В. Путятин Долг продолжение-2 10-15

       10) РОБИНЗОН

       В начале декабря из совхоза «Ударник» позвонил участковый Лихачев. Его недавно назначили на этот участок, и он только первую зиму живет на переферии. С Николаевым они подружились сразу, как только Лихачев пришел работать в милицию. Окончив школу милиции, Лихачев пошел работать «на землю» - участковым инспектором. Он постоянно звонил Николаеву: то совет спросить, то за конкретной помощью обратиться. Вот и сейчас «порадовал» Николаева.

       Из клуба утащили баян. Заядлых музыкантов в селе нет. Кому он мог понадобиться? «Теперь как Аниськин, ходи, слушай, где играть будут», - пошутил Николаев, не предполагая, что не одну ночь придется ходить им вдвоем и слушать.
       - Завтра с утра подъеду, если отпустят, - Николаев обещал помочь.

       На следующее утро звонок в дежурную часть: «Кража из детского садика в совхозе «Ударник», есть следы, детей в садик не принимают».
       - Николаев, сделаешь осмотр, останешься с Лихачевым, помоги ему, а то у него началось «сыпаться»: клуб, детсад.

       «Остаться» - означало пожить в селе дня два-три, помочь найти вора. В поселке Октябрьский, на центральной усадьбе совхоза, детский сад недалеко от школы. «Наверняка, все это связано с учениками»,- подумал Владимир, приехав на место. Осмотр показал, что проникновение было через окно на веранде. Преступник прошел через все комнаты, но видимых следов не оставил. Из игровой комнаты пропал палас, из спальни – ковер и одеяло. «Нет, не малолетки», - решил Николаев. Лихачев уже был в школе, разговаривал с учениками, преподавателями. Никто из учеников не смог бы залезть за теми вещами. Сделав осмотр, опросив заведующую, воспитателей и нянечек, разрешили открыть садик и принимать детей. Сами пошли в «резиденцию» Лихачева, его служебный кабинет.

       - Виктор, давай подумаем, кто может украсть. Вещи-то не новые. Может быть какой-нибудь пьяница?
       Решили проверить всех лиц, кто ведет сомнительный образ жизни, злоупотребляющих спиртными напитками, неработающих, судимых. Пошли в сельский совет, составили списки и начали обход.
       - Вот тебе, Виктор и проверка паспортного режима. Ближе познакомимся с населением: и с пенсионерами, и с пионерами.

       Днем работали в жилом секторе, вечером – в клубе. За те четыре дня, что Николаев провел в Октябрьском, набралась куча бумаг, но результатов не было.
       - Давай через пару дней встретимся в отделе, поговорим.
       Николаев уехал домой. Виктор, оставшись один, задумался: «Днем – ничего, ночью ходили – тоже ничего. Может этот ворюга следит за нами». Он оказался прав. Рано утром его разбудил повар из больницы:
       - Беда, ночью кто-то залез на кухню. Пропали продукты, посуда.

       Николаев опять приехал в Октябрьский. Осмотр ничего не дал: ни отпечатков пальцев, ни следов обуви. Неужели преступник такой матерый? Позже выяснилось, что преступник был в валенках и варежках. Узнав, что похищено, Владимир пошутил:
       - Видно в селе какой-то Робинзон объявился или папанинец: теплые вещи, продукты, посуда. Кто-то зимовать собрался.
       Прошли с Виктором по всем улицам, проверили все заброшенные дома. Нашли двух местных парней, которые согласились помогать. Пролезли все овраги, где были пещеры, спугнули несколько лис, которые на зиму их облюбовали под жилье. Волки, ни двуногие, ни настоящие, не попадались.

       - Есть еще землянка, - сказал один из помощников. – Это далеко, правда, на Кочкарном. Хорошая землянка. Летом там рыбаки и пастухи бывают. Я сам там от дождя скрывался.
       Поехали, втиснувшись втроем в кабину «газика». Другому помощнику наказали из села наблюдать за дорогой. Возможно, появится кто-нибудь пешком с той стороны. Дорога оказалась накатанной.
       - Это солому таскали с полей, пояснил помощник, он же водитель. – Дальше дороги не будет.
       Остановились в поле.

       - Вон там, где виднеются деревья, пруд. Справа от него землянка. Подъезжать не будем. Если он там, услышит шум мотора и сбежит.
       Пошли по полю пешком. Расстояние приличное, километра три, да по снегу… Молча стали обходить землянку с трех сторон. Виктор поднял руку, привлекая внимание. К землянке была протоптана дорожка. Уходила она к пруду и дальше. Чем ближе подходили к землянке, тем чаще билось сердце. Может ,сейчас возьмем. Передернув затвор пистолета, Виктор ворвался в землянку. Владимир с помощником – следом. Никого. Землянка оказалась пуста. При свете фонарика, предусмотрительно взятого с собой, стали осматриваться. В землянке из кирпича сложена печка. Все щели заткнуты. Ковер, палас, одеяло, керосинка, кастрюли, сковорода, продукты – все здесь. Нет только баяна. Около входа несколько стволов сухих деревьев.

