трудно поверить, что кончится повесть

Меня похоронят на русском погосте
Февральским пасмурным днем,
Вокруг чужие кресты и кости,
И больше не будет потом

Мне трудно поверить, что кончится повесть,
Ляжет последний штрих,
Что я окончательно успокоюсь,
Оставив страдать других.

Я же останусь в каждой вороне,
Сидящей на мокрых ветвях,
В каждом воробушке и в рукавице,
Оброненной впопыхах.


Я буду в весенних холодных лужах,
В пасхальной суете;
И красной звездой 9 мая
На каменной плите.

Я буду крапивой в жаркий полдень
И пылью худых дорог,
И плачем обиженной женщины,
Которую муж защитить не смог.

Я буду холодным дождем на крышах,
На лужах первым льдом.
Я буду березой под ветром пронзительным,
Над ледяным прудом.

Я буду первым пушистым снегом,
Теплом на русской печи,
Котенком ласковым, мурлычащим тихо,
Пока хозяйка ворчит.

А когда людей оголтелые орды,
Честь потеряв и стыд,
Одержимые жадностью и цветной одурью,
Пойдут все вокруг крушить,
Я буду монашкой скромного ордера
Богу плакать в глуши.

В городах давно вымерших,
Занесенных песком по крыши,
Я буду мудрым и старым вороном,
Который все видел и слышал.
Клювом раскапывать истлевшие книги
И искать в них старые истины.

И после того как солнце взорвется
И высохнет море в красной ночи
Я буду Сатурна цветистыми кольцами,
Крыльями бабочки у огромной свечи.