Надеюшка

       
       
       1
       
       Подоткнув подол юбки глубоко между коленок, и закрутив косу в плотный узел на затылке, Надеюшка усердно намывала и натирала полы и без того чистые и вылизанные уборочной машиной. Она любила мыть полы вручную, без швабры и химических преобразователей грязи. Простой мягкой тряпкой удобного для отжима размера, широкими размашистыми движениями она подбирала невидимые никому микропылинки с мягкого полового покрытия под цвет тёмного дерева. Надеюшка любила естественные тёплые тона. Шлепая босыми ногами по налитым на полу лужам, она то и дело подбегала к синему объёмному ведру и споласкивала и без того чистую тряпку. Мытье полов доставляло ей неописуемое блаженство. Она уже и не помнила, кто научил её такому немудрёному ремеслу, мама или бабушка, да и не важно кто именно, главное-процесс!
       Закончив с этой очень важной для неё процедурой, она спрятала ведро и тряпку в хозяйственный ящик под лестницей, тщательно замаскировав его старыми поношенными вещами, подготовленными для сдачи в антикварный магазин, и включила внутреннюю систему слежения.
 -Опять занималась непроизводительным трудом? - с укоризной произнесла Сонни мягким женским голосом приятных обертонов,- незачем меня удалять от просмотра, это противоречит правилам.
 -Ты всего лишь машина, домашний компьютер, и не тебе судить о правилах,- парировала Надеюшка,- Ты приготовила котомку в дорогу?
 -Опять это раритетное название! Да, рюкзак собран и уложен, перечислить содержимое?
 -Нет, не надо, я каждый год беру в дорогу одно и то же. Каждый год ты укладываешь мне котомку, и ещё ни разу не ошиблась.
 -Мне каждый год всё труднее доставать те предметы, которые ты берёшь с собой, ими давно никто не пользуется, я заказываю их в Сибири, это очень накладно и волокитно…
 -Вот и ты говоришь моим языком,- обрадовалась Надеюшка,- Здорово!
 -Ты сущее дитя, и когда я тебя, наконец, выдам замуж? Знаешь, в банке данных всемирной сети есть несколько заманчивых предложений…
 -Благодарю, не стоит беспокоиться. Ты помнишь, кого ты подобрала мне в прошлый раз?
 -Ну, кто же знал, что так получится? Немного приукрашена анкета…
 -Что - о! И это ты называешь немного приукрашена!
 -Хорошо, ты права, данные не соответствовали оригиналу, но это ещё не значит, что следующая анкета окажется столь же неправдивой.
 -Нет Сонни, я не хочу терять времени, процеживая мегабайты информации через сито своей памяти. К тому же ты постоянно клюёшь на красочные анкеты. Пойми, в жизни так не бывает, таким количеством достоинств одновременно не способен обладать ни один мужчина.
 -Можно поискать среди женщин.
 -Даже и не заговаривай, ты знаешь, как я к этому отношусь!
 -Это естественная практика, тысячи однополых семей проживают счастливую семейную жизнь и, кстати, воспитывают совместных детей. Центр новых технологий предлагает искусственное соединение обоих яйцеклеток родителей, в результате дитя имеет черты и того и другого индивида.
 -Ох, Сонни, не грузи,- только и выдохнула Надеюшка,- Ты положила Евангелие?


