Пари

       Париж. От одного произнесения этого благозвучия внутри начинает клокотать и трепетать. Он вечен в своем великолепии, в бесконечности неуёмных страстей, в неизмеримости своего архитектурного изыска. Сотни и сотни лет непрекращающегося творческого поиска и вечных шедевров. Но он не был самим собой, если бы в нем не было тех, кто мог бы по достоинству оценить все то, чем он был. Обыкновенных парижан и парижанок. С раннего утра и до позднего вечера гнущих свои набожные спины на благо страны и величия Парижа. А также приезжающих со всего света туристов, праздных зевак, всем своим поведением доказывающих вечную истину, ради чего они проделывали свой извечный путь поклонения. То есть, увидеть Париж и умереть. Правда, умирать можно по-разному, но больше всего от восторга. Именно, - умереть от восторга. Ибо все то лучшее, что было создано в мире, по мнению таких многоголосых и разноликих туристов, было создано именно в Париже. Эйфелева башня, уличные бистро, Лувр, Мулен Руж и Монмартр с его безграничной фантазией.
       Утро в Париже для Витторио Челини, девушки вполне довольной своей жизнью, начинался с несносного звонка будильника, не перестающего звенеть целых пять минут, за которые ей удавалось увидеть еще один последний коротенький сон.
       Сон Витторио Челини: ............................
       Весь мир вокруг нее укрыт крышами, только крышами, между ними нет просвета. Крыши важных правительственных особняков, крыши старинных исторических музеев, состоящих из разноуровневых изящных переходов, уставленных различными статуэтками и барельефами. Далее крыши попроще, состоящие из треугольных возвышений, какие можно увидеть на Елисейских полях, далее крыши совсем простые - это крыши спальных районов Парижа, они ровнее, но тоже сплетаются в ступени лестницы, которая ведет к подножию Эйфелевой башни. Башня поставлена на берегу бесконечного моря. Вито уже стоит под роскошными металлическими арками, как под мачтами старинного фрегата. Дует легкий ветер с моря и, кажется, что она плывет навстречу утреннему солнцу. Платье на Вито развевается как невесомый флаг. Еще мгновение и она взлетит как птица. Чей-то нежный голос зовет и зовет ее.
       - Витторио, ты готова?
       И нет ответа. Молчит и думает Вито. К чему она должна быть готова? Кто зовет ее? Куда надо плыть?..
       Пора вставать. Будильник уже замолчал. Странно, почему пока он звенит, такие сладкие мысли приходят в голову, но стоит ему замолчать, и хочется разбить его вдребезги. Привычными движениями, почти не открывая глаз, включить заправленный с вечера комбайн по приготовлению кофе, поставить поджариваться пару тостов и сразу в душ. Солнечное утро лилось через открытую дверь на террасу в уютную комнатку под самой крышей. Через нее же был виден живописный уголок Сены с возвышающимися, рвущимися в небо пиками Нотр Дам де Пари. Какое счастье видеть каждый день такую живую открытку.
       Судьба странная штука. В детстве Вито часто играла во дворе своего маленького домика с игрушками, среди которых была кипа открыток. Тогда она еще не знала, что это фотографии, и эти картинки бывают еще где-то - на самом деле. Для нее это просто сказка, придуманная милым волшебником, чтобы ей не было скучно. Маленькая деревенька лежала на берегу теплого итальянского моря, где мимо проплывали лодки, нагруженные разным товаром. Проплывающие мимо торговцы, заходили в небольшую бухту, отдохнуть и потрепаться о своих приключениях. Витторио любила крутиться возле них целыми днями и слушать, случать удивительные истории. Так у Вито в каморке появились различные "игрушки": маленькие вазы с затейливыми узорами из Китая, маленькие цветные бутылочки с различными пахучими курениями из Индии, удивительные раскрашенные карнавальные маски из Венеции и эти замечательные открытки. Разве могла она тогда подумать, что будет видеть эти пейзажи каждое утро перед уходом на работу в таком большом и занятом своими делами Париже? Но видно так было Богу угодно, что по достижении совершеннолетия Витторио, продолжательница знаменитого в округе рода рыбаков Челини, поедет учиться в славный город Париж. Ее отправили к дальней родственнице, питавшей слабость к юной Вито, скорее потому, что своих детей у нее так и не было, чем просто из жалости. Ведь Вито была пятым ребенком в семье, а старушке было уже довольно одиноко. Теперь Вито окончила дизайнерскую школу, а тетушку навещала каждую четвертую пятницу на кладбище в Сен-При. Старушка была мила, и многое для нее сделала, чтобы юная особа уверенней чувствовала себя в таком большом городе.
