Мой город, или Не северная не столица

Погода - проклятая дура,
Выстудила совсем
Температура сердца
Выше, чем тридцать семь…
Алексей Никонов

Абсолютно уверена, что когда Никонов писал это стихотворение он ни одной мыслью не устремлялся не то, что в Екатеринбург или Пышму – вообще на Урал. В Питере полно своих капризов погоды… Но и к Уралу это стихотворение подходит как нельзя лучше – здесь просто невозможно одеться по погоде. Начало августа. Лето. А мне уже пришлось влезать в осенний плащ. Наверно, стоит с собой и зонтик прихватить, скорее всего, пойдет дождь, хотя сейчас небо чистое и ясное. Что ж поделаешь, это Урал. Если ты едва высунул нос из под одеяла и, взглянув в окно, заметил, что сияет солнце, не торопись радоваться. Лучше подойди к другому окну. С вероятностью в 90 процентов ты увидишь противные низкие серые тучи. И с той же вероятностью они не уйдут, а, напротив, безобразными кляксами расползутся по небу и закроют тот кусок, который успел порадовать тебя солнцем.

Я мерзла. Воздух был не просто холодным, а еще и влажным. Да. Скорее всего, будет дождь. Тем более, что я опять не взяла зонт. В машине, наверно, было тепло, но я и этого не чувствовала – слишком промерзла, пока шла те ничтожные метры от подъезда. Тело до сих пор помнила липкие прикосновения уральского лета. Холодные влажные ладошки гладили лицо, волосы, руки, забирались под джинсы и впивались в щиколотки. Погода – проклятая дура…
 
Еще один день безумной гонки. Небанально – понятно куда, понятно зачем. Не люблю планы и штампы, но, тем не менее, всегда четко знаю, куда я иду и зачем мне надо быть именно там в это время. Сейчас еду в город и пытаюсь соскрести из пространства хоть немного тепла, чтобы согреться и не думать про уральское лето.

Радио глушит лирикой - «И пройдет зима, оживут дома, и разъедутся льдины рек. И ты придешь сама, и он сойдет с ума, и вы останетесь с ним навек…». Как все сложно. Сама чувствую себя героем песни. Аааа! «Заткнись, сука! Fucken off!» Нельзя. Надо держать себя под контролем. Пусть играет. Маме, вот, кажется, нравится. У нас с ней, в принципе, разные вкусы, так что ничего удивительного нет. Может, и я бы отнеслась к песенке лояльнее, если бы была в подходящем настроении. Иногда всех тянет на лирику. Но сейчас не тот случай. Ладно, буду смотреть в окно.

Ну вот. Как я и думала – на горизонте уже столпились тучи. Скоро соберутся с силами и ринутся завоевывать пространство чистого неба. И пусть его – толку-то все равно никакого, в тучах небо или нет, теплее от этого не становится. Пусть лучше будет пасмурно, будет дождь, тогда будет хотя бы новая иллюзия и новая надежда, что, когда тучи разойдутся, станет тепло. И опять станет лето. Можно будет ходить в платьях и не пить пиво от тоски, а тратить деньги на мороженое. Хоть это и ребячество.
 
Город ворвался в окно неожиданно и сразу остановил движение всем привычной пробкой. С этой стороны я еще в Е-бург не заезжала, но пробки это, наверно, в любой части города ситуация стандартная. Монументально. Часто, когда смотришь на вещи в разном настроении, они могут тоже казаться разными. Не знаю, как можно было охарактеризовать мое состояние именно в тот момент, но картина, открывшаяся мне, показалась вдруг до дрожи отвратительной, хотя, уверена, другие не видели в ней ничего страшного или удивительного, тем более, что мы заезжали через типичный окраинный заводской район. Параллельно друг другу шли две трехполосные дороги, разделенные бетонными парапетами, зажимавшими между собой около полуметра травы – и зачем она здесь?! С той точки, с которой смотрела я казалось, что дороги идут к огромной заводской трубе, с утра пораньше уже выпускающей сизо-серый дым. Сливающийся по цвету с начавшими наступление тучами. Трубу «зацензуривали» рекламные плакаты, укрепленные над дорогой. Если на месте трубы представить гигантского человека, то плакаты как раз приходились на поясную зону. Но все равно этого было недостаточно, чтобы все смотрелось нормально надо в принципе вымарать из реальности этого урода. Вместе с рекламными плакатами и трехполосными дорогами. Да, за такие мысли мне Гринпис грамоту пошлет. И медаль. Шоколадную. Труба и все остальные участники внезапно увиденного мной стоп-кадра мои мысли, если не разделяли, то, уж точно, игнорировали. Утро все активнее хозяйничало вокруг, солнце совсем уже выползло не только из за линии горизонта, но даже почти из за всех домов и активно пыталась раскрасить тяжелые облака и дым из трубы, добавляя к их серому цвету еще и свой – желтый. От этого и у облаков и у дыма оттенок становился все неприятнее и неприятнее, напоминая цвет испорченной, тронутой пушистой серой плесенью грейпфрутовой корки. И тут я внезапно поняла, как же я ненавижу этот город.

