Сладкий сон

Элизабет Терри разводит виски содовой. Перемешивает, болтая стакан в руке. Она сидит напротив окна, закинув ногу за ногу и крепко сжав их у лодыжек. На ней бирюзовое платье до колен. Босые ноги Элизабет носками упираются в пол. В правой руке она сжимает полный стакан, гарантирующий, как минимум, бодрость на день. Она откинула голову на спинку кресла, обитого шелком цвета переспевшей вишни, закрыла глаза и сжала свободной рукой ручку кресла. Элизабет сделала глоток и на ее лице появилась легкая ироничная улыбка:
- Если бы Грегори убрал свое любимое кресло, – единственное темное пятно в уже ставшей ее спальне, - возможно, я бы больше времени проводила вне этой комнаты и вне дома, - думала Элизабет.
Ее кожа прозрачна как талая вода. На ее шее нитка самого дорогого и лучшего жемчуга, который может позволить себе лишь один человек. Да, она пошла на компромисс и не может обвинять Грега за все то, что она имеет сейчас. Ведь тогда он требовал сущую ерунду – отказаться от нескольких ролей и ни таких уж и нужных знакомств. Грегори даже не настаивал на том, чтобы она говорила без акцента. На безымянном пальце перстень с бриллиантом, претендующим на блеск ее глаз, в тот момент, когда Грег дарил ей это кольцо. К полудню камень затмит ее прекрасные голубые глаза. Ее белокурые волосы уложены идеально, как всегда. И, разве имеет значение, что сейчас только шесть тридцать утра, а ее стакан виски уже на четверть отпит. Какая разница, если даже ее детям плевать на нее, а ее муж практически все время спит в другой спальне.
Элизабет представила еще одно утро. Когда она спустится вниз, к завтраку, за столом уже будут сидеть Тами с растрепанными косами и в пижаме, Жан застегнутый на все пуговицы и Грег. Грегори как всегда выглядит свежо, не теряя при этом самообладания. В рубашке персикового цвета без галстука с расстегнутой верхней пуговицей и в темно-синем пиджаке. Жан совсем не похож на отца. В нем нет легкости Грега, он слишком скован, консервативен и выверен, даже в одежде.
Она чуть приоткрыла глаза: из окна спальни открывается чудный вид на прилежащий к дому парк. Нет, ей не придется накидывать на плечи твидовый пиджак, чтобы выйти во двор. Она не почувствует под тонкой кожаной подошвой туфлей плотно утрамбованную гальку. Ветер не коснется ее прозрачного румянца. Сегодня Элизабет не зачем бродить по аллеям в виде правильных прямоугольников, срывать листья с аккуратно подстриженной жимолости. Она не станет набирать горсть камней и, сев на скамью, напротив изумрудно-непоколебимого прудика, заросшего стрелолистом, кидать их в воду. Сколько гальки на дне этого бассейна, задекорированного под пруд, знает лишь она. Все это Элизабет может сделать здесь – в спальне, сидя в кресле напортив окна.
Сегодня Грегори опять спал в спальне своего отца, который скончался на конной прогулке четыре года назад. Он упал с лошади и ударился головой о камень. Тогда все думали, что обойдется, но сотрясение мозга и последующее кровоизлияние убили его. С тех пор Грег не любит лошадей, как будто это они виноваты. Поэтому забавы Кристиана, младшего отпрыска Терри, которые он выделывает на поле, играя в поло, никогда не вызывают у него улыбку.
Кристиан, по привычке, опоздает, совершив очередную пародию на брата: безобразная майка, пиджак, старые джинсы и теннисные туфли. Он подойдет поцеловать Грега и ее, потреплет старшего брата по голове, а потом, сев за стол мило улыбнется и непринужденным тоном сообщит:
- Сегодня я играю в теннис с мисс Баркли.
- Я слышала, она отвратительный игрок, - светским тоном подыграет ему Тами.
- Не отвратительней тебя, - Кристиан вытянет губы для поцелуя и чуть наклонится вперед.
- Ты, как всегда, очень любезен! - пококетничает Тамара и поцелует брата.
