Здравствуйте девочки

БОРИС АЛФЕРЬЕВ

ЗДРАВСТВУЙТЕ ДЕВОЧКИ!




Бесм’илло во рахмон во рахим!
Размышляя над прошлым своим познаешь свое настоящее, и создаешь свое будущее, человек.
М-да, вот начало так начало!

Несмотря на название, несколько игривое, сразу разъясню, что касаюсь я довольно серьезных вопросов, однако, отходя от принятых по этому делу традиций, а может быть, возвращаясь, напротив, к истокам их — «Метаморфозы» Апулея повествовали о довольно серьезных вещах — я все же обсуждаю все эти «проклятые вопросы» с точки зрения, не скажу обывателя, а, скорее, со своей собственной — человека, варящегося в котле всех этих «всемирно-исторических процессов» уж сорок один год, и на основе примеров, которые наблюдал лично, или же что-то знаю; коротко говоря: отвлекаясь от беспристрастности историка и публициста, изложу точку зрения более личную, хоть и не лишенную модного экзистенциализма, но что тут делать — слава Богу, до экзистенциальных концепций я в свое время додумался сам, не читав ни Сартра, ни Камю тогда, впрочем, читав и Фолкнера, и Олдингтона; без хвастовства — Камю и Сартр только подтвердили мне то, что я сообразил и до них, чему я, кстати, не обрадовался, просто отметил это себе, и все, ибо для меня экзистенциализм есть некий только мысленный эспандер, позволяющий синтезировать прямо противоречащие друг другу суждения в дуальные, а не в привычно диалектические построения; еще очень хорошо здесь помогает Специальная Теория Относительности, если кто измудряется ее вполне понимать, я, вроде, понимаю. Неопределенность, неодновременность и нетождественность позволяют делать такие выводы, которых с формальной логикой сроду не сделать, ну и, соответственно, анализируя всяческие загадки и путаницы, есть смысл пропускать их через такой вот перегонный куб — получаются интересные на выходе эффекты.
Благодаря этому я мыслю особенными категориями, не так просто. И то и это, и за и против — для меня нет только черного или только белого, для меня есть все сразу. И как-то сами у меня выходят некоторые логические игры, которые помогают мне так мыслить. Да, что далеко ходить: вот я летом шел домой с ночной тренировки, понимай — ночной пьянки… Была бы охота пить? А была охота выть в пустой квартире? Все как по кругу, колесо какое-то беличье, да и только. И вот: в отходняке этаком, накушамшись, ест-стно, шел я по проспекту под ярким солнцем, на плече вещмешок, и было у меня полное ощущение, что иду я с войны — с долгой войны, наконец, на дембель. Основания к этому были: вспомнил я, как по молодости, да по детству фактически, проклял я город, в котором живу — проклял, и с тех пор не любил ни его, ни людей, его населяющих. Это было во времена первой моей любви, образца восьмого класса средней школы — ох, времена, прямо скажем, для меня уж эпические… И осознал — загадочка для психологов и психоложцев… осознал, что все это время я со своим городом находился в состоянии пусть вялотекущей, но вполне настоящей войны, и, как-то так получилось, что войне пришел конец, пришел сам собой, время вышло. Никто никого не победил, понятно: ни я не на кладбище, ни город не сгорел. Время вышло, тайм-лимит. Однако, досталось мне на орехи. Да, так пошел я туда, где она тогда жила, первая моя любовь, да, в общем, и не любовь, а генеральная репетиция оной (ох, лиха была беда началом!) — постоял под ее бывшими окнами — новые хозяева ее квартиры, что интересно, даже застекленного ее балкона не изменили, а лет-то прошло! — постоял, и опричь того с городом своим вполне примирился. Бывает: каждый человек внутри себя содержит целый мир, да и не один я таков. Я вернулся.
Но Город при этом остался таким, как и был. Просто я теперь снова люблю его. И жалею.
 Но к делу!

Давно, господи, еще во время службы в ВЧ 84520 услыхал я от офицеров шутливый тост, и с него и начну, пора уже его увековечить: «В стародавние времена на территории современного Точикистона жил великий Эмир. И когда он умирал, он созвал своих нукеров, и сказал им:
— Дети мои, когда я умру, положите меня в золотой саркофаг, и закопайте меня на простом поле.
— Зачем? — сказали нукеры, — Мы тебе построим такой мавзолей, который будет выше Гур-Амира, и шире дворца падишаха…
— Вы не понимаете, — сказал Эмир, — Через тысячу лет простая девушка будет вскапывать свое поле, наткнется заступом на мой золотой саркофаг, откопает его, откроет, увидит, какой там шикарный мужчина, поцелует меня, я воскресну, исполню восемнадцать ее желаний, и порабощу ее страну!
Восхитившись мудростью своего Эмира нукеры так и сделали.
Через тысячу лет простая студентка Катя, археолог, наткнулась своей лопатой на золотой саркофаг Эмира. Она откопала саркофаг, открыла, увидела, какой там шикарный мужчина, поцеловала его, он встал из гроба, и сказал:
— Девушка, сейчас я исполню восемнадцать твоих желаний, и порабощу твою страну!
— Нет, — сказала Катя, — Ты исполни одно… но восемнадцать раз!
Этого великий Эмир исполнить не смог, и удалился, не поработив дружную семью народов СССР.
Так выпьем же за наших прекрасных женщин, которые каждый день спасают нашу великую социалистическую Родину от порабощения!»
Вот.


Ехал не так давно в маршрутке, видел на улице свою бывшую. Так себе бывшая, сильно не изменилась — одета так же, выглядит так же. Новое счастье не счастливее старого.
Проехал мимо, и ничего не шевельнулось. Нигде. В сердце пустота и пепел.
Помню, когда она появилась в моей жизни, я очень болезненно расставался с предыдущей своей бабой, кстати, ее звали Катя, и она была археолог (!) — расставался тяжело, и все ждал от нее звонка или СМС, так как не имел о ней информации. А СМС посылала Роксана, с какой-нибудь ерундой, призванной меня заинтересовать; и каждый раз, бросаясь к мобильному, и видя сообщения от нее, я кричал вслух: « — Господи, только не ты!!!!»
А потом не мыслил своей жизни уже без нее.
А теперь не могу понять, как я смог два года терпеть ее сумасшедшую жизнь, которая стала моей.
А она год назад физически заболевала, если я пропадал больше чем на сутки. Приходилось уезжать с игр посередине, и никто не мог понять, зачем я это делаю.
А теперь она всем утверждает, что просто «играла в люблю», и «на самом деле ничего не было».
И когда и кому нам верить?
Да мы себе верить не можем — потому что нельзя нам верить даже себе!
Бесполезно.
Что бы мы не сделали, себя сами уж мы всегда оправдаем.
Мы придумаем себе будущее, и извратим свое прошлое. Так, как нам удобно.
Вот такие мы.
Это такой экзистенциализм нашей жизни.
А проще сказать: мы сами не знаем, чего мы хотим.

Да разве в нас дело?
"Они — как трава. Как трава, которая сейчас завянет. Которая к вечеру будет срезана и засохнет". (Талмуд).
Это про нас.
Мы — как трава.
DOMINUS MEUS — DOMINUS MUNDI ( Надпись на косе, которая принадлежит Смерти).
Владыка Мира, срезающий сухую траву — Смерть.
"Что вложил ты в уста Его, то Его оживляет, что там, то дает Ему облик и образ, как там, то Его качество, сколько там, то Его жизнь". (Эсроэль Лев).
"СЛОВА НЕ ПАДАЮТ В ПУСТОТУ" (Сэфер 'а Зогар).

Вот мне интересно, и я не боюсь тут показаться параноиком, так как не обо мне одном речь, нас таких немало, так вот: почему, стоит нам заняться каким-либо делом, и при этом задеть, прямо или косвенно, комплекс наших, этих самых, «проклятых вопросов», как тут же начинаются с нами всяческие неурядицы — от доносов на работу, в результате чего мы работы лишаемся — то есть лишаемся в буквальном смысле слова куска хлеба, и в личной жизни нашей появляется какой-нибудь очередной «нахал», который активно лезет в эту нашу личную жизнь с целью одной — разрушить ее, лишить нас не просто подруги и регулярного секса — это-то мелочь, но ощущения стабильности и «прикрытых тылов» — это, кстати, в некоторых случаях приводит и к трагедиям, и уж точно — к дискомфорту, отвлекает от дела. А? Почему так? Нет, вроде мелко и смешно, но великие Тайны Тайн, и трагедии, если разобраться, состоят ведь все из таких вот мелких и «смешных» мелочей. Хотя, в общем, не в нас дело, боюсь — это общий принцип, в качестве иллюстрации которого можно стать настолько нескромным, что процитировать и самого себя:
«Мы живем в Городе Одиноких Людей. Город Одиноких Людей находится в Стране Одиноких Людей. Страна Одиноких Людей находится в Мире Одиноких Людей. Мир Одиноких Людей повис в Пустоте.» (Игра в Воскресение).
Это было наблюдением с натуры. Это такая квинтэссенция — да вы присмотритесь! — всеобщей разобщенности всех и всея в нашем окружающем «Глобальном Информационном Обществе». И, думаю, это культивируется и делается нарочно — пропагандой как индивидуализма, так и половой или потребительской распущенности — лучший способ сделать всех людей «самими по себе», талмудистской «сухой травой». Еще этот эффект достигается эрзацем общения и социального поведения в Интернете — уж коль скоро все перешло туда, в реальной жизни должен, обязан наступить больший или меньших аутизм отдельной личности, тут еще свою роль играют и навязываемые всем нам известнейшие страхи — от СПИД до маньяков и торговцев мясом — наши СМИ уже превратились просто в индустрию страхов, загоняющих население в безопасный и недорогой интернет или сетевой маркетинг… Один человек и есть один, один в поле не воин, и уж ночью-то, наедине с подушкой, он сознает, что один, никому даром не нужен, и положиться ему не на кого, и делать что-то, в общем, не для кого, стало быть, и незачем… А может, делается это и для разжигания зависти: у них-то, правильных и избранных, везде все в порядке, это ли не свидетельство их Истины? Получается вроде как заперли индивидуума в клетку, и морят голодом, так того мало — у него же на глазах садятся, и организованно и вкусно жрут — ничего не напоминает? А я напомню: цеппелиновцы в 42-м, сначала приказывали советских военнопленных три дня вообще не кормить, а потом приходили, и призывали идти в разведшколы или в РОА позднее, и согласившихся тут же, у всех на глазах, кормили кашей, для чего подгоняли, и ставили на видном месте полевую кухню. Тот же принцип, грубо — но работает.
И так ли уж мелко и недейственно воздействие на личность с помощью пищи и женщины? Вспомним иранских маздакитов? Ведь стоило Маздаку декларировать, что любой человек имеет право НА ХЛЕБ И ЖЕНЩИНУ, как за ним поднялся весь Иран, вместе с шахом! — и они тут же устроили по всему Ирану такой военный коммунизм, который и блаженной памяти Льву Троцкому не снился! Хлеб и женщина — инструмент очень действенный, и если его своевременно применять, у всякого можно отбить всю охоту лезть не в свои дела, а что тут не применить — это просто, достаточно иметь в резерве некий штат идеологически подкованных всего лишь соблазнителей и соблазнительниц, и еще доносчиков, самое главное, что и те и другие действуют всегда вполне добровольно и инициативно, причем совершенно бесплатно и в подготовке не нуждаются — самоообучающиеся, и их деятельность — их же просто стремление, да, психопатологическое, но очень и очень распространенное. И им нужно только прикрытие, защита, чтобы в случае, если их за их пакости призовут к ответу, было бы кому вступиться, и такие «стучали» в КГБ на соседей и коллег, а в девяностые — бандитам, и они всегда сами хотят «стучать», им это нравится. И любое «коммьюнити», которое может пообещать им свою защиту и покровительство, получает их со всеми потрохами, и настолько, что даже не надо и трудиться, и указывать, кем им следует «заняться», сами соображают, опять-таки проявляя активную инициативу. Так что довольно просто предположить, что именно этот вот инструмент против всех бунтарей и несогласных во все времена и во всех народах использовался и используется, и, можно сказать, что если вы имели смелость что-то табуированное и тайное задеть, и наступить каким-то чертям на хвостики, то, что вы за этим лишились всего, сидите на пепелище, и пеплом посыпаете главу свою — не случайно, совсем не случайно! Никто же точно не знает, о чем сговариваются ДВОЕ, когда вы их не слышите — никто вам и не скажет, может сговариваются, а может — нет, недоказуемо, никто не слышал. Но если есть посыл — действие, есть и сила, действие произведшая, есть и заинтересованность. Случайностей в мире вообще не бывает, бывает лишь нечто, на случайность похожее.
И я теперь, с сердцем, в котором пустота и пепел, и ничего больше, во всяком случае знаю, за что мне это: я дерзнул подняться на борьбу с Истиной, которая должна быть принята всеми, что только и докажет истинность этой Истины… иначе все зря, все напрасно, вообще все. Слишком много напрасно, так что лучше таких как я растоптать, и нас можно и должно искренне ненавидеть.

Однако, я отвлекся.
Повторяю совершенно честно: увидел ее, и… и ничего. Пустота и пепел остались, но с ней уже даже и не связаны — с глаз долой, из сердца вон. Обычное дело. Круг замкнулся, и противоречий нет, как говорят каббалисты. Вернулись к тому, с чего начали.
А что было делать, выскочить, что ли, из маршрутки, и запеть на манер муэдзина: «— Сэстра нашя Рокша-ан!»?
Неудобно как-то.
Года четыре назад она так же стояла почти в том же месте, и я прошел мимо. Просто прошел и все.
Все вернулось на круги своя.
И что?
Обычное дело! Осталось имя в списке имен: Роксана.
Там еще есть Карина, множество Наташ, Лен, Тань, Кать, Оль, Свет, две Гали, Ира, Юля, Эля, господи, всех и не вспомнить! Гаянэ еще была. Лайла была. Суламифь даже. И теперь одна Роксана. Одна и останется — редкое имя.
Вернулись к тому, с чего начали.

Мы всегда возвращаемся к нашему же началу, хотя нам хуже горькой редьки уже надоело это.
Мы возвращаемся.
Мы никогда не хотим этого: вроде все сказано, и все ясно, и хоть мы кому-то и обещали вернуться, если честно, возвращаться мы не собирались — обещание было дано походя, так, как надежда, которой не суждено сбыться. Обещать мы вообще умеем, умеем очень хорошо, особенно у нас получается с «любовью до гроба»… в сотый раз, и все до гроба, понимаешь… и так до гроба, ехарный бабай! После десятого это становится привычкой, и, кстати, чаще всего в это мало верят, и безусловно правильно делают. Мы обещалкины, все, причем все сразу. Обещаний своих мы как правило не сдерживаем, потому что не можем — мы же несчастные, брошенные дети, мятущиеся в моментном настоящем между позором и болью нашего прошлого, и непредсказуемостью нашего будущего, которое может быть ЛЮБЫМ, только, почему-то, однозначно не тем, какого мы для себя планируем и ожидаем. Есть от чего ошалеть, и каждый раз то, что должно случиться по всей логике предыдущих событий, и о чем мы, кстати, отлично знаем, или догадываемся, тем не менее наступает для нас совершенно неожиданно, или уж, во всяком случае, совершенно не вовремя, и мы, стремясь уцелеть в очередной катастрофе квартирного масштаба, уходим в «аварийную защиту»: ищем виноватого, и быстро находим виноватого, после чего стремимся «примениться к местности», замаскироваться под зеленый куст или кучу мусора, забыться, смешаться с толпой, и больше никого своими персонами не беспокоить, и своими суждениями не обижать. И каждый раз стремимся начать свою жизнь «с начала» — только в начале мы писались в пеленки (памперсы), так начиная, надо начинать в том числе и с этого, это же логично! — но этого мы себе не хотим, и ходим, как обычно, в унитаз или в раковину. Ну и никакого «с начала», естественно, не получается.
И не все оказывается сказано, и не все оказывается ясно, напротив, выясняется, что ничего не ясно, и ничего ровным счетом не сказано: то, что было выражено, толком никто не понял, предпочитая копаться в грязном белье, в то время как углубляться надо бы было в себя самих. Но в себя самих углубляться тоже чревато: тот, кто слишком долго смотрит в себя, начинает смотреть в бездну, если, конечно, ему хватает ума понять это. Но если долго смотреть в бездну, на дне ее увидишь себя, но уж на это, действительно, нужна и ума палата, и терпение, и даже, пожалуй, определенная отвага. Это выход для немногих, а большинство, не в силах вырваться из круга событий и неопределенных состояний, захваченные этим, возвращаются, чтобы расставить все точки над теми «I», которых сами и наплодили на свою голову, и, заодно, наставить новых «I» еще больше — это ведь неизбежно, в конце концов. И объявляют нам: «Мы вернулись, берите нас за рупь за сорок, или идите на х…!» Коротко и со вкусом.
Я тоже все время откуда-то возвращаюсь куда-то, порой не очень представляя себе, зачем это делаю. А чем я лучше или хуже других? Так или иначе, подобно рыбе, стремящейся к месту нереста, мы всегда возвращаемся туда, откуда пришли, пусть нас порой здесь и забыли, и, тем более, что много воды утекло, все давно изменилось, и чего-то, или кого-то уже нет здесь, и часто — больше никогда и не будет. Тем не менее, мы возвращаемся.
Так устроен мир.
Те, кого с нами уже нет, по той или иной причине, пусть сами хоронят своих мертвецов. О них нет речи, и нет возврата к прошлому, которого, тем более, уже нет. Так что о том, что было, но не имело последствий, и о тех, кто был, но это теперь безразлично, ныне разговора не будет. Бывает в жизни так, что следующий шаг служит той границей, за которой все становится по новому, и к прошедшему возврата нет: нет в этом ни нужды, ни смысла.
Да, вперед, и не возвращаясь никогда туда, откуда уже ушли — нет от этого добра никому, и не будет. Бессмысленно бывшей подруге, как бы я ее ни любил до сего дня, прийти сейчас, и предложить начать все с начала — зачем? — говорил уже про начала и памперсы, тут то же самое — фарш невозможно провернуть назад; и с начала не значит с нуля, и все мы, каждый раз, меняя свою так же и «личную жизнь», тоже пишем ее заново, рассчитывая на будущее, и переписывая прошлое — порой и сочиняя легенды, а порой просто забывая или замалчивая, в настоящем же мы применяемся к текущим обстоятельствам, и к тому, что у нас действительно, реально есть, отвергая химеры и мечтания, которые есть те же химеры, так что старому и в «личной» нашей жизни просто нет места, вообще нет, и не должно его быть; топтание на месте никому не нужно, так что вперед, вперед, и черт нам не брат, только вперед, почти не замечая того, что двигаясь только вперед, мы возвращаемся, всегда возвращаемся, разве меняются лица, имена, запахи, и расходы с доходами, а суть остается неизменной, даже стереотипной — программа тут одна, раз устоявшаяся уже она не меняется — во всяком случае САМА НЕ МЕНЯЕТСЯ, но даже если ее и менять: на глазах у нас шоры, и мы не видим объективно того, что бежим мы по кругу, и здесь тоже бежим по кругу, или как белки в колесе — все равно стоя на месте, крутится в этом случае только колесо, парадокс? — а не все ли так? — почему парадокс, в конце концов? — ну, вперед, ну, возвращаемся, и что? — так уж Мир устроен.
Плохо это, или хорошо, но мы возвращаемся к тому, с чего начали.

«Наг вышел из чрева матери моей, наг и возвращаюсь».
Мы уходим нагими, нагими возвращаемся, и снова уходим. Период, когда мы одеваемся, «поднимаемся», когда у нас «прикрыты тылы» — недолговечен и нестабилен: у нас в миг это все могут отнять, или мы можем промотать это легко сами… Против нас тут все: от пули до женского каприза, и не теряет только тот, кто ничего не имеет. И лучше быстро все потерять, и успокоиться, чем годами бояться все потерять — все равно потерять — и успокоиться!
Успокоиться, и… вернуться к тому, с чего начал!

Мы, каждый, похожи на ободранного, с рваными ушами, черно-белого мордатого кота, который, пропав перед этим недели на три, приходит домой, терпеливо ждет у двери подъезда, когда пойдут НАШИ, бросается к ним, и, гордо подняв хвост, шествует к двери дома, впереди, хотя и знает, что его ждет; и, да, и в дверях нам показывают на ванную, и мы идем, не желая тратить силы на борьбу с неизбежным, мы опираемся передними лапами на кафельную стенку, и покорно даем себя мыть водой, мылом, и средством от блох; потом мы отъедаемся, сидя на холодильнике, и громко, радостно мурлычем, но уже через три дня радость простого и сытого бытия исчезает бесследно, и мы снова хотим, до трясучки хотим на ВОЛЮ, туда, где порой холодно или сыро, грязно и неприютно, но где мы оставили массу дел и нерешенных проблем. И мы бежим к двери, громко мякая, и, если нас не выпускают, устаиваем провокации и диверсии: можем нагадить на диван, или перегрызть компьютерный кабель, в расчете на то, что нас за это хватят за шкварник, и вышвырнут в качестве наказания в подлинную, настоящую жизнь; некоторые проходят этот путь и до конца, выпрыгивая в форточку, если не выпускают даже несмотря на провокации и диверсии, мы рискуем убиться, и даже почти наверное убиваемся, требуя лишь одного: ВОЛИ, ВОЛИ НАМ ДАЙТЕ! И мы берем ее, и бежим туда, где нам порвут уши или вышибут зубы, но где нам, во всяком случае, ЕСТЬ ЧЕМ ЗАНЯТЬСЯ! И мы обещаем вернуться, и, в большинстве случаев, действительно возвращаемся.

Возвращаются, впрочем, не все.
Кто-то ушел, и остался только в прошлом нашем, как смутное, противоречивое воспоминание. Ну, а поскольку прошлого у нас нет, а в настоящем нет речи о них, их, можно считать, тоже нет — они, как бы, умерли — (кстати, возможно и так — откуда нам это знать точно?) — и пусть мертвые хоронят своих мертвецов, мы же еще живы.

Мы существуем в настоящем, но настоящее есть результат прошлого — а мы о прошлом судим по тому, что видели сами — а объективно ли? — слепому трудно объяснить, что такое слон, это уж как минимум, плюс чего-то мы не знаем, плюс что-то знаем не так, или не верно, плюс… тут много плюсов. Наше прошлое существует в наших же оценках и интерпретациях, и только, да еще что-то мы можем домысливать, часто неверно, или нам могут намеренно лгать, или тоже неверно домысливать — в нашем настоящем такой бардак от того именно, что мы умеем мыслить, а значит — умеем домысливать. И лгать. А ложь часто становится истиной, если в нее верят все. И тогда что есть истина?
« — Что есть истина?» — спрашиваю я усталым голосом Пилата, и, зная ответ на этот вопрос, опрокидываю полстакана коньячного спирту — а что остается делать, если я знаю ответ на этот вопрос Пилата? Пить коньячный спирт, это неизбежно, как завтрашний день, которого, кстати, для нас именно, завтра может и не быть.

Завтра может не наступить. Совершенно для любого из нас.
Можно обладать железным здоровьем, и попасть просто под машину. Или сгореть в постели. Или угодить в перестрелку. Или свалиться с моста. Или оказаться похожим на Генерального Прокурора. Или… или… или…
У меня это бывает всегда во сне. В легких случаях просто просыпаешься оттого, что не дышишь, и какое-то время тебе, испуганному и шалому со сна, приходится сознательно заставлять себя дышать, порой и некоторое время, потому что не всегда можешь и вспомнить, как это делается. Вдох-выдох, вдох-выдох. Дышите — не дышите, дышите — не дышите, не дышите, не дышите, не дышите… уносите! — следующий! После того, как раздышишься — снова сваливаешься, и спишь. До следующего раза.
Тут главное проснуться.
В тяжелых случаях начинаешь умирать во сне. Это хуже, потому что труднее проснуться, нет явного посыла, такого, как прекращение дыхания, и гипоксия — дыхание не останавливается, это сбоит сердце. Тогда наваливается прямо поверх сна тяжелое, страшное оцепенение, тяжесть, в ушах появляется вязкий, низкий звон, и начинаешь стремительно падать куда-то бесконечно вниз, вниз, быстрее и быстрее, причем не просто падать, а лететь вниз, толкаемый какой-то мощной, необоримой силой сверху. В этот момент отчетливо соображаешь, что умираешь, и начинаешь пытаться сопротивляться, выбарахтываться из этой комы, но все это трудно, медленно, как будто ты — муха в вязком масле, но, если сильно хотеть выкарабкаться — выкарабкиваешься. А вот если не захотеть, сдаться, хоть от нежелания, хоть и просто устать — верно, умрешь.
Кстати, дети если во сне летают вверх — они и правда, наверное, растут, а вот если падают вниз — они умирают. Это называется, кажется, «синдром внезапной детской смерти».
Падать вниз всегда опасно.
Один раз я долетел и до низу, где обнаружил темные, мрачные скалы, и уже было начал там разговаривать о чем-то с какими-то чертями — ну так, по крайней мере, мне виделось это, уже, в общем, добрался до места назначения, но откачали.
А так могут и не откачать.
Вообще, смерть во сне — легкая смерть. Это особая везучесть, если подумать, всяко лучше, чем загибаться от рака, скажем, или еще чего хорошенького, или если впасть в маразм — ну да тут, как говориться, каждому — свое. Мне, по моему мнению, помирать еще рано, и я сопротивляюсь.
Давеча очередной «бывший друг», по погонялу Михалыч, вот так мне прямо и отморозил: «Тебе подыхать пора, ты уже свое отжил!» Орел! Типичная, кстати, мысль для двадцатипятилетнего, они вообще считают, что мир принадлежит им, сам знаю, сам считал так. Так вот не дождетесь! И мир вам не принадлежит, и я не подохну — вот из принципа не подохну, назло, и хоть лопните все — мне горя мало, а у кого с поля ветер, с ж… дым — это его личное дело, и, однако, его же конституционное право.

Но, принципы принципами, а бывает, что нас и не спрашивают, и, понимая, что в любую ночь могу не суметь справиться, перед сном я каждый раз мысленно прощаюсь со всеми, кто мне дорог, а по утрам, когда просыпаюсь-таки, я всегда просыпаюсь с улыбкой.
Каждый новый день я воспринимаю как подарок лично себе. И поэтому же меня всегда трудно серьезно, по настоящему расстроить, или довести до слез: плачу я только тогда, когда в стельку пьян, но то слезы пьяные, и бывает это редко. Мои мотивы для слез в такие минуты: 1. « — Ненавижу баб!» 2.« — С кем, с кем в бой идти? Не с кем ведь, бл-лятть! Прос..ли страну, и людей прос…ли!»
Бывает.
Что у трезвого на языке, то у пьяного на пиджаке.
Я просто устал умирать почти каждую ночь.
И мне нужно, чтобы за моим сном следили.
Но это непросто и… и страшно. Да можно, кстати, понять: и я не стал бы брать на себя такое!
Смешно, но факт: лучше всего за моим сном следит моя кошка: когда я перестаю дышать, она по полной впускает когти мне в ногу.
И она всегда спит у меня в ногах.
Она не боится, и ей это не трудно.
Кошки не похожи на людей.


 «Если не можете заснуть, не впадайте в панику, расслабьтесь, закройте глаза, досчитайте медленно до ста, и засыпайте, стараясь громко не храпеть, чтобы не привлекать внимания к охраняемому вами объекту».
Меня многого лишили, но я не унываю — боже упаси, я аскет по натуре, меня ничто не держит на месте, хоть завтра в бой, случись какая заваруха, мне что — нищему собраться — только подпоясаться. Да, у меня два высших образования — второй диплом вообще «красный», а работаю я простым охранником ведомственной охраны минсвязи, мотивируя для публики это тем, что не желаю ни перед кем прогибаться, и делать карьеру — действительно не желаю; я лучше буду тихо сидеть на посту напротив дома своего предка, то есть почти дома, прикармливать бродячих котов, и спокойно думать о своих, и, более того, чужих, проблемах, анализируя их, и принимая, как правило, довольно верные решения, впрочем, исходя из того, что мне сообщили, и только. Мои присные, коих вокруг не мало, называют меня за глаза «Батькой», и хрен с ними, с карьерой и успехом — этот «Батька» дорогого стоит, право, дорогого. Впрочем, те, кто меня так называет, начинают меня ненавидеть смертно тогда, когда я перестаю с ними общаться. А делаю я такое частенько: не терплю, когда мне врут, или начинают волочиться за моими подругами — а они у меня как правило молодые и красивые — не терплю, мое, и не терплю, когда вообще что-то делают за спиной, не ставя в известность — за это я сразу ликвидирую с такими «друзьями» и «подругами» все контакты, впрочем, не отказывая себе в удовольствии наткать человечка в его дермецо носом, порой ткаю долго, пока однозначно не определю, что наткал достаточно. Люди же, отлученные, так сказать, от покровительства, немедленно начинают чувствовать дискомфорт, ибо привыкли при мне чувствовать себя защищенными, как-то так, как жены бывают «как за каменной стеной», и лишившись этого, ощущают себя, по меткому выражению одной из моих бывших, как будто их «трахнули, и не поцеловали на дорожку».
Я, по общему мнению, бабник, хотя на самом деле я просто ищу и не могу найти ту единственную, на которую мог бы вполне положиться, и которой мог бы безгранично верить. Так или иначе, «земную жизнь пройдя до половины» я хоть и не очутился в сумрачном лесу — это грех до такого допиваться, но вот того, что мне надо, все никак найти не могу. Похоже, таких и нет, но в это я пока верить не желаю, вот и бабничаю, каждую новую свою пассию облекая своим доверием, так сказать, авансом, после чего волнуясь, и дергая себе нервы, жду, когда пассия этого доверия не оправдает. Если ждать приходится слишком долго, могу и спровоцировать: та же Роксана, которая, казалось, прошла уже со мной и Крым и Рим, а я ее сам свел со своим приятелем из оружейного магазина, который ни одной юбки в своей жизни просто так не пропускал, и весьма знал свое дело, после чего я ненадолго пропал, и на тебе: оказывается, «никогда ничего не было, я просто хотела проверить — как это быть с тобой». «Медных труб» в виде поклонничества и воздыхательства, а так же швыряния денег на ветер девушка не выдержала, и сама предложила «достойно расстаться» — вот формулировочки у них, обхохочешься! Ну, я ей, конечно, высказал, кто она такая, ибо наобещать мне кренделей небесных она уже успела, в том числе и то, что будет мне верна до гроба, и.т.д: известное дело — языком чесать — не мешки ворочать, а слово не воробей, кстати; при таком повороте обычно начинают контрскандал, чтобы доказать хотя бы себе свою правоту, и я, под шумок ответных обвинений, упреков и логики в духе «за наши же пряники мы же и казел», гордо пошел на выход, в общем, с облегчением, ибо дело едва тут до детей и свадьбы не дошло! Однако потом по ней скучал, и озверел оттого настолько, что и на людей стал бросаться, впрочем, недолго это было, месяца три, теперь прошло. Не напоминает о себе, и слава Богу, и, наверное, и не хочет напоминать, всем давно известно, что я действую на женщин только в пределах прямой моей видимости: в этом случае они ходят за мной, как крысы за гаммельнским крысоловом, не сводя с меня шалых глаз, но вот стоит мне пропасть с них — с глаз то есть, как они и сами не могут понять, в чем, собственно, дело, ибо я на деле-то настолько «ничего особенного», что в толпе меня и близкие знакомые порой не узнают, сливаюсь я с толпой, умею, да и на открытом пространстве меня порой в двух метрах не замечают — умею и это. К тому же у меня очень злые глаза, и взгляд неприятный, нет половины зубов во рту — я их и не вставляю, все равно вылетят, и кудри мои давно стали тем прошлым, которого нет, впрочем, этого мне абсолютно не жаль, как и Роксаны — она прошлое, и ее в настоящей реальности нет, и мне абсолютно все равно, где она, с кем, и что с ней будет без того, что я вытащу ее за шиворот из какой-нибудь лужи, в которую девушку занесет по молодости и неопытности, что бесспорно, ибо ныне у молоденьких девочек появилась манера, уж коль скоро они барахтаются по уши в грязи, не выбарахтываться, а внушать себе, что это не грязь, а сливочный крем.
И, поскольку подмена понятий имеет массовую тенденцию, грязь действительно превращается в сливочный крем, или, вернее, одно становится неотличимо от другого. Но это проблемы, слава Богу, не мои, тем более и самому приходилось в грязи быть, и подружки окунали, и в буквальном смысле: засел раз в засаду в выгребной яме сортира, и сидел, что мне сделается: с погани не треснешь, с чистоты не воскреснешь, была бы голова на месте, остальное приложится.
Я порой не брезглив — когда мне это надо.

Еще одна неприятная для окружающих моя черта — я излишне любознателен, и все стремлюсь про всех знать. И, рано или поздно, все про всех узнаю, тем более, что мне порой сами все рассказывают, и при этом отнюдь не «стучат» — просто надо уметь поить людей, а потом правильно поддерживать с ними типа такие пьяные разговорчики.
Я не хвастаюсь, кстати. Просто вот я такой, и это ведь не заслуга, а свойство, чем хвалиться-то? Один деньги умеет из воздуха вышибать, другой в преферанс выигрывает, я людей разматываю — не сложнее преферанса, люди предсказуемы, и действуют всегда по шаблонным схемам поведения, и главный секрет-то прост: из всех схем надо всегда выбирать самую простую, не ошибешься. То есть не ошибешься, если не имеешь дела с профессионалом, который сам все это на зубок знает: вот тут он тебя поводит за нос, эх, поводит! А обыватель… да господи, там же символ веры тривиален: «ХОЧУ И ДАЙ»! И желания его не сложнее, чем те, что подсказываются его предшествующими поступками. Ну, исключая психов.
И я как правило знаю все про всех, за редкими исключениями, когда я не хочу ничего вообще знать, или верю на слово — это обычно в провокационных, или воспитательных целях. И никогда не поймешь, верю ли я, провоцирую ли… Это многих утомляет, и они уходят из моей жизни. После чего в лучшем случае — молчат как рыбы. В худшем — начинают где-то как-то нелицеприятно оценивать, ибо мстят, словно обиженные дети, да, впрочем, обиженные дети и есть, ибо дети. Нет, я не педофил, просто все мы дети, в разной степени, и еще одни чуть умнее, другие чуть наивнее… Иной до пятидесяти лет — дите, иной — в четырнадцать взрослый, не в возрасте дело, а в зрелости ума. Так вот обиженные дети мстят, ибо каждому напоследок мы не преминем высказать, кто есть кто таков, и чем с ним дело кончится, и чем больше степень схождения сказанного с действительностью, тем больше и обида — больше всего мне нравится обида на то, что все знал, понимал, но, понимаешь, не остановил, не пресек! Психологический тип такой, весьма частый: дело ведь не в том, что вокруг нас рабство, дело в том, что вокруг нас рабы! Психологический тип раба, за которого все надо решать, и все ему надо подсказывать, тогда он тебе руки целовать станет, а нет если — вслед наплюет, и ударится рысью нового хозяина себе искать.
Кое кто, впрочем, остается. Но в основном я растрачиваю себя на тех, кто этого, по чести, не стоит, но тут пан или пропал: повезет, так будет то, что надо, а нет — тут, как говориться, риск благородное дело. И к тем, кто остался, я могу спокойно в бане задницей поворачиваться, ну, или, вернее — я так считаю.


Может, кто-то вокруг меня и хотел бы загнать меня в гроб — есть такая мотивация — по носу щелкнуть, доказать человеку, что он не так крут, как представляется, но, повторяю, не дождутся — я вообще здоровее многих, все мои болячки благоприобретенные.
С дыханием проблемы после такого удара в голову, что другой бы на моем месте давно бы червей кормил, а я отлежался, и пошел дальше своим ходом.
Да, левая рука перебита в плече, и подвижность ее значительно ограничена.
Правым глазом вижу очень плохо, и сильно боюсь, что глаз ослепнет совсем: лазерный ожог — и не указкой, а генератором 1 класса, три ультрафиолетовых поражения — ну это по обоим глазам, и в правом же два химических ожога. И еще Роксана как-то по пьянке плеснула мне именно в правый глаз стакан горилки. Вот не везет моему правому глазу. Стреляю я с левого, с левой или правой руки, или навскидку. Могу и с двух рук, если из пистолетов.
Жизнь была богата на события — «баба Яга в тылу врага», и теперь еще я могу кое-чего насоветовать по организации саботажа или дестабилизации ближних тылов противника. Умею распускать направленные слухи, устраивать дезинформации и «игры», и вести контрразведывательную работу. При очень настойчивых расспросах, где я этого набрался, «прокачиваю» одну из нескольких, всем своим уже известных, легенд, которые ничего общего с действительностью не имеют, и делаю я это просто так, чтобы отстали. Истина же в… но что есть истина? Зачем она? Бог с ней, не помню ничего, пьян был все время.
Стоит в поле теремок, он не низок, не высок, а кто в теремочке живет — непонятно. Так вот это — я.


