Это было в начале 60-х

Моей любви посвящается...

- Мадам Клейсон, здравствуйте! Как вы? – Юноша положил на пол сумки и подошёл к старухе, сидящей в кресле-качалке и смотрящей в сад. – Моё имя Уайт. Джонни Уайт. Хизер больше не сможет помогать вам. Её направили работать в другое место. Но она рассказала мне о вас. О том, что вы любите, что не любите.
Старуха встала и подошла к окну. Она оперлась о подоконник и повернула голову в сторону Джонни.
- Джонни… - Она прикрыла глаза. – Эти джинсы замечательно сидят на вас. Я люблю парней в голубых джинсах.
Парень открыл рот от удивления.
- Но… Но вы же, вы же.
- Если я не зрячая, это не значит, что я не вижу. Знаете, в головном мозге есть такая штука. С заумным названием, которое мне не нужно было запоминать. Так вот, может быть дело в этом. Эту штуку называют третьим глазом. Я стара, я старая развалина. Наверно я так же стара, как это дерево за окном, Джонни. – Она будто бы смаковала на губах это имя.
- Извините, мадам Клейсон. Извините за грубость, но… Вы действительно слепы?
- Да. – Старуха посмотрела на него в упор своими выцветшими грязно-голубыми глазами и поправила коротко остриженные белокурые волосы. – Наверно пора рассказывать мою историю. Старых людей всегда тянет поговорить. Тем более скоро я умру, я чувствую. И кто-то должен выслушать меня. Перед малознакомым человеком очень легко откровенничать. Сядьте, не стойте. – Она снова опустилась в кресло-качалку. – Это было в начале 60-х, когда не появились Битлз. Я была молода, красива, умна и все звали меня Деби. Сокращённо от имени Дебора. Всегда обожала своё имя. Меня давно так никто не звал. Всё время называют мадам Клейсон. Это ещё больше старит меня. Теперь уже не важно. Я умру завтра. Вы найдёте меня в этом кресле окоченевшую с распахнутыми глазами и улыбкой на лице. Это значит, что я уже встретилась со своим возлюбленным. А теперь слушайте, Джонни. Слушайте и не перебивайте.
       Мой отец был известным политиком. Он был важным «шишкой». Весь штат знал его. Отец был очень уважаемым человеком. Он был добрым и справедливым. Мы жили в криминальном квартале. Так уж вышло. В нашем мире не любят честных, отзывчивых, готовых помочь в любую минуту. Однажды на улице возникла спланированная потасовка. Отец ехал домой на своей машине и остановился, чтобы разобраться, в чём дело. Ответом была пуля в лоб. Мы жили с ним вдвоём, матери не было. Она умерла, когда рожала меня. Поэтому я осталась круглой сиротой с огромными деньгами. Ведь всё состояние отца унаследовала я. Я никак не могла смириться с его смертью. Не верила, что его больше нет. Но я понимала, что нужно жить дальше. И чтобы совсем не умереть от тоски в одиночестве, я решила подыскать себе работу. Меня приглашали в сенат, пойти по стопам отца. Но политика не прельщала меня. По сути своей я романтик, меня всегда тянуло к искусству. Я была всесторонне развита в этой среде. Я играла на музыкальных инструментах, пела, танцевала, рисовала и сочиняла. Но больше всего меня прельщал театр. Не тот театр, в котором представляли современные новинки, а тот, где ставили классику. Набиралась актёрская труппа. Я была уверена, что меня примут и оказалась права. Театр – не развлечение. Это очень сложная работа. Каждую роль нужно пропустить через себя, через сердце. Я трактовала весьма успешно. Многие завидовали тому, как мне это удаётся. Директор театра хвалил меня. Я была самой младшей в труппе. Мне было 17 лет. Я не понимала взгляда, которым смотрели на меня мужчины. Я флиртовала и шутила, а в их взгляде была готовность разорвать меня. Мне это нравилось, я хотела дразнить их, чтобы чаще видеть этот взгляд. Я знала, что могу произвести эффект. Всё было при мне: фигура, внешность, интеллект. Я могла покорить и подчинить себе любого мужчину. В моей игре было прекрасным всё. Но в ней не было страсти. Девушки, работающие со мной, сказали, что это легко исправить и дали совет, как это сделать. Терять мне было нечего. Замуж я не собиралась, хоть и была обручена с сыном какого-то политика. Парень не нравился мне, но он был хорошей партией. Если бы отец был жив, я бы вышла замуж, чтобы сделать ему приятно, но сейчас я сама себе хозяйка. Мне казалось, что я не способна любить.
       Я тщательно выбирала того, кто мог бы научить меня страсти. Я твёрдо знала, что это должен быть взрослый мужчина, у которого достаточно опыта. Выход нашёлся сам собой. Каждое воскресенье ко мне в гости заходил мистер Фостер. Я знала его с самого детства. Он был хорошим знакомым моего отца. Он был довольно симпатичным мужчиной с мягкими усами, которые щекотали мою щёку, когда он меня целовал. Он был женат и у него было двое детей. Но этот факт ещё больше распалял меня. Ведь я искала страсти, значит меня ничто не должно смущать. Был один из воскресных вечеров. Я и мистер Фостер сидели у меня на кухне и пили какао. Я была в коротком халатике и от моих волос шёл тонкий запах Флёрд оранжа. Я не была готова к неудаче. Я была уверена, что Фостер питает ко мне некое влечение. Когда я встала, он стыдливо отвёл глаза в сторону. Я решила, что пора действовать.
- Мистер Фостер, я актриса, как вы знаете. – Сказала я ему, наливая в стакан виски, припасённое для этого случая. – Следующая моя роль – Клеопатра. Чтобы играть её, мне нужно испытать страсть. Клянусь Богом, никто не узнает о том, что было. Алан, позвольте мне испытать эту страсть с вами. Сделайте это ради меня, ради моего успеха на сцене.
Он поперхнулся виски и поднял на меня глаза. Фостер встал и расправил плечи. Мне стало смешно, но я не засмеялась. Момент должен быть напыщенным и торжественным.
- Ты действительно уверена в том, что ты этого хочешь? – Спросил он, снимая галстук и вешая его на спинку стула.
- Нет, мистер Фостер. Вы не поняли меня. Я не хочу этого, это мне надо.
Похоже, что Алану тоже было нечего терять. Ведь он не стал даже отпираться. Он говорил со мной, как учитель со школьницей. Я не хотела, чтобы меня учили, но промолчала. Всё прошло быстро, быстрее, чем я ожидала. Мне было не хорошо и не плохо, мне было нормально. Не было наслаждения и удовольствия, которое мне пророчили подруги. Когда Фостер ушёл, я поднялась наверх и долго стояла под душем. Я тщательно натёрлась мочалкой, которую намыливала несколько раз. Моя душа была спокойно, даже не трепетала. А телу было противно.
       После Фостера я знала многих мужчин. Я стала востребованной актрисой и мне постоянно нужна была подпитка страстью. Если я не нужна была никому духовно, то хотя бы физически я всегда была нужна. Я знала это. У меня была прекрасная фигура: высокая грудь, ровные ноги, тонкая точёная талия. Это я сейчас располнела и хромаю. И волосы… Они у меня были золотые. Длинные, прямые, блестящие. Они доходили до пояса, я всегда носила волосы распущенными. Сейчас они мне не нужны, только мешать будут. Черты лица у меня были миловидные. Я помню это. Выразительные глаза, чувственные губы. Правда, нос немного с горбинкой, но это ничего. Не может ведь всё быть идеальным во внешности. А цвет глаз у меня был какой! У меня были ярко-синие глаза. Глубокие, как озёра. Сейчас они наверно мутные и бледные, как у любого слепого человека.
