Глава 31. Шуты у подножья трона

       Часть 3. Сестра - луна



- Кого ты носишь под сердцем, дева? – спрашивали они. – Поднимет ли нас с колен зверь, что питается твоей кровью или низвергнет во прах?
Ее глаза лишь усмехались, зеленые и холодные, как вода без дна…




 
       Soundtrax: Daemonia Nymphe"Invoking pan"
       Arcana"Love eternal"



       Глава 31. Шуты у подножья трона


       Когда лиловые тени крадут свет нашего умирающего солнца в багровом тумане вчера приходят они – мысли о неотвратимости смерти. О потерях и упущенных шансах, о невозможности повернуть время вспять. Они говорят мне – забудь, усни, умри, воскресни… Я спрашиваю их – кто избавит меня от боли?..

       * * * * * * * * **** * * * *

- Желаешь возглавить похоронную процессию? – разъяренное шипение серого цвета. Криокейс с грохотом впечатался в матовую сталь стола. – Можно устроить.
- Переведи, - Фаревелл недоумевая хлопнула ресницами.
- Ты понимаешь, что там ничего нет? – рявкнул администратор Синдзюку – скользкий, ядовитый, с интеллектом дверной петли. – Мозг пуст!
- Пуст?
- Здесь что эхо? Пустой это противоположность полному, - позлорадствовал он.
- А я что могу сделать? – огрызнулась Фаревелл
- Можешь послужить кормом для моих кошек, - угроза обслюнявила пространство крошечного кабинета.
- Ты сдохнешь раньше, чем еще раз всосешь воздух
- Рассказать тебе об устройстве рециркулятора? – голос его напоминал жеванный целлулоид вместо завтрака
- Скотина, - откликнулась она
- Неужто? – синие брови сошлись в тупике переносицы
- Полагаю можно забыть о компенсации расходов? – холодно поинтересовалась Фаревелл
- Полагаю да
- Чертовски неприятно было вести с вами дела, - распрямить позвоночник с максимальной враждебностью – искусство на которое самураи тратят жизнь.
- Не могу сказать того же о себе, - ощущая мощь корпорации за спиной он мог равнодушно зевнуть, глядя в ствол гранатомета. Недовольство со стороны Фаревелл – прах, ничто, как грозить пальчиком урагану по имени Джудит.
Единственное объяснение случившемуся вынырнуло на поверхность подобно португальскому кораблику, подставив газовый пузырь бродячим ветрам и раскинув жгучие нити. Матрица не была составляющей физического носителя, лишь рефлексные оболочки да малозначимый софт метаболизма стали добычей Фаревелл. Массив данных управляющий марионеткой находился в точке с координатами "неизвестность". И этот факт являл собой неоспоримое доказательство того, что всякое действие влечет последствия.
Возможно мир рухнет на колени, это его право. На данный момент ее больше занимало следующее – Станет ли она объектом мести со стороны неизвестного кукольника? Нужно ли зарыться в ил и ждать удара? О посещении сети можно было забыть определенно. Для силы, вывеской которой служил Койл выследить ее там не составит труда.

