Лягушонок

Все склонились над ним. А он, словно маленький лягушонок, сжался и поскакал вовлекаемый в кусты. Нет, на самом деле это были никакие не кусты боярышника. Ну, вовсе не они. Так обозвать корабль могла только бабушка? Но что она в этом понимает? Не дала дедову куртку. А как без нее спасать дельфинов? Еще бабушка ворчала, обязательно расскажет Елене, как он вчерашнего дня утащил у нее, такой разини, совсем новую шину. Ну вот зачем? И шланг гвоздем продырявленный. И тетя Ира, так просто жаловалась. Елена, это мама, она приедет сегодня на электричке. Шина – да, но кто когда про нее вспоминал? Лежала себе, давно никому не нужная, а, между прочим, это ж руль для корабля! Тетя Ира – ну как можно подумать, что тетя Ира боится улиток? Особенно таких красивых, почти с кулачок. И с такими пушистым рожками.
 – И это только за сегодня! Разошлась бабушка в разговоре с соседкой. А Бармалей в канаве?
 – Бармалей? – соседка пыталась понять, о ком говорится.
 – Да, обязательно скажу Елене! Ну, собака тех, как бишь там, из зеленого дома. Пудель, лохматый и белый, в репейнике весь. Вот ребята его Бармалеем и обозвали. И что? Пудель шляется по всем дачам. Вертлявый такой, разве хозяева углядят? И наш молодец Митрий с девочек, ну может, помните, третьего дня забрали уже в город. Она все к нам играться приходила. Весь поселок, наверное, слышал, как они в индейцев играли. И не побоялись петуха, перья нужны были. Еще пожарники на участке были, еще на качелях в дедовой кепке и материной шляпе соломенной в космос летали. А потом какой-то корабль строили. Чтобы и по воздуху и по воде стразу. Натаскали в боярышник тряпок разных… А с пуделем что? Пудель этот к нам забежал. Я за водой, а он сквозь ноги в открытую калитку шмыг. Митя с девочкой его ловили-ловили. И в канаву засунули. Сидеть приказали. А в канаве вода. Объявили бедного Бармалейчика потерпевшим крушения. Девочка сама в канаву залезла, Митя их спасать по игре должен был. Ох, как хозяева недовольны были грязным спасенным пуделем. А ведь он ничего, смирно сидел в канаве. Я сама удивилась. Нет, вот сейчас Елене все расскажу, все. Приедет она – как так можно? Смородину помогал, собирать, конечно. И спать вовремя – позову, сразу бежит. И на велосипеде на станцию, маленький такой, не побоялся, лягушонок мой. И всегда вежливый, со всеми поздоровается. На огороде тете Любе помогал. И сейчас в своем боярышнике что-то удумал. Наверное, путешественником будет. Нет, обязательно надо сказать Елене, какой у нее сынок золотой. И вообще, что это ей сегодня вздумалось за ним приехать? До школы еще целая неделя. Я куда ж без него, сорванца такого? Митька-то мой, внучок, в первый класс пойдет осенью.
 А Митька, тот лягушонок, сидел вовсе не в кустах боярышника на перевернутом ведерке, а на носу корабля. И мчался спасать дельфинов. А по дороге он обязательно заедет к девочке, которую уже отправили в город и они вместе поплывут дальше…Ну, ворчливую бабушку тоже можно захватить. Она будет угощать дельфинов крыжовенным вареньем. В
Мама, сойдя с электрички, зайдет к соседке, тете Любе, и спросит, а мои где? А тетя Люба как раз перестанет махать серой шалью заместо платка. И скажет: да вот же, только что уплыли. Тогда мама на минуту станет серьезной. Достанет из сумки сложенные перепончатые крылья. Оденет, даст тете Любе завистливо ее оглядеть, пощупать правое крыло. Мама скажет, ну, я догонять! И тетя Люба, прищелкнет языком: - крыло мягкое, ну чисто моя шаль, и добавит – в добрый путь! А потом долго будет махать носовым платком вслед. Потому что шалью уже махала.