Я родился в Москве, но в полтора года меня сдали в Ленинград, бабке, которая меня и растила до шести лет, потом я снова рос в Москве, катаясь очень часто в Ленинград, или в Горький — к деду по матери. Дед горьковский был крут со всеми внуками — а было их у него пятнадцать душ — настолько, что они его боялись как огня — все, кроме меня. Я с детства не умел бояться — не научили. Осторожен, да, был, но… Дед сам, бывший шифровальщик СМЕРШ, полковник, и, по мнению соседей, еще и шаман, меня, ребенка, как-то сам побаивался, что ли — не связывался, но и не любил, особенно после того, как я, крепко поругавшись с дедом по поводу политики СССР в Латинской Америке, обиделся, и вырубил деду на даче под корень лопатой всю его сортовую малину. Было мне тогда лет десять, и до смерти дед меня знать не желал, только перед смертью что-то возгордился своим «диверсантом-вредителем», призвал к себе, и кое-какие вещи мне рассказал, до смерти молчал, а тут поделился.
Дед мой по отцу был главным конструктором военных кораблей.
Отец мой был не пришей к м…де бубенчик, а мать — красавица. Это исчерпывающая характеристика.
Остального объективно нет, ибо это — прошлое, которое знаю только я, и я не хочу его касаться, я его хочу забыть, и пусть оно исчезнет. Но про меня ходит масса слухов, которые я сам и запускаю, потому что среди всех известных мне методов информационной борьбы я больше всего люблю «карусель»: метод, когда нескольким разработчикам запускается несколько разных, противоречащих друг другу версий, и они сцепляются уже друг с другом, начиная выяснять, чья же версия правильна, отвлекаясь при этом от объекта разработки напрочь. «Карусель» хороша еще тем, что подрывает кредит доверия к стукачам, и тем, что даже, каким-то образом, честно накопанная истинная информация может быть принята за очередное темнилово.
То, что я не скрываю, это что не минула меня настоящая, сильная любовь, уже в 37 лет, до этого Бог этим миловал, или, вернее, я думал, что люблю, но на самом деле не знал, что это такое. Любовь эту звали Полиной, она была много моложе, и что-то там у нас сразу не срослось: вернее всего, что мы просто друг друга не поняли, ибо влюблены были оба, а влюбленные, как известно, суть вещей, действий, и понятий оценивают крайне неадекватно. В общем, ничего не вышло, и с тех пор я Полины не видел, и не стремился видеть, полгода очень страдал, разошелся с женой, заработал себе злую сердечную болезнь, потерял из-за этой болезни работу — нервная была слишком, поссорился с лучшим другом — Мишей, навсегда, и, оставшись на бобах, вдруг кардинально изменился как человек вообще. Именно с той поры я стал пытаться работать с молодежью в смысле военно-патриотического воспитания, доказывая сам себе сначала, что МОГУ БЫТЬ ИМ ПОЛЕЗЕН, а потом увлекся, и дело это пошло гладко — глаже остального всего.
А Полину забыть я не смог, и продолжал ее любить, уже не так ярко и явно, а то бы помер, но все равно засела эта любовь у меня как слепая пуля где-то в середине грудины, и ноет, и щемит постоянно.
По старой традиции называть оружие женскими именами я нарек свой имитатор автомата Томпсона «Полиной», несмотря на всю брутальность этого образца. Впрочем, явись сейчас мне Полина навстречу, я точно не знаю, как бы поступил в этом случае, но скорее всего прошел бы мимо, сделав вид, что не узнал.
У меня двое сыновей от двух разных жен, причем старший тяжело болен. Недавно я с ним виделся, и впечатления из этого вынес самые тягостные: я и с женой разошелся из-за того, что настаивал, что парень должен бегать, прыгать, ходить на голове, и так далее, а жена все ахала: « — ах, Олеженька ударится, ах, Олеженька испачкается…» Парень все детство просидел за компьютером, его и сейчас из него не вытащить — это его привычный с детства мирок. Он так никому не мешал, и за него не надо было волноваться — о! святая материнская любовь! — порой лучше бы тебя не было! — в двенадцать лет парень вымахал выше отца, стремительно, а у него сердце осталось маленьким, и не было мышц, чтобы держать внутренние органы. В результате: опущение почек, кардиостимулятор в 15 лет, и замкнутость, ибо парень чуть не умер, но когда не умер, беречь его стали еще пуще… Я за три дня перемолвился с сыном лишь десятком слов, после чего почернел лицом, пил, и первый раз, пожалуй, в жизни, стал действительно жаловаться товарищам.
Вот, собственно, все. Автобиографии пишу еще короче.


У нас на посту трагически погиб кот. Собаки бродячие разорвали, бегает такая стая голов в сорок по Центральному району, и никому до этого нет дела.
Дед Редько подобрал кота разбитым — из окна наверное выпал, и выходил на свою зарплату. Кот отъелся, поздоровел, получил погоняло Рейман, и прижился. Редько его обожал, до сих пор сидит и смотрит видеозаписи камер слежения с котом в главной роли. Очень трогательно.
Картинка из нашей невыдуманной, обыденной жизни еще двухнедельной давности: дед часами тоскует по погибшему коту, я — по ушедшей женщине. Дед говорит о нем часами, я часами молчу. Каждый из нас потерял дорогое, деду лучше — любовь к умершим не имеет обид и исхода, и от того становится вечной.
Объект наш представляет из себя центральный кросс телефонной сети, и, как рассказывал старик Редько, который был тут главным инженером, ушел на пенсию, озверел там с тоски, и вернулся сюда же охранником — в виде исключения взяли на полсмены младшим постовым, так как он здесь все знает на зубок, каждый кабель — так вот Редько рассказывал, что в сороковые годы этот кросс охранял взвод энкаведешников при четырех пулеметах. Ныне же его охраняют: я, казачка Оксана, старый финн Семеныч, отставной мичман Сорокин, и бессменный Редько. Впрочем, взрывать этот кросс по новой памяти никто ни разу еще не стремился.
Я не пошел на «оружейный» пост, так как оружие, если соблюдать все законы, на самом деле только мешается, и создает еще и соблазн его отобрать. Ну не применишь как надо оружие, хоть ты тресни, так, побрякушка получается. Да и страшно было брать оружие в таком состоянии, особенно КЕДР — в руке лежит, удобен. И я всегда всем повторяю знаменитое армейское «Отче Наш»: подальше от начальства, поближе к кухне, и если не понял, лучше ляг спать. Мне захотелось наконец покоя, и я обрел его, причем, хитрецу, мне за покой еще и платят деньги.
Я ходил еще и на другие посты, практически на все, так как начальство, бывшее со мною в дружбе, сообразило, что раз мужик в тоске, и ему противно сидеть одному дома, так им можно затыкать все дыры в караулах — не бесплатно, понятно, но бывало, что я стоял по три суточных караула кряду, потом сутки спал, и по новой. Я глушил себя службой, выматывал до конца, чтобы спать без снов, как мертвый, и стремился забыть, забыть, забыть… Я пошел по кругу, как все, а чем я лучше других? Я перед многими был прав, перед многими виноват, но, вместо того, чтобы кому-то что-то доказывать, или извиняться, решил все ненужное забыть, и жизнь свою путанную начать на хрен сначала.
Ага, с памперсов.
Просто нет иного выхода, чем убедить себя в том, что жизнь начинается снова. Продолжается она, продолжается!

Опасность на объекте представляют аккумуляторная и выпрямительная, которые размещены к тому же в утопленном цоколе здания. Оттуда по цоколю распространялся свободный водород, и это опасно: надо бы поглядывать за газоанализатором, но его нет, и своевременно включать вытяжку: кто служил на дизельных подлодках, отлично поймет, о чем тут речь. Газоанализатор мне лично не нужен, я водород чую носом, но хлопотать каждые два часа по этому поводу мне лень, а тут как раз кстати появился кот Рейман. Как только кот отъелся до здорового состояния, я тут же его использовал в пользу себе: кот мотался по всему первому этажу всю ночь, и как только водорода становилось слишком много, начинал беспокоиться, метаться по коридору, и громко орать. Кот — зверюга полезная, это знает каждый моряк, ну, тут Рейман стал уже отрабатывать свою пайку — пакеты «мясных кусочков в соусе», которые дед Редько покупал коту, а я прикармливал кота колбасой и йогуртом из своего запаса, приговаривая, что тот, кто не разделяет своей пищи с котами, тот этой пищи совсем не достоин.
А теперь кота нет, и дед Редько, который всю свою жизнь делал только хорошее, а в ответ получал одно дермо, снова страдает, можно подумать, ему и так мало!


 «Мне осталась одна забава — пальцы в рот, и веселый свист, покатилась дурная слава, что похабник я, и скандалист, ах, какая смешная потеря — много в жизни смешных потерь, говорят, что я в Бога не верил, жалко мне, что не верю теперь.» (С.Есенин).
Да?
Да.
Не ко мне.
Да разве?

— У вас не будет сигареты? — подошла незнакомая девушка.
Я молча протянул пачку, девушка взяла сигарету, закурила, и осталась на месте.
— Что-то еще?
Девушка смутилась, и отошла.
— Знай наших! — сам себе рассмеялся я, и быстрым шагом пошел на маршрутку.
А куда я так торопился? Дома меня никто не ждал, кроме кошки Барбары.

Не помню автора, но песенка явно претендует:
«Явились они во царствие, А Петр от ворот им речет:
Шли бы вы на х…, братие, вас здесь никто не ждет!»
Вот это точно, право, точно!
Там нас точно никто не ждет. Да и нигде, и никто.
Начнете возражать? Но то, что может кончиться, никогда и не начиналось, а там где есть начало, всегда есть конец (Дашрут). Все временное есть иллюзия (Дзен). Короче, того, что мы можем потерять, у нас нет, а значит, у нас нет ничего. Вообще ничего. Если брать за точку отсчета то, с чем мы в конечном итоге ОСТАНЕМСЯ.
Внимание, вопрос: ЧТО ОСТАНЕТСЯ У НАС В ПЕРВУЮ СЕКУНДУ ПОСЛЕ НАШЕЙ СМЕРТИ?

Примите как данность то, что у нас ничего нет.
Ничего?
Да, ничего.
Только суррогаты.
Разве?
Ну, давайте посмотрим!
Вернемся к классике: Вера, Надежда, Любовь.
Веры нет, ибо не во что нам верить.
И некому.
Надежды нет, ибо на что нам надеяться?
И не на кого.
Любовь? Да, еще встречается, но в наше время она из ангела превращается в чудовище с огромной вагиной, но без головы и сердца — честь и верность ее голова и сердце, честь и верность, и будь что будет… а вот чего не маем, того уже не маем, ни того, ни другого, и давно не маем. Мы растерялись, да и не нужна нам Любовь после дедушки Фрейда. У нас ее принято или смешивать с сексом, в результате чего последнее подменяет первое, (а это все же разные вещи!) — или разделять совсем первое и второе, в результате чего у нас, по меткому выражению сатирика, «любят одних, спят с другими, а с третьими идут в ЗАГС.» Комплексно у нас никак не получается, потому что комплексное мышление у нас отравлено математикой, и деградировало. И еще мы читать разучились — да-да, представьте — и от этого, а если точнее — мы разучились читать, писать письма, и скучать друг по другу. Мы не творим образы, мы их потребляем из СМИ, вот так, и от этого у нас вечно мухи отдельно, а котлеты отдельно. И любить мы не просто не умеем, мы уже и не можем этого, мы все в этом смысле этакие импотенты.
Ну, хорошо: на смену классическим «счастьям» у нас пришло новое, буржуазно-либеральное: УСПЕХ!!! Но ведь это же выдвижение наверх за счет других, это хождение по головам и трупам, разве нет? И что это дает? А ничего, разве комфорт и гламур. Приемы, да? Виллы, яхты, да? Суета сует и всяческая суета, а случись ядерная война, ничего не останется, а все мы под этим богом ходим! И на самом деле все это дает только возможность купить все, что ты хочешь, или купить всех, а зря в корень — купить себе сексуального партнера, или нескольких, кого на что хватит. Но это не дает удовлетворения, ибо каждый знает, что, когда платишь за любовь, ты крупными буквами расписываешься в том, что больше тебе взять уже нечем…
Что-то еще? Ах, ИСКУССТВО!!!!!

А вот вам эпиграмма на меня, Роксанина, кстати:

Не друг поэтов и поэток,
Но впрочем, кажется, не враг.
Наивно верящий в приметы
Не то чудак, не то м…к,
Искатель запредельных истин,
Носитель злого языка,
На главные вопросы жизни
Свои ответы отыскав,
Ты возвратишься несмышлёным
В утробу суетной земли,
Смотреть впервые удивлённо,
И возглашать: "Или, Или,
Лама савафхани"...

Ну, правильнее: «Эли, эли, лама сабат’а ани» — «Боже, боже, что ты оставил Меня».
Троечница.
И это кукиш в кармане. С претензией на интеллектуальность, впрочем, она что ж, талантлива, но это еще не все — надо и работать, а вот работать-то и неохота. Охота все и сразу.
Опять же уровень образования не ахти.

А теперь проведем кривую от Ломоносова, через Пушкина, Блока, к: «вместо красного вина, белые кайфушки».
Бездонна бездна, звезд полна — на Кавказе тоже прут чудо колотушьки!
«И похабничал я, и скандалил для того, чтобы ярче гореть….»

Искусство? Не вижу что-то ничего такого. Похабничают, скандалят, и горят: то им Черный Человек, то слоник с крыльями, то человек без лица — и понятно, что все психиатрички набиты ими под завязку!
Или я ослеп?
Про искусство формальное повторяться не будем, и без нас многое изложено, а вот про неформальное, сиречь — андерграунд, три примера, выборка, но похоже, что всегда и везде так:
— девочки писают кипятком от того, что фотограф снимает их голенькими. Это почти оргазм, и они «служат искусству», причем и фотограф с ними. А.Сафокин ставил своих моделей к себе спиной, спускал джинсы или трусы, вставлял им в зад цветочек, и писал в манере истинного реализма — с прыщами. Но он хотя бы писал маслом!
— гитарист Женя, который умеет лабать «хеви-метал», хотя и вполуха не слышал «Египшн-данза» Аля ди-Меолы, валяется на диване с двумя малолетками, которые насасывают ему пальцы, и грызут уши. Наконец Женя решается одной из них вставить, но, по пьянке, вставляет не туда, и, не поняв, что вставил однозначно не туда, изумленно восклицает: «— Оксана, ты что, девственница?!!!» Мы тоже были гитаристами, но мы гоняли «креветки» по одиннадцать часов кряду, чтобы потом все это однозначно бросить, ибо нам не было места, а уж если пели на Арбате, так это была такая антисоветчина!!!!
— саксофонист, играющий на Дворцовой у Столпа ночами, за мелочь в шляпу. Девочка, падкая до «искусства», вчера ночью бывшая здесь с «любимым», теперь приезжает сюда одна, и готова тут же, на Дворцовой, дать ему за то, что он хотя бы как-то играет… Но за это денег не положат, и саксофонист бормочет что-то о свободе и несвободе… какая вокруг грязь, Господи!!!!!!!!!
Вот вам и все искусство.
Бардак это, а не искусство!
 «И похабничал я, и скандалил для того, чтобы ярче гореть….»
Да горите ж вы синим пламенем!
Эту деградацию больно видеть.

Хотели править миром, да сгнили.
Да, и музыканты хотят править — для того им все эти поклонники и поклонницы — я сам по молодости втихаря мечтал, чтобы на моих концертах поклонники кончали с собой — была такая мысль, слава Богу, быстро из головы выветрилась. Видно, всем свойственно, но все это скрывают, ибо, когда я это озвучиваю вслух, в глазах «мастеров искусств» вижу однозначное понимание.
Слава Богу же, что «мастера искусств» управлять никем не умеют — бодливой корове Бог рог не дает.
Дает другим.
Обычно в деловых костюмах. Или с погонами.

Скажем, человек, которым занимались люди полковника Спиркина обладает одной очень интересной способностью: ему никто не может ни в чем отказать. Собственно, и не пытается. Способность вот так подавлять чью-то волю, и заставлять людей делать то, что им необходимо, видимо, у них есть с рождения, ее потом просто развили, и развили хорошо: электричка 18-08 из Алабина в конце восьмидесятых пользовалась весьма дурной славой, потому что на ней в Москву ехали этакие «курсанты» в штатском — они, ради пущего шика, все носили белые джинсы «Lacoste», это у них была такая неформальная форма одежды, и Москва полнилась дурными слухами про «белые штаны», такими, что помня их, я утверждаю: «Мастер и Маргарита» есть московский фотографический реализм! А штаны, откровенно и не стесняясь, влезали в 18-08 в один из вагонов, после чего делали с пассажирами этого вагона решительно что хотели. Впрочем, безвредно, на уровне «неразлучной парочки» Коровьева и Бегемота. Развлекались по молодости лет.
Но потом выросли, и не надо думать, что их это все сильно радовало когда-нибудь: зная, чего они могут добиться от любого человека, при условии лишь близкого контакта, и неготовности объекта к немедленному сопротивлению, они быстро переставали вообще чего-то хотеть, и их боялись как огня, ни семью построить, ни работу нормальную найти — какому начальнику на хрен нужны такие подчиненные — ему и молоденьких секретарш хватает, и так вертят им, как кошка хвостом. Их способность и их самих порой пугала, и доводила до бешенства, когда они начинали сами с собой рассуждать, способны ли вообще люди к каким-либо самостоятельным действиям, или нет, или это всегда чье-то влияние? Мало ли вокруг таких ясных соколов? И они спивались, гибли в 90-е будучи поездными каталами и мелкими бандитами, или шли добровольцами на войны — там все уравнивалось, как говорится, пуля виноватого найдет.
И все как-то сгинули, сколько знаю. Или нет?
Ну и кому можно верить, когда эти послушные души и послушные тела так охотно подчиняются всего лишь одной сильной руке, которой, сколько знаю, в данном случае, и хотя бы, слава Богу, это все не особенно-то и надо? Хотя я могу и ошибаться, может и надо. Не могу отвечать за других, могу только за себя. Мне не надо. Все равно ничем хорошим это не кончается: невозможно держать никого на контроле круглые сутки. А помимо контроля рано или поздно наступает срыв, и результат его всегда совершенно непредсказуем.


Люди управляемы, но в этом еще полбеды — вся беда в том, что люди очень легко управляемы, и управляемы, так сказать, многоканально. Достаточно одного канала, и поэтому часто бывает так, что по одному каналу идет одна программа, а по другому — другая, они вступают в противоречие, в конфликт, и начинается черт-те что. Никто не может понять 1991 года, хотя понимать здесь что? — долбили со всех сторон одно, и, в то время, как большинство млело перед «голубыми экранами» наблюдая за действом «уважаемый товарищ Кашпировский, после Вашего сеанса у меня рассосалась жена», другие сжимали кулаки от гнева при виде магазинных полок — там были именно полки, и больше ничего — пустые полки, и минимум по карточкам. А в это время Невзоров с гневом показывал тонны колбасы, гниющие на свалке. Случайно это?
В 1964 году, когда Брежнев решил свалить Хрущева, по приказу председателя КГБ Семичастного начали убирать из свободной продажи товары народного потребления, чтобы вызвать против Хрущева народный гнев.
А «Пражская Весна»? Что, ее спровоцировало «свободолюбие чешского народа»? Да как бы ни так: колбаса исчезла из продажи, и исчезла она не просто так, сами понимаете!
Ах, демократы мои, демократы!
Люди управляются уже колбасой, что говорить про методы более тонкие — тонкими методами управляются другие люди, которым колбаса не в новость. Но управляются все… а большинство — колбасой, господа мои, колбасой, да и баста!
Господи, как все просто-то!
Пособие террористам: взрывать надо не мосты, не школы захватывать — взрывать надо колбасные цеха, и по телевизору не красоваться в черных масках с новейшими автоматами, надо организованно, всей группой, от пуза жрать колбасу! Это будет иметь больший психологический резонанс.
А теперь вспомним Щедрина: « то ли Конституции, то ли севрюжины под хреном»…
Все измельчали: я понимаю хотя севрюжину под хреном, или черную икру ложками, а то — стыдно сказать — колбаса!
Империя СССР рухнула из-за колбасы. Кто принимал присягу СССР, а потом митинговал на Краснопресненской, ведомый Кобецом и Г.Хазановым — вы ведь Родину продали! За колбасу…
А Илья Кричевский, короткий мой приятель оттуда — за что он под БМП лег?
Я этого не видел, как он погиб: я с одним майором и одним татарином угонял танк. У «демократов», кстати. Сориентировавшись в обстановке, я тогда решил принять сторону ГКЧП, хотя и не терплю красных. Но другие были хуже, и уж точно не белые — розовые какие-то. Созрели — стали оранжевые.
По разговорам тех, кто «героически» защищал там «Белый дом» — они собирались жить, как в Америке. И кто-то, кажется Бурбулис, громогласно пообещал им это.
А что такое Америка в нашем представлении? Машина, гамбургер, виски-бар, «равные возможности», и все прочее, чего насмотрелись в их фильмах. А в их фильмах заводов не показывают, разве там какие-то бои идут, или драки, а как там «вкалывают» — не показывают, им это не интересно.
Потом удовольствовались попкорном и баблгамом — «Макдональдс» считался в Москве шикарным заведением, я это помню. Впрочем, у быдла: кто сидел всегда в «Праге», в «Праге» и остался.
Эх, прав был старший Гайдар — бочку варенья, и корзину печенья!
Ага, усвоили.
Особенно Гайдар младший…
Бегут паровозы — привет Мальчишу!
Летят самолеты — привет Мальчишу!
Идут пионеры — салют Мальчишу.
Идут некрофилы — остановились… задумались…
Так ведь это и низкий уровень — есть уровни повыше. И управляют каждым из нас. И каждый раз, как наши подруги начинают выражать нам свое недовольство, подбивая нас что-то сделать, лучше подозревайте, что им кто-то прополоскал мозги — женщины эмоциональны, следовательно более восприимчивы к этому делу — через них действуют чаще всего.
Только не начинайте громить редакцию «Космополитен» — не в них одних дело.
Все гораздо проще:
Если вас о чем-то просят, вами пытаются управлять.
Если от вас чего-то требуют, вами тем более пытаются управлять.
Если вас ни о чем не просят и у вас ничего не требуют, значит, вами не пытаются управлять, а уже управляют, и — верной дорогой идете, товарищи!
И только если вас ругают и шельмуют, а особенно — называют идиотами и скотами, это значит, что вы не управляемы. Впрочем, если вы не управляемы, вы есть отморозки. И как всякие порядочные отморозки вы не обращаете уже на них внимания — это они так, со страху.


Страх — лишнее чувство. Бояться чего-то просто не выгодно: опасности это не отменяет, а вот реакцию на опасность замедляет, и очень. Лучше не бояться ничего — тогда проще пойти против… да хоть бы и всех.
Надежда — тоже лишнее чувство. Нет ничего вреднее надежды. Вот Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ» задавал вопрос: почему аресту не сопротивлялись? Ответим Александру Исаевичу: они надеялись на лучшее.
Расстреливаемый так безропотно дает себя убить потому, что до конца надеется: а вдруг отменят, или перекосит при подаче, или еще что? А дать палачу в рыло — это верная смерть. Хотя почему — а вдруг при подаче перекосит?
А и верно, Александр Исаевич, было подмечено: если бы палачи каждый раз получали хотя бы в рыло, они бы очень быстро вывелись, очень быстро. Но не дано нам.
На рай, что ли, надеемся?
Вера — чувство еще хуже: верить нельзя никому и ни во что. Обманут. Как пить дать обманут — очень уж заманчиво. Можно верить лишь себе и фактам. Да и то не всем фактам — и факты подделываются.
Да, да: «не верь, не бойся, не проси».
А что делать?
Люди управляемы.

У всякого, кто впервые начинает понимать этот факт, или узнавать, ну, при условии, что он этому верит, что не обязательно — не верить куда лучше для себя же — у него за первым шоком появляется одно — гнев. Гнев появляется и у тех, кто либо интуитивно, либо на каком-то примере вдруг начинает осознавать, что и как вокруг устроено — такие чаще всего успокаиваются, не находя мотиваций, или находя виноватых — если не начинают копать глубже. Но первое чувство — шок, за ним идет гнев. От этого гнева пробивают головы топорами, стреляют в телеведущих и певцов, от него же хватаются за арматуру, и бегут громить рынки.
В строительном магазине:
— У вас арматура есть?
— А что хотите строить, молодой человек?
— Светлое будущее! Арматуру давай, падло!
Живой пример: шел я года два где-то назад с Роксаной через Смоленское кладбище. И проходили мы мимо массового захоронения авиапассажиров — самолет разбился. Уж клеймили-клеймили: сношенная машина, наживаются на безопасности пассажиров, летать опасно, выжимают копейку из машин… и все такое прочее — это не впечатляет, а вот сходите на эту братскую могилу, и посмотрите на портреты детей, погибших при этом — вот это уже впечатляет, и как, а детей там много, есть и грудные! Наши слезы давно кончились, мы и не такого навидались, а вот Роксана — на ту подействовало! Она сначала рыдала, потом долго молчала в сторонке, думала, а потом прорвало ее: « — Стрелять гадов! Всех перестрелять! Каждого!»
Ну да, ну да.
А кого стрелять, позвольте спросить? Кого конкретно, и что это изменит? Ну, перестрелять одних, так придут другие — свято место пусто не бывает! Война идет, тут дело не в страсти к наживе, да и, в конце концов, самолет с пассажирами? А «душегубку» вы не хотели? «Sonderwagen»? Сколько их было? И кого перестрелять за это? А за Хиросиму с Нагасаки кого?
Нет, выстрелом тут не обойдешься.
А как?
Мы не знаем.
Мы ведь ничего не решаем.
В семнадцатом попробовали решать — и что получилось? Ну, виноватых, которым «девять грамм в затылок» — а почему девять граммов, а? — почему не 7.4 грамма? — так вот виноватых всегда находили, легче стало от этого?
Никому легче не стало — гидра. Сруби одну голову, вырастет сто новых. Так что лучше не рубить — а то их больше становится.
 Пусть уж так, опустим руки, и пойдем бухать — набухаемся, легче станет. А потом, с трясущейся головой будем выпрашивать рублишки у пивной, и время быстрее пойдет, и голова занята будет насущным вопросом — где рублишку сшибить на опохмел.
Думаете, почему люди спиваются? Или становятся наркоманами? Ведь часто ими становятся вполне сознательно.
Кстати, поэтому же так называемой «мыслящей интеллигенции» платят гроши — чтобы вертелись в массе нерешенных насущных проблем, чтобы времени задуматься не было. А то задумаются разок — глядишь, маржинель какую-нибудь накропают, и не то чтобы это было так уже страшно, но все равно неприятно — а ну, кто прочитает до конца, мало ли что — вдруг поверят, вдруг додумаются до чего вроде противодействия?
И понесется: Арматуру давай, падло! Арматуру!
Или можно пойти по пути наименьшего сопротивления.
Наименьшее сопротивление выражается, в частности, в тех, кто сидит в четырех стенах, медленно напивается, и разговаривает с Интернетом. И накал градуса уже таков, что Интернет начинает отвечать им. Человеческим голосом.
С людьми им разговаривать скучно и пресно.
Теперь приходится разговаривать с Интернетом, потому что хоть он не несет бредятины, и не «разводит на секс» вручную.
Разводят там словами, иногда даже умными и красивыми, впрочем, это часто оказываются скопированные буфером цитаты.
Но на то же.
Все равно секс.
А, впрочем, что секс? Ну, секс!
Да, секс.
Тервисекс!*
Поговорим о сексе.
«И похабничал я, и скандалил для того чтобы ярче гореть…»
Э, да все так говорят!
Старо.
Каждый себя в чем хочешь оправдает.
Старо как мир.
Поговорим о другом.
С Интернетом. Ржунимагуупалпацтолиржуаттуда. Онанизм — тот же секс, только поговорить не с кем. Стало быть, если есть с кем поговорить — это уже секс, а не онанизм!
Поговорим.
С Интернетом? Или с онанизмом?
А что? Чем худо? Лучше со стенами?
Не лучше. Причем хуже всего стенам.
Если стены имеют уши, как говорится в народной молве, тогда они должны рушиться от невыносимой скуки: сколько лет слышать одно и то же: «Я тебя люблю», что означает: «Эх, мадам, ну вы разрешите же Вам впендюрить?», да «Господи, как меня все достало», что означает: «Как меня все достало, Господи!»


Никогда не говорите мне, что любите меня — это лучший способ заслужить мое недоверие!
Ничего не хочу слышать. Все равно ложь.
А ведь слова придуманы не только для того, чтобы лгать!
И выход?
Любовь, варгейм и дедовщина… да, но это же лучше, чем старое: «секс, наркотики, рок-н-ролл»? Я из того поколения, мне остается либо быть верным ему… либо выискивать другое. Вот так.
Господи, как меня все это достало!


Господи, как нас все достало! Эллины мудрости жаждут, иудеи чуда, так дай чуда, Господи!
Но не дает.
Его нет.
Кого?
Чуда.
И Господа тоже нет.
Откуда?
«А дочь генеральская, дитя невинное, хрена в руках никогда не державшее, а ты при ней пос..ть, ох…вшее м..ае…ще?»
А?
Тихий смех в четырех стенах. Сумасшедший, больной, и надломленный.
А что?
Нам можно.
Потому что у нас ничего нет.
Но мы можем напиться?
Можем.
Если мы пьяны, мы дурим и куражимся, а когда трезвеем — не жалеем ни о чем, ибо день прошел — и хрен с ним, а завтра будет день опять — ну и …(мильпардон, дальше уж известное, всеми нами, мужиками, любимое действо сексуального характера с этим днем). Дембель неизбежен, и все мы знаем, что за дембель имеется в виду… И в ожидании сначала «стодневки», потом — Приказа, мы просто стараемся веселиться, хотя нам самим ясно, что это — пир во время чумы, да и ладно: наш пир не более непригляден, чем прочие, впрочем, и не менее.
Но мы трезвеем, и снова понимаем, что у нас ничего не было, и нет. И тогда мы больше не хотим пить, ибо все равно ничего у нас нет, да еще и голова трещит с перепоя!
То же самое можно сказать и о наших «любвях» — только тут процессы на порядки длительнее.

От:
— Не разбудил?
— Не спала. Что-то случилось?
— Да нет, ничего. Просто рад тебя слышать. Ты как?
— Конечно хорошо, любимый!
— Вот и отлично. Ладно. Сейчас приду, выходи, покурим.
— Ладно. Там же, где и обычно.

Через:
«Мой спящий бог забыл обо мне, и ни звоночка от него, ни СМС-очки»

До:
«Да успокойся, я тебя не люблю, и никогда не любила. И вообще я сплю».

Давно сказано, что сон разума порождает чудовищ. Только никогда не уточнялось, каких именно.
Иногда сон разума порождает спящих богов. А ведь известно, что нет бога, кроме Аллаха, да и Аллаха тоже нет, потому что нет бога. Если есть бог, то их должно быть много, а если нет никого кроме одного, то и его нет: он не может быть ОДИН, этого никто вообще не может!
Так что сон разума порождает нас, у которых ничего нет. Чудовища же мы, или боги — на ваш вкус, на ваш выбор.


Управление — штука не простая: можно пережать педальку, и тогда люди сходят с ума. Такой вот сломанный объект управления выглядит как типичный псих с бредом физического воздействия: или он всем говорит, что на него колдуют — а не прав ли он, управление сознанием — это не то ли, что раньше называли колдовством, нет? — или, в техногенной форме, утверждает, что ему либо в мозг встроили антенну, и управляют им по радио, или воздействуют специальными лучами, что ли… Контактеры НЛО, которыми НЛОшники управляют, тоже из этой коллекции. А серьезные люди говорят по телевидению, что на гражданах испытывают «психотронное оружие», и излучатели СВЧ… Нет, такие технологии разрабатывались, но зачем они? Все проще: есть конкретный образ, на который есть конкретная реакция, и то и другое вполне определено, проверено, и описано.
А есть контробразы, которые нигилируют реакции даже тогда, когда они устойчиво сформированы, но…
Но куда ж теперь деваться от всего этого?
Мы брошенные, несчастные дети, прошлого нашего больше нет — кого забыли, тот своего рода убит! — будущее неопределимо, и от того страшно, а настоящее моментно, и хрен его остановишь, как Фауст! И всем нам некуда деваться от этого, разве уйти в самообман или сумасшествие, а так некуда, или страдать. Страдать, ибо наш старый, еще христианский, набор консоломент ныне не работает.
И плетемся мы по сущему, подобно Агасферу, Вечному Жиду, с узлами наших пожиток, привычек, и успехов, и чем больше их, тем нам же плестись тягостнее, и лишь шутовской колпак — весь венец нам за страдания наши, единственный — in saecula saeculorum!
Здесь мы живем, здесь наш Мир, здесь наша Родина!
Очень жаль, что мы в Бога не верим…
Лучше бы нам не понимать, что Его нет!

Вот топорная работа — субсенсорная закладка, в народе называемая «25 кадр». Никакой он не 25, а нормальный, просто либо он на короткое время появляется в бессмысленном цветовом туннеле — заставке передачи, например, либо идет фрагментами кадра в цепи кадров, либо его раскадровка (по полкадра) идет с запаздыванием, но вторые полкадра его маскируют под футуристический видеоэффект. Есть еще сходный метод, именно для ТВ: черная надпись по черному фону. Текст еле виден, да еще и мерцает с частотой в… не падайте в обморок! — 66 Гц!!! 6 кадров по 66 герц, не шучу, это так, такой юмор у разработчиков технологий. Техника на грани фантастики!
Однако, непрофессионалы. Ловились такие вещи, но не «голосуйте за Ельцина», как утверждали по телевидению, нет, там мастера покрепче работали, а вот кадр с несчастной мадам в грязном халате, и надписью: «Если не купишь стиральную машину, твоя жизнь кончена!» — вот такое было, сам видел.
Грубые технологии — удел рекламщиков.
Но не думайте, что раз технология груба, она не действует! Еще как и действует! И это дополнительно засоряет наше сознание, особенно — у детей.
Проверял. Эту закладку со стиральной машиной проверил на собственной жене — так она мне устроила такой бамс из-за стиральной машины — на три месяца, и даже получив ее не успокоилась — повадился кувшин по воду ходить — там ему и голову сложить.
Ну так это все — Фрейд! Фре-е-е-йд! Жил-был мальчик, он сосал палец, и высасывал из этого пальца разную трешуху. Как высосет, так записывает. А у мальчика была маленькая сестренка, она читала трешуху, которую написал ее братец. Начитается трешухи, и палец начинает сосать. Да так сочно и смачно, что смотреть любо-дорого было, пока палец не облез, а он облез, и братец, видя, что девчонка теперь попортилась, стал ее бить ногами в живот, и убил, а потом это записал, и получилась трешуха. А чтобы его не поймали и не закрыли в холодной, уточнил для компетентных органов, что он умер, стало быть, с него взятки гладки.
А народ стал думать: про что бы это? И если хвалил, мальчик с того света отвечал загробным голосом, что ему де приятно, а если ругали, он помещал их в черный список, и дело с концом. Концепция рая в отдельно взятом информационном пространстве.
А Фрейд сигару все время сосал. Обнюхается кокаину, и сигару сосет. Насосется сигары, и трешуху пишет. Трешуху пишет, а ему верят. И хвалят. И денег дают. А друг его Альберт Эйнштейн тоже писал трешуху. Но на свой лад: про неопределенность массы относительно к скорости. Сосал ли он при этом что-либо, и нюхал ли кокаин, неизвестно, однако известно, что лямбда-член он высосал из пальца однозначно. И, поскольку никто толком не знает, что такое этот лямбда-член, все пятьдесят лет по этому поводу трешуху писали. Но не эротическую, что жаль! Впрочем, трешуха вездесуща, и подобна льву рыкающему, ищущему, кого бы сожрать. И получается: куда ни глянь, все трешуху пишут. Как сговорились просто! Пишут трешуху, да и все дела, а мы это читай! Вот мы возмущаемся, а мальчик все трешуху пишет. Уж сколько написал: не прочитаешь! Глаза увянут, если читать. И уши, если слушать. И пальцы отвалятся, если их сосать.
«МЫ НАУЧИМ ВЕСЬ МИР СОСАТЬ!» Зигмунд Фрейд, и Чупа-чупс...

Да, я знаю, это всем известно.
Беда в том, что отрывочно, как ни спроси — все все это уже знают, а вот соединить все это в единое целое — так никто и не решается. Или ума не хватает, или…
Или что совой о пень, что пнем по сове — сове и то и другое не сладость.
Или соскучились. По идеологической обработке, например. Когда все ясно, все разжевано, положили в рот, проглотил — и шагай!


Идеологическая обработка, в отличие от «промывки мозгов», использует так называемые «простые истины» — всем известные вещи. Она наиболее проста и эффективна, для нее всего лишь нужны три образа: образ «светлого будущего» — текущее не рассматривается, слишком велика ответственность, образ «ценностей» — того, за что надо бороться, и «образ врага» — того, против кого надо бороться за «ценности» ради «светлого будущего». Простенько и со вкусом, тем более, что выбор объектов идентификации с образами «светлого будущего», «ценностей», и «врага» вполне произволен — это может быть все что угодно, и кроме того, это можно довольно оперативно менять вплоть до полностью противоположных — для людей, привыкших к идеологической питательной клизме все равно, что через эту клизму вливается, была бы сама клизма, так как она сама по себе, даже пустая, вызывает у людей «чувство глубокого удовлетворения». Тут важен сам процесс, а не цели, и уж тем более — не те «простые истины», которые навязываются идеологами потребителям.
Недостаток идеологической обработки в том, что она требует постоянной подкачки — в виде митингов, политзанятий, конспектов, бесед, криков, истерик в СМИ, и всего такого прочего, а как только индивид отрывается хоть немного от своего идеологического штеккера, его сознание довольно скоро снова начинает становиться нормальным, самостоятельным, и в нем снова начинают проявляться вполне нормальные человеческие черты. И поэтому основной накал идеологических страстей всегда находится в центре процесса, и значительно стремиться к нулю по его периферии.
Невыдуманная история: журналисты приехали на театр военных действий в 90-е годы — не скажу где, какая разница, везде было так, убежден, так вот приехали, и наблюдают такую картину: где-то до 22-00 подразделение ведет беспорядочный огонь с позиций, в 22 огонь довольно быстро прекращается, и все разбредаются заниматься кто чем — кто ест, кто ремни крепит, кто что. И вот где-то к полуночи командир подразделения с десятком присных устремляется через «ничью землю» на ту сторону — тихо, без прикрывающей стрельбы, да и не особо применяясь к местности.
Журналисты в восторге:
— Сам командир в разведку пошел?
На них смотрят как на дураков:
— В какую разведку? Он к бабе пошел!
— Как к бабе?
— Да у него баба на той стороне!
— И что?
— Ну, он к ней и ходит.
— А часто?
— Часто. Очень любит.
Замешательство:
— А те, на той стороне про это знают?
— Может и знают.
— Так что же не захватят командира вашего?
Еще раз смотрят как на дураков:
— А зачем? У их командира баба у нас живет…
Вот так: до десяти вечера стреляют друг в друга, впрочем, не очень стремясь попадать, а после десяти начинается почти нормальная жизнь. Эти люди оторваны от идеологии, и жизнь начинает брать свое.
Да, это почти Кустурица — так ведь Кустурица — реалист! И знает свой народ как никто!
И то, что навязывается идеологической обработкой, начинает ими восприниматься как нудная, надоевшая обязанность, от которой никуда не деться, вроде как от надоевшей, старой жены, но как только появляется лазейка, они этой лазейкой тут же пользуются — и трава не расти!
Они не так уж и плохи, эти люди, право, не так уж и плохи! Им бы только шоры на глаза, и ваты в уши, и…
… и образования в головах.


