Благоприятный инфаркт миокарда. Вынужденные заметк

       Такого термина-определения в современной медицине, вероятно, нет. И всё-таки врачи – волшебники-маги, и им зачастую подвластно всё.
       Прежде всего, дабы среди кругов медицинских работников в моей родной Украине не было никаких кривотолков, разночтений да пересудов, хочу сообщить, рассказать, заявить, объяснить, указать и подчеркнуть красной чертой, что я – гражданин Украины, что у меня – украинское гражданство, а на территорию России выезжал лишь временно в связи с международной акцией – поездкой по городам-героям под девизом «Пресса – как фактор доверия между народами» в составе журналистской делегации, но в городе-герое Мурманске неожиданно заболел и попал на больничную койку…
       Нередко нас, журналистов, обвиняют в том, что мы необъективны, так как порой якобы не совсем точно формулируем ту или иную фразу.
Как-то раз, помнится, я написал, как один плотник, по свидетельствам соседей-очевидцев, облил ствол дерева ядовитой кислотой, желая его потом, когда оно засохнет, погибнет, срезать, спилить, чтобы не заслоняло свет в окне. Герой моего фельетона тогда обиделся, возмутился: дерево, дескать, он вовсе и не обливал, а только вылил из ведра остатки ненужных ему ядохимикатов и серной кислоты… Если таким образом обвиняют в необъективности газетчиков, то что уж тогда можно говорить о медиках? Читает ли и проверяет ли кто-либо, как формулируются те или иные записи в медицинских документах?
Недавно я был свидетелем того, как после ампутации ног в истории болезни пациента было зафиксировано: «Выписан из больницы в удовлетворительном состоянии со значительным улучшением течения процесса заболевания». Как будто ноги не ампутировали, а наоборот, пришили безногому инвалиду – и он стал нормально ходить без костылей. Не верилось, что подобные записи вообще возможны…
       Но вот я сам ненароком попал в беду. Когда медленно с трудом передвигался по палате, несмотря на принятие капельниц, уколов и многочисленных медикаментов, когда, из одной больницы меня перевозили в другую на машине «скорой помощи», носили на носилках, возили на каталках, одна из врачей, направляя меня на втэковскую комиссию, придумала и записала в моих документах такую фразу: «ТЕЧЕНИЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ БЛАГОПРИЯТНОЕ».
В последнее время с каждым днём всё чаше мне приходится обращаться к медикам и, к сожалению, вспоминать при этом заголовок романа Ремарка «Время жить и время умирать». Ведь в минувшее лето, лёжа на больничных койках, я подсчитал как-то раз, что только в течение месяца принял около двухсот таблеток и более ста внутривенных и внутримышечных уколов. Но в поликлинике никто не пожелал даже упоминать, что я находился в реанимации, словно бы таких фактов и не было. Зато не преминули указать, будто пребывал в так называемой реабилитации. Возможно, так именуется лишь смена послеинфарктной палаты на другую или же усиленное питание, которого вообще нет, хоть помирай?.. Как бы там ни было, а после больницы рекомендуется немедленно обращаться в районную поликлинику.
Любопытно, какую запись первичного осмотра умудрился сделать в моей медицинской карте (в графе «Анамнез болезни») 7 августа один из терапевтов 20-ой поликлиники: «Выписан из ГКБ №3 7.08.08 с улучшением. До этого проживал в г. Мурманске, получал амбулаторное лечение». А в разделе «Анамнез жизни» тот же врач указала (цитирую фразу полностью): «ОИМ неизвестно в каком году». Что же это за сокращение русского языка? Между прочим, этой аббревиатуры нет ни в одном словаре мира. Правда, если добавить ещё букву С, то получится ОИМС – Общество изучения межпланетных сообщений. Однако, как мне удалось выяснить, под этой шарадой подразумевается Острый Инфаркт Миокарда. Когда я обратился к врачу с просьбой уточнить анамнезы, то есть медицинские сведения, многократно подтверждённые клиническими обследованиями, врач заявила: «Собственно, а какая разница, мурманчанин вы или одессит? Не берите в голову, вам нельзя волноваться!» А разница, смею заметить, такова, что мне, как жителю Мурманска, путёвку могут предложить не в Лермонтовский кардиологический санаторий в Одессе, а лишь на один из 187-ми полярных островов Земли Франца-Иосифа. При этом нужно отметить, что свыше 85-ти процентов поверхности этого архипелага покрыто ледниками. Как говорится, есть где поправить своё здоровье – рядом с белыми медведями, которые прекрасно плавают и носятся на льдинах по северным морям, шастая по островам и в области плавучих льдов Северного Ледовитого океана.
       Лечился бы, дескать, там. Чего принесла нелёгкая в Одессу?! Ну и что, что коренной одессит? Подумаешь, жил безвыездно со дня своего рождения, со времён оккупации Одессы… Дитя войны… Да какое это, чёрт возьми, имеет значение? Ну и что, что никогда, ни единого дня и ни при какой погоде амбулаторно в Мурманске не лечился и среди росомах и белых медведей не обитал?..
       Чтобы пройти втэковскую комиссию, пришлось писать заявление главному врачу поликлиники с приложением на девяти страницах, так как многие врачи лишь задавали мне риторические вопросы: «Зачем вам это надо, если вы и так пенсионер, и что это вам даёт?» И всё же 12 августа на моём заявлении главврач написал резолюцию, состоящую из одного слова: «Галеминой Л.А.», но моё письмо регистрировать, как это обычно делается, никто не пожелал. Пришлось искать эту Галемину, стоять во многочасовой очереди к ней на приём, чтобы показать ей резолюцию главврача. И показал-таки! Однако Людмила Александрова насупилась и буквально вырвала из пачки документов это заявление, заявив: „Мне не нужны никакие резолюции! И нечего ходить по кабинетам и отвлекать от работы Владимира Васильевича!”
       Проходить комиссию было нелегко. Проблемы и волнения начались с пустого бланка направления на МСЕК, в поисках и приобретении которого необходимо было не только платить деньги, но и ходить по этажам с больным сердцем, обращаться в регистратуру за образцом бланка, затем идти в аптеку и снимать ксерокопию. А для тех, кто не мог ходить (лифт, хотя никаких лифтёрш нет, отключается на обеденный перерыв), плата за бланк увеличивается в три раза.
       Бланк для его заполнения поликлиническими записями больной должен предъявлять веренице строгих и далеко не гостеприимных, сидящих в различных кабинетах эскулапов. Для начала хирург заявляет: „Если не купите мне перчатки, смотреть я вас вообще не буду!” А врач уха, горла и носа неоднократно настаивала на том, чтобы сделать для неё финансовый благотворительный взнос, хотя знает, что я абсолютно нетрудоспособный, а мизерной пенсии не хватает на дорогостоящие лекарства ... И всё же с горем пополам комиссию всё же вроде бы удалось пройти. БЛАГОПРИЯТНО ли протекал этот процесс? Вернёмся же к этому термину-благу!
       Что же это за медицинская формулировка «ТЕЧЕНИЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ БЛАГОПРИЯТНОЕ» и как она вообще могла возникнуть? Для чего понадобилась и куда вписана? Оказалось, что это как будто «выписка из амбулаторной карты», хотя на самом деле в так называемой «карте», представляющей собой тетрадку, за которую тоже нужно было платить деньги, нигде ничего подобного никем не писалось. Бывают выписки из трудовой книжки, из домовой книги, а эта появилась откуда?.. Говорят, будто из какой-то «амбулаторной карты», хотя на этой «карте» нигде ничего подобного не пишется и не писалось.
       Кстати, с выпиской этой произошёл любопытный казус. Сперва врач-кардиолог поликлиники №20 Татьяна Вячеславовна Ясницкая сделала необходимую для ВТЭКа запись на отдельном листе, скрепив её своей круглой печатью. В данной выписке указывалось, что я перенёс острый инфаркт миокарда, лечился стационарно в трёх больницах с 29 мая по 8 августа и продолжаю постоянный приём рекомендованных препаратов: статинов, блокаторов, метаболитов, антикоагулянтов…
       Но вскоре возникла какая-то новая непонятная проблема, потому что вдруг , как говорится, с бухты-барахты все эти записи врача Ясницкой были отвергнуты исполняющей обязанности председателя врачебно-консультационной комиссии Людмилой Александровной Галеминой. Именно она не только начисто забраковала составленный опытным кардиологом документ, но и решила его вовсе ликвидировать. Когда я попросил возвратить документ, Людмила Александровна заявила, будто бы я его потерял. Однако на сей раз я был предусмотрителен, и у меня сохранилась ксерокопия документа. Выписка была изъята для переписки и коренной переделки. Я не знал, по какой причине этот документ вдруг стал нуждаться в серьёзной переработке и показал копию отобранной у меня выписки, из-за чего получил нарекание о том, что некорректно себя веду. При этом мне посоветовали пойти домой и попить чаю.
       Вызвав к себе в кабинет Т.А.Ясницкую, Л.А.Галемина заставила её всё переписать так, чтоб в выписке не было ни слова об инфаркте, который зафиксирован многочисленными электрокардиограммами и специалистами. Так и появилась вдруг под давлением Л.А.Галеминой фраза о благоприятности исхода болезни. В переработанной и заново переписанной выписке указано, что я вообще в поликлинику не обращался, а лишь сам себя посчитал больным, когда появилась одышка. Таким образом, в злополучной выписке (неизвестно откуда выписанной) инфаркт миокарда – очаг омертвения в сердце, развивающийся вследствие прекращения кровообращения при закупорке кровеносного сосуда, превратился лишь в некую одышку, то есть ускоренное дыхание. Кстати, ни первый документ, скреплённый печатью врача Ясницкой, ни второй, полностью переработанный вариант «выписки», не имеют никаких дат их составления… И вот, когда всё уже, казалось бы, составлено и хождение по мукам, а вернее по врачам вроде бы завершёно, меня посылают в другой конец города, куда-то за пересыпьский мост, совсем в иной административный район города, расположенный в двадцати километрах от райполиклиники и моего места проживания, на улицу Червонного казачества, не объясняя, что там находится, есть ли там телефон и что там вообще должны будут со мной делать, если мне удастся туда приехать на «скорой помощи. Впрочем, хорошо всё-таки, что послали меня, как я могу догадываться, на комиссию более высокого ранга, видимо, к людям в белых халатах, а не к белым медведям…
       По поводу этой удивившей меня истории с переделкой документации я решил обратиться к главному врачу двадцатой поликлиники Юрченко В.В. Он любезно принял меня в своём кабинете и начал изучать мои документы. Но тут вдруг зазвонил телефон. И как только Владимир Васильевич взял трубку, в кабинет стремглав вбежала секретарша и стала меня выпроваживать из кабинета с молчаливого согласия главврача: «У нас не положено, чтобы кто-либо из посетителей находился в кабинете, когда трубку берёт главврач!» – строго заявила Наталья Николаевна, ведя меня за руку в коридор, несмотря на то, что в кабинете оставались на столе мои документы. Я вынужден был лишь наблюдать, как услужливо секретарша понесла в кабинет врача горячий чай, так что меня, весьма деликатно и дипломатично выставленного из кабинета, никто туда так и не пригласил…
Мне удалось сохранить оба варианта выписки, написанные одним и тем же почерком, которые значительно отличаются друг от друга и имеют большие разночтения...
Дескать, уж понимайте, как хотите, но главный фокус этой так называемой выписки состоит в том, что «течение» какой-то неизвестной болезни(?) – БЛАГОПРИЯТНОЕ! И эта фраза о благоприятности, конечно же, никак не может предполагать, что я вообще болен и стал инвалидом, что мне крайне необходимо постоянно, систематически, до конца своей жизни принимать такие препараты, как нолипрел, конкор, бисопролол, варфарин, симвастол, симгал, детралекс, кордарон, а иногда и сиднофарм, не говоря о других. Если же без этих дорогостоящих лекарств никак невозможно обойтись, ибо вообще нельзя жить, то какая же в этом усматривается медиками БЛАГОПРИЯТНОСТЬ? Что за БЛАГО? Как и чем определено в таком случае «БЛАГОПРИЯТНОЕ ТЕЧЕНИЕ БОЛЕЗНИ», если учесть, что слово «БЛАГОПРИЯТНОЕ» означает, согласно норм русского языка, выигрышное, выгодное, удобное, подходящее? Короче, что-то весьма положительное, одобрительное, лестное, похвальное, хорошее, желанное… Значит, ИНФАРКТ МИОКАРДА – никакое вовсе и НЕ ЗАБОЛЕВАНИЕ, а просто БЛАГОПРИЯТНЫЙ И ЖЕЛАННЫЙ СЛУЧАЙ?! КОМФОРТ И БЛАГОЛЕПИЕ?!
       Ещё раз вчитайтесь в эту характерную для медиков формулировку. Если уж всё-таки есть хотя бы одна (кстати, какая, если их множество?) болезнь и если она всё-таки ещё имеет и своё «ТЕЧЕНИЕ», то в чём же тогда суть БЛАГОПРИЯТНОСТИ? К тому же, следует при этом учесть, что болезнь не одна, их много, целый букет. Перечислю некоторые, которые входят в понятие втэковской «благоприятности»: тромбоэмболия лёгочной артерии, инфаркт, стенокардия, кардиосклероз, гипертоническая болезнь третьей степени, вторая степень риска, гипертензивное сердце, аортная недостаточность первой степени, экстасистологическая аритмия, варикозное расширение вен нижних конечностей, холецистит, иморектальный парапроктит – оперирован, гиперплазия предстательной железы второй степени и другие) «заболевание», имеющее какое-то «течение», то как же оно может быть «БЛАГОПРИЯТНЫМ»? Кому нужна такая хитромудрая характеристика? Нельзя ли уж в таком случае написать: «абсолютно здоров и ни к каком лечении не нуждается»? Что же этому мешает, если всё так БЛАГОПРИЯТНО? И для чего делаются такие манипуляции, в которые даже трудно поверить? Ведь до посещения данной поликлиники я в течение трёх месяцев беспрерывно пребывал на стационаре в трёх больницах, где все врачи, старательно и заботливо, прилагая все свои силы и знания, как только могли, спасали меня от смерти. Я постоянно ощущал, что каждый врач давал священную клятву Гиппократа добросовестно лечить больных. И среди таких замечательных врачей мне хочется назвать главврача Мурманской городской клинической больницы скорой медицинской помощи Евгения Григорьевича Беляевского, заведующую кардиологии этой клиники Галину Алексеевну Рудневу, мурманского врача, члена Объединения украинцев Мурманской области Александра Григорьевича Драгуна, главврача Одесского кардиологического центра Илью Аркадьевича Мильмана, заведующую отделением Людмилу Болеславовну Бабенко а также опытного и высококвалифицированного хирурга одесской больницы скорой помощи Виталия Николаевича Черния.
       Без тени преувеличений хочу сказать, что эти изумительно благородные, честные , заботливые и отзывчивые люди в белых халатах бескорыстно спасли мне жизнь, и выразить им свою искреннюю благодарность.
       Не менее горячее и глубокое, безмерное и почтительное Спасибо с большой буквы посылает благодарное моё сердце заслуженному журналисту Украины Юрию Анатольевичу Работину, мэру города Мурманска Михаилу Юрьевичу Савченко, заместителю главы администрации города Мурманска Александру Валентиновичу Дубровскому, помощнику депутата комитета по обороне в государственной думе России Виталию Владимировичу Поборчему, заместителю председателя Украинской Национально-культурной автономии Мурманской области Катерине Ширко, журналисту и поэту из Черновицкой области Василию Тодоровичу Джурану, собственному корреспонденту газеты «Вечерний Брест» Павлу Ивановичу Куницкому, поддержавшему меня добрым словом и выразившему в печати уверенность в моё выздоровление, московскому переводчику Петру Емельяновичу Заболотному, моим сыновьям Ивану и Александру, одесскому писателю и врачу Дмитру Романовичу Шупте, заведующему Одесским музеем К.Г.Паустовского Виктору Ивановичу Глушакову, научной сотруднице, паустовку Светлане Константиновне Кузнецовой, поэту-сибиряку Георгию Михайловичу Чернышенко, редактору многотиражной газеты «Кадры стройкам» Светлане Павловне Стасельковой, вице-президенту Фонда развития делового сотрудничества регионов России и Украины Анатолию Николаевичу Катчуку, мэру города Одессы Эдуарду Иосифовичу Гурвицу, главному редактору одесского юмористического журнала «Фонтан» Валерию Исааковичу Хаиту, супругам из Московской области Анне и Григорию Карнаухам, пассажирам-попутчикам, помогавшим мне, находившемуся в плену нелёгких болезней, переезжать поездами из Мурманска в Одессу.
       Без горячего и заботливого, неустанного и неослабевающего внимания, трепетного беспокойства, трогательной сочувственной чуткости и пристальной человеческой заботы всех этих замечательных людей я не только не смог бы преодолеть пройденные мною больничными кругами ада недуги и чудовищные испытания, но меня просто уже не было бы на этом белом свете.
       Анатолий ЯНИ, член НСЖУ, академик Международной Славянской Академии наук, образования, культуры и искусства Великобритании и Ирландии, лауреат Международного пушкинского конкурса в Нью-Йорке, призёр Московского фестиваля гражданской поэзии, переводчик всех сонетов Шекспира, участник Международной акции «Пресса как фактор доверия между народами».