Осеннее письмо

Теплый шарик медленного света за толщей матового стекла. Стекла прозрачными глазами на улицу. Медовые отсветы дотлевающего заката на облачной ряби, уносящей с собой последние запахи дождя. Тихий скрип пера по старым клочкам газеты под аккомпанемент разворковавшихся под крышей голубей. Голуби – вечные спутники запутавшегося в сетях этого города человека. Они смотрят круглыми птичьими глазами куда-то за спину земного существа. Надеясь обнаружить там крылья? Птицы были подобны его мыслям, поступкам и жизни. Белые перья снега на окнах и старомодное перо в тонких пальцах. С юга на север. Не зная остановок и передышки из крысиного подвала в грязную шумную коммуналку и болезненно солнечную комнату под небом. Не отрывая взгляда от облаков спотыкаться о камни, смеясь этому. Не зная лучшего идти за снегом или случайным порывом ветра. В этом был он весь.
Непостоянством он походил на осень. То обманно солнечную, то вытянутую на недели беспрерывного дождя. Люди проходили мимо дома одинокими бликами в толпе одинаково серой массы. Яркие точки серой гаммы. Сливаясь индивидуальность в одно. Он знал об этом как никто другой, мешая краски на своей палитре.
Он выходил в чернильную ночь на крышу. Вдыхал движение древесных листьев и переливчатое постоянство звездных тел. Синие сумерки дотлевали у края небосвода. По-осеннему не обещающего восхода.
Но рассвет взрезал облака точно по отсчитанным песчинкам времени, огненной полосой рассекая просыпающийся мир. Зажигая отлитые патокой клены и румяные рябины. Тишина, наступающая от заката, разбивалась на будничную суету золотого периода. На круглогодичную суету вечно копошащегося большого города. Но осенним и зимним вечерам всегда удавалось вплавить мгновения тишины в бешеный темперамент людского муравейника. Девушка на улице задумчиво поймала кленовый листок. На секунду сжала его в красивых, не по-женски сильных пальцах, и отпустила.
Яркий медово-золотистый листок с рыжими пятнами лежал в грязи на сером асфальте. Пока его не унес порыв осеннего ветра.