       2

 -Я не понимаю твоего увлечения рукописными изданиями, неужели нельзя скачать книгу на микрочип и слушать её через наушники, это и удобнее и гигиеничнее.
 -Я люблю так, по старинке. Мне сам процесс нравится, и ты прекрасно знаешь об этом.
 -Я положила, положила твою книжку.- Пробурчала машина,- Завтрак готов, прошу в столовую.
 Надеюшка не стала нервировать машину и покорно поплелась в обширную, даже роскошную по современным меркам столовую. Налоговая политика объединённого государства в последние годы не отличалась благодушием, за всё, буквально за всё, приходилось платить, а за излишки тариф увеличивался вдвое, а то и втрое. Заслуги погибшего на службе отца Надеюшки, позволяли сократить эти расходы, а удачно вложенные наличные средства родовитого семейства позволяли сводить концы, с концами не сокращая жилой, а самое главное дополнительной площади.
 За большим, овальным неправильной формы столом, стоял массивный, черного дерева стул с огромными резными подлокотниками, грубо выпиравшими вперёд и перекрывавшими подход к столу. Поэтому прямо за стулом стоял маленький робот-служка в ожидании хозяйки и только и ждал момента услужить, впрочем, только на это он и был запрограммирован. Виртуозным движением, он выдвинул стул, скрипнув давно не смазанными колёсиками, и плотно прижал его к столу, едва хозяйка устроилась на любимом месте.
 -Опять овсянка,- гримаса недовольства на мгновение испортила миловидное личико хозяйки,- Я же просила гречки и непременно на воде!
 -Я три часа гоняла Готфрида по всему городу в поисках приличной крупы, все батареи разрядила, а она упирается, неблагодарная.
 -Ладно, ладно, домашний деспот, буду, есть твою овсянку,- она надеюсь без молока?
 -Я помню, что у тебя пост. Хотя, не понимаю, и никогда не понимала реальную пользу данного мероприятия.
 -И не собираюсь тебе в сотый раз повторять одно и то же. Ладно, давай помолимся: Отче наш…,-и Надеюшка прочла молитвы, полагающиеся перед приёмом пищи,- запускай,- опять скомандовала она.
 Из динамиков, равномерно располагающихся по всему обширному пространству столовой, потекли тихие сладкоголосые рассказы о подвигах древних святых, творящих такие чудеса, какие теперь вряд ли можно совершить простому, урбанизированному человеку, да и рассказы эти уже никто не слушал, просто было незачем и не к чему. Но Надеюшка любила эти рассказы, она могла часами слушать и слушать давно заученные наизусть повествования о древних подвижниках-православных, святителях и мучениках, апостолах и пророках. Она знала наизусть каждую историю, даже могла сама слово в слово пересказать любую из них и часто делала это, делясь мнением с Сонни о каждом из эпизодов только что прослушанной истории.
 С потолка и изнутри стола лился мягкий успокаивающий свет, на столе дымилась каша и душистый кисель, а история сегодня была особо печальна. Надеюшка намеренно ковыряла ложкой кашу, затягивая время выхода из-за стола, очень уж хотелось дослушать историю до конца.
 -Смею напомнить,- семь ноль ноль, через тридцать минуть выход.
 -Я знаю,- Надеюшка неохотно отодвинула тарелку и уголком салфетки вытерла края губ. Это всегда служило знаком окончания трапезы, и робот-служка тут же вытянул стул на себя, давая возможность хозяйке выйти из-за стола.