А нету. И вот мы, просто потому, что слишком много знаем, говорилось уж, убегаем в леса, партизанить, да мы играем в партизан, а не партизаним на самом-то деле, и это просто повод убежать от всей этой камарильи, и сохранить ясность сознания под всеми этими бомбардировками, которые наше сознание разрушают. Мы отгораживаемся, уходим в подполье, и, поскольку слабы в коленках что-то изменить, просто убегаем в лес. То, что мы там играем друг с другом в войнушку, используя ASG*, и изредка, очень изредка, применяя нашу старую выучку, не в счет: это так, для забавы. На самом деле мы просто бежим в леса, бежим от одержимости финансовыми пирамидами, SEO-копирайтингом, Интернетом, и объемами продаж. Мы, это не про всех эрсофтеров, именно мы. Большинство эрсофтеров, или, скажем прямо «страйкболистов», что в переводе на нашу мову может означать «яйцеударников» — те корпоративно отдыхают, борясь с «синдромом менеджера», и перемалывают между собой простенькие «лейберальные» идейки первого уровня сложности, применяя их к себе, чтобы, не дай Бог, не обвинили в нелояльности, и не прикрыли лавочку. Но мы убегаем, остальное — соус к этому. Мы — туристы семидесятых с эрсофтом вместо гитар. Юрии Визборы полевой тактики.
Это — скит, это — схима своего рода.
Мы живем этим, и именно поэтому нас оттуда не выбить ничем, и мы откажемся от всего в пользу наших лесов и полигонов.
Да мы и отказываемся.
Тех, кто нам не подходит, нам не надо даже выгонять: их активно переманивают от нас, обвиняя нас в каком-то сектантстве.
А мы просто уходим в лес от телевизоров и интернета. Потому что телевизоры и Интернет — болото.

Ну и вы — и вы, многие, еще где-то партизаните, хоть бы и в фантазиях своих, хоть бы и в героических кинофильмах, которые смешно смотреть.
Кое-кто и тротила жаждет!
Партизанская борьба предполагает саботаж, и вы считаете, что вам нужен тротил, а тротила у вас нет, вот и сидите вы тихо, о тротиле мечтаете. А те, кто его находит, стараются его использовать с максимальным драматизмом, забывая, что в саботаже главное не драматизм, а эффективность.
Вы захвачены драматизмом, и жаждете тротила, в то время как тротил сам по себе годится лишь для кино, или запугивания мирного, и, как правило, ни в чем не виноватого населения. Взрывчатка излишне драматична и демаскирует все дело, а в условиях тихой войны основное условие успеха — тишина! И основой настоящего саботажа как были, так и остались тросики: с помощью тросика можно пустить под откос эшелон, просто натянув его на два столба контактной сети; двумя тросиками, связанными «вилкой», вкупе с кусочком пластилина или жвачки можно устроить автокатастрофу с любым автомобилем, причем еще надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как на ходу можно было перерезать тормозные шланги, и потом найти тросик километрах в пяти от места происшествия… Тросик — отличное средство ближнего боя, но уж коль скоро не хочется переходить к нему, то все равно: выстрелы с крыш из снайперских винтовок, и брошенные на месте выстрела пистолеты — ненужное фраерство: ну да, пулегильзотека, ну да... но если стрелять из револьвера, а у пули спилить головной конец — нет гильзы, да и пулю практически не идентифицировать, а если револьвер самодельный, и с гладким стволом — очень хороши под патрон ’45 ACP, точно бьют и с гладкого ствола, так и зачем бросать хорошую вещь, да еще рискуя оставить на ней свои пальцевые отпечатки, или иной материал для идентификации? Ничего никому — все свое уносим с собой, на отходе все равно страшнее всего — кинолог с собакой, так на ближайшей улице хватаем частника, и едем на нем куда-нибудь на Маршала Симоняка. Там берем следующего, и катим на Проспект Художников. Там берем следующего — и на Проспект Большевиков, к Александровской больничке, оттуда — в промзону Площади Мужества — там рядом старая стройка, там мы свой ствол на время спрячем, пока все не уляжется, и там же можно сжечь свои ботинки — следы мы оставляли, верно? Дети, носите с собой сменную обувь! — сожгли ботинки, и концы в воду, вошел одним человеком — вышел новым, и поехал на Парк Победы, и так до утра, утром на метро, и домой! Готова шапка: если и найдут первого водилу, то все на Симоняка и оборвется, ну, в крайнем случае, найдут второго, ладно, тогда все оборвется на Художников… так действует нормальный диверсант, не телеваххабист, которому главное — привлечь внимание к своей персоне, и создать максимальный резонанс на телеканале «Аль-Джазира». Не бойтесь взрывчатки и снайперов на крышах — они заметны. Бойтесь тросиков, столовых ножей, маринованных грибов, и переточек из «Ратника».
Вообще, больше всего бойтесь того, что обычно. Лучший камуфляж в городе — одеться так, как одеваются все на его улицах, а в лесу — одеться туристом, рыбаком, или охотником — охотником даже интереснее, можно с винтовкой наперевес ходить — никто не обратит внимания. Лучшая маскировка — стать похожим на большинство. Так что в некоторых случаях клубный пиджак маскирует вернее универсального маскхалата.
И такой диверсант — это самое опасное. Ему сгодится все: ломик-фомка, горсть кварцевого песку, персональный компьютер, мобильный телефон, цепь от бензовоза, сам бензовоз… Все же под рукой: чтобы взорвать дом, годится газовая плита в любой квартире первого этажа этого дома: только и нужно, что сигарета, пяток спичек, нитка, да и все — потом никаких следов не будет. Все под рукой: цианистый калий можно получить из красной кровяной соли, или из суперклея на цианакрилате, зарин — из карбофоса, иприт — из цитостатических препаратов, а пироксилиновую шашку фугасного взрыва — из медицинской ваты и презерватива! Порошкообразный алюминий продается в художественных салонах, аммонийная селитра — в хозяйственных магазинах, и очищается она совсем не сложно — в чайнике. И так далее. Все можно найти вокруг себя, и все это будет достаточно точечно, и не оставит никаких следов… Людей учили этому, и их еще учили обрастать снаряжением с нуля — буквально с голого положения!
А они начали учить других…
А еще есть специалисты по радиоэлектронной, идеологической, психологической борьбе. Их тоже многому научили, и они тоже, очень многие, не сложили оружия.
Страшно?
Сам боюсь, слушай!
Такое бывает!


Современные люди частенько жалуются на скучность их жизни. Но это не связано с качеством нашего существования — это скучность самих людей. Жизнь, по существу, не изменилась. Правда, во времена Д’Артаньяна можно было подраться друг с другом на рапирах…
А кто мешает нам подраться друг с другом?
Я использую для этого высокотехнологичные имитаторы вооружения.
С подачи наших доморощенных «страйкболистов» эти игрушки для больших мальчиков и неприкаянных девочек называются «приводами». Но я не люблю называть стволы таким образом — я вообще не терплю эпигонства. И знаю, что эта терминология появилась из-за вечного желания русских варгеймеров сравняться с пайнтболистами: мнение пайнтболистов, что «страйкбол — это то же самое, только дешевле» больно ударило по нервам многих, у них это «хочу быть модным, но денег нет» — больная тема, Н.Чуков придумал слово «страйкбол» по аналогии с пайнтболом, и словечко «привод» появилось как аналогичное пайнтбольному «маркер». Но для меня ствол — он и есть ствол, и я обычно называю образец по его прототипу: если это Кольт-1911, так это Кольт-1911, а если «Томпсон М1А1», так это — «томмиган», и баста.
Вообще, со «страйкболистами» я был всегда во многом не согласен, но, поскольку они ко мне прислушиваться не желали, я и сам плюнул на них, и стал вести самостоятельную деятельность. Скандал случился почти сразу: был опубликован проект устава собираемой мной организации, один из пунктов которого вызвал удивительное всеобщее возмущение, хотя гласил он всего лишь следующее: «В Организации строжайшим образом запрещается гомосексуализм»*.
Ха! Павлины, говоришь?
« — Далеко-далеко на лугу пасутся... кто?»
« — Пидара-асы!!!!!!!!!!!!»
Это основная идея Григория Климова — он в них нарядил решительно всех, и вознесся в кругах интеллектуалов, как некий Мессия, или Антихрист — кто как поворачивает.
Вот еще одно хорошенькое идеологическое клише: использовать один из древнейших пороков в борьбе против политических противников, вызывая, естественно, в их сторону гнев народа. Вспомните дело Тамплиеров, крестовый поход Раймона Тулузского, и много что еще, через «ночь длинных ножей» к нам — к «бульдозерной выставке».
Мне не надо было ни лавров Климова, ни славы Никиты-Хлебопашца, я просто знаю, что поскольку — как их назвать? — а! пусть будут, как привычно! — поскольку гомосеки практикуют неестественную сексуальную практику, они в огромном количестве случаев не могут рассчитывать на вполне добровольную ответную реакцию тех, к кому они начинают испытывать фиксированное влечение, сиречь «любовь». То есть в большинстве случаев объектов любви педерастов надо совращать — я не говорю о массовом совращении, а теперь в ходу и оно — совращать, а это так или иначе насилие над личностью, и для него нужно что? Правильно — власть. И поэтому они стремятся к власти — это уже филогенетически сложилось в устойчивый комплекс гомосексуального поведения. И мало того, что власть для них — лишь средство удовлетворения своих сексуальных стремлений, их власть мало нравится — хотя власть вообще мало кому нравится — но еще меньше народу, который в большинстве ориентирован гетеросексуально, нравится власть «всяких пидоров». Это способно вызвать бунт, поскольку асоциальность гомосексуалистов известна решительно всем. Заметьте, такого неприятия лесбиянок в народе нет: женщины на 99 процентов бисексуальны, а стало быть, для лесбиянок выбор партнерш не является особой проблемой — на их век хватит, так и не лезут они так активно в «гражданины начальнички» и в школьные учительницы, а педерасты лезут. А народу очень важно, кто на его голове сидит — он все ангелов там хочет увидеть.
А видит всяких педерастов и извращенцев.
Ну а уж в организации, основу которой составляют молодые люди призывного возраста, для гомосеков просто малинник, тем более, что военная форма возбуждает их куда больше эротического белья — советские парады транслировались во всех гей-клабах всего мира. И я, стремясь вообще перекрывать риски, перекрыл этот риск сразу, не дожидаясь прецедента. Вот, собственно, и все, но в ответ начали визжать так, что поневоле поверишь в доктрины Климова о том, что «наступи черту на хвост — поднимется такой визг!»
Уровень визга достиг такого накала потому, что я не стал мямлить, как ребята привыкли во время прошлых страйкболистских взбрыков, и не стал оправдываться, а вполне спокойно и открыто «послал» крикунов, что до меня еще никто не позволял себе делать в «страйкбольном» интернет-сообществе, и дело дошло до такой ненависти, что когда я ради одного из своих провокационных издевательств — их было много, всех и не припомнишь — запустил слух, что помер, это вызывало на питерской конференции такое искреннее ликование, что я, уж видавший виды, и то был удивлен и поражен этим фактом. Посмеявшись, я некоторое время еще поигрался с ребятами — почему не делать с людьми того, что они позволяют с собой делать сами, но потом это мне надоело, и я перестал с ними даже спорить. Зато они не перестали меня ненавидеть, но мне от того не было ни холодно, ни жарко.
Хотя, собственно, я им ничего особо и не нагадил. Вывесил только пару сатирических «сказочек», и того хватило — даже приходили вести «переговоры», чтобы сказочки были убраны, вот даже как! Вот какими иллюзиями полны ныне люди, слишком всерьез воспринимающие Интернет!
Накрыло арбузами Мичурина, е-мое! Полез он на елку за укропом, а его арбузами завалило.
Поняв, что это — люди несерьезные, я вступил в команду РДК, старую, с традициями, и стал делать из нее спортивную команду на пару с ее командиром, который от своей серьезности к тому времени остался от всей команды один.. Только и всего, кстати.
А уж крику-то было! То про то, что я создал «секту», то — что я «фюрер 4-го рейха».
У страха глаза велики.
На войне как а ля герр, особенно если вспомнить Высоцкого: «мне ж рабы в лицо хихикают, на войну бы мне, да нет войны!»
Я к тому, что войны хотят в основном те, кому под касками надо скрывать свои рога. А зная нашу нравственность нынче… касок столько не напасешься, однако агрессивные рогоносцы куда-то девать должны свою обиду на жизнь-поганку, и они уж найдут себе войну, а нет ее — они ее себе придумают.
Мои «кольты» плотно, надежно лежали в руках, они вселяли уверенность — с ними не жутко пойти в темноту. Моя винтовка — любимая моя, тоненькая, изящная игрушка, рукоять поднималась двумя пальцами, на локте лежала, как мягкий котенок, шейка приклада входила в ладонь, как ладошка подруги… сломалась сама… и подруга сломалась. Все сломалось, что было год назад, «кольты» остались, потому что слежу за ними, смазываю, вытрясаю полигонный песок из механизмов… Надо было подругу чаще смазывать, и вытрясать песок из механизма. Это я острю так. Вообще-то проверять подруг нельзя, им надо верить. Надо… но они ломаются, если им верить. Но если им не верить, это не подруги, а агентура.
Заагентурь свою подругу! Прихвати ее на компромате, друг мой, обхохочешься!
И вот следи так, смазывай, а потом придет время — и продашь ты свои «кольты» — хорошо хоть, если за хорошую цену, и купишь себе, скажем, «томпсон», а подруга твоя продаст тебя за благосостояние и «независимость». «Плати ему, сынок, плати ему!»
Не я один такой, вокруг меня много тех, кто любит свое оружие, хоть оно и не очень настоящее, впрочем, от стаи диких собак отбиться можно, и своих женщин, хотя они тоже не очень настоящие: с тех пор, как появился Интернет, половина их там, однако, до уровня силиконовых еще не докатились… а все одно — любим! Мы грезим этим, мы хотим этого. Мы замираем, и ищем образы врагов и соперников через оптические или коллиматорные прицельные устройства, но… но они не показываются нам. Да, такие дураки они, чтобы выходить нам на линии прицельного огня! Нет, они сидят тихо, и создают видимость, что их здесь нет, и ничего вокруг не происходит. А прессинг нарастает, да и рога растут! Еще бы: нам теперь не только жены рога наставляют, нас уж собственная Родина сколь десятков лет орогачивает!
А рога можно спрятать только под каской.
Один идиот сказал, что «патриотизм — последнее прибежище негодяев».
Что-то слышал, но не понял — видно, по убожеству своему.
Говорить надо так: «воинственность — последнее прибежище рогоносцев».
И вот вам «ВОЙНА» — например, любимая тема В.Цоя, покойника.


— А что, война не кончилась?
Этот вопрос задал грязный, опустившийся алкаш. Прямо в лоб, без окрика — ррраз:
— А что, война не кончилась?
На тебе!
Здрасьте, приехали!
Не было у бабы забот, так купила себе баба порося!
Кончилась ли война?
Да нет. Нет, не кончилась.
Кончилось хорошее настроение.
Но не война.
Она не кончилась, да и не кончится до тех пор, пока еще есть люди, которые задают вопрос:
— А что, война не кончилась?
Или, вернее, так:
— А что, кончилась война наконец?

— Война кончилась?
Мы сами, каждый, просыпаясь каждое утро, или, скажем, приходя в себя, задаем себе, или в воздух, или в белый свет как в копеечку все этот же, наболевший, навязший на зубах и набивший оскомину, вопрос:
— А что, ехарный бабай, кончилась война наконец-то?
И что мы можем себе ответить?
Что?
— Нет, не кончилась. Она идет.
Почему идет? А вот: десятого мая этого года, в Рыбацком: стоит лоб, на котором хорошо бы пахать, или заслать его в бурлаки на Волге — лоб что надо, в полной американской форме одежды, горд собой, точно лично отбил всех китайцев на реке Ялу-Цзян! А идет дед весь в орденах, и лба и спрашивает: «что ж ты, парень, в американской-то форме»? Поди у деда к этой форме счет, а счет к ней у нас у многих, что там…
И что лоб?
А лоб презрительно так, через губу, отвечает:
— Пшел на х…, дед!
Так что, война кончилась?
Не кончилась она ни хрена! Перенесена на нашу территорию, и ведется пятыми колоннами и ландрезервами.
А мы ведь толком и не знаем, ни что такое пятая колонна, ни что такое ландрезерв…
А мы ведь не помним уже ни «полицаев», ни добровольцев из зондеркоманд SD…
Зря не помним.

Война не кончается до момента тотального уничтожения противника. Или перевоспитания нас противником.
Так что война не кончилась.
И с этой мыслью, и с этим настроением, мы начинаем новый день. Зная, что ничего особенного сегодня все равно не произойдет.
Сегодня ничего особенного не произойдет, но война идет: постоянно, медленно, тягуче, но идет, и идет не в нашу пользу.
Но пока здесь ничего не происходит.


Ничего не происходит.
Эта фраза определяет все: она написана на каждой стене каждого дома, корявой, неровной линией, кистью, баллончиком, углем, иногда кровью, вытекшей из чьего-нибудь разбитого носа. Она наведена маркером на каждом столбе, может, не маркером, а помадой, но наведена точно. Она написана на каждом рекламном щите, особенно там, где осталось от выборов «Единая Россия — единая команда»: «к» и «о» в слове «команда» старательно закрашены, а снизу, под, написано: «НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ», порой с ошибками. Это же «ничего не происходит» накарябано ножом на каждом встречном дереве, еще попадаются надписи вроде «88», или «НВО», но чаще – «НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ». Каждое встречное лицо немо только для тех, кто замкнут сам в себе, если же ты способен слышать неговорящих, в лицо тебе летит разноголосый, нестройный хор: «Ничего не происходит, незнакомец!» Все молчат, а о чем говорить? Ничего не происходит, и незачем говорить об этом. И никто никому ничего и не говорит.
Ничего не происходит. Это основная тема нашей унылой, грязной, порой пьяной, а порой излишне просветленной жизни: ничего нового, все хорошо забытое старое. Это разыгрывается как фуга — органным пунктом, хоралом — на тысячу разных голосов, в неразрушимой гармонии: ничего, ничего не происходит! Меняются лишь названия, может быть — лица, но не более того.
Но это кажущаяся неподвижность.
Это даже не затишье перед артобстрелом — это просто неслышный, постоянный, уже привычный нам артобстрел. А что мы тут можем сделать? Это от нас не зависит, а стало быть, мы и воспринимаем все это как стихию, вроде того снега, который валит нам на головы в канун Первомая — так Бог дал, что тут сделаешь? И с нами ничего не происходит, и мы только и знаем, что плакаться о нашей скучной, серенькой судьбе, в которой ничего не происходит. И в результате этого артобстрела мы оживляемся уже и захвату школы на 1 сентября, или корявому, неграмотному подрыву поезда — цинично так говорить, но факт: мы оживляемся и злорадствуем, и оживляемся только тому, что хоть что-то еще где-то шевелится!
А потом снова — тишина. И как бы ничего не происходит. Хотя, на самом деле, все процессы идут постоянно — просто очень скрытно, и неторопливо. Торопиться некуда — война идет своим порядком.
И тут на тебе: кончилась ли война?

Зато вон в Цхинвале происходит. А до этого — в Сербии и Чечне. И была Абхазия уже, и Нагорный Карабах, и Приднестровье.
Не кончилась. Стреляют. Делая только вид…
Да, правильно: делая вид, что ничего не происходит!


Мы с моей матерью помним время Андропова — веселое было время — в кинотеатрах и магазинах ловили тех, кто не на работе и не в школе, работники торговли собирали теплые вещи, и допивали, догуливали свое — ждали ареста, кто срока, а кто и расстрела, да что там, это все знают. Москву лихорадило и так, но мы знали больше, чем другие: того мало, что пан Андрополька с пани Ярузелькой польку пляцували, там шерочка с мошерочкой сошлись покруче: Рональд Рейган шутки ради объявлял о запуске ракет на СССР, а Андропов был готов пустить свои по США без всяких шуток, только повода искал. «Голуби» сожрали «ястребов», и помогли Юрию Владимировичу помереть, но пока этого не произошло, мы с матерью ждали каждую ночь, приготовив теплые вещи, запас продуктов, и отработав маршруты следования, и долго у меня с того времени оставалась привычка спать одетым! Ночами мне и сейчас порой снится ядерный удар, а началось это тогда: снилось, что подхожу я к окну, и вижу в окно «чебурашку» со стороны Останкина — телебашня считалась дополнительным поражающим фактором, и первый заряд собирались рвать на высоте в километр над Зеленоградом — так вот видел я «чебурашку», и начинал действовать: вся эвакуация, и все действия были отработаны мной во сне — этакие учения по гражданской обороне не отрываясь от ночного сна. Так и ждали каждую ночь, а потом раз была очень сильная гроза, так проснулись мы часа в три ночи, и решили: «ну вот, началось». И, пока сообразили, что просто гроза, уже успели выбежать на улицу по полной нашей выкладке слишком осведомленных граждан СССР, которого больше нет, и не поймешь, хорошо это, или плохо.
С тех пор я не терплю быть дома один. А частенько приходится… ох, компромат-то какой! — боится наверное, боится быть дома один! Охренеть, надо развить эту тему!
Помню еще, как в войсках вызвал как-то меня на беседу секретарь парторганизации полка: пытался выяснить мое политическое кредо, и решить себе, насколько я политически опасен: путал я командование, путал, как хотел, меня этому с детства учили, так вот, кто я, и чем дышу, никто ровно ничего не понимал, да, собственно, и сейчас никто не понимает, и отлично. Ну, всего разговора не помню, но задал мне подполковник вопрос: « — Как думаешь, война будет?» А я, загордившись, что, сопля зеленая, на равных говорю со старым боевым подполковником, встал в позу, криво ухмыльнулся, и брякнул; «— Так она давно идет, товарищ подполковник!» А он меня похвалил: « — Правильно мыслишь, курсант. Умный ты, я гляжу».
Зеленый юнец подтвердил старому подполковнику то, что он сам отлично знал, но боялся озвучить вслух. И подполковник обрадовался — отлично помню, больше двадцати лет прошло, а я помню, как он был рад.
Она давно идет.
Да она ВСЕГДА ИДЕТ!!!!!!
То было просто одной из операций этой Войны!
Операцией не в мою, не в нашу пользу.
Потом был блеф с СОИ, и Горбачев, который испугался этого блефа. Михаэль Руст, посадивший свою «Чессну» на Васильевском спуске добил Горбачева: мощь нашей армии уже давно была мифом, но до Руста в этот миф верили хотя бы свои. Миф рухнул, и пришлось сдавать позиции.
Потом нас стали превращать в сырьевой придаток, и радиоактивную свалку. По плану, две трети населения должны были вымереть. Тут не надо ни зарина ни рицина — от голода, болезней, или безысходности. Это планировал еще Альфред Розенберг — это приняли на вооружение его наследники — те, кто удавил Розенберга, припрятав к себе его лучших учеников.
Метод хорош, но недолог, хотя свое дело он сделал, ну а потом как-то забыли и про сырье, и про радиоактивную свалку — появилась новая задача, сделать в этой свалке десяток оазисов, и устроить в них бардак — и применили старое секретное оружие, проверенное в Гаване, Сянгане, Бангкоке, и Роттердаме. «Белую Рысь».


Что это, «Белая Рысь»?
Что это?
 «Белая Рысь» — «White Lynx» — кодовое название одной латиноамериканской операции CIA*. Знаете, что это такое? Белая Рысь?
Странно, но понятие «Белая Рысь» встречалось в легендах приамурских гольдов: Белая Рысь может появиться где угодно. Но она сама не убьет. Только если попытаться убить ее. Но ее все пытаются убить.
Ее все пытаются убить потому, что ее шкура очень красива. И тогда она убивает сама. Всегда. Наверняка, и безоговорочно.
По нашему городу тихо, бесшумно ступая, бродит Белая Рысь. И убивает. Днем и ночью, собственно, для нее нет ни времени, ни ограничений.
Не верите? Ну да, вам так легче. Это-то как раз не удивительно, однако…
Однако?
Однако, как вы думаете, что было бы, если бы люди, засовывая в рот дуло револьвера, и спуская курок, испытывали наслаждение? Сильное наслаждение?
Люди просто перестрелялись бы.
Та-а-ак. Вы пробовали кокаин?
Он не смертелен?
Не смертелен? Разве?
Не смертелен?
Да?
Ну да, не в такой степени. А опиум? Весь Китай едва не вымер от опиума. Проверено. Знаете, что была «опиумная война»? Справочка: в 1830-х годах китайское правительство пыталось пресечь ввоз опиума из английской Бенгалии через Кантон, что привело к войне 1839-1842 гг («Опиумная Война»). Результатом войны было отторжение Сянгана (Гонконга), беспрепятственный ввоз бенгальского опиума в Китай, и развертывание английских опиумных концессий в самом Китае. Основными потребителями опиума вплоть до Второй Мировой войны были Китай, Корея, и Аннам (Вьетнам и Лаос). Японская оккупация Манчжурии и Кореи только ухудшила положение. Китайская нация к 1940 году была в состоянии гуманитарной катастрофы, опиум начинали употреблять с 3-х лет. Правительство Мао Цзе-Дуна запретило потребление опиума, и провело несколько «опиумных» чисток населения.
Ужасы «Культурной Революции»… Зверства, понимаешь!
Во-от.
Но это еще не все: во время Корейской и Вьетнамской войн Сайгон, бывший сначала базой отдыха для союзных войск, а потом столицей Южного Вьетнама, был наводнен опиумом, откуда привычка к его потреблению перекочевала в США, а в Лаосе и Камбодже возник т.н. «Золотой треугольник» — зона, в которой культивировался сплошь опиумный мак. Правительство Пол-Пота и Иенг-Сари драконовскими мерами прекратило существование «Золотого треугольника». Ужасы Пол-Потовщины…
Если бы нам разъясняли, почему это так!
Но ведь не поняли бы.
Ну ладно, «Золотой Треугольник» разгромили, и не без помощи КГБ и «Штази» — ведь от того опиума хорошо кормилась CIA, но зона тотального засева опиумным маком пахотных земель переместилась в Пакистан и Афганистан. Афганская война СССР 1980 года была войной против опиума: Афганистан мог наводнить героином всю территорию СССР, что, собственно, сейчас и происходит. Ныне в России героин начинают употреблять с 8-10 лет. Не все, но начинают. Им торгуют в школах. Это замалчивается, но замалчивание проблемы не решает.
Абсолютно не решает.
Потому что и проблема не одна — их много.
Смотрите: американские индейцы и северные народности вымирали от «огненной воды», да, собственно, можно сказать, что вымерли. Это решало проблему: не надо никого убивать, вести стратегию, войны, захваты… только привози, и продавай. И получай за это деньги. Чистенько и жирно… А теперь пройдите по Петербургу: город наводнен героином. Кодеин продается в аптеках в соединениях, причем без рецептов, причем некоторые кодеинсодержащие препараты рекламируются по телевидению. Как из них выгонять кодеин — множество инструкций вы найдете на множестве наркоманских сайтов, да и многие не выгоняют — так глотают. И не только кодеин, но и трамадол — тоже в комплексных препаратах. Да и чистый морфий продается. И кокаин: он наиболее выгоден, он вызывает экзальтацию, и кокаинисты становятся управляемы, и восприимчивы для разных идеек, чем пользовались все революционеры начала ХХ столетия, особенно — эсеровские боевики. И от него так явно не мрут. Но сначала идет кокаин, а потом тот же опиум.
И что?
И все.
Ну а кто выиграет?
Те, кто его продает, и получает за это деньги. Своим делают прививку, она давно есть, остальные вымирают. Вот и все.
А я знал — не поверите. Не уложится в голове! Но придется поверить.


Люди рождаются в розовых очках. В таких многослойных, с толстыми, двояковыпуклыми линзами, розовых очках. Не в тех, про которые нам внушают в дальнейшем поэты да прагматики — то, о чем они нам говорят — жизнь одна, свет божий прекрасен, человек — это звучит гордо… все жалкая, беспомощная, глупая попытка вернуть радужность в восприятии мира, вернуть нам потерянный рай. Рай, который называется детством, и который вернуть так же возможно, как возможно вернуть вчерашний день. Вчерашний день не вернется никогда, и детство вернуть невозможно — в него можно впасть, но это разные вещи.
Рождаемся же мы в розовых очках. И видим все в розовом свете. Начиная раскрывать мир все шире и шире, от материнской груди к потолку, от потолка по стенам, потом улица, потом люди вокруг, отец, его друг, друг матери, который и друг отца, потом остальные друзья, потом еще люди, потом первая смерть… Мы стремимся узнать все больше, и от этого розовых слоев на наших очках становится все меньше. Они стираются, и свет у нас перед глазами становится все более прозрачен. И, стирая слой за слоем, стремясь знать больше и больше, мы рано или поздно остаемся без розового света, мы стираем очки совсем, и в одно совсем не прекрасное утро начинаем видеть мир вокруг нас во всей его кристальной ясности, понимая все. Это очень больно. Ясность режет, и от нее, что самое страшное, уже никуда не деться. К вечеру нестерпимо болят глаза, и их хочется закрыть, и не открывать, и уже безразлично, что за этим последует. Лишь бы не открывать.
Остальное безразлично.
Безразлично.
Дедушки устали, ехарный бабай!
Это первая реакция. А вас уже ждут с дозой лекарства, которое наращивает, пусть не надолго, розовые пленочки на ваших роговых оболочках.
Зачем им это?
А разве не ясно — зачем?
Но зачем?
Да все просто: это форма правления такая. В конечном итоге наркотики, или, что вернее — «ломка» по ним, абстиненция — это форма давления на личность, уж как минимум! Прибыль тут тоже большая, но она не на первом месте, отнюдь не на первом!
Как вариант?
Да, как вариант!
Вспомните: ассошаффины применяли гашиш для обработки своих адептов. Не помните? Почитайте про «Старца Горы».
Напомним: С-Р для обработки боевиков применяли кокаин, то есть, вернее, боевики рекрутировались из числа заядлых кокаинистов. Герш Гершуни, основатель «Северного Союза С-Р» употреблял опиум.
Походите еще по кружкам интеллектуалов! Вы походите! Они все не в своем уме. Со времен «Серебряного Века» и посейчас. Степан Белецкий*, когда ловил таких «просветленных», всех их проверял на сифилис, ему вторил Томас Манн, но в сифилисе ли дело? Для того, чтобы хватил паралич, нужно лет десять, и не лечиться. Да у нас в моде был и есть туберкулез больше — с подачи Ремарка, кстати. Утверждают, что проясняет сознание. А знаете, почему? А туберкулезная интоксикация выражается экзальтированностью, сходной с кокаиновой, поскольку один из токсинов, выделяемых палочкой Коха, действует сходно с допамином, а кокаин — сам по себе заменитель допамина, а допамин — это «гормон счастья». Вот так у нас ищут счастья, а находят смерть.
Только мы об этом не знаем, потому что не хотим знать. А наши дети, подцепив туберкулез, не идут к врачу, потому что им уже объяснили: вылечат, так перестанет «вставлять». А они не хотят, чтобы перестало. А что в результате — смерть, они и не думают, да и жить не хотят, потому что дети.
Ну что, хватило? Так бросьте это читать, бросьте, право! Зачем вам это знать? Меньше знаешь — крепче спишь! Мы все равно никого ничему не учим, никого ни от чего не спасаем, и ни с чем не сражаемся. Мы не сражаемся с химерами.
И все же это химера?
Конечно!
Конечно, это — химера. Однако, для ясности: химера — не есть ничто. Химера есть нечто, но это нечто неизвестно в принципе.
Одна из химер — да, Белая Рысь.
Одна из.
Их, вообще, много.

Вот увидели мы троих в пух разодетых школьниц, которые, шатаясь и крича, решали, к кому теперь идти. Нам хватило одного взгляда, чтобы понять, в чем дело. Нам хватило трех минут, чтобы все услышать, и понять, что это, и где взяли. Рассказать? Расскажем: героин, купили у одиннадцатиклассника, а ему уплатили и деньгами и французской монетой. Конфетки-бараночки… А дома отцы, которые берут взятки, да матери, которые от скуки готовы не то отравиться, не то развратить сына, а то и дочь лучшей подруги. Поделиться сексуальным опытом. А то мужья малолеток содержат, и на дочерей любовниц втихую посматривают. А малолетки жаждут, чтобы их «обеспечивали». Надо, понимаешь, спрос рождает предложение, и наоборот. А потом все к исповеди идут, это нынче модно. Девочки дома просто образец тихости и нравственности. Отцы — за свободу и демократию. Матери — за семью, и предпринимательство. Вечером включат телевизор, сядут рядком, и счастливы.
Нас втыкает колбаса — асса, асса!
Па-пара-пара-рарам, па-парара-рара-рарам…
Просто как сто лет назад!
 Дамы и господа! Вы не знаете, что делают ваши дочери, когда уходят из дому? Ну так долой два слоя на ваших розовых очках!
Что такое? Не согласны? А с чем? Мы же занимаемся только самими собой! Наши дети — это только наши проблемы, они нам, скажу еретическую вещь: они нам начинают мешать всегда и во всем, если только не сидят тихо в своем углу, и не учат уроков. Сколько матерей отправляют своих дочерей «к подружке переночевать» для того, чтобы дочери не мешали встречаться с любовниками? Сколько? А чем там занимаются дочери?
А я расскажу:
Они могут ехать отнюдь не к подружке! Причем лет с одиннадцати-двенадцати. И хорошо, коли к любовнику, который однозначно старше, а не на проспект машины ловить! Спросите их, откуда у них свои деньги?
Они могут курить «траву» и пить. Закидываться грибочками. «Двигаться» героином, который они называют «перец», и который обсуждают по телефонам на виду у родителей — это считается особым шиком. И это они могут начать делать с девяти-десяти лет, потому что им навязывается это со всех сторон.
Зачем? Вы не знаете?
Это деньги. Колоссальные деньги. На которых «поднимается» большая масса наших, так называемых «успешных менеджеров». Которые потом будут изображать из себя меценатов и благотворителей.
И не в «сейчас» дело. Опиум употребляли и в 80-е годы, просто это все засекречивалось. Кривой Рог был охвачен повальной детской наркоманией. Днепропетровск — тоже. Средняя Азия — существенно. Да и не в опиуме дело. И не в России — везде так.
Абверовец Б. Багратов считал, собственно, это основная его идея, что корневой враждебной силой в данном случае является им называемый «опиумный заговор». Он был разведчик, и, мысля стратегически, останавливается на этом, как на необходимо-достаточном факторе. Другой разведчик — Г.Климов, пошел несколько дальше, выдвинув одиознейшую для всей либеральной интеллигенции мысль о садо-мазохистском «заговоре». Именно так, если правильно его понимать, так как в его контексте гомосексуализм, который он так клеймит — лишь форма садомазохистского поведения. Перефразируя его ключевую фразу «Они всегда все валят на невинный сифилис», скажем так: Климов всегда все валит на невинных педерастов. Он пошел дальше, но на одну ступеньку: от опиума к разврату. Одно вытекает из другого и наоборот, это понятно.
Однако, вот и следующая ступенька: вслед за потреблением детьми наркотиков неизбежно приходит детская проституция: как одно из следствий наркомании, и, кстати, как гораздо более прибыльный, чем наркоторговля, теневой бизнес. Это — самая дорогая из персональных услуг, и, что самое страшное — педофилия это достаточно распространенное явление. Да, да, страшно даже сказать, что творится в семьях, детских домах, для чего иностранцы покупают детей «на усыновление», и так далее. В Петербурге существует несколько сотен сутенеров, которые подбирают беспризорных детей от 5 лет, и изображают потом их родителей, продавая их за большие деньги. И ведь есть спрос! Пока это совсем дети, обходятся мармеладом, куклами, и ДЕТСКИМИ КНИЖКАМИ (!), потом идет в ход героин, а вскоре этих сексуальных рабов ХХI века выбрасывают на улицы — лет в 15. Дальше они уже выходят на уровень обычной проституции, но довольно быстро умирают. И все концы в воду. А на смену им найдутся новые: по телевидению в открытую рекламируют коделак — а это кодеин с лактозой, причем ДЛЯ ДЕТЕЙ ОТ ДВУХ ЛЕТ — В СИРОПЕ! Наркомании это не вызовет, а вот предрасположенность к опиатам — однозначно. Дальше — сверстники со шприцем, дальше — дяденьки и тетеньки с «покровительством». А там уж… порносайт — наименьшее из зол. Именно этого, а не гибели «русской православной идеи» добивается фонд Сороса, и иже были, есть, и будут с ними. Это не выпад в сторону г. Нарочницкой, это информация ей к размышлению. Тем более, что среди служителей культа процент педофилов искони был на порядок выше, чем среди нас, грешных.
Смотрите: была Гавана — международный бордель. Там «отдыхали» меценаты со всего мира, и каждый находил там «отдых» на свой вкус. Кастро вышиб меценатов из Гаваны, и Гавана переместилась в Сайгон. Но Сайгон был не долго: меценатов оттуда вышиб Хо Ши-Мин. Тогда возник Бангкок. Но и ему приходит конец, люди не могут терпеть бесконечно.
Что следующее? Санкт-Петербург? Киев? Тбилиси? Санкт-Петербург удобнее всего. Но для меценатов нужны кадры. Их надо делать. Их и делают. Из наших детей. Детей надо развратить? А что делают масс-медиа? Создать им иллюзию счастья? Это наркотики. А еще их надо сломать. Истребить в них гордость, брезгливость, чувство собственного достоинства. Делается и это. И, что самое интересное, для этого есть сотни добровольцев, которые даже денег за это не получают, они на них даже не претендуют. У них просто есть девиз: «Отойдите в сторону, и не мешайте действовать». Так рука руку и моет.
Примеры? Пожалуйста.
У одной девочки-подростка мама все пыталась устроить свою личную жизнь. Эти «личные жизни» регулярно менялись, но всех их роднило одно: с девочкой они жили под одной крышей. И одна такая «личная жизнь» расхаживала по дому при ребенке в голом виде, утверждая, что у девочки должно сформироваться верное представление о сексе. Оно сформировалось, что ж! А мама, напиваясь, разъясняла дочери, как надо правильно делать минеты (2001 год, Санкт-Петербург).
У другой девочки мать сама была проститутка, теперь спилась, у нее нет денег на спиртное, и она сама требует, чтобы дочь пошла зарабатывать на панель (наши дни). Одна она такая? Не одна, и не две. Полгорода.
Помните, «Яму» Куприна? Произведение более чем столетней давности. Цитирую оттуда: проститутка Женя рассказывает: «— Мне было десять лет, когда моя мать продала меня доктору Тарабукину. Я плакала, кричала: «Я маленькая!» А он мне: «Ничего, ничего, вырастешь.»
Вырастут!!! Все так просто!!!!
Ужас, правда?
Думаете, что-то изменилось? Этакий доктор Тарабукин живет всего в двух кварталах от меня! Он именно доктор, он детский врач. Он приходил к девочкам, которые были дома одни, бил их, и насиловал. И запугивал тем, обратите внимание, тем, что всем расскажет об этом! А потом ходил к ним каждый день, снова бил, и снова насиловал. А девчонки, от стыда и страха, не смели даже вскрикнуть. Им было по десять-одиннадцать лет!!!!
Он жив-здоров, и никто ему пока ничего не сделал.
Подростки-старшеклассники в очередь насилуют восьми-девятиклассниц прямо возле школы (2002 год, Санкт-Петербург). Если слишком узко — расширяют. Ножами. А девочкам потом стыдно — их шьют, а они молчат. И потом молчат. Потому что — что им сказать? Кому? И как, это же дети?
И что потом творится в их головах?
И, чтобы забыть, они ищут героин, или наглатываются пилюлек. Или кончают с собой: уходят несломленными. Редко кто из них понимает, что остаться жить и не сломаться — это высшая доблесть. Некоторые пытаются мстить, причем мстят всем подряд. И мы не вправе осуждать их, что бы они не наделали: после такого вот детского врача, или таких вот старшеклассников они имеют право на все!
Прощаю, прощаю, моя бедная девочка, прощаю тебя. Это матери твоей надо было получше смотреть за тобой!
Но мать твоя видит только себя. И плевать ей на остальных, для нее люди — мусор.
И теперь у тебя нет сердца.
Да откуда ж ему и быть-то?

