Глава пятая

Мирзай Останакулов лежал в кровати и был без настроения. Особенно после сегодняшнего разговора с министром и последовавшего часового минета. Он чувствовал, что петля все туже скручивается вокруг его члена[1]. А ведь все было продумано до мельчайших подробностей и никаких проблем не стоит ожидать. А нет! Все шло не так, как хотелось ему и еще одной организации, сотрудником которого Останакулов был. И в Харыпстане всего лишь два человека знали, что Мирзай – агент икраильского Доссада[2] – он сам и его связной - капитан Мойша Петц, резидент, опытный шпион. Именно в израильской разведке был рассчитан план, как отвлечь нежелательный интерес харыпских секс-служб от личности предателя, а все внимание их направить на подставных лиц, из граждан, естественно, Харыпстана.

       Это удалось, когда был гнусно “завербован” честный Сергей Ежков, журналист-сексот из РИА Министерства. Затем был ловко подставлен Уранский Фок Юнонович, сотрудник Института сексуальных стратегических исследований. Мирзай чувствовал, что генерал Ильясов крутит вокруг этих личностей. Ведь не зря моссадовцы подставили и Секс-Посла Хусана Баходырова, его жену-ведьму, а также Расуля Саадамхусейнова.

       Но что-то в этом плане не срабатывало. Может, израильтяне не учли харыпский менталитет, недоверчивость, корыстолюбие и жополизство государственных чиновников. А может, валом покатившиеся провалы Министерства на внешнем и внутреннем политико-экономическом фронте вызвали у УСБ подозрение, что это не случайность, а целенаправленная операция зарубежных служб и сексисты начали искать истину? Трудно на это ответить односложными словами.

Как бы там не было, а воображаемая петля качалась возле фаллоса Мирзая, намекая, мол, скоро я ухвачу тебя за головку. Именно эта бельевая веревка не давала покоя сексоту по ночам. Он часто просыпался с криками и в поту (а иногда и в моче). Его супруга Марианна даже и не думала подбодрить своего мужа, поскольку ей снились толстые и волосатые офицеры-гориллы из УСБ, причем все в обнаженном виде. И в отличие от Останакулова она испытывала поллюции…

       Останакулов посмотрел на часы. Было два часа ночи. Марианна во сне стонала, а сама в это время автоматически вводила в вагину искусственный член, купленный Мирзаем в Бермании во время секс-командировки. Так она успокаивала свои нервы во время месячных отсутствии мужа дома. Правда, супружеские обязанности часто выполняли посторонние люди, и Мирзай об этом догадывался. Более того, ему даже нравилось, что ее жену трахают во все дырки сотрудники Министерства и УСБ – это его самого очень возбуждало и поднимало в организме уровень мужского гормона - тестостерона. Нужно отметить, что этого вещества у него и так было с избытком, аж из ушей выливался, из-за чего он иногда сношался то с пивной бочкой, считая ее толстой женщиной, то с телевизором, который в это время показывал сексуальную программу, типа “Шаги приватизации”, “Уроки экономики” или “Ахборот Харыпстана” (эти передачи чрезвычайно возбуждали Мирзая, чуть ли не до безумства), а иногда и сливную дырку в раковине, мысленно представляя ее вагиной русалочки.

       Более того, когда уровень тестостерона доходил до критической массы, то Мирзай начинал кипеть. Тогда он в порыве страсти растягивал свой член до невероятных размеров и совал в собственный зад. Таким образом, сексот трахал сам себя и от этого ему становилось легче, приходила разрядка нерв. Сперма возвращалась в организм и растворялась в кишках, смазывая оболочку для мягкой проходки кала. Конечно, это было полезно и приятно. Иногда Мирзай даже думал написать книгу о необходимости в самосексе или защитить докторскую диссертацию на эту благородную и весьма актуальную тему.

Между тем, он не останавливался на супруге или самом себе: иногда тайно посещал жену своего шефа - Министра Камула, прекрасную Рашиду Достмухаммедову, которая когда-то была рядовым полиции Рашидом Достмухаммедовым. Дело в том, что Рашида – трансветист, парень, поменявший пол на средний, то есть с помощью хирурга ставший гермафродитом. В нем были как женские гениталии, так и мужские. Нужно заметить, что это тело очень возбуждало министра Хализова по ночам (впрочем, сексом он занимался и днем на своем рабочем месте). Но еще больше от Рашиды возбуждался Мирзай. Ведь не каждый мог переспать с настоящим гермафродитом.