       - Там за прудом, куда повели следы – деревня Андреевка. Живет какой-то мужик- одиночка. Отсюда туда не проедешь. Да и время близится к вечеру, - высказался наш помощник. – Туда на лошади на санях можно попасть или на вездеходе через Новую Красавку. Там поближе, да и трактор в случае чего взять можно.
       - Интересно, приходит он сюда ночевать, ведь жутко ночью.
       - Если баян принесет, не скучно будет.
       Вещи из землянки решили не брать, чтобы не спугнуть вора. Решили, что Николаеву лучше съездить в отдел, попросить «Уазик», «прочесать» Андреевку днем.

       Утром, едва зайдя в дежурку, Николаев узнал, что обокрали магазин в Новой Красавке. «Наш ворюга», - подумал Николаев. Опергруппа уже собиралась выезжать, когда подъехал из совхоза «Ударник» Лихачев, еще ничего не знавший о краже. Решили все обсудить с начальником милиции.

       - Едут Дегтярев, Бондаренко и Комаров. Берут с собой Лихачева, - приказал начальник милиции Дьяков.
       - А я? – Николаев рвался довести дело до конца. Он уже считал его своим.
       - Места нет. Отдохнешь немного, - сказал заместитель начальника милиции Дегтярев.
       Дьяков, видя, что Владимир огорчен, разрешил ехать. В машине едва уместились. Толкая в бок Лихачева, Николаев шепнул:
       - Это он, наш Робинзон.
       Виктор кивнул в ответ.

       Разговаривать шепотом в машине было неудобно. Ребята приумолкли, слушая «бывалых».
       - Иван Андреевич, ты, наверное, уже знаешь, кто обокрал магазин? У тебя все жулики на счету, - съязвил Дегтярев.
       - Приедем, увидим, - ответил Бондаренко.
       - Посмотрим, как молодежь сработает, - включился в разговор Комаров, - мы свои дела с Иваном Андреевичем знаем.
       За разговором незаметно подъехали к красавскому магазину. Выйдя из машины, остолбенели. В магазине разбито большое витринное стекло, решетка из окна выворочена, хоть на машине заезжай.
       - Вероятно, машиной решетку дергали, - предположил Дегтярев.
       - Нет, не похоже, что машиной, следов нет.
       - Много вы понимаете, а если длинный трос, - настаивал Дегтярев.

       Ребята нашли в снегу длинную трубу.
       - Вот и инструмент! На ней штукатурка, следы краски, погнута.
       Преступник, как видно, разбил окно, трубой выломал решетку и проник в магазин. Как и предполагалось, похищено спиртное и продукты.
       - Надо ехать на Кочкарное. Согласится ли зам? – шептались между собой молодые сотрудники. – Мы так ему и не сказали про землянку. Давай скажем, ведь это многое изменит.
       - Ну, вы даете! Кто же зимой в землянке жить будет? – рассердился Дегтярев. – Работайте здесь.

       Но, как гласит пословица, не было бы счастья, да несчастье помогло. К магазину подошел мужчина и, спросив старшего, обратился к Дегтяреву:
       - У меня сегодня ночью лошадь украли с санями.
       - Откуда ты?
       - Из Андреевки.
       Дегтярев понял, что это поможет раскрыть кражу. Ведь украли достаточно много, значит, могли увезти на лошади. А лошадь зимой, не иголка в стоге сена, ее найти можно, а по ней воров.

       По глубокому снегу добрались до Андреевки. В деревне десятка полтора домов. Почти все заброшены, но один выделялся добротностью.
       - Мой, - пояснил мужчина.
       - Где лошадь была?
       - Под навесом, за сараем.
       Подошли. За сараем навес. Лошадь стоит и сено жует. У сарая сани.
       - Ты, что, пьяный? Лошадь на месте, а ты милицию в заблуждение вводишь.
       - Рано утром ее не было, саней тоже. Я собрался и пошел в Красавку, чтобы позвонить в милицию, а там магазин ограбили. Сказали, что милиция скоро подъедет. Вот я и ждал.
       
       - Владимир Иванович, можно мы пока заброшенные дома посмотрим?
       - Смотрите, только машину не берте.
       Вдоль улицы тянулся след саней. Подходя к очередному дому, смотрели, нет ли следов. А они были почти у каждого дома, хоть окна были забиты досками, а двери без запоров.

       «Может быть, выбирал, где поселиться, - подумал Николаев. –Тогда в доме могут находиться ворованные вещи и сам преступник». Он осторожно подходил к дому, обходил вокруг, потом заходил внутрь и, убедившись, что ничего подозрительного нет, выходил.
Так же действовал и Виктор. Водитель, молодой милиционер, предложил свою помощь, и пошел к дому, стоявшему рядом с дорогой. Его помощь, как потом выяснилось, обошлась еще одной бессонной ночью. Заглянув внутрь, он вышел обратно:
       - Там никого нет.
       В последний дом заходил Лихачев. Дождавшись его, пошли к машине.
       - Странно, ничего нет.
       - А ведь он был где-то здесь, ночевал.

       Подошли к дому хозяина лошади. Стали просить машину у Дегтярева, чтобы съездить на Кочкарное. За последним домом Лихачев видел следы саней, ведущих в ту сторону. Возможно, товар из магазина находится в землянке. Дегтярев разрешил взять машину, а сам остался.

       До Кочкарного добрались быстро. По санному следу подъехали к землянке, зашли… Никого. Часть похищенного из магазина была здесь. Здесь были продукты, консервы, спиртное. Изъяли похищенное из магазина и вернулись в Андреевку. Дегтярев, забрав мужика с собой, вернулся с ребятами к магазину.