       Рекламное агентство, где работала Вито, находилось почти в центре города. Это было роскошное агентство, но поскольку она работала недавно, серьезной работы ей не поручали. Главная ее задача рассказать клиенту об агентстве после его звонка, на месте показав материал, созданный по эскизам других дизайнеров. Сегодня ее ждала картинная галерея, но на этот раз она решила взять подругу, с которой они вместе начинали. Ее звали Полетт, она была фотографом, что могло принести немалую пользу. Из агентства к клиенту, от клиента в фотомастерскую, из фотомастерской в издательство...
       На пороге галереи их встретил высокий юноша в строгой светлой тройке итальянского покроя, что сразу бросилось в глаза Вито. Земляки, здесь в Париже? Это было бы мило.
       - Престо, сеньориты. Маэстро ждет вас.
       Они просочились сквозь высокие дубовые двери и прошли в широкий холл, декорированный под старину. С улицы это великолепие не бросалось в глаза, однако витрина очень хорошо освещала интерьер внутри. Между двумя округлыми лестницами, выстланными коврами, в широкой нише стояла греческая скульптура, или она только казалась греческой. При таком освещении трудно было определить. Да и знаний Вито пока не хватало. Теорию она знала хорошо, но практику приходилось изучать только по ходу работы.
       На втором этаже раскинулось огромное пространство на целый этаж, разграниченное только колоннами и увешанное картинами в дорогих рамах. Навстречу им шел не высокий человек в дорогом костюме с бородкой и тростью. Последний предмет имел скорее сакраментальное значение. Более, чем какой либо другой дополняющий этот ансамбль. Хозяин вписывался в интерьер как еще один заключительный экспонат.
       - О, белиссимо. Две очаровательные молодые мадмуазель. Позвольте представиться: Джелли, Пьяцо Джелли. Мне более, чем приятно работать с агентством, богатом на такие таланты. Я думаю, вам будет не только полезно, но и приятно узнать, что наша основная задача заключается в том, чтобы подать в этом сезоне наилучшим образом довольно пикантный товар. Это из ряда вон нетипично для нашей галереи, но спрос рождает предложение. Мы вынуждены пойти навстречу нашим клиентам. Это, так сказать, хит сезона. Мне кажется лучше поговорить об этом в моем кабинете. Прошу за мной.
       - Си, сеньоре, - в глазах Витторио скользнула лукавая улыбка.
       - О, белиссимо, мне сегодня неслыханно повезло. Вы итальянки, - витая трость порхала в руках маэстро.
       - Увы. Только Вито, - развела руками Полетт, - я коренная парижанка.
       Они втроем подошли к стене, украшенной тяжелыми гобеленами, и хозяин неуловимым движением распахнул ловко укрытую в рисунках дверь.
       - Прошу, сеньоры.
       Комната представляла собой библиотеку, но библиотеку, сделанную ради одной цели - удобства работы. Комната была круглая - все стены представляли собой шкафы и книжные полки, расположившиеся по периметру. Посредине стоял витой стол на одной ножке, богато инкрустированный, несший на себе отпечаток одной из королевских династий и с явным изяществом сервированный фруктами и старым вином.
       Предложив дамам по бокалу, хозяин столь роскошных апартаментов продолжал.