Ненавижу не за то, что он не такой, как, например, Москва или Питер, а за то, что он пытается стать таким же, как эти города. Из теплой машины я давно вылезла, и теперь уже ехала в трамвае, прислонившись к стеклу лбом, глядя на убегающие трамвайные рельсы. Впечатление такое, что в этом городе не осталось ничего своего. Все подделано, все «как в…» Москве, Питере, неважно, все под стандарт. Вроде обычный город, ан нет – столица! Пусть, Урала, но ведь столица, все-таки, как Москва. И не просто столица! Екатеринбург – очень культурный город! Как Питер, а, возможно, даже культурнее. Вот вам всем! Смотрите. Мы хорошие, сильные, гордые, передовые, европейские – что почему-то стало высшей похвалой в последнее время. А культура так вообще так и прет… Поставили несколько парковых скульптур на центральной улице – и все рады! Кто только не посидел уже на голове у бедного дяденьки велосипедиста, который стоит напротив Успенского, натянуто улыбаясь и рыча сквозь улыбку – «Фоткай скорее, зараза, я устал уже так сидеть!». Или аллея культуры возле цирка – несколько бетонных тумб со стеклом вверху. Под стеклами – картины и прикладные работы. С момента ее основания прошло года четыре, кажется, но ничего нового на ней так и не появилось. Так и стоят те несколько бетонных тумб, служа для кого-то табуретками, для кого-то холстами для бездарных графиток, а для кого-то объектами пьяного вандализма.

Пройти чуть дальше от «аллеи культуры» и вот оно – еще одно доказательство культурности города. Точнее, его культУРНАсти. Да, именно так – с выделениями и ошибками. Дамы и господа, вашему вниманию предоставляется памятник компьютерной клавиатуре! Прекрасный образец современного искусства… Который используется местными гражданами, чтобы попить на нем пивка, и у которого уже сперли две кнопки – между прочим, здоровенных бетонных глыбы. А вы еще говорите про культуру… Пройдите еще дальше – вы на центральной улице – проспекте Ленина, который не так давно серьезно хотели переименовать в «проспект Ельцина». В нашем городе всегда были открыты к чему-то новому, к экспериментам, возможно, даже эпатажу. Только вот про старое, про наследие, какое бы оно ни было, мы забывали. Видимо, не доросли еще, чтобы ценить то, что есть. Поэтому и бесконечно заимствуем, придумываем, стандартизируемся, делаем все «как в…». Ничего своего не осталось, только, пожалуй, тихо подыхающие заводы, которые мы пытаемся скрыть, как любая красотка – шрамы от пластических операций. Будто и не наше вовсе. А как тут оказалось – не представляем.

По несостоявшемуся проспекту Ельцина я и ехала сейчас в трамвайке, дополняя холод утра, который не желал меня отпускать, еще и холодом грязного стекла, к которому прислонилась лбом. Площадь возле администрации – до сих пор сплошная ремонтная площадка. До юбилея города осталась неделя, ну, центральную площадь, скорее всего успеют привести в порядок, чего не скажешь об остальных развороченных дорогах. Моя остановка. Сейчас как раз пойду именно по такому закрытому ремонтами участку. «Мы пойдем с тобою, погуляем по трамвайным рельсам…» На той улице по ним уже не погулять, потому что их там просто нет – они, вывороченные, лежат рядом. Прогуляться можно только вдоль них. Даже по проезжей части – машины туда, как и трамвайки, не пускают. А чтобы было нескучно идти можно, и даже нужно, включить музыку. Под музыку любая дорога воспринимается иначе, тем более дорога по городу.