       Но если кто-то думает, что только тестостерон двигал эмоциями и поступками Останакулова, то очень ошибался. Корысть – важный стимул человеческой жизни в тоталитарном государстве, и большинство граждан Харыпстана преследовали только личные, сиюминутные и жалкие интересы. Трахая Рашиду во все дырки и одновременно посасывая его влажный и горячий пенис, Мирзай одновременно выведывал у нее секреты министерства, и самые важные по тайному каналу переправлял в Икраиль. А за это ему перечисляли сотни тысяч “шеббелей”[3] на расчетный счет в Швейкарский “Фортун банк”, откуда он, обналичивая, тайно переправлял на родину и менял на “черном” валютном рынке. Этим самым он подрывал и экономику родной республики. Это также бальзамом лилось на его душевные раны, и еще больше возбуждало в проявлении измены и диверсии.

       Вот откуда у него был шикарный дом, дача, автомобиль, бриллианты, сын в Алерике, дочь – в Иралии, множество любовниц и любовников, друзей и родственников, табун лошадей и слонов. Конечно, половину всего этого состояния он заработал еще при советской власти, когда был секретарем Джиннивойского горкома Кадетской партии Экскрементного Союза. Именно тогда он закалачивал бабки, эксплуатируя простых тружеников – крестьян и рабочих, учителей и врачей, студентов и пенсионеров. Он умело продавал партбилеты, устраивал за деньги в институты, поддерживал спекулянтов, гноил демократическую оппозицию, прятал золото партии. А когда стал начальником управления Западного полушария, то открыл в себе сильные качества сексота, и стал зарабатывать на жизнь вначале альфонством, потом гей-проституткой у министров и их замов, а когда окреп, встал на ноги и получил авторитет, стал сам проворачивать темные делишки на сексуальном поприще. Не зря же его подпольной кличкой было прозвище “Глубокий анус”, чем он, кстати, очень гордился.

       Но самым гнусным его падением было половое предательство родины. Он это знал, но от этого ему становилось лучше на душе. Он всю жизнь мечтал стать изменником. А эта бредовая мысль у него возникла с детства, когда он начитался книг Аркадия Гайдара о Мальчише-Кибальчише, правда, идеалом стал для него совсем иной герой, точнее, антигерой – Мальчиш-Плохиш. Именно таким мечтал стать Мирзай, по ночам фантазируя и онанируя, как он изменяет сначала жене, потом партии, в итоге – земле родной.

Вначале он изменил идеям Кадетской партии, потом фракции анархистов-синдикалистов (где он пробыл три месяца), а когда вступил в ряды Народно-диктаторской партии Харыпстана, через час уже продавал секретные планы НДПХ другой лево-троцкистской партии. Более того, он разглашал конфиденциальные планы Общества зрелых онанистов противоположной Ассоциации активных мастурбаторов. Вот так ступенькой за ступенькой он скатился до подлого провокатора и изменника.

Но иногда ему было плохо. Он знал, что делают в Харыпстане с такими отщепенцами. Это его и пугало. Поэтому он слезно просил икраилетян помочь ему с “крышей”. Но, видимо, у тех не все получалось. А то почему же сегодня его вызвал министр Хализов? Почему он подозрительно спрашивал о провалах на российском фронте?

“Кто-то на меня донес, точно, кто-то настучал”, - думал Мирзай, ворочаясь в кровати. Ему не спалось. Тихо жужжали над ухом комары. Колыхались занавески на ветру. Отсчитывали время настенные часы. Марианна уже совала фаллос в зад и тихо постанывала от удовольствия.

“Дура”, - с нежностью и умилением подумал Останакулов, смотря на свою супругу. Ему почему-то жуть как захотелось помочиться ей прямо в рот, и он, наконец, решившись, тихо встал над ней. Медленно сняв трусы, вынул длинный член и направил головку прямо в раскрывшийся зев. Секунда – мощная струя едкой жидкости плеснулась в Марианну. Нужно отметить, что прицел был точен: ни одна капля не прошла мимо толстых губ.