       - Итак, сегодня наша гордость и главная достопримечательность Серджио Джовани.
       Он выдержал паузу и повернул к девушкам кусок картона, исчерченный легкими угольными линиями. Сквозь паутину штрихов проступал женский силуэт.
       - Я специально показываю вам не самую крупную работу Сержио. Это наименьшее по размеру полотно, которое мы имеем, остальные несколько крупнее. Эти полотна не являются национальным достоянием. Для этого они еще очень молоды. Каждому из них не более 80 лет. Есть несколько полотен, написанных маслом. Это младенцы, но поскольку манера письма не типична для художника, мы не можем их отнести непосредственно к работам самого Серджио Джованни.
       Застрекотал фотоаппарат Полетт, Вито с педантичностью школьницы делала пометки у себя в блокноте. Что-то смутно тревожащее промелькнуло в голове Вито. Необычайно знакомыми оказались черты, но она никак не могла сосредоточиться и понять, где она могла их видеть. Манера картин была не обычной. Штрихи не имели четкой выраженности, но они читались и читались довольно отчетливо. В дымке угля глаз складывал из разрозненных деталей образ. Это было похоже на воспоминание, когда не вспоминаешь отдельно каждую черточку. Лицо видишь не конкретно, а как бы впечатление о нем.
       - Самая главная тайна сокрыта не в рисунках, а в образе, - продолжал маэстро, - художник всю жизнь рисовал один и тот же образ. Как будто по крупицам пытался собрать память об одном человеке. Нельзя сказать точно, кто позировал художнику. Одно можно сказать точно, это была в высшей степени совершенная натурщица. Изящество форм поражает. Каждый, кто хоть однажды видел работы Серджио Джованни, не мог не загореться идеей купить полотно, чего бы ему это ни стоило. За те двадцать лет, которые я собирал эти полотна, они переходили из рук в руки, с каждым годом вырастая в цене. Отличительной особенностью автора является его сарказм по отношению бренности ценностей, как будто он заранее знал, что ждет его работы. Если вы посмотрите на левый нижний угол любой из его картонов, вы можете увидеть его собственной рукой обозначенную цену и цена, как клеймо, на каждом из полотен одна. Это миллион долларов. Почему именно миллион долларов не знает никто. Ни марки, ни франки, ни пессо, ни лиры. Именно доллары. Это наводит на мысль, что имя Серджио Джовани - всего лишь псевдоним, под которым работал кто-нибудь из Американцев или вообще - русский.
       Кстати сказать, они именно столько сейчас и стоят. Каждое полотно. Мистика. Естественно наша задача не разгадывать эту тайну, а показать ее широкой публике. Более того, такая загадочность только подогреет интерес к выставке. И вы мне в этом поможете. Не правда ли, мадмуазель?
       - Это наша основная обязанность.
       - Я предлагаю выпить за наш творческий союз, очаровательные нимфы.
       - Полетт, мне уже кажется, что это станет нашим главным делом. А, Полетт?
       - Несомненно.
       Они дружно рассмеялись, чокнулись ароматными бокалами и, глотнув, синхронно прикрыли глаза, чтобы почувствовать душу вина. Его настоящая сущность ощущается не сразу, а постепенно. Это как француженке, хоть и с итальянским прошлым, Вито было доподлинно известно.
       Дальнейшие переговоры проходили совершенно обыденно. Втроем они оговорили стиль и материалы, которые потребуются для выставки, полиграфии, буклетов, рам. В сроках хозяин галереи агентство не стал ограничивать и заверил, что главное для него - это соблюдение выбранного стиля. Девушкам понравилась его шутка о том, что даже великий Леонардо его в этом поддержал бы.
       Собрав все необходимые материалы, девушки могли считать себя честно выполнившими свой долг, а поэтому оставшееся время решили провести вместе где-нибудь в летнем кафе. Для начинающих дизайнеров это хорошая школа. Пропитаться духом настоящего Парижа, вечного в веках, но всегда неизменного в своем великолепии. Париж. о Париж... Сколько сердец о тебя разбилось, а сколько еще разобьется, соблазнившись прославиться на твоих улицах.
