Владимир Даль - великий украинец!

Как известно, в прошедшем недавно телепроекте «Великі українці» наш выдающийся земляк Владимир Иванович Даль вошел в первую сотню людей, которых наши сограждане, в том числе и мы с вами, сочли достойными этого почетного звания.
На первый взгляд, это решение может показаться весьма неоднозначным и даже спорным.
Ещё бы, ведь Даль, датчанин по отцу и полунемец-полуфранцуз по матери, позиционируется, прежде всего, как создатель «Толкового словаря живого великорусского языка» и поэтому большинство «пересічних громадян» скорее назовёт его «великим россиянином».
Тем более что в проходящем ныне российском телепроекте, аналогичном уже упомянутым «Великим українцям», Даль также находится в первой сотне.
Но не всё так однозначно, как может показаться вначале. Давайте разберемся.
Да, Владимира Даля большинство луганчан считает своим земляком. Но знают ли жители нашего города, что еще больше оснований так считать имеют жители еще одного украинского города - Николаева?
А ведь если разобраться, они, что называется, имеют на Даля не меньше «прав», чем луганчане!
Конечно, Владимир Иванович родился в нашем городе. Здесь находится его музей, улица его имени и памятник, увековечивший образ Казака Луганского – Владимира Даля.
Но прожил-то Даль в нашем городе всего первые неполные четыре года собственной жизни, а потом он вместе с семьёй переехал в Николаев, куда отец перевелся на должность главного доктора и инспектора Черноморского флота. И именно в Николаеве прошли его детство и юность, там же началась и его военная служба.
Выходит, что тамошние горожане так же могут гордо заявить: «Владимир Даль – великий николаевец!».
Так кем же на самом деле является этот человек, именем которого решением ЮНЕСКО был назван 2001 год? Который составил самый полный словарь великорусского языка. Который вошёл в сотню Великих украинцев. Который был назван самым великим Луганчанином. Имя которого носит крупнейший в Луганской области университет.
И который, кстати, является автором знакомой всем с детства сказки про Курочку Рябу.
Виссарион Белинский в 1845 г. писал про Даля: "…после Гоголя это до сих пор решительно первый талант в русской литературе".
Энциклопедический Словарь Брокгауза (1890—1907 гг.) называет Даля дилетантом-самоучкой и утверждает, что главное значение его - как собирателя-этнографа.
Большой Советский энциклопедический словарь характеризует Даля как консерватора с народническо-романтическим настроением и русификаторско-шовинистическим оттенком в духе официальной народности николаевской эпохи, активно поддерживавшего реакционную политику царского правительства.
Исследователь жизни и творчества В. И. Даля, российский ученый Андрей Седов определяет его личность так: «Владимир Иванович Даль по отцу датчанин, по матери - француз, по рождению - украинец, по вероисповеданию – лютеранин, который лишь в конце жизни принял православие, по мировоззрению – демократ».
Так кто же он на самом деле – наш великий земляк Владимир Иванович Даль?
За свою довольно долгую и насыщенную жизнь Владимир Даль сменил немало занятий. Сначала он был профессиональным моряком, потом стал военным врачом, особенно преуспев, как хирург и офтальмолог, а, кроме того, и как незаурядный инженер-мостостроитель. Потом прославился (а заодно и впал в немилость высшей власти) как совершенно оригинальный писатель Казак Луганский, затем стал высокопоставленным чиновником МВД, принял последний вздох умирающего Пушкина. Кроме того, он является автором учебников по ботанике и зоологии. Эти учебники, в своё время, были высоко оценены и педагогами, и естествоиспытателями и неоднократно переиздавались.
Его работы по этнографическому и историческому изучению Оренбургского края были сделаны на таком уровне, что Российская академия наук избрала 37-летнего Даля своим членом-корреспондентом.
А главный свой жизненный подвиг, занявший 43 года жизни, создание "Толкового словаря живого великорусского языка" лексикограф-любитель Владимир Даль совершил по собственному почину, без всякого заказа, так сказать "на общественных началах".
Каковы же были те обстоятельства, благодаря которым на Луганской земле смог родиться такой многосторонне одарённый человек, которым по праву гордится наш край?
Отец Владимира Даля, датчанин Иоганн Христиан Даль, благодаря личной дружбе со строителем Луганского чугунолитейного завода Карлом Гаскойном и по его личному приглашению приезжает в Луганск. С 16 августа 1798 года он служит старшим лекарем Донецкого округа и Луганского литейного завода, при котором создал первый лазарет для рабочих.