А раньше?
1970 год: собственный отец с двух лет занимался петтингом с собственной дочерью. С двух до семнадцати. И он жив, и она жива. Работает учителем. Двое детей. Педофилка.
Андрей Чикатило тоже был учителем. Случайность ли это?
Посмотрите внимательно вокруг себя! То, чего мы не знаем о наших детях, мы просто знать не хотим.
А еще наберите в любом поисковике фразу «детское порно»!
И мы можем найти там наших детей!!!!! И даже прайс-лист на их услуги.
И что, начнем искать виноватых?
Или не поверим, потому что нам удобней и выгодней этого не знать?


Но давайте уже без особых затей! Давайте все же мы не будем путать причины и следствия: младенцев бросали в пасть к Молоху, а не наоборот. Доскажем за Багратова, хотя это — цитируя все того же Г.Климова — ключи отравленные: «опиумный заговор» — все та же вершинка айсберга, это всего лишь средство, но не цель и не идея. Подводная часть не видна и здесь. Но только снимая слой за слоем мы доберемся до понимания того, что же с нами все же хотят сделать. И, в общем, делают.
Для Рихарда Хасса в фильме «Мертвый Сезон» придумали универсальное средство: газ «RH», который способен лишать человека индивидуальности. Одного можно с его помощью сделать мыслителем, другого — другой дозой — роботом. «Человек-ткач. Человек-пекарь. И все счастливы. Он радуется тому, что солнце светит, что помидор красный, что ровно в два часа, что бы ни случилось, он получит свой питательный бобовый суп…» Страшные слова. Автор сценария знал, о чем пишет. Хотя Лондсдейл — Конон Молодый — тогда раскрыл британский ядерный центр, и никакого газа «RH» в природе не существовало. Зато есть нейролептик LSD, да, диэтиламид лизергиновой кислоты, который обладает этими самыми свойствами. «Марки» с ним продаются на любой дискотеке. Если опиум вызывает болезненную зависимость от дозы, и дает иллюзию счастья, то LSD меняет людей. Делает из них тех, кто послушно покоряется чужой воле. И это делают из наших детей. Но зачем? Ради того, чтобы «меценаты» могли с толком провести время, удовлетворив свои самые скотские инстинкты? Разве? Не маловато?
Я не собираюсь говорить о «всемирном правительстве» — про это написано очень много. Я скажу о другом: каждый любит своих детей. И для своих он готов отобрать у чужих последний кусок хлеба: хоть бы и потому, что на всех в этом мире благ не хватит. «Святая материнская любовь» — об этом написал еще А.Куприн в «Яме». Написал, сам не ведая, о чем!
Мы говорим об одном из корневых инстинктов выживания — неприятии чужака. Да, о ксенофобии. Ненависть к чужим, «не своим», «не нашим» — корень любой «национальной идеи», любой религии, и любых массовых агрессий. Все вполне согласуется с передовыми учениями, начиная от Ч.Дарвина, и заканчивая секретными исследованиями И.Павлова. Но к чужим, «не своим», «не нашим» — к кому? К людям? С ними можно договориться, с ними можно сосуществовать, угрожая им дубиной, двуручным мечом, автоматом Калашникова, поясом шахида, крылатой ракетой… А с кем не договоришься?
С детьми. Фильм «Посредник»: «Дети, подростки и сумасшедшие нам не подчиняются. Они просто не умеют подчиняться».
И мы ненавидим чужих детей. И, если не можем их всех перебить, «опускаем» их, как кондовые паханы с «черной» зоны. За то, что не наши. Ненависть к чужим детям. Корневой инстинкт.
Эту тему уже не раз осторожно трогали. У Ф.Сологуба Передонов обожает, когда секут детей, и ходит к их родителям, добиваясь телесных наказаний. У Р. Бредбери («Сыграем в заразу») учитель ненавидит детей, считает их жестокими и бездушными, и дети в конечном итоге убивают его, подтверждая его худшие опасения. Это отлично знали и в нацистской Германии: в 1941 году штандартенфюрер Гессе построил детей советских пограничников, роздал им шоколад, и, пока те ели, собственноручно расстрелял их из пулемета, после чего прочитал лекцию перед офицерами пехотного полка на сходную тему. При массовом уничтожении детей в зондерлагерях Майданек, Треблинка, да и в Аусшвице всегда собиралось много посторонних зрителей. А вот и скандал в благородном семействе: в «Детском» лагере для перемещенных лиц в Силезии в 1942 году комендант устроил целый детский бордель. Это осторожно затронули в фильме «Ночной Портье», правда, речь там все же не о детях — побоялись. Диверсионная зондеркоманда «WINDE» ликвидировала весь этот лагерь по приказу взбешенного Гиммлера задолго до подхода советских войск. Детей уничтожили сами охранники — как ненужных свидетелей. Заодно и стерли это дело начисто из Истории: там потом устроили аэродром. Земля хранит еще много тайн. Сходный инцидент раскрылся и в системе ГУЛАГа в 1949 г: детский дом для ЧСИР был уничтожен танковой атакой и атакой даже с воздуха, никого в живых не оставили (дело 509-го учреждения). В документах указывается, что в учреждении началась эпидемия опасной болезни, что породило в ЦРУ целую легенду о том, что в 509 ВУ проводили испытания биологического оружия. Видимо, были и еще случаи. Берия обвиняли в педофилии. С.Берия возражает, и правильно: кто же тогда Рюмин, который в 509 ВУ ездил регулярно? А.Солженицын намекает на это, только открыто сказать и ему не хватило духу. Впрочем, что удивляться? Ведь это и есть дерганье Дъявола за хвост в духе Климова. Устроили бы ему травлю, да и не этого от него ждали.
Да и не вышло бы поднять эту тему: советским детям вроде Кати Лычевой нечего было противопоставить — американские дети уже курили гашиш, и ничего не хотели. «Над пропастью во ржи» Сэлинджера невозможно было опровергнуть, ибо это было правдой. В Америке не было счастливых детей. Счастливы были утята, мышата, бурундучки…
Шведский Малыш был так одинок, что ему понадобился в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил… с мотором. Карлсон. Мечта о вездесущем летающем педофиле. С мотором.
Кстати, дети инициативно любят педофилов, а не наоборот. Только детям секс не нужен, они его не понимают, и… начинается непонимание с двух сторон.
В СССР поначалу была специфическая детская литература, описывающая счастливых детей, и этому даже верили. От фильмов вроде «Первоклассницы» слезы наворачиваются на глаза. Но и это постепенно сходило на нет: «Колыбельная для брата» уже подразумевает трагический конец, а «Вам и не снилось» уже его вполне реализует. Легенда закончилась тогда, когда мы еще смотрели фильмы о счастливых детях. О счастливых детях в Москве — вернее говоря. Как всегда: счастливые дети в Москве, несчастные, обделенные — по всему Союзу. Так развенчалась легенда: у всех нас были глаза и уши, а с истиной спорить бесполезно. Именно поэтому у нас сейчас нет детской литературы — нет легенды. Остались дети. С чем они остались?
С Гарри Поттером, истерической сироткой, психопатом, который, тем не менее, близок всем и каждому из наших детей.
Вот тот же Багратов*: свои воспоминания он заканчивает так: «И напоследок об этом: сейчас снова осень. Через час я соберусь, и пойду со своей собакой на Котельническую. И, как всегда, меня с нею окружат дети. Счастливые дети.»
Написано это было в начале 1967 года. Ну, или в конце 66-го. Багратов не зря пишет о счастливых детях. Это его успокаивает: он признает свое конечное поражение ради того, чтобы видеть под конец жизни счастливых детей. Ему нужно понимание того, что его жизнь прошла не напрасно. Он знал и о 509-м ВУ. Но он считает, что все это — только сопутствующие последствия деятельности «всемирного опиумного правительства», или их «пятые колонны». Я бы с ним поспорил, хотя — кто он, и кто я? Оставим за ним авторитет профессионала. В конце концов, повторюсь: в «Ahnen Erbe» это все отлично знали, и считали, что могут этими процессами управлять. Если не будет опиума и кокаина. Опиум они смогли побороть: сам Геринг, вынужденный морфинист, был самым горячим сторонником борьбы с наркоманиями, опиум и кокаин запретили, но тут же породили LSD! Великолепно! Боролись и с педерастами: от расстрела Эрнста Рема до преследования их в судебном порядке: «10 лет лагерей устрашения». И с педофилами — тоже. Тот же срок, те же розовые нашивки. Но во что это вылилось для Человечества? И для них самих? Ведь для них в результате все стали чужаками, которых необходимо было истребить. Или же — тут, от ясности понимания проблемы, вставал вопрос о истреблении ИХ ДЕТЕЙ, которых они любили. Видя, как сейчас истребляют наших, можно даже понять тех, кто шел на все ради своих. Если они знали, что будет, то понятна их ненависть к Западной Демократии. А консультанты у них были знающие: да тот же Борис Багратов. И еще у них был страшный соперник — СССР, где консультанты были не худшие!
В наше бы их время, чтобы посмотрели, что у них вышло!!

Вот что такое Белая Рысь — если по большому счету!

Но если взять ее след?
А зачем? Да и чей? Чей? Это дело хуже Лернейской Гидры. Вы хотели это знать, ну, вы это знаете. Но кто вас примет с этим всерьез?
А никто. Никому не выгодно принимать вас с этим всерьез. А пока над вами будут смеяться, все будет идти своим чередом, и вместо одной срубленной головы вырастет не десять, а сто. И не прижжешь, аки Геракл, и не поразишь задним концом, аки скорпий!
Судите сами: война? То есть не война, а «обострение конфликта», «вооруженная операция», «миротворческая акция», «защита демократии», «принуждение к миру» — да как ни назови — стреляют. Стреляют? Отлично! Нужны лекарства, медикаменты. И всем воюющим сторонам они поставляются, лишать раненных лекарств — негуманно. Стали, хлопка, угля, нефти, урана, железной руды — можно, но не лекарств. Верно?
Мир? То есть не мир, а переход от вооруженного противостояния к экономическому или идеологическому, однако — стрелять перестали. Перестали? Замечательно! Мир сходит с ума, потому что ему доказали, что все его беды в наших детских грешках, которым все равно невозможно противостоять. Наши половые влечения в конфликте с нашими нравственными устоями, и вот: все мы испытываем чувство вины. Нас надо лечить. Нам нужны лекарства.
В стране нищета? Неравенство, голод? Людям надо забыться, их надо лечить от несчастья.
Страна процветает? Очень гуд! Страна процветает, ну и все бесятся с жиру. Им нечего больше желать, и они страдают. Их жизнь бессмысленна. А подать им кокаину, а то в окна выпрыгивать станут!
Куда ни кинь, всюду клин, правда?
И все это постоянно приносит деньги, деньги, деньги, и чем дальше, тем их больше.
Запретить свободную продажу? Вырастет цена и контрабанда. Престарелый любовник, у которого уже без того ничего и никак, предложит юной любовнице, та — своей подружке, подружка — студенту, студент — малолетке, малолетка станет проституткой, и предложит кадету, ради заработка, и чтобы у того получилось то, что не получается, кадет — в Корпусе расскажет… Я могу бесконечно тянуть эту цепочку. А все сойдется на тех, кто получает за это дело прибыль. Они дарят счастье. Ненадолго, но зато верно и по сходной цене. И уйдет один — появятся сто, потому что они нужны, их будут требовать! Дети будут находить пакетики с кокаином у своих отцов в столах, и очень интересоваться, что же это такое…
Да хватит, ясно все! Сказано вам: это та Смерть, которую любят, ее ищут и жаждут ее.
Но почему жажда смерти? Не жизни?
Не понимаете?
Нет?
У вас крест на шее есть?
Есть?
Посмотрите на него.
Зачем? Ясно. Не смотрите.
А, посмотрели?
И что там?
А там — мертвый Христос!
Для христиан смерть — это путь к богу. Да и для мусульман — тоже. Мы это всосали с молоком матери.
А у иудеев, кстати, загробной жизни нет. То есть такой, как у христиан. Там есть Страшный Суд. Когда все жившие восстанут живыми. От них остается «Дыхание Костей». «Хаббаль Хаармин». У них бог придет сюда. И они готовы лучше умереть, чем отведать свинины, что говорить про опиум и прочее — этого нет в Кашруте.
Хотя и там грешат…
Но меньше.
Правоверные иудеи привиты, и их совершенно не касается, кто там вымирает от опиума. Их еще очень многие наши химеры не касаются, кстати.


«Опиумный заговор»?
Тема была популярна в тридцатые, но… как-то заглохла, опять-таки, оказалось, что это — только вершинка айсберга! Что ты будешь делать — что ни рассмотришь, все какие-то вершки, а корешки дальше, глубже, и в руки не даются… Опиум — не конец туннеля, просто еще одни врата.
Да и не одно же это: методов множество, методы разные, суть, если хорошо подумать, одна: население Земли стало слишком большим, не прокормить все рты, а масштабных войн или эпидемий, способных значительно проредить популяцию, что-то не случилось. Да и убивать людей — как это негуманно, право, пусть убивают себя сами, уже говорилось, либо же друг друга, а кто-то третий пожнет плоды, так сказать. Поэтому одних натравливают на других, чтобы начали резать друг друга, а потом – опа! — вводят «миротворцев», которых потом вон не выгнать ни крестом, ни пестом, ни осиновым колом — и двух зайцев одним выстрелом — дуплет такой, можно так сказать.
Есть такой циничнейший анекдот:
«Наше время, африканская республика Монте-Бароне, или что-то типа того. В стране лет десять идет гражданская война; тумси бьют мумси, или мумси бьют тумси, кто там разберет, но резня полная, и алмазы в копях не добываются.
Негритянская деревня. Дома на сваях, без крыш, часть сожжена, стоит бетер без колес и пулемета, валяется ржавый джип. В общем — разруха.
Посередине деревни круглая площадь, где растет священное дерево хулуппу, и вокруг дерева лежат дети, умирающие от голода, и смотрят в небо угасающими глазами.
Сочельник.
Над деревней раздается рокот, и в небе появляется голубой UN-овский вертолет. Вертолет зависает над площадью, сбрасывает веревочный трап, и по трапу начинает спускаться Санта-Клаус.
— Хо-хо-хо! Дети!
Умирающие дети из последних сил вскакивают, начинают водить свой национальный хоровод, поют веселые национальные песенки. Санта благосклонно на это смотрит с середины трапа, кивает головой, и лезет обратно в вертолет.
ДЕТИ: — Санта, куда ты? А подарки?
САНТА: — Нет, дети, подарки у меня только для тех, кто хорошо кушает!»
Вот.
Приблизительно верно, и подмечено достаточно точно.

Убивать негуманно, пусть вымирают сами.
Чего стоят одни современные страсти по похуданиям: это же диверсия, граждане, люди мрут сотнями! Девочками с булимией или с синдромом отказа от еды полны психушки, да им и там ничего не доказывают — а как? Такое дите, которое при росте в 160 сантиметров весит сорок килограммов (!), и плачет навзрыд оттого, что она «жирная» — не вру, плачет, потому что на каком-то сайте написано, что она должна весить 35 кило — это как в Аусшвице — за такое же стрелять уже надо тех, кто детям мозги прополаскивает! Налицо же саботаж: при тех параметрах, которые считаются «идеалом красоты» для девочек, они уже сами нежизнеспособны —это дистрофички, так они и на том не останавливаются, причем промывка такая глубокая, что им говоришь, что ужасно выглядят, а они только волком смотрят, и считают, что им не то «завидуют», не то «ни хрена не понимают»! А глянь трезвым глазом: вот таких изможденных девочек косит туберкулез, да и что угодно — нет ли выгоды в этом для тех, кому надо, выражаясь их штилем, «расчистить жизненное пространство»? Тысячи, миллионы нежизнеспособных девочек, а с раскручиванием новой эпидемии метросексуализма — и мальчиков, и дело даже не в том, что они не способны сопротивляться с оружием в руках — они уже навсегда собой недовольны, и дай им волю, они себя радостно заморят! К тому же такие худые организмы сильно депрессивны и склонны к самоубийству. И девочки, которые себя-то носить по земле не в силах — разве смогут ребенка выносить? И если даже да — разве он родится здоровым? А это все крутится, вертится, со всех сторон: диета Аткинса, диета Пупкина, похудение без хлопот, глистов глотают, разве что холерой не заражаются, а то и хотят! СПИД ищут, чтобы похудеть, правда, не вру! Дожили!
Было, возражали: де булимия и анорексия — заболевания психические, и не лечатся — таких надо на транквилизаторах держать постоянно — опять психотропики, замечаете? — ну да, мы и не спорим: еще никто никого от отказа от еды толком не вылечил, то есть если эта «закладка» сработала — все, хана! Смертельный, в принципе, психический яд.
Свести с ума, и убить — вещи, вообще-то, одного порядка. Это, пожалуй, похуже картечи будет, если вдуматься — тут надо быть семи пядей во лбу, чтобы не наступить ни на одну из мин, а многие действия латентного, замедленного. Господи, спаси люди твоя!
То, что делается со всеми нами — явный саботаж, и это уже не наркоторговля, это денег не приносит, или, вернее, приносит, но небольшие, ими можно пренебречь, так что страстью к барышу тут не отговоришься: этот ветер дует уже явно с единственной целью: с целью истребления некоторой части людей как таковых, причем их же руками. Чистенько, и со вкусом.
Гуманисты! Вспомните, и нацисты искали способы «гуманного» умерщвления — пробовали и эвипан, и фенол, и бензин, и «циклон-Б», и выхлопные газы… Все оказалось проще: сами все сделают, только помочь требуется.
И кто будет виноват?
Те, кто скажут «сами виноваты», будут совершенно правы, в том-то и беда.
Но кто подзуживает?
Э! Это вопрос довольно сложный!

— Ну, начинается! «Отечество в опасности»!
Да Отечество ли?
Да причем тут Отечество? А немцев нам не жаль? Или французов? Или англичан? Или американцев?
А, простите…
Да, пожалуй. Англичане заполонили весь Китай своим опиумом. И Аннам. Но ведь это барон Ротшильд, которого Иван Сергеевич Тургенев так живо вывел в своем стихотворении в прозе… Англичанин ли он? Они не имеют нации. Они наднациональны.
Ах, да, какая Англия, ведь во всем Америка нынче виновата! Да разве? Да нет же: она осталась одна среди супердержав, будучи инструментом, и только, но ее статус не выгоден никому: ее измотают войнами — есть такая вещь как «военная усталость» населения, из-за которой валились и не такие правительства как американское — это-то вообще колосс на глиняных ногах, так вот измотают и развалят: обязательно. Управлять гораздо проще маленькими государствами, причем чем меньше — тем лучше.
Во всяком случае, так планируется.
Но зачем им планировать такое? Они же все сидят там, в США?
Ну, сидят они, положим, в других местах: в Касабланке, например, на Гаваях, в Аделаиде…
И в Швейцарии, конечно.
Но да, и в США их много.
Но вот вам Карл Маркс: «пролетариат отечества не имеет». Но ведь не один пролетариат! Тут вещи одного порядка: пролетариат будет потреблять то, что ему дают, и ради этого работать. Пока не передохнет, постепенно заменив себя машинами. Утопия — куда там Платону, правда? Все общее дело делают. В интересах коммьюнити.
Стоп! Какого все же «коммьюнити»? Кто такие? Как называются?


Разные «коммьюнити» называются по разному. Вон, у нас тоже «коммьюнити» — это свойство человеков — объединяться в группы по хотя бы одному общему признаку. Оттуда и все наши беды растут, в основном.
У нас есть «АКС». «Ассоциация команд и стрелков». Три команды — РДК, «Волкодлаки», и «Био-Хазард», и несколько вольных стрелков.

Команда РДК — команда с патриотическим уклоном, собственно — это военно-патриотический клуб на общественных началах, который тянем мы двое — я, и прапор Леха. Полностью это называется «Русск. Добр. Корп. им. Каппеля». Занимаемся всерьез, с помощью доступных средств варгейма изучая приемы и методы партизанской борьбы. Считаем, что пригодится в жизни.
Нас немного: мы не отдыхаем, как большинство, и не играем, то есть играем, но очень неохотно: мы работаем. На учебном РД отмахиваем по 20-30 верст, обучение приемам и методам — на привалах, движение с выкладкой, с соблюдением всех правил. Не всякий выдержит, но выхода нет: мы группа мобильная, атакуем сходу, и тут же, наведя шороху, растворяемся в «зеленке» — ищите нас, ребята, работа дураков любит! Основная задача группы: разведка, диверсии, захват поисковых групп, «шум».
Не всем, понятное дело, интересно.
Хотя мы раз по полной выкладке, правда, вечером, прошли через весь Зеленогорск, и никто нас не заметил. Мы были очень довольны собой.
А давеча я молодых заставил скрытно лазать по стратегической железной дороге — риск? — да, риск, но что делать? — учить людей надо, так вот выучка уже есть: никто их не заметил, и меня тоже. А мы железку срисовали каждый метр — два перегона в 8 км от города.
Активны сейчас у нас прапор Леха, сержант Артур, я, боец Андрюха — он новый у нас, и воспитанник наш Дима — парню 13 лет, но он тянет лямку наравне с нами. Один член команды — Дениска — срочную служит в РВСН, и не просто придурок, а в батарее противодиверсионной борьбы — сказалась наша выучка. Еще девица: Наталья, но ее мы тренируем, чтобы выделить в совершенно отдельную, именно женскую, команду.
Третий «дедушка» команды, имевший странное прозвище «13.7 мегаэлектронвольт», что часто сокращалось просто в «Мегавольт» давно уже не выходит даже на связь, причем я подозреваю, в чем тут дело: в начале лета сожительница «13.7 МЭВ» Шура познакомилась с Роксаной, и девки тут же сходу провели летучий военный совет, на котором решили, что мужики у них что-то живут как хотят, а мужики должны пахать на своих женщин, или, когда не пашут, сидеть с ними, и любоваться на них. Политика против меня в этом смысле была пресечена в корне, собственно, это и послужило причиной разрыва с Роксаной — по крайней мере причиной видимой — а вот Шура надавила на своего от души, со слезьми, обещаниями покончить с собой, и обвинениями в мою сторону, что он хочет де «разрушить их счастье» — я, впрочем, Шуру не любил: «13.7 МЭВ» работал на нее чуть не круглые сутки, а денег и не видел: у Шуры было много долгов по кредитам, которые она набрала еще до Мегавольта, и теперь от такого работящего мужичка отказываться не собиралась, и садилась ему на шею все больше. Это я, было дело, рассказывал Роксане — я все ей рассказывал — а она теперь все это благополучно Шуре и сдала, и та, поняв, что я ее раскусил, видела в жизни одну только цель: развести нас с Мегавольтом подальше. Парень, в общем, велся, и сам мне не звонил, а я ему тоже не напоминал о себе: пусть парень решает сам, как решит, так и будем о нем судить. Но, по подозрению, человека команда лишилась, что жаль: и так народу мало.
Народу в команде мало по нескольким причинам, но одной из них — основной — стали жесткие правила в самом РДК: так, членам команды запрещалось употребление наркотиков, что по нынешним временам — ограничение, из нее отсеивали за неблаговидные поступки сразу, без предоставления «шансов», и еще я всегда сам отводил в сторону всех, кто проявлял значительную активность в Интернете — интернетчиков я не люблю: такие организмы есть каналы утечки информации, и, кроме того, они весьма подвержены внешнему влиянию, ибо могут заочно «дружится» с кем ни попадя, и зависимы от своего рейтинга в своих социальных сетях, следовательно, стремятся этот рейтинг наработать. Подобных ненадежных людей я всегда сажал под колпак и при ближайшем прецеденте тихо отводил их из состава. В этом со мной никогда никто не спорит, поскольку безопасность и политработу в команде все единодушно отдали на откуп мне, а жизнь показала, что для команды, хотя она и не госструктура, и ничего не производит, и вроде бы никому не нужна, безопасность нужно обеспечивать аховую: мало того, что в деле неформально развернулась хищническая конкуренция на уровне уже «ловли душ»* — игроки нужны многим, а толковых игроков мало, но и помимо конкуренции в команды лезло еще значительное количество вполне уже государственных стукачей и информаторов.
В общем — политика. Если двое соберутся во имя Мое, третьим там буду я… и мы начнем заниматься политикой.
Впрочем, что удивляться: эти с виду «игруленьки», если посмотреть на них внимательно — военная подготовка в чистом виде, причем больше половины этой подготовки проводится в НАТОвской, чаще всего американской, форме. Хороший варгеймер может легко перейти с имитирующего вооружения на боевое. Варгеймер способен работать на очень ближних дистанциях, и умеет укрываться от встречного огня лучше прочих: ASG — штука очень точная, куда точнее реального оружия, но дистанции у ASG маленькие. У варгеймера есть наработанное оперативное чутье, и нет психологического блока на применение оружия. Он не боится атаки. Он способен работать в группе практически сходу. Он любит военную форму и увлекается оружием… и так далее. Можно понять, что такие люди воспринимаются как опасная прослойка — куда опаснее просто политических организаций, а политика среди варгеймеров — краеугольный камень, несмотря на то, что они всячески стремятся доказать обратное. Так что это люди, умеющие воевать, и имеющие выраженную политическую позицию, и дело это серьезнее гораздо того, чем оно кажется, если копнуть вглубь, и оттуда в стороны. Штурмовики Рема начинали тоже с деревянными винтовками, а потешное войско петровское? Тут уж кто на чью сторону встанет… а многих просто-таки принуждают «любить Америку и ценности Свободного Мира» — тут уже дело и контрразведкой пахнет, понять можно, но я в своих делах чужой агентуры не терплю — сам могу разобраться.


Вот, кстати, давеча, мальчишечка с рюкзачком, в американской панаме мимо торопился: страйкер, в Ольгино ехал, или на Белоостров. Не мог отказать себе в удовольствии, и послал парню вслед:
— Э, Рэмбо! А ничего, что в таких панамах в Цхинвале детей расстреливали?
Парень ничего не ответил, только прибавил шагу.
Здесь не Интернет, вслух не ответят — а ну как в лоб? Всяко бывает. Особенно, когда в РДК десантники были — наводили страху.
Слышал я рассуждения, что амеровская форма просто красивее. И де, если выбирать, на БМВ ездить, или на «ладе», так уж лучше на БМВ… Уровень логики, однако: сапог красив, так и пан хорош! Однако, военный мундир — не машинка, тут не надо путать теплое с мягким. Военный мундир — символ нации, и «красота» его — вещь неважная, все равно красивее эсэсовской парадной не найдешь — Хуго Босс разрабатывал. Так вот кто хочет носить американскую форму — пусть катится в Америку, к едрене фене, чтобы им и не воняло тут. Никто жалеть особо не будет. Не свои, так и не жалко.

Хотя почему не свои? Все свои, и жалко их, порой до слез жалко!
Дети ведь по большинству, в отцы им гожусь… а толку? Ремня не всыплешь, на губу не посадишь, два очка справа не назначишь, что жаль: слов-то не понимают! Не верят словам, слишком много слов ныне, и все о разном толкуют! Почему должны верить именно мне? Сам не назову хотя бы три причины на это.
Дети… Корневой порок.
Лев, занимающий новый прайд, душит всех львят, потому что это — чужие дети. А мы? Младенцы египетские. Младенцы гугенотские. Младенцы, которых кидают в огонь у Эйзенштейна, причем это просто-таки пышет сладострастием… Младенцы, которых несли Молоху.
Мадонна скорбящая христиан, Мирьям, которая кормит младенца, которого распнут. Распнут — младенца. Мудро. И не случайно.
Повторим главный тезис: ненависть к чужим детям — это наша любовь к своим. А дети, чувствующие это, объединяются общей ненавистью к нам всем. Мы, пока они не подросли, делаем их похожими на себя, навязываем им свое, чтобы стать с ними на одну ногу, и не бояться их. Но мы, становясь с ними на одну ногу, развращаем их, порой — нравственно, а порой и в буквальном смысле. А они подрастают, и начинают стрелять в нас. Вот корень конфликта, вот секрет романа «Отцы и дети». Парадокс вот в чем: любить чужих детей может только тот, кто не любит своих. Это тупик. Увы нам: дети — наш корневой порок, и поэтому он стоит очень больших денег. Мы боимся и ненавидим их, и поэтому стремимся их растоптать и унизить. И платим за это, чтобы успокоить свою совесть, ибо, отдав деньги, и не малые — унижение и развращение чужих детей — это не просто большие деньги, это очень большие деньги! — отдаем, и считаем, что достаточно пострадали, лишившись своих денег. Деньги для нас — все, и они начинают делать большие, которые потом начинают делать еще большие до тех пор, пока вообще возможна бесконтрольная и неограниченная нажива. Молох — даже не сама нажива, в жертву которой кидают младенцев, Молох — сами деньги как таковые! А, поскольку вся наша Цивилизация изначально основана на денежных отношениях, это тупик.
Но и это — а ведь этим полны наши улицы, да вы посмотрите вокруг! — но и это — только вершинка айсберга!
Богочеловеки-пауки сидят в центре сети, дергая за нити, к которых трепыхаются наши еще живые дети, вместе с нами, и, стремясь выжить, выживают пока за наш счет, или мы выживаем за счет них. В то время, как пауки становятся больше, потому что именно они дают нам все, все, чего мы ни пожелаем, только плати, плати, плати. Работай на них, и все будет. Они наживались на их забвении, наших пороках, они и на динамите, которым взорвали Сергия Александровича и умницу Плеве, на динамите наживались, один из таких богочеловеков динамит и придумал! И сейчас наживаются на всем, что несет нам смерть, да, они наживаются на нашей смерти, потому что сами хотят жить вечно, или, что вернее — на сегодняшний момент — воскреснуть! Они наживаются, они счастливы своей наживой, и вдруг — вдруг отдают все на свою Великую Цель. По своей смерти. По жизни — угар и разврат, по смерти — Великая Цель. И смертью своей искупают жизнь, и умирают счастливо, надеясь на воскресение.
А мы все масон ищем! А у масон надо инициацию пройти, посвящения всякие… Это занимает время и отнимает силы. Они не кукловоды — они куклы.
А кукловодам инициаций не надо. Кто думает как они, и делает их дело, тот им — свой, и все дела. И у человека все вдруг начинает отменно получаться. Само собой. Такое везение, что и бешеного пса перед вами кто-то палкой прибьет. И все такое.
Ну что, горите праведным гневом? Ну горите, горите. А вот они, кукловоды, вас любят. Да, любят. То-то и беда.


Они вас любят, они имеют на это и время и деньги.
И еще они любят Бога.
Они исполняют божье предначертание. Если Господь сотворил опиум, то для чего? Для чего-то точно сотворил, верно?
А для чего Господь сотворил педофила?
А Чикатило для чего сотворил?
Логика наша. Все должно быть для чего-то.
Опиум. Для чего он? Для облегчения боли? Но он дает большую. Как наказание? Наказание в поле не растет, да и наказание что-то, воля ваша… какое-то перманентное. Так не для конца ли Мира? И если да, для конца, то их долг исполнить божие предначертание. Так что тут вопрос очень религиозный, и очень христианский по сути своей. Они служат богу. Понимая буквально Священное Писание. Тут не в опиуме дело, а в Апокалипсисе Иоанна Богослова. Все должно происходить так, как там написано, и в строго определенной последовательности, что как раз доказывает истинность и самого Откровения, и всех Евангелий, впрочем. Так ли уж случайно вот это: взрыв в Чернобыле — и предречение о Звезде-Полыни, и горьких водах. «Чернобыль» — «полынь» по малороссийски.
Звезда падшая тоже была до этого — в феврале, «Челленджер».
А потом что? А не падение Храма? Символика очень интересная: храм в традиции масон это два столба врат, и краеугольный камень. Два столба высоки, а краеугольный камень имеет пять углов… не 11-е сентября? А?
А потом?
Это предначертано? Или сделано руками человеческими? До сих пор никто не понял, от чего взорвался 4-й энергоблок ЧАЭС, а не иной однотипный, я точно это знаю, никто не понял: расследовали, разбирались, ничего не расследовали, ничего; а ведь еще именно на месте четвертого блока стоял хасидский цадик Эсроэль Бал Шем Тов, и проклинал этот берег Припяти, суля огненный меч архангела этому месту… Силу фанатизма мы знаем. В центре событий мог быть именно фанатик. И вот теперь: почему личные информационные коды людей предполагается имплантировать в правую руку? И плюс биометрия черт лица, а вспомним: «и наложил Он печать Свою каждому на чело и правую руку?» Это уж точно намеренно: проект ведь писали, и писали конкретные люди, интеллектуалы, так сказать. И, что интересно, при дешифровке этих кодов, первичный всегда имел контрольную сумму в НЕХ «29А», что соответствует десятиричному числу 666. Это разве не намеренно?
Апокалиптикой полна вся современная культура, а рок-культура просто ею пропитана. Самый популярный термин среди западных интеллектуалов — «Revelations».
Да и с катренами Нострадамуса похожая история: Гитлер прямо говорил, что именно это желает воплотить в жизнь. Воплотил, и не он один.

Воплотители, иху мать, на наши головы! Захочет Юпитер наказать — нашлет мистиков!
История ХХ столетия как раз — история самых решительных действий кукловодов, которые не имеют названия. Хотя… в 50-е годы они сами себя называли «Третьей Силой» — поверим Грэму Грину, этот супершпион знал, о чем пишет — «Тихий Американец». Третья Сила — пусть будет так, да так оно и есть: на полях Первой Мировой они отработали основные методы массового самоуничтожения людей, и породили большевизм — это их креатура, а заодно, походя, у них получились Муссолини и Гитлер. Но… но ошибкой их было то, что они посвятили в кукловоды тех, кто желал вести самостоятельную политику, разъяснив им слишком много своих истин, в частности — раскрыв методы управления большими массами людей. Первым вышел из под контроля Сталин — передушив вполне управляемую Третьей Силой «Ленинско-Троцкистскую Гвардию» — а вспомните, как плакали по ним в 90-е наши «либералы» — передушив, и, имея в руках мощнейшую армию, и мощнейшую полицейскую систему ОГПУ-НКВД, погнал Третью Силу вон из своей Империи. Зачем кого-то слушаться, «ходить на цырлах», когда можно этого не делать? Потоки денег и поощрений полились в Германию, где готовили Гитлера как противовес СССР, но Гитлер с Муссолини тоже очень быстро поняли смысл своей «миссии» — почему Сталину можно, а им нет? Рвется там, где тонко, а не там, куда направляют, и Муссолини с Гитлером вышли из под контроля, и ударили по Европе — туда, куда было бить выгоднее всего. И так называемый «Свободный Мир» спасло лишь то, что умудрились кукловоды уговорить Сталина ударить по Румынии — а в Плоешти была единственная доступная Гитлеру нефть — так и поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем! Гитлер воевал за нефть — затем лез и в Эль-Аламейну, затем шел к Сталинграду, Грозному, и Баку, за этим! Не было у Гитлера нефти, и у Тодзе ее не было…
Кстати, о Тодзе: еще одним инструментом давления на СССР были Хирохито и Тодзе, но и тут бумеранг, выпущенный по Сталину, промахнулся, и хлопнул по черепу пославшего: японцы ударили не от Квандуна, а с Тихого Океана, и не по Даурии, а по Индокитаю, где была нефть, и Перл-Харбору, чтобы эту нефть неоткуда было бомбить. И пришлось «Свободному Миру» тратить собственные ресурсы: а вспомните, как США не хотели вступать в войну — только Перл-Харбор их заставил это сделать! Долг платежом красен — Перл-Харбор за Кишинев, красивая работа Богдана Кобулова* и его присных!
Все старо: в свое время Моисей, узнав все тайны египетского жречества и государства, быстренько собрал свой «народ», и — Let my people go! — и увел его вон из Египта, создав и свою религию, и свое царство. Гитлер и Сталин — моисеи современного Мира — да, ренегаты, но чего натворить уподобились! Отбросили таки Третью Силу к началу, вернули в исходное состояние!
Змея заглотила свой хвост, и едва не сожрала самое себя. Едва не сожрала, но…
 И теперь, кстати, Третья Сила фигур такого масштаба не создает, ренегатства опасается, так, уровня Оссамы Бин-Ладена да Саддама Хуссейна, да и те очень быстро начинают стремиться к самостоятельности, и приходится их бомбить и вешать.
Змея, вновь и вновь хватающая себя за хвост.

