Звонок

Уже давно, два года, мой телефон настроен так, что когда мне звонит она, раздается неповторимая, специально запрограммированная мелодия, от которой сердце немедленно проваливалось в желудок и начинало лихорадочно пытаться оттуда выбраться.

Сегодня утром она позвонила мне прямо в сон.

– Я звонила тебе вчера, но у тебя поднимала трубку какая-то женщина.

– И что она тебе говорила? – ошалело спрашиваю я, стряхивая прилипающие ко мне клочья сна.

– Ничего. Я повесила трубку. Не стала разговаривать.

Даже только что разбуженный после всего-навсего четырех часов забытья, прерываемого попытками пошевелиться, не побеспокоив мучительно болящие ребра, я все-таки понимаю, что этого быть не может, потому что единственная женщина за последние три года, которая теоретически могла бы снимать трубку в моей квартире – моя мама – уже два месяца болеет и не приезжает ко мне. И даже спросонья я не смог не услышать нотки обиды и ревности в ее голосе.

«Возможно, ты просто ошиблась номером», – собираюсь я высказать единственное разумное объяснение, но тут же с отчетливостью понимаю, что следующими после этого ее словами будут: «Ты врёшь».

Она – не врет. Не может врать. Она – это первая и единственная женщина в моей жизни, про которую я поверил и понял, что она не будет мне врать ни при каких обстоятельствах. Никогда. Ни тогда, ни сейчас – спустя 14 месяцев после того, как мы перестали быть любовниками. Что ей можно доверять абсолютно, на все сто процентов. Это дорогого стоит, между прочим.

Грубо прерванный сон, придя в себя, пытается снова навалиться на меня всей своей тушей. Я понимаю, что мне просто необходимо поспать еще хотя бы немного, иначе я буду не способен сделать сегодня ничего.

– Слушай, – ворочаю я языком и понимаю, что звучу омерзительно, – Давай я позвоню тебе, как проснусь окончательно, ладно?

– Нет. Не надо. Не звони. Мне будет некогда. Я не хочу.

Трубка повешена. Обрадованная отсутствием внешних помех, мягкая и тяжелая туша сна немедленно вновь подминает меня под себя. Через два часа я просыпаюсь и подскакиваю от того, что знаю ответ. Я знаю, кто поднимал трубку в моей квартире, отсутствуя в ней. И зачем он это делал.

Вчера днем я встречался с Марианной. Это была странная и приятная встреча. Марианну я недолго и не очень близко знал двадцать лет назад. Тогда она была girlfriend моего приятеля и активисткой еврейского движения. Она уехала тогда же, в конце 80-х. С тех пор мы не виделись и никак не общались. Пару месяцев назад у себя дома в Америке она случайно увидела меня в телевизоре, услышала название моего движения, и, зайдя в Интернет, тут же легко нашла и наш сайт, и все мои координаты на нем. Мы стали время от времени общаться в аське, и договорились увидеться, когда она в очередной раз приедет в Москву в этом августе.

Марианна – практикующий психоаналитик. Это ее работа. Настоящий американский психоаналитик. Поэтому естественно, что помимо приятных воспоминаниях об общих друзьях и знакомых, о диссидентской Москве 80-х, о кинопросмотрах в Спасо-Хаусе и о несчастных топтунах, ночующих на лестничных площадках своих подопечных «объектов», я воспользовался случаем, чтобы, так сказать, использовать Марианну по ее профессиональному назначению, да простит она мне подобную игривость выражений.

Естественно, что я говорил ей обо всем, о чем говорят психоаналитику. Марианна, в свою очередь, пыталась мне помочь и объяснить мне мои же мысли, мои переживания и то, что я могу ожидать от себя и от ситуации.

– Ты ей зачем-то по-прежнему нужен, этой женщине.

– Но она отвергает меня, жестко, почти агрессивно, ставит bondaries, как ты говоришь, хотя и звонит. Мы каждый день разговариваем, по-прежнему.

– Я работаю с подсознанием людей. Поэтому зачем ты ей нужен на осознанном уровне и нужен ли вообще – этого я не знаю. Но на подсознательном уровне она может нуждаться в тебе, чтобы… Чтобы проявлять эту агрессию, о которой ты говоришь… Или нет, постой. Вот так: ты нужен ей, чтобы отвергать тебя!

– Чтобы отвергать меня?

– Да. Не веришь? Так бывает.

– Ну… И что же мне делать?

– Это можешь решить только ты. Ты должен понять, нужно это тебе, или нет.

Я проводил ее на вокзал и она села в поезд, увозящий ее до следующей недели в один из небольших русских городов, на ее, так сказать, малую родину. А я, мягко вырулив по свежеположенному асфальту с вокзальной стоянки на Садовое кольцо, поднял стекла, включил Radio Classic и с наслаждением отдался вечернему потоку машин на московских улицах.

Это была она, сомнений почти не осталось. Это Марианна снимала трубку в моей квартире, одновременно находясь на другом конце огромного города. Или не сама Марианна, а ее ангел, который решил вмешаться в судьбу приятеля и временного пациента своей подопечной. Хотя нет, ее ангел не будет непосредственно заниматься мной. Скорей всего, если это был ангел, то мой собственный ангел, действующий в рамках их ангельского разделения труда и сферы компетенций. Снимавший трубку, чтобы заставить нас понять еще немного, еще чуточку больше про нас и про наши отношения. Чтобы заставить Ее понять, что именно она почувствует, и почувствует ли что-то вообще, если однажды на самом деле услышит по телефону в моей квартире голос чужой, незнакомой женщины. Чтобы заставить меня еще раз убедиться: да, мне по-прежнему нужно всё это. Что мне радостно от того, что я мог бы быть Ей полезен даже для этого: для удовлетворения потребности отвергать. Не самой пустячной потребности, наверное.

Впрочем, пустячных потребностей не бывает.

 
18 августа 2006 г.