Свеча горела...

      В комнате душно. Много народу. Лица всех опечалены. Посреди комнаты стоит гроб. Поэтому-то все и собрались (многие даже с далека прискакали). В гробу лежу я. Красивый весь, нарядный. Грех не влюбиться. С закрытыми глазами. Но всё вижу, что происходит вокруг. Здорово, правда?

       Всё почти так, как я и хотел. Ну, почти. На мне новенький отцовский костюм. Отец в нём даже и походить то толком не успел. Всё случая ждал. Берёг его. И вот на тебе. Случай. Сыну то, как откажешь. Вот и не походил. Жалко мне его. Без слёз не взглянешь. Здоровый крепкий мужик. Был. А теперь, смотреть не на что… За два дня похудел, сединой покрылся. А ведь и не было её никогда. Шевелюра дай то Бог. Реклама плачет. Глаза выпучены, пустые и ошарашенные. В них явно читается боль. Тяжесть утраты единственного сына. А какие надежды возлагал он на меня. Гордился мной. Всем говорил вот, поглядите, какой сын у меня. А? Мужик!... Грустно. Смотрит на всё и догнать никак не может. Как так? Почему? За что? Слёз нет. Он не плачет… Да нет же, он плачет. Только где-то там, внутри. Не потому, что ему стыдно проронить скупую мужскую слезу. Нет. ОН ПРОСТО НЕ МОЖЕТ ПОВЕРИТЬ В ЭТО! Так и смотрит на меня. И руки его дрожат. Как так, как так?... Повторяет он себе. Где ж это видано, чтоб дети и раньше родителей. А жил то я для кого? ДЛЯ КОГО Я ЖИЛ? А главное, зачем. ЗАЧЕМ? Сынок, ну как же? Как ты мог. С батей так и поступить?... Всё это я вижу. Отец молчит. Ничего не говорит. Он просто смотрит ошалело и руки его трясутся. А я всё это вижу. Читаю. По его лицу. Как по листу… И что? Да ни что! Не знаю, бать… вышло так…

       Над гробом склонилась мать. Святая женщина. Как же я не ценил тебя при жизни. Точнее ценил, но не до конца… Моим воспитанием, практически, занималась ты. ТЫ СДЕЛАЛА ИЗ МЕНЯ ЧЕЛОВЕКА! Не потому, что просто произвела на свет. Нет. Ты привила мне всё то, что необходимо человеку, гордо носящему это имя. Да, конечно, современные матери уже не воспитывают так больше своих детей. Потому что это не модно… Ну кому и на кой чёрт сдалась эта совесть? Что от неё толку. А доброта эта. Уважение к старшим. Щедрость с теми, кого любишь. Не обижать слабых. Куда всё это ушло? Куда? Ведь это никому не надо сейчас. Время другое. Хотя, может и нет. Ведь, в принципе, ЛЮДИ всегда были. Может, просто сейчас их меньше стало? Может. Не буду спорить… На лице твоём, мама, тоже нет слёз. Потому что ты их все уже выплакала. Что только не было с тобой за эти два дня. У меня были слёзы. Но их не видел никто. ИХ НИКТО НЕ ВИДЕЛ! А они были. И вот ты склонилась надо мной. Гладишь по волосам, целуешь часто в синеву губ, поправляешь костюм. Хотя он и так хорошо сидит. О, Господи! До чего же чертовски красиво сидит на мне костюм. Ты не хочешь меня отпускать. Но твои мысли схожи с мыслями отца, успевшего превратиться в старика за время моего отсутствия.  ЗАЧЕМ? КАК ЖЕ Я БЕЗ ТЕБЯ? СЫНКА МОЙ!... Да мама, мы часто ругались с тобой. По пустякам. Как мне тогда казалось. Ведь я всегда был прав, а ты фишку не рубила… Как же я ошибался, как же я ошибался. Ты лишь хотела, как лучше. И всего-то. Но и перечить мне не смела. Главное ведь, чтоб мне было хорошо. А мне и было хорошо…

Знаешь, мама, я ведь никогда тебе то и не говорил об этом при жизни. А ты ждала всё. Взглянешь бывало, и ждёшь чего-то. Ну когда же, когда. Хоть раз в жизни бы услышать от меня такое, что ты ждала. Больше всего на свете. А я не успел. Нет, я просто не хотел. Стыдился признаться тебе в этом, считая всё это лишним. А ты всё ждала, плакала. А я всё никак не решался. Мне стыдно признаться в этом. Но вышло так, а не иначе. Ведь тебе нужно было всего лишь самую малость, самое ничто. Мне бы это даже не стоило ничего. Но, проклятая гордыня. Будь ты проклята трижды. Да и я вместе с тобой. Знаешь мама. Я исправлюсь. МАМА, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МАМА! СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ЛЮБЛЮ! Но ты не слышишь… И не услышишь больше. Никогда.