Теперешняя всемирная борьба с терроризмом была бы смешна, кабы не было нам так грустно: вольно бороться с теми, кого сами же и породили, и вряд ли тут можно сказать, что это для отвода глаз: никак кукловоды не могут понять, что всяк, кого они возвышают из грязи, тут же стремится занять их место, и ничем его не удержишь — в этой игре благодарности не место, там все на страхе замешано. Впрочем, у них и выхода нет: самим им засвечиваться резону нет. Так и идет, и хорошо, что пока так — тут идейных не хватало, да их, слава Богу, днем с огнем не сыскать — тех, кто за одну идею подставится, без принадлежности в высшей касте. Кто вырастил Фиделя Кастро и Че Гевару, а? Не CIA? А Саддама? А Оссаму? Не они же?
А кто научил всему Джохара Дудаева, Шамиля Басаева, или Мовлади Удугова? Где их научили? Не в уважаемом КГБ СССР? А кто их принял? CIA, MIT, MI, MOSSAD, да B2. А долг платежом красен!
Тут еще личные и корпоративные обидки примешиваются, причем всегда и на всех уровнях.
А СССР угробил разве Горбачев? А не Алиев с Шеварднадзе? Чтобы создать свои независимые царства — Туран и Георгию, и царить там? Нет, не так? Но где теперь Шеварднадзе, да и Гейдар Алиевич — это уже история.
Да и не одни они были — всяк хотел свой удел себе в вотчинку…
Горбачев только не смог этого понять, а уже все тащили на себя свой кусок одеяла, и в Беловежской Пуще так и растащили.
Но кто им подсказал сделать это? Кто?
Зачем — нам понятно!
Змея лишь меняет кожу, но сама от этого не меняется.
Когда Саддам стал слишком опасен, на него натравили Аятоллу, на нас — Джохара, и на всякого находится своя клизьма с винтом, а на клизьму с винтом — зад с лабиринтом, и это и есть та самая ленинская формула — «шаг вперед, и два шага назад» — полька-бабочка нашей действительности.
«Мой отец запрещал, чтоб я польку танцевала»…
Ренегатов все время сталкивают лбами друг с другом, но этот расчет пока ни разу не удавался: в тех же сороковых расчет был на то, что Ось и СССР измотаются в противостоянии, и Третья Сила их так и добьет, обоих, но получилось, что к 1945 году СССР только усилился — пришлось еще 50 лет добивать, пока окончательно не добили. Но и тут Третья сила, потратив колоссальные ресурсы и деньги на добивание ренегатов, выиграла: во-первых, значительно сократилось ожидаемое население Земли на 2000 год — а ну, посчитайте, на сколько? — а «холокост» — он не для этого же был, кстати? Сократили евреев и славян, немцев и англо-саксов, японцев и малайцев… да всех сократили! И еще образовались довольно устойчивые идеологические полюса и клише: «Империя Зла» с одной стороны, и «Общество демократических Ценностей» с другой — а ну, только припугни народы новым Сталиным, или новым Гитлером — тут же все встают под ружье, сами, добровольно! Что мы сейчас и наблюдаем; хуже всего в этом даже не то, что нас опять «сделали», причем «сделали» всех, а то, что все солдаты Великой Войны, где бы они ни дрались: под Сталинградом, Тобруком, Будапештом, в Арденнах, в Берлине, или на Гвадалканале — все они сражались и гибли не за Родину, не за национальные интересы, а за интересы все тех же кукловодов Третьей Силы, все, со всех сторон, да и сейчас продолжается точно то же — где ни начинают стрелять, кукловоды тут же на этом нагревают руки, а остальные страдают — в большей или меньшей степени, но все.


Арматуру давай, падло!!!!!!!
Арматуру!!!!!
«Мы построим белый рай — sieg heil, sieg heil!»
Знаете, сколько их?
Но не обольщайтесь — это только выгодно, причем выгодно всем. Им нужен перманентный враг, а вот же он — налицо.
Кроме того, это своего рода вентильная система: гнев подростков еще не управляем, его не подавить никакими скрытыми рычагами, и вот: их собирают вместе, указывают им врага — и на тебе, получай арматуриной по черепу! Своих, в смысле национальности «своих», для тех, кто претендует на звание кукловодов, нет — говорилось уже, они наднациональны, или, ежели угодно, транснациональны. История с обергруппенфюрером Виртом, который заставил евреев служить в лагере уничтожения «SonnenStelle» (Люблин, собственно, это часть лагеря Треблинка), и отправлять евреев же в газовые камеры — это только тонкий намек Вирта на толстые обстоятельства: захват Гейдрихом младшего Ротшильда, за которого старший Ротшильд заплатил немалый выкуп — дело известное, но мало кто знает, куда Гейдрих пустил эти деньги, а пустил он их на переустройство политического концлагеря «Ораниенбург-4» в лагерь смерти Заксенхаузен, и на расширение Штутгофа, кстати. Они были большие шутники, эти обергруппенфюреры, и страсть как любили символы. Они многому научились у кукловодов, и многое почерпнули из Святой Библии, а, кстати, если ее внимательно почитать — ТАНАХ, Тору, Пророков, и Писания, то есть Ветхий Завет, материалы Нюренбергского трибунала покажутся детским лепетом, и там же впервые сформулирован геноцид, впервые сказано: «истреби от человека до скота». Кстати, первую бочку с динамитом на Ближнем Востоке взорвали евреи на арабском рынке в Иерусалиме — а теперь это дело вошло в большую моду…
И все эти методы «расчистки жизненного пространства», осужденные Нюренбергским Международным Трибуналом как преступления против человечности, на самом деле освящены в веках Суперкнигой, Чудо-Книгой, и служат для многих ее почитателей руководством к действию.
Кстати, и понятие «недочеловек» впервые огласили «богоизбранные» лет так тысячи две с половиной назад…
И на всякую арматуру найдется «беретта», и на всякие «88» — надпись кровью «МОССАД». Столкнемся лбами?
Или нам этого не надо?
Выигрываем не мы, выигрывают кукловоды.
А кукловоды — это не мы. Никак не мы, и никогда не мы.
А вы: арматуру давай! Ну и кого колотить будем этой арматурой — себя по башке? Какая польза нации от того, что где-то разобьют в кровь десятка два таджиков? И почему таджиков — они арийцы, между прочим!
— А мы не знаем…
— То-то, что не знаете!
Мир вокруг нас нам непонятен.
Придется разъяснять.

До сих пор многие не понимают, как мог в Германии родиться такой «крошка Цахес», как национал-социализм — а что тут непонятного? Это вполне в стиле протестантской традиции, особенно лютеранской, это угадал еще Шарль де Костер — «пепел Клааса стучит в мое сердце». Стучит, и трава не расти! После катастрофы 1918 года, в голоде, нищете, под бременем непосильных репараций, и инфляции такой, что нам никому не снилась, вымирая от голода и сифилиса, немецкий народ жаждал одного — реванша. Отомстить, и обогатиться, все равно какой ценой, и за чей счет — вот чаяния немецкого народа 20-х — 30-х годов прошлого столетия! Ничто так не ожесточает людей, как нищета, и тут в нужный момент кукловоды двинули вперед свои пешки — Гитлера и Эрнста Рема, ну а потом Гитлер вышел в ферзи, и слопал Рема и Штрассера — ферзь на поле должен быть один, а то много вас таких умных… И народ пошел за ним, потому что Гитлер говорил именно то, что немецкий народ хотел слышать. А потом началась война, и сказочки, вроде «Олимпии», и «Kraft durch Freude» кончились — наступила суровая, гнусная действительность. Немцев встречали злобно и неприязненно, им стреляли в спину, и пускали их эшелоны под откосы — они боялись спать в своих тылах, а бодрствуя, видели перед собой злобные и тупые — (ненависть делает человеческое лицо на редкость тупым) — лица местных жителей, половина из которых была партизанами.
А оружие в руках, и приказы соответствуют моменту, снимая личную ответственность… И понеслось — Хатынь, Новогрудская зачистка, Лодзь, да мало ли? И немецкие солдаты, расстреливая мирных баб с детишками под Гомелем, считали себя правыми — это с ними сделали страх и ярость — следствия неподготовленности к трудностям современной войны, где сражаются не короли и президенты, а политические противники.
Зато в Англии в это время осмысливали опыт, и начинали понимать, насколько важна теперь пропаганда.
И пропагандистская машина с тех пор заработала — не останавливаясь ни на секунду. Ни секунды холостого хода. Если нет врага реального — обработаем потенциального, на всякий случай. В конце концов, это же не бомбы, и никто не гибнет…
Гибнут, кстати, Но связь одного с другим недоказуема, вернее — никто не стремится ее доказывать. У всех рыло в пушку.
А тем временем Третья Сила выпускает свои пропагандистские торпеды — на всех. И только Она не получает в ответ ничего.

Вот так!
Такие дела, док. (Баггз Банни, суперкукловод Третьей Силы).
И далее все будет именно так же. С людьми можно многое делать, собственно, с людьми можно делать все, что угодно! Они управляемы, и обстрел идет теперь «закладками» и «установками» — некими образными клише, которые дают проверенные и предсказуемые поведенческие реакции, а противная сторона обстреливает контрклише, причем, что самое страшное, обстреливать ими приходится своих, и у людей в головах образуется такая каша, что невозможно уже отличить правого от виноватого, козлища от агнца, и черное от белого! А процесс нарастает.
И для чего все это?
И все это только для того, чтобы мрачный пророк древности оказался прав, и Миру наступил конец?
Возможно: в сложных задачах всегда ищите простейшие решения.
Стоит ли нам иметь детей, как вы думаете?
И стоит ли это все рассказывать детям, которые уже есть?
Не поймут. Не поверят. Не стоит.


Хочешь мира — готовься… Кроме имитатора автомата все остальное пригодится хоть завтра: форма моя вся мною обшита искусственными листьями, и удивительно хорошо маскирует в лесу — в фабричные маскхалаты я не верю — машинная работа, строго геометричная, опытным глазом обнаруживается, как и камуфляж. В обшивке же, стоит сесть под куст, не замечают и с двух метров, но по улице зато хожу не в форме, как все, а в джинсах — «искусно маскируясь под порядочного человека». Джинсы, рубаха, туристский рюкзак, чехол от автомата, а так же запасы шаров, еды, и прочего перекочевывают в стандартный вещмешок, так же обшитый листьями, который используется как подушка — я могу спать на голой земле и даже снегу, что не раз делал, мешок служит и как опора спины в засаде, забрустверный фон, укрытие и затычка «плешей» — как только он не используется. На вязках его я иногда таскаю чужие винтовки, если надо кому-то облегчить вес. Капюшон тоже обшит, а напротив ушей прорезаны дыры — чтобы не ограничивать слух, и ориентацию по звуку. На сапоги натягиваю обшитые чехлы. В общем — человек-куст, но хорошо скрывает и в траве, и под елкой, и даже на обочине лесной дороги.
В строю я всегда головной, оттого, что в любом лесу сразу ориентируюсь, по чутью, безо всяких карт и компасов. Веду всегда куда надо, с задачей, естественно, по-суворовски вдуть тете Моте, впендюрить так, чтобы полгода за подол заглядывала — не осталось ли где конца. Пригодится в жизни и этот гонор.
Мои люди этим же заражены, а остальные в АКС смотрят на нас как на, мягко говоря, чудаков, которые скучают по Советской Армии. В гробу бы ее видать бы — одна была показуха и дубизм: армию надо строить, теперь снова, как при Петре, с нуля. Да никому неохота, пока не нарываемся мы на очередную Нарву.


Напрасно, напрасно мы так несерьезны, индивидуальны — все о себе, да еще сами хотим, чтобы за нас все подумали, все решили, а мы де еще рассмотрим — выполнять, не выполнять… Все это от лени, а ленивые покорны и безопасны, они все что хочешь сделают, если их заставлять — лень будет сопротивляться.
Да оглянитесь-то хоть вы вокруг!
Все человеки, и ничто человеческое человекам не чуждо — в том числе и страсть вылезти наконец из подполья, и поиметь свою долю известности и популярности в народе. Они все чаще устраивает себе рекламные кампании, правда, рекламируются достаточно прозрачно, но уже рекламируются, к большому счастью для всех нас. Хоть взять «Код да Винчи» — вот оно, вот, на поверхности! Именно об этом и речь, и все в том же духе: опять скрытные и тайные благотворители, и Мессия, разумеется, и цель их — царствие божие на Земле…
Царствие для своих…
Вот-вот, царствие для своих, рай для своих! Так это и «коммунизм», и «третий рейх», и «общество равных возможностей»… для своих. За счет НЕ СВОИХ, чужих то есть. И в смысле «коммунизма», и «третьего рейха», и «общества равных возможностей»… и «кода да Винчи». Всякий рай должны обеспечивать рабы, что-то вроде скотины.
А скотина — существо безгласное и бесправное искони и по се. Никто же не станет всерьез защищать права лошадей и коров, верно? Мясо-то едим-с…
«Богочеловеки растут на трупах недочеловеков, как грибы на навозе.» Ну а наделать из людей «унтерменшей» очень просто — объявить их таковыми, а кто не согласен с этим — записать их в «экстремисты», или в «террористы» что ли… И в морду, в морду, а не поможет — к стенке. Или бомбить.
Чужими, естественно, руками, нечто свои ручки, беленькие, холененькие, о тупые быдлячьи рыла бить, в ружейной смазке пачкать, или о взрыватели бомб царапать! Чужими руками, благо, персоналу довольно. Вон, Цхинвал — все налицо.
Мессианство Третьей Силы вполне понятно — все из того же корня растет, разрастается. Придет Мессия, и наведет порядок, отделит агнцев от козлищ, ну и, по отделении, одних ввергнет в геенну, а других, стало быть, вознесет в небеси. Если учесть, что геенна — этакая котельная небесей, то и получается — одних в олигарку, а других — в кочегарку. И мучайтесь там, в кочегарке — «огни в моих топках совсем не горят, в котлах не сдержать мне уж пару…»
«И на полях Озириса раб родится рабом, как он был пред ликом Амона».
Вот-вот. Свободы захотели? Мы вас ужо!
Мессия сам по себе никому не нужен — его прямым тайным голосованием не изберешь — такая камарилья начнется, как начнут портфель Мессии между собой делить! Именно поэтому он и не приходит, да и не придет — такая вакансия расколет все коммьюнити, и это отлично понимают. Мессия — фигура виртуальная, стало быть — Мессия — это его Воинство, его группа поддержки. И для этого Воинства и строится рай на Земле — в нем будут, вроде как, и встречать Мессию.
А с другой стороны, он уже налицо — каждый из кукловодов в своем роде Мессия, каждый на своем участке мессианского фронта.
И, кстати, именно поэтому ныне вместе с «благотворительностью» в качестве бесплатного приложения благотворяемым подсовывают бога. Своего бога, благотворительского, к истинному Христу никакого отношения не имеющего.
Да и кто сейчас со Христом? Это вопрос веры, хотя, по чести, это уже снова надо доказывать.
Доказательства требуются, больно много всего накручено.

Доказательства?
Религия — это вопрос веры, там нет доказательств.
Но ведь идеология — тоже?
Рефлексная схема, кстати, одна: образ — действие.


«Религия — опиум для народа?»
Сказавший попал почти в точку, что доказывает, что он был в курсе части проблем. Суть разработки: религия — опиум, опиум — религия. От перестановки слагаемых сумма не изменяется. Сумма: опиум и религия, или, если хотите, опиум как религия. А что есть вечное блаженство? Опиум тоже дает блаженство…
А теперь посмотрите на вполне религиозную доктрину «бабочек»-героинистов, или на готство, только посмотрите на это внимательно…
А забыли «Аум-синрике» и Марию Дэви-Христос?
А богородичников?
А думаете, такие сообщества появляются сами собой, с бухты-барахты?
Религия так же взята кукловодами на вооружение.
Нет?
Напрасно щетинитесь: непонимание проблем их не отменяет, напротив даже, наоборот.
Впрочем, что понимаю я сам?
Что я понимаю?
Я знаю, что делать?
Нет, не знаю я этого.
Я знаю, чего они хотят.
Хотят они конца Мира.
И бессмертия. Личного бессмертия. Здесь и сейчас.

Но, возразите вы, как это так: то конец Мира, а то бессмертие, ведь жаждут-то наши кукловоды вполне физического бессмертия, отсутствия телесной смерти, и в это вкладываются все их деньги, деньги мало что большие, деньги колоссальные? Противоречие? Диалектизм?
Да нет тут никакого противоречия: ведь конец одного мира предполагает начало другого, нового Мира — мы наш, мы новый мир построим — если профаны не догадаются разнести планету на еще один пояс астероидов, устроив ядерную войну — так вот их пока держат на коротком поводке, чтобы не испортили среды обитания. Конец нашего мира будет началом мира нового, где будут бессмертно жить одни, принадлежащие к уже сформировавшейся касте богочеловеков-человекобогов, а обслуживать их — другие, рабы без мозгов, не желающие ничего большего, возможно — и не знающие о своих хозяевах ничего; все прочие, кто не вписывается в схему, должны вымирать, и, собственно, уже вымирают. Не забудем все того же «Откровения» — Millennium, Тысячелетнее Царство — оно наступает после Конца Мира. Это ИХ царство, и оно вылезает из их лексикона, как шило из мешка: то «Тысячелетний Рейх», то «Да живет тысячу лет товарищ Мао», то «Windows Millennium», и ради того, чтобы расчистить жизненное пространство для их Царства, хороши все средства — от газовых камер и ядерных бомбардировок сороковых годов ХХ столетия, до LSD, AIDS, и Indigo современности. Разрабатываются и новые методы, не забываются и старые, проверенные: если газовые камеры себя не оправдали, и «шоковые терапии» не дали желаемого количества самоубийств, тогда шаг назад, и снова — опиум, управляемая религия, и «промывка мозгов», потом будет снова еще что-то, совершеннее.


Общественного устройства, приемлемого для нашего уровня технологий, у нас и то нет: все, что есть, кроме социализма и коммунизма, родилось в рабовладельческом обществе, и, вообще-то, рабовладение и предусматривает. Вольно было греческим демократам собираться на Агоре — у них на то время было, их рабы обеспечивали! Республика предусматривает военную экспансию вовне, ради захвата рабов, которые есть основной экономический двигатель при республиканской форме правления! Империализм — та же республика, только с правлением одной семьи, и постановлением вместо олигархии аристократии, а между ними разница очень тонкая, вообще никакой, если хорошо подумать, да и все равно нужны рабы — никуда без рабов, и если их не хватает, порабощается собственный народ — вот вам средние века, и наше крепостничество. А другого нет: империя, республика, или эта, на зубах навязшая, «демократия»! И пытаясь восстановить этот опыт древности, мы все время скатывались к рабовладению: то в СССР использовался рабский труд лагерников, то в Германии — остарбайтеров, то в Европе — гастарбайтеров, а в США — то негров, то «латинос»-нелегалов… Да все везде рабы, кроме олигархии, которые есть по сути рабовладельцы, хитрость лишь в том, чтобы загнать людей в рабство так, чтобы те этого не поняли: экономическими рычагами, например безработицей — вспомните фильм «Игрушка», или кредитами, как в США — там же все живут в долг! Ну, и промыть им мозги — чтобы были счастливы своим положением — на то телевидение у кукловодов! Мы живем в мире рабов!
И, малое подобно великому, посмотрите на семьи, или на так называемые «стабильные пары»! В них не тот же лейтмотив — «ты меня обеспечивай, а я тебе давать буду»? Ну, тот же, приходит на смену любви — стоило любить, ради того, чтобы стать рабом? Да и хозяином (хозяйкой) — тоже как-то непорядочно…
Все об одном, и все одно и то же.
Как жили, так и живем.
«И ничего не изменилось под Небом» (Царь Соломон).
Ничего?
Да ничего, Господи! Какая разница, что у обезьяны в руках — дубина, или бомбардировщик В-2 — все равно обезьяна!
Единственные известные типы строя, которые не выросли из рабовладения — социализм и коммунизм, но коммунизм просто не сформулирован толком, это утопия, а социалистическое хозяйство немедленно начинает коррумпироваться настолько, что государство либо вынуждено вырождаться в военно-полицейскую деспотию, либо оно очень быстро приходит все к той же «промывке мозгов». Но это только замедляет процесс, а все равно: конец любого социализма — тотальное карточное распределение, что, если внимательно читать отцов-основателей, и есть коммунизм: распределяется всем поровну, хоть и мало, и не от хорошей жизни… Кому нужен такой коммунизм, я вас спрашиваю?

Поделим, чисто ради модели, мир на черное и белое — рассмотрим пресловутое «противостояние двух систем» — капиталистическо-олигархической «демократии» и социализма. В одном мире говорилось, что это «общество равных возможностей» — да? не брехня? — а сейчас у нас лозунг: «Россия — страна возможностей» — это каких? — откровенно содрано с американского лозунга, да вот «равных» убрали, и получилась смешная двусмысленность: «Россия — страна ВОЗМОЖНОСТЕЙ, в России ВОЗМОЖНО ВСЕ, любая хрень возможна в России, Россия — страна возможностей и вероятностей, но не дел, etc»; отвлекаюсь: «демократическое общество равных возможностей» подразумевает ВСЕГО ЛИШЬ выборность органов власти путем тайного голосования — то есть голосования в принципе безответственного, поскольку никто за свои решения лично не отвечает; так вот деятели вроде Лаки Лучано быстренько поняли здесь свой профит, и устремились во власть, где и сидят теперь — не в одной России криминалитет засел во власти, все по примеру Большого брата. Принцип прост: если для продвижения человека во власть нужно большинство голосов, и только, так это большинство надо сделать, а это делается проще простого: либо пропагандой, естественно, доходящей до откровенной «промывки мозгов», либо подкупом, либо давлением и запугиванием — и это в ходу, оппонентов стреляют и бьют в любой «демократической» стране мира, и избирателя пугают — на кого «наедут» сами, а на кого скинхедов натравят; покупные популярные журналисты, телеведущие, артисты и спортсмены, ложные обещания, популизм, да мало ли чего — люди для «демократов» — простой электорат, и этот электорат надо «сделать» — их жаргон, и «сделать» его надо любой ценой! Что ж удивляться, что «демократические» общества коррумпированы донельзя, собственно, это — общества коррупции как таковой, просто полюса в определенный момент подменяются, и бандиты становятся белыми и пушистыми, а бандитами становятся те, кто с ними не согласен… Примеры из нашей жизни: в свое время перед выборами ходили хорошо одетые молодые люди, и предлагали пенсионерам своего депутата от правящей партии, предлагая за голос «продуктовый заказ»: две пачки макарон, пачку чая, и две банки консервов; голодные пенсионеры продукты брали, и, совестливые, голосовали за тех, за кого обещали, хотя могли этого и не делать. Дешево и сердито.
Кого чем берут.
А можно и не брать, а так: приказали командиру полка, а тот приказал по полку, и проголосовали за того, за кого надо.
Вот вам и все «демократические ценности» — у кого деньги и (или) сотни две «бойцов» — тот и будет всем рулить и педалить. А как начнет — так и денег и бойцов будет больше и больше, вплоть до — предел мечтаний — вся казна и все вооруженные силы в одних руках. Смех смехом, но US ARMY ведут себя в мире как типичные «быки» именно потому, что они и есть типичные «быки», безо всяких там аллегорий.
Наемники олигархии с темным прошлым с ядерным оружием в арсенале.
Но…
Но социализм? Что это такое? Да, это государственная собственность на средства производства, и государственные монополии, то есть, против «демократий» деньги якобы перестают быть как инструментом власти, так и способом вхождения во власть. Но власть нужна, причем вертикаль ее очень разветвлена — надо же следить за госсобственностью… И в этом варианте власть становится единственной возможностью «рулить и педалить», власть превращается в единственную цель, и стремление в нее — там же образуется «закрытый клуб», в который берут только своих — так вот стремление в нее приводит к интересной вещи: если ты не сынок и не внучек, единственный метод входа во власть это… это подкуп!!!! Раз, два, три, и уровень коррупции социалистической вертикали власти становится практически стопроцентным!
Какая радость: в «холодной войне» с обеих сторон сцепились насквозь коррумпированные, продажные чинуши, которые сами не верили в то, что делают, и боялись друг друга как огня, потому что не знали друг про друга точно, что одной мирой мазаны — думали, что против них «идейные».
Ан нет…
Но надо же продолжать противостояние! Теперь нужно находить поводы…
И стали они искать поводы.
А мы и уши развесили.


Нам даже стремиться не к чему, мы и не знаем, что дальше делать!
Вот еще эпизод нашей Войны: в 1904 году некий американский жертвователь через финского подданного выделил российским революционерам миллион за то, что они убьют Великого Князя. Любого. Лишь бы Великого Князя. Это как заказ на товар. Думаете, там знали их по именам? Там знали титул. Великий Князь, кронпринц, эрцгерцог… это все равно. Ну, под него и взорвали Савинков и Каляев Сергия Александровича… Так ли уж проста история с эрцгерцогом Францем-Фердинандом, из-за убийства которого началась первая Мировая война? Не было ли и там миллиона от «неизвестного американского жертвователя»? Это было все равно хорошим вложением: сколько этих миллионов получили американцы за Первую Мировую за поставки, причем поставки велись всем воюющим сторонам?
Транснациональные корпорации? Да, и они тоже. Но и они — лишь одна из вершинок айсберга.


Как же все же они называются?
Как?
Думаете, кто-то это знает? Никто не знает этого! Пытаются назвать, да это просто разведки боем — а ну, ответят, проявятся! Но не получается. И жиды были во всем виноваты, и масоны, и «всемирное правительство», и «всемирный заговор»… Но… Но не то. Каждых как ни возьми, что-то такое где-то есть, но — это только вершинки айсберга. И каждый раз за ними, как бы их ни называли: «Гехалюц», NSDAP, «Аль-Каеда», да не важно, как — каждый раз за ними стоит сила гораздо более мощная, но неизвестная никому. Дъявола придумали раньше, чем появилось эта сила, теперь пытаются одеть на нее костюм Дъявола, но не выходит и это — Дъявол — это, собственно, сатанисты, а они — они тоже видимая вершинка айсберга, только и всего.
А нас там нет, да и не будет. Не будет: мы в их богов не веруем. И не уверуем, потому что это — не боги.
Их бог — определенный миропорядок, и они — пророки этого миропорядка.
Кое что из этой идеологии как-то усвоили масоны, но масоны как-то вдруг стали смешны: это еще одна из вершинок айсберга. Но не более. Это игры: в посвящения, в социализм… им дают поиграть, и используют, как инструмент влияния. Даже нам, и то дают поиграть. Лишь бы дело делали. Общее. В интересах коммьюнити.
Какого?
Не знаю.
И вы не знаете.
И никто не знает, кроме них самих.
Никто.
Мы можем только догадываться.

Итак?
Итак:
— Это организация?
— Вероятно.
— Как она называется?
— Не знаю. Не удивлюсь, если вообще никак.
— Они сильно влияют на политику?
— Они, опять-таки, дают желающим в нее поиграть. В политику. В войну. Во власть. Это — отвлекающий маневр.
— Откуда взялись?
— Откуда — не знаю. Думаю, интеллектуалы додумались, а там капиталисты подхватили. Да писатели еще, да поэты, да художники. Их ведь салом не корми, дай поизображать из себя карбонариев!
— Зачем?
— Их не устраивает этот Мир. Они хотят его изменить.
— Чем они могут изменить Мир?
— Изменить людей.
— Не мешало бы. Да вот как?
— И вы туда же? И вот не знаю, смеяться ли мне, или плакать? И то, и другое — бесполезно, плакать свойственно детям, а детям естественно плакать (Дашрут). Не буду плакать: зачем Моисей водил свой народ по пустыне сорок лет? Там самого медленного ходу — шесть месяцев!
— Зачем?
— Чтобы умер последний, который отчетливо помнил прошлое. Сколько тогда жили? Уничтожить проще, чем убедить и перевоспитать.
— Ну, это чушь, сударь мой!
— Да разве?
Разве?
Чушь?
А в 90-е мистики искали вот именно это в Тибете.
Но искали не там.
Нам нечего больше сказать — слова у нас кончились.


Кончились у нас слова, и занялись мы разного рода ролевыми играми.
Вот взять хоть, опять же, то, как поссорились Иван Иваныч с Иваном Никифоровичем — как я поссорился с ОСК. Сейчас спроси их, получается, что, вроде, никто из них толком не может сказать, в чем, собственно, дело.
Не хотят говорить. Все они знают. Но повторять это не хотят.
Вообще все это истинная глупость, но в Интернете визгу, как не снилось уже давно в реальной, взрослой политике. Игруны! В политику решили поиграть… ребята всю жизнь играют, то в американскую армию, то в политику… Мне серьезно орали, что де они, цитирую, «сделали очень много для развития демократии в страйкболе». Анекдот! Только вот вопрос: зачем она нужна тут, «демократия» эта? Чего ради? Кто-то мне ответит?
Никто не ответит: ребята подарили сами себе то, что никому не нужно. С таким же успехом можно было посадить в сообществе царя, или, там, хунту черных полковников. Мы же все, по большому счету, просто сообщество команд, а каждая команда — просто группа товарищей, даже, если говорить о РДК — друзей, и порядки там должны быть такие, какие нам самим хочется… а тут лбы здоровые в политику играют — радует это их, хоть здесь, раз в реальной политике не состоялись — понимаете? Большинство страйкеров — это неудавшиеся герои, а большинство неудавшихся героев вообще откосило от армии, теперь добирают и героизьма, и шагистики. Показухи опять же. В политике не срослось — добирают. И прочего: там основной контингент — средний менеджер, а этих мы знаем: его на работе всю неделю начальник нагибает, а тут он придет, нагнет покемона, и счастлив… Вот, под соусом демократизации — очень удобно. Маленькая организация менеджеров — и гляди, как всю тему под себя подмяли. А повадился кувшин по воду ходить — там ему и голову сложить: и к нам лезли просто во все щели, и учить пытались, и требовали то того, то другого! Заигрались ребята, ну, и по всем правилам политики: решили нас забросать какашками, ну, и, поскольку просто измышлениями сыпать стало несолидно, кое кто начал искать на меня компромат… Я понимаю, это звучит смешно, даже странно — глупость несусветная, но мне-то ее навязали, пришлось слопать то, что дают… стали искать компромат, а со мной в такие игры играть не стоит: я его нашел раньше них. Причем что смешно: я сам никогда ничего не утверждал в их интернетских скандалах, я только задавал наводящие вопросы. И всегда находился хотя бы один болван, который мне на эти вопросы выбалтывал какую-нибудь пакость.
В начале они кричали, что я — фашист и мелкий фюрер, а потом выяснилось, что у меня фашистов нет, или, вернее — уже нет, а вот у них есть. Кричали, что у меня секта — а у самих нашлись сатанисты. И так далее. Но выболтали мне и похуже вещи: некий “RATTUS” из московской команды “GOLANI” открыто заявил, что существуют страйкбольные команды, которые тренируются под руководством НАТОвских военных специалистов. Ну, тут уж я, грешник, вцепился: чему именно обучают граждан РФ иностранные военные специалисты, не ведут ли среди них политической и пропагандистской работы, и каковы программы их обучения: изучается ли работа со специальными средствами связи, системой глобального позиционирования, системой общего управления комплексным боем со спутниковым обеспечением (landwarrior), есть ли обучение целеуказанию для тактической и стратегической авиации, сбору оперативной информации, и диверсионной или разведывательной деятельности, и не ведется ли сбор информации, представляющей военную или экономическую тайну РФ? А то смотрите: в Грузии американцы кого-то чему-то учат, смотрите-ка, и у нас тоже… Уже спортивная стрельба — это подготовка снайперов на случай войны. Биатлон. Плавание. Да почти весть спорт кроме зрелищно-игровых дисциплин — весь по сути военная подготовка. Да, так вот запищали тут же, что американцев нет, они только по Интернету «общаются», консультации дают, а ведь вранье — приезжали и приезжают. Ну, я свое: на каком основании иностранные военные специалисты находятся на территории РФ, и являются ли они гражданами РФ? Каковы условия их контрактов?
Тут попутно выясняется, что ношение НАТОвской формы им разрешено кем-то из городской администрации — ага! Я тут же вцепляюсь: кто именно из ответственных лиц разрешил открытое ношение военной формы НАТО на территории РФ, и использование в качестве инструкторов иностранных военных специалистов?
Ну, тут ребята растерялись, понесли полную чушь, стало дураку понятно, что врут, ругань подняли, в сторону уводят, а я знай свое: есть ли доказательства, что эти «страйкбольно-военные» специалисты не являются сотрудниками CIA, FBI, NSA, BND, CIC, B2, MIT, MOSSAD, SABBACH, или бойцами спецподразделений «первичного вторжения»?
Хватил? Да разве? Может, и хватил, но тут уж лучше перебздеть, чем недобздеть… Да и факт ведь налицо: мы уже, я имею в виду общество, разделены на МЫ и ОНИ. Они — это «пятая колонна», хотя, по чести, «пятая колонна» — это уже мы, потому что их — их большинство. Они боятся потерять работу, машину, лишиться пенсии, квартиры, счета в банке, уважения окружающих… Их женщины «любят кататься на машине по ночному городу», или «стремятся быть на виду». Порой это не женщины, а девочки… нынче это модно, но девочки тем более падки до этих… самодельных иллюзий. Вот и пластуется: одни боятся лишить этого своих любимых, другие боятся лишиться этого, или этого не достичь. Они боятся, боятся, боятся, и из страха этого тяготят к сильному, оттого чаще всего почитают искренне «демократического» воина-освободителя, порой уже откровенно переодеваясь в его одежки, и уча английский язык. С пеной у рта они защищают все «демократические ценности», хотя там одна ценность — рабство, и, приди сюда их войска, они быстренько наладят с ними контакт, и пойдут вешать на фонарях тех, кто не желает работать на очередной «новый порядок». Это мы уж видели в тех самых сороковых, хотя уже и забыли, что такое были зондеркоманды SD 10А, 11А, 15А, 1005, и из кого они состояли, забыли мы и то, кто на самом деле охранял Аусшвиц-Биркенау, и кто превратил Варшаву в груду развалин: ведь это были так называемые «добровольцы». РОА Власова-Малышкина, РОНА Каминского, РОК Штейфона, 1 Казачий Кавалерийский Корпус Паннвица, Казачий Стан Доманова, «Idel Hural» — татары фон Зиккердорфа, «Handschar» и «Turkenhelle» — среднеазиатские и закавказские тюрки, ну, еще албанцы и хорваты… кто там еще… а, да, «Ukrainerhundertschaft», Балтийский Легион, 20 Эстонский штандарт СС, «Wiking», «Landstorm Netherland», «Charle Le Magne» — много там было немцев? Все эти злодеяния задуманы-то были Эрихом фон дем Бах-Зелевским, а вот выполнены были как раз по большинству этими самыми “Hilfswillige”, даже и белорусские деревни — 5А «Werwolf», русскоязычные — Кононов, Барковский, и иже были с ним — князеньки из “Zeppelin” с опытом «прометеуса», вроде Багратова, или Клыча Султан-Гирея. Ну и прибалты… дружная семья советских народов, понимаешь. Об этом быстро постарались забыть — не выгодно было помнить это, никому не выгодно. Но мы-то помним. Я помню. Так что приди сюда «освободительные» войска… и так шаг вправо — то ли визг со всех сторон, то ли из газбаллона с пяти метров… а уж если их войска сюда придут! Только они не придут — зачем? Пока все так, как есть, войска не нужны — сами справятся. Только покажи им картон* властелина Мира, сразу же: може а, може цо, може кого, може сядать?
Таких много: которые кричат, что «надо любит Америку».
А сколько еще, по моде 90-х годов, ненавидят страну, в которой живут, и «все это русское быдло»?
С Чубайсом во главе правили такие «либералы» нами лет десять! И уж понятно, насадили свою идеологию: и деньги были, и методы, и средства, и поддержка из-за океана.
И мы забыли, что Родину надо любить. А евреям надо любит Израиль: вот тут ничего не имею против. Только им и жить надо тоже в Израиле, или уж не вякать про русское быдло…

Вот сейчас опять начнется: АНТИСЕМИТ, АНТИСЕМИТ! да нет же; вообще не понимаю этого слова — кто такие антисемиты, покажите мне их, ткните мне пальцем, и если даже и ткнете, так разъясните: разве этот антисемит против семитов? Он против арабов, или, скажем, армян? Да армян в Абвер брали! может будем честны, и переопределим, что дело не в семитах, а в Сионе? А если и да, то что? Почему нельзя быть против Израиля? Против кого угодно можно, но против Израиля — нет? Да и в последнее время антисемитом клеймят всякого, кто не то что против еврейства, а кто на каждом углу громко не выражает ему своей любви, лояльности, почтения, восхищения, респекта и уважухи! Это, оказывается, должны делать все, и это уже наглость, это борзометр зашкаливает у сынов Абрахама, Ицхака и Якоби, но даже шире нахаловки — откуда ж такие претензии-то в наше прагматичное время? Выяснял, и оказалось, что они — пострадавший народ, народ-мученик, это разыгрывается все та же карта холокоста; их уничтожили 6 миллионов, но русских разве меньше? больше! их так же морили в концлагерях голодом и непосильным трудом, их выжигали зондеркоманды целыми деревнями, а вообще славян? Мы за Вторую Мировую потеряли 42 миллиона вместе с небоевыми, это не шесть, это сорок два, правда, это всех, и славян и не славян, но вычтем даже если половину — 20! А за все прошлое столетие? С японской войны, к 1 Мировой, а потом причтем всех уничтоженных с 1917 по 1941 гг, а к ним причтем всех болгар, сербов, чехов, И ОСОБЕННО ПОЛЯКОВ! — а потом причтем после Второй Мировой, и до 1999? Не считали? Я тоже не смог, нет статистики, но миллионов 40-45, не меньше. Жуткая цифра; это славяне — самая пострадавшая нация в Новейшей истории, и еще не забудем того, что жертвы холокоста покорно шли на убой — это пытаются забыть, но факт — надеялись на лучшее, и шли, и давали себя убивать покорно, не сопротивляясь превосходящей силе, а славяне СОПРОТИВЛЯЛИСЬ, и выжили, и это им я обязан своим существованием, им, сопротивлявшимся подчас голыми руками, превосходящей силе, им, а не жертвам холокоста, и это они же, у которых В КАЖДОЙ СЕМЬЕ есть хотя бы одна жертва ползучего геноцида славян, всех этих турецких драгонад, Красных терроров, чрезвычаек, речных барж, полонизаций, расказачиваний, раскулачиваний, Великих Чисток, Освобождений жизненного пространства и айнзацев, голодоморов, Тоцких экспериментов, демократизаций, джихадов, оранжевых революций и шоковых терапий, они выжили, и не строят теперь из своих убиенных себе политического капитала, и не требуют к себе особого отношения!
И скажите мне на милость, почему, на каком основании, я должен непременно любить евреев? Что они сделали такого хорошего мне, лично мне? Да ничего! и любить их мне не за что — любят всегда за что-то, если к этому не примешивается сексуальная составляющая, а тут уж все в порядке: половина моих многочисленных подруг были еврейками, и ничего, отношение мое к ним было как и ко всем: был нежен, внимателен, деликатен. И кончилось это ничем, так и говорить не о чем: мои любовницы приобретали от меня всегда больше, чем я от них, и здесь Сэфер'а Эстер мне не указ, подумаешь, благодетельницы! Не люблю, и весь сказ, и не обязан никого любить, и так же не люблю англосаксов, а они не любят славян, по той же причине: потому что они славян любить не обязаны, и это обычно, и никто их при этом не шельмует "погромщиками" и "антиславянами"!
Чтобы навсегда закрыть эту тему: я даже не националист, не надейтесь, я — имперский русский, для меня всяк хорош тот, кто любит Русь-матушку, да Царя-батюшку, Царя, впрочем, как идею, не Николая Последнего, который был негодяй и баба, так вот всяк, кто за Русь-матушку, да за Царя-батюшку для меня хорош, остальные — плохи. И будь ты хоть еврей, хоть китаец, хоть даже марсианин — если ты за нас — я за тебя сам встану, а против — так до чужих мне дела нет, они мне никто, и звать их для меня никак, а кто с мечом к нам войдет — пристрелю как собаку, рука не дрогнет.