Исследователи жизни и творчества Владимира Даля полагают, что именно здесь, в Луганске, а затем в Николаеве, куда вместе с отцом переехала вся семья Далей, когда маленькому Володе шел четвертый годик, в душе будущего великого лексикографа начинает прорастать зерно любви к Украине. Что именно в веселом круговороте николаевских праздничных ярмарок юный Даль усваивает живописный язык своих новых земляков - украинцев Николаевщины, потомков славных запорожцев. Возможно отсюда корни псевдонима «Казак».
А наш земляк, луганский писатель Геннадий Довнар, в своем романе «Луганцы», вложил слова «Казак Луганский» в уста доктору Ивану Далю, описывая его предполагаемый разговор с маленьким сыном.
Но как бы там ни было, факт остаётся фактом: проживший в Луганске менее четырех лет Владимир Даль навеки обессмертил название нашего города и нашего края своим вторым именем. Именем, которое, в отличие от полученного при рождении, он выбрал себе осознанно. Наверняка сравнивая его с иными вариантами. Мысленно взвешивая и измеряя, насколько точно и ёмко сможет оно, это самое второе имя, отразить и передать всю его, Даля, внутреннюю суть. И здесь, в этом выборе, как нигде более, не отражается столь ярко и многогранно любимое выражение Владимира Ивановича: «Где родился, там и сгодился!»
Летом 1814 года в возрасте тринадцати с половиной лет Владимира Даля отвезли из Николаева учиться в Петербургский морской кадетский корпус. Там молодой Владимир Даль начал сочинять стихи и составил свой первый словарь, состоящий из 34 слов кадетского жаргона.
В марте 1819 года В.И. Даль выпускается мичманом в Черноморский флот и отбывает в Украину, к месту службы в ставший родным город Николаев. Именно на пути из Петербурга в Николаев и произошел с Далем судьбоносный случай – он услышал и записал свое ПЕРВОЕ СЛОВО.
Сам Даль писал об этом так: "Во всю жизнь свою я искал случая поездить по Руси, знакомиться с бытом народа, почитая его за ядро и корень, а высшие сословия за цвет или плесень... Когда я на пути в Николаев записал дикое тогда для меня слово "замолаживает" – и убедился вскоре, что русского языка мы не знаем, – я не пропустил дня, чтобы не записать речь, слово, оборот на пополнение своих запасов".
Так, возвращаясь в Украину, наш земляк начал свой путь в бессмертие. Прибыв в родной Николаев, В. Даль с 1819 по 1824 год служил на Черноморском флоте мичманом на фрегате «Флора». Но служба не могла отвлечь его от раз и навсегда выбранного главного занятия в жизни.
«Охотясь» на слова, веселый и общительный мичман никогда не разлучался с тетрадью, в которую записывал толкования разных слов, пословиц и поговорок. Иногда, закинув за спину охотничье ружье и положив в карман тетрадь, Даль выходил в степь, которая начиналась сразу за городом. Там он сидел на вершине одинокой могилы и, всматриваясь в линию горизонта, где голубое небо сливалось с волнующимся морем украинского степного разнотравья, прислуши¬вался к далекой песне, которую душистый ветер доносил со старого чумацкого тракта.
 Возможно, под влиянием тех ча¬рующих минут и были рождены эти далевские строки: «Да благословенная Украина! Как бы там ни было, а у тебя за пазухой жить ещё можно! Оглобля, брошенная на землю, обрастает за ночь травой. Каждый прут, воткнутый мимоходом в тучный чернозём, дает вскоре тенистое дерево. Как сядешь на одинокий курган да глянешь до конца света,- так и кинулся бы вплавь по этому волнистому морю трав и цветов,- и плыл бы, упиваясь гулом его и пахучим дыханием до самого края света».
В1824 году Даль переводится в Кронштадт и служит на Балтийском флоте. Но морская карьера его не сложилась. В 1826 году В.И. Даль оставил морскую службу и поступил на медицинский факультет Дерптского университета.
В начале 1829 года Даля призывают на Турецкую войну. На фронте в качестве ординатора при подвижном госпитале, Даль принимает участие в ряде сражений, приобретает славу искусного хирурга. Сам Даль говорил, что умению хорошо и быстро зашивать раны (а в те безнаркозные времена фактор времени был решающим для жизни больного) он обязан своей украинской няне Ганне, научившей его в раннем детстве вышивать.
