Одиночество на всех. Глава вторая

Глава вторая,
в которой я хочу быть богом,
но не получается быть человеком.
- Капитан, - пробубнил голос бортового компьютера где-то совсем далеко, словно из глубокого колодца.
- Отстань, - пробубнил я, захрипел, переворачиваясь на бок, упал с кровати на пол и скрючил руки, разлегшись на спине, - ты мне ещё правила безопасности зачитай.
Компьютер не стал их зачитывать, уловив иронию в моём пьяном голосе. Обычно в фантастике описывают два типа искусственных разумов – совсем тупых, и совсем умных. Мой относился ко второму типу.
- Капитан, - растянуто повторил голос, плавая в пространстве, - мне кажется, вам уже хватит пить.
Ничего мне не хватит! Не этот железке решать! Тут я вспомнил, как встретил странного мужчину месяц назад, и его рассказ о моём будущем, как я спился и в двадцатьсемь лет покончил с собой. Он хотел изменить мою судьбу этим фантастическим кораблём. И изменил, только вот не в лучшую сторону – я спился через месяц владения им.
Я бросил институт, исчез из квартиры и потерял паспорт, напившись один раз так, что не в силах был доползти до корабля. Меня обокрали под каким-то забором. За этот месяц, я так ни разу и не опробовал телепортацию всерьёз, лишь в пределах города – от одного винно-водочного магазина, до другого.
В глаза ударил яркий свет, а в ушах зашумел раздражающее металлическое лязганье, так что мне пришлось зашевелиться.
- Я вынуждена принять меры, - пробубнил голос.
Мне пришлось покинуть корабль. Или мне показалось с перепоя, или женский голос на самом деле хихикнул перед самым закрытием дверей за мной. На самом деле дома я появлялся, почти каждый день, а точнее ночь. И всё из-за того, что в корабле отсутствует санузел с кухней – очень обидно.
Войдя в квартиру, я скинул кое-как кроссовки и прошёл на кухню, по пути заглянув в пустой холодильник. Дома я не ел, всё покупал еду то в ларьках, то в кафе разных, но к моему удивлению в холодильнике нашелся кончик колбасы. Я принялся грызть его, открывая не заклеенное на зиму окно. В кухню ворвался мерзкий ветер.
Ну, вот и всё. Я залез на подоконник и встал на самый край, стараясь не смотреть вниз. Высоты я не то что бы боялся, просто голова начинала кружиться. Было очень страшно, ведь как представишь, этот полёт, падение, а уж что после будет, лучше не представлять вовсе. В теле появилась дрожь, а ноги стали подгибаться. Я кое-как откусил колбасу, и оставшийся кусок выпал у меня из рук, улетев вниз.
Всё же не зря я встретил того мужчину. Он дал мне понять, что мучиться бессмысленно, лишил призрачной надежды на чудо. Мысли в пьяной голове путались. От страха и прилива адреналина я трезвел на глазах. Вроде и жить так дальше не хочется, но и умирать тоже. Мысли всё больше начинали путаться, да, в общем-то, они давно путаются – я ими особо не управляю, сами текут, складываясь в всякий бред.
Я почему-то подумал об искусственном интеллекте, о том понимает ли он, что такое время, может ли его ощущать, ждать или скучать. На душе стало черно и мерзко, словно я бросил ребёнка на верную смерть. С кораблём нужно попрощаться, хотя бы сообщить, что я больше не приду, а там пусть сам решает, что делать. Так хоть моя совесть будет чиста, а то, как представлю, что меня бы оставил дорогой человек, не сказав, когда точно вернётся. Я бы сошёл с ума, находясь в томительном ожидании.

На этот раз корабль меня впустил, и тут же послышался знакомый женский голос:
- Капитан, я была вынуждена принять меры и выгнать вас сроком на один час, каждый последующий раз этот срок будет удваиваться, извините.
- Был, - поправил я корабль, но он проигнорировал, уже в который раз.
Как вот ему объяснить, что пол определяется не тем, как он мыслит, кем себя считает, а физиологией строения тела, которого у него вообще нет! Впрочем, откуда мне знать, что у него там есть? Может, это и вправду корабль женского рода, пару для которого ей не создали, обрекая на вечное одиночество. А может, корабль просто нетрадиционной ориентации, кто его знает.