       
       Наконец, найдя укромный уголок, они устроились с парой чашек капучино и круасанами за столиками. В парке напротив царило оживление. Кто-то рисовал портреты с натуры за скромную плату. Кто-то писал пейзаж, заключая все, что происходит вокруг в сети быстрых мазков. Девушкам нравилось наблюдать, как знакомый пейзаж обретал еще более реальное воплощение в таких живых прямоугольниках. Вито никак не могла понять простой вещи. Кажется, фотография более реалистична, чем картина. Ведь все зафиксировано абсолютно достоверно. Конечно, в фотографии в первую очередь все зависит от фотомастера: ракурс, освещение, фокус. Однако, на самом деле, и это было знакомо подругам, картины по достоверности впечатлений выигрывали у фотографий. И уже после нескольких минут созерцания фотография не казалась такой уж правильной, а цвет, фактура и краски картин просто вырывались из рамок своим волшебством воздействия на зрителя. И вот ты уже бродишь не по реальному Монмартру, а по тем улицам, которые видит художник. Еще красочней, еще романтичней, еще прелестней и кажется, что в этой реальности у тебя все случится именно так, как тебе всегда хотелось. Встретится тебе твоя половинка. И вы вместе пойдете по этим улицам, крепко держа друг друга за руки. Вот где только и смогла осознать Вито, то чувство, которого ей не хватало для полного счастья в Париже. Да, без этого Париж не Париж. Увидеть его умереть от счастья... от счастья просыпаться вместе, есть вместе, дышать вместе, уснуть вместе.
       - Витторио, ты готова? - прозвучало ласково в ее голове.
       Нет. Еще нет. Это пока еще только наваждение, которое сбудется, обязательно сбудется.
       - Полетт, как ты думаешь, кого рисовал Серджио Джованни? Нет, я понимаю, этого не узнает никто, но все же... Как она жила? Чем занималась?
       - Витторио, ты слишком серьезно относишься к работе. Посмотри, сколько таких Сержио стоит вокруг. Спроси любого, и они тебе точно скажут.
       - Все шутишь...
       - Я серьезно. Давай поспорим. Я ставлю свою брошь, ну ты помнишь, ту бабушкину с изумрудом, на то, что любой из них нарисует тебе за полчаса с десяток таких рисунков.
       - Нет, ты серьезно?
       - Я видела, как ты на ее смотрела.... Вито, мне она точно не идет, считай это подарком на свой день рождения. Тем более, что он у тебя завтра. Нет более подходящего предлога, чтобы сделать тебе такой подарок, я давно решила.
       - Нет, я не могу.
       - Спорим.
       - Это кощунство по отношению к мастеру. Это оскорбительно!!!
       - Вито, сразу видно, что ты не парижанка. Нельзя отказываться от подарка. Кровно обидишь. Итак, я допиваю капучино. Как я обожаю Италию... - игривый огонек зажегся в глазах Полетт. Она скатала катышек из остатков круасана и кинулась в близи сидящего художника.
       - Полетт прекрати!
       Но Полетт только вошла в раж. Еще один катышек Полеттел в голову юноше.
       - Полетт!
       - Кажется, он нас не слышит. Сейчас проверим. Она обежала столик с другой стороны и стала подкрадываться к парню из-за куста. И тут же раздался оглушительный визг Полетт. - У него пистолет!!!
       Громкий, заразительный смех художника рассмешил и Вито. Они вместе от души развеселились. Оказывается, пока Полетт кидалась катышами, парень нарисовал на куске картона пистолет, который впопыхах девушка приняла за настоящий. Ведь художник был мастером своего дела. Он подошел к Вито и представился.
       - Серж.
       - Вито. Присаживайтесь. Мы с подругой хотели вас попросить об одолжении. Нарисуйте меня?
