New Life. Part 1

Наступал вечер. Странные тени скользили по улицам. Здание больницы стояло особняком, зияя пустыми глазницами окон. Стороннему наблюдателю могло показаться, что людей поблизости нет, что город мертв и отдан призракам, но это было не так. Точнее, не совсем так. Призраки в городе были, и в большом количестве, но и люди здесь тоже жили. Пытались жить, как-то выживать среди наступившего хаоса. В мире шла война. Человеческий разум сыграл сам с собой злую шутку - достигнув определенного уровня развития, он пошел по пути зла; люди придумывали себе все новое оружие словно игрушку, ученые разных стран соревновались друг с другом в изощренности своих детищ. В конце концов мир был наказан. За прошедшие годы войны население маленькой планеты сократилось в несколько раз. Выжившие были осторожны, теперь их умы больше не занимало изобретение нового оружия... теперь они просто хотели жить, жить дальше. Но сила, которую они впустили в свой мир, больше не поддавалась их контролю. Если раньше они могли считать себя хозяевами своей планеты (назовем ее Стерра), то теперь все изменилось. Теперь они были пленниками, заложниками у других сил, не поддающихся пониманию, высвободившихся во время применения одного из новейших видов изобретенного оружия.
Большие города на планете были уничтожены в первый год войн, выжили лишь те их жители, которые успели покинуть свои дома, спрятаться, насколько это было возможно. Будущее - если оно было у жителей этого мира - было теперь за малыми городками, точнее, за тем, что от них осталось. Люди научились прятаться, скрывать сам факт своего существования, хотя это было нелегко.
И люди все-таки оставались людьми. Они пытались продолжать свою жизнь в привычном для них ключе, и хотя это было уже невозможно, они не могли перестать чувствовать, страдать, болеть.
Двухэтажное здание больницо выглядело заброшенным, сквозь разбитые окна были видны ободранные стены, по которым извилистым лабиринтом бежали трещины. Света в нем не было, поэтому тени, тут и там сновавшие по улицам, не обращали на него внимания. Но если бы кто-нибудь из них был подвержен любопытству (к счастью, из находящихся теперь на планете сущностей только люди и животные обладали таким качеством) и повинуясь ему, заглянул бы внутрь, пронесся по пустым коридорам первого этажа, вдоль лестницы, ведущей на второй... Там бы он увидел единственную запертую дверь. За этой дверью были люди. И там был свет - слабый огонек тонкой свечи, почти истаявшей, но такой необходимой находившимся там людям. Они все были больны, многие - серьезно, и это полуразрушенное здание с сумасшедшим врачом оставалось их единственной надеждой на спасение. Когда-то эта комната была одной из самых больших общих палат в больнице - здесь порой на своих койках страдали и выздоравливали до двадцати человек одновременно. Теперь из уцелевших коек, собранных по всей больнице, ржавых и покореженных, было занято девять, еще шесть ожидали своих пациентов.
Люди не разговаривали. Они боялись. Теперь они боялись всего, шороха, шепота, мысли, потому что они так и не знали, что за силы пришли в их мир и что они умеют. А то, что человек не знает, он склонен бояться, преувеличивая его силу, мощь и возможности. Впрочем, интуитивно чувствуя, что разговоры будут лишними, люди были правы - звук, как и свет, действительно привлекал Их.
Кто-то сидел, уставившись на тени, играющие на стене от пламени свечи, кто-то лежал, вперив взгляд в потолок, кто-то, сжав зубы, изо всех сил сдерживал вопль боли. Пациенты этой странной больницы выглядели не сказать чтобы отвратительно, но и ничего приятного в их внешности не было. Они были грязны и худы, но это бы не так бросалось в глаза, если бы не их болезни. Ведь болезнь, как известно, подкашивает человека, его внутренние резервы уходят на борьбу с ней... а у этих людей никаких внутренних резервов почти и не оставалось. Но они старались держаться, они были сильными, каждый по-своему. Все слабые люди уже давно вымерли в этом ставшем таком негостеприимным мире.