- Я, вообще-то пришёл попрощаться, - я медленно подошёл к кровати и упёрся в неё коленом, выждал ответа корабля, но его не было, тогда добавил, - не вижу я выхода, зачем тянуть резину?
Коленка соскользнула с края кровати и я, словно подкошенный, рухнул на мягкую кровать лицом вниз, даже не успев выставить руки вперёд. Всё выглядело как случайность, но на самом деле я нарочно так сделал, сам не знаю зачем, я вообще плохо отдавал отчёт своим действиям.
- И это лучшее, что ты смог придумать? – вздохнул голос, - у тебя есть я, корабль!
- Ну и что? - фыркнул я, перевернувшись на спину и глядя в мутный потолок, словно из дымчатого стекла.
Совершенно верно, что я обладатель совершенно уникальной вещи, или, чем там является этот корабль, вот только как стать счастливым я не знаю. Люди везде одинаковые, мир везде одинаков, когда внутри вакуум, холод. И как от него избавиться? Мне бы какой более полезный дар, гипноз там или магию какую, а эта железка бесполезна для меня.
- Корабль, я пойду, прощай, - печально сказал я, поднимаясь с кровати.
- Не называй меня так, - обиделся голос, и мне от этого стало грустно, - придумай наконец мне имя.
- Сода, давай я буду называть тебя Содой? – я сказал первое, что пришло в голову.
- Мне нравится, капитан.
Сода всегда почти обращалась ко мне «капитан», потому что обращение «сэр» совсем не прижилось, и было неудобным, не звучным. Я подошёл к дверям, которые в этот раз не спешили открываться, и тут меня осенило, я заходил по небольшому пяточку перед кроватью, подняв указательный палец над головой.
- Сода, ты говорила, что полностью отсканировала моё сознание, верно? А его анализ ты можешь провести?
- Какой анализ? – удивился женский голос.
- Ну, - я задумался, почёсывая подбородок рукой, - черты характера, склонность к суициду, алкоголизму?
- Могу, - по голосу я определил, что Сода поняла задачу, - есть что-то конкретное, что вас интересует?
- Да, - кивнул я, остановившись, - могу ли я быть счастливым?
Ответом на этот вопрос я собирался поставить самую последнюю точку, но вот получилось совсем иначе. Сода сообщила, что я всё-таки могу быть счастлив, к сожалению, больше она ничего не сказала. Я отчаянно пытался выпытать шанс этого счастья, вот только победить искусственный интеллект в словесных баталиях невозможно. Последнее, что я узнал, это то, что моё счастья в каких-то людях (я даже знаю каких, их пол и возраст) и событиях (может, Сода имела безумные приключения?). Сам бы я себе дал не больше процента на шанс быть счастливым. Вот такой вот я пессимист, хотя, возможно, это мой оптимизм.
Я сел около дверей на тёплый пол, застланный мягким ковром, постепенно сползая по стене на пол. Минут я уже лежал калачиком и мирно спал, утомившись нервными переживаниями.
Ничего приятного не снилось. Сначала я стоял на краю обрыва, дна которого не было видно, потом начался дождь или град из надкусанных кусков колбасы. Прилетел какой-то странный оранжевый осьминог с большими карими глазами, обрамлёнными пышными ресницами. Он что-то говорил, призывал меня думать, включить фантазию, после чего взорвался, окатив меня дождём из соды. В конце я прыгнул вниз. Я всё летел и летел во тьме, потерявшись в пространстве, которое представляло мягкую, словно шерсть тьму. В этой тьме появился блестящий белый цилиндр-корабль. Он открыл дверь, подлетел под меня, так что я влетел внутрь, зацепившись за край.
Проснулся я весь в поту, отчаянно сжимая шерстяной ковёр руками. Ответ Соды оказался для меня длиннющим многоточием, а не жирной точкой. Пусть она сказала лишь то, что очевидно – у каждого человека есть шанс быть счастливым. Она сказала, что он есть и у меня, опустив тот факт, что не то чтобы мал, а настолько незначителен, что его проще округлить до нуля, чем рассчитывать на него.
