Поделись с врагом своим...

Сегодня Сима пришла с работы смертельно уставшей и раздраженной. Дорога домой в переполненном автобусе, где она всегда стояла, сжатая людьми со всех сторон, показалась ей вечностью. Зайдя в квартиру, с облегчением поставила она тяжелую сетку с картошкой на пол, с трудом выпрямилась. Болела от напряжения спина, на руке остался красный след от сетки. Из своей комнаты на стук открывающейся двери выглянула старая ее бабушка, едиственная оставшаяся в живых от всей прежней семьи. Бабушка улыбалась. Весь день ей было скучно одной дома. Наконец-то будет с кем поговорить. Сима мрачно кивнула ей головой в знак приветствия. Теперь у нее есть в запасе час времени, пока придет с работы муж и дети со школы, где они были вынуждены проводить весь день до вечера, пока отец не заберет  их после работы домой. Сима быстро разделась и прошла на кухню, перетащив картошку за собой. Нужно быстро приготовить ужин. Вслед за ней вползла было на кухню бабушка, но Сима не была расположена к беседам. Смертельно устав за целый день, она мечтала лишь о тишине. Бабушка села, молча уставившись на нее. Сима спиной чувствовала этот взгляд. Готовя у плиты еду, несколько раз обернувшись, она уловила взгляд старухи, неподвижно уставившейся глазами на нее. У нее начало все валиться из рук. «Господи! Куда бы спрятаться?», с тоской подумала она.." Пойди в свою комнату. Скоро я приготовлю еду»,- сказала она. Бабушка молча встала и, обиженная, ушла. Сима всегда завидовала людям, которые жили своей семьей. Муж, жена и дети. Как это хорошо, жить, когда никто не видит твоих отношений с мужем, того личного, что должно принадлежать только двоим. Здесь же ее сложные и неустойчивые отношения с мужем были вынесены на суд другого человека. Сима злилась. Ей казалось, что вот-вот чуть-чуть- и что-то изменится, что отношения с мужем станут, наконец, стабильными и они спокойно и счастливо заживут. «Почему мне всегда что-то мешает быть спокойной?,- думала она. Ведь у нас все хорошо.»Она чувствовала, всей кожей ощущала, что происходит что-то, что не объяснишь, что все же в их жизни что-то не так. Но она этого объяснить не могла. Изо всех сил старалась сделать как можно больше, даже работу по ремонту квартиры брала на себя. Хотелось, чтобы муж был доволен, чтобы было у него меньше забот. Но она чувствовала почти кожей какую-то его отрешенность, если не сказать-отстраненность от нее. «Насильно мил не будешь»,- думала она. Минуты страшного, черного отчаяния , которые так  сильно выводили ее из состояния душевного равновесия, сменялись бесконечным теплом, любовью и жалостью к нему. Мысли принимали совсем другой ход. И снова повседневные заботы вытесняли короткую и горькую печаль.Так она и жила. Надежда сменяла неуверенность и отчаяние. Как на качелях.

Единственной ценностью и счастьем семьи была отдельная трехкомнатная квартира. Квартиру эту они не получили на работе бесплатно, став в очередь, как получали многие другие. У этой квартиры была длинная история, корнями уходящая назад на сто лет. Эта квартира для семьи Симы была как переходящее красное знамя на предприятии, когда одно и то же единственное знамя кочует из одного отдела в другой. Так и эта квартира.
Еще Симин прадед сто с лишним лет назад построил своими руками небольшой саманный домик в маленьком городке. В этом домике выросло несколько поколений его семьи. В этом доме рождались и умирали неудачливые представители предыдущих поколений. Но никому из их злополучной семьи не удалось размножившись, отпочковаться, уехать, уйти, получить от государства квартиру для своей новой семьи, или построить еще один, свой собственный дом. Следующее поколение всегда после смерти предыдущего оставалось в этом доме. Мать Симы стала первой революционеркой в этом деле. Ей удалось продать уже рушащийся домик и этими деньгами оплатить первый взнос в жилищно-строительный кооператив. Затем Сима вышла замуж, и после смерти матери обменяла кооперативную квартиру на другую, государственную, в тот город, где жил ее муж. Он выписался от своих родителей и прописался в их теперь уже общую квартиру. По закону о проживании в государственной квартире, они с мужем стали равноправными арендаторами у государства этой квартиры.