       * * * * * * * * * * * * * * * *

Надпись на бронеплите, имевшей несчастье быть дверью, гласила "Если тебе нужны неприятности ты пришел по адресу". Споткнувшись о любезность пулеметов на входе значительная часть ищущих неизвестности не рисковала больше пересекать свой маршрут данной точкой пространства. Для прочих каждый отрезок времени, более темный, чем соседние маяком зажигалось одно и то же газоразрядное слово – "Зверство". О широте спектра предоставляемых клубом услуг следовало лишь догадываться. Не вовремя распускавшие языки или вызывающе публично строившие свои предположения обычно исчезали без отпущения грехов, прихватив в нелегкий путь всех свидетелей. Недобрая молва порой хранит покой лучше головорезов.
"Смерч" прошелся по вене, как профи – с полтычка завел музыку. Потом Цуна тянула через соломинку "крысью кровь" и скучала, пока о ее вытянутые ноги не тормознул один из проходимцев. Достаточно шустрый, раз не убит до сих пор. Образ его жизни зарубками отмечал на лице годы, с термином "ублюдок" он был знаком не понаслышке. Обнажив редкие зубы припадок закинул удочку:
- Я тебе не помешаю?
- Попробуй только, - несколько обескуражен, но нагл и поэтому предпочитает идти напролом.
- Я тебе не нравлюсь?
- Ты что умеешь читать мысли?
- Претендуешь на грубость? Ты кто, крошка?
- Смерть заказывал? – он расхохотался
- Тебя ударить, чтоб рассыпалась? –Цуну перестал забавлять диалог с хомми и вставая…
- Я только на вид такая пушистая, но если понадобится… - угрожающе прошипела она.
- И что ты умеешь делать? – этого отпрыска Ехидны следовало приструнить немедленно.
- Лучше всего?
- Допустим… - последняя усмешка в твоем летоисчислении
- Разрезы поперек горла
- Таких шлюх, как ты… в его руке запиликал вибронож. Большинство мужчин генетически не рассчитывают на отпор со стороны женщины.
- Предпочитаю "ангел по вызову"
- Что?
- Ты глуховат, тупица? – Цуны не оказалось там, куда он ударил. Сложным захватом с пируэтом она перенаправила клинок в сердце хозяина и убедилась, что его глаза помутнели и погасли.
- Выброси эту пилку для ногтей и купи нормальный… - она оценивала свои шансы против внезапно нарисовавшихся друзей трупа, когда входная дверь отворилась, явив улыбающуюся Орплид.
- Как спалось, принцесса? – Цуна скривилась в ответ.
- Ты иногда спускайся с гор, броди среди павших… - Орплид мгновенно оценила обстановку.
- Брысь, - чуть нахмурив бровь она разогнала крыс по углам. – Рада, что ты приняла мое приглашение, – она кивнула на пол. – Вижу времени зря не теряла. Одним поклонником меньше,..
- Слишком прилипчив, на мой вкус

       * * * * * * * * * * * * * * * *

Потрошитель Душ угрюмо смотрел на нее и фиолетовый мрак сопел сквозь зубы из-за его плеча.
- И что взамен предлагают Укротители Ветров?
- Ты все еще зол, Грандель, - Пьющая Ветер скрестила руки на груди и сморщила нос. – Не умеешь забывать обид? – Древняя ненависть, старая кусака души, пеленает их объятиями, камни родовых развалин пропитаны красным насквозь…
- Прибой смывает кровь с песка, но не с памяти, - Потрошитель напрягся, словно в предвкушении броска.
- Вы клялись не вспоминать об этом, дайто, - Принцесса Фея вклинилась между заклятыми соперниками. Ее миниатюрная фигурка так беззащитна на фоне бугрящихся мышц Гранделя. Но сила фей не мускулы.
- Я не клялся, - огрызнулся конунг Срезающих Волны.
- Это сделал твой брат, - заявила Принцесса. – От имени клана.
- Да, - Потрошитель Душ откинулся в кресле. – И меня тошнит от этого.
- Хочешь моей крови? – ухмыльнулась Пьющая Ветер. – Я нацежу тебе стаканчик.
В рухнувшей, как ястреб с небес тишине тяжелый вздох был слышен всем. Потрошитель Душ подпер кулаком подбородок и покачал головой. Пьющая Ветер разве что не плевалась льдом. На градусы холоднее чем нужно, чтобы сказанное было правдой.
- Я никогда не выйду за тебя замуж.
- Это ответ?
- Вопроса не было
- Нам выпало идти вперед и задавать вопросы и умирать, - прошептала Призрачная Радуга из своего угла. Ее голос был полон багровой печали словно закат в аду.
- Слижи ржавчину со своего меча, Потрошитель, - скривился Гробовщик. – Суша еще не оскудела ублюдками чтобы безумствовать из-за женщины.
- Я бы еще вспомнил о сепаратистах, - подал голос Вешатель. – Разумно ли резать глотки друг другу…
Исповедник кашлянул. Присутствующие замерли. Блеск керамических резцов заставил солнце зажмуриться.
- Похоже члены совета забыли о цели нашего собрания. Обижаться и злиться – удел слабых.
- Я виноват, мастер, - Грандель уважительно склонил голову.
- Ничего, мальчик, - единственный глаз старика пронзил конунга. – Впредь направляйте свою ярость против врагов. Не хватало нам еще междоусобицы в такое тревожное время. Девчонка, я жду!
- Я виновата, мастер, - улыбка Исповедника дематериализовалась.
- Твое смирение полно яда, Укротительница. Похоже ты стала забывать уроки Хагакуре.
- Я виновата, мастер, - выпалила Пьющая Ветер вновь чувствуя себя ребенком впервые переступающим порог Холма Мертвых.
- Лучше. Итак, почему этот вариант неудачен?