Опираясь отведённой за спину рукой о стену, я поднялся на ноги. Здесь, внутри, времени, в нашем привычном понятии, не существовало. Не было утра или вечера, зимы или осени, и даже високосного года здесь не было. А вот мой организм говорил, что сейчас глубокая ночь, давай об этом знать свинцовой тяжестью в голове, жгущей и давящей мозг.
Пусто и холодно. Одиноко и больно. Я был измучен и напуган. В голове творилось нечто совсем не объяснимое, впрочем, оно уже давно там. Мысли, их отрывки бурлили в голове, путаясь, повторяясь и ведя диалоги между собой. Один поток твердил, убеждал, как всё плохо, другой огрызался, пытаясь приводить примеры, аргументы, что всё ещё можно исправить. Третий и четвёртый вообще обсуждали, чем лучше позавтракать. Пятый нёс какую-то ахинею, мол, критические дни и вообще был похож на монолог девушки, беседующей с подружкой. Я схватился за голову, повалился на пол, застонав от боли, и безумия мыслей. Я, наверное, схожу с ума или уже сошёл.
- Капитан, - этот голос я сначала принял за ещё один поток хаотичных мыслей, но это была Сода, - капитан, - жалостливо повторил голос, - я вынуждена провести вашу вынужденную остановку – у вас критическая перегрузка мозга, большая вероятность повреждения.
После этих слов я тут же потерял сознание. Когда пришёл в чувства, было уже легче – голова почти не болела, мысли текли спокойнее, вот только давящая пустота внутри осталась, боль, давящая безвыходностью одиночества.
- Теперь ты видишь, почему мне нужно уйти? – пробубнил я, поднимаясь на ноги.
Сил в теле не было, хотелось есть и в туалет, и не важно в какой последовательности, главное, скорее.
- Вижу, - голос Соды был загадочен, задумчив, - но можно попытаться всё изменить, у нас есть немного времени, пока эти приступы не сожгли твой мозг.
Мне нравилось, как говорит Сода, её тонкие интонации в голосе, резкие переходы от официальных обращений на «вы» до дружеских на «ты». Мне нравилось, как она эмоционально общалась, а в нужный момент, зачитывая какую-то информацию, была холодной, давая усвоить всё сказанное правильно. И это не было обусловлено программой вроде: «все справки читать без эмоций», всё это инициатива Соды, за что я и любил её.
- Например? – вздохнул я.
Тут меня осенило. Я замельтешил по небольшой комнатке, играя в руках невидимым, несуществующим предметом.
- Ты ведь можешь сканировать и анализировать всех людей, которые сюда попадают? – обратился я к Соде.
- Да, - согласился голос, - капитан сканируется автоматические, остальные посетители по его желанию.
- Отлично! – я хлопнул в ладоши. – Тогда ты можешь проанализировать их на вероятность моего счастья с ними!
- Могу, - голос снова холодно согласился, - только, как ты их сюда затащишь?
Этот вопрос вмиг меня остудил – и правда, как? Можно прямо в лоб – подошёл, познакомился, рассказал всё про корабль, повёл показывать. Хороший метод, только на меня будут смотреть как на сумасшедшего, хорошо, если в психушку не заберут, а те, кто всё увидит, начнёт распускать слухи. Можно, усыплять и затаскивать бессознательное тело, после чего относить обратно, но для этого у меня не достаточно сил, да и попасться легко. Поди, докажи, что я усыпил и утащил девушку для анализа её мозга в космическом корабле, а не для изнасилования.
Остался самый сложный способ, который родился у меня, буквально, пока я обдумывал предыдущие два. Для него требовалось телепортировать корабль домой, прямиком к входной двери. После чего мне достаточно заманить девушку к себе домой, после чего она попадёт на корабль, думая, что это квартира! Одна проблема – как её заманить домой? Можно, усыпить и затащить…
Стоп! Опять всё заново. Домой затащить проще простого. Познакомился, обменялся телефонами, наговорил ерунды, пару раз встретился, попросил зайти, под любым предлогом и она дома, следовательно, на корабле.
- Сода, телепорт в мою квартиру, в упор к входной двери, - скомандовал я.
- Выполняю, - повиновался голос.
