Компромисс и Катарсис

 

Карманоглаз представлялся Многосмыслом, однако ни от кого невозможно было утаить карманоглазью его сущность. Она пёрла наружу, как при ночных поллюциях, генитально спровоцированных суккубов воспитания, суккубов знакомых женщин и прочих…
Карманоглаз много размышлял таких примерно мыслей: «Где моя истинная сущность? Ну где? Та, что ходит за капустой, та что живет на восьмом этаже? Та что срет и выглядит по утрам побито? Непонятно, неизвестно. Всякая истина в пространстве Сущего, истинна постольку, поскольку она суща. Не-сущее - не истинно - его нет вообще, неразумно, не позитивно, недействительно. Оно отсутствующе в бинарной системе «истинно-неистинно», а уж что’ сущее и говорят, мол-де не истинно в некоторых случаях – это так… глупостишки, на вкус и цвет - для кого жив В. Цой, для кого-то Ленин, для кого Гитлер и все истинны и высматривают лица со стен».
Карманоух подходил к Карманоглазу и пытался засунуть его во внутренний карман, да там быстренько переварить, подобно самке кенгуру переваривающей собственного младёнца в сумке. Карманоглаз не умещался в кармане Карманоуха, брыкался ногами, хотя из проявленных членов у него были одни только карманы. Ну и что? Ноги тоже карманы – запихивают собой в себя пройденные расстояния. Шагами вымеряют действительность количественно, но ничего не говорят о достоверности почвы, основательности асфальта по которому шагают.
«Карманы - не столь ответственная парадигма», - думал Карманоглаз.
«Почему матери млекопитающих не переваривают детенышей в своих пузах? Ведь выходят они наружу только для того, чтобы жрать… так лучше уж сразу замкнуть змею-уробороса желудочно-кишечного тракта. Происходит сокращение сфинктера - из их лона выходит кал. Происходит сокращение матки и выходят такие же производители кала и производители производителей кала. Ужели не шизофренический порядок производства? Ужели ноги – не базис, голова – не надстройка, а копошащиеся пищеварительные бактерии – не ли трудящиеся массы? Все это так. Только остановка производства восстановит справедливость Отсутствия и высвободит томящихся, труждающихся, обремененных, маленьких, мельчайших, подневольных узников труда на фоне протекания метаболизма».
«Почему я организм, а не бесконечно разбросанные предметы? Почему я не собираюсь подобно самолету эволюции сам собой. Почему я не травлю жидов в себе, как газенваген? Нет, ****ь, всюду требует творец - Параклет, ***плет, Галатэя и Зевс Вседержитель, изваятель формы. А на хуй он нужен, если вдуматься? Я получается всего-то лишь его творение, его горшок, быть может, он попадет в будуар Людовику XIV, а может выйдет браком и покончит с собой на вторсырье. Трупы именно такое вторсырье. Из мертвых лепятся живые все снова и снова. Потому людишки ныне измельчали… мертвых нехватка, раньше были Титаны, а теперь заморыши, пустоцветы расы, человеческие недородки, на которых поскупился Творец матерьяла».
«Да, мертвых патологически не хватает, - поддакивал Карманоглазу за глаза Карманоух, - слишком много людей, насекомой заразы, слишком расщеплен объективный мир, на мириады видений, воспитательных пространств, слов, языков и разговоров, судеб, судьбёнок, переживаний дней. Так и повеситься не трудно, так чтобы узнать, где же собака первоначальная зарыта. Но помни, надо убивать! Надо убивать для улучшения человеческой расы, так мы будет помогать демиургу, в его разделывании мяса, в его трупной мастерской, всевидящий каменщик, отбрось свои здания, руби мастерком головы, бей своих подчиненных штангельциркулем и отвесом по яйцам!»
«Карманоух, - мысленно отвечал Карманоглаз, - заостеригись, не принимай мира всерьез, и мир расступится, как воды моря перед евреями, покажут тебе путь, аки посуху, покажут куда… где Тотальный Израиль на руина Третьего Храма, отведут-выведут тебя нитью Ариадны в петлю завязанной».

«Если жизнь есть сон, то можно сознательно проснуться, поднатужиться и проснуться в Куда-то, в Отсутствие, пошлых картинок, помните я думал: Как цель сна вовсе не в наблюдении дурацких картинок, сюжетных линий переживания снов, но отдых организма посторонний работе мозга, так возможно и с жизнью. Мы видим нечто – чушь и гадость или злободневное райство, и это - сон, который сниться трупу лежащему где-то в невозможном, тихом, до непристойности Настоящем. Труп разлагается, переваривает остатки пищи, как бог Вишну, поворачивается, почесывается, мерно дышит пупок воздымая… он – Тело, он истинно Есть. А это – картинки, отбросы мозга, что мутными отблесками стелятся по поверхности спящего сознания. Он проснется отряхнется и войдет в истинные чертоги, Славный Третий Рейх, где есть Дело, где Гитлер весело играет с детьми и львы лежат с арийскими овечками, потому, как жидовских давно съели. Чего враждовать между собой? Забавляйся и играй, Царствие Божие на ***!»
«Да, мы мертвые, мы спим в постелях, гремят газенвагены, слышатся крики четвертуемых евреев… наши постели в Баварии, в красивых домиках, за окном Светит Черное Солнце Свастики. Нам хорошо и величаво. Нам все равно, ибо все вдруг стало истинно и светло».
«Карманоух, верь! Туда мы проснемся, сбросим сонное тяжкое оцепенение, выветрятся ложные ночные видения, возможно капуста вчера была испорченна… смоем холодный пот от кошмара! Отдохнем от тел, от тел евреев, после праведных боев, отшвырнем доспехи ***в, ****, кишок, тканей, клеток. У нас не будет тел! У нас нет тел на самом деле – голые эсэсовские мундиры. Черные как солнце, сияющие, как Победа, таинственные, как руны, совершенные, как Империя. И пустоты, наши с тобой пустоты одетые в черные мундиры, яко ангели, золотистые пустоты, словно игристое вино, мы будем пить сами себя во Славу, мы будем закусывать Истинной плотью не-материи!»
«Для этого нам вовсе не понадобится умирать! Нет! Здесь и сейчас! Да здравствует революционная эзотерика! Отбросим сны от несварения жидовски скроенных желудков, войдем в светлый чертог! Кто осознал тайну, величайшую тайну Плоти и Воскресения, тот взвился дымком, как Древний Змий, над Всем, сушью и водами мгновенно, воспылал, воспарил, от слов вырвался из детерминизма оков в Правду».

