Месть

Вот ты мне все про тишину да покой. Кому не хочется побыть в одиночестве, да поспать подольше на свежем воздухе? Целый год собираешься, уж думаешь – все, встал на берегу, палаточку раскинул – и тебе кайф на речном просторе! Да не тут-то было! Я тебе расскажу сейчас одну историю, как клин клином вышибал.

Тот год вообще был чудной. Переправились мы на остров, а там народу, как на первомайской демонстрации. Поскитались по берегу в поисках места, нашли невзрачный пятачок и встали. Редкие деревца, тени нет совсем, плюс ко всему соседи близко, от их крайней палатки до моей метров тридцать. В общем, сам понимаешь, фигово – не то слово, но ничего не поделаешь, время отпуска пошло.

Нашими соседями были семейная пара, свободные два мужика и одна баба, Зинкой звали, и рассказ о ней еще впереди. Соответственно, веселья там было сверх всякого трезвого осознания. Каждый вечер начинался тостами за пойманного окуня, постепенно градус веселья повышался, и часам к двенадцати ночи между двумя свободными мужиками начиналось выяснение, кто кого и в чьей палатке. Продолжалось это выяснение часов до трех ночи, потом мужики падали, упитые вусмерть, и объект сексуальных вожделений в полной тоске отправлялся к себе в палатку в гнусном одиночестве. Спала эта компашка почти до обеда, потом начиналась культовая рыбалка, и пойманный окунек очередным вечером приносился в жертву. И все повторялось снова.

Короче говоря, через тройку вечеров я уже созрел для непосредственного контакта с этой гоп-компанией, что и было осуществлено с половинным результатом, потому как поговорить получилось, а вот договориться – не удалось. Силы были явно неравны и меня послали нах…. не особо вежливо, но с пьяной уверенностью.

- Ну, - думаю, - меня посылать? Посмотрим, кто кого!

Возвратившись не солоно хлебавши, я задумал страшную месть. Была у нас бензопила, маленькая такая, совершенно бестолковая в силу своей малости, но крикливая, как иерихонская труба. В общем, мал клоп, да вонюч! Жуть сплошная, сам боялся, в основном, своих ребят - не любили они ее. Кое-как уговорив свою братву не судить меня строго, я заправил пилу, присмотрел старое трухлявое деревцо, стоящее между крайними палатками наших лагерей, поставил будильник на пять утра и, преисполненный чувством справедливой мести, завалился спать. Сразу скажу, что спалось как нельзя крепко, не слыша ни криков, ни пьяного хохота – ничего. Эх, так бы и до утра!

Но не тут-то было. Будильник, эта сволочь в мобиле, ровно в пять поднял меня своим мерзопакостным посвистыванием. Разъяренный, как незнамо кто, я схватил пилу и прямиком рванул к деревцу. Пила, до сих пор не соизволившая завестись хотя бы раз, рванула сразу и в карьер. Рев был такой, что передать просто невозможно! Помнишь, как в «Бородино»:

«Земля тряслась - как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой...»

Точнее не придумаешь! Сучья летели во все стороны, опилок хватило бы роту пустых голов засыпать. Смотрю, из под стола, за которым полночи квасили соседи, высунулась одна такая башка - претендента на Зинкино целомудрие и, ошалело повертевшись по сторонам, уставилась на меня:

- Ты чо, мужик, ошалел что ли? Чего творишь? Народ спит. А ты-и-и-и…

А-а-а, думаю, гад, пипец подкрался неземетно! Получай по полной! Только теперь меня не пошлешь, нет у тебя куражу на пилу полезть!

- А ты что думал? Что меня вот запросто можно нах послать? Вот я и пришел нах, как ты и просил! Теперь я сюда буду каждый день ходить, пока тебе не надоест по вечерам орать! Ты – вечером, я – утром!

Заготовив дров на целую неделю, я спокойно отправился досыпать недоспанное. Знаешь, как после пилы было тихо? Слышно было, как Волга по песочку шуршала! И что самое интересное, следующий вечер прошел тихо и спокойно. Изредка только соседи приглушенно смеялись, да чуть позднее – доносилось тихое постанывание из палатки объекта сексуальных вожделений, Зинки, то бишь!

А ты говоришь, мол, дома ни тишины, ни покоя, жена пилит и пилит – и никакого желания! Смотря как пилить!