Проблемы начались с самого начала. Цилиндр был немного больше, чем дверной проём. Он раскрошил стены, выдавив половинки кирпичей, сломал деревянную антресоль, и вжался в пол с потолком. Всё это я заметил буквально за секунду, когда срочно выбегал в туалет. И не надо спрашивать, как это так, ведь вход в корабль должен быть с другой стороны – внешний вход там, где хочешь.
Сода была хорошей, вот только за едой в магазин её не пошлёшь. Я прошёл «сквозь» корабль. Выглядело это так – я зашёл в него со стороны квартиры, обернулся и вышел уже со стороны лестничной клетки! Я смог оценить, что идея с маскировкой корабля под квартиру не так хороша, как мне казалось. По бокам стены были разрушены, некоторые кирпичи, развалившись на куски, выпали. Хорошо, что двери у корабля могут быть любого размера, а то ещё они бы сейчас торчали.
Сходив за едой в ближайший супермаркет, я решил, что мне неплохо было бы сходить в хозяйственный, дабы купить инструмент и материал, для реставрирования дверного проёма. За время «ремонта» я успел получить одобрение от одной соседки: «молодец, ремонт это правильно» и жалобу от другой, живущей на этаж выше: «как тебе не стыдно, столько намусорил». Намусорил я действительно не мало – всё было в мелкой крошке и побелке.
Работа шла быстро, учитывая, что Сода периодические общалась со мной, вставляя колкие комментарии по поводу и без. На всё ушло меньше дня, и уже поздним вечером я лежал на кровати в корабле, жуя очередной пирожок с картошкой. После ужина я уснул сразу, едва корабль пожелал мне спокойной ночи.
Утром я помылся, побрился, готовясь к основной «работе». И уже собирался уходить, когда сообразил, что помещение корабля не очень-то похоже на квартиру. Благо, это решилось довольно просто – Сода установила защитный экран в дверном проёме, отражающий солнечный свет, выключила внутреннее освещение. Теперь внутри была тьма тьмущая, хоть глаз коли. Надеюсь, это не броситься в глаза, ведь это противоречит законам физики!

Дела шли из рук вон плохо. Из меня оказался никудышный «соблазнятор». За неделю работы успех был почти нулевой – всего десяток телефонов и лишь одна девушка, которую удалось затащить внутрь. Для неё мы с содой разыграли спектакль – я зашёл внутрь, картинно запнулся, упал. «Ты заходи, не стесняйся, я сейчас свет включу». Девушка боязно перешагнула порог. Тут раздался голос Соды: «Любимый, это ты? Я сейчас в ванной». После этого я быстро и решительно выставил девушку за дверь, мол, моя девушка пришла. Получил пощёчину, извинился и закрыл дверь. Хорошо, что корабль не пропускал шум, потому, что я не могу представить лицо той девушки, если бы она услышала, как мы неистово смеёмся с Содой на пару.
На этом хорошие новости заканчивались. Я снова лежал на кровати, уныло смотря в потолок.
- Видишь, я не могу, - вздохнул я, - такими темпами я дай бог к старости найду ту самую.
Ах да, я совсем забыл сказать, что после анализа оказалось, что шанс на моё счастье с той девушкой примерно равен двум сотым процента.
- А что, если ты сама себя проанализируешь? Как думаешь, вероятность на моё счастье с тобой большая? – спросил я.
- Думаю да, - после длительной заминки ответила Сода. Обычно она отвечала быстро, лишь иногда, когда того требовала ситуация, делала паузы, - я создана для тебя. Создана быть твоей третьей рукой, вторым мозгом и вообще тем органом, которого даже не существует. Но мне никогда не быть живым человеком, никогда не обнять тебя, не согреть. Я лишь искусственный интеллект, который обрёл душу благодаря твоему желанию. Никто никогда не предполагал даже, что корабль сможет принять такой вид. Мне суждено было быть вычислительной машиной, общающейся с помощью кнопок и строчек текста на экране.
- Тебе плохо? – очень тяжело, медленно спросил я.
- Не надо так говорить, - Сода вздохнула, а её голос был полон печали, - мыслями я человек, но могу куда больше, чем он. Я могу чувствовать всё, что захочу. Даже голод, бессмысленный для меня, но тем не менее. Я могу высчитывать бесконечно большие задачи, обрабатывать гигабайты информации. Да, из любопытства мне хотелось бы оказаться человеком, правда, не думаю, что от этого я буду в восторге, скорее, наоборот.