       Здесь совхозный водитель (помощник Лихачева) сообщил, что в «Ударнике» появился молодой парень Ляхов Владимир. У него там бабушка живет. Когда ходили по домам, она его в подполе прятала. Он чего-то боится и прячется, скрывается. Вероятно, кражи его рук дело. Николаев знал Ляхова, летом тот украл в райцентре мотоцикл, потом в совхозе ружье. Его осудили, дали год лишения свободы, но, вероятно, уже освободили условно-досрочно или он сбежал.

       Виктор предложил Николаеву остаться в «Ударнике» и выследить Ляхова. Дегтярев был не против.
       Доехали втроем до совхоза. Решили организовать засаду. Если вора в Андреевке нет, значит, он – в Октябрьском. А раз здесь, то может прийти в землянку, Ведь он не знает, что мы там были. Решили Лихачева одеть потеплее и посадить в стог соломы, что недалеко от землянки на Кочкарном.

       Проверили у бабушки, Ляхова там не было. Оставили двух дружинников у соседей и дома. На совхозном «газоне» втроем уехали на Кочкарное. Замаскировали Лихачева, а сами вернулись в совхоз. Проверили еще раз у бабушки. Со слов соседей он не появлялся.

       Стемнело. Выключив свет, водитель с Николаевым потихоньку продвигались по накатанной дороге. Остановив машину в самом удобном месте, как ему показалось, водитель пояснил:
       - Виктор посветит фонариком, когда надо будет. Мы подскочим.
Сколько прождали, неизвестно.

       И, вдруг, сигнал. Кажется, что долетели до землянки в один миг.
       Через щели из землянки пробивался свет, доносились голоса. Зашли внутрь. Горит керосиновая лампа, чадит керосинка. Сидят Лихачев с Ляховым, мирно беседуют. Ляхов, заросший, черный от копоти, греет руки над керосинкой.
 
       Собрали все имущество, что было в землянке, полмешка водки и консервы, что принес с собой Ляхов. Привезли в кабинет Лихачева. Ляхова в наручниках пристегнули к батарее водяного отопления: пусть отогревается. Лихачев рассказывал:

       - Сашка упаковал меня в стог. Мне хорошо было видно дорогу из Андреевки. Сижу и жду. Луна светит. Слышал, как вы подъехали, но машины не видел. Начал замерзать, курить хочется. Откопался немного, ногами пошевелил. Вижу, тень на пруду. Пригляделся: идет кто-то с мешком. Я дождался, когда он в землянку опустится, свет зажжет, и вломился к нему. «Стой, - кричу, - Ляхов, ложись, стрелять буду!» Он упал на пол, а я ему наручники прицепил. Только потом вышел, фонариком посигналил.

       Сам Ляхов, отогревшись, поведал, что сбежал из Саратова с «химии», прикатил к бабушке. Надумал где-нибудь перезимовать, и вспомнил про Кочкарное. Сходил, посмотрел, землянка в норме, с печкой. Стал запасать теплые вещи, продукты. Мужик с лошадью из Андреевки подвел. Я лошадь у него попросил. Из заброшенных домов кое-что перевез, и продукты из магазина. Я ему водки дал, а он напился и пошел в Красавку.
А вы плохо меня искали в Андреевке. Я в заброшенном доме жил. Там и печка и кровать.

       С вечера я натопил и пошел за лошадью. Съездил в магазин, часть краденого в доме оставил, а остальное в землянку отвез. Лошадь отвел, распряг. Поживу, думаю, пока в «своем» доме. Попил, поел, лег отдыхать.

       Слышу, машина. В щель выглянул: «воронок» подъехал к дому, где я лошадь просил. Мужик с ментами в дом пошел, а двое потом стали дома проверять. Ну, думаю, продал меня мужик. Сдаваться надо. Выходить будешь, увидят. Решил сидеть до последнего. А вы все по домам ходите. Зашли бы, где я был – хана мне: тепло, жратва, бутылки с водкой лежат. Смотрю, водитель с вами увязался. Счастье мое, что он в дом заглядывал. Он дверь открыл, а я за дверью стоял. Заглянул, а заходить не стал, струхнул что ли, в темноте, или лень, ушел.

       Передайте ему привет от меня и благодарность. Ушли вы, я облегчение почувствовал. Вы поехали на Кочкарное – я видел. Сожгут, думаю, землянку. Вернулись, мужика с собой забрали. Я подумал, что вы все из землянки выгребли и не вернетесь туда, а там печка все-таки. Мужик, думаю, приведет в ночь ментов в деревню, тут уж не спрячешься, пристрелят ненароком в темноте. Как стемнело, я мешок собрал, и – в землянку. Только свет зажег, благо, что лампу оставили, и чуть в штаны не наложил, участковый вломился с пушкой.

       Через день после того, как «повязали» Ляхова, была совершена кража из столовой в райцентре. Похищено вино, конфеты, шоколад, торт, разменная монета. Николаев в тот день находился в совхозе «Ударник», оформлял протоколы, предъявлял на опознание похищенные Ляховым вещи, Когда позвонили из милиции, Николаев задумался:

       - Если бы не взяли Ляхова, считали бы, что столовая - его рук дело. Но наш Робинзон в КПЗ.
       - А у него должен быть Пятница. Здесь в Октябрьском, кроме бабушки, Ляхов еще к кому-то заходил.
       В кабинет зашел помощник Александр.
       - Что засиделись?
       - Вот, бумаги допишем, и спать пойдем. Кстати, Александр, в райцентре столовую взяли. Вино, шоколад, мелочь.