Вот сейчас, прямо сейчас, закончил я чтение «Трехтысячелетней загадки» И. Шафаревича. Искренне рекомендую: «Алгоритм» 2005, Москва, есть смысл прочитать. Читывал я и Нарочницкую, и в Г.Климове разобраться пытался, но там одно, а у Шафаревича другое: разработка небольшого массива тенденциозно довольно, но очень осторожно подобранной фактуры по роли еврейства в мировой истории, причем на вопрос «что они хотят» ответа не дано, и мне не стало ясным, кокетничает Шафаревич с читателем, оставляя недосказанным главный вопрос книги, или и впрямь еще не догадался, а все давно известно: хотят они свою ИСТИНУ привнести во все остальные народы Мира, одарить, так сказать, а если народы подарку такому не рады, то и НАВЯЗАТЬ — а что, можно облагодетельствовать и насильно. Вот и все: еврейство стремится к мировой ДУХОВНОЙ экспансии, обращая часть народов в себя самих, другую — в прозелитов, кто не дорос — тех держать на коротком поводке, но самим духовно руководить и прославлять тем Господа Бога своего. Но не надо думать, что они все так уже связаны и едины, как выходит по Шафаревичу: в еврействе масса тенденций, направлений, политических и идеологических «крыльев», да и сект, и часто правая рука не ведает, что творит левая, от чего возникают путаницы и даже мировые конфликты, и часто их же идеологии оборачиваются против них самих же. Скажем раз то, что вертится на языке, но никто этого не озвучивает: Иудаизм, Христианство, и Ислам есть суть одно и то же, только модифицированное в данном случае: если Христианство было разработано и запущено для духовной экспансии в романский Западный мир, который не мог — практика римского прозелитизма это показала — не мог принять иудейской строгости и сложности ритуала, к тому же был всесторонне растлен, и ему, Западному Миру это нравилось, как нравится и сейчас — нужно было что-то, что Западный Мир сначала бы устроило простотой посвящения и проповедью БЕССМЕРТИЯ — в Иудаизме его нет — а потом привело бы всех этих бисексуалов и обжор к общему знаменателю аскезой и реакцией — вот вам и готовые неофиты для, скажем, ессеев — ага! — но Христианство, едва родившись, стало само стремиться к неограниченной экспансии, и, сразу же, попыталось сожрать прародителей. Почему? А все просто: правая рука не ведала, что творила левая: пока фарисеи активизировали прозелитизм, и, кстати, концептуализировали либерализм в вполне современном его понимании, а ессеи имплантировали в Запад Христианство, как долговременную идеологическую систему, призванную подчинить западное общество Иерусалиму — некоторые специалисты в погонах между собой обсуждают Евангелия как первый пример идеологической и информационной борьбы — воинственные Маккавеи, провал которых — Маттетио и Иегуды — фактически и зародил в Иерусалиме мысль перейти от грубой вооруженной экспансии к идеологической борьбе — «ястребы»-Маккавеи устроили Иудейскую Войну, которая кончилась, как известно, разрушением Иерусалима, и деградацией большинства левитонских институтов, среди которых были, кстати, если верить Иосифу Флавию, а ему можно верить — сам был из Левитов — мощные службы планирования, политического сыска, даже внешней разведки — нашим языком это было бы соединением Патриархии с КГБ, что, кстати, похоже было соединяемо, но не об этом речь. Так вот это все рухнуло, агентура и миссионеры Иерусалима потеряли руководство Центра и связь, а задач во всей полноте они не знали — это знал только Центр, что и посейчас практикуется, так вот, все растеряли, спорные вопросы поняли по своему, и тут же обернулись против Иерусалима же — приняв догмат, что иудеи виноваты в смерти Спасителя.. Чушь это, ибо казнь Христа была волей Бога-Отца, и Народ его выполнял волю Господа, ну да я не богослов, ну его, право… Суть в том, что обида на сыновей блудных была настолько сильна, что ей пронизана половина Талмуда, ненависть иудейства к христианству неистребима, но, кстати, естественна, как законная ненависть любой родительской системы к ренегатам. Чтобы что-то противопоставить «Благой Вести», которую несли уже на наконечниках копий, и освещали кою уже кострами и ордалиями, остатки ессеев породили и ислам — как более суровую, и более простую систему, призванную вдохновить еще дикий и воинственный Арабский мир, просто и жестоко потому, что Ислам должен был решить одну единственную задачу: противостоять христианской экспансии, и уравновесить систему. Впрочем, очень часто и Ислам оборачивался против Иудейства же, это такой закон бумеранга в идеологических войнах — «секс, наркотики, рок-н-ролл» разрабатывались для развращения молодежи в соцлагере, а привели к тотальному развращению молодежи в США, краху в Вьетнамской войне, и баррикадам «Новых Левых» в Париже и Мюнхене. Исламизм, нами выпестованный против Израиля, перехваченный турками, вернулся к нам на Кавказ, и конца нет тому и края… Кстати, порождение талмудистов Нового Времени — большевизм — так же обратился против создателей, и очень скоро, и те, видя, что это за «крошка Цахес по прозванию Циннобер», стали противопоставлять ему Муссолини, Радзаевского, Савинкова, Штрассера и Рема, а в результате получили Гитлера и 6 миллионов холокоста. Кстати, и снова о 6 миллионах…
Помню давно еще говорил я с несколькими талмудистами о разных вещах, так вот они мне сообщили, что НСДАП очень активно финансировал еврейский капитал, причем они вполне представляли себе, чем это кончится для евреев Западной Европы. Суть их идеи была в том, что от огромного количества европейских евреев надо было избавиться, их некуда было девать — к тому же это были «ашкенази», не «сэфарды» и не «ладино» — люди второго сорта, что ли, и их было много, они были частью пронизаны левизной от коммунизма до анархизма, и они были нищи — по талмудистским законам их надо было спасать и обогащать, а это было просто физически в то время невозможно, и вот вырастили Адольфа Алоизовича на голову несчастных ашкенази, а с этого, мало того, что избавились от «красной шелупони», и «нахалов» в лучших традициях Бени Крика, да еще и приобрели себе полные рукава политических и нравственных козырей, с которых и до сих пор заходят, говорил уже. Я не поверил тогда, и меня особенно поразило то, что эта талмудистская семья рассказывает мне об этом как о деле всем и давно известном, даже бесспорном, и, кстати, рассказывает без гнева. Нет, со времен Инквизиции было известно мнение раввината, что «любое бедствие следует приводить к пользе Израиля», но, черт, не до такой же степени, однако, факт есть факт: рассказывали. Почему мне? — тут просто: было уже известно, что я занялся историей разведок и спецслужб, а эта история неотделима от истории еврейства, впрочем, еще и масонства, и иных тайных обществ — везде, где существует тайная общность и круговая порука, очень удобно развертывать сети и агентуру; роль еврейства при этом в ХХ веке была, мягко говоря, мало нравственной, и при одной подаче выходило одно, в духе даже и Калугина, а при другой — и на руку обществу «Память». И это от меня зависело тогда, так вот, таких людей у евреев принято приручать, делать своими, что ли, в принципе — прозелитировать. Что и делалось, и даже делается до сих пор, хотя последнее время с этой стороны перешли к другому, так же освященному веками приему — затыкать глотку, всеми средствами из всех возможных. Но об этом после, а сейчас я возвращусь к тому, с чего начал тезу: все религии, основывающиеся на Библии, или Танахе, как угодно, есть суть одно и то же, или, если хотите, секты одного и того же. И, на самом деле, все иерархи, достаточно высоко посвященные, это отлично понимают, и ДЕЙСТВУЮТ СООБРАЗНО ЭТОМУ, а всякий антагонизм, и конфликты — для непосвященных, то есть для быдла — это популизм, и искусственное нагнетание напряженности. Ибо кто хочет быть господином над рабами, тому надо пообещать рабов, а кто хочет быть рабом — тому надо пообещать доброго господина.

Но продолжаю о "страйкболистах": аккурат под весь скандал кто-то из «Гивати» — наша еврейская команда — заявляет, что все это несерьезно, игры, и никакой политики — так уже не бывает, кругом, холера, одна политика; и де надо к этому несерьезу относиться адекватно, все знают, что ребята просто «играют», это переодевашки, а я — может, это реклама войск? И цитирую приказ по агентуре 4-го абверштелле за май 1941 года: «всячески пропагандировать и прославлять образ германского воина-освободителя, его мундир, и непобедимое оружие». Такой был приказ, и тут ведь то же самое — не помним мы историю, а зря. Это как минимум… а как нацистов напомнишь, евреи дергаются, что понятно, и они мне: что ты всерьез принимаешь, вот нам из Израиля бронежилеты и каски присылают…
Опа!
Так армейское снаряжение в Израиле даже внутри страны продавать нельзя — срок тюремный схлопотать можно!
Ну я опять вцепляюсь: если это действительно так, общественность очень интересует, как именно был получен такой груз, и через посредство каких ответственных лиц через границу проходят грузы, запрещенные к свободному ношению и обороту? Ну там визг, но полная растерянность, все это в Интернете, в открытую, этим должна уже контрразведка интересоваться… причем если не заинтересовалась — так контрразведке уже надо по шапке врезать, а я их знай веду — мне что… И пока там визг, я им по шляпку: весь летний сезон регулярно проводятся страйкбольные игры, причем проводятся на коммерческой основе, то есть участники их платят определенные деньги, при этом размер оплаты может превосходить расходы на организацию, следовательно, излишек является прибылью. Всякая деятельность, направленная на получение прибыли, является коммерческой, и подлежит налогообложению в установленном порядке. И общественность желает знать, имеют ли устроители игр, во первых, все необходимые лицензии на устроение спортивных мероприятий, тем более, связанных с травмоопасным спортом, ведется ли устроителями учет расходов и доходов, и другая бухгалтерия, и уплачиваются ли с полученных сумм необходимые налоги, или все это идет так называемым «черным налом»?
Опаньки!
И что сказали на это?
А отмолчались вообще, а этим должна была налоговая заинтересоваться, и если не заинтересовалась, налоговой тоже надо дать по шапке… Судя, кстати, по тому, что деньги с покемонов до сих пор дерут где можно и где нельзя — не заинтересовалась, а жаль. Ну а ребята до сих пор обижены, обижены смертельно, хотя сами виноваты — не хрен было дергать за хвост такого барбоса как я — неудивительно, что я зубы поскалил. И то только поскалил: в Москву-то я не позвонил, а мог… Побоялся, что надо мной в Москве поржут: нашел-де врагов народа, неформашек! А за деревьями леса не видеть — это у нас в ходу. Так что я только попугал, да и плюнул.
Вот такой корень конфликта. Естественно, что до се несут всякую ересь, мычат нечленораздельно, и просто удаляют все вопросы без ответов с конференций. Но в интернете у меня репутация хреновая, постарались, думали, я заплачу от этого! Не заплакал: плевал я на Интернет. Мне в реальной жизни хорошо, а кто со мной общается лично… тем Интернет до лампочки. Хотя вот Вовка, бывший мой приятель, меня расстроил: говорил там своим, чтобы со мной не связывались, а то « про него в Интернете говорят плохо»… Значит какую-то ценность этот Интернет имеет для них, но только и хрен тогда с ними — на таких людей я клал с прихлопом, им волю дай — они начнут собирать и что про кого на базарах трезвонят… Принцип «одна баба сказала». Ничто не ново под луной.
Хотя…

Общественное мнение — страшная штука!
Действует и на тех, кто меня мало что хорошо знает, а очень хорошо знает… За примерами далеко ходить не надо: Михалыч из «Скорпиона». Есть такая независимая команда. Когда его вызвали на ночной бой, кто с ним остался? Я остался… В разведку вместе ходили… А когда Михалыча «попросили» меня выгнать из «АКС» — Михалыч-то согласился, и даже попытался. А то пригрозили на игры свои не пускать — вишь, репутация «Скорпиона» от меня страдает…
А игры — это же такая ценность! За игры можно и товарищей продавать — продают же бабы и за меньшее!

Да и этого ведь мало!
А вот вам известно, что при устройстве на работу службы безопасности компаний собирают о кандидате сведения в социальных сетях Интернета? Прежде всего, конечно, в «Контакте», но… но могут залезть и на «airsoftgun.spb». Так что этот визг мог мне здорово выйти боком, мог, но не вышел: я сам служба безопасности, во-первых, а во вторых, я сам не пойду работать туда, где меня будут оценивать на основе мнения обо мне в «контакте»… Это глупость и непрофессионализм! С персоналом надо работать лично, и… мне, например, сами все рассказывают, как попу на исповеди. Хотя я пока охранником отсиживаюсь — это факт. Но тут меня знают хорошо, и там всем класть на «страйкбол», и открытые игры… Хотя, было дело, в прошлом году на меня писали и доносы. Прямо на работу. Вот так. Доигрались просто до призрака 37-го года. А то интеллигенты все удивляются — как могли тогда? Да могли! Из-за квартир, баб, денег, служебного положения, или когда один другого обзывал «гусаком»… Чека как способ решения проблем, и не Сталин тут виноват, не Берия, и не тоталитаризм: обыватели. Скромное обаяние буржуазии в смычке с ЧК. Опять гениальный Шарль де Костер: рыбник Йост Грейпстювер. Такими Грейпстюверами — кстати, он был педофил — полны города до сих пор…
 «Ты стоишь в строю, в душе танцуя брэйк-дэнс,
Мечтаешь, что ты – генерал, считаешь, что ты – экстрасенс…»
Ага, точно.
«Козлы! Мои слова не очень вежливы, но и не слишком злы — Козлы! Я констатирую факт…» (Б. Гребенщиков).
Господи, как давно это было написано! В те времена дрались еще любера с металлистами, а хиппи грелись на солнышке на «гоголях»… Блаженной памяти времена, но как точно описал БГ — талант, пророк просто! Почти в это же время наши все «неформашки» стали самоорганизовываться, и понеслась! Западу такое и не снилось, там протестовали именно против тоталитаризма, а у нас ведь тоталитаризм не плох — плох только слабый тоталитаризм. Первыми хипари начали: появились «олдовые» — уважаемые, все во вшах, с безумными глазами от сверхдоз самоваренной «мульки», валялись во всех углах, и презирали «пионеров»: чистеньких еще, еще неиспорченных хипков и хиппушечек, которые были слишком чисты на вид, и потому напоминали «старичкам» о «мажорстве».
Из «пионеров» первыми пробивались девочки: пролезет такая «олдовому» под бочок, наберется вшей, и гляди ж ты: презрительно взирает на бывших своих товарищей-соискателей хиппарской первитиновой благодати, и с растяжечкой называет их «пионерами».
Потом понеслась душа в рай: все стали выяснять, кто что делал в 91 году, и сражался ли он, как герой, на Малой Земле, или трусливо отсиживался на других фронтах. Это я знал уже понаслышке, но, дойдя до airsoftgun, тут же прямо и наткнулся на самосозданную организацию, фактически захватившую контроль над этим видом игр — Организацию Страйкбольных Команд Санкт-Петербурга (ОСК).
Мне сразу не понравилось то, что у ребят большое самомнение, и они очень неприязненно относятся к новичкам, сразу пытаются ломать их. Второе, что не понравилось мне, это то, что ребята позиционировали себя как «реконструкторов», хотя какая на фиг «реконструкция» с воздушками — реконструкторы с реальным оружием, это дорого, а тут получалось опять же «хочу быть модным, но денег нет». И третье, что еще меньше мне понравилось, что «реконструировали» эти товарищи в основном НАТОвские подразделения, что мне было неприятно, хотя я допускал и то, что НАТОвцев «реконструировать» просто безопаснее: попробуй, надень-ка на себя форму десантника, и выйди на улицу в ней — такого схлопочешь, если не десантник… А всем же хотелось «реконструировать» элиту, или там «спецназ»… не пехоту же и не стройбат! В общем, понты, но, разбираясь в них, я все же убедился, что хотя большинство подчиняется правилам, которые задала верхушка, и им все равно, в кого переодеться, верхушка как раз знает, что делает, и, стройными рядами, ведет своих «пионеров» в объятия какой-то политической партии, причем, возможно, партии очень «оранжевой» окраски.
Там, впрочем, предостаточно нацболов и красных. И скинхеды имеются.
Хотя… может нам, поганеньким, не понять прелести «реконструкции» просто, да мы и не стремимся, мы тут не одеваемся в родезийских карателей, мы так, пописать вышли, в смысле буковки поставить в определенном порядке, а не отлить. Так нас даже готовы учить, как писать, в смысле буковок, а то и как отливать, лишь бы учить чему-нибудь. Было и такое дело: это у них страсть такая. Но уж это мы сами умеем. В штаны не попадает.
Долго ли, коротко ли, но ОСК крепло, вливало в себя новые команды, и разрабатывало правила, которые однозначно должны были поставить его как элитарное Объединение. Вообще, чтобы быть элитой, надо быть элитой во всем, считая образование, воспитание, культуру, и прочее, но с этим оказалось не все так просто, поэтому был избран другой путь, типичный, кстати, для тоталитарных сообществ: неофиты должны были в течении года пройти предварительные инициации, «показать себя» — их любимая фраза, «создать себе репутацию» — репутация — слово вообще ключевое, поскольку за пару проколов могут выгнать хоть отца-основателя, так что за нее боятся так, как не боялись американские сенаторы времен Линдона Б.Джонсона! Так они и жили, к ним приливалось все больше людей, из которых постепенно развились два клана: «состав ОСК» — тоже, своего рода, «дедушки», но такие дедушки в основном в тыловых частях — борзометры просто зашкаливают, в боевых частях такие «деды» долго не живут — им в спину стреляют; так вот «деды» — один себя прямо называет «ветераном страйкбола», и «покемоны» — кандидаты, которые бегают при дедушках на побегушках, учатся, впитывают, заглядывают в глазки, и нетерпеливо ожидают вожделенного причисления к сонму блаженных — настоящих ОСК-шников.
Прямо как в жизни! А что наша жизнь? Игра…
Да пусть их, пусть играют в мини-социум, и их покемоны — их внутреннее дело, но беда вот в чем: эти самые кулацкие подпевалы, по правилам, могут быть приняты на основании рейтингового голосования, при котором высказываются представители — читай — командиры, всех команд действительного состава ОСК, то есть для того, чтобы причислиться к лику сему, надо нравится всем, а это довольно сложное дело — нравится всем, тем более тем, самомнение которых гораздо выше нормального состояния, впрочем, они люди солидные, никогда этого не выкажут, но это так. Пороки их вредят их «репутации», так что тщательно скрываются. И поэтому кандидаты — люди же молодые, очень быстро или вылетают вон, бросая это дело, или быстро научаются угодничать, поддерживать любое мнение «дедушек», лишь бы было высказано вслух в ясной и доступной форме. Причем чем дольше продолжается период инициации, тем вожделеннее становится место страйкерского «камрада», а места все нет, так и стремятся выше головы прыгнуть, забывая, что уши выше лба не растут. Кто-то начинает нравиться всем быстро, кто-то — «косячит» и вылетает, а остальные — жди у моря погоды. Так воспитывали коллаборационистов во все времена и во всех языках, здесь ничего нового нет, тем более, что «подпевал» никто ничего не заставляет делать: они сами проявляют инициативу. В общем, гопа с комсомолом: комсомол я уж помню, и часто как раз с ОСК СПБ его и сравниваю.
Не можем мы без этого!
В казарме не так? — та же возрастная группа. «Деды» глушат «молодых», приучают их к покорности, угодничеству, и готовят себе смену. Кто не подчиняется ни в какую — ломают. Не ломается — бывает, и насмерть бьют. А потом «молодые» вырастают в новых «дедов».
Некоторым это все не нравилось, и с ними расправлялись довольно быстро: сами «подпевалы» накидывались, и имели полную инициативу, «бессмертные» только надзирали за этим с своих градех в небеси, и изредка подсказывали направление травли. Обычно массово заклевывали издевательствами. Кому угодно хватит, особенно молодому: у него комплексов ложкой черпай, а ему по этим комплексам… В общем, бунтарей быстро загоняли под плинтус, в «андерграунд», и дело с концом. Все кончалось тихо и корпоративно.
«Подпевалы» — оружие мощное, но пользоваться им надо умеючи. Был отработан один алгоритм: массовая травля а ля фильм «Чучело», и в крайнем случае — силовая расправа. Действовало. Нервы ни у кого не железные.
Пытались и со мной…
Нас тогда было только трое — трое, а сколько крику со стороны, которая обладает подавляющим численным превосходством! Обещали поймать и побить — обещали годами, но я ни одного не видел, видел на игре обещателей — молчали, как воды в рот, только потом, за спиной, начали гундеть организаторам игры… Герои. Начали увещевать — не действует. Потом издеваться: не взяло. Потом устроили ругань — не работает. Начали давить на комплексы — нивелировал. Стали оскорблять казачество. Оскорбили, и стало ясно, что к ОСК вообще лучше никак не касаться — с казаками как-то не хочется ссорится. Настолько не хочется, что было принято решение с ОСК не встречаться нигде и никак. Оттуда стали провоцировать на «разборки», брать типа на «слабо». Не метод. Успокоились? Нет, что вы: начали индивидуально обрабатывать тех, кого могли нащупать. Не работает. Стали предъявлять монопольные права на «страйкбол» — оказалось, что у нас и не собираются «играть в страйкбол», а приняли сходу международные правила. Точки соприкосновения исчезли, прессинг возрос. Выяснили, что нечего делить, перешли на личные оскорбления. Вообще-то, на это ждали реакции, но…
Но я этого просто не читал.
Я ушел из Интернета — Интернет мне и так давно не был нужен. И надоело.
А ребята думали, что я все это читаю!
Читали другие.
И начали разбегаться.
Даже Роксана, и та не выдержала. Среди всего, она сама говорила, что ей надоело, что ей вечно в Интернете тычут в нос, чья она подруга…
Да и Бог с ними, с такими друзьями, и тем более — подругами. Подумаешь, Интернет! Дурь и фуфло, а гляди ты…
На таких людей и не стоило тратить своего времени. И не стоит. Ушли сами, и слава Богу.
«Баба погорюет, выйдет за другого,
Выйдет за другого, позабудет про меня,
Жаль же только воли во широком поле,
Матери-старушки жаль, да верного коня».
Машинка давно сломалась. Она и работала только против тех, кого можно было взять на-хапок, запугать проще говоря. Там тоже чтут уголовный кодекс. У людей «дети, а детей должен воспитывать отец» (цитата).
По времени ребятам самим стало ясно, что все эти потоки обличений просто смешны, а громогласные обличители попали под влияние этакого стокгольмского синдрома навыворот: не знают, что им делать, поэтому измышляют кампании на месте, кампании глупые, как и все непродуманное — да и кто там среди кандидатов образованием блещет — пишут с ошибками, да знают только «язык падонков» — глупые бредни, которые позорят их же самих, следовательно, это только к моей пользе — это поняли, и… и стерли все тексты, но при этом внутри ОСК истерика возросла больше и больше. Некоторые исследователи считали и считают, что ОСК создавало агрессивный клан вроде байкеров Саши Хирурга — но что за истеричек они тогда навербовали себе в этот клан? Те, кто говорит, что тут требуется вмешательство властей — каких властей — тут нужен, скорее, сводный корпус психиатров с полными шприцами азалептина наперевес!
Будет дождь холодный, будет дождь холодный,
Будет дождь холодный мои кости омывать,
Будет ворон черный, будет ворон черный,
Будет ворон черный мою голову клевать —
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить
С нашим атаманом любо голову сложить…
Да, попортили мне ребята крови, попортили, но ничего, жив-здоров остался.
А случись что, и так уже было, деятели ОСК от всего отрекались: де, это покемоны шумят, а они к Клубу не имеют отношения. Ложь, руководство Клуба своих покемонов подвигало к этому, и решения принимались ими — теперь были доказательства, после того, как они открыто выразили свои желания командиру команды «Скорпион» Михалычу, а Михалыч все это открыто сообщил на собрании «АКС». Но с виду — в Интернете — «небожители» вроде не совершали несолидных поступков, кроме некоего Антоши «Майлза», который вошел в прорыв — ну, этот и своими признавался за неадеквата, тут уж нечего было и делать. Но в основном они менторским тоном изволили давать советы, и каждый раз заявляли, что все «подпевалы» не имеют к ОСК никакого отношения. Кстати, отрекались от своих, вернее, не хотели принимать на себя ответственность за действия своих сторонников. Любят Америку, научились у Америки… Малое подобно большому.
Допустим, крикуны к ОСК отношения действительно не имели, но я ведь не обязан был знать, кто имеет отношение к ОСК, а кто при них сам от себя кукарекает. То, что пишется на официальном сайте ОСК является мнением ОСК, следовательно, ОСК несет за это полную ответственность, включая и уголовную. Если это не пресекается — значит, ОСК полностью разделяет позицию своих «подпевал», которые, по их словам, не имеют к ним никакого отношения.
И ведь хотели-то ребята простого: вступиться за честь своего Клуба, которую они считали оскорбленной тем, что кто-то просто не хочет играть по их правилам, и быть как они! Они считали это невозможным, немыслимым. А как же они? Почему они подпевают, а другие нет? Они не понимали того, что тот, кто идет не в ногу, тот слышит другой барабан. В общем, хотели как лучше, а вышло как всегда.
Типичный признак внутреннего тоталитаризма, кстати. Тоже, «демократия»!
Паника возникала от неизвестности впереди, и отсутствия четких команд. А вдруг их теперь не примут? Реальный страх, были примеры за это время. Плакали люди, реально плакали, я таких видел, меня просили не сообщать о знакомстве с ними, даже извинялись: «Ничего личного, надо, нас заставляют, но мы так не думаем…» Господи, жалкие люди, ведь это же даже не жизнь, это игры… сами об этом говорите! Они таковы и в жизни…
Бедные люди, и бедные мы, что вынуждены жить среди этой… слизи.
Так было и в комсомоле, господи, в любой фирме сейчас так: не зная что делать, прозелиты впадают в тот тип поведения, который умело вызывал Гитлер своими речами. Wir kapitulieren nie! JA!!!!!!! Кто не с нами, тот против нас! Если враг не сдается, его уничтожают! Бей жи… нет, не так: вали всех без разбору, на том свете Бог узнает своих! Надо орать громче, надо оскорблять конкурента больше. И почему не действует? Это Батька во всем виноват! Кто он такой? Он – кегебешник! Неуравновешен — читай — псих, особенно, когда пьян (правда, буйный), а пьян всегда, потому что наркоман, некропедозоофил, и тайный ваххабист! Как он промыл мозги своим людям? Как?
Смеяться ли над этим?
Позорище, да, но ведь это — всем позорище. Я чуть со стыда не сгорел в магазине «7.62», когда за моей спиной два продавца рассуждали, что «все страйкеры — гопники».
Я-то не гопник, мне-то стыдно! Да и они… пока еще не все, но идут туда семимильными шагами! Жалко! А «верхушка»? Что она так вяло реагирует на это? Прекратить визг, который позорит всех, в приказном порядке, и все дела! Не-ет, тут вопросик тонкий! Цыкнуть «Пре-кра-тить!» - а они НЕ ПРЕКРАТЯТ? Они затянуты в рознь настолько, что могут не подчиниться, они же себя уже не помнят, такое себе позволяют, что и в 1937 году никому не снилось! И тогда – что?
А! ВОТ ТОГДА У НЕБОЖИТЕЛЕЙ СНИЗИТСЯ РЕПУТАЦИЯ!!!!!!!!!
А это же ужас!!!!!!!
Долго безмолвствовал «золотой фонд отечественного страйкбола», который, скорее, новое воплощение ныне покойного комсомола. Те же методы, те же ценности. Komsomol-airsoftgun. Долго безмолвствовал, а потом постепенно начал включаться в травлю. Логично: лучше так. Вроде взрослые, разумные люди, но включаются. Единение рядов. Лучше поплыть по течению.
Точно по Маркузе: «стремление масс принуждает олигархию следовать за массами».
Как на вольный Терек, как на Черный Ерик,
Ехали казаки в сорок тысяч лошадей,
И покрылось поле, и покрылся берег,
Сотнями порубанных, пострелянных людей…
Была интересная еще кампания: некий «психолог с 18-летним стажем», да еще и сотрудник Органов — сам так представился — решил обвинить меня в том, что я, цитата: «типичный неудачник, который окружил себя сопляками, и наслаждается их поклонением». Психологический удар. Еще утверждалось, что увидел он все это в Интернете «случайно». Вообще, действенный метод, и могло бы подействовать даже на меня — все мы боимся слова «неудачник»… только было несколько проколов: психолог с 18-летним стажем никогда не напишет такого человеку, которого считает проблемным, или больным; психолог с 18-летним стажем никогда не допустит слова «сопляк» по отношению к подросткам — это непрофессионализм уже кричащий; психолог с 18-летним стажем из Органов никогда не скажет в открытых СМИ цитирую: «в ОСК есть сотрудники ФСБ и МВД, я навел справки». Да, есть, кто спорит, а уж стукачей! Но написать такое — разглашение гостайны; еще было странно, что сотрудник Органов с 18-летним стажем не знает, что такое «потерянное время» — по его легенде он «случайно» узнал о шумихе, и глядите-ко: за один день он прочитал и весь массив словоблудия ОСК, и весь массив ответов, еще и навел справочки, еще и заключение сделал… Не быстро? Есть латинская поговорка о том, что «счастливые родят и на третьем месяце».
Впоследствии этот психолог с 18-летним стажем превратился в психиатра с 18-летним стажем, причем заключил, что я и психически болен — какой психиатр ставит диагнозы не видя пациента! — такого себе и Кашпировский не позволял! — чем заинтересовал меня крайне. «Я хочу видеть этого человека!» — ответил я, — «Милости прошу ко мне на беседу, у меня такое впечатление, что психиатрию я знаю лучше его. Беседу планирую под видеозапись.»
Не появился, пропал, хотя позже было установлено, что это страйкболист «Элвис» пробовал методы психологической борьбы.
«Мечтаешь, что ты — генерал, считаешь, что ты — экстрасенс»…
Иных нападок и провокаций было еще много, всего и не упомнишь, но по сути они свелись к следующему:
1. Было окончательно определено, что я неадекватен, читай — псих. Ну еще бы!
2. Было сказано, что я — Иван, родства не помнящий, который обидел "уважаемых людей". Но, простите, какие они уважаемые, если я их не уважаю? Уважение надо заслуживать, и в данном случае базарная ругань — не метод.
3. Было заявлено, что мне и моим людям объявляется бойкот, их из-за меня "не пустят ни на одну игру", "у них нет будущего". Одновременно всех активно призывали "бросить это гиблое дело, и переходить на сторону нормальных людей".
4. Искали все же и грязное белье: декларировали, что я неудачник, что у меня сексуальные проблемы, которые я сублимирую, что-то там было еще про педофила, но быстро завяло — побоялись, что я заинтересуюсь этой темой.
5. Вообще, что я совершенно некомпетентен ни в одном вопросе, которого касаюсь. Доходило даже до того, что вообще дурак.
Ну, по сути дела не озвучили только истинный посыл, посыл всех мне известных неформальных "рулил": мы хотим всем править, а он, гад, мало того, что сам нас не слушается, так еще и другим пример подает — подаю, и даже рекомендую, ибо король-то голый, и вся его власть только такова, какой им ее добровольно предоставляют. И понятно, что это не озвучивалось; ответ на это очевиден: а кто вы такие, чтобы я вас слушался? И на этот вопрос ответ, мягко говоря, неоднозначен.
Итак, со стороны ОСК решили мне не дать голоса, и это можно понять даже: конкурентная борьба во всей ее красе, обижаться бы не на что, да я и не в обиде; но вот вопрос: почему методы конкурентной борьбы все, какие-то, воля ваша, талмудистские: устроили мне типичный "херем", то есть "отлучение".
Кстати, давайте обратимся к Талмуду, там описано очень многое из того, о чем я излагаю сейчас, цитирую:
"Бейтдин (талмудический кагальный суд) может провозгласить виноватому ХЕРЕМ, исключить его из всего Израиля, и в других кагалах объявлять публично, что хлеб его есть хлеб нееврея, вино его — вино идолослужения, овощи осквернены, книги его — книги волшебников". О, как похоже! — и книги мои ведь раскритиковали, а так критиков было маловато, всем нравилось; а как вам утверждение Торна из команды "Набат" — "все, что делает Эмир — это не страйкбол"? Воистину, с кем поведешься... Но продолжаем: "отрежьте ему цицес, сорвите мезузу с дома его, вы не должны кушать или пить с ним; не должны обрезать его сына, ни же обучать детей его Закону, ни же хоронить умерших его; не принимать его в братства ни благотворительные, ни в иные; чашу, которую он опорожнит, следует выполаскивать, и вообще обращаться с ним как с неевреем".
Еще: "Позволяется опубликовать в Синагоге, что отступник кушал треф (самый тяжкий грех для еврея), или нарушил пост, и свидетельствовать об этом, пусть даже свидетельство это ложно" (обратите внимание!).
И главное: " Для всего этого от Общества избирается Тайный Преследователь, который должен утвердить торжественной присягой, что никого на свете щадить не будет, а будет поддерживать суд всеми средствами, и никогда и никому на свете не откроет, что он был когда-то Тайным Преследователем".
Понятно, бля?
Вот та-а-ак!
И все именно так и происходит со мной, с нами — можно ли осудить, что большинство этого прессинга не выдерживает?
И если в такой малости как страйкбол — ведь это просто корпоративный досуг — если уже здесь царят такие нравы, что говорить о деятельности профессиональной, особенно связанной с деньгами или властью; господи, какие ж волчьи джунгли, стоит только зацепить интересы какого-нибудь очередного "коммьюнити"! Да нельзя же так жить, граждане, нельзя же так! Это же кошмар какой-то!
Мир сошел с ума, право! И Интернет — его белая горячка!


Лекции еще 1987 года. Вот когда пригодилось!
… Агрессивность группы составляется из агрессивности индивидов, которые составляют группу. Отдельная агрессивность поддерживается агрессивностью остальных по принципу индукции невроза, что приводит к явлению, именуемому «массовым помешательством» (raptus). Дополнительно на состояние индивида влияет коллективная порука, что снижает чувство ответственности индивида, поскольку сама ответственность за действия и поступки индивида начинает восприниматься как общая, коллективная. Серьезные психозы в таких группах так же могут индуцироваться, и принимать массовый характер.
Ага, не правда ли? Футбольные фанаты, скинхеды, кто там еще? «Страйкеры»? Дожили! Докатились!
Далее:
…Сами отношения в группе можно рассматривать так: поскольку группа организуется с целью сублимации сексуальных стремлений, такие явления, как садизм и мазохизм сублимируются в уровень социопатического поведения: личности садистского типа становятся лидерами, «вождями», поскольку сублимация садизма в область социального поведения выражается в стремлении властвовать, обратно тому, сублимация в область социального поведения мазохизма выражается в стремлении подчиняться власти, и поддерживать ее. Таким образом составляется активная часть группы.
Пассивная часть состоит из тех, кто начинает сублимировать неудовлетворенную сексуальность в стремлении войти в группу, быть нужным, полезным. Типичная сублимация сексуального чувства в германских тайных обществах — взаимопомощь…
Ну, еще педофилию-таки не забудем…
Продолжаем:
… Агрессивно-озабоченные группы составляются в основном из лиц мужского пола, сексуальность которых не удовлетворяется в достаточной степени, или совсем. Женщины в такие группы или не входят, или входят с вполне утилитарными целями: добиться массового поклонения, успеха, карьеры. Женщины в таких группах довольно быстро приобретают значительное влияние, даже без достаточных на то оснований...
Тут еще сложнее вопросик.
В основу конфликта встала такая Наташа, бывшая моя приятельница, которая как раз и пошла по рукам в верхушке с вполне понятной целью... а понятной ли? А я пока сидел с ее двухлетним сыном: обеспечивал подруженьке свободное время. Что она мне за это свинством заплатила — плевать: я не наемник, я платы за услуги не беру… Однако все же: главный визг-то поднялся после того, как я заявил, что стукачей у меня нет. И не будет. Спросили: — А у нас, хочешь сказать, есть? Ответил: — Да, есть, кое-кого даже знаю.
Не оно ли?
Вот что интересно: логично предположить, что максимальное возмущение вызвало именно это ущемление гражданских прав страйкболистов — запрет стучать, и, по логике, больше всего должны возмущаться сами стукачи… Нет?
Та же Наташа: эта болтушка может и не сексот, то есть не сознательный сексот, хотя эта Мата Хари районного разлива очень любила «секретные операции», и вполне способна пойти на вербовку — адреналину ради, или, тем более, за прикрытие, а прикрывать ее есть от кого… Когда я с ней дружил, я от нее знал все про всех. Она про меня тоже много кому много чего порассказала…
Но с другой стороны есть пара логичных вопросиков: а с какого перепуга Наташечка так любит чужие секреты? А с какого бодуна она так вдруг взъелась на своего бывшего ближайшего друга? Не подзуживает ли кто?
И дальше: с чего это Наташечка, так стремящаяся знать все обо всех, так стремится сделать карьеру в ОСК, и, правдами и неправдами, быть поближе к совету командиров? А? Ей что, зарплату прибавят от этого? Популярность ее превысит популярность Ксюши Собчак? Что такой карьеризм?
Вопрос не праздный: в МВД может сидеть пара капиташек, которым выгодно определять всех варгеймеров как «экстремистов» — они хотят получать свою зарплату, и еще надбавки, и еще агентурные, присматривая за теми, от кого заведомо не получишь нож в пузо, и пулю в башку. Им нужна агентура — так, на случай проверки. Основания для вербовки обычно — защита, прикрытие, или бурное прошлое — наркота там, причастность к ОПГ там краем уха… а кто из нас без греха — пусть первый бросит камень в кого угодно! Такие есть, и, по логике, опасаясь перспективы раскрытия, они и устроили скандал, уводя в сторону тему обсуждения — да в любую, потому что знали от той же Натальи: если я какие-то вопросы поднял, я наверное знаю на них ответы.
Ну да, ну да… был при Наталье один капиташка, очень прошлым моим интересовался…
А Наташа плавала среди «страйкеров» как рыба в воде… Известное дело:
… Объясняется это тем, что сама агрессивность в социальном поведении объясняется избытком тестостерона, какового у женщин в принципе не бывает. Проблема достаточно болезненна, поскольку ни онанизм, ни случайный секс не нивелирует избыток тестостерона у социопатических личностей, так как тестостерон нейтрализуется только допамином, который вырабатывается на стадии ухаживания и предварительных ласк, если говорить о нормальном сексуальном поведении. В противных случаях количество его только возрастает, что приводит к немотивированной грубости и вспыльчивости, что, естественно, в значительной степени нарушает именно ту часть сексуального поведения, которую называют «нежными отношениями». Возникает порочный круг, который часто приводит к злоупотреблению искусственными заменителями допамина — кокаином, и каннабином, или же к переориентации в гомосексуализм, в традиции которого социопатическое поведение считается сексуальным идеалом.
Павлины, говоришь? Х-хех!
Далее:
…Типичная симптоматика поведения индивида под влиянием избытка тестостерона: индивид груб, безапелляционен, стремится всех подавлять своей волей, учить. В массовом поведении проявляется так же стремление к насилию. Выражается так же резонерство, позерство, и…
Вот тут просто не можем мы не обратить внимания: дальше:
…и стремление к переоценке важности мелких деталей!
Господи! Да, да, да!!!!
Это портрет типичного «реконструктора»!
 …Агрессивно-озабоченные индивиды имеют страсть к военному мундиру, причем страсть эта приобретает порой самые гипертрофированные черты. Примером могут быть император Фридрих II, который испытывал жгучую страсть к красоте и детализации мундиров настолько, что приказывал себе шить все новые, кайзер Франц-Йозеф 1, который всю свою жизнь развлекался тем, что позировал сам себе в зеркало в разных мундирах верхом на чучеле лошади в натуральную величину, кайзер Вильгельм II, который даже лакеев одевал в военные мундиры. Такую же страсть к военной форме испытывают и гомосексуалисты, поскольку агрессивность является для них идеалом сексуального поведения, и они активно стремятся именно в те группы, где мундир считается культовым предметом…
Далее:
…Агрессивно-озабоченные индивиды имеют свойство создавать для себя, и для массового сознания внутри групп множество легенд, в которые данные индивиды по прошествии определенного времени начинают искренне верить. С другой стороны, всякая легенда извне начинает приниматься ими за чистую монету, поскольку собственная критика снижена ими самими же, в процессе принятия собственных легенд…
 …Социопаты естественным путем объединяются в группы и группировки, которые стремятся к неограниченной экспансии…

Итак: появилась среди них ОДНА смазливая баба, и давай воду мутить, а они за ней стройными рядами…то есть кто за ней, а кто из покемонского рвения — за лояльность. А кто за своих подписался, но ноги-то откуда растут? Дли-инные ноги…
И что, ОСК после этого «серьезная организация», которая по праву рулит всем «страйкболом» и Милостию Божией педалит всем ASG? Несерьезные люди, вот и все, не мой уровень — как бы плох и противоречив я ни был, все равно уровень не мой. Это дети. Ну что, что большие дети? Хоть огромные дети, сколько волка ни корми, у слона все равно хрен толще!
 «Дали залп ракетный, и свинья упала прямо в Тихий Океан!» (Песня).
Смех и грех.
И кто-то это все еще всерьез обсуждает?
Нет, мир сошел с ума! И Интернет — его даже не белая горячка, а рак мозга. Или его маразм!