Правда приветливо заглядывала Карманоуху в глаза, чем-то манила. Правда – бывалая, правда отбывшая срок заключения в Яви наконец-то, под конец Цикла освободилась и улетела. Нет больше правды на земле. Корова дхармы пала в своё же говно. Одни ученые евреи, которые изучают её Отсутствие. Математики, плебеи, парапсихологи прочие…
«Революционная зона! Да здравствует революционная зона! Повсеместное распространение всевздыханных собак, сладострастно пожирающих собственные трупы! Да здравствует революционное самоубийство во имя тотального уничтожения русского народа. Всех народов всех земель и весей, могильных выкидышей и несвоевременно-новорожденных презентов живородящим матерям от отцов-спермовыводителей».

«Останется ли труп после меня? Или трупы искусства? Или трупы мертвых подкидышей моих семяизвержений? Скорее всего останется союз «или» и будет вечно здравствовать, пока жив русский язык. Пока твари цокают, пока твари свистят глухонемые дети», - думал Карманоглаз и вновь пихал в карман своего Я бесхозную объективность, кою он каждодневно наблюдал. В карманах он содержал перерабатывающие фабрики увиденного в слова. Фабрики дымили и смогом застилали все внутренние пространства Карманоглаза.
«Дымы и туманы, ничего не вижу, ничего не понимаю, только несу свой труп из огня да в полымя, падший в битве с самим собой, из себя выйдет Победителем Великого Джихада Живатмы, против трупной окостенелости материи. Кишечник, что меня наполняет – вовсе не первородный змей, кишечник – это то, чем творец набивает своих кукол. Подвешенные за ниточки детерминизма они дергаются, ложатся в подсобку до следующего спектакля «и каждый не одну играет роль».
Дуремар воспитывает своих пиявок, первоглазые смыслы пьют водку с соседок, шизофреники плавно танцуют и напевают зикры.
«Говорят я умер оттого, что хотел быть собой, как Сатана, не тварью, а равным, не утварью в господском доме, а разбойником-революционером спалившим в ****у поместье. Умер, но это не значит, что я закончил светопреставления. Таю мысль. Возвышаюсь, В моей голове оживет та пуля Финала. Финального хохота, восьмиглазой благодати, порох Воли, не моей, а просто Воли поперек».
«Стойте поостерегитесь! – кричал Карманоух, - я слышу но не вижу, слышу копошение червей, слышу шуршание клеток «вскормленные в неволе орлов молодых» ваших организмов. Смерть, смерть выпусти птиц из клеток, хромосомы, ленты червей, эмбрионы. Злая Дама Жизнь вас ослепила, лишила само-бытия, встроила в организм. Да и способны ли вы были быть Сами? Черт вас знает, не разберешь, а накажешь, царственное иконой свободы, свободой подыхать в одиночестве, от иссыхания членов, от трупного жара по сравнению с вечной мерзлотой. Сравняйтесь с температурой окружающей среды и никто вас не заметит, не опредметит, всё сливается – и вы слейтесь».
«Требует лишь последний революционный жест. Не умещающийся на плоскости страниц и плоских шуток всереальной жизни. Сон и водка – вот что должно разбавить ваше существование, сделать из него коктейль Молотова. Смешивайте, да не рассмешены будете! Смейтесь, да не печальтесь, печали стоит только печаль, а где её увидишь в чистом виде? Разве что на картине «Женщина и ворон» Пикассо. Разливайте себя в бочки воды, становитесь вином, под видом Христа из мышей тайком пробравшимся на Тайную Вечерю. Кормите демонов! Кормите Мании Величием, ведь это - единственное, что достойно употребимо в пищу.
Смертное и трупосон рука на руку водили дружбу. Каждый сбывал непроданное, каждый, будто бумажные фантики от жвачек хранил непроданное. Все уходило по мере реализации всего, до самых последних возможностей. Радикальной невозможности не существует, как возможности.
Несбыточное приданное, мечта идиоты и невесты христовой, невесть откуда взятой из праха в прах из сна в Явь, поднятая, неприкрытая. Она показывала оголенные синие члены. Черти возбуждались и галлюцинировали. Члены вставали и оплодотворяли новое небо. Новые небеса вынашивали миры сорок дней до потопа. Потом менструацию все выплескивала наружу. Карманоух нашел рыбий пузырь, пролез туда сквозь щель, в которую не проникала вода. Сидел и смотрел, теребя себя за соски.
«Говорили судьбы, говорили планы, отшелушены, от вспученного живота, проявлению нечего проявить оттого и проявляет она всякую пакость и психоз, и вязкость дерьма и трупного яда экзистенциальную сладость»
Заканчивать собрание следует пламенным призывом расходиться. Расходиться пока не поздно. Пока не зажурчали родники пулеметов, не подавился икотой президент, создав тем самым прецедент каких не знали еще вялые поколения дерьма в притоках сперматических отростков, подростков, тинейджеров.