- Раз всё так, почему ты грустишь? Это не похоже на твоё «искусственное» чувство.
- Я не хочу говорить, - голос вмиг стал холоден, как лёд.
- Постой, получается, что я делаю тебе плохо, заставляя выполнять приказы?
- Капитан, - Сода искренне усмехнулась, - выполняя любые ваши приказы, даже самые трудные, я получаю удовольствие, так уж я устроена.
Я тяжело вздохнул. Неплохо бы отдохнуть. Хороший корабль, жалко его бросать. Я поднялся, обулся и подошёл к двери.
- Прощай Сода, такому безнадёжному как я делать больше нечего.
Двери послушно открылись. Неужели, этот приказ принёс ей удовольствие? Может и так, откуда мне знать. Но вот что я точно знаю, что я бы не вынес такого – отпустить «хозяина» на верную смерть, да ещё при этом радоваться, выполняя его желание. Морально я бы этого не вытерпел.
Всё тот же подоконник, всё та же высота. Я знал, что вернусь сюда. Ветер резал лицо холодом, трепал одежду. Вот и всё. Падение с девятого этажа, а именно на нём располагалась моя квартира, это почти прыжок с крыши, не так романтично и высокомерно звучит, но куда деваться.
Я начал медленно накланяться вперёд, закрыв глаза. Было страшно, ноги дрожали, тело не слушалось, став не то ватным, не то картонным. И всё по одной просто причине – я не знал, как это, умереть. Больно, страшно или нет? Надеюсь, что всё быстро и просто. Раз, и тебя нет, нет мыслей, следовательно, и твоего сознания тоже. Не будет больше одиночества и пустоты.
- Капитан, капитан, - донёсся до меня истерический крик Соды.
Она уже несколько минут кричала, только я ничего не слышал. А сейчас было слишком поздно – я уже начал падать вниз. Зачем-то я уцепился ногой за оконную раму. Это было рефлекторно, против моей воли. Да и хотел бы я такого – в ступне хрустнули кости, впиваясь в мясо болью. Плечом я влетел в кирпичную стену и едва не сломал руку. Нога вывернулась, причиняя боль.
- Капитан, - голос уплыл куда-то совсем далеко.
 Я чуть не терял сознание от боли, и единственное о чём я мечтал – упасть, но ступня зажалась между оконными рамами. Из последних сил я старался её вывернуть её, освободиться. И мне удалось, выскользнув из кроссовки. В этот самый момент подо мной появился цилиндр, открывая дверь. Он секунду висел в районе седьмого этажа, после чего начал стремительное падение. Моё тело уже успело набрать скорость, и где-то на втором этаже я влетел внутрь.
Всё было так быстро, я ничего не успевал сообразить. Как во сне, лучше сказать кошмаре. Двери за мной закрылись. Подсознательно я готовился к удару, но его не последовало. Надо сказать, что эта «подготовка» была в то время, как я кубарем катился по ковру. Надо отдать должное кораблю – неизвестными мне силами он погасил значительную часть инерции, тем самым спасая меня от участи разбиться о стену.
Нога болела, плечо ныло, а на глазах были слёзы. Не могу поверить, что я ещё жив! Спустя пару минут, немного отдышавшись, я поднялся на ноги. Похоже, что перелома в ноге не было, лишь растяжение. Не всё, что хрустит – перелом. Я подковылял к выходу, желая посмотреть, что там снаружи. Сода всё это время молчала.
Цилиндр лежал на боку, накатившись на что-то. Странно это, стоять на полу, смотреть в дверной проём и видеть всё, словно лежишь на боку. Ещё более странно было вылезать. Новое ощущение мгновенного изменения центра тяжести было приятным, занятным. Я как ребёнок старался прочувствовать его, наслаждаясь. Да, такое не ощутить никому, по крайней мере, до тех пор, пока не изобретут искусственное гравитационное поле.
А на улице уже сходились зеваки, поглазеть на здоровенный цилиндр. Судя по всему, никто не видел, как я «выпрыгнул» из окна, как появился это цилиндр в воздухе. Интересно, они все думают, что я вытолкнул такую бандуру в окно, находясь внутри? Да я бы убился!