       - Сегодня один тип конфетами и вином мою сестру угощал…
       Уже на улице, на ходу одеваясь, узнают. Тип – Бразовский Александр, живет один, инвалид детства. К нему заходили во время обхода домов, но все обошлось, ничего подозрительного не нашли…
       - Саш, сыграй на баяне.
       - Чуть попозже, еще не все спят.
       - А где он?
       - В подполе.

       На свет извлекается баян, похищенный в свое время из Дома Культуры в поселке Октябрьский.
       -Поднимись-ка, - Лихачев за руку поднимает Бразовского с кровати и заглядывает под матрац. – Володь, есть, и выпить и закусить.
       Под матрацем на сетке кровати бутылки вина, помятые конфеты, шоколадки и… торт.
 
       Как оказалось, приехав в «Ударник», Ляхов в первую очередь зашел к другу детства, обиженному судьбой, инвалиду Бразовскому Шурику. Посоветовал ему украсть баян из клуба, а потом, когда услышит, что совершена кража из магазина в Новой Красавке, обворовать столовую в райцентре. Расчет был такой: если даже и поймают Бразовского, то с дурака спрос небольшой, его все равно отпустят, но милиция будет думать, что все кражи совершил он. Но Робинзон просчитался.





       


       11) ПРОДОЛЖЕНИЕ РОЖДЕСТВА

       Новогодние праздники кончились. Рождество прошло. Для всех было неожиданностью, когда сообщили, что обокрали магазин. И это на третий день после Рождества. Кто-то продолжал праздновать этот праздник.
       - Опергруппа, на выезд!
       Следователь Комаров, участковый Чакрыгин, инспектор уголовного розыска Николаев выехали незамедлительно. До Яблочного доехали своим ходом. Там ждал трактор. До деревни, где был магазин, милицейский «УАЗ» дотащили на буксире. В деревне по улицам снег был немного расчищен.

       Магазин находится в центре деревни. Здание магазина и подсобное помещение, склад, сложены из блоков. Входная дверь закрыта на замок, окна целые. С восточной стороны обнаружен пролом в стене. Выворочены два блока. Человек может проникнуть. Снег вокруг утоптан. Следов ясных нет. Комаров начал делать осмотр. Чакрыгин с Николаевым, узнав, что похищена водка, отошли от магазина. Следов саней поблизости видно не было.

       - Приходили пешком, и только местные, - Чакрыгин был категоричен, - унесли в мешках. Кто-то продолжает гулять.
       Перебирая в памяти всех пьяниц, Чакрыгин раздумывал: в какой конец деревни податься. Решили пойти, где поближе.
       - Здесь две семьи, мужики пропойцы. А там дальше – летом жили алкаши, подрабатывали, но, вероятно, на зиму в теплые края подались.- Чакрыгин хорошо знал людей у себя на участке.

       Начали с пропойцев. Проверили, ничего подозрительного не нашли.
       - Воры должны быть пьяными и продолжать попойку. Водки-то много взяли, - размышлял Чакрыгин.
       Подошли к дому, где летом жили алкаши.
       - Смотри-ка, из трубы дым идет, кто-то живет. Зайдем, проверим.

       В доме дым коромыслом, водочный перегар. На столе остатки закуски: капуста, хлеб. По комнате разбросаны пустые бутылки. За столом сидит небритый мужик. В углу на топчане лежит второй.
       - А, Семенович, заходи. Видишь, гуляем, после Нового года получили расчет.
       - Кого черт принес, самим мало, - донеслось из угла.
       - А это наш участковый, Семенович.
       - Ну, этому можно налить, садись, Семеныч, - мужик встает с топчана, шатаясь, подходит к столу, двигает табуретку.
       - Садись, садись, не брезгуй, - продолжает разговор мужик, - а у нас ворованного нет. Деньги, … есть, - достает из кармана мятые трешки и пятерки.
 
       Кивнув Николаеву на дверь, Чакрыгин присаживается к столу. Николаев понял его, идет на улицу, в магазин. Там от продавца узнает про этих двоих. Они работали летом в колхозе по договору, недавно получили расчет, брали десять бутылок водки. Больше в магазине не появлялись, даже за хлебом не приходили, были только в начале января.
Возвращаясь обратно, Николаев подумал: «На сколько дней хватило им водки? Пили, вероятно, не вдвоем, а с друзьями-пьяницами. Водка должна кончиться. Пополнить запасы можно только в магазине. Водку спрятали, и попивают потихоньку. Надо поискать. Поэтому Семенович кивнул на дверь».

       Во дворе и вокруг дома следы на снегу. Николаев решил начать с сарая, который жильцы превратили в туалет. В сарае был небольшой запас наколотых поленьев дров. А за дровами … бутылки с водкой.
       - Шесть, - констатировал Николаев, - мало, - подумал он и продолжил поиск.
«Почему следы вокруг дома? Колядовали? Посмотрим», - решил Николаев.
Пройдя вдоль одной стены, Владимир обратил внимание, что на завалинке снег потревожен в нескольких местах. Сунул руку в снег и нащупал бутылку, потом вторую, третью…. В завалинке в разных местах вдоль стены дома он насчитал двенадцать бутылок с водкой. «Уже хорошо. Может еще, где спрятали?» - не сдавался Владимир. В коридоре, по углам, еще несколько бутылок водки.