Первые секунды та автоматически пила “газировку”, но потом, видимо, на уровне подсознания спохватилась и проснулась. Несколько секунд она ничего не могла понять и за это время выпила не меньше литра.

Но у Мирзая мочевой пузырь имел емкость в шесть литров и поэтому “газировки” было еще много. Только Марианна не собиралась больше вкушать этот чудо-напиток, по вкусу мало напоминающий “спрайт” или “кока-колу”. Она с ревом схватила пенис мужа и с силой потянула к себе, чуть не оторвав мужское достоинство.

- Ты что делаешь, дура! – завопил Останакулов, почувствовав, что фаллос удлинился как минимум на тридцать сантиметров. Да и больно было. Такой негативной реакции он никак не ожидал. Почему-то он решил, что жене ужасно понравилась моча и она хочет высосать все из пузыря.

       - Это ты что делаешь, подлец! – возмущенно орала супруга. – Я тебе что, унитаз? Какого хрена ты мне заливаешь рот своей гадостью, а? Или ты думаешь, что я живу в пустыне, и меня всегда мучает жажда?
       - Милочка, - растерянно произнес Мирзай. – Я хотел тебе приятное сделать… Я решил, что уринотерапия освежит твое дряблое лицо…
       Но не тут-то было. Марианну разозлили последние слова мужа.

       - Какое у меня лицо? – продолжала вопить она, словно ее ужалила гадюка. – Дряблое? А у самого песок давно сыпется!
       - Но твои сиськи… - стал оправдываться ошалевший муж, но Марианна одним ударом в ухо свалила его с кровати:
       - Пошел вон!
       Протирая покрасневшее ухо, Мирзай поплелся в соседнюю комнату. Он как всегда был не понят. И даже верная жена поиздевалась над ним. Это было ужасно! Останакулову хотелось даже плакать.
       Но тут он остановился. Гордость ударила ему в спину.

       - Подожди-ка, - остановился он. – Я сексот или нет? Я изменник или нет? Я должен сделать гадость или нет? Раз жена меня не поддержала, то зачем она мне нужна? Мало баб на свете? Да любая путана побежит со мной спать, на ходу стягивая трусы! Она нанесла не только мне оскорбление, но и всей израильской разведке! Этого нельзя прощать!
       И сексот решился на страшное преступление. Он дождался, когда супруга уснет, тихо подкрался к ней и осторожно вынул из ее задницы вибратор. Затем медленно отвинтил головку-пенис, засунул туда пластиковую взрывчатку “С-4” и прикрутил обратно головку. Затем смазал устройство вазелином и вернул обратно в зад жены. Как только Марианна включит моторчик, как тотчас произойдет мощный взрыв. После этого дряблые сиськи фрау Останакуловой можно будет искать на соседней улице.

       И чтобы никто не смог его, супруга, обвинить в преднамеренном убийстве, он быстро оделся и незаметно выскочил из квартиры. И вовремя. Так как позади него прогремел мощный взрыв, и через секунду оторванная от тела голова жены пролетела по коридору мимо него, вращаясь вокруг оси. На ходу Мирзай успел заметить, что выражение на лице Марианны было удивленно и сонное. Она так и не поняла, что же ее убило.

       - Так тебе и надо, сука! – произнес Останакулов, пнув по голове бывшей жены. Окровавленный комок скатился за лифт.
       В подъезде стало шумно. Дело в том, что пластиковая взрывчатка не только разгромила на куски квартиру сексота-изменника, но и нанесла немалый урон соседям. Испуганные жильцы прямо в трусах (а некоторые и без них) вылетали на улицу и кричали во все горло, мол, это атака кетменьских ВВС или теракт буркменских секс-служб[4]. Кто-то даже орал, что в доме ресскийский шпион, который подложил атомную бомбу.
       Бедлам стоял страшный. Голые женщины бегали по лестничной площадке. Мужики в одежде Адама пытались разобраться, в чем же дело. В этот момент из седьмой квартиры раздались крики, словно там кого-то резали. Скорее всего, из-за любопытства, чем из чувства помочь ближнему Мирзай заскочил туда. И увидел смешную, на его взгляд, картину. Супруги Нормухамедовы активно занимались сексом, когда их застал взрыв. От страха у женщины вагина сжалась и как капкан прищемила член мужчины. Тот, не меньшее ее испуганный, пытался вынуть свое орудие ночного труда, но это оказалось невозможным. Супруги решили, что сейчас дом рухнет, и стали отчаянно вопить.

