По справедливости

       - Надо брать сегодня вечером, когда все уйдут в кино! – уверенно сказал Резчик.
- Может, еще подождем, надо подумать, там же замок, как мы его откроем? – жалобно пропищала в ответ Люська – Рваное Ухо. Такое прозвище ей дали потому, что фамилия ее была – Ухина, а рваное у нее было не ухо, а платье, но историю про собаку знали все, а что она оторвала на самом деле уже не важно – прозвище прилипло и осталось с ней навсегда.
- Чего ждать? Пока они сожрут все сами и нам ничего не достанется. А замок, мы вообще трогать не будем. Вот, смотрите! – не зря его звали Резчиком. Хотя это прозвище – сокращение от фамилии, но оно подходило к нему, как нельзя лучше, потому что Сережка Резчиков всегда был при деле: то срезал ветки деревьев и вырезал из них пистолеты и мечи, то подбирал какие-то железки и всегда находил им применение в трудной лагерной жизни. Вот и сейчас, он достал из-под кровати огромные клещи.
- Я видел в каком-то кино. Задняя стенка тумбочки просто прибита гвоздями и все. Мы их вытащим и все оттуда заберем. Проще простого!
- Где ты это раздобыл? Где взял? – ребята с любопытством рассматривали ржавое железо.
- На время взял! Можно сказать – в долг взял! Вернуть надо! И как можно быстрее, поэтому, назначаю операцию на сегодня! Все! Кто боится – пусть уходит, но, если кто проговорится, дело будет иметь со мной!
Все притихли, потому что Резчика в отряде уважали, хотя бы потому, что он был старше и просто физически сильнее всех.
- Все надо делать быстро и четко, времени у нас не так много. Главное, чтобы никто не обнаружил, что нас нет в клубе. Пока все будут смотреть фильм, мы все успеем и вернемся назад. Девчонок не берем!
- Почему? Как же так? Мы тоже хотим! – запищали девчонки.
- У вас задача тоже важная: сделать так, чтобы никто не обратил внимания на наше отсутствие. Наташка – за главного, а вы - еще маленькие!
- Ну и что, что маленькие? Кто все это придумал? Кто? – самая младшая из девочек, Галка Жилина, по прозвищу – Вождь Краснокожих, была искренне возмущена такой несправедливостью. Свое прозвище она тоже получила не зря. Хоть и маленькая, худенькая, она отчаянно дралась с мальчишками, пытавшимися назвать ее Жилой и, наконец, добилась своего. Никто в лагере даже не думал так ее теперь называть, а Вождь Краснокожих - ей даже нравилось.
- Ну, ты!!! А дальше – что? Ты же гвозди клещами вытаскивать не будешь? Или сможешь?
- Нет, не смогу! – разочаровано проговорила Галка. Ей так хотелось быть в самом центре событий, но пришлось подчиниться элементарной логике.
- Назовем операцию – «Справедливость»! – тихо, но уверенно сказал Сашка Стерх. Никто и не думал спорить. Название понравилось и все остались довольны. Спрятав клещи обратно под кровать, ребята весело направились в столовую на ужин.
       Столовая, как и два деревянных корпуса пионерского лагеря «Красная звездочка», находилась на территории воинской части. Собственно и столовая была солдатская, и корпуса были казармами, временно «превращенными» в жилье для детей. Старые деревянные бараки были отмыты и отчищены до блеска, разгорожены большими брезентовыми, сшитыми из плащ-палаток, занавесками на палаты, в каждой из которых жили мальчишки и девчонки от семи до четырнадцати лет. Железные солдатские кровати стояли рядами, под ними прятались чемоданы, у кого они были, а чаще выцветшие зеленые рюкзаки. Тумбочек не было, были табуретки, по одной на две кровати. В конце казармы маленькая комнатушка воспитателей. Здесь была единственная тумбочка, в которой хранилось бесценное сокровище – гостинцы, привезенные родителями и конфискованные вожатыми под видом того, что конфеты и всякие сладости вредны для детских зубов и желудков. А для зубов воспитателей и вожатых все это было вовсе не вредно, а даже полезно, потому что они поглощали запасы тридцати человек, и им даже не икалось.
       Кормили в лагере плохо. Гречка, да морковные котлеты! Иногда капустные! Одно другого не лучше! А из кухни вкусно пахло жареной картошкой, тушеным мясом и свежей выпечкой. Но все эти вкусности на стол пионерам не попадали, их кушал кто-то другой. Кто бы это мог быть?
       После ужина все направились в армейский клуб, где сегодня показывали кино.