       Зайдя в комнату, Николаев утвердительно кивнул головой Чакрыгину, увидев его вопросительный взгляд.
       - Порядок. Нужны мешки, в руках не унесешь.
       - Посиди с ребятами, поговори, я в туалет схожу.
       - Семенович, у нас туалет в сарае. Старый занесло, - заметил один мужик.
       - А ты, молодой, тоже мент? Или, как вас там, дружинник? Из райцентра?
       - Из райцентра, - подтвердил Николаев, решая до конца не раскрываться.
       - Чего его бояться, - один из мужиков поднял доску в полу, достал две бутылки водки. – У нас этого добра хватает. Расчет получили, теперь свое пропиваем, - продолжил он, обращаясь к Николаеву.
       - А не много ли вам? Закуски мало, чем питаетесь?
       - У нас банка сала осталась, да две банки капусты. Сосед принес, пришлось угощать, да с собой еще дали.
       - Давай, молодой, выпьем, - разливая по стаканам, сказал один, - меня Витькой зовут, а это Колька. Он уже готов, слабый на водку.
       Колька одним глотком выпил свою порцию, шатаясь и держась за стенку, побрел к топчану.
       - Вить, а как же вы спите? Вдвоем тесно, - заметил Николаев, обратив внимание, что лежать больше негде.
       - Когда холодно вместе спим. А то и по очереди спим. Я пью, он спит. Потом меняемся, засмеялся Витька.
       - Да, вам не позавидуешь.
       - А вы зачем приехали? Я выходил на улицу, смотрю, машина около магазина стоит. Обокрали что ли?
       - Что плетешь? – раздался голос с топчана. – У нас своей водки, не перепьешь.
«Знают, что магазин обокрали. Надо мешки найти». - Николаев закурил и стал искать по комнате: куда бы выкинуть спичку.
       - Бросай на пол, все равно весной полы мыть, - заметил Витька.
       Николае в в углу за печкой увидел новый мешок: «Вот один».
       Зашел Чакрыгин.

       - А, что вы бутылки разбросали? Чуть было не упал. Из-под крыльца выкатилась. Заглянул, а там еще штук пять, - Чакрыгин поставил бутылку на стол, - остальные брать не стал.
       - Да я от Кольки спрятал, когда из магазина принес, - Витька явно хитрил. – он же все выжрал бы, когда я уснул. Она не замерзла? – осматривая бутылку, продолжал Витька, - дня четыре уже прошло.
       - Жмот ты! – раздалось с топчана.
       - Послушай, а у вас летом лошадь была? – обращаясь к Витьке, спросил Чакрыгин.
       - Отобрали, она же колхозная. Сена заготовили, ометик небольшой, а лошадь забрали. Еще по осени.
       - Я, смотрю, следы к омету, думаю, кого же кормят, сено потревожено?
       «Смотри-ка, Семенович еще нашел. Вот глаз острый» - пронеслось Николаева в голове.
       - А я сено беру, печку разжигать, - нашелся Витька.
       - Сегодня брал?
       - Брал.
       - А мешок с водкой ты спрятал? Или дед Мороз?
       -… .
       - Влип? – пьяный голос с топчана. – Я же тебе говорил, водки хватит. А ты мне: не хочешь не ходи, ну я и не пошел.
       - Врешь, сука! Сам ломом ковырял, и первым залез. Ты подавал, а я принимал.
       - А мешки в складе кто искал? Дед Мороз или домовой? Да и мешки держал, когда я из ящиков выкладывал.
       - Заткнись, паскуда! Развязал язык. Принесли нам водку, а я никуда не ходил.
       Чувствуя, что словесная перебранка может затянуться, Чакрыгин спросил:
       - Сколько принесли?
       - Кто его знает? Два мешка набили и домой

       Заходит бородатый мужик:
       - Похмеляетесь без меня?
       - Все, Петрович, отпохмелялись, не видишь, Семенович сидит?
       - А он, что, не похмеляется? Наливай! – мужик явно не узнавал Чакрыгина.
       - На, пей, да мешки понесешь, а то они и сами-то не доползут, - Чакрыгин налил остатки из бутылки и стакан подал бородатому мужику.
       - Спасибо, я лошадь запрягу, перевезу, если, что надо.
       Лошадь он запряг. Заполнили мешки бутылками с водкой.
       - Петрович, сало и капусту забери, нам больше не пригодится, на казенные харчи переходим. Поищи вокруг, может, где еще бутылка завалялась.
       В магазине следователь опрашивал продавца.
       -Владимир Васильевич, принимай товар, немного выпили, но в основном все целое, - Чакрыгин и Николаев занесли два мешка.

       …Когда у Шаимова и Янаева кончился запас спиртного, решили еще достать. Взять можно только в магазине, сейчас, ночью. Замки не поддались, проломили стену, набрали водки, принесли домой. Каждый прятал свои бутылки из мешка сам. Общую водку положили в «холодильник», в подпол. Пили вместе, но каждый свое.





