Тыбы

Махровое советское время.
Семья: отец, мать и сынуля. Почему сынуля – Зоя Павловна своего сыну так звала. Отец работал на высокой должности в райкоме. Хотя он был из бывших и тщательно это скрывал. Она – дочка бывшего служащего у Фаберже. Человека богатого, но всё потерявшего. Всё что скопил на работе у своего высокого начальника. Но что ж, Зоенька была девушка симпатичная, и за Юрия Евгеньевича её замуж выдали. Стала она при муже жить, работала только так, для вида, в бухгалтерии какой-то. Потому что вовсе не работать было нельзя. А так – посуду в перчаточках мыла, бигуди накручивала к выходным, и на каждой тумбочке у неё была вазочка. Так её и звали знакомые – «Зоя с вазочкой». Одним словом была наша Зоенька мещаночка ещё та. Но Юрий Евгеньевич жил с ней и не видел всей её глубокой, бескрайней пустоты.
Сыну своего Зоя очень опекала и думала только о нём. У мальчика был абсолютный слух, и когда встал вопрос, что его надо бы, как во всех «приличных» семьях, учить музыке, то проблема была лишь в том , что поместилось бы либо пианино,либо трюмо с зеркальцем и тумбочкой в их маленькой комнатке. – Зоенька очень любила сына. И потому долго сомневалась. Но без трюмо она никак не могла, и ,конечно, – купила себе трюмо. На том кончилось музыкальная карьера маленького Олега. 
Тут-то муж и стал к жене присматриваться. И вдруг ему так больно стало, что она пустышка. Кукла.
Но жили они и жили дальше. И вот, он полюбил. Полюбил умную, достойную женщину. Не молодую, не старую – как раз ему под стать. Сослуживицу свою. Может первый раз за жизнь влюбился по настоящему.  И она в него. И стал он своей глупенькой, миленькой Зоеньке потихоньку изменять. Не со зла. Ну просто не мог он иначе. И дело даже не в страсти безумной, хотя и страсть присутствовала, но больше просто от сердечной боли за свою проигранную жизнь.
Зоенька узнала, и сразу пожаловалась его начальству. Истинно по законам советского времени. А что ещё могла такая пустышка предпринять. Своим умом она мужа не могла вернуть, вот и решила разобраться, по Ленински. Его вызвали на партсобрание и распекали. Довели до сердечного приступа. Понизили в должности. Его тайную жену тоже распекли и уволили.  Конечно, нечего было и пытаться пойти против партии и общества. Вернули.
Вернули в семью, и, вскоре, выдворили по возрасту на пенсию. Он засел дома, ещё достаточно энергичный. Привыкший носить костюм и шляпу. И запонки на манжетах рубашки.
А Зоинька вернула его уже совсем не любя. Зла была, обижена за измену, хотела отыграться. Но больше всего ей с грошевой зарплатой нужна была его большая зарплата, заказы из дефицитных продуктов и последующая большая пенсия. Без которых она никак не могла бы прожить.
А он, сидя с ней на этой пенсии, осунулся, резко сдал, постарел. Молчал, глядел в пол и только усмехался чему-то изредка. И когда приходили на её день рождение гости, к нему гостей не приглашали, говорил. – Я теперь не Юрий Евгеньич, – я теперь ТыБы». - "Тыбы" пошёл, "тыбы" сделал, "тыбы" по посмотрел".
 И так она пилила его до конца его дней, попрекала и он был у неё вместо половой тряпки. Постепенно она убила в нём достоинство и человеческую гордость. А может без этой, неизвестной нам женщины ему всё равно было, кто и как пытает его сознание. И заболев сердцем он ждал, когда его отпустят и был кажется только рад обострению болезни. Лучше уж так, чем быть "ТыБы"
И только под подушкой у него была какая-то маленькая фотография, которую Зоенька потом нашла и порвала, но он уже все равно ничего не понимал в тот момент. Его увезли в больницу, где он и умер.