Сима уже давно замечала, что муж как-то странно в последнее время глядит в сторону, старается с ней поменьше разговаривать. И вот однажды в ясное осеннее утро все открылось. Ложась накануне вечером спать, Сима радовалась завтрашнему субботнему утру. отдыху в семье, ощущению счастья от близости мужа. Рядом с ним она всегда ощущала счастье, она каждый раз заново оценивала этосвое чувство и каждый раз снова и снова обнаруживала. что счастлива уже одним его присутствием, несмотря на боль, которая никогда из души не уходила, боль какой-то дисгармонии, боль чего-то необъяснимого, что нарушает, рвет такое целое и прекрасное чувство. Глядя в темное окно и сладко потягиваясь, жила она ощущением завтрашнего отдыха.
Утром проснулась она с ощущением счастья. Глядя на спящего мужа, представила себе. что сейчас он откроет глаза, улыбнется в ответ на ее восторженную улыбку. Как тепло с ним, как  хорошо,- подумала она, прижимаясь к нему, глядя в окно на бездонное голубое, но уже холодное осеннее небо. От соседнего дома лучи восходящего солнца отразились и уже весело освещали стену. «Просыпайся! Уже и солнце встало,- сказала она, все теснее прижимаясь к нему.Улыбнувшись в ответ, быстро вскочил он с постели и оделся. Ее руки, потянувшиеся было вслед за ним, бессильно упали на постель. Защемило сердце. Она тоже встала с постели и быстро оделась. «Сейчас завтракать будем»,- весело сказала она. «Я должен тебе что-то сказать».- сказал он жестко. отводя глаза в сторону. «Я с тобой развожусь. Я уже давно люблю другую. Ты же всегда знала, что я тебя не люблю»,- сказал он окаменевшей вмиг Симе. «Это ведь не должно быть для тебя новостью». Он ушел.
Она не помнит нескольких месяцев, последовавших за этим. Она словно умерла. Она не могла осознать, она не могла понять происшелшего. Все было как в дурном сне. Мужа отец, никогда ранее не помогавший им и не интересующийся их жизнью, вдруг принял живейшее участие в судьбе своего сына. Он приходил с какими-то требованиями, какими-то угрозами. Он доказывал, что квартира теперь государственная, что честно было бы по закону разменять ее на две другие. Но они- люди благородные. И поэтому они облегчат Симе задачу и переселят ее в квартиру , где жила роанее уже умершая одинокая тетя новой жены Юры, своего сына, а эта квартира достанется молодым. Сима на все согласилась. Все равно она теряла эту свою, кровью своих предков удержанную квартиру. Отец мужа доказывал ей, что ей еще повезло, что они оставляют ей большую часть их обстановки, что они не претендуют на пианино. Но ведь пианино досталось мне от моих родителей,- пыталась защищаться Сима. "По закону вы должны делить все честно пополам, возразил отец мужа. Ведь тебе достанется двухкомнатная квартира". Сима хотела возразить, что эта крохотная двухкомнатная на первом этаже пятиэтажной "хрущевки" на окраине города квартира трамвайчиком почти без кухни и составляет половину площади ее квартиры, но тот ничего и слушать не хотел. "Тебе достается отдельная двухкомнатная квартира, там вы жировать сможете. Это ведь не коммунальная квартира. А вот мне пришлось и в коммунальной квартире пожить когда-то",- прокомментировал он. Он не вдавался в подробности, не сказал, что приехав когда-то из села в город, не имел ничего. А с тех пор поменял уже три квартиры, каждый раз получая от государства все более хорошую квартиру."Жировать"-было любимым выражением его новой жены Ниночки, когда она говорила о семье своего пасынка. Договорились, что пианино останется пока в теперь уже бывшей квартире Симы. Затем, когда она соберет деньги на грузчиков и грузовую машину, она сможет перевезтиего. Что-то подсказывало Симе, что никогда больше она не увидит свой любимый инструмент. Она подходила все эти последние дни к своему старому любимому пианино и, нежно прикасаясь, разговаривала с ним. Она прощалась с ним. Из всей семьи играла на нем лишь она одна. Дети наотрез отказывались учиться музыке. Ради себя одной станет ли она прикладывать героические усилия. Хватит ли ей духу, чтобы еще раз переступить порог своего жилища, увидеть своего бывшего мужа. Сердце разрывалось от боли. Это пианино было для нее чем-то живым, оно было частью ее бывшей ушедшей навсегда в небытие воспоминаний о семье.  