       3

 Сборы были недолгими. Все давно было отработано до автоматизма. Котомка стояла на туалетном столике у входной двери, под зеркалом с выдвижной полочкой находились походные туфли и маленькая серенькая косыночка с козырьком, на вешалке висел непромокаемый плащ с огромными карманами, плотно набитыми конфетами.
 -Не забудь поставить на сигнализацию… - начала было Надеюшка, но решительная машина прервала монолог, продолжив за хозяйку:
 -Сообщить в пункт вневедомственной охраны, забрать бельё из прачечной, оплатить счета и так далее и тому подобное. Все знаю, иди спокойно.
 Надеюшка благодарно глянула в окуляр уставившейся на неё камеры
 -Что бы я делала без тебя!
 -Иди, иди уж,- пробурчала Сонни, как можно грубее,- Время!
       На улице моросил мелкий как пыль дождь. Он то затихал, то снова набрасысывался на одинокую,. укутавшуюся в старенький походный плащ путницу, осыпая обильной влагой её ещё сухие алые щеки. На ходу, впрыгнув в тробус, Надеюшка зарегистрировалась, назвав свой идентификационный номер. Вживлять микрочип она отказалась, хотя это доставляло немало неудобств, как при расчетах, так и при проверках уличных патрулей, но она упорно терпела неудобства, - нельзя было метить свою руку и чело. Все труднее было выживать в этом мире, хотя жить становилось вроде бы и проще: везде процветание и роботизация, чем не жизнь. Живи и радуйся. Ан нет, объединенное правительство уже в принудительном порядке заставляло население переходить на внутренние паспорта - вводить микрочипы. Только заслуги погибшего отца ещё сдерживали натиск службы паспортной полиции, как-то оно будет дальше? Надеюшка глубоко вздохнула и решила отвлечься от грустных мыслей, она внимательно смотрела в заляпанное дождём и грязью окно, пытаясь разглядеть хоть одну живую душу, находящуюся вне пределов собственного авто или крытого прозрачным пластиком тротуара.
 -Конечная.- Лаконично возвестил репродуктор и услужливо отворил все имеющиеся в наличии дверцы,- стоянка три с половиной минуты, просьба не забывать свои вещи.
 Здесь пересадка, потом ещё и еще. Пока она выбралась за пределы мегаполиса, прошло не менее двух часов, и это ещё учитывая тот факт, что дом Надеюшки стоял далеко не в деловом центре города, а в элитном, парковом районе. Давно закончился дождь, и теперь бесконечно тяжелые, свинцовые облака стали изредка давать трещину, впуская небольшие резкие пучки солнечного света, временами бликующие на отполированных кислотными дождями крышах.
 За городом стало значительно легче дышать. Тугая городская атмосфера, постоянно давящая непомерным количеством скопившихся у земли газов и разрывающая лёгкие изнутри отступила, постепенно разбавляясь свежими массами кислорода нагоняемого лёгким ветерком с востока. Надеюшка расстегнула плащ и перевесила котомку на другое плечо. - Да, давненько я не выходила за пределы города! Ну, что, ещё с полчаса и я на месте.
 По узкой, едва намеченной в молодой траве тропе, она дошла до реки, и прошла вдоль неё километра полтора, до огромного, некогда зарешечённого и обнесённого колючей проволокой деревянного барака. Теперь, этот барак представлял собой печальное зрелище. Без единого целого стекла, с частично выдранной охотниками за цветными металлами решёткой и развороченным взрывом боковым входом он, тем не менее, ещё служил людям. Из двух раскуроченных труб вился лёгкий дымок. На пороге невзрачная девушка в чёрном облачении выбивала круглый, зашарканный до дыр пёстрый коврик.
 -Со святым утром, матушка Мелания!