Вспоминая позднее подробности той войны, Даль пишет и о встречах с земляками - украинскими казаками. Это были запорожцы из-за Дуная во главе с кошевым атаманом Иосифом Гладким. Описывая картину встречи с украинскими казаками, он передает разговор с ними на украинском языке. Да, знаменитый создатель толкового словаря живого великорусского языка Владимир Иванович Даль также прекрасно владел и украинским языком, знал Украину, ее быт и обычаи, культуру и литературу.
"Малороссия - словно родина его!" – заметил как-то В.Г. Белинский.
Послужной формулярный список врача Даля свидетельствует о том, что после войны он остался служить в Украине. В 1830 году Даль заведует лазаретом в Умани, где много и удачно оперирует больных и раненых. Благодаря его блестящим офтальмологическим операциям, сотни жителей украинских сел и поселков вновь обрели возможность видеть свет.
В 1831 году в украинском городке Каменец-Подольске вспыхнула эпидемия холеры. В связи с этим военного врача Владимира Даля назначают заведующим одной из карантинных зон города. В это тяжелое время ему приходилось много заниматься и организацион¬ными вопросами, составляя карантинные правила, Даль специально не избегал контактов с больными, намереваясь выяснить характер болезни. К счастью он ею не заболел.
О своем пребывании на украинской земле Даль оставил много красочных воспоминаний. Уже сегодня, перечитывая записи Даля об Украине, кто-то, возможно, заметит в них чрезмерную идеализа¬цию народного быта. Но они свидетельствуют об искренней любви Владимира Ивановича к Украине: «А белая мазанка под вербами, изгородь или камышовый низенький забор и такие же ворота. Видно все, что делается во дворе, все весело, спокойно; сад и огород при каждом дворе... Над крышей белый дымок, два окошка на улицу, два во двор, двери и окна обведены по белому полю полоской из желтой глины, в палисадничке бархатцы, ноготки, подсолнухи, а также груши, сливы, яблони, вишни, черешни; казак выйдет песню запоет про Богдана, про гетьманщину, про битвы с ляхами и татарами, про братьев в Карпатах... Зайдите в дом - все беленькое, сундук в углу на колесах, земляной пол присыпав мятой, чабрецом, рутой... Хозяйка и дочка ее в белых сорочках, девчата с утра украшают голову цветами; они так и на работу пойдут, так и домой вернутся - с песнями, а в поле еще и свежими цветами украсятся».
Эта поистине красочная картина свидетельствует о восхищении Даля украинским народным бытом.
Любовь к украинской культуре сблизила Владимира Ивановича с Тарасом Шевченко, Заслуживает внимания и тот немаловажный факт, что знакомство "Казака Луганского" - Владимира Даля с Великим Кобзарем произошло еще в 1830-х годах, в Петербурге, и длилось долгое время. Есть поистине прочная, хотя и незримая связь между Великим Кобзарем и создателем великого Словаря. Эта связь в их глубокой любви к родной земле, Украине, к ее языку и народу.
Еще в Петербурге Казак Луганский познакомил молодого Тараса Шевченко с польским студентом Леонардом Демским, который учил его французскому языку.
Также, именно Даль усиленно хлопотал об освобождении Шевченко из казахстанской ссылки, и именно в доме Даля, который проживал в то время в Нижнем Новгороде, остановился возвращающийся из ссылки Тарас Григорьевич. Еще в начале своей ссыльной жизни, в 1847 г., Тарас Григорьевич обратился к Владимиру Ивановичу через общего знакомого Василия Лазаревского, служившего с Далем в департаменте уделов. "Как увидитесь с В. И. Далем, - писал Шевченко, - то, поклонившись ему от меня, попросите, чтобы он умолил В. Перовского (генерал-губернатора Оренбургской губернии) освободить меня хотя бы из казармы, т. е. выпросил бы мне позволение рисовать. Даль человек добрый, умный и влиятельный, он хорошо знает, как мы тут мучаемся, и тяжкий грех будет ему, если он не захочет замолвить за меня хотя бы одно слово".
И Владимир Иванович сумел облегчить положение Шевченко, которого перевели из казармы на частную квартиру.
В еще большей степени помог В. И. Даль полному освобождению Шевченко. Когда Лазаревский находился по служебным делам в Оренбургской губернии, ссыльный Шевченко передал ему записку такого содержания: «Освободить меня от солдатчины может только Перовский. У Перовского же лучше всякого другого мог бы хлопотать Даль, лично ему человек совершенно близкий». Владимир Иванович несколько лет служил чиновником особых поручений у Оренбургского губернатора Перовского и пользовался большим его доверием.
