Новый год и поезд

       Декабрь, на дворе холод.
А нам с отцом придется ехать в Таджикистан , за племянницей.
Не климат ей там видимо.
Все болеет.
Мама ехать не смогла. До нового Года два дня , а ехать три. Так , что встречать будем в поезде.
Пейзаж в основном скучный за окном. не то, что у нас на Урале. На какой-то станции подсел к нам акын и начал свою длинную песню на домбре играть. Когда спросили, про что же такая длинная песня, он и запел на русском. «Степь моя, солнце моё, колючки мои, верблюд мой….» Мы прямо обалдели, но слушали с уважением, старый человек поет. Да и скучно было. Отец мой матершинник такой, он первый не выдержал. Да разве это …….. Песня говорит и давай петь: «Ах ты степь широкая …. .» А тот ему подыгрывать начал. С нами еще пьяненький сидел, так сразу проснулся и подпевать начал, и я от скуки отцу подпевала. Женщина из соседнего купе , к нам подсела и запела. В общем хор получился . И самое интересное, что акын так виртуозно подыгрывал нам . Народу уже порядочно набролось в купе. Другую песню затянули. Мы с отцом постепенно раздевались. Ведь поехали в шубах , а там жара и снега нет. Вот город Ашхабад. Красивое какое здание вокзала. Мозаикой выложенное все. Мы все на перрон выползли, глазеем. Продают в рядах торговки , что душе угодно. Мы наелись, а вернее сказать объелись. Пьяненький еще добавил где то. Долго стоял поезд. Все оглядеть успели. Наконец тронулись дальше в путь. Только отъехали и кто то стоп кран сорвал. Все опять вышли из вагонов посмотреть, что случилось. Впереди всех пьяненький наш бежит. Оказалось верблюд стоит на рельсах и не шевелится. И никак его не сдвинуть. Вот пьяненький давай его стыдить. Руками перед ним машет, уходи мол, что встал. А верблюд жевал, жевал, да как плюнет в лицо мудику то. Вот смеху было. Мужик проковырял рот и давай матерится на верблюда, а тот как будто ждал этого, пошел дальше своей дорогой. Паровоз гудок подал, все в вагон заскочили и мужик глаза проковыривает и тоже лезет. Все прямо со смеху над ним покатываются.
       Забыла еще одно рассказать. Когда я училась в школе, очень часто со мной нянчился мой дядя. И присказка у него была. На татарском языке. Он её говорил к месту и не к месту. Короче, я её невольно выучила. А когда поезд затормозил резко, я слетела с верхней полки ну и присказку вспомнила. А с нами женщина ехала она прямо в обморок упала. Мы думали она стукнулась, а оказалось мои слова так подействовали. Это матершина на татарском языке. Я то откуда знала? Она запретила мне больше это повторять. А отец так хохотал. Ну, говорит, ты меня перещеголяла От моего мата никто в обморок не падал.
       Наступил вечер, а значит встреча Нового Года. Отец в Ашхабаде купил бутылку шампанского и еды. Мы стол в купе накрываем, а народ почему то к нам подтягивается и на столовое выставляет. Когда по радио передали бой курантов у нас в купе не то что сидеть стоять места не было. И никто не возмущался. Открывали, кто водку, кто вино, кто шампанское. Шум стоял, рядом друг, друга не слышали, а как только бокалы подняли с третьей полки откуда то рука протянулась. А мне, говорит. И рожа мокрая показалась, а волосы дыбом слипшиеся. Даже не помылся. Все дружно смеялись, но налили мужику. К часу ночи вагон был весь пьяный. Не знаю как там машинист, а в наш вагон шатало. Мысль не раз возникала, хоть бы с рельсов не сошел. Не спал ни кто. Даже старенький акын . Просто не возможно было в таком шуме уснуть. Папа мой напился и сосватал меня за кого то. Этот кто то за мной по пятам ходил, говорит: « Чтобы не сбежала.» Зато под утро наступила тишина и не понятно было, кто с кем спит и где. Когда ко второму завтраку, а некоторые и к обеду проснулись, то немало удивились, где это они. И что интересно ни что, ни у кого не пропало. Мой « Жених» спал с нашей попутчицей вальтом.
       И вот все опохмеляться опять к нам потянулись. За окном однообразие ужас. Потресканная земля и ничего больше. Долго еще мы на перекладных добирались до воинской части, где служил муж сестры. Забрали больного ребенка и обратно. Ну сами понимаете, веселье на этом и кончилось.