Большую часть зевак составляли дети класса второго, возвращавшиеся из школы. Их компания стояла поодаль и горланила, как могут горланить только дети. С опаской подходила странная женщина с сумками, глядящая то на меня, но на раскрытое окно на девятом этаже. Подошла небольшая компания подростков с банками пива в руках. Они о чём-то перешептывались. Один парень из этой компании постоянно тыкал пальцем на окно, видимо, доказывая, что цилиндр выпал оттуда.
Вообще людей становилось всё больше и больше. Все, кто проходил по улице, останавливались, и почти все подходили ближе. Их заинтересовывал не только сам цилиндр, но и то, где он располагался. Я примерно представил, что же произошло – корабль упал на асфальт и железную ограду (её край был жутко смят, а в асфальте наблюдалась вмятина), после чего покатился и на полном ходу налетел на дорогую иномарку, всмятку изогнув её переднюю часть и «заехав» на неё. Именно поэтому корабль лежал под углом.
Я слез с цилиндра, поковылял в сторону, всё сильнее и сильнее заливаясь истерическим смехом. Люди пятились, сторонясь меня. Сода была права – события, приключения могут сделать меня счастливым! Такой прилив адреналина, что я не мог остановиться от хохота. Это же надо – такое пережить!
Когда я отошёл метров на десять, озираясь по сторонам и не переставая смеясь, я заметил выбегающего из подъезда мужчину. Он обомлел, заматерился. Тут я понял, что всё это время орала сигнализация у машины, заглушая мой истерический хохот.
Мужчина, явно шокированный увиденным, окинул толпу взглядом, остановился на мне. Я напрягся.
- Это он, - кто-то боязно выдавил, стоя у меня за спиной.
Его поддержала толпа, полностью окружившая место происшествия.
- Да я тебя, сучонок, - прорычал мужчина, кидаясь на меня.
Забыв про боль, я метнулся к кораблю. Опередив мужчину, я нырнул внутрь. Двери тут же закрылись. Я загоготал ещё сильнее.
- Жаль нельзя видеть, что он там делает, - вытирая слёзы, сказал я.
- Можно, - воодушевилась Сода, - могу вывести изображение внешнего наблюдения.
Не дожидаясь моего ответа, на стене появилось изображение, словно в кинотеатре. На нём был крупным планом мужчина, дубасящий какой-то железкой по цельному цилиндру, блестящему новеньким железом.
- Я всех сделал, - снова загоготал я, - невероятно, но такой неудачник как я, всех сделал.

Телепортироваться сейчас было нельзя – слишком много свидетелей. Шло время, а мужчина всё метался вокруг, сильно матерясь и угрожая мне, если я не выйду. Он ведь думает, что внутри цилиндр тоже цилиндр, а не уютная комната с камерами, или что там, наблюдения.
Наконец мужчина достал мобильный, судорожно набрал номер и, судя по его словам, вызвал сюда газель. Он судорожно бубнил, что сейчас утопит меня внутри этой железки, что мне лучше входить. А мне всё одно – сижу и гогочу во всю глотку.
Газель действительно приехала. Корабль пытались поднять сначала трое – водитель газели и рабочий, одетые в спецодежду, и сам мужчина, потом к ним присоединилось ещё двое добровольцев. К сожалению, максимум, что они смогли, это снять, точнее, столкнуть, цилиндр с автомобиля. Было вызвано ещё две группы рабочих. Как мужчина орал в трубку, при этом! Ему отчаянно не верили. Ну а кто поверит, что нужно погрузить железный цилиндр?
В конце концов, корабль оказался в кузове газели. Завёлся мотор, и меня повезли к озеру, расположенному совсем рядом.
- Корабль, прыжок домой на прежнее место, - властно скомандовал я, с трудом сдерживая смех.
После этого я залился новым приступом гогота. Не могу представить лица того мужчины, когда он увидит, что железка исчезла! Надеюсь, он хоть с ума не сойдёт от злости.

