Осенний пейзаж

       Осенний пейзаж.

       Этот день был заранее отмечен явлениями не происходившими с ней раньше. На улице ярко светило солнце. Небо было на удивление таким голубым, словно, рука неизвестного мастера расписала полотно неба ярко-синим цветом. Тихо перешептывались листья на деревьях, полыхавших неестественно зеленым цветом.
       Соня легкой походкой шла по улице, светясь от радости. Прохожие оборачивались ей вслед, как бы завороженные, аурой тепла исходившей от нее. На ее щеках выступил румянец, глаза возбужденно блестели от быстрой ходьбы. Она была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как неизвестно откуда налетела небольшая темная туча и, хотя синоптики не обещали дождя, грянул гром среди ясного неба.
       Люди на улице засуетились, прогоняемые дождем. Машины включили дворники, а Соня шмыгнула в первую, попавшуюся открытую дверь с надписью: «Галерея. День открытых дверей».
       Соня встряхнула головой, сбрасывая с блестящих волос капли дождя. «Хорошо», - подумала она, - «Пережду здесь дождь». Она прошла в большой зал, где не было ни души. Стук ее каблуков эхом раздавался в пустом зале, где на стенах висело множество картин, написанных в различных стилях и направлениях.
       Внимание Сони привлек небольшой пейзаж, расположенный на противоположной стене. На нем бала изображена осень в лесу. Деревья, утопающие в желто-красной листе, смотрели на свое отражение в мелкой речушке, обросшей камышами. В этой картине все дышало удивительным спокойствием. Ниже, не железной табличке было написано «Осенний пейзаж».
       - Неправда ли, замечательное сочетание красок, - прозвучал низкий мужской голос.
       Соня незамедлительно обернулась. Поодаль от нее стоял, небрежно засунув руки в карманы, мужчина средних лет. Он был не высокий, с копной густых темных волос, в которых виднелись серебряные пряди. Внешность у него была довольно приятная и сразу располагала к себе.
       Их взгляды встретились, и она замерла. Его пронзительные глаза заставили остановиться ее сердце. Где-то глубоко в них скользнуло что-то до боли знакомое. Казалось, что эти глаза встречались ей раньше. Они были такими родными близкими и чужими.
       «Это он» - внезапно пронеслось у нее в голове. Соня хотела, было что-то сказать, но слова не шли с языка. Она в этот момент могла лишь смотреть на него широко распахнутыми глазами.
       Наверное, это выглядело глупо. Двое совершенно незнакомых людей ошарашено смотрят друг на друга так, как будто они давние друзья, не ожидавшие встречи.
       Кто-то из них должен был прийти в себя первым.
 - Мне показалось, что вас она заинтересовала, - его голос вернул из забытья их обоих.
 - Кто? – тупо пробормотала Соня, проклиная себя за несообразительность.
       Он отвел глаза от ее лица и посмотрел на «Осенний пейзаж».
 - Картина.
       Поняв, что неприлично пристально его рассматривает, она поспешно перевела взгляд на пейзаж, который внезапно потерял былую привлекательность.
 - Да-да, - рассеяно отозвалась Соня не в силах подобрать слова. Она боролась с желанием сбежать подальше, но все же не могла. Она уже не ребенок и должна понять, что бежать уже некуда и просто не имеет смысла.
       Повисло тяжелое молчание, которое в окружающей их тишине казалось совершенно естественным. Он продолжал сверлить ее взглядом, и она чувствовала, как постепенно тело отказывается ей повиноваться, а язык прилипает к небу. Слова были как-то неуместны, и без них было все понятно.
       Внезапно он подошел к Соне и тихо спросил:
 - Хотите, я покажу вам галерею?
       Она молча кивнула и перевела дыхание.
       Его звали Владимир, но Соня упорно обращалась к нему по имени отчеству. Они много говорили. Он водил ее по галерее, рассказывая о картинах, попутно отвечая на все заданные вопросы. Она старалась больше слушать, запоминая, интонацию его голоса, волновавшую каждую струнку ее души. Непонятно как произошло, что постепенно от живописи они перешла к разговорам о себе. Теперь слушал он, не отрывая взор от ее лица. Они не замечали ни стремительно текущего времени, ни менявшейся погоды. Дождь уже давно прошел, и Соня, с недоумением оглядываясь вокруг, обнаружила, что зал пуст.
 - Просто день открытых дверей был вчера, - объяснил он, - Я забыл закрыть дверь.
       Она мельком взглянула на часик и разочарованно вздохнула:
 - Мне пора…
Владимир взял ее за руку и неожиданно заявил, очень решительным тоном:
 - Я требую от тебя номер телефона, по которому я смогу с тобой связаться, - и добавил с ласковой улыбкой, - я хочу слышать твой голос. Не зря же я оставил дверь открытой. Я тебя ждал…
       Они распрощались, и он обещал позвонить в ближайшее время.