       Никто не мог осуждать меня за мои связи с мужчинами. В стране началась сексуальная революция. Тогда можно было разгуливать по городу в одних бикини, которые именно тогда и появились. Постепенно подруги отдалились от меня из-за зависти, друзей в мужском лице я категорически не хотела заводить. Дружбы между мужчиной и женщиной быть не может. Иногда я задумывалась, а правильно ли я живу, не шепчутся ли у меня за спиной? Сейчас я осознаю, что была дурочкой, думая так. Каждый человек творец своей собственной судьбы. Он волен делать всё, что ему вздумается. Я не была одинока. Я наслаждалась личной свободой. Физической и духовной. Я была хозяйкой для самой себя. Я могла выбирать, с кем мне встречаться, куда ходить, что делать. Я была богата, состоятельна. Я не бездельничала. Я была всецело поглощена искусством. Не только театром. И у меня появилась первая в жизни мечта – сыграть на рояле под дождём.
       Я аккуратно разорвала целлофан на новой пачке Marlboro, но не сняла его. Я пристрастилась к курению. Я знала, что в любую минуту могла завязать, но курение добавляло изюминку к моему имиджу плохой девчонки. Мой спутник из тени наблюдал за мной. Наконец он приблизился ко мне и взял у меня сигарету. Он зажёг её и передал мне. Я слабо затянулась.
- Милая Дебора, вы обладаете внешностью невинного ангела, но внутри вас живёт настоящий бес. – Тихо сказал мужчина. – Именно этот ваш жест с целлофаном, по теории психоанализа, доказывает вашу невинность и целомудрие.
- Ах, увольте, Брайан. Что может значить какой-то непонятный целлофан на пачке сигарет. Я могу поджечь его, разорвать, смять и выкинуть в урну или оставить на пачке, но, чёрт возьми, целлофан останется целлофаном, а целомудрие целомудрием. Это несопоставимое, как например зелёный цвет с красным.
- Но ведь из сочетания этих цветов можно сделать конфетку.
- А по-моему это убожество. Не загружайте мою голову напрасной философией. Вы ведь меня не для этого сюда позвали. Так что приглашайте танцевать. – Я кинула окурок в пепельницу, не затушив его. Из пепельницы шёл серебристый мутный дым. Я решила играть в игру Брайана. Я могла играть любую роль. Музыка в этом ресторане меня совершенно не вдохновляла. Я предпочитала современную популярную музыку. Новомодный рок-н-ролл и ритм-энд-блюз. Моим кумиром был Пресли, я боготворила его. Но сейчас приходилось переставлять ногами под какую-то совершенно чужую мне музыку. Меня веселила напускная серьёзность Брайана. Я обратила взор к окну.
- Брайан, какая замечательная луна! Идёмте, я хочу целоваться с вами под луной! Это так романтично и невинно. – Я подняла на него глаза, а сама чуть не прыснула от хохота. Брайан встрепенулся. Он взял меня под руку, и мы направились к выходу в небольшой сад. Дверь открылась и навстречу нам вошло несколько мужчин. Самому красивому, на мой взгляд, Брайан пожал руку.
- Джонни, вот уж не надеялся встретить тебя в таком месте! Это моя очаровательная спутница. Дебора Никсон.
- Да, замечательно, Брайан. Развлекайся, пока есть возможность. У меня же здесь работа. – Сказал мужчина глуховатым баском и удалился куда-то. Меня поразило то, что он абсолютно не заинтересовался мной. Это подстегнуло меня, глаза мои разгорелись.
- Кто этот человек? – Спросила я у Брайана.
- Это Джонни. Я когда-то работал на него. Больше ни о чём не спрашивайте, Дебора. Я не скажу.
- У меня разболелась голова. Отвезите меня домой, будьте любезны. Тем более луна скрылась за тучу.
       Шло время, я медленно и верно продвигалась к пику моей популярности. Несколько раз мне делали предложение руки и сердца, а я смеялась в лицо мужчинам и отказывала. Я находила самые нелепые причины отказа. Однажды даже придралась к тому, что он левша, мотивируя тем, что левши – исчадия дьявола и мне не нужны такие дети. На самом деле достоверную причину отказов знала только я. Я слишком ценила свою личную свободу. Подтирать всю жизнь грязные носики и попки? Нет, это не для меня. Мне нужно было постоянное движение, я не хотела оседать здесь, в этом штате. Однажды в моей квартире появился Алан Фостер. Я всегда смеялась над ним. Его жена каждый вечер проверяла стрелки на его брюках и нюхала его рубашки. Фостер робко вытер ноги и сел на диван. Я, еле сдерживая улыбку, наблюдала за ним. Он не задержался у меня долго. Лишь сказал, что место в сенате освободилось. Мой отец всегда мечтал видеть меня в сенате. Я наотрез отказалась и отправила Фостера восвояси. Только искусство интересует меня. Мне не нужна власть.
       В этот вечер я играла блестяще. Ставили современную постановку, в которой у меня была главная роль. Зал рукоплескал, я улыбалась и кланялась, хоть ноги мои подкашивались от усталости. Начало сезона, поступает много предложений, много спектаклей и всё нужно успеть. В гримёрке я села прямо на столик и с наслаждением закурила. Я выкуривала пачку в день. Это было моё кредо. Не больше и не меньше. Я просто решила так для себя. Костюмерша принесла карточку. Я прочитала её и глубоко вздохнула.
- Клейсон… Что-то не припомню такой фамилии. Очередной поклонник с языком на плече? Если это так, то пусть уходит. Я устала от этого однообразия. Лучше бы пели серенады под окном. Может быть я даже кинула бы ему свою перчатку.
- Нет, мисс. Совсем не похож на обычных поклонников. Его вообще никогда не было в нашем театре.
- Правда? – Я подняла бровь. – Тогда пусть войдёт через десять минут.
Я быстро переоделась и расчесала волосы. Интересно, что нужно этому Клейсону? Я слишком устала даже для того, чтобы принимать ухаживания мужчин. Я тихо включила радио. В дверь постучали, и вошёл мужчина весь в чёрном. Я мигом оживилась. Мы встречались когда-то. Слишком знакомое лицо и телосложение.
- Мисс Никсон, добрый вечер. Вы замечательно играли. Не мог оторвать взгляда от сцены. Вы приковываете все взгляды. Мы с вами уже представлены друг другу. Помните, в мае. Вы были с Брайаном, а я со своими ребятами. Меня зовут Джонни.
Я живо вспомнила тот лунный вечер и этот притягательный голос. Тогда Джонни едва ли посмотрел на меня, а я сочла его самым красивым мужчиной, известным мне доселе. Сейчас он пожирал меня глазами.
- Зачем вы пришли? – Спросила я, собирая волосы наверх и закалывая их шпилькой.
- Нет, оставьте. Лучше, когда волосы свободны. Я пришёл сказать, что с того дня не пропустил ни одного спектакля с вами. Даже купил абонемент в театр. Может быть прогуляемся сейчас? Погода замечательная и вечер тёплый. Что скажете?
- Право, я… Зачем вы врёте? Вас не было в театре до сегодняшнего дня.
Он замялся и промямлил извинения.
- Не отказывайтесь, Дебора. Я думаю, мы могли бы стать верными друзьями. – Он улыбнулся ослепительной улыбкой.
- Да, хорошо. Идёмте.
Я не могла знать тогда, что именно с этого момента началось моё движение не вверх, а внутрь лабиринта. Именно с этого вечера я начала отходить от истины. Но я не могла знать этого. К сожалению, я слишком поздно узнала о том, кем на самом деле являлся Джонни и для чего он появился в моей жизни.
