Кодекс одиночки-2

От автора:
Уважаемые читатели!
Мой роман "Кодекс одиночки" был опубликован ПОД ПСЕВДОНИМОМ Ринат Кирсанов издательством "ЭКСМО" г. Москва в 2003 году. Долгое время я не мог отправить продолжение этого романа по причинам... долго объяснять. Когда же я все-таки отправил продолжение, издательство решило продолжение не публиковать. Я решил разместить "Кодекс одиночки-2" в ПРОЗЕ.RU.

Так случилось, что не смог быть рядом. Прости, мама.
Моим родителям - Таслие и Шакирзяну, сестре Венере.


«Не важно, сколько человек ты убил. Важно как ты ладишь с теми, кто еще жив».
Джимми «Тюльпан», х/ф «9 ярдов»

ПРОЛОГ

Ненависть – месть труса за испытанный страх.
Бернард Шоу

Камерно, проникновенно лились из динамиков дивные звуки первой части "Лунной сонаты" Бетховена. Благодаря возможностям супертехники совершенный звук создавал эффект присутствия, мучительно-сладкую осязаемость мелодии. Монах наслаждался музыкой и одновременно изучал фотографию, как филателист разглядывает редчайшую марку. Идеальной формы голова с глубокими залысинами, чуть покачиваясь в такт музыке, нависла над бумажным прямоугольничком. Взгляд темных глаз тщательно прочесывал взглядом детали изображения, словно рыболовецкий трал дно моря. Внимательно рассмотрев детали переднего плана и фона, он, озадаченно почесав макушку, выдвинул ящик стола и достал мощнейшую лупу. Толстенное стекло позволяло различить мельчайшие подробности изображения. Но и этот метод изучения снимка Монаха не удовлетворил. Он открыл крышку сканера, положил бумажный прямоугольник на рабочую поверхность. Тонкие длинные пальцы легли на компьютерную мышь, заплясали на кнопках.
Аппарат зажужжал, сканируя снимок и переводя информацию на язык цифр, световая полоса вальяжно прошлась туда и обратно. На экране монитора появилось изображение. Монах сохранил файл, затем открыл в специальной программе, предназначенной для обработки фотографий.
- Изумительно... - пробормотал он, вцепившись взглядом в открывшуюся картинку. Непонятно было, что именно приносило ему такое наслаждение - музыка, или изучение снимка. - М-м... Замечательно. Увеличим масштаб...
Хорошее разрешение экрана, а также функция максимального улучшения качества изображения позволяли увеличивать масштаб до такой степени, что становились видны мельчайшие детали: цветок, травинка, птичка в небе... Монах, используя полосу прокрутки, продолжал скрупулезно изучать снимок.
- Ай-ай-ай... - вдруг радостно шепнул он, пальцы на мыши замерли. - Чудесно... Ай, как здорово...
Тонкие пальцы нащупали стоявший на столе высокий стакан с натуральным яблочным соком, поднесли к губам. Пил Монах странно, будто сок был не жидким, а твердым: клацнув зубами об край стакана, он словно откусывал часть сока, а затем с наслаждением пережевывал. Густые струйки стекали с уголков тонких губ. Так пил он только в одиночестве, кусая и жуя жидкость, сопя носом, смакуя оттенки вкуса, жмурясь... Соки, чай со сливками, родниковую воду - только не алкоголь. Этот напитки он не употреблял. И вовсе не потому, что ему не нравился их вкус.
Чирикнул аппарат связи с охраной.
- Сергей Петрович…
- Кто там?
- Старков это, хозяин. – Старший смены охранников кашлянул. – Расстегаев к вам… Впустить?
- Впусти, Сережа.
Он поставил на стол стакан и впился взглядом в монитор. Но его внимание вскоре отвлекло движение на другом экране - на нем фиксировалось изображение соседней комнаты, через которую можно было попасть в кабинет Монаха.
- Это я, Расстегаев...
Поскольку объектив видеокамеры, в кругу киношников называемый "рыбьим глазом", искажал изображение, да к тому же был расположен в верхнем углу помещения, человек на экране выглядел несколько комично - головастым, с короткими ножками.
Монах досадливо поморщился, но нажал на кнопку, позволяющую разблокировать замок входной двери. Он вынул из кармана носовой платок, тщательно протер губы и подбородок.
- Входи, Фима.
Серафим Игнатьевич Расстегаев был одним из первых людей в команде Монаха. На вид - средний человек с не запоминающимся лицом: нос пуговкой, невыразительные глаза, чуть оттопыренные маленькие ушки, намечающийся второй подбородок... Типичный бухгалтер. Но внешность Расстегаева была обманчивой. Под скошенным, несколько дегенеративного вида, лбом, скрывался недюжинный ум, обладающий уникальным интеллектом. Серафим не являлся начальником отдела безопасности, не был связан с торговыми делами, с производством... В некоторой степени. Этот человек, в силу своей универсальности, глубокого ума и изрядной доли циничности, был осведомлен почти обо всех делах в царстве Монаха, - и официальных, законных, и... других. В равной мере он являлся и переходным звеном в координации почти всех корпоративных отделов. Его можно было бы смело назвать заместителем Монаха, и он себя таковым считал. Но истинное положение дел в своей иерархии знал только её глава и создатель - Монахов Сергей Петрович, которого в мире криминала знали, как Монаха. Мало кто позволял себе вот так запросто назвать его Петровичем... Расстегаев мог. Но не всегда. Всему есть свое время и свое место, а Серафим прекрасно разбирался в философии поведения, во всех ее проявлениях, знал, что эта наука является прикладной - зона научила. Но вот что странно: Расстегаев никак не мог понять своего шефа. Кто он такой? Откуда взялся? И почему он обладает такой властью? Фима даже не мог с точностью сказать сколько лет Монаху.
- Здравствуй, Петрович.
- Проходи, проходи Фима... Присядь. Ты чем-то озабочен?
Серафим обошел длинный стол и присел в кресло у чайного столика, устало вытянул ноги.
- Сейчас доложу, отдышусь... Интересная фотография?
Монах улыбнувшись, перевел взгляд на экран монитора. В уголках глаз собрались мелкие морщинки.
- Снимок изумительный. Молодцы... Кто снимал? Фаттых?
- Он - татарин.
- Поощри его. Купи какую-нибудь новинку в его коллекцию аппаратуры, пусть потешится, заслужил.
- У него итак всяких прибамбасов накопилось больше, чем у спецслужб.
- И молодца! А чего ж? Так и должно быть, дружок. На такое - средств не жалеть!
- Безусловно, Петрович. - Серафим кашлянул и, переводя разговор в другое русло, спросил, - Что такого интересного ты увидел на снимке?
Монах хихикнул, потер ладонями друг об друга.
- Увидел кое-что. Какая женщина, Фима! И как, все-таки, закручен сюжет бытия нашего... Эта женщина, - он указал пальцем на экран. - Она... прекрасна. Ты не находишь? Смотри! Фима, я смотрю на неё уже больше часа - она, как...Allegretto, - невесомое, утекающее, как тень, в небытие... Как она замешалась в скерцо этой сонаты? Как же тесно она тут замешалась... Цветок между двух пропастей. Ты слышишь?
Серафим начал озираться. На его лице отразилось недоумение.
- Слышишь? - продолжал Монах. - К твоему сведению - это "Лунная соната" великого Бетховена. Эта вещь так хороша, что ее постигла участь большинства шедевров - слушать её, наслаждаться ею уже стало признаком одиозности, стандартности мышления... Какая печальная участь, Фима!
Именно Бетховен, вкупе с Гайдном, Моцартом, превратил сонату в многочастное произведение. И главное в сонате - наличие в первой части двух образов, вступающих в драматические взаимоотношения по ходу их развития. Острый психологический характер классической сонате придает конфликт именно мужского и женского начал! Гениальный Бетховен приберег основной конфликт напоследок, он звучит в третьей части. Так и наша жизнь, так и мое знакомство с этой очаровательнейшей женщиной - каков финал?! Конфликт между мной, этой женщиной и... её возлюбленным неизбежен, как рок, то бишь Судьба! И финал, Фима, будет неожиданным, изумительно драматичным... - Он мечтательно закатил глаза, потянулся к соку, но спохватился. - Да... Цветок между двух пропастей.
«Опять в интернете рылся... - подумал Расстегаев. - Чьи-то мысли повторяет, не иначе».
- Петрович, - ожил Серафим, - твои разноцветные метафоры до меня туго доходят. Скажи - сопля над пропастью, - и я пойму. И в музыке я не разбираюсь так, как ты... Тёлка тебя проняла? Так в чем же дело, только скажи. Привезут, вздрючишь, оттянешься по полной программе. И чего тут речи разводить...
- Проняла... Фима, ты прост, как рогатка. Зарядил, выстрелил...
- Неудачное сравнение. Рогатка - оружие ****юков. Я же, смею надеяться, нечто посерьезнее... Скорее - нож.
- Помолчи... ножик кухонный. Евгения Львовна из тех женщин, к ногам которых кидают царства. Им посвящают стихи, поэмы... Ради таких идут на смерть. Мне, к сожалению, не дано быть в числе мужчин, которых такие женщины любят. Я могу лишь, сидя в зрительном зале, заполненном неудачниками, благоговейно созерцать их появление на сцене жизни.
- Это ты себя называешь неудачником? Хм... Думаю, в этом зрительном зале ты занимал бы одну из самых лучших лож. И вообще, Петрович, с каких пор тебя на баб потянуло? Живешь аскетом...
- Уф... Притомил ты меня, Фима. Ты всегда напоминаешь мне, что бытие - это сосуществование свиней... Помнишь - "Имя мне - Легион"? В это стадо вселились бесы, а изгнать их некому. Продадут всё! Мать, отца, детей, честь... А на вырученные деньги строят особняки. А мы с тобой... То же дерьмо, только иной консистенции и пахучести. - Монах с трудом оторвал взгляд от экрана. - Ну что там у тебя припасено? Знаю - с вестями ты ко мне.
Расстегаев принял деловитый вид, выпрямился в кресле.
- Я получил сообщение из Майами. От одного из наших осведомителей. Твой замут, касающийся этого типка оказался верным - пацаны его нашли быстро. Кажется, он увидел там нашего старого знакомца - Максима Подлесного, помнишь? Он же Максим Ковров. Ныне - Иван Данилович Острижный. Судя по тому, как ты внимательно изучаешь снимок Евгении Абросимовой, тебя эта информация все еще интересует. У них ведь... хе... любовь...
Только что лицо Монаха было озарено благостным настроением, глаза его лучились счастьем... Однако известие, принесенное Серафимом, моментально преобразило облик Петровича. Губы его сжались в темную ниточку, темные глаза сверкнули, сощурились, на скулах заходили желваки.
- Ох, Фима-а... Прекрасная, прекрасная новость... Так значит, Максимушко в Майами. Что он там делает? По делу, или отдыхает? Что удалось разузнать? Подробнее...
- По словам нашего человечка, он там отдыхает. Живет в отеле, ежедневно развлекается: море, увеселительные заведения, и все такое.
- Женщины?
- Нет. Гуляет в одиночестве.
- Пьет? Употребляет чего?
- На оба вопроса - нет. Пить, может и пьет, но умеренно, иначе мой человечек доложил бы.
- Прекрасно. Цельная натура, однолюб. Можно себе рассчитать его поведение на десять шагов вперед. Легко направить туда, куда нам надо. Но лишь до тех пор, пока он не знает об этом. А после... Может стать непредсказуемым. Эта черта опасна. Он из тех, кто идет вразнос. И горе тому, кто попадёт под лопасти этого вентилятора. Ладно. - Монах улыбнулся женщине на экране. - Будем делать посмотреть, как говорят в Одессе. Вентилятор тоже можно направить в нужную сторону, а лопасти – обломать. Знаешь, Фима, о чем я подумал? А вернее о ком?
Серафим пожал плечами. Вопрос был риторический – Расстегаев не считал себя телепатом.
- Евгения Львовна, милая женщина... – Монах мечтательно зажмурился. - Придется ей познакомиться со мной. Никуда не денешься... Ничего, поживут с сынишкой у меня, в моих тенетах. Слышишь, Фима?
- Понял я... Говорили уже об этом. Я тебе показывал Ярославцева...
- Помню, - прервал его Монах. - Только осторожно, без хамства. И максимум комфорта. Изоляция не должна приносить излишних неудобств женщине и ее сыну, ты меня понимаешь, Фима?
- Да, понял, понял я.
- А после того, как женщина с сыном окажутся у нас, Максима надо будет уведомить. Пусть поторопится с возвращением на родину. И денежки прихватит. Все до копейки, до полцента. И не скрывай, Фима, кто его приглашает. - Голос Петровича изменился, перейдя в злобное шипение, - Пусть знает, сучонок, что Монах долги не прощает никому! Наизнанку выверну!
- Я понял. - В третий раз сказал Серафим.
Сергей Петрович быстро овладел своими эмоциями. Дело есть дело...
- Как наши дела? - просто спросил он.
Серафим удовлетворенно кивнул. Теперь можно перейти к обычному докладу о работе отделов, что он и сделал. Обычный расклад... Начальник отдела безопасности ведет себя ровно, кажется с этой стороны пока гнильцой не отдает. Правда, не в понятках он, начальник этот, почему Ярославцев отпочковался и более ему, Павлу Стиженко не подчиняется, но Расстегаев уже разъяснил хохлу - не твое, мол дело.
- Ярославцев, думаешь, потянет?
- Отчетливо работает, масштабно. То направление, которое мы хотим ему задать, он потянет. Чистоплюй, но это ничего, запачкаем... Да и чистоплюйство его как раз отвечает твоему требованию действовать по отношению к заложникам с особой чуткостью.
- Смотри, Фима. Это твой человечек. Тебе за него и отвечать придется...
Расстегаев внутренне сжался, но докладывать продолжал таким же ровным, чуть даже скучноватым голосом. Оперативно-технический отдел продолжает разработку текучки, новостей особенных нет. Сегодня в 12.00 старший этого отдела принесет ему, Серафиму, подробные отчеты по направлениям разработки, а Расстегаев, проанализировав данные, в свою очередь явится к Монаху. Аналитики обрабатывают материал, поставляемый отделом по связям - гласным и негласным - пока фильтруется всякая мелочь, но все сортируется, заносится в базу данных, оседает в архиве... Словом, работа кипит.
Расстегаев говорил минут двадцать - ровно, без запинок. Наконец, он замолчал. Монах тронул бокал с соком, но пить не стал.
- Понятно. Бандиты твои как поживают?
- Кольва займется твоим кровничком - Максимом Ковровым. Именно его загонщики погонят этого волка на наши флажки.
- Ишь ты... А говоришь, метафоры тебе не присущи, - усмехнулся Сергей Петрович. - Ладненько, Фима. Жду пополудни с докладом.
 Понял, - отозвался Расстегаев и поднялся с кресла. - Я пошел.
- Иди, иди. - Монах вцепился жесткими пальцами в стакан с соком. Дождавшись, когда Серафим выйдет, добавил с придыханием, - иди, Фима.
Он включил музыку погромче и принялся жевать сок.

ЧАСТЬ 1. Здравствуй, оружие!

Всё решилось, но зверь не бежал на ловца,
Прихотливо куражились бесы,
И под натиском воинов, серых с лица,
Обнажались последние бреши.
Владимир Сорочкин

Глава 1
Сынок... Сын. Какое ясное, короткое слово. У меня есть сын. Валерка. Я думаю о тебе, сынок, размышляю о судьбе, пожелавшей разъединить нас на столько лет. Почему так случилось? Понять не трудно - это расплата за грехи. Случилось так, что я всю свою прожитую жизнь с кем-то воевал. И на счету моем кровавом - не один десяток жертв. Не важно, какие это были мерзавцы. Важно то, что я стал их палачом, вершил самосуд. И с выгодой. Оправдания моим преступлениям нет. И жаловаться на то, что так сложились обстоятельства тоже нельзя - себя не обманешь. Лгать самому себе, это значить не уважать себя.
Сынок, сколько всего я не смог сказать тебе! И сколько мгновений твоей жизни для меня утеряно безвозвратно! Ты даже не знаешь, что у тебя есть я. И ты не знаешь, что того, кого ты считаешь своим отцом, убил именно я. Очередное «стечение обстоятельств»...
Мы встретимся. Если твоя мама все же решилась рассказать тебе обо мне, то мне будет легче начать разговор с тобой. Как я хочу этого разговора! Я готов говорить с тобой всю свою жизнь. Чтобы ты узнал обо мне все-все. И не повторил моих ошибок.
Евгения, Женька... Родная моя, когда же мы увидимся? Я знаю, вы попали в беду. И виноват в этом я. Поверь, я сделаю все, чтобы спасти вас. У меня хватит на это сил, решимости и злости. И этот путь будет мною пройден. Я заставлю врага вернуть мне жену и сына. Чего бы мне это не стоило.
Какая пронзительная бирюза! Никогда мне не нравился этот цвет. Сейчас он нахально лез в глаза, а стоило их закрыть - растекался ослепительным пятном по внутренней стороне век, вызывая головокружение и тошноту. И тело все ломит, болит... Жжет огнем правый бок. Неужели все эти неудобства от бирюзы?!
Я вновь открыл глаза, вытаращился, стараясь перетерпеть ослепительную боль, причиняемую бирюзой. Зрение постепенно сфокусировалось, я увидел мелкий геометрический узор. Бирюза! Это всего лишь шторы бирюзового цвета... Надо всего-то отвернуться. Но почему-то именно это простое движение мышц шеи кажется невозможным. Голова прикована к подушке. Подушке?! Где я? Глазные яблоки, - слава Богу! - не потеряли способность двигаться - итак: тошнотворно бирюзовые шторы... выпуклые цветочки на молочно-белых обоях... Ниже! Вот... столик. Никелированный медицинский столик со стеклянными подставочками. И медицинская атрибутика на нем - лекарства, скляночки, странного вида термометр, ватные тампоны. Я в больнице! Смотрим дальше... Но как болит голова! Стучит в висках... А это что такое? Ноги... Причем - женские. И довольно милые ножки... В колготках белого цвета. Белый халатик...
- Доброе утро, херр Ост... рижный. Как вы себя чувствуете? - Я почувствовал волшебный запах духов говорившей. - Вижу, вы пришли в себя.
В поле моего зрения появилось лицо. И лицо у нее, заметил я про себя, тоже ничего... Милое личико у сестрицы милосердия. Огромные голубые глазищи пытливо всматривались в меня, ожидая ответа.
- Хр-рю... - пробормотал я и осекся.
Что это было?!
- Ничего, ничего, херр Ост... рижный. Вам сейчас лучше помолчать. Главное, что вы пришли в себя. Сейчас сюда придет доктор Грундт, осмотрит вас. Поверьте, вам ничего не грозит, кризис миновал...
Кукольные глазищи сестры перевели взгляд куда-то в сторону. Послышался чей-то бархатный баритон:
- Уши, милая, о чем это ты шепчешься с пациентом? Не иначе, договариваешься о свидании...
Сестра с очаровательно дурацким именем Уши хихикнула и покраснела. В поле моего зрения появился еще один персонаж. Это был глыбоподобный альбинос в морозно-снежном халате - обещанный доктор Грундт, не иначе. Я молча наблюдал за ними, даже не пытаясь больше хрюкать. Им итак было весело, без меня. Моё участие было минимальным, поскольку я был зрителем, а сценка разыгрывалась для меня. Медики, подыгрывая друг другу, жизнерадостно шутили, вселяя в пациента веру в неизбежность выздоровления. И, хотя юмор у немцев своеобразен, мягко говоря, туповат, я почувствовал, как мои губы трескаются, растягиваясь в улыбке дауна. Сестрица моментально звякнула чем-то на столике и ловко промокнула мои губы влажной ваткой.
- Уши! - укоризненно прогудел Доктор Грудт, пунцовея лицом, - неужели ты думаешь, что смачивание тампоном облегчит состояние пациента лучше, чем твой поцелуй?
Голубоглазая кукла театрально засмущалась:
- Доктор, вы делаете преждевременные выводы... Мы с херром Ост... рижным лишь обменялись взглядами. Хотя, - ее смеющееся лицо повернулось ко мне. - Хотя, признаюсь, взгляд его чуть не испепелил мое нежное сердце...
"Эй, вы... Хватит фиглярничать! Лучше сказали бы, что со мной и где я нахожусь?!" Так мне хотелось крикнуть этим двоим, но, к сожалению, мое сознание медленно, как в раковину, втягивалось назад, в небытие. Доктор заметил мои осоловелые глаза и, со значением глянул на сестру. Она пошелестела чем-то на столике, и я почувствовал, как в мою левую руку почти безболезненно вошла игла шприца.
- Ну вот, теперь, когда вы выяснили, что вокруг вас находятся люди, которые желают вам только добра, вы можете спокойно вздремнуть...
Нежное воркование Уши и баюкающий баритон Грундта отодвинулись, остались где-то далеко, за тысячу километров, или на другой планете...
Я уснул.

Глава 2
Проснулся ночью. Бирюза штор потемнела, не ела глаза, в комнате стоял уютный полумрак. Из коридора не доносилось ни звука, наверное, дверь была звуконепроницаемой. В палате я был один. Видимо, я действительно пошел на поправку - голова болела уже не так беспощадно, шея начала поворачиваться. Для этого пришлось сделать усилие, преодолеть какой-то болезненный барьер, мне показалось, что моя голова это гайка, а шея - болт, и резьба у этого болта неожиданно сорвалась... Зато потом, когда "резьба" шейных позвонков разработалась, вертеть головой стало гораздо легче. Я воспользовался этим удобством, чтобы как следует осмотреться.
Палата, где я находился, оказалась небольшой, но очень уютной, грамотно оборудованной комнатой. Внутренняя отделка выдержана в бирюзово-белых тонах. В углу возле двери стоял небольшой кожаный диванчик, рядом с ним - полированный столик на колесиках. Рядом с моим ложем находилось белоснежное сооружение, которой я, поразмышляв, отвел роль банальной тумбочки. Слева стоял медицинский столик-этажерка. Сама больничная кровать... Это грандиозное чудо медицинской техники требует особого описания.
Во-первых, больничное ложе было снабжено невероятным количеством различных рычажков и регуляторов, позволяющих придать кровати любое положение. Больной, наверное, даже будучи приторочен к этому одру вверх ногами, все равно чувствовал бы себя комфортно. Кроме того, в изголовье размещалась целая ячеистая сеть полочек и шкафчиков, предназначенных, скорее всего, для хранения необходимых больному предметов. Здесь же располагалась панель с кнопками, заставляющими функционировать все, что должно в палате функционировать на благо пациента: двигать шторы, включать и выключать свет (верхний и ночной!), поднимать и опускать изголовье кровати, включать радио, подавать сигнал медицинской сестре и еще уйма всяких других примочек, которые я навскидку разгадать не смог. На одной из полочек был телефон. В нижней части сооружения, у меня в ногах, находился небольшой телевизор, кажется со встроенным видеомагнитофоном.
Насытившись впечатлениями от осмотра своего нового обиталища, я устало прикрыл глаза. До сих пор мне было невдомек, за каким чертом моя персона оказалась в этом медицинском раю? Почему так болит правый бок, а самое главное, что с моей головой? Насколько я мог понять по ощущениям, на темени у меня была повязка, а значит, меня крепко ударили по черепу. Так, что я никак не могу вспомнить, что, собственно, произошло... Поэтому, - решил я, - необходимо мысленно воссоздать цепь событий, происходивших со мной в течение ближайших нескольких дней, начиная со встречи с этим русским братком со шрамом на лбу. Как он себя назвал?.. Ах да, вспомнил! Погоняло у него смешное такое, Ленивый. Он подошел ко мне на пляже, я наслаждался ласковым солнцем Майами, слушая, как молодой горбоносый мексиканец в необъятном сомбреро терзал сердца отдыхающих виртуозной игрой на гитаре.

Глава 3
Боже, как он играл! Ему совсем не надо было петь, потому что за него это делала гитара. Ее игра - то нежно-печальный плачь, то гневный, исполненный ярости вопль, - проникала в мозг, горячила кровь и заставляла сердце стучать в бешенном темпе. Кожа моя покрылась пупырышками, как это бывает, когда испытываешь от чего-то истинное удовольствие. Шоколадное лицо гитариста и его мускулистое тело Тарзана были покрыты бисеринками пота, глаза с длинными ресницами прикрыты в экстазе. Тонкие пальцы исступленно теребили нервы гитары, заставляя ее петь нескончаемую, исполненную тоски и надежды, песню.
Женщины не могли оторвать взглядов от молодого музыканта. Их мужья и бойфренды ревниво посматривали на парнишку и хмуро отворачивались. Несколько стройных девиц в умопомрачительно сексуальных купальниках прекратили игру в волейбол и, присев на песок, слушали гитару. Над пляжем летали, горестно причитая, чайки. Вдалеке белели косынки яхт. Что-то застыло в этом великолепии, будто присело отдохнуть...
Я наблюдал за одной американкой средних лет, которая сидела в своем шезлонге в напряженной позе. Сладострастно закусив губы, она поедала парня с шоколадной кожей взглядом. Ее пальцы с кровавым маникюром вцепились в покрывало, мышцы довольно приятных на вид, но уже оплывающих загорелых ног напрягались, по телу время от времени пробегала дрожь, как это бывает у кобылиц. Зов плоти кружил ей голову, а звуки гитары пьянили, заставляли грезить наяву.
Возможно, кто-то увидел бы в этой сцене только грязь и неприкрытую похоть. Но я вдруг понял, как же тяжко, печально сейчас этой женщине, находящейся на грани между зрелостью и старостью. Ее дух, возможно, еще совсем молод, но тело уже начинает сдавать, на нем проявились первые признаки старения - кое-где кожа покрылась морщинами, на бедрах уже проглядывается "галифе", а лицо... Стоит ли перечислять эти метки приближающейся старости! В ее глазах светилась молодость. И состояние, в котором она сейчас пребывала, - ностальгия по молодости, по жарким объятиям мужчины, по настоящей, жаркой страсти.
Так думал я, когда вдруг заметил, что рядом со мной стоит незнакомый плотный коротышка и что-то говорит. Я прислушался:
- ...Ленивый - так меня пацаны дразнят. - Крепыш в легкомысленных шортах макнул лицо в бумажный пакет со спрятанной в нем бутылкой пива, побулькал. - А ты - Максим. Я тебя три дня назад случайно в казино увидел. Ты меня слышишь, алло, дядя? Нашел я тебя. Ты хитрый, а я хитрее... Слышишь?
- Слышу... племянничек. Ну, и?.. Что дальше-то?
Нет, во мне не было страха, и даже не появилось чувство досады. Я разозлился. Все-таки нашли! И здесь нашли. Суки, какое впечатление испортили. И гитара уже не радовала... Этот огрызок в шортах цвета детской неожиданности, воняющий потом. Море рядом - иди выкупайся! Не-ет... слоняется, потеет... - какая сволочь, выбрал момент! "Дядя"... Я покажу тебе дядю, самый хитрый объебос тут выискался!..
- Как это что? Покалякать нам надо, дядя. Серьезные люди меня к тебе прислали. Фуфло ты, дядя. Должок за тобой. Сам знаешь, за такое...
- Всё. Больше ни слова, конь.
Я говорил тихо, еле слышно. Коротышка, нагнулся, повернув ко мне пунцовое от загара ухо.
- Чё?
- Харчо, - сказал я.
И взял его за это самое ухо.
- Уи-и-и... Пусти... Пусти! Сука, больно!..
- Тихо, конь... Не надо ржать. Слушай сюда... - Я говорил проникновенно, почти нежно, одновременно выворачивая ушную раковину этого кретина произвольно в разные стороны. - Сейчас ты по-быстрому сваливаешь отсюда, аллюром. Пока я тебе башку в трусы не вколотил. А вечером подойдешь в бар "Мачо", знаешь такой?
- Знаю... - задыхаясь от боли, просипел великий хитрец по кличке Ленивый. - Пусти ухо... Больно же!
- Вечером, после заката. Часов в десять. Я буду тебя ждать там. И запомни, если приведешь свою свору, то разговора не будет. Перебью, как кутят... Понял?!
Ухо в моей руке хрустнуло.
- А-а! Понял, понял! Вечером! В "Мачо"! Один я!..
- Иди...
Я отпустил его. Ленивый отбежал на несколько шагов. Обеими руками он держался за багровый пельмень, появившийся у него вместо уха. Из глаз текли слезы.
- Ответишь! За все ответишь, отморозок гребанный!
Я швырнул в него камешком, но он ловко увернулся.
- Догоню - совсем ухо оторву, засранец!
- Не догонишь! - азартно взвизгнул он в ответ, но все-таки отбежал чуть подальше. - И вообще, дядя, готовься в путь-дорожку до родины! Твою кралю с пацаном Монах к себе в гости пригласил, понял?!
Я вскочил. Лицо Ленивого исказилось от страха. Шутки кончились. Он понял, что сболтнул лишнее. Развернувшись, коротышка резво кинулся наутек, его пышные ягодицы смешно подпрыгивали, короткие волосатые ноги часто-часто мелькали, разбрасывая песок. Ленивый растворился в мареве тел, поджаривавшихся на пляже.
Гитара смолкла. Горбоносый потомок майя, живописно изогнув стан, сидел на песке у шезлонга той самой американки. Сомбреро валялось рядом, парень улыбался, его черные глаза, не отрываясь, ласково смотрели на женщину. Он что-то мурлыкал ей, этот жиголо, а она ему отвечала, глаза ее лучились счастьем, она кокетничала... Я не слышал, о чем они говорили, но все было понятно и так, без слов. Да и не до них мне было в этот момент.
- Женя. Валера. - бормотал я и не слышал своего голоса. В ушах звучал глумливый крик Ленивого: "Твою кралю с пацаном Монах к себе в гости пригласил!". Облизнув пересохшие губы, я повторил, -Женя... Валера... Монах.

Глава 4
Позже, в номере отеля, я долго сидел в кресле в лоджии, откуда открывался замечательный вид: живая синева моря, ослепительно желтый песок пляжа, испещренный разноцветными крапинками отдыхающих, зонтов, шезлонгов, и кабинок для переодевания. Рядом с отелем, прямо под окнами моего номера, застыл неровный бирюзовый слиток бассейна. Когда утренние лучи солнца пронизывали его насквозь, он превращался в гигантскую жемчужину. Мне нравилось наблюдать за купающимися сверху. Но только не сейчас. Сейчас мне было не до здешних красот и развлечений. Я всей душой стремился в Россию, домой. Что я здесь потерял? И что хотел найти? "Что ищет он в стране далёкой? Что кинул он в краю родном?" Какие знакомые, родные строки! Когда-то в школе учительница старательно вышибала из нас любовь к поэзии, настырно заставляя учить, учить, учить стихи... А я читал дома любимые строки и мне было жаль классиков, чьи бессмертные произведения стали непременным атрибутом школьных программ. Тем самым их обезличили, с них стерли ученическим ластиком всю их уникальность и первозданность, превратили в предмет общего пользования... Тьфу! О чем я думаю?!
Монах... Из какого болота ты вылез, лешак? Я, наивный, думал, что тебя уже не будет в моей жизни. Ошибся... Понятно, - паук ничего не забыл, возомнил себе, что я ему что-то должен. Раскинул сеть по всему миру, снабдил своих паучат данными обо мне и ждал результата. И вот я нашелся... Ленивый сказал, что видел меня в казино. Как же я его не запомнил? Черт, мне несказанно везло в тот вечер. Я играл попеременно на четырех столах - везло в рулетку. Набрав, в итоге, охапку тысячных фишек, кажется, тысяч около пятидесяти, я вовремя остановился, щедро одарил крупье и ушел.
С колен чуть не упал на пол ноутбук - почты не было уже давно... Я положил его на столик. Подошел к перилам, закурил. Вечером предстоит встреча с Ленивым. Он придет не один, это ясно. Ну, поколотят, для острастки... Вернее, это они думают, что поколотят. А вот справятся ли они со мной? Сомневаюсь. Впрочем, завышенная самооценка - вещь коварная. Не смотря на то, что я регулярно посещал тренажерный зал, совершал пробежки и ходил в стрелковый тир, вся моя выучка может в ответственный момент дать осечку...Нет, ничего серьезного они не задумали, просто выдвинут требования Монаха: я буду должен вернуться в Россию и предстать пред очами своего бывшего работодателя. Этот точно знает, что со мной сделать, потому, что у него в кармане всегда лежат ключи от ворот, ведущих прямиком в Ад.

Глава 5
Я был наемным убийцей, стрелком. На моем счету несколько десятков негодяев, стертых с лица земли мною по заказу таких же негодяев. Один подонок за деньги других подонков убивал третьих подонков... Вот такая несложная формула. Чрезвычайно запутанная судьба, злая воля других людей лишили меня возможности быть обыкновенным человеком. Сначала я думал, что кому-то помогаю, делаю доброе дело... А потом, когда деваться уже было некуда, убийство стало профессией.
Но пришло время, и ситуация повернулась таким образом, что я не мог больше убивать. Понял, что очередной клиент должен остаться в живых, поскольку он был мужем женщины, которую я любил. А ее счастье было непременным условием моего счастья. И я, поставив на кон свою жизнь, затеял комбинацию... Приведшую, в итоге, меня сюда, в Майами. Клиент оказался непростым - его судьба была в чем-то схожа со мной. Он приговорил себя, для того, чтобы защитить свою семью. Вольнов оказался хитрее меня и... погиб. То есть, он достиг желаемого результата. Разыгрывая партию, он вовремя понял, что должен принести в жертву себя, чтобы выиграть.
Мы встретились с Евгенией. И я понял, что она продолжала меня любить все эти годы. Ни что не мешало нашему счастью. Женя попросила лишь об отсрочке. Вольнов... В память о нем она решила, что мы будем вместе через год. Да, именно этот срок попросила она меня подождать.
И еще одна радостная неожиданность - я узнал, что Валерка, сын Евгении, мой сын... Я - отец! Судьба, наконец-то, решила проявить свою благосклонность. Привалившее счастье кружило голову. Год! Какая ерунда... И, одновременно, целая вечность! Я мотался по Европе, был в Австралии, потом уехал в Америку. Связи с Евгенией и сыном я не терял. Мы говорили по телефону, переписывались - я не расставался с ноутбуком, просматривая ежедневно поступившие на мой электронный адрес письма. Не покупал никакой недвижимости, даже яхты, о которой мечтал всю жизнь - все будем приобретать вместе, семьей. Боже, неужели у меня когда-то будет семья?! Какое теплое, уютное слово - Семья.
Валерке мы решили пока ничего не говорить. Мальчишка любил Вольнова, считал его своим отцом. Да и сам Сергей так и не узнал, что Валера не его сын - Евгения не стала ему ничего говорить. Время покажет, как поступить лучше. Время вылечит...
Так я думал до сих пор. И как же я ошибался! Вновь на моей пути возник Монах. Когда-то именно он давал мне работу. По негласному кодексу киллеров, я, как не выполнивший заказ, подлежал неминуемой ликвидации. Монах уже пытался это сделать, но пока мне везло, и я расправился с его опричниками. В этот раз он взял меня за горло, похитив Евгению и сына.
На встречу с Ленивым мне ехать необязательно, я и так знаю, что мне надо возвращаться в Россию и искать Монаха. Но зачем искать, если Ленивый наверняка сам даст мне в руки путеводитель - ведь Монах наверняка дал ему какие-то инструкции о том, где и когда я должен появиться. Информация эта мне была сейчас необходима, поэтому я рассчитывал нажать на коротышку, чтобы выяснить побольше. Предстояла схватка с Монахом, а противник он более чем серьезный. Любые козыри в моих руках могли бы сыграть свою положительную роль.
Решено! Я встречусь с Ленивым. А там... война покажет план. А сейчас необходимо прошвырнуться по городу и подготовиться к отъезду.
Снова оружие, - подумал я. - Здравствуй, оружие".
...Здравствуй, оружие!

Глава 6
Вечером за окном стало шумно. Туристы веселились рядом с бассейном, некоторые плескались в ярко освещенной воде, гремела музыка, слышался заразительный женский смех. Пахло морем. Я докурил очередную сигарету, вмял ее в пепельницу и встал. Пора подготовиться к встрече с посланцами Монаха.
Для начала я, правда с некоторым сожалением, сбрил усы и бороду. Потом, чуть поколебавшись, побрил и голову. Усмехнулся, увидев в зеркале непривычную физиономию, к тому же, еще и разноцветную, потому что загоревшие участки кожи теперь чередовалась с бледными, что придавало моей внешности гротескный вид. Но я предусмотрел это и еще днем приобрел тональный крем. Подгримировав изъяны, я еще раз внимательно изучил свое отражение в зеркале и остался довольным. Теперь даже мне было затруднительно признать в этом лысом незнакомце самого себя.
Выйдя из душевой, я взял со столика газету, купленную сегодня и нашел обведенный кружочком номер. Набрал их на мобильном телефоне. После первого гудка мне ответил приятный женский голос. Разговор занял всего пару минут. Я объяснил ей, что мне надо, она назвала сумму, я ее удвоил, после чего голос в трубе засочился нектаром. Я объяснил, где и во сколько меня можно найти, а так же описал свою внешность. Придя к соглашению, мы одновременно отключились.
Надев светло-серые летние брюки, белую сетчатую футболку, я подошел к большому зеркалу в прихожей и снова придирчиво осмотрел свой внешний вид. Ну что же... Вполне солидный мужик, грозного вида, спортивного телосложения. Явный фанат приключенческих боевиков - мрачный, туповатый, опасный... Как его зовут? Пусть будет Майкл. Да, Максим - Майкл, нормально. По фамилии... Стоун. Пойдет. Тем более, что Майклом Стоуном мне предстоит быть только сегодня ночью.
На всякий случай я положил в карман столбик из мелочи, склеенный скотчем - оружие не ахти, но кулак утяжеляет основательно. Кроме того, я туго перебинтовал кисть правой руки - возможный противник будет введен в заблуждение, подумав, что у меня ранена рука. А с другой стороны, бинт защитит кожу от повреждений во время возможной драки. Я покинул отель без сожалений. За последний год мне часто приходилось менять место жительства. На стоянке меня дожидался загодя взятый на прокат "Мустанг".
"Мачо" - заведение для тех, кому за сорок. Нет, правила здесь были ни настолько строгими, была лишь ненавязчивая установка. Музыка семидесятых-восьмидесятых, сленг продвинутой молодежи тех лет в устах обслуживающего персонала и клиентов, другие неуловимые черты, присущие тем временам, отпугивали поколение пепси. Время от времени я проводил пару-тройку часов в уютной атмосфере "Мачо" за рюмкой текилы. Начало вечера здесь было спокойным, чинным... Но в десять часов начиналась обязательная программа - выступление варьете с элементами стриптиза. Вот когда начинался настоящий веселый бардачок!.. Сорокалетние мужики и их спутницы начинали шалить не на шутку. Я сам чувствовал, как ко мне возвращается ощущение тех лет, когда я подростком проводил время в компании сверстников на танцульках. Зрелые люди преображались на глазах, начинали бесшабашно веселиться, лихо отплясывать старый забытый шейк, накачивались спиртным, короче, дурачились напропалую. Народу в баре набивалось много, иногда было не протолкнуться. Полумрак, лучи прожекторов, пронизывающие задымленное помещение, мельтешение светомузыки - все это служило неплохой маскировкой.
Я остановил машину на стоянке за квартал от заведения. Закрыл дверь, осмотрелся. Сюда же, на стоянку припарковался серебристый "Шевроле" - его фары мигнули. Открылась водительская дверь, я увидел, как из нее выходит долговязый парень в обтягивающем кожаном пиджаке
И таких же тесных брючках. Бедняга... Наверное, упарился в коже. Он встал возле своей машины и махнул мне рукой. Я махнул в ответ, подошел.
- Добрый вечер, приятель... Ты - Стоун? - Сутенер изобразил улыбку - американскую, безжизненно-матовую.
- Я - Майкл Стоун. Это я делал заказ. Все в порядке?
- Без обмана! Только... сначала мне хотелось бы увидеть деньги, дружище.
Я помахал у него перед глазами веером заготовленных купюр.
- Мне тоже хотелось бы увидеть...
- Прошу! - При виде денег его лицо осветилось еще более широкой улыбкой. Он нагнулся, оттопырив затянутый в кожу зад, произнес, обращаясь в полумрак салона, - Сьюзи, покажись, детка.
Открылась задняя дверь машины. Я увидел изящную ножку. Сьюзи умела преподнести себя - вышла из салона неторопливо, осмотрелась, потянулась, давая возможность оценить ее прелести, потом перевела взгляд на меня, приветливо улыбнулась.
- Привет, Майки...
- Привет, Сьюзи.
Я остался доволен внешним видом девицы. Ей было примерно лет двадцать пять, хотя выглядела она моложе - возраст читался во взгляде миндалевидных глаз. Минимум косметики не скрывал привлекательность Сьюзи. Короткое черное платье подчеркивало миниатюрную фигуру, линию груди. Волосы у девушки были распущены, их вьющиеся локоны цвета воронова крыла рассыпались по плечам.
- Что скажешь, Майкл? - Сутенер переминался с ноги на ногу. - Сьюзи - классная девочка, не пожалеешь...
- О,кей, парень, я в восхищении... Держи баксы, свободен. Здесь ровно столько, сколько я обещал.
Долговязый молниеносно пересчитал гонорар за девушку, удовлетворенно кивнул и, пожелав нам приятного времяпровождения, укатил.
- Сьюзи.
- Да, Майки?
- Ты прекрасна, детка.
- Спасибо, парень. Ты тоже ничего. Что мы будем делать?
- Я тебе сейчас все объясню. Для начала мы посидим в баре.
- Потом пойдем в мотель?
- Нет. На твою честь я покушаться не собираюсь.
- Как хочешь...
Она и бровью не повела. Молодец, не глупая девушка...
- А потом... потом я дам тебе премию и мы распрощаемся. Главное, ты должна мне помочь...
- Криминал?
- О... Нет, малышка. Просто я хочу проучить кое-кого. Если ты согласна мне помочь...
- С удовольствием, лишь бы ты не втравил меня в историю.
- Ты можешь в любой момент свалить - я не обижусь. Самое главное, ты должна будешь выполнять мои инструкции. Надо обольстить одного козла, заманить его туда, где я буду его ждать. А дальше - посмотрим, может быть, твоя работа на этом закончится.
- Ты русский?
- Догадалась по акценту?
- Да. Из русской мафии?
Я рассмеялся.
- Нет. Просто турист... Поверь, проблем у тебя не будет.
- Попробую тебе поверить, Майки. Ты не похож на ублюдка. Не тот взгляд. Пошли...

Глава 7
Ровно в двадцать два часа тридцать минут вышибала впустил нас с девушкой в бар. Веселье разгоралось, набирало темпы. На ярко освещенной сцене танцевали две почти обнаженные девушки - их нехитрый гардероб был разбросан по полу. Вентиляция не справлялась с плотным табачным смогом. Я обнял Сьюзи, прижал к себе - главным образом, чтобы она не потерялась в толпе, - и мы двинулись к стойке.
Табуреты все были заняты. Мне удалось оттереть в стороны прилипших к стойке мужчин. Я подозвал бармена. Через некоторое время он подошел к нам и принял заказ - текилу, для Сьюзи - коктейль "Аббат". Я предложил девушке сигарету, мы закурили, бросил пачку вместе с зажигалкой на стойку и выпил крошечную рюмку одним махом.
Народу сегодня было не слишком много, но достаточно, чтобы можно было затеряться в толпе. Я окинул взглядом помещение и понял, что отсюда мне трудно будет найти Ленивого. Тогда я предложил Сьюзи подняться по лестнице наверх - там тоже был небольшой зал для тех, кто хотел пообщаться в интимной обстановке. Она согласилась.
Наверху действительно было удобнее, музыка гремела не так оглушительно, здесь так же была стойка с напитками. Мы повторили заказ, как у первой стойки. Облокотившись на перила, я начал разыскивать взглядом в толпе Ленивого. Сьюзи тянула через соломинку свой коктейль и заинтересованно наблюдала за происходящим на сцене. Эта девушка мне нравилась все больше и больше. Она вела себя спокойно, не мешала мне делать мое дело. Словом, не была в тягость.
А на сцене было уже довольно жарко... Ведущий, прижав микрофон к губам, оглушительно предварял выступление очередных стриптизерок перечислением их достоинств, в точности, как в профессиональном боксе представляют перед выходом на ринг боксеров. Девицы сменяли друг друга, их эротические танцы доводили некоторых мужчин до исступления, те лезли на сцену, что-то восторженно кричали, но дюжие охранники, не церемонясь, скидывали их назад в толпу.
Разглядеть в толпе коротышку Ленивого оказалось сложновато, но мне все-таки это удалось, хотя и не сразу. Он стоял в компании двух мужчин с одинаково сумрачным выражением лиц. Троица русских стояла обособленно, прижимаясь спинами к стене. Ленивый что-то объяснял своим спутникам, жарко жестикулируя и часто оглядываясь. Парни синхронно водили головами из стороны в сторону. Искали меня... Ну что же, скоро мы встретимся, земляки...
Я притянул к себе Сьюзи и, показав на Ленивого, объяснил ей, что ей надо сделать, отдал ей ключи от «Мустанга». Девушка выслушала меня, улыбнулась и кивнула.
- О,кей, Майки. Я сделаю это.
- У тебя нет сумочки... Куда же ты положишь ключ от машины?
- У меня есть сумочка, Майки, - Она подмигнула мне. - Нет проблем.
- Как знаешь. Детка, я буду обязан... А что касается денег - ты их получишь сразу, как мы с тобой провернем это дельце. Идёт?
- О,кей. Все понятно, Майки. Я пошла?
- Иди...
Она сделала несколько шагов в сторону лестницы, потому вдруг вернулась.
- Майки...
- Да, детка?
- Ты не... педик?
Я изумленно смотрел на нее и не мог найти слов для ответа. Потом расхохотался и притянул Сьюзи к себе, крепко обнял и прошептал ей на ушко:
- Сьюзи, дружок... Признаюсь только тебе: я старый лесбиян, детка. Вокруг столько красивых мужиков, а меня, черт подери, на баб тянет...
Сьюзи поперхнулась. Ее тело в моих руках мелко затряслось от смеха.
- И еще, - продолжал я обжигать ее ухо жарким шепотом, - ты действительно прекрасна, моя девочка. Если бы у меня было чуть больше времени... Но все еще впереди! Может быть мы встретимся еще . И я тебе докажу, что я отнюдь не педик.
Она подняла лицо, и я увидел ее смеющиеся глаза.
- Ловлю на слове, Майки. Буду ждать... Я пошла.
Пусть я солгал девушке... Вряд ли мы с ней когда-нибудь встретимся. Но эта ложь, возможно согрела ее, хотя бы не надолго.

Глава 8
Кукольной красоты медицинская сестра, ослепительно улыбаясь, вкатила мне порцию витаминного раствора под кожу. Было больно. Я не удержался от гримасы, Уши это сразу же заметила:
- Больно?
- Чуть-чуть, Ушки...
- Ванья! Почему вы так странно меня называете? Ушки...
Перейти на ты она категорически отказалась, но мне удалось настоять на том, чтобы мы называли друг друга просто по именам. Да и надоело, что меня постоянно "херром" кличут.
- Ушки - это уменьшительно-ласкательный вариант твоего имени по-русски, дружок. Тебе не нравится? Я больше не буду...
Эх, знала бы ты, Уши, что буквально означает твое имя на моем родном языке... Хотя, если сравнить ее имя с именем одного чернокожего парня, с которым мне довелось поохотиться в Австралии, то ей еще повезло. Туземца звали просто и бесхитростно - Жопа-Нукака.
- Нет! Называйте, Ванья. Мне нравится. Просто "Ушки" звучит необычно. Я привыкну. - Она убрала использованный шприц в металлическую коробку и вынула из кармана халата блокнот с ручкой. - Что вы будете есть завтра?
Неплохой сервис у них в госпиталь-хаусе: пациенты могут ежедневно заказывать для себя индивидуальное меню. Чего бы и не поболеть-то, в таких условиях... Я решил подурачиться:
- Ну, утром, как обычно - бутерброд и какао. А на обед - пельмени. А ужин...
Уши побледнела.
- Пел... меньи?.. Что это - пел... меньи?
Я усмехнулся.
- Это наше фирменное русское блюдо. А что, проблемы?
- Нет, но... - Девушка была в высшей степени обескуражена. - Боюсь, что наш персонал не имеет практики приготовления такого блюда, Ванья...
- Ладно. - Я добавил сухости в свой голос, - обойдусь без пельменей. Пусть готовят на свое усмотрение.
А сам внутренне хохотал, мерзавец.
- Нет-нет! Будут пел... это блюдо. Только, я не уверена, что они справятся к обеду. Может быть... подать его к ужину? Только вы должны продиктовать мне рецепт приготовления.
Минут двадцать я терпеливо объяснял Уши способ приготовления русских пельменей. Еле сдерживая смех, детально рассказывал, как лучше приготовить и раскатать тесто, нарезать его стаканом на кружочки, вложить в каждый кружочек по комочку мясного фарша, слепить... Взяв салфетку, я даже слепил из нее для примера подобие пельменя, чтобы она смогла показать этот ответственный процесс повару. Упомянул об обязательных компонентах фарша. Словом, всласть поиздевался над старательно записывающей весь этот бред сестрой. Под конец мне стало даже стыдно.
- Глупости все это, Ушки. Брось не записывай... Пусть приготовят что-нибудь попроще, обойдусь без пельменей.
Девушка улыбнулась, засовывая блокнот в карман.
- Завтра я принесу вам русские книги. Их продают в русском магазине. Только я не знаю, каков ваш вкус, поэтому возьму побольше разных. - Она встала.
- Вот это было бы здорово! И газет, Ушки, газет!
- Непременно. Ну, я пошла, Ванья. Если понадоблюсь - жмите на кнопку. Хоть вы и идете на поправку, но вставать я вам еще не разрешаю. Доктор Грундт сегодня остался доволен вашим самочувствием и настроением. Но нельзя забывать, что...
- Понял, понял, Ушки! - Я замахал руками. - Буду лежать спокойно, как мышь. Пусть затягиваются раны, а мир... Как говорится в рекламе - пусть весь мир подождет!
Подарив мне напоследок одну из ослепительных улыбок, Уши вышла из палаты.
- Только вот Монах ждать не будет, - закончил я фразу. - Скоро, скоро... В Россию.

Глава 9
Уши Штайн вошла в свой кабинет и плотно закрыла дверь. Подошла зеркалу, долго смотрела на себя в зеркало, медленно сжала руками груди, чуть приподняла... Замерла, прикрыв глаза. Потом улыбнулась своему отражению, погрозила пальцем.
- А ведь тебе нравится этот русский, дрянная девчонка... Готова прыгнуть к нему в постель прямо сейчас, к раненому... Дрянная, дрянная девчонка!
И, весело напевая, вынула из кармана знакомый блокнотик, а за ним - мобильный телефон. Белоснежные пальчик пробежался по кнопкам.
- Халлё... Питер, это вы? Это Уши Штайн. Здравствуйте. Вы просили позвонить... Ваш друг Иван сегодня чувствует себя лучше. Да... Но вставать он еще не может. Он слаб, раны только начали затягиваться. Почему вы все-таки не хотите его посетить? Понимаю... Понимаю, хотите сделать сюрприз... Хорошо, я обязательно сообщу вам. Да. Конечно. Сколько? - Девушка оглянулась на зеркало и покраснела. - Ни сколько, Питер. Ваш друг пациент нашего отделения. Этим все сказано...

Глава 10
Большим плюсом Клёновой была ее чистоплотность, тактичность и разборчивость. Эти качества были прекрасным дополнением к истинно русской красоте молодой женщины. С высокой, статной Елены можно было писать портрет древнерусской княжны: длинные русые волосы, карие все понимающие глаза, темные брови вразлет, легкий румянец, придававший лицу девушки выражение скромности...
 Николай Алексеевич Санников, для братвы - Кольва, впервые увидел Елену Клёнову год назад, когда она еще была секретаршей у одного коммерсанта, связанного со скупкой и торговлей цветными металлами. Коммерс платил бригаде Кольвы за "крышу". Санникову было сорок три года, по натуре был человеком замкнутым, суровым и ненавидел в людях болтливость и откровенное ****ство. Елена понравилась ему именно отсутствием этого самого "****ства". Девушка была немногословна, всегда спокойна, вежлива и корректна. Она не отвечала на непристойные предложения братков из команды Кольвы, более того, сумела дать им понять, что с ней лучше вести себя поскромнее. Не кричала, не угрожала... Просто Взгляд Лены обладал уникальной особенностью: напрочь отшибал у ловеласов желание даже пытаться затащить ее в койку.
Умная, сдержанная девушка понравилась Кольве. Он не подавал вида, что красивая секретарша пришлась ему по сердцу. Проходя в кабинет коммерсанта, Санников негромко здоровался с ней, и, услышав в ответ такое же тихое "Здравствуйте, Николай Алексеевич", скрывался за дверью. Через несколько минут она приносила им кофе, конфеты и печенье, загадочно улыбаясь, деловито расставляла все это на столике, уходя, плотно закрывала за собой дверь.
- Ты с ней спишь? - спросил как-то Кольва у коммерса.
- Что вы, Николай Алексеевич! - замахал в ответ руками лысый толстячок. - Недотрога редкостная. По всем признакам, Елена фригидная девушка. А жаль, жаль... Какая аппетитная у нее попка!.. Я бы... Но как секретарь - профессионал высшего класса.
- Она будет работать у меня, - отрубил Кольва. - Поищи себе другую, не фригидную. ****ей вокруг навалом - сыщешь по сердцу, точнее - по другому месту.
Коммерс трагически заломил брови, но отказать Санникову, увы, не мог.
Не откладывая дела в долгий ящик, Кольва вышел из кабинета и подошел к Елене, сидящей за компьютером в приемной.
- Я не люблю разбрасывать вокруг себя пух. Поэтому спрошу тебя прямо: Лена, пойдешь со мной? - и добавил, - Навсегда.
Девушка молчала ровно минуту. Они смотрели друг другу в глаза. Потом Елена взяла с полки свою сумочку и встала.
Ей исполнилось двадцать семь лет. В ее жизни было двое мужчин. Первым был однокурсник, с которым они скоротечно поженились и столь же быстро разошлись, разочаровавшись друг в друге. Второй - летчик-испытатель, настоящий мужчина, в глазах женщин - идеал. Летчик действительно был достойным человеком. Он души не чаял в Елене, она его любила больше жизни. Намечалась свадьба...
За месяц до счастливого события, возвращаясь с аэродрома на своей "Хонде", летчик по обыкновению превысил скорость. Из-под колеса ехавшего навстречу "КАМАЗа" вдруг вылетел кусок арматуры длинной в две человеческих ладони. Металлический стержень впился в левое переднюю бескамерную покрышку колеса "Хонды". Шина оглушительно выстрелила, машину моментально развернуло, завертело... "Хонда" вылетела на встречную полосу, а несущаяся следом за "КАМАЗом" "Татра", разбив легковушку вдребезги, смахнула с ее дороги. С тех пор прошло три года.
Санников ждал ответа на свой вопрос. Елена выключила компьютер, задвинула стул и, спокойно, не проявляя какой-либо нервозности, ровным голосом произнесла:
- Пойду, Коля.
Это было год назад.

Глава 11
В жарко натопленной бане было душно, свет закрытой стеклянным колпаком лампы помаргивал. На широком полоке, устланном распаренной чередой, Кольва и Елена любили друг друга, не замечая ни чего вокруг. Не было ни ласковых слов, томного воркования. Были слышны лишь жаркое дыхание, скрип дубовых досок и, временами, протяжный стон, издаваемый женщиной сквозь зубы, в полубреду... Их страсть была на грани животной, глаза женщины то заволакивались болью наслаждения, то вспыхивали огнем неутолимого желания.
Тела были покрыты потом, мокрая раскаленная кожа скользила, им было жарко. Иногда казалось, что они не занимаются сексом, а дерутся не на жизнь, а на смерть. Очертания их теней на бревенчатых стенах причудливо изгибались. Вот мужчина, подмяв под себя женское беспомощное тело, торжествует победу, ритм его движений ускоряется, воздух с хрипом выходит через стиснутые зубы... Но в следующее мгновение мужчина оказывается повергнутым и над ним безраздельно властвует недавняя жертва, устроив бешенную скачку на его напряженной плоти.
Потом они лежали рядом, не касаясь друг друга, закрыв глаза. Их сердца учащенно бились, а тела наливались истомой удовлетворения. За разноцветным узором оконного витража колыхалась трава, доносились приглушенные голоса, звучала музыка. Кольва сел, посмотрел на подругу. Протянув руку, коснулся белеющей груди, сосок которой еще не опал, был напряжен и смешно выпячивался вверх. По телу женщины пробежала дрожь, послышался негромкий стон. Рука скользнула ко второй груди, лаская, очертила ее чашу, потом опустилась на живот, ниже...
- Коля, ты неугомонный... Как же ты в тюрьме без женской ласки выдержал? Хотя там, я слышала, с этим особой проблемы нет...
- Ты о пидорах? Нет... До этой масти я не падок. Противно. Против природы. Как и сама неволя - против природы.
Он тяжело вздохнул, задумался. Чувствовалось, что говорит о наболевшем. И не рассказывает вроде, а размышляет вслух.
- Страшно там?
- Кому страшно, кому нет.
- Почему нельзя по другому?
- Человек так и не нашел другого способа карать...
- А ты нашел?
- Я не семи пядей во лбу. Но будь миллиардером, ей-Богу, учредил бы премию в миллиард долларов тому, кто придумал бы замену неволе. Если бы ты знала, каких ядовитых пауков государство выращивает за колючкой! Раньше понятия сдерживали, а сейчас - повальная молодежь по тюрьмам - отморозки! - воля изменилась, стала слаще, что ли... При коммуняках не так рвались. Во всяком случае, душу не продавали. Впроголодь, без чая и курева, битые ментами страшно, но не разменивались.
- Вот ты говоришь так, а я думаю... Ведь за дело сидят же! Ты ведь, Коля, тоже не ангел. Сколько всего натворил... Я же знаю. По разговорам вашим.
- Чего таить - грешен я... Есть такие, что и за дело. Но, только совсем тупой и упёртый может считать, что в российских тюрьмах сидят сплошь урки, боксеры кухонные, подонки или мразота всякая. У нас ведь как: раз завели на тебя дело, значит виноват. Посадят обязательно. А там - пиши не пиши... Прав-неправ, все одно будешь сидеть. И не страна тебя в тюрьме держит, а судья. И судьи - не судьи у нас, а палачи в законе. Им ведь просто-напросто не хочется что-то переделывать в судьбе тех, кого они посадили. Рядышком могут сидеть гад ползучий и порядочный человек. Один старуху из-за бутылки самогона табуреткой до смерти забил, в погреб спрятал, кровь замывал, вину отрицал - семерочку ему дали. Другой подрался с таксистом - водиле показалось, что денег ему клиент мало дал, так в драку! И сам же таксист потом пишет заявление ментам, что клиент на него напал.
- И что?
- Что?! Семерочка строгача и этому бедолаге! Не годик-два условно за то, что себя защищал, а семь. И бесповоротно. Беспросветно. В тюрьме. Вот так... И сидят они, будто в плену у врага. На хрен им такая родина сдалась?! А сейчас еще и в евросообщество лезем, хмарь беспросветная.
- Не справедливо.
- Не то слово. Посиди-ка годы за колючкой, когда у тебя детки на воле, жена сохнет, сволочь какая-нибудь ее обхаживает павлином, родители умирают... И нет выхода! Эх! - Кольва сел, смахнул жесткой ладонью пот со лба. - С-суки... И сколько таких сидит - ты не поверишь, Лена.
- Не может быть так страшно, Коля.
- Не может. Но у нас именно так.
- А что же делать?
- Ишь ты, Чернышевский... Я думаю, сажать надо судей.
- Сажать?
- Именно. Для практического, так сказать, изучения в целях повышения квалификации. Пока еще только в университетах своих учатся, целый год каждому сроку на зоне следует провести - на общих основаниях. Пусть поучатся. Им с живыми людьми работать, судьбы вершить... Баланды они должны вдосталь похавать, с дырявыми общий язык поискать, на предмет похоти - если надобность взыграет. Нанюхаться тюрьмы, бараков зоновских. В картишки проиграться вдрызг и не объявиться фуфлыжником. От ментов по полной программе схлопотать - физически и морально. Нишу свою найти и отстоять ее в зековском мире. Узнать, как дорога и чем страшна свиданка с матерью, с любимой женщиной - если дождется. Короче, пожить так, как будут жить осуждённые ими в будущем. А потом, после освобождения, каждого проэкзаменовать - с пристрастием. Тех, кто озлобился на зеков или даже на ментов - исключить, потому что не достойны они судьбы решать, предвзятость в них будет, ненависть, мстительность. Тех, кто через душу, через сердце пропустит все горе неволи, вот тех - в судьи, в следаки, в опера! Чтобы по чести, по-человечески, за дело, а не из мести, недоумия личного, мимоходом, наотмашь. Не так, что аж тошно за Россию. Понятие «порядочность» поменяло смысл.
Глянул он на Елену. Заставил себя успокоиться.
- Мечты...
- Может сбудутся?
Кольва улыбнулся, промолчал. Погладил Елену по щеке, убрал с лица растрепанные, мокрые волосы, поцеловал в лоб.
- Пойду к ним... Ждут.
- Иди. Я отдохну здесь... Немного.
- Отдыхай.
Он вылил на себя ушат воды. Ледяные струи скользнули по синим куполам на спине. Подходя к двери, оглянулся назад, чтобы еще раз увидеть желанное тело подруги. Вздохнул, вышел.

Глава 12
Люди такого склада характера как у Кольвы обычно старомодны. Николай Алексеевич не любил модерновые особняки, какие ныне в чести среди финансово обеспеченных людей. Но и жить в шалаше он не собирался. Двухэтажный большой, основательный дом был построен из ровных, подобранных мастером по размеру, обтесанных и любовно обструганных бревен. Остальные постройки также были сделаны из дерева. Баня, предмет гордости Кольвы, топилась газом и дровами, то есть, нагревалась на газе, а затем для вкусной пахучести в топку закладывались дрова. Большой предбанник мог вместить не менее десяти человек.
Но сегодня на улице было солнечно, в душном предбаннике сидеть никто не захотел. Метрах в десяти от бани посреди лужайки стояла большая круглая беседка. Бригада расположилась в ней и рядом с ней. Братва отдыхала от трудов праведных и неправедных, особо не шумела. Все ждали Кольву, который ушел париться вместе с Еленой вот уже часа два назад. Застольем, в отсутствие хозяина, руководил его правая рука Филат.
Кольва вышел из парной и, отдуваясь, утирая крепкий торс махровым полотенцем. Завернулся в простыню, вышел из бани. За столом, хаотично заставленном бутылками и закуской, сидели пацаны его команды. Один из них, сидевший, пел песню, сочиненную каким-то зеком на смерть другого зека. Пальцы его ласково перебирали струны гитары. Голос его был хрипловатым, задушевным:

Никого за окном. Лишь листвою шумит старый тополь.
Лишь на сером асфальте темнеет локалок оскал.
Егозою по нервам наотмашь хлестнет чей-то вопль…
Воздух плачет и плавится. Он от жара устал.