Во всем городке, в котором когда-то проживало около ста тысяч людей, теперь не насчиталось бы и тысячи. Из выживших во время войн некоторые ушли в леса, которые пока еще оставались на планете, хотя и в небольшом количестве - ведь когда-то люди бездумно уничтожали их, не думая, что лес в будущем останется одной из немногих надежд на спасение или хотя бы временное укрытие. Другие попытались уйти в иные города, чтобы там объединиться, создать новую армию и дать отпор силам, отныне правившим на планете (впрочем, эти стремления не могли быть претворены в жизнь - люди больше не были сильны, теперь власть принадлежала не им). Ну а те, кто остался... в большинстве своем они были уже немолоды, многие откровенно вызывали сомнения в нормальности их душевного состояния, но все они были одиноки и идти им по сути дела было не то чтобы некуда, а скорее не с кем.
Но было кое-что, объединявшее этих людей - многие из них побывали в Больнице. Кто-то никогда уже не вышел из мрачной палаты; тела выносили и сжигали за больницей - хоронить погибших не было ни сил, ни времени - ведь теперь все делалось настороженно и тайно, чтобы не привлекать внимания снующих тут и там теней. Люди так и не смогли понять их сущности, они не знали, кто пришел в их мир и всего лишь за несколько лет уничтожил большую часть населения планеты. Впрочем, теперь это их уже и не волновало. Люди усвоили некий алгоритм, теперь определяющий жизнь на планете - беги, прячься, бойся. Страх стал определяющей силой в их жизни, потому что смерть, которую несли с собой тени, была отталкивающей и пугающей... если смерть вообще может быть иной.
Никто уже не помнил, откуда когда-то взялся человек, назвавший себя врачевателем - вроде бы он не работал в этой больнице до войны. Но он действительно мог лечить людей, правда, иногда людям казалось, что он абсолютно сумасшедший, порой некоторые умирали под его ржавым скальпелем. Но выбора у людей не было - они получали ранения, пытаясь добыть себе еду и кров, некоторые - в уличных драках, которые, несмотря на всеобщую угрозу от теней, все равно происходили между людьми. Ведь в них уже осталось не так уж и много человеческого, теперь они уже не могли похваляться тем, что являются высшим разумом во Вселенной (впрочем, и раньше подобные заявления были не очень-то обоснованы). Теперь, поставленный в жесточайшие условия борьбы за свое существование, человек жил и действовал, руководствуясь в основном заложенными в нем животными инстинктами. Ходили даже страшные слухи, передававшиеся шепотом теми, кто ходил теперь по миру из города в город, пытаясь найти себе лучшее пристанище, слухи о том, что некоторые из людей уже окончательно превратились в животных, жили общинами в заброшенных городах по закону стаи, рыча и дерясь за еду и женщин. В этом городке таким историям уже начинали верить, поскольку люди смотрели друг на друга и видели, во что они превращаются...
Люди не знали, как появился доктор, человек, добровольно взявший на себя обязанности врачевателя. Врочем, им этого и не надо было знать - главное, что они помнили, куда могут прийти или приползти в случае беды. Доктор и сам ходил по улицам, искал себе пациентов. В своем потрепанном черном плаще и старой черной шляпе с обвисшими полями, вечно небритый и с безумным огоньком в глазах, он, казалось, отпугивал даже теней. Во всяком случае, на него они никогда не нападали, не пытались убить его, чтобы полакомиться кровью и душой.
Надо сказать, что жители городка боялись своего доктора, они чувствовали, что он хочет оперировать и лечить их не от доброты душевной, а преследуя какие-то свои тайные цели. Но у них не было выхода - выжившие после столкновения с тенями были в ужасном состоянии, а доктор мог вытащить их с того света, дать им надежду на жизнь. Хотя нет, жизнью это назвать было сложно, скорее, существование, но люди все же отчаянно цеплялись за возможность еще ходить по земле. Редко кто из них находил в себе силы отпустить жизнь и добровольно уйти в мир иной - для этого требовалась определенная смелость, а смелости у жителей подобных городков не осталось - все смелые давно ушли на поиски другой жизни или погибли во время войн.