Деньги на него были последними скопленными семьей деда деньгами семьи. Когда дед умер ,никогда больше уже ничего не удалось собрать. В этом пианино видела она своих умерших родителей, вспоминала, какие безделушки украшали его еще в родительском доме. Грузовая машина для перевозки ее вещей должна была прийти с завода, где работал отец новой жены. "Скажи спасибо за то, что перевозим тебя бесплатно, сказал Дмитрий Ивановия, отец Юры, бывшего мужа, криво улыбаясь и издевательски заглядывая ей в глаза.
Мартовское весеннее утро.Сима выглянула в окно. В последний раз из окна с высоты седьмого этажа с тоской озирала она большой двор  между двумя домами. Солнечные лучи весело играли на выпавшем вчера снегу. Она любила этот двор, обсаженный тополями, спортивную площадку в центре двора. Здесь игрались ее дети, когда были маленькими, здесь, выглядывая по утрам из окна, встречала она рассветы и бегающие вдали красные трамваи радовали взор. В мечтах она часто садилась в самый первый трамвай и ехала по пустому еще спящему городу, ощущая свою связь с ним и какую - то тайну, о которой знала лишь она и эти еще пустые и спящие улицы. Как любила она раньше эти рассветы в своей квартире!.И этот особый свежий запах утра. Хотя все окна квартиры, кроме одного, выходящего на север с балконом, выходили на запад, по утрам яркие солнечные лучи отраженного света от окон стоящего напротив многоэтажного дома играли на стенах. В комнатах становилось светло и красиво, и этот особый запах свежести от новых обоев на стенах, которые она с такой радостью всегда клеила, радуясь каждый раз тому, что снова обновила, наполнила новыми красками дом, любовно волновал ее.
Последнее утро в своей квартире... Глаза наполнились слезами, что-то сильно сдавило сердце, горячая волна ударила в голову, все тело обожгло. "Успокойся,- мысленно приказала она себе,-возьми себя в руки. Скоро придут ОНИ. Ты не должна показать им своей боли. Будь они прокляты!"
Сима отвернулась от окна. Черная комната надвинулась на нее, в голове зашумело. Через несколько мгновений глаза привыкли. Она начала различать сумки, стоящие посреди комнаты, своих детей, в обнимку спящих на диване. Нужно будить детей. Дочка улыбалась во сне. Младший сын спал, широко раскинув рукии, запрокинув голову на подушке назад. «Бедные вы мои! Что теперь с нами будет?»,- подумала она. Рыдания подступили к горлу. Она выбежала в соседнюю полупустую уже комнату. В эту ночь она не смыкала глаз, прощаясь со своей квартирой, со своим прошлым. Всю ночь бродила она неслышно по комнатам, сдерживая готовые вырваться из груди крики. Она зашла в ванную комнату. Присела  на край ванны и долго и бессмысленно смотрела на стену, словно пытаясь запомнить , унести с собой навсегда все малейшие детали стены, изъяны и вечные недоделки квартиры. А с этого балкона в дальней, третьей комнате, провожала она детей по утрам в детский сад. Она стояла на балконе и ждала, когда пройдут они, взявшись за руки внизу, под домом. Они должны были пересечь двор, затем они скрывались за домом, который стоял в конце двора и она переставала их видеть. Но эти несколько минут, пока они шли, взявшись за руки, через двор, она стояла, с болью в сердце мысленно провожая их. Дети обязательно оглядывались и, подняв вверх головки, махали ей на прощание рукой. Она махала им тоже. Еще несколько мгновений стояла она неподвижно, мысленно провожая их, скрывшихся за поворотом дальнего дома, затем лихорадочно начинала собиралаться сама. Нужно было не опоздать на работу. Муж уходил на работу гораздо раньше.