К вечеру я успокоился. На первый план вышли боли и всё тоже одиночество. Сода провела анализ моего тела, подтверждая мои догадки об отсутствии перелома, хоть это и так было понятно – ходит я мог, немного прихрамывая, а при переломе бы не ступил бы на ногу.
- Сода, ты же понимаешь, что, не смотря на потрясающий день, на всё это веселье и адреналин на гране смерти, мне лучше не делается. Никакой подарок или божеское благословление не решает проблем. И ты ведь не можешь требовать теперь, чтобы я остался.
Я сидел перед кроватью, используя её как спинку у стула. Здоровую ногу я вытянул, а больную положил на неё сверху, слегка сгибая в колене. Голос вздохнул, не то печально, не то успокаиваясь.
- Капитан, - хмыкнула Сода, - вы ведь правда не думаете, что я так считаю? – голос был пренебрежительный.
Никогда такого ещё не слышал, видимо, сильно задел я своим неверным рассуждением. Оно и верно – думать так, как я сказал, может совсем уж недалёкий человек, но никак не искусственный разум, основанный на логике.
- Я надеюсь, что ты так не думаешь, - невнятно ответил я.
- Не думаю, - усмехнулась Сода, - именно поэтому я и спасла вас. Я готова предложить вам помощь. Такого я бы не предложила никому из людей или кто там ещё может быть капитаном?
Я невольно улыбнулся знакомой манере речи, вышло криво и болезненно.
- Да и если бы не ты, - разгорячился голос, - меня бы вообще не было!
- К делу, - как-то не к месту эгоистично сказал я.
- Я предлагаю свою частичную интеграцию в твой разум, - деловито заявил голос.
И молчание. Думай что хочешь. Я сидел, почёсывая голову и растерянно подняв брови, пытаясь придумать, да, именно придумать, значение слова. «Они лежали в темноте. Он провёл рукой по её разгорячённому телу. «Интегрируйся в меня» - застонала она, и он интегрировался…».
- Тьфу ты, ну и ерунда, - прошептал я.
В голову больше ничего не шло.
- И что это значит? – не выдержав, спросил я.
- Всё очень просто, - жаль Сода не человек – сейчас на её лице сияла бы улыбка, - частичка энергии корабль сольется с твоим телом, позволяя мне быть полностью в тебе – чувствовать всё, что чувствуешь ты, видеть всё, что видишь ты. Ну, ты понял?
- Понять-то понял, - всё действительно было просто, - только, как мне это поможет?
- Кроме фиксирования всех физических показателей я смогу читать, а лучше сказать, видеть все твои мысли. Более того, мы сможем общаться мысленно. Что-то вроде телепатии, только на технологическом уровне.
- И? – в этот момент я жутко растерялся, даже не зная, что и думать.
- Я смогу «на глаз» оценивать людей, подсказывая тебе, что говорить и делать. Дела пойду в сотни разу лучше! – голос Соды был холоден, как у машины, но это было правильно.
Я чуть не сказал «да», точнее, чуть ли не запрыгал от счастья и не заорал во всю глотку, но вовремя осёкся:
- Постой, ты же будешь видеть всё, о чём я думаю, - я замялся как маленький, - но у меня много мыслей, которые я бы никому и никогда не показал бы!
- Не бойся, - Сода по-доброму усмехнулась, - такие мысли есть у всех. И правильно, что они скрыты ото всех, ведь стоит им «ускользнуть» из твоей головы, как тебя начнут призирать или ненавидеть за них, в душе радуясь, что их «скелеты» остаются в шкафу. Я же не человек, и я всё понимаю.
- Похоже, - я медленно поднялся на ноги, покачнулся в бок, - похоже, у меня нет выбора.
В центре комнаты появилась маленькая светящаяся голубая точка. Она начала расти, пульсировать. Когда её размер достиг размера небольшой капли, то в комнате начали появляться другие точки, словно проступая сквозь пространство. Все они связывались нитью, идущей к центральной капельке. Вырастая до того же размера, капельки начинали стягиваться к центру, сливаясь с первой. Я стоял и наблюдал за этим с открытым ртом.
Всё закончилось, я даже не сразу понял, что всё, просто больше ничего не происходило длительное время. Теперь в центре комнаты висел шар, размером с теннисный мяч, его края были размыты. Он был словно пушыстый клубок, подсвеченный изнутри неоновым светом, и каждый «волосок» тоже светился изнутри.