Никто не знал, сколько лет доктору - ему можно было дать и тридцать, и пятьдесят. Он всегда был один, в отличие от других, объединявшихся в небольшие группы, чтобы облегчить себе жизнь и добычу пропитания. Никто не знал и того, где он живет в то время, когда не работает в больнице или не ходит по заброшенным улицам. А еще у него была ручная крыса, черная с белой полосой вдоль хребта, она всегда была с ним, сидела в кармане плаща, поглядывая на окружающий мир умными глазками-бусинками, или же прохаживалась по операционному столу, принюхиваясь к очередному бедолаге, попавшему под скальпель доктора. В городе уже давно не осталось никаких животных, крысы и те были съедены, уступив звание самого прожорливого зверя человеку, тем невероятнее выглядела умная усатая мордочка, высовывающаяся из кармана потрепанного плаща.

Здание больницы содрогнулось от сильного подземного толчка. Землетрясения стали уже обычным делом для людей, видимо, они были как-то связаны с тенями, но никто точно этого не знал. Люди вздрогнули и посмотрели друг на друга. На лицах не было отчаяния - они уже не боялись погибнуть в завалах здания, как многие другие в этом разрушенном городе. Их занимала сейчас только болезнь, у каждого своя. Толчки не повторялись, и обитатели палаты немного расслабились - все-таки у людей была природная боязнь землетрясений, заложенная в них от природы.
Один из пациентов вдруг громко и протяжно застонал. Он был в очень тяжелом состоянии, из под грязной повязки, туго стягивавшей его живот, сочился гной вперемешку с черной вязкой кровью. Это был один из жертв Теней, пострадавший за то, что был не так проворен, как надо, привлек ИХ внимание и не сумел скрыться. Доктор, похоже, собственноручно вырвал его из объятий отродий Тени - непонятным образом Тени исчезали при его приближении (и это была загадка, о которой люди предпочитали не задумываться). Но вот сумел ли он вырвать его жалкую жизнь у самой смерти - было пока неясно. Пожилой мужчина не приходил в сознание, только время от времени напоминал о себе стонами боли да его тяжелое горячечное дыхание пугало остальных пациентов импровизированной палаты.
Вдруг дверь распахнулась - на пороге стоял он, сам доктор в неизменном плаще и шляпе. Его крыса (кое-кто слышал, как он разговаривал с ней, называя ее странным именем Луцио) выглянула из кармана плаща, затем проворно взобралась на плечо и оттуда уже взирала на бледные лица пациентов больницы.
Они смотрели на доктора, в слабом пламени догорающей свечи он и сам казался мрачной тенью. Молчание затянулось, его нарушил стон умирающего. Что-то буркнув себе под нос, доктор повернулся и подошел к его койке. Прицокнув языком, он внимательно оглядел намокшую повязку, провел пальцем по вязкой жидкости, вытекавшей из-под нее, недовольно нахмурился. Старик не приходил в сознание, только застонал еще сильнее. Доктор резко развернулся и размашистым шагом вышел из палаты. В коридоре послышался грохот, металлическое лязганье, и в палату вкатилась доска на колесах - на ней доктор отвозил больных в импровизированную операционную - большую комнату с забитыми окнами, вход в нее был запрещен всем, и никто не знал, что происходит там за закрытыми дверями.
На удивление осторожно и аккуратно доктор перенес больного старика на каталку - но от движения тот испытал дикую боль, которая на время вернула его в сознание. Мутным взглядом старик окинул окружающих, будто прощаясь с ними, взглянул в глаза мужчине в плаще, казалось, даже крысу не забыл, посмотрел и на нее - и со стоном откинулся на спину, снова уйдя в мрачные глубины своего истощенного тела.