       Мирзай, едва подавляя в себе смех, хотел засунуть палец в анус женщины, чтобы расслабить мышцы таза и этим самым освободить член, но вовремя вспомнил: его не должны видеть соседи. И поэтому, подняв воротник, он выскочил из квартиры, оставив Нормухамедовых на произвол судьбы. Правда, несколько соседей помогли им. Говорят, для этого двум мужикам пришлось долго трахать Нормухамедову в зад, прежде чем вагина освободила уже посиневший фаллос мужа из своего плена[5].
       К счастью, в этой суматохе никто не заметил Мирзая, и он быстро выбежал на улицу, поймал такси и поехал к школьному другу Халилову Жамшиду, который служил в налоговой полиции.

       Нужно сказать, что Жамшид встретил его без особой радости. Дело в том, что он страдал дендрофилией, а это пугало многих сослуживцев. Для несведущих поясним: с целью удовлетворения своих ненормальных потребностей он выращивал в саду деревья и в свободное от работы время трахал то баобаб, то дуб, то лиственницу, называя их мужскими и иногда женскими именами. Вот и сейчас он спал с двухметровым поленом, и совал свой черный член в дупло. Кора дерева царапало его тело, но Жамшид считал, что любовь никогда не дается просто так, и поэтому молча терпел боль, стараясь не обращать внимания на кровоподтеки. И в тот момент, когда он уже практически доходил до кульминации и готов был кончить, подобно вою сирены раздался дверной звонок.
       Всякое желание продолжить секс пропало, и разъяренный Халилов выскочил из кровати, накинул на себя халат и, сжимая в кармане пистолет, открыл дверь. Работая инспектором, он имел немало врагов среди предпринимателей и кооператоров и поэтому всегда был при оружии, даже в туалет ходил с наганом.

       - А-а, это ты, - немного остыл Жамшид, увидев Мирзая. Хотя это был не районный прокурор, который мечтал поймать Халилова с поличным при получении взятки от какого-нибудь вшивого кооператора, однако и встречаться с кадровым сексотом ему не хотелось.
       - Ты один? – хмуро спросил Останакулов. Он заметил, что налоговик стоит без трусов, даже не думая закрыться халатом.
       - Нет.
       - Кто у тебя? Мужик?
       Жамшид хмыкнул. Он терпеть не мог людей, и этот вопрос был некстати. С таким же успехом Мирзай мог бы поинтересоваться, каких животных содержит Халилов.

       - Нет.
       - Так кто?
       - Серафима! – коротко ответил Жамшид. Он не любил раскрывать имена своих деревянных любовниц всем прохожим, а тем более сотрудникам Министерства сексуальных связей. Мало ли что мог выкинуть пускай и школьный друг, но весьма опасный сексот, начальник управления.
       Мирзай, косясь на скрытый кулак Халилова в кармане халата (подозревал, что там оружие), вошел в дом. Он хотел убедиться, что Серафима не работает на секс-контрразведку, и поэтому решил допросить ее, а потом подумать, стоит ли здесь оставаться.
       - Где она? – спросил он.
       Жамшид вспыхнул:
- Она моя! Ты даже не помышляй о ней!

       Но Останакулов, оттолкнув друга в сторону, кинулся в спальную. Жамшид, оря проклятия, бросился вслед. Он догадывался, что его деревянная женщина будет подло изнасилована сексотом, как это сделал когда-то однокурсник Миша Козлов, с которым он имел несчастье учиться на факультете деревообработки и мебели Института легкой промышленности. Именно тогда худой Миша, узнав о пристрастиях Халилова к флоре, напился до чертиков и всю ночь трахал кактус, который находился в супружеских узах с Жамшидом. Халилов долго не мог пережить такого унижения и сразу подал на развод, сбросив кактус с десятого этажа. Козлов летел дольше – аж с трехсотметровой телевышки. Вот так налоговик расквитался с прелюбодеем и изменницей женой.
       Но когда Мирзай узрел на кровати полено с женским париком и обвязанным бюстгальтером, то все понял и устало уселся на кровать. Сексистов не стоило бояться в этом доме. Но едва поднял глаза, как ему лоб уперся наган.

