Хроника одного исследования

1 июня. Сегодня наконец положил начало своему эксперименту. Суть его очень проста: в течение многих дней я собираюсь не притрагиваться к своей голове разными моющими средствами, а все наблюдения буду заносить в этот дневник.
Мне хочется доказать, - и это единственная моя цель, - что полное захламление моей шевелюры не причинит ей никакого значительного урона, а в идеале - это мнится мне из примера древних людей - кружным путем заставит вновь ее колоситься и сверкать отменной чистотой.
Вчера помыл волосы в последний раз, сегодня все в норме, они не ломкие, без перхоти, цвет золотистый, - отменно пышные волосы, на зависть.


3 июня. Заметно утратили товарный вид, сникли. Я было взялся их расчесывать, но одним из пунктов у меня это возбраняется. Бросил расчесывание, и до вечера забыл о них.
Теперь вновь у зеркала, смотрю во все глаза. Да, несомненно, они утратили то, что называют “прической”. Приспущенные пряди, лишенные строгого порядка, при тщательном осмотре каждого волоска - чувство верно убывающей энергии.
Пока все. Перхоти нет. Цвет золотистый.


4 июня. Перхоть. Высыпал долгожданный белый снег, происхождение которого, сколько ни вызнавай, покрыто глубочайшей тайной. Если - как смеются в анекдотах - это “опилки от спиленных рогов”, то у меня не может их быть слишком много; по крайней мере, большого влияния на ход эксперимента это не должно оказывать.
Ходил на прогулку, позабывшись два раза провел рукой по голове, тут же ее отдернул, и, несмотря на вторгшуюся недоброкачественность в ход опыта, все последующее время пребывал в благодушном настроении.



7 июня. Несколько дней ничего не записывал, хотя подвижки были, но я ждал, чтоб вполне определиться насчет вызревавших перемен. Первое - и главное, - волосы окончательно упали, потом перепутались. Теперь они напоминают взлохмаченную и запользованную метлу. Конечно, я переоценил их упругость и силу. Теперь, чувствую, словно на голове моток ниток распустили.
Менее существенное - весомое пополнение перхоти. Сейчас она не только, как снег, летит с меня, но и в некоторых частях черепа уплотнилась в струпья, и, следственно, несколько затрудняет ток воздуха голова не душит. Огромное желание, идущее прямо с ее поверхности, все умыть и привести в порядок, которое нейтрализуется лишь важностью поставленной задачи и присущей мне методичностью.



8 июня. Сегодня брился, так как предвижу возможные трудности, если полезут борода и усы. Волосы несколько слиплись, на вид жирные, теперь это полумятый ком, точно повторяющий движения хозяина-скальпа.
Днем ни с того ни с сего задался внепрограммным вопросом: секутся ли они? Несмотря на отсутствие научного интереса, долго таращился в зеркало и в конце концов решил: нет, они не секутся. Однако с ними происходит иная оказия - они начинают лезть. Уже нарушив все предписания, с легкостью вытащил откуда-то с темени целый клок волос. Если я слишком увлекусь, стоит ли мне опасаться их массового падежа? Такое, очевидно, вряд ли случится, на каком-то этапе, я предвижу, процесс этот уйдет сам собой, хотя бы под тяжестью беспрерывно пластующейся перхоти.
Однако обеспокоенность ввиду такой перспективы не покидала меня весь день, я вдруг понял, насколько серьезен может быть ущерб, который я сам себе причиняю, и насколько нечистоплотен результат по сравнению с идеально светлыми устремлениями науки.



10 июня. Появились насекомые, две или три пары, они скачут беззаботно по моей кроне, видимо, изучая территорию, я же погружен в меланхолию.
С грустью отдаю себе отчет в том, что это неизбежно должно было быть сопутствующим явлением ходу эксперимента. Тогда я со скрупулезной расчетливостью и самоуглубленностью продумывал каждый шаг этих “животных”. Как, обосновавшись, они начнут обживать и множиться на моей шевелюре, превращая ее в муравейник, я же буду вести им учет и подыскивать некоторые ответы. В частности, откуда они вообще берутся. Ведь был, скажем, предмет, лежал себе спокойно, и никто его не трогал. Но стоило ему запылиться и очерстветь, как он тотчас стал ареной притяжения скачущих бестий. Момент их появления я прозевал, генезис мне тоже непонятен, с перхотью было тоже самое, однако меня это все сейчас совсем не интересует.
Ведомый вперед неким странным наитием, я вдруг пришел к догадке, что, подобно выпадению волос, это тоже временное явление, которое по причине грядущих, ужесточающих условия жизни перемен вскоре начнет искать себе более подходящий ареал, или они вымрут все, как динозавры.