       * * * * * * * * * * * * * * * *

Иероглиф "подохни" просвечивал кровью сквозь небо цвета использованной стюардессы. В глазах убийцы застыл нездешний призрак будущего. Они распались на приторные мазки света и свернули шею невыносимому утру – тени, бредущие по дороге прирученных сожалений. Месяца изверзня шестого дня года Трехпалой Собаки.
Игла улыбается, шрамы на ее лице обретают собственную жизнь. Мы работаем пятерками, прикрывая очередную сцепку, переход по трупам, безумие, как вся эта резня.
Обгоревший остов "гадюки" на обочине, два рейда назад ставший могилой Шмелей.
- Храни нас здешний сраный бог, девочка, - сплевывает Абро. Я киваю, перебрасывая оптику за спину, дальние сенсоры тревожатся, спешно толкая гемоглобин по системе, загоняя пульс в красный сектор. Пепел поводит носом в поисках лучшей доли.
- Небо, - рычит он.
Мы выворачиваем зенитку на дыбы, просверлив восход лазером дальномера. Игла торопливо шнурует комбез, Лиен вносит последний штрих врезая нам в мозги навигацию боя. Сетевые гиены завыли о поживе.
Неизвестный борт проскиповал по архивам и на внутренней частоте заклокотала киб – музыка.
- Какой мудак собрался сдохнуть под это говно? – хрипит кэп. В тишине скрежет оселка смерти становится еще назойливей. Пепел запрыгивает на броню.
- Ты лучшее прикрытие во время пальбы, доходяга, - Игла пристраивается рядом.
- Ну да, я же большой, - хмыкает он.
Абро цыкает, призывая парочку заткнуться. Два удара сердца пронзают мою вселенную. Жизнь будет коротка и полна событий.
Песня голодного воздуха, горячий ветер срывает с губ последние воспоминания о воде и покое, трехсотки проваливаются в небесные дыры, завершая работу сошедшего с ума бога. Наш мир кровь и пламя, каждый дециметр воздуха нашпигован свистящим металлом, превращающим человека в кровавые брызги, по твоим меркам это зовется адом – такова война.
Штурмовик заваливается на бок, огненный тюльпан набухает проклятием у него в брюшине, высвечивая обломки наших лиц в лиловом дыму.
- Готов говнюк, - скорбит Абро и крупнокалиберная очередь рыщет в поисках следующего летающего гроба. Удар подбрасывает нашу повозку, выворачивая душу и кишки наизнанку.
- Зачем ты заставляешь меня вспоминать?
- Я лишь указываю направление, - нахмурилась Маэдра. – Делать шаг или нет – выбираешь ты.
- Но зачем? – прошептала Гроза
- Ключи к будущему всегда в прошлом.

