Театр масок

Откуда прибыл этот человек, чем он занимался, зарабатывал на жизнь и для чего он явился в наш тихий городок до сих пор не знает никто. И, наверное, уже никогда не узнает.
Холодным осенним вечером, в середине ноября прошлого года, когда мощеные улочки поливал невиданный в наших краях ливень и все горожане прятались по домам, либо коротали время в маленьких уютных кафешках, на площади перед зданием городского совета остановился экипаж. Из кареты вышел солидного вида мужчина в плаще и шляпе по последней лондонской моде. Мужчина уверенным шагом направился к близлежащему ресторанчику «Ля Парис», занял столик в углу и на протяжении некоторого времени молча потягивал заказанный Каберне. Посетители и прислуга каждую минуту косились на чужака, и дело было никак не в его модном и дорогом костюме или неожиданном появлении, дело было в маске. У мужчины вместо лица была маска из папье-маше, не шутовская, карнавальная, а вполне обычная – человеческая. Маска на всех смотрела серьезным взглядом нарисованных глаз и хлебала вино через прорез на месте рта, прямо под нарисованными «немецкими» усиками.
Появление человека в маске вызвало фурор, к вечеру следующего дня о нем знали весь город и большая часть пригорода. Горожане повыходили на улицы, чтобы, хоть одним глазом, посмотреть на новую достопримечательность. Мужчина появился опять, но на удивление тех, кто видел его вчера в другой маске – маске розовощекого юнца, смотревшего на всех с наглой ухмылкой. Маска, как окрестили этого мужчину горожане, не спеша, прогулялся по площади и ушел, скрывшись среди узких улочек старой части города.
И так изо дня в день: мужчина и горожане, кумир и фанаты, клоун и зрители. Но все, как известно, имеет свойство надоедать. Постепенно привыкли и к чужаку, даже не смотря на постоянно новые обличья. Он перестал быть даже таким чужим, как прежде, хотя и своим назвать его было нельзя. За месяцы, которые он прожил в нашем городе, о нем узнали лишь то, что представлялся он Александром де Бруа и жил в съемной квартире где-то на окраине. Он также гулял вечерами, засиживался в кафе и ресторанах, но былого интереса уже ни у кого не вызывал. Когда все уже стали забывать о существовании Маски, город переполошила новая сенсация.
Чужака нашли мертвым. Хозяйка, сдававшая ему квартиру и пришедшая за оплатой, в прихожей нашла тело человека с обезображенным лицом, какое бывает только у цирковых уродов: на лице не было ничего, кроме щелочки рта и двух пуговок глаз, не было даже век. Тело лежало в окружении сотен разных масок, неподалеку валялся пузырек из под снотворных пилюль. Женщина не могла сказать точно, был ли это ее постоялец, лицо которого она никогда не видела, как не видел его никто из горожан.
Уже после полицейские нашли в кармане английского фрака записку, содержание которой следующим же утром появилось во всех печатных изданиях нашего городка и гласила следующее:
«За свой короткий век я прожил сотни жизней, я имел мириады лиц и имен. Я был ими всеми, а умер, как и родился, никем».