Индиго

    Поселок назвали Ноябрьским в надежде на светлое будущее. Не сбылось.
Тогда, в послевоенное время, этот пригород быстро вырос на ссуды, выданные деревенским мужикам и только что женившимся не снявших ещё гимнастёрок солдатам, откликнувшимся на призыв расширять местный металлургический завод. К нему даже проложили узкоколейку, чтобы возить в четырёх вагонах с ближайшей округи три раза в сутки рабочих прямо к проходной, тепловоз пыхтел, как и сталевары у мартенов, без выходных. И последнюю застроенную деревянными рублеными домами улицу назвали в честь только что пущенной узкоколейки Вокзальной.
    Но это уже история. Вместо светлого будущего получился, вот что, оказывается, строили, строили и построили – капитализм. Ему-то, очень умеющему считать в привычной валюте деньги, на которых нарисован не наш вождь пролетариата, а чужие президенты, убыточный металлургический завод с отживающими старыми мартенами, тем более, что его металлообрабатывающее продолжение было научено точить только круглые кольца на пальцы авиадвигателей, оказался почти не нужен. Поселок вслед за заводом сокращался, но не такими быстрыми темпами. Люди научились искать работу где угодно, но не на своем беззарплатном заводе, самые тёплые места оказались в столице и по соседству с ней. Тёплые – это с жаркой, как раньше у сталеваров, зарплатой, но приходилось попотеть теперь с топором, рубанком и более тонким плотничьим и столярным инструментом на дачах и баньках тем, кого не пустили на Рублевку. Дачи – в два, то и три бревенчатых этажа и еще с островерхие крыши.
    У мужиков из Ноябрьска руки с детства привыкли к топорам, они жили на окраине знаменитых Муромских лесов. А точности в любом деле их приучили на заводе – так что ноябрьские работники в столице ценились, ещё больше уважали тех, кто нанимался ставить дачи со своим лесом.
    Кто-то из удачливых с семьями переселялся ближе к новой работе, кто-то, нашедший дело в городе, переезжал насовсем в Улебаки. Словом, остались в нищем Ноябрьске почти одни старушки, да семьи, ждущие, когда и им привалит оттуда-то счастье. Детей совсем мало – десяток старшеклассников, которых по утрам увозил в Улебаки школьный автобус, восьмеро занимались в начальной школе, в детсад ходило всего трое. Сынишка Татьяны Ивановны Соколовой Иван как раз два года назад и был записан в детсад третьим и последним, больше в Ноябрьском родить было просто некому.
    Василий Соколов с сыном и женой общался в редкие приезды из Москвы, но зарабатывал прилично, вывозя туда ошкуренные сосны, с друзьями ставя из них дачи. А потом его с лесником, в который уж раз выделившим за малую к тому же мзду делянку, на несколько лет отправили пилить лес – попались, вот такая случилась редкость: эти двое неудачников ответили за всех. А тут и детсад закрыли: две семьи стали возить своих чад в Улебаки на том же школьном автобусе, поскольку мамы сами там работали, а вот что делать Татьяне Ивановне, учительнице начальных классов?
    Выход подсказала приехавшая в гости подруга по пединституту, вышедшая недавно замуж за хорошего парня из Улебак, переехавшая к нему из Вачи. Адрес ей дали в гороно, приехала в Ноябрьск на пригородном автобусе без предупреждения, хотела сделать сюрприз.
    Посреди улицы Зелёной, которую нашла сразу, замерла: что-то в этом деревенском пейзаже, какой ещё рабочий поселок, чего-то не хватает. Долго не могла понять: деревянные высокие заборы, вместо привычных деревьев несколько сосен у домов. Потом догадалась, присмотревшись: тут нет ни одного лиственного дерева, ни на улице, ни в одном саду за каждым домом. Голо как-то! Хотя уже за домами сразу сосны, сосны и сосны.
    - Так у нас песчаная местность, - объяснила после удивлений-целований Татьяна Валентина. – Овощи растут, а вот ни яблонь, ни вишен, как люди ни старались, нет. И потом долго рассказывала о Ноябрьске, о супруге, которого не увидит лет пять, сынишке Ванечке, у которого не стало детсада.
    - А ты води его с собой в школу, сажай за первую парту, вот и будет под присмотром.
    - Так Ванечке всего три с половиной года!
    - Ну и что! Наоборот, хорошо. В таком возрасте всё легко запоминается, он губкой будет впитывать новое. Кстати, я ему подарок привезла – мозаику собирать, пазлы это по-нынешнему называется.
    Не успели подружки выпить из самовара по кружке чая, как Иван показал собранный рисунок.
    - Не может быть! – удивилась Валентина. – Я ещё в прошлом году точно такой же соседскому сынишке-первокласснику подарила, так он его часа полтора собирал. Интересно! Знаешь что, Тань, я, пожалуй, к тебе в следующее воскресение снова в гости приеду.