И по кругу пойдет закопченная чифира кружка.
И притихнет братва, добрым словом его помянув.
А на воле подруга горько заплачет в подушку,
К фотографии милого руку свою протянув.

Он ушел – поспешил. Смерть порою так несправедлива,
И косою своею кровавой разит наповал…
Только жизнь свою прожил он так широко и красиво!
Ненавидел, любил… Унижать себя не позволял.

Не жалел ни о чем. Был свободен в тюрьме и на воле.
Он короткую жизнь и судьбу диктовал себе сам.
Был самим лишь собой – никогда не играл чьей-то роли.
Не разыгрывал мелочных, глупых, наигранных драм.

Он, конечно, не ангел, и быть им совсем не старался.
И за жизнь свою много грехов, видит Бог, совершил.
Вот таким в нашей памяти он навсегда и остался:
Не боялся, не верил. Никогда ни о чем не просил.

Далеко за пределами чьих-то прицелов и рук,
Где-то там, в вышине, в синеве распласталась душа.
И остался вдали жалкий радостный лай злобных сук.
Жизнь споткнулась на миг…И отправилась в путь, не спеша.

 Пацаны притихли. Воздух в саду был наполнен запахами цветущих фруктовых деревьев, травы.
Филат, заметив вышедшего Кольву, махнул ему рукой:
- Братуха...
Кольва подошел к столу. Его стул никто не занимал. Повесив полотенце на шею, Санников уселся. Филат налил в пол-литровую кружку холодного пива.
- Накупался, Коля?
- Угу... - Кольва отпил сразу половину кружки, шумно выдохнул, вытер выступивший на лбу пот. - Все нормально?
- Нормально. Гуляем. Из Германии звонили. - Филат потер шрам на животе - память о том, как когда-то вскрывался в СИЗО, выражая протест ментовскому произволу. - Петруха Шалый позвонил.
- Ну?
- Да чё... Киллерюга этот в больничке всё прохлаждается. Два пулевых ранения в правой бочине - оба без последствий. Да еще по тыкве бейсбольной битой получил... Жив, сука, отлеживается. Шалый говорит, он оклемался, но на ноги пока не встает - рано. Еще пару недель в палате будет париться. Банкиры финансировали его лечение - в благодарность. Наверное, премию дадут. Компенсацию. Лепилы ихние порхают над ним... как мухи над говном.
Пацаны над чем-то дружно заржали. Они видели, что старшие заняты разговором, не мешали, общаясь между собой приглушенными голосами. Один из них, Кот, разлил всем водки. Чокнулись, за что-то выпили. Санников наблюдал за своими людьми, подмечая любую мелочь: кто что сказал, кто на кого и как посмотрел... Неволя научила Кольву определять людей навскидку, разом, иначе за опутанном егозой забором нельзя. Своих пацанов он знал, как облупленных, но по старой привычке всегда во всем сомневаться, старался не упускать их из виду и цепко держал в памяти любые детали, касающиеся каждого из своих людей. Не дай бог, кто-нибудь подсядет на иглу, начнет борщить с бухлом... Пощады такому не будет. Жизни Кольва учил строго, но, как считали он сам и братва, справедливо. Убивать не убивал. Давил морально, бывало и бил. Дисциплина в его группе была железной. Пацаны старшего уважали и побаивались. Они считали его человеком порядочным, верили ему. Если кто-нибудь из них попадал в беду, Кольва всегда приходил на помощь.
Он допил пиво, потянувшись, взял из блюдца корнишон, задумчиво похрустел крошечным огурчиком.
- Порхают, Филат, бабочки. Над цветами. А мухи... мухи, - они летают. Пивка налейте, пацаны, - попросил он. Кот подскочил, налил из пятилитровой жестяной емкости пенистый напиток. Кольва кивнул, снова обратился к Филату, - от Монаха не звонили?
- Не-а. Я думал, ты сам...
Санников кивнул.
- Давай, покалякаю.
Филат, выудил откуда-то сотовый телефон, синея татуированными перстнями на пальцах, набрал номер, подал трубку старшему.
- Сейчас ответят.
Кольва услышал знакомый голос:
- Алле? Кто тут?
- Здравствуй, Серафим Игнатьевич. Санников это.
- Здорово, Кольва. Рад тебя слышать. Как здоровье, братан?
- Кто братан тебе?! Своих поищи... Ты на зоне козлом был, помнишь? Ладно... Здоровье нормальное. Из баньки только вот вышел, отдыхаю малость. Давай по делу, Серафим Игнатьевич.
- Ну что ж. Давай.
- Был звонок из Германии от моего человека. Того, что пасет твоего мокрушника.
- Да не мой он... Ладно. Ну?
Кольва сообщил Расстегаеву новости об Острижном, попавшем в немецкую больницу. Серафим Игнатьевич молча выслушал Санникова. Потом спросил:
- А он точно того... не на ногах? А то рванет когти, не дай-то бог...
- За ним следят. Если что - сразу перехватят. А из больницы забирать нет резону. Договорились же - в Россию он должен приехать своим ходом, без провожатых. А уже здесь, после того, как он проедет границу, мои ребята его возьмут на прицеп и приволокут ко мне. Осталось только выждать недели две.
- Подождем, чего уж. Год ждали, две недели подождем. Слаще будет встреча...
- Насолил вам, мокрушник-то... - не удержался Кольва.
- Да было дело... Больших людей на мушке держал, мокрушник этот. Да и косяк спорол конкретный. За такие зихера, что он отмочил, пику под пупок полагается, Кольва. И должок за ним немалый. Короче, нужен он нам живым - это главное условие. А лаве за него, как я и обещал, получишь сполна, Коля. Для тебя эта делюга - тьфу, бра... Кольва. И Монаху уважение свое продемонстрируешь... Ну, пока! Бог тебе навстречу, брат.
Расстегаев сразу отключился. Кольва вновь еле сдержал себя, помрачнел, сжал зубы.
- Ишь ты... Уважение, значит. Брат... Мразота... - пробормотал он. Выпрямился, оглядел притихших пацанов. - Махнем-ка по стакану водяры, шпана. Кот, разлей, сынок...
Бутылки пошли по кругу, наполнились стаканы.
- Как ты, Кольва? - вопросительно шепнул Филат, косясь на побагровевшую шею старшего.
- Нормально, Филат. Все путём. Давай, будем здоровы, пацаны!
Все притихли, повернули лица к старшему.
- Знаете - я много не говорю. Хочу напомнить только: живите, пацаны, на совесть. По понятиям. За эти понятия люди кровь проливали. А по нынешним временам... Да что говорить! - Оглянитесь вокруг, сами оцените, сделайте вывод. Много ли из тех, кто называет себя людьми, на самом деле - люди? Много свиноты развелось на русской земле. И каждый сам должен для себя определить, с кем он будет. И каким он будет. Достойным человеком, или мразью законченной. А люди... Порядочные люди есть еще. Не перевелись. Смотреть надо только внимательнее, сердцем смотреть. Может коряво сказал... Ну да ладно, главное, чтобы вы меня поняли. Будем здоровы.
Молча выпили. Потянулись к закуске. Кто-то закурил.
- Музон погромче там сделайте, - Кольва встал. - Гуляйте! Сегодня выходной. Кот!
- Чё, Кольва?
- Там, в холодильнике, мясо... Маринуйте, шашлычить будем. Гуляйте! - повторил он и усмехнулся, глядя на суету вокруг. Хлопнул по плечу Филата, показал в сторону бани. - Я там...
И пошел к Елене, к желанной...
Филат, прищурившись, смотрел вслед Кольве, пока тот не скрылся за дверью бани. Потом взял со стола бутылку водки, налил себе полный стакан, помедлил.
- Понятия, говоришь... Сам к бабе ускакал, а мы, значит, "гуляй, босота"... Хе... Ну, не болей, братан.
Он единым махом выпил двести граммов сорокоградусной, покосился на остальных. Но никто не слышал его бормотания. Все были заняты подготовкой - кто тащил на лужайку мангал, кто-то рубил дрова... Старший объявил выходной.
А Филат, налив себе полный стакан водки, вдруг передумал пить, задумался тяжело. Да и было о чем поразмышлять... Кольва совсем от дел отошел. Ему бы только о порядочности калякать. Надоело... Дело надо делать! Нормальные пацаны бабло вагонами делают, а этот понятия прошлого века блюдёт.
И с мокрушником Монаховым облом получился. А дальше что? Еще один прокол и... Можно, конечно, подсказать старшему, надоумить. Но уж больно своенравен Кольва. Нет. Не будет он, Филат, под этот нож лезть по собственной воле. Но и Расстегаева надо бы как-то курсануть, что не по его, Филата, вине бригада не справилась с таким простым делом.

Глава 13
Пельмени получились какие-то нейтральные - большие, пухлые, но... нейтральные. Никакие. Надувные. Не было в них русского смака, особой сочности, какую им придает любовное мастерство российских хозяек. Я ел и нахваливал политые сметаной пельмени, а Уши сидела на диванчике и рассказывала, как подробно ей пришлось объяснять повару процесс приготовления столь специфического блюда.
- Очень, очень вкусно... Я тоже попробовала.
Я кивал, а сам уже еле впихивал в себя пельмени. Мясо у них, что ли, другое?! Сколько раз замечал и в Европе и в Америке и в других странах, где довелось побывать: ем бифштекс, или отбивную в заморском ресторане - мясо одинаково безвкусное, надувное. Его много, но... Не то мясо! Словно синтетическое. Может это от кормов зависит? Скотина у них здесь питается рационально, по науке. А наши буренки едят в поле, что попало, может быть и не совсем чистое экологически, и не так упитанны, и порода у них не такая элитная, а мясо - вкуснейшее. И сметана - у-ух!!! - пальчики оближешь, в отличие от заграничной. Наверное, все дело в разнице между Родиной и чужбиной, как домашние мамины блюда всегда кажутся вкуснее, чем те же, но в чужом доме.
Я доел пельмени, отложил в сторону тарелку и утерся салфеткой.
- Большое спасибо, Ушки. Было супер.
- Это еще не все... - Девушка выскользнула из комнаты.
Я недоуменно смотрел ей вслед. Как? Еще пельмени?! Я этого не переживу...
Но дело оказалось в другом. Уши принесла кучу книжек и дюжину разных газет, купленных ею в русском магазине. Кроме того, она принесла несколько видеокассет с русскими фильмами. Не зная, как лучше выразить свою признательность, я ухватил ее за полу халатика, притянул к себе и крепко поцеловал в пухленькие губки.
- Спасибо тебе, Ушки. Огромное спасибо, дружок...
- Перестаньте, Ванья... - шепнула она, но не спешила отстраниться. - Вдруг кто-нибудь войдет... Доктор Грундт, например...
Я отпустил зардевшуюся сестричку. Та-ак... Когда девушка боится с тобой целоваться при свидетелях, это значит, что она не прочь это делать наедине. Впрочем, по поведению милой немки, я уже давно начал подозревать, что она не равнодушна к моей персоне. Опять же - книжки, газеты, кассеты... И все это - на свои денежки. А немцы народ очень даже не расточительный.
Просмотрев книги, я понял, что в русских магазинах продается, в основном, детективное чтиво и фантастика современных авторов, наплодившихся в наше время, как грибы. Яркие, броские обложки, очень схожие сюжеты... Ничего, можно почитать на досуге.
Газеты были большей частью заражены "желтухой", но попалась парочка изданий посерьезнее. А десять видеокассет оказались телесериалом, прогремевшим в России совсем недавно. Я его не видел, но знал о фильме понаслышке. Словом, скучать мне не придется.
Память ко мне почти вернулась. Тем более, что Уши рассказала о событиях, послуживших причиной моего нынешнего состояния. Не хватало деталей, фрагментов, чтобы цепь событий в памяти восстановилась в том виде, в каком мне пришлось ее пережить.
Уши оставила меня копаться в газетах и книжках, пожелав приятного времяпровождения. Но я никак не мог сосредоточиться на какой-либо новости или статье. Мысли вернулись в недавнее прошлое, в Майами, в тот самый бар, где я назначил встречу Ленивому...

Глава 14
 Ленивый озирался, выискивая в толпе танцующих и галдящих людей Максима. Нервы коротышки были напряжены до предела. Ему не терпелось скорее найти ублюдка киллера, чтобы рассчитаться за оскорбление, нанесенное ему, Ленивому, на пляже.
- Где же эта скотина?.. Неужели не пришел? Дима, он же сам назначил встречу в этой дыре!
Спутники коротышки одинаково накачанные атлеты Дима и Рома переглянулись. Даже лица у них были однотипные - казалось, они посмотрелись в зеркало.
- Ты у нас спрашиваешь? - Дима пожал плечами. - Ты лучше рассказал бы подробнее, что там у вас с ним на пляже произошло. Приперся с красным ухом, злой, как черт... На хрена он тебе в баре стрелку забил? Что, на пляже не могли обо всем добазариться?
- Тебе только-то и надо бы сказать этому козлу, что его Монах в России ждет! - вмешался Рома. - И чтобы бабло прихватил.
- Да сказал я ему, сказал! - голос Ленивого сорвался на фальцет. - И про Монаха, и про деньги, и про бабу его, про пацана. А вдруг он клал на них с прибором? Ищи его, свищи...
- С прибором... - Рома вынул из одного кармана золоченые щипчики, из другого кармана металлическую капсулу, отвинтил крышку и извлек из нее сигару, откусил щипчиками кончик. - Я ему этот прибор-то вот это хреновинкой по самые яйца обрежу...
- Так, пацаны, - вмешался Дима. - Ему, в таком случае, здесь нечего делать. Если Ленивый ему на пляже всё сказал, так какого черта ему тут делать? У него два выхода - или ехать в Россию выручать свою бабу с отпрыском, либо чухать подальше, если ему баба с пацаном не нужны. Скорее всего, второй вариант для него более приемлем, он волчара матерый, профи, ему эти нюни и телячьи нежности до фени. Короче, упустили мы этого козла, пацаны.
- Почему это мы? - Рома перевел взгляд на съежившегося коротышку. - Профукал киллера вот этот баран. Ему что было сказано? Передать на словах послание Монаха и не спускать с клиента глаз. А он что сделал? Предупредил его о грозящей опасности... В результате чего, Максим Подлесный, разыскиваемый Монахом исчез в неизвестном направлении.
- Да вы чего, пацаны?! - взвизгнул Ленивый, - кто предупредил?! Я сделал все, что мог! А он меня чуть не убил там, на пляже! Напал на меня... Ой!
Проходившая мимо троицы русских миловидная девушка в черном облегающем платье вдруг споткнулась и упала прямо на Ленивого. Коктейль из бокала, который она держала в руках, выплеснулся на разноцветную рубашку коротышки.
- Простите... Простите, ради бога! - Узкая ладонь скользнула между пышных ляжек Ленивого. Девушка хихикнула. - Вау-у...
Ленивый, машинально обнявший свалившуюся на него девицу, округлил глаза.
- Э-э... ты чего!.. - всхлипнул он, дернувшись.
Девушка, продолжая легонько сжимать сквозь тонкую ткань летних брюк пенис толстяка, облизнула влажные губы:
- Какой инструмент... Дружок, ты сегодня один спишь, или у тебя есть кто-нибудь на примете?
Рома и Дима заржали. Им было завидно, что такая красотка вдруг запала на внешне ни чем не привлекательного Ленивого - а как еще можно было объяснить ее поведение? Оба не говорили по-английски, поэтому Рома спросил у остолбеневшего коротышки:
- Чего она говорит?
- Да чего-чего... Трахаться со мной хочет! - Толстяк начал приходить в себя, его пухлые губы вытянулись. Он крепче прижал к себе девушку. - Я один, красотка. Что, нравлюсь тебе?
- Как может не понравится такой большой мужчина с таким большим... - тонкие пальчики с кроваво красным маникюром нежно стиснули хозяйство Ленивого, - аппетитным дружком... Давай познакомим его с моей лучшей подружкой? Ты не против?
Ленивый крайне редко пользовался благосклонностью женской половины человечества. Если какая-нибудь девица соглашалась с ним переспать, то обязательно требовала за это гонорар. По своей воле к нему в постель так рьяно не рвалась еще ни одна из девушек. А тут такое откровенное желание потрахаться именно с ним... Его член в ладошке незнакомки встрепенулся, запульсировал. Мозги Ленивого заработали в одном направлении. Все недавние проблемы выветрились из головы.
- Да, детка, да... Пацаны! - он повернулся к Роме и Диме. - Короче... не будет его. Смотался он... Время теряем. Вы, давайте, езжайте в отель. А я тут еще побуду. Вместе с... Как тебя зовут, детка?
Он еще теснее прижался к незнакомке.
- Сьюзи, мой супермен. А тебя?
- Меня... меня Арнольд.
Качки заржали громче.
- Вау-у... Арнольд! Я люблю тебя Арнольд!
Рука Сьюзи продолжала двигаться, будоража Ленивого. Его голос стал хриплым, руки задрожали.
- Я тут вместе с Сьюзи еще побуду, пацаны...
- Ладно, толстый... Оттягивайся, - Рома вытер выступившие от смеха слезы, подмигнул Диме. - Пошли, братан. Пусть поиграется наш толстячок... В натуре, нет здесь этого козла, теряем время.
-Пошли... - Димка пожал плечами. - Ты не увлекайся, супермен. Думай, что шефу будем говорить.
- Ага, будет он думать... У него сейчас сперма вместо мозгов, - заметил Рома. - Может и нам баб снять на ночь?
Здоровяки, смеясь и оживленно обсуждая происшествие, начали протискиваться сквозь толпу, направляясь к выходу.
Толстяк, проводив парочку взглядом, приободрился.
- Что будем делать, малышка?
- Выпьем по коктейлю и... поедем ко мне в норку. Ты не возражаешь? - Сьюзи, наконец убрала руку из вспотевшей промежности Ленивого. - Ты как больше любишь - сверху, или снизу?
Новоявленный Арнольд засмеялся и потянул девушку к стойке.
- По-разному... Ты не пожалеешь, моя цыпочка!
На сцене танцевали целых четыре девушки - шоу было в разгаре.

Глава 15
Когда два мордоворота, посмеиваясь, покинули бар, я допил четвертую рюмку текилы и решил, что со спиртным на сегодня надо остановиться. Сьюзи выполнила основную часть моего плана. Я восхищался легкостью, с которой эта девушка все проделала. Они с Ленивым, тесно обнявшись, подошли к стойке бара, заказали напитки. Коротышка, радостно посмеиваясь, что-то говорил, бурно жестикулировал. Сьюзи весело хохотала над его шутками, ее глаза поблескивали. На меня она не смотрела.
Они простояли около стойки минут двадцать. Потом, оставив недопитые коктейли, направились к выходу. Я был готов к этому - заранее спустился со второго этажа и находился вблизи двери.
А Ленивому не терпелось. Он прижимал к себе Сьюзи, как будто она могла куда-нибудь от него ускользнуть. Идти тесно прижавшись было крайне неудобно, тем более, при комплекции Ленивого. Но девушка лишь хохотала и пьяно покачивалась. Они вышли из бара и направились к автостоянке.
- Сейчас я прокачу тебя на своем "Мустанге", - страстно шепнула на ухо коротыше девушка. - А потом ты покатаешь меня на своем жеребце...
- Еще как покатаю, тебе точно понравится...
Находившаяся чуть в отдалении от тротуара парковка была безлюдной, на ней стояло с десяток машин, хозяева которых веселились в злачных местах окрестностей. Когда парочка подошла к "Мустангу", коротышка не выдержал, прижал к себе хрупкую фигуру Сьюзи и впечатал в ее рот свои пухлые губы, сладострастно застонал. Волосатая рука вцепилась в высокую грудь девушки. Но поцелуй длился не долго. Сьюзи что есть силы впилась своими острыми ногтями в широченную грудь толстяка.
- Ай-ай-ай! - Ленивый отпрянул от девушки. - Ты чего, дура?!
- Ты что, собрался взять меня прямо здесь? - как ни в чем не бывало, промурлыкала девушка, нагибаясь и поднимая подол платья. - Может быть, это лучше сделать на кроватке? Не торопись, Арни...
Толстяк, почесывая оцарапанную грудь, изумленно наблюдал. Сьюзи задрала подол до такой степени, что стали видны красные трусики, с черной кружевной оторочкой. Оттянув резинку этих трусиков, достала из манящей темноты ключ от машины.
- Я позабыла дома свою сумочку, мой толстячок.
- Ничего, - пробормотал Ленивый, - мне больше нравится эта...
Сьюзи хихикнула, вильнула бедрами, возвращая подол платья на исходную позицию, и открыв дверь машины, села на водительское сиденье.
- Садись с той стороны, не стой, как истукан. Или ты уже не торопишься? - Она снова хихикнула.
Он облизнул пересохшие губы.
- Может быть лучше я поведу?
- Я тебе поведу... - Голос принадлежал явно не Сьюзи. В спину толстяка уперлось что-то жесткое. "Пушка!" - пронеслось в голове внезапно ослабевшего толстяка. Вкрадчивый голос за спиной добавил, - тебя девушка приглашает, урод... А ну быстро садись!
Ленивый вместе с обладателем вкрадчивого голоса обошли "Мустанг" и расселись - "Арнольд" плюхнулся на пассажирское сиденье, человек с пистолетом позади него.
- Поезжай, малышка. - Не удержавшись, похвалил, - Какая ты молодец!
Сьюзи улыбнулась.
- Он меня поцеловал.
- Боже, какая гадость!.. Я постараюсь компенсировать тебе моральный ущерб.
"Мустанг" тронулся с места и вырулил с автостоянки.
- Мама... - прошептал в испуге Ленивый.

Глава 16
Мы ехали примерно полчаса. Сьюзи великолепно ориентировалась в городе, уверенно лавируя по широким улицам. Несмотря на поздний час, дороги были перегружены автомобилями. Ночная жизнь вступала в первую фазу. Люди спешили веселиться, для этого и существует такой город, как Майами.
"Мустанг" сноровисто промчал нас сквозь море огней до окраины города. Затем Сьюзи свернула на одну из дорог, ведущих в сторону океана. Ленивый всю дорогу молчал. Он уже понял, кто сидит у него за спиной, и боялся оглянуться, помня о пистолете. А пистолет мне заменил столбик монет, обернутый скотчем.
Мы остановились среди каких-то бетонных конструкций. Сьюзи заглушила двигатель и повернулась ко мне.
- Здесь тихо, - сказала она и, подмигнув, добавила, - никто не услышит выстрелов.
Ленивый будто проснулся. Его жирная спина всколыхнулась.
- Не надо, ребята... Не стреляйте! Я не виноват... - он вцепился в дверную ручку обеими руками.
- Конечно, не буду! - Я усмехнулся и упер в складчатый затылок толстяка столбик монет. - Говори по-русски, ублюдок. Сьюзи уже достаточно наслушалась твоих сальностей. Была охота салон твоими куриными мозгами пачкать. Я сделаю это там, на берегу. А потом ты поиграешь с "Титаник"... В багажнике у меня специально якорь припасен, с цепью. Здесь достаточно глубоко, и крабы... Крабы любят тухлое мясо.
Ленивый, не выдержав непродолжительного психологического прессинга, сломался и заплакал:
- Максим... Максим! Не убивай меня, пожалуйста... Не убивай! Я же не при делах! Просто должен был передать тебе слова Монаха... Ну при чем тут я?! И бабу... Женщину твою с мальчиком не я похищал... Максим...
- А кто похищал? - строго спросил я и вдавил столбик поглубже в складки жира. - Эти двое, которые были с тобой в баре, они участвовали в похищении?
- Не-нет... Мы вообще случайно на тебя вышли. Мы здесь по другому делу. Ну и оттягивались малость. Зашли в казино, сыграть по маленькой. Я смотрю, вроде человек знакомый... Нам твою фотку еще полгода назад дали. Прогон был, мол, если увидите где - немедленно сообщить Монаху. Я тебя узнал. Ты же не изменился совсем...
Ленивый так и не осмелился оглянуться, иначе он удивился бы, увидев, как я "не изменился"...
- Ну и вот, - продолжал он. - Я тебя сразу срисовал. Вышел на улицу, набрал номер... Короче, мой шеф уже через десять минут знал, где ты. Он велел глаз с тебя не спускать. Ну и, видимо, сразу же доложил обо всем Монаху. А тот приказал проследить за тобой - чем здесь занимаешься, где живешь, один или с кем-нибудь. Короче, следить по полной программе. Что мы и сделали.
Ленивый замолчал. Я толкнул его.
- Ну? Рассказывай дальше.
- Можно закурить?
- Обойдешься. Рассказывай.
Он вздохнул.
- Ну что... Узнали в каком отеле ты остановился. Где гуляешь, чем занимаешься. Обо всем каждый день в одно и то же время докладывали шефу.
- А кто у тебя шеф?
- Глухарь...
- Я не погремуху у тебя спрашиваю, идиот. Ты мне имя, фамилию скажи. Внешность опиши, где найти твоего Глухаря... Короче, все данные. Понял?
- Хорошо, только... Меня же потом убьют!
- Я тебя скорее убью, боров вонючий! Говори, пока я не разозлился по-взрослому!
- О-ох... Что же мне делать?! - по-бабьи заверещал толстяк и снова разрыдался. - Они меня на куски порвут, Максим!
- Никто тебя не порвет! Если будешь молчать, никто не узнает. Спросят, где был сегодня ночью - скажешь, с девушкой в постели провалялся. Они видели, как она к тебе липла. Алиби стопроцентное, Ленивый! Чего еще тебе надо?
- Я понял... - он опять глубоко вздохнул, унимая слезы. - Понял. Ну... Глухов его фамилия. Ростислав Юрьевич. Директор фирмы "Анита". Ну и... другими делами занимается.
- Чем официально занимается?
- Торгует оргтехникой. И еще чего-то там... с аппаратурой связанное. Я точно не знаю. Мы у него по другим делам...
- По связям с общественностью, - съязвил я.
- Ну типа...
- Ясно - шестерки. Давай дальше. А к Монаху он с какого боку прилип, этот ваш Глухарь?
- Не знаю. Я этого Монаха в глаза-то никогда и не видел. Слышал только от пацанов, что есть такой. Говорят, много важных людей за яйца держит. Наверняка и Глухаря нашего тоже. Не знаю я всего расклада... Только, когда Глухарь нам позвонил, чтобы про тебя инструкции дать, больно категорично говорил, кричал даже. Говорил, что такому человеку, как Монах, нужна работа высшего качества, если хотим живыми и здоровыми по земле ходить. Велел передать тебе, что женщина твоя, Евгения и пацан Валера - у Монаха сейчас. Живы они, здоровы. Но только до тех пор, пока Монах будет в уверенности, что ты вернешься в Россию. И деньги велели все с собой прихватить. Короче, ты должен будешь все перевести на счет, который они тебе укажут. Вот и все...
- Когда вы последний раз связывались с Глухарем?
- Сегодня, после того, как мы с тобой на пляже поговорили.
- Что сказали?
- Что вечером с тобой встретимся, объясним, что ты должен делать. Ну и... побить малость, чтобы понял всю серьезность своего положения.
- Ишь ты, побить... Засранцы. Ладно. - Я дал ему ручку и блокнот. - Пиши номер телефона своего Глухаря.
- Ага, - с готовностью согласился толстяк и засопел, выводя цифры. - Вот. Это сотовый. А ниже - рабочий.
- Разберусь.
Я забрал у него блокнот и, посмотрев на Сьюзи, чуть не расхохотался. Девушка уютно притулилась в уголочке между дверью и спинкой сиденья и... спала. Ей было совершенно до лампочки, о чем беседуют двое русских. Свои денежки она отработала, а значит можно и отдохнуть. Я почувствовал теплую волну нежности в душе. Девушка мне нравилась все больше и больше... Эх, Женька, Женька... Где ты? Как ты там, у Монаха?

Глава 17
Я остановил "Мустанг" возле небольшого бунгало, рядом с которым росли три пальмы. Толстяка я оставил на берегу океана - ничего, дойдет ножками. Ему все равно до утра нельзя показываться перед своими приятелями. Я представил, как он завтра будет врать и хвастать перед ними своими сексуальными подвигами. Мне стало смешно.
Сьюзи сидела рядом и молча курила.
- Здесь? - спросил я.
- Да.
Мы вышли из машины, встали друг перед другом. Она смотрела прямо перед собой и не шевелилась. Я достал из карман бумажник и отсчитал несколько купюр.
- Спасибо, тебе, Сьюзи. Ты замечательно справилась. Ничего не бойся. Этот толстый болван не будет тебя искать. Даже если вы случайно встретитесь, в чем я лично сомневаюсь, он постарается сбежать подальше.
- Плевать на него. - Она подняла свое милое серьезное лицо. - Майки... Как тебя зовут по-настоящему?
Сьюзи не смотрела на деньги. Она смотрела мне в глаза. Где там, в глубине ее темных зрачков я вдруг увидел что-то такое... Мы стояли так долго, время растянулось, окутало нас своим покрывалом, не давало шелохнуться.
- Максим, - прошептал я ей. - Меня зовут Максим.
Девушка, отвернулась.
- Ты останешься со мной, Макс?
- Нет.
- Почему?
- Мне что-то нужно объяснять?
- Нет. Я хотела бы провести эту ночь с тобой. Ты мне понравился, мистер русский гангстер.
Я взял ее за плечи, притянул к себе и заглянул в глаза.
- Я не могу, Сьюзи.
Она вздоргнула, отстранилась. Взгляд девушки потух.
- Прощай, Макс, - почти беззвучно прошептала она. - Жаль, что ты не принадлежишь себе.

Часть 2. Путь домой
Тот, кто слаб, отрекается сразу от действий,
Кто нетверд, тот свернет с полпути пред преградой.
Только сильный презрит полосу неудач -
Он один насладится счастливым исходом.
Бхаса, индийский драматург, III-IV в.
Глава 1
В банках Германии очереди к окошечкам существуют, но они отличаются от того безобразия, которое творится у нас в России, во всяком случае, в городах периферии. В Европе ты подходишь к окошечку кассы и ни кто, сопя тебе в ухо, не заглядывает в твои бумаги, не пересчитывает вместе с тобой твои деньги.
Я подошел к кассе известного немецкого банка. Из-за стекла на меня глянули хрустальные глаза служащей. Интересно, какой у нее голос? Наверное, такой же хрустальный, как и глаза... Улыбнувшись в ответ на ее улыбку, я поздоровался и сказал:
- Мне хотелось бы перевести свои деньги на другой счет. Вы мне поможете?
Но мне так и не удалось услышать, какой голос был у этой девушки. Потому что за моей спиной вдруг что-то грохнулось, зазвенело, а затем кто-то заорал, коверкая немецкие слова:
- Всем лечь на пол! Это ограбление! Кто шевельнется - стреляем без предупреждения! Руки за голову! На пол, на пол все!!!
"Етить твою мать! - в сердцах подумал я, выполняя требование налетчика. - Жизнь, как в сказке - чем дальше, тем страшнее... Акцент у этого придурка знакомый - не иначе земляк...". Улегшись на пол, я чуть повернул голову, чтобы видеть происходящее в зале.
Налетчиков было четверо. Все в одинаковых черных шапках с прорезями для глаз. Трое вооружены пистолетами, при чем у одного была еще и бейсбольная бита, в руках четвертого - "Узи". Клиентов в зале было немного - человек шесть. Все благоразумно лежали на полу, прикрывая головы руками. Я поискал глазами охранника. Увидел за колонной ноги и упавшую урну. Так вот что так громко упало - кто-то из бандитов огрел охранника по голове, наверное, тот, с битой. Второго охранника я так и не успел отыскать. Один парень подбежал прямо ко мне. Он пнул меня в бок.
- Ползи отсюда, дерьмо! Башку не поднимать! Смотреть в пол, я сказал! - и добавил по-русски несколько слов матом.
Я переполз в сторонку, затих. Он повернулся к служащей за стеклом.
- А ты, сука, слушай сюда! Руки! Я хочу видеть твои руки! Держи! - Налетчик сдернул с плеча объемистую сумку и швырнул поверх перегородки. - Деньги в сумку, живо!
Остальные бандиты держали под прицелом зал и другие окошки. Налетчики кричали, суетились, проявляли нервозность. "Вляпались щенки, - решил я со злостью. - Вот ведь балбесы! Сейчас сюда полиция на всех парусах несется... Второй охранник наверняка вызвал подмогу. Да и кассирши на кнопки свои успели по сто раз нажать. Эх, пацаны... Насмотрелись киношек, крутыми себя почувствовали. Приехали за границу - банки отрабатывать. Сопляки... Вляпались".
Из центра зала послышался чей-то громкий стон. Я глянул в ту сторону. Пожилая немка схватилась обеими руками за левый бок и хватала воздух широко раскрытым ртом. Ей явно было плохо.
- Что там такое?! - по-русски крикнул налетчик, стоявший возле меня.
- Да хер ее знает! Стонет чего-то, сука старая... - ответил его напарник, занимавший позицию в глубине зала. - может, пристрелить?
- Да плохо ей, - не сдержался я. - Не видите? Сердце у старухи прихватило! Бандиты, ёшь вашу гвардию...
- Чё сказал?! - парень подскочил ко мне. - Русский?! Ух ты, землячок, бля... Ты чё квакаешь, чмо? Тебе тыкву прострелить, что ли? Сейчас, это я быстро!
Над головой щелкнуло. "Я тебе прострелю, болван..." - мелькнуло у меня в голове. Оставаться в стороне я больше не мог. Похоже, эти ребята обшабились травкой, а может и укололись... Такие точно будут стрелять.
Резко крутнувшись, я подсек ноги налетчика, поймал падающее тело, чиркнул ребром ладони по кадыку. Парень дернулся и обмяк. Я выхватил у него из руки пистолет и навел на того, у которого был автомат.
- Бегите отсюда, пацаны! - крикнул я им. - Полицию уже вызвали! Если сейчас слиняете, может не найдут! Ну же!
Но у молокососов уже рухнула планка. Ствол автомата, направленный на меня, плюнул огнем.
Я нажал на курок, целясь в ноги. Оружие у меня в руках громко чихнуло и в сторону налетчика вылетела струя газа. Черт!!! Пистолет-то газовый... Второпях я не успел этого разглядеть.
Что делать?! Я, прикрываясь телом, постарался уйти с линии огня, так, чтобы между мной и автоматчиком была колонна. Вокруг зачмокали пули. Как будто на полных оборотах застрочила швейная машинка. Женщины заголосили. Один налетчик присоединился к своему напарнику и начал палить в мою сторону из пистолета. Я почувствовал, как тело их приятеля несколько раз дернулось.
Ситуация была безвыходной. Мне пока везло, в меня они не попали. Но время неумолимо приближало развязку. Стрелять они не умели, но кто-нибудь из них подойдет ко мне и просто на просто пристрелит в упор...
Я предположил, что бандит с битой вооружен также газовым пистолетом, как тот, которым я прикрывался, потому что он не стрелял. Он в растерянности глазел на происходящее. Потом вдруг перехватил удобнее свою глупую биту и ринулся ко мне:
- У-убью, сука-а!!!
Его приятели прекратили стрельбу.
- Куда ты, Артем!
Сами того не замечая, они сдали своего подельника с потрохами, назвав его по имени. Артем подбежал ко мне. Я не собирался ждать, пока он размозжит мне голову дубиной. Его напарники вряд ли посмеют стрелять, чтобы не задеть своего. Поэтому я отшвырнул обмякшее тело их товарища и встретил бы нападавшего в боевой стойке, но услышал, как упавший вдруг застонал. Я отвлекся на долю секунды и был за это наказан. Казалось, на мою голову обрушился потолок. Удар битой был страшен. Сознание мое на краткий миг померкло, перед глазами замелькали разноцветные вспышки. Усилием воли я заставил себя встряхнуться. И вовремя -парень размахнулся для повторного удара. Я поднырнул под рассекшую воздух дубинку, принял тело нападавшего на свой корпус и перекинув через себя, шмякнул об мраморный пол. Голова Артема ударилась об твердую поверхность с таким звуком, что стало страшно, как бы она не раскололась. Я прыгнул за распростертое тело парня, укрываясь от нового залпа его напарников. Мое лицо заливала кровь, слепила глаза.
- Не стреляйте, пацаны! - крикнул я им. - Бегите, дурни! Сейчас сюда полиция приедет! Секунды решают все! Не стреляйте, Артема своего пожалейте!
Артем зашевелился, приподнял голову. Шапка сползла с его лица. Я сорвал ее совсем и увидел голубые глаза, рыжий юношеский пух на лице налетчика. "Совсем щенок... Лет восемнадцать, не больше!" - определил я. Из раны на моей макушке ручьем хлестала кровь, я перепачкал ею и лицо паренька. Его шапка до сих пор была у меня в руке. Я утер ею свое залитое кровью лицо. Переведя взгляд на остальных налетчиков, увидел вдруг, как автоматчик наводит на нас с Артемом оружие.
- Нет!!! - успел крикнуть я, перекатываясь так, чтобы прикрыть собой их товарища.
Остальное я помню смутно. Кто-то дико заорал, застрекотал автомат, мне в бок впились, раздирая мышцы, два раскаленных жала. Я успел услышать вой сирены на улице и визг тормозов, а потом в голове моей что-то лопнуло и сознание стремительно заскользило в черноту...

Глава 2
Так я оказался в кранкенхаузе - госпитале. С момента налета на банк прошло почти две недели. Пули из меня вынули, раны постепенно затягивались. Ежедневно по несколько раз в палате появлялся доктор Грундт. Сестричка Уши проводила здесь почти весь день, а ночью к моим услугам были дежурные сиделки. Банк щедро оплатил лечение, поэтому я был в госпитале персоной повышенного внимания.
Хотя доктор требовал неукоснительного соблюдения постельного режима, я стал по ночам вставать на ноги, и даже делать незамысловатый комплекс физических упражнений. Конечно же, в щадящем режиме. Правый бок покалывало, но терпимо. Голова уже не болела, как в первые дни. Волосы на ней подросли, превратившись в жесткий ежик, а те, что росли на лице, я ежедневно сбривал.
Был поздний вечер, бормотал телевизор. Российский сериал о бандитах на кассетах, принесенных Уши, я уже просмотрел. Полистав каналы, я наткнулся на задорно улыбавшуюся старушку с голыми сиськами. Женский голос томно мурлыкал номер телефона, по которому можно было заказать разговор с этой бабусей: "Нойн-нойн-нойн, зекс-зекс-зекс..." При чем, "зекс" звучало как "секс". Каждую ночь на нескольких каналах немецкого телевидения показывают эротическую программу - сценки, танцы стриптизерш, вперемешку с рекламой секса по телефону. Товар на любой вкус - девушки с силиконовыми грудями, неправдоподобно огромными, стоячими... Пожилые женщины или мощные ядреные тётки с пышными сдобными формами. И, конечно же, лесбиянки, гомосексуалисты и прочие генетические уроды...
Я вздохнул и нажал на кнопку "power". Решил почитать русские газеты. Дотянулся до стопки, лежащей на полочке в изголовье, положил на колени и начал листать, решив сначала просмотреть картинки, а уж потом почитать наиболее интересные материалы.
На свою фотографию я наткнулся в одной из криминальных хроник. Статья была размером в половину полосы, здесь же верстальщик разместил несколько снимков - микроавтобус налетчиков, взволнованные клиенты, кровь на полу и я - без сознания в носилках... Какая ирония судьбы! Стоило мне маскироваться, менять фамилию? А потом так бездарно раскрыть свое инкогнито... Конечно, на фото меня было трудно узнать. Но все равно существовала вероятность, что Монах и его окружение признают меня в лысом русском мужике, оказавшем сопротивление землякам-налетчикам в немецком банке.
Почитав статью, я облегченно вздохнул: ушлый газетчик, накропавший этот материал, все же не смог разнюхать данные о моей личности - полицейские держат их в тайне. И все же...
Кроме того, меня заинтересовала неожиданная новость - одному из налетчиков чудом удалось скрыться от полицейских. В суматохе он смешался с толпой и смылся. Вот шляпы! Да, полиция допустила промашку... Такой шанс выпадает крайне редко, но парень оказался с головой и воспользовался ротозейством блюстителей законности. А вот и фото беглеца... Приглядевшись, я узнал его - это был Артем.
Я отложил газету, выключил свет и задумался.
Подельникам Артемки не слишком повезло. Они решили действовать в лучших традициях киношных боевиков: захватив двух заложников, забрались в микроавтобус и потребовали «зеленой» до самой границы. Немецкие полицаи сообразили, что таким образом они решат много своих проблем и выполнили требования налетчиков. Микроавтобус был торжественно препровожден до польско-украинской границы. Там ребята выполнили свое обещание - выпустили заложников. А после их прихватили наши менты. Сейчас пацаны катаются по родным тюрьмам. Неужели наша баланда вкуснее? Могли бы сдаться здесь, в Германии... Тюрьмы здесь получше, атмосфера в них не настолько гнилостная.
Вот Артем наверняка еще в Германии. Забился в какую-нибудь дыру... А много ли с Фатерлянде укромных местечек? Здесь сложно спрятаться. Страна небольшая, все разложено по полочкам, проштамповано и используется по назначению... Народ здесь законопослушный, стучат друг на друга перманентно. За любую мелочь приходится отвечать. Раньше и пьяного-то на улицах редко встретишь, но последняя волна эмиграции русских немцев изменила привычную кукольность немецких городков. Теперь здесь можно увидеть блюющего, или писающего на углу дома мужичка, только что выползшего из кнайпе. Если раньше здесь и окурка нигде не было видно, то сегодня этой гадости на мостовой навалом. Правительство Германии, видимо устав бороться с беспардонными русаками, вдруг разрешило бросать окурки, поскольку якобы те " разлагаются в природе". О-ох... Наши (а как еще их назвать?!) легко вычислили, что дерьмо «разлагается в природе» с таким же успехом, как окурки, и теперь в укромных городских закутках можно вполне реально вляпаться в человеческие какашки...
В последний свой приезд в ФРГ я, помню, по обыкновению решил прогуляться по ночному городу. Было уже поздно - часа два ночи. Проходил я мимо двухэтажек, где снимали приват-квартиры переселенцы из России, да жили коренные немцы победнее. И вдруг услышал доносящийся из одного ярко освещенного окна под аккомпанемент расстроенной гитары нестройный, но весьма громкий хор: "Эх, раз! Да и-щ-е р-раз! Да ищ-ще многа, многа р-раз!". И никто из окрестных домов не вызывал полицию. Привыкли, бюргеры, притерпелись. Я шел и улыбался. Наши в городе... А когда-то немцы хотели нас завоевать.

При желании можно было отыскать русского паренька. Наверняка прячется он в одной из таких приват-квартир у земляков. Если полицейские проявят сноровку и хорошенько обработают подельников, то они быстро вычислят место нахождения Артема. Не знаю почему, но меня его дальнейшая судьба не оставила равнодушным.
Решено. Паренька надо выручить из беды. Пора мне сматываться из гостеприимной лечебницы. Фото в газете не давало мне покоя. Да и Евгения с сыном не могут вечно находиться у Монаха. Что предпринять для их освобождения? Конкретного плана действий у меня не было. Думать об этом я решил по приезду в Россию. Свою выписку из госпиталя запланировал на завтрашний день. Но случилось так, что мне пришлось уйти раньше.
Погруженный в эти мысли я начал засыпать. Сон мягкой теплой ладонью уже придавил голову к подушке... Но вдруг что-то заставило меня насторожиться. Сон мгновенно отступил. Я откинул одеяло и встал.

Глава 3
На улице было свежо. Артем знобко поёжился, поднял воротник джинсовой куртки. Еще раз цепким взглядом изучил подходы к больнице. Вроде, никого... Да и время уже достаточно позднее. Парень осторожно, чтобы лишний раз не шуметь, вылез из-за живой изгороди, стремительно метнулся в тень здания. Днем он старательно изучил все возможные способы несанкционированного проникновения внутрь госпиталя. А на каком этаже и в какой палате лежит герой, из-за которого обломилась делюга в банке, он уже выяснил.
Замеченное раньше окно было приоткрыто. Артем подпрыгнул, уцепился за карниз. Через секунду он уже был внутри. Темная комната оказалась подсобным помещением. Парень не стал предаваться изучению обстановки - надо было торопиться. Приоткрыв дверь, он осторожно выглянул в освещенный лампами дневного света коридор. Никого... Кроссовки бесшумно ступали по мраморному полу. Еще одна дверь - это выход на лестницу.
Третий этаж. Палата этого козла должна быть здесь... Артем долго не решался выйти в коридор. Но на этаже стояла мертвая тишина. Парень тенью скользнул к палате - до нее было рукой подать. Остановился, прижал к двери ухо, прислушался. Ни звука. Ну, сука, держись...
Артем осторожно повернул ручку, шагнул в темноту. Тут его кто-то схватил за горло, резко опрокинул на пол, а в следующую секунду короткий, но точный удар принес такую резкую боль, что парень позабыл обо всем на свете...

Глава 4
- Не ори! - шепнул я лежащему на полу Артему. - Если будешь вести себя тихо - отпущу горло. Тебе уже не больно. Во всяком случае, должно быть терпимо. Ну? Будешь молчать?
Артем закивал. Его глаза не отрываясь, изумленно таращились на меня - он не ожидал, что его здесь ожидает такой прием.
- Вот и ладно, - я убрал руку. - Только не геройствуй, парень. Враз башку откручу... Что там у тебя?
Я вовремя перехватил его руку, занесенную для удара.
- А-а!!! - сдавленно крикнул он, и мне пришлось снова взять его за горло.
- Тихо, щенок! Удавлю... Всё! Хватит! Успокойся.
Через минуту он сидел на полу и угрюмо смотрел в сторону. Я крутил в руках отнятый у ночного налетчика выкидной нож.
- Значит, мстить пришел... Уважаю. Только ничему-то тебя жизнь не научила, Артем. Ты все в кино играешься, а жизнь она... жёстче будет. Реальность, брат, такова, что тебя, с твоими замороченными киношкой мозгами, завалят - пукнуть не успеешь. А если не убьют, то посадят точно. А зона из тебя дурь хоть и выколотит, но хорошему не научит!
- Не твое дело...
- Нет мое! Ты меня валить на глушняк пришел, говнюк! Убивать. Резать вот этим ножом насмерть. Не мое дело... А ты в своей жизни хотя бы курицу зарезал? Я твое личико еще в банке срисовал - не твое это дело, бандитизмом, мокрухой в жизни дорогу прокладывать. Не тот характер, Артемка!
- Ладно, чего там... Не в школе. Что делать со мной будешь? Или сдавай ментам, то есть полицаям, или...
- Или... Есть хочешь?
Он воззрился на меня с разинутым ртом.
- Не...
- Будешь. Небось часов пять в кустах просидел. У меня тут колбаса есть, фрукты. Сок персиковый. Ты подкрепись, а я пока манатки соберу. Вместе отсюда уйдем. Тебе нельзя к родственникам возвращаться.
- А откуда ты про родственников знаешь?!
- Да я вообще удивляюсь, почему ты до сих пор на свободе. Кстати, как тебе удалось от полиции бежать?
От колбасы он отказался, решив отдать предпочтение бананам. Жуя, рассказывал историю своего бегства с места преступления, а я в это время переодевался - благо мои вещи были здесь же, в стенном шкафчике возле двери. Бок слегка разнылся от физической встряски, но в целом я был в порядке.
Когда полицаи влетели в банк, в первую очередь они кинулись к тем, кто пострадал от налета. То есть, ко мне. Потом кто-то из клиентов сообщил им, что была перестрелка - стреляли в одного из клиентов. Короче, пока в суматохе выясняли что да как, мальчишка умудрился слинять. Выглядело все это неправдоподобно, и я ни за что не поверил бы в такую историю, но рыжий дурында сидел передо мной на полу, а его в этот момент разыскивала вся полиция Германии - российские коллеги уже сообщили о том, что был еще один налетчик. Кто-то из подельников раскололся, не выдержав «человеколюбивых» методов дознания наших мастеров сыска.
- Тебе выпало зеро, Артем. Повезло... И пока до сих пор везет. Но это не надолго, если не принять меры. Ладно, пойдем. Ты каким путем суда забрался? Показывай дорогу.
- Так ты чего... Не сдашь меня?
- Не сдам. Ладно, потом поговорим. А сейчас надо линять отсюда.
Я в последний раз окинул взглядом свою палату, и вышел следом за Артемом.

Глава 5
- Алло, фрау Штайн?
- Халлё...
- Здравствуйте. Это Питер.
- Рада слышать вас, здравствуйте. Вы по поводу вашего друга?
- Да, насчет Ивана... Как он? Скоро ли вы его отпустите?
- О, это знает только доктор Грундт. Ванья идет на поправку. Еще две недели он у нас побудет, это точно. Доктор Грундт сказал, что хотя внутренние органы и не задеты, существует опасность начала воспалительного процесса.
- Понятно. Ну что же, пусть лечится, встает на ноги. Мы подождем.
- Мы? Вы не один?
- Ну... Я здесь с братом.
- О! С братом Ваньи?
- Нет, это мой брат. Но он также друг Ивана.
- И все же, Питер, я советую вам посетить вашего друга. Ему это было бы на пользу. Вы понимаете, положительные эмоции...
- Я все понимаю, но... Мы бы хотели сделать ему сюрприз. Поверьте, он испытает массу положительных эмоций! Он будет неописуемо рад нашей встрече, поверьте мне.
- Почему я не должна вам верить?
- Вот именно - нет причины. Ну, желаю вам всего хорошего.
- До свидания.
Уши отключилась, спрятала телефон в сумочку. Она собиралась уже выйти из своей машины, когда позвонил друг Ваньи. Девушка задумалась. Что-то не понравилось ей в этом разговоре... Почему этот Питер не желает встречи со своим другом? А может быть это и не друг вовсе? Более того, во время одного из таких разговоров она предложила мужчине встретиться и поговорить не по телефону. Но Питер категорически отказался, указав в качестве причины неотложные дела в другом городе. Нет, что-то здесь не так.
Она решила, что будет лучше поставить в известность Ванью. Может быть, она и испортит его друзьям сюрприз, но это не страшно. Страшно будет, если это не друзья вовсе, а враги ее подопечного.
Уши обратила внимание, что возле ее "Киа" остановился какой-то человек. Он встал прямо перед ее дверью. А потом нагнулся и заглянул в салон.
- Ой... Ванья?
Он открыл дверь и весело улыбнулся.
- Ты становишься такой милой, когда удивляешься чему-нибудь. Как дела, Ушки? Привет.
- Привет, Ванья... Ты меня напугал. Почему ты здесь? - Голос сестры стал строгим. - Почему ты не в палате? Тебе нельзя...
- Ушки, дорогая, давай не будем ругаться. Лучше успокоимся и поговорим, идет?
- Ну ладно. Хотя...
- Всё! Я тебе сейчас все объясню. Позволь, я сяду к тебе в машину.
Он обошел "Киа" и уселся в соседнее кресло.
- Я пришел, чтобы извиниться перед тобой, и перед доктором.. Ты передашь ему мою глубокую благодарность за лечение и заботу. Дела заставляют меня уехать. Да и самочувствие у меня нормальное. Насколько я знаю, лечение мое оплачено банком.
- Все нормально, банк выполняет свои обязательства. Но...
- Ушки, не заставляй меня нервничать. Это плохо сказывается на моем самочувствии.
- Тебе плохо?
- Нет, мне хорошо. Ты рядом - чего еще мне желать?..
Девушка смущенно улыбнулась и покраснела.
- Вы... уедете?
- Да.
- Когда?
- Скоро. Может быть завтра. Есть кое-какие дела... А что?
- Мы больше не увидимся...
Я вздохнул. Погладил ее по щеке.
- Ушки... Ты еще совсем девчонка. У тебя столько всего впереди... Встреч, расставаний, радости, огорчений. Придет время, ты поймешь, что некоторые встречи - это лишь фрагмент в твоей жизни. Маленький эпизод. Он сохранится в твоей памяти - приятный, или не очень, - но это будет маленький кусочек твоей жизни. А потом, когда ты будешь старенькой, - «Боже, что я несу...» - подумал я, но надеясь, что будучи истой немкой Уши гипертрофированно сентиментальна, все же продолжал, - ты будешь перелистывать в памяти эти эпизоды, предаваться воспоминаниям. И может быть, если ты вспомнишь обо мне, тебе станет чуточку теплее.
По щеке девушки скользнула слеза. "Сентиментальный болван! - обругал я себя. - Теперь этот ребенок будет рыдать по ночам в подушку... Надо было грубо обрубить все, к чертям! Тогда бы она просто разозлилась и вычеркнула обо мне все "теплые воспоминания", психоаналитик недоучка!"
- Ванья... Я хотела сказать... - Она помолчала. Потом все-таки спросила, но явно не то, что хотела. - У вас есть друг по имени Питер?
- Питер? Хм... Нет. А что?
- Подумайте. Может быть, по-русски его имя звучит иначе?
- Петя, Петр... Не знаю. Сразу трудно сказать. А он точно русский, этот твой Питер?
- Да. Он позвонил неделю назад.
Я слушал ее, а мои пальцы сами сжимались в кулаки. Проклятый журналюга! Публикуя мою фотографию, он, конечно, не знал, что крупно подставляет меня... Но от этого мне не становилось легче. Монах прекрасно осведомлен о моем местонахождении. Все это время его шестерки крутились рядом, вынюхивая через Уши информацию о моем состоянии. Скорее всего, они рассчитывают взять меня в оборот при выходе из больницы. Упаковать в машину, вколоть какую-нибудь дрянь. И тепленьким доставить к столу Монаху, прямо на обед...
- ...Питер откуда-то узнал номер моего хэнди, - продолжала Ушки. - Обещал вознаградить меня, если я буду держать его в курсе событий: сообщать о состоянии твоего здоровья, чем ты занимаешься. Посулил пять тысяч ойро...
"Хенди" - это по-немецки сотовый телефон, а "ойро" - евро.
- Последний звонок был только что, перед твоим появлением. - сказала в заключение Уши. Она взглянула на меня. - Ты меня слышишь, Ванья?
- Слышу, слышу... О чем вы говорили?
- Я сказала, что ты еще две недели должен будешь соблюдать постельный режим. И только потом, если так решит доктор, тебе разрешат выйти из больницы. У тебя может начаться воспалительный процесс... Кстати, как ты себя чувствуешь сейчас?
- Нормально... Да хорошо, хорошо я себя чувствую, Ушки! Не морщи лобик... - И тут мне в голову пришла идея. Может быть и авантюрная, но... - Слушай, малышка. А если я и вправду буду преспокойно лежать в палате, дожидаясь, пока мои боевые раны затянутся, а самочувствие улучшится? Как ты думаешь, эти друзья-земляки будут ждать моего выздоровления?
- Конечно. Это было бы лучшим решением!
- Да, да... Но существует еще доктор Грундт... Что же с ним делать?
- А что с доктором?
- Погоди... - Я понял, что моя идея может сыграть свою роль, если только доктор Грунд согласиться сделать так, как я хочу. А, как законопослушный гражданин, он наверняка ринется в полицию. Черт! Я повторил вслух, - черт!
- Да в чем дело, Ванья?! Ты меня пугаешь...
- Все хорошо, Ушки. Ты можешь организовать мою встречу со своим шефом где-нибудь на нейтральной территории? Я даже не знаю, где...
- Но почему не в клинике?
- Так надо.
- Хорошо, я знаю, где мы можем это организовать.
- Где?
- У меня дома.
Я подарил ей свою самую лучшую улыбку и потрепал по розовой щечке. Ушки немедленно покраснела и потупилась.
- Умница! - и озабоченно заметил, - только мне неудобно... все-таки это твой дом...
- Ванья! - Она вскинулась. - Я настаиваю! Увидишь, как я живу.
- Ты живешь одна?
- Да. Родители в другом городе.
- Ушки, твоя идея мне нравится. И у меня будет к тебе еще одна просьба.
- Что за просьба?
- Дело в том, что я приду не один...
Улыбка на ее лице померкла.
- С подругой?..
Я рассмеялся и притянул ее к себе.
- Нет, дурашка... Это мой приятель. Он тоже из России.
- Тогда ладно. Пусть приходит с тобой. Сейчас, я запишу адрес.
Ушки вынула из сумочки блокнот, черкнула пару строчек, вырвала страничку и отдала мне.
- Найдешь?
- Найду.
- Я буду ждать тебя вечером. Вас...
- Вот и ладненько. - Я чмокнул ее в лоб и вышел из машины. - А завтра мы поговорим с доктором. Если Питер позвонит, то скажи, что состояние мое прежнее, ни каких изменений не предвидится.

Глава 6
Дом, где жила Уши мы с Артемом нашли легко. Городок Детмольд, как и большинство подобных ему в Германии, по меркам России был крошечным, и даже не тянул бы на райцентр. Мы проехали мимо бензоколонки, через метров триста дорога разветвлялась в три стороны: одна переходила в сити-центр, вторая вела к выезду на восточное направление. Мы свернули на третью, вдоль которой вытянулись чередой двух-трехэтажные дома, крытые черепицей - это и была жилая часть Детмольда. Указатели были расставлены так толково, что здесь вряд ли смог бы заблудиться даже семилетний ребенок.
Улица, где находился дом Уши оказалась тупичком и заканчивалась круглой автостоянкой.
Миниатюрное на вид, двухэтажное строение с одним подъездом было рассчитано на четыре трехкомнатных квартиры. Уши жила на первом этаже. Перед большим, от пола до потолка, окном была зеленая лужайка со стриженой травой, стояли пластиковые столик и стулья. Сама хозяйка, свернувшись калачиком, мирно дремала в плетеном кресле, подвешенном на цепи к декоративной раме. Вместе с Уши, свернувшись в клубок, спала серо-полосатая кошка. На столике стоял бокал с каким-то напитком.
- Спит. - Я захлопнул дверь машины. - Надо же...
- Может, не будем будить? - Артем смущенно посмотрел на меня. - Приедем попозже...
- Она уснула, ожидая нас. Видишь? - Я показал ему свои часы на запястье. - Мы договаривались на семь вечера, а время уже девятый час... Долго же ты собирался, копуша.
- Так я...
- Ладно уж. Пошли.
Мы обошли живую изгородь и по стриженой травке направились к спящей девушке.
- Халлё... - тихо произнес я, наклонившись к Уши. - Просыпайся, малыш.
Огромные глаза открылись. Она по-детски потерла их кулачком.
- Я ждала вас... Как хорошо, что вы приехали! Я уже думала, что не появитесь.
- Немного задержались... - Я уселся на пластиковый стул. - Знакомьтесь - Уши Штайн, для друзей просто Ушки. А это - Артем.
- Артьом... - повторила за мной Уши и протянула моему спутнику руку. - Добрый вечер.
- Добрый вечер. - Паренек густо покраснел и пожал хрупкие пальчики. - Называйте меня Артуром.
Хозяйка дома кивнула. Кошка тоже проснулась и, недовольно взглянув на нас, сварливо проворчала что-то по-кошачьи.
- Кики, это друзья. - Девушка встала. - Пройдем в дом.
Мы не стали заходить в подъезд, Уши просто отодвинула в сторону окно и мы вошли через него в гостиную.
Признаюсь честно - я ожидал, что обстановка в ее доме будет приторно-слащавой. Розовые и пастельные тона, мягкие игрушки там и сям... Пушистость и воздушность. Но у нашей хозяйки оказался неплохой вкус. Мебель и внутренняя отделка была выдержана в строгом соответствии с выбранным стилем - романтический модерн, с легким налетом богемности. Гостиная была выполнена в холодных синих цветах. Диван и кресла были обшиты темно-синей кожей, два стола - один чуть поодаль у стены, другой рядом с диваном. Столешницы были стеклянными, Изогнутые металлические ножки - серебристыми. На стене завершающим штрихом были подвешены три картины, составляющие триптих - они были написаны маслом в тех же ультрамариновых тонах.
Я задержался, рассматривая эти картины. Уши, заметив мой интерес, подошла и встала рядом.
- Хорошая работа.
- Я привезла из Парижа. Их написал русский эмигрант.
- А ты знаешь... Я почему-то знал это. Почувствовал.
- Ванья, загадочность русской души...
Я поморщился и перебил ее:
- Не люблю это избитое выражение... Ты начиталась русской литературы девятнадцатого века? Русские интеллигенты любили пококетничать на тему русской души.
- Да. Читала Чехова, Толстого, Бунина. Даже Достоевского, но он настолько психологичен... Сначала было трудно что-либо понять. Но потом я вдруг поняла, что он пересказывает мои сокровенные мысли - настолько личные, что я даже себе не часто позволяю думать об этом. Зря ты ругаешь этих писателей. Они - великие люди...
- ...Перешагнувшие свою эпоху, - снова перебил я ее. - Я не ругаю их, золотце. В свое время я отдал дань уважения этим мастерам, и продолжаю уважать их - как классиков. Но... как тебе объяснить? Возьмем картину какого-нибудь старого мастера, которую все поголовно называют шедевром всех времен и народов. Я смотрю на эту картину, признаю, что она шедевр - соответственно общепринятым оценочным стандартам. Но ее законченность меня от нее отвращает! Душа моя не может принять эту безоговорочность. Да незаконченный, задающий вопрос набросок состоящий из штрихов гораздо более привлекателен, чем монументальность шедевра!
- А ты любишь вопросы?
- Да, считаю, что правильно заданный вопрос бывает зачастую гораздо лучше ответа.
- Например «Что делать?»
Я рассмеялся:
- Сдаюсь! Давай остановимся, девочка моя. Этот разговор слишком длинный, потому что тема безбрежна. Если хочешь, поговорим об этом потом.
- Хорошо. Только в заключение я все-таки замечу: вы, русские, любите навешивать ярлыки и разрушать памятники. - Она взяла меня под локоть. - Наконец-то ты у меня в гостях, Ванья. Я намерена угостить тебя...
«Неужели?!..»
- ... русскими пельменями - еще один ваш шедевр. Ты рад?
- Конечно, дорогая...
Артем с удивлением смотрел на мою скривившуюся физиономию.
- Пельмени, - заметил он, - это хорошо. Это - пища богов.
- Нектар. Нектар - пища богов, юноша. А пельмени... - Я махнул рукой. - Пельмени, так пельмени. Тащи...
Доктор Грундт пришел именно в тот час, на который он договорился с Уши. Я говорил с ним совсем не долго - доктор сразу понял, что от него требуется. В заключение беседы мы крепко пожали друг другу руки. К сожалению, этот прекрасный человек не мог составить нам компанию за столом - у него были срочные дела. Мы распрощались.
- Рад был с вами познакомиться, доктор.
- Будьте осторожны, мой друг. Не подвергайте себя неоправданному риску.
- Этот риск оправдан.
- Да, да... Мужчина должен защищать свою семью. - Он еще раз крепко пожал мою руку. - Желаю вам удачи. От всего сердца, дружище.
- Спасибо.
Я проводил взглядом «Вольво» Грундта и вернулся в гостиную. Молодняк о чем-то шептался, сидя на диване. А мне было грустно. Разговор с доктором напомнил мне, что Евгения с Валеркой сейчас находятся у Монаха. Я налил себе из конусообразной бутылки текилу. Тяжесть на душе не давала покоя...

