Мерзкия ссссученные мрази

Остались мы с Леной вдвоем. Верещавшие еще накануне «друзья», певшие рядом песни и вливавшие в уши помои своих несчастных любовных историй с просьбой о поддержке, растворились на утро, словно предрассветный туман в лучах восходящего солнца. В то время, пока мы спали, подлецы раскроили мир на своих и чужих. Чужими оказались мы, в среде других отчужденных, отверженных, выброшенных, оплеванных. Нам приказали вырвать себя из череды унылых персонажей последних месяцев, в которую мы так странно попали после переезда в столицу. Я не разочарован нисколько, вновь обидно только за себя и свое слишком покорное сердце, привыкшее внимать лицемерию.

Динамика моего существования позволяет надеяться на нескорую старость. Вечная борьба за выживание должна-таки окончиться победой. Приветствую освобождение от заплесневелых. В гробы своих некрасивых тел заколотили они навеки последние признаки детского примитивизма. Примитивные по-взрослому, ожесточенно-самолюбивые, бескомпромиссные, они тешат себя подобием благосостояния и определенности, которое они сами для себя придумали. Зажатые тисками квартир, вокзалов, ресторанов, кинотеатров, прочей социальной инфраструктуры, они давно позабыли о звездах и вечном небе с тревожно бегущими по нему тучами. Они привыкли морщиться наигранными улыбками, гротескно вскидывать руки в изумлении, исполнять роли хороших парней, готовых прийти на помощь в трудную минуту. Блефовать их научили родители в детском возрасте, а смелости признаться в блефе не хватило им после достижения возраста зрелого. Уподобившись родителям в непрекращающейся плясовой лицемерия, они не желают сбросить маски, вернуться к свободе, остановить круговорот, в котором взгляд не может сконцентрироваться на деталях, а разум – верно оценить происходящее. Они подвластны действию бытовых клише. Достойны ли люди, исповедующие религию уподобления, живущие под условием, типизированные до неузнаваемости, достойны ли такие люди того, чтобы мы обращали на них внимание? Горевали из-за их очередных выходок? Нам приходится мириться с ними, потому что они сильны в своем большинстве. Сила их – в их количестве. Сила же наша – в осознании их никчемности, в понимании того, что они – лишь антураж помещений, в которых нам приходится бывать вместе. И мы победим в конце концов. Мы обведем их вокруг пальца. Думающие линейно, они не догадаются о подвохе. Размышляющие о пищеварении, они не заметят, как сами станут жертвами желудочного сока.

Чуть позже моя теория о лицемерии обывателей была подтверждена. Стоило оказаться в трудной ситуации, отвернулись и те, кого нет больше со мной, кто с завидной навязчивостью напоминал о себе из прошлого, требуя благотворительности. Оказавшись в состоянии, не допускающем какие-либо пожертвования, я был незамедлительно забыт одаряемым.

Люди, забывшие, по подобию кого они были созданы, достойны осмеяния, немедленного надругательства и последующего забвения.