    И новый пазл с витиеватыми вырезами кусочков, из которых надо было собрать на этот раз рисунок посложнее, Ване не показался трудным – как раз пока подружки выпили по бокалу чая.
    - А я уже и не удивляюсь, – Валентина вынимала из сумки более сложную, для десятилеток, игру. – Вот, пусть попробует.
    Тут и размеры побольше, и сюжет посложнее – самолёты в облаках, но много голубого, с белыми тучками, пространства. Валентина показала готовую картинку и тщательно перемешала на полу за сотню разноцветных кусочков. Татьяна даже и представить не смогла, что её сын справится с задачей.
    Справился довольно-таки быстро.
    - А ты ему ещё игру вот какую купи, - посоветовала перед отъездом Валентина, - детский конструктор есть такой, «Лего» называется. Пусть собирает из пластмассовых деталюшек что ему захочется, я уверена, что мальчишечке понравится. А в школу веди – не сомневайся!
    Так Иван стал ходить в сельскую начальную школу, в которой вела уроки в четырёх классах одновременного его мама. Дольше занималась с двумя первоклассниками, пока старшие самостоятельно решали задачи-упражнения, потом успевала проверить-объяснить всё остальным, убедившись, что они всё поняли, отпускала домой, оставаясь подольше заниматься с двумя четвероклассниками. Иван, хорошо всё сказанное мамой запоминая, тихо сидел за первой партой.
Потом приходила тётя Поля – техничка и истопница, мыла полы, кипятила на завтра воду, раскладывала дрова перед двумя, в классе и учительской, печками, чтобы утром без промедления их затопить.
    Через два года школу закрыли. Тётя Поля окончательно ушла на пенсию, а Татьяне Ивановне предложили работу в той же должности в Улебаках.
    В гороно разрешили, учитывая, что Татьяна Ивановна временно мать-одиночка, её сынишке заниматься в первом классе с пяти с половиной лет. Мама вела начальные классы в одной школе, Иван занимался в другой, куда возили на школьном автобусе всех детишек из пустующих двух пригородов и нескольких деревень.
    Валентина обещала приглядывать за сыном подруги, поскольку как раз здесь вела начальные классы, и рассказывать ей об успехах Ванюши Татьяне. Успехов-то и не было, Иван уже у мамы прошёл всю программу четырех классов и скучал на уроках. Через месяц Ваня по просьбе Валентины Петровны в присутствии многих работников гороно, некоторым любопытным инспекторам там и нечего по должности было делать, прошёл все испытания, Татьяна Ивановна переживала за сына за дверью. Наконец, вызвали и её, сообщив, что решено Ивана Соколова перевести в пятый класс. Наверное, решающим был рассказ инспектора гороно, ещё одной подруги Валентины, с которой она недавно ездила в гости к Татьяне и заодно навестить заболевшего в первую же неделю учебы в школе Ваню. Подруга Валентины прихватила с собой в подарок больному давно пылившуюся у неё дома красочно оформленную книжицу, в которой, для первоклассника же, крупными буквами были написаны на каждой странице всего по две строчки известного стихотворения, зато были разноцветные картинки над текстом:
        Я поведу тебя в музей,
        Сказала мне сестра.
    И очень удивилась, увидев, как мальчик в постели читал толстенную книгу русских народных сказок, а рядом, на табуретке вместе с лекарствами лежал раскрытый материн институтский учебник по методике преподавания русского языка.
    Об этом мальчишке-вундеркинде написала областная газета с комментарием к тексту директора областного департамента образования и науки о том, что такие дети будущего, названные "индиго", теперь иногда появляются в разных российских местах. С тех пор Ивана так и прозвали – Индиго. Но не обижали одноклассника, который был их на пять лет моложе, и другим в переменках обижать не давали – он же хоть и очень грамотный, но тонкий, звонкий и прозрачный, ну, словно спичка. Прозвище Спичка не прижилось, а вот Индиго так и осталось за Соколовым до самого выпускного.
    Иван дальше учился без досрочных переходов, со своим классом, в дневнике не было ни разу ни одной четверки. Как-то осенью приехал из области, Ванюша уже учился в шестом классе, инспектор, поговорил с мальчишкой, его педагогами, мамой, которой посоветовал переехать для всестороннего развития Вани из посёлка в город, где бы он мог заниматься в спортивных, вон какой худой, и технических секциях и кружках. И похвалил Ванюшу за отличные знания по литературе.
    Ещё бы: в шестом классе он уже читал много и по нескольку часов в день, давно не заглядывая в школьную программу, а на уроках литературы к радости педагога Лидии Петровны рассказывал, если вызывали к доске, о малоизвестных писателях начала прошлого века, Гладкове, например, или о второстепенных поэтах Серебряного века. А в каникулы между пятым и шестым классом удивил двух сельских библиотекарш, и об этом откуда-то узнал нижегородский проверяющий, когда они приехали на велосипедах из Сеслейки, ближайшего к Ноябрьскому села, где осталась библиотека, чтобы посмотреть на умного мальчишку.