Глава 7
Через неделю я утряс все дела, связанные со счетами и документами. Съездил в другой город, встретился со своим старым знакомым, который за приличную плату снабдил нас паспортом для Артема. При чем, паспорт был российский - для поездок за границу. «В Греции все есть»... Чтобы изменить внешность, парнишке пришлось перекрасить рыжие волосы в белый цвет, поэтому на фото в документе он выглядел вылитым альбиносом. «Вживую» впечатление портили веснушки. Но Уши обещала дать нам специальный крем, который надо будет намазать на лицо Артема перед встречей с пограничниками. «Веснушки забелятся.», - обещала медсестра. Теперь можно было отправляться в Россию.
Все это время мы с Артемом жили в доме Уши. По поведению девушки я с облегчением понимал, что наше присутствие ей не в тягость, а даже наоборот - увлекательное приключение. Неужели у нее нет друзей? Я не мог поверить, что ей больше не с кем проводить время, крое двух русских с сомнительной репутацией и туманными занятиями.
Она приходила с работы и они вдвоем с Артемом зависали у монитора компьютера. Парень неплохо разбирался во всем этом компьютерном железе. Что-то там перенастроил, подчистил... И оргтехника Уши заработала в ускоренном режиме. Виртуальные игрушки занимали всё их свободное время. Хакер-самоучка взломал некоторые из них и теперь их герои бродили по лабиринтам, оставаясь бессмертными и пачками истребляли разномастных монстров.
Я, когда находился дома, тупо созерцал мельтешение на телеэкране и накачивался пивом. Время от времени меня навещала Уши. Она входила, застенчиво и виновато улыбаясь.
- Скучаешь, Ванья?.. Может быть мне посидеть с тобой?
- Нет, малышка, иди - Артем один не справится с монстрами. Я тут по-стариковски. Кино, пиво, поп-корн...
Она весело прыскала и убегала к компьютеру. «Пусть, - думал я. - Лучше с Артемкой, чем со мной... Молодость тянется к молодости».
Конечно, апатичность моя была мнимой. Каждый раз, когда Уши выезжала на работу, я осторожно следовал за ней. В течение всего рабочего дня я наблюдал за окрестностями больницы. И уже на третий день смог вычислить двух типов, регулярно появляющихся неподалеку. Они часами сидели в черном «БМВ», лишь изредка выходя, чтобы размяться. Я приобрел в магазине длиннофокусный фотоаппарат за очень дополнительные евро и на всякий случай заснял обоих филеров. В контакт вступать не стал - пусть работают, им за это платят.
Ежедневно по три часа я уделял усиленным тренировкам. Неподалеку от дома Уши я обнаружил удобную спортивную площадку - частную конечно же, но хозяева не противились моим посещениям. Они улыбались и мазали мне рукой, я улыбался в ответ и, под их изумленными взглядами, насиловал свое тело чудовищными нагрузками. Мне необходимо было войти в форму...

Глава 8
Наступил день прощания. Уши хотела проводить нас до выезда на автобан, но я запретил.
- Не растягивай удовольствие, малыш. Дай, я тебя чмокну... - Запечатлев отеческий поцелуй на ее белоснежном лобике, я приплющил ее носик указательным пальцем. - Увидимся.
- Увидимся... - В ее глазах блеснула влага. - Ты приедешь еще?
Артем деликатно покуривал в отдалении.
- Конечно. А ты будешь ждать?
- Буду. Будь осторожен в своей медвежьей стране.
- Привезу тебе шкуру одного из медведей.
- Не надо. Сам приезжай...
Артем помахал девушке рукой.
- Чус-с, Ушки!
- Чус...
Двигатель «Порше» взвыл. Нас прижало к спинкам. Я резко тронул с места и вырулил к проезжей части. Уши стояла у своего дома и махала рукой.
- Долгие проводы... - буркнул я, включив поворотник. - Шею не выверни, Ромео!
Артем захохотал и улюлюкнул:
- Тачка - отпад! Почем взял, Ванья?! Топчи до полика!!!
- Щас. Штаны подтяну...
Двухместный «Проше» проурчал по улицам городка, скользнул по местной дороге и, наконец, вырвался на простор автобана.
- Вот теперь - до полика. - Я прикурил. - Включи-ка музыку, Тёмка. Что-нибудь подинамичнее.
- Ага... - Он зарылся в кассеты и диски. - Дашь порулить?
- Не в Германии. Вот в России - пожалуйста. А здесь... Ты же в розыске, Аль Капоне!
- Вот именно... Как польскую границу будем проезжать?
- Польскую? Мы ее не будем проезжать. Не боись, грабитель банков. Прорвемся. Все продумано.
В салоне загремела музыка. Тёмка снова заулюлюкал. «Порше» стремительно помчал нас в сторону Берлина.

Глава 9
Серафим Расстегаев с психу никак не мог вспомнить, под каким номером в его мобильном телефоне значился Кольва. Наконец, чуть не проткнув корявым пальцем хрупкий аппарат, нашел нужную кнопку, прижал телефон к уху. Внутри Серафима все кипело. Он еле дождался, когда Кольва ему ответит.
- Слыхал новость, небось?
- Серафим Игнатьевич, ты что ль?
Расстегаев рассвирепел:
- Я что ль! Кольва, ты чего там, совсем угорел в своей бане?! Погнал за бабу свою...
- Алло... Не Кольва это, Серафим Игнатьевич.
- А кто?
- Филат. Кольва, как ты точно угадал, в бане парится. Гонит там, с бабой своей...
- Хрен старый... Филат!
- Ну?
- Ну... Профукали клиента в Германии?!
- Да уж, лажанулись малость.
- Да не малость, я тебе скажу, ёб’мать! Как же ваши люди могли: из под самого носа... Бля, слов нет!
- Не обессудь, Серафим Игнатьевич... Я предупреждал Кольву, калякал ему, что брать надо клиента в госпитале этом. А он всё в подгляделки игрался. «На немецкой стороне беспредельничать не будем, - говорит, - в Польше тоже без зихеров. Проводим до России, или хотя бы до Хохляндии, а уж там и прихватим засранца»... А засранец-то р-раз! - и шляпу на нос - свинтил.
- Монах озверел... Спрос будет с вас, Филат. - Голос Расстегаева изменился, стал чуть теплее. - Тебе-то стоило бы раньше на Кольву нажать... Все по-старинке он у вас жизнь налаживает. Законник трухлявый...
- В том и хер-то, Серафим Игнатьевич, что не трухлявый он. Силы в нем... Ломом он подпоясан. Бабу свою трахает день и ночь. Дела - по боку. Шпана бесится - травку запретил, «герыча» потреблять - ни-ни... На делюгу давно не выходил никто. Сидим на природе, шашлыки хаваем. Бабло надо нарабатывать, а мы... Того и гляди пацаны разбегуться. Засиделись...
- Да-а... Вот взял бы, да на этой волне, Филат, с контингентом и пообщался. Мол, скис Кольва, пора менять. А кем менять? Законное твое местечко, во главе вашего бизнеса. А с тобой мы лучше столковались бы, ты без предрассудков. - Расстегаев помолчал и вкрадчиво спросил, - Ты и сам по то, наверное, подумывал, а Филат?
Трубка молчала.
- Думал, думал. Ты уже большой дядя, сам с усами. Голова у тебя круглая, неплохо варит. Тебе бы власть...
Но Филат молчал по другой причине, о которой Серафим Игнатьевич догадаться не мог. Дело было в том, что Филат заметил, что к его разговору прислушивается ранее не замеченный Филатом Кот - он стоял чуть в сторонке, за кустами...
Расстегаев, не дождавшись ответа собеседника, закончил разговор:
- Ладно, Филат, я перезвоню вечерком, - и положил трубку в карман.
Оглядевшись, Расстегаев пожал плечами: он собирался уехать с дачи, шел к машине, когда его люди сообщили по телефону о том, как облажались быки Кольвы в Германии. Максим от них сбежал, оставив в госпитале вместо себя другого пациента. Немецкий медперсонал по непонятной причине подыграл русскому киллеру в его игре. Сразу после этого звонка с Расстегаевым связался разъяренный Монах. Нет, этот не орал - не в его привычках. Но голос его был так исполнен елеем... Серафим знал, как умеет жалить босс тех, кто не оправдал его надежд. И в свою очередь Расстегаев сгоряча позвонил Кольве, но поговорить пришлось с Филатом. И разговор этот оказался неожиданно интересным... Серафим Игнатьевич давно подумывал провернуть руками Филата передел власти в группировке Кольвы. Вывести на пьедестал власти Филата, но фактически руководить самому, оставаясь «серым кардиналом».
Расстегаев подошел к своему «Мерседесу». Телохранитель услужливо открыл дверь. Со стороны дома подошел мужчина в камуфляже, начальник охраны важного «стратегического объекта» - дачи Монаха. Звали его - Кирилл Ярославцев.
- Уже уезжаете, Серафим Игнатьевич?
- Да, Кирюша. - Расстегаев уселся на заднее сиденье. - Смотрите тут... Не просрите вспышку.
- Все будет нормально. - Кирилл чуть поморщился, когда услышал скабрезное выражение заместителя шефа. - Территория под контролем. Гости под надзором.
- Имей в виду, Кира, - каша заваривается крутая. Папочка ихний, мститель народный, бля, с крючка нашего сорвался. Сбежал с госпиталя... А те, кто его «пас» - облажались. Скоро здесь может нарисоваться. Ждите. Конечно, трудновато ему будет узнать, где его семейство находится, но... всяко бывает. Монах такую возможность с самого начала предвидел и кое-что придумал. Бдительность повысьте, почаще проверяйте территорию, и так далее... Ну ты сам знаешь, ты же профессионал, в три креста богу-душу мать... - Расстегаев откинулся на спинку. - Трогай, Денис.
Когда машина выехала за ворота, Серафим Игнатьевич глухо пробормотал:
- Ишь ты... чистоплюй... морщится он. Я тебя поморщу, вояка...
Заместитель Монаха всегда замечал мелочи, придавал им важное значение. Он был прекрасным психологом - зона научила разбираться в людях, не доверять им, ненавидеть их, пользоваться ими в своих целях.

Помрачневший Ярославцев сделал несколько шагов следом за машиной. Постоял, окинув взглядом территорию за забором. Поиграл желваками на скулах.
- Дерьма кусок... - вырвалось у Кирилла, когда он бросил последний взгляд на исчезавший вдали «Мерседес».
Начальник охраны вернулся на территорию дачи и ворота за его спиной закрылись - в напичканной электроникой будке сидел охранник, задачей которого было следить за воротами. Ярославцев значительно глянул на белеющую за окном физиономию качка, и неторопливо пошел к дому.

Когда во дворе все утихло, в кустарнике, окаймлявшем стриженый газон, послышался слабый шорох. Несколько веточек дрогнули. Небольшая фигурка скользнула за угол здания и шмыгнула в стеклянную дверь террасы. Маленький человечек беззвучно пробежал по мягкому паласу в комнату, взлетел по ступенькам на второй этаж и скрылся за дверью спальни.

Глава 10
Евгения отложила книгу и обернулась на звук захлопнувшейся двери. Валерка молча подбежал к окну, осторожно выглянул на улицу.
- Опять в разведчика играл? - спросила Евгения. Против ее воли, в голосе не хватало должной строгости. - Попадешься... Дядя Кирилл тебя предупреждал.
Но мальчишка не обращал внимания на слова матери. Он еще раз окинул взглядом обманчиво пустой двор дома и, удовлетворившись увиденным, наконец-то удостоил мать своим вниманием.
- Ма, тише... Я же тебя предупреждал!
- Ох, сынок...
Валерка прижал указательный палец к пухлым губам и, сделав страшные глаза, обвел взглядом комнату. Потом подошел к Евгении вплотную, обнял ее за шею и шепнул на ухо:
- Нас наверняка подслушивают, ма! Я такое услышал... Пойдем в ванную, расскажу! Только тихо...
Евгения улыбнулась. Сын прошмыгнул в ванную. Мама покачала головой и пошла следом. Они включили воду и под шум струящейся воды сын поведал Евгении сначала о подслушанном во дворе телефонном разговоре между дядей Фимой и каким-то Филатом, а потом о коротком диалоге Расстегаева с начальником охраны дядей Кириллом. Мальчишка торопился, то и дело срываясь с шепота на крик, размахивал руками и чуть не сшиб с полки какой-то флакон.
- Папка их обманул, ма! Слышишь? Скоро он за нами приедет!
Евгения внезапно обессилела и присела на краешек ванны. Новость, принесенная Валеркой ее обрадовала и встревожила одновременно.
- Значит, они за ним следили?
- Да-да! Какой-то дядька Коль... Коля или Кольва - я точно не помню - должен был его проследить. Папка там, - Валерка махнул в сторону закрытой двери рукой, - в Германии. Он в больнице лежал. А они за ним следили. Только он их обманул и скрылся... Сейчас он в Россию едет! Значит, скоро здесь будет! Он нас спасет, ма! Дядя Фима так и сказал дяде Кириллу, чтобы он был осторожнее, потому что наш папка скоро может здесь появиться. Представляешь?!
- Представлю... - Евгения покачала головой. - Значит, Максиму они уже о нас сообщили. Нашли его все-таки...
- Хорошо, да, мам?
- Не знаю, сынок. Хорошо это, или плохо... Опасные они люди.
- Ты же мне про папку сама рассказывала, что он крутой...
- Крутой, крутой... Ладно, - она встала. - Мой руки. Сейчас тетя Лена принесет ужин.
Она пошла в комнату. Мысли женщины разбегались, в голове царил сумбур. Максим! Подонки нашли его. Чего они от него хотят? Устроили за ним слежку... Евгения остановилась у окна, ее взгляд застыл.
Больница?! Валерка что-то сказал про больницу... Значит, с Максимом что-то произошло. Он заболел? А может, с ним что-то сделали... Но, если он сбежал от преследователей, значит он жив-здоров. Возможно, похитив Евгению и Валеру, таинственный Монах решил путем шантажа чего-то потребовать от Максима. Именно так, а как же иначе? Для чего ему нужны еще женщина и мальчишка?
Максим был в Германии. Значит, он точно собирается ехать в Россию. Совсем недавно он был в Майами, ведь именно там они договорились встретиться. Он так ждал этой встречи... Евгения сжала кулаки. Максим... Родной человек, любимый... Что же происходит?! Почему они никак не могут соединиться! Какая она дура, что не осталась с ним вместе с Валеркой тогда, год назад! Хотя, память о Сереже Вольнове - как кровоточащая рана... Как разобраться во всей этой круговерти событий?! Надо как-то помочь Максиму, не сидеть сложа руки...

- Ужин... - произнес за спиной тихий голос Елены, прислуживающей им женщины.
Она вкатила в комнату сервированный столик.
Валерка, не в силах справиться с хлещущей наружу энергией, выбежал из ванной дикими прыжками, улюлюкая и размахивая руками.
- Я крутой!!! - заорал он и с разбегу запрыгнул в кресло с ногами. - Тетя Лена, я крутой!
Пустой взгляд женщины остановился на мальчишке. Уголки губ слегка дрогнули. В глазах Елены вспыхнули, но тут же потухли искорки.
- Ужин, - повторила она и, оставив у двери столик, скрылась за дверью, где ее ожидал один из охранников.

Глава 11
Ярославцев зашел в комнату, оборудованную прослушивающей и подглядывающей аппаратурой. За монитором компьютера сидел Фаттых - фотограф, видео- и звкооператор, монтажер... и так далее и тому подобное. За свои выдающиеся способности в организации Монаха Фаттых пользовался заслуженным уважением. Вообще-то он не должен был заниматься прослушкой дачи, у него и в офисе работы хватало. Но именно сегодня фотограф оказался здесь - для того, чтобы провести профилактику оборудования, добавить пару-тройку новых «фишек». Оператор Сева Богданович, обычно дежуривший здесь, сидел рядом с Фаттыхом и наблюдал за его работой.
- Ну, как дела тут, татарин? - Кирилл плотно закрыл за собой дверь. - Что новенького?
- Нормуль, Кира. Хорошо, что зашел. Присядь, послушай-ка...
Он пробежался пальцами по клавишам, на мониторе появилась зеленая нить, перечеркивающая экран поперек. Из динамиков послышался шум льющейся воды, бормотание двух человек. Разобрать что-либо было невозможно.
- Что это?
- Пацан с мамулей общаются. Шпионы... В ванную зашли, включили воду и думают, что их не слышно.
- Слышно-то их хорошо. Только вот, слов не разберешь.
- Это мы сейчас исправим...
Фаттых снова поколдовал над клавишами, защелкал кнопками мыши. На экране открылись несколько окон. Зеленые синусоиды разделились, причудливо переплелись... Ярославцев и Богданович затаили дыхание, придвинувшись поближе.
- Сейчас мы раздробим акустические потоки на отдельные линии... - комментировал Фаттых свои действия. - Вода - отдельно, голоса - отдельно, эхо - отдельно...
Постепенно, подчиняясь командам Фотографа, нити хоть и неохотно, но разделились, пока каждая не зажила отдельной жизнью.
- Сейчас... - пробормотал Фаттых, выбирая одну из линий. - Послушаем, о чем наши подопечные калякают.
И снова ожили динамики. Но на этот раз голоса зазвучали гораздо отчетливей, шум воды отдалился.
«Значит, они за ним следили?» - спросил голос матери.
«Да-да! Какой-то дядька Коль... Коля или Кольва - я точно не помню - должен был его проследить. Папка там, в Германии. Он в больнице лежал. А они за ним следили. Только он их обманул и скрылся... Сейчас он в Россию едет! Значит, скоро здесь будет! Он нас спасет, ма! Дядя Фима так и сказал дяде Кириллу, чтобы он был осторожнее, потому что наш папка скоро может здесь появиться. Представляешь?!»
- Представляю... - пробормотал Кирилл. - Вот гаденыш! Как я его проглядел?
- Шустрый пацан, - одобрительно отозвался Фаттых. - Шмыг-шмыг... И все ваши конфиденциальные калякушки срисовал.
Они дослушали разговор матери с сыном до конца.

«Ишь ты, спасет их папка... - размышлял Ярославцев, обходя территорию дачи. - Чип и Дейл спешат на помощь... Насколько матёр этот папаша? Об этой даче знает человек шесть - уйма народу... Надо переселяться. Если папочка не дурак, то может нагрянуть очень скоро. Мы, конечно, не лохи - встретим достойно. Но... Кто он такой? Может не так уж и крут папаша?» Но начальнику охраны почему-то от этой мысли стало скучно. Не хотелось ему воевать с покемонами, то есть обезбашенными отморозками, гораздо интереснее было бы схватиться с достойным, серьезным противником...

Глава 12
В Россию мы возвращались через территорию бывшей Чехословакии. Проехав Прагу, взяли курс на Татры. Повиляв по горному серпантину, вышли на стартовую прямую к границе с западной Украиной. На обочине кучковались проститутки: призывно махали руками, задирали юбки, совершали фрикции, изображая половой акт.
- Во! - восторженно тыкал пальцем в лобовое стекло Артем. - ****и!
- Хочешь?
- Ну...
- Перетопчешься. Нечего в родные пенаты забугорные болячки завозить. Своих хватает...
Артем пожал плечами. Через некоторое время вновь ожил:
- Смотри что написано - «Позор!» А дальше что-то непонятное...
- «Позор» по-чешски «Внимание»
- А...
Дорога изогнулась, справа из-за деревьев открылся вид на кавалькаду автомобилей, замерших в очереди перед границей. Я не стал сразу становиться в очередь. Припарковал «Порше» возле кафе и кивнул Артему:
- Пойдем, перекусим. Заодно посовещаемся.
Заказав нехитрый, но сытный обед, мы расположились у столика возле окна. Артем заметно нервничал, вилка в его руке дрожала.
- Не ссы в компот, пацан, - нарочито грубо заговорил я. - Там повар ноги моет... Все будет нормально. Мы этих лохов проведем, как слепых кутят. Главное - веди себя борзо. Но в меру. Понял?
- Угу...
- Угу... Как тебя зовут?
- Ээ... Как там его... А! Челобитников Анатолий Сергеевич.
Я нахмурился.
- Если ты так же экать и мэкать перед погранцами, они тобою сразу заинтересуются.
- Да все будет нормально, Вань.
- Смотри...
Мы перекусили. Потом я дал ему баночку с кремом-отбеливателем, который мне дала Уши.
- Идем в туалет.
Воспользовавшись тем, что в туалетной комнате никого не было, я замазал веснушки Артема кремом. Отошел, полюбовался на дело своих рук.
- Альбинос...
Артем глянул на себя в зеркало и прыснул.
- Вот урод...
- Нормально. Так как тебя зовут-то?
- Анатолием Сергеевичем, начальник, - без запинки оттарабанил он. - А фамилие моё - Челобитников.
Я одобрительно кивнул.
- Сойдет. Только не ёрничай там слишком. Айда, нам еще очередь выстаивать...

Когда подошел наш черед, я резко надавил на газ и автомобиль, взревев двигателем, взлетел на пригорок, где стояли пограничники. Машину надо было поставить над опасно широкой ямой. Я вильнул рулем, вовремя нажал на тормоз. Офицер, вцепившийся рукой в кобуру на бедре, подбежал, кривя тонкие губы залопотал с акцентом:
- Почшему так быстро?
- Извините, начальник, так получилось...
Я специально отвлек их внимание на себя. Пограничники теперь смотрели только на меня. Офицер взял у меня документы, унес в будку. Двое его подчиненных осмотрели машину - бегло, нехотя. Вся процедура заняла минут пять. Нам вернули документы.
Мы пересекли границу и остановились возле шлагбаума, где нас дожидались украинские погранцы.
- Родина! Наконец-то! - радостно вскричал я, вылезая из «Порше». - Здравствуйте, земляки!
Парни в камуфляже заулыбались.
- Документы ваши...
Ознакомившись с паспортами, погранцы перестали улыбаться.
- Який ты нам земляк, москаль...
- Для меня и Украина - отчизна, служивые.
Коренастый погранец заглянул в салон, побуравил взглядом рачьих глаз Артема, сверился с его фотографией в паспорте. Потом стал изучать документ, удостоверяющий мою личность.
- Ишь ты... Отчизна, говоришь? А сам-то ты, гражданин Острижный, гражданином ФРГ являешься. Это как?
- Всяко бывает.
- Цель приезда?
- С родными повидаться.
Он переглянулся с коллегами. Те ухмылялись. Я я почувствовал напряжение, но не подавал вида.
- Пацаны, - высунулся Артем. - А где у вас тут поссать можно? Глаза лопаются...
Пограничники заржали.
- Там, за шлагбаумом дальняк есть... - Старший протянул мне документы. - Ладно... Держи ксивы. Как у тебя с курёхой... земляк?
- Нармуль... - Я заглянул в салон. - Тошка, дай-ка блок сигарчушек покруче... И пивка бюргерского контейнер.
Когда я вручил хохлам символическую мзду, они снова заулыбались.
- Проезжай скорее, а то обоссытся хлопец...
Я помахал им рукой, запрыгнул в машину, рыкнул движком.
- Прорвались...

Мы проехали Мукачево, помчались дальше по хреновой дороге - автомобиль шел ходко, без напряга.
-...Лохово! - вскрикнул Артем, тыча пальцем в указатель. - Глянь, Ваня, деревня Лохово... Во смеху-то!
- Вот именно... - задумчиво ответил я, поворачивая руль.
Шатко-валко проносились мимо тентованные «КамАЗы». На пятачках, среди пестрых шатров торговых палаток, прочий предприимчивый люд из окрестных хуторов торговал снедью. Чадили мангалы. Впереди по курсу высились Карпаты.
Отчизна...

Часть 3
Отнимите у нашего сердца любовь к добру - вы отнимете всю прелесть жизни.
Жан-Жак Руссо

Глава 1
Учительница шла впереди Сергея. Ему было семнадцать лет, но, вопреки возрасту, женщина ему не казалась безнадежно старой. Взгляд Монахова задержался на полных икрах, затянутых в черные колготки. За Ниной Александровной тянулся возбуждающий аромат дорогих духов. Учительница не могла удержать в узде выпирающую сексуальность. Бедра! – их покачивание при ходьбе кружило Сергею голову. Но волнение другого рода заставило его отвлечься от созерцания прелестей двадцативосьмилетней учительницы.
Он волновался, хотя внешне это никак не проявлялось. «Сейчас я увижу своих одноклассников – новых одноклассников в новой школе, - думал он. – А они увидят меня…» Классная руководительница оглянулась и ободряюще улыбнулась:
- Спокойнее, Сергей. Они тебя не съедят.
Юноша опустил глаза. На черной кисее ее колготок нахальным червячком вытянулась затяжка. Нина Александровна не заметила его взгляда, потому что уже подошла к нужной двери. «Совсем мальчишка еще, а красив. Высокий, стройный, чернобровый... - До нее вдруг дошел смысл ее внутреннего монолога. - Ой, дура!.. Он же совсем ребенок... Сколько ему? Семнадцать. А выглядит на девятнадцать. Повезет какой-нибудь дуре...»
- Спокойнее, - повторила она то ли ему, то ли себе. – Иди вперед.
И открыла дверь. Ее жаркая ладонь подтолкнула новичка в спину, он вошел в класс и остановился, пройдя по инерции до самой доски. Негромкий гомон учеников мгновенно стих. Нина Александровна прошла мимо застывшего юноши к столу.
- Здравствуйте, ребята, - сказала она.
Ученики встали. Их взгляды были прикованы к Сергею. Тот молча смотрел на тех, рядом с кем ему придется провести не один год. Новичку вдруг захотелось развернуться и выбежать из класса. Чувство было такое, будто с него содрали кожу и выставили на обозрение. Он скривил губы в усмешке и старался не отводить взгляда от слившейся воедино расплывчатой массы лиц всего класса. Голова кружилась…
- Ребята, у нас появился новый ученик. – Учительница взглянула на Сергея. Ее голос доносился откуда-то издалека. – Монахов Сережа. Будьте гостеприимны, не обижайте новичка. Поздоровайся со своими новыми товарищами, Сергей.
Он покраснел, заметив ухмылки на лицах пацанов. Они уже предвкушали, какое «гостеприимство» окажут новичку на перемене. Девчонки шептались, хихикали.
- Здравствуйте, - выдавил Сергей.
От волнения у него получилось «здрссс…». Теперь уже засмеялись все.
- Не волнуйся так, Монахов. Пойди, присядь… вон туда, - Нина Александровна показала ему на последнюю парту в среднем ряду. – Рядом с Прохановым.
Новичок двинулся по проходу в самый конец класса. Дойдя до указанной парты, остановился. Учительница начала вести урок. Стул, предназначавшийся для Монахова, был занят - на нем лежала спортивная сумка. На втором стуле сидел широкоплечий веснушчатый паренек с жестким ежиком рыжих волос на крупной голове. Он не обращал на новичка ни какого внимания. На парте возле него высилась горка семечек, которые он неспешно грыз, сплевывая шелуху куда попало – на пол, на столешницу… Лицо его было деланно равнодушным.
- Здорово, - деревянным голосом произнес Сергей, протянув ему руку. – Я - Монах.
Он покосился на руку. Помедлив, пожал.
- Здорово. А меня Ханом дразнят. – Голубые глаза окинули взглядом напрягшуюся фигуру пришельца. Хан кивнул на место по соседству. - Присаживайся.
И спихнул свою сумку прямо на пол. Монах перевел дыхание и сел. Свою сумку он убрал в специально предназначенное для этого отделение.
Шел урок литературы. Нина Александровна поочередно вызывала учеников к доске – декламировать заданное накануне стихотворение. У доски маялся невысокий простецкого вида парнишка. Большими, неуклюжими пальцами он теребил несвежую рубашку и мучительно кривил лицо, вспоминая очередную строчку скверно заученного произведения.
- Завяз Мужичок… - ухмыльнулся Хан. – Какие стихи? Он двух слов связать не может.
Монах промолчал. Синдром «новичка» все еще терзал его психику, но не так сильно. На «камчатке» было как-то спокойнее - не находясь в пределах видимости новых одноклассников, он мог дышать спокойнее и получил возможность понаблюдать за ними. За этим занятием и не заметил, как пролетел урок.
Звонок надрывной трелью известил о перерыве.

Глава 2
Хан подхватил с пола свою сумку.
- Айда на улицу, Монах.
Тот кивнул. Они протолкались сквозь толпу учеников в коридоре школы. Спустились по лестнице и через вестибюль выскочили во двор. Хан сразу же свернул направо и повел новичка за здание. Сергей оглянулся и заметил несколько уже знакомых лиц. За ними шли пацаны из его нового класса. Возле старого тополя стояла скамейка, у которой не хватало половины реек.
Хан взобрался на скамейку и сел на спинку. Новичок остался стоять рядом. Подошедшие одноклассники поздоровались с ним за руку.
- Это Монах, - представил Сергея Хан. – Так мне назвался.
- Привет, Монах. Я -Тухлый, - назвал себя широкоскулый коренастый паренек. – Откуда к нам?
- Из под Ново-Каратая.
- А… - Тухлый пожал широкими плечами. Название «Ново-Каратай» ему ни о чем не говорило. - А где это?
- Какая тебе разница, Тухлый? - Хан усмехнулся. - Кажись, в тайге это. А, Монах?
- Да.
- Далеко заехали... Аж до Мирнореченска добрались.
Они поговорили немного о расстоянии между Ново-Каратаем и Мирнореченском. Потом Сергей познакомился с остальными. Они по очереди пожимали ему руку и назывались:
- Самбо.
- Банчо.
- Рабадан.
- Боль.
- Халва.
- Мужик.
Хан вынул из кармана пачку сигарет, закурил, задумчиво меряя новичка потяжелевшим взглядом.
- Да... Снимай шмотки, новичок.
Сергей вздрогнул.
- Для чего это?
Пацаны, переглянувшись, заржали.
- Чтоб не запачкать... - Хан глянул на смеющихся одноклассников. Остановил свой выбор на вертлявом, похожем на мартышку, пареньке. - Рабадан, тебе начинать.
Монах отступил на шаг и нахмурился.
- Что начинать, Хан? Вы мне объясните, пацаны, что здесь происходит?
Хан сплюнул и враз поскучневшим голосом произнес:
- Хватит храпеть, новичок. Драться будешь сейчас. Бодаться один на один с Рабаданом.
- Для чего?
- А ты что, боишься его?
- Нет. Почему я должен его бояться?
- Все кого-то боятся. Тебе придется драться, чтобы мы могли знать, каким по счету ты будешь в классе.
- Что это за счет?
- Кто кого сильнее. Понял теперь?
- Да...
В этот момент Рабадан подскочил к Монаху и изо всех сил хлестнул того по глазам пальцами... Удар был подлый, неожиданный. Пацаны загалдели. Монах зажмурился от рези в глазах. На него посыпались удары Рабадана...

Глава 3
Монах охнул и проснулся. Мутным взглядом окинул комнату из алькова, как из дота. Облегченно вздохнул, потер глаза пальцами. Сон... Это был сон. Но как реален он был! Кажется, именно так все и было - когда-то давно, в молодости...
В маленькой спальне было прохладно благодаря работе кондиционера. Монах не любил слишком больших помещений. И даже в спаленке у его был альков, где он мог спокойно поспать. Как-то он даже засомневался: не агарофобия ли это стремление к замкнутому пространству? Но, проанализировав свои чувства, понял, что это просто желание быть защищенным. А привычка защищаться укоренилась в нем с детства.
Он взял с тумбочки бокал со степлившимся соком, пожевал густую влагу. Тяжелые капли испачкали ночную рубашку. Монах прислонился к горе подушек, прикрыл тяжелые веки. Рабадан... В тот день Монаху все-таки повезло.

...Он успел заметить, как Рабадан, желая закрепить бесспорную победу, рискнул подойти к Монаху ближе - для завершающего удара. Его лицо искажала гримаса ненависти - беспричинной, мерзкой... И тогда новичок пошел в атаку. Он лягнул противника между ног и встретил переместившееся вниз лицо коленом - в стороны брызнула кровь из моментально разорвавшейся губы Рабадана.
Закрепляя победу, Монах ударил мартышку кулаком в живот. Рабадан рухнул на колени, опустив голову. В этот момент Монах должен был остановиться. Собственно, остановиться по правилам таких поединков он должен был после первой крови. Но ярость заволокла разум кровавой пеленой.
Одноклассники не успели остановить новичка - в воздухе пронесся тяжелый ботинок и врезался в переносицу Рабадана. Тело несчастного распласталось в пыли.
- Стой! - крикнул кто-то за спиною Монаха. Сильные руки ухватили его, рвущегося продолжать избиение застывшей на земле жертвы. - Стой, хватит! Ты победил его, Монах! Всё, хватит!!!
Его оттолкнули к скамейке. Сергей, тяжело дыша, сел на грязные рейки и стал наблюдать, как пацаны оказывают помощь Рабадану. Тот был без сознания. Изо рта и из разбитого носа текла кровь, смешиваясь с серой пылью на земле.
- Ну ты... зверюга! - пробурчал Хан, подошедши к Монаху. - Не мог остановиться? Он же сдохнуть может...
- Не сдохнет, - безразлично бросил Сергей, брезгливо оттирая с колена кровь и слюни Рабадана. - подумаешь, пара ударов...
- С ноги! По башке! Ой, дурень...
- Дай лучше закурить, Хан.
Они задымили. С непривычки в горле у Монаха запершило, но он пересилил спазмы кашля, сильно выдохнув неприятный дым. Рабадан на земле открыл глаза, обвел окружающих бессмысленным взглядом. Наконец, заметив Монаха, он пробулькал разорванными губами:
- С-сука...
Монах рванулся, но Хан, схватив его за локоть, удержал на месте.
- Хватит с него. Теперь он тебя бояться будет. А сейчас - так, реакция.
Сергей глянул в сторону пацанов, сидевших на корточках вокруг Рабадана.
- А остальные?
Хан ухмыльнулся.
- Эй, пацаны... Кто следующим будет? - Ответом было молчание. - Зассали... Халва!
- Чё?
- Ты-то как? Не боишься?
Долговязый чернявый парень с толстой отвисающей губой, с длинными, как у обезьяны, руками, сумрачно смотрел на Монаха.
- Нет, не боюсь. Только сразу так не буду. Пусть отдохнет до завтра.
Хан весело хлопнул Сергея по плечу.
- Ну вот, а я уже запереживал... Завтра с Халвой будешь бодаться, Монах!
Сергей криво усмехнулся, оценивающим взглядом ощупывая узловатую фигуру Халвы. Сейчас он еще не боялся нового противника. Недавняя победа придавала уверенности, окрыляла. Но червь сомнения уже начал закрадываться в душу...

Глава 4
Сидели вдоль арыка - задницами прямо на траве. Это причиняло Монаху неудобство, потому что он привык во всем к чистоплотности. Но выделяться из общей стаи не хотелось.
Пацаны курили, говорили о каких-то несущественных делах. Это были дворовые ребята - новые знакомые Сергея. Они с недоверием косились на новичка, но в открытую против него никто не высказывался - всем была известна история с избиением Рабадана. Монах старался на хмурые взгляды не обращать внимания. Он наблюдал.
В сущности, шпанистые мальчишки мало чем отличались от своих сверстников из Ново-Каратая. Чуть другой сленг, различия в дворовых традициях... Монах быстро разобрался что к чему, но пока помалкивал.
- Завтра с Халвой будешь бодаться? - спросил Сметана, сосед Монаха по лестничной площадке. - Не боишься?
- Чего мне бояться?
- Халва сильный пацан. Сколько поединков-бодаловок на его счету... И брат у него - Алик - авторитетный мужик. За Халву вступится обязательно, если что.
Монах пожал плечами. Сметана протянул ему дымящийся заслюнявленный окурок.
- Покури...
- Нет.
Мимо компании на велосипеде медленно проехал незнакомый паренек. Монах покосился на копну его выгоревших волос. Широкое толстогубое лицо велосипедиста расплылось в ухмылке:
- Фуцен! - крикнул он глумливо. - Ты, ты - тебе говорю, Монах! Ты - фуцен!
Все рассмеялись. Паренек на велике, посмеиваясь, отъехал, сделал круг. Возвращаяясь, снова крикнул:
- Фуцен!
Сергей не знал, что обозначает это слово, но инстинктивно понял, что что-то унизительное. И еще он понял, что если сейчас же не ответит наглецу, за ним может закрепиться это презрительное прозвище. Поэтому он вскочил и бегом догнал ничего не подозревающего велосипедиста.
- Фара! - крикнул кто-то предупреждающе.
Копна волос дрогнула, Фара обернулся. Но Монах уже догнал его. Высоко подпрыгнув, он ударил наглеца ногой в бок. Фара не удержался в седле и свалился в пыль. Сергей, сжав зубы, налетел на поверженного противника и начал его пинать.
- Кто фуцен?! - повторял он исступленно, - Кто фуцен?!!
Из под его ботинок на толстой подошве, таких неподходящих для летней жары, веером разлетались брызги крови. Мальчишки окружили место побоища, но не вмешивались. Они заворожено смотрели на избиение и молчали. Некоторые испуганно глазели на исказившееся от злобы лицо Монаха...

Глава 5
Цыпа слушал захлебывающийся голос Сметаны и бесстрастно дымил сигареткой. Его взгляд был равнодушен. Сколько раз эти шпанята приходили жаловаться друг на друга к нему, или к его братьям - не счесть. Приходилось, конечно, принимать решения, разводить рамсы. Но... как они надоели со своей щенячьей возней!
Цыпа насторожился, вслушавшись в последние слова Сметаны.
- ...Рабадана избил, Фару - ты бы видел, Саня, рожу Фары! - разбита всмятку! А завтра он с Халвой будет бодаться. Я его спрашиваю, боишься, мол? А он спокойно головой качает - нет... Зверь!
- Хватит.
Сметана замолчал, искательно глядя на Цыпу. Тот виртуозно сплюнул сквозь щель между передними зубами, затянулся еще разок и отшвырнул щелчком окурок.
- Как там его... Монах, говоришь? А за что он Фару забил?
- Так тот его фуценом дразнил...
Цыпа скривил бескровные губы.
- Фу-уцено-ом... А Монаху, значит, не понравилось?
- Надо полагать...
Они сидели на скамейке возле доминошного стола. Цыпа только что вернулся во двор - целый день мотался по деловью. А тут разборки пацановские... Он огляделся по сторонам.
- А где они?
- Кто?
- Фара и этот... как его?
- Монах? Так они по домам разошлись. Фара даже велик бросил - весь в кровище, глаза заплыли... Его Марыч сначала возле колонки помыл, а потом домой отвел. А Монах сам ушел.
Цыпа начал свирепеть. Сначала ему жуть как не хотелось лезть в этот рамс. Но положение обязывало вмешаться. Рассказ Сметаны достиг своей цели - Саня разозлился. Если каждый отмороженный будет так жестоко бить, да еще ногами, его пацанов за всякую мелочь... Хотя, обозвать фуценом тоже не всякого можно. Такое оскорбление пояснять надо. Раз Монах дал ответку, значит пацан он не простой. А это означает, что Цыпе по любому с таким фраером познакомиться не мешает. И разобраться - ху ис ху. Внушить, так сказать, кто здесь главный... Черт, не мешало бы, конечно, Петруху или Ваньку позвать, братанов то есть... Но лучше все обстряпать самому. А то пацаны подумают, что Цыпа сам вопросов не решает.
- А где Жорик с Даней?
- Они за гаражами план курят.
- Позови сюда. А потом вытяни этого Монаха и его тоже сюда пришлешь. Понял?
- Понял...
Сметана убежал.
Цыпа снова закурил. В его голове прокручивались варианты предстоящего разговора с новичком. Саньку уже приходилось присутствовать на подобных беседах, правда в качестве наблюдателя. Рамсы раскачивали его братья - Петр и Ваня. Оба отсидевшие, правильные пацаны. Для них присшествие с Монахом даже не рамс, а так, мелочь. Поэтому этот вопрос лучше решить самому.
Цыпа мечтал о такой же жизни, как у братьев и их приятелей. С малолетства он крутился в их компании, пропитался насквозь воровской романтикой и не представлял себе иной жизни. Так проще - мир, как ему казалось, делился на людей и лохов. Себя Цыпа, безусловно, относил к людям. И прекрасно осознавал, что когда-то ему придется сесть в тюрьму. Более того, стремился к этому - стаж в зоне придавал значительность в глазах уличной шпаны.
К столу подошел высокий чернобровый парень, остановился. Глянул каким-то особенным, пронизывающим взглядом, как будто взвешивал Цыпу. «Местный «бля-буду-в-натуре» - подумал он, классифицируя для себя статус Цыпы. Саня вальяжно прислонился спиной к доминошному столу.
- Здорово, - незнакомец подал ему руку. - Я - Монах.
- Здорово, - ответил на приветствие Саня и подал руку, представившись, - Цыпа.
Сергей пожал вялую, потную ладонь дворового «авторитета», с трудом пережив краткий спазм брезгливости. Присел рядом с независимым видом.
- Фраерок один - Сметана, - сказал, что ты покалякать со мной хочешь?
Распознав феню, Цыпа растерялся. Настороженно ответил:
- Ну да. Ты же здесь, говорят, учудил уже... А ведь только появился в наших краях.
Монах заглянул в блеклые зрачки Цыпы. Внутренности Сани пронизал холод, как от паров нашатыря. Знакомое ощущение, вспомнил Саня - именно такой взгляд был у Витамина, смотрящего за Мирнореченском.
- Цыпа, а дела разве ты здесь решаешь?
- Ну, типа, да. - В голосе Саньки проскользнула неуверенность и, обозлившись, он добавил, - а чё?!
Цыпа никак не мог понять, почему присутствие Монаха на него так влияет. Он чувствовал себя неуютно под взглядом этих черных глаз. Где этот Сметана?! Почему до сих пор не подошли Жорик с Даней?!
- Да всё нормально, Цыпа, - Монах улыбнулся. - Покалякаем, о чем базар? Если ты здесь «смотришь»...
- Подглядываю! - сорвался на крик Цыпа, роняя сигарету. - А ты кто такой?!
- У-у... - лицо Монаха стало серьезным. Он резко встал. - Ладно, браток. На этом остановимся. Покалякаем попозже, мне сначала надо всю местную движуху узнать. Смотришь ты здесь, или нет... Это вопрос.
Цыпа испугался.
- Эй, стой...
- Эй зовут свиней.
- Ну, это... Монах... присядь. Чё ты сразу в залупу лезешь... Сейчас покалякаем. Я ж сразу не просек, что ты реальный пацан. Теперь понял. Чё ты, в натуре? Брось на нервоз подсаживаться...
- Это ты на нервозе, Цыпа, гляжу. Я-то спокоен. Реальный пацан, говоришь? «Пепси-кола» бывает реальной, брат.
Но Монах все-таки присел напротив Цыпы. Тому пришлось развернуться на скамейке. И начался между ними разговор...

Глава 6
Жорик, Даня и Сметана наконец подошли к доминошному столику, правда с сорокаминутным опозданием. Но Цыпа даже не обратил на них внимания. Пацаны топтались в отдалении, недоуменно прислушиваясь к доверительной беседе Санька с новичком, но те говорили вполголоса, разобрать что-либо не удавалось. Ясно было одно, что ни какими разборками здесь и не пахло - беседа происходила в дружественной, даже задушевной обстановке, как будто встретились после долгой разлуки два кореша.
Все-таки заметив дружков, Цыпа презрительно произнес:
- А, явились? А глаза-то, глаза... Обкурились, глянь, Монах. Кстати, хочешь раскумариться?
- Нет.
- Как хочешь.
Сметана осмелел, подошел ближе.
- Так чё решили, Цыпа?
Монах глянул на подошедшего.
- Значит это он тебе все рассказал? - и, обращаясь к Сметане, добавил, - Решил рамс раскачать, фраерок?
Вовик-Сметана понял, что попал, как кур в ощип.
- Так это...
- Ладно, иди отсюда, - вмешался Цыпа. - Иди, иди...

Глава 7
В школе быстро узнали о новом «подвиге» новичка из далекого северного городка. Цыпа взял Монаха под свое покровительство. Хан превратился в лучшего друга. Остальные одноклассники стали относиться уважительно-заискивающе. Драться с новичком уже никто не высказывал желания. Оправившийся от избиения Рабадан затаил зло. Рабадан бросал в спину Сергея уничтожающие взгляды, но на открытую конфронтацию не решался, выжидал момент. Монах это прекрасно чувствовал, и к неожиданностям был готов.
...Правда, при знакомстве с братьями Саньки, Сергей получил небольшой нагоняй от старших.
- Ногами только гадов бьют, пизюк! - Петруха для убедительности стучал толстым пальцем по столу. - Насмотрелись, бля, кино про бандитов...
Монах молча смотрел на худощавого, жилистого брата Цыпы и кивал.
- Хули ты киваешь, олень северный? - присоединился к Петрухе второй брат - Иван. - Умеешь драться - дерись кулаками! А ногами, палками можно бить пидоров, но не пацанов. А так... Хер с ними, с молокососами.
На этом неприятный разговор и закончился. Конечно, Сергей оскорбился за «оленя северного», но говорить об этом не решился, да и мелочь это... Братаны познакомились с Монахом и знали о его существовании - это его устраивало. А дальнейшее развитие событий зависит от него. Как только он будет готов... Осталось присмотреться, подумать. Самое главное, школьная и дворовая шпана больше приставать со своими глупыми «бодаловками» не будет. Просто время от времени надо будет предпринимать кое-какие ходы для поддержания созданного образа.
От отца пришло письмо - большая редкость. Сам Сережка ежемесячно отправлял ему в таежную глухомань по одному посланию. Рассказывал о своей жизни, о матери. О драках с пацанами сообщать не стал, написал только, что с местными ребятами контакты навел, всё, мол, ровно.
Батя, Петр Иванович Монахов, отбывал наказание в колонии особого режима. В первом же своем письме, после того, как сел, он лишил сына всякой надежды на встречу: «Со мной, сынок, ты уже не встретишься. Не судьба. Уезжайте с мамкой из Ново-Каратая подальше...» Слишком много всего совершил старый уркаган - всю оставшуюся жизнь ему предстояло провести за колючей проволокой. Сергею было четырнадцать лет, когда батю подстрелили менты, уходившего от погони в тайге. Мать, Мария Михайловна, всеми фибрами души ненавидевшая мужа, облегченно вздохнула, решив, что старого бандита убили. Но батя выжил. Выжил для суда.
Процесс был громким. О банде, грабившей золотодобытчиков писали в газетах, по телевидению показали несколько сюжетов. Из соучастников в живых остались только двое. Но один из них повесился в хате ИВСа, не выдержав оперского пресса. Сережин отец оказался гораздо крепче. Он выдержал пытки, прошел через самые страшные испытания, но рук на себя не наложил. На урку обозлились не только менты, но и предприниматели золотодобытчики.
Дело в том, что по их данным у банды где-то в тайге остался тайный схрон с награбленной добычей. Даже по предварительным оценкам сумма, переведенная в доллары была более чем значительной. За лакомым куском началась охота. Но оставшийся в живых Монахов-старший так и не заговорил. Повесившийся подельник тоже не сказал ни слова.
О месторасположении схрона знал Монах-младший. Но у него хватило ума не пытаться до него добраться. Пока. Уроки отца не прошли даром для не по годам умного мальчишки. До последней подсидки Батя воспитывал своего сына с малого возраста по своим личным понятиям. Долго и упорно прививая навыки выживания, он старался вырастить из сына осторожного, разумного и беспощадного хищника. Сергей жадно впитывал поучения отца, который был для него Богом.
Темы, поднимаемые старым уркой были неисчерпаемы. Тонкий, по-зековски проницательный психолог и извращенный философ, Монах-старший видел окружающую действительность по-своему. Считая себя безусловно правым, но упорно вдалбливал свое мировоззрение в разум сына.
- Всякого человека губит вера, сынок. Христианина она превращает в бесполезного мечтателя, который живет только для того, чтобы отправиться после смерти на небо... По сути - они уже не живые, потому что все их желания сконцентрированы на одном - попасть в рай. Краснопузые верили в рай на земле - коммунизм - жизни за него клали, а в итоге перестреляли друг друга. Демократы верят в свободное общество, а на деле народ превращается в законопослушное стадо, у которого ампутировали яйца, то есть желание побеждать. Мать верит в любовь сына, а он еле дожидается, когда же она умрет, чтобы продать ее хату. А то и сам спроваживает... Все верят! И эта вера их предает - всегда, обязательно. Без вариантов.
Не верь ни во что и никому, сынок! Читай побольше книг, но только не для того, чтобы жить, как там написано. Ты должен усвоить их правила и законы как можно лучше! Знать этих ублюдков, как облупленных для того чтобы они работали на тебя. В любом сообществе есть свои традиции, обычаи, понятия... Зная их назубок, сам ты должен быть выше всех правил! Внимательнее посмотри на людей: ты увидишь, что из каждого торчат ниточки... Понимаешь? Если ты поймешь и увидишь, то сможешь манипулировать людьми, дергая их за эти, ими же самими выдуманные ниточки. Ты понял?
Сергей понимал. Читать он выучился рано - соседская девчонка Ольга обучила его этому, когда ему было пять лет. Не по годам сообразительный, хладнокровный мальчуган впитывал знания, как губка. Книги он поглощал сотнями - сначала хаотично, потом целенаправленно, по определенным отраслям знаний.
В четырнадцать лет он уже понял, что психология является наукой лишь для тех, кто в ней ничего не смыслит. Психология вовсе не наука, понял он, она по сути - комплекс неполноценности человеческого стада. И Монах научился видеть те самые ниточки, о которых ему говорил батя. Он научился манипулировать своими одноклассниками, учителями, соседями... Отцовские «лекции» не пропали даром.

Глава 8
В Мирнореченске проживала тетка Сергея, Антонина Михайловна - родная сестра его матери. Больная одинокая вдова, инвалид второй группы, она была рада их приезду. Мать попросила о временном пристанище, пока не решится вопрос о месте жительства.
- Будем жить вместе! - настояла тетка. - Никаких возражений! Я живу в трехкомнатной квартире, Манюня! А у тебя сын - вон какой парень вымахал - ему простор нужен! Где ты сейчас нормальную квартиру найдешь? У меня вам будет удобнее. И мне легче по хозяйству...
Антонина Михайловна, воспользовавшись старыми связями, помогла сестре устроиться на нефтеперерабатывающий завод. Раньше здесь работал ее муж. Он был начальником электроцеха. Погиб героически. Во время перевозки 20-тонного оборудования сидел рядом с водителем. Шофер отказался переехать через мост, рассчитанный только на 10-тонную нагрузку. Тогда Фёдор Романович спустился вниз и встал под мост, требуя, чтобы водитель все-таки рискнул. И тот проехал. Мост выдержал нагрузку, но один из металлических швеллеров все-таки отвалился и упал на голову Фёдора Романовича, убив его наповал.
Сергей Монахов решил для себя твердо: он добьется для себя самой лучшей жизни. И для достижения своей цели заставит на себя работать любого из окружающего его глупого человеческого стада.

Глава 9
Нина Александровна возвращалась домой по темной улице - фонари были давно разбиты уличными хулиганами. Андрей ее сегодня не встретил. И больше никогда уже не будет ее встречать с работы, как делал это раньше. Они поссорились окончательно. Виной всему было поведение Нины на свадьбе у подруги. Ревнивый до ужаса Андрей разъярился на свою подругу, когда застал ее целующейся с одним из гостей в подсобном помещении официантов.
- Андрюша, я тебе все объясню... - пыталась успокоить его она чуть позже, отыскав на улице. - Это не то, что ты думаешь!
Но он не хотел ничего слышать.
- Врёшь! Ты же нагло врёшь мне, Нина! Это уже не первый, и даже не второй случай... Нет, всё. Мне надоело.
И он поставил точку на их отношениях. Это произошло месяц назад. Муки раскаяния, такие острые вначале, сейчас уже значительно притупились. Ну что же ей делать, если она так любит мужчин? Она сексапильна, привлекательна - мужики так и липнут к ней. Среди них встречаются такие лапочки...
Нина свернула в сторону скверика и остановилась в нерешительности. Сегодня она закончила работу слишком поздно. Обычно домой она возвращалась в сумерках, и всегда сокращала путь, проходя к дому через сквер. Но сейчас ей стало жутко, потому что было слишком темно. Даже луна не светила. А в городе хватало хулиганов. Неприятности ей были не нужны. Но если идти по улице, это займет в два раза больше времени. А ей так хотелось в горячую ванну...
Молодая женщина прижала покрепче к боку свою сумочку, как будто она могла ее защитить, и решительно шагнула в темную аллею сквера. Озираясь по сторонам, она дошла до самой середины этого жуткого места. Именно здесь ее и окружили три тени...
- Стой, лярва!.. Ты чего здесь забыла? - голос первого из обступивших ее незнакомцев был глумлив и неприятен. - Куда идешь?
- Домой... Пустите меня, ребята. - Нину колотила дрожь. - Пустите...
Они заржали.
- Пусти-ите... - передразнил ее второй парень, стоявший за спиной женщины. - А платить кто будет?
- Да! - вмешался третий. - За свободный проезд надо платить, красавица.
Нина обеими руками протянула им сумочку.
- Вот... Правда, там совсем немного, зарплата давно была...
Они весело расхохотались. Сумочку вырвали из рук, мгновенно выпотрошили и отшвырнули в кусты.
- Да, маловато будет... Даже на бутылку не набирается.
- Больше у меня нет.
- Есть, лапуля. У тебя есть то, что нам нужно.
Женщина задрожала еще сильнее. Она поняла, что сейчас может случиться...
- Ребята, я же учительница... Вы должны понять!..
- Учительница?! Учительница-мучительница... Это хорошо. Значит, можешь нас чему-нибудь научить.
Они обступили ее плотнее. Жадные руки полезли под плащ. Нина стала отбиваться, но тот, кто стоял сзади, обхватил ее и прижал руки к телу.
- Пустите! - вырывалась она.
Ей заткнули ее же шарфиком рот и потащили с дорожки в кусты...
Опрокинув женщину на спину, трое насильников набросились на нее. Нина пыталась бороться, но тщетно - парни были сильнее. Ее распяли на мокрой траве, один из подонков, с силой разводил ее ноги. Третий, хрипло дыша, стаскивал с себя штаны.
- Чё возитесь? Давай быстрее... Дай ей по башке, чтобы не дергалась!
 Нина задыхалась. Страх отнимал последние силы. Она уже поняла, что самое страшное сейчас произойдет... И ничего нельзя сделать! Андрей... Почему его здесь нет?!
И вдруг все изменилось. Послышались глухие удары, вскрики, мат. Насильники отпустили Нину, потому что были вынуждены защищаться. Кто-то сильный, молниеносно передвигающийся, разбрасывал подонков, как кегли. Женщина не стала выяснять, кто это был - она вскочила на ноги и побежала, не разбирая дороги. Ей было все равно, куда бежать, лишь бы подальше от этих кошмарных людей... Но темнота сыграла с ней еще одну злую шутку. Споткнувшись об невидимый пенек, она растянулась на траве во весь рост. Правую ногу пронзила страшная боль. Нина потеряла сознание...

Глава 10
Она пришла в себя и поняла, что ее кто-то несет на руках. Нога сильно болела, но боль была тупой, терпимой. Нина открыла глаза. Ее нос упирался в мужской подбородок. Руки, державшие ее, были сильными, мускулистыми.
- Кто вы? - прошептала женщина.
- Тише, Нина Александровна. Помолчите.
Она отстранилась и взглянула в лицо своему спасителю.
- Сережа? Монахов?! Откуда ты здесь взялся?!
Тонкие, резко очерченные губы ее ученика изогнулись в усмешке.
- Гулял...
Она вздрогнула.
- А где... эти?!
- Разбежались.
- Это ты их разогнал?
Он молча продолжал нести ее.
- Ой, Сережа! - спохватилась она. - Тебе же тяжело! Пусти, я сама пойду.
- Сможете?
- Попробую...
Сергей поставил ее на ноги. Но Нина вскрикнула, встав на больную ступню.
- А-а!.. Больно!..
Она чуть не упала. Парень снова подхватил ее на руки и легко поднял.
- Лучше я донесу вас.
Ей пришлось покориться обстоятельствам. И, надо признать, после всего случившегося, ей эти обстоятельства нравились все больше и больше...

Глава 11
Сергей все же устал - Нина жила на пятом этаже. Высокий лоб парня покрылся бисеринками пота, дыхание его участилось.
- Бедненький... Устал, Сережа? Мы уже дошли. - Нина вдруг вспомнила по сумочку. - Ой! А сумочка-то... В ней ключи были! Как же мы в квартиру войдем?!
Сергей нахмурился, но не на долго.
- Мне нужна шпилька для волос.
- Сейчас...
Она еле нашла в растрепанных волосах требуемую вещь.
- Вот, держи. Пойдет?
- Должна пойти. Сможете постоять на здоровой ноге? Я быстро...
- Конечно.
Она стояла, облокотившись на перила, и наблюдала за манипуляциями своего ученика. Тот что-то вытворял с ее замком. Операция по вскрытию длилась минут пять. Наконец, внутри механизма что-то щелкнуло и дверь открылась.
- Прошу! - весело провозгласил Сергей и подхватил учительницу на руки.
«Как невесту...» - вдруг подумала она.
- Налево... прямо... Здесь! Это диван. Все, можешь отпустить меня, Сережа.
Он бережно уложил ее, а сам подошел к двери гостиной , нащупал кнопку, включил свет и повернулся. Нина с благодарностью смотрела на своего спасителя.
- Сережа, мальчик мой... Ты не представляешь, как я тебе благодарна! Если бы не ты...
- Нина Александровна, перестаньте. Любой нормальный человек поступил бы так же.
- Возможно... Но этим человеком оказался именно ты! - Она вдруг заметила кровь на его лице. - Сережа, у тебя кровь! Ты ранен?!
Парень дотронулся до виска.
- Кастетом били. Ерунда - царапина. Вскользь попали. А вот у вас, Нина Александровна, проблемы...
Он подошел к ней, встал на колени и осторожно прикоснулся к больной ноге. Нина чувствовала себя беспомощной - она даже сесть не могла, так и лежала на диване, как он ее уложил.
- Я сейчас сниму сапог, - сказал Сергей, не заметив замешательства учительницы. - Вам придется потерпеть. Надо выяснить, перелом у вас, или просто растяжение мышц.
- Мамочка... - прошептала она, забыв о смущении. - Я боюсь!
Парень замер, убрал руки.
- Так... Ладно. У вас водка есть?
- Водка? - удивилась Нина. - Для чего?
- Как для чего? Пить... Вам нужна анестезия.
Нина, превозмогая боль, улыбнулась.
- В холодильнике на кухне.
Он кивнул и направился к двери.
- Я сейчас.
- Сережа! - позвала она.
- Да?
- Ты... водички захвати. Запить.
Он весело глянул на нее и кивнул. Его не было минуты три. Нина пыталась как-то осмыслить происходящее, но боль в ступне отвлекала. Сергей вернулся с подносом в руках.
- Ваша водка, леди... - пошутил он.
- Не знаю, смогу ли я...
- А я составлю вам компанию.
Нина заглянула в темные глаза парня. Ведь он ее ученик... Сергей, как будто понимая ее сомнения, улыбнулся.
- Мне тоже пришлось несладко, Нина Александровна. Водка поможет мне снять усталость и напряжение.
Они выпили. Нина запила обжигающую жидкость водой и потрясла головой.
- Ох... Что теперь?
- Немного подождем, пока анестезия не сработает. Вы ведь курите, Нина Александровна?
- Откуда ты знаешь?
- Тоже мне секрет... Держите.
Он вложил в ее руку сигарету, чиркнул зажигалкой. Прикурил и сам. Учительница конфузливо промолчала - ей ли возражать, если она только что чокнулась с ним рюмками, наполненными водкой?! Между тем, Сергей снова взялся за бутылку.
- Еще по одной?
- Я уже начла пьянеть... На голодный-то желудок!
- Это хорошо. Надо закрепить результат.
Они выпили. Нина опять запила алкоголь водой. Докурили.
- Как вы?
Женщина трагически заломила руки:
- Окосела...
- Приступим, - сказал он и неожиданно подмигнул учительнице.
Ей ничего не оставалось, как ответить ему тем же.
Сергей взялся за ее ногу. Он осторожно расстегнул молнию и раздвинул разрез голенища.
- А-а... - Нина вздрогнула.
- Больно?
- Нет... Чуть-чуть. Продолжай, не обращай внимания.
Она смотрела на его сосредоточенное лицо. Боль куда-то отступила. Горячая кровь гуляла по жилам. Она чувствовала, как осторожные пальцы касаются ее ступни, и поняла, что возбуждается. «Этого только не хватало... Проклятая водка!» Но никакие мысли не могли помешать ее телу желать этого парня.
- Нога опухла, Нина Александровна, - Сергей взглянул ей в глаза и она поспешно их опустила. - Я сейчас сниму сапог. Будет больно, но надо потерпеть.
- Снимай...
Боль была, но лишь на миг. Нина успела только тихонько взвизгнуть, как уже все кончилось.
- Уже?!
- Почти. Теперь самое трудное. Надо выяснить, не перелом ли у вас. Потерпите?
- Мамочка... - простонала она испугано. - Я боюсь!
- Тогда еще водки.
Они снова выпили. Нина почувствовала, как ее тело куда-то проваливается, сознание затуманилось. Сергей тоже слегка опьянел. Его глаза заблестели.
- Продолжим операцию, - пробормотал он.
Нина Зажмурилась. Было больно, нестерпимо заныли мышцы. Но, как и до этого, все быстро прошло.
- Могу вас обрадовать, Нина Александровна, - Сергей улыбнулся и сел на пол. - Перелома нет.
- А что же там? Растяжение?
- Скорее всего только ушиб. Сейчас я наложу холодный компресс...