- Приятного аппетита всем. Приятного аппетита, Жан, – продекламирует Кристиан и с чересчур наигранной серьезностью отопьет чай.
Сидя в кресле, напротив окна, она проигрывает в своем воображении снова и снова, как спустится, поцелует Грегори и Жана, пожелает всем доброго утра, приятного аппетита и сядет между мужем и старшим сыном. Тами намажет апельсиновый джем на хлеб после поцелуя с братом и скажет:
- Мама, тебе надо стереть след от помады со щеки Жана, а то на работе подумают, что он изменяет им.
Кристиан прыснет и посмотрит на Тами.
- Извини, - она возьмет салфетку и прикоснется к щеке Жана. Он мгновенно схватится за салфетку:
- Я сам.
Жан презирает ее за то, что она не слишком хороша, чтобы быть его матерью. Она умна и красива, внимательна и щедра. Она может быть главой благотворительного фонда и ей ничего не стоит накормить голодающих детей Африки. Она может быть сдержана и мила и быть душой компании на любой вечеринке. Но она не может быть его матерью. Жан всегда знал, что отец ошибался, утверждая, что от былой старлетки не осталось и следа. Элизабет прекрасно выглядит и прекрасно говорит. Она превосходно притворяется как будто ей не все равно, что происходит вокруг. Но ему, Жану, понадобилось прожить с ней всего лишь пять лет, чтобы понять - его мать играет роль жены и матери и от этого ее мутит. Статус кровного родства нисколько не смущал Жана.
- Она не любит ни меня, ни этого клоуна Кристиана. Тамару она и вовсе не замечает. А нашего самовлюбленного отца, разве у нее было к нему что-то кроме расчета? Ни отец, ни Кристиан, ни Тамара, никто из них не понял до сих пор, что ее не интересует абсолютно ничего. Она даже не интересна сама себе. Единственное, что заставляет ее просыпаться по утрам - стакан наполненый до краев, - в своей саркастичной манере рассуждал Жан, спускаясь к завтраку.
Жан ненавидел все фильмы, где его мать, холодная как лед играла в чувства. А Тами и Кристиан просто светились от гордости: их мать знают во всем мире, даже там, где и не слышали об их стране.
- Мама до сих пор не спустилась? - Кристиан окинул вопросительным взглядом всех сидящих за столом.
Тами пожала плечами продолжая намазывать апельсиновый джем на хлеб. Жан усмехнулся и посмотрел на Кристиана. Кристиан взглянул на отца.
- Я зашел к ней перед завтраком. Она собиралась спускаться, - ответил Грег.
- Но ее нет, - пробубнила Тами, прожевывая хлеб. – Что она тебе сказала, папочка?
- Ничего особенного, спросила как дела, поцеловала...
- Она опять пила утром? - поинтересовался Жан.
- Мне так не показалось, - ответил Грег со спокойствием, с каким обычно покрывают любимых.
- Жан, а ты принял свой валиум? - спросил Кристиан без всякой иронии.
- Я схожу за ней, - сказала Тами и встала из-за стола.
Она поднялась в спальню. Грегори сразу же пошел за ней. За столом остались сидеть друг против друга Жан и Кристиан.
Тами подошла к огромной кровати, на которой одетая лежала ее мать. Тамара взяла пустой стакан, стоявший на прикроватном столике, и понюхала. В спальню вошел Грег.
- Пап, она немного выпила и, наверное, заснула.
Грегори подошел к кровати, сел подле заснувшей Элизабет и взял ее за руку.
- Она не дышит, - осторожно произнесла Тами, не отрывая взгляда от матери.
- Что?
- Мама не дышит.
- Тебе показалось, – Грег потеребил ее за плечо. – Эл, – он поворошил ее сильнее, – Элизабет, проснись!
- Она напилась и отключилась, - резюмировал Жан, опираясь на отсутствие каких-либо новостей сверху.
- Жан, ты сегодня более чем обычно возбужден, - отбросив светский тон, ответил Кристиан. - О, извини, я совсем забыл, приятного аппетита Жан.