12 июня. Бурная жизнь наверху. Пришлось срочно принять некоторые меры, чтобы они не соскальзывали вниз и находились всегда выше лба. Насекомые, видимо, питаются перхотью, выгрызают в ней норы, иначе я не могу объяснить себе столь бурной жизнедеятельности, скачок энергии довольно ощутимый - ведь не из воздуха же они ее берут? Запасов перхоти должно хватить, по моим расчетам, дня на три-четыре. Что будет потом, мне неведомо. Либо они ополчатся друг на друга и самоуничтожатся, либо начнут вгрызаться в кору.
Немного растерян. Просто не знаю что делать.
Изучая сегодня этих представителей фауны, обратил внимание на незнакомый вид, что завелся параллельно с прежним. Зрительно походит на мелкого жука, каково его предназначение в естественной среде, - как и сама среда, - мне тоже неизвестно.
По временам едва сдерживаюсь, чтоб не стряхнуть с себя эту вакханалию, как страшный сон. Спать почти не могу, бодрствую засыпая, с нетерпением и ненавистью жду, когда перебродит эта жизнь и что из этого в конце концов получится.



13 июня. Они распушили мне волосы, поганцы. Теперь шевелюра похожа на осиное гнездо на ветке или на прическу афро-американцев середины 70-х годов. Насекомые сами себе увеличивают плацдарм для игр, копошатся и строят что им заблагорассудится, внутри, как мне кажется, они мастерят что-то вроде сот... используя одну перхоть, что-ли?!
Господи... Волосы - дыбом.





14 июня. Сегодня нашлась на них управа. С радостью констатировал это, еще утром подметив некие загадочные перемещения в районе левого полушария. Дело в том, что наверху появился большой склизкий черно-бурый червь - небольшая змейка. Теперь испуганные твари либо отлетают от меня за метр, либо идут в пищу червю, а еще, я почувствовал, буравят мой череп в поисках укрытия. Теперь я понимаю, как себя чувствует муравейник.
Червь не очень прожорливый, надеюсь, что в два дня он уничтожит всю их колонию.


Сегодня смотрел... Боже! Во что превратились мои мягкие, шелковистые кудри! Куда подевался их есенински-золотой отлив, что так нравился женским рукам, глазам и солнцу! - ...теперь пепельно-рыжий цвет, наслоения снега, личинок и куколок, выгребные ямы кругом...



16 июня. Змей подрос.



18 июня. Удав наверху, похоже, прочно обосновался на местожительство. Поуменьшив колонию, он, видимо, спохватился о будущем своем пропитании и поурезал рацион.



19 июня. Я должен все это прекратить, все зашло слишком далеко и не в ту сторону, но инстинкт исследователя гонит меня дальше, продолжать мучения, которых с каждым днем все прибавляется. Хищники прогрызли уже корку, буравили голову, вызывая ощущение ожога, иногда кажется, что уже прочно обосновались там, подпитываются кровью, а удав... Он тоже закрепился, выдрать его нет возможности, насекомых ему уже мало и он лезет в мою тарелку супа...
Я должен все это прекратить...





20 июня. Родился потомок, он выбрался оттуда, открыл отверстие во лбу, из третьего глаза удава, не покинул его, отвратительное серо-желтое существо, издающее гадкие звуки, сегодня они уронили меня, удав обвился вокруг шеи, а гаденыш что-то кричал в лицо, пуская слюну, жрать они хотят, рукой сграбастал удава, сил у него как много, катался по полу, захватил ему пасть и не разжимал, откроет кранты для верности гаденыш...

(Записи обрываются)