После того, как на ее ступню был наложен компресс, он помог Нине снять плащ и второй сапог, унес вещи в прихожую. Вернулся Сергей с тазиком в руках, на плече висело полотенце.
- Сейчас я вас обмою.
- Ой, не надо, Сережа...
- Вы бы на себя в зеркало взглянули, Нина Александровна. Грязнуля...
Они засмеялись. Сергей обмакнул полотенце в теплую воду, обтер лицо и руки учительницы. Он жадно смотрел на женщину, чувствуя подступившее желание - острое, требующее немедленного удовлетворения. Губы ее чуть раскрылись, и были видны влажно поблескивающие зубы. Женщина дышала учащенно, в унисон его дыханию. Благодаря особенности своей внешности - а Наташа выглядела гораздо моложе своих лет, - Монах почти не замечал большой разницы в их возрасте. Сам же он внешностью был гораздо старше своих сверстников, его взгляд таил такую глубину и мрачную страстность, что учительница уже не могла сдерживать свое желание принадлежать этому парню.
Нина поняла, что летит в пропасть... Ее глаза не отрываясь следили на парнем. Какие у него пронзительные глаза... И лицо - такое аристократичное, печальное... Высокий лоб, тонкие брови, нижняя челюсть чуть выдвинута, что придавало лицу надменное выражение. А ведь она и раньше заглядывалась на Монахова.
Ее ладонь легла на щеку Сергея.
- Мальчик мой...
Парень замер.
Теплая струйка воды сбежала с подбородка Нины в вырез платья. Сергей проследил за ней. Сердце его гулко стучало.
- Нина Александровна...
- Нина... Просто Нина.
Ее руки обвились вокруг его шеи, потянули... Губы Сергея нашли ее раскрывшиеся губы - такие жаркие, желанные... Опыта у парня совсем не было, он не знал, что ему делать. Зато учительница в этом деле знала толк. Она заставила парня лечь рядом с собой, взяла его руку и положила себе на грудь.
- Нравится?
Он не ответил. Его пальцы осторожно погладили грудь. Постепенно оживая, наливаясь смелостью, рука парня скользнула в вырез платья, под лифчик. И вот уже его пальцы жадно обхватили ее грудь, нащупали победно выпирающий сосок. Губы их сливались в поцелуе. Нина почувствовала, как в ее бедро все сильнее и сильнее стала упираться плоть парня и застонала. Обжигающая волна страсти смыла последние остатки рассудка...
Лихорадочно расстегнув молнию на его джинсах, она запустила внутрь пальцы, легко нашла то, что искала - твердое, нетерпеливое... Стала ласкать рукой - сначала легко, невесомо, потом все сильнее. Сергей задышал чаще, с губ его сорвался еле слышный стон.
- Подожди... Так ты, пожалуй, быстро кончишь, - прошептала она. - Помоги мне снять платье.
Когда для любви исчезли все преграды, Сергей вдруг отстранился от Нины и стал ее рассматривать. Женщина смутилась:
- Что ты?
- Хочу видеть тебя. Можно?
Она рассмеялась.
- Конечно...
Он внимательно, изучающе смотрел на нее, трогал дрожащими пальцами соски набухших грудей. лаская кожу, рука прикоснулась к животу, заставив Нину застонать. Сергей посмотрел ниже - на темный треугольник редких волос. Замер. Она поняла, что он чувствует неуверенность и решила ему помочь.
- Сейчас, подожди... - Ее рука скользнула вниз. - Ложись на меня.
Нина раздвинула бедра и коснулась его напряженной плотью давно уже увлажнившегося входа в свое тело. Помедлила. Это было так сладостно и мучительно... Его плоть в ее руке пульсировала, жила своей жизнью, требовала удовлетворения. И она помогла Сергею войти туда, где он мог это удовлетворение получить. Они оба застонали, двигаясь навстречу друг другу все быстрее и быстрее.

Именно в этот момент в комнату вошел Андрей. В пылу страсти любовники не услышали слабого скрипа в прихожей... Завидев открывшуюся перед ним картину, мужчина замер, пораженный до глубины души. Кровь бросилась ему в голову. Схватив подвернувшийся под руку деревянный табурет, он размахнулся и изо всех сил с криком ярости обрушил его на обнаженную спину Сергея. Еще, еще!..

Глава 12
Спина болела до сих пор. Монах скривился, шевельнув плечами. Сколько лет прошло с того момента, как похотливая учительница затащила его на себя... Он не желал этого вспоминать, но память, как это всегда бывает, насильно пленила его разум...
...Ее озверевший любовник избил тогда табуреткой Сергея до потери сознания. Нину он не тронул - обозвал профурой и убежал, не оглядываясь. Но Монах ничего этого уже не чувствовал. Он лежал на полу без чувств.
Зареванная женщина облила его из тазика водой, но это не помогло. Тогда она поползла к письменному столу и достала пузырек с нашатырным спиртом. Только это привело Сергея в чувство. Переживая страшную боль, он стонал, катаясь по полу. Его тело сотрясалось в конвульсиях. На губах вскипела слюна. Нина в страхе наблюдала за его корчами.
- Убью... убью... - шептал Монах, скрипя зубами. - Падла... Убью...
Это был совсем другой человек. Лицо парня исказилось до неузнаваемости. Оно было страшным, омерзительным. Женщина пыталась помочь парню, но он отталкивал ее.
Его потрясение случившимся было настолько глубоким, что он возненавидел тогда не только свою учительницу, но и всех женщин в ее лице.
Его первый сексуальный опыт подвергся страшному испытанию и в результате Монах навсегда стал импотентом.
Удары табуретом нанесли непоправимый вред позвоночнику - с тех пор его скрючило. Монах стал горбиться.
Именно после той ночи он перестал курить, употреблять алкоголь. Он начал жевать сок - в те моменты, когда был один.
Именно тогда отгородился от всех людей чудовищной стеной презрения и ненависти навсегда и бесповоротно.

Сергей Петрович, тяжко дыша, потянулся к стакану с соком. Залил всю рубашку, но нервы были взвинчены настолько, что ему было все равно.
- Сука! Подлая сука!..

Через полгода Андрея нашли мертвым на пустыре, получившем в городе название «Поле Чудес». Тело несчастного было изломано до такой степени, что казалось его пропустили через мясорубку. Мышцы мужчины были пробиты арматурой, кости переломаны, лицо вмято в череп. Его опознали по татуировке на запястье.
Милиция пыталась найти убийцу, но безуспешно. Лишь двое знали имя виновника. Но Нина побоялась указать на Сергея. А он признаваться не собирался.
Но это убийство было первым и последним. Своими руками он больше никого не убивал.

Глава 13
Как-то Марию Михайловну повесткой вызвали в РОВД. Из колонии особого режима пришло официальное письмо, извещающее о гибели Монаха-старшего. Администрация учреждения уведомляла жену и сына о гибели Монахова Петра Геннадьевича в результате несчастного случая - на зека скатились плохо закрепленные бревна. В конверте была также справка о смерти, подписанная врачом, осматривавшем тело.
- Несчастный случай, гражданка Монахова... - пробормотал начальник канцелярии лысый майор с азиатскими скулами. Он прятал взгляд. - примите соболезнования.
- Да какие там соболезнования... - отмахнулась женщина. - Туда ему и дорога, прости господи! До свидания.
Сергей, уже оправившийся от трагического случая в квартире Нины Александровны, взял из рук матери письмо и заперся в своей комнате, выделенной ему по настоянию тетки. Прочитав официальные строчки, криво усмехнулся.
- Несчастный случай...
Он был уверен, что отца прикончили. Ни о каком несчастном случае речи и быть не может. Кто-то его убил. Но кто? Это предстояло выяснить. Монах решил отомстить за отца. Неважно, что это произойдет не скоро. Но это произойдет обязательно. «Без вариантов», как любил говорить Монах-старший.

Глава 14
Монах решил не посвящать в свои планы Цыпу - тот начал колоться, превратился в наркомана. Сергей подошел к Петрухе. Брата Цыпы он нашел в баре «Максим» - излюбленном месте городской братвы.
- Ё-к-л-м-н!.. Монах! - Петруха был навеселе. Завидев парня, но замахал руками, подзывая его к столику. - Айда сюда, ****юк!
За столом сидели четверо - сам Петр, один из его дружков и две девицы. Сергей поздоровался с мужчинами за руку, на девиц не обратил внимания. Подошел к брату Цыпы и что-то шепнул ему на ухо.
- Шептаться в обществе... - скривилась одна из дамочек. - Фу, Петряй, что он себе позволяет?
Но Петруха уже вставал.
- Ша, кошечка. Не лезь к ****юку - запинает до смерти. Айда, Монах.
Они зашли в закрытый кабинет. Сели за стол.
- Ну? Чего хотел-то? Что за каляк?
- По деловью, Петряй.
Взгляд темных глаз Монаха был безжизненным, холодным, как и его речь...

Через некоторое время на дорогах вокруг Мирнореченска стали происходить страшные события. Вся милиция была поднята на ноги: разыскивалась банда налетчиков на водителей. Бандиты действовали нагло, каждый раз изменяя тактику нападений. Они использовали форму сотрудников милиции, пожарных, врачей... Несколько раз инсценировали дорожную катастрофу, нападая на тех, кто останавливался для оказания помощи. Некоторые из оставшихся в живых потерпевшие рассказывали, что на дороге голосовала беременная женщина. Но, когда сердобольные водители останавливали свои машины, откуда ни возьмись, набегали вооруженные люди в черных шапках, скрывавших лица.
Банда то появлялась, то исчезала. Но исчезновения на дорогах вокруг Мирнореченска вовсе не означали, что разбойники прекращали грабить. Подобные преступления совершались уже в соседних районах области, а зачастую и в других областях. Никто не сомневался, что прибыли жестокие и хладнокровные грабители именно из Мирнореченска, потому что слава о них была разнесена людской молвой и средствами массовой информации. Грабили груженые фуры, частников. Поймать налетчиков никак не удавалось.

Чуть позже - новая напасть: в городе объявилась еще одна банда. Эта специализировалась на грабеже и разбойных нападениях. Сценарии городских преступлений также отличались творческим подходом. И так же неуловимы были участники бесчинств. В помощь местной милиции прибыла следственная группа из столицы, но и москвичам не сразу удалось навести порядок в провинциальном городке. Помог случай, а также естественные человеческие чувства - мстительность, зависть и жажда наживы.

Глава 15
Рабадан после окончания школы поступил на учебу - парень решил стать зубным техником. Студенчество пролетело быстро. Работа действительно оказалась доходной. Он начал жить самотоятельно, своим домом. Но что это за дом, если в нем нет женщины... Но именно женщины были самой главной проблемой Абдуллы.
Каждое утро, бреясь возле зеркала, он видел грубые следы швов на губе и каждый раз с ненавистью вспоминал о той драке. «Помни о Монахе» - говорил ему ежедневно этот шрам, навсегда сделавший лицо непривлекательным. Сколько проблем у Рабадана было из-за этой отметины! Женщины отворачивались от парня с обезображенным лицом, вчерашние друзья смущенно воротили рожи... Суки! А главная сука - Монах!
Но как отомстить этому ублюдку? Абдулла знал, что Монах сейчас стал особенно недосягаемой личностью. В городе царил железный порядок, наведенный рукой бандитов. И говорили, что Сергей Монахов является одним из наиболее приближенных к смотрящему за Мирнореченском. Рабадан давно не видел своего врага, но слышал о нем очень часто - говорили вполголоса, с оглядкой...
Да как же это может быть? Какой-то сопляк умудрился взлететь так высоко в криминальной иерархии... Поговаривали, что Монах чуть ли не советником при верхушке самой сильной группировки в городе. Может ли быть такое? Как оказалось - может. Вскоре зубной техник узнал всё, весь расклад. Помог случай.

Рабадан ехал на своей «шестерке» по делам. Торопился, но все же вёл машину осторожно. Когда увидел, что впереди на перекрестке желтый сменился на зеленый свет, наподдал газу - «Повезло, - подумал с удовольствием. - Попал на «Зеленую волну». Но на этом везение закончилось.
Наперерез «шестерке», как черная торпеда, слева вылетела иномарка. Абдулла мгновенно понял, что столкновения не избежать, но всё же резко дернул руль вправо. Однако сделал это слишком поздно, тем более, что иномарка ехала, как на пожар. Удалось избежать прямого удара. Столкновение было по касательной - правым передним углом крыла иномарки в левое крыло «шестерки». Ладу отшвырнуло на газон, посыпались стекла. Рабадан на секунду даже потерял сознание, ударившись головой о дверное стекло. Черная «Ауди-100» застыла среди дороги. Абдулла зарычал, рванул дверную ручку. Но дверь не открывалась. «Стойки повело! - понял он. - Сука!» Перебравшись на пассажирское сиденье, он вышел из машины с другой стороны и побежал к иномарке.
- Тварь гребаная! Куда смотришь, твою мать?!! - заорал он, подбегая к «Ауди». За тонированными стеклами трудно было разглядеть водителя. - Вылезай, скотина!
Дверь иномарки распахнулась. Водитель спокойно вылез, прищурился, скептически разглядывая Рабадана.
- А, это ты... - процедил виновник аварии. - Откуда ты взялся со своим корытом, Рабадан? Во, бля буду, попал...
Абдулла, похолодев, впился взглядом в Цыпу. Это же надо, как не повезло! Цыпа! Этот скот... С него не спросишь. А, еще вернее, он спросит с Рабадана...
- Цыпа... Как же это? Я же на зеленый свет ехал! А тут - ты...
- На зеленый, говоришь? - Саня длинно сплюнул на жаркий асфальт. - А я перекресток заканчивал. Тоже на зеленый. Как это может быть?
Из иномарки вылезли еще двое парней - широкоплечие, с рожами убийц. Абдулла скис окончательно.
- Ты, долбень пиковый! - с ходу заорал один из качков. - Куда ты со своим чемоданом на колесах прешься?!!
- Ты попал, пиковый!!! - присоединился качек № 2. - На конкретное бабло попал, чмо черносракое!
- Я на зеленый ехал... - упрямо твердил дрожащим голосом Рабадан.
- Это мы на зеленый ехали!!!
Цыпа молчал, криво улыбаясь, слушал. «Ауди» почти не пострадала: небольшая вмятинка с потертостью на правом крыле, фара разбилась и чуть выгнулась балка правого колеса. Ерунда... Но Рабадан знал, что платить придется по полной программе. Не те это люди, чтобы малой кровью обошлись...
Вокруг начала собираться толпа. Но Качки рыкнули что-то синхронно, и люди сразу заспешили по своим делам. Неподалеку у обочины скрипнул тормозами «уазик» ДПС. Но менты не выходили из машины, явно признав «Ауди» Цыпы. Они просто следили за происходящим, не спеша вмешиваться.
Цыпа вдруг ожил. Он обнял Рабадана за плечи, повел его к «шестерке».
- Айда, глянем на твой тарантас, стоматолог...
Рабадан чуть не зарыдал, когда увидел, что стало с его «белоснежкой». Её передок увело вправо, чуть ли не буквой «Г». Левое переднее колесо оттопырилось в сторону. Лобовое стекло разлетелось в мелкое крошево. «Зря «калёнку» поставил... - запоздало пожалел он. - «Слоеное» хрен бы так раскрошилось. Хотя, какая разница?!».
- Та-ак... - Цыпа отпустил Рабадана, обошел «Ладу» вокруг. - В говно превратилась твоя машина, друган. Хотя, если здраво рассудить, она и была говном...
- Цыпа, что делать-то будем?
- Что? - Саня весело улыбнулся, снова приобнял зубного техника. - Базарить будем, зёма. Конкретно. Давай, убирай свою колымагу на хер отсюда, а то менты - видишь? - на нервозе сидят. А как уберешь, подъезжай ко мне.
- Куда?
- В бар «Максим», куда же еще...
- Понял.
- Вот так, Рабадаша. В жизни всякое бывает. - Цыпа хлопнул зубного техника по плечу. - Да не ссы ты, зёма! Не все так печально. Я ж не кровопийца какой-нибудь - много не запрошу.
Виляя хилой задницей, Цыпа двинулся к иномарке. Мимоходом махнул приветственно ментовскому «уазику», мол - «Все нормально, мужики, без вас разобрались»... Тот в ответ по-приятельски мигнул фарами. Рабадан с тоской перевел взгляд на дорогу, выискивая из спешащих мимо машин технику, с помощью которой можно было бы отбуксировать искалеченную «белоснежку» в мастерскую.
«Ауди» рявкнула двигателем, развернулась и умчала настоящего, но - увы! - безнаказного виновника аварии.

Глава 16
В «Максиме» гуляли - разрывая диффузоры динамиков и барабанные перепонки, оглушающе ухали барабаны, обтянутые задницы девок дразняще подергивались в танце, разрумянившаяся братва обильно справляла нужду в пьянстве, обжорстве и блуде. Праздник «прохладной жизни»...
Рабадан остановился у входа, озираясь, порыскал взглядом по праздничному шабашу. Его пихнули в спину:
- Чего на дороге встал, дурень?
Пришлось отойти к стене. В дыму и пронизанном лучами прожекторов полумраке трудно было отыскать Цыпу с компанией. Техник чувствовал себя паршиво. Мастер ошеломил диагнозом: «Твоя лайба, Абдулла, восстановлению не подлежит. Потому что ремонт обойдется тебе дороже самой машины». Теперь придется распродавать «белоснежку» по запчастям. Когда открыли заклинившийся капот, то увидели такое месиво... Рабадан заскрежетал зубами. А еще Цыпа присосался, как приявка!
К Абдулле, виляя узкими бедрами подошла молоденькая девушка с бутылкой пива в руке.
- Хай, хачик!
- Отвали, ****ь...
Личико малолетки исказилось:
- Чё?!! Кто ****ь?!! А ну пошли... Тебя Цыпа к себе тянет. Он подробно разъяснит - кто из нас тобой *****.
Абдулла вздохнул - «Час от часу не легче...» Он проследовал за юркой попкой в дальний конец зала. За перегородкой из макраме гуляла компания Цыпы, состоящая из молодежи не старше двадцати-двадцати двух лет. Саня пьяно глянул на зубного техника.
- Ё-хо-о... Рабадан! Пришел-таки. Айда, присаживайся, корефан.
Для Абдуллы быстро освободили место у стола. Малолетка, позвавшая Рабадана, капризным голосом начала жаловаться:
- Цыпа, он меня ****ью обозвал, этот хачик!
Санек отмахнулся:
- А кто ты еще, если не ****ь? Иди на ***, не мешай большим пацанам дела решать.
Девушка, обижено надув губы, исчезла в толпе танцующих.
- Налейте Рабадану. - Саня поднял рюмку. - Выпьем, зёма!
Абдулла хотел отказаться от угощения, но побоялся. Водка была холодной, от чего неприятно заныли зубы и шрам на губе. Цыпа поперхнулся, изо рта у него хлынуло. Он перекосился в сторону, наблевал прямо на пол. Все, кроме Абдуллы и самого Цыпы, заржали. Саня, проблевавшись, взял со стола салфетку и вытерся. Его глаза недобро сощурились, давленные-передавленные прыщи на нежной коже лица запламенели. Компания притихла.
- Вам бы поржать... А ну, марш отсюда все! Мне с Рабаданом побазарить надо. Присядь поближе, - он похлопал по освободившемуся рядом креслу. - Сюда.
Они остались одни в кабинете. Дохнув Абдулле в лицо кислым запахом свежей блевотины, Цыпа продолжил:
- Ты разбил мою машину.
- Я?!
- Ну... - Саня усмехнулся, отвел глаза. - Короче, моя «Ауди» помята. И случилось это по твоей вине, зёма.
- Но Цыпа...
- Молчи, я знаю, что ты хочешь сказать. «Я ехал на зеленый... Это ты разбил мою тачку...» Так?
- Саня, так все и было, мы же оба об этом знаем.
- А мне похерамус, что ты там знаешь, пиковый. - Цыпа потянулся к бутылке, но передумал и закурил. - Я знаю точно, Рабадан, ты - никто. Я могу бросить тебе в носатую харю ключи от своей тачки и дать срок, чтобы ты пригнал мне точно такую же. А могу вообще просто загрузить на лаве, и ты мне отдашь моё вовремя! Моё, понял?!! МОЁ!!!
Выкрикивая последние слова, Цыпа влепил Рабадану несколько подщечин. Абдулла зажмурился и сжал зубы. Его трясло от ненависти и страха. Но Саня на удивление быстро успокоился.
В молчании они просидели несколько минут. Зубной техник боялся поднять взгляд. Когда он все же посмотрел на Саню, обеспокоенный продолжительным молчанием, то удивился. Что это с Цыпой? Его веки наезжали на глазные яблоки, зрачки превратились в точки, сознание явно уходило куда-то вдаль. «Да он раскумаренный в хлам!» - понял Абдулла.
- Цыпа... - позвал он. - А, Цыпа...
Саня встрепенулся, хлюпнул губами, подтягивая отвисшую слюну-«контрольку».
- Вот, - пробормотал он. - И думай теперь.
- О чем думать-то?
- Что делать будешь.
- А что мне делать?
- Что делать? - Цыпа несколько раз ударил кулаком о кулак, приводя себя в чувство. - Что делать тебе, пиковый? А ты в зеркало на себя посмотри.
Абдулла опешил.
- В зеркало?
- Ага. Кто тебе губищу развоил? Помнишь?
- Монах...
- Вот.
- И что?
- Да что ты заладил, «что» да «что»!.. Ты мужик или труба на бане?!!
Зубной техник вовсе перестал понимать Цыпу. У него создалось впечатление, что у бандита «съехала крыша» от передоза. Но Саня вел себя на удивление бодро. Перестал зависать, подсел, что называется, на «движуху». Он вскочил, начал тусоваться по кабинету.
- Короче, слушай меня сюда, Рабадан. Монах сейчас с моими братанами работает. У них все пушисто и в конфетах... А я не при делах. Бля буду - наркоманов они не уважают... Херомантия какая-то! Монах у них типа советника. Гнида продуманная... Все планы и разработки налётов - его работа. Матёрый стал - не подступишься. И главное, через мою голову перепрыгнул ведь, крестничек! Я же его поднял...
Цыпа просто ревновал. На самом деле он жил припеваючи. Не принимая непосредственного участия в разбойных нападениях, он получал от братьев приличные суммы на разгульную жизнь, наркотики, девочек. Но Саню злило то, что какой-то неизвестный Монах в одночасье взлетел на такую высоту, стал советником в банде, а Цыпа остается всего лишь братишкой Петрухи и Ваньки... Цыпе хотелось взять в руки оружие и действовать. В затуманенном наркотиками мозгу возникла идея: занять место Монаха в банде.
- Я потяну, Рабадан, ты понял?! Я потяну это в лёгкую! Но мне мешает Монах.
- А я тут при чем?
Цыпа прекратил бегать по кабинету и присел за стол.
- Я не могу сам его... убрать. А ты можешь. Тебе поверят, Абдулла. Надо его подставить так, чтобы его замочили свои.
«Ишь ты... По имени назвал. Видно сильно его приперло...» А в груди запульсировала, возродилась ненависть к Монаху. Рабадан, цепляясь за остатки рассудка, прошептал:
- Сань... Я же обыкновенный зубной техник.
- Это хорошо! Я же говорю, что никто не подумает, что ты на такое способен!
- Сань...
- Всё!!! - Цыпа схватил Рабадана за грудки и притянул к себе. - Ты мне должен, чмо? Вот и плати. Если сделаешь Монаха - прощу долг, а до кучи получишь мою «Ауди» в довесок.
Абдулла взял руки Цыпы, заставил его разжать пальцы. Потом схватил со стола бутылку и, не наливая в рюмку, сделал несколько больших глотков прямо из горлышка. Саня молча следил за Абдуллой. Тот, вытерев губы рукавом, взял со стола пачку «Собрания», выбил сигарету и прикурил.
Отомстить Монаху! Не его ли это потаенное желание?! Тем более, что дура-судьба возвела эту суку на такую высоту. Тем сладостнее будет месть - высоко будет падать Монаху... В Рабадане забурлила кровь предков горцев. Месть! Месть!! Месть!!! За изуродованное лицо, за унижение, за то, что ни одна шлюха не соизволит лечь с ним, с Абдуллой, в постель. А как он этого хотел! Как хотел подмять под себя какую-нибудь сладко стонущую от вожделения сучку, трахать ее на все лады - так, вот так, и так!.. Кто отнял у Абдуллы эту реальность? Монах!!!
Смерть ему. Хорошо было бы если смерть пришла к врагу от руки Рабадана. Никому другому он не хотел отдавать эту привилегию - замочить надменную суку Монаха. Но обстоятельства сложились так, что он может только подтолкнуть Монаха к пропасти. Что ж... Это тоже неплохо. Абдулла грохнул кулаком об стол.
- Я согласен! Только, Саня, как ты себе это представляешь? Что мне делать в первую очередь?
Цыпа облегченно вздохнул.
- Вот. Вот!!! Это каляк по деловью, в натуре, братан. Всё на мази, пиковый. Я продумал детали плана. Тебе только надо сделать всё красиво. Слушай сюда...
И Цыпа начал рассказывать Рабадану свой план свержения Монаха.

Глава 17
Самбо заехал на бульвар Шаляпина снять девочку. К знакомому многим черному «БМВ» подбежал манерный паренек:
- Самбо! Здорово, дружище! Какими судьбами?
- Ты своим мокрощелкам дружок, Сопля. Мне ты - никто. - Самбо вальяжно откинулся на спинку сиденья и покуривал дорогую сигарету. - А заехал я сюда не затем, чтобы на памятник пялиться.
- Девочку тебе? - Лицо сутенера скисло. Этот браток за телку платить не будет... - Есть Лариска. И Кармина. Какую возьмешь?
Самбо задумался. Лариска, конечно, отпадала. Вислые груди, тощий зад, запах пота... Нет. А вот Кармина ему запомнилась. Есть в этой азиатке что-то страстное, дикое. Царапается, правда, больно. Но такой уж у нее имидж. Чернявая сучка умеет доводить до таких высот блаженства, что неделю ходишь, как чумной.
Сопля переминался с ноги на ногу.
- Чего мнешься-то? Ссать что ли хочешь? - Самбо хохотнул. - Ладно, давай Кармину. Только побыстрей...
Сутенер растворился в воздухе. Через минут пять к машине царственной походкой подошла Кармина - кареглазая, с пышной прической цвета воронова крыла и фигурой Афродиты. Ее алые губы призывно поблескивали в свете фонарей.
- Самвел, пупсик... Давно не виделись.
- Еще раз пупсиком назовёшь...
- Что сделаешь? Трахнешь? - Проститутка нахально засмеялась. - Да ты все обещаешь, обещаешь...
Самбо покачал головой. Это была не прелюдия к ссоре. Так они настраивались на полновесный секс. Именно с перебранки. Она специально награждала глыбоподобного Самбо игривыми прозвищами, а он «сердился», обещал ее наказать.
- Садись в машину, сука!
- Ого-го... Медвежонок хвост задрал!
Девушка села рядом с Самвелом.
- У медведей нет хвостов, дура, - беззлобно бросил он.
- Есть, только маленькие. Чего стоим? Кого ждем?
Двигатель ворчливо взрыкнул, бумер зашелестел шинами по асфальту.
- Маленькие, говоришь? - машинально произнес Самбо.
- Ма-аленькие, - прошептала Кармина и потянулась длинными пальцами к ширинке на его джинсах. - А как поживает мой ма-аленький дружок?
- Эй... Не здесь. Сейчас в магазин заскочим, жратвы, выпивки возьмем. И на хату. Там и отсосешь.
- У-у... - Кармина надула полные губы. - Противный.
Но руку убрала.

Глава 18
Это хорошо, что приехал Самбо. С ним можно. Кармина даже немного влюбилась в этого здоровяка. Ему нравилась ее игра в блудливую стерву, он даже подыгрывал ей. И с этим парнем она переживала особо острые оргазмы. У Самвела был изрядных размеров пенис - девушке казалось, что он заполнял ее всю. Кроме того, организм у парня был настоящей фабрикой по производству спермы, потому что он мог трахаться и кончать сутки напролет. А ей нравился этот процесс. Правда не со всеми.
Часто приходилось обслуживать подельников Самвела. Это были кошмарные ночи. На «субботники» выезжали сразу группой. Обслуживали братву бесплатно. Правда, те прикрывали проституток, если на них наезжали менты, или залетные отморозки. И на том спасибо...
Отрабатывать приходилось на износ. После таких гулянок приходилось долго отходить, тело казалось разорванным в клочья. Не то что после ночей, проведенных с одним только Самвелом. После него тело трепетало, вспоминая восхитительное чувство наполненности мужской плотью...
Закупившись в магазине, они добрались до хаты Самбо - двухкомнатной квартиры вблизи центра города. Самвел не стал закрывать машину на ключ. Кого бояться? Они поднялись на второй этаж и вошли в квартиру. Кармина сразу принялась за дело...
- Ты плохой мальчик, Самвел. Поросенок! Смотри, до чего довел квартиру - грязь, паутина...
- Не твое дело, Кармина.
- Моё! Я не хочу, чтобы мой Катапусик жил в хлеву.
- Как ты меня назвала?!
- Катапусик.
- Кто Катапусик?! Я?!
- Ага. Еще ты - Мурлакатам.
Самбо взревел и, бросив пакеты с едой на кухонный стол, кинулся на девушку. Она молниеносно царапнула парня по щеке пунцовым ноготком и шмыгнула в гостиную, а оттуда на лоджию, не забывая закрывать за собой двери на защелки. Но защелки отлетали как пули, не выдержав натиска Самбо. Продолжая реветь, как марал в брачный сезон, он мчался за своей самкой и крушил всё на своем пути.
Когда Кармина попыталась выскочить на кухню, цепкие пальцы парня успели ухватить ее за блузку. Послышался треск разрываемой материи. Девушка выскользнула из разорвавшейся блузки и бросилась бежать. Груди ее дразняще запрыгали.
- Не поймал, не поймал! Катапусик!!!
Отшвырнув испорченную одежду, Самбо рванулся следом за Карминой. Так они и бегали по кругу: гостиная-лоджия-кухня-коридор-гостиная, пока не усеяли дорогу обрывками одежды Кармины. На ней остались одни трусики - пара тоненьких веревочек. Самвел настиг девушку в коридоре, схватил, перекинул через плечо и понес в спальню.
- Пусти, Мурлакатамчик! Пельмеша неотесанный!
- Щас, будет тебе пельмеша с катапусиком. У меня между ног такой мурлакатам есть, не обрадуешься...
Он швырнул ее на постель. Девушка чуть не перелетела через кровать, но вовремя уцепилась ногтями за покрывало. Ее тело сотрясал хохот. Самвел, впившись в сотрясающееся тело девушки взглядом налитых кровью глаз, срывал с себя одежду.
- Иди ко мне, - Кармина перестала смеяться, внимательно следя за его раздеванием. - Быстрее...
Красный язычок облизнул полураскрытые губы. Девушка задышала чаще. Освободив тело от тряпья, Самбо навалился на нее, вдавил в постель. Проститутка обвила его руками и ногами - тесно, страстно...
- Разорви меня, мой медведь... Трахни меня так, чтобы я взорвалась!
Но в прихожей вдруг зазвонили. Требовательно, настойчиво.
- Кого там принесло... - задыхаясь, пробурчал Самбо. - Блин, весь кайф обломали!
- Не открывай!
Они притихли, стараясь удержать жаркое дыхание. Звонок продолжать испускать противные вопли.
- Сука...
Самвел нехотя встал с девушки - не сразу, а лишь заставив ее расплести ноги.
- Самвел...
- Я сейчас.
- Катапусик...
- Ну?!! - рыкнул он через плечо.
Девушка обиженно заткнулась.

Глава 19
Парень матерился вполголоса и открывал дверь. Чтобы не осрамиться - мало ли кто пришел? - он намотал вокруг бедер захваченную с собой простынь.
- Кого там... Эй, кто там?
- Свои, свои, Самбо...
Голос был знакомый. Самвел открыл последний замок и открыл дверь.
- Рабадан?! Ё-о... Сколько лет, сколько зим!
- Рад тебя видеть, Самбо. - Абдулла улыбался, шрам на губе побелел. - Спал что ли?
- Нет. - Самвел оглянулся. - Э-э... Баба у меня.
Рабадан смутился.
- Так я помешал тебе... Извини, братуха. Потом зайду. Хотя...
- Стой. Заходи, Абдулла. Мы же с тобой одноклассники. Как это я тебя из-за бабы в дом не пущу. - Он посторонился. - Проходи. Не обращай внимания. Там на полу...
Абдулла вошел в прихожую и увидел в коридоре на полу обрывки одежды, явно женской.
- Ишь ты...
Самвел закрыл дверь и повел одноклассника на кухню.
- Да привез одну... Хотел покувыркаться после трудов неправедных.
- Понимаю.
Они сели за стол, на котором так и остались стоять пакеты с едой, купленные Самвелом в магазине.
- Выпьем? - Хозяин квартиры выудил из пакета бутылку виски.
- Кучеряво живешь... Выпьем.
Самвел встал.
Абдулла, я на минутку. Штаны надену, а то неудобно как-то в простыне сидеть.
Он ушел в спальню, успокоил Кармину, сказав, что пришел друг, скорее все не надолго. Надел трико с тройными рядами лампасов и вернулся на кухню.
Выпив по паре рюмок, поговорив о прошлом и настоящем, бывшие одноклассники замолчали. Абдулла мялся, не зная с чего начать разговор, который и был целью его прихода.
- Ты что-то хочешь сказать, - заметил Самбо. - Не молчи.
- Не знаю, с чего начать. Да и стрёмно это...
Самвел удивился.
- Что такое? Почему стрёмно? Говори, не томи.
Абдулла крутил в руках пустую рюмку.
- Понимаешь, странно как-то всё.
- Что?
- Самвел, братан, я прошу тебя, не торопи. Дай собраться с мыслями. Дело серьезное, но доказать я пока ничего не могу.
- Ладно. Давай выпьем, для смазки горла. Легче калякать будет.
Они выпили еще. Рабадан закурил и приступил к рассказу.
- Слыхал, что я недавно в аварию попал?
- Нет. А что случилось?
- Разбил свою «белоснежку»...
- Так тебе что, помочь разобраться с виновником аварии? Легко...
- Нет. Здесь всё на мази. Я о другом хочу поведать. Понимаешь, когда в РОВД зашел из-за этой истории, то видел кое-кого там.
- Стой. А при чем здесь РОВД? По-моему, делами о дорожных происшествиях занимается ГИБДД. Разве не так?
Абдулла поморщился. Тупой Самбо оказался не таким уж лохом...
- Конечно. Только у меня рамс с водителем той тачки произошел. Ну подрались мы, понял?
- Ну вот, а говоришь, что все нормально.
- Забудь ты об аварии! Я тебе совсем о другом толкую. Видел я там кое-кого, в следственном отделе РОВД.
- Кого?
Рабадан не решился сразу назвать имя. Сначала он прикурил новую сигарету, повертел в руках пустую рюмку. И все же заставил себя произнести:
- Это был Монах.
- Та-ак... - Самбо нахмурился. - Ну и что? Мало ли...
- Нет, тут слишком много подозрительных моментов, Самвел. Понимаешь, я сидел на скамейке за фикусом - растение такое, в кадке растет, - и они меня не видели...
- Они?
- Монах и... опер из Москвы - майор.
- Откуда... - насторожился Самвел, но Рабадан не дал ему перебить себя.
- Откуда я узнал, что он из Москвы? Так он сам в разговоре Монаху об этом несколько раз сказал. Я не все подробности их беседы слышал, потому что они тихо говорили. Но кое-что уловил. Москвич у него спрашивает, когда, мол, намечается очередная делюга.
- Так и сказал - «делюга»?
- Конечно. Опера, сам знаешь, по-лагерному ботают почище братвы. Вот. А Монах ему отвечает, что очень скоро. И, что обязательно сообщит обо всех подробностях предстоящего налета по обычному каналу связи.
- Что это значит - обычный канал связи?
- Ты чего? Придуряешься? Или кино про ментов не смотрел? Стукачи у них имеют специальные каналы связи. Как шпионы... Может, у него номер какой-то есть, куда он им звонит, чтобы слить информацию. Или место встречи.
- Смотрел, смотрел кино... Значит, делюга намечается скоро...
Самбо вспомнил, как Петруха говорил пацанам, чтобы готовились к работе. На днях должны выехать. Якобы есть наводка - верняк. Колонна из трех фур с товаром. Кусок лакомый... Но, если верить Рабадану, на этой делюге можно спалиться. Неужели Монах ссучился?! Да на кой черт ему понадобилось с ментами в дёсна целоваться?!
- Не верится мне что-то...
Рабадан усмехнулся.
- Я бы тоже не поверил, если своими ушами не услышал бы их каляк. В натуре говорю: они что-то затевают, Самбо.
- Но какая выгоду Монаху своих сдавать?
- Может, свободу себе покупает? Или платят ему... Да мало ли какой интерес может быть у Монаха?! Он всегда был шибко продуманный. Люди для него - ничто, разве что карты в его личняковой игре. А после истории с Нинкой он точно с катушек съехал. Говорят, это он того терпилу замочил, которого на поле Чудес нашли. А училка после того случая уволилась, засухарилась - не видать ее, и не слыхать. И ни один мент к Монаху с вопросами тогда не подошел, ты понял? Ни один. А почему? Да потому что он ихний «барабанщик»!
- Сколько дел отработали вместе и никто нас не трогал. Есть у него люди в мусарне, точно знаю. Но они на нас работают.
- И даже те, что из Москвы приехали? - Абдулла саркастически усмехнулся. - Может быть местные лягавые с ним в любви и согласии жили, но столичные его крепко за жопу взяли, если он решил вас разом сдать с поличными.
- Ладно, погоди, хорош вату катать... Понял я.
Самбо разлил водку, они выпили.
- И что теперь мне делать прикажешь? На Монаха попереть? Пацанам все рассказать?
- Нет. Это было бы глупо. Да и мне в качестве очевидца фигурировать не очень хочется. Я думаю, тебе надо последить за Монахом. Он с вами на дело выезжает?
- Конечно. Большая часть мочилова - его заслуга. Мясник... Даже там, где можно было обойтись без мокрухи, Монах заставлял валить всех терпил и свидетелей наглушняк. Для него это... как будто ботинки надеть.
- Сам-то небось конченный мокрушник?
- Нет. Самое удивительное, Монах рук в крови сам не пачкает. Такое у него условие. Грязная работа пацанам остается.
- Понятно. Тоже не просто так все это... Если что, все трупы на вашей совести будут. А он чистеньким останется. Эх, Самбо... Тебе надо будет следить за его поведением. Если он откажется ехать с вами на дело - это уже симптом. Но он может и поехать. Вот только по ходу пьесы наверняка попытается рвануть когти.
- Так стоит ли нам вообще тогда на делюгу выезжать?! По-любому в ментовской капкан попадем! Херню ты порешь, Абдулла! Сам знаешь - собровцы не будут разбираться, кто из нас барабанщик. Могут всех положить.
Рабадан грохнул кулаком по столешнице:
- Кто тебе сказал, чтобы вы в этот капкан попадали?!! Ну ты тупой, Самбо... Извини, конечно, но может быть мне вообще не стоило тебя курсовать о мутных движениях вашего Монаха?! Ты проследи за ним, он наверняка попытается отправить вас одних. Вот увидишь. Не поедет - значит он ссучился. Все понял? Он тоже не дурак под пули собровцев соваться. И тогда его в разговоре его можно будет развести. И никто на дело не поедет, пусть собровцы ждут там до посинения.
Водка дурманила мозги. Не нравился Самвелу этот базар. Что-то не стыковалось во всей этой информации... У-хх, как кружится голова... А! Лучше поддать еще, для ясности.
- Понял... Чё, еще по одной?
- Нет. Пузырь уже ушатали. Я пойду. А ты... Ты будь осторожен, одноклассник.
- Спасибо, братан.

Кармина услышала, как Самвел закрыл за гостем дверь. Потом ее любовник вошел в спальню. Глаза его налились кровью, взгляд стал тяжелым, злым. Он, учащенно дыша, глядел на девушку. Она молчала, боясь вымолвить слово - не тот момент, чтобы продолжать игру...
Рывком сорвав с себя трико, Самвел подошел к постели, навис над съежившейся Карминой.
- Убери покрывало... - сдавленно выговорил он. - Быстро!
Она повиновалась. Он больно сжал рукой ее грудь, дохнул перегаром. Навалился сверху. Почувствовав, что его член напрягся, девушка поспешно раздвинула бедра...

Глава 20
Майор Калач, подняв удивленно брови, прижимал трубку личного сотового телефона к уху и внимательно слушал своего собеседника. Голос незнакомца звучал глуховато, как будто тот старался его исказить. Удивительно было и то, что звонивший потребовал к телефону именно московского опера.
- У меня есть очень важные сведения. Ты ведь из Москвы, опер?
- Из Москвы. Откуда у тебя мой номер?
- От верблюда. Слушай сюда, опер...
Сведения действительно оказались важными: незнакомец сообщил, что точно знает когда неуловимые бандиты совершат новое нападение. Юрий Калач выслушал стукача, задал несколько вопросов, уточняя место и время предстоящего налета бандитов на колонну фургонов.
- Назовись, уважаемый. Не бойся, за то, что ты проявил гражданскую сознательность, будешь награжден. Группа коммерсантов объявила о денежной премии тому, кто сможет дать об этой банде какие-либо сведения. Об этом говорилось по телевизору и в газете, на сколько я знаю, был размещен материал.
- Не, бабло меня не интересует. Важно другое - перестреляйте их там всех до одного. Вот это будет вознаграждение. Я хочу им отомстить за... Не важно. Мочите их!
- И все-таки...
- Слышь, москвич! Хватит меня на понт брать. Я тебе слил информацию. Твое дело ею воспользоваться с умом. Ты, главное, местных ментов держи за глотку, чтобы они не оповестили налетчиков. А лучше все сделать так, чтобы наши мусора ноздри в это дело вообще не запиливали. Среди них есть купленные. Так что, лучше думай как аккуратнее все провернуть, а обо мне не беспокойся. Все понял?
- Конечно, но послушай...
- ...
- Алло! Алло...
Но трубка ответила короткими гудками. Калач положил ее в карман, сел за стол и крепко задумался.

Глава 21
Кармина не считала себя дурой. Но прекрасно осознавала, что не настолько хитра, чтобы всегда выходить чистой из болотной жижи, которая в конце концов может засосать на самое дно. Но здравый смысл часто отступает, если на сцену выходят ненависть и жажда мести.
Обычно такой милый бычок Самвел вечером накануне превратился в обезумевшего быка. Игра перешла все дозволенные границы: тело девушки было покрыто синяками и укусами. Озверевший парень буквально изнасиловал Кармину, заставив ее удовлетворить его самые изощренные желания. Этот ублюдок поимел ее во все естественные отверстия... Сволочь! В довершение, Самбо выставил ее за дверь, вручив вместо разорванной одежды свою рубашку. Хорошо хоть в душ разрешил сходить...
Еле договорившись в пожилым таксистом, девушка добралась до дома. Снова приняла душ, а потом всласть поплакала возле зеркала, глядя на свое избитое тело. Успокоительное лекарство, принятое перед сном немного облегчило телесные, но не душевные страдания. Она лежала, свернувшись калачиком, и вздрагивала, вспоминая свирепые взрыкивания Самвела, когда он, развернув ее к себе спиной, ставил встать в унизительную позу и чуть не разорвал тело девушки, войдя между ягодиц.
- Я отомщу... - шептала она. - Обязательно отомщу...
Восточная кровь бурлила, требуя мести. На следующий день она первым делом позвонила сутенеру.
- Алло? - голос Сопли был недовольным, звонок его разбудил. - Кто это?
- Кармина. Стасик, у меня к тебе дело.
- Кармина... В такую рань!
- Не злись, котик. Дело очень важное.
- Какие у тебя могут быть дела с утра? Кстати, как там Самвел? Остался довольным? Ну и боров же он...
- Он-то доволен. - Она не собиралась рассказывать сутенеру о своем унижении. - Стасик, мне нужен один телефонный номер.
- Что за номер?
Кармина замялась. Но, переборов нерешительность, все же сказала:
- Мне надо поговорить с Монахом.
Сопля молчал долго. Потом, озадаченно хмыкнув, спросил:
- Зачем он тебе?
- Не важно.
- Да он с тобой разговаривать не будет.
- Будет.
- У меня нет его номера. С чего ты взяла, что я знаю номер его телефона?! Давай поговорим вечером...
- Слушай, котик, мне надоело с тобой перепираться. Если я скажу Монаху - обязательно ему скажу! - что ты не давал мне этот чертов номер и я не смогла его предупредить о подлянке, которую против него готовят, то он тебе башку оторвет! И по самые яйца...
- Подлянку? Господи... Сейчас.
Он пошелестел страницами органайзера и продиктовал Кармине цифры. Девушка записала их на бумажке и, отключив Соплю, позвонила Монаху.
- Слушаю.
- Здравствуйте, Сергей.
- Здравствуйте. Кто это?
- Меня зовут Кармина.
- М-м... Не уверен, что я вас знаю, девушка.
- Вы меня и не знаете. Дело в том, что у меня есть для вас важная информация. Только я боюсь говорить об этом по телефону.
- Хотя бы в общих чертах можете сказать?
- В общих?.. - Она задумалась, кусая губы. Потом выпалила, - Вас подставить хотят, Сергей. Я точно знаю - слышала сама.
- Ты подслушала чей-то разговор?
- Да.
- Где ты находишься?
- Дома.
- Так. А где находится твой дом? Я подъеду.
- В Черемушках. Запомните улицу? Грибоедова, дом семь, квартира двадцать один.
- Ни куда не уходите, Кармина. Я приеду через полчаса.
Тщательно загримировав синяки и одевшись скромно, но со вкусом, Кармина прошлась по квартире, наводя порядок. Девушка жила одна, квартира досталась ей от тетки, умершей два года назад от рака. Свое гнездышко Кармина содержала в образцовом порядке, мужчин сюда она не водила, да и подружек, коллег по бизнесу, тоже не привечала.
Ровно через тридцать минут после телефонного разговора, в дверь постучались. Девушка посмотрела в глазок, но на лестничной площадке был полумрак и разглядеть что-либо было невозможно.
- Кто там?
- Кармина, вы мне звонили... - Голос говорившего был спокойным. - Я приехал.
Вздохнув, Кармина повернула ручку замка. Дверь резко открылась, отшвырнув девушку в глубину коридора. В квартиру влетели двое вооруженных парней. Один из них склонился над девушкой, приставил к виску дуло пистолета и грубо зажал ей рот. А второй, выставив перед собой странно коротенький автомат, осторожно прошел по дому. Вернувшись, он вышел на лестничную площадку. Кармина услышала, как он сказал кому-то:
- Чисто...
Но сначала в прихожую вошел другой человек - не Монах. У этого были раскосые, бешенные глаза, широкие скулы и тренированная фигура. Мужчина был в черном джинсовом костюме. Он мельком глянул на девушку, неслышно прошелся по комнатам. Лишь после этого Кармина увидела Монаха и мордоворота, позвавшего его. Сергей спокойно прошел мимо нее в гостиную, бросив на ходу короткую фразу:
- Отпусти ее. Оба - за дверь.
Парни послушно вышли, прикрыв за собой дверь. Кармина, которую сотрясала дрожь, еле встала и поплелась следом за Монахом.
- Извини моих ребят, как ни в чем не бывало, весело сказал Сергей. - Они работают...
Он бесцеремонно сел в кресло, огляделся. Узкоглазый встал у двери, застыл.
- У тебя уютно, - одобрительно заметил Монах. - Чего стоишь? Присядь. Не бойся.
С трудом передвигая ватными ногами, девушка добралась до дивана, села.
- Ну? - Монах перестал улыбаться. - Зачем я тебе понадобился?
- Фу... Напугали вы меня. - Она попыталась улыбнуться, но губы стали непослушными, противно дрожали. - Я все-таки женщина...
- У тебя есть коньяк?
- Есть виски. Налить?
- Не мне. Выпей сама, полегчает. У тебя нервный шок, спиртное тебя подбодрит.
Кармина послушалась гостя, сходила на кухню и выпила рюмку виски. Монах оказался прав - приятная теплота в пищеводе быстро сняла напряжение. Она вернулась в гостиную. Монах был все так же спокоен, на девушку смотрел без особого интереса.
- Итак?
- Вот... - начала Кармина. - Я вчера ночером...
- Ночером?
- Ну... Поздно вечером была у Самвела. То есть у Самбо. Знаете его?
- Допустим.
- К нему пришел кто-то... Ну, мужчина, в общем. Я его не видела - они на кухне говорили.
- Не видела, но слышала?
- Точно. Говорили они о вас и о милиционерах из Москвы. А еще о готовящемся налете.
Монах улыбнулся.
- Так-таки и о налете? А как звали этого таинственного гостя?
- Самвел называл его Рабаданом.
Монах не переставал улыбаться, ожидая продолжения. Успокоившись окончательно, Кармина передала ему услышанный накануне разговор. Потом она еще раз сходила на кухню, чтобы попить минералки.
- Кому еще ты рассказала об этом? - спросил ее Сергей, когда она вернулась.
- Никому.
- А мой номер у тебя откуда?
- У Сопли спросила.
- Что за Сопля?
- Сутенер мой...
- Он не спрашивал, для чего тебе номер моего телефона?
- Он знает только, что я хочу вас о чем-то предупредить.
- Ясно.
Монах встал. Пошел к двери. Узкоглазый вышел первым. Кармина удивилась:
- Вы уходите?
- Ах да... - Сергей остановился и, не глядя на нее, сказал, - тебе нужны деньги за информацию? Сейчас... Черт, у меня с собой налички нет. Погоди, у моих парней должны быть деньги. Ты будешь довольна...
Он стремительно вышел.

- Срочно найди сутенера Соплю и сделай так, чтобы он разучился раздавать номера чужих телефонов кому попало, - приказал Монах одному их парней, ожидавших его на лестничной площадке. Потом обратился ко второму, - А ты зайди к ней. Заплати девушке. По полной программе. Чтобы ненароком не пожаловалась...
И добавил, обращаясь к обоим:
- Только аккуратно, слышите? И проститутку и сутенера - аккуратно. И сразу же сообщить об исполнении лично мне. Никому обо всем этом ни слова.
Потом он глянул на узкоглазого.
- Пошли, Калмык.

Кармина подошла к окну и стала ждать, когда Монах выйдет из подъезда. Она не услышала нечеловечески беззвучные шаги подкравшегося сзади убийцы. Шелковая гаррота врезалась в нежное горло, не давая крикнуть, вымолить право на жизнь...
А через сорок минут к стенающей во вселенском мраке душе Кармины присоединилась изумленная душонка Сопли, только что оставившая в бурлящем джакузи совсем еще молодое тело с перерезанным горлом...

Глава 22

Самвел тоже принимал ванну. Вкус его был не слишком изощренным, поэтому бандит не удосужился установить у себя джакузи. После вчерашних безумств и пьянства он чувствовал себя скверно и помочь ему могла только горячая вода, обволакивающая страдающее тело и холодное пиво, несколько уже опустошенных банок которого валялись на кафельном полу.
Несколько раз Самбо пытался задуматься над вчерашним разговором с Рабаданом, но мозговые извилины не желали должным образом функционировать. Разум требовал покоя. Поэтому бандит снова и снова откладывал животрепещущую тему. «Еще пару банок пива - и я в норме, - успокаивал он себя. - Потом покумекаем над этой хреновнёй».
Но «покумекать» Самбо уже не удалось. Причина разговора с Рабаданом - Монах - вдруг появилась в квартире Самвела собственной персоной. Об этом недоопохмелившийся боевик узнал после того, как его выдернул из ванны Калмык - личный телохранитель Монаха. Самвел побоялся сопротивляться молчаливому азиату, потому что знал, что, не смотря на свою недюжинную силу, с этим бойцом ему не справиться.
- Монах?!! - сварливо закричал Самбо, влетая в гостиную. - Чё такое, в натуре, Монах?!! Ты чего борщишь?! Скажи своему китайцу, чтобы руки не распускал! Я, в натуре, ответку могу дать...
Калмык вошел следом, встал у двери, поблескивая черными глазами на громилу.
- Попробуй... - вяло пробормотал Монах.
- Чего? - не понял Самбо.
- Попробуй, говорю, ответку дать Калмыку, одноклассничек.
Самвел трусил. Он понял, что влип из-за этого долбанного Рабадана. Неужели все-таки придется вступить в поединок с Калмыком? Нет спора, узкоглазый крут, но и Самбо не пальцем деланный. Мысли лихорадочно мелькали в его голове в поисках выхода. Он понял, что ответку держать придется, и финал этого рамса слишком очевиден - Монах не потерпит, чтобы кто-то за его спиной готовил ему капкан. Игра идет не на жизнь, а на смерть. Пока Самбо решил финтить:
- Не, ну чё ты, Монах... Объяснил бы, зачем пожаловал. Чё за базар?
Сергей вздохнул.
- Сядь, Самвел. Не мельтеши. «Чё»... Сейчас узнаешь, «чё» мне от тебя надо. А может сам уже догадался? - Он помолчал, дожидаясь ответа, но Самбо молчал. Монах пожал плечами. - О чем ты с Рабаданом вчера договаривался? Что за интриги вы с ним плетете за моей спиной? Только давай подробнее, без спектаклей. Я тебя насквозь вижу, урод.
Самбо решил «оскорбиться»:
- Да ты чё?! Какие интриги, кореш? Ты что, под сомнение меня ставишь?! При чем тут Рабадан? Я с ним уже год не базарил!
«Ствол в спальне, бля... - Самвел думал как ему выкрутиться из этой ситуации. - Черт! Нож на кухне взять? А чё - идея...» Взгляд Монаха доставал, казалось, до самых печенок...
- Самбо, если ты будешь продолжать в том же духе, разговор будет другим. Мне всё известно.
- Фу-у... Пацаны, Монах... - Тон Самвела стал просительным. Он сжал голову обеими руками и скривился, - Слышь, я с похмелья загибаюсь. Ща, там на кухне у меня пивко есть...
Он пошел к двери. Но Калмык не уступал дорогу.
- Отойди, узкоглазый, я за пивом.
Но тот продолжал загораживать дверь. Самбо разозлился.
- Ты не понял?!
Он хотел оттолкнуть Калмыка, но то перехватил его руку и ударил локтем в лицо. Что-то хрустнуло, боль ослепила Самбо вспышкой. Он отшатнулся, провел ладонью по лицу, взглянул...
- Кровь! Ты мне нос сломал, косоглазый!
Зарычав, Самвел бросился на Калмыка. Схватка была скоротечной, собственно, произошедшее в следующее мгновение трудно было бы назвать схваткой, потому что Калмык попросту вырубил здоровяка Самбо тремя молниеносными ударами. Невозможно было зафиксировать взглядом последовательность этих ударов, потому что они были нанесены с огромной скоростью, отнюдь не повлиявшей на их убойность. Хруст и бульканье говорили о внутренних переломах и кровоизлияниях. Глаза Самбо потухли, он мешком свалился на палас. Изо рта и ушей хлынула кровь.
Монах с интересом следил за происходящим. Брезгливо поморщившись когда все закончилось, он спросил:
- Он еще жив?
Калмык равнодушно скользнул взглядом по туше на полу.
- В коме. Через несколько часов умрет от внутренних кровоизлияний.
- Не приходя в сознание?
- Его сознание уже мертво.
- Ясно. - Монах встал. - Что же, он свое получил. Теперь мне необходимо увидеть Рабадана. Он живет один, и это очень удачно.

Глава 23
На долю Рабадана выпала более мучительная смерть, чем на долю Самбо. Монах заставил его рассказать все. Для этого Калмык привез Рабадана в гараж на окраине города - в собственный гараж Рабадана. Местечко было глухое, время позднее - вряд ли кто сейчас сунул бы сюда нос. Покореженная «Белоснежка» стояла здесь же. Гараж был большой, потому что он служил еще и мастерской. Один уголок был оборудован для отдыха, здесь стоял небольшой мангал, диванчик и даже была оборудована вытяжка. В другом углу за металлическим стеллажом стояло старое стоматологическое кресло - Калмык посадил Рабадана в него и привязал руки к подлокотникам.
Монах расхаживал возле стеллажей и с интересом рассматривал инструменты.
- Ишь ты! Смотри, Калмык, у него даже хирургическая пила есть. Пинцеты, скальпели, буравчики... Эх, жаль здесь нет бормашины. Помню, в детстве я мечтал отомстить стоматологу за то, что он пробуравил мне зуб. - Сергей взял в руки молоток, восхищенно присвистнул. - А как блестит все!
Рабадан настороженно следил за бывшим одноклассником. Калмык был как всегда равнодушен к происходящему, стоял возле привязанного пленника и смотрел в пространство.
- Рабадан, как же тебе не стыдно? Натырил медицинского хлама... Отнял, можно сказать, у больных! - Монах, поигрывая молотком, подошел к креслу. - Может быть у тебя и золотишко есть? Ты ведь у нас протезист. - Сергей подмигнул однокласснику. - Молчишь? Значит на эту тему ты говорить не желаешь. Тогда поговорим на другую. Например, о твоих интригах против меня. Только давай условимся: я должен знать всё - от и до. Понял? А для того, чтобы ты понял, что мне от тебя нужно только чистосердечное признание во всех грехах, Калмык сначала продемонстрирует первый цикл одной восточной пытки. Хочешь знать какой?
Рабадан нервно облизнул губы, но промолчал.
- Вижу - хочешь. Я тебе расскажу, чтобы ты знал, что тебя ожидает. Я вижу, у тебя здесь полный набор для шашлыка. Мангал, угли в мешке... Ах, ну да! Ты же у нас лицо кавказской национальности. Любишь шашлык? Как это кстати...
В древности, уважаемый Рабадан, у восточных властителей существовал страшный способ казни, которую цари вершили собственноручно. Происходило это так. Жертву приводили к падишаху, накрепко привязывали к креслу. Рядом устанавливали жаровню. Входил властитель. Между ним и жертвой начиналась беседа. Уж не знаю, о чем там могли беседовать эти достойные люди... Зато я знаю, о чем будем беседовать мы с тобой.
Так вот, во время беседы у восточных людей принято вкушать трапезу. Именно для этой цели и устанавливалась упомянутая мною жаровня с раскаленными углями. Царь брал своими благородными, унизанными драгоценными перстнями пальцами острейший кинжал и... ты внимательно слушаешь, уважаемый Рабадан? - и медленно отрезал от своего несчастного гостя маленькие кусочки мяса. Да-да, прямо с живого. Потом он нанизывал окровавленную трепещущую плоть на шампур и жарил мясо на глазах у жертвы. Когда соответствующим образом приправленный шашлык из человечины был готов, царственный палач собственноручно кормил несчастного «гостя» его собственной плотью.
Затем несчастного уносили в темницу - естественно живого. На следующий день кровавое пиршество продолжалось. И так - изо дня в день. Жертве не давали умирать искусные лекари. Да и царь ведь отрезал не самые важные части тела несчастного. Такая пытка могла длиться месяцами. Человек поедал себя мелкими кусочками до самой смерти. Правда, страшная пытка?
Чего молчишь, Рабадаша? Хорошо, молчи пока. Скоро ты очень захочешь говорить. Но тебе придется меня просить выслушать тебя, понял? Но меня рядом не будет. Потому что я вовсе не царских кровей и почетную обязанность кормить тебя твоим гнилым мясом уступлю Калмыку. Слышишь, Калмык? Давай, разводи огонь. Пусть пожарче раскалятся угли. А когда наступит подходящий момент, сюда вернусь я.
Монах повернулся и вышел из гаража.

Глава 24
Он вернулся через три часа. В гараже нестерпимо воняло горелым мясом. Рабадан продолжал сидеть в кресле, голова его свешивалась на бок. Рот, перемазанный копотью и кровью, был заткнут кляпом. Калмык, услышав шаги Монаха, повернулся. И тогда Сергей увидел, что у Рабадана больше нет части предплечья и кисти левой руки. Вернее, из обрубка предплечья торчала окровавленная кисть, но кости были лишены плоти. На углях скворчали остатки мяса, нанизанные на шампуры...
- Он жив?
- Жив. Потерял сознание.
- Приведи его в чувство.
Калмык прикоснулся к каким-то точкам на теле Рабадана и тот вздрогнул, открыл глаза, замычал. Сергей выдернул из его рта кляп, брезгливо отшвырнул его в угол гаража.
- А-а! - закричал Рабадан, но хлесткий удар по лицу заставил его замолчать. Дико глянув на Монаха, Рабадан задохнулся в причитаниях, - Сергей... Монах... Ты что творишь?!
Он бормотал о милосердии, о страхе перед Богом и прочую чушь. Монах зевнул, нетерпеливо прервал этот поток слов:
- Хватит! Теперь понял?! Я же предупреждал тебя, что ты заговоришь. Только пока бубнишь не о том, о чем следовало бы. Расскажи мне о вашей с Самвелом интриге. Что вы замышляли против меня? С чьей подачи? Сами бы вы до такого не додумались. Кто вас надоумил? Говори.
- Зачем? Ты же меня все равно убьешь...
- Конечно. Только умирать ты будешь очень долго и последовательно. И, уверяю тебя, вовсе не от голода. У тебя будет отменная мясная диета. Эксклюзивная... Это если ты не захочешь поделиться со мной информацией. Если ты сообщишь мне во всех подробностях то, о чем я тебя спрашиваю, я гарантирую легкую смерть. Смерть - избавление... Ну?
И Рабадан не выдержал. Плача от боли и безысходности, он рассказал Монаху о предложении Цыпы, своей беседе с Самбо и звонке к московскому оперу. Говорил он не долго. Монах внимательно выслушал его, потом повернулся к Калмыку.
- Кажется не врет. Как ты считаешь?
- Не врет.
- Ну что же... Он купил себе быструю смерть. Заплати ему.
Калмык навис над сжавшимся от ужаса Рабаданом...