А вот Мардохай подстригает Древо Ароново: возьмем классический текст «Катехизиса-58», и, кстати, я ничего не переиначиваю, цитирую почти дословно, перевод, правда, мой:
НАША СИЛА — В ЕДИНСТВЕ, в нем залог наших успехов, наше спасение и процветание.
Единство — это цель, оно же средство к достижению цели. Все остальное придет само собой.
Помогайте друг другу, не бойтесь протекционизма — это наш главный инструмент. Наш национализм интернационален, и потому вечен. В него открыты двери всем — всех национальностей, всех вероисповеданий, всех партий, остальное — провокация и обман. Шире привлекайте людей близких, только они обеспечат вам желательную атмосферу.
ФОРМИРУЙТЕ СВОИ КАДРЫ. Кадры — это святая святых. Кадры решают все. Кадры сегодня — это наше завтра.
ГОТОВЬТЕ МОЛОДЕЖЬ ПРИНЯТЬ ЭСТАФЕТУ ПОКОЛЕНИЙ. Пусть каждое поколение низшего народа сталкивается с нашей глубоко эшелонированной обороной. Каждый раз, когда со сцены уходит старшее поколение, на его место должна встать мощная когорта заблаговременно подготовленных воспитанников. Для этого необходимо как можно раньше выдвигать на руководящие должности наших молодых людей, доказывая всем их зрелость и гениальность. Пусть пока это не так, они дозреют на должности. КТО У ВЛАСТИ — ТОТ И ПРАВ.
Мир жесток, в нем нет места филантропии. Каждый кузнец своего счастья. Не наше дело заботиться о чуждых нашим интересом кадрах. Если они не думают о себе, почему мы должны думать о них? Не берите пример с тех, которые живут созерцательно, надеясь на авось. Не ждите милостей от природы — взять их наша задача.
Создавайте свои коллективы, и этими коллективами выталкивайте чужаков. Помните: все высокооплачиваемые, влиятельные, прибыльные должности — наши. Помните, что каждый не наш, доросший до нашего уровня, может занять место, которое могло бы быть нашим. Пусть низшие создают свои коллективы, вряд ли им это удастся, они перессорятся раньше, чем успеют сделать что либо, А МЫ ПОМОЖЕМ ИМ В ЭТОМ.
(Истинная правда, так и делают со всеми!)
НИЗШИЕ НАРОДЫ НЕ СПОСОБНЫ ГЛУБОКО МЫСЛИТЬ, АНАЛИЗИРОВАТЬ, И ДЕЛАТЬ ГЛУБОКИЕ ОБОБЩЕНИЯ. ОНИ ПОДОБНЫ СВИНЬЯМ, КОТОРЫЕ ЖИВУТ, УТКНУВШИСЬ РЫЛОМ В ЗЕМЛЮ, НЕ ПОДОЗРЕВАЯ, ЧТО ЕСТЬ НЕБО.
ВЗЯТЬ У НИХ ТО, ЧТО НАМ ЗАВЕЩАНО — ЭТО НАША ЗАДАЧА. НИЗШИЕ НАРОДЫ упрямы, но они не обладают достаточным упорством для достижения цели. Они ленивы, поэтому всегда спешат. Все проблемы они пытаются решить разом.
ОНИ не умеют руководить, а так же подчиняться. Они завистливы, они ненавидят своих собратьев, когда те выдвигаются из серой массы. Предоставьте им возможность разорвать этих выдвиженцев — они с удовольствием разорвут. Будьте всегда арбитрами, становитесь в позу миротворцев Немного выдержки, и вы займете место того, которого только что растерзали. Натравливайте их друг на друга, возбуждайте, и подогревайте в них зависть друг к другу. Делайте это всегда под прикрытием доброжелательности, незаметно и тонко.
Низшие народы не умеют жить, и не умеют ставить перед собой задачи. МЫ СТАВИМ ПЕРЕД НИМИ ЭФЕМЕРНЫЕ ЗАДАЧИ, А ОНИ ПЫТАЮТСЯ ИХ РЕШАТЬ.
НЕТ АМОРАЛЬНЫХ ВЕЩЕЙ, ЕСЛИ ОНИ СПОСОБСТВУЮТ УТВЕРЖДЕНИЮ И ПРОЦВЕТАНИЮ НАШЕГО НАРОДА.
Низшие народы глупы и грубы. Неумение приспосабливаться, и менять свое поведение в зависимости от ситуации они называют честностью и порядочностью. Культивируйте в них это — из-за пустых принципов они кончали жизнь самоубийством. ПУСТЬ ОНИ ПРОДОЛЖАЮТ ДЕЛАТЬ ЭТО!
Постоянно помните о пределах, которые ставят себе низшие народы, их мышление заскорузло в этих пределах. В этом их несчастье и наше преимущество. Говорите и поступайте так, как не позволяет их мораль, делайте то, что кажется им невозможным, невероятным., поступайте уверенно, напористо, и агрессивно, ОБЕСКУРАЖИВАЮЩЕ И ОШЕЛОМЛЯЮЩЕ. Больше шума и словесной мишуры, больше непонятного и блестящего! ЗАВТРА МЫ СНОВА ДАДИМ НОВУЮ ПИЩУ ИХ ПРИМИТИВНЫМ МОЗГАМ!
Не важно, что говорите вы — важно, как вы это говорите. Ваша самоуверенность будет воспринята как убежденность, амбиция — как возвышенность ума, манера ПОУЧАТЬ И ПОПРАВЛЯТЬ — как превосходство. Крутите им мозги, взвинчивайте нервы! Подавляйте волю тех, кто вам возражает. Компрометируйте выскочек и крикунов, натравливайте крикунов на скептиков. В беседах и дискуссиях используйте риторические приемы, которые находятся на грани приличия. Спрашивайте фамилию, место работы, должность, факты биографии — это, как правило, шокирует и запугивает их. Требуйте ответов, и получив их, немедленно опровергайте, не анализируя по существу: не важно, кто прав, важно, какое это производит впечатление.
Если какой-нибудь умник попытается разоблачить вас, остальные не станут его слушать, и осудят, потому что, разоблачая вас, он уличил в глупости всех, а толпа этого не прощает.
(И это правда: кто бы это не сочинил, он мудр, как царь царей Ирана!)
Если низший человек пытается проявить себя, создайте в ответ как можно больше шуму, перебивайте выступлениями, разговорами, шутками, создайте массу мелких, раздражающих неудобств, ПУСТЬ ОНИ ПОСТОЯННО ОЩУЩАЮТ ВАШ ЛОКОТЬ СВОИМ БОКОМ.
ОБВИНЯЙТЕ В АНТИСЕМИТИЗМЕ И ФАШИЗМЕ ТЕХ, КТО ПЫТАЕТСЯ РАЗОБЛАЧИТЬ ВАС. Клейте им ярлык, и вы увидите, с каким удовольствием в толпе подхватят эту версию.
(Было, было, господи, ну надо же! Ну надо так шаблонно, а я все мотивации искал…)
Информируйте друг друга обо всем, что может представить нам вред или пользу. ДЕНЬГИ, КАДРЫ И ИНФОРМАЦИЯ — ТРИ КИТА, НА КОТОРЫХ ЗИЖДЕТСЯ НАШЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ. ВОКРУГ ЛЮБОГО ВОПРОСА ФОРМИРУЙТЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ С УЧЕТОМ НАШИХ ИНТЕРЕСОВ.
(Не в CIA ли писали? — очень похоже на «памятку Гувера» для агентов. Впрочем, это ж были блаженной памяти сороковые… Опять же напоминает, как это ни странно, некоторые вопросы, которые изучали в Н-project).
БУДЬТЕ ВО ВСЕМ ЛИДЕРАМИ, СТРЕМИТЕСЬ БЫТЬ ВСЕГДА ПЕРВЫМИ! Воспитывайте в себе руководящий характер ежечасно, ежеминутно, даже на мелочах повседневной жизни. Не уступайте ни в чем, старайтесь не уступать даже в мелочах; в любом коллективе берите власть в свои руки, и управляйте им в наших интересах. АДМИНИСТРАТИВНУЮ И ТВОРЧЕСКУЮ ЧАСТЬ ДОЛЖНЫ ВЫПОЛНЯТЬ МЫ!
К творчеству в виде исключения можно допустить нацменьшинства, но не допускайте к этому нацбольшинство — это всегда будет нам укором. И не бойтесь прослыть националистами: иллюзию интернационализма нам обеспечит наличие лиц смешанной национальности.
Не разрушайте открыто их культуры, но и не восстанавливайте. Делайте вид, что не замечаете проблем, и они сами лишат себя корней (ах как верно!!). Высмеивайте их историю, вносите туда больше путаницы. Народ без истории, как ребенок без родителей, из него можно вылепить все, что необходимо, вложить в него свое миропонимание, свой образ мысли.
ДЕРЖИТЕ ПОД НЕУСТАННЫМ КОНТРОЛЕМ КАЖДЫЙ ШАГ ПЕРСПЕКТИВНЫХ ЛЮДЕЙ! Не давайте им уединяться и объединяться. Не допускайте между ними прямых связей, их контакты должны быть с нами и через нас. Не позволяйте им обсуждать никакие вопросы без нас.
Если не удастся блокировать и засушить молодых и перспективных людей, ДЕЛАЙТЕ ИХ УПРАВЛЯЕМЫМИ, ПРИВЛЕКАЙТЕ ИХ В СВОИ КОМПАНИИ, СОЗДАВАЙТЕ ИХ ОКРУЖЕНИЕ, лишайте их контактов и знакомств помимо вас.
СКУПАЙТЕ, ПОХИЩАЙТЕ И УНИЧТОЖАЙТЕ, НЕ ДОПУСКАЙТЕ К ПЕРЕИЗДАНИЮ ПРОИЗВЕДЕНИЯ, РАСКРЫВАЮЩИЕ НАШУ ТАКТИКУ И СТРАТЕГИЮ, ПРЕДСТАВЛЯЮЩИЕ НАС В ДУРНОМ СВЕТЕ. (А вот почему они так боятся печатного слова! Это же клише!!!!! — и это клише уже и на них сработало, вспомним каббалистов: «буква убивает, но и букву можно убивать»).
ОСОБОЕ ВНИМАНИЕ уделяйте непокорным, упрямым, которые не хотят склонить голову перед нашим превосходством, не хотят работать на нас, и противодействуют нашей политике и практике. Из таких вырастают погромщики, пусть они в зародыше зачахнут с их упрямой идеей национального достоинства! (А не то же ли: «Загоним Эмира в андерграунд, опустим ему в И-нете репутацию ниже плинтуса» (страйкболист Рэйвен). Разоблачайте их под любым предлогом, ПО ЛЮБОМУ ПОВОДУ, ополчайтесь против них всеми средствами. Пока они одиноки, им не устоять против нашего коллективизма (травля В.Пикуля или В. Личутина, я не одинок, и общество мне нравится), не удержаться против нашего натиска. ПУСТЬ ОНИ ТЫСЯЧУ РАЗ ПРАВЫ В СВОИХ МЕЛОЧАХ — ВСЕ РАВНО ОНИ ВИНОВАТЫ, МЕШАЯ НАМ!
Распространяйте против этих упрямцев компрометирующие слухи, создайте им сомнительную репутацию. В конце концов, их начнут опасаться те же, кто хорошо знает, кто о них имеет прекрасное мнение и поддерживает их. (Так точно!) Лишайте их связей и контактов, лишайте их возможности эффективно работать. Изолируйте их, натравливайте против них толпу, лишайте их позиций в обществе, провоцируйте их на конфликты. Унижайте их, обвиняйте в неуживчивости и склочности.
ГЛАВНОЕ — ОБВИНИТЬ. ПУСТЬ ОНИ ОПРАВДЫВАЮТСЯ. ТОТ, КТО ОПРАВДЫВАЕТСЯ, УЖЕ НАПОЛОВИНУ ВИНОВАТ!
Если представляется возможность, подводите их поведение под политическую платформу (подводили, называли фашистом) — пишите на них доносы и анонимки (и это писали), ПРОВОЦИРУЙТЕ ИХ НА ВЫСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ, А ЗАТЕМ УНИЧТОЖАЙТЕ С ПОМОЩЬЮ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ (ну, тут я сам спец).
ПРАВО НА ПРИВИЛЕГИИ И СПОКОЙНУЮ ЖИЗНЬ ПОЛУЧАЕТ ЛИШЬ ТОТ, КТО ПОКОРНО СЛЕДУЕТ ЗА НАМИ И ВМЕСТЕ С НАМИ. Тот, кто хочет идти своим независимым путем — потенциально опасен, и должен быть лишен всякой поддержки и средств к существованию.
ЛИБО НАШ ПОРЯДОК, ЛИБО ПОЛНАЯ ДЕЗОРГАНИЗАЦИЯ, ГДЕ ХОТЯТ ОБОЙТИСЬ БЕЗ НАС, ТАМ ВЕЗДЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ ХАОС!
Тот, кто не приносит нам пользу, должен быть изгнан.
Месть — священное чувство, оно воспитывает характер, утверждает человека. Мы должны действовать решительно и быстро, ставя НИЗШИХ всегда перед свершившимся фактом.
Конец цитаты. (Сходный текст: Русские Ведомости, 1,1991, М.)
А, ну мы таки вже поняли, какие ветры дули и дуют по www.airsoftgun.spb.ru! Все сходится.
Разобрались? А то все не понимали, если честно.
Оранжевая, или, как еще говорят — еврриканская система политики, пронизающей вертикали обществ. Обращена ко всем силам, стремящимся к власти, и, как мы видим, на всех уровнях.
А издана была эта листовка в 1958 году в Тель-Авиве.
Что тут удивляться: наша страйкерская «демократия» создавалась при активном участии команды «Гивати», которая не только ориентирована на Израиль, и поддерживается Бейтаром, но внутри нее даже есть кружок по изучению каббалы — а это уже религиозная команда, и с выраженной политикой; так что же удивляться, что страйкерское «коммьюнити» в СПБ напоминает не то кнесет, не то киббуц, не то киббуц с кнесетом! Пока остальные чешут языками и галдят, те, кто имеет уже свой курс, делают дело. Известно.
Просто малое подобно большому, и вообще: они есть суть одно и то же, невзирая на пространство или время их разделяющие. И поглядите внимательно на политпрограмму любой партии, правила секты, политику фирмы в конце концов… Все будет тем же самым.
А ребята просто хотели меня вышибить из темы. Знаю много. Но это — мое здоровье, вышибить меня отсюда не удастся.
Стоило ли связываться, вот вопрос?
Хотя…
Если мы живем для познания, познал я весьма многое! И на практике проверил, экспериментально, что выше процитированный текст — чистая, истинная правда!

Я по штату в команде инструктор по огневой подготовке, что идет в пользу всем, включая меня самого: я на учебных стрельбах единственный в отряде могу выбить из ПМ 80 очков, и люди, даже полные новички, начинали у меня нормально стрелять очень быстро: мало того, что я мог показать что-то, я мог еще разъяснить, что и как и зачем — сказывались 4 года работы школьным педагогом, когда мне многие «простые истины» доводилось деткам разжевывать вплоть до полной их усвояемости. Мне бы и этого хватило, но народу мало, и времени уже в обрез — опытные игроки разбежались зимой 2008 года, и инструкторов не хватало, поэтому я принял на себя еще полевую, разведку, маскировку на местности, и теоретический курс ОМП*, — все, что толком знаю и умею сам. Сейчас я в основном совмещаю разведку с полевой подготовкой, иду себе головным, и дышу полной грудью — обожаю чистый воздух. Даже часто перестаю размышлять о своем — о своем тяжелом, самому мне это давно надоело. Но…
Но «если завтра война, если завтра в поход»…
Сегодня. Уже сегодня. В Черное Море вошел 6-й флот США. Уже почти завертелось… и не дай бог действительно завертится! Жалко, детей малых жалко. Баб тоже жалко, хоть и не стоят они нашей жалости. Война. Война.
О-ох, грехи наши тяжкие!
Мне на этот случай предписывалось — до 55-и лет еще и предписывается: уходить самостоятельно к зоне активных действий, собирать партизанский отряд, и искать связи. Со связью дали бы и инструкции. Не соскучишься, явно не соскучишься.
Война…
Холера ей!

Я всю жизнь вечно кого-то куда-то вел. И я привык к этому — шагаю, и трава не расти, стараясь никуда не сворачивать — а зачем? Из пункта А в пункт Б кратчайшее расстояние — всегда прямая.
Так я, случайный человек, появился в школе: она просто находилась через дорогу, учителей не хватало, ну, и пошел. Директриса потом говорила, что я — гениальный педагог, а я просто общался с подростками на равных — не заводил с ними «дистанций» — зачем? — вникал в их жизнь и интересы, и говорил с ними на одном языке. Мог и забухать с одиннадцатиклассниками, или вытащить их в лес на пару дней. Старшеклассники меня обожали, бегали советоваться по поводу и без повода, и отчаянно скучали по мне летом. Возились с моим сыном Ванькой — парень год рос на руках 11-го А — жена болела. Бегали мне за куревом. Повторяли мои словесные «перлы», и пытались быть похожими на меня. Девочки массово влюблялись, но тут я не отвечал им никак: просто не замечал, и все. Не то что не хотел замечать, просто в голову не приходило ничего такого. И потом — личный состав есть личный состав: отец-командир заботится о подчиненных, вникает в их нужды, но… но сесть себе на шею и свесить ножки не дает, тем более, что сев на шею и свесив ножки начинают тебе же гадить за шиворот — а куда гадить еще в таком положении? В общем, вел себя с ними, как всегда привык.
Потом произошел сбой: с женой начались проблемы. Жена начала ревновать к девочкам. Не без оснований, конечно, но… ей просто в голову не могло прийти, что я на девочек не реагирую. Приятельница моя, Ирина, почему-то тоже вдруг решила, что я слишком вольно живу — а она считала, что мужиков надо «держать в кулаке». Ну, и стала жене, Светлане, давать советы, а та и сама была большая мастерица вытирать ноги о мужеский пол, опять же начальством была у себя в Русском музее… и понеслась: чем больше на меня давили, тем больше я уходил в глухую оборону: стали что-то требовать, стал отказывать, стали хамить и ругаться — перестал разговаривать вообще, «перестали давать» — и не просился, спал в кухне на диванчике, но и не бегал на сторону — и не хотелось, и не желал давать повод для обвинений. Под конец года в собственном доме у меня была коммуналка, и, как водится, дело дошло до «уйду, и ребенка больше не увидишь». Пообещал пристрелить — тогда вполне искренне, и вообще прекратил всякие разговоры. Стало жать сердце, почернел весь, и совершенно не знал, куда деваться.
Начал умирать во сне. И раз едва не умер.
С женой я решил за лето разойтись — не взирая ни на какие потери. И, хотя не знал, куда деваться после этого, знал другое: хуже не будет, куда уж хуже-то в таком положении!
И тут случился выпускной у моей любимой 11-й параллели, на котором — я был прилично пьян — на меня буквально повесилась та самая Полина — первая красавица, умница, вполне уже взрослая, и влюбленная до отчаянности. Я принял ее на себя — так до утра она на мне и висела, не отрываясь — и пропал, как швед под Полтавой — к утру был уже влюблен в Полину по уши, хотя не знал, что с ней теперь делать, и мучился. Полина тоже, судя по всему, не знала, что делать теперь со мной: в постель не тащил, как все, не поклонничал опять же — конфетно-букетных периодов я сроду не признавал, ничего — ждал развития событий. Звонил каждый день, брошу пару-другую фраз, и привет. Ну, так мы друг друга и не поняли: разошлись не сходясь, и я так решил: иди, девочка, своей дорогой, ну тебя к Богу в рай… И остался со своей любовью, да такой, что места себе не находил полгода. Жена ушла, а я даже и не заметил этого.
По школе тем временем пошло шу-шу — никто не знал, что ничего толком не было, домысливали себе, а что могут домысливать подростки? Что неделю из постели не вылезали, а потом… э, все ясно. Неделю… дети! Всего-то! Пару месяцев не хотели? Подрастете, сами так же сможете… однако, тут я на них озлился, и стал прищучивать. А на вечере встречи с выпускниками 1-го октября «завертел» с одноклассницей Полины — Катькой, чисто Полине в пику — Катька была ее полная противоположность. К Катьке привык, и даже привязался к ней, но Катька была девица со странностью: любила сразу двоих, меня, и своего «мальчика» Сашу, а потом влюбилась и в третьего, такого Пашу «Волнореза» из «страйкеров», причем пыталась все это делать со всеми троими одновременно и каждый день. Бог знает, что творится у них в головах, я этого так и не понял, но с Катькой расстался — с достоевщиной и прочими радостями. Расстался и со школой — на фиг с пляжа. Тут же пришла и Роксана: уже битая жизнью, очень тоже взрослая по развитию девочка, и тоже мой школьный след. Пришла с тем, чего я и хотел — разговаривая о верности, лояльности, и «прикрытых тылах». Катьку осуждала и презирала. Слово «люблю» повторяла настолько часто, что я уже начал нервничать: зачем? — кого уговаривает? — себя или меня? Люблю не люблю, но и Роксаны хватило на два без малого года — тоже надоело. Ведь приходится быть вместе в горе и в радости, ну, в радости-то, понятно, дело хорошее, а вот горе делить что-то не захотелось. Я заболел тяжело на целый месяц, и, с глаз долой — из сердца вон — и «люблю» куда-то делось: под конец договорились до того, что «не люблю», и «никогда не люблю» — под конец, год еще до конца старались держаться друг за друга, с переменным успехом. С ума сойти, но дело-то простое: у любви есть страшный враг — новая любовь, что с молоденькими девочками случается довольно часто — да со всеми случается, просто будучи постарше часто не даешь себе воли, и не загуливаешь параллельно, имея возможность вернуться назад, и замолчать дело… и все, проходит как не было, а молодежь еще этому противостоять не только что не умеет — не видит в этом смысла. Хочется быть все время счастливыми, и они еще не знают, что так аккурат остаются у разбитого корыта, и старый друг лучше новых двух — сами не знают, а говорить — так не верят.
Четыре сумасшедших года.
Но все на свете кончается, кончилось, наконец, и это.
Возвращать я ничего этого не хочу.
Хватит уже. Жить надо.
И пусть живут как хотят: ничего не поправишь, никого не откорректируешь. Кто сам догадается, что почем, так это скорее везение — везучим и помогать не надо. А кто лезет в болото — залезет, будьте уверены — свинья себе грязь найдет.
И случись карусель какая — лучше, если тебя никто не ждет. Ни за кого не волнуешься. А похоже, что завертится карусель-то!
Хотя, тех кого не ждут — те погибают.
Но погибают и те, кого ждут!
К черту! Никто никого никогда не ждет: все живут себе сами, остальное — легенды, в которые многие искренне верят, и подыгрывают друг другу. Ритуалы, мифы и легенды… Довольно уже легенд! Несложно победить ветряную мельницу, но… толку-то от этого? Мельницы надоедают. И хочется, как Дато Туташхия — уйти в себя, и не вмешиваться, хотя на примере того же Дато Туташхия ясно, что это — позиция проигрышная. Но… но дедушки устали, и дедушкам надо срочно заснуть.
И они засыпают. Порой навсегда засыпают.
Потому что устали смертельно!

Пейзаж нашего усталого времени: дома все серые, люди все серые, подчиненные слушаются, никто ничего толкового не делает, и сами мы не делаем ничего толкового — и нечего, и незачем, получай свою зарплату, и говори умные слова о чем-то, и это все, что от тебя требуется — никому ничего не надо, тем более, что нищему пожар не страшен, а здесь все у всех временно. Наше благополучие, если оно есть — по большой милости, и шубы все с барского плеча, да мы это отлично знаем. Нам нечего сказать: ничего ведь не происходит! Ну, один начнет рассуждать про своих баб: сколько их у него, а проверить — одна единственная, побита жизнью, как ее бабкина горжетка молью, и водку хлещет, как лошадь, если у нее деньги есть, но красива… была лет пятнадцать назад, да вся вышла. Другой заводит о рыбалке и охоте, как же: мужик, добытчик, однако жены боится, жена звонит, он весь вытягивается перед телефоном, словно Сталин восстал из гроба, и изволил позвонить не кому еще, а ему, голубчику; с друзьями собирается в гараже: выпьет с ними, послушает про баб, расскажет про охоту и рыбалку, и счастлив, гаражи нынче, как видно, для этого и предназначены. Остальные — того же калибра, и слушать их так же интересно, как и описанных, а сказать им и вовсе нечего, да они и не слушают никого кроме себя: талдычат чушь, и сами себе красуются! И больше всего любят тех, кто умеет их слушать, таким и служат, отчего, кстати, среди них и такое огромное количество осведомителей МВД, или местных банд. А слушать их просто так, не за зарплату оперативного сотрудника — скука смертная.
Скука и серость. «Контакт» и SEO-копирайтинг. От вопроса «как дела?» мы сжимаем до хруста зубы, и криво ухмыляемся в ответ, отчего и слывем буками: просто от того, что не говорим обычное «нормально». Ведь никого никогда не интересовало, какие у кого дела, ведь начни рассказывать — и не поймут, что это молодца понесло, за дурака прослывешь, и очень просто! Мы никогда не задаем этого идиотского вопроса, спрашиваем всегда: «Ну, что нового?» А кто может сказать что-то новое?
Все же бегут от реальности: она страшна, а бежать есть куда.
А война все идет. Она идет со времен Реформации, к нам пришла с Петром Великим, и с той поры не прекращается ни на миг. Все остальное — только операции этой великой Войны, с переменным успехом, но все же, по результатам — отнюдь не в нашу пользу. Не сказать еще, что нас уже победили, но нас однозначно загнали на пятачок, с которого мы расползлись по вражеским тылам, и — кто во что горазд, и кто как умеет.
Воистину: много знать значит плохо спать. Что бы ни отдали мы сейчас за неведение, за незнание, за спокойный ночной сон и беззаботную растительную жизнь обывателя! Мы ведь презираем их только на словах, нет! — мы им жгуче, жестоко завидуем! Только процесс необратим: уже все знаем.
А все это знать, и видеть окружающее через призму этого знания — право, себя не любить. Кто слишком долго смотрит в бездну, начинает смотреть сам в себя; а надо оно? Узнать, чтобы потом неприлично поржать, смысла нет — как ни поверни, а ржать тут не над чем, по любому не над чем, и ржать получается кощунственно. Узнать, чтобы понять — не говорю принять, это разные вещи — а кому надо понимать это? Опять-таки, повторюсь: меня не раз называли «любимым» — сколько раз, я уже не считаю, и одна из них говорила мне, думая, что я весь свой век только тем и занят, что рассуждаю о судьбах Мира: « — У тебя все есть, тебя уважают и любят, ненавидят и боятся, ты мог быть бы счастлив, но… но ты никогда не сможешь ходить с прямой спиной — ты горбишься, и смотришь в землю. И чего бы у тебя еще не было, ты не сможешь быть счастлив, никогда, поскольку ты это все знаешь».
А узнал я, и осознал многое, потому что именно она мне рассказывала факты, она давала мне аналитический материал, она! Я до нее этого не знал, и не желал знать, лучше было вообще не знать всего этого; но теперь я слушал, делал выводы, сходу так, и забывал их до поры — до сего момента, когда пришло время изложить это связно, с помощью букв, которые и сами убивают, и их можно убить, и ими…
А смотрел в землю я не поэтому.
Я все это время просто любил другую. Безответно, да другая и не знала об этом, и хорошо, что не знала, потому что знал я, что и та и другая — одинаковы, и лучше держаться от них подальше — от обеих. Без объяснения им причин — подальше. Ибо они тоже знают все это. Только они еще не знают, что со всем этим делать.
Это люди, обвязанные динамитом.
Одна из них была со мной, и я ее боялся бросить, чтобы не быть виноватым, и то ждал, когда она сделает это сама, то надеялся, что она этого никогда не сделает, то ужасался, почему она не делает этого, то хвастался, что она не сделает этого никогда… Сделала. Ее проблемы меня больше не касаются, а своих у меня нет. Хорошо? Не сказал бы. Стало ли мне легче? Напротив: теперь я неспокоен за нее, два года были вместе, это все же родной мне человек… И я искренне старался, чтобы она была со мной счастлива, а вот тут, как и всегда — бац! — и ничего на выходе. Я устал терять своих людей. А теряю постоянно.
Это свойство посвященных во все эти таинства — они одиночки по сути своей, и вот они уходят, когда приходит их время. Уходят как рыба на нерест, сами не знают куда, уходят, и гибнут как правило. И приходят новые, такие же. Иначе никак: с другими нам просто неинтересно. А им с нами страшно.
Страшно и мне: вот снова ушла родная, привычная, такая же как я, а… а я уже и не помню, как она выглядит!
Потому что не первая, и не последняя.
И не осталось от нее ничего, потому что ничего и не было. Мы пусты, внутри наших сердец пустота и пепел.
Жаль? Жаль, но ничего тут не сделаешь. Как тот, кому оторвало ногу разрывом, не может ее вернуть, так и мы не можем вернуть себе полноты нашего сердца. Это те же боевые ранения: ими можно даже кичиться, их можно превозмогать, но вот отменить — отменить их нельзя. Невозможно.
Такова наша война, да и все они таковы.

Мы знаем, что идет Война, и помним некоторые ее эпизоды — каждый свой.
Каждый свой, и каждому — свое.
И что делать мне, который ни Богу свечка, ни Черту кочерга?
У меня-то ко всему этому личный-то счет один — я сам, и мои несчастные родные. И те бедные мальчики и девочки с промытыми, да уже и пробитыми мозгами, которых я не смог, не сумел уберечь от этого.
И еще Полина — не жертва ли она этого страшного времени, когда верить и не во что, и некому? И даже если есть во что — не хочется. И даже если есть кому — а вдруг? — и она проходит мимо — шли бы вы, благодетели, сама справлюсь, а нет — так мне и надо! Нет?
И еще Катька, которая боится, что завтрашнего дня у нее может не быть, вот и старается схватить как можно больше сегодня?
И Роксана — которую уже приучили дома жить как на фронте, и она сама себя считает предательницей, и теперь бесится от того, что она, да, такая?
Это не жертвы?
Ведь счастливы они все могут быть только в стране, в которой все хорошо. И нет никакой войны.
Мы ведь тоже не были счастливы. Хотя нас не коснулись Афганистан и Ангола. Ну, именно нас…
Кого коснулись — те еще до сих пор там.
Мы все — жертвы.


"Возьми сына своего, единственного своего, и принеси Его мне во всесожжение."
Нами вечно жертвуют ради каких-то идей, но, малое подобно большому, мы-то сами, что, не таковы же? Далеко ли за примерами ходить: моя студентка, Лиза такая, влюбилась в меня без памяти просто, страдала, ходила кругами, а я что? А я делал вид, что ничего не понимаю: у меня была Роксана, а я всегда всем говорю, что я верный, и так и есть, а сколько сердечек я при этом разбил? Ведь это просто ИДЕЯ, я таким хочу быть, и так и делаю, и только: это не образ жизни, а красный кафтан своего рода. Уж если так инициативно все, так ответь, гад такой, никто же все равно ни о чем не узнает, с твоим-то опытом конспиративной работы! Или хоть "стрелки переведи", но не устраняйся в своей красивой позе "я верный, кроме своей подруги никого в упор не вижу!" Так нет, это же демонстрировать надо, и вот: Лиза пошла в жертву красивой идее, и только того.
Хотя бы погулять с ней мог же бы оторвать задницу от стула — эх, грехи наши тяжкие, и то грех, и другое, и, зажатый между одним и тем же, как всегда, ничего не желаю решать... равно как и бабники, которые не желают просто выбрать, и все время мятутся в таком же пограничном состоянии. И те и другие в результате остаются одни, и поделом им, то есть нам, то есть мне: мышкины слезы кошке всегда отливаются, что ни говори, а это так.
Но плевать я тогда хотел, я же крут, как американские горки, с людьми жесток: вот недавно иду я на Гороховую 13, в главный караул, гляжу, кучка студентов человек в семь в воротах наших устроилась в смысле отлить, прямо шагаю в толпу, и так через губу тому, который уже в штанах ковыряется: " — Вот сейчас пристегну тебя наручниками к решетке, причем за хер!" Парни было заржали, но глянув на меня, поняли, что я именно так и сделаю, и ретировались.
А я всегда так, хотя какое мне дело, отольет кто в воротах дирекции СЗТ, или не отольет — это ведь и пост не мой, и к СЗТ я имею только и отношения, что охраняем мы их объекты по договору.
И с девчонками так: плевал и все. Потом совесть зазрила, и вообще ушел из педагогики, чтобы больше не влюблялись, хватит.

Лизу, кстати, оставшись перед проблемой пустых котлов, я попытался разыскать, и разыскал: в двух шагах от моего кросса, кстати. Но она как-то на контакт не пошла: видно, не хочет, и ладно, и слава Богу. Отболело все, так и нечего возвращаться к отболевшему. Отпускаю вас, и идите с миром, не хочу замаливать свои грехи, и заметать следы за собой. Нет желания, и сил, в общем, уже тоже нет.