«Теперь у меня нет мужа»,- подумала она. «Я же не могла без него раньше и дня прожить. Как же теперь жить? Зачем жить?» Снова и снова вспоминала она его с любовью, к которой примешивалась какая-то брезгливость и досада. Она чувствовала себя нищей, обокраденной. Молодое тело бунтовало, прося любви. Крик тела повисал в ночной тиши, медленно растворяясь в эфире. Ночью в мечтах, смешанных с тоской, приходил теперь уже не он, а кто-то без лица в дремоте. Он ласково прикасался к ней, обнимал, говорил слова любви и под этот тихий шелест тихо уплывала она в долгожданный Сон. Музыка неведомых прекрасных симфоний наполняла душу, и, убаюканнввая, тихо покачиваясь на певидимых волнах, уплывала она в счастье.
Сима взглянула на часы и заторопилась. Побежала на кухню, нагрела чай. Больше ничего не было. Сумки все уже были запакованы. ОНИ должны приехать в десять. Сима разбудила детей. Они оделись, попили чай. И она выпроводила детей во двор, пусть там играются. Бабушка уже встала и оделась. Теперь молча и неподвижно сидела она на своей постели. "Выпей чай и иди тоже на улицу. Скоро приедет машина" ,- сказала ей Сима. "Да, большой успех мы в жизни сделали",- покачивая головой, сказала бабушка. "Выпей чай и иди на улицу",- срываясь на крик, сказала Сима. У нее слезы навернулись на глаза, когда маленькая сгорбленная старушка молча повязав платок вокруг головы, взяла дрожащей рукой палку, и тяжело опираясь на нее, вышла за дверь. До кнопки лифта маленькая старушка дотянуться не могла. Она нажимала на кнопку всегда палкой. Выйдя на улицу, села она на оттаявшую на солнце скамейку у входа в подъезд и замерла, уставившись вниз на землю. Сначала подъехали две легковые машины. Из одной вышел Дмитрий Иванович, отец Юры. Эта машина была самой большой любовью в его жизни.  Он любовно вкладывал, не жалея, в нее деньги. И когда он, гордо подняв голову, садился за руль своей машины, он чувствовал себя чем-то очень значительным, хозяином послушной своей любовницы-машины. Одним словом, за рулем приходило к нему ощущение того, что здесь он- самый главный, все подчиняется и слушается его команд. Из другой вышел отец Леры-новой жены Юры, вслед за ним вылез из машины, пригнувшись, и сам Юра. Теперь отцы не отпускали его от себя ни на шаг.  Мужчины прошли в подъезд. Проходя мимо старухи они не поздоровались, сделав вид, что не заметили ее. Молча, опустевшими глазами смотрела она им вслед. Затем вослед подъехала грузовая машина.