Глава 25
Цыпу удалось повидать только к утру. Монах знал, что где бы этот недоумок не шатался, он все равно вернется под крылышко своей подружки Марины. Ее адрес Сергею был известен. Им с Калмыком просто пришлось подождать в машине.
Сидели молча. Монаху сзади был хорошо виден силуэт телохранителя. Казалось, Калмык высечен из камня. Он почти не двигался, дыхание его было бесшумным. Сергей прервал молчание лишь под самое утро.
- Калмык.
Тот шевельнулся.
Монах спросил:
- Как долго ты намерен на меня работать?
- Пока не надоем.
- Ты мало о себе рассказал.
Тот пожал плечами. Сергей усмехнулся:
- Не хочешь говорить... Я наблюдаю за тобой. Ты профессионал. Хладнокровен, умен, силен... Странно, что ты согласен быть всего лишь телохранителем. С твоими данными ты мог бы сколотить свою бригаду. Почему ты решил жить именно так?
Калмык молчал долго. Монах уже подумал, что тот не ответит на его вопрос. Но телохранитель вдруг заговорил:
- Есть вещи, которые я даже себя заставил забыть. Могу сказать только, что ты можешь на меня рассчитывать, Монах. Я не предам тебя. Буду твоей тенью, никого к тебе не подпущу. А что касается моего прошлого... Оно темное. И близких не осталось. Вот и все.
- Значит, не предашь никогда?
- Нет.
- Даже если тебе не понравится то, что я делаю?
- Это твое дело решать, что мне делать. А нравится мне работа или нет - я давно на ромашке не гадаю.
Рыкнул двигатель. По стене дома поползли лучи от фар. Монах обернулся.
- Это он, - сказал Калмык.
- Да, кажется его машина. Ты справишься?
Телохранитель молча кивнул. Он выскользнул из салона и исчез из вида. Сергей увидел, как из подъехавшей иномарки вышел пошатывающийся Цыпа - опять надрался. Не закрыв двери машины, он поплелся к подъезду, скрылся за скрипнувшей пружиною дверью. Где же Калмык?!
Монах очень хотел закурить, но пока решил этого не делать. Прошло несколько томительных минут. Вдруг еле слышно снова скрипнула дверь подъезда. Калмык, не таясь, широко шагал к машине. Он влез в салон, завел двигатель и, не включая фар, выехал из двора.
- Ну? - спросил Монах.
- В норме, - ответил Калмык.
- Еще один... - резюмировал Сергей. - Но не последний.
В зеркальце над лобовым стеклом блеснули глаза Калмыка. Но он не произнес ни слова. Монах сказал:
- Еще кое-какие дела есть, Калмык. А потом мы с тобой уедем из города. - Помолчав, добавил, - навсегда.

Глава 26
Петруха привык к уже рядится в ментовскую форму - имидж ничто! - жажда всё. Работа есть работа, куда денешься. Вот и сейчас он бился плечом, испоганенным погоном, о плечо своего брата Ваньки. Ехали на двух машинах. Нет, на трех - двое подельников сейчас пасли караван грузовиков, которые предстояло отработать. Но непосредственно «работать» будут семь человек. Монаха и Самбо сегодня с ними не было. Куда-то уехали...
Все молчали, маялись после вчерашнего. Монах накануне устроил пир горой, что выглядело необычно. Но пацанам по фигу - нажрались до изумления. Раннее утро встретило неприветливо. Но ехать было надо... Погода была пасмурной, моросил нудный дождик, Дрон, сидевший за рулем, чертыхался: лобовое стекло запаривалось от похмельного дыхания подельников.
- На дело надо свежими выезжать... - пробормотал он. - Башка лопается, пацаны...
- Сейчас до места доберемся и по соточке накатим, - отозвался Ваня. - Но только по соточке, для лечения. А то...
Петрухе все не давала покоя мысль о Монахе.
- Слышь, братан. А все-таки, не нравится мне эта бодяга с отъездом Монаха. Куда он лыжи навострил? На фиг ему Самбо понадобился? Калмыка не хватает, что ли? Раньше такого не было - на все дела вместе выезжали.
- Да ладно тебе. Серега очень важное дело замутил, точно говорю. Он мне намекнул, что игра начинается по-крупному. Просто сглазить боится, вот и все. - Ваня хлопнул по плечу сидевшего на переднем пассажирском сиденье подельника, - Крош, дай-ка колбу, а то в натуре мозги разрываются...
Крош вынул из бардачка стеклянную фляжку с водкой и передал ее назад.
Братья по очереди приложились к горлышку. Дрон с завистью посмотрел на них в зеркало заднего обзора. «Ничего, - подумал он. - Уже скоро на месте будем. Там я тоже приму на грудь...»
И действительно, вскоре две машины с налетчиками свернули с трассы на грунтовку, постепенно заглублявшуюся в лес. Эта шоссейка тянулась в стороне от основной трассы, но шла параллельно ей. Деревья хорошо маскировали ее. Ехать по ней было не трудно - гусеничные тракторы накатали поверхность, а мелкий дождь еще не успел превратить грунт в кисель.
- Бля, кажись, здесь где-то... - Дрон проехал мимо поваленного ветром дерева и свернул на полянку. - Точно здесь.
- Здесь, здесь, - подтвердил Крош. - Я на том пеньке сидел, помнишь? Схрон возле березы.
- Ну всё... - Водила заглушил движок., потянулся дрожащей рукой назад. - Дайте мне водки.
Бандиты повылезали из машин. Знобко поеживаясь, собрались в кучку. Негромко переговариваясь, опохмелились из горлышка. Потом откопали спрятанный под приметной березой ящик с оружием, разобрали каждый свое. Петруха отряхнул форму, надел фуражку, взял жезл.
- Ну чё? По коням?
- А время-то...
- Скоро. Свяжись с пацанами, Ванька.
Иван вернулся в машину, взял трубку, вызвал машину слежения.
- Это Иван. Как дела?
- Скоро будем на месте - через минут тридцать. Как вы?
- Мы готовы. Ладно, ждем вас.
Налетчики двинулись к дороге. Петруха сел в одну из машин и уехал - ему, как «сотруднику ГИБДД» по сценарию было отведено местонахождение на обочине трассы. Ваня повел остальных подельников к дороге. Не доходя до асфальта присели на корточки, обсудили еще раз обязанности каждого.
- Трое на эту сторону , трое на ту. Смотрите, чтобы вас не видно было.
- Да не впервой, Вань! - отозвался Крош.
Потом банда разделилась - трое, дождавшись, когда дорога будет пустынной, перебежали на другую сторону, затаились в кустах возле обочины. Вскоре подъехал Петруха, загнал «Ладу» на небольшой пятачок на обочине, вышел из салона, стал прохаживаться.
- Ишь ты, - развеселился Ваня. - Ну прямо мент, в натуре...
Ждали не долго. Сначала проехала парочка легковушек, настороженно замедляя скорость возле «гибддшника» Петрухи. Тот проводил их суровым взглядом. Потом объявились три фуры - цель налетчиков.
- Пацаны! Ощетинились... - предупредил подельников Ванька. - Лохи на подходе.
Петруха выпрямился, закрутил жезлом, шагнул навстречу КамАЗам. Те замедлили ход, зафыркали тормозами, встали. Сзади подлетела «восьмерка» с подельниками, пасшими грузовики. Лжемилиционер подошел к головной машине, водитель которой уже спрыгивал навстречу.
- Здорово, старшой! - бодро поприветствовал он Петруху. - В чем дело?
Пацаны уже выскочили из-за кювета, разбежались по двое к КамАЗам, наведя стволы автоматов. Из «восьмерки» тоже вышли двое налетчиков, вынули пистолеты, встали по обе стороны машины.
- Желаю здравия, - пробормотал Петр и хотел вытащить из кобуры «макара».
Но в этот момент обстановка вокруг изменилась до неузнаваемости. Из леса, из прицепов фур вдруг стали выскакивать один за другим люди в бронежилетах и в касках. «Водитель» КамАЗа, вышедший Петрухе навстречу, сделал бросок и свалил налетчика ударом ноги. Бандит так и не успел вынуть пистолет: больно ударившись головой об асфальт, он резко перекатился и хотел вскочить, но противник оказался нечеловечески ловким. Он моментально налетел на Петруху и несколькими ударами руками и ногами отключил его.
- Всем лежать!!! Оружие на землю, руки за голову!
Пацаны совсем не ожидали такого поворота. Ванька бросился к лесу:
- Менты!!! В лес! В лес, пацаны!
Но очереди из нескольких стволов собровцев швырнули его на землю. Ванька задергался. Дрон принялся поливать ментов из автомата, но и его быстро успокоили, влепив порцию свинца. Действия Дрона подстегнули остальных налетчиков к сопротивлению. Они начали стрелять, отступая к лесу. Но и в лесу их уже ждали... Требование бросить оружие никто из налетчиков не выполнил. Двое прятавшихся за «восьмеркой» тоже сопротивлялись не долго: из прикончили сзади из леса. Собровцы не собирались рисковать. Бой был скоротечным, через считанные минуты все бандиты лежали мертвыми. В живых остался только Петруха - он, казалось, лежал без сознания. Но, когда собровцы перестали обращать на него внимание, Петр полез за пазуху и достал второй пистолет. Он успел выстрелить один раз - в того «водителя», который вырубил его. Раненный в плечо собровец метнулся в сторону, а его товарищ, стоявший рядом, разрядил в бандита свой автомат.
Так было покончено с бандой Монаха. Но сам главарь куда-то исчез. На Сергея был объявлен розыск, однако он как сквозь землю провалился...

 Глава 27
Гнус облепил мелкую сетку накомарника. Пот под шляпами стекал ручьем, но Монах и Калмык не жаловались. Влажный воздух тайги вливался в сипящие легкие глотками, было жарко, как в парилке.
- Не сладко вам? - усмехнулся Деревень.
Монах промолчал. Он сел поближе к костру, чтобы одежда хоть чуть-чуть подсохла. Калмык по обыкновению сидел чуть в стороне, помалкивал. Здоровенный детина проводник готовил чай. Деревня они наняли в одной из таежных деревенек. Тридцатипятилетний парень был чудовищно силен. Как-то в разговоре, не бахвалясь излишне, он рассказал, как завалил в одиночку медведя, имея при этом из вооружения только рогатину и охотничий нож. Монах видел этот нож - что-то среднее между мясницким тесаком и мечом древнеримского легионера.
Деревень нагнулся к бурлящему котелку и высыпал пригоршню какой-то смеси трав, коры и ягод в бурлящую воду. Затем снял котелок с шеста и поставил в сторонку, накрыл его крышкой и обложил одеялом.
- Щас, запреет. Опосля попьем. А уж потом и поесть можно будет.
- Что это за настой? - спросил Монах.
Он снял накомарник, достал спрей от комаров, обработал руки и лицо, передал баллончик Калмыку. Возле костра мошкары было поменьше, тем более, что Деревень положил поближе к огню пучок травы, она затлела, и дым, кажется, действительно стал отпугивать комаров.
- О, мил человек... Это лекарственный настой - от всего помогает. Любую хворь успокоит. Меня прадед научил его готовить.
- Прадед давно упокоился?
Охотник удивился:
- Чё это упокоился-то?! Жив он.
Наступил черед Монаха удивляться:
- Жив?! Так сколько же лет ему?
- Да бог его знает, старого... Род Деревней завсегда славился долгожителями. Ну, ежели не считать тех, кто в тайге сгинул.
- И все такие мордовороты, как ты?
- Так я еще не такой крупный... Вы бы батю моего видели, а то... Вот где медведь истинный. Сильный - страсть. - Деревень вынул из мешка сверток со снедью, развернул. - Чё, мужики, мясца нарежем? Или вы опять свое есть будете?
- Свое.
Калмык открыл свою рюкзак и начал вынимать банки с яркими этикетками. Охотник, наблюдая, хмыкал неодобрительно, но против ничего не говорил.
- Настой готов-чать. Щас попьем.
Здоровяк разлил духовитый напиток по стаканам. Монах взял стакан в руки, недоверчиво принюхался. Запах ему понравился, и он сделал первый осторожный глоток.
- Значит, говоришь, недалеко нам осталось?
Они были в дороге уже пятый день. Деревень уверенно вел их, ориентируясь на карту Монаха. Вернее, не на саму карту, а ее копию, потому что место отцовского схрона, помеченного на оригинале, Монах выдавать не хотел.
- Так, считай, дошли уже. - Он достал из кармана планшетку с картой, присмотрелся, ткнул пальцем, - вот, видишь? Здеся мы сейчас. А вот здеся - Лисий Камень, про которые тебе твой батя говорил. Ходьбы еще с полдня будет.
Сергей кивнул, сделал еще глоток настоя.
- Надо быстрее перекусить и двигаться дальше.
- Да не торопись, мил человек. Нам ведь еще назад идти, силы беречь надо. Куды торопиться-то? Лисий Камень от нас не убежит, ног у него нету. Время уже вечернее, поэтому нам сподручнее будет переночевать здеся. А по утру - к Лисьему Камню отправимся.
Монах покосился на Калмыка. Тот, почувствовав взгляд хозяина, чуть заметно кивнул.
- Ну что же... Я не против.
Допив травяной настой, они принялись за еду. Потом покурили, беседуя. В основном говорил Деревень. Рассказал о том, как побывал в армии, как вернулся в свою таежную деревеньку, женился. Монах особо не прислушивался к рассказу охотника - думал о делах.
Потом Калмык разбил палатку. Деревень спал в спальнике под открытым небом. Комаров он не замечал. Когда стемнело, путники улеглись спать.
- Зарубки делаешь? - спросил перед сном у Калмыка.
- Да.
- С этим быком справишься?
- Да.
- Завтра на месте...
- Да.

Глава 28
Утром Монах был несказанно удивлен. С ним уже давно такого не происходило - с того самого случая у Нины. Он провел рукой в паху, сел.
- Неужели?..
Выбравшись из палатки - Калмыка в ней уже не было - конфузливо улыбаясь, подошел к Деревню.
- Слушай, охотник... Мне нужен рецепт твоего чая.
Мужик, умывавшийся водой из фляжки, широко осклабился, тряхнул бородой.
- Понимаю, мил человек. С этого настою стояк отменный! Моя баба не жалуется. Ладно, насыплю я тебе травки. А рецепт... На што он тебе? Все, что входит в состав только в тайге и растет, а хранить долго нельзя - свойства теряются. Надо будет, черкнешь письмо, я тебе посылкой ишшо вышлю. По мере надобности.
Монах нахмурился, но промолчал.

Перекусив, они отправились дальше. С утра идти было легче - воздух был посуше, дышалось легче, и комаров как будто поубавилось. Без остановок за полдня дошли до самого Лисьего Камня.
- Вот он! - махнул рукой в сторону темнеющей между деревьями каменной массы Деревень. - Лисий Камень.
- Вижу...
Сергей сбросил рюкзак, облегченно повел плечами.
- Вы с Калмыком займитесь костром и обедом. А я пройдусь.
Монах глянул в глаза Калмыка. Тот смотрел на хозяина понимающе. Оба знали, что таежный житель - нежелательный свидетель. Поэтому от него надо было избавляться. А обратный путь они сделают по зарубкам на деревьях, которые Калмык тайно оставлял по дороге к Лисьему Камню.

Когда Монах нашел отмеченное батей на карте место схрона и с трудом отвалил в сторону камень, под которым нашел промасленный брезентовый мешок, вдалеке послышался негромкий выстрел.
- Прости, охотник, - пробормотал Сергей. - Не судьба тебе высылать мне чудо-отвар. Такова необходимость... Жаль.
Тускловатый блеск золота отвлек Монаха от мыслей об убитом охотнике.

Глава 29
Москву Монах возненавидел с первого дня. Но уезжать отсюда он не хотел. Благодаря продуманным действиям, он быстро обосновался в столице, занялся делом. Вскоре на него работали несколько киллеров-профессионалов. О Монахе узнали, к нему стали обращаться. Правда, в лицо его мало кто видел. Сергей Петрович был весьма осторожен.
Организация, созданная им, была идеальной структурой, позволяющей заниматься и криминальным и некриминальным видами деятельности. Хотя основные доходы пока давал только первый. Но какие доходы!
По мере общения с клиентами у Монаха накопилось очень много информации. Он прекрасно понимал, что информация стоит немало, поэтому стал собирать базу данных. За много лет в базе данных скопилось столько компрометирующего материала, что Монах стал держать за яйца многих сильных мира сего. За информацию платили, за неразглашение ее платили еще больше. Сергей Петрович сконцентрировал в руках огромную власть.
Что для него такая букашка, как бывший киллер Максим Ковров? Почему хозяин масштабной организации так рьяно его преследует? Неужели только потому, что Максим когда-то обманул Монаха и хотя, по сути, выполнил заказ, все-таки пошел против организации? Но ведь, уничтожив несколько ни кому не нужных боевиков, он сбежал за границу со смехотворной суммой денег - да пусть бы жил там, черт с ним! Но нет, Монах не мог не отомстить этой букашке. Тогда почему?! Сергей Петрович сначала не мог внятно ответить на этот вопрос.
Сейчас же он смог наконец признаться, что ему просто нужна эта женщина - Евгения. Для чего?
«Для чего она мне?! - размышлял Монах, снова и снова рассматривая фотографии Евгении. - Я импотент. Никакие лекарства не помогли устранить последствия психологического шока. Мои люди искали знатока рецепта отвара рода Деревней - тщетно. Может не надо было его убивать?
Эта женщина пробуждает во мне такое пронизывающе сладкое чувство - не могу назвать его каким-то определенным словом! - и терять ее я не хочу. Я уничтожу Максима. А потом займусь Евгенией. Она поймет, что я, в сущности, именно тот человек, кто ей нужен. Время мне поможет. А там, возможно, и я изменюсь. Мы сможем жить вместе с ней, единственной настоящей женщиной, которую я видел на этом свете.
Я мог прикончить этого щенка там, в Майами. Но нет, это было бы слишком просто. Пусть он придет сюда, на порог моего дома. И на этом пороге его прикончат мои люди, так, чтобы об этом знала Евгения. Я заставлю ее ненавидеть себя, а от любви до ненависти, а значит и обратно - один шаг.
Я знаю, как всё сделать правильно. А ошибаюсь я крайне редко. Добро пожаловать Максимушко. Я тебя жду, дружок...»

Часть 4

«Раз, два, три, четыре, пять - я иду искать!»
Детская считалочка

Глава 1
Монах не любил выезды, но знал - сидеть постоянно в кабинете вредно для здоровья. Никакие кондиционеры не сравнятся со свежим воздухом, запахом леса. А лес он любил. Детство свое он провел в таежном поселке! Как тут не любить... Поэтому время от времени он все-таки выбирался из своего логова. На этот раз он решил посетить виллу, где содержались подруга и сын Максима. Монаху хотелось побродить по роще, посидеть на берегу лесного озера... А заодно воочию убедиться, что Евгения действительно лучше всех женщин в мире.
- Их опять перевезли, - Монах покосился на Расстегаева. - Фима, в чем причина этих переездов? Это уже в четвертый раз... С твоей подачи?
- Ярославцев кипишует, Сергей Петрович. Я с ним соглашаюсь. Слишком много народу в курсе, говорит. А куда деваться? Охрана, прислуга, то-сё...
Тонким пальцем Монах потер переносицу.
- А что - Ярославцев?
Несмотря на неопределенность заданного вопроса, Расстегаев прекрасно понял, о чем спрашивает хозяин.
- Пока неплох. Рафинирован чрезмерно, джентльмена из себя корчит. Профи, мля... Мокрушник в белых перчатках.
- Лучше его поменять.
- На кого? Сергей Петрович, он в своем деле дока - не отнять! Поставишь отморозка, так он весь товар перепортит...
- Не сейчас. Я понимаю. Готовь кого-нибудь на запас.
- Критерии?
- Чтобы мог ликвидировать не задумываясь. Какое, в жопу, джентльменство может быть в наших делах, Фима? Мы что, репетируем оперу для сцены Большого театра? Уморили, дилетанты... Романтичность и чистоплюйство - удел лохов, Фима! Кстати, все бандюганы и выжиги - опомнившиеся романтики, превратившиеся в законченных циников! Именно циники раскрашивают реальность в угоду романтиков в их любимые цвета, а сами в это время выдаивают лохов насухо.
- Да понял, понял я...
Водитель за звуконепроницаемой перегородкой повернулся к тому, кто сидел на переднем пассажирском сидении и что-то сказал. Рядом с водителем находился Калмык - личный телохранитель Монаха. Сергей Петрович глянул в окно. Черный «Лексус» подъехал к воротам. Здесь уже стояла первая машина с охраной. Сзади скрипнула тормозами вторая. Ворота отъехали в сторону. Автомобили вкатились во двор. К машине, в которой находился хозяин, подбежал начальник охраны, услужливо открыл дверь.
- Здравствуйте, Сергей Петрович!
Монах поморщился.
- Тише, тише, дружок... Не суетись.
Он вылез из автомобиля, не глядя на Ярославцева, встал, сгорбившись и оттопырив нижнюю губу. Зажмурился и глубоко вдохнул, пожевал...
- Воздух... Фима, а? Пахнет-то как...
Калмык, по обыкновению находившийся рядом с хозяином, невозмутимо осматривался.
- Лесом пахнет, Сергей Петрович. - Расстегаев шумно втянул воздух. - Природой.
- Вот и я говорю.
Ярославцев переступил с ноги на ногу.
- Сергей Петрович...
Монах смерил спортивную, подтянутую фигуру Кирилла сумрачным взглядом, нетерпеливо дернул плечом:
- Не суетись, сынок. Я хочу послушать тишину.
Все замерли - телохранители, охранники... Из будки возле ворот послышалась музыка: эпохальные звезды мировой эстрады «татушки» пищали о том, что их «не догонят».
- Что там за «пьяные чайники» наяривают? - Монах наконец взглянул на Ярославцева.
Тот дал знак кому-то из охранников.
- Радио, Сергей Петрович... Выключим.
Расстегаев усмехнулся, вынул из кармана черные эбонитовые четки работы лагерных мастеров, ловко стал их крутить.
- Сергей Петрович, может на террасе посидим? Самовар, блинчики... Я распорядился.
- Вода здесь родниковая, Сергей Петрович, - вмешался Ярославцев. - Чай отменный получается, душистый.
Монах глянул на обоих.
- Не послушаешь с вами тишины... Ладно, пошли. В кабинет. Доложишь, Кирилл, как тут всё. - И направился к ступенькам крыльца, качая головой. Вспомнил далекие дни в тайге. - Душистый... А, Калмык? Помнишь про чай душистый? Эх, не судьба...
Калмык, не оглядываясь, скользил впереди бесшумной тенью. Он все помнил.

Глава 2
Этой виллой Монах почти не пользовался - был только пару раз. Но, увидев, какая здесь природа, понюхав чистого лесного воздуха, понял, что стоит сюда приезжать почаще. Потом, когда суета уляжется.
В вестибюле он постоял возле декоративного фонтанчика - художник сложил его из малахитовых камней. Вода, каскадом стекавшая с уложенных террасками камней, была неправдоподобно прозрачной.
- Родниковая, - заметил Расстегаев. - Специально провели.
Потом они прошли в роскошно обставленный кабинет на втором этаже. Монах окинул взглядом дорогую обстановку кабинета, покачал головой. Он не стал занимать места за столом, присев в кресло возле журнального столика в углу помещения. Расстегаев сел на кожаный диван. Ярославцев остался стоять - никто его не приглашал сесть. Калмык застыл возле двери.
- Что тут у вас? - неопределенно спросил Монах, рассматривая японские гравюры на стене.
Кирилл начал докладывать. Объяснил схему расположения охранных постов, назвал наиболее вероятные пути проникновения на территорию виллы.
- Все под контролем, Сергей Петрович. Мы учли все возможные способы попасть на территорию объекта и приняли контрмеры.
Расстегаев слушал начальника охраны с невозмутимым лицом. Четки в его руках тихо пощелкивали. Монах выслушал Ярославцева не перебивая.
- У тебя все?
- Так точно, Сергей Петрович.
- Теперь послушай меня. Тебе придется поменять всю систему охраны.
Выражение лица Кирилла не изменилось. Он бесстрастно смотрел на хозяина, ни чем не выражая своих эмоций. Монах продолжал скучным голосом давать новые распоряжения:
- Внешне... Я повторяю - внешне, - подчеркнул он, - все должно выглядеть доступным. Тот, кто захочет проникнуть сюда, должен почувствовать, что сделать это вполне возможно. Конечно, явная открытость может насторожить. Но монолитная защита, организованная тобой, Кира, отпугнет Максима. А это грозит затяжными маневрами. Мне он нужен как можно скорее. Сам он ко мне не явится - не тот человечек. А сюда он попрет обязательно. Поэтому виллу надо превратить в мышеловку.
- Откуда он узнает, что его близкие именно здесь?
- А мы ему сообщим. Косвенно.
Расстегаев усмехнулся. Он понял, куда клонит Монах.
- Умно, Сергей Петрович. Заманить решили?
Монах не обратил внимания на слова Серафима.
- Сколько у тебя народу в охране, Кирилл?
- Двадцать человек. Со мной - двадцать один.
- Сократи наполовину. Но людей оставь лучших. Объясни им задачу: надо дать Максиму возможность влезть в этот капкан. Пусть ведут себя безалаберно, делают вид, что им надоела эта работа. Вряд ли Максим так легко поведется на такую примочку, но... Мозги его затуманены, он хочет своих близких спасти, а значит попрет буром. Он уже год не при делах - а в стрельбе, сам знаешь, необходима ежедневная тренировка. Ты меня понял, Кира?
- Понял, Сергей Петрович.
- Фима, обсуди с Кириллом детали - вдвоем оно сподручнее будет. А я... пройдусь по дому. Где располагаются наши гости, Кира? Хочу посетить их прямо в гнездышке...

Глава 3
Zlaya @: Здесь Bivis не пробегал?
Macho: Ау-у, люди... ;-)) Вас приветствует Macho!
InKa: И вот. Я ему говорю: «Балтика» девятка пахнет носками... А он мне: дура, что ты понимаешь! Представляешь...
Master:Слышь, Macho Zasranec... Ты чего орешь?
Zlaya @: Здесь Bivis не пробегал?!!

Я глазел на экран монитора и глупо хихикал. Пальцы Артема летали по клавиатуре. Интернет-кафе жило своей жизнью: молодняк хлестал пиво и «юзал» по интернету. Азартно вскрикивали геймеры, ведя виртуальные схватки друг с другом.
Уже третий час мы лазали в сети и листали чаты. Я просил его остановиться в этом.
- Здесь попробуй, в «Беседке».
- Уже какой по счету чат...
- Не плачь.
- Ладно... Кто плачет-то?!
Он влез в болталку под ником «Злобный Вирус».

Zlobnyi Virus: Физкульт-привет! Народ, ищу даму - nikname CTRL-ALT-SHIFTнутая. Дайте наводку, плиз...

Сначала никто не отреагировал на наш запрос. Я вздохнул. Опять неудача... Но вдруг откликнулась Zlaya @. Мы пригласили ее на приватную беседу, она согласилась и мы уединились.
- Злобный, а откуда ты ее знаешь? - поинтересовалась Злая Собака.
- Год назад подружились. Можешь подсказать, где ее найти? - Я от волнения закурил.
- Может быть.
- Так в чем же дело? Помоги.
- А ты кто?
- Друг.
- А почему Zlobnyi Virus?
- Потому что ты Zlaya @.
- А... Ясно. Пока!
- Стой! Максим я. Она меня хорошо знает. Мне нужна ее помощь.
- Так бы сразу и... Максим, говоришь? Погоди, я ей позвоню на сотовый.
- Скажи ей, что ее разыскивает Максим - Злобный Вирус.
Неужели?!! Мы с Артемом переглянулись. Через минут десять Собака ожила:
- Сейчас она в чате появится, Вирус. Жди. Ее ник будет - Zagorelaya.
- Спасибо, Собачка.
- Ешь на здоровье... Я нужна еще?
- Не смею тратить твое время.
- Какие мы джентльмены... Адью, Вирус.
Через некоторое время в чате объявилась та, которую я искал.
- Привет, Zagorelaya!
- Злобный... Макс! Это ты?!!!!!!!
- Я.
- Мамочки... А я думала тебя в живых нет... Нам надо встретиться.
- Да!!!
- Пойдем в приват...
В приватной беседе Наташка дала мне номер своего сотового. Я сразу же позвонил ей.
- Макси-и-им!!!
- Привет, Шифтнутая!
- Ты где, монстр?!
- В интернет-кафе.
- Дуй ко мне!
- Куда?
Она назвала адрес. Мы с Артемом расплатились за услуги и вернулись к «Порше».

Глава 4
Через минут двадцать мы уже подъезжали к высотке неподалеку от площади Пушкина. И еще минут десять я искал, где оставить машину.
- Четырнадцатый этаж, - подсказал я Артему в лифте. Он нажал на кнопку. Мне весело переглянулись. - Нашли все-таки.
- Думаешь, от нее будет толк?
- Конечно. Мне главное тебя пристроить, а сам... У меня дел по горло - ты тут под ногами болтаешься...
- Не очень-то и нужно было!
- Не ершись, Рыжий. Тебе понравится Наташка, ей-богу. Вот увидишь. Сначала она покажется грубоватой, но это ее стиль. И, надо заметить, он ей идет, охломонке.
Мы отыскали офис по названиям на табличках. Фирма, в которой работала Наташа называлась «Orang +». Позвонили. Дверь открыл хмурый парнишка в потертых джинсах и черной майке-рогатке.
- Чё надо?
Ни фига себе... А как же они тогда клиентов встречают?
- Наташу.
Послышался визг. Парнишка в майке отлетел в сторону. Ко мне метнулась худенькая фигурка. Наташка повисла на мне, облапив руками и ногами.
- Ма-а-акс!!! Родненький... Сволочь, как я по тебе соскучилась!
- Тише! Свалишь...
- Тебя свалишь... - она чмокнула меня раз сто пятьдесят и спрыгнула на пол. - Заходите. А это что за рыжее чудо?..
Артем насупился. Но, поняв, что здесь все по-простому, широко улыбнулся и представился:
- Антон Челобитников.
Мы зашли в офис. Парень в рогатке закрыл за нами металлическую дверь на засов.

Первая комната, предназначенная для переговоров с клиентами выглядела как тысячи подобных офисных помещений. За столом, уткнувшись носом в плазменный монитор, сидела очкастая девушка, угловатость которой выдавала в ней небольшое количество прожитых лет. Девица блеснула в нашу сторону очками и невнятно поприветствовала:
- с-сте...
- Это мой друг, - радостно оповестила ее Наташка. - Представляешь, Мариш, мы лет шесть не виделись!!! И вот...
- Вау-у!.. - отозвалась компьютерная девица. - Хо-хо...
Содержательная беседа прекратилась, едва начавшись. Мы прошли в следующую комнату. Я остановился на пороге. Артем выглядывал из-за моей спины.
- Ух ты... - пробормотал он восхищенно. - Клондайк!
- Свалка, - констатировал я.
Наташка, улыбаясь, стояла в центре помещения и давала нам возможность осмотреться. Чего здесь только не было... То есть, здесь почти ничего не было, кроме всевозможной оргтехники, если не считать мебель. Десятка два компьютеров были вывернуты наизнанку, их внутренности были хаотично разбросаны там и сям. Переплетения проводов опутывали большую часть пространства разноцветной паутиной. И всё это жило, дышало... Двое парней, склонившись над развороченными компьютерными кишками, что-то там паяли. Пахло расплавленной канифолью.
- Привет, - сказал я.
- Хай, - хором ответили парни, не отрываясь от своего дела.
- Мальчишки, заходите. - Наташа огляделась, озадаченно нахмурившись, потом прошла в угол, где высилось нагромождение компьютерных корпусов, извлекла на свет пару табуреток. - Вот, присаживайтесь.
- Спасибо... Идем, компаньон.
Мы расселись. Наташка прикорнула на краешек стола, но тут же вскочила.
- Эй вы, хакеры! У нас гости, не видите?
Парни одновременно подняли лица. В из глазах явственно читалась досада.
- Ну? - вопросительно буркнул один из них, обладавший редкой бороденкой и выпуклыми голубыми глазами. - Чё делать-то?
Второй, с лупой-козырьком, поднятой на лоб, трагично заломив брови, вздохнул:
- Мы ж заняты, Натута... Не видишь - железо разгоняем?
В это время в «клондайке» появился новый персонаж - парнишка в майке-рогатке. Он торжественно нес электрический чайник и кофейные чашки.
- Я кофе не нашел! - провозгласил он. - Но воду вскипятил.
Все пришли в движение. Вскоре на небольшом столике возле окна было приготовлено все для совместного распития кофе. Все расселись - кто на стулья, кто на столы. И все закурили.
- Так и живем, - Наташка обвела вокруг себя рукой. - Нравится?
- Супер, - ответил я. - Чем занимаетесь?
- Да так, железо, интернет, программирование... А ты? Где пропадал? Я часто тебя вспоминала, Вирус.
- По разному. Здесь, в России, в Европе, В Австралии... Поездил по белу свету.
- Везун.
Остальные молча прислушивались к нашему разговору.
- А ты, значит, в своей стезе? Не замужем еще?
- За что ты так меня? Нет, конечно! А что? Одумался? - Наташка хихикнула. - Заинтересовался? А как же твоя?..
Когда-то она откровенно тащила меня в постель, но я устоял. Да, сколько лет прошло... А она все такая же - неугомонный подросток.
- Все еще моя.
- Ясно, Вирус. Ты, как юзер - однолюб.
Мы попили кофе, перебрасываясь фразами. Потом все разошлись по делам. Мы с Наташкой завели разговор тет-а-тет. Артем, попавший в свою стихию, прилип к ребятам с паяльником. Они тут же завели разговор, изобилующий специфической терминологией компьютещиков.
- Я по делу, Наташ.
- Конечно. А как же? - съязвила она.
- Да будет тебе...
- Нужна помощь?
- Не мне. Видишь этого рыжего?
- Ему?
- Да. Ему где-то пожить надо. Ну... пристроиться на время.
- Ясненько. У меня поживет.
- А удобно?
- Очень. Я ему столько работы дам... Он, кажется, в компьютерах соображает, смотрю.
- Соображает. Дай мне свой домашний адрес.
Она продиктовала. Я дал ей денег на первое время - Наташка не стала отказываться.
«Глухов его фамилия. Ростислав Юрьевич. Директор фирмы "Анита". - вспомнил я слова Ленивого, встреченного мною в Майами. - Торгует оргтехникой...».
- И еще, Наташ...
- Да, Максим.
- Ты не слыхала о такой фирме - «Анита»? Кажется, оргтехникой приторговывает.
- «Анита»? - Она наморщила лобик. - Что-то знакомое... Витёк, Маус! «Анита» - это не те, кто к нам обращался в январе?
- За программным обеспечением? Она.
- Как звали их шефа не помните? - спросил я.
Парни переглянулись.
- А хрен его знает...
Наташка подскочила.
- Сейчас...
Она подлетела к одному из вывернутых наизнанку компьютеров, поколдовала над клавишами.
- Вот. Договор с ними, данные... Даже адресок имеется. И телефоны.
Я подошел, глянул на экран монитора. Бланк договора... Ага! «Глухов Ростислав Юрьевич - президент фирмы». Глухарь, а туда же - в президенты...
- И что с это «Анитой»? - спросила Наташа.
- Ничего. Просто удостоверился, что не зря придавил слегка одну толстую гусеницу...
- Насмерть?! - восхищенно вскрикнула Шифтнутая.
- Я же говорю «слегка». Жив он...


Глава 5
Через час я вышел из офиса. Артем остался наверху. Я договорился с Наташей, что моего протеже пристроят. Наташа не хотела меня оставлять, но я пообещал не теряться и поддерживать связь. Записал номер ее сотового телефона, обещал сообщить номер своего, когда приобрету. Артем сначала покочевряжился, но только для вида. Ему явно понравилось то, что он увидел в фирме «Orang +», а с Наташки он глаз не сводил... Короче, ему там было хорошо. Он вышел во двор дома проводить меня. Мы остановились возле машины.
- Тебе будет нужна моя помощь, Макс. - Теперь он знал мое подлинное имя. - Может быть лучше мне пойти с тобой?
- Ты не сможешь мне помочь, малыш. А если бы и смог... Это мое дело. Я должен сделать все сам, понял?
- Понял. И все же - ты можешь на меня рассчитывать.
- Сам-то будь осторожен. И не лезь в дерьмо, малыш. Твои подельники сейчас в тюрьме, помни об этом.
- Да помню я... Хочу помочь им. Передачку отправить, посылочку...
- Мысль правильная, но глупая. Как только ты им что-нибудь отправишь, так сразу и загремишь на нары.
Артем вздохнул.
- Не знаю...
- А я знаю. Живи нормальной жизнью. У тебя есть шанс. У меня такого не было...
Мы попрощались, пожав друг другу руки.

Глава 6
Валерка огляделся. Кажется все тихо... Он пригнулся, стремительно пробежал по коридору и, свернув за угол... угодил прямо в руки Ярославцева.
- Пусти! - закричал мальчишка. - Пусти меня!
Кирилл крепко держал Валерку за плечи.
- Куда собрался, солдат?
- Не твое дело... - мальчуган опустил голову.
- Эх ты... Мамку одну бросил? Как же тебе не стыдно. Ты всегда должен оставаться рядом с ней. Мужчина ты, или нет? - Ярославцев нахмурился. - Смотри в глаза, Валерий.
Валерка поднял лицо. В уголках его глаз подозрительно поблескивала влага, губы кривились. Но он сдержал слезы, с трудом проглотив комок в горле.
- Я маму не бросал.
- А вот это - молодец! - Кирилл погладил паренька по взъерошенным волосам. - Мужчина должен уметь защищать своих женщин. Пойдем.
Он развернул мальчишку и повел к дверям апартаментов, выделенных им с Евгенией.
И вдруг его позвал тихий, отдающий мертвечиной, голос за спиной:
- Кира...
Ярославцев вздрогнул и обернулся. Как же он не услышал?! В центре коридора стоял Монах. Сцепив пальцы, он смотрел на них ласковым взглядом. Таким ласковым, что аж мороз по коже... Сзади тенью хозяина застыл Калмык.
- Это и есть Валера?
Ярославцев кивнул:
- Да, Сергей Петрович.
- Хорошо...
Валерка с любопытством смотрел на незнакомого человека в черном костюме.
- Ну здравствуй, дружок, - улыбнулся Монах. - Вот ты какой...
- Здравствуйте, - ответил мальчуган и шмыгнул носом.
- Пойдем, с мамой меня познакомишь.
Евгения спала. Ей снился отец - живой, здоровый, он мягко улыбался ей, что-то говорил... Кажется, они находились на даче. Неожиданно подъехала машина. Со странным отчетливым щелчком открылась дверь и из нее вышел... Сергей Вольнов.
- Здравствуй, Евгения, - незнакомым голосом поприветствовал он ее. - Как же давно я хотел тебя видеть... Вот ты какая.
«Какая» - хотела спросить она, но проснулась. Возле нее стояли какие-то люди... Женщина села, поправила края халата. К ней подошел Валерка, сел рядом и взял маму за руку.
- Это дядя Сережа, мама. Он хочет с тобой познакомиться.
Незнакомец в дорогом черном костюме стоял чуть горбясь, его темные глаза не отрываясь смотрели на женщину. За его спиной стоял Ярославцев. У двери застыл узкоглазый смуглый мужчина в черном джинсовом костюме.
- Кто вы? - спросила Евгения. - Что вам нужно?
- Спокойнее, - произнес незнакомец, и Женя узнала голос из сна. - Никто не причинит вам вреда. Я просто хотел увидеть вас.
Она опустила ноги на пол, и шепнула Валерке на ухо:
- Выйди в другую комнату, сынок.
Тот нехотя послушался мать. Когда дверь в соседнюю комнату за ним закрылась, Евгения встала.
- Кажется я догадалась... Так это вы главарь всей этой шайки? - Ее голос зазвенел. - Долго вы еще собираетесь нас держать здесь? И на каком основании?
Монах, казалось, не обращал внимания на ее слова. Он молча любовался женщиной, грацией ее движений, голосом... Как грозно она хмурит брови! Настоящая женщина... Он сразу угадал в ней душевную мягкость, эта сценка не в счет. Вскипит и успокоится. Слишком женственна она, слишком мягкое у нее сердце. Такая если полюбит, то навсегда, без оглядки... Мечта!
Евгения смотрела в его темные глаза и чувствовала себя обескураженной. Его флюорографический взгляд был пронизывающим, обезоруживающим...
- Почему вы не отвечаете?
Незнакомец улыбнулся.
- А не желаете ли чайку с блинчиками, Евгения Львовна? - И, не дожидаясь ее ответа, повернулся к Ярославцеву, - Распорядись, Кира. На террасе. А вы, Евгения Львовна, - он снова перевел взгляд на женщину, - наверное хотите сначала привести себя в порядок? Я подожду вас за столом. И учтите, без вас я не начну чаепитие...
Монах повернулся и пошел к двери. Женя так и не смогла найти, что сказать этому странному человеку. Интересно, долго ли он так стоял, возле нее, пока она спала?..

Глава 7
Глаза этого человека обладали способностью пронизывать насквозь. Но зеркалом души они не являлись - как только Евгения пыталась заглянуть в их глубину, она чувствовала, что ее начинает затягивать гибельная темень омута. Казалось, свет не влияет на величину их зрачков - они всегда оставались одной величины. «Атропин он закапывает, что ли?» - подумала она, и от такой мысли ей стало почему-то легче, может потому, что в ней содержался элемент иронии.
- Давно я хотел с вами побеседовать, Евгения Львовна. Вы можете называть меня Сергеем Петровичем. Или попросту - Монахом.
- Вам бы в покер играть, Сергей Петрович, - заметила женщина. - У вас зрачки неподвижные.
Монах улыбнулся уголками губ.
- Зато у вас, Евгения Львовна, очень выразительные глаза. Вы смотрите на меня, а из ваших глаз льются презрение и ненависть... Отчего вы так меня ненавидите? Вы же меня совсем не знаете.
- Глупый вопрос, Сергей Петрович. Во что вы играете? В «ты-меня-уважаешь?» Я знаю о вас только то, что вы способны похитить мать и сына, держать их в заложниках. Этого достаточно, чтобы понять, Сергей Петрович, или как вас там... Монах? - человек вы мерзкий, подлый. Или вы считаете, что мои глаза, после всего этого должны излучать любовь?
Монах благодушно кивал. Отхлебнув глоток чая, он потянулся к стопке блинов. Взял один, свернул в трубочку, обмакнул в мед и откусил кусочек. Казалось, он испытывает физическое удовольствие, выслушивая оскорбления своей собеседницы.
- Вы предсказуемы, Евгения Львовна, - продолжил он, проглотив пережеванное. - И в покер, кстати, вам играть противопоказано. Взглянув на вас, сразу можно понять - ваша карта бита. Перестаньте воевать. У вас это плохо получается. Вы слишком полагаетесь на порядочность противника, сами того не замечая. Для вас эта - Закон Природы. Я уже сейчас знаю весь ваш расклад и что вы мне скажете в следующую минуту. Поэтому примите сейчас ситуацию такой, какая она есть. Вы не в силах бороться с обстоятельствами.
Евгения перестала обращать внимание на слова этого человека. Кресло, в котором она сидела, стояло почти что в углу террасы, поэтому у нее была возможность видеть все пространство помещения под навесом и часть небольшого парка перед ним. Солнце пронизывало лучами пышные кроны деревьев и серебрило недавно политую траву на газоне. Воздух был чистым, нежным, напоенным ароматами близкого леса. Но настроение Евгении было подавленным - ей приходится сидеть здесь, рядом с этими людьми, выслушивать их омерзительные рассуждения о человеческом мировоззрении... Последнюю фразу Монаха она расслышала и она ее рассмешила:
- Если вас насилуют - расслабьтесь и получите удовольствие...
Она почувствовала, что смех ее прозвучал жалко. Ей стало страшно...
- А почему бы и нет? Тем более, что буквально-то вас никто не насилует.
- Еще чего не хватало! Но сохранится ли такое положение вещей? Это сейчас вы такой благодушный, беседуете вот... А придет время - с легким сердцем отдадите меня своим шестеркам на съедение.
Монах покачал головой:
- Нет, если мои условия не будут выполнены, я обещаю вам мгновенную безболезненную смерть, Евгения Львовна. Без излишней жестокости.
«Ты не умрешь, девочка моя, - подумал Сергей Петрович. - Я тебя приручу.»
- Благодарю за откровенность. А как же мой сын? - ее голос предательски дрогнул. - Что вы сделаете с ним?
- Я воспитаю его. Из него получится отличный игрок в покер. Мой человек, Ярославцев, рассказ мне о подвигах мальчика. Ишь ты, юный разведчик... Определенно из него вырастет непревзойденный игрок! - Сергей Петрович окинул взглядом стол. - Вы ни к чему не притронулись. Почему?
- Мне неприятно ваше присутствие, Сергей Петрович. Вы не способны произнести ничего нового, оригинального. Все ваши измышления, ущербное мировоззрение, по сути, повторение чужих мыслей. Где-то вычитали, у кого-то слямзили определение... И развили, основываясь на своем видении действительности. Вы - паук, Монах. И, если вам интересно мое мнение, я бы ни за что не отдала на воспитание своего сына такому омерзительному человеку.
- Вы достаточно откровенны. Еще один приятный штрих к портрету. Не хотите есть за одним столом с врагом - как это романтично и пылко. Ну что же...
- Вы можете, без этих ваших неуклюжих реверансов, вразумительно объяснить мне, для чего вы все это затеяли, Сергей Петрович?
Монах съел еще один блин, намазанный медом, запил его чаем, промокнул тонкие губы белоснежной салфеткой и, удовлетворенно вздохнув, откинулся на спинку стула.
- Ваш друг мне изрядно задолжал, Евгения Львовна. Нет-нет, - он протестующе шевельнул рукой в ответ на саркастическую улыбку, появившуюся на губах Евгении. - Дело вовсе не в деньгах. Это личное. Максим поступил опрометчиво, сбежав за границу. Теперь, если он мужчина, то он вернется, чтобы защитить вас. Я достаточно хорошо его знаю - он обязательно вернется.
- И вы его убьете?
Монах развел руками:
- Такова необходимость, Евгения Львовна. Он оскорбил меня. А я не привык спускать кому-то дерзость... Это послужит дурным примером для моих подчиненных.
Сердце Евгении колотилось, как испуганная птичка в клетке. Максиму грозит беда... А что же будет с ними? Ее, как нежелательного свидетеля этот паук конечно же сотрет с лица земли. Но хуже всего то, что он собирается сделать с Валерой - превратить в себе подобного монстра!
Монах прекрасно понимал, о чем сейчас думает Евгения. Он продолжал улыбаться уголками губ, его взгляд не отрывался от лица женщины. Наконец, он решил подвести черту под беседой.
- Разговор наш был кратким, но содержательным, Евгения Львовна. Могу заверить вас, что скоро ваше заточение тем или иным образом, но закончится. Максим уже в России, поскольку границу он пересек. Может быть он даже в Москве. Скорее всего - по времени. Вполне возможно, что он сейчас занимается усиленными поисками места, где я вас держу. Я помогу ему - дам путеводную нить... Наш разговор преследовал две цели: во-первых, мне давно хотелось пообщаться с вами вот так - тет-а-тет. Признаюсь, вы мне очень, очень импонируете. Вы уникальны, как картина величайшего художника. Жаль, что я не могу вами обладать в той мере, в какой хотелось бы мне. Принуждать я вас ни к чему не буду - не люблю суррогата чувств. Хотя мог бы добиться от вас послушания, использовав для этого вашего сына. Я способен это сделать, вы знаете, но... Я уже объяснил, почему не буду.
Во-вторых, вы мне поможете убедить Максима в том, что он сможет вас здесь найти, что вы живы и здоровы. Причем, вы скажете ему это сами.
Евгения пожала плечами.
- Каким образом?
- Очень просто. Наш разговор записан. Небольшой монтаж... И Максим услышит то, что должен услышать.
- Но вы еще не знаете даже, в Москве ли он...
- О!.. Это мелочь. Я узнаю об этом сегодня-завтра. Потому что предполагаю, куда он пойдет. Очень скоро. - Монах встал. - Благодарю вас за беседу, Евгения Львовна. Dixi...
Он повернулся и вышел. «Я сказал... - перевела про себя латинское слово «dixi» Евгения. - Позёр...». Появился Ярославцев.
- Евгения Львовна, позвольте, я провожу вас в вашу комнату.
Монах вышел на крыльцо виллы, остановился. Калмык застыл рядом. Хлопнула дверь - появился Расстегаев.
- Поговорили?
- Да. Разговор был приятным.
- Что теперь?
- Домой.
- Вы же хотели отдохнуть на природе?
- Отдохнул. Уже отдохнул.
Когда три машины выехали на скоростную трассу и помчались в сторону города, Монах тронул Расстегаева за плечо:
- Так что там Ленивый, Фима?
- Сознался во всем, - отозвался Расстегаев. - Максим пойдет к Глухарю.
Монах удовлетворенно кивнул.

Глава 8
Подъезд к дачному городку изменился. Новый асфальт, кирпичная будка охранника сияли - первый разметкой, а вторая новеньким кирпичом. «Неужели и охрана сменилась?» - разочарованно подумал я. Но, завидев знакомую фигуру возле решетчатых железных ворот - тоже новеньких - облегченно вздохнул: «Свои!»
- Федотыч!
Старый мой знакомый, подслеповато щурясь, смотрел на «Порше» с недоверием. Он почти не изменился - все тот же грозный вид, грубые черты лица человека, прожившего нелегкую жизнь.
- Смотрю я, смотрю... Уж не Максим ли к нам пожаловал, мать их?!..
Я вышел из машины, но сразу же юркнул назад в салон. Возле левого заднего крыла автомобиля сидел громадный пес. Федотыч рассмеялся:
- Не бойся, паря, не тронет псина. Без команды днем только наблюдать будет. А вот ночью... Ночью лучше не шастать. Ноги из жопы повыдергать смогёт.
Я снова вышел. Оглядываясь на пса, недружелюбно смотрящего на меня, подошел к Федотычу.
- Здоров будь, старый!
Мы обнялись. От старика дохнуло спитртным - такого не перекроишь.
- Ишь ты... Заматерел. - Он обстоятельно осмотрел меня, крутанул разок. - В мясе... А зачернел-то! Где носило тебя, Максимка? Видать, в солнечных краях... Хотя, стой, не говори пока. Давай, машину загоняй. За столом беседа сподручней будет...
- Загоню, загоню, Федотыч. Пес новый у тебя, вижу?
- Подкармливаю. Хозяин жрачку для него оставляет, да и приплачивает. Сам-то редко наведывается, всё с ****ьми, да с дружками... На хера, спрашивается, ему такой красавец? А для меня - подспорье. Умён - страсть!
- Ты мне вот что скажи: Саня Музыкант дачу не продал? Здесь он?
Сторож нахмурился, замолчал. Нехотя глянул в ту сторону, где раньше была моя дача, когда-то подаренная мною Музыканту. Я проследил за его взглядом и увидел на том месте строящийся особнячок.
- Нету Саньки-то, - тусклым голосом буркнул Федотыч.
- Как это - нету? Продал участок?
- Нет. Сгинул он... Айда, дома поговорим. Чего тут... на улице? Загоняй, говорю, свое корыто. - Глянув на пса, непривычно ласковым голосом добавил, - Верный, постереги тут, мать их...
Я проехал прямо под крытый рубероидом навес в глубине двора. Старик закрыл ворота. «Порше» с улицы был незаметен - это меня устраивало. Запирать дверь на ключ не стал. Мало ли... Вдруг придется спешно покидать хозяйство Федотыча? А, по старой памяти, я знал, что отсюда можно было не только через ворота тикать.
- Там-то как? - на всякий случай спросил я старика, качнув головой в сторону полосы полудикого вишняка вдоль забора. - По-старому?
- А то... Красить только придется. Поцарапаешь драндулет. Давненько старье не подмолаживал. Много стволов закрепчало, мать их...
- Ничего, авось пронесет...
- Баньку растопим?
Я встал в нерешительности.
- Нет, пожалуй, Федотыч.
- Ну и правильно, - неожиданно легко согласился старик. - Береженного Бог бережет. Айда в дом.
- Ты иди, старый. Я сейчас.
Он кивнул и исчез за обшитой черным дерматином дверью. Открыв багажник, я достал сумку со снедью, загодя прикупленной в продуктовом магазине. Подошел к невысокому забору, огляделся. Вроде было тихо, никаких движений, звуков... Авось пронесет. Лишь бы не как в анекдоте: «Пронесет!» - подумал Штирлиц. Пронесло. Штаны пришлось выбросить...
Я вошел в дом.

Глава 9
Не сразу я надумал ехать в дачный поселок искать Музыканта. После того, как снял однокомнатную квартирку в Чертаново, я решил в первую очередь наведаться в фирму «Анита». Захотелось, узнать, не натокует ли чего интересного Глухарь. По дороге приобрел сотовый телефон, занес в его память нужные телефоны - пока немного, но все еще впереди.
Фирма находилась в пролетарском районе, неподалеку от станции метро. Первый этаж одного из высотных зданий был полностью отдан городскими властями под коммерческие предприятия. Оставив автомобиль на парковке, я отправился в «Аниту» пешком. Среди череды прозрачных дверей и ярких табличек еле отыскал нужную - зарябило в глазах. Вошел, осмотрелся. Понял - «Так это магазин...» Зелено-пятнистый верзила с бирочкой на обширной груди глянул на меня бдительно, но приставать не стал. Я прошелся по рядам стеллажей, уставленных оргтехникой. Ко мне полетел тонкий, как принц из «Дюймовочки», юноша.
- Здравствуйте, добро пожаловать! Могу ли я быть для вас чем-нибудь полезен? - голос у него был светел и чист.
Светло улыбнувшись, я заграссировал, «закосил» под немца:
- Можьете, молодой человек. Мнье хотелось би поговорить с вашим шефом.
Тонкие брови изящно изогнулись, изображая вежливое недоумение.
- С шефом, простите?.. С каким шефом?
- С боссом. Унд... Ах, зо, натюрлихь... с президьентом ваш комапни! Глухофф, йа. Ду ферштан? - Я внутренне катался от смеха, глядя на его изумленное личико. - Или мне повторяйт нох малль?
- Найн, уважаемый... херр! О, простите... Луше - герр. Найн нох малль! - восторженно воскликнул принц. - Ихь бин... ферштейн.
- Гуд. Итак?
- Айн момент. Пожа... битте, ком ин зи битте! - он махнул рукой в направлении бронированной двери с глазком, темневшей в глубине магазина. - Битте, герр...
Он повел меня, возбужденно размахивая руками. Охранник шевельнулся было навстречу, но принц грозно зыкнул на него: «Не лезь! Не видишь - клиент-иностранец!» Мы подошли к двери. Хрупкий пальчик поочередно нажал на кнопки кодового замка. Дверь открылась, и мы попали в коридор длиной метров в десять, по обеим сторонам которого располагались другие двери - в кабинеты и подсобные помещения.
- Сюда, плиз... ой, блин... битте! - Принц осмелился фамильярно взять меня за руку, и я позволил ему это. Он потащил меня в самый конец коридора. - Сюда, здесь! Вот! Это приемная! Прошу вас, битте!
Говорил он громко, почти кричал. Люди всегда начинают разговаривать с иностранцами громче, как будто те глухие...
В приемной навстречу вскинулась секретарша - ноги-попка-грудь-глазищи.
- Куда?!
- Молчи, Виолетта!.. Айн момент, герр! - Подбежал, зашептал жарко на розовое ушко, - Иностранец! Немец! К Глухову...
Глазки Виолетты залучились, но губа капризно надулась:
- Немец?.. Ну и что... Месяц назад американцы были.
- Виолетта! - душераздирающе пискнул принц. - Ты что, совсем?!
- Ладно... Сейчас доложу.
Я рассеянно улыбался и делал вид, что не понимаю в происходящем ничего. Виолетта, продемонстрировав гипертрофированное дефиле, подошла к полированной двери, исчезла за нею на несколько секунд, появилась:
- Битте шен, герр...
- Данке шен, фройляйн Виоллетта.
Я прошествовал в услужливо открытую дверь. Средних размеров кабинет встретил запахом новой мебели. Навстречу мне шагнул двухметрового роста Дон Кихот без доспехов. Благородный печальный взгляд, усы, бородка... Рыцарь Печального Образа, да и только. Дверь за моей спиной закрылась.
- Рад, рад... Добро пожаловать. Глухов.
Пожав костлявую ладонь, я широко улыбнулся и тоже представился:
- Максим Ковров, из Майами. Тоже безмерно рад.
Дон Кихот чуть не сложился пополам. Усы его, только что жизнерадостно топорщившиеся ввысь, печально обвисли. Глаза приобрели страдальческое выражение, взгляд потух.
- Что, - продолжил я, - так и будем глазеть друг на друга? Или покалякаем о делах наших скорбных? А, Глухарь?
Но краткий миг испуга уже прошел. Неожиданно для меня усы Дон Кихота вновь взметнулись к верху, осанка выровнялась.
- Ах, это вы... А я, знаете ли, вооружен.
Я поднял брови.
- Нет, нет! - поспешил разъяснить Складной Метр. - Не буквально. Я был предупрежден. А значит, вооружен.
- А, в этом смысле... Ну и?
- Пройдемте. Что мы в дверях-то...
Мы подошли к овальному столу. Глухарь сел в свое кресло, я - напротив.
- Ну и? - повторил я.
- Меня предупредили, что вы можете появиться.
- Кто?
- Монах.
- Даже так...
«Ленивый! - догадался я. - Они взяли его за жопу...»
- Он самый, Монах.
- Так. Дальше?
- Он велел передать вам кое что.
Некоторое время мы помолчали, обмениваясь изучающими взглядами.
- И?.. - Что передать-то?
- А!
Дон Кихот вскочил, подбежал к сейфу. Воровато оглянувшись на меня, загородил кнопки на панели, набрал этот самый код, открыл дверцу и извлек запечатанный конверт и, подошедши ко мне, вручил лично в руки.
- Вот.
Я взглянул на конверт. На нем ничего не было написано. Просто белый конверт без каких-либо опознавательных знаков.
- Хорошо, с этим - всё. - Я спрятал конверт в карман куртки. - А с другим?
- С чем? - опешил Глухарь.
- А вот... - я показал ему раскрытую ладонь.
Он навис, непонимающе вглядываясь. Я ухватил его за нос и, потянув вниз, прижал лицо к столешнице. Второй рукой придавил голову.
- Эй! Что вы делаете?!
- Молчать.
- Я!..
- Молчать, я сказал, Глухарь.
Он заткнулся, большие веки испуганно моргали.
- Вот так. - Я ослабил нажим, но не на столько, чтобы он мог вырваться. - А теперь слушай сюда, шнырь. Как мне найти Монаха? Ты ведь ему доложить обязан о моем посещении? Куда? Дай-ка ориентировку...
- Он это предвидел, господин Ковров. - Голос Глухаря стал гундосым, как у всесоюзно известного дублера пиратских видеокопий. - Он сказал, что вы обязательно зададите этот вопрос.
- Итак, я его задал.
- Все ответы - в конверте. Монах сказал, что тоже хочет ускорить вашу встречу, поэтому передает вам через меня требуемую вами ориентировку. Сам я могу вам дать только номер телефона, но там сидит всего лишь оператор.
Хитрый Монах опять меня обскакал. Хотя, рассчитать все было не сложно. Толстяк Ленивый в Майами раскололся, не иначе. Стрясли жирок, взяли на понт... Он и выложил все о нашей встрече. И даже про Глухаря сказал, дубина... Тем самым сломав себе судьбу во всех мыслимых и немыслимых местах.
- Ладно, давай номер своего оператора. И на том спасибо...
Я отпустил его. Опасливо косясь на меня, Глухарь написал на клочке бумажки нужные цифры и отдал мне.
- Вот.
- Данке шен, герр Глухофф, - произнес я, выходя из кабинета. - Иншульдеген зи, битте. Ауфидерзейн!
Закрыв дверь, оглянулся. Принц с Виолеттной таращились на меня, раздвинув губы в одинаково глупой улыбке.
- Ком, майн кляйне фройнд, ком...
Принц встрепенулся, подбежал.
- Битте, битте...
Он вывел меня через бронированную дверь. Мимо стеллажей, мимо охранника, до самой стеклянной двери.
- Ауфидерзейн, герр! - помахал он мне ручкой.
- И тебе не болеть, хрупкий ты мой...

В конверте был диск. Я прослушал запись в машине. Первое, что заставило меня вздрогнуть - голос Евгении...
«...Я знаю о вас только то, что вы способны похитить мать и сына, держать их в заложниках. Этого достаточно, чтобы понять, Сергей Петрович, или как вас там... Монах? - человек вы мерзкий, подлый. Или вы считаете, что мои глаза, после всего этого должны излучать любовь?».
«...Если вас насилуют - расслабьтесь и получите удовольствие...».
«...Это сейчас вы такой благодушный, беседуете вот... А придет время - с легким сердцем отдадите меня своим шестеркам на съедение.».
- «На съедение» - повторил я. - Ублюдки!
Голос Евгении сменился мурлыкающим, проникающим под кожу голосом Монаха: «Ну здравствуй, дружок. Нашелся ты все-таки... Узнал Монаха? Ты всё слышал, Максимушко... Завидую тебе, дружок. Стоишь ли ты ее? Вряд ли. Бросил ее на такой большой срок, дурак. Таких женщин нельзя оставлять надолго в одиночестве. Обязательно найдется кто-нибудь, кто постарается у тебя ее увести.
Впрочем, я увлекся. Какая смелая женщина! Как ты заметил, она жива и здорова. Валера при ней. Посмотрим...».
Дальше - тишина. Я выключил плеер. В конверте, переданном мне, кроме маленького диска с записью, был еще обыкновенный лист бумаги формата А4 с распечатанной на ней картой одного из районов подмосковья. На ней красным маркером был обведен определенный участок, а для верности внизу еще был записан адрес... Вот наглец!