    А дело было так. Рядом с Соколовыми жил ветеринар Андрей Иванович, который ежедневно по делам ездил в то большое село, где и размещался ветфельдшерский пункт. Июль оказался дождливым, Андрей Иванович по просьбе семилетки-соседа привез ему первый том Майн Рида, на следующее утро красную толстую книгу Ванюша принёс назад, попросив к вечеру привезти второй том. Потом стал нужен том третий. В сельской библиотеке удивились:
    - Андрей Иванович! Вы нас не обманываете, как это вы при такой своей загрузке по тому в день успеваете читать?
    - Так я, девчата, не себе беру, соседскому Ване, это он читает.
    - Снова шутите-обманываете! Ему же всего семь лет!
    - Приезжайте, сами убедитесь.
    Те приехали, убедились, расспросили содержание прочитанных книг.
    К тому времени Василий Соколов уже вернулся с нелегкого лесоповала, снова взялся за поставку ошкуренных сосен в столицу и соседние с ней города, сколотил бригаду из двадцати человек, которая из своего же материала ставила дачи и баньки, дело расширялось, проблем с лесом теперь не было.
    - И не будет, - заверял он супругу, многому я в тех местах умному у мужиков научился. И тому, что делиться надо, и в Москве не робеть: чем больше у тебя денег - тем больше уважения.
    Когда услышал про совет ради сына переехать в город, немедленно согласился. Правда, денег на покупку трёхкомнатной квартиры немного не хватало – все средства в материалах, но тут удачный, раньше его удачным бы не назвал, случай. Заказчик из Электростали отказался от двухэтажной, уже собранной в Ноябрске дачи, брёвна уже были, готовые к разборке и перевозке, размечены, а ему друзья предложили другой, почти рядом с Рублёвкой, вариант, на радостях он Соколову выплатил неустойку в полсуммы заказа. Вот этот дом и перевёз Соколов в Улебаки, вызвав на помощь всю свою бригаду.
    В седьмой класс Иван ходил уже из городского двухэтажного дома с высокой крышей, под которой была его собственная комната. В неё так хорошо вписался один из первых в городе персональных компьютеров, Ване его вручили за его победу во Всероссийской литературной олимпиаде: набрал 200 из двухсот возможных баллов, ответив на дополнительные, члены жюри специально его вызвали к себе, вопросы. Пришлось, пока каникулы не закончились, специально ехать на двухнедельные, в Нижний, курсы: похлопотала Валентина, которая в отличие от подруги, так и оставшейся учителем начальных классов, выросла в инспекторши гороно.
    Вот и появилось ещё одно новое увлечение. Книги читать, записанный сразу в трёх библиотеках Улебак - школьной, заводской профкомовской и городской (взрослой, а не детской) - Ваня не перестал, а вот с «Лего» (у него и так на полках много стоит интересных конструкций из разнообразных пластмассовых элементов, даже старинная крепость, плюс собранные два парусника и самолет), забросил. Но стал рисовать что-то себе интересное на компьютере.
    По совету областного инспектора сразу по переезде в Улебаки записался в волейбольную и велосипедную секции и кружок технического конструирования. Спортивные секции пришлись не пор душе: волейболом через месяц заниматься перестал, потом и в велосипедную не стал ездить, но привычка иногда просто так кататься по пригородным лесным тропинкам осталась надолго, пока велосипед у мальчишки не украли. Оставил всего на 2 минуты в лесу, у родника, без присмотра. Отец хотел купить новый, но Индиго отказался, сказав, что лучше теперь будет ходить с окраины Улебак в школу пешком: тоже для здоровья польза. Кстати, за тот неудачный спортивный год быстро подрос, сравнявшись почти с одноклассниками.
    С восьмого класса увлекся физикой, хотя ещё не раз побеждал на разных олимпиадах по литературе и математике. К выпускному у него уже были две Всероссийские школьные победы и по физике. Плюс, естественно, какие могут быть неожиданности, золотая школьная медаль. Ещё когда учился в десятом, приглашали учиться в Москву, но отец не советовал, да и мальчишке тогда шёл всего одиннадцатый год. Тогда же, в Москве, его приметил ректор инженерно-физического института, сказав, что пусть подумает о поступлении к нему.
    Туда Иван Соколов и поступил. Двенадцатилетний студент! Ректор лично позаботился, чтобы мальчишке выделили в общежитии отдельную комнату с институтским компьютером.
    А его домашний начал, ещё один индиго!- осваивать младший брат Илья. Ему всего два года, но умеет играть в некоторые компьютерные игры, сам его включает-выключает, ни разу не оплошав, а вот выговаривать как следует сложные слова все ещё не научился.
    - Копу, копу, - брал он Ивана за руку и вёл к компьютеру, прося разрешения поиграть.
    Сотовый телефон освоил быстро, и уже в начале сентября позвонил брату, жалуясь на маму, которая не дает ему после детсада поиграть в копу.