       Потом были обычные будни, наполненные суетой и вечной нехваткой времени. Соня усердно старалась совмещать учебу в институте и работу в школе. Она преподавала в начальных классах, пытаясь помочь матери, которая в последнее время все чаще сидела на больничном.
       Дома она теперь бывала только поздно вечером, но это не мешало ей успевать делать уборку и готовить ужин. Несмотря на бешеный темп ее рабочего дня, он протекал на удивление медленно. Иногда Соне казалось, что кто-то нарочно остановил время, и тогда минуты равнялись часам, а часы дням.
       Она ждала звонка. Конечно, она не сидела часами у телефона, но с отчаянно бьющимся сердцем прислушивалась к его противному писку. Чем больше проходило времени, тем тяжелее становилось у нее на душе. Мама стала говорить, что она похудела, а сестра постоянно советовала заняться цветом лица.
       «Значит, он забыл меня», - однажды подумала Соня, не понимая, как такая мысль могла прийти ей в голову. Но все же пришла, и с ней нужно было смириться, - «Я тоже скоро забуду».
       Внезапно зазвенел телефон, и Соня твердым шагом подошла к нему. Не было обычного волнения, руки лихорадочно не искали трубку. Она подняла ее и с неестественным спокойствием сказала:
 - Да.
 - Привет.
       Ее ноги подкосились от звука голоса, который она узнала бы где угодно. Он был таким же низкий и бархатистый как тогда. Значит, он помнил…
       Соня пыталась уцепиться руками за косяк двери, но все же сползла вниз по стене, прижимая к уху трубку.
 - Привет, - выдохнула она после недолгого молчания, - Я ждала твоего звонка.
 - Я знаю.
       Оказывается как все просто. Один только звук и она не держится на ногах, одна фраза и она готова кричать от радости. Соня сама с трудом верила в реальность происходящего, но все равно слепо доверялась ему.
 - Тебя трудно застать дома. Я звонил раньше, а тебя не было.
       И все началось сначала. Снова возникло это непреодолимое желание слышать теплоту его слов и знать, что он думает и все время помнит о тебе.
       Они говорили обо всем на свете. Соня рассказывала о своей работе, о маме, о сестре. Владимир по-прежнему говорил мало. О себе почти не рассказывал, но ей этого хватило, что бы воссоздать примерную картину его жизни. Сделав кое-какие выводы, она прямо спросила:
 - У тебя есть семья? – Соня ждала честного ответа и надеялась его получить.
 - Да, - проговорил он как-то жутковато мрачно, - Я женат. Прости.
 - За что, - удивилась она, - Я все понимаю.
       Владимир тихо вздохнул.
 - Я не хочу обманывать. Я чувствую себя виноватым перед тобой.
       Он замолчал, и Соня хотела что-то спросить, но он опередил ее:
 - От нашего брака давно осталась одна пустая оболочка. Мы не испытываем друг к другу ничего кроме уважения. Долгое время я этого не понимал. А теперь, когда я встретил тебя, я не хочу ее обманывать, чувствуя к тебе…
       Владимир не договорил, как видимо переводя дыхание. Судорожно сжав трубку побелевшими пальцами, она с трудом проглотила комок слез.
 - Я тоже…
 - Молчи, нет-нет я еще не закончил, - почти грубо оборвал он, - Я понимаю, что выгляжу в твоих глазах свихнувшимся болваном, но когда я тебя увидел, я сразу понял, что ты и есть та самая. Я знаю, что слишком спешу и нервничаю. Я знаю, что я вдвое тебя старше. Я понимаю, что это не имеет логического объяснения, но я…, -он запнулся, - Но я люблю тебя. Я не знаю, как это произошло. Я ни на минуту не забывал тебя. Эти дни были сплошным мучением. Мне отчаянно хотелось тебя слышать. И еще…. О боже! Какой я эгоист. Я даже не считаюсь с твоими чувствами.
       Во время его страстного монолога, Соня пыталась сдержать слезы, душившие ее. Она не знала от радости или от горя соленые капли текут по ее щекам. Но она твердо знала, что теперь ее жизнь будет зависеть от каждого слова сказанного им. Владимир может воскресить или убить ее, одним словом. Она жаждала и одновременно боялась власти его голоса, который проникал в самые потаенные уголки ее сознания, оставляя там глубоко неизгладимый отпечаток.
 - Ты меня слышишь? - он явно волновался.
 - Да, - прошептала она, тихо всхлипывая.
 - Ты плачешь? – с нежностью спросил Владимир. Кокой он все же заботливый, внимательный. Как это приятно. – Не надо. Я не стою ни единой твоей слезинки. Я хочу, что бы ты была самой счастливой.
       Неожиданно для себя Соня рассмеялась, таким звучным и искренним смехом, что раньше ей было не свойственно.
 - Я счастлива.
       Они еще долго говорили. Она слушала его, забыв обо всем на свете. Она не помнила, что сидит на холодном полу в одной пижаме, обнимая телефон, что ее сестра еще не вернулась с очередного свидания, что завтра рано вставать на работу. В мире существовал только Владимир и то неповторимое чувство, которое невозможно объяснить или описать. Это была любовь.