       Сестра скулит. Вместе с собакой. Вдвоём. На пару. Волосы растрёпаны и тушь размазана. По всему лицу. Сестра была для меня единственным человеком в жизни, кого я постоянно гнобил. Всегда и везде. Так просто. Шучу, конечно. Я любил её, по особому. Чтоб она не догадывалась. Какая же ты у меня всё-таки красивая. Сестрёнка. Поэтому к тебе и бегали все штабелями. С большими яйцами и членами. А я гнал всех в шею. Иногда даже и открытым текстом. Потому что не нравились они мне. Дебилы какие-то. Моя сестра заслуживает  большего, чего глядя на них я не видел. Просто она ещё цену себе не знает. Маленькая. Помню, ты злилась на меня тогда. Говорила, что ты лезешь ко мне. Это моя личная жизнь. И нечего тебе в неё лезть. Ну… Я ж как лучше хотел, дурёха. Люблю я вас. ЛЮБЛЮ Я ВАС. Как же я там буду. Без вас-то. Без родных и близких мне людей…

       А свеча горела на столе. Свеча горела. Пройдёмте, господа, по комнаткам, пройдёмте. Вместе со мной. Пусть старики поплачут. Не будем им мешать.

       Так, здесь у нас кто? А здесь у нас… бывшие мои, в общем. Знакомьтесь: Верка, Надька, Любка. Все как одна. Собрались. Первый раз вместе. Они открыто ненавидят друг друга. А теперь вот, здесь, вместе. Молчат. Каждая о своём думает. И одновременно об одном и том же. Ну, что я могу сказать. Теперь, наверное, вы лучшими подругами станете. А что вам ещё остаётся то? Ладно, не скучайте тут. Да и я постараюсь. Что мне в вас нравилось, так это то, что вы РАЗНЫЕ. Все. Ни одна из вас не похожа на другую. И ничем вы друг друга не дополняете. Потому что нечем. Точнее, некуда…

       Пройдёмте, дальше, господа, пройдёмте…

       Здесь родня собралась какая-то. Все. Многих даже и не знаю. Лично знаком не был. Не удалось как-то. Так что сказать ничего не могу. Но, думаю люди хорошие…

Так прошла ночь. Свеча горела на столе… а я шарахался из комнаты в комнату – то там посижу, то там. Старался всем внимание уделить. Думаю, получилось.

       А потом наступило утро. Приехали пьяные носильщики на пьяном катафалке… И потребовали, чтоб побыстрей. Некогда им. Ну, делать нечего. Засобирались. Вышли мы значит на улицу и… Ёпта! А народу то сколько. Вот и с работы пришли. Ну, надо же. И начальник тут. Козёл! Ну ладно, раз уж пришёл, то будь. А вон и с бывшей работы. И вон тоже... О! Стёпа! Стёпа, привет! – кричу я. Давно не видел тебя! Всё собирались пивка хряпнуть, но так и не успели. И вон…Ба, какие люди. Даже воспитательница с детского сада пришла. Не ожидал, право. Я уж было думал, что она сама уже, того. Ну, спасибо.

       Отец шёл позади гроба. Мать позади процессии. Потому что сил у неё не было смотреть на всё это. Тут я и закричал: Вы что ж делаете то? Не видите что ли? Хоть бы подняться то помогли… Сработало. Родственники подняли и понесли под руки. Сзади длинная вереница. Соседи, друзья, друзья друзей… Дошли. Долго не могли оттащить мать, когда закапывали. Она всё норовила спрыгнуть в яму, чтоб со мной остаться. Не отдавать меня. Не предавать её кровинушку матушке-земле. Истерика началась. Увели её силой. Бедная мама, с ума как бы не сошла…. Начали закапывать. И отец тут. Когда он кидал горсть земли, его трясло ещё больше. И поседел опять. Слёзы градом катятся по лицу… Скоро. И всё! Ещё пару лопат и всё. Вы понимаете? ЕЩЁ ПАРУ ЛОПАТ И ВСЁ! ВСЁ!...

       Пару часов после не отходили от моей могилы. Мать вцепилась в ограду и не отпускала её. Четверо взрослых, крупных мужиков не могли оторвать хрупкую, стройную женщину, так любившую своего сына. Своего единственного сына… Не помогало ничего. Отец начал бить её по щекам, пытаясь привести в чувства… Я ЛЮБЛЮ ВАС! ЛЮБЛЮ! Ну, посмотрите же на меня, я же здесь, вот он я! ВОТ ОН Я! Бесполезно…
      
       Темнеет. Нет никого на кладбище. Только я. Сижу вот, как истукан, на свежевспаханной почве, пересчитываю и перечитываю свои венки и смотрю на звёзды… Одиноко так и серо всё кругом. Ладно, полезу я… к себе… туда.

       И вот я в гробу. Тесно то как. Влез кое-как в своё промозглое тело и пытаюсь его согреть. Дышу на руки. Но тщетно. Темно тут. Ужас. И воздуха мало. Холодно, как же холодно здесь. Кто бы только знал. Постепенно согреваюсь. Начинаю двигать отёкшими руками. Вот уже и ногами постучал: одной о другую. Это хорошо. Упёрся руками в крышку гроба. И не могу сдвинуть. Земли то навалено сверху. Так и помер потом. Задохнулся… Не буду больше никогда из тела выходить… А больше и не получится…


26 октября 2008