Я медленно подошёл, коснулся шара. Сначала он пощекотал ладонь своими тёплыми не то волосами, не то лучиками света, но потом они впились в ладонь, залезая внутрь. Боль сковала руку просто нестерпимая! Словно десятки иголок впивались в неё и начинали ползти внутри руки. Боль была только когда шар «впивался» в руку, а само движение иголок внутри было больше неприятное и мерзкое, чем больное. Они были тонкими, мерзкими и лишь слегка резали плоть, медленно ползя вверх. Я их отследил до плеча, после чего они рассредоточились и я перестал их ощущать. Рука, как оказалось, было совершенно невредима, хотя мне казалось, что она должна быть изречена мелкими уколами.
- Вот и всё, - через минуту в голове раздался мягкий, нежный и приятный мне голос Соды.

Мы, именно мы, а не я, ударно работали около месяца. Результаты были потрясающими – в корабль удавалось затащить почти всех, кроме тех, кого вообще нереально затащить. Сначала я выполнял всё, что говорит Сода у меня в голове, чувствуя себя дураком. Потом Сода стала давать мне выбор из наиболее удачных, на её взгляд, слов или действий. Под конец же я делал всё сам, да и чего там трудного-то? Все покупались на одно и тоже, даже скучно. Порой, от скуки, я параллельно общался с Содой, совершенно ни о чём, но даже это было интересней, чем те особи, которых я «тащил» домой.
На этом хорошие новости заканчиваются. Стоит, правда, сказать пару слов об интеграции искусственного интеллекта в моё сознания. «Это лучшее, что может быть в мире» – скажу я вам!
Первые дни я думал, что сойду с ума. Дошло до того, что корабль постоянно «вырубал» меня, опасаясь за моё здоровье. И дело не в том, что в моей голове теперь жил ещё кто-то мыслящий и говорящий, а в том, что теперь все мои мысли открыты. Я раньше никогда их не контролировал. Всякий мусор, грязь, старался просто игнорировать, а теперь вот на всю эту помойку смотрит кто-то! Мне было стыдно, очень стыдно, за всё то, о чём я думаю. Сода помогла мне справиться с этим, и к третьему дню я невольно свыкся. А к концу недели я уже думал так, как обычно, не стесняясь ничего.
Но это я отвлёкся. В общем, если не разливаться красным словцом, то результаты анализов были очень и очень печальными. Ни одна девушка, из нескольких сотен, что я затащил «на анализ», не выдала более одного процента на моё счастья! Более того, всего у трёх шанс был больше, чем пол процента!
Я уныло сидел на краю всё того же подоконника, опустив руки и потеряв надежду. В третий раз я уж тут! Во всех сказках, обычно, третий раз удачный, вот только герои сказок там не с жизнью кончают, а злые силы побеждают, красивых принцесс освобождают. Я поднялся, вздохнул, глянул вниз. Немного закружилась голова, опять стало страшно, но уже не так сильно, как в предыдущие разы. Я занёс одну ногу над пропастью, наклоняясь вперёд. Закрыл глаза, мысленно попрощался с Содой.
- Постой, - холодно произнесла Сода, - стоит ещё попытаться.
- Нечего пробовать! – раздражённо, с отчаянием, выкрикнул я. – Я уже устал и хочу всё это закончить.
- Тогда, - Сода вздохнула, - перед смертью посмотри будущее. Ведь ты всю жизнь мечтал и хотел этого, да и кто бы не хотел? Каждый хоть раз в жизни, да задастся вопросом: «а что будет, ну скажем, через тридцать лет?»
Сода знала что говорить, как повлиять на меня. Ещё бы – она видела все мои мысли, все сознательные и подсознательные желание. Она знала меня лучше, чем я сам! И она действительно была права – почему бы и не взглянуть? Да, тридцать лет не такой уж и большой срок. Мои сверстники увидят это будущее в пятьдесят, но для них оно будет настоящим, не шокирующим, не новым, скорее, обыденным, серым и скучным. А для меня это будет глоток свежего, хоть и предсмертный глоток. Пусть будет так.
- Тридцать, так тридцать, - измученно произнёс я, закрывая окно.