Котёнок

За окном завывал ветер. Слушая его нудную песню, я, свернувшись калачиком, с удовольствием натягивала на себя шерстяное одеяло. Прикрыв ухо, думала о том, как же хорошо, когда есть уютный дом, тёплая постель и это, такое «живое», одеяло. Ни за какие коврижки я не хотела бы сейчас оказаться на улице, там – под стонущим от тоски ветром…

А в подъезде плакал котёнок. Жалобно, выматывающе душу. В ночной тишине, на пороге сна, его мяуканье походило на плач грудного ребёнка. Эти звуки не могут оставить равнодушным ни одного человека. Они – и жалоба, и просьба о помощи, и надежда на неё…

Плач то отдалялся куда-то, то раздавался у самой двери. Не выдержала, встала.

Согрела молока. Порывшись в шкафчике под подоконником, нашла пластиковую плошку из-под мороженого «Шайба», налила в неё молока, раскрошила помельче ломтик мягкого сыра…
Лишь заслышав движение замка в двери, котёнок заорал благим матом.

- Тише-тише, малыш… ты и так уже весь подъезд перебудил. Ещё немножко и тебя кто-нибудь выставит на улицу.

Котёнок обрадовался моему голосу и включил на полную мощность свой моторчик, мельтеша у меня под ногами.

На улице ветер по-прежнему сгибал ветки деревьев, поднимал и бросал облетевшую листву в стёкла спящих машин, терзал лампочку под ржавым колпаком, освещавшую пятачок перед подъездом… Та отзывалась ворчливым скрипом – старая была, устала жить на ветру, вися на изломанном обрывке двужильного провода…

А на лестничной площадке, под почтовыми ящиками, у окошка с разбитым стеклом, кто-то заботливо постелил газету и кинул старую наволочку, соорудив таким образом для малыша постель. Взглянув на эту «колыбель» я кожей ощутила холод бетонной плиты, а, нагнувшись, чтобы поставить плошку с молоком, почувствовала, как тянет сквозняком из дыры в стекле…
Рядом с газетой лежала записка, написанная прыгающими толстыми чёрными буквами:

«Если у меня закончится еда, покорми меня, но не забирай. Котёнок».

Я поставила рядом с запиской плошку с молоком и подтолкнула к ней котёнка. Рыжий в полосочку сверху, и белый с брюшка, он ткнулся о неживой край тонкого пластика и непонимающе воззрился маленькими закисшими глазками на меня. «Совсем маленький, - подумала я, - из миски не умеет ещё лакать. Что же мне делать с тобой?!»

О том, чтобы взять его к себе в дом, не было и речи – в доме уже имеется кошка с очень серьёзным характером. Один раз я имела неосторожность принести маленького котёнка, чтобы покормить. Моя ласковая кошечка превратилась в дикого зверя – шерсть на хребте встала дыбом, хвост распух до невероятной толщины, уши заострились, голова с безотрывным взглядом ходила из стороны в сторону, а звуки, которые издавала моя красавица, походили на вопли сирены…

Долго ещё ей не давал покоя мой халат, на котором остался запах чужака.


Котёнок тарахтел, как трактор. Сонные стены подъезда отражали и усиливали этот звук.
Рыжик продолжал крутиться подле меня, оставляя на чёрном велюре моих домашних брюк светлые ворсинки. Убедившись, что из плошки он пить не станет, я легонько подтолкнула его к сырным крошкам. Заинтересовался… Значит, не маленький!

Не прерывая мурчания, котёнок принялся одну за другой подбирать сырные крошки, а я тихонько развернулась и собралась уходить. Сделала только шаг в сторону, как он забыл о сыре, помчался за мной и принялся опять плакать. Я подвела ладонь под белое пузико, оторвала его от холода бетонных плит…

Круглый животик уютно устроился у меня в руке:

- Да, ты, братец, не голоден!

Я держала котёнка одной рукой, а другой поглаживала по головке. Он, пытаясь повторить-продлить мои движения, вытягивал шею, вертел головой, ища мою руку, и растопыривал на лапках пальцы, упруго меся ими воздух.

Ему нужна была не еда. Он нуждался всего лишь в тепле и ласке.

...

На улице завывал ветер, а в подъезде до утра плакал котёнок.