Легла она спать, когда светало, но, несмотря на это, голова была ясной, а мысли легкими и возвышенными.
 - Ты просто вся светишься! – воскликнула сестра, наливая утреннюю чашечку чая, что было тоже очень странно, - Что ты с собой сделала?
 - Ничего, - весело ответила Соня, - Это все она.
 - Кто «она»? – переспросила сестра, переходя на шепот.
 - Любовь.
       Теперь дни проходили незаметно. По утрам Соня не чувствовала усталости и сонливости, ее переполняла безграничная энергия. Днем она жила в предвкушении очередного звонка, а ночью не упускала ни единой секунды общения с любимым. В себе она заметила большие перемены. Она стала спокойнее, добрее к окружающим и терпимее. В ее движениях появилась, кокая-то, плавная размеренность, мягкость. Ей определенно нравились эти перемены, они творили чудеса. Все это походило на сон, и она не хотела просыпаться. Разумеется, Соня хотела видеть Владимира, но не смела, просить о встрече. Она была рада довольствоваться ночными беседами. Так она могла по-настоящему ближе его узнать. Их разговоры с каждым часом делали их все ближе друг к другу, и физическая близость уже не имела смысла. Их сближало полное родство душ, интересов, мыслей. Он делился с Соней своими мечтами, идеями. Она рассказывала ему о своих переживаниях, тревогах, страхах, о которых раньше могла и не подозревать. Вместе они строили планы и решали проблемы, помогали советами и ободряющими словами.
 - Ты завладела моими помыслами и поступками, - говорил Владимир, - Что бы я ни делал, я совершал с мыслями о тебе. С тобой я не боюсь быть непонятым, с тобой я ощущаю себя счастливым и молодым. Я за год не смеялся столько, сколько с тобой.
       Его слова согревали ее сердце, пронзало опьяненный разум стрелами любви. И тогда с губ срывались слова:
 - Я тебя люблю.
 - Я тебя тоже люблю, - шепотом пробормотал он, - Так люблю, что мне становиться страшно.
 - Почему?
       Владимир негромко засмеялся и странно холодно ответил:
 - Если тебя не станет, я не смогу жить. Моя жизнь в твоих руках.
       У них не было секретов. Они не стыдились своих самых ужасных, нелепых, глупых поступков и смеялись вместе над причудами его величества случая, ставившего их в самые забавные положения. В такие минуты, она была уверена, что хотела бы провести всю свою жизнь, прижав к уху телефонную трубку и внимать каждое его слово, обращенное к ней.
 
 Проходили, дни, недели, но она не замечала течения времени. Возможно, так они и продолжали общаться только по телефону, если бы не его предложение встретиться и поужинать вместе. Владимир знал, что приближался Сонин день рождения и намеревался самолично вручить ей подарок.
       И так, они договорились, что он заедет за ней вечером. Соня потратила почти весь день, подбирая платье, прическу. Ей очень хотелось быть красивой для него. Она нервничала. Это было их первое свидание, если не считать первой встречи в галерее. Ужин она решила приготовить дома. Ей вообще не нравились походы по ресторанам. Она предпочитала им домашний уют и покой.
       Отправив сестру к маме, она приготовила ужин и оделась. Проделав все процедуры правильного макияжа и завивки волос, она внезапно почувствовала себя ужасно уставшей и разбитой. Соня бросила взгляд на часы. Он должен был приехать только через час. Поддавшись искушению, она прилегла на диван, блаженно укрывшись шерстяным пледом. Когда она засыпала, ее мысли были самыми счастливыми и безмятежными на свете.