Лазаревский не решился обратиться к Далю лично, написал письмо с изложением просьбы Шевченко. На это умудренный Владимир Иванович, вызвав Лазаревского, резонно заметил ему: "Умные люди о таких вещах по городской почте не пишут. Что вы от меня бегаете?" И пригласил на свой очередной "четверг", где они и обговорили способ обращения к Перовскому для выручки Шевченко.
Свое участие в освобождении Кобзаря Даль провел столь деликатно, что тот даже и не ведал об этой услуге, считая "единственными виновниками моего избавления" вице-президента Академии художеств графа Федора Толстого и его супругу. Вероятно, по этой причине Шевченко по прибытии в Нижний Новгород не сразу нанес визит Далю.
12 ноября 1857 г. он записал в дневнике: "Причепурился я и отправился к В. И. Далю. Но почему-то, не знаю, прошел мимо его квартиры".
Шевченко был человеком не робкого десятка, а перед Владимиром Ивановичем испытывал неловкость. Вероятно, потому, что позволил, в своё время, определенную неблагодарность к своему спасителю: негативно отозвался о сборнике рассказов В. И. Даля "Солдатские досуги". Шевченко, на себе испытавший царскую солдатчину, заявил: "Заглавие ложное, у русского солдата досуга не имеется".
К тому же загулял наш Кобзарь, ударил ему бес в ребро. И он, 44-летний, завел "роман" с юной актрисой нижегородского театра, 15-летней Катенькой Пиуновой. Тарас Григорьевич прекрасно знал, сколь строгих нравственных правил придерживался Владимир Иванович, и потому вдвойне стеснялся показаться ему.
Однако затяжка с визитом вежливости тяготила его, и 17 ноября 1857 года Кобзарь решился. "Сделал визитацию В. И. Далю. И хорошо сделал, что я наконец решился, - облегченно записал Тарас Григорьевич в своем дневнике. - Он принял меня весьма радушно, расспрашивал о своих оренбургских знакомых... и в заключение просил заходить к нему запросто".
Такой доброжелательный прием окрылил Шевченко, и он восторженно записал: "Не премину воспользоваться таким милым предложением".
Даль, правда, не разделял политических взглядов Шевченко, но это не мешало Тарасу Григорьевичу искренне любить Даля, особенно за его великолепный украинский язык. Владимир Иванович получил в подарок от Кобзаря автограф стихотворения «Рано-вранці новобранці».
Так же очень близко Владимир Даль был знаком с такими деятелями украинской литературы, как Григорий Квитка-Основьяненко, братья Лазаревские, а особенно с автором слов бессмертного романса «Очи чёрные» Евгеном Гребинкой.
Гребинка приехал в Петербург в начале 1834 года. Его постоянными гостями стали поэт М. Кукольник, художник А. Мокрецкий, знаменитый певец С. Гулак-Артемовский, поэт В. Венедиктов, знаменитый математик Н. Остроградский, композитор М. Глинка, литератор И. Панаев, художник К. Брюллов. Иногда на эти вечера заходил В. Белинский.
Среди гостей Гребинки был и Владимир Даль. Квартира Гребинки привлекала Владимира Ивановича не только гостеприимством хозяина. Здесь он принимал активное участие в обсуждении новых произведений украинских писателей, знакомил присутствующих со своими записями народных песен, которые он сделал во время пребывания в Украине. Даль неоднократно гостил у Гребинки в его родовом имении Убежище на Полтавщине, и даже был шафером, то есть, по-народному, дружком, на его свадьбе.
Также в то время Даль уже имел тесные творческие контакты с Григорием Квиткой-Основьяненко, который присылал ему свои рассказы, а Даль зачитывал их гостям Гребинки. «Гости, окружив Казака Луганского, молчат, только потрескивают свечки в канделябре. Владимир Иванович читает выразительно, артистически, наслаждаясь красочным языком своих земляков. Через некоторое время присутствующим начинало казаться, что перед ними не пунктуальный чиновник по особым поручениям, а находчивый и остроумный казак Грицько Основьяненко. Тишина время от времени нарушалась взрывами хохота, смеялись все, даже те, кто до этого не знал украинского языка» - вспоминал один из гостей.
Так вот, петербургским "русскоязычным" слушателям Даля, по его словам: «необходимо было несколько часов для того, чтобы не только понять украинский язык, но и насладиться им».
На страницах январского номера "Северной пчелы" за 1835 год Владимир Даль горячо отстаивал право украинского народа иметь свою литературу: "По мне, - писал Даль про украинский язык, - не только можно заниматься им для развлечения - нужно изучать его ... Всякому на то своя воля, но судя по-моему - нет причин, чтобы не принять коротких, крепких, ярких и выразительных изречений земляков моих".