Глава 10
Федотыч одним движением свернул крышку с горлышка бутылки и разлил водку по стаканам. На столе по-простецки, но очень живописно были разложены нарезанные грубо огурцы, помидоры, зеленый лук стрелками - в крупных пупырышках воды, сало добрыми ломтями, в крошках крупнокалиберной соли, вареная картошка в чугунке. Я взял свой стакан.
- За встречу.
- За нее.
Выпили, похрустели огурчиками.
- Ты хотел рассказать про Саньку, Федотыч.
Старик недовольно нахмурился, будто предстоящий разговор был для него тягостен.
- Хотел... Нехорошая история, Максим. Странная. Был человек, но вот - пропал.
- Да как пропал?
Старик молчал, собираясь с мыслями. Водка огнем начала разливаться по мышцам. Я огляделся. В домике сторожа мало что изменилось за прошедший год. Такое же жилище старого холостяка: скромная мебель собственного производства, печка «голландка», телевизор «Рубин», часы с кукушкой... И, самое главное, не было здесь той бросающейся в глаза ветхости, разложения, присущей месту проживания одинокого мужчины. Федотыч всегда был убежденным аккуратистом. Две комнаты его избушки были прибраны, полы вымыты. Обувь мы при входе сняли, надев кроличьи тапочки, сшитые самим хозяином.
Наконец, старик ожил и начал свой печальный рассказ о злосчастье, приключившемся с Сашей Музыкантом. После моего отъезда Саня резво взялся за дело: привел в порядок участок, скосил, а потом выполол траву. Навозил удобрений, перелопатил, восстановил огород. Принялся за ремонт домика.
- Приезжал часто с друзьями. Они ему помогали, - Федотыч дымил сигаретой без фильтра, вспоминая прошлое годичной давности. - Эти друзья ему и невесту нашли...
Ее звали Настей. Старше Сани на два года, она относилась к нему, как к сыну. Музыкант, как все творческие люди, был не от мира сего. Конечно, руки у него были золотые. Если брался что-то мастерить, обязательно получалось. Только вот в житейских вопросах слабоват... Но появилась Настя, которая восполнила пробел.
Со свадьбой долго не тянули. Отметили скромно, здесь же, на даче. Приехали друзья-музыканты, выпили, покрутили музыку... И стали после этого Саня с Настей вместе дачу улучшать. Нет, друзья, конечно, тоже приезжали. Но таких пьянок, как раньше, уже не было. Настя сумела без конфликтов урегулировать этот вопрос.
Конец лета и весь сентябрь Федотыч провалялся в больнице - подхватил какую-то инфекцию. Саня обнадежил - мол поработаю, старый, за тебя. Именно тогда все и случилось...
Вначале осени, когда приспела пора выкапывать картошку, снова приехали друзья всей толпой - помогать, мать их... Потрудились на славу, а вечерком загужбанили таки. Такой раскардаш устроили, что небеса тряслись. Но, на беду, рядом другая компания веселилась, на соседней даче. А контингент недобрый оказался - сплошь из новых русских. Не понравилось этим «новым», что какие-то нищие музыканты веселятся так шумно. Пришли утихомиривать, но нашла коса на камень. И случилась драка.
Может и ничего, обошлось бы. Ну, наставили бы друг другу синяков, пусть ребра, скулы переломали бы... Но, на беду, один из «новых» задел Настю, которая пыталась утихомирить мужиков. И задел не просто так, а ножичком... В Саньку бес вселился. Схватил топор и давай махать! Двоих обухом ухайдакал - не насмерть, но искалечил сильно.
Разошлись мужики, попрятались раны зализывать. Настю Саня перевязал, друзья сами о себе позаботились. А к утру к соседям приехало пополнение. Навалились толпой на сонных. Разгром учинили не слабый. Сашке больше всех досталось. Его сначала били, а потом бросили в микроавтобус и увезли куда-то. Настю друзья, когда все закончилось, в больницу свезли. Больше никого из их компании Федотыч не видел. Когда вернулся из больницы - новый хозяин у дачи объявился. По бумагам - все законно. На вопрос, где старый хозяин, тот ответил: «Не лезь, старый, не в свое дело».
- Вот так, Максим. Я заехал в больницу, куда Настю положили, но мне сказали, что выписана она. Куда подевалась? Бог ее знает.
- А на квартире был?
- Да кто ж адрес-то мне сказал? Да я особо и не искал.
Куда мог подеваться Музыкант? Я искал ответ, и не находил. Федотыч разлил еще водки, но я лишь пригубил свою порцию. Не хотелось больше пить. Старик вроде слегка окосел, но держался стойко.
- Сам-то где бывал?
- Да поездил по глобусу... Почти на всех континентах побывал. Даже в Австралии.
- Чай, получше нашего живут?
- В чем-то получше, в чем-то похуже. Только вот что тебе скажу, старый: нашему человеку вне России скучно жить.
- Это почему? - озадачился Федотыч.
- Да потому... Не знаю я. Не могу явственно объяснить. Живут они по другому как-то. Работают от сих до сих - тютелька в тютельку. Кончился рабочий день - все! Побросали инструменты и домой. Нет у них наших проблем. А их проблемы для нас в диковинку. Разные нравы. И не нам судить, у кого лучше. Такое не измеришь. Где родился, там и живи, а не хочешь или мешают - привыкай к чужому образу жизни, вот и весь расклад.
Я принес из машины фотографии. Федотыч извлек из старинного футляра очки с толстыми стеклами и долго их протирал тряпочкой. Потом водрузил на нос и, шевеля беззвучно губами, рассматривал. Я комментировал:
- Вот, вот это - Лазурный Берег. Видишь? Пляж...
- А чего ж бабы с голыми сиськами?
- Так у них это запросто.
- Тьфу... А это что за красота?
- Это город Травемюнде в Германии. Северное море. Это песчаные скульптуры на берегу. Видишь: пагода, то есть, ну... церковь буддистская. А вот и сам Будда. Крепость вот...
- Из песка всё?!
- Ага.
- Ишь ты... Красиво, мать их...
Фотографий было много. Я уже клевал носом. Федотыч макнул еще стаканок. Потом мы прибрали со стола. Старик постелил мне на диване. Давно я так быстро не засыпал...

Глава 11
Когда я проснулся, Федотыча в доме уже не было, хотя ходики на стене показывали шесть часов утра. Я не стал долго нежиться в постели, хотя желание такое было. Вокруг была пронзительная тишина. Уютно пахло растопленной печкой и сеном. Родина, мать их...
Я прошлепал босыми ногами по широким, шевелящимся половым доскам к умывальнику, отгороженному дощатой ширмой. Умылся, бриться не стал. Лицо мое приобретало все более разбойный вид. И это мне было на руку.
На столе для меня был приготовлен завтрак, накрытый расписным полотенцем - десяток вареных яиц, зелень, сливочное масло, огурцы. Здесь же стояла небольшая бутылочка с самогоном - лекарство.
- Федотыч... - одобрительно пробормотал я. - Заботишься, старый.
Позавтракав, но не прикоснувшись к самогону, я вышел во двор. Старик подметал двор. Завидев меня, прислонил метлу к забору, полез в карман за куревом.
- Раненько встал, Максим.
- Дык пора... Подвиги лучше совершать с ранья.
- Их орда, а нас - рать? - пошутил он. - Лыцарь...
Мы присели на скамеечку возле штакетника, закурили.
- Дед, - произнес я, после непродолжительного молчания. Он шевельнул бровями. - Дед, а ведь у меня снова проблемы.
Кустистые брови старика замысловато изогнулись.
- Что опять?
- Да. Старый недруг объявился.
- Нужон он тебе? Для того прискакал из америков? Чай, не дотянулся бы.
- Не так-то все просто, Федотыч. - Я вздохнул. - Он жену мою, и сына украл. Дотянулся вот. Потому я и приехал.
- Ах ты, погань какая... Беда. - Старик сокрушенно покачал головой. - Расскажи уж, коли не секрет. Может, помогу чем.
- Охота тебе слушать такое?
- Чай, не чужие...
Он был прав. Старик был для меня дорог. Родители мои умерли рано. В Федотыче я давно уже почувствовал родного человека. Переживать же свои горести в одиночку можно, но тяжело. Поэтому я выложил ему все. Историю моей жизни до отъезда за границу Федотыч знал. Сейчас я рассказал ему ее продолжение. Времени это заняло не много.
- Вот так, - закончил я свое повествование. - Теперь мне в любом случае надо ехать туда, в тот дом, который Монах указал на карте.
 - А ты уверен, что твои там? На ловушку больно смахивает всё это...
- Конечно это ловушка! Монах не скрывает этого - слишком уверен в своих силах. Что я могу поделать один против его организации? На него много всякого отребья работает. Я и сам раньше в этих рядах был...
- И все-таки ты решил идти?
- Да.
- Тебе понадобится оружие.
- Понадобится.
- Есть идеи? Или с бухты-барахты Монаха воевать собрался?
- Да ладно тебе, Федотыч! Чего ты взъелся-то? Найду людей, которые торгуют оружием...
- Людей, мать их?.. Ишь ты. Надёжи на таких... людей нету.
- А ты что предлагаешь? - обозлился я. - Может быть ты считаешь, что мне с твоей берданкой времен Стеньки Разина на Монаховские пулеметы переть? Сарынь, мать их, на кичку?!
Федотыч смеялся не часто, но сейчас не выдержал и захихикал.
- Сарынь... хи-хи... на кичку... - Нахихикавшись, вдруг помрачнел. - Айда...
Он повел меня в сарай. Вдвоем со стариком мы с трудом сдвинули с места громадный верстак. Я был озадачен. Полы под верстаком - доски-шестидесятки - мы поднимали ломом, используя его как рычаг. Лиственница отошла на удивление легко.
- Недавно схрон оборудовал? - негромко спросил я Федотыча.
- А то... - пыхтя от натуги, ответил он. - Месяца четыре назад.
В нише под досками, выкопанной прямо в земле, лежал длинный металлический ящик. Мы вытащили его и поставили на сдвинутый в сторонку верстак. Федотыч открыл крышку ящика. Под ней было промаслившееся тряпье. Развернув его, старик отошел.
- Выбирай...
Я смотрел на новенькое, в масле, оружие, гранаты...
- Дед... Никак к войне готовишься?
- Не я. - Он хитро блеснул прищуренным глазом. - Был тут один... Из крутых. Посадили его полгода назад. Милиция приезжала - всё перерыли у него на даче. И ко мне заходили, вопросы задавали. Только ни с чем уехали. А оружие он мне на денек раньше успел на сохранение оставить.
- А если вернется твой крутой?
- Не вернется. Его в тюряге сами же менты ухайдакали. Дружки этого крутого приезжали, рассказали. Спрашивали, не оставлял ли чего ихний друган? Так я им, мол, ни сном, ни духом... А кто они, мать их? Может сами и сдали своего братана? Их ведь не разберешь, нонешних бандитов. Старые хотя бы своих не сдавали.
Я взял в руки старую знакомую снайперскую винтовку Дегтярева. В груди против моей воли защемило: породнился я с этой винтовочкой в свое время. И спасала она не только мою жизнь, но и жизни моих друзей. А смерть несла только всякой погани. Если не считать Вольнова Сережку...
- Спасибо, Федотыч.
- На здоровье, - пошутил старик. - Что, только винторез возьмешь?
- Да нет, выберу еще кое-что... Для ассортимента. В жизни всякое бывает.
- А то... Оно конечно. Давай, вытаскивай свою семью. Берегись только.
- Поберегусь.
- Эх, паря...
Федотыч вышел из мастерской. Я начал вытаскивать из ящика пистолеты, автоматы, гранаты.
Здравствуй, оружие...

Часть 5. Капкан Монаха

Мужество растет с опасностью: чем туже приходится, тем больше сил.
Иоганн Фридрих Шиллер

Глава 1
Как половчее забраться в ловушку, чтобы она не захлопнулась? Я ломал себе голову и не находил приемлемого ответа. Только в кино герой может взять в руки два пулемета и войти к врагу через парадный вход, круша и разрушая все на своем пути. Мне необходим реальный план, основанный на здравом смысле. А значит сначала нужна тщательная рекогносцировка.
Меня ждут. Глухарь предупредил Монаха о моем визите. Они знают, что я знаю, что они знают... Боже, все мозги набекрень. В доме Женя и Валерка! А я рефлектирую тут, на дереве...
Одетый грибником, я, тщательно маскируясь, подобрался к нужному дому на расстояние около 200 метров. Сначала изучил подходы к воротам, к забору. Потом взобрался на дерево с кроной попышнее и принялся изучать внутреннюю часть периметра. Картинка, прямо скажем, не придавала уверенности. Уж больно все расхлябанно на вид... Монах похоже, отдал соответствующий приказ. Двое охранников, голые по пояс, бегали по двору, гоняли мяч... На террасе еще один - полулежит в кресле-качалке, ноги на перилах, надвинутая на глаза панама - изображает послеобеденную сиесту.
Что тут смотреть?! Я запомнил расположение построек, аллей и аккуратно подстриженных кустарников. Зафиксировал в памяти месторасположение каждого дерева. Отработал в уме все возможные варианты проникновения на территорию и... тьфу! Осторожно слез с дерева и отправился восвояси.
«Не ходите, дети, в Африку гулять:
Злые крокодилы могут расстрелять...»
Монах, ты чё, совсем уже обалдел? В дураках меня держишь, ублюдок? Ты бы этот свой плюшевый капкан еще пластмассовыми розочками изукрасил и плакат на воротах повесил: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДОРОГОЙ МАКСИМ!!!»
Я добрался до станции, подождал электричку и, плюясь в душе, махнул обратно в столицу нашей родины.

Глава 2
Расстегаев заканчивал доклад Сергею Петровичу о текущих делах. Официальный бизнес мало беспокоил Фиму, там все нормально, он говорил о работе более прибыльной, а значит связанной с криминалом.
- Кому отдадим предпочтение, Петрович? Вахе или Молодецкому?
Известный московский «апельсиновый» вор Ваха зарамсился с не менее известным предпринимателем Антоном Молодецким. Их интересы пересеклись не только в сфере бизнеса, но в политике. Оба рвались к власти и шансы обоих были равны - шли они, что называется, «ноздря к ноздре». Открыто идти на конфликт им было не желательно. Поэтому оба, почти одновременно обратились к Монаху за информационной поддержкой.
- Кому отдадим предпочтение, Петрович? - снова спросил Расстегаев, глядя на закрывшего глаза Монаха. - Пора выбирать.
Сергей Петрович открыл глаза.
- Сам-то как думаешь, Фима? Кто тебе больше нравится? У кого из них есть стержень?
- Оба матерые. Но Молодецкий мне по некоторым причинам нравится меньше.
- А что у нас на них есть? Ну, Ваха понятно, по макушку в крови. Я читал его досье. А что есть на Молодецкого?
- Молодецкий педераст с садистскими наклонностями. Есть видеозаписи, есть потерпевшие педики.
- Тьфу... Ясно. Топи этого извращенца в дерьме. А Ваха, хоть и нормальной ориентации человек... У власти он тоже не нужен. Поэтому дай Молодецкому что-нибудь на этого грузина. Пусть уничтожат друг друга.
Фима усмехнулся и сделал запись в органайзере.
- Максим уже должен объявиться, потому что Глухарь сообщил о его визите. Ярославцев тебе что-нибудь докладывал?
- Сегодня утром. Говорит, что охрана старательно валяет дурака, но гостя пока не видели. Окрестности пасут переодетые охранники, но... Хотя сам Кирилл говорит, что чувствует присутствие гостя: наверняка был рядом, наблюдал, приценивался.
- Чувствует, говоришь? - Сергей Петрович хмыкнул. - Чувствуют член в анусе... Ладно, пусть работают. Переигрывают, конечно... Максим их раскусил. Будет искать задний проход...
- Может быть тайно вывезти женщину с сыном?
- Не понял. Ты что, не доверяешь охране?
- Нет, но... Это разумный шаг.
- Нет, пусть все будет как есть. Ничего пока не менять. Мне нравится эта шахматная партеечка. Как поведет себя Максим? Я подумаю. Он ведь предсказуем... Вариантов у него мало.

Глава 3
Ненависть Филата к Кольве уже вышла из берегов и напоминала половодье по весне. С заказом Монаха бригада облажалась вдребезги. Коммерсы от рук отбиваются, в общаке пусто. Пацаны из других бригад смеются. А этому Кольве хоть бы что... От него надо срочно избавляться! Сел бы он в тюрьму, что ли... Там ему самое место, пусть радеет за общее, если оно ему так дорого. Там ему будет самое раздолье. Говорят, лагеря стремительно краснеют, так Кольве и карты в руки - пусть поборется за правильную жизнь на зоне. Может и сгинет там в провонявших потом бараках...
А Филат останется и возьмет правление в свои руки. Сколько возможностей было упущено! Но еще ничего не потеряно. Можно всё наверстать, главное убрать с дороги помеху - Кольву.
Такие мысли одолевали Филата каждую минуту. Он с ненавистью смотрел на склонившегося над бумагами Кольву и курил - жадно, ненасытно.
- Дукин отказывается платить. Говорит дорого обходится ему наша крыша.
- Дукин? - Кольва поднял взгляд. - Это фирма «Рог изобилия»? Та-ак... Ну и что, ты не знаешь, как с ним разобраться? Мне самому к нему наведаться? Я могу.
- Я наведаюсь, Кольва, спору нет. Мне не в первой. Но Дукин не один. Нам стрелку надо забивать с бригадой Меченого. Это они воду мутят, предлагают в точки, которые мы кроем, свою крышу. Как ты думаешь, что они говорят о бригаде Кольвы?
- Меченый отморозок. Какую еще стрелку?! Стрёмно нам с ним общаться. Я его просто накажу.
Филат вздохнул.
- Как? У него в бригаде семьдесят стволов. И все такие же отморозки, как сам Меченый.
Кольва изучающе глянул на Филата. Нахмурился, глаза его недобро блеснули.
- Ты что, сомневаешься во мне, Филат? Если да, то скажи почему. Какие есть на то у тебя основания?
Помощник Кольвы развел руками:
- Ты что, братан? Какие сомнения? Я говорю о том, что у него силы есть отмахаться, это что, не здраво? А у нас сейчас едва наберется человек двадцать, не больше. Как ты собираешься воевать с Меченым? По понятиям его пристыдишь? Да ему на эти понятия наплевать и вытереть, Кольва!
Санников ударил кулаком по столу так, что разлетелись все бумажки. Он вскочил, навис над Филатом. Голос его стал еще тише, но от того страшнее:
- Заткнись... И не ори... Давно я заметил твои взгляды в мою сторону, Филат. Что-то вечно недовольный ты в последнее время. Доверия к тебе у меня больше нет, подельник. Чувствую, заточку ты на меня уже приготовил. Я твои мысли наперед тебя знаю, Филат. Они все на твоем лице написаны.
- Кольва...
- Ша! Я не закончил. Ты на Ленку больше такие взгляды тоже не бросай. Знаю, что стережешь ты ее, волчара. Ты думаешь, что слабое место у меня нашел, братишка? Не угадал ты! Пискнуть не успеешь, как спрошу за всё!
И тут Филат не выдержал. Он тоже вскочил на ноги, выхватил из-за пояса ствол.
- А ты на меня не шакай, Кольва! Много пуху вокруг себя рассыпаешь, а дела от тебя не видно. Пацаны давно уже между собой калякают, что спёкся ты из-за бабы своей. Народ разбегается по другим кодлам, а мы сидим на копейках с твоими понятиями! - Он облизнул побелевшие губы. - Пугать меня вздумал? Поясни, за что? За маруху свою повелся? Ты же себя бродягой считал, а? Ни дома, ни семьи - вот закон бродяги. Нет, Кольва, ты превращаешься в лоха!
В это время открылась дверь и в комнату влетела Елена.
- Что здесь происходит?! Коля!
- Прибежала! - Филат засмеялся и снова облизнул пересохшие от страха губы. - Чего ты здесь забыла, подстилка? Здесь тебе не место! Дай нам поговорить...
- Заткнись! - прервал его Кольва. - Ах ты волчара позорный... Да я тебя!..
Санников ринулся вокруг стола к Филату. Но тот резко вздернул руку с пистолетом и нажал на курок. Однако за мгновение до этого Елена успела метнутся между стволом и Кольвой. Пуля отшвырнула ее в сторону. Кольва взревел как раненный зверь и швырнул в Филата табурет. Но бывший помощник успел уклониться. Защищаться он уже не собирался: ужас сковал его волю. Он рванулся к окну и вылетел во двор вместе с рамой и разлетающимися в разные стороны осколками. Не чувствуя боли в изрезанных руках, Филат вскочил, подбежал к машине, стал ее лихорадочно заводить. Подбежали пацаны - пятеро.
- Что случилось, Филат?!
Но он, как безумный, давил на педаль, выкручивая ключ зажигания. Двигатель завелся. «Ауди» рванула с места. Ворота были только прикрыты и створки легко распахнулись от удара. Рев мотора затих вдали. Кот дернулся, подбежал к джипу, бросив на ходу:
- Я за ним!
И умчался следом. Братва, всполошено переговариваясь, рванула к Кольве. Они распахнули дверь и увидели Санникова, сидящего на полу и прижимающего к груди Елену. Все резко затихли и в тишине был различим только шепот:
- Лена... Леночка... кровиночка моя... Открой глаза, любимая моя... Дыши, дыши...
Он причитал, молил Бога спасти подругу, но вдохнуть жизнь в любимое тело уже не мог. Пуля Филата попала ей в самое сердце.
Тогда Кольва поднял Елену на руки, встал, уложил на диван. Постоял, поправил прядь волос, упавшую на ей на закрытые глаза. Потом он вернулся к письменному столу, вынул из ящика пистолет и повернулся к стоящим на пороге парням.
- Кольва... - сказал кто-то, но осекся под его взглядом.
- Где он? - голос его был спокоен.
- Уехал, - отозвался один из стоявших. - Ворота чуть не снес. Кот за ним рванул. Может догонит?
Кольва молча пошел прямо на них. Братва расступилась. Он вышел на крыльцо, окинул взглядом двор. Возле гаража стоял «Опель» на домкрате - ему меняли колесо. Остальные машины были в отлучке. Он опустил голову, пошел в сторону скамейки, сел. Четверо несмело подошли к нему.
- Кольва, братан... Не молчи! Скажи, что случилось?
- Да, братуха, чё за дела?
- Не в понятках мы...
- Это что, Филат Елену замочил, что ли?!

Кот вернулся через минут сорок. Когда он подошел к Кольве, тот все еще продолжал сидеть на скамейке - оглушенный случившимся.
- Не догнал, - огорченно сказал Кот. - Он как бешенный летел... Я чуть с дороги на повороте не слетел - джип, сука, не устойчивый... Что он натворил-то? Кажись, стрельба была...
Ему объяснили все, сказали о Елене.
- Вот сука... А я думаю, что он так напугался-то! Во бля... Кольва, братан, крепись! - Он присел рядом с Санниковым, положил руку ему на плечо. - Не убивайся так, братуха. Пацаны, принесите водки - быстро! Не видите, Кольва в шоке. И найдите старушек - тело надо прибрать. Попа позовите. Что, объяснять вам надо?!
Все забегали, засуетились. Принесли водки. Кот налил два стакана до краев, протянул один Кольве.
- На братан. Выпей. Легче будет.
Санников вздрогнул, глянул на стакан.
- Легче? Нет...
Но водку он выпил. Всю, до капли.
- Вот так. - Кот одним махом влил в себя алкоголь, достал сигареты. - Закуривай, Коля... Знаешь, что я тебе скажу... Я ведь давно за Филатом наблюдаю. Просто ты с ним в корешах, я поэтому не лез, думал ты сам все знаешь...
- Что? - глухо спросил Кольва. - Что ты знаешь?
- Про Филата и Серафима.
- Ну?
- Скорешились они, по-моему. Слышал я разок их разговор - случайно. Ты же знаешь, какая рыба этот Серафим. Про тебя не хорошо говорили. Только вот не до конца я дослушал, отошли они. Но, думаю, что они что-то против тебя затеяли. Поэтому искать его надо у Серафима. Точно, Кольва. Дай мне денек, я все разнюхаю. Пока ничего не предпринимай, братан.
Кольва кивнул, одобрив план Кота.
- Верно думаешь, Кот. Только есть еще один вариант. Этот козел может перейти к Меченому. Он только что пел мне об этом отморозке, мол тот наши точки окучивает. Филат считает, что нам с Меченым не справиться. Не исключено, что теперь Меченый активизирует силы против нас - Филат слишком много знает и обязательно поделиться информацией с Меченым. Ты, Андрюха, - Кольва положил руку на плечо Кота, - будешь мне вместо Филата. Я поручаю тебе поиски этой суки. Направления знаешь. А сам я займусь Меченым. Надо собирать пацанов. И пусть будут настороже - может начаться отстрел. Отморозок зашел слишком далеко, пора останавливать. Поиграемся в войнушки. Кому звонишь?
Кот смотрел на экранчик телефона.
- Филату. Нет, не отзывается, сука. Боится...

Глава 4
Поиски Саши Музыканта обернулись ничем. В квартире проживали другие люди, которые ничего толком объяснить не могли. Сашу они не знали, квартиру купили через посредническуюфирму. Подругу и друзей Музыканта мне так же не удалось отыскать.
Я весь извелся, просчитывая варианты проникновения в дом, где Монах держал Евгению и Валеру. За несколько дней я облазил вокруг этого дома все окрестности. Внешне безалаберное отношение охраны к своим обязанностям меня в заблуждение отнюдь не вводило. Они меня ждали, это ясно, как солнечный день. Что делать? Мысли вращались по кругу, идеи следовали одна за другой, хороводом. И в конце концов я поймал себя на том, что ничего нового уже на способен изобрести. Как выйти из этого порочного круга?! Я понял, что мне нужна встряска, потому что я зациклился.
И раньше мне доводилось «лечить» себя таким образом: я просто шел в какое-нибудь злачное место и куролесил до изумления - так, чтобы голова освобождалась от навязчивых мыслей полностью. И после этого, как правило, у меня возникал наиболее перспективный план. Вот и сегодня я, подкорректировав свою внешность при помощи грима, прихватив побольше налички, отправился в казино «Вулкан». Каюсь, грешен - азартен... И везуч!

...Но в этот вечер мне крепко повезло не только в игре блэк-джек. Судьба подкинула более крупный выигрыш - среди игроков, сгрудившихся вокруг рулетки, я вдруг заметил человека, лицо которого мне было знакомо. Именно эта физиономия была на фотографии, которую я сделал в ФРГ рядом с больницей. Именно этот человек следил за медсестрой Уши Штайн. А значит именно этот человек поможет мне выйти на Монаха оттуда, откуда он не ожидает моего появления.
Забыв о картах, хотя выиграл уже вполне приличную горсть фишек, я перебазировал свою персону к стойке бара, заказал высокий бокал пива и стал скрытно наблюдать за этим человеком. Вряд ли он смог бы узнать меня в моем новом обличии. Да он и не обращал внимания на окружающую его публику - был весь в игре.
На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. Лицо крупное обрюзгшее, какое-то бабье. Крупный нос картофелиной имел сизоватый цвет, глаза были маленькими, почти что бусинками, как у мыши. Фигура у Картофеля - так я прозвал его для себя - была мешковатой, осанка сутулой, движения вялыми. Он слегка оживлялся, когда Фортуна улыбалась ему, и тут же вяло тускнел, когда очередной оборот колеса рулетки выдавал проигрышный номер.
Картофель был не один. Рядом с ним крутился незнакомый мне парень помоложе. Этот явно был куплен в магазине стандартных игрушек «Новый русский бандит» - стриженый затылок, громадная челюсть, развитые надбровные дуги и тупой взгляд. Типичная торпеда. Торпеда в игре участия не принимал, только следил за нею. В своей красной лапище он сжимал бокал с пивом и время от времени макал в него свой нос-пипку.
Когда по поведению Картофеля я понял, что потенциал его иссяк и желание играть уже отпало, я мигом разменял выигранные фишки на банкноты и покинул казино. Ожидая в укромном месте появления Картофеля с приятелем закурил. Время тянулось. Возможно, ожидаемые мною лица решили напоследок подзарядиться в баре, кто знает? Ничего, ждать я умел. В свое время мог сутками ждать не изменяя положения тела, дыша «через раз», сколько коллег-моджахедов завалил... А здесь и подавно подожду.
Я обратил внимание на паренька в черной кожаной куртке и черной шапке фасона «гондончик». Парень так же как и я стоял в темном углу близь коммерческого магазина. Его взгляд был прикован к входу в казино. Кого-то встречает? Но тогда почему прячется? На всякий случай я решил не упускать его из вида. И, как оказалось впоследствии, правильно сделал.
Когда на ступенях у входа появились выходившие из «Вулкана» Картофель и Торпеда, паренек замер, потом сунул руку за пазуху и достал... да! - он достал пистолет. Он поднес к уху левую руку и что-то сказал - наверное в руке был мобильный телефон.
Картофель с Торпедой постояли на ступенях, с удовольствием вдыхая свежий вечерний воздух. В этот момент я услышал короткий автомобильный сигнал. К казино подъезжал «БМВ». Паренек тоже увидел ее, быстро натянул шапку на лицо. Потом он шагнул из тени в сторону входа в «Вулкан». «Ну и дела...» - успел подумать я, выскакивая из своего укрытия.
Убийца уже был в шагах десяти от Картофеля с напарником. Я понял, что могу не успеть.
- Ложись!!! - заорал я, делая бросок в сторону парня в кожаной куртке. - Ложись!!!
Торпеда отреагировал на удивление быстро. Он сделал подсечку своему приятелю, уложив на мраморную плитку, и упал сам. Нападавший на них парень успел сделать выстрел - пуля вжикнула об колонну и унеслась прочь. Больше выстрелить он не смог. Я настиг его в прыжке, свалил на тротуар и, выкрутив руку, отнял пистолет.
- В «бумере»! - крикнул я Торпеде, который успел достать оружие и хлопал глазами-бусинками в нашу сторону. - Там его напарники!
Громила оказался совсем молодцом: он навел ствол на «БМВ», давая понять тем, кто сидит внутри, что готов принять бой. Картофель тем временем успел отползти за колонну. Парень подо мною попытался рыпнуться, но тщетно - я успокоил его, шарахнув по затылку рукояткой пистолета.
Те, кто был в «БМВ» поняли, что против двух стволов, находясь в перекрестье линий огня, им будет несподручно отстреливаться - позиция не выгодная. Взревев движком, иномарка умчалась. Я проводил ее взглядом. Потом похлопал киллера по плечу: он был без сознания. Тогда я вскочил и махнул Торпеде рукой:
- Надо уходить! Сейчас здесь менты нагрянут!
Ко мне уже бежал Картофель. Он нагнулся над телом парня, сорвал с него шапку и вгляделся в лица. Потом глянул на меня.
- Ты кто?
- Прохожий.
- Ну хера себе, прохожий...
- Потом разберемся, сваливать надо! У вас машина есть? Я безлошадный - тут я соврал. - Сейчас здесь ментов будет, как грязи!
Подбежал Торпеда.
- Чухаем, Петруха!
Картофель не отрывал от меня взгляда.
- Этот поедет с нами, Фрол. - Он указал на парня лежавшего без сознания. Потом перевел палец в мою сторону, - этот тоже...
Торпеда взвалил стрелка на плечо и хмуро глянул на меня. Поняв, что я скрываться не собираюсь, успокоился. Мы быстрым шагом направились к парковке. Петр уверенно подошел к темной «Субару», пиликнул брелоком, отключив сигнализацию. Торпеда «помог» парню в кожанке влезть на заднее сиденье, а вернее просто зашвырнул его внутрь салона, как мешок с крупой, сам же сел рядом. Я занял переднее пассажирское сиденье. Петр сел за руль. Еле слышно завелся движок, и мы покинули место происшествия. Слава Богу - без потерь!

Глава 5
По дороге Петр позвонил куда-то и коротко сообщил о нападении возле казино «Вулкан». Весь остальной путь мы ехали молча. Лишь один раз еле слышно заскулил киллер на заднем сидении, но Торпеда шевельнулся и парень затих.
Через минут сорок «Субару» подъехала к массивным железным воротам. Я заметил, что они чуть помяты - похоже, кто-то прорывался через них изнутри. Петр нетерпеливо посигналил. Ворота открыли двое парней. Мы въехали во двор. Припарковав машину в дальнем углу двора, Картофель повернулся назад:
- Фрол, займись мокрушником. В подвал его... А ты, спаситель, помоги ему.
Торпеда, оказавшийся Фролом, выволок очухавшегося киллера из салона за шиворот, выкрутил руку.
Вчетвером мы прошли по тротуарной плитке к небольшому кирпичному строению, оказавшемуся обыкновенной мастерской - здесь стояли металлообрабатывающие и деревообрабатывающие станки, на стенах развешаны инструменты. Картофель открыл обитую дерматином дверь.
- Сюда...
По неудобно высоким ступенькам мы спустились в подвальное помещение. Фрол усадил пленного на привинченный к полу стул.
- Держи, - Картофель дал ему скотч. - Покрепче вяжи.
Я стоял чуть в стороне, наблюдая за происходящим. Руки и ноги киллера накрепко примотали к железному стулу. Потом Картофель повернулся ко мне и я увидел в его руках пистолет.
- Присядь и ты, спаситель. - Он указал на второй стул, стоявший у стены. - Устал, наверное, нас из беды выручая.
- Не устал.
Мне пришлось подчиниться - против пистолета не попрешь, а трофейный ствол был у меня за поясом - достать его я просто не успел бы. Тем более, Фрол подошел ко мне и, обыскав, отобрал оружие. Усевшись, я вытянул ноги.
Петр подошел к киллеру, долго изучающе смотрел на него.
- С тобой, сучонок, мы позже поговорим. - Он повернулся ко мне. - Мне сейчас гораздо важнее узнать, как это ты, дружище, оказался в нужное время в нужном месте? Да еще и с такой выучкой... Как зовут-то тебя, спаситель?
- Леонидом зовут. Дай сигарету.
- Фрол, дай ему сигарету. Ах, Леонидом... А фамилия у тебя есть?
- Разумеется. Климовы мы... - Я взял у Фрола сигарету. - И прикурить.
Торпеда чиркнул зажигалкой.
- Лёнька Климов? Не слыхал о таком. - Петр подошел ближе. - Так что, Лёня, как ты ответишь на мой вопрос?
- Какой вопрос?
Фрол несильно шлепнул меня ладонью по лицу. Шлепок был обжигающим и унизительным. Я выплюнул сломавшуюся сигарету на бетонный пол.
- Охренели?! За что?
- На вопросы вопросами отвечают для того, чтобы выиграть время, Лёня. Для чего тебе выигрывать время? Значит ты чего-то темнишь, дружок. А мне не нравятся люди, которые темнят.
Картофель подмигнул Фролу и тот шлепнул меня по другой щеке.
Больше терпеть я не собирался. Эти придурки допустили ошибку, не замотав меня скотчем, как того киллера, на соседнем стуле. Я выхватил из под себя стул и обрушил его на голову Фрола. Пока Картофель разевал рот и таращил глазёнки-бусинки, отобрал у него ствол - просто так, взял и вырвал. Фрол очухался быстрее, чем его напарник. Он ринулся на меня, как буйвол... и врезался башкой прямо в стену, потому что я успел уступить ему дорогу.
- Может поговорим по-человечески? Где же ваше гостеприимство, шпана? Я же вас спас...
Мы с Фролом побегали чуток по комнате, ломая нехитрую мебель и время от времени грозно покрикивая в моменты нанесения ударов. Картофель ошеломленно следил за нашим дурацким поединком. Потом кто-то громко крикнул:
- А ну тиха-а!!! Совсем обледенели?!! - По лестнице в подвал спустился еще один бандит - парень с телосложением Тарзана и лицом Париса. - Кто это, Петруха? Чё за возня?
Мы тяжело дыша остановились. Картофель, указывая на киллера и на меня рассказа парню о произошедшем возле казино нападении. При этом он называл Тарзана Котом.
- Ясно. Айда к Кольве, расскажешь все подробно. И ты, - Кот глянул на меня. - Ты тоже пойдешь с нами. А этого мокрушника Фрол обработает. Узнай у него, Фрол, кто он, на кого работает и остальное - по интересу. Давай.

Глава 6
В доме было полно народу - вооруженные пистолетами, автоматами и помповыми ружьями парни расхаживали из комнаты в комнату, негромко переговаривались. На меня внимания никто не обращал. Кот толкнул одну из дверей и мы вошли в просторную комнату, по убранству которой можно было понять, что это и есть кабинет хозяина дома. А за массивным письменным столом сидел и сам хозяин. Мрачный взгляд из под бровей ощупал меня с ног до головы. «Из блатных...» - понял я. Только они могут так беспощадно анатомировать взглядом. В блатной среде ярлыки навешиваются очень скоро, люди определяются с первого взгляда и навсегда. Если этому мрачному типу что-то во мне не понравится, то переубедить его будет очень сложно.
- Здорово, - поприветствовал меня Кольва и тут же спросил у Петрухи, - Этот?
- Он самый.
Кот развернул один из стульев и сел, облокотившись на спинку.
- Прикинь, Кольва, он сейчас в подвале с Фролом махался...
- Как зовут тебя, фраерок? - Голос Кольвы мерзлый, еле слышный... - Только без обмана.
Я посмотрел на Петра.
- Говорит, что Лёнькой кличут. - хитро улыбнувшись, вклинился Картофель. - По фамилии Климов они...
- Ковров моя фамилия. Зовут Максимом. Будем знакомы?
Мрачный встал, протянул руку.
- Ну здравствуй, Максим. Меня Кольвой дразнят. Присаживайся... стульев много. А хочешь - на диван. - Он замешкался, потом поправил себя, - нет, на диван не садись. Лучше в кресло.
- Ты бродяга?
- Да. Только не том смысле.
- Значит, не из блатных.
- Точно.
- Выпьешь чего?
- Воды.
- Петруха, скажи там...
Петр кивнул, вышел. Кольва проводил его взглядом и, дождавшись, когда закроется дверь, спросил:
- А ты смелый, мокрушник. Как же ты не побоялся ко мне в логово забраться?
- Ты о чем, Кольва? Я ведь особо не просился.
- Ладно, не играйся... Я тебя сразу узнал, несмотря на твой театр, - он помахал у лица рукой. - Видел твою фотокарточку, видел. Монах на тебя охотится, точно?
- Точно.
- Петруха был одним из тех, кто тебя пас в Германии. Здесь его повстречал случайно? Или как-то вычислил? Хотя, сомневаюсь...
- Правильно сомневаешься. Все дело случая.
- Так я и думал.
Кот, похоже, врубился о чем шла речь.
- Так это тот самый киллерюга из Майами? Вот это номер... Сам пришел! Ну Кольва! - восхитился он. - Глаз у тебя, как алмаз. Я бы ни за что не догадался. Хмырь какой-то...
- Этот хмырь сегодня спас жизнь Петрухе.
- Знаю. А по нему не скажешь.
- Не верь глазам своим. О нем даже Монах как-то с уважением отозвался. Говорит, большие люди у этого парня на мушке были...
- Чё мы с ним делать-то будем, Кольва? К Монаху или?..
- Не надо к Монаху. Посели его пока в комнатку поуютнее, в баньку пусть сходит... А я пока подумаю о делах наших скорбных...
- Вот-вот, - добавил я. - Подумай Кольва. А потом и поговорим. У меня тоже есть о чем с тобой покалякать.
Кот расхохотался.
- Пошли, птица-говорун... Комнату тебе покажу.

Глава 7
Наш с Кольвой разговор произошел на следующий день за завтраком. Ели на природе - в беседке. Кроме нас двоих в беседе принимал участие Кот. На столе было много самой разной снеди - по народному нехитрой, но очень вкусной и сытной. Стояла и бутылка водки, но никто из нас пить не стал.
- Ты вчера, Максим, что-то сказать собирался. - Кольва захрустел листиком квашеной капусты. - Так говори сейчас.
Я отодвинул опустошенную тарелку и налил себе кваса из глиняного кувшина.
- Скажу. Я ведь тоже в людях чуток разбираюсь. Познакомился с тобою только вчера, а сразу понял, что в тебе есть что-то... настоящее. Может быть, узнав обо мне подробнее, ты поймешь, что мне надо. Я-то думаю, что мне Бог послал встречу с тобой.
- Аж-но сам Бог?! - вклинился Кот, но осекся под взглядом старшего. - Молчу...
- Рассказ мой будет длинным, Кольва. - Я не обратил внимания на ёрничанье Кота. - Не торопишься?
- Нет. Как три дня назад жену схоронил, царство ей небесное, так никуда больше и не тороплюсь.
- Соболезную... И ни о чем не спрашиваю. Захочешь - расскажешь сам. - Я отхлебнул кваса, вздрогнул - до чего ядреный! - и начал свой рассказ. - Началось все, когда я был в армии. Служил на Памире, на советско-афганской границе...
Я пересказал Кольве историю своей жизни, обо всех её поворотах, зигзагах и о штормах, которые мне довелось пережить. О том, как с подачи своего командира капитана Дикого стал снайпером, отстреливал афганских «кукушек» в горах на их же территории. Как, проданный командиром, побывал в плену у моджахедов и бежал. Как была убита жена командира им же самим за то, что любила меня. Дикой свалил убийство на меня, но, вернувшись из плена, я разоблачил его и, как сначала думал, покарал смертью. Самому мне пришлось скрываться по подложным документам.
Объявился я в Москве. Сразу повезло - еще в самолете познакомился с Львом Абросимовым, бизнесменом, который помог мне начать новую жизнь. Сначала я сторожил его дачу в подмосковье. Потом помог в разборках с бандитами. Тогда я встретил Евгению - свою любовь, свое недолгое счастье.
Во время боевых действий с рэкетирами, отца Евгении убил наемник. Я тоже был ранен, и, если бы не бомж Саша Музыкант, скончался бы от потери крови. Но все-таки я выжил. Узнал, что Евгения исчезла. Она возненавидела меня, решив, что это я прикончил ее отца.
Монах сам вышел на меня. Я выполнял редкие поручения одной из районных группировок Москвы - занимался ликвидацией одних бандитов по заказу других бандитов. Как-то ко мне на конспиративную квартиру позвонили... Это был Монах. Он объяснил, что мне придется работать на него и привел неопровержимые тому доказательства, - отказаться я не мог. Слишком много материала у него было на меня. А садиться в тюрьму мне не хотелось. Было б из-за кого...
Несколько лет я работал на Монаха, выполняя поручения все того же специфического характера. Правда, платил он хорошо, жаловаться я не мог. Но такая жизнь меня стала утомлять. Наступил момент, когда я решил завязать с ремеслом убийцы по найму. «Последний заказ, - думал я. - И все, после этого - баста!» Я хотел сбежать за границу, изменить внешность и жить где-нибудь в тихом местечке. Но последний заказ оказался роковым: я вдруг узнал, что должен застрелить человека, который оказался мужем моей Евгении... На это я пойти не мог. Но и невыполнение поручения Монаха грозило мне смертью.
История оказалась сильно запутанной. Спасая Сергея Вольнова, мужа Евгении, я все-таки убил его - не желая того сам. Вольнов подставился, чтобы отвести беду от семьи. Мне удалось бежать в Германию. Но я оставил след, по которому на меня вышел Дикой, мой бывший командир. Как выяснилось, он выжил. Но удача была на моей стороне. Мне удалось выйти из этой схватки победителем. По тому же следу, что и Дикой, на меня вышла и Евгения. Мы встретились, поговорили. Я понял, что Женька продолжает меня любить. И тогда мы договорились, что встретимся ровно через год - Евгения решила, что так будет честнее по отношению к Сергею Вольнову. Мы расстались, надеясь на скорую встречу. Я узнал, что Валерка - мой сын. Счастью не было предела...
И вот я вновь в России. И снова на моем пути стоит Монах, захвативший в заложники мою семью. Да, именно семью - только так я теперь думал о своих любимых людях.
Кольва с Котом не прервали меня ни разу. Слушали сосредоточенно, вдумчиво. Видно было, что моя история нашла отклик в их душах.
- Я знаю, в каком доме он их держит. Обошел все окрестности, изучил все подходы, наблюдал за поведением охраны... Короче, выяснил все! Но мне это ничего не дало. Они ждут меня. И влезть в эти силки - самоубийство. Я не смогу выручить из беды Евгению с Валеркой.
- И ты решил, что мы тебе поможем? - спросил Кот. - С чего бы это? Нам с Монахом рамситься ни к чему.
- Погоди-ка, Кот. - Кольва укоризненно покачал головой. - Не тебе решать, с кем мы будем рамситься. Ты же сам говорил, что Филат спелся с Фимой Расстегаевым. Какой у Фимы интерес может быть к Филату? Надо все разнюхать. Ты узнал, кто стрелял в Петруху и Фрола?
- Узнал. Тот мокрушник, которого наш новый знакомый скрутил, ночью такие серенады пел...
- Он еще жив?
- Жив, куда он денется. Шкуру ему, правда, малость подпалили, но это ничего. Сейчас дрыхнет.
Кольва обратился ко мне:
- Максим, ступай, прогуляйся. Нам с Котом покалякать надо.

Глава 8
Филат понял, что совершил смертельную ошибку, когда пуля, выпущенная из его пистолета оборвала жизнь Елены. В состоянии паники он выбил собою окно кабинета, и подбежал к машине. Если бы в тот момент кто-нибудь из парней догадался остановить Филата... Но он сумел воспользоваться замешательством братвы и, протаранив ворота машиной, смог сбежать.
Когда он увидел в зеркале заднего обзора знакомый джип, сразу догадался, что за ним гонится Кот. Малолетка! Кого решил заарканить... Филат специально съехал с прямой, как стрела трассы на местную дорогу, извилистую, как серпантин. Приземистая «Ауди» хорошо вписывалась в многочисленные повороты, скорость почти не приходилось сбрасывать. А вот джипу с его неустойчивой конструкцией пришлось несладко - пару раз он чуть не опрокинулся. Потом безнадежно отстал.
Филат понял, что на какое-то время он в безопасности. Но что же делать дальше?! Куда податься?
Деньги на тайном счету есть, можно попробовать махнуть за бугор. Но сумма слишком ничтожная... Накопленного хватит на года два, не больше. А потом? Кому он там нужен? Он ведь, кроме русского, другим языкам так и не обучился. Нет уж, за границу ехать пока рановато.
Да и что, собственно, страшного произошло-то?! Ну вальнул эту бабу, нагрел Кольву - ну и что?! Нервы не выдержали. А ведь все к тому и шло. Если бы Филат не психанул, можно было бы постепенно сместить Кольву, встать на его место, возглавить бригаду... Нет, нельзя в таком деле психовать! Что случилось, то случилось, поздно локти кусать. Куда же теперь?!
Филат свернул на грунтовку, заехал подальше в лесопосадку и остановил «Ауди». Дрожащими руками выудил из пачки сигарету, прикурил. Что ж, сделанного не воротишь. Надо проанализировать ситуацию и расставить все точки над «ё». Назад к Кольве Филату путь заказан. Это верная смерть...
Идти к Меченому? Это выход. Но отмороженный главарь банды спортсменов непредсказуем. Если он и не замочит на глушняк Филата сразу, то и в руководящее звено его все равно не пустит. Выжмет из него все сведения о бригаде Кольвы и в конце концов пустит в расход. К Меченому идти слишком рискованно.
Остается Монах. Точнее - Серафим Расстегаев. Этот отношения с Филатом поддерживал. И против Кольвы интриговал... Сейчас самое время связаться именно с Фимой. И вместе решить, как быть дальше.
Надо позвонить Расстегаеву и посоветоваться... И тут Филат вздрогнул. Что это?! Фу... Это всего лишь телефон. Он достал трубку из кармана, глянул на номер вызывающего абонента. Так, понятно... Это Кот. Не дождешься... Филат, полистав номера в памяти телефона, нашел Расстегаевский, нажал на вызов.
- Серафим?
- Здравствуй, Филат. Как житуха?
- Хреново.
- Случилось что? Голос у тебя не живой.
- Случилось. Только не телефонный это каляк, Фима.
- А-а... Ну что же, давай встретимся.
- Я не могу открыто шататься по городу.
- Ментов нагрел?
- Нет, Кольву.
- Все-таки поссорились...
- Не то слово. Я на мушке, Серафим. Выручай.
Расстегаев молчал минуты две. Потом снова заговорил, только тон его изменился - стал жестче, требовательнее:
- Где ты?
Филат, чуть поколебавшись, ответил. Серафим жесткими, рублеными фразами объяснил Филату, куда ему следует подъехать. На месте будут ждать люди Расстегаева. Они отвезут Филата в безопасное место.
- Там и покалякаем, - закончил Серафим. И ободряюще добавил, - Не бойся. Я тебе помогу. Поживешь в уединенном, хорошо охраняемом месте. Применение тебе мы найдем, Филат. Такие люди нам нужны. И еще: сразу после этого разговора избавься от своей трубки.

Глава 9
И снова я наблюдаю в бинокль этот дом. Дом, где Монах держит в заложниках Евгению и Валерку. И сегодня я убедился в том, что они действительно здесь. Монах играет всерьез - он точно знает, что я должен появиться и попасть в его капкан. Он играет наверняка. Я своими глазами видел сына, бегавшего по двору среди охранников - они гоняли мяч. А потом на террасе появилась Евгения. Я не мог оторвать от нее взгляд. Она сидела в плетеном кресле и наблюдала за забавами мужчин. Рядом с ней во втором кресле сидел мужчина в пятнистой маскировочной форме без знаков различия. Охрана?..
- Твоя? - спросил меня Кот.
- Моя... И пацан тоже. Видишь?
- Шустрый...
Кольва решил послать со мной Кота, чтобы тот смог доложит патрону свое мнение. Надо заметить, парень умел ловко маскироваться, по лесу передвигался бесшумно, словом, вел себя грамотно. Присмотревшись к позиции, он сразу же вынес правильный вердикт: малыми силами ловить здесь нечего. Необходим грамотный план, учитывающий такое важное обстоятельство, что к нападению здесь готовы.
- Ох, не знаю, мокрушник, чем мы тебе можем помочь. Слишком много работы, риска... Пацанов много может полечь. А в результате что? Рамс с самим Монахом. Нам-то с какого хрена с ним ссориться?
Я молчал. Прав Кот. Возразить нечего. Встреча с Петром обернулась счастливой случайностью только для самого Петра и Фрола, потому что именно я им спас жизнь. Мне же они ни чем помочь не смогут. Ну разве что оружием... А на фига мне оно? Федотыч меня итак хорошо снабдил.
- Понял тебя, Котяра. - Я засунул бинокль в рюкзак. - Айда, возвращаемся к машине. Сегодня я хочу выспаться. Завтра будет тяжелый день...
- Попрешь в одиночку, как терминатор? - Кот хохотнул. Он на секунду отвел от лица свой бинокль, посмотрел на меня и вновь приник к окулярам. - Сам погибнешь и своих не выручишь. Так что, в одну харю тебе здесь делать нечего.
- Тебе какое дело, погибну я или нет?! - обозлился я. - Не можешь помочь, так не лезь с советами. Без сопливых скользко...
- Не ори, мокрушник. Дело тут серьезное, на нервозе не решают такие проблемы. Как ты с такой истерикой в нервной системе до сих пор в живых-то числишься. - Я заметил, что Кот как-то напрягся, замер... Потом заговорил уже другим тоном, - Не менжуйся, мокрушник. Может быть еще не все потеряно.
- В каком смысле?
- В том самом... Кажется, есть и для нас в этой бодяге свой интерес. Все! - Он перекатился за дерево, пружинисто встал. - Сворачиваемся. Надо срочно возвращаться, повидать Кольву. У меня есть для него хорошая новость...
Я глянул в сторону дома. Что такого увидел Кот, если вдруг так резко поменял решение?

Глава 10
Филату не нравилось место, где его поселил Расстегаев. Тяжелые предчувствия не давали покоя. Он следил за поведением охраны: не слишком ли нарочито они нарушают элементарную дисциплину? Что за баба с пацаненком проживает в доме? И почему ему, Филату, строго настрого запретили вступать с этой парочкой в контакт?
Нет, здесь явно что-то затевалось. Он находился здесь уже пятый день... Когда Расстегаев привез его сюда, он был благодарен до глубины души. Но шли дни, а страх не уходил, он ширился, заполнял паникой каждую клеточку...
Он вспомнил последний разговор с Расстегаевым, произошедший пять дней назад:
- Перекантуешься здесь, Филат. - Серафим похлопал его по плечу и направился к машине. - Ты выложил мне весь расклад. Это хорошо - есть от чего плясать. Я подчищу для тебя место в вашей банде. Уже есть задумки. Например, в отношении неразлучной парочки - Петра и Фрола. С ними мы, возможно, разберемся уже вечером. Казино «Вулкан», говоришь?
- Да. Они там почти каждый вечер зависают.
- Думаешь, после похорон любимой женщины главаря банды подчиненные осмелятся развлекаться?
- Азарт... Петруха не сможет удержаться. Потихаря лыжи навострит в казино, бля буду.
- Ну и ладно.
Серафим уехал. И с тех пор - ни слуху, ни духу... Удалось ли замочить Петруху с Фролом? Как связаться с Серафимом? Непонятка...
Филат вышел из комнаты, где проводил почти все время, тупо глядя на телевизионный экран. Прошелся по коридорам, разыскивая Ярославцева. Один из охранников подсказал ему, что начальник охраны во дворе. Там он и нашел Кирилла - он сидел на террасе рядом с той бабой, контакты с которой были запрещены.
- Слышь, старшой... - Филат осекся. Как называть этого человека? Ах да! - Слышь, Кирилл... Покалякать надо. Отойдем.
Ярославцев пожал плечами, встал. Они отошли в сторонку.
- Ну?
- Мне нужен телефон.
- А свой-то где?
- Так выбросил. Мне Серафим велел избавиться от трубы.
- Для чего тебе телефон?
- Какая тебе разница?! Я говорю, что нужна труба, значит нужна. Тебе команда была охранять, так вот и охраняй. А в мои дела ноздри не пили.
Ярославцев весело рассмеялся.
- Ноздри, говоришь, не пили?... Эх ты, шпана лагерная! Не дам я тебе трубу, Филат.
- Чего так?
- А не велено.
- Кем?
- Самим Расстегаевым.
Филат нахмурился:
- Что, он так вот и приказал, чтобы именно мне трубу не давали?
- Именно так.
- Вот бляха-муха! А если мне срочно надо?! Я тоже не в игрушки тут играю, твою мать! Дай трубу, говорю тебе! Мне с Серафимом срочно надо покалякать! По важному вопросу!
- Ладно, - смилостивился Кирилл. - Я поговорю с ним. Если Расстегаев пожелает, то дам тебе трубу. Вечером.
- Сейчас!
- Вечером, Филат. Вечером. Поимей терпение...
Ярославцев вернулся на террасу. Филат, сжав кулаки смотрел ему вслед:
- Я тебя поимею, тварь пятнистая...
Дрожа щекой, присел на скамеечку, глянул в сторону леса. Думал, вид «зеленки» малость охолонит нервишки, но стало еще тревожнее: а вдруг там, среди этих деревьев сидит уже на ветке меткий стрелок, засланец Кольвы, и вот-вот завалит его, Филата, наглушняк...
Испуганный бандит был недалек от истины.

Глава 11
Хозяйство Кольвы напоминало военный лагерь перед штурмом крепости. Боевики переходили с места на место, бряцали оружием. Я наблюдал за их приготовлениями и чувствовал, что мне все это не нравится. Как будто кто-то нашептывал едко: «Не получится у вас ничего... Перестреляют вас...»
Накануне Кольва, узнав, что Кот увидел в охраняемом доме Филата, заметно оживился. В глазах его заполыхало пламя. Он шарахнул по столу так, что подпрыгнула и упала на пол беседки бутылка водки.
- Нашелся, сучонок... Ну теперь он мне ответит!
Кот кусал губы.
- Кольва, с Монахом-то как? Может сначала переговорим мирно, авось отдадут нам Филата и так, без пальбы. На кой он им? Вряд ли Монах за этого чмошника мазу будет тянуть. А Серафим, как бы он не был влюблен в Филата, против своего шефа не попрет.
- Ты так думаешь? Боишься?
Кот криво усмехнулся, побледнел.
- Я не боюсь, Кольва. Зря ты так обо мне... И не такие рамсы разводил, бля буду! И на стрелках никогда не очковал. Только времена другие сейчас. Кровопролитие братвой не приветствуется, сам знаешь. Я предлагаю не действовать сгоряча. Нужен здравый подход!
Кольва взглянул в мою сторону.
- А ты как считаешь, Максим?
- Думаю, что Кот дело говорит. Врать не буду - мне на руку то, что твой личный враг находится именно там, где Монах держит в заложниках моих близких. Это означает, что мы союзники. Но конфликт с Монахом может тебе сильно навредить. Поэтому, не буду кривить душой: Кот прав. Тебе сначала надо переговорить с Монахом. Если же он откажет, то руки у тебя будут развязаны.
- Монах, Монах... - Кольва вздохнул. - Кто он такой, этот Монах? Откуда взялся? Почему его все так оберегают? И боятся ведь, явно боятся!
- Серый кардинал, - задумчиво пробормотал я. - Таких всегда побаивались сильные мира сего. Значит, есть у него в арсенале что-то такое, что держит других за яйца.
Я давно уже задумывался на этим вопросом - кто же такой Монах? Как умудрился сконцентрировать в своих руках столько власти? Не может быть, чтобы все боялись его «расстрельной команды». Если братва решила бы покончить с этим пауком, он бы и пукнуть не успел. Но нет! Его не трогают... И его боятся. В чем причина? Мало, мало информации!
Кольва встал.
- Ладно, Кот. Организуй мне встречу с Монахом. Посмотрим, какие молитвы он читает...

Глава 12
Однако Кольве не удалось насладиться молитвами Монаха. На встречу, назначенную в кабинете одного из солидных ресторанов, явился Серафим Расстегаев. Когда Кольва понял, что Монах не снизошел до встречи с ним, на его скулах заходили желваки. Он молча сел напротив Серафима, положил локти на стол. Кот, вошедший следом, сел по правую руку. Расстегаев как ни в чем не бывало лучезарно улыбался.
- Здравствуй, здравствуй Кольва. - Он кивнул Коту, погасил улыбку, сделал скорбное лицо. - Наслышан, беда у тебя, Коля... Поверь, от всего сердца соболезную. Достойная женщина была, пусть земля ей будет пухом...
- Помолчи чуток, Серафим Игнатьевич. - Санников не дал Серафиму договорить. - Знаю я цену твоей искренности. И не стоит тебе о смерти Елены говорить. Почему Монах на стрелку не явился?
Расстегаев развел руками:
- Так ведь он сроду на стрелки не выезжал, Коля! Я вместо него приехал. Хочешь - говори, не хочешь... Ну что же, не судьба, значит. Какие проблемы, Кольва, могли возникнуть между нами? Я помню только одну - вы упустили мокрушника в Германии. Но это мелочь, Монах на тебя зла не держит. Он человек деловой, и про форс-мажорные обстоятельства знает не понаслышке. Ну не срослось, черт с ним.
- Ты мне вату-то не катай. Я прекрасно знаю тебя, Стёганный. - Кольва усмехнулся. - На зоне ты игровым был. Сначала на блат-педали раскачивался, знаю. Потом фуфло толкнул по игре, - было? Братва тебя объявила. Так ты, чтобы не офоршмачили, в козлы подался. А потом и вовсе в «барабанщики» записался. Оперской ты, Стёганный, до самого аппендицита! Ишь ты, на стрелки он выезжает... Да мне стрёмно на одном гектаре срать с тобой, фуфлыжник!
Последнюю фразу Кольва произнес таким тоном, что Фима испугался и сильно побледнел. На его лбу набухли блестящие капли холодного пота. Пальцы тряслись... Серафим почувствовал, как сжалась от страха мошонка, отбитая когда-то ударом ноги смотрящего в зоне. Былой ужас проснулся, ожил, заполнил все его существо.
- Коля... Ну зачем же старое вспоминать... Сейчас другие времена! Мы не в зоне, Коля. Мы занимаемся делами - взаимовыгодными делами! Свой долг я потом заплатил, ты же знаешь! И к операм в зоне я бегал только заявления подписывать...
Кольва грохнул кулаком по столу:
- Не ври! Именно опера тебя от «угла» отмазали. Все знаю. Если бы не менты, тебя бы в жопу ползоны отымело бы, Стёганный. За какие заслуги хозяин тебя тогда спас, не хочешь поделиться? Даже в другой лагерь перевели... Ладно! Речь сейчас не о том. Ты мне вот что, за Филата расскажи: куда его спрятал. Знаю - к тебе от меня сбежала эта сука позорная. Филат мой личный враг, Стёганный, учти это, когда говорить начнешь.
Но Кольва не предусмотрел, что страх Серафима перед ним был не соизмерим с ужасом, который испытывал он перед Монахом. Если Монах узнает, что Серафим, уговоривший его спрятать пешку Филата в том доме, где содержались заложники, а потом сдал этот адрес Кольве, то пострадает не только задница Расстегаева, но вся его дальнейшая жизнь превратится в пыль. Поэтому Фима, мобилизовав все свои актерские способности, искренне удивился:
- Филат? Он ко мне не приходил! С чего ты вдруг взял, что я буду его прятать? Да он никак не мог ко мне явиться, потому что у нас с ним не было никаких отношений!
Кольва нахмурился.
- Не ври, Фима. Не вздумай меня обманывать! Я ведь накажу...
- Да не вру я, Коля! Вот тебе крест, - он широко перекрестился. - Я не вру! Не приходил ко мне Филат. Я за свой базар отвечаю!
Кот тронул Кольву за плечо.
- А может он у Меченого? А, Серафим? Как думаешь?
- А вот это реально, Кот. - Фима позволил себе улыбнуться. - Правильно ты говоришь. Куда же ему еще податься-то? Я слышал, Меченый по вашей территории шустрить начал. Значит Филат к нему переметнулся. Точно!
Кольва недоверчиво покачал головой.
- Не знаю... - И, вздохнув, остро взглянул на Расстегаева, - Проверим. А за свой базар, ты Серафим, по-любому ответишь... Спрос со всех будет. Ладно, каляк закончен. Расход.
Он встал, еле кивнув Серафиму, вышел из кабинета. Кот, загадочно ухмыльнувшись, вышел следом. Расстегаев дрожащей рукой достал из кармана носовой платок, вытер пот с лица.
- С-сука... - прошептал он еле слышно. - Какая сука...
Потом он вынул из кармана сотовый телефон, полистал память.
- Да? Филя? - голос в трубке был грубый, с наглецой. - Чё хотел, Стеганый?
- Поговорить с тобой хотел, Игорек.
- А, Меченый тебе понадобился... Ишь ты, в кои-то веки надумал со мной сам Монахов опричник поговорить.
- Игорек, тема серьезная, за Кольву базар.
- Да? Гы... В натуре, тема интересная. Где? Когда? Могу подъехать прямо сейчас. Или лучше ты ко мне. Мы тут в сауне зависаем. И телки есть свежие. Подъедешь?
- Еду.

Кот, смеясь, пересказал мне разговор с Расстегаевым, ближайшим помощником Монаха. Мы ехали в машине - возвращались со стрелки, на которой я не присутствовал по вполне понятным причинам. Кольва сидел сзади, размышлял о чем-то. Нас он как будто не слушал.
- Когда Кольва на него жути нагнал, Фима чуть не обоссался... Если бы ты видел, Макс, как его корёжило от страха...
- Но Филата он не сдал...
- Так на это у него причина есть - Монах. Ты думаешь, Фима за Филата, эту суку, мазу будет тянуть? Не-ет... Он хотел в свою войнушку поиграться. А теперь видит, что запахло жареным. Кольва все просчитал! Теперь у нас развязаны руки. И мы смело к Монаху в гости пойдем - за головой Филата. В ту хату, где они твою жену с сыном держат. Никто не сможет предъявить нам беспредел, понял? Конечно, по большому счету, ни к чему эти реверансы. Но слишком много серьезных людей у этого Монаха исповедуется... Мазу за него потянут, и конкретную. Поэтому нам нужен козел отпущения - Серафим.
- Конечно. Фима вас обманул.
- Вот именно! За то, что он нас в блуд ввел, с него и спрос будет. Так что, вместе туда пойдем, мокрушник. Начищай свою оптику, стрельбы будет много!
- Думаешь, он не предупредит своих людей о возможном нападении?
- Ты что?! О нашей сегодняшней встрече он маме родной не расскажет! Ты о мочилове думай, стрелок. Говорю тебе: пальбы будет много!
Но я думал вовсе не о пальбе. Я чувствовал облегчение: наконец-то день, когда я смогу увидеть Евгению и Валерку приблизился!