Солнце светит мимо кассы,
Тень забилась в угол и дрожит…
Все на свете из пластмассы
И вокруг пластмассовая жизнь!
Тянутся хвосты…
Аллея посреди дороги. Абсурд. Мостовая, закатанная кирпичом, два метра газона, Деревья, торчащие из квадратов земли в бетоне – метр на метр, железная ограда. А дальше – по обе стороны – трамвайные рельсы, асфальт дорожного полотна, тротуар, упирающийся в здания. Вот такое вот озеленение. И действительно все мимо кассы. Зелень есть, но толку никакого, солнце светит, но – и только, тепла и ощущения лета уже нет. И даже два ранних алкаша, направляющиеся с утра пораньше к ближайшей скамейке на аллее, с бутылем пива под мышкой - все это кажется неестественным. Нелепыми отголосками ночи, еще не успевшими скрыться с глаз. Хотя, повторюсь, возможно, все дело в моем настроение и в песне, которая сейчас играет в моих наушниках.
Звонок телефона. Короткий разговор. Решено. Куда идти. И снова музыка.
2-12-85-06…
В мире есть семь и в мире есть три,
Есть люди, у которых капитан внутри,
Есть люди, у которых хризолитовые ноги,
Есть люди, у которых между ног Брюс Ли.
Есть люди, у которых обращаются на «Вы»,
Есть люди, у которых 104 головы,
Есть загадочные женщины с магнитными глазами,
Есть большие пассажиры мандариновой травы…
Короч, есть огромная масса народу. С кем-то мы дружим, кого-то мы любим, кому-то даем мелочь на улице, с кем-то разговариваем по «аське», с кем-то рядом идем по улице, заглядываем в лица… Они и правда разные. И вместе с этим – удивительно одинаковые – как будто к одному типу фоторобота прикладывают разные детали – одну-две, не больше. Чаще всего меняли прическу. 2-12-85-06… Шаг-шаг-шаг-шаг… В ритм музыке. И вертишь головой по сторонам – «вот, женщина, завязанная в транспортном узле, вот женщина, верхом на шершавом козле…» Вот, какая-то замученная домохозяйка, вот солидная офисная дама, вот ранний экскаваторщик, справляющий малую нужду на колесо своей – а может, и не своей – рабочей машины… Каждый живет в своем мире – кастрюль, канцелярской бумаги и скрепок, тяжелой строительной техники. Я тоже живу в другом мире – ненавистного города и любимой музыки.
Пора сворачивать, кажется… Точного адреса мне не дали, ну да ладно,
Что ты!
 Во всем виноваты еноты!
не один раз мне уже приходилось ходить по незнакомым улицам, в поисках незнакомого дома, где живут знакомые люди. Музыка подгоняла. Под такую удобнее всего ходить по любому городу, даже по нелюбимому. Вы думаете, это такая веселая песенка про забавных полосатых зверьков? Нееет. Наивные! Это про деньги. Бабки, баксы, капусту, зелень, вечную аббревиатуру У.Е. Все вокруг принадлежит им. Я сейчас тоже плутаю в потоке из Убитых Енотов, изредка координируя свои передвижения по телефону. Поворот, мост, полный разворот, несколько шагов назад, снова разворот на 180 градусов, переход через дорогу, теперь направо.
Встретились.
-Извини, что так долго ходила…
-Ничего. Во всем виноваты еноты.
Это мы так поздоровались с подругой. И пошли за пивом. Музыки больше нет.
Пиво кончилось очень быстро. Потом была водка, после которой я вспомнила, что мне надо на работу. Плюнула, и пошла пить пиво опять.
 
Она не придет.
Ее разорвали собаки,
Арматурой забили скинхеды,
Проломился предательский лед.

Дорога на работу после такого показалась бешеными скачками по серому дождю между двумя городами. Погода все-таки испортилась окончательно. Бешеная гонка по улицам, с прибитой дождем пылью, грохот метро, маршрутка, морось по дороге домой, бег сквозь усиливающийся дождь по улицам, магазин…

Блин. Я работаю промоутером и я ненавижу себя за это. Единственный плюс этой дурацкой работы – возможность послушать свои мысли, а они меня удивляют всегда, особенно, когда я на работе. Будто слышу свой собственный голос. Настоящий голос. Жестокий. Грубый. Впечатление, что в моей башке угрюмый грузчик, мучаясь с бодуна, толкает, ворочает, пинает, прокуривает здоровенные тяжелые шлакоблоки и мешки моих мыслей. Ворчит, ругается и в сердцах разбивает один о другой. Вокруг следы серой пыли. Грязная, развороченная земля. Грубый голос, отражающийся о тесные своды черепной коробки. Так я всегда представляла то, что творится внутри меня. И тем удивительнее звучал потом мой голос, когда мне приходилось все-таки общаться с потенциальными покупателями. Он звучал поразительно вежливо, доброжелательно, звонко… Он был не моим и звучал как будто со стороны… Я предпочитала все больше молчать.
 
Молча с работы, молча домой, молча до дивана – и смотреть в потолок. Продолжая внутренним зрением наблюдать за ленивым грузчиком, который уже перестал двигать глыбы мыслей и прицельно плевал на их бесформенную кучу. Она крутой горой уходила вверх и больно давила, разрывая голову.

Я не люблю этот город.
Так не люблю этот город,
Как грех, не прощенный полностью мой...
       Я уехала из города далеко-далеко… Где меня закрывают деревья до неба. Где настоящий дом сторожит собака. Где ветер сметает пыль и разрушает гору из бетонных мыслей в голове. Где воздух настолько прозрачен и чист, что кажется, что его нет вообще, а чем дышишь – не известно. Где нет зацензуреной рекламой трубы, одинаково разных людей и плоского Екатеринбургского неба с восковыми фигурами под ним.