       - Если ты вздумаешь прыгнуть на мою жену, то тебе крышка! – хрипло произнес Жамшид. Его палец нервно вздрагивал на собачке. Выстрел мог прозвучать в любой момент.
       Мирзай понял, что ему действительно настанет крышка (то есть он получит квартиру размером с человека и крышку гроба в придачу), если он не разрядит напряжение. Но что же сказать этому идиоту? Ведь налоговик взведен, как пружина ядерного детонатора.

       - Жама, ты же знаешь, что я убежденный тантанофил, и деревья меня не возбуждают… - медленно произнес он. – Вот если бы ты предложил мне трахнуть гроб, то это было бы кое-что, а так – извини! – твои спутницы меня абсолютно не интересуют… Даже та красотка, что лежит в твое кровати…
       Халилов понял, что честь его деревянной спутницы не будет запятнана, и поэтому медленно опустил пистолет.

       - Тебе чего? – хмуро спросил он. До него не доходило, с чего это сексот явился к нему, простому старшему налоговику районного отдела налоговой полиции, с которым спать не хотела ни одна женщина даже проверяемой организации. Впрочем, его самого никогда не тянуло на живых созданий.
       - Пришел переночевать. С женой поругался. Ты приютишь меня? – смотря прямо в глаза налоговому инспектору, поинтересовался Мирзай.
       - У тебя шикарная квартира, любовницы, министр, который трахает тебя в зад, и вдруг ты являешься ко мне? – удивился Жамшид. – Нарушаешь наше счастливое уединение… Что случилось?
       - Я оставил имущество своей стерве, - ответил Мирзай. – Решили развестись. И пока я временно у тебя поживу?
       Халилов молчал. Ему не нравилось предложение школьного друга. А вдруг он втюрится в его полено и украдет, как крадут невест на Кавгазе. Где он найдет такое прекрасное полено? Она ему и так досталась за сто баксов.

       - Ну, как?
       - Обещай, что ты не тронешь Серафиму! – потребовал Жамшид.
       - Обещаю!
       - Тогда оставайся. В соседней комнате есть диван, будешь спать там.
       - Спасибо, - устало ответил Мирзай и пошел в указанную комнату. Ему страшно хотелось спать. Ведь было уже пять часов утра, а до работы оставалось считанное время. “Лучше заведу себе резиновую бабу”, - подумал, прежде чем окончательно уснуть, Останакулов. Ведь эти искусственные существа не могли требовать денег на косметику, пластические операции, платья и туфли, рестораны и автомобили. Они никогда не перечили и не возмущались. Их можно было иметь в различных позах и вариациях. И им не требовался аборт или внутриматочная спираль. Они не могли заразить партнера СПИДом или болезнями Венеры.

       Он не знал, что школьный друг Халилов Жамшид не только служил в налоговой полиции, но и был тайным осведомителем УСБ. Ведь именно секс-контрразведчики привозили ему из-за границы новые поленья и деревья за его полезные и своевременные информации. Вот и сейчас он тихо пробрался к телефону, набрал нужный номер и на одном духу изложил последние новости, не забыв сказать, что сексот пытался похитить у него Серафиму.
       Положив трубку на место, Халилов хищнически улыбнулся. Он не доверял Мирзаю. Его все мучила мысль, что стоит ему закрыть глаза, как однокашник тихо проберется и куском трубы убьет, чтобы завладеть прекрасным поленом.

       “Нет уж, лучше я сам разберусь с ним”, - мрачно подумал Жамшид, и вышел во двор, чтобы заранее приготовить могилу для своего друга. Нужно сказать, что это было не первое убийство. Еще год назад он отправил на тот свет соседа Николая Иванова, автослесаря и автофила. Дело в том, что Николай вместо того чтобы чинить машины, насиловал их, причем в жестокой форме. Жамшид видел своими глазами, как этот сорокалетний подлый автослесарь вытворял непристойные вещи, за которые мог сесть в тюрягу (если бы на него кто-то вовремя донес в УСБ). Вначале он отсасывал словно фаллос трубу глушителя, при этом ударяя по капоту гаечным ключом, а потом ласкал карбюратор, фары и радиатор, как будто это были части женского тела. В итоге он бурно кончал на работающий двигатель и умиленно смотрел, как кипела сперма на горячем металле. Такого извращения никто еще не знал. Даже врачи не имели представления, что такое в жизни возможно.
       Так вот, Николай один раз взялся отремонтировать старый “Тико-Пежос” Халилова, но вместо этого стал использовать автомобиль для удовлетворения своих неестественных половых потребностей. Разъяренный налоговик ворвался в его двор, где и располагалась частная мастерская, и из нагана уложил извращенца в тот самый момент, когда сцена разврата достигала своей кульминации. Труп он закопал в своем саду, чтобы никто не вздумал искать наглого Иванова[6]. Среди соседей ему удалось распространить слух, что автослесарь сбежал от налоговой полиции, так как вовремя не заплатил налоги государственным и уголовным рэкетирам. И все этому поверили, поскольку Иванов действительно не любил платить налоги.

       Копать было нелегко, потому что земля была твердой. Уже светало - было шесть часов утра. Халилов, тяжело дыша, махал лопатой, выкидывая килограммы грунта, мысленно отрабатывая сцену, как он будет умерщвлять друга. Куском трубы по голове? Но это не эстетично и грубо. Или задушить полотенцем? Но жаль полотенца, потом им противно будет вытираться. А может открыть газовую колону и запустить смертельный газ в комнату? А вдруг где-нибудь проскочит искры – тогда взрыв, и прощай домик!
       До конца осмыслить различные варианты Жамшид не успел. Так как он резко взмахнул лопатой. С черенка сорвался металлический ковш, который свечкой взлетел вверх. Удивленных налоговик поднял голову, чтобы проследить путь “снаряда”, но земное притяжение оказалось резвее. Оно успело притянуть к себе ковш быстрее, чем мог сообразить Халилов. Острие лопаты чиркнуло по черепу, с хирургической точностью отделив крышку.

       Жамшид уже не мог видеть, как вслед за брызгами крови из его головы выпал мозг, содержащий около двадцати миллиардов нейронов, деятельность которых были направлены на решение одной задачи – заставлять тело трахаться с растительным миром.

       Когда Мирзай проснулся, то долго не мог понять, где он находится и что же произошло. Лишь затем до него медленно доползла история последних событий, и сексот бодро вскочил. Первым делом он бросился в ванную, где за душем успел немного поонанировать, вызвав как объект секса образ Джоконды. Растираясь махровым полотенцем, Останакулов пел песню:
       “Дядя Вова – мой сосед,
       Все твердил, что бога нет!
       Бог не фрайер, он сказал:
       Вову я к себе прибрал!”
       - и жмурился от удовольствия. В эти минуты он чувствовал себя самым лучшим поэтом в республике. И даже изумлялся, а почему его до сих пор не приняли в Союз писак[7].

       Но что-то хозяин не показывался. Может, он на кухне, мне завтрак готовит? – подумал Мирзай, вспоминая смешные вчерашние сцены, а именно, как летала голова жены, как трахались соседи Нормухамедовы, как этот идиот Халилов пытался защитить свою деревянную подругу.
       Ухмыляясь и пританцовывая, он вошел в буфет и замер. Здесь никого не было. Да и ощущение было такое, что Жамшид и не думал готовить завтрак. Странно, а ведь этот обжора никогда не упускал время чревоугодия. Останакулов встревожено посмотрел на часы: было половина девятого. Уже скоро ленч, а этого обормота нигде не было видно.
       - Куда он запропастился? – рассердился сексот, чувствуя, что голодный желудок начинает его самого пожирать. – Наверное, спит со своим поленом, - и, тяжело вздохнув, он вышел из кухни. – Придется будить…
       Но и в спальной комнате было тихо. Не раздетое полено мирно лежало на кровати. Судя по засохшей вчерашней сперме, это дерево этой ночью никто не трогал. Останакулов выскочил в сад и возле дерева заметил тело.

       Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: школьный друг мертв. Разделенная на две части голова свидетельствовала, что кто-то умело действовал лопатой. Таким приемам, насколько был осведомлен Мирзай, обычно обучали диверсантов из УБС, прежде чем их отправляли на спецзадания. А эти спецзадания мало чем отличались от обычных террористических актов.
       Едва эта мысль появилась в мозгу, как у сексота все похолодело внутри. Он понял, что, скорее всего, на мушке у национальной контрразведки. Наверное, Жамшид пытался спасти друга, сражаясь с коварным киллером, но был убит в бою. “Но почему тогда не принялись за меня? - недоумевал Мирзай. Ведь я находился рядом. Взять спящего – не проблема и для ребенка”.
       Скорее всего, Жама поднял шум перед смертью, и это спугнуло убийцу. Он не решился проникнуть в дом. Но в этом была загвоздка. Останакулов задумался: нет, секс-контрразведчик докончил бы дело до конца, или его, киллера, в УСБ просто бы кастрировали – там законы суровые, но справедливые. “Этому должно быть иное объяснение”, - подумал сексот. Наверное, это кооператоры разобрались с налоговиком, ведь Халилов был прожженной пройдохой, и часто вымогал у них деньги на свои сексуальные потехи.
       - Тогда и мне здесь нечего делать! – испугался Мирзай. – Если сюда нагрянет уголовка, то мне несдобровать! Докажи, что тут нет моей руки. Итак, на мне лежит ответственность за смерть жены-кобры, так еще и друг лежит с открытым черепком, как музыкальная шкатулка. А с ментурой шутки такие же плохие, как и с УСБ!
       Быстро одевшись, он выскочил из дома, как черт из бутылки. Его одолевал страх, что кто-нибудь по утру нагрянет и обнаружит его с трупом. Второпях ему и в голову не пришла мысль, что отпечатков его пальцев можно найти практически на любом предмете.

       Перебежав на соседнюю улицу, он перешел на размеренный шаг. Мирзаев шел на работу, как не в чем не бывало, мысленно придумывая легенду, где он мог провести ночь. Ведь следователи из УСБ, изучая обстоятельства гибели супруги, наверняка будут интересоваться этим. И особенно изнывать будут генералы и замминистры, которые потеряли такую прекрасную попу в лице Марианны.



[1] В Харыпстане вешают мужчину-преступника не за шею, а за член, женщину же – за груди или язык.

[2] Сексуальная развыедка Острова Икраиль.

[3] Шеббель - свободно конвертируемая валюта Икраиля.

[4] В последние годы харыпская идеология твердила, что во всех бедах виноваты соседи – Кетменский Джумхурият, Уркастан, Калымстанская Монархия, Тараканландия и Тельпакстан, мол, оттуда идут все проблемы. Там народы так и мечтают, как поработить славных харыпстанцев. Этим самым Президент Ташмат-сан пытался все трудности внутренней экономики свалить на соседей, и это ему иногда удавалось. Ведь не зря говорилось, что Якубов самый богатый человек – у него десять миллионов баранов в стране.

[5] Уже утром супруг Нормухамедов подал на развод, обвиняя, что жена хотела оторвать ему мужское достоинство из чувства ревности к рок группе Спайс-герл, которую он обожал до состояния онанизма.

[6] В последствии он хотел использовать мертвое тело для сексуальных нужд, если его станет тянуть на некрофилию.

[7] Согласно национальному закону писаками могут быть только те, которые о чем-то пишут, на кого-то пишут, пишут обо всем и в тоже время ни о чем. Первые имеют право подписываться своим настоящим именем. Вторые – типа “Доброжелатель”, “Случайный прохожий”, “Честный и грозный Осведомитель”, “Борец за правду” и пр. Третьи пространственно-необъятными именами типа “Харыпский народ”, “Сексуально-революционная партия”, “Харыпское правительство”, в которых не было конкретных личностей, а лишь масса серых личностей. По итогам года Союз выдавал лицензию на право называться писакой самому лучшему крючкотвору республики.
(Продолжение следует...)