       С каждым днём мы сближались всё больше. Джонни встречал меня из театра, и мы гуляли в парке. Он пропадал с периодичностью два раза в неделю. Но мне не был важен этот факт, я не интересовалась. Тем более он сказал, что у него есть девушка. Джонни был для меня средством для проведения досуга. Мне нравилось убивать с ним время, нравилось смотреть на него, ведь он был довольно красив. Я не претендовала ни на что, ни на дружбу, ни на постель и тем более ни на любовь. Я клялась себе, что никогда не полюблю. Я даже зашла в церковь и поставила свечку. По вере я была никем. В моей семье не признавали религию, меня не крестили. Но где-то в моей душе всегда оставалась малая толика Бога. Ведь даже в Библии писалось, что если в человеке есть вера, хоть с горчичное зерно, то он сможет сдвинуть горы. В школе у нас был урок, посвящённый религии. На нём я зевала, но слушала внимательно, кое-что даже запомнила для себя. Но здесь я говорю не о религии, а о Джонни. Поэтому не буду отвлекаться. В его глазах я видела полнейшее равнодушие к себе. Я до сих пор крайне недоумевала, почему он появился, какого чёрта ему нужно от меня. Но зачем гнать от себя живую душу, с которой можно хорошо провести время? И я не гнала. Зря…
       В мою дверь напористо звонили. Снова явился Фостер, на этот раз с каким-то серьёзным намерением. Я видела это во всём его облике. Я пригласила его сесть, он отказал. Фостер метался по комнате, как загнанный зверь. Он вплотную приблизился ко мне и мы чуть не столкнулись лбами. Я засмеялась.
- Дебора, ты хоть понимаешь, от чего ты отказываешься? – Сверкнул он на меня глазами. Улыбка мигом сошла с моего лица.
- Алан, это ты не понимаешь! Я не хочу власти! Моё призвание искусство!
- Твой отец завещал тебе всё: место в сенате, деньги, власть. С твоими амбициями ты можешь пойти выше сената, ты можешь добраться до Белого дома! Тебе дано именно такое образование. Твой отец всегда мечтал видеть тебя если не в кресле президента, то хотя бы около него. Тебе дана мудрая голова, рассуди сама, Деби. Сделай это хотя бы не ради себя, не ради отца. Сделай для народа!
- Сколько денег у меня на счету? – Спросила я, закусывая губу.
- Это баснословная сумма. Я даже боюсь произносить её вслух.
- Алан, сколько!
- Более пятидесяти миллионов долларов. Дебора, ты будешь ездить на чёрном лимузине с флажками на капоте. У тебя будут телохранители. – Заискивающе начал Фостер.
- Нет. Эти деньги я потрачу с умом на то, что считаю нужным. Я не одна из тех пустых девочек, которые мечтают проехаться на длинной машине и скупить весь магазин одежды. Ты сам сказал, что я мудра. Я знаю, что в политике могу добиться многого и любыми путями. Ты тоже знаешь об этом. Я не останавливаюсь ни перед чем. Но это не та жизнь, о которой я мечтала. Я не буду счастлива. Утром я буду просыпаться с отвращением в хоромах, отстроенных для меня. Я буду проклинать каждый новый день. Подумай об этом…
       Мне предложили сняться в кино. В каком-то старинном фильме с лошадьми и пышными платьями. Я отказалась. Моим счастьем была сцена и глаза зрителей. А если говорить о кино… Это не тот фильм, в котором я мечтала сняться. Я будто бы притягивала к себе деньги. Моё состояние всё росло и росло, но я не кичилась деньгами. Я всё так же жила в криминальном квартале, только купила себе новый рояль. Я могла играть часами. Я обожала музыку. У меня даже получалось сочинять замысловатые мелодии с огромным количеством пассажей. Но я тут же всё забывала. В моей голове вертелось столько мыслей, что я иногда удивлялась, как же так, почему голова до сих пор не лопнула. Иногда я рисовала небольшие этюды. На холсте я пыталась выразить свои мысли цветом и мазками. Иногда посещала подпольные клубы, где крутили рок-н-ролл. Для таких случаев у меня даже были специальные туфли. Я всегда шла в ногу со временем. А в туфлях для исполнения рок-н-ролла идти было намного комфортнее и веселее.
       Мы лежали с Джонни на разложенном диване, смотрели какую-то комедию и ели попкорн. Я смеялась взахлёб и тыкала пальцем в экран, когда были смешные моменты. Июль выдался жарким. Я была в одной длинной белой футболке, под которой не было ничего, кроме трусиков. У меня не было комплексов. Я считала, что все люди одинаковы по сложению, и стесняться своего тела не имеет смысла. Джонни наблюдал за мной и тоже смеялся. Не над комедией, а над тем, как смеюсь и веду себя я. Я кинула в него попкорном.
- Давай, расскажи про свою подружку. Какая она?
- Деби… - Он улыбнулся краем губ и продолжал смотреть телевизор. Я снова засмеялась.
- Ну что? – Пробормотала я с набитым ртом. – Здесь же все свои.
- Нет у меня подружки. Это муляж был, чтобы привлечь тебя. – Он заложил руки за голову, растянулся на диване и начал смотреть в потолок. Джонни всегда одевался в чёрное. Я облизала пальцы, кинула пустой пакет на пол и легла рядом с ним.
- А тебе в чёрном не жарко, а? Такая жара ведь. А к чёрному пристаёт солнце. Что ж это получается, ты мне врал?
- Да, я врал. А ты не прощаешь ложь?
- Нет. Я ничего не прощаю. Мне никто ничем не обязан, я никому ничем не обязана. Так что и прощать мне нечего. Я птица вольная. Куда хочу, туда лечу.
- Интересно, очень даже. – Он почесал кончик носа и повернул голову ко мне. Вскоре он снова начал смотреть в потолок. А я всё гадала, почему же он ко мне не пристаёт. Я вообще его не понимала. Он был для меня загадкой. Но загадкой неинтересной, которую я разгадывать не хотела.
- Давай поженимся? – Выпалила я. Джонни приподнялся на локте и внимательно посмотрел мне в глаза.
- Давай. А ты уверена, что ты этого хочешь?
- Нет. Этого нельзя хотеть. Оно либо приходит, либо нет. Если приходит, то остаётся. Если нет, то не приходит никогда. Ты не любишь меня, я не люблю тебя. Мы безразличны друг другу. Самая идеальная семья. Вот только давай без детей. Ну, что скажешь?
- Можно попробовать. А что с деньгами?
- Не поняла.
- Я буду твоим мужем, ты переведёшь деньги на мой счёт?
- Что за бред. Конечно же не переведу. На эти деньги я должна открыть одно великое дело. Я давно задумала.
- Что же это будет, Деби?
- Сеть студий звукозаписи. Я буду распространять их по стране. У нас много талантливых музыкантов, которые способны перевернуть музыку с ног на голову.
Я выполнила это обещание только в конце 70-х.
       На нашей свадьбе был почти весь штат. На мне было очень интересное платье. До безобразия короткое спереди и длинный шлейф сзади. Его шили мне на заказ. После свадьбы мы сразу же уехали в медовый месяц. В Калифорнию. А после медового месяца мы должны были вернуться в купленный нами дом. Это был довольно тихий район. А дом я присмотрела уже давно. Всё собиралась его купить, да никак не собралась. Когда я перебиралась из моего насиженного криминального квартала, меня вышла провожать вся улица. Со всей этой шпаной я была знакома, мы вместе ходили на танцы. Они любили меня. Я даже прослезилась, когда смотрела в заднее стекло машины на то, как они машут мне вслед. Медовый месяц пролетел мгновенно. Мы много времени проводили на пляже. Купались в море, ели мороженое, ходили на танцы. Было ощущение, что все девушки сошли с ума. Они стремились оголиться до такой степени, что я даже невольно отводила глаза, когда очередная девушка проходила мимо меня. Я ненавидела эти новомодные бикини и считала вульгарным ходить в таком виде перед чужими мужьями. Первый укол ревности я испытала как раз на пляже. Джонни засматривался на степенно проплывающие мимо бикини. Я села к нему на колени и поцеловала в губы. Я чувствовала, что из-за моего плеча он наблюдает за девушкой. Я, ничего не говоря, поднялась и подошла к ней.