       * * * * * * * * * * * * * * * *

Судьба гнала их к востоку, налево от ветра и радости, к суровому горизонту сомнений. Нет ноши тяжелее, чем быть услышанным.
Гроза грустила о чем-то своем, Кавай закинулся реактивами. И Тром в поисках собеседника обратился к чипсету Лизбет.
- Ты скучала?
- Целый день ходила в трауре
В "Высшей мере" наплыв посетителей – ежедневный конфликт с миром требует вечерней дани. Тяжелые наркотики идут нарасхват в тяжелые времена, которые похоже не за горами.
- Топлива! – ревут сожженные глотки утративших веру. И бальзамом на рубцы заложенной бесу души прольются слезы сатаны. Сим утешусь и утолю печаль свою, о нимфа.

Спазмы микрокосма, исключение из большинства, вестибулярные
конвульсии сумеречной души, выброшенные в приветствии руки, хром и рояльный лак. Три дня как мертв, привкус бензиновых внутренностей, небесные зеркала душат песни и вибрации воздуха, эстампы Сандрин лижут раздвоенные языки пламени, зеленый яд зимы, жестокий запах вечности… Я чувствую свои желания переходящие в интуицию нервов, мысленная эпилепсия граней, как забыться в источнике всепожирающего света, калечащего и дарующего многое, сквозь боль…

- Жизнь – это вечное страдание, - приветствует кто-то свое отражение в стакане.
- Насчет вечного ты фантазируешь, - обернулась Гроза
- Поверь, сестричка, насчет вечности я знаю все, - лет тридцать, плохо выбрит, трезв и психически неуравновешен. На первый взгляд симпатяга. Со второго ее стошнило.
- А как со страданиями?
- Слышал о таких
- Проблема? – Кавай сдвинул в сторону пригодный к жизни воздух и заполнил собой место.
- Его так зовут, - кивнула Гроза в мою сторону. – Чем занимаешься?
- Ты веришь тому, что тебе говорят?
- Я не верю даже матери
- Она патологическая лгунья?
- Она мертва
- Может ей повезло, oni, - я залпом опрокинул стакан и выдохнул пекло. Ответом мне было молчание. Люди вокруг нас торопились прожить свои жизни. Шумовое загрязнение воздуха. Обычные разговоры – о женщинах, о деньгах и о женщинах за деньги.
Шелестел корыстный прибой давясь водорослями и моллюсками, летела по ветру окровавленная паутина заката, мертвецы говорили о небе – седьмой день тормозил жестокостями о шестерни предыдущего. Она пила мою отравленную душу шестиногими глотками и хруст костей ее пьянил. Приветлива, как лед в стадии заморозки.
- Жизнь – это пересечение нервных срывов человека с агонией издыхающей природы. Стараться попасть в ритм… - Гроза не в настроении.
- Попадаешь в такт похоронам, бабочка, - усмехнулся я. Она скривилась и пожала плечами. Поэт поник духом и впал в уныние. О, эти женщины с зимою в сердце. Кто поймет вас – поймет ветер.
- Зачем ты пьешь? – как будто мне не все равно.
- Живем один раз, - фатально и прискорбно.
- Ну и зачем ускорять?
- А ты не торопишься? – она опять смотрит мне прямо в душу и ждет ответа. Я вытряхиваю из рукава разноцветные квадратики и раскладываю перед ней – карта духа, карта жизни, карта судьбы.
- Я знала одного с похожими комиксами, - пальцы протарабанили по стойке похоронный марш.
- Он умер? – она взглянула на меня оценивающе. Надо оправдаться. – Я не умный, просто притворяюсь.
- Так сложились обстоятельства
- Обстоятельства не важны, важно то, как ты на них реагируешь
- Знаешь что…
- Согласен
- Так зовут?
- Если хотите я могу сменить имя.
- Это интересное предложение
- Взаимно
- Не ошибись в выборе
- Смеешься, красавица?
- Плачу…