       4

 -Ой, сестричка Надеюшка! Кого нам Бог послал! - Неожиданно тоненьким голосочком пропела Мелания. - Как же мы вас долго не видели! Проходите, проходите же,- и она пододвинулась, радушно пропуская вперёд неожиданную гостью.
 -Как тут у вас?
 -Неспокойно, знаете ли, но матушка Василиса вам всё сама расскажет, проходите же.
 Длинным, низким коридором Надеюшка в сопровождении сестры Мелании прошла к комнате игуменьи и громко прочитала короткую Иисусову молитву. Затем прислушалась и, услышав за дверью знакомый низкий грудной голос матушки игуменьи: «Аминь», вошла.
 На встречу ей встала массивная, в монашеских чёрных одеяниях женщина
 -Со святым утром, матушка игуменья!
 -Со святым утром, Надеюшка. Да уж, какая я игуменья, название одно, в послушании только вот матушка Мелания и осталась, но ничего, Бог милостив, как нибудь справимся.
 -Что, много работы?
 -Ой, и не спрашивайте. Народ пошёл валом. Говорят, в городе запустили новую антистрессовую программу, так она, вместо того чтобы реабилитировать, ещё глубже загоняет людей в пучину депрессии, вот грех-то какой! Уныние знаете ли чуть ли не самый великий грех перед Богом, человек по сути своей творец - поскольку Бог-Вседержитель Сам творец, а мы по Образу и Подобию знаете ли, а в унынии какое уж творить, им и жить-то не хочется!
 Надеюшка молчала. Что она могла сказать на это? Спохватившись, матушка Василиса запричитала:
 -Ой, что это я, вас же накормить надобно. А ещё мы вам так благодарны, если бы не ваша помощь и поддержка, уж не знаю, как бы мы продержались зиму.
 -Это не я, это всё от Бога. - Только и сказала Надеюшка.
 Всю последующую неделю она прилежно помогала сёстрам в их нелёгком труде. В этом, совсем небольшом бараке, скопилось до полусотни разбитых жизнью и цивилизацией людей. Они попадали сюда разными путями. Кто прибрёл на окраину города, полностью потеряв память. Кто-то был послан добрыми людьми, наслышанными о добродетелях двух слабых, но, тем не менее, не отказывающих никому в помощи сестёр. Они, не зная, куда идти так, и приживались здесь, помогая сёстрам по хозяйству и охраняя барак от непрошенных гостей. Власти уже несколько раз предупреждали сестёр о принудительном выселении, но пока Бог миловал и их не трогали. -Да, мало нас осталось,- говорила матушка Василиса, сидя вечером на ступенечках своего развалившегося барака,- совсем мало. Литургию вести некому, да и нельзя, власти не дадут. Монашество как таковое исчезло с лица земли, но есть ещё молитвенники, я чувствую есть. Не могут не быть,- теперь, матушка как бы уверяла сама себя, вколачивая слова, будто гвозди в тяжёлую древесину.
 -А что барак, не отремонтировали что ли? - Задала вопрос Надеюшка,- Я же посылала денежные средства.
 -Вот если бы мы взялись ремонтировать барак, так он бы сразу хозяина обрел, отобрали бы у нас его, мы ведь беспаспортные, а так сломанный, кому он нужен!
 -Хитро.- Только и сказала Надеюшка. - Знаете, матушка, я ведь завтра уйду, мне до Пасхи ещё массу дел переделать нужно.
 -С Богом деточка, с Богом,- печально ответствовала игуменья, осеняя Надеюшку крестным знамением.


       5

       Плащ, теперь совсем бесполезный, болтался на сумке между длинными лямками котомки. Надеюшка уселась на небольшой плоский камень, уютно устроившийся в низине дороги, под большим развесистым дубом. Еще свежая зелёная листва, почти не защищала от яркого солнечного света, да Надеюшка была и не против немножечко понежится в его тёплых лучах. Она подставила уже слегка загоревшее и пропылённое лицо под его лучи и вдруг прыснула весёлым заливистым смехом, представив какой вопль возмущения встретит её дома, едва она шагнёт за порог. Сонни долго будет перечислять ей её недостатки, цитируя правила личной гигиены, - ну и пусть! Надеюшка уже наизусть знает все, что может сказать умная машина. Тем не менее, стойко выслушивает все её нарекания и причитания, ведь Сонни ей как мать, она всегда рядом, а если Надеюшки уж очень надоест она всегда в праве выключить звук.
 Ещё два поворота, затем длинный в полкилометра подъём вверх и она на месте.
 -Здравствуй Коленька!
 -А-а, Надеюшка. Что-то ты задержалась на этот раз. Совсем все меня забыли, никому я не нужен. И зачем, за каким лядом я здесь сижу, кому это нужно? - слова обиды и раздражения так и сыпались из Коли, как из напрочь дырявого ведра.
 -Ну что ты Коленька, дружочек, потерпи немножечко, ведь ты уже не у начала пути, ты можно сказать у его устья, а только «претерпевый до конца спасен будет», помнишь ведь эти слова Спасителя?
 -Нет, никчемный я монах.- Не слушая увещеваний, всё причитал и причитал Николай,- и молиться мне уже не хочется, и жить тут тяжко и невыносимо, у меня на Пасху даже винца не припасено. Что это за жизнь я тебя спрашиваю?
 -Ну, винца допустим, я тебе принесла. В прошлом году тебе отопление централизованное протянули. Телефон есть. Свет. Что тебе ещё надо?
 -Визора у меня нет.
 -Зачем тебе визор, Коленька дружочек, ведь ты же монах, а по визору такая никчёмная информация льётся. Опять же эффект двадцать пятого кадра,- теперь уже никто не скрывает что этим пользуются.
 -Нет, ты совсем меня не любишь, у самой ведь визор есть, а мне провести не хочешь. У тебя вообще все блага цивилизации, ты, небось, ни в чём себе не отказываешь,- не унимался Николай.
 -У тебя ведь такой сильный покровитель Николенька-угодник, ты ему помолись, и он тебе поможет, укрепит тебя в твоём малодушии, поддержит.
-Да, а сама не Надеждой зовёшься в честь своей святой, а Надеюшкой.
 -Это уменьшительно-ласкательное от Надежды. Надежда ведь всегда нужна, в любые времена. Только раньше, - в первые века христианства воссияли три добродетели, украшавшие первых молитвенников: вера, надежда и любовь. Сейчас же, Коленька, вера поугасла, любовь исказилась и приняла уж очень уродливые формы, а от надежды только надеждушка и осталась. Пойдешь ли со мной в церковь?
 -Что я там забыл? Давеча был; всё там нормально. Народ ведь теперь в церковь не ходит, чё ему там делать?
 -Молиться Коленька, молиться.
 -Ох, из меня и молитвенник-то никакой, помнишь на прошлую Пасху?
 -Да уж помню, я помолилась глядь, а ты на мешках с цементом спишь.
 -Устал я Надеюшка, ой как устал.