Заметим, что земляками своими Даль называл наших предков - луганчан, для которых по свидетельству самого Даля, украинский язык был основным.
Как ученый-филолог Казак Луганский высоко ценил практические возможности украинского языка в сравнении с русским: «Трудно написать на русском языке книгу о чем-нибудь, чтобы ее понял каждый... Но возьмите какое-нибудь малороссийское произведение, читайте его чумакам, девчатам, парням, кому угодно: язык и содержание его будут всем понятны целиком».
 При этом Даль подчеркивает, что язык малороссов... сохранил всю не заимст¬вованную простоту свою и силу. И обо всем об этом говорится в то время, когда каждому в Российской империи приходилось слышать с властных высот, что «Украинского языка нет, не было и быть не может».
Казак Луганский был известен еще и как популяризатор произведений Григория Квитки-Основьяненко среди российских читателей. Переводы В. Даля произведений этого украинского писателя получили высокую оценку лучшей части российской интеллигенции. В «Литературной хронике» за 1838 год В.Г. Белинский писал: «Из прозовых, не пушкинских статей, особенно примечателен «Солдатский портрет» Грицко Основьяненко, прекрасно переведенный с малороссийского Луганским».
Переписка В. Даля с Основьяненко свидетельствует об их тесном творчестве и дружеских взаимоотношениях. В одном из писем 1834 года Основьяненко сообщает Далю о пересылке ему материалов украинского фольклора и выражает пожелание увидеть Казака Луганского в Украине: «Есть ли надежда увидеть Вас в наших местах? Порадуйте нас. Подарите удовольствие лично разговаривать с Вами».
В письме ответе В.И. Даль писал о своем искреннем желании вновь побывать в Украине. Он выразил свое восхищение по поводу получения украинских сказок: "Золото чистое, ненаглядное золото получил от вас в подарок»... Поученные от Основьяненко сказки Даль переводил на русский язык, обрабатывал, и некоторые из них печатал. Переведенные на русский язык Казаком Луганским сказки «Климка-Злодей», «Краденый Зуб», "Ведьма" благодаря мастерству переводчика сохранили украинский колорит. В каждой строчке переводов чувствуется ве¬ликий знаток языка и обычаев народа. Дружеские отношения Казака Луганского с Основьяненко были широко известны многим литераторам. Именно к Далю обратился в 1854 году Г.П. Данилевский, когда ему понадобилась материалы для биографии Г.Квитки-Основьяненко.
Весной 1844 года Даль вместе с Гребинкой снова едет в Украину. Их путь из Петербурга лежал через Псковскую, Витебскую и Могилевскую губернии. По свидетельству самого Даля, 1300 верст они преодолели за шесть с половиной дней. Из Полтавщины Казак Луганский с восхищением писал жене в письме от 21 июня 1844 года: «...я с удовольствием стал вновь разговаривать на этом чудесном языке...»
Наблюдая за бытом украинского народа, прислушиваясь к восхитительным песням, он не забывал о заветной тетради: во время путешествия значительно обогатил свои записи. Впечатления об этом путешествии натолкнули Даля на мысль о необходимости создания украинского словаря. И вместе с В. Лазаревским в Петербурге Даль составляют словарь украинского языка. На то время Даль имел уже много материалов для украинского словаря. По его предложению Лазаревский сел за их разработку. Работа эта захватила обоих, в ноябре этого же года Даль написал письмо ректору Киевского университета М.А. Максимовичу, в котором сообщал о готовности малороссийского словаря на 8 тыс. слов и попутно просил сообщить о некоторых подробностях относительно диалектов украинского языка.
Из этого письма узнаем, еще об одном путешествии Даля в Украину: «Я был в местах ваших, но судьба не свела нас, не дала возможности с вами познакомиться». Даль не мог встретиться в это время с Максимовичем, так как тот находился в Москве. Письмо Даля положило начало их заочному знакомству и сотрудничеству. Контакты с Максимовичем утвердили Даля в мысли о необходимости создания украинского словаря.
Таким образом, наш выдающийся земляк имеет отношение к составлению не одного, как думает большинство, а двух словарей – великорусского и украинского языков.
А, учитывая количество времени, прожитого Далем в Украине, его отношение к нашей земле, её народу и языку, мы можем с полным на то основанием во всеуслышание заявить – Владимир Иванович Даль – Великий Украинец!