Еще одна история: Наталья. Интересная девица, высокая, белокурая, и веселая, как котенок. Родилась в Потсдаме, офицерская дочка, а офицерские дочки — лучшие из дочек, хотя тоже, в общем, ну… это… бабы. А бабы они бабы и есть, но…
Познакомились мы с ней на работе: она устраивалась на работу, а я ее «не пущал» — без пропуска. Ну, слово за слово… далее уже встречал ее в коридорах, она мне всегда улыбалась. А я ей. В курилке зацепились языками, а я стоял вторые сутки подряд, то есть был встрепан, и в состоянии полной «измененки», и меня спрятали на один хитрый пост: в закрытый интернет-центр, где меня никто вообще не видел, а там для интернет-онанистов были оборудованы такие «отдельные кабинеты» — мягкий диван, столик, и кабинка закрывается. Прямо бордель; заседаешь в любую такую кабинку, и делай что хочешь — я там либо стволы ремонтирую, либо просто слушаю, что в подушке творится. Рассказал Наталье, она порешила зайти в гости: зачем работать, когда можно не работать? Ну так вот и подружились: вроде никаких сексуальных отношений у нас с ней еще нет, а относимся друг к другу уже достаточно нежно. Но времени друг на друга у нас у обоих нет.
По воскресеньям меня нет в принципе ни для кого, это я уж ей довел до сведения, и, кстати, сразу вызвал этим какой-то нездоровый интерес: Наталья немедленно захотела, чтобы мы побыли вместе именно в воскресенье. Ну, мало что объясняя, и в душе хихикая, предложил ей поехать с нами. Попросил одеться во что поплоше, лучше всего — защитного цвета.
Ну, мы были в полном составе, мы, и… и Наталья. Это был кадр: мы в грязном камуфляже — черта ли его чистить, когда снова извазюкается, да грязный и маскирует лучше, а эта: в чистеньких кроссовочках, штаниках хаки чистеньких со стрелочками, курточке почти белой — выстиранной, и причесывалась, надо думать, часа полтора… Смех! Ладно, поцеловались, так, по детски, без слюней. Пошли. Заматерились: я в поле вожжи отпускаю себе, все это знают, некоторые особенные перлы запоминают и цитируют, кто и в книжечку записывает. Гляжу, тушуется Наташка, но да ладно. Ну, а дальше стали переодеваться, распаковываться, Наталья увидела, с кем связалась, глазами моргает… ну, в общем, стандартная реакция. Для Натальи мне пришлось пожертвовать мою обшитую листьями курточку, чтобы хоть маскировало, а самому пришлось живой травой и ветками обкладываться. Ну, собрались, и пошли: по мокрому после ночного дождя лесу, скрытно, с задачей разведать весь район, и никому не попасться на глаза — а народу там местного много, шоссейки, виадуки, железная дорога. Стандартная задача. Километров двадцать по лесу в темпе скорого шага, открытые участки бегом с прикрытием, кое-где и ползком, и не останавливаясь. И мокрая трава выше пояса, малинники, мелкая поросль, болотца. Мы привычные, а от девочки пар столбом, и вымокла просто вся. Но не пищит, а я на нее ноль лишнего внимания: пришла, так пойдет как все.
Перед железкой пришлось залечь: поезда шли так плотно, что не проскочить, а надо сначала дальнюю сторону разведать — что там, как пройти, куда опять же. Залегли. Через полчаса только заслали разведку на ту сторону насыпи. Проскочили. А мы лежим: кустики редкие, а мимо все скорые поезда, и в каждом, как ты возьми на грех, все сидят, и в окна таращатся. А мирных жителей пугать нельзя, это правило, так что лежим, не шелохнемся.
Слышу, у Наташки уже зубы ходуном.
Беру ее, к себе прижимаю, и напеваю полушутливо: «Бедный ты мой ребенок, загоняли девочку, девочка продрогла, ну, иди ко мне, Наташк, грейся». Грею, а она в грудь мне уткнулась, и не пойму, то ли плачет, то ли шепчет что. Всем телом прижалась так, какой там секс — он такой близости и в приближении не дает, согрел, по волосам погладил, пожалел еще девочку (мужики посмеивались втихаря), а поезда прошли — стать, бегом арш, и понеслась снова — на общих основаниях. Наташка после раз в минуту примерно награждала меня обиженным взглядом, а я их делал вид что не видел. Но я так умею, а другие нет, и вот почему Леха всегда был против женщин в РДК, а уж после Роксаны раз навсегда утвердил: «или ни одной бабы, или без меня, мне это позорище не надо». Потому в состав у нас девок не зачисляют, и не зачислят.
Кстати, еще одна Наталья, наша, мы ее тренируем, но обиделась на это Лехино решение — очень хотела в РДК именно.
Не знаю, что уж там дальше с Натахой будет, девушкам всегда подавай особого к себе отношения, особенно на людях, так что не знаю, но одно скажу: к концу дня мы таки привели чистенькую офицерскую дочечку в наш, полевой, поросячий вид. И даже убедили, что так и должно быть. Я ее провожал, так что видел: ехала спокойно, не стеснялась.
Кстати, и анекдот: Винни-Пух застрял у Кролика в норе, застрял, и кричит: «Пропихни меня, Пятачок!» А Пятачок сделал вид, что не понял… или понял превратно, а только снял штанишки, пропихнул Пуха, ну, выпрыгнул в форточку, и убежал. А Винни, от такой фаршмачки, взбесился, и откуда сила взялась: нору разломал, и за Пятачком вдогон. Пятачок бежит, сзади медведь топает, и понимает, свинья, что за козла он сейчас ответит по полной. И тут как на зло, пробегая мимо лужи, оскальзывается, и в самую грязь — плюх, и лежит, ни жив ни мертв со страху. А Пух бежит, смотрит, кто-то в луже барахтается, Пух ему: « — Бобер, ты Пятачка не видел?» А из лужи в ответ: « — А мне с пидарасами базарить ваще за-падло!»
Вот так вот свиньи всякие рамсы иногда путают.


A propos, о рамсах и свинстве: так или иначе, а, мое мнение, «слабому полу» верить нельзя. Ну нельзя! Я честно пытался это делать, но после Роксаны кредит доверия у меня к ним окончательно подорван. Известное дело: если женщина хочет тебя обмануть, она тебя обманет, и многие, чтобы что-то сохранить, принимают правила игры, и молчат, мучаются, и делают вид, что ничего не замечают и не знают — дураков, которые действительно ничего не знают и не замечают, на самом деле мало. Но ладно бы только обманывали, они обманут, и за глаза над тобой же и посмеются, а у нас от того уши горят, и делается на душе гнусно — хоть в рев кричи! Я всегда такие вещи чувствую, того мало: если мне изменяют, я это во сне вижу: сон наваливается, отключаюсь, и вижу это во сне. Когда мне изменяют, и когда умирают. И ни разу не ошибался, ни в смерти, и в сексе — проверял. Мистика, не мистика, не знаю, но это факт: так и происходит. И я даже не собираюсь этого скрывать.
Доверишься — обманут, просто потому, что посчитают: никто никогда ничего не узнает, ибо никто ничего не будет проверять. Не доверишься — обманут чтобы щелкнуть по носу: а надо было верить, мол, доверие бы я оправдала! И то и это плохо; а куда без них, а нам-то, мужикам, главное что? — не быть смешными, так и что нам делать? Шатунами бродить, что ли? Или что? В лесу раздавался топор дровосека — мужик топором отгонял гомосека — топор затупился, устал дровосек — и дело свое совершил гомосек?
Перешли «легкие» отношения в постоянные, и что? Чтобы хотя бы знать что-то?
Предлагаю схему:
1.Завести постоянное наблюдение. Заводится журнал наблюдений, куда, желательно каждый час в нули, заносятся данные о местоположении «объекта» (подруги или жены!!!! Ехарный бабай!!!!), которые получаются либо через Интернет — позиционирование мобильного телефона, либо ставится покупной датчик, есть такие, для автомобилей. Смешно? Да нет…грустно. Позиционировать с точностью до 10 метров.
2.Заагентурить подруг, но относиться к их информации с долей скепсиса все же.
3.Звонить чаще, под прикрытием того, что соскучился. Проверять, на работе ли она, дома ли, хотя дома — не гарантия, может быть и не одна, я знаю такую, которую, простите… да, оно самое, а она отвечала на мобильный звонок «любимому», и всю дорогу в процессе рассказывала, как она его любит, и как она по нем соскучилась. Впрочем, и на работе не гарантия — особая любовь женщин к офисным столам нам тоже известна. А есть еще и сортиры. И кандейки ведомственной охраны.
 4.Свести знакомство с ее коллегами по работе, лучше — с начальством. Или с охраной: тогда по их базе данных можно иметь время ее входов и выходов, скажем, за неделю.
       5.Найти ее в Интернете, и свести короткое знакомство там: стать виртуальным задушевным приятелем — естественно, под вымышленной маской. Стать приятельницей сложнее — это мало кто умеет, я — точно нет. Можно и пытаться очаровывать — мало ли, и ее страсть понравиться замыкается на нуль в принципе, и, если получится — то это материал для провокации.
Раз, помню, приятель, который все кадрился в Интернете, раз закадрил дамочку, договорился о встрече, да еще и выговорил подружку — чтобы ехать не одному, и взял с собой меня — вдвоем как-то легче. На Таганской площади я пошел за куревом, а он меня попросил еще цветочков купить — гляжу, а там топает его жена с подругой, и точно в точку встречи! Ну, думаю, кранты, или улицы побитых слесарей! И туда. Когда эти трое встретились — слава Богу, не было еще цветочков, я это дело подарил первой встречной — сунул в руки, и убежал — это была встреча на Эльбе! И приятель стушевался, и давай мямлить: мол ждет меня, а я ему должен диски отдать, а бабы на него коршунами: какие де диски, и тут только я подскакиваю, и в лоб: « — А вы чего здесь делаете, а?»
Коротко говоря, пока мой приятель в Интернете кадрил свою же жену, его же жена кадрила его и они там такое отмачивали, чего искренне друг от друга даже не ожидали! Такая оперетта «Летучая мышь» на современный манер.
Но продолжаем.
6.Обращать особое внимание на т.н. «потерянное время» — время неизвестных никому действий, которое выпадает из схемы повседневной жизни объекта, и никак объектом не объясняется. Если его становится много — это признак «двойной» жизни, особенно, если оно становится регулярным.
 7.Фиксировать ложь. Проявлять искренний интерес к жизни объекта, расспрашивать, что делала, как, что, устала ли, голодна ли… Если женщина вечером не голодна — это очень дурной признак. Если она ПЕРИОДИЧЕСКИ НО ДОСТАТОЧНО РЕГУЛЯРНО устает больше чем обычно — это крайне дурной признак. Если она не хочет секса с тобой — она хочет его с другим. Если не делает что-то с тобой в постели — она делает это в другом месте. Если она утверждает, что была в 15-05 на работе, а из журнала видно, что она была в кабаке «Кавказ-бар», или считается, что спала дома, и даже если это подтвердит мама — особенно мама — ворон ворону глаз не выклюет — но известно, что в 03-05 она была в ночном клубе «Готика» — остается только выяснить периодичность ее «загулов» — а она всегда есть, люди, сами того не замечая, даже прогуливаются одним и тем же маршрутом — это отлично знают киллеры и «топтуны» — как только периодичность и схема выясняются, и заранее можно будет сказать, что Она, скажем, в четверг, говоря тебе, что на работе, в 17-00 оказывается, скажем, в «Фидельо», надо оказаться там же в 16-55, И ЖДАТЬ. Узнаете много нового, и интересного. Впрочем, можно и допросить, и все вытрясти, и для этого не надо никого пытать, или, скажем, накачивать коктейлями кофеин-барбамил, или первитин-калипсол, напоите ее абсентом, а запивать давайте энергетиками, крепким кофе, или кока-колой — язык развяжется через полчаса, но, господи, бедные ваши уши!
Помню, раз попросил приятель помочь ему подежурить с ним на прослушке, а слушали офис, в котором как на грех у одной секретарши был день рождения, и они там задержались — все бабы. Начали с чая с тортиком, потом прошлись по винцу, и продолжили какой-то бормотухой, и тут у них развязались языки! Вот это было да! Я жизнь прожил, мой комбат матом не ругался, он им разговаривал, но такого… такого изощренного анатомизма я не слыхивал никогда, какие там пьяные мужики в бане — по сравнению с девишником их лепет — младенческое «агу»! Уж как минимум мужики склонны обобщать и укорачивать, а девочки — любят подольше и поподробнее. И память же у них, оказывается! Я через полчаса стал весь пунцовый, и меня начало трясти, а Рома ржет! Ну, он меня и сменил на контроле, через 20 минут он сорвал гарнитуру, сел за руль, и мы уехали напиваться! И я потом месяца два просто не мог ни с одной даже близко… с души воротило, честное слово!
Вот такие пироги.
Итак: контроль, контроль, и еще раз контроль. Начальное недоверие должно завершаться конечной проверкой. От этого можно обалдеть, но, по крайней мере, это единственный мне известный способ не чувствовать себя дураком. Впрочем, я обычно имею дело с красивыми бабами, но… пробовал и с дурнушками — так там то же самое, абсолютно, ибо на всякий товар есть свой покупатель.
А еще их надо отрывать от Интернета — вот где чертово болото: там просто, там нет стеснения, поэтому «общаться» все предпочитают именно там, на улице же продолжая изолироваться, и в результате — только в интернете общаться и могут, в социальной же жизни впадая в совершенный ступор. Часть сексуального поведения — понравиться, покорить, тоже переносится туда же, но, что хуже всего, там оказываются и друзья, которые начинают слишком много и слишком хорошо нас знать, и в конце концов возникает ситуация, когда уже неудобно в чем-то отказывать, и тогда начинаются уже реальные встречи — и понеслась. А «неудобно отказывать» — это встречается чаще, чем вы думаете, отчего на них так действуют дорогие подарки и походы в рестораны — не оттого, что им так нравятся рестораны, а от того что человек потратился, и надо отработать — часто из гордости(!) — не хотят быть никому ничем обязанными! То же и в Интернете — наобещают кренделей, а потом те, кто там давно — там есть истые профессионалы — хватают за язык, и нате! — и никуда не денется, хватают там не за глотку, хватают за совесть, это действеннее. И глаз не видно, так что не понять, кто врет, а кто искренне плачет и давит на жалость, впрочем, одно и то же — все ложь, ибо Интернет — Ложь и Отец Лжи. Вот это сейчас как раз проблема большинства тех из мужиков, кого я знаю, или бывшая, или текущая, или светит в ближайшем грядущем. А только делать-то что ж? — только и остается: поворачиваться и уходить.
Поворачиваться и уходить.
Без объяснений.
И безвозвратно.
А то будет хуже, но лучше не будет.
Лучше не будет: мужики, может вам раз в жизни все же поверить мне в том, что большая часть тех, с кем у вас что-то когда-то было, вас совершенно не хотели? Если бы вы знали: чаще всего вас просто жалко. Или неудобно отказать. Или не хочется обижать. Или не хочется услышать счет: сколько было потрачено, потому что после этого хочется затянуть на шее петлю. Или все равно. Или нет разницы — с кем, потому что все равно не с тем, с кем хотелось бы. Или еще что угодно, только не желание.
Когда вместо вас они представляют других, закрывая глаза. Впрочем и мы. Или даже представляют самую грязную грязь — смотрите порнуху! — вот это, чтобы только добиться какой-то влаги. И это не всегда. Масло «Джонсонс бэби» — не для детских попок, но для взрослых писек! Ребята, если это так — значит, вы — тот рак, что на безрыбье рыба.
Если они закрывают глаза, значит, не вас они сейчас хотели бы видеть!
А вы сопите, стараетесь, и ведь каждый, уже после, когда умнее всего было бы помолчать, непременно задаете свой коронный вопрос: «— Тебе было хорошо со мной?»
И ведь требуете ответа!
И новый поросячий хрен, изображая всезнайку обо всем и борца со всем, рассказывая о демократии или о севрюжине под хреном, лезет им под юбки, и ему не откажут, хотя нужен-то только один, которому уже ничего не надо… они что имеют — не хранят, а потерявши — плачут…
И еще рассуждают о Любви.
А у самих в глазах одна и только похоть.
Да ведь кругом одна похоть!
И так жить больше нельзя.
Мне нужно жить ради чего-то. Просто цель. И будущее.
И этого у меня нет.
А у вас?
Я — та же Белая Рысь. Моя шкура, как видно, чем-то красива, и меня все пытаются… да, убить. Каждая такая новая Полина ли, Роксана ли — это еще одна ступенька вниз. К смерти. Я себя на них трачу. Стоит ли?
Да что я о себе: солдаты, матросы, офицеры… где они, что с ними? Их матери, жены, дети? А мы что? Телевизор смотрим? Болеем за них, как за футбол? И снова по номерам разбредемся? Будем жрать, махаться, и…
И где вы?

Однако, скажем и о мужиках: очень многих салом не корми, дай отбить чужую бабу. И не оттого, что сильно нужна, плевать они на них хотели, им нужно, чтобы еще один мужик корчился, рыдал в подушку, или рассуждал о том, что кредит доверия его к противоположному полу исчерпан окончательно; они это воспринимают как победу, хотя на деле-то делают просто пакость, причем пакость мелкую и паскудную, не смотря на все рассуждения о «доминирующем самце» — так это все же у обезьян, а мы ж себя позиционируем как венец творения, верно?
Но многим нравится. Чистая победа, и без стрельбы.
Опять-таки пример из жизни: роман моей подруги Катьки со страйкером «Волнорезом». Этот намеренно у меня на глазах демонстрировал то, что у них «что-то есть», расшифровывал как для дурака, своими именами, правда, ничего этого не называя. Его вполне устраивало такое положение вещей, и он упивался тем, что я ничего не замечаю — да, не замечал, было чем заняться еще. В сущности это то же, что мелочь по карманам крысятничать, но вот что интересно: запустив у женщины страсть к предательству, процесса этого уже не остановить, он развивается, причем развивается стремительно: они эмоциональнее и менее логичны, им правда кажется, что если сделать гадость сто раз, гадость перестает быть таковой. А мотивации у запускающих могут быть и достаточно мелкие: приятель мой Коля, к примеру, подговорив Роксану по мелочи обмануть меня, просто хотел доказать сам себе, что все они одинаковы, то есть что не он один такой болван, а с этого момента у нас с Роксаной рухнуло все, и сам Коля лишился подруги, что интересно, и только из-за того, кстати, что у нас с Роксаной все рухнуло! Как выяснилось: я-то в этом участия не принимал, даже и не знал ничего толком. Не рой яму ближнему своему, не рой и дальнему, ибо дальний приблизится, тебе же впендюрит, и возрадуется… Старый принцип: не желай другим того, чего не желаешь сам себе. Так нет, надо, чтобы и всем вокруг было худо, а то как-то одному не уютно, а вот на миру — и смерть красна.
Так вот о «Волнорезе» и Катьке: мне очень жаль, что я толком не помню текстуально, как она высмеивала его при мне — доказывала таким образом мне свою лояльность. Подозреваю, и даже знаю наверное, что при нем она выливала такие же ведра помоев на мою грешную лысину, что там, это же простое дело, но в отношении него она дошла до интересной вещи: она мне его ОТДАЛА. То есть отдала мне свой почтовый ящик и мобильник, и я некоторое время, пока мне оно не надоело, пообщался с ним с помощью СМС и электронных писем; я поигрался, вызывая его на всяческие откровенности, и назначая ему встречи, на которые он ходил напрасно — не мне же было ходить к нему на свиданки — я не такой; ну а потом Катерина и окончательно полила его помоями среди своей команды, ну а мне это дело надоело, и я вообще всю эту возню прекратил. Меня интересовал тут уже предел человеческого предательства, но предела я так и не нашел, однозначно узнал я одно: склоняя человека к оному, обязательно сам получишь его в полной мере оттуда же. Кстати, когда мы сходились с Роксаной, у нее был там какой-то очередной «любимый» в Москве, наркоман и псих, и он ее утомил, собственно — там в перспективе был я, поскольку она нашла ко мне ключик, осуждая Катьку, и говоря массу словес, которые я как раз хотел слышать; в перспективе был я, старого надо было куда-то девать, а я ее подучил тому, что тогда считал правильным: « — Не нужен он тебе, устала ты с ним, прямо ему скажи ВСЕ, и забудь об этом». Я забыл тогда, что своих, тем более больных, бросать нельзя, это теперь я это вспомнил, сволочь, когда меньше чем через два года этот бумеранг прилетел ко мне, и шарахнул меня же по черепу: Роксана сказала мне «все» во время сердечного приступа, и она знала об этом, знала, что я дома один, и это опасно, но… но сам научил: все значит все, приоритеты сменились, и главное — не врать. Впрочем, врала все равно, но уже моим приятелям: производила впечатление на них, чтобы выглядеть красиво и изящно в этой ситуации. Думаю даже, что она сознательно повторила ситуацию, все из того же стремления — сделать одну пакость несколько раз, поэтому ждала: когда меня прихватит; разбежаться со мной она имела полную возможность и раньше месяцем, кстати, я против тогда ничего не имел. Нет — надо тогда, когда в ней нуждаются. Что мне было до московского наркомана? — верно, но что новому Роксаниному «любимому» до меня? Сеяши ветер пожнете бурю. И с чего начинали, тем и закончите. И меня теперь отнюдь не удивляют мои бойцы, которых переманивали в другие команды, обещая «форму бесплатно и привод в рассрочку на 24 месяца» — цитата — по здравому размышлению женщины мои продавали меня и за меньшее. И вас, кстати, так же. Это такая особенная форма унижения — предать за грош, за бочку варенья и корзину печенья. Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу, а теперь добить урода, потому что враг народа! Не ставьте себя выше других, будьте как все — кстати, слово «быдло» происходит от старопольского «быть» — сделайте лицо попроще, и люди к вам сразу потянутся… Некоторые так и делают. И кому это выгодно, как сами думаете? Чтобы все, сознательно, от усталости или из трусости, становились быдлом — я про тех, кто им до сей поры еще не был? Кому?
Пастухам нужен скот, но и скоту нужны пастухи. Вот то-то же.


Все, вольно или невольно, сознательно или несознательно, делают одно общее дело.
Впрочем, если их становится больше чем трое, они тут же выдумывают себе идеологию.
Вот типичная идеология женских компаний «НЕНАВИЖУ МУЖИКОВ!» А мужских: «НЕНАВИЖУ БАБ!» С самим бывает. Но за что всех-то? Чушь это, чушь и блажь.
Ну да, так оно и бывает, обидели, и хочется отомстить за обиду, а обидчика уже и не достать, так и начинают мстить кому ни попадя, выбирая их по какому-то характерному признаку: бабам, мужикам, «жидам» или «хачикам», кому там еще? «Империи Зла»? За Вьетнам и Анголу? Люди получают полной мерой часто за дело, но за дело прошлое, и к текущему отношения не имеющее, а чаще же ни за что просто; получают, и что им делать? — сами начинают мстить кому-то, а кому? Тому, кто с этой конкретной обидой рядом и онуч не сушил; и те, морально уничтоженные да ни за что ни по что, выглядят обычно как побитая собака: смотрят моляще, и не понимают — за что? А ни за что, и собака, на брюхе, ползет к хозяину, и заглядывает ему в глаза, моля ласки, да и мы часто так же, а иногда зубы оскалим, и давай всех рвать — правого и виноватого, кто прав — тому пощечину, кто не прав — тому две… Со мной поступили по свински, так что мешает мне поступить по хамски, и это пластуется, как казарменная дедовщина, неистребимо, потому что этого истребить невозможно — так было, есть и будет, и это самое скверное из всего того скверного, что я здесь изложил! Так будет всегда и на всех уровнях: от детской песочницы до взаимоотношений супердержав! И кончится это плохо.

Человек зачат во грехе и рожден в мерзости, и путь его от пеленки зловонной до смердящего савана (Ис.) Этим пользуются (Б.Алф.)
Этим пользуются все, кому не лень, каждого хватают за его мелкие грешки и юношеские (не всегда сексуальные, но чаще всего) комплексы, и направляют, причем каждый туда, куда сам понимает, так что все вразнобой. И слава богу, что вразнобой: один раз всех направили в одну примерно сторону, и получили на выходе Треблинку, Майданек, Аусшвиц-Биркенау, и Данцигскую фабрику по производству мыла из людей. Малое подобно большому: чем начинают, тем и заканчивают.
В нынешнем «демократическом» Косове есть одна вилла, на которой откармливали молодых сербиянок, а потом «разбирали» их на органы для трансплантаций. Интересно, куда их поставляли эти органы?
А нет ли такого бизнеса в Грузии, мне интересно?
Со времен детства Цивилизации во всех религиях и идеологиях, человека призывали, и даже заставляли быть лучше, чем он есть. И чем это кончалось? Иудаизм — войнами Маккавеев, зенды — Маздаком, всеобщим грабежом, и резней, христианство — Великой Французской Мясорубкой, а Просвещение — большевизмом и Гитлером. Может хватит призывать? Будем самими собой на законных основаниях? То есть кто хочет, кто не хочет — и не надо, но это дело добровольное. И если при этом одни не будут трогать других… но это уж я размечтался, в самом деле. Будут трогать, да так будут, что перья полетят, ибо во все времена и во всех языках — «самый умный» — если уж не ругательство, как у нас, так уж наверное основание для проскрипций. И интеллектуалов всегда почти насильно загоняли в какую-нибудь Тайну Тайн масонщины, а потом сами стонали: «Масоны, заговор, УЖОС».
Каждый должен сам себе выбрать, как ему жить, и что определить себе в ценности, и да будет так: каждому свое. Удалимся, братие, и пусть они живут как хотят: хоть бы и охренеют. Каждому жизнь дает и шансы и знаки, да только не все их понимают, или даже, понимая, не имеют на что опереться — а это уже от того, что читать разучились, только и умеют, что клацать на клавиатуре «Хочешь, я тебе через вебку свой член покажу? Могу и подрочить для тебя».


Помню вот такой случай: в молодости была у меня кошка Фроська, редкостного ума, и редкостной хозяйственности: все, что плохо лежало, она немедленно тырила, и волокла в зубах под ванну, где и складировала. Ну и пропал у меня только что мне сделанный позолоченный крест для гитарного грифа… И я заловил Фроську, и как сбесился: стал ее бить, так, знаете, по-настоящему, кулаками! Если бы она стала со мной драться, не знаю, чем бы оно кончилось, но она, в ужасе от такого дела, убежала, спряталась в пододеяльник, и стала там дико кричать — дико, не по кошачьи, а как младенец, в надрыв. А-а-а-а-а-а-у! И это меня так поразило, так ее жалко стало, что я рухнул как был на пол, и сам в крик, потом схватил ее, и на руках, укачивая как ребенка, стал пытаться успокоить, а она в еще большем ужасе, кричит, я кричу — жуть! Не могу описать. А потом нас сорвало: я ее к себе прижимаю, а она мне лицо лижет, И ПЛАЧЕТ! Настоящими слезами, абсолютно точно, сам в первый раз видел, второй раз — это когда ее наследница, тоже Фроська, у меня на руках умирала от панлейкопении — за три минуты до смерти, вцепившись мне в руку когтями, видно боялась, что я ее оставлю и уйду. Е-мое, во мне перевернулось все, и только тогда я понял мудрую фразу Экзюпери: ты действительно в ответе за того, кого приручил! Только добавлю от себя: хочешь ты этого, или нет, но ты за них в ответе. И никуда от этого не денешься. И они это знают: вот моя кошка Барбара теперь единственная, кто следит за моим дыханием во сне — вот представьте! Человек и кошка! Мудрая, кстати, песенка.
И с той поры за СВОИХ я порву в клочья, случись что с ними, правда, до чужих мне дела вообще никакого нет, они мне ЧУЖИЕ. Чего и вам желаю — так, думаю, и жить стоит. Потому что это — единственное, что еще не оскандалилось в нашем «глобальном информационном общественном сортире», который мы строили-строили, и наконец построили. На свои же головы.


Ну, что же, скажем на этом стоп: что хотел — сказал, а придумывать что-то даже не стоит. «Шума и Ярости» новых не получилось, и, кстати, отлично, что не получилось. Я не Фолкнер, я это я, и слава Богу, что оно так.
Я вернулся.
По результатам моего возвращения меня могут обвинить в экстремизме, по крайней мере литературном. Да разве? А почему всех мастей «лейбералы» могут писать, и советоваться, как им быть и что делать, чтобы всех оделить своей неизреченной мудростью, и сотворить по образу и подобию своему; почему феминисткам можно обсуждать, как «строить» мужиков, и внимать оракулам вроде М.Арбатовой с ее идеей «агрессивного тупого самца», а нам, нормальным мужикам, пусть один из них и явный экзистенциалист — нельзя? Что за чушь, в конце концов? Не хотите, чтобы вас ругали, а того больше — чтобы с вас стаскивали верхние одежды, обнажая ваши дырявые и грязные трусы — поменяйте трусы, сиречь — будьте лучше, тогда все это не про вас, вот все и просто. А уж коль скоро вы мочитесь в кровати, то гордитесь этим, и воспринимайте мои слова как эпиталаму, что ли, потому что это писано не для вас, а для тех, кто чувствует то же, что я — а такие есть, хотя, думаю, нас уже меньшинство, мы тут уже вроде халдеев, или, там, нивхов — вымирающий народец. Но только хрена вы угадали: без письменности, как нивхи, вымирающий наш народец не останется, и пусть хоть наступит конец Мира, сначала будет конец Карфагена!
Ну, еще говорят, что я — маргинал, но неужели? Да не ярлык ли и это? Заметьте, наша литература вообще-то стала посвободнее в оценках, но я что-то не встречал еще литературных героев, которые онанируют ровно столько, сколько в день онанируют их прототипы. И пора это исправить.
Но прав ли я в том, что описываю, и в своих выводах?
Да почем я знаю? Одно могу сказать, знаменитое: я так видел. И только. Не более того. Я не знаю, прав ли я, адекватен ли? И не мне решать это.
При проверках сходится. Но разве это критерий?
По прошлым своим делам знаю, что только я один знаю разницу между тем, что я полагал, думал, да реконструировал, и тем, как оно было на самом деле, и что можно было из этого сделать, знай я все до конца. Кое что угадывал, кое что мог предсказать, но под носом своим порой ровно ничего не видел; да и возможно ли видеть везде и всегда, и знать все — невозможно, нечего и пытаться. Без обратной связи все мы, даже самые проницательные, даже лучшие аналитики, вынуждены блуждать во тьме собственного миропонимания, и быть рабами собственных выводов, тем паче, когда они подтверждаются раз за разом в результатах, первопричины коих были возможно совсем не те, что мы себе представляли, однако, следствия сходились, и пошла писать губерния — начинаешь ощущать себя чуть не пророком, а то, случись что, и демоном даже. Дэв из «Шах-Намэ» — был ли Эблисом? Или это был такой древний контрразведчик — не то шаха Кавуза, не то — Туранского царя Афрасиаба, или сам для себя — так и в легенды попал? Все эти Дэвы и Мефистофели, властители мирского, были из плоти и крови, ручаюсь, порой имели брюшко и лысину, и частенько, думаю, рукоблудствовали, когда никто не видит, ибо женщинам не могли вполне доверять из-за того, что были нашпигованы разными тайнами, а значит — женщин просто боялись. Но себя ставили как полубогов ежели не вообще как богов. И проигрывали, оттого, что чего-то не понимали, и одна ошибка превращалась в десять последующих, а эти десять — в десять каждая, ошибки накатывались в огромный снежный ком, и в конечном итоге превращали в ошибку вообще все дело, в котором образовались. И самая большая их ошибка — та «Третья Сила», которая по сути своей — заговор разведчиков, ибо только они считают себя лучше всех остальных — иначе просто не смогут работать.
И по переосмыслении того, что я натворил за последние годы, все стало как-то не так, как стояло ранее, и от самодовольства моего не осталось и следа, впрочем, это же дело и настроения тоже. Кажется мне сейчас, вот теперь, что не я, нет, не я переиграл и выиграл, а ведь и выиграл не все, и переиграл не всех! — а ведь и не я тут что-то значил, попросту Судьба, которая есть цепь как бы случайностей, а на деле — непознанных вовремя закономерностей Реальности, эта Судьба действовала, и только. Что делать? — мы все — пленники собственных мифов, а мифов этих по привычке мы создаем себе неисчислимо много! И теперь я не противоречу себе: я думаю, я вспоминаю, и я меняю свое мнение о том-то и том-то, я вспоминаю свои мысли когда-то, и сравниваю их с моими мыслями теперь, я получаю результаты, и записываю их сюда: да, получается, что я до сих пор веду расследование по собственному делу. Да и что — старый волк в норе не околеет, я привык, но я — это только я, не больше. Брат мой двоюродный Александр, к примеру, этот людей видел насквозь, а я их помещаю в себя, начинаю порой даже действовать за них, и в этом именно и преимущество мое: я их чувствую от этого, но в этом именно я и обычно ошибаюсь: так я мог действительно предсказать только Роксану, но это ведь понятно — именно Роксану, которую я полностью сделал собой самим, и можно просчитать только и именно таким образом, и то, как оказалось, до того, как она сама хотела ОСТАВАТЬСЯ МНОЙ, а потом бунт, и… и пошла своим путем, и я ее больше не понимаю, и даже не знаю, и, главное, не желаю больше ни понимать, ни знать. Что же до остальных — э! Остальные не мной были пестованы, и не мне стараются доказать, что я не прав!
Александр, убеждаюсь в этом теперь, понимал людей лучше меня, оттого и попятился умом: это была более защитная реакция, нежели болезнь, от того, что он знает и видит. Я жил внутри собственного мира, который настоящему, действительному не соответствовал — да ведь он тоже; и раз он напился, и решил протаранить сам собой грузовик на встречных курсах — грузовик оказался прочней. Кузина моя Елизавета покончила с собой — муж довел, этот счел самым лучшим запирать ее дома на ключ, ну и дошла Лиза — а у меня теперь есть пунктик о потерянной сестре… Александра же я не терпел, ибо чувствовал, что он сильнее меня… и хуже, и я, честно, даже порадовался его гибели. Мы слишком много знаем, это у нас семейная черта, да всех же нас дед Михаил-то воспитывал, шаманством своим накачивал, кого раньше, кого позже, но всех! Просто разница в построении внутренних, защитных миров: мой более логичен, и более скрыт, а его — его строился на уровне не логики, но эмоций, он прорывался наружу, и стремился к экспансии, и результат — лобовое столкновение с самосвалом. А я жил, но что я могу сказать о своей жизни? Дать свидетельство о собственном простом везении, которое лишь дополнительно подчеркивает мою слепоту? Лучший из худших, я беспрерывно ошибался, и гордился тем, что мне действительно по заслуге не принадлежало! Мы слепы, слепы!
А, кстати, анекдот: ведет одноглазый двенадцать слепых к бабам через лес. Ночь, дождь хлещет, одноглазый встал паровозом, а слепые за ним прицепами, и, друг за друга держась, идут. И вот идут, и одноглазый нарывается глазом на сучок — и глаза как не было.
— Ну вот, твою мать, приехали! — горестно говорит одноглазый, а слепые, радостно, хором:
— ЗДРАВСТВУЙТЕ ДЕВОЧКИ!!!!!!
Вот так вот, это мы и есть: слепцы, предводимые одноглазым проводником в агрессивной среде. Риск, и, кстати, пограничное состояние.
И куда, и зачем мы идем?
Мы все равно ничего не можем изменить, даже бы если, horribile dictu! — мы этого и хотели.
Но нашего прошлого уже не существует, будущего еще не существует, настоящее же есть постоянное пограничное состояние между несуществующим и несуществующим. С настоящим тоже не все ясно, поскольку в дело вступает смещение по времени настоящего объектов, прямо пропорциональное расстоянию до них: звуку, свету, запаху, да чему угодно нужно время для преодоления расстояния от наблюдаемого объекта до наблюдателя, и время это, к тому же, разное — во сколько скорость света превосходит скорость звука? Получается, что что бы мы ни наблюдали, мы наблюдаем прошлое, а его уже не существует. Это не экзистенциализм, с которым можно спорить, это физика, с которой спорить бесполезно.
В нашем настоящем существует только информация о наблюдаемом нами Мире: мы именно информативные существа, и в информации только реально и находимся. Информация только и сводит окружающее, размазанное во все стороны по сложной топологии Реальности: ведь не только наблюдаемый объект смещается относительно нас, мы сами смещаемся относительно наблюдаемого объекта, и в этой топологии и сам черт ногу сломит, но информация, нами потребляемая, сводит это все в устойчивое — для нас — удобоваримое взаимодействие. Но информация может быть не полна, может быть искажена, и еще она может быть неверной в принципе.
Из этого вытекает, что вечности не существует: вечность невозможна в системе одних только пограничных состояний, которые одним плечом упираются в Ничто — это энтропия, а не вечность. Нет вечности — нет и Бога, ибо вне вечности ему места нет.
Мы находимся во всем этом, лишенные надежды, и глаза наши не видят Мира, а видят то, чего нет. Осознавая себя в бесконечно повторяющемся переходе от ничего к ничему, сообразив простую вещь: переход от ничего к ничему есть ничто, мы находимся в нем, значит, и мы ничто, мы, подобно Иову, раздираем струпья свои, и рвем волосы свои; мы копим стресс, и совершаем лишенные логики, идиотские поступки — а где бы логику взять, если ей не на что опереться? Мы дурим и убиваем время, надеясь, что у нас еще много лет впереди, а так вот прожил жизнь, оглянулся — когда прошла? — что видел? — да толком и вспомнить нечего!
Мы — люди без прошлого, мы — люди без будущего. Если быть честными с самими собой, конечно.
Что же мы хотим от тех, кто рядом с нами? И они такие же, и, потом, до них уже есть определенное расстояние, и значит... и это значит, что на самом деле их УЖЕ НЕТ! И кому нам, случись что, предъявлять претензии?
Не падайте в обморок — с точки зрения СТО это вполне верно — не придерешься, но для меня это — только логическая игра, которая отлично помогает анализировать события. Экзистенциализм — жвачка разведчиков, авантюристов, и таких деятелей, как я — я просто пожевал свою жвачку, и потренировал свою логику. И устал от этого.
Всем дедам спокойной ночи, спите, милые деды — мне ваш дембель до п...ды, и я не смогу исполнить одно желание восемнадцать раз, да я и не стану пытаться, и не хочу и думать об этом: дедушки устали, и дедушкам надо срочно заснуть!
И я засыпаю, сам для себя отказываясь от всякой идеи порабощения нашей великой социалистической Родины.
Я засыпаю спокойно и с улыбкой.
Спите и вы, наконец.
И пусть сон вашего разума снова порождает чудовищ.
И завтра будет день опять, и мы проснемся, наплодив своих чудовищ, улыбнемся новому дню, и, выйдя на улицу, хором и радостно крикнем:
ЗДРАВСТВУЙТЕ ДЕВОЧКИ!
И девочки что-то ответят…


А позитив?
А позитива не будет.
15.06.08 — 28.10.08




ПРИМЕЧАНИЯ:

* На здоровье! (Эст).
* Airsoftgun — «Мягкую пневматику» — нетравматичные спортивные имитаторы стрелкового оружия, стреляющие пластиковым шаром с выходной энергией не более 3 дж.
* Тогда «пункт 9» Устава НВО. Ныне это — статья 1-26 Устава РДК
* На воспитание в РДК принимаются лица с 12 лет под ответственность инструкторов РДК.
* У «страйкеров» принято использовать свои сетевые ники в качестве «погонял» на все случаи жизни. Это реальный разговор, а вот кто имеется в виду — маловажно, Бог с ними.
* ЦРУ, для тех, кто не знает.
* Директор Департамента полиции РИ в 1910-х годах.
* На основе отрывочных мемуаров Б.Багратова я написал роман «Пленник Мифа».
* В феврале 2008 года Советом Командиров «Объединения страйкбольных команд СПБ» было принято решение развалить состав РДК, для чего каждому члену РДК пообещали место в команде-члене ОСК СПБ, командную форму бесплатно (аутентичная натовская форма одежды может стоить до 1000 евродолларов за комплект), и имитаторы вооружения в рассрочку на 24 месяца. 6 человек, будучи нищими студентами, пошли на это, но вот сдержали ли в ОСК СПБ свое обещание, или нет — автору неизвестно.
* Батарея противодиверсионной борьбы Ракетных Войск Стратегического Назначения: боевая часть постоянной готовности, способная уничтожить разведывательную, диверсионную, или десантную группу в случае попытки захвата ими пусковой стратегических ракет, складов, бункеров управления или связи, или мобильных комплексов, или вести быстрый бой при захвате их.
* Шеф Внешней Иностранной Разведки НКГБ СССР.
* Разведывательно-дозорный выход.
* Картон: на жаргоне разведчиков — иностранный паспорт.
* Оружие массового поражения.
* Automatic Electric Gun — имитатор с электрическим взводом пружины поршня.