       12) НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ?

       Весна в этом году выдалась ранняя. Река поднялась. Снег почти весь сошел. Ночью еще «прижимали» морозы, а днем ярко светило солнце.
       Из Атаевки поступило сообщение, что утром на улице села обнаружен труп Шикина. Шикин – пожилой, бездомный мужчина, жил то в одном селе, то в другом, иногда след его терялся. И вот сообщение из Атаевки. Труп переправили в Лысые Горы, а затем – на экспертизу в Калининск. По заключению судебно-медицинской экспертизы смерть Шикина насильственная (множественные переломы костей, повреждения внутренних органов, головы).

       Следователь Комаров, инспектора уголовного розыска Бондаренко и Николаев направились в Атаевку. Ехали по лесной дороге. В лесу еще чувствовалось дыхание зимы: снежные переносы на дороге, которые преодолевали с разгона. Подъехали к реке. Через мост перекатывались потоки воды. С другого берега подъехал гусеничный трактор, зацепил милицейскую машину и перетащил на буксире на другую сторону.

       - Назад, наверное, придется на лодке вас переправлять, - пояснил председатель колхоза, ожидавший их на другом берегу. – У нас так: в половодье переправу организуем, на лодке людей и почту переправляем, продукты в магазин заранее завезли, горючим запаслись. Недели две так плавать будем.
       - А как же наша машина?
       - Сегодня к вечеру еще можно будет трактором перетащить, если вода сильно не прибудет…
       Решили никого в курс дела не вводить, преступники могут заподозрить и скрыться.
       - Кроме женщин и больных на ту сторону реки никого не перевозить, - предупредил Комаров.

       Председатель согласно кивнул головой и отдал распоряжение на переправу.
       - Располагайтесь в моем кабинете. Вот еще один кабинет свободен. – Председатель был радушен, поняв, что дело очень серьезное. – Если надумается ночевать, то у меня. Дом большой, мы сейчас вдвоем с женой, детей отправили в райцентр на каникулы.
       - Поработаем, посмотрим. Спасибо за гостеприимство.

       Началась кропотливая работа. Вначале осмотр места, где был обнаружен труп. Понятые попались толковые: никаких лишних вопросов. Следы крови на дороге, где нашли Шикина, не обнаружили.
       - Где он жил?
       - Где придется: то в школе, то в котельной, то в клубе, иногда у кого-нибудь из местных жителей.
       - Часто выпивал?
       - Частенько. Угощали его мужики, кто выпить оставит, кто в компанию пригласит.

       - Иван Андреевич, его или притащили или привезли на санях, - предположил Николаев. - Если привезли, то не найдем быстро, а если притащили, то недалеко. С другой стороны, если бы была лошадь - увезли за деревню, от людских глаз подальше. Значит притащили. Будем искать следы.
       Пошли вдоль дороги, внимательно изучая следы на обочине. Снег еще до конца не растаял, можно заметить, если, что волочили.
       - Есть! Вот следы волочения. С этого порядка тащили. Дальше следов не видно – земля мерзлая, снега нет.

       На том порядке шесть домов. Один понятой охотно рассказал, кто живет в каждом доме.
       - Там, выпивоха, - пояснил понятой, - и фамилия у него красноречивая – Бутылкин. Живет один, скотником работает. Жена осенью от него ушла к своей матери. А в доме мужики собираются выпивать. Шикин туда тоже заходил.
       Подошли к дому. На двери замок.
       - На работе, вероятно, пояснил все тот же понятой, - на ферме.
       «Если он, то у него лошадь в руках, мог бы отвезти подальше от своего дома», - подумал Николаев.
       - Второй день не видим его, - отвечали скотники, пьет где-нибудь.

       Начались поиски Бутылкина. Зашли к Молитвику и Рязанову – двум бичам. Жили они вдвоем, работали на ферме. Молитвик был дома, готовил обед.
       - Рязанов на работе, - спокойно ответил Молитвик,
       Пожилой, за шестьдесят лет, нашел себе пристанище в глухой деревне, подальше от милицейских глаз. Был бродягой, судим, не один раз. Из спецприемника для бродяг направлен в район. Выбрал Атаевку. Бутылкин часто выпивал с этими бичами. Эти сведения получены от понятого.
       - Давно Бутылкина видел?
       - Три дня назад, на ферме. – Молитвик продолжал кашеварить. Разговаривать был явно не намерен.
       - Где он может быть?
       - Не знаю.
       Опять на ферму. Может Рязанов окажется более разговорчивым.
       - Ушел, час назад. Живот, говорит, заболел. Обещал к вечеру прийти.
       Поискали Рязанова, да ни с чем и вернулись к Комарову в правление колхоза.

       - Васильевич, я позвоню начальнику, он просил машину не задерживать.
       Комаров опрашивал людей, знавших Шикина. Бондаренко стал звонить милицию. Николаев вышел на улицу, разговаривал с людьми, которые подходили к правлению. Обратился к одному мужчине:
       - Слышал про Шикина?
       - Да, выпивал он часто. Но чтобы пьяный валялся зимой – никогда не видел. Всегда добредет до какой-нибудь котельной. Летом – другое дело.
       - Что же с ним случилось?
       - Грохнули его. Видать зашел куда-то, где выпивали, рюмку спросить.
Он же нагловатый, выпрашивал постоянно, а там его …
       - Бутылкин мог?
       - Нет, Бутылкин тихий пьяница, жену пальцем не тронет.
       - А где же он сейчас может быть?
       - У тещи отлеживается. Как узнал, что Шикина мертвым нашли, так к теще и забился. Вероятно, что-то знает, боится кого-то.
       - А друзья у него есть? Собутыльники?
       - Да он с кем хочешь, выпьет. А вот два бича, которые у нас живут, к нему частенько похаживают, пока жены дома нет.

