Глава 10. Арина, Vol. 2

       Арина вошла в комнату, и, закрыв дверь, сползла по стене. "Блондинка. Жива. Пьяна, но жива. Комедия со шрамами... Боже, как глупо. Но мне хотелось на неё кричать, хотелось ударить. Потому, что я... Скучала по ней. Нужно же было это как-то скрывать. Я же ей ещё что-то сказала... Очень глупое. Ах, да, про Хельгу. Бред, ты бы знала, Блондинка, какой это бред - любить Хельгу. Её любят все и никто не любит. Самое интересное, что её это устраивает."
       А вот про природу шрамов на запястьях она сказала правду. И теперь эта правда, похороненная пять лет назад в одной могиле с её отцом, воскресла из праха, и грызла Аринину, тоже откуда-то явившуюся, душу.
       " Ты погубишь меня, Нэсти..." - Пробормотала она и попыталась встать, но тут же упала обратно.
       "Нэ-сти." - Произнесла по слогам. Она не знала, откуда ей в голову пришло такое произношение блондинкиного имени. Но обречённо поняла - теперь в мыслях о ней будет только нежное Нэсти. Имя.
       Она никогда не звала врагов по имени. Она вообще никого не звала по имени. Друзей у неё не было, а не слишком близких знакомых звать по имени... Не стоило. Она была уверена, что не стоило. Так Марина стала Хельгой, а сама Арина приобрела странную кличку Флай. Никто не имел права звать её Ариной. А Нэсти называла, и уже не раз.
       "Нельзя же её заставить называть меня Флай, в самом-то деле."
       Флай означало летать, и было присвоено Арине беспардонной Хельгой, когда она на какой-то вечеринке делилась со знакомыми впечатлениями от секса с ней. Она это бесконечно пересказывала вновь прибывающим на борт её жизни, а Арине было странно безразлично. Она не чувствовала себя так, как если слышала своё имя - обнажённой и беззащитной перед всем миром. Она себя вообще никак не чувствовала, её Хельгин трёп не беспокоил совершенно. Она молча глушила какое-нибудь крепкое пойло, типа дешёвого коньяка или виски, и любовалась стройными ногами какой-нибудь девушки. У неё вся жизнь была какая-нибудь. Как-нибудь закончить школу. Как-нибудь не подсыпать папаше крысиного яда в самогон. Как-нибудь не рассмеяться искренне и счастливо на его похоронах. Как-нибудь простить матери второе замужество, и Нэсти, которую на неё спихнули. Как-нибудь.
       Но "как-нибудь" почти никогда не действовало. Отца она отравила лично в день своего двадцатилетия. И жалела, что не сделала этого раньше. И на похоронах его она смеялась. Люди решили, что у неё истерика, и пытались успокоить. А она была счастливее всех на свете. И мать она не простила. А Нэсти... Нэсти.
       Красивая девочка, с красивым телом. К которой она привыкла против воли.
       "Она думает, я не вижу."
       А Арина видела. Как упрямое семнадцатилетнее существо пытается её задеть. Как пытается казаться грубой, и сделать ей больно. А делает почти приятно. Арине нравилось, что Нэсти пытается быть похожей на неё.
       "Возможно, когда-нибудь, она станет такой, что даже я не смогу устоять."
       Признаваться себе в том, что это уже почти случилось, Арина не собиралась категорически. Признаться себе - это половина того, чтобы признаться Нэсти. А этого Арина себе не представляла никак. Столько времени пытаться унизить - и вдруг признаться в симпатии? Глупо же.
       На самом деле, Арина оставалась ребёнком. Маленьким ребёнком, которого предал весь мир. Она обожала в книгах сюжеты, содержащие насилие и жестокость. Так ей казалось, что она защищена. Наслаждаться болью, чтобы не заметить, когда кто-то причинит боль ей. И делать больно всем, на всякий случай.
       "Если ты выстрелишь первым, то стрелять в тебя будет некому." - Она приняла это за правило.
       Встав, наконец, с пола, она подошла к шкафу, и выудила из него бутылку коньяка. Крепкий алкоголь был её спасением от блестящих пьяных глаз Нэсти, от печально-спокойного полушёпота, вновь и вновь звучащего в голове.
       "Я люблю тебя, Арин."
       Ей хотелось пойти в соседнюю комнату, поднять с пола продолжающее напиваться светловолосое создание... Ей надоело собственное платье, ей надоела одежда Нэсти. Ей хотелось обнажённую Нэсти, как тогда. И ещё ей хотелось безудержного многочасового секса, поделённого на неё и её приёмную сестру. Почему ей этого нельзя, она не могла уже даже придумать, и поэтому пыталась просто напиться. Удалось ей это только через полчаса, когда первая бутылка была пуста совершенно, а вторая - наполовину. После этого она, наконец, заснула, ещё раз прошептав:
       "Ты погубишь меня, Нэсти..."