Услышала шум подъехавшей машины и Сима. Открыла дверь в подъезд. Мужчины вошли в дом по-хозяйски, не поздоровавшись. Последним вошел ее бывший муж. Он кивнул ей, пряча кривую смущенную улыбку. Гулко застучало сердце в груди, губы пересохли, кровь бросилась в щеки. Ничего не спрашивая, начали они носить вниз ее сумки, постели, наскоро увязанные в узлы, затем начали рабирать на части постель, где спала она последнюю здесь ночь с детьми, и дешевую стенку для книг, которую купили они с мужем, собрав с трудом за несколько лет деньги на нее, отказывая себе во всем. Мужчины не щадили ее мебель. Доски нещадно трещали, винты они вырывали из креплений, не заботясь о том, что могут что-то повредить. Только и слышны были команды двух мужчин, отдаваемые сыну и зятю. "Ты бы, Юрасек, сделал то-то..., ты бы Юрасек, не суетился". Послушный сын, как мальчик, беспрекословно слушался обоих счастливых отцов. Симе даже показалось, что он с радостью слушается и ему нравится, что им командуют и не нужно думать, а только можно подчиняться. Наклонив послушно голову и чуть сгорбив спину, точно как его отец, он бегал с сумками вниз, кидая их в кузов машины. В душе он радовался и гордился собой, что все же оказался достаточно тверд, чтобы изменить свою жизнь. Он понимал, что произошло это с помощью и поддержкой старшего поколения и был теперь горд своим сыновьим послушанием.
Сима ушла в третью, последнюю комнату, чтобы не видеть всего этого. Вдруг треск прекратился и настала тишина. Двое мужчин- Дмитрий Иванович, отец бывшего мужа, и Юрий Алексеевич- отец его новой молодой жены-Леры, отдыхали. Они оживленно беседовали. Общих тем нашлось много. Оба были заядлыми рыбаками. Наконец-то сын угодил Дмитрию Ивановичу! Юрий Алексеевич был рабочим на заводе. Теперь две семьи отмечали праздники вместе. Иногда Юрий Алексеевич помогал Дмитрию Ивановичу чинить легковую машину, приносил нужные детали с завода. Они громко смеялись, разговаривая о том, как вкуснее всего приготовить рыбу. Только и слышалось:"А вот моя Ниночка как готовит!... А вот моя Валя..., перебивая его вторил Юрий Алексеевич. "Квартира-то какая! Светлая, просторная! Молодец ты, Митя, что отвоевал ее. В той вот комнатенке поменьше будет для нашего внука комната. А эта- для молодых. Ох, и счастливые же наши ребята! Правда, ремонт здесь придется сделать. Да, придется еще потрудиться, чтобы все чин чином у наших было.!- захлебывался от восторга Юрий Алексеевич.
А ты-то как думал! Все по закону сделали. А ты-то говорил"Возьмем молодых к себе" Растяпа ты Юра,- вот что тебе скажу. А ремонт всем миром вместе сделаем. Вишь, как запустили все! Богатые, а двери новые не поставили, кафель в ванной не положили. Придется нам теперь все сделать. Да не беда, лишь бы стены были. Знаешь,Юрий Алексеевич! Когда Юрася сюда переехал и мы пришли, повезло тебе, говорю. Ты первый из нашего рода получил трехкомнатную квартиру. Жировали они здесь.
Да я думал, что Толик, сынок мой, потеряет квартиру, если эта со своими детьми туда переедет. Ведь нелегко было его к тетке прописать в восемнадцать лет, царство ей небесное! Тетка сама сказала, "Не пропадать же квартире. Нехай Толяну достанется. Как чувствовала, что скоро помрет. Не отдавать же государству эту самую квартиру. Как в воду глядела. Пригодилась сейчас эта квартира.
А я тебе о чем говорил. Ты все твердил"придется взять молодых к себе"... Аж тошно было слушать. А куда? Чего это вы с Валентиной стеснять себя должны? В вашу трехкомнатную квартиру, ну, допустим, вы там в последнее время втроем жили, так еще Юрасю брать, а еще потом и ребенок прибавится, а может еще и несколько, бог даст. Я его, когда эти переехали сюда, сразу выписал. Раз у жены такакя шикарная квартира, так и живи там. Правда, мне ничего не стоило оставить его у себя прописанным и стать на расширение. Через три года получили бы еще одну квартиру. Но я- принципиальный. Ни за что не захотел. Я так и сказал ему прямо в глаза:" без моего согласия женился ,сам и выкручивайся. Знатьтебя больше не хочу. Знал я, знал, что бросит он ее, найдет себе настоящую. Я прямо при ней всегда ему говорил, как прослышал от знакомых, что "стреляет" он за твоей дочкой. Ты, говорю, Юра, должен  жену себе взять на десять лет моложе, чтобы была, как моя Ниночка.
А моя Лерка на четырнадцать лет моложе.  Вот будет любить! Мы ему не позволим нашу доцю обидеть! Теперь у него семья будет. Кормить молодую жену нужно.
Кандидат он наук у меня! Я всегда был против. Даже я не стал кандидатом. А способнее его. А евреи эти всегда своих пропихивали. Когда он женился, спрашиваю у нее о дальнейших планах на жизнь. А она сразу и говорит, что он в аспирантуру пойдет дальше учиться. Ей, видите ли, мужа- ученого подавай! Зарабатывал он всегда мало. Да ничего! На завод пошлем. Семью кормить нужно. Пусть учится зарабатывать!
Сима прислонилась к стене. Руки сжались в кулаки, по лицу тек пот. Ей стало плохо. Она рванулась было выскочить в соседнюю комнату, закричать, плюнуть им  в морду, но вдруг в соседней комнате послышался тихий женский голосок. Сима выглянула. Посреди комнаты стояла некрасивая девушка, из-под расстегнутых нижних пуговиц пальто выбивался уже заметный животик. Мужчины обступили ее, любуясь. "Как ты приехала сюда, Лера?,- спросил ее отец, нежно поправляя выбившуюся из-под косынки прядь волос. Ты ведь знаешь, тебе нужно себя беречь.""Я взяла такси",- ответила Лера. Одобряюще закивал головой Дмитрий Иванович." Юрасек,- крикнул он,- раздень Леру, поухаживай за женой. "Я хочу посмотреть квартиру",- сказала Лера отводя руку, кинувшегося к ней услужливо Юры. Не раздеваясь, прошла она в соседнюю комнату, не замечая Симы, и вышла на балкон. Она стояла на балконе,задумавшись, смотрела вниз во двор и загадочно улыбалась своим мыслям. Прислонившись к стене в комнате, прямо против открытой двери балкона, тяжело дыша, стояла Сима. Она не ощущала своих судорожно сжатых рук. Она видела прямо перед собой голову Леры, девушки, изменившей ее несчастливую жизнь. И вдруг, в какое-то мгновение ее душевный порыв поднял ее, ей показалось, что она, схватив сзади Леру за талию и тесно прижавшись к ней, перемахнула через  перила балкона. Она слышала с радостью страшный крик Леры, за последние несколько мгновений увидела она вниз головой стоящих своих детей, перевернутые деревья, а потом надвинувшись на нее земля прижала ее к себе тесно-тесно и она растворилась в вечности.
Порыв прошел. Придя в себя , она ощутила себя, все еще стоящей и тесно прижавшейся к стене. Она вышла на балкон. Подойдя к Лере, она сказала вдруг,:"здесь в комнате стоят два больших мешка с детскими вещами. Мои дети выросли из них. Может быть они вам пригодятся". Ее голос странно, резко и неожиданно зазвучал в пустой квартире. Отвернув глаза в сторону и странно улыбаясь большим ртом, молча стояла Лера.
Сима вышла на улицу. Все было кончено. Грузовая машина с ее вещами уже уехала. "Кто будет их там, на новом месте разгружать?,- подумала она с тоской. Старуха, сгорбившись, все еще сидела на скамейке. Заглянув в ее пустые глаза, Сима поняла, как сильно она замерзла. Старуха была похожа теперь на маленького гномика с красными щечками. Подбежали дети. Они были уже голодны. "Пойдемте",-сказала Сима, обнимая детей. Все вместе заковыляли они через дорогу, к трамваю, который должен был увезти их в новую и еще более тяжелую жизнь.