Что происходило на экране в этот раз, мало интересовало ребят. Они внимательно следили, где вожатые, и ждали момента, когда можно будет спокойно улизнуть из темного зала. И вот, в самый кульминационный момент, когда главный герой объяснялся в любви героине, а этого вожатые и педагоги – женщины пропустить никак не могли, Резчик и Стерх незаметно выскочили за дверь, оставив девчонок следить за обстановкой.
       Резчик оказался прав: задняя часть тумбочки была из обыкновенной картонки и прибита маленькими гвоздями. Только эти самые гвоздики кто-то уже вытащил с одного угла и потихоньку таскал гостинцы прямо у вожатых под носом.
- Вот гады! Кто-то жрет конфеты и не делится! Свинство все-таки это! Конфеты-то у всех отобрали.
- Так! Забираем все, ничего не оставляем.
- А во что класть, не донесем же?
- Снимай рубашку.
- А я как же?
- Подумают, что ты – спортсмен! Ладно, не ломайся, не девчонка же. До клуба дойдем, а там я тебе рубашку верну.
       Мальчишки расстелили клетчатую рубашку на полу и стали сваливать в нее пакеты с конфетами, пряниками, печеньем и баранками. Получился приличный тюк. Завязав потуже рукава рубахи, Резчик взвалил узел на плечи, и ребята вынырнули из казармы на улицу.
       Отсутствия их никто даже не заметил. А девчонки уже развязали рукава рубашки и делили конфеты между собой.
- Эй, не наглеть! На всех поровну делить!
- На всех? Так на всех! – хихикнула Галка и стала передавать конфеты, печенье и баранки по рядам.
- Передайте дальше по рядам – говорила она, - это нам на полднике не додали. Ешьте, ешьте. И вожатых угостите. Вку-у-сные конфеты! Красный Октябрь!
       Не успели мальчишки ухватить себе по конфетке, как в рубашке уже ничего не осталось.
- Вот тебе и справедливость! – надулся Резчик, - Мы старались, жизнью, можно сказать, рисковали! А нам - фиг чего досталось!
- Ладно, не дуйся. Вот возьми, - сказала Наташка и протянула ему две оставшиеся конфеты.
 - Нет уж. Это - твои. Что ж, я буду есть, а ты – нет? Так дело не пойдет.
- Я все равно сладкого не ем, это вредно для здоровья, так мама говорит.
       После сеанса все тихо, мирно собирались укладываться спать, как, вдруг, поднялась какая-то суета, раздалась команда: « Строиться!».
- Как строиться? Куда строиться? А мы уже разделись, одеваться надо?
- Быстро всем строиться, одеваться не надо, быстро! – орала молоденькая вожатая, а педагог – полная женщина, средних лет, стояла посередине коридора, держа руки в боки. Лицо ее было красным от возмущения, щеки надувались и опадали от прерывистого нервного дыхания, и в этот момент она напоминала закипающий чайник, который вот-вот засвистит, и пар вырвется из его носика наружу.
- Что случилось? Зачем строиться? – удивленно спрашивали дети.
- Внимание! – заорала басом воспитательница, - У нас в отряде ЧП! У нас в отряде воровство! В нашем отряде – воры!
- Интересно было бы знать, кто? – усмехнувшись, сказал Резчик.
- Вот, вот! Кто? – продолжала женщина, - Я хочу, чтобы вы все знали, что ваши гостинцы, привезенные родителями, кто-то украл! У своих же товарищей и украл! Стыд и позор! Лучше пусть сам признается! Если смелый? Втихую забраться в тумбочку и взять все себе одному? Стыд и позор! Конечно, смелости не хватает признаться? Я все равно узнаю, кто это сделал! Вы все сейчас стоите на месте, а мы с пионервожатой просмотрим все ваши вещи и найдем!
- Ничего вы не найдете! – весело и звонко проговорила Галка.
- Ты что, замолчи, - одернула ее Люська Ухина.
- Погоди, - отмахнулась Галка, - Ничего вы не найдете, - повторила она.
- Почему? Говори, ты что-то знаешь? Кто это сделал? Ты? – вожатая удивленно смотрела на девочку.
- Нет, это не я! А знаю я только то, что этот человек не съел все сам, как вы говорите, а поделился со всеми. Конфеты, печенье все ели, когда кино смотрели. И я ела. Думаю, что это конфеты как раз из тумбочки! Так что все - по справедливости, все - поровну! Наши гостинцы – мы их и съели!
       Все притихли. Воспитательница молча смотрела на шеренгу ребят, и возразить ей этим детям, которые обвели ее, взрослую тетку, вокруг пальца, было нечего.