       Когда Соня проснулась, была глубокая ночь. Бледный свет луны пробивался сквозь оконные стекла, мягко обрисовывая контуры мебели, переливаясь на люстре, состоящей из десятков стеклянных, многогранных подвесок. Она проснулась мгновенно, как всегда. Сон отступил, оставив после себя чувство любви, к которому примешивалась невыразимая тревога и еще страх. Этот всепоглощающий страх, который парализует мысли, сковывает движения и заставляет останавливаться сердце.
       Что ей снилось, вспомнить она не могла. Соня села, пытаясь восстановить память и понять происходящее, но все чувства заглушались паническим страхом. Ночная тьма и неестественно серебристый свет наводили на мысль, что это всего лишь дурной сон. Что все происходящее, дурной вымысел, насмешка воображения. Все провалилось во тьму. Она не существует. Есть только высокий обрыв, с которого она вот-вот сорвется и страх, который усиливает ощущение смерти. Смерть здесь. Она витает в воздухе, проникая в волосы, холодным ветром ласкает дрожащую кожу. Жизнь была позади, но и здесь ее преследуют земные чувства.
       Ее била крупная дрожь, и она никуда не могла деться от катастрофы, надвигающейся на нее. Она поднялась, руками ощупывая мебель, стараясь вернуть реальность сегодняшнего дня. Она чувствовала себя пленницей в собственном доме. Да. Она была в западне, которую сама себе расставила и теперь наступит конец – жестокая расплата за минуты счастья.
       Лишь одно было не ясно. Где же он? Ответ нашелся сам по себе. Он там, где нет места смерти, где существует вечная жизнь. Значит, она никогда его не увидит. Эта несправедливость, глупая шутка судьбы, заставила содрогнуться ее всем телом.
       Соня без сил отшатнулась назад, убитая горьким отчаяньем. Она не знала, сколько просидела так, беспомощно сражаясь с нашедшей на нее апатией.
       Уже позже, в ее затуманенное сознание ворвалось тихое тиканье часов, и вместе с этим шумом к ней вернулся разум. «Нет-нет!» - сказала она себе, - «Мы живы и любим друг друга». Все вернулась на круги своя. Соня зажгла свет и, посмотрев на часы, ужаснулась – было два часа ночи. Неужели она так крепко спала, что не слышала звонка в дверь. А может, он так и не пришел. Ее снова охватила паника. А вдруг ее ужасное предположение оказалось правдой…
       Какой бред. Глупости. Я жива, значит и Владимир тоже жив. Судьба конечно зла, но не столько же.
       Ей оставалось только ждать. Строя самые разные предположения и догадки, Соня неотрывно смотрела в сторону телефона в надежде на звонок. Возможно, он не смог прийти из-за каких-то важных дел. Может, он застрял в дороге. У него могла сломаться машина. Сотни причин она могла придумать, что бы успокоиться, но с каждой уходящей минутой все труднее становилось верить в простую случайность.
       Что же произошло? Забыть он не мог, он обязательно бы позвонил. А может, не позвонил. Она уже не была уверена в этом.
       Происходящее дольше она помнила смутно. На утро пришла ее сестра и с отчаянным возгласом кинулась к ней. Соня помнила ее громкие причитания и широко распахнутые от тревоги глаза. Еще было холодно. Холод сковывал ее ноги, руки, он проник в ее мозг и почти намертво заморозил его действие. Потом она чувствовала теплые заботливые руки мамы, нежно гладившие ее по голове. Она настойчиво шептала, умоляя о чем-то очень важном, но вот только о чем. Смысл всего она улавливала с трудом. Да и зачем? Его все равно не вернешь. Ей никто не сказал этого, но она твердо знала, что он исчез теперь навсегда.
       Все шло своим чередом. Протекали дни. В себя она приходила медленно, но ей казалось, что наоборот слишком быстро. За окном давно уже была осень, и часто лил дождь, постоянно напоминая о том дне, когда они встретились. Она всеми силами старалась вычеркнуть из своей памяти все связанное с ним, и чем больше она пыталась, тем хуже становилось. Она по-прежнему часами смотрела не телефон, ожидая и надеясь на чудо.
       Сегодняшним утром Соня проснулась и почувствовала что-то необычное. Должно было произойти что-то важное и именно сегодня. Она, как и раньше повинуясь инстинкту, осталась дома. В полдень, раздался звонок входной двери. Она открыла ее и на пороге обнаружила большой, плоский предмет, завернутый в коричневую бумагу. Соня внесла его в комнату и нетерпеливо развязала. Она застыла на месте, словно пораженная громом. Перед ней лежал тот самый осенний пейзаж, который она видела в галерее. Правда сегодня была другая рамка. Рядом к бумаге был прикреплен конверт. Там оказалась маленькая записка. Трясущимися руками она развернула ее и прочла лишь одну фразу: «Он хотел, что бы это картина принадлежала вам».
       Подписи не было. Соня все поняла. Значит, надежды больше нет.
       Она мучительно закрыла лицо руками и откинула назад голову. Нет, она больше не плакала. У нее не было сил даже на слезы. Они давно высохли на ее глазах, оставив после себя тупую боль и глубокую тяжесть в сердце.
       Но ничего. Скоро она прогонит и эту боль, сможет начать все сначала, а пока нужно мириться с ней. Соня искренне надеялась, что после получит освобождение.

 Май 2004 год.