       Вито сама удивилась, как легко и просто все получалось. Она сама постепенно включилась в эту игру.
       - Это просто! Вы так beautiful.
       - Красивы?
       - Уи.
       - А вы не местный?
       Парень широко улыбался... стараясь смягчить неловкость. Он плохо знал язык.
       - Where you live? - вмешалась Полетт.
       O, Russia, - явно смутился парень.
       - Ну вот, Вито, мир, пиво, орешки, - сказала Полетт, встретимся завтра и ты покажешь мне рисунки. Договорились? Я пошла...
       И тут же она умчалась в неизвестном направлении.
       Не бросать же парня просто так? Ну что ж, рисовать, так рисовать. Серж уже собрал свои принадлежности. Вито взяла его за руку, и они пошли. Улица, улица, улица, метро, улица... Дома у Витторио всегда был небольшой запас на случай непредвиденной вечеринки. Молодое Божоле Нуво, сыр, ветчина, хрустящие булки купили по дороге. Можно было сносно поужинать. Пока девушка мылась в душе, парень уже сидел у открытой двери и рисовал Сену. Он рисовал просто, размашисто, но узнаваемо. Причем, чем он рисовал, Вито поняла только потом. У тети с войны оставались не разобранными ящички бюро. Там было много всякой всячины. Старые засохшие помады, круглые баночки с вазелином, какие-то деревянные палочки и старая, еще довоенная тушь для ресниц. Что такое бывает, Вито знала только из рассказов бабушки. Это были засохшие прямоугольники, похожие на старые акварельные краски. Один из них и вертел в руках молодой художник.
       Серж тщательно плевал на него и чиркал по куску картона. На нем накапливалась сетка несвязанных линий, выстраивающаяся в знакомый силуэт. Это было похоже на волшебство. Витторио подошла к нему, в одном полотенце и, положив голову на плечо, стала с интересом рассматривать. Серж, повозившись еще минуту, сказал.
       - Все.
       Это было очень необычно.
       - Все, - повторил Серж, - теперь ты. Садись.
       Он посадил Вито на стол. Сложил руки и ноги в красивую позицию и сдернул полотенце.
       - Тихо, ты - Нимфа.
       Вито сначала задохнулась от гнева, раскраснелась, а потом поутихла, стала любоваться закатом в окне. Ей показалось, что она на приеме у врача, и ей ставят диагноз. А диагноз был не утешителен. "Это не излечимо", - говорил внутренний голос. "Девушка влюблена, и это надолго. Может быть навсегда".
       Серж рисовал и рисовал. Вито меняла позы, теперь ей было даже интересно, что из этого получится. Она раскраснелась, стала запальчиво весела. А потом Серж достал масляные краски и кистью стал рисовать прямо у нее на животе. Ей было щекотно, но она терпела и весело визжала от удовольствия.
       - Я готова, я готова, я готова... - жадно повторяла она. Витторио Челини теперь точно знала, к чему она должна была быть готова.
       Серж закончил и подвел ее к зеркалу.
       - Мадонна с младенцем.
       На животе ее был искусно нарисован младенец, свернутый калачиком, какими их видят на экране УЗИ, только подробно и в красках...
       
       ...Наутро Вито резко проснулась от чувства, что она потеряла что-то очень важное. Сержа не было. Не было и его мольберта, не было картонок с ее рисунками. Он ушел... Ее тело еще не остыло от жарких объятий. Она до сих пор была в плену его очарования. Весь вчерашний день и ночь слились в один чудесный сон...
       На столе стоял один единственный рисунок пейзажа Сены с силуэтом рвущихся в небо острых вершин Нотр Дам де Пари. В нижнем левом углу красовалось клеймо $1 000 000.
       На обратной стороне написано по-русски.
       "Моей мадонне с младенцем - девушке в миллион долларов. Сергей Иванов".
       
18 июля 2007 г.

Корректировка французской стилистики Мисник О.П.