- Имейте совесть, мисс. Прикройтесь. На вас ведь смотрят люди. – Прошипела я ей в ухо. Девушка была жгучей брюнеткой. Я знала, что такие красивее меня. Она презрительно посмотрела на меня и так же степенно виляя бёдрами направилась дальше. Через неделю я буквально силком извлекла девушку из нашей супружеской постели. Я узнала, что девушка на отдыхе с отцом и всё рассказала ему. Она была дочерью какого-то предпринимателя. Я знала, что дочери таких людей всегда спят с чужими мужьями. Он искренне извинялся, не сводя глаз с моих форм. Поэтому я отомстила Джонни именно с отцом этой Джинджер. Джонни было всё равно. Но нам пришлось уехать, дабы не навлечь на себя ещё большего позора. Теперь я уже не могла позволять ему всё. Он был моим мужем и дал клятву верности. Я слепо мстила. Я была оскорблённой женщиной, а у него теперь были обязательства передо мной. Все годы проведённые с Джонни мы жили именно так. Измена цеплялась за измену, обман за обман. На его измену я отвечала своей. Но мои измены ещё больше разжигали его. Я не понимала, в чём дело. Я представляла супружество совершенно другим. А теперь могу описать его таким, каковым оно является. Супружество – это ещё одно тело в твоей постели. И тело достаточно мерзкое и гнусное, которое ночами лезет тебе под рубашку и в это же время думает о том, как назавтра прыгнет в чужую постель. В моменты наиболее острой неприязни я уходила спать в другую комнату. Но Джонни и на это было наплевать. Я была в отчаянье. Опять же меня спасал только театр, музыка и кисти.
       Я ненавидела Джонни всем сердцем и душой. Он был самой нелепой ошибкой в моей жизни. И эту ошибку для себя создала я сама. Я путала театр и жизнь. Вот, что вышло из этого. И меня до глубины души ранило то, что он осмеливался несколько раз предложить мне перевести мои деньги на его счёт. Да кто он такой? Какого чёрта ему нужно от моих денег? Я вообще не знала, работает ли он. А если и работает, то где. Он так же неожиданно исчезал несколько раз в неделю. А потом так же неожиданно появлялся. Когда его не было дома, это были самые счастливые мгновения. Я занималась разведением сада, мне понравилось возиться с растениями. Я дала согласие на съёмку в кинофильме. И в дни съёмок меня не было дома круглые сутки. Я приходила домой и валилась от усталости. В такие минуты тревожного сна мне снился один и тот же сон. Пожар, охватывающий помещение, в котором я нахожусь и балка, которая падает на меня. Я тут же просыпалась, садилась в кресло-качалку, в которой сижу сейчас, накрывалась пледом и долго-долго не могла заснуть. Я придумывала планы на будущее. Придумывала, а не строила. Строить мне было нечего. Я стала звездой первой величины. Купила машину и наняла телохранителя, которому купила небольшой участок рядом с моим домом. Он был хорошим человеком. Мне больно вспоминать о нём.
- Скажи, Джонни, почему ты мне изменяешь? – Спросила я однажды у мужа. Я курила, наслаждаясь каждой затяжкой, и смотрела новости.
- Мне нравится заставать тебя с другими мужчинами. Это вносит изюминку в наши отношения.
- А, так значит ты подглядываешь в щёлочку. Так ты типичный извращенец, Джонни. – Я открыла другую пачку сигарет. Теперь в день я выкуривала полторы пачки. В новостях передавали, что мафия, которую не могут поймать уже несколько лет, ограбила очередной банк. Джонни рывком поднялся и выключил телевизор. – Что ты творишь? Я же смотрю и проклинаю сенат. Если бы я была сенатором, такого беспредела не было бы. – Джонни затаил дыхание. – Где ты был вчера весь день? Может быть ты и есть тот страшный мафиози? – Его нижняя губа затряслась, глаза забегали. Я поняла, что попала в точку. – Что, Джонни, я права? Джонни!
- Конечно нет, что за бред ты несёшь! – Он коротко засмеялся. – А ты считаешь, что измены не вносят в наши отношения изюминку? – Я подавилась сигаретным дымом.
- В НАШИ отношения? – Спросила я, держась за горло и растирая его ладонью. – Нет ничего нашего и никогда не было. Может в твои отношения, которые ты себе придумал? В мои же нет. – Мне хотелось вцепиться ногтями ему в лицо, разодрать эти чёртовы глаза, губы, нос. Как же я его ненавидела! На шум прибежал телохранитель. Голос у меня был воистину громкий.
- Мне нужно идти. Меня не будет до послезавтра. Нужно уладить кое-какие дела.
Я тяжело вздохнула и подозвала недоумевающего телохранителя.
- Стюарт, проследи за тем, куда он ездит и чем занимается. – Я вложила в его руку хрустящую купюру, хлопнула его по плечу и вернулась в своё кресло. Мне не сиделось на месте и я вышла на улицу. Я остановилась посреди дороги. Пыль не успела улечься после того, как тронулась машина. Мой костюм мигом покрылся тонким слоем пыли. Я стояла одна на залитой палящим солнцем улице, а вокруг шёл чужой праздник жизни. Какие-то люди заселялись в соседний дом. До меня доносился их смех и радостные голоса. Я закурила и не заметила, как рядом со мной оказалась маленькая девочка. Я разогнала дым вокруг себя и внимательно посмотрела на неё. Девочка смотрела на меня немного испуганно. В её зелёных глазах читалось удивление и любопытство.
- Как тебя зовут, детка? – Спросила я у неё.
- Клэр. – Тихо ответила девочка.
- Как здорово, что ты ещё мала и не знаешь, каково это жить и знать, что твой мужик изменяет тебе и подглядывает за тобой в щёлочку. – Я затянулась половиной сигареты и сплюнула на асфальт. – Мыла во всём мире не хватит мне, чтобы отмыться.
Девочка побежала к соседнему дому и начала дёргать за рукав женщину, которая несла коробку. Я мысленно попеняла себя за такие откровения с малым ребёнком, докурила сигарету и сочла разумным запереться дома, чтобы мамаша не начала ругать меня. Женщина тем временем приложила к глазам руку козырьком, бросила коробку и быстрым шагом направилась ко мне. Она догнала меня на пороге дома.
- Миссис Клейсон? – Сказала она взволнованно. Я закатила глаза. Ну вот, начинается.
- Можно просто Дебора.
Женщина буквально просияла.
- Нет, я не могу к вам обращаться по имени. Э… Можно мне ваш автограф. Я давняя почитательница вашего таланта. А теперь мы оказались соседями. Если вас не затруднит, приходите сегодня вечером к нам на чай. Мы с Клэр испечём печенье. Что скажете?
Я поставила замысловатый росчерк на бумаге, протянутой мне.
- А давайте я помогу вам с переездом? Вам вон ещё сколько переносить из грузовика. Вы одна будете долго справляться. А вместе будет быстрее и веселее. – Я опустилась на корточки и положила руку девочке на плечо. – Ты любишь мороженое?
Девочка слабо кивнула.
- Я тоже люблю. Это моя страсть. Пройди в дом и попроси миссис Гилмор, чтобы она выдала тебе порцию. Только говори громче, она плохо слышит.
       От миссис Роуз я узнала, что отец Клэр погиб в автокатастрофе несколько лет назад. Девочка очень переживала. У неё даже случилось нервное расстройство. Сейчас Клэр пять лет. На следующий год она пойдёт в школу. Я увидела на полке рамку с фотографией. На фотографии был какой-то мужчина. Я думала, что это нынешний муж Джоанны. На что женщина рассмеялась и сказала, что это её родной брат. Он архитектор и в данный момент находится на объекте. Так же он увлекается живописью. Вечером он будет дома и Джоанна хочет нас познакомить. Джеку 25 лет. По словам Джоанны, её брат очень талантлив и упорен. Он был таким с самого детства. Я с нетерпением ждала вечера, чтобы познакомиться с ним.