Мужчина, которого считали здесь доктором, исчез за дверью, увозя с собой одного из пациентов палаты... остальные же глядели ему вслед, не говоря ни слова. Когда за ним закрылась дверь, они переглянулись между собой, все молчали. Пламя свечи мигнуло и погасло - огарок совсем оплыл. Люди остались в полной темноте. И как это теперь было всегда, темнота тут же наполнилась звуками. Тени были не везде и не всегда, но словно в напоминание о них тьма всегда полнилась звуками - сами Тени были безмолвны, внушая ужас только своим появлением, а природу этих звуков, наполнявших теперь ночь, никто понять не мог. Щелчки и поскрипывание, шорохи, стоны непонятного, неземного происхождения - они внушали ужас, вязкий страх, люди в палате сжимались от снедающих их чувств - к такому нельзя было привыкнуть, хотя это повторялось каждую ночь. И даже днем, в темном помещении, куда не проникал дневной свет слабого бледного солнца, тихонько раздавались звуки.
Людям, оставшимся в полной темноте в затхлости палаты, было сложно ориентироваться во времени, но каждый раз с наступлением ночи они все же как-то это понимали - будто бы волны зловещей силы все сильнее в такие моменты исходили от тонких стен, отгораживавших их от окружающего мира, отданного в такое время новым властитеям планеты. К тому же доктор всегда приходил в сумерки, будто бы беря на себя защиту своих подопечных в самые страшные теперь часы. Ночь всегда пугала людей, еще в бытность их первобытными существами с самыми обычными животными инстинктами, они старались укрыться на ночь в пещерах, ничего не изменилось и теперь, когда человеческий мозг достиг в своем уровне всышего развития... вот только не смог справиться с вызванными им изменениями окружающего мира.
Где-то тихо капала вода, и этот равномерный звук, который в любое другое время сводил бы с ума, теперь казался людям чем-то надежным и важным. Кап-кап-кап. Этот звук, если сосредоточиться только на нем, позволял не слышать более слабых, но гораздо более пугающих звуков, населяющих темноту - шорохи, скрипы, стоны, совершенно иного происхождения, чем все, известное людям до тех пор, как Тени вступили в их мир.
Еще одна ночь. Ночь без надежды. У них больше не было надежды, но тем не менее они упорно цеплялись за остатки жизненной силы, тлеющей в их телах. Хриплое дыхание наиболее тяжело больных было приглушенным, они понимали, что не стоит привлекать к себе внимания тех, что снаружи - в любой момент Тени могли обнаружить их, и тогда их жалкая жизнь оборвалась бы, высосанная созданиями другой реальности.
Резко открывшаяся дверь принесла с собой порыв затхлого воздуха, на пороге появился доктор с огарком свечи в руке. Оплывший воск капал ему на пальцы, но он будто не замечал этого. В слабом свете были видны его глаза - безумие так и выплескивалось из них, казалось, источая свой собственный лихорадочный свет чуть ли не сильнее света свечи. Те из людей, кто посмотрел на него в этот момент, мысленно взмолились своим богам - им показалось, что смерть пришла за ними. Но момент морока миновал, стремительным шагом доктор вошел в палату, поставил огарок на шаткий табурет, рядом с трупами других таких же свечей, и вышел, закрыв за собой дверь. У людей снова был свет. И мысли. Потому что они увидели кровь на пальцах и плаще доктора. Больной старик исчез. Так бывало до этого, те из людей, кто находился здесь уже долго, ожидая своей участи, наблюдали подобное возможно и не раз. Сердца их сжимались при мысли, что они станут следующими. Но были и те, кому он помогал, поэтому у людей не было выбора. Они доверяли свою жалкую жизнь сумасшедшему доктору, потому что он мог и спасти их, а не только погасить последний огонь в их глазах. Им ничего не оставалось кроме как ждать.