       Бутылкин оказался трусоватым мужиком. Пропитое лицо, маленькие глазки, испуганно бегающие из стороны в сторону. Разговор с Бутылкиным был длинный. Председатель уже два раза заглядывал, приглашая ночевать. Комаров, поняв, что нашли важного свидетеля, решил сидеть до победного конца.

       Выяснилось, что дня два назад Бутылкин добыл банку самогона. Об этом узнали Молитвик и Рязанов, пришли к нему в гости. На огонек заглянул Шикин. Налили ему стакан. Он сел в уголке у печки и потихоньку тянул из стакана. Потом еще попросил. Молитвику не понравилось:
       - Самим мало, да еще всякую скотину поить.
       Бутылкин пытался его успокоить, но Молитвик разошелся не на шутку. Сбив Шикина с табуретки на пол, стал бить его ногами. Шикин притих. Молитвик вернулся к столу. Попойка продолжалась.
       Очнувшись, Шикин попросил налить ему самогона. Тут не выдержал Рязанов. Вскочив со своего места, с остервенением стал бить ногами лежащего на полу Шикина. Бил долго, пока Молитвику не надоело смотреть.
       - Хватит, садись, выпей, успокой нервы, а то дед концы отдаст.
Продолжали пить, пока банка не опустела.

       - Пошли домой, а дед пусть у тебя полежит. Оклемается, сам уползет.
       Но Бутылкин, испуганно посмотрел на лужу крови, на не подающего признаков жизни Шикина, пролепетал:
       - Он, наверное, кончился, берите его с собой.
       Наклонившись над Шикиным и пнув его ногой, Рязанов сказал:
       - Дышит. Он пьяный.
       Шикин захрипел и зашевелился.
       - Вот видишь…

       Бутылкин настоял на своем, Молитвик и Рязанов, взяв под руки Шикина, потащили его из дома. Бутылкин вышел за ними следом, запер дом на замок. Втроем дотащили Шикина до дороги. Шапка с него постоянно сваливалась. Молитвик надевал ее несколько раз на его голову, но она сваливалась. Наконец, Молитвик поддал его ногой, и она отлетела к забору. Занесли Шикина в дом, где жили бичи, бросили у печки. Сняли с него пальто. Рязанов зашвырнул его за печку. Бутылкин пошел домой, но дома решил не оставаться, повсюду кровь, ушел к теще.

       Молитвик вытер лицо Шикина мокрой тряпкой, подтер пятна крови на полу и выбросил тряпку в мусорное ведро. Легли спать. Ночью Шикин хрипел. Рязанов вставал и бил его ногами, чтобы замолчал. Под утро разбудил Молитвика:
       - Дед концы отдал. Надо его убирать.
       - Вытащим на дорогу, бросим. Подумают, что замерз.

       Тело Шикина уже застыло, и они тащили его как бревно. Бросив на дороге подальше от своего дома, вернулись обратно. Прибрали кровь. Утром, как обычно, пришли на работу. Бутылкина на работе не было. В обеденный перерыв Рязанов зашел к теще Бутылкина и вызвал его на улицу:
       - Дед оклемался и ночью ушел от нас. Смотри! – Рязанов потряс многозначительно кулаком перед носом Бутылкина. – Мы его не били. Понял?

       По селу уже прошел слух, что Шикин замерз. Труп отправили на экспертизу. День прошел нормально. Молитвик и Рязанов немного успокоились. Один только Бутылкин нервничал: не вышел на работу ни в тот день, ни на следующий. А, когда узнал, что приехали сотрудники милиции, совсем раскис. Ждал, когда за ним придут.

       Допрос Бутылкина закончился далеко за полночь. Проводили его домой, предупредив никуда из дома тещи не выходить. Пока Комаров вел допрос, Николаев несколько раз выходил. Он был в курсе всех событий в деревне. Бутылкина, кроме председателя колхоза никто в правлении не видел. Молитвик и Рязанов дома, с вечера играли в карты. Никуда не выходили. Сейчас легли спать, света в доме нет.

       Из дома председателя колхоза Комаров позвонил начальнику милиции домой. Подробно рассказал, что удалось выяснить.
       - Завтра будем искать пальто и шапку Шикина. Труп-то в морг привезли раздетым, - уточнил Комаров после разговора с начальником.- Давай спать.
       Утром пригласили тех же понятых. Решили с председателем вопрос о Молитвике и Рязанове. Рязанов остался на ферме «под наблюдением», а Молитвика председатель пригласил к себе в кабинет.

       Шапку нашли вскоре. Осмотрели дом Бутылкина. Пригласили Молитвика, и пошли к нему домой. При обыске нашли пальто Шикина за печкой, в мусорном ведре окровавленную тряпку. Молитвик внимательно наблюдал за результатами обыска, молчал, подписывать протокол обыска отказался.
       Начался допрос. Комаров решил Молитвика расположить к себе, ведь они были почти одного возраста.