       Мы уставшие и выбившиеся из сил пили кофе на террасе. В дверь позвонили. Клэр ринулась открывать. Из прихожей послышался весёлый мужской голос. Через несколько минут вошёл обладатель голоса с племянницей на руках. Он обомлел, увидев меня.
- Миссис Клейсон? – Он протянул мне руку. Я ответила на рукопожатие.
- Можно просто Дебора. – Ответила я по стандартной схеме. Отвечая стандартно мне всегда становилось смешно. Ведь кто, как не я всегда отвергал стандарты?
- Мы с сестрой часто посещаем постановки с вашим участием. Мы поклонники вашего таланта.
- Да, Джек. Я уже говорила Деборе об этом. Нам повезло. Её дом находится по соседству с нашим.
С первого взгляда Джек показался мне некрасивым. Для его роста и сложения у него было слишком доброе и одухотворённое лицо. Он был шатеном с серыми глазами. Я никогда не любила серые глаза, но его глаза меня чем-то «зацепили». Джек был такого высокого роста, что мне приходилось поднимать голову, разговаривая с ним. Я была всего 67 дюймов. Сложения он был атлетического. Под рубашкой бугрились мышцы и накачанный пресс. У него был ровный нос, ровно очерченные губы. Но что-то отталкивало в нём. Скорее всего эта доброта, которой он был пропитан. В своей жизни я никогда не видела доброты. От этого становилось жутко.
       Стюарт вернулся поздно ночью. Я ещё не спала. Должно быть, он увидел свет у меня в окне и решил выложить новости сейчас.
- Миссис Клейсон, мистер Клейсон, он…
- Говори, Стюарт. Можно просто Дебора. Я ещё слишком юна, чтобы быть миссис. Так в чём дело?
- Я следил за ним весь день. Недалеко отсюда он встретил какую-то группу людей, одетых так же, как он. Но они не шли вместе. Они разделились и разбрелись по кварталу. Встретились они в самом страшном районе нашего города. Где живёт вся шпана. Там когда-то жили вы, помните, мы заезжали в вашу старую квартиру за какими-то вещами. Он пошёл именно туда. Я притаился внизу, под лестницей. Все эти люди вскоре собрались и поднялись к нему. Я ждал до самой темноты. Дверь была приоткрыта, я заглянул. Квартира была пуста.
- Что ж. Спасибо, Стюарт. Вы добросовестно справились. Отправляйтесь спать. Завтра у нас трудный день. У меня фотосессия в первой половине дня, после обеда мы должны заехать в банк, а вечером… - Я вспомнила о том, что приглашена на ужин к Роузам. У меня жалобно засосало под ложечкой. – А вечером можете отдохнуть.
       Когда я заходила в церковь и ставила свечку с клятвой никогда не любить, я совершила ещё одну ошибку в моей жизни. Я не ожидала, что любовь ворвётся в мою жизнь и поработит моё сердце, душу, мозг и конечности, заставит моё каменное сердце встрепенуться. Я сама не поняла, как это произошло. Я даже не могу сказать, с чего всё началось. С какой встречи и с какого слова. Что повлияло на то, что я, как и все смертные подверглась этой сладкой муке. Так яростно я не трактовала никогда. Сегодня я была Джульеттой.
- Но, верно, яд есть на его губах. Тогда его я в губы поцелую и в этом подкрепленье смерть найду.
Я плакала, трактуя последние строки. Директор театра говорил мне, что когда начинаешь плакать во время игры на сцене – это первый признак любви. Но и без этого у меня не было сомнений, что я влюблена. Я не знаю, как поняла это. В той сцене, где я должна была всадить кинжал себе в сердце, я действительно хотела сделать это. Лишь бы оно успокоилось. Неужели я потеряла свободу? Неужели на этом закончилась независимость Деборы Никсон?
- Деби, на поклон. – Протянул мне руку актёр, который играл Ромео.
Зал аплодировал стоя. Но испытания на этом не закончились. В гримёрке меня ждал Джек с букетом, в котором была 51 алая роза. Я не знала, куда девать глаза. Мне казалось, что если я подниму глаза на него, он всё поймёт.
- Ты прекрасно играла, Деби. – Он легко поцеловал меня в щёку. За те пол года знакомства мы стали, как родные.
- Спасибо, Джек. – Я улыбнулась и приняла у него цветы. – Как считаешь, Джульетта мне удалась? – Спросила я, смывая грим.
- Если бы не удалась, тебя не звали бы несколько раз на поклон. А этот парень, Ромео. Кто он? Он так смотрел на тебя.
- Актёр, кто же ещё. Мы всё время вместе играем. Конечно смотрел, Джек. Нам же нужно было играть любовь. А в чём дело?
- Да так, ни в чём. Ты всё же девушка замужняя. – При этих его словах я шумно сглотнула. Что-то я этого не замечала ни на мгновение. – Недалеко от парка открывается новая галерея. Если ты свободна, мы можем завтра сходить. Что скажешь?
- Да, неплохая мысль. Я давно не выбиралась. Всё больше сама рисую этюды.
- Ух ты! Покажешь мне?
- Джек, я безумно стесняюсь. В живописи я не так хороша, как в театре.
- Ты везде прекрасна, моя Дебора. – Джек подошёл сзади и погладил меня по волосам. Я выронила салфетку от неожиданности. Собрав всю волю в кулак я взяла другую салфетку. – Я подожду в машине. Спускайся, когда управишься. Джонни сегодня работает?
- Да. Его не будет.
- Отлично. Прокатимся за город. Ты, должно быть, устала от городского шума. Я отправлю Стюарта домой.
- Хорошо. Я мигом.
       Мы колесили на машине всю ночь. Джек откинул крышу своего кабриолета и ветер трепал мои волосы. Он громко включил музыку. Мы пели и веселились от души. Всё в жизни бывает впервые. Джек, относительно многих чувств, был у меня первым. Он заглушил мотор и выключил музыку. Джек открыл передо мной дверь и протянул руку, чтобы я вышла. На небе начали появляться первые звёзды. Мы шли молча по берегу реки. Я поёжилась. От воды веяло прохладой. Джек накинул мне на плечи куртку. Я поблагодарила его.
- Замечательный сюжет для блюза. Правда, Дебора? Я иду по кромке реки с девушкой, которая никогда не станет моей. – Наконец он нарушил молчание до конца. – Мы не сможем быть вместе, Деби. Не только в муже причина. Ты слишком ценишь свою личную свободу. Ты актриса, тебе нужны мужчины. А я слишком ревнив. Вылитый мавр. Ты не представляешь, сколько боли мне доставляет видеть, когда тебя кто-то целует, пусть даже на сцене. Я не смогу быть для тебя парнем на одну ночь. У меня слишком высокие требования. Или всё, или ничего. Я хочу, чтобы ты была моей, но этого никогда не будет. Воистину замечательный получился бы блюз. – Я долго молчала, кусая губы до крови. Он остановился прямо в свете луны. Я отвернулась и сделала вид, что разглядываю другой берег реки. Мне не хотелось, чтобы Джек видел моё лицо.
- Эти новомодные мини-юбки, Джек… Мне так холодно. Позволь, я поведу машину.
Я набирала скорость. Всё больше, больше, больше… Меня будто бы парализовало. Я не спускала ногу с педали газа. Я нажимала на неё всё сильнее.
- Дебора, мы разобьёмся. – Спокойно сказал Джек. Я резко нажала на тормоз. Если бы мы не были пристёгнуты, мы бы убились оба. Ремни безопасности нас спасли. Я, трясущимися руками достала из кармана сигареты.
- Зажги мне, быстрее. – Сказала я не своим голосом. Почему-то я всегда забывала спички. После живительной затяжки я открыла окно и стряхнула пепел. Он обнял меня и поцеловал в висок. Мне было бы намного легче, если бы вместо поцелуя Джек подарил мне контрольный выстрел.
       Джоанна и Клэр уехали в какой-то дом отдыха на несколько месяцев. Джек остался один. Ему было одиноко без сестры и племянницы. Я пыталась как-то скрасить его одиночество. Мы достойно играли роль преданных друзей. Меня коробило, когда я его видела, и основательно перекашивало, когда я должна была говорить с улыбкой «Привет». Съёмки в фильме окончились, свободного времени стало гораздо больше, и я записалась в бассейн. Я надеялась на то, что холодная вода остудит моё пылающее сердце. Пылало оно не только от любви, но ещё и от обиды. Я никак не могла забыть слова Джека про «парня на одну ночь». Неужели он не разглядел меня настоящую? Неужели он не понял того, кто я есть? В первую очередь я была озлобленной женщиной, которой в её жизни недодали любви и ласки. Точнее не «недодали» а вообще не дали. Неужели он воспринимал меня, как подстилку, готовую лечь под любого? Или это я слишком заигралась в жизнь, забыла, что я не на сцене? Джонни не обращал на меня внимания. Он мог пропасть на неделю, а то и больше. Каждый раз он появлялся с огромными деньгами, говорил, что вкалывает. Но не говорил где и кем. Да я и не интересовалась. Я читала женские романы про любовь и представляла себя на месте главной героини. Я выбирала лёгкое чтиво. Без разврата и плохого конца. Вскоре мне наскучило и это занятие. Я нашла шпану из криминального квартала, в котором жила. У меня было намерение пристраститься к героину. Я много читала об этом. Я употребляла его в больших дозах. Меня отвезли в наркологическую лечебницу. На этом мои эксперименты прекратились. Замечательно, что Джек был на объекте в другом городе это время. Он так и не узнал, что со мной было. Не узнал, как я целыми днями сидела за зарешёченным окном. Я приноровилась просовывать руку сквозь решётку и открывать форточку. Стюарт тайно проносил для меня сигареты. И я курила, стоя на подоконнике и выпуская дым в эту чёртову форточку. Когда меня выпустили, я решила жить назло и очень долго.
       В том крыле галереи, где находились мы с Джеком, почти не было народу. Все стремились посмотреть экспрессионистов, нас же больше привлекал романтизм. Мы остановились у чудесной картины. Сейчас я точно не могу передать, что было на ней. Но ангела я помню хорошо. Он был точно живой. Было ощущение, что он может слететь с полотна. Удивительными были его крылья.
- Говорят, любовь окрыляет. Клянусь Господом, эта картина – символ любви. У меня никогда не будет таких крыльев. – Обречённо сказала я Джеку.
- А что вот это? – Он встал сзади, взял мои руки в свои и развёл их в сторону, будто крылья. Джек положил голову мне на плечо. – Чем плохие крылья, Деби? – Я повернула голову, чтобы посмотреть и наши губы встретились. Я отшатнулась от него и начала тереть рот рукой. Помада размазалась вокруг рта.
- Ты рубишь их мне тупым топором. Неужели ты не видишь, что я извиваюсь как уж на сковородке, когда ты дотрагиваешься до меня? Когда ты рядом мне неуютно. Это пытка для меня. Неужели ты не видишь, что я хочу тебя сердцем, душой и телом. Хочу, чтобы ты был моим. Нет, Джек. Это мой блюз. Мой никчёмный блюз. Это ты никогда не будешь моим. Ты ведь не хочешь быть парнем на одну ночь. И, Джек, почему ты ни разу не сказал мне, что любишь меня? Боишься, что я сразу оплету тебя руками и ногами и затяну в постель? Почему всё так, Джек… - Я посмотрела в его недоумевающие глаза. – Как жаль.
       Я накинула вуаль на лицо и направилась к выходу. Я знала, что он не смотрит мне вслед и перешёл к другой картине. Я знала, о чём он думает, знала, о чём он жалеет. Я знала и чувствовала его полностью. Он был продолжением меня самой. Я слишком любила. Я не могла даже играть с ним. Но разве я когда-нибудь с кем-нибудь играла? Если только сама с собой. Растратила всю себя, теперь пожинаю плоды. Скоро я стану пустой изнутри, и меня уже ничто не спасёт. Я стала своей собственной жертвой. Вечером я надела золотой пиджак и туфли для рок-н-ролла. Стюарт отвёз меня на танцы. Я танцевала всю ночь. От вина мне стало дурно, от выкуренных сигарет меня тошнило. Но если уж быть никчёмной и жалкой, то до конца. Как сказал Джек: или всё, или ничего.
       Шёл ливень. Я сидела в своём любимом кресле-качалке и смотрела на то, как по стеклу струятся капли дождя. Дождь барабанил по подоконнику и по крыше. В дверь позвонили. По приближающимся шагам я узнала, что это Джек. Я схватила со столика зеркальце и помаду и начала быстро красить губы, пока он разговаривает с моей домоправительницей. Говорят, что блондинкам не идёт красная помада. Мне было плевать на все мнения. Главное, что это нравилось мне. Наконец Джек дошёл до меня. От него шёл тонкий запах какого-то одеколона. Я обожала этот запах.
- Привет, Деби. Любуешься погодой в окно? – Он встал передо мной и протянул мне руку.
- Что? Куда ты меня зовёшь? Джек, ты спятил. В такой дождь даже собаки попрятались.
- Давай, пошли. Не заставляй меня вести тебя насильно. Пошли, Дебора, идём, говорю тебе. Помокнешь немного, но это того стоит.
- Ну ладно. – Пробурчала я.
Мы шли молча. Разговаривать было сложно из-за шума дождя и из-за того, что дождь затекал в рот. Он вывел меня на открытую площадку, где стоял белый рояль. Я не верила своим глазам.
- Я прочитал о твоей мечте в каком-то интервью и решил исполнить её. Там ноты на непромокаемой бумаге. Эту музыку я написал для тебя. Иди и исполни её. Я люблю тебя, Деби. – Придавая голосу громкость сказал Джек. Я хотела что-то сказать, но он подтолкнул меня к роялю. Это была божественная музыка в форме блюза. Дождь мешал мне видеть ноты, иногда я ошибалась. С моих пальцев стекала вода, я понимала, что после такого развлечения роялю придёт конец. Наконец я доиграла. Я не нашлась, что сказать. Я открыла было рот, но Джек приложил палец к моим губам. Он сел на корточки и поцеловал меня. Для меня, целованной столько раз на сцене и в жизни, это был первый поцелуй.
- Я хочу от тебя ребёнка, Джек. – Прошептала я ему на ухо.
- Дебора, но…
- Забудь обо всём. Я хочу, чтобы у меня было что-то твоё навсегда, если вдруг нам придётся расстаться. Если ты хочешь, я уеду потом. И тебя не будет это мучить. Но прошу, Джек. Пожалуйста… Я так люблю тебя. Мне так нужен этот ребёнок.
       Врач подтвердил то, что я жду ребёнка. Радости моей и Джека не было предела. Мы решили пожениться. Я была самым счастливым человеком на земле. Предстояло оформить развод. Джонни ещё ничего не знал о нас с Джеком. Я хотела сделать всё тайно и быстро. А главное, чтобы о моей жизни не писала пресса. Стюарт отвёз меня в мою старую квартиру. Я достала ключи, но поняла, что дверь не заперта. Оттуда доносились голоса. Джонни и ещё чей-то. Второй голос был очень знакомым. По всей видимости они сидели на кухне. Значит, мне удастся пробраться в спальню незамеченной. Мне нужно было взять свидетельство о браке. Я тихо открыла верхнюю полочку стола и нашла нужный документ. Рядом лежало какое-то письмо. Любопытство пересилило и я вынула письмо из конверта. Оно было для Джонни. По тому, как выглядела бумага, можно было судить, что письмо получено ещё до того, как мы поженились. Некоторые фразы были подчёркнуты красным цветом. Я начала читать. На второй строке я приложила руки ко рту, чтобы не вскрикнуть. Это была подробная инструкция от Фостера для Джонни. Как выманить у меня деньги. Фостер писал, что в сенат меня затащить невозможно, что я не так уж и глупа. Но если бы деньги были переведены на счёт Джонни, я была бы игрушкой в его руках. Он заставил бы меня занять сенаторское кресло, а потом убил бы меня, чтобы занять кресло самому. Ниже писалось о каком-то выполненном задании. Об убийстве влиятельного гражданина. И о выручке, которая Джонни за это полагалась. Я покачнулась. Письмо выпало у меня из рук. Я поняла, что оставаться здесь слишком опасно. Нам нужно уехать с Джеком куда-нибудь подальше. Может быть даже из Штатов. Наши жизни в опасности. На выходе скрипнула половица. Голоса в кухне смолкли. Кто-то встал и пошёл посмотреть в чём дело. Я пулей вылетела из квартиры.
- Стюарт, вези меня к Джеку! Быстрее! Меня хотят убить! – Крикнула я, выбегая из подъезда. Мы понеслись на работу к Джеку. Дома его не могло быть. Я понимала, что наша с ним жизнь висит на волоске. Джонни, должно быть, уже понял, что я прочла письмо. Мне было страшно. В моём горле всё пересохло. Я бежала по стройке среди арматур. Каблук сломался, но мне было наплевать. Я скинула туфли и бежала в одних носках. Я нашла Джека и кинулась ему на грудь.
- Деби, в чём дело? Что…
- Нет времени. Джек, быстрее. – Я тащила его за руку за собой. – Там Джонни. Нас хотят убить, Джек. Бежим, нужно уехать.
- Боже, Дебора. Откуда ты знаешь?
- Да чёрт возьми, Джек! Не время объяснять. Я расскажу тебе потом. Всё расскажу, а сейчас давай спасать свои шкуры. И подумай о ребёнке. – Я сделала вдох.
- Стюарт, поезжай к границе города. Мы только заедем ко мне за документами.
- Джек, ты что? Они могут быть уже там!
- Деби, милая. Нас не выпустят за границу без паспортов.
По дороге домой я рассказывала Джеку о письме и много курила. Мы приехали. Вокруг никого не было, улица была пустынна. Все соседи были на работе. Я немного успокоилась. Все мои документы были у меня с собой. Ведь я хотела подать на развод. Чтобы не заходить домой, я влезла в кроссовки Джоанны. В доме был какой-то странный запах. Джек тоже почувствовал. Я выглянула в окно и схватила Джека за руку. Мы легли на пол. Мимо только что прошёл Джонни. Он заглядывал в каждое окно.
- Джек, нам конец. – Вынесла вердикт я. – Мы погибнем. Теперь мы в западне.
- Ты чувствуешь запах, Деби? Это похоже на газ.
Запах всё усиливался. Я точно помню, что выключала плиту. Значит кто-то успел побывать в доме до нас. Неожиданно прогремел взрыв. Взрывной волной Джека отбросило на несколько метров. Возможно он был ранен. Из-за дыма я не видела этого.
- Джек! – Я вскочила на ноги. Нужно было выбираться. Я побежала к двери, но она была заперта. Я попробовала открыть дверь ключом, но она была забита снаружи. У меня началась паника. В кухне лопнули стёкла, я думала выбираться через окно, но его уже поглотил огонь. Огонь пробирался и в комнату, где были мы с Джеком. Я обняла его и разрыдалась.
- Джек… Я не хочу умирать, Джек.
Весь дом был наполнен дымом и огнём. Нужно было добраться до окна в другом конце комнаты. Я ничего не видела из-за дыма. Мне было трудно дышать. Я поняла, что дом стал для нас крематорием. Я легла рядом с Джеком и положила ему голову на плечо.
- Может быть нас спасут, Джек? – Спокойно спросила я.
- Вряд ли, Деби. Я люблю тебя, детка. С тобой были самые счастливые мгновения моей жизни. – Он гладил меня по волосам. Говорить становилось всё труднее. Я не могла просто так лежать и умирать. Огонь подошёл совсем близко. Я сделала последний рывок и на меня упала тяжеленная балка.
       Я открыла глаза, и мне стало страшно. Всё вокруг было чёрное. Я начала тереть глаза, но ничего не помогало. Я заплакала. Я ничего не видела, хоть глаза мои были открыты.
- Миссис Клейсон! Очнулась, милая! – Узнала я голос Стюарта. – Я месяц не отходил от вашей постели. Всё ждал, когда же вы очнётесь. Не плачьте, дорогая.
- Стюарт, я… Я не вижу! Где мой Джек, что с ним? И что со мной? Почему я больше не вижу, почему я не чувствую ног?
- Дебора… Когда вы выздоровеете, мы обязательно съездим к Джеку. Он похоронен на центральном кладбище. Джек умер от отравления угарным газом. Его спасти не удалось. Когда на вас упала балка, она переломала вам обе ноги. Вас еле спасли от отравления.
- Стюарт, поему я не вижу? – Я продолжала тереть глаза.
- Зрение не удалось спасти. У вас в голове повредился какой-то центр, отвечающий за зрение.
- Зачем ты позволил им спасти меня, Стюарт? – Обречённо спросила я. – Что за жизнь меня ждёт теперь? Я всегда буду ущербным инвалидом. Мне придётся заново учиться ходить. Но видеть я уже не научусь. Убирайтесь прочь, Стюарт. Теперь мне не нужен телохранитель.
- Нет, Дебора. Кто если не я теперь будет оберегать вас.
Я вспомнила самое главное. Я взялась за живот.
- Стюарт, а наш с Джеком ребёнок?
- Не удалось спасти. Врачи пытались сделать всё возможное.
Я плакала до такой степени, что потеряла сознание.
       Я не пожелала бы врагу такой жизни, какой жила теперь я. Я потеряла всё. Работу, славу, любовь, ребёнка. У меня остался только телохранитель. Совершенно посторонний человек. Но он был очень предан мне, не отходил от моей постели. Стюарт сказал, что Фостера посадили за решётку, а мафия смогла откупиться. Им дали условно несколько лет. Полиция в нашем городе любила взятки. Джонни не закончил своё дело. Он не убил меня, моя жизнь до сих пор была в опасности. Я научилась распознавать людей по запаху. По запаху я научилась распознавать даже цвета. Я помнила, как они выглядят, и мне не составляло труда описать одежду человека. Я пролежала в больнице полтора года. Год мне сращивали на ногах кости, пол года я училась ходить. Однажды в голове у меня начало шуметь. Это был такой отчётливый шум, будто жужжание. Я схватилась за виски. Глаза мои начало жечь так, что из них полились слёзы.
- Стюарт, подойди ко мне. – Сказала я. – Я только что увидела солнце. Я не понимаю, как это произошло. Я видела закатное солнце. Оно было красным и круглым. И тюль на окнах не прозрачный, а отливает радужным. Это правда, Стюарт? А ещё мне кажется, что теперь я знаю всё, что будет. Я сошла с ума, Стюи?
- Хотите, я позову врачей.
- Нет. Не стоит. Стюарт, давай уедем. Давай убежим отсюда ночью, вдвоём. Будем жить вдвоём, как брат с сестрой. Но только для начала мы должны заехать и попрощаться кое с кем.
       Была весна. В воздухе пахло свежестью. Стюарт остановил машину неподалёку от того места, где жили мы с Джонни. Он помог мне выбраться из машины и взял меня под руку. Я отказывалась носить очки. Не хотела, чтобы в меня тыкали пальцами и говорили: «Смотрите, вот идёт слепая Дебора со своим охранником». Моя рука висела в воздухе. Стюарт остановился.
- Нас не видно отсюда? – Спросила я, вслушиваясь в детские голоса.
- Нет, Дебора.
Я услышала голос Джонни, обращённый к детям. Я будто бы видела наяву, как он подбросил своего сына в небо. Стюарт описывал мне каждое действие Джонни. Моя рука потянулась к кобуре, которая висела у Стюарта на боку.
- Стюарт, он счастлив? – Спросила я. Мои пальцы уже нащупали наган. Я действовала аккуратно, чтобы Стюарт ничего не почувствовал.
- Да, очень счастлив. Он улыбается.
Я выхватила пистолет и по слуху нацелила дуло на Джонни. Если бы я стреляла с этого места, пуля вошла бы Джонни в череп.
- Деби, не надо. – Стюарт отвёл мою руку. – Прекрати, Дебора. Этим ты сделаешь хуже себе.
Я осела на землю и разрыдалась.
- Почему, Стюарт? Почему всё так? Почему он мог откупиться, а я нет? Он разрушил мою жизнь, а теперь живёт и радуется. Дай мне прикончить его.
- Будь умницей, Деби. Вставай. Давай уедем во Флориду. На время. Сколько тебе нужно? Месяц, два? Уедем. Тебе станет легче. Деби, прошу, вставай…
- Стюарт, забери, пожалуйста, моё кресло-качалку. Я очень люблю его.
Если бы я знала, чем обернётся моя прихоть для Стюарта. Если бы я только знала… Но я хотела, чтобы Джонни нашёл меня и лишил жизни. Это невыносимо было жить так, как жила я. Я потеряла всё, что любила. По крайней мере на тот момент я думала, что это всё. Но самое страшное произошло вечером того же дня.
       Каждый вечер мы со Стюартом прогуливались по главной аллее в парке. Она была широкая, и по краям было много кустов. Вечерами здесь бывало мало людей. Я гуляла в основном вечером. Не хотела, чтобы люди смотрели на меня. Света я всё равно не видела. Ходила я уже довольно хорошо. Я вдыхала сырой воздух полной грудью. Вдруг в голове у меня снова зашумело. Я согнулась пополам, дыхание спёрло. Стюарт взволнованно смотрел на меня. Он схватил меня. Наконец всё прекратилось. Я смутно, будто на плохой плёнке видела улицу. Я схватилась за виски.
- Кто-то идёт за мной! – Не своим голосом крикнула я. – Беги, Стюи! Он приближается! – Я не могла больше говорить. Каждое слово давалось с трудом. Мне жгло глаза, в горле пересохло. Мы со Стюартом побежали. Я чувствовала спиной, как от дерева отделилась фигура и спокойно пошла за нами. Я не могла больше бежать, ноги не слушались меня. Стюарт оттолкнул меня на траву и ему в спину попали пули одна за другой. Одна попала прямо в сердце. Я закрыла рот руками и подползла к нему.
- Стюарт! Стюарт! – Я обняла его недвижимое тело. Фигура с пистолетом подошла ко мне. Я снизу вверх посмотрела на человека в чёрном. Это был Джонни.
- Ну вот, Дебора. Глупая ты, глупая. Знаешь, почему я вызвал пожарных тогда? Чтобы ты поняла всю свою никчёмность. Ты же теперь жалкий слепой инвалид. Мало того, что неполноценная, так ещё и потеряла всё, что у тебя было. Я хотел, чтобы ты страдала, чтобы приползла ко мне на коленях. Но ты оказалась не такой уж и сговорчивой. Тебе наверно показалось странным, что мою банду до сих пор не посадили следом за Фостером? Он такой же глупец, как и ты. Я использовал его только для того, чтобы он рассказывал мне о тебе. Помнишь встречу в ресторане? Ты была с Брайаном. Этот человек спланировал убийство твоего отца. Дебора, мне не нужна была ты. Мне нужно было кресло в сенате, чтобы поставить на колени весь город и пойти дальше.
- Так убей меня, чего ты ждёшь. Пусти мне пулю в лоб. – Я знала, что у меня остались считанные секунды. Если я не буду действовать быстро, то у меня ничего не получится. Я выхватила пистолет у мёртвого Стюарта, вскочила на ноги и послала Джонни в грудь все патроны, которые были в барабане. Я ещё долго напрасно нажимала на курок. Когда я опомнилась, вокруг уже было полно полицейских. Начались судебные разбирательства, меня таскали по разным кабинетам. Мне было всё равно, что будет. Мне дали пять лет условно, но лучше бы я отсидела это время в тюрьме. Моя жизнь была прожита настолько бесполезно, что о том, что я делала дальше, не имеет смысла говорить. Я похоронила Стюи на том же кладбище, где был похоронен Джек. Джоанна не хотела больше со мной общаться и не подпускала ко мне Клэр. Позже я узнала, что они уехали в Канзас. Теперь у меня остались только четыре могилы. Матери, отца, Джека и Стюарта. Нашего с Джеком ребёнка просто выкинули в ведро. Я даже не знала, кто это был. Мальчик или девочка. Я никогда не услышу его смех. Я сидела на могильной плите. Ветер раздувал мои волосы. Джеку нравилось смотреть, как ветер гуляет в моих волосах и играет с ними. Когда в такие моменты я проводила рукой по волосам, мне казалось, что Джек держит меня за руку. Сорок лет были прожиты в одиночестве. Замуж я так и не вышла. Я жила одна в этом самом доме. Я купила его специально, чтобы можно было каждый день ходить на кладбище. Вот из этого окна, в которое сейчас смотрю я виднеется аллея, на которой похоронен Джек. Оказывается, что умирать совершенно не страшно. Чувствуешь холодное дыхание над ухом. Тебя забирают с такими почестями. Смерть сама приходит за тобой, берёт тебя за руку и ведёт за собой. Знаете, Джонни, я всегда раньше боялась смерти. А теперь я рада ей, как своей сестре. Что вы сидите, как вкопанный? Не видите, что по полу растеклось мороженое, которое вы не положили в холодильник? Сейчас мне 63 года. Для хорошей актрисы это уже порядочный срок. Я жила в начале 60-х. Всё остальное время было не жизнью. Подайте мне мой золотой пиджак, Джонни. Он висит в соседней комнате на шкафу. Под ним туфли для рок-н-ролла. Несите всё сюда. И идите, уходите. Когда вы найдёте меня мёртвой завтра, прикажите похоронить меня рядом с Джеком. Место на кладбище уже куплено мной.
- Но как же так, миссис… Простите, Дебора. Как же так? Вы ведь совсем здоровы.
- Вы ошибаетесь, мой мальчик, душа моя сгнила. Но без того, что произошло в моей жизни, я бы наверно не смогла сказать, что прожила полноценную жизнь. Может быть я рассказала это вам, чтобы вы записали эту историю, перефразировали и издали. Пусть она увидит свет. А может быть для того, чтобы вы не называли всякую чушь любовью…
       Утром через день дома всего города опустели. Весь город был на кладбище. В толпе царило молчание. Глаза людей были устремлены на портрет улыбающейся синеглазой светловолосой девушки. На кладбище появилась новая плита, на которой значилось имя Дебора Роуз. Последнее желание актрисы было выполнено, совесть молодого человека была чиста. Дебору не отпевал священник. Она утверждала, что у неё аллергия на Бога. Такая история могла произойти только с человеком, пропитанным духом свободы, рок-н-ролла, любви и творчества. Такая история могла произойти только с человеком, жившим в начале 60-х и давшим клятву никогда не любить…