Глава 25. Тихоходная звезда топится в пруду

       Soundtrax: Iridio"New world child"

       
       Глава 25. Тихоходная звезда топится в пруду


Она потихоньку клокотала бешенством под пиротехнику и долбежку киб-музыки, вероятно композитного продукта сонма нарков, мыслящих сфинктерами. В стробоскопах, где они росли не раскошеливались на извилины.
Пьяный вдребезги (она только теперь поняла смысл этого словосочетания) Абро приволок к столику какую-то соплячку, глупо хихикавшую всякий раз, когда он блуждал рукой в многочисленных прорехах ее наряда-мешка. Слипшиеся от избытка интеллекта волосы окраса бургунди, зеброидный выпендрёж люминофора по заголенным участкам тела – дешевка, желающая стать твоей секси на пять светоскоростных секунд оплаченного оргазма.
- Красотуля, я не прочь поваляться где-нибудь с тобой, - в полный голос "шепнул" Абро ей на ухо, почти выговаривая буквы.
- Надо же, - закивала девица. – Меня зовут "совпадение".
- Совершенно случайно… - вклинилась в их идиллию Шанис. - … меня зовут "неудачная охота". Ты забыл о деле? – Абро по-видимому оттопыривший свою месячную норму токсинов смотрел на нее зрачками, постепенно поворачивающимися внутрь. Очевидно он не помнил, кто она такая.
- Отвали, чума, нам и так хорошо, - девочка показала зубки. – Скажи ей, котик, - она плаксиво повисла на плече у Абро, который похоже удержался на ногах только благодаря счастливой случайности.
- Я твой кошмарный трип, шлюха, - Шанис отвесила ей оплеуху решив, что этого будет достаточно. Сутенер прикрытия – напомаженный панк с зародышевыми мышцами и галиматьей вместо мозгов – вынырнул с того света, привнеся в одуряющую атмосферу клуба свои потовыделения и претензии. Членовредитель по контракту маячил у него за спиной, разминая челюстные мускулы о слюну.
- Внимание, сука, - взвизгнула проблема, поигрывая инкрустированным вибро-ножом из дешевой стали. – Заплатишь то, что он должен и компенсацию травмы ей. – Шанис слегка опешила от подобной наглости.
- Просто подровнять табло отменяется, набор костей, - в ее руке мигнула индикацией правнучка беретты. – Мисс "коллагеновые губки" оплатила твой преждевременный уход. – Аккуратная маленькая дырочка над фиолетовыми бровями вразлет и вырванный из затылка дециметр черепа – это последствия пуль зэт9-16. Живописные брызги серой слизи, true импрессионизм, вопящая проститутка, похоже обмочившаяся от страха, невзирая на лошадиную дозу тысячекратно эволюционировавшего пи.си.пи. Абро в отключке – закономерный мученический сон праведного потребителя денатурата "рак горла в сорок пять".
- Вопросы? – Шанис обратила свой взор на телохранителя, подавившегося слюной. Тот только скрутил большой и указательный пальцы в окейное кольцо и растворился в героиновом дыму не настаивая на компенсации. Проститутка получит страховые за своего босса в виде выпотрошенных карманов, если успеет. Шанис не держала на нее зла, суша из кого хочешь выкует дегенерата. Включай рефлексы, выживай любым способом – главное, чему они учатся приходя в этот мир.
- Брысь, -погрозила она стервятникам, прикидывавшим свои шансы. Кастинга для пьесы "Мародерство" сегодня не будет – вдова режиссера признана наиболее нуждающейся в его кредкарте.
- Ну топ-модель, как тебя кликала эта простата? – Шанис пренебрежительно сплюнула на труп сутенера. – "Шлюхагониденьги", наверное?
- Года, - всхлипнула окоченевшая от произошедшего девчонка. – Брат любил меня, мать твою.
- По-своему, - пробурчала шокированная Шанис. – Очень тайно и глубоко в сердце. Он страшно переживал каждый раз когда удавалось уложить тебя под очередного свиножопого, да? – Года угрюмо молчала.
- Такие идиотки достойны этой жизни
- Сука! – завизжала проститутка и кинулась на морскую с подобранным с пола ножом. Получив еще пару пощечин она в изнеможении опустилась рядом с покойником и разрыдалась. Потоки слез размывая косметику превратили ее лицо в маску, взывающую о жалости. Под аккомпанемент истерики Шанис вколола Абро трезвилку – гремучую смесь активных витаминов, разрушающих алкоголь со скоростью кровотока. Теоретически с этой штукой в вене можно было надираться любой этиловой дрянью оставаясь в согласии с собственным я. На практике испытатели обычно умирали от абсолютного разрегулирования метаболизма. Да и какой прок в процессе не выполняющем свою основную функцию? Алкоголики чрезвычайно консервативное племя.
- Какого черта ты ее притащил? – зашипела она.
- Тише, милая, - он поморщился и сжал голову руками. – Ты забыла о просьбе куми?
- Это она?
- Нет, - ей невыносимо захотелось ударить его, но решив, что начав уже не сможет остановиться она раздавила эту приятную мысль каблуком.
- Была ли необходимость…? – он ткнул пальцем в мертвого
- Никакой
- Конечно, - Абро облизнул пересохшие губы, взял со столика стакан синтиоранжа и залпом выпил. – Совершенно случайно тебе не пришло в голову, - он вложил в эту фразу киловатт сарказма – все на что был способен сейчас. – что его бизнес кто-то контролирует?
- Пошел ты…
- Пошел я, - он покорно кивнул. – Бросаю пить, пока ты не втянула нас в список неприятностей с милю длиной.
Шанис резко вдохнула-выдохнула, черпая успокоение в гипервентиляции легких. Почти неделя бесцельных скитаний по сточным канавам без сомнения являвшихся Копьем истончили ее и без того невеликое терпение.
 Все страшные сны здесь оборачивались явью, зарешеченные окна холерного санатория пришлись бы весьма кстати среди унылого пейзажа кисти верно ученика Босха. Пожалуй даже более подвигнувшегося рассудком, чем наставник. Приходя в краткосрочное сознание исключительно волею случая все остальное время здешний народ с азартом предавался безумствам от которых вывернуло бы любого нормального хомоса. Если бы они не вымерли как вид много раньше.
Следом за недавней нефтяной войной грянул нефтяной кризис и триумвират, получивший контроль над черной кровью промышленности все поднимал и поднимал цены, наплевав на самоубийственность такого шага. Синтезированная еда подорожала неимоверно, становясь роскошью. Производство съедобных водорослей, грибов и плесени уже не могло покрыть все возрастающий спрос нищающего на глазах населения. От стихийной свалки мир периодически удерживали только спешно выбрасываемые на улицы дармовые амфетамины. Все шло к тому, что корпы добьются наконец своего – загонят свободных в стойло не прилагая усилий, за еду и наркотики. А после перегрызут друг другу глотки, пока не выживет сильнейший рой. А после… Но это план на годы, пока же мы возимся в той грязи, в которой возимся.
Абро прищурился и исподлобья продолжал разглядывать Шанис. Она слишком симпатична, чтобы быть такой занудной ледышкой. Какой там рецепт у Круэлти, сенс гуру западной территории в "Психонавтике" – Он поджаривал подружку в пламени клиторального резонанса пока она не растеклась поверхностью по его координатам. Полное дерьмо, по неизвестной причине пользующееся повышенным спросом у интеллектуалов.
К ним с опаской приблизился менеджер, бывший в прошлой жизни дауном. Его страх держался за спиной хозяина, лелея мысль о паническом бегстве.

       * * * * * * * * * * * * * * * *

Гиперссылка. Цитата из "Психонавтики", приписываемой перу Круэлти.
Я звал ее очаровательным трупом два с лишним месяца концлагерного календаря. В ней замечалось почти неуловимое присутствие порностарлетки Чейси Лэйн – инфанты с голодом взрослой женщины. Такие же холодные зеленые болотца с призмами зрачков, скуластый овал лица очерченный кистью невинности мигрирует в приторное пирожное губ – грязные подростковые фантазии об оральном контакте переполнены такими фантомами. Генри М. кончил бы в конвульсиях, удостоившись облизать пальцы ее ног. Под бронелифчиком грудь – гимн имплантам, гвозди сосков переходящие в бедра, лодыжки и подмышечные впадины. Тело – клей, прилипнув, по доброй воле не оторвешься. Она листала томик Ионеску между суррогатным утренним кофе и кокаином.
- Через сто лет мы умрем. А звезды будут все те же.
- Поэзия?
- Читай Йэйтса, гризли. Там поэзия.
- Гадство, барракуда.
- Когда мы бомбили аптеки, чтобы на раз вмазаться, плюясь розовой пеной и почесывая атмосферу муляжом "мака" и Марло влепили по мозгам очередь "дум-дум" и я визжала и хрипела, извиваясь под кованными бутсами копов, с ног до головы в ее крови и мыслях – вот это было гадство. Остальное музыка.
… Когда дорожка кокаина становится тропой к богу…
- Сколько ходок тому уже?
- Когда была зареванной куклой с гемофилией и розовым бантом.
- Взрослеешь. Теперь кружевное белье для гиперсекса?
- Не-на-ви-жу. От него куматозит.
- Ты родом не аргентинка случаем?
- Также стучу зубами румбу?
- Также неописуемо прекрасна, как тамошние девушки.
- Это ненадолго, - она хихикает, мило морща носик. – Подлиза, - голосовой резонатор ее горла мурчит от удовольствия.
- Ни в коей мере. Это ведь твоей кровью я пишу картины.
- Дали это отстой. Отрыгнутое масскультом фуфло, перебродившее в мозжечках в модный фантик.
- Не спорю. Динамит для обдолбанных.
Переброс фокуса. Уже цветное кино. Она отрывает голову от подушки в красные горошины, отупело глядит на меня, приходя? в сознание.
        Свет режет пыль блистающими кинжалами сквозь рыбий пузырь стекла. Утро это утро, - бормочет в нос Геба. – Все остальное психиатрия.
Слизывая росу с листьев подорожника мы ждем сигналов глубокого космоса. На ее светящихся ягодицах апокрифическая тату. Я никак не могу расшифровать значение, а спросить – лень. Да и не скажет. Либидо телесной палитры.
- Не отвлекайся, - журчит она музыкальней на два тона, чем прежде, когда я хлопаю ее по попке. Алый дактилоскопический след ладони, как маячок странника.
- Тогда оденься
- У тебя проблемы с философией "ню"?
- Это не повод вести себя, как последняя шлюха тевтонской земли
- Мораль – одно из средств эксплуатации женщин. Картографы и перекройщики этих задворок принимают законы своими сперморазбрызгивателями.
- А как же "Мужчины там сильны, а женщины красивы"?
- Бодлер нашел свой мир по ту сторону опиумного катыша. Здесь таким покоем не пахнет. Здесь топоры…
- Наловим глюков без антидотов?
- Не в этом ли смысл охоты?
Мы целуемся мокро и скользко. Ее рука чертит в моем паху пентаграмму. Потом принцесса берет на клык, шлифует раскаленным язычком полировку до взаимноизнеможения, наконец высасывает содержимое без остатка. Цветная рябь в глазах рассвета. Я не умер, значит я не родился.
Через два квартала от нас встает солнце. Лени Рифеншталь отдает в проявку финальные кадры "Олимпии". Тридцать шестой год. Лето.

       * * * * * * * * * * * * * * * *

- Раскумаришь инвалида, милашка? – какой-то урод приковылял к ее границам из своих героиновых снов. Вонь веками немытого тела шибанула аперкотом по носу.
- А вывеску не подровнять? – встречный вопрос не вызвал энтузиазма и зашторенный оппонент скрылся в поисках исповедующих сходные методы самоликвидации.
Кассета с ее жизнью шурша сматывается назад, глоток за глотком…
Бирюзовые акустические колонны "Симонетта" извергали абсолютный, как ограненный алмаз звук, рожденный в недрах античной вертушки "Эмилия" и амплиферов "Цербер" легендарного брэнда "Ультима Тулс". Музыка массировала воздух, реанимированные посредством неодушевленных полупроводников утраченные мгновения прошлого. Мягкий придушенный абажуром свет, ковер, скрадывающий размеры пространства, тени- стражи в пыльных углах, шкаф с безделушками – прикосновение к каждой есть вспышка памяти, настенные часы, приходящие в сознание два раза в сутки, продавленный диван, просящий пощады во время сексуальной оргии с сенскартриджем, бутылка, расписанная под Магритта и книги – затертые томики в мягких обложках – "2000 способов наколоть налогового инспектора", "Карл Маркс – клинический случай массового психоза", "Некротика" Круэлти (первоиздание), роман Лео Мале, красочное жизнеописание графини Эстерхази, купавшейся в крови крестьянских девушек и гиньоль "Прежалостная комедия и весьма жестокая кончина Пирама и Фисбы" пера анонимного автора – это логово, в котором ревущему бронепоезду цивилизации приходится потесниться на задворки приоритетов. Камышовая Кошка покинула его, чтобы проверить состояние своего мира. Она спешно вернулась в Жемчужину неделю назад, но только для того, чтобы оябун умер у нее на руках, выхаркнув кровью имя своего преемника. Ее имя.
"Покрытые тьмой, почему вы ищете света?" – вонзил когти ей в спину уличный проповедник. Влекомый дланью Древней Госпожи волочит свое тысячелетнее тело дракон Ужас, распростерши изодранные крылья по душам людским. "Все в мире полно зла и страдания".
Жемчужина – зачастую здесь к тому свету ближе, чем к этому.
Пульсирующая стена дождя неделю, холодные удары плетью, смытый со лба пот солью метит губы. Резкие порывы ветра пронизывают до костей, приклеивая к телу мокрую насквозь, ледяную одежду. Шипя гаснут улыбки, глаза огрызаются депрессией, случайнопрохожие девицы жалки в попытках выглядеть вампирами, неведомы пути исходов…
Ляпнулся-отморозился, пару дней затем пахнешь трупами, как морговый санитар после суток. В "греческом зале" эмоции искривляются быстро, среди рук, голов и внутренних органов в бальзаме, среди наваленных негеометрической грудой мертвецов. Lux solis не заглядывает больше в лица этих прекрасных женщин с упругими фиолетовыми губами, небесные костры не раздражают их сны на гипер-частотах мозга.
- Как дела?
- Хорошо… будут когда-нибудь
  Никто не ответил на ее вопросы. Говорят совершенство имеет пределы. Реаниматоры космической стоимости не справились с органикой и старик отправился разрешать последнюю загадку. Ей показалось, что он был даже рад этому. Хотя возможно это просто гримаса смерти сыграла с ней шутку.
Борьба за власть была молниеносной и бескровной, оябун знал, кто способен встать на пути любимицы, она всего лишь воспользовалась его рекомендациями.
Кодекс Темных Братьев гласит: Когда убиваешь взывающего к милосердию все что остается – немного крови на руках. Если жалость пересиливает разум, в будущем это верный способ заработать удар в спину в самый неподходящий момент. Помилованным не свойственна благодарность, их внутренние органы терпеливо грызут два дракона – Ненависть и Месть.
Худшие враги – женщины. Мужчина просто идет напролом, женщина мстит изощренно, она долго выжидает, исступленно лелея кровавые грезы и бьет наверняка, не оставляя противнику шансов.
Никогда не щади врагов.
И Цзин гласит: Вырвешь окостеневшее мясо, встретишь яд.
Корпы не уничтожают биоматериал, они просто переустанавливают психоматрицу, хотя вряд ли можно счесть сие милосердием.
Так, неожиданно, она стала распоряжаться миллионами жизней и обладать мощью, повергающей в шок. Вершина корпоративной лестницы таила впрочем в себе не один риф. Высота была неприступной и как все шедевры обладала свойством двоякости – достоинства по мановению судьбы превращались в недостатки. Вершина – с нее можно плевать на всех, но одновременно оттуда так долго падать вниз.