       6

 -Да разве я тебя осуждаю, куда мне грешной, саму грехи как гири за ногу тянут. Вот только одно хотелось бы увидеть в этой жизни, одно у меня есть заветное желание… - Надеюшка
мечтательно взглянула в потемневшее к тому времени небо с высыпавшими на него крупными, каплями звёзд -Хотелось бы мне, Коленька хоть одного святого в моей временной жизни увидеть. -Знаю, знаю,- взглянув на собеседника, добавила она,- все говорят, нет святых в нашем позднем мире, измельчали и перевелись. А вот я так размышляю: только молитвою этот мир держится,- только молитвою и как только молитва прекратится - тут и миру конец. Да ты спишь никак? Ну, спи, спи, дружочек. А я, пожалуй, пойду уже время. Пора мне.
       Надеюшка выбралась на ту же еле заметную, теперь совсем неутоптанную тропу и на ощупь полезла вверх. Она знала здесь каждый камушек, каждую травиночку, каждый бугорок. Аккуратно ставя ногу то на один валун, упавший пару лет назад, то на другой, -вдруг перегородивший дорогу она потихоньку добралась до вершины. Уставшая и пропотевшая она присела на краешек спускающихся вниз пообсыпавшихся ступенек, и тут же почувствовала чьё-то присутствие
 -Это ты Зорька?
 Коза громко заблеяла, узнав голос давней знакомой.
 -Ну, на тебе гостинчик,- Надеюшка торопливо пошарила по опустевшим к тому времени карманам,- не может быть, неужели не взяла? Одни конфеты остались, вот незадача, ну бери хоть конфетку, она не хуже морковки, я тебя уверяю.
 Зорька недоверчиво обнюхала предложенное угощение. Потом, видимо, чтобы не обидеть хозяйку, аккуратно оттопырив губы, приняла подношение. Тут же подскочили сородичи и начали настойчиво клянчить причитающееся им лакомство: Надеюшка всё вытаскивала и вытаскивала из карманов маленькие пёстрые конфетки и, развернув яркую обертку, давала каждому, строго соблюдая очерёдность.
 -А ты, куда лезешь Басмач, ты уже получил свою порцию, отходи.
 Последним, чинно, соблюдая важность и дистанцию, подошёл большой, но удивительно облезлый пёс.
 -А вот и пастух! - обрадовалась Надеюшка,- Уж и не чаяла видеть тебя в живых, сколько же мы с тобой знакомы? Уж и не упомнишь, столько не живут. Тебе самое вкусненькое, Верный, - и Надеюшка достала из кармана маленький пакетик, перехваченный фирменной гипермаркетовой скрепкой и разъединила проём
 -Тебе, Верный,- витамины и минералы. Понимаешь, тебе надо жить. Без тебя Коленька не справится и, наконец, смалодушничает, а ведь он уже так близок к Царствию Небесному. Ешь, ешь пастух, да смотри, береги стадо.
 Надеюшка встала. Привычным жестом, подобрав подол юбки, она полезла по крутым, каменным ступенькам вверх, туда, где уже наметилась круглая луковка купола без креста. Большие и малые овальные окна зияли пустотой и вечностью. В конце лестницы, на длинном, никелированном шесте, её встретила новая, поставленная видимо в этом году табличка с лаконичной надписью: «Памятник архитектуры ХХ века, охраняется комитетом по экологии всемирного правительства».
 -Ну, хоть так!- только и сказала Надеюшка.
 Добравшись, наконец, до вожделенного входа она положила три земных поклона и вошла в пределы металлической ограды окаймляющей вход в церковь.
 -Что это?- в темноте зацепившись за удивительно колючий куст, произнесла она,- когда он успел вырасти? И зачем ему перегораживать вход в святую Церковь? Нужно сказать