Глава 13
Меченый обладал аурой бешеного и страшно сильного зверя. В его присутствии Расстегаев был вынужден постоянно подавлять в себе комплекс неполноценности. Игорь Мечников, главарь банды отморозков был именно тем образчиком современного бандита, для которого сила имеет решающее значение. Безаппеляционная манера давления на окружающих Меченого делала его бесспорным лидером в его группировке. Мощная, совершенная фигура атлета, тренированные бугры мышц, молниеносная реакция и бездумный Меченого сметали на пути банды все преграды. Мечников не признавал авторитеты, не верил в Бога, смеялся над старомодными понятиями и признавал только право сильнейшего. Расстегаев его ненавидел и боялся.
- Серафим! Скидывай свой пинжак от Кардена! - заорал Игорь, завидев, как его подручные ввели Расстегаева. - простынь Фиме! И штрафную колбу водки!
В сауне бухали, трахались, кололись, курили анашу полтора десятка воняющих бараньей случкой мощных парней и столько же проституток. Бассейн напоминал бурлящую кастрюлю с пельменями: Серафим, завидев эту картину твердо решил, что в эту воду он не войдет ни за что!
Но отморозок Меченый думал по другому. Заметив, что Расстегаев замешкался и не смешил раздеваться, он подскочил к гостю и швырнул того в бассейн, в самую гущу хохочущих и сношающихся молодых самцов и самок. Подняв тучу брызг, Фима нелепо задрыгал ногами и руками, протискиваясь сквозь бесстыдно обнаженные тела к поверхности. Мысли и чувства его хаотически переплелись... Голая девица с огромными сиськами облапила его, оплела ногами и впилась долгим поцелуем в макушку...
- Пусти-и... - Серафим задыхался. - Пусти, сучка...
Еле избавившись от похотливой бабы, он протиснулся к бортику и вылез из воды. С него текло ручьями. Дорогой костюм был безнадежно испорчен... Мечены хохотал.
- Не переживай за шмотье, Фима! То, что пропито и про...бёно - в дело произведено! Раздевайся - бухать будем...
Серафим побледнел от злости и унижения. Он скинул с себя одежду, закутался в простынь, сел на деревянный реечный стул.
- Что творите, Меченый... - пробормотал он. - Я по делу, а ты... На хер надо было меня в воду сталкивать? Поимей уважение к возрасту...
- Да ты совсем не старый, Фима! - Игорь встал, подошел к миниатюрной брюнетке, сидевшей на бортике окунув ноги в воду. - Нравится тебе эта? Держи!
Легко, как куклу, подняв девушку, Меченый принес ее к столу и водрузил на колени Серафима. Девица, видимо уже привыкшая к подобным выходкам Игоря, повела себя спокойно, как профессионалка. Она обвила шею Расстегаева руками и, прижавшись к нему всем телом, шепнула ласково на ушко:
- Какой ты сладенький, дядечка... Ты меня трахнешь? Я так этого хочу...
Серафим вздохнул, отстранил девушку.
- Игорь, нам надо поговорить. Я приехал по делу. Тема очень серьезная... Давай кураж на потом, а? Сейчас нам надо покалякать без этих... - Он оглядел участников оргии. - Наедине, слышишь?
Меченый усмехнулся.
- Деловая колбаса... Ладно, иди за мной. Лариска, отпусти его, потом обслужишь.
Вдвоем они поднялись по лестнице на второй этаж, прошли по коридору и вошли в небольшое офисное помещение. То есть, Серафим увидел, что это офис только после того, как Мечников включил в кабинете свет. До этого здесь царил полумрак, заполненный вздохами, стонами и сладострастными взрыкиваниями. На широком кожаном диване обнаженная парочка занималась сексом. Они были так увлечены, что даже не сразу обратили внимание на появление двух новых персонажей. Меченый осклабился и показал Расстегаеву на следы героиновых дорожек на ламинированной поверхности письменного стола.
- Они под кайфом... - Потом он подошел к сношающимся и рявкнул, - Встать!!! Лицом к стене, руки за голову!!!
Парочка заполошно засуетилась, пытаясь вскочить на ноги и разлепиться. Мечников захохотал. Партнер испуганной девицы вскочил на ноги, развернулся лицом к вошедшим.
- Кто?! Что?!.. - Узнав Игоря, он обиженно оттопырил губу, - Ты?! На хер так прикалываться, Меченый? Я чуть конец не сломал...
- Ладно, ладно, не кипишуй, зёма... Продёрните отсюда, мне с Фимой побазарить надо.
Парень, все еще греясь и сопя от злости, глянул на партнершу. Та встала, не стесняясь, провела руками по налитым грудям, улыбнулась Меченому и Серафиму - уже пришла в себя. Игорь шлепнул ее по упругой ягодице здоровенной лапищей.
- Задорная, сучка... Идите, найдите себе другое местечко.
Парочка ретировалась. Меченый, брезгливо посмотрев на диван, весь во влажных пятнах, обошел письменный стол, сел в большое кресло на вертящейся ножке. Серафим сел на стул. Оба они странно выглядели - голые в белых простынях.
- Ну? Чё там с Кольвой? - Тон Игоря стал деловым.
- У меня с ним только что была стрелка. Час назад, если быть точным. Базарили о тебе, Меченый.
- Кольва обо мне уже давно базарит. С тех пор, как я его хозяйство начал обхаживать. Мне глубоко насрать, о чем он там калякает, этот старпер. Я его на пенсию отправлю...
- Он не очень-то стремится на пенсию.
- Решил потрепыхаться? Он не понимает, что его время уже прошло. Мне до лампочки его желания - будет пищать, замочу! Вот этими руками разорву, как Тузик грелку!!!
Серафим поморщился, глядя на сжатые кулаки своего собеседника. Комнату заполнили волны ярости и тупой, непреодолимой силы, исходящие от могучего тела Меченого.
- Не переоцени свои силы, Игорь. Ты прямой, как паровоз. А Кольва - урка, ученный жизнью. Он тебя такими зигзагами обойдет, что ты и не заметишь, как в могиле с пистолетом в руке и мобилой в кармане окажешься - так, кажется, среди вас сейчас модно хоронить братков?
- Поясни... - буркнул Меченый. - Ты что-то конкретное узнал?
- Узнал. Только не знаю конкретного срока.
- Говори...
Серафим, брезгливо морщась, огляделся.
- У тебя здесь минералка есть?
- Посмотри в холодильнике, там...
Расстегаев достал из холодильника бутылку минеральной воды, недоверчиво оглядел бокалы в баре, напился через горлышко.
- Фу-ффф... Хороша водичка. - Он вернулся на место, прихватив с собой бутылку. Продолжил, криво усмехаясь, - Кольва решил, что от тебя пора избавляться, Игорек. Он не сказал, на какой срок намечает акцию. Но то, что это произойдет очень скоро, старик не скрывал. Слыхал, у него бабу замочили?
- Так это не я.
- Конечно, это не ты. Помощник его, Филат, сподобился... Дуралей. Сейчас он где-то сухарится, а Кольва его ищет. Озверел совсем... И он твердо уверен, что Филат у тебя затырился. Под этим флагом он и решил повести на тебя своих пацанов. Я бы тебе посоветовал уже сейчас проверить окрестности этого заведения. Может быть где-нибудь в кустиках найдешь парочку мокрушников с оптикой.
- Херня... - Меченый отмахнулся. - Нет, проверить, конечно, я распоряжусь. Но я не собираюсь сидеть в окопах. Сейчас соберу пацанов и поедем мочить Кольву прямо у него на хате.
Расстегаев покачал головой.
- Не советую. Он сейчас готов ко всему. Ты положишь всех своих боевиков, даже не добравшись до ворот его дома. Там все подходы контролируются. Лучше послушай меня, у меня есть верный план.
- План? Говори.
Серафим снова приложился к бутылке с минералкой. Потом вытер губы и подбородок, отрыгнул кисловатый газ.
- Я отправлю своих людей пасти Кольву. Твоим пацанам надо будет быть на фоксе - никаких наркотиков, водки и прочей гадости. Сидеть на какой-нибудь хате во всеоружии и ждать команды. Думаю, что всё произойдет очень скоро. Как только я сообщу время и место, вам останется только вовремя появиться на месте и перемочить всю кодлу Кольвы вместе с ним.
- А почему бы мне просто не забить с ним стрелку?
- Он не приедет.
- Приедет.
- Нет!
- Почему?
- По его понятиям ты влез на его территорию без предварительного разговора, то есть, творишь беспредел. Ты - отморозок, Меченый. И базаров с тобой вести Кольва не собирается.
Меченый схватил со стола дорогой телефон и швырнул его об стену - аппарат взорвался осколками. Расстегаев испуганно сжался...
- Базарить?!! - Мечников вскочил, отшвырнул ногой кресло. - Базарить с этой шпаной?! Да я раздавлю его, как собачье говно на газоне!!! Хули ты мне предлагаешь, Стёганый, слежку? Я те чё, феэсбэшник, что ли?! Да я сейчас возьму бейсбольную биту, пацанов с цепями и стволами и забью всю эту босоту в говно!!! Сейчас!!!
Руки и ноги Меченого замелькали с бешенной скоростью: в считанные секунды офис был разбит вдребезги. В три-четыре удара разъяренный атлет разделался с массивным столом, одним махом ноги сбил со стены полки, свалил стеклянную горку, швырнул об стену холодильник... При этом он выкрикивал бессвязные ругательства, брызгал слюной...
Расстегаев отскочил в дальний угол и насторожено следил за происходящим. Этого он и боялся - такой вот неуправляемой вспышки... Но, давая Меченому время разрядить заряд злости на ни в чем не повинной мебели, он знал, что этот всплеск ярости будет не долгим. Потом наступит период расслабления, и тогда Игорь сможет рассуждать здраво.
Он оказался прав. Меченый напоследок раз двадцать шарахнул пудовым кулаком в стенку, потом резко выдохнул, опустил руки, расслабил окаменевшие мышцы.
- Уф-ф, бля-а... - Он подмигнул Расстегаеву и улыбнулся. - Вот это буксанул я... Кокаина нюхнул, да и анаболики в мышцах играют. Теперь можно обсудить все спокойнее. Только сидеть тут... уже не на чем. Пойдем вниз, к братве. Расслабимся. Решим, что дальше делать. Ты в комбинациях лучше меня шаришь, ты мне и объяснишь, как нам лучше Кольву за жопу взять.
- Конечно, Игорек. Конечно...
Они вернулись к бассейну. Меченый с разбегу кинулся в воду. Фима, махнув рукой, шарахнул разом стакан водки, отыскал взглядом брюнеточку, увел ее в отдельный оборудованный именно для подобных целей кабинет, и принялся расслабляться - с толком, с чувством, с расстановкой...

Глава 14
Елена покачнулась, устало присела на краешек кресла, закрыла глаза. Евгения читала у окна книгу и не заметила странности в поведении прислуги. Валерка подбежал к женщине.
- Тетя Лена, что с вами?
Елена открыла глаза, на ее лице появилась страдальческая улыбка.
- Ничего, сейчас пройдет, сынок...
- Ма! Теть Лене плохо!
Евгения отложила книгу, подошла.
- Что с вами? Плохо? Валерочка, сбегай, принеси тете Лене стакан минералки. Только той, что без газа.
Сын послушался мать, и через минуту прибежал с бокалом, наполненным водой.
- Вот, попейте.
- Нет-нет... Ничего не надо, не беспокойтесь, Евгения Львовна. Сейчас все пройдет.
Евгения склонилась над скорчившейся женщиной. Той явно было плохо: она еле дышала, кожа лица сильно побледнела, руки тряслись...
- Да на вас лица нет! Выпейте воды, Елена. У вас, кажется, давление упало.
Женщина выпила несколько глотков минералки, вытерла губы и вернула стакан Валере.
- Спасибо...
- Не за что!
- Вы пьете какие-нибудь лекарства? - Евгения взяла Елену за запястья, нащупала пульс. - Часто с вами такое бывает?
- Бывает... Особенно, когда сильно переживаю. Но быстро проходит. Надо только съесть что-нибудь, или выпить крепкого кофе, чая с сахаром.
- Сейчас! - Валерка снова умчался, договаривая на ходу, - Я принесу кофе! С сахаром!
Женщины проводили его взглядом, потом посмотрели друг на друга и одновременно улыбнулись.
- Хороший у вас сын, отзывчивый. А шустрый какой...
Она отвернулась, пряча глаза.
- Спасибо. - Евгения придвинула стул, села рядом. - А у вас есть дети?
- Есть... Тоже сын. Алёша. Ему восемнадцать недавно исполнилось.
- Где же он?
Елена как-то беспомощно посмотрела на Евгению и отвела взгляд.
- Сидит... Сегодня узнала, что его во взрослый лагерь перевели.
- Почему перевели?
- Теперь он не малолетка.... Вот и перевели.
Евгения нахмурилась. Она продолжала держать Елену за руку, но не для того, чтобы проверить пульс.
- Что же он натворил?
Женщине было горько вспоминать о мытарствах сына. Эта беда не давала Елене успокоиться, несчастье, случившееся с Алёшей, не давало покоя. Мысли о сыне преследовали ее каждую минуту...
- Избили с приятелями прохожего, отняли деньги, одежду... Друзья у Алёшки бедовые. Наркоманы. Постарше него они... Вот и спихнули все на малолетку. А он взял все на себя, герой... Сидеть ему еще два года. Я не знаю, дождусь его, или нет. Давление покоя не дает, сердце болит... Как приезжаю на свиданку, так потом неделю отлеживаюсь. В последний раз была как раз перед вашим появлением здесь. Теперь вот снова ехать - по приезду в новую колонию он имеет право на внеочередное свидание с родными.
Елена замолчала. Подошел Валера - в руках он нес бокал с кофе.
- Пейте, тетя Лена.
Она благодарно кивнула мальчишке, взяла у него бокал, отпила.
- Горячий... Пусть чуток остынет.
- Малыш, иди поиграй. Нам с тетей Леной надо поговорить.
Валерка кивнул и сломя голову умчался в другую комнату, откуда вскоре послышались предсмертные крики персонажей компьютерных игр.
- Алёша тоже внимательный, ласковый парень. Ухаживал за мною... Письма пишет постоянно. В стихах. Талантливый... Пишет, что занимается музыкой в клубе. Изучает ноты, учится на гитаре играть, поет. Даже сам песни сочиняет.
Щеки Елены порозовели. Ей стало лучше. Она отпила еще кофе.
- А отец Алёши?.. Где он? - Евгения смешалась, - Простите, если вы не хотите, можете не отвечать.
- Погиб его отец. В Чечне. Ровно за год до того, как Алешу посадили. Поехал туда контрактником и сгинул...
- Так может жив еще?
- Нет. Вернулся его друг, с которым они вместе воевать поехали. Без ноги... Рассказал. Их рота попала под артобстрел. Сергей, мой муж, оказался в самом пекле. От него и нескольких его друзей ничего не осталось... Даже хоронить нечего было, понимаешь?! А когда Алешу посадили, Серафим Игнатьевич взял меня сюда на работу. Они были знакомы с моим мужем. Когда-то мой Сережа очень помог Расстегаеву... - Елена выпрямилась, перехватила руку Евгении, сжала ее ладонь. На ее глазах блестели слезы, как, впрочем, и на глазах Евгении. - Ты наверное думаешь, плачется эта стерва, а сама работает на этих... Ведь не дура я, вижу, что ты и мальчишка твой в заложниках у них! Смотрю на вас и сердце кровью обливается! Всё думаю, как вам помочь, а ничего надумать не могу... Они же следят за мной, о каждом моем шаге знают. И сейчас я наверняка буду наказана - слишком долго с вами здесь нахожусь. Хотя мне даже разговаривать с вами запрещено...
- Нет, что ты... Тебе же плохо стало. Давление... Что они, совсем звери, что ли... - Евгения понимала, что говорит заведомую глупость. Но как-то хотела успокоить эту несчастную женщину. - Они же знают про твоего Алёшу! Должны понять страдание матери...
- Понимаем, будьте уверены! - вмешался звучный, насмешливый голос Ярославцева. Он вошел в комнату беззвучно, увлеченные разговором женщины не заметили его появления. - У вас тут, я вижу, совместный катарсис, милые дамы. Клянёте бабью долю... Уважаю. Но, простите мне мой профессионализм, вынужден прервать вашу беседу. Елена Анатольевна, прошу вас следовать за мной. Евгения Львовна, вам тоже не мешало бы уравновесить давление. Оно у вас явно повысилось... Ну-ну, не надо смотреть на меня с такой яростью. Не забывайте, я на работе. Попейте зеленого чая с жасмином, подышите свежим воздухом. Он здесь лечебный, поверьте... Елена Анатольевна, прошу вас, не задерживайтесь.
Евгения молчала, пока начальник охраны и Елена выходили из комнаты - он деловито-серьезный, она - поникшая, безвольная... Дождавшись, когда за ними закроется дверь, разревелась...

Глава 15
Прошел злосчастный день, наступила ночь, а Елена все не могла уснуть, вспоминая недавние события. После разговора с Евгенией, когда Ярославцев грубо вмешался и увел ее из комнаты пленников, ее уволили. Начальник охраны доложил о случившемся Расстегаеву. Тот потребовал к телефону Елену.
- Ты с ума сошла, Лена?! Какого хрена ты с ней разговаривала?! Я же тебя предупреждал: никаких контактов! Ну, дура баба! Что теперь прикажешь с тобой делать?!
- Не знаю, Серафим Игнатьевич... Я не хотела... Мне плохо стало. Давление... Это все из-за того, что Алёшу в зону для взрослых перевели. Как он теперь?!
Елена разрыдалась и говорить уже не могла. Зато Расстегаев не заставил себя ждать:
- Слушай, Ленка. Я, конечно, в долгу у твоего Сережки, царство ему небесное... Но всему есть предел. Ты сама не знаешь, в какую жо... в какое дерьмо вляпалась, дура несчастная! Ты же столько всего знаешь!!! Работать в доме тебе уже нельзя, это однозначно. И отпустить я тебя не могу. Ты же разболтаешь всё...
Елена всхлипнула, попыталась сказать, что не будет никому ничего рассказывать, но спазмы сдавили горло. Расстегаев молчал долго. Потом снова заговорил - голос его стал сдержаннее:
- Не плачь, Лена. Не бойся. Я поговорю с Ярославцевым. Только Богом тебя заклинаю, сыном твоим, Лена: закрой рот на замок. Если не хочешь потерять еще и Алёшу, то забудь все, что видела и слышала в этом доме. Поняла меня?
- Да... - выдавила из себя ответ Елена. - Конечно... Алешу, Алешу не трогайте, Серафим Игнатьевич!
- Все зависит от тебя самой, Лена. Дай-ка трубку Кириллу.
Они поговорили с Ярославцевым. Потом начальник охраны, загадочно улыбаясь, вывел Елену с территории дома, вручил ей конверт с деньгами и... отпустил, сказав напоследок:
- Повезло тебе, Елена, что муж твой в свое время Расстегаеву жизнь спас. Выходит, он и тебе сейчас жизнь спас. Понятно тебе? А вот останется ли на этом свете Алексей - это зависит от тебя. Иди домой. И не вздумай распускать язык, поняла?
Елена кивнула и пошла, как слепая, в сторону поселка. Прошла эти два километра, как лунатик, не заметила, как дома оказалась. Просидела молча у окна, все высматривала что-то на улице. Потом постелила себе постель, но так и не легла. Сначала молилась, встав на колени перед иконой. Просила Спасителя о сыне... Потом сидела в углу, в темноте, и думала, думала, думала...
А под самое утро в дверь постучались эти трое...

Глава 16
Глаза этой женщины были такими испуганными, что я пожалел, что надоумил Кольву и Кота навестить ее вместе. Она стояла на пороге дома и смотрела на нас, как на убийц. Задышала часто, начала безвольно сползать... Первым среагировал Кольва:
- Держи ее, Кот! Кажись, сомлела баба...
Кот легко поднял обессилевшую женщину на руки и мы вошли в дом. Свет включать не стали. Кое-как найдя впотьмах кровать, я подозвал терпеливо ждущего Кота. Он уложил ее и пошел искать воду. Что-то уронил - звонкое, неугомонно шумное... Чертыхнулся. Кольва буркнул:
- Кот, а в темноте не видит... Что с ней, Максим?
- Перепугалась, видимо. Смотри, на ней лица нет...
При свете луны, попадающем в окно, мы видели неестественно бледное лицо женщины и ее испуганные глаза, следившие за нами.
- Не бойся, лапушка, - прошептал Кольва. - Никто тебя не обидит. Поверь мне... Лена.
Она провела рукой по лицу, как будто снимая наваждение.
- Кто вы? - услышали мы еле различимый голос. - Чего вы от меня хотите?
- Да погоди ты... Приди сначала в себя, милая. А потом и о деле поговорим. - Кольва говорил ласково, успокаивающим тоном. - Сейчас тебе будет лучше, Ленок, ты, главное, не бойся нас. Мы не враги тебе. Знаем, что сын твой, Алеша, в лагере сейчас. И можем ему помочь. Очень даже крепко помочь, поверь мне, лапушка.
Я слушал Санникова и удивлялся, как он преобразился. Это был совсем другой человек. Куда подевался жесткий, суровый главарь банды? Сейчас я видел обходительного, обаятельного мужчину, очень убедительно успокаивающего встревоженную неожиданным визитом трех незнакомцев женщину. И у него получалось!
Услышав упоминание о сыне, Елена взволнованно спросила:
- Откуда вы знаете про него?!
- Мы все о тебе знаем, Лена. Люди рассказали. Хотели встретиться с тобой, но ты же все время в этом доме была. А сегодня вот в поселок вернулась. Пешком... Почему? Что-то случилось?
Елена отвернулась. В уголках ее рта легла упрямая складка. Женщина молчала...
- Где там Кот?! - жарко шепнул Кольва, повернувшись ко мне. - Иди, может ты найдешь воду в этом доме. А я с Леной поговорю...
Я послушно отправился на кухню. Кот, тихо матерясь, шарил руками в темноте.
- Ты чего тут мешкаешь, Котяра?
- Не вижу ни хрена! «Мешкаешь»... Твою мать! Где у нее вода?! Холодильник отключен, пустой. В рукомойнике тоже пусто. Она же не жила здесь сколько!
- Не ори... Вода, должно быть, на улице. - предположил я. - Поселок завалящий, темный... Удобства минимальные. Айда на улицу. Захвати посуду. Может, ведро какое...
- Точно! Я его уронил, когда на кухню вошел...
Мы осторожно вышли из дома, легко нашли колонку и набрали воды. Кот держал ведро, а я качал рычаг. Вода была холодной - мы напились сами и понесли ведро в дом.
В комнате горела свеча, окна были занавешены. Кольва сидел на стуле. Елена тоже сидела - на кровати. Я поднес ей стакан воды. Она тихонько поблагодарила, выпила.
- Присаживайтесь, пацаны. Разговор у нас с Еленой серьезный... За сына своего она боится, и ее понять можно - для матери святое дело сына защищать. Сидит он, вы знаете. Так эта мразь - Стеганый, - предупредил ее, что если она хоть слово кому о творящемся в том доме скажет, Алешке будет плохо.
- Вот гад!.. - пробормотал Кот, опускаясь на табуретку. - Нашел чем запугивать! Пацан на киче чалится, а он...
- Сволочь... - подтвердил я.
Кольва продолжил, обращаясь к Елене:
- Послушай меня, Лена. Мы пришли к тебе с помощью и за помощью. В этом доме находится мой личный враг. Возможно, ты его видела... Это Филат. Вижу по твоим глазам - видела. Он убил мою любимую женщину. Ее тоже звали Еленой, как и тебя... И еще в этом доме держат в заложниках жену и сына вот этого человека, - он показал ей на меня. - Я понимаю, что ты не хочешь говорить не потому, что ты заодно с этими ублюдками. Ты просто боишься за жизнь своего сына. Я, Николай Санников, известный среди людей, живущих по понятиям, обещаю тебе, что с твоим сыном не приключится ничего худого. Уже сегодня ночью я позвоню людям и устрою все как надо. Поверь, это в моих силах. Больше я тебе ничего не скажу. Решать тебе - верить мне, или нет. Неволить я тебя не буду. Ты мать. Это для меня святое. Я сам отсидел большую часть жизни. И знаю, каково тебе, матери, ждать своего сына.
Кольва замолчал. В комнате воцарилась тишина. Елена смотрела на Санникова. В напряженной тишине шли минуты. Потом мы услышали тихий голос женщины:
- Ты говоришь, что не дашь никому причинить вреда Алёше?
- Да.
Она посмотрела на меня.
- Я видела твою жену. И сына... Хороший мальчик. Я помогу вам. Что вы хотите знать? Только... Николай, ты обещал.
- Я обещал, Лена. И я свое обещание сдержу. Максим, Кот, вы поговорите с ней. Узнайте все поподробнее. А я выйду... Мне надо по телефону пообщаться кое с кем. Насчет Алёшки - чтобы всё было ровно.

Глава 17
Когда Кольва вышел, Кот плотно занавесил окна гостиной покрывалами и мы смогли включить настольную лампу. Я осмотрелся. Обстановка была самая простая, мебель старомодная, расшатанная. В углу стоял старенький черно-белый телевизор без задней крышки. В углу - икона.
От Елены мы узнали очень многое. Эта тихая, незаметная женщина оказалась весьма наблюдательной. Выслушав ее неторопливый рассказ, мы легко смогли представить себе, по какому принципу наладил охрану объекта начальник охраны Кирилл Ярославцев. Даже она, женщина далекая от подобного рода ситуаций, смогла понять, что безалаберность охранников - камуфляж.
- Они ждут кого-то... Наверное, вас. Об этом все разговоры. Приезжал их главный... Такой строгий мужчина в годах. Только не Расстегаев, другой. Серафим Игнатьевич сам перед ним стелился... Вот как раз после их приезда охрана и стала вести себя совсем по-другому. И Кирилл строго наказывает своим бугаям, чтобы не показывали свою готовность. Так и говорит: «Ведите себя, как на сцене, но помните - зритель вооружен и очень опасен».
- Умничает он... - пробурчал Кот. Он приготовил лист бумаги и сейчас протянул его Елене. - А ты сможешь нам план дома нарисовать?
- Не сильна я в художестве... Но попробую. Давай сюда.
Получилось у нее не сразу. Сначала она всё пыталась начертить вид дома с фасада. Получалась сказочная избушка, как в детских книжках. Но, когда поняла, что от нее требуется план расположения коридоров, комнат, а самое главное, месторасположения заложников, она, хоть и неумело, но набросала вполне понятную и такую нужную нам схему.
- Это первый этаж. Здесь у них комната, где охранники отдыхают, здесь они оружие хранят. А вот здесь - целая куча телевизоров, на которых видно весь двор, коридоры в доме и некоторые комнаты. Здесь сидит постоянно Сева - наблюдает за всем, что-то записывает.
- Понятно... За Евгенией и Валеркой конечно тоже следят?
- Следят... И подслушивают, как я поняла. - Елена закончила чертить еще одну схемку. - Смотрите, вот это второй этаж. Коряво, но... как умею. Твоя жена с сыном живут в этой комнате, окна в сторону парадного выхода. Видишь?
- Вижу... Сколько комнат? По плану вроде две.
- Две смежных комнаты и ванна с туалетом. Там у них все есть, как в отдельной квартире.
- Предусмотрительный Монах... А это что?
- А это кабинет. Здесь они все важные разговоры разговаривают. Туда меня не пускают. Даже убираться. Один охранник за чистотой следит. Что за тайны там у них, я не знаю. Один раз случайно мельком видела - кабинет, как кабинет...
- Понты... - съязвил Кот. - Пентагон из себя корчат, дешевки.
- Не кипятись, Котяра... Продолжим, Елена.
- Продолжим... Николай говорил, что в этом доме прячется его враг...
- Да, это так. Его зовут Филат.
- Он живет здесь, - Она ткнула пальцем в одну из комнаток на втором этаже. - Редко выходит на улицу.
- Интересно... Боится, значит. - Я усмехнулся. - Натворил, сволочь, дел... Ладно. Теперь давай прогуляемся с тобой по двору. Вот здесь ты нарисовала какое-то строение... Что это? Баня? Или гараж?
Мы проговорили около двух часов, когда в дом вернулся Кольва. Елена с надеждой взглянула на него. Он увидел этот взгляд и тепло улыбнулся женщине.
- А у тебя хороший сын, Лена. Отзываются о нем неплохо. Да и мне он показался нормальным парнем, без заскоков.
- Так ты сам с ним говорил?! - ее голос дрогнул - Когда?! Сейчас?
- Ты и сама можешь поговорить. Погоди... Он уже не в колонии для малолетокВ СИЗО его перевезли. А на днях в колонию этапируют. Я поговорил с людьми о его судьбе. Все будет в порядке, Лена. Такие люди, если обещают, то всегда делают, поверь мне. Так что, успокойся, все будет хорошо. Поедешь к Алешке на свиданку. Мы тебе поможем. А заодно и грев пацанам отвезем... - увидев, какими глазами Елена смотрит на него, Кольва смущенно улыбнулся, - Я что-то много говорю... Сейчас, погоди.
Он достал телефон и набрал номер.
- Это я. Ринат, дай трубу пацану. Пусть с матерью пообщаются.
Елена дрожащими руками взяла трубку:
- Сынок?!.. Алёша...
Кот и я переглянулись, встали. Кольва понял нас и, кивнув, направился к двери. Мы вышли на кухню, закурили.
- Ну? - Санников посмотрел на меня. - Узнали что-нибудь новое?
Я показал ему свернутый в трубочку лист с планом.
- Узнали достаточно. Теперь можно покумекать над тем, как спланировать нападение. Думаю, что завтра-послезавтра можно будет наведаться в этот домик.
- Хорошо, что ты так уверен, Максим. Только мне не кажется эта вся эпидерсия такой уж легкой... Ладно, рассказывайте. Пусть мать с сыном поговорят. А мы пока о своем поговорим. Сколько их там? Чем вооружены?
- Интересный ты вопрос задал... Откуда она знает, чем они вооружены? Для нее что двустволка, что базука - все равно. Калаши у них, да помповики - это я в оптику разглядел. Ты лучше на схему посмотри. Нам будут нужны пара гранатометов...
Я начал объяснять Кольве свои мысли по поводу предстоящей операции. Кот время от времени поддакивал. Санников хмурился, но пока молчал.

Глава 18
Ох и вскружила ж ему голову, эта маленькая черноволосая сучка из сауны Меченого! Серафим с удовольствием следил, как она нагишом оседлала его велотренажер и накручивала педали. Давно у него не было такой возбуждающей штучки, как Леська. Она не страдала ни какими комплексами, в постели вытворяла такое, что даже видавший виды Фима начинал стонать от блаженства и реветь, испытывая оргазм, как весенний марал... Расстегаев не особо соблюдал в своей личного жизни особые главы блатных понятий, поэтому позволял себе иногда расслабиться на всю катушку, то есть, если бы кто из блатных прознал про его выкрутасы с новой киской, ему просто перестали бы пожимать руку...
Прошло два дня с их знакомства. Он поселил Леську в своем доме, закидал подарками и старался предвосхитить любое ее желание. Девушка оказалась не капризной и непомерных требований, похоже, выдвигать не собиралась. Ну а такая мелочь, как квартирка с обстановкой, деньги на счету... Так это для Серафима мелочь. Он пообещал Леське в самом скором времени всё это обеспечить - или он нищий?!! Отнюдь... Самое главное, он мог позволить такой подарок самому себе - эту бесшабашную девчонку с такой возбуждающей блестящей горошинкой на красном искусном язычке. Как это называется?.. Ах да, пирсинг. Раньше он с недоумением смотрел на все эти причуды молодежи, пока Леська не продемонстрировала ему, как и где этот можно использовать...
- Иди сюда, козочка, - Он протянул руку в ее сторону. - Хватит крутить педали, побереги силы!
- Иду, папик! Ты уже готов? - Она легко соскочила с седла велотренажера, при этом ее аппетитные литые ножки так аппетитно вздрыгнули в воздухе!... - Ну, папик, ты мостр!!! С утра уже четыре раза...
- Это только начало, козочка... - Он обнял нежное, пахнущее женским потом тело, прижал к себе. - Хорошо... У тебя такой приятный, возбуждающий запах, киска моя!
- Я запарилась на тренажере... Может сбегать в душ?
- Нет! Какой кайф - нюхать химию? Все эти шампуни и ополаскиватели... Твой запах лучше всех!
Он подмял ее под себя, приподнялся на локти и с вожделением стал любоваться разгоряченным телом Леськи. Член Серафима запульсировал, уперся девушке в стриженый лобок.
- Ой-ой-ой... - нежно прошептала Леська. - Кажется, кто-то там стучится в мою дверь?
- Еще как стучится, козочка... На таран идет!
- Какой жесткий... Папик, а ты не боишься? Говорят, что столько виагры употреблять нельзя...
- Малышка, не будем об этом... Я не каждый день позволяю себе такое. Сегодня - можно.
- А вчера?
- И вчера.
- А завтра?
- Может быть и завтра.
Она смотрела на него снизу своими изумрудными, изумленными глазами и улыбалась. Ее бедра плавно качнулись... еще... Фима задышал, всхлипнул... Ее горячие ноги разошлись, обвили его тело и сплелись на спине.
- Трахни меня, папик... Трахни так, чтобы я закричала!..
...Но первым закричал все-таки он, когда первые яростные толчки оргазма стали сотрясать напрягшееся тело.

Потом они вместе влезли в джакузи и пили шампанское. Когда засигналил телефон, Серафим уже был в изрядном подпитии. Леська уютно устроилась у него под правой рукой и что-то мурлыкала в ухо - женское, нежное... Серафим с сожалением заставил ее замолчать, показав телефонную трубку.
- Слушаю.
- Серафим Игнатьевич, это я, Вилёк...
- Есть новости?
- Ага. Кольва, и с ним двое из его кодлы ездили ночью в одно место...
Вилёк рассказал Серафиму, что слежка за Санниковым дала свои результаты. Он вкратце поведал о поездке в поселок в подмосковье, о посещении одного из домов.
- Они не включали в доме свет. Кто там был, о чем говорили, я не знаю. Но пробыли они там почти до утра. Потом вернулись на хату. Сейчас у них движуха конкретная началась... Кажется к чему-то готовятся.
- В смысле?.. Ох!.. - Серафим дернулся - Леська, загадочно улыбаясь, сползла вниз, в бурлящую воду и... - Нет, Вилёк, это я не тебе... Все нормально... Ох!.. Ладно, сообщай мне все сразу: какие изменения происходят там, и всё такое... Ох!.. А-а... Понял меня?
- Понял, Серафим Игнатьевич. Буду держать в курсе...
Вилёк отключился. Серафим Игнатьевич отложил трубку и закрыл глаза. А неугомонная Леська вытворяла своей горошинкой на языке там у него внизу тако-ое...

Глава 19
Мы были готовы к налету на загородный дом Монаха через три дня после разговора с Еленой. Кольва решил, что всего в операции будет задействовано двадцать пять человек. Нападение решили совершить после трех часов утра, когда естественная реакция организма на время суток притупит бдительность охранников.
К месту действия заранее отправился микроавтобус с оружием. Потом, в течение нескольких часов поочередно небольшими партиями уехали «бойцы». Последними выехали мы - уже начало темнеть. Я пытался отговорить Кольву от этой поездки, но тщетно.
- Мы сами справимся, Николай. Совсем не обязательно принимать участие и тебе.
- Не крякай, зёма. Там мои пацаны и мне без них будет скучно, понял? Да и давненько я не занимался делами подобного рода. Закабинетился... А дело-то и не слишком крутое, а Кот?
- Бывало и похлеще...
Они засмеялись, вспомнив что-то, известное только им.
Дорога заняла больше времени, чем мы предполагали. Кот старался не лихачить, дабы не привлечь лишнего внимания дорожной автоинспекции к нашим персонам. Поэтому, когда мы прибыли, было уже начало третьего ночи. Мы оставили машину на заранее облюбованной для этой цели полянке, а сами направились пешком на место сбора всей кодлы. Ребята, помятуя об инструкции старшего, грамотно маскировались среди деревьев. На условный свист все собрались возле нас.
- Ну чё, пацаны, лишних базаров вести не буду. - Кольва сидел на корточках, - парни расположились вокруг него. - Все всё знаете, всем всё объяснили... Филата брать живым. Женщину и пацанёнка беречь, как собственные яй... зеницу ока. Головы свои под пули без надобности не подставлять. Главное не горячитесь... Готовы?
- Всё будет нормально, Кольва, - ответил за всех Кот. - Готовы.
Я, встретив взгляд Санникова, кивнул, закинул винтовку за плечо и скользнул в темноту. У меня была своя боевая задача...
Позицию для меня мы приглядели с Котом. Это была высоченная сосна с мощными ветвями - возвышалась над остальными деревьями, и с нее отлично просматривался двор и фасад дома. Я снял с пояса моток веревки с «кошкой» и, размотав, с первого раза закинул ее на одну из меток. Упираясь ногами в ствол, взобрался наверх. Оставив веревку на месте, по ветвям влез еще выше, туда, откуда лучше всего была видна территория возле дома.
Расположившись на развилке ветки поудобнее, я снял с плеча винтовку, приладился, глянул в прицел. Двор был ярко освещен прожекторами. Но меня больше интересовали затененные участки... Оптика, оснащенная прибором ночного видения, позволяла мне подробнейшим образом исследовать эти укромные уголки в обороне противника.
В кармане завибрировал телефон.
- Да, - вполголоса отозвался я. - Слушаю.
- Ты на месте? - Голос Кота был приглушенный.
- На месте. По сигналу готов начать действовать.
- Минут через пятнадцать начнем. Пока примеривайся, Макс. И... ни пуха тебе.
- К черту...
В течение пятнадцати минут я смог вычислить местонахождение замаскировавшихся охранников. Всех или не всех - не знаю. Но пятерых я заметил, а это уже хорошо... Теперь оставалось только дождаться звонка...

Глава 20
Серафим выслушал новый доклад Вилька и понял, что творится нечто из ряда вон выходящее. Он сразу набрал номер Меченого.
- Игорек...
- Стёганый?
- Кажется, началось.
- Что?
- Движуха, говорю, началась. Кольва отправляет своих пацанов на машинах в одно и то же место - почти всю кодлу. Человек двадцать, может двадцать пять, если он со своими помощниками тоже туда рванет. Короче, Меченый, я сейчас подъеду к ту хату, где твои быки засели. Объясню ситуацию. Мои люди будут докладывать развитие событий... По ходу война план покажет, как нам действовать. Я примерно понял, куда они рванули и чем там хотят заняться... Ну Кольва! Дорого тебе обойдется эта ночка!
- Ты яснее говори, чё бормочешь-то? - Голос у Меченого был возбужденным, напористым.
«Опять порошка нанюхался, падла!» - понял Серафим. И добавил вслух:
- Не борщи с кокаином, Игорек. Дело серьезное.
- Ладно, не указывай мне... Когда подъедешь?
- Через десять минут выезжаю. Будьте на фоксе - в любой момент может начаться самое интересное. Хотя думаю, Кольва порешил ночью за дело взяться, сейчас он только силы туда подтягивает. Жди, я подъеду. Мне еще кое-кому позвонить надо...
Серафим встал с постели, поморщился от боли в паху. «Перестарался с сексом... - усмехнулся он мысленно. - А возраст уже не тот...» Подошел к шифоньеру, выбрал одежду - спортивный стиль в такой ситуации был наиболее оптимален.
Потом он подошел к двери ванной, прислушался, улыбаясь. Леська что-то напевала. Серафим приоткрыл дверь, посмотрел на нее: она принимала душ.
- Козочка...
- Папик! Подглядываешь? Иди ко мне...
- Нет, девочка моя, я сейчас уеду.
Она капризно надула губки.
- Уедешь?..
- Тебе сегодня придется побыть в доме одной, козочка. Я позвоню, если что... Отдыхай, жди меня.
Она выскочила из душевой кабинки и хотела его обнять, но Серафим отстранился.
- Намочишь... - А сам с удовольствием пожирал ее тело взглядом. - Жди меня, козочка. Я приеду и мы с тобой продолжим...
-Я буду ждать, папик.
Она чмокнула его в губы.

Уже в машине Расстегаев позвонил Монаху. Он ехал не торопясь, соблюдая правила движения. Да и ехать-то было не слишком далеко...
- Петрович...
- Что, Фима?
- ЧП, Петрович. На дом с заложниками готовится нападение.
- Откуда такие сведения? - дыхание Монаха в трубке участилось.
- Разведка доложила...
- Кто? Максим объявился?
- Нет. Ты не поверишь - Кольва.
Сергей Петрович помолчал. Потом спросил уже другим тоном, построже:
- Этому чего там надо?
Расстегаев вздохнул:
- Он узнал, что я прячу там Филата.
- Вот как... И? Вот так вот спонтанно решил влезть на мою территорию?!
- Как видишь... Я поставлю в курс Ярославцева, чтобы он был наготове. Думаю, надо задействовать и Меченого, как мы с тобой замысливали. Пусть поработает отморозок. Таким образом мы разом решим проблему с надоевшим Кольвой и поставим на его место Меченого. До поры...
- Ты контролируешь ситуацию?
- Вполне.
- А бардак в окрестностях виллы тебя не волнует?
- Лес рубят - щепки летят. И потом, всё будет приподнесено, как бандитские разборки. При чем тут мы?
- Мало ли...
- Ну так как?
- Как, как... Они что, уже там, что ли?
- Собирают свои силы в лесу возле виллы.
- Теперь их просто так не прогонишь... Ладно, действуй как задумал. Только контролируй там, чтобы не возникли проблемы у нас.
- Конечно. А заодно и людей Кирилла в деле проверим...
Потом Серафим набрал номер сотового телефона Ярославцева. Тот ответил сразу, как будто ждал этого звонка.
- Ярославцев.
- Кира, это Расстегаев.
- Да, слушаю.
- У тебя там всё спокойно?
- Спокойно. Только...
- Что?
- На душе что-то... Предчувствия покоя не дают. У меня так на войне было... Кстати, поэтому до сих пор и жив.
Серафим удивленно хмыкнул.
- Надо же... Интуиция у тебя развита, Кира. К тебе, кажется, действительно сегодня гости нагрянут.
- Кто, Максим Ковров?
- Нет, братки.
- Братки?! Эти-то что здесь забыли?
Серафим вздохнул.
- Они на Филата охотятся.
- Так в чем же дело? Или вам этот Филат настолько дорог?.. Отдайте вы этого босяка
Расстегаев поморщился, нажал на тормоз - впереди на перекрестке загорелся предупреждающий желтый свет.
- Кира, делай свое дело... Не рули без спросу. Я Сергеем Петровичем покалякал насчет этой движухи. Мы вместе решили, что эта стычка с братками необходима. Хотя бы для того, чтобы проверить вас в деле. Не зажировали вы на природе? Сколько времени все было спокойно... Повоюйте малость. Тем более, что на этих придурков я кое-кого еще мобилизую. Главное, к дому никого не подпускайте. А в лесу их перещелкают другие люди. Между двух огней Кольве не сладко придется. Понял меня?
- Как не понять...
- Только вида там не показывайте, что узнали о готовящемся нападении. А потом зажмете их в клещи...
Серафим вырубил трубу и сунул ее в карман. Он уже подъезжал к нужному месту. Осталось разъяснить Меченому и его людям их задачу... И с Кольвой сегодня ночью будет покончено. Меченый? Ерунда... Меченый - это явление временное. Менты его быстро за сопатку ухватят. И замочат при попытке к бегству. Вот тогда на это место и будет пристроен послушный, благодарный за спасение Филат.
Расстегаев улыбался...

Глава 21
Я осмотрел сквозь оптический прицел все окна, но они были зашторены. Лишь в одной комнате я заметил неуловимое движение, но не успел ничего зафиксировать. Потом я вновь пошарил взглядом по темным закоулкам двора. И тут вдруг заметил возле небольшого хозяйственного строения подозрительные тени. Три человека проскользнули вдоль стены флигелька и затерялись в глубине сада. Затем еще трое... И, если я не ошибался, все они были вооружены автоматами. Что это?
Снова завибрировал телефон.
- Да...
- Начинаем, - Кот нервно хихикнул. - Готов?
- Кот, там что-то не то...
- В смысле?
- Движение какое-то непонятное... Они явно к чему-то готовятся.
- Да ну... Теперь поздно что-то менять. Пацаны уже выдвинулись на позицию. Через пять минут... уже через четыре, - начнется карусель. Так что не тяни время, Макс, начинай работать. Удачи!
Отбросив сомнения, я вновь приник к прицелу. Работать, так работать...
Ствол дернулся - раз!.. Выстрела почти не было слышно. Шлеп! Второй... Третий... Не слишком торопясь, за четыре отведенных мне минуты я зачистил от маскировавшихся охранников все неосвещенные позиции. Суда по отдаленным выкрикам, моя работа все-таки была замечена. Но это уже не имело значения. Два оглушительных взрыва снесли к чертям собачьим ворота. В проеме замелькали тени, послышались автоматные очереди.
Я помогал своим, отстреливая тех из охранников, кто по неосторожности попадал в сектор моего обстрела. Бой кипел уже в самом дворе. И вскоре различить кто из суетящихся на территории было невозможно.
Еще раз оглядев окна, я решил, что оставаться здесь больше не могу. Надо было бежать туда, где находились Евгения с сыном. Закинув винтовку через за плечо, я посмотрел вниз, высматривая нижнюю ветку, и... замер.
По ночному лесу в том направлении, где сейчас шел бой, бесшумно скользили новые действующие лица... Надо же! Какая ночь - сплошные гости... Это кто еще тут?! Надо попробовать предупредить Кота...
Я дождался, когда последняя тень исчезла между деревьев и достал из кармана телефон. Кот долго не отзывался. Я тихо шипел ругательства и умолял его ответить... Наконец, что-то щелкнуло и я услышал одышливый голос Кота:
- Чё?!! Ты чё там, Макс?! Я занят, бля!!!
- В лесу еще боевики, Кот! Я их не знаю. Кто-то зашел вам в тыл, вы можете оказаться между двух огней!
- Да говори ты громче! Не слышу!
В трубке тарахтели выстрелы, слышались крики. Я, наплевав на маскировку, заорал:
- Сзади! Из лесу прут какие-то вооруженные люди! На вас! Понял?!!
- Понял! Какие еще воору... А-а!!! - Кот заорал и связь прервалась.
Но мне уже было не до разговоров: в меня начали пались из кустов. Противник еще не понял, где конкретно я нахожусь, и стреляли по всем окрестным деревьям. Я быстрее полез вниз по ветвям, стараясь не сорваться. Но зацепился стволом винтовки за сук и, потеряв равновесие, сверзился вниз...
- Там!!! - заорали в кустах. - Он вон туда упал!!!
Мне необчайно повезло - упал с такой высоты и не свернул шею. Но вот с ногой не повезло - острая боль в лодыжке чуть не лишила меня сознания. Я перекатился в сторону, чуть не завывая от боли, на четвереньках рванул в ближайшую темень, в листву. Винтовка где-то потерялась. За спиной щелкали выстрелы - кто-то шмалял по мне из «макарова». Пистолет! Я закатился за толстый ствол дерева и рванул из-за пазухи своего «макара» - вовремя! Мелькнула тень... Стреляя навскидку, я и не чаял попасть. Но резкий вопль известил о том, что пуля была мною выпущена не даром.
Но торжествовать было рано. Я откатился подальше, приник к земле. Острый сучок пребольно впился мне прямо в живот. В то место, где я только что был, выстрелили сразу двое. Я успел завалить одного, - он коротко вскрикнул и захрипел. На этот раз ответный огонь оставшегося противника обжег мне щеку... Я приподнялся, и выпустил в стрелявшего оставшиеся в обойме пули. Кажется, попал...
Бежать! Как?.. Нога болела нестерпимо. Я не стал проверять, остался ли кто в живых из нападавших. На четвереньках уполз подальше, забрался в какие-то кусты и затаился на время. Со стороны виллы слышалась беспорядочная пальба. Кто кого побеждает? Непонятно. Лезть в пекло с больной ногой было бы безумием. Мысль о Жене и Валерке скрутила сердце болью... Неужели моя попытка сорвалась?!
Нет! Отсиживаться я не собирался. Ощупав ногу определил, что перелома или вывиха не было - просто я сильно ушиб мышцу, растянул связки. Сорвав с себя куртку, я оторвал рукав рубашки и туго перемотал лодыжку. Поменяв обойму в пистолете и передернув затвор, прихрамывая пошел в сторону виллы. Будь что будет...
...Но последний из нападавших на меня, как оказалось, был только ранен. Он выскочил из кустов:
- Руки!!! Брось пушку!
Я кинул «макарова» ему под ноги, но, поднимая руки, сиганул в сторону. Закатившись за бугорок, выдернул из ножен на голени нож и метнул в парня - он уже повернул в мою сторону ствол автомата! Все произошло в доли секунды... «Калаш» изрыгнул короткую очередь и захлебнулся. Боевик захрипел... Нож вошел ему в гортань, перерубив трахею. Только эта короткая победа оказалась пирровой: выстрелы привлекли внимание к моей персоне еще нескольких боевиков. Их крики послышались со всех сторон. Я ринулся к дергавшемуся в агонии парню, взял его автомат с подствольником, проверил магазин. Взял еще парочку из кармашка на его бронежилете, прихватил и две гранаты - случаи разные бывают... Я слишком замешкался и чуть было за это не поплатился.
- Здесь! - раздался крик из-за деревьев. - Он здесь!
Снова началась беспорядочная пальба... Я отстреливался, перебегал с места на место, стараясь увеличить дистанцию между мною и противником. Как я выжил? Не знаю. Повезло... В горячке забыв про больную ногу, я бежал, что было сил. Вслед неслись и впивались в стволы деревьев пули, но меня не задевали. Фарт?!..

Глава 22
Приближаясь к дому. Я замедлил шаги, а вскоре мне вообще пришлось больше ползти. Прячась за всеми, мало-мальски пригодными для этой цели предметами - деревьями, кустами, камнями - подобрался к развороченным взрывом воротам. Ах, какой знакомый запах порохового дыма... Кто-то стонал во дворе, в редком свете уцелевших прожекторов мелькали тени. Хрипловатый, лающий голос отдавал отрывистые команды.
Вдруг снова загрохотали автоматные очереди, все разом залегли, заорали:
- Вон он, там! За гаражом!
- Окружай! Не дай ему высунуться!
- Да бросьте вы гранату, бля! У кого есть гранаты? Брось одну, ёб... мать!!! Замочите его!..
Итак, кто-то еще жив... Значит, наши не справились с задачей. Что здесь происходит? Я подбежал к воротам, заглянул во двор. Защитники дома поливали огнем кирпичный гараж. Оттуда огрызался одинокий автоматчик. Не долго ему осталось... Надо помочь ему прорваться. Задача почти невыполнимая. И с каждой секундой это «почти» тает, как снежинка на ладони... Сколько у него патронов?!
Я заметил под навесом справа от дома джип. Ну что же... попробуем отвлечь внимание этих вояк. Я навел на машину автомат и шарахнул по ней из подствольника. Пока сзади что-то рвалось и бабахало, отбежал от ворот и швырнул через стену парочку гранат - на кого бог пошлет!
По мне стали палить из леса. Добежали наконец-то мои преследователи... Куда деваться-то? Я метался от укрытия к укрытию, но они были такие ненадежные, что ситуация сложилась аховая, шансов выжить - ноль целых, хрен десятых. Что ж вы такие неуживчивые-то, ребята... У меня уже и стрелять нечем почти!
Краем глаза заметил движение у забора. Кто-то перемахнул на эту сторону и задал стрекача к ближайшим деревьям. Кажется свой... Но кто? Я рванул за ним. Ветки кустов били по лицу... Хлестнула очередь! Я упал, перекатился...
- Не стреляй, Кот!!!
В траве мелькнули изумленно расширившиеся глаза:
- Ты?!! Живой... Здесь такое было!..
- Потом поделишься! Где остальные?!
- Ты прав, потом... Бежим отсюда!
И мы побежали...

...Но пробежали мы совсем немного. Вернее я, потому что куда подевался Кот мне заметить не удалось. Не успел я сделать и десяти шагов, как в воздухе за моей спиной кто-то тоненько взвизгнул и страшной силы удар швырнул меня на землю. У меня чуть башка не оторвалась! Ткнувшись лицом в траву, я хотел повернуться - естественное желание! - но в затылочную часть моей черепной коробки врезалась кувалда размером с экскаватор и мир разорвало на части...

Глава 23
Голос, послуживший причиной моего возвращения в реальность, звучал странно. Очень схожий с голосом товарища Сухова из кинофильма «Белое солнце пустыни», когда знаменитый красный командир общался с не менее знаменитым главой басмачей из цистерны: «Абдулла, у тебя хорошие жены. Нам хорошо здесь!»
- Моргает... Глянь, моргает!
- Ага, моргает. Включай.
Это они обо мне... Комментируют, сволочи. Кстати, кто сейчас, именно в этом эпизоде играет роли сволочей? Что-то с памятью моей стало... И зрение ни к черту - ни хрена не вижу. Все кружится и мелькает. Господи, как мне надоело все это... Когда же я наконец дойду до того места, где находятся Евгения с Валеркой?! Кажется всему миру приспичило бить меня, стрелять в меня, строить против меня козни... Даже моргнуть нельзя! - тут же зафиксируют... Лучше бы заметили, как у меня пересохли губы и принесли воды! Боже, как же пить хочется...
Не знаю, Бог услышал мои молитвы, но воды я себе наныл: на меня неожиданно со всех сторон обрушились целые ледяные потоки! Напор был очень сильным. Я увидел все-таки, что нахожусь в металлической емкости, при чем с крышкой - ею служила решетка. Вот почему голоса звучали так странно. Меня закружило, поволокло по шершавой поверхности...
- Не захлебнется?
- А тебе какая разница? Он все равно труп.
- Нет, старший-то сказал, что он живой нужен...
- Сказал... А ты про форс-мажорные обстоятельства слыхал?
Говорящих я никак не мог различить. В глаза хлестали струи воды, да и прожектор светил прямо мне в лицо. Я боролся с течением, но оно было хаотичным, потому что струи били из множества сопел, вмонтированных прямо в стенки емкости. Вода набиралась с огромной скоростью. Я старался держаться на поверхности, хотя несколько раз меня накрывало с головой. В результате я утолил жажду более чем...
Вскоре мои руки вцепились в решетку. Она была закрыта на замок... Черт, где я?! Что за средневековье, блин?! Во влип...
- Эй, где вы там? Вы что, утопить меня решили, сволочи?!
Вода подбиралась все ближе к голове...
Кто-то засмеялся.
- Говно не тонет, Славик! Видал? Вот тебе подтверждение... Глянь, как плавает!
- Жить хочет, вот и плавает. Смотри, захлебнется же...
Я уже начал пускать пузыри. Дело в том, что решетка была смонтирована так, чтобы вода могла покрыть ее сантиметров на пять. Я пожалел, что мои губы не такие большие, как, скажем, у шимпанзе - вытянуть бы такие губы в трубочку и дышать... Но я не шимпанзе. И дышать мне уже было не чем.
Я смотрел на поверхность - вот она, рядом!!! - и начинал ощущать муки удушья. Еще немного и... придется сделать вдох. И будут им форс-мажорные обстоятельства, как и заказывали...
Двое мучителей о чем-то еще поговорили и спасительная поверхность стала приближаться к моему лицу. Я прижался к решетке и вытянул губы трубочкой. Первый вдох был верхом наслаждения... Я вдохнул так глубоко, что у меня закружилась голова. Потом я начал орать:
- Эй вы, дебилы стебанутые!!! Совсем сдурели?!! Кто там из вас рулит? Не понятно тебе, что старший сказал, что я нужен в живом виде?!
- Стебанутые, говоришь? А за базар ответишь?
- А ты меня отпусти на минутку, я тебе и отвечу, гоблин недобитый! Так отвечу, что мало не покажется!
- Угрожает... Он еще угрожает, Славик! Нет, ты слышал? Обзывается по всякому... Не культурный господин. Надо его научить вежливости...
Вода вновь начала прибывать. Я торопливо вдохнул побольше живительного воздуха...
Когда первые корчи агонии начали сотрясать мое тело, вода вновь чуток ушла - ровно на столько, чтобы я мог дышать.
- Ну, господин, будем продолжать базарить, или успокоишься?
Я сумрачно посмотрел на темный силуэт в ореоле света. Если бы не обстоятельства, можно было бы принять этого придурка за ангела...
- Чего молчишь?
- Думаю... - пробормотал я. - Размышляю над ответом.
- Ну и что надумал?
- Пожалуй, я буду с тобой вежлив.
- Умница! Давно бы так.
- Сливай воду, холодно же...
- Не-е... Придется немножко поплавать. Пока спасатели не придут.
Поплавать?! Меня уже колотила дрожь... Вода была холоднющей, как горная речка ранней весной! Если я еще немного «поплаваю», то никакие спасатели мне уже помочь не успеют, как не успели они помочь погибшему от переохлаждения герою Леонардо ди Каприо в «Титанике».
- Ну ты садист, Лёньчик... - второй из охранников, Славик, оказался милосерднее своего друга. - Замерзнет же...
- Не замерзнет. Эй, герой, голова с дырой... Вижу, ты уже взбодрился?
- Как никогда...
- Это радует. - Лёньчик помедлил. - Ладно, живи, сволочь. Включай слив, Славик. Клиент готов.
С чувством глубокого удовлетворения я отметил, что вода уходила из емкости гораздо быстрее, чем набиралась в нее...

Глава 24
Согрелся я на удивление быстро - когда емкость опустела, обнаружилось, что в помещении тепло, даже жарко. Мои мучители о чем-то переговаривались в полголоса. Слов я разобрать не мог. Но очень хотелось прояснить ситуацию, поэтому я громко спросил:
- Пацаны, а что вообще творится-то? Где я? Какие спасатели должны прийти?
Над емкостью нависла голова. Судя по голосу - Лёньчик.
- Чё тебе не сидится, Титаник? Выжил - скажи спасибо. Хоть и не на долго это, но все-таки отсрочка. Тяни удовольствие, зёма! Последние минутки доживаешь... Вспоминай свои бесцельно прожитые годы.
- Понял тебя. Ты бы сигаретку что ли подогнал, Лёньчик. Приговоренному полагается...
- Может тебе и сто граммов налить?
- Нет, наливать мне уже сегодня не стоит. Мне бы покурить...
Появилась вторая голова.
- Лови, зёма!
Вниз полетела пачка. Ого! Я богат - в ней были целых две сигареты!
- А прикурить?
- Славик, ты дурак? На хрена ты ему сигареты сбросил?
- Пусть покурит. Ему не долго осталось... Чё тебе, жалко что ли?
- Так прикурил бы! Или ты ему и зажигалку дашь?
- Да что здесь такого-то?! Он что, взрыв устроит этой зажигалкой?! В ней и газа-то совсем малость осталась... Держи, зёма!
Мне удалось поймать и зажигалку.
- Спасибо, Славик!
Я закурил, присел, выбрав место посуше. Охранники, перебраниваясь, отошли в сторонку. Я курил, стараясь растянуть удовольствие. А заодно начал обдумывать свое положение. Вывод на поверхности - положение мое хреновое. Когда-то мне уже довелось побывать в такой ситуации: я был сброшен моджахедами в яму. Смерть мне была уготована ужасная, но судьба тогда подарила мне шанс. Будет ли второй? Вряд ли... Сбежать из этой железной емкости невозможно, тем более, что рядом пасутся двое охранников. И оружия у меня нет...Впрочем... Я поднес к глазам зажигалку, осмотрел ее. Обыкновенная, одноразовая...
Прошло часа три. Славик с Лёньчиком притихли. Лишь время от времени кто-нибудь из них бросал реплику. Я за это время осмотрел свою ногу, пришел к выводу, что травма была не смертельной. Потом осторожно ощупал голову и обнаружил на затылке желвак приличных размеров. Чем же это меня так саданули?
А потом наверху что-то лязгнуло, незнакомый голос о чем-то переговорил с охранниками и над краем емкости возникли три головы. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я решил начать диалог первым:
- Привет. Как там погода?
- Ветрено.
Я узнал этот голос: именно этот человек отдавал команды во дворе, когда я взорвал джип.
- Вы тот самый старший? Спасатель?
- Тот или не тот, но старший. А вот спасатель ли я... Вряд ли я тебя буду спасать, Ковров. Есть еще вопросы?
- Да ну есть... - Я встал, запрокинув голову. - Например, хотелось бы знать, кто и зачем меня здесь держит и скоро ли отпустит?
- Держат тебя здесь старые грехи. И отпускать тебя никто не собирается. Ты добрался до конечной остановки, Максим. Я даже разочарован, знаешь ли. Все говорили, что ты крут неимоверно. А я тебя с одного... пардон, с двух ударов в нокаут отправил.
- А... Так это ты меня в спину ударил.
- На войне, как и в любви, все способы хороши.
- Да, знакомые слова. Мне их один дух в 84-м говорил.
- В Афгане был?
- Какая тебе разница?
- Действительно...
Я почувствовал, что начинаю злиться. Сжал кулаки, несколько раз вдохнул и выдохнул.
- А все-таки, уважаемый... - контролируя голос, заговорил я снова, - Ты хоть намекни, что меня ожидает?
- Встреча с одним человеком. Догадываешься с кем?
- Кажется да... С Монахом?
- Точно. Он тебя давно дожидается. У вас прямо любовь с ним...
- И сейчас он едет сюда?
- Ну, не на столько ты ему дорог, Максим. Завтра к обеду увидитесь... А пока у тебя есть возможность насладиться последними часами жизни.
- Спасибо, мне это уже предлагал Лёньчик. Правда, он упоминал всего лишь минуты.
Человек наверху засмеялся.
- Ладно, поговорили. Я пошел.
- Эй, уважаемый!
- Что еще?
- Погоди, не уходи. У меня есть вопрос.
- Как, еще вопрос? А ты любопытен... Ладно, задавай свой вопрос.
- Скажи, как там мои?..
Он ответил не сразу. Стоял и смотрел на меня. Потом все-таки ответил:
- Живы. Здоровы. Пацан у тебя... неплохой. Да и женщина достойная. Уважаю. Жаль только, что защитить ты их не сумел, Ковров.
Но я уже утратил к нему интерес. Присел, вынул из кармана пачку и сунул в рот вторую сигарету. Он подождал, спрошу ли я еще что-нибудь, потом понял, что мне не до него, и ушел.