       Николаев в другом кабине занялся с Рязановым. Тот еще не знал, что нашли пальто и шапку Шикина, поэтому повел себя самоуверенно и нагло все отрицал: и встречу с Шикиным, и пьянку у Бутылкина. Разговор с Рязановым был тяжелым. Оставив понятого, он же внештатный сотрудник милиции, с Рязановым, Николаев зашел к Комарову.
Молитвик рассказывал, как они пили у Бутылкина, когда пришел Шикин. Был он избит и едва держался на ногах.

       «Ага, ты решил такой версии придерживаться, - подумал Николаев, - значит, уже началось…» Вернувшись в свой кабинет, Николаев решил продолжить разговор с Рязановым.
       - Значит, у Бутылкина ты за последнюю неделю не был? А вот Иван Антонович (Молитвик) рассказывает следователю, что вы недавно выпивали у Бутылкина.
       - Это было давно, с неделю назад.
       - А к вам приходил Шикин?
       - Не помню, может, и приходил, я пьяный был.
       Заходит Комаров, довольно потирает руки:
       - А мы уже заканчиваем. Иван Антонович читает протокол. У нас с ним все ясно.
       Поняв хитрость Комарова, Николаев решил переиграть Рязанова:
       - А вот Вася (Рязанов) забыл, кто первым стал бить Шикина. Ну, что Василий, вспомнил?


       Рязанов решил, что Молитвик все рассказал и всю вину свалил на него. Надо быстрее выкручиваться, а то сухим из воды выйдет
       - Иван первым ударил деда по лицу, а потом я. Дед упал и ударился о табуретку.
       - Подожди, давай по порядку, - Николаев посмотрел на Комарова и незаметно подмигнул ему.
       «Рязанов поплыл, надо Молитвика дожимать», - подумал Комаров, возвращаясь в вой кабинет.
       - Ну, что, Иван Антонович, не били, значит, Шикина?
       - Нет, нет, пальцем не тронули.
       - Рязанов говорит, что ты первым его ударил.
       - Ах, Васька, гнида! Да за такие слова я его в зоне Василисою сделаю. – Молитвика прорвало. – Пишите, гражданин начальник, я все расскажу, как было. Срок получать обоим, но поровну, паровозом я не пойду. Я свое посидел, теперь пусть он посидит. Вышки все равно не будет.
       Так, презирая друг друга, Молитвик и Рязанов начали собирать все грехи, не упуская подробностей.

       - Писали много. В милиции уточним. Очные ставки сделаем, теперь пусть читают, - радостно говорил в коридоре Комаров Николаеву. – Сейчас наша задача, переправить их на ту сторону реки. Там уже машина ждет с конвоем. Я начальнику звонил. Он обещал прислать.

       В сопровождении внештатника и председателя колхоза пришли на берег реки. Река широко разлилась, на другом берегу, на бугорке виднелась милицейская машина. Сцепив наручниками обоих преступников, посадили их на дно лодки. Николаев сел впереди, Комаров рядом с мотористом. Река бурлила, мотор работал с надрывом. Лодку сносило течением. Одно неосторожное движение – и …
       По дороге в милицию ни Молитвик, ни Рязанов, не произнесли ни слова.



       



       13) КРОВАВАЯ ДРАМА

       В начале июля, в один из жарких дней, в милицию прибежала испуганная женщина. Вначале она только твердила: «Убили, убили…». Успокоив ее, дежурный выяснил, что она ухаживает за больной женщиной, которая живет одна на улице Советской. Утром приходит ее накормить, убраться у нее. Сегодня пришла в дом и увидела, что больная лежит на полу вся в крови, вокруг лужи крови.
       Чакрыгин, Николаев, Милиционер Матвеев, не дожидаясь сбора оперативной группы, побежали по указанному адресу. Женщина последовала за ними. Адрес все хорошо знали, это рядом с больницей.

       Прибежали к дому. В окне разбиты два звена. Осколков больше на улице: значит, били изнутри. Все двери настежь. На кухне, на полу пятна крови. В зале посреди комнаты в одной ночной рубашке лежала женщина. Голова, руки т тело ее были в крови. Кровь была на полу, на кровати. Чакрыгин взял женщину за левую руку. Рука была холодная и безжизненная.
       - Есть пульс! Давайте врача!

       Матвеев бросился в больницу. Прибежал врач, медсестры. Сделали укол, второй. Женщина захрипела и зашевелилась.
       - На носилки и в больницу.
       Подошла женщина, которая ухаживала за больной. Нового добавить ничего не смогла. Пришел следователь, стали делать осмотр.
       Вырисовывалась страшная картина. Ночью в дом вошел неизвестный. Дверь изнутри не закрывалась, больная не могла вставать. Неизвестный вначале бил женщину на кровати: подушка и простыни все в крови, потом, сбросив ее на пол, бил на полу. Бил табуреткой: она была в крови и ваялась на полу без ножки. Женщина ползала по полу, следы крови были на занавесках, на скатерти стола, разбито окно, на окнах следы крови. Кровь была повсюду.

       - Что-нибудь пропало у нее?
       - Не знаю, денег у нее было мало, ценностей не было,- женщина заглянула в шