Танец

       Максим. Вечер охватывает город так неожиданно, появляется мягкая фиолетовая дымка, сочащаяся сквозь огни фонарей. Все вокруг наполняется новым «живым» существом, все начинает дышать. Ветерок заигрывает с опадающей охрой листвы, затягивая ее в свой страстный танец. В окнах домов то и дело погасают и вновь зажигаются чьи-то миры: кто-то приходит с работы и радуется детишкам, бегущим и орущим п-а-п-а! или кто-то, падая от усталости, доползает с чашечкой кофе до любимого диванчика и засыпает под вечернее телешоу, а кто-то совсем один.
 
       Осень еще только начала цепляться за природный силуэт своими когтистыми лапами. Она вкрадывается в сердце каждого. Она радуется и пирует в городе каменных громадин, городе чувств, переживаний, в городе чьих-то фантазий.

       Был тяжелый день и тем более последний на этой «резиновой» неделе. После хочется вздохнуть. Максим вышел из дома. Асфальт поблескивал в свете вечерней улицы, ветер трепал волосы. Как же непередаваемо было хорошо, об этом сложно пропеть в песне или описать в стихах, это можно лишь почувствовать кожей, кончиками волос, это нужно прожить. Мягкий шарф окутывал его шею теплом. Максим свернул на набережную и мягко брел вникуда, в темноту и пропасть этого города. Хотелось останавливаться на каждом шагу, чтобы одним вдохом вобрать в себя прелесть и горечь настоящего, стоять в центре вальса листвы и ветра и никуда не торопиться.
       Максим фотографировал вид на мост с набережной. То, что происходило с ним дальше, подумаете вы, всего лишь кадр, неумело выдранный из дешевого мистического фильма, но, дело ваше, это было так, есть и будет. Внезапно его дернуло, как будто кто-то неловко толкнул в плечо и шепнул его имя. Он осязал что-то, прямо почувствовал холод губ на мочке уха. Вечер. Река сверкала темной рябью воды. Людей на улице становилось все меньше, конечно кто по такой погоде будет шастать на улице. Но Максим гулял, и как ему казалось, гулял не один. Все похоже на маразм? Да! Наверное, это и был какого-то рода маразм, но слаще жизнеощущения он давно не припоминал. Закрывая глаза, он видел яркий синий свет звездного неба, а, открывая, понимал, что не спит, что все здесь и сейчас происходит с ним наяву.

       Когда Максим все-таки оказался дома, сон тяжелой плюшевой комой напал на него. Ночь была глубока и нежна, как тот голос, шептавший его имя. Сны сменяли друг друга, показывая новые картинки черно-белого кино, там были друзья, знакомые, но был еще, человек, которого Максим никак не мог поймать, чтобы спросить, чтобы узнать, зачем она так нежно шептала его имя? Зачем?
       Лиля. Замечательно опаздывать на пару, как-то само собой приходится ее прогулять, но что-то держит и, скрипя зубами, все же идешь учиться. Надо, значит надо. Лиля ответственно принимала решения. На счет своей судьбы планы были рассчитаны до миллиметра. Учеба поможет встать на ноги, а когда она встанет, то побежит по миру изучать его самые красивейшие места. Будет сидеть под кипарисом, и наблюдать закат во всей его красе, будет бегать по песку на берегу моря и заслушиваться до помутнения в голове звуками волны прибоя.
       А на сегодня учеба завершилась и Лиля не торопясь, шлепала домой.
       Осень. Здорово! Можно пошуршать листву, подбрасывая ее ногами. Лиля шла домой с кефиром в пакете и большой охапкой оранжевых листков клена в руке. Плеер напевал так правдоподобно:
       Мы запаяли время в янтарь.
       В музей не примет, только задешево на сувениры.
       Жизнь, а бывало самым ценным украшеньем
       Обнаженной шеи у уставших от чрезмерных ожиданий,
       Ожиданий…
       Какое странно страшное покалывание пошло по всему телу. Такое бывает, когда подсознательно чувствуешь приближение чего-то такого сладко долгожданного, где-то в горле начинает щекотать. Трепет. Сладкий трепет. Нет, я не про мороженое в ларьке и не про пьяного принца на дискотеке, который подарит поцелуй вперемешку с перегаром и попросит денег на такси для себя. Нет. Что должно было случиться, могло и не случаться. Так видимо решать не нам, но обратно дороги нет.
       «Дальше метро, подружка, кино, вино и промывание костей преподам и одногруппникам», - думала Лиля. Надо что-то предпринять, поменять, может поехать за город и там провести все выходные. Вот когда надо отдохнуть и планы кое-как раскладываются в уставшей за неделю голове, тогда и не выходит ничего хорошего. Хм. Может эффект неожиданности должен взять верх над обыденностью всего происходящего. А чем черт не шутит!
       Все равно у Лили ничего не получилось, она осталась в городе наедине со своим одиночеством. За город ехать было слишком поздно, обратно электрички уже не будут ходить. Подруга убежала с рыжим куда-то на встречу в кафе. Книги навевали тоску, одна их форма, ну то есть физический облик вызывала отвращение, как будто опять штудируешь талмут по эконометрии. Тьфу, блин! Нет, это Лилю не заводило. В квартире тишина сдавливала уши, что сил оставалось все меньше и меньше, в висках давило больно. Бежать, надо было бежать! «Куда хоть?»- возникал вопрос и тут же ответ – «прочь, лишь бы отсюда».
       Вечер прошептал свой зов, дверь щелкнула. Начиналось представление. Начало положено.
       Шелковый платок Лили уже развевался на ветру. Почти бегом она преодолела остановку пешком, перескочила на другую сторону улицы и уже была пьяна вечером, который так щедро одаривал теплом. Она стояла около моста, облокотившись на оградку, забывала все, забывала. Только вечер, звуки города, стук сердца, холод по губам.


       Танец. Все бывает. Всему, что должно быть суждено, случиться.
Шаги, шаги. Было уже темно. Музыка звучала, может на том берегу, а может в их сердцах, а может только лишь в одном, - в сердце танца листвы и ветра.
       Они приближались сами того, не зная, начиналось представление.
       Максим шел по другой стороне улицы, как вдруг его окатило холодком. Внезапно замер мир, замер город, замер и сам Максим.
       Лиля все так же стояла на набережной и вглядывалась в бездну реки, как резким порывом ветра ее развернуло на 180 градусов. Она смотрела на пустую проезжую часть, разделяющую их. Дорога разделяла и связывала их жизни в одну, в одну плоскость, в один страстный танец.
       Перед глазами Максима вскружился вихрь ветра. Он медленно вырастал, собирая всю лежащую на тротуаре листву. Огни фонарей, освещавших улицу, светили как сценические софиты. Это было поистине представление. Они видели друг друга. Пульс зашкаливал, предела не было. Предел? Что это? Их придумали математики, как и тормоза, придумали трусы. Все внезапно замерло как будто в одних глазах. Лиля облизнула сухие губы. «Не уходи, только не уходи» - шептало что-то в ее голове. Ближе и ближе. Пелена яркой ночи душила страстью. Максим стоял и видел Лилю, как перед собой.
Она улыбалась. Теперь у него не осталось вчерашних вопросов, теперь он не считал себя окончательно спятившим фотографом. Теперь он видел танец, танец был частью его, а Максим - его.
       Лиля так красива. Максим видел ее черные короткие волосы, челка спускалась на глаза. Глаза. Ее глаза он не забудет, не забудет, как самый лучший день своей жизни. Не сможет забыть. Лиля смотрела на мужчину на другой стороне – широкие плечи, русые волосы, черные глаза. Это все. Это начало и это конец.
       Посреди дороги уже сливались в едином танце их тела. Так близко. Так сладко. Максим держал Лилю за руки и ждал, ждал услышать ее дыхание, ждал, когда же она поднимет голову и взглянет на него. Лилины руки чувствовали силу рук Максима. Каждая ее клеточка и каждый нерв был готов отреагировать на малейшее движение Максима. Она медленно подняла голову. На Максима смотрело самое красивое лицо, которое только быть в его представлении о красоте. Нежный овал белоснежного лица, бледно-розовые губы, ярко-зеленые глаза. Ресницы. Нет, это были лепестки пламени, облизывающие ее брови. Она не прятала взгляд. Это был танец. Их танец.
       Лиля видела лицо, которое было таким давно знакомым, больше, намного больше, чем родным. Четкие, грубые черты лица, слегка вьющиеся русые волосы. Черные газа, чернее ночи, чернее бездны. Танец был. Было обещание, связавшее их одной нитью навсегда. Обещание, которое длится все время: «Я не уйду, я никогда не уйду. Я не смогу без тебя».

       Утро было как пенка на капучино, воздушное, как облачко. Тихо оживал спящий город.
       Комната наполнялась светом, пробивая плотную штору. «Белоснежная моя», все получилось. Танец соединил двух одиноких мира сего.
       Лиля спала, крепким сном, в котором был ее мир и мир Максима.
       Максим гладил родинку на ее шее. Это было, но это не возможно. Танец.
       Такого не бывает. Может быть и нет. Но это лишь слова – «может быть» и «нет».
 2008г.