Посмотрим, мать вашу, сумею я защитить своих, или нет... Еще не вечер!
...Кстати, я забыл спросить у старшего, который час. Впрочем, он вряд ли мне ответил бы на этот вопрос. И еще меня интересовало, куда же все-таки запропастился Кот? И неужели все пацаны до одного погибли? Что-то мне не верилось...

Глава 25
Когда ушел старший, в помещении воцарилась тишина. Я заметил это обстоятельство, но не придал ему значения. Но продолжительная тишина все же показалась мне через некоторое время подозрительной.
- Эй, Славик, Лёньчик! - позвал я. - Вы там живы, пацаны?
В ответ было молчание. Значит, они ушли вместе. Да и что им, собственно, здесь делать? Я «упакован» более чем надежно. Решетка на замке, да и дверь наверняка заперта - даже если я умудрился бы как-то взобраться наверх по гладким стенкам, сделать ничего не смог бы.
И все-таки я не мог просто сидеть и ждать, когда приедет Монах. Где-то в этом доме находятся Женя с Валеркой! А я тут в «бассейне» прохлаждаюсь...
Оглядевшись, я обратил внимание на скобы в гладкой стене. Когда-то они служили лестницей, но заканчивались слишком высоко - нижние ступеньки были срезаны автогеном. Еще стены были испещрены соплами для подачи под напором воды. Я подошел к одному из них поближе и всунул в отверстие палец. Он вошел легко. Тогда я попробовал всунуть сразу два пальца. И это мне удалось! Но что мне это дает?
Больно! Кромка отверстий была острой, пальцы горели огнем, ныли, но я все-таки, подтягиваясь, добрался до нижней скобы и повис на ней. Потом, дождавшись, когда пальцы перестанут болеть, подтянулся до решетки. Замок оказался совсем рядом. Обыкновенный глупый амбарный замок... Который можно, если постараться, открыть спичкой. Или железкой от одноразовой зажигалки...
Я промучился с этим сволочным замком минут тридцать и все же открыл его. Пыхтя, приподнял решетку и вылез из емкости. Спрыгнул, осмотрелся. Помещение напоминало бойлерную. Стены сплошь в трубах, полы бетонные. С потолка капало... Готовая декорация для съемок фильма ужасов.
Железная проклёпанная дверь была конечно плотно и безнадежно заперта. Окон я нигде не нашел, хотя чуть не стер в поисках глаза. Зато мне удалось вооружиться обрезком трубы. Так что без боя они меня не возьмут. Может удастся Монаха приголубить?
И все же мне было не до смеха. Неужели из этой комнаты страха нет второго выхода?! Я в двадцать пятый раз обошел помещение, обращая внимание на каждую деталь. Вентиляция? Ага, вот она - отдушина. Маленькая, только ребенок пролезет, и то худенький... Шахты коммуникаций? Тоже есть. Но по ним разве что крыса пройдет.
Я нашел скамейку, на которой недавно коротали время мои охранники и сел, поглаживая в руке трубу. Принялся прокачивать сложившуюся ситуацию. «Придется ждать изменений в обстановке и действовать в соответствии... Может быть они решат меня покормить? А что - это вполне реально, старший у них не совсем конченная сука, если так о сыне и Евгении сказал. Может и позаботится о своем новом пленнике. Вот тогда я и могу рискнуть...». Другого выхода у меня не было.
Я еще раз прошелся по бойлерной и нашел на полу несколько болтов и гаек. На всякий случай положил их в карман. Потом, цепляясь за трубы, добрался до светильника, снял плафон и открутил лампочку. В кромешной тьме еле добрался до двери, присел на пороге и принялся ждать, чутко прислушиваясь к тишине...

Глава 26
Адреналин в крови поубавился - я начинал клевать носом. Этого только не хватало! Пришлось встать и заняться гимнастикой. Несколько энергичных приседаний, махов руками... Т-ссс!... Кто-то идет! За дверью послышались шаги, глухие голоса. Загремел засов, дверь приоткрылась.
- Темно... Что за фигня?
- Я свет не выключал.
- Это я выключил, пацаны!
Последняя реплика принадлежала мне. Я дернул дверь за ручку, распахивая ее пошире и начал орудовать трубой. Охранники совсем не были готовы к нападению. У одного из них в руках была пластиковая тарелка с какой-то похлебкой и термос - жрать мне нес! Несколько ударов и парни оказались на полу. Я нагнулся, быстро обыскал их - нашел пистоле и нож. Перешагнув через бездыханные тела, устремился вверх по крутой лестнице. Трубу решил не выбрасывать. Палить сейчас из ствола - привлекать внимание.
Еще одна дверь... Осторожно выглянув, я удостоверился, что рядом никого нет. Это был выход во двор. На улице были сумерки - только вот трудно было понять - утро это, или вечер. Теперь надо добраться до дома.
Во дворе было безлюдно, но я знал о видеонаблюдении. Камеры были расставлены грамотно, избежать обнаружения было сложно. Но в моем положении приходилось надеяться на старый добрый «авось» - а что делать?! Я , наметив примерный маршрут следования, совершил бросок до угла дома. Высунулся, огляделся... Пока мне везло.
Сжимая в левой руке пистолет, а в правой обрезок трубы, добежал до входа в дом. Дверь была открыта - здесь стоял охранник. Глухая тетеря... Удар трубою по башке доказал ему вред курения. Минздрав в последний раз предупреждал... Дорога в дом свободна!
И веселуха началась... Я бежал по коридорам и лестницам, вспоминая план дома, нарисованный Еленой и целенаправленно пёр в сторону комнаты, где должны были находится Евгения с Валеркой. Меня все-таки обнаружили - навстречу выбежали двое. Я швырнул в них трубу, а следом отправил парочку пуль, для надежности. Смельчаки разлетелись, как кегли... Разжившись автоматом, я ринулся дальше.
Комната видеонаблюдения... Испуганный взгляд оператора. Я стрелял веером, круша аппаратуру. В коридоре послышались крики. Туда!.. Я шёл нахрапом, наплевав на осторожность. И наглость пока меня выручала. Охранники выбегали из комнат и падали под моими выстрелами. В меня тоже стреляли, но пока мне катастрофически везло. На одном из поворотов меня встретил кинжальный огонь из нескольких «узи», но, не отступая от своей тактики, я все так же шел нахрапом вперед - падая, перекатываясь, используя укрытия... и мне удалось подавить это гнездо сопротивления.
Второй этаж!
Реальность фиксируется фрагментами: Ба-бах!.. - белобрысый паренек скорчился и перевалившись через перила, полетел вниз... Мне налево! Сзади слышится выстрел - влетаю в первую попавшуюся комнату, падаю на пороге и, выглянув в коридор, снизу поливаю свинцом стрелявших. Рожок пуст! Избавляюсь от автомата... Валяться некогда! Бегу дальше. Вот она, заветная дверь... Кажется здесь!
- Женя! Валера!
...Никого. Но они здесь были! Я прошелся по комнате, заглянул в смежную. Никого.
- Их здесь нет, Максим.
Тот самый голос! В дверях стоит мужчина в пятнистой форме. В руке он сжимает пистолет. Броском ухожу с линии огня, стреляю навскидку. Но мой противник оказался проворным - он успевает отскочить, спрятаться.
- Уважаю, Ковров, ты молодец. И в правду крут... Почти всех моих людей положил. Только со мной тебе не справиться, малыш.
- Уверен?!
Я швыряю в его сторону стул и в броске стреляю несколько раз - на последнем выстреле пистолет захлебывается. Обойма пуста...
- Вот и все...
Нет, не все!!! У меня еще есть нож...

Глава 27
- Поиграем, старший? Кстати, как тебя зовут?
- Кирилл. В какую игру ты хочешь поиграть, Максим?
- Ты меня ударил в лесу... Предлагаю спарринг. На этот раз лицом к лицу.
- Хочешь взять реванш? Уважаю твое желание, Ковров. Только я тебе уже говорил, что на войне все средства хороши. Меня на слабо не возьмешь. Вылезай из укрытия, игра окончена.
- Она еще не начиналась...
Я встал. Кирилл находился возле распахнутой двери. Он направил на меня «глок».
- Руки. Покажи мне руки.
- Руки? Вот они...
Бросок был вполсилы, снизу, от живота. И все-таки нож оказался хорошим, отлично сбалансированным. Он пролетел разделявшие нас шесть метров и впился Кириллу в правое плечо, под ключичную кость. Рука дернулась и повисла. Кирилл вскрикнул, его глаза расширись. Он хотел перехватить рукоятку пистолета левой рукой, но я уже летел на него... Удар обеими ногами отшвырнул ошалевшего противника в коридор. Я тоже упал, но тут же вскочил и подбежал к поверженному. И вовремя! Кирилл был отличным бойцом. Несмотря на потрясение, вызванное ранением и сильным ударом, он не потерял оружие и уже готовился застрелить меня. Пинком отправив «глок» прочь, я нанес ему несколько ударов кулаком по лицу. Он сопротивлялся, и чувствительно ткнул меня левым кулаком под ребра. Но мы оба осознавали, что победителем Кириллу в этой схватке уже не быть...
Я вскочил на ноги, нашел «глок», вернулся к Кириллу. Он наблюдал за мной потускневшим взглядом.
- Надо же... Ты меня победил, Максим. Вот не ожидал...
Его голос ослаб, в нем не было уже былой насмешки.
- Не все коту масленница...
- Точно. - Он облизнул губы. - Стреляй, чего ждешь?
Я усмехнулся, присел рядом.
- Не буду.
- Почему? Это не логично.
- Очень даже логично. У меня есть предложение.
- Какое?
- Ты говоришь мне, где мои жена и сын. А я сохраняю тебе жизнь. Идет?
Кирилл упрямо сжал губы.
- Сделка? Не пойдет.
- Профессионала из себя корчишь? Базаров нет, за Монаха можно умереть - святое дело.
- Ты что, издеваешься?
- Не-а. Мне тебя просто жаль, боец. Нашел за что помирать... Ты же умный мужик! И даже в идеалы, кажется, веришь.
- Когда-то верил... Ты мне что, лекцию хочешь прочитать?
- Да не лекцию, мать твою! Я пытаюсь спасти своих близких! Дорогих мне людей, понял?! От этого паука! А ты здесь корчишь из себя целочку, бля!
Кирилл расхохотался. Ему было больно, он сморщился от боли, но продолжал смеяться. Я ошеломленно смотрел на него и ничего не понимал.
- Уф... Уморил, Ковров... Ладно помогу я тебе. Подыхать за Монаха действительно глупо. Правда он мне не простит предательства...
- А мы ему не скажем.
- Все шутишь... Слушай сюда. Я знаю куда их перевезли. Это было еще вчера, сразу после того, как тебя повязали. Монах распорядился по телефону. А Расстегаев выполнил приказ. Здесь осталось совсем мало людей, поэтому ты так легко справился с ними. Хотя, надо отдать тебе должное - ты молодец...
- Не тяни, Кира, где они?!
Он вздохнул и поморщился, покосился на рукоятку ножа, торчащую из плеча, и начал говорить...

Глава 28
Ревел динамик: «Рюмка водки на столе!..» - на пределе выводил Гриша Лепс. Кот грохнул кулаком по столу. Его лицо исказил гнев.
- Меченый!!! Ох, достану я его...
Я положил парню на плечо руку.
- Не горячись, Андрей. Мы уже попытались с наскоку взять укрепление Монаха - облажались... Теперь надо стратегически поразмыслить, не спеша, без пыли...
- Тебя там не было, Макс!..
- Что ты хочешь этим сказать?!
Кот застыл, глянул на меня налитыми кровью глазами, сник.
- Ты прав, не то говорю... Спасибо тебе, братуха, спас ты меня. И сделал все, что смог, больше чем мы! Просто нас там ждали.
- И мы это могли предугадать, если бы не горячились, как ты сейчас. Меченый не идиот, он прекрасно знает, что мы сейчас злые и мстить ему начнем. И приготовит новый капкан, из которого уйти уже не сможем.
- Пацанов положили... И Кольву!

Андрей рассказал мне о том бое. Вернее бойне... Сначала все шло так, как и задумывали. Незаметно подобрались к самому забору вокруг дома. Выстрелами из гранатометов разнесли ворота. Защитники встретили их поначалу вяло - сработал все-таки фактор неожиданности. Так бывает, даже если ты ждешь какой-то неожиданности, но все равно вздрагиваешь, когда она происходит. Однако такой испуг быстро проходит...
И люди Кирилла быстро опомнились. Несмотря на то, что я успел зачистить из винтовки наиболее опасные гнезда в обороне, боевики Монаха начали грамотный отстрел людей Кольвы. Сам он оказался в числе первых подстреленных. Но сначала был только ранен, как потом оказалось.
- Гляжу - бежит в дом!.. - рассказывал Кот. - Хромает - в ногу ему попали. А сам стреляет на ходу! Я прикрывал его, как мог.
- Он Филата искал.
- Да понял я! Хотел следом за ним, да куда там! - тут такое началось... Нам в спину ударили! Я сначала не понял, кто такие. Налетели как бешенные! Мы их валили одного за другим, а они прут - хоть бы хны! - обкуренные... Смотрю: твою мать! - Меченый... Сразу все ясно стало. Филя нас сдал! Такая злость меня взяла, Макс...
Силы пацанов были на исходе. Многие были убиты, почти все ранены. Деваться было некуда. Оставшиеся попрятались кто где смог и отстреливались до последнего. Знали, что пощады не будет. В какой-то момент наступило краткое затишье, вот тогда Андрей и увидел, как Кольва настиг и разделался с Филатом.
- Этот ублюдок хотел в окно выпрыгнуть - загнал его Кольва в угол. Стулом выбил раму. Не впервой ему таким макаром когти рвать... Я автомат вскидываю, но пальнуть не успел. Кольва его сам прикончил, полбашки снес выстрелом. Труп во двор выпал. В комнате сразу такая пальба началась... Понял я, что Кольве не выжить. К этому моменту и пацаны уже поутихли. Я отстреливался сколько мог, думал всё, кранты! А тут ты вовремя объявился и джип взорвал, внимание отвлек. Когда тебя увидел, обрадовался... Бежал, даже не заметил, как ты отстал. Уже возле дороги очухался, зову, кричу... Тебя не нашел. Возвращаться не стал, подумал, что подстрелили. На попутках до города добрался...
Поминая погибших друзей, мы с Андреем изрядно накачались спиртным. Я еле сдерживал порывы Кота: он всё хватался за оружие и рвался отомстить Меченому. Он выкрикивал страшные угрозы, ругался матом и колотил кулаками по столу.
Наконец, водка свалила нас обоих...

Часть 6. К барьеру!..

Судьба мне послала бродить за тобой
До самых седин.
Ну, вот мы и встретились, мой дорогой,
Один на один.
Леонид Филатов, "Память"

Глава 1
- Падайте где стоите, мальчики.
Мы с Андреем переглянулись, присели на пластиковые стулья. Наташка оседлала стул напротив - бесстыдно раздвинув ноги а ля Шарон Стоун в «Основном инстинкте». Кот побледнел и отвел глаза. Я погрозил наглой девчонке пальцем:
- Скромнее, Шифтнутая...
Она расхохоталась.
Подошел Артем с электрическим чайником.
- Ты кофе насыпала?
- Лей, Рыжик. Все насыпано. - Наташка крикнула своим компьютерным гениям, зависшим в углу комнаты возле мониторов, - Витек, Маус! Айда кофе пить.
Кот нагнулся, зашуршал пакетом, достал бутылку.
- Может... это, мартини?
Наташка всплеснула руками:
- И ты молчал?! Ну, Андре-ей, ты тормоз...
Я подмигнул ей. Понравился тебе статный бандит по прозвищу Кот, стервозная девчонка - видно не вооруженным глазом. Наташка в ответ на мое подмигивание победоносно вздернула нос, подбоченилась.
- Андрюха не тормоз, Шифтнутая, - заступился за друга я. - Он медленный газ.
- У нас и шоколадки есть... - приободрился Кот. - Фрукты вот...
Я наблюдал за бандитом и прикалывался: надо же, как на него повлияла эта девица! А она, чувствуя свой триумф, вела себя с каждой минутой все развязнее. Вот стерва!
- Чё празднуем-то, Макс? - Витек присел возле стола на корточках. - И где тебя так потрепало?
Кот разливал в разнокалиберную посуду мартини. Артем наломал шоколад.
- Да повоевали мы тут намедни...
- Удачно?
- Не совсем.
- Главное, живы остались. - Наташка подняла пластиковый стаканчик. - За удачу!
Мы выпили. Потянулись к шоколаду. Артем осторожно спросил:
- Тебе помощь все еще не нужна, Макс?
- Может и нужна... Витек, ты ведь мастак по части компьютеров... - наконец решился я начать разговор. - Интернет, программирование, хакерство и тэ дэ, и тэ пэ... А?
- Что да, то да. Есть такой грешок. А что? Требуются наши скромные навыки?
Наташа остро глянула на меня своими бесстыжими развратными глазищами.
- Да неужели... Максим, тебе что ли помощь понадобилась? А я-то думала, что ты герой-одиночка...
- Помолчи, женщина, когда большие пацаны о делах говорят. - Я погрозил ей кулаком. - Нет, Наташ, серьезно, не вмешивайся... Я не просто так интересуюсь.
- А что конкретно надо-то? - Маус поправил очки и застенчиво улыбнулся. - Взломать чего? Вируса подкинуть? Пару миллиардов схакать? Кто сидеть потом будет?
- Почему сразу сидеть? - вмешался Артем. - Может, ему просто надо информацию скачать? Конкретнее, Макс.
Я пожал плечами.
- Пока точно не знаю. Вполне возможно, понадобятся все эти примочки. Меня сейчас интересуют ваши возможности.
Витек кивнул и махнул рукой в сторону развороченного компьютерного железа:
- Потенциал есть. Если надо - подключим дополнительный. Только нам нужно знать точно, куда надо влезть.
- Об этом мы сейчас поговорим. Тёмка, наливай.
Кот торопливо схватился за бутылку:
- Я сам...
Мы с Наташей весело переглянулись. Да-а... Неуклюже он себя вёл, Андрюха, в этом сборище ботаников. Здоровенный, с фигурой кикбоксера, он выглядел в этом компьютерном рае чужеродным элементом. Взгляд у Кота был затравленным, и оживлялся только, когда останавливался на кокетливо улыбающейся Наташке.
- Слушайте! Предлагаю поменять обстановку, ребята. - Надо было как-то разрядить обстановку. - Давайте махнем в какое-нибудь злачное место, выпьем, поедим чего душа пожелает. А там и разговор склеится. Я ведь в ваших делах не слишком секу, поэтому и сам-то толком не знаю, что мне конкретно надо. Но спинным мозгом чувствую, что вы нам с Андреем можете помочь прижать хвост одному зверю.
Наташка вскочила.
- Класс! Только чур злачное место буду выбирать я! - и добавила, глядя на Андрея, - тебе там понравится, Котенок...
Бандит разинул рот и ошеломленно посмотрел на девушку.

Глава 2
- Взломать базу данных? - Маус поправил очки. - Знакомый факус...
- Вообще-то мы нынче специализируемся на защите БД от таких вот факусов... - протянул Витек. - Но было времечко...
Хакеры переглянулись и мечтательно заулыбались, вспоминая старые добрые времена компьютерного разбоя...
Кот и Наташка, забыв обо всем на свете, о чем-то шептались, отодвинувшись от нас подальше. Кафе было уютным, музыка не превышала разумных децибелов, вокруг тусовалась интеллектуальная публика компьютерных фанатов, фланировавших вдоль длинного ряда компьютеров.
Мы, не мудрствуя лукаво, завалили стол всяческой снедью, пивом и напитками покрепче - ешь-пей чего душа пожелает. И заговорили о деле. Артем пару раз ревниво глянул в сторону уединившейся парочки, но интерес к нашему разговору одержал в нем верх.
- Вы мне скажите, гении, это возможно? - спросил я, отрывая хвостик у крупной креветки. - Или?..
- Возможно все, Макс. Компьютер и программу придумал человек, а человек человека всегда может обмануть. - Маус снова поправил очки и глотнул пива. - Базы данных ломали и будут ломать, потому что именно там складируется и систематизируется самая ценная информация, которая, как известно, является сейчас эквивалентом денег.
Я решил вставить реплику:
- Кстати о деньгах можете не беспокоиться. Я вам заплачу за работу.
Витек оторвал взгляд от своего наладонника и поморщился:
- Погоди ты о деньгах, Максим... Честно говоря, - он смущенно отвел глаза. - я сам давно уже мечтаю попробовать новые эксплойты... Все зависит от того, насколько толково построена защита объекта взлома. Разграничен ли доступ к ресурсам, часто ли меняются пароли, пропатчиваются ли вовремя уязвимости...
- Витек, не умничай. Смотри - у клиента файлы дымятся... - Артем похлопал меня по плечу. - Не слишком вдавайся, Макс. Главное, скорректируй задачу - какой результат тебя интересует?
- Я уже сказал, Тёмка. Надо взломать базу данных.
- И что с ней делать потом? Мы можем атаковать базу данных и сделать так, что информацией, содержащейся в ней хозяин воспользоваться уже не сможет.
- А мы сможем?
- Нет.
- А на фига тогда ломать? Если самим полакомиться нельзя?
- Понимаешь, Максим, - Витек заговорил размеренно, как объясняют элементарные вещи ребенку. - Хакер, желающий поживиться, находит способ организации такой атаки. Потом ставит владельца базы данных в курс и предъявляет ультиматум - или выкуп, или...
Я задумался. Вариант неплохой, но...
- Ясно, шантаж. А какие еще есть возможности?
- Надо прощупать материал... - заговорил Маус. - Сами Базы данных защищены неплохо. Там ведь тоже не пальцем деланные админы сидят. Но часто бывает, что подобраться можно через приложения. Если перехватить хэш пароля, тогда мы сможем подключиться к базе данных с неограниченными правами.
Витек добавил:
- А если пароль в реестре, то будет еще проще...
Маус кивнул:
- Перехватить трафик...
Влез и Артемка:
- ...и использовать уязвимости в динамических протоколах маршрутизации...
- Погодите, а если не через сеть?
- Тогда нужен «обиженный» сотрудник...
- Или через беспроводной шлюз!
- Или установить собственную точку доступа!
Я ошеломленно прислушивался к сыплющимся репликам и понимал, что ничегошеньки не понимаю в этой мешанине специфических терминов. Хакеры «пили мёд», говоря о взломанных, пиратских и замаскированных маршрутизаторах, изменении метрики маршрута... Об утилитах и компиляциях, демонах и дистрибутивах, интерфейсах и конфигурациях, обфускациях и аутентификациях... Глаза спорящих горели, они говорили, тыча пальцами в свои наладонники и чертя в воздухе какие-то схемы. Мои мозги начали закипать.
- Сто-о-п!!! Витек, Маус... Я прошу вас не вдаваться в детали самого взлома. Вы мне скажите, сможем ли мы поработать с самой базой данных? То есть, свободно пользоваться информацией, содержащейся в ней, и вводить свои изменения?
Хакеры посмотрели на меня, друг на друга. В глаза у них светилось недоумение: что за насекомое вмешивается в разговор избранных?! Витек вздохнул.
- Короче, Макс... Я тебе уже сказал - можно всё. Только надо подумать. Ну и время... Ты расслабься, дружище, попей пивка, покушай креветок с лимонным соком - попробуй, очень вкусно. А мы пока пообщаемся, прикинем кое-что к кое-чему...
Я кивнул и потянулся к блюду с креветками.
- Общайтесь тогда. Не буду мешать. Только я хотел добавить, если что-то от меня потребуется, можете смело говорить. Например, я краем уха уловил слова об «обиженном» сотруднике... Насколько я понял, нам нужен агент на территории противника?
- Ах это... Да. Если сеть локальная, без выхода в интернет, то такой агент нам необходим.
- Ну вот... Значит и мне есть о чем пока поразмышлять.

Итогом вечеринки в интернет-кафе был провозглашенный Маусом вывод, выражающий общее мнение консилиума наших хакеров:
- Кто контролирует маршруты, соединяющие сети, Максим, тот контролирует сеть в целом!
Я зааплодировал, несколько раз жизнерадостно кивнул, а вслух произнес:
- Ни хрена не понял... Вы мне все мозги промыли, очкарики!
- Да что тут не понять? - неожиданно вмешался Кот. - Пацан сказал - пацан сделает. Они же тебе ясно калякают, братуха: контроль тебе обеспечен. Возьмем мы Монаха за яйца и прохакаем его дупло по самые небалуйся... Правильно, зайчик?
Он притянул к себе Шифтнутую.
- Правильно, Котик... - жмурясь, мурлыкнула Наташка, прижимаясь к мощному плечу Андрюхи. - Правильно, сладенький... Может домой поедем?
Ох и стерва... А Кот-то, Кот! Да ну их...

Глава 3
Фаттых не верил ни в Аллаха, ни в шайтана, ни в Будду. С детства он знал, что мир катится к «одному сплошному телевидению», отверг все другие разновидности человеческой деятельности и посвятил жизнь иллюзорному кино-фото-видео искусству. «Человек по сути своей извращенец, потому что сам продукт величайшей извращенки - эволюции. Мы с детства любим подсматривать и подслушивать друг за другом. Кино и фотография - тому ярчайшее подтверждение. Мы все живем под стеклом реалити-балагана. И все делают на этом шоу конкретное бабло - кто легально, а кто нелегально. Так что я, рыжий что ли?!!»
Нет, он никогда рыжим не был и не собирался им быть. Поэтому излюбленной специализацией в выбранном поприще Фаттых был технический шпионаж во всех его проявлениях. Он мог не глядя собрать жучок любой системы, подложить в офис фирмы подсматривающий видеоглазок, смонтировать из разрозненных фрагментов убойный компромат. Но гений Фаттыха не простирался так далеко, чтобы суметь правильно воспользоваться плодами мастерства, поэтому он неоднократно был бит, а в двадцать лет и вовсе загремел в зону за вмешательство в частную жизнь и шантаж. Богатые люди не любят, когда кто-то копается в их грязном белье или сует нос в коммерческие тайны...
Знакомство с Монахом расставило все на свои места. Теперь Фаттыху не надо было самому задумываться над тем, как использовать кропотливо накопленную информацию. Сергей Петрович и Серафим Игнатьевич грамотно направляли деятельность татарина и финансировали все его технические запросы. Труд оплачивался более чем щедро. Хотя основные дивиденды, конечно, стригло руководство.
В результате многолетней работы, корпорация Монаха стала обладателем базы данных, в которой хранились компрометирующие материалы на большинство сильных мира сего во всех слоях общества: среди политиков, коммерсантов, бандитов и так далее... Фаттых примерно предполагал, как используется и продается бесценная информация хозяином, но в подробности не лез. Как-то раз он попытался пошпионить за Монахом, но попался и был наказан - еле жив остался... Больше татарин такой глупости не совершал. До последнего времени.
У Фаттыха было одно уязвимое место, о котором знал весьма ограниченный круг людей. Прекрасно зная, как легко держать людей за яйца, обладая компроматом на них, он шифровался досконально, используя весь потенциал своего таланта. Но предусмотреть всего не мог даже этот мастер технического шпионажа...

Операцию спланировал Кот. Мы выловили вертлявого татарина в сауне, где он охальничал в компании двух несовершеннолетних мальчишек. Мы устроили «маски-шоу», ворвавшись в парную, схватили голого и ошалевшего от страха Фаттыха, запеленали его в простынь и вынесли к машине. Татарин зря пытался позвать на помощь охрану: двое мордоворотов мирно почивали в подсобке - мы познакомили их черепа с бейсбольными битами. Будут знать, как сторожить мерзких педофилов...
Под «ласковым» нажимом озлобившегося видом истерзанных малолеток Кота, Фаттых открыл замок на двери своей квартиры. Мы перевернули все вверх дном и обнаружили весьма любопытную фильмотеку, где татарин наснимал великое множество своих сексуальных побед над маленькими жертвами преступной страсти. Включили, посмотрели и ахнули...
Потом Кот не выдержал... И плешивый извращенец начал летать по комнате.
- Хватит, Андрюха! - орал я, изо всех сил усиливая борцовский захват. - Не бей по лицу! Вообще не бей! Он же сдохнет!!!
- Пусть сдохнет, мразота поганая!
- Да нужен он нам, Кот! Остановись!
Чуток успокоившись, мы сидели на диване, тяжело дыша и с ненавистью наблюдая за скулящим от ужаса окровавленным педофилом. Хорошо еще, особых следов на морде этого ублюдка не наблюдалось, разве что кровь из носа и слегка разбитая губа. Синяков не было - отлично! У татарина в моем сценарии особая роль...
На... - я протянул Фаттыху стакан с коньяком. - Выпей, успокойся. Больше бить не будем. Если ты поведешь себя правильно.
- Я всё сделаю... - Он выпил коньяк, поперхнулся, закашлялся... Отдышавшись, продолжил, - а что надо сделать?
Мы с Андреем переглянулись.
- Маму свою продать, - прошипел Кот озлоблено. - Согласен?!
- Погоди, братан... - я успокаивающе похлопал Кота по плечу. - Слушай сюда, Фаттых. Ты должен подключиться к локальной компьютерной сети своей шарашки.
- Не понял...
- А мы тебе все объясним, татарин. Ты, главное, запоминай. Чтобы не допустить ошибки. Иначе мы твою коллекцию любительских порнофильмов кое-куда отправим. И знаешь, что с тобой потом будет, мразь? Даже какашек от тебя не останется... Теперь понял?!
Он закивал - кровь из ноздрей брызнула на дорогой ковер...

Глава 4
Ваха с ненавистью смотрел на холеное лицо своего врага, разглагольствовавшего на экране телевизора. Резо, сидевший рядом с вором, сплевывал и ругался вполголоса.
- Нет, ты послушай этого пидора, батоно! Слышишь, что эта мразь кукарекает?! Он же на нас замахнулся, дырка позорная!
- Подожди, Резо, не ори... Дай дослушать. Мне подробности нужны - что он еще узнал?! И от кого, самое главное, от кого!
Антон Молодецкий, кандидат в депутаты государственной Думы, приглашенный на телепередачу, вещал с экрана голосом, звенящим от праведного гнева. Красивое, мужественное лицо партийного лидера горело негодованием.
- Ни в коем случае, слышите?! - воскликнул он, глядя прямо в объектив камеры. - Ни в коем случае нельзя допустить прихода к власти криминала. Они, эти выходцы из воровских малин, бьют себя в грудь, называя себя честными и порядочными гражданами. И отказываются от своего темного прошлого, хотя мы с вами, уважаемые сограждане, россияне, конечно же знаем, что не бывает бывших бандитов! Вы подумайте, откуда у таких, с позволения сказать, «избранников народа» - в кавычках! - такие капиталы? Они говорят, что деньги их нажиты честным трудом, коммерцией... Вы в это верите? Я - нет.
- Ах, ты гондон... - прошипел Ваха. - Дырка позорная...
Господин Молодецкий, отпив пару глотков минералки из хрустального стакана, продолжил.
- Я отнюдь не хочу выглядеть в глазах своих избирателей голословным. И могу прямо сейчас привести в доказательство своих слов некоторые документы...
- Заткни ему пасть! - не выдержал Резо. - Я сам ему горло порву, этому ублюдку!
- Нет, я хочу знать, что у него на нас есть. Так легче будет узнать, откуда у него информация...
Стиснув зубы, они молча выслушали обличительную речь врага. Компромат, который так бесстыдно обнародовал господин Молодецкий, бил по Вахе и его окружению прямой наводкой. Более того, после выхода в эфир этой телепередачи Вахтанга Георгиевича неминуемо вызовут в прокуратуру, заведут дело...
Когда передача закончилась, Ваха выключил телевизор. От погрузился в размышления. Именно в этот момент зазвонил проводной телефон. Резо взял трубку.
- Да, слушаю. Какое твое дело кто у телефона, слушай? Ваху тебе? Занят Ваха! А ты кто такой?! Что?!!
- Погоди, Резо, не ори... Кто это звонит?
- Говорит, что доброжелатель. Какой такой доброжелатель?!
- Дай сюда... - Ваха прижал к уху трубку. - Кто у телефона?
- Здравствуйте, Вахтанг Георгиевич.
- Здравствуй. С кем я говорю?
- Вы меня не знаете, Вахтанг Георгиевич. И я не хочу представляться. Но я точно знаю, что у вас в данное время возникли серьезные проблемы.
- А ты что, помочь хочешь?
- Во всяком случае, я могу дать вам интересующую вас информацию. Например, касающуюся Антона Молодецкого.
Ваха нахмурился.
- А точнее?
- Вы только что посмотрели передачу с участием этого человека, так, Вахтанг Георгиевич?
- С участием этой мрази... Ну?
- Как вы думаете, откуда у него такой убийственный компромат на вас?
- Не надо мути, говори яснее, если хочешь помочь. Что ты знаешь? Не беспокойся, если ты не врешь, то я тебе заплачу. Если же ты поиграть со мной вздумал, то я тебя из под земли достану...
- Ни каких игр, Вахтанг Георгиевич. И денег мне от вас тоже не надо. Я хочу напомнить вам, откуда вы сами недавно черпали информацию об Антоне Городецком. Что это за источник?
- Ну?
- Вспомнили? А уверенны ли вы, что такой же компромат в том же месте не приобрел ваш политический соперник?
- Так ты предполагаешь или знаешь точно?
- Я знаю точно.
- А доказательства?
- Есть и доказательства. База данных Монаха.
Ваха вздрогнул. Резо хотел что-то сказать, но осекся, увидев глаза шефа.
- Ты дашь мне эту базу данных?
- Для этого я и связался с вами, Вахтанг Георгиевич. В этой базе данных очень много интересных материалов, касающихся не только вас, но и многих других близких вам людей. Это очень уважаемые, авторитетные личности... Мне хотелось бы, чтобы они поняли, кто такой Монах, как он манипулировал своими знакомствами, какие замышлял планы...
- Ладно, я понял тебя. Когда ты передашь мне базу данных?
- Всю базу я вам не отдам, Вахтанг Георгиевич. Но того, что окажется у вас в руках, хватит, чтобы вы всё поняли.
Спокойный голос в трубке сообщил Вахе когда и каким образом ему будут переданы материалы.

Глава 5
Вот он - Серафим Игнатьевич Расстегаев. Низкий лоб, мощная челюсть... Рядом стоят два телохранителя - такие же звероподобные качки с протухшим взглядом. Серафим, чуть наклонив голову, разговаривает по сотовому телефону. Вокруг снуют прохожие, а почему бы и нет? День солнечный, птички поют, травка зеленеет. Правда не так ясно чело Расстегаева, напротив - оно пасмурно, щеки обвисли, взгляд затравленный. И разговор, видимо, не из легких.
- Если бы только Ваха, Петрович! Они все наезжают, все! Даже Молодецкий, чмо дырявое, и тот запищал... Я в замешательстве... Да что там! Я не знаю что теперь... Надо когти рвать, Монах!.. Что?.. Нет! Я не знаю. У них есть все материалы. Я удивляюсь, почему до сих пор еще жив... От них не сбежишь. Кто-то из наших работников сдал нас с потрохами. Я догадываюсь, кто это...
Нет, Серафим вовсе не был трусом. Но реальность была такова, что предпринимать что-то было уже поздно. Слишком много сильных мира сего ополчилось против организации Монаха. При чем одновременно...
Серафим отключил телефон, повернулся к телохранителям:
- Едем.
Куда деваться? Есть одно местечко... Уютное гнездышко Леськи - вот куда! Милая девочка всегда ждет его, своего папика. Скорее к ней! В сладкие объятия... Перекантоваться пока, потом бежать за границу. Там можно спрятаться, если очень постараться. Изменить внешность... Пластические хирурги сейчас делают чудеса! Деньги есть, не проблема...
До новой квартиры, купленной специально для Леськи, домчались за каких-нибудь полчаса. Серафим, сколько не пытался, обнаружить слежки не смог. А может и не следил никто? Тупые качки жевали жвачки и вряд ли что могли заметить... Эх, набрал контингент, твою мать... Куда подевался Ярославцев?!
- Сидите в машине. И бдительнее, бдительнее!!!
Телохранители синхронно кивнули. Уроды...
Двери подъезда... Лифт... Шестой этаж. Ключ бесшумно вошел в скважину. Что это за незнакомый запах в прихожей? Расстегаев достал из наплечной кобуры «глок», скользнул по коридору... Откуда эти звуки? Кажется из спальни...
«Новая кровать, - машинально подумал Серафим Игнатьевич, входя в Леськин будуар. - А скрипит, как несмазанное колесо. Вот ****ь!»
Белели широко разведенные ноги... Между ними агрессивно двигалась волосатая мужская задница. Стоны и вздохи сопровождали акт совокупления... Расстегаев сжал зубы, выставил вперед руку с пистолетом.
- С-суки...
Двое в постели всполошились, глянули в его сторону... Бах!.. Бах!.. Бах!..
- Папик!!!
Бах!.. Бах!.. Бах!..
- А-а-а!!! - незнакомый парень, кавказец, пытался дотянуться до своих штанов...
Бах!.. Бах!.. Бах!..
Кажется всё... Нет! Дергаются... Продолжают дергаться, суки позорные... Бах!.. Бах!.. Бах!..
Теперь точно всё.
Серафим, круто развернувшись, пошел прочь.
А в прихожей его уже ждали. «Писец...» - подумал Фима. Приглушенно зачмокал пистолет - будто посылал воздушные поцелуи. Пули легко вошли в сердце, взорвали черепную коробку. Тело Расстегаева отлетело назад, в спальню, упало, задергалось...

Глава 6
Какое-то тягостное предчувствие тяготило его, человека, прошедшего через такие трудности, что простым людям и не снились. Калмык привык доверять своей интуиции, именно она его выручала столько раз на войне, в боевых операциях, потом, когда он стал изгнанником и был вынужден примкнуть к криминальным структурам. И действовал Калмык всегда адекватно ситуации, руководствуясь при этом принципом «на войне все средства хороши».
Тучи сгустились над головой Монаха... Сам Сергей Петрович находится в надежном месте, но его дело потерпело фиаско - слишком крутые боссы взялись за Монаха. Перебиты все ключевые фигуры - начальники отделов, Расстегаев... Куда-то запропастился Ярославцев - его труп так и не был обнаружен. Начальник технического отдела жив, и это более чем странно.
Калмыку не надо было калькулятора, для того чтобы перемножить два на два, но все-таки провел небольшое расследование и убедился в своей правоте. Он знал, что ни чем уже не поможет фирме, но предателя уничтожить решил обязательно. Поговорив с Монахом и сообщив ему результаты своей проверки, он взял добро на месть. «Убей его медленно! - прошипел в трубку Монах. - Пусть этот иуда помучается...» Осталось выяснить, где находится Фаттых. Догадаться было не сложно...

Фаттых окинул прощальным взглядом свой кабинет. Жаль, как жаль! Столько уникальной аппаратуры напичкано в этом помещении - все придется бросить. И денег на восстановление почти нет. Конечно, на первом месте сейчас сохранение жизни. Бежать! Такой специалист, как он ни где не пропадет. Гори оно синим пламенем, царство Монаха! И сам он...
Главное, что никто не знает, как он, начальник технического отдела собственноручно помог хакерам подключиться к корпоративной локальной сети. Разгром фирмы не означает смерть предателя, главное вовремя смыться! Пока наемные киллеры отстреливают основное руководящее звено, такая мелкая сошка, как он может исчезнуть...
Побросав кое-как в спортивную сумку какую-то электронную мелочь, кассеты, диски и пачки валюты из сейфа, Фаттых застегнул молнию и направился к двери. Машину придется бросить... Ничего, можно поймать такси и уехать подальше из города. Отлежаться на даче у двоюродного брата, а потом...
Додумать Фаттых не успел. Когда он протянул руку к ручке двери, она вдруг резко распахнулась от удара и больно ударила по руке. В кабинет вошел... Калмык! Начальник технического отдела от ужаса присел.
- Далеко собрался, иуда?
Квадратный ботинок впечатался Фаттыху в лоб. Щуплое тельце пролетело через всю комнату и, ударившись об письменный стол, сползло на пол.
- Калмык... - простонал предатель, тряхнув головой. - Ты чего? За что?
- Сам знаешь.
Телохранитель Монаха подошел к лежащему, присел.
- Не знаю... - прошептал Фаттых побелевшими от ужаса губами. - Я ни в чем не виноват...
- Виноват. Я все узнал... Только ты мне должен сейчас сказать, кто тебя нанял, сволочь.
- Никто! Никто меня не нанимал, Калмык! Я ни в чем не виноват!
- Ясно. Ты решил так себя вести... Но у меня нет времени, иуда.
Он взял со стола широкий скотч, залепил им рот своему пленнику и спокойно прострелил тому колено. Фаттых мычал и катался по полу. Его терзала невыносимая боль, Калмык знал это. Он спокойно наблюдал за корчами предателя и ждал, когда тот поутихнет. Потом снова присел на корточки рядом.
- Кто? Ты скажешь?
Фаттых быстро-быстро закивал. Калмык резким движением отлепил скотч.

...Потом он выполнил поручение Монаха: Фаттых умирал очень медленно и чрезвычайно мучительно. Нет, Калмык не получал от процесса умерщвления этого ублюдка никакого удовольствия. Просто он знал, что тот нарушил правила игры, и должен, в соответствии с теми же правилами получить по заслугам. И получил сполна.

Глава 7
Я смотрел на дом, где прятался Монах. Если верить Ярославцеву, Евгению и Валеру скорее всего теперь держат здесь. Здание небольшое, двухэтажное... Небольшое количество охранников: трое снаружи и четверо внутри. Темнолицый, узкоглазый мужчина, сопровождавший Монаха когда они прибыли сюда, вскоре уехал. Это хорошо, потому что именно он был наиболее опасным из всех находящихся здесь... Это было сразу заметно по внешнему виду, по походке и взгляду, которым он цепко ощупал окрестности. Явный профессионал.
Для того, чтобы я смог попасть в дом по соседству, пришлось преодолеть очень много трудностей. Но, пока ребята занимались взломом компьютеров Монаха, у меня было достаточно времени. Я просчитал все возможные ходы, которые мог предпринять мой враг и пришел к выводу, что его появления надо ждать именно здесь. И когда увидел подъезжающие машины, понял, что оказался прав.
Монах был на виду какой-то миг - сразу же юркнул в дверь, за спасительные стены дома. Я даже прицелиться не успел. Чутье у него что надо... Но это ничего, потерплю, не в первый раз.
Когда-то я по наводкам Монаха также часами выжидал в засаде, пока жертва не оказывалась в перекресте прицела. Он отдавал приказы многим убийцам. Пусть теперь на себе испробует, каково это, ожидать, когда в твое тело вопьется свинцовая пилюля избавляющая от жизни...
А еще раньше я сутками выжидал, лежа среди раскаленных солнцем или скованных ночным холодом камней в горах Афганистана. Маскируясь, дыша «через раз», выслеживал вражеских «кукушек». Мне ли жаловаться на нехватку терпения? Тем более, что ждать мне придется недолго. Кот соответствующим образом проинструктирован и скоро наше шоу должно начаться.
Мне еле удалось отговорить Андрея от немедленных превентивных действий - этот оголделый псих был готов взять в руки автомат и идти на «разговор» в открытую. Но для таких способов решения проблем человечество выдумало Терминатора. Даже спецназовцы буром не прут в таких ситуациях, а сначала продумывают все до мелочей, предварительно многократно отрабатывают свои действия.
Хакеры во главе с Наташкой тоже рвались в бой. Мне пришлось долго объяснять им, что они свою задачу уже выполнили, но они никак не хотели отказаться от своей глупой затеи.
- Это вам не «Квейк», Наташа! И не «Макс Пейн» даже... Играете вы в свои компьютерные игрушки - играйте, а здесь большие пацаны настоящими пулями будут стрелять. И второй жизни никто не даст! Мочить будут наглушняк - по-честному. У вас нет навыков ведения боя. Вы оружия-то толком не знаете, кроме своих виртуальных пукалок! Лучеметов для вас у меня нет.
- Ты спутал нас с кем-то? - зловеще произнесла упрямая девчонка. - Мы тебе что, вчерашние выпускники детского садика?
- Я не знаю, вчерашние выпускники вы, или позавчерашние, но на эту тему говорить мы больше не будем. Баста!

...Судя по часам - пора. Я позвонил Коту.
- Готов? - спросил он, узнав мой голос. - Я на подходе.
- Как пионер...
- Ну, тогда погнали наши городских...
Подготавливая операцию, мы обратили внимание на расположение особнячка. Прямо к нему шла местная дорога и, внезапно изгибаясь, сворачивала в сторону. Водители, проезжавшие по этому участку, были вынуждены резко тормозить, чтобы не вляпаться в ворота и не въехать прямо во двор чужого дома. Вполне возможно даже, что раньше такое происходило. А значит может повториться еще раз. Поэтому мы с Андреем решили смоделировать такую ситуацию.
Сначала послышался рев двигателя. Потом я увидел несущуюся прямо по центру проезжей части бортовую «Газель». «Не слишком ли разогнался, - обеспокоился я. - Так и в лепешку расшибиться можно...» Прохожих не было - тротуар был расположен в другом месте. Да и вообще местечко было пустынное, неисхоженное.
Один из охранников во дворе, прислушавшись, повернул голову в сторону дороги. Может почувствовал что-то? Он не мог видеть происходящего на ней. Но в следующую секунду смог удостовериться в том, что предчувствия его не обманули: похожая на зубило «морда» «Газели» со страшным грохотом обрушилась на ворота, снесла одну створку, сорвав ее с петель, и машина въехала во двор. Протащив воротину, грузовичок, разворачиваясь на ходу, в мгновение ока пересек пространство между оградой и особнячком, ударился в стену и перевернулся на бок. Двигатель взревел еще раз и заглох. Кто-то дико заорал, и мне показалось, что я узнаю этот голос... Неужели Кот?!
Но времени на выяснение ситуации не было. Я приник к окуляру и приготовился действовать. К перевернувшейся машине подбежали охранники, находившиеся во дворе. Но начинать было рано. И вот из дома появились остальные. Я сосчитал их - все в сборе! Можно приступать... Ствол винтовки задергался. Выстрелов охранники кажется не слышали. Во всяком случае, никто из них даже не глянул в мою сторону. Может быть, если они заметили угрозу, успели бы залечь... Но я не дал им времени на это и положил всех.
Да, времени у меня не было. Я не стал любоваться результатами своей работы. Отшвырнув винтовку и вооружившись пистолетом, перемахнул через окно и спрыгнул вниз, на крышу веранды. Она вплотную примыкала к забору, через который я легко смог попасть во двор, где лежала «Газель». Ее колеса все еще вращались...
- Кот!!! - заорал я. - Жив?!!
Кто-то приглушенно крикнул в ответ, но ждать я не мог. Ворвавшись в дом, я пробежал по коридору первого этажа. В комнатах никого! Значит они наверху... Выставив перед собой ствол, я прошел по лестнице.
- Монах!
Ответа не было...
- Женя! Валера!
Забыв об осторожности, я врывался во все комнаты подряд. Ни в одной из них тоже никого не было. Не было!

Кот, матерясь, вылез из помятого и перекосившегося салона «Газели». Ныла грудь - расшиб об руль. «Да, постарался я... - подумал Андрей, обходя машину. Заметил трупы охранников. - И Максим тоже без дела не отсиживался. Где же он сам-то? Кажется, только что меня звал...».
Он похлопал себя по поясу. Пистолета не было. Наверное, обронил, когда кувыркался в салоне машины. Не беда, оружием можно разжиться у охранников. Кот подошел к одному из них. Белобрысый здоровяк, прищурившись, смотрел голубыми глазами в небо. В виске - аккуратная дырочка. Молодец, Макс... Ювелир. Андрей нагнулся, повернул парня на бок.
- Эх, дружбан... Завела тебя нелегкая к Монаху. Где у тебя пистолет? Он тебе больше не пригодится...
- Тебе тоже, - раздался негромкий голос за спиной. - Не пригодится...
Кот хотел метнуться в сторону, но не успел.

Глава 8
Я вышел из дома, огляделся, выдохнул сквозь сжатые зубы и расслабил мышцы. Черт, и ствол поднять не успеваю - не тот расклад! Интересное кино получается... Кот лежал на тротуарной плитке, которой был вымощен двор возле дома. Рядом стоял Калмык. Раскосые глаза безучастно наблюдали за мной. В руке он держал «беретту». Я приветливо кивнул.
- Здорово.
- Здравствуй, Максим.
- А тебя как кличут?
- Калмык.
- Нормальное имя. Как жизнь, Калмык?
- Пойдет...
- А Кот что... совсем мертвый?
Он посмотрел под ноги.
- Этот что ли? Не... Живой. Просто лежит. Я его не сильно ударил. Наверное притворяется.
Я улыбнулся.
- Это радует... Что делать будем? Стрелять по сигналу часов на башне?
Он не ответил на мою улыбку, но в глазах мелькнула задорная искорка.
- Кто быстрее, как в вестернах? Даже не пытайся. Все равно не успеешь.
- Спорное предположение. Ну да ладно, поверю на слово. Тогда предлагаю спарринг. Знаешь, как это в кино бывает: финальный поединок... А?
- У-у... Тоже нет. Я драться не умею, Максим. Сразу убиваю... Учили так.
- Ну ты прям совсем меня ни во что не ставишь, Калмык... Огорчительно.Я тоже кой-чего могу, если честно.
- Да знаю я, чего ты можешь, а чего нет. Поверь, против меня ты - самоучка. Сломаю...
Я пожал плечами.
- Тебе не угодишь... Тогда что предлагаешь ты?
- Пойдем к Монаху. Только оружие брось в сторонку.
Вот ведь настырный какой... Пришлось отшвырнуть пистолет.
- В принципе, я не против - к Монаху. Его-то я и искал... Слыхал, наверное, что он мою жену и сына в заложники взял?
- Слыхал.
- Ну и как тебе такой жест?
- Никак.
- Ты всеядный?
- Более того - заскорузлый. А ты хочешь до души моей достучаться?
- Где-то там, в глубине твоих глаз, Калмык, я заметил что-то человеческое...
- Тебе показалось. Не надо щипать за живое, Максим. Не поможет.
Мы еще некоторое время смотрели друг другу в глаза. А потом поблизости послышался оглушительный грохот и голова Калмыка разлетелась вдребезги. Тело его безвольно сложилось. Я еще раз выдохнул сквозь зубы и сел на мраморную ступеньку. Огляделся. Как говорил известный юморист - смеркалось...
- Попку простудишь, Вирус.
- Я тебе что сказал? - голос у меня был усталым. Сильно хотелось курить. Я достал сигарету, прикурил. - Тебя кто просил?.. И вообще, что за манера?! А ну выходи! Где ты там?
Наташка вышла из-за угла. За ней - Артем, Маус и Витек. Парни виновато улыбались. Противная девчонка тоже улыбалась, но такой ехидной улыбкой, что ело глаза.
- Кто стрелял? Что это так бумкнуло? Из базуки что ли шмаляли?
Наташка, до этого прятавшая руку за спиной, показала мне... револьвер сорок пятого калибра!
- Ни хрена себе... «Смит и Вессон»! Где надыбала такой экспонат, детка? - Я посмотрел на труп возле Кота. - То-то ты против вестернов тут выступал, Калмык...
- На три пулемета поменяла... - А у самой улыбка от уха до уха. - Мы, геймеры, и не на то способны.
Вот тебе и профессионал... Замочила его обыкновенная девчонка, помешанная на компьютерах, завзятая тусовщица интернетовских чатов, обезбашенная, раскомплексованная Наташка. Причем, из такого оружия!
Наташка, завидев лежащего без движения Андрея, забыла обо всем на свете. Уникальный револьвер полетел на землю.
- Котик!!! Миленький...
Она метнулась к своему разлюбезному Котяре и принялась тормошить его. Хакеры подошли ко мне. Артем присел рядом.
- Я сам обалдел, когда она эту пушку приволокла. Говорит - подарок поклонника... Не нашел своих?
Я отрицательно покачал головой, затянулся дымом.
- Ты все обыскал?
- Оба этажа...
Маус пододвинул указательным пальцем очки на носу.
- На чердаке?
- Нет. На чердаке не смотрел.
Артем вскочил, подбежал к Наташкиному револьверу, взял его.
- Я гляну!
И пробежал мимо меня в дом. Я усмехнулся. У дома была плоская крыша. Какой чердак?! Дети...
Витек положил мне на плечо руку.
- А в подвале, Макс?
- Нет. Вот в подвале-то я точно не смотрел...
- Мы сходим. С Маусом.
Я отшвырнул окурок.
- Стоять, пацаны. В подвал я сам схожу. Подайте-ка мне вон ту «беретту»...
Маус сходил к трупу Калмыка. Андрей с Наташкой самозабвенно целовались, лежа на тротуарной плитке. Кот на секунду приоткрыл глаза, оторвался от девушки.
- Я сейчас, Макс...
Я махнул рукой.
- Не отвлекайся... И вы, ребята, не шастайте здесь. Вам лучше сматываться скорее отсюда. Всем. Я гляну только, что там в подвале, и тоже буду сваливать. Понятно?
- Понятно.
- Кот!
- Ну чё?
- Уводи всех, а то менты ненароком нагрянут.
- Увожу, увожу...
Он стряхнул с себя Наташку, встал.
Вернулся растерянный Артем.
- Здесь чердака нет...
Взяв у Мауса пистолет, я вошел в дом. Где здесь вход в подвал? Ага, под лестницей...

Глава 9
Вниз вели бетонные ступеньки. В подвале царила кромешная тьма, не было слышно ни звука. Я спустился, поискал выключатель, но тщетно. Чиркнул зажигалкой. Пахло пылью, горелой изоляцией. Помещение было довольно-таки большим. И пустым. Но, уже поворачиваясь к лестнице чтобы уйти, вдруг краем глаза заметил... Если бы не узкая полоска света, сочившегося сквозь щель толщиной с нитку, я бы подумал, что мои поиски вновь зашли в тупик. Но именно этот маячок заставил меня насторожиться. Я подкрался к нему, ощупал стену. Металлическая перегородка... Как она открывается?
Значит Монах далеко не ушел. Я почувствовал, как сердце забилось сильнее, в висках запульсировала кровь. Неужели они здесь, за этой стенкой?! Мои любимые...
Широкое лезвие десантного ножа легко вошло в щель. Перегородка скрипнула, отошла в сторону. Это была обыкновенная плохо прикрытая дверь, ведущая в соседнюю комнату. Я не стал врываться туда сразу. Сначала осторожно заглянул, осмотрелся. На стене висел светильник с зеркальным отражателем. Его свет был неживым, холодным и придавал предметам графические очертания, уничтожив полутона и разделив реальность на аспидно-черное и ослепительно-белое. И вдруг услышал голос - до боли знакомый, родной...
- Максим, осторожнее...
И следом другой голос, тоже знакомый, но ненавистный:
- Она права, Максимушко. Тебе следует быть осторожным.
- Жень, Валерка тоже здесь? - спросил я.
- Здесь. Сергей Петрович держит нас под прицелом. У него пистолет.
- Как вы, родная? Хотя... Глупый вопрос...
Послышался смех Монаха.
- У меня пистолет, слышишь, Максим?
- Кто бы сомневался... Что ты намерен делать, Монах?
- Разобраться с тобой до конца, сука!
- Тебе мало того, что у тебя ничего не осталось?
- Мне теперь нечего терять, ты прав. Тем хуже для тебя!
- Ошибаешься, Монах. Тебе есть что терять. Или жизнь для тебя ничего не значит? Остановись. Хватит. У тебя никого не осталось. Даже Калмык... совсем голову потерял. Я дам тебе возможность уйти невредимым. Хочешь забрать деньги - забирай. Но если ты что-нибудь сделаешь с Евгенией и сыном... Монах, ты же рациональный человек! Оцени свое положение трезво...
Я был готов на все, лишь бы он их отпустил. Для чего мне жить, если случится самое страшное?.. Но в ответ я вдруг услышал какие-то странные, неприятные звуки. Как будто кто-то хрипло заквохтал. Квохтанье перешло в вой и переросло в дикие крики:
- Ненавижу!.. Ненавижу-у!.. А-аа!!!
Я молчал. Он бесновался, орал, выражая свою непримиримую ненависть к моей скромной персоне, и делал это весьма непотребным утробным голосом... Если сейчас попытаться войти туда, Монах начнет стрелять. Но и стоять просто так, ничего не делая я тоже не мог. Крики наконец прекратились, слышалось только хрипы и неясное бормотание.
- Монах...
- Что?
- Тебе нужна моя жизнь? Хорошо. Ты получишь ее. Только отпусти их, слышишь?
- Нет. Я должен увидеть тебя. А там... посмотрим.
- Увидишь. Я войду безоружным. Смотри, вот мой пистолет... - Я швырнул туда «беретту». - Видишь? Больше у меня ничего нет.
- Не верю!
- Я вхожу с поднятыми руками. В них ничего нет! И не делай глупостей. Я войду, а ты отпустишь Евгению и Валеру. И мы с тобой останемся одни, как ты и хотел. Иду!
В ответ - тишина. «Эй, там, на небе, - Боже! Как же мне всё это надоело... - взмолился я про себя. - Долго ли ты еще будешь карать меня за былые грехи?! Сколько еще мне предстоит пережить? Я переживу!!! Только не дай этому пауку лишить жизни близких мне людей. Пусть он лучше убьет меня. Я ведь грешен, а не они. Мне отвечать за свои грехи, а не им. Будь же справедливым, Господь!!!»
- Аминь...
Подняв руки, я шагнул вперед.

Глава 10
Он прятался за их спинами. Боялся... В полосках света, падавших на его лоб, блестели бисеринки пота. Я смотрел только на Монаха. Сейчас был важен только он. В этот момент время сгустилось, секунды двигались медленно, как в замедленной киносъемке. Я слышал учащенное дыхание Монаха, видел расширенные зрачки его испуганных, замутненных безумием глаз. Ствол пистолета, рукоятку которого сжимали тонкие бледные пальцы, ходил ходуном.
- Спокойнее, Сергей Петрович. Не наделай глупостей...
- Молчи! Руки! Покажи мне свои руки!
Я выполнил его приказ, протянув пустые ладони вперед.
- Я безоружен.
- Вижу... Стой там, где стоишь.
Его взгляд потускнел.
- Ты изменился, Максимушко...
- Жизнь потрепала.
- Потрепала... Но умирать все равно не хочется, правда?
- Не хочется, тут ты прав.
- А придется...
Грохнул выстрел. Ах ты, мать твою... Я вздрогнул, скривился от боли в левом бедре. На джинсах быстро расползалось кровавое пятно.
Евгения вскрикнула:
- Максим!
- Стоять! - Монах навел на нее ствол. - Не шевелись...
- Все в порядке, Женя... - пробормотал я. - Стой на месте. Монах! Отпусти их, прошу тебя. Не бери грех на душу. Тебе нужен только я.
- Нет, ты не угадал... Я не отдам тебе эту женщину. Она мне нужна.
- Не понял...
- Что тут непонятного? Евгения будет со мной. - Губы Монаха дергались, кривились в усмешке... - Цветок между двух пропастей... Ты не достоин ее! Примитив, ничтожество... Такой красоте нужен истинный почитатель и ценитель. У тебя не получится, ты, щенок! Ты слишком занят своими проблемами, своей ничтожной жизнью... Что ты можешь ей дать?! Жалкий киллер, душегуб... Тебе недоступно понимание красоты этой женщины... Ее утонченности, уникальности...

Он говорил и говорил... Голос Монаха изменялся - становился то громче, то тише. «Что за чушь он несет, - подумал я. - Совсем крышу снесло...» Евгения, прижав к себе Валерку, потихоньку отходила в сторону от скрючившегося в углу Монаха. Я осторожно кивнул ей - «Правильно... отойдите от него подальше». А сам бесконечно медленно стал заводить правую руку за голову.
- ...Фима тоже не разбирался в тонкостях подлинной красоты, - продолжал Монах. - И сгинул, так и не поняв ничего... Калмык! Тот понимал. Но не подавал вида. Потому что именно это понимание и сгубило в нем все его внутреннее Я. Его душа была как выжженная пустыня.
Женя подтолкнула Валерку и он, пригнувшись, подбежал ко мне, спрятался за спиной. Монах безучастно смотрел перед собой. Похоже, он ничего не заметил... Но, когда Женя тоже шагнула в мою сторону, пистолет в его руке снова взлетел вверх.
- Стоять! Не отдам...
Тогда Евгения выпрямилась, повернулась к нему и гневно произнесла:
- А у вас, Сергей Петрович, и этого нет. Нет даже признаков души. Вы живете чужими чувствами, чужими душами... Вы назвали Максима душегубом, но сами-то вы кто?! И все эти ваши слова о понимании красоты - общие фразы, чужие эмоции, чужая боль!
Я шагнул чуть в сторону, чтобы она не была на одной линии между мною и Монахом. Вслух же произнес:
- Молчи, Женя, не зли его...
- Не мешай!!! Говори, женщина...
- Что говорить? Разве вы в состоянии что-либо понять, кроме того, что заботит лично вас, Сергей Петрович?
...Мои пальцы нащупали рукоятку ножа...
- ...И вообще, существует ли для вас на этом свете кто-нибудь еще, кроме самого себя?! Сколько вы еще готовы загубить людей для того, чтобы доказать свою исключительность?!!
Что она говорит?!
- О чем ты, женщина?!
В воздухе просвистел десантный нож. Монах дернулся, опрокинулся навзничь и засучил ногами. Кончилась паучья жизнь... Евгения всхлипнула.
Валерка прижался к моей ноге - той самой, в которую попал Монах. Но я не чувствовал боли. Только бесконечную усталость... Бессильно опустившись на земляной пол, притянул к себе сына. Сзади подошла Женя, села рядом и положила голову мне на плечо.
- Максим... Тебя надо перевязать.
- Да. Да, любимая... Идем отсюда. Пойдем, Валера, сынок.
Мы, не оглядываясь, вышли из подвала.
- Куда теперь, Максим?
Я заглянул в ее глаза, поцеловал теплые родные губы, прижал к себе покрепче сына.
- Домой...


Рецензии