       7

 Колюнчику пусть вырубит. Назад Верный, дальше тебе нельзя и ты прекрасно знаешь об этом.
 Пёс вяло вильнул хвостом и нехотя остановился. По всему было видно, что он не раз бывал в этом Храме, а в жаркие летние дни даже отлёживался в нём, пережидая полуденный зной. Но Надеюшке он не посмел перечить, и покорно улёгся у самого входа в Церковь, под разросшимся в прошлом году колючим кустарником.
 -Вот и добралась я, Господи до дома Твоего святаго,- раскрасневшаяся и запыхавшаяся от долгого подъёма Надеюшка едва переводила дыхание,- вовремя, вот сейчас и начнём всенощную,- она ещё раз стремительно выдохнула, чтобы успокоить дыхание и оглядела внутреннее пространство старинной, заброшенной церкви. Внутри было пусто, два ряда облупившихся колонн стройно тянулись до самого алтаря, не окаймлённого ничем - иконостас разобрали и растащили так давно, что Надеюшка и не припомнит. Да она и не видела его никогда воочию. Только один раз ей попалась старая кем-то скинутая в юнет фотография похожего на её Церковь Храма, какая же это была неописуемая красота!
 Ночь давно висела над миром, сияя мириадами малых и больших, простых и причудливых созвездий. Свет их плавно вливался в окошки и оконца старенького Храма, в котором стояла хрупкая не то девушка, не то бабушка,- Бог весть, и оглядывала свой Храм, будто видела в темноте.
 -Начнем, пожалуй,- наконец сказала она и вдруг неожиданно красивым голосом, читком запела: «Воскресение Твое Христе Спасе, ангелы поют на Небесех, и нас на земли сподо-о-би, чистым сердцем тебе славити!»
 Откуда-то из пределов алтаря, там, где до скончания века стоят, и будут стоять ангелы, полился лёгкий и мягкий мерцающий Свет. Он будто пульсировал и рос, рос, заливая своим
светом всё внутреннее пространство Церкви, теперь, она не казалась пустой и заброшенной, в ней будто встали стройными рядами все проживавшие некогда монахи и миряне, старые и молодые, бедные и не очень, а Надеюшка пела и пела, всё более укреплялся её слабый и тихий голос:
 -Христос воскресе из мертвых, смертию - смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав.
 В какой-то момент она оторвалась от земли и зависла прямо под куполом на середине церкви, но она не чувствовала этого, душа её уже была далеко, там где нет видимого мира, где нет печали нет греха - только свет и вечное блаженство!
………………………………………………………………………………………………………….
       Матушка Василиса взглянула на гору. В эту ночь она никогда не спала, это была Пасхальная ночь - ночь торжества! Торжества Воскресения Христова, а вместе с Христом воскресали и души православные!
 -Смотри матушка Мелания, на горе опять свет! Нет, ей Богу свет, как в Иерусалиме! Эх, увидеть бы хоть одним глазочком схождение Святаго огня! Ну, хотя бы одного святого увидеть на этом свете. Нет, матушка Мелания, я думаю всё-таки есть ещё святые на этом свете, не могут не быть, просто мы их ни разу не видели. Есть. Есть.