Обман экспериментальное

ОБАМАН
(экспериментальное)

       Я – не олигарх. Но и человек не бедный. Имею несколько маленьких фирм и большой дом с прислугой.
На днях я пригласил к себе в кабинет гувернантку моих детей, Нину Алексеевну. Нужно было посчитаться.
       — Садитесь, Нина Алексеевна! — сказал я ей. — Давайте посчитаемся. Вам наверное нужны деньги, а вы такая церемонная, что сами не спросите... Ну-с...
Договорились мы с вами по десяти тысяч рублей в месяц...
       — По двенадцати.
       — Нет, по десяти… У меня записано... Я всегда платил гувернанткам по десяти. Ну-с, прожили вы два месяца...
       — Два месяца и пять дней...
       — Ровно два месяца... У меня так записано. Следует вам, значит, двадцать тысяч рублей. Вычесть девять воскресений. Вы ведь не занимались с Кирюшей по воскресеньям, а гуляли только. Да три праздника...
       Нина Алексеевна вспыхнула и затеребила оборочку, но... ни слова!..
       — Три праздника... Долой, следовательно, четыре тысячи рублей. Четыре дня Кирюша был болен, и не было занятий... Вы занимались с одной только Дашей. Три дня у вас болели зубы, и моя жена позволила вам не заниматься после обеда... Так, подсчитаем… останется... гм... четырнадцать тысяч…
- Верно?
       Левый глаз Нины Алексеевны покраснел и наполнился влагой. Подбородок ее задрожал. Она нервно закашляла, засморкалась, но — ни слова!..
       — Под Новый год вы разбили чайную чашку с блюдечком. Долой шестьсот рублей. Чашка стоит дороже, она фамильная, но... бог с вами! Где наше не пропадало?
Потом, по вашему недосмотру Кирюша полез на дерево и порвал себе костюмчик… Долой три тысячи… Горничная тоже по вашему недосмотру украла у Даши ботинки. Вы должны за всем смотреть. Вы жалованье получаете.
Итак, значит, долой еще тысячу пятьсот... Десятого января вы взяли у меня три тысячи рублей.
       — Я не брала, — шепнула Нина Алексеевна.
       — Но у меня записано!
       — Ну, пусть... хорошо.
       — Из четырнадцати тысяч вычесть девять тысяч – останется пять.
       Оба глаза наполнились слезами... На длинном хорошеньком носике выступил пот. Бедная девочка!
       — Я раз только брала, — сказала она дрожащим голосом. — Я у вашей супруги взяла тысячу рублей... Больше не брала...
       — Да? Ишь ведь, а у меня и не записано! Долой из пяти тысяч одну, останется четыре... Вот вам ваши деньги, милейшая! Получите!
       И я подал ей четыре тысячи рублей... Она взяла и дрожащими пальчиками сунула их в карман.
       — Merci, — прошептала она.
       Я вскочил и заходил по комнате. Меня охватила злость.
       — За что же merci? — спросил я.
       — За деньги...
       — Но ведь я же вас обобрал, чёрт возьми, ограбил! Ведь я украл у вас! За что же merci?
       — В других местах мне и вовсе не давали...
       — Не давали? И не мудрено! Я пошутил над вами, жестокий урок дал вам... Я отдам вам все ваши деньги! Вон они в конверте для вас приготовлены!
Но разве можно быть такой кислятиной? Отчего вы не протестуете? Чего молчите? Разве можно на этом свете не быть зубастой? Разве можно быть такой размазней?
       Она кисло улыбнулась, и я прочел на ее лице: "Можно!"
       Я попросил у нее прощение за жестокий урок и отдал ей, к великому ее удивлению, все двадцать четыре тысячи. Она робко замерсикала и вышла... Я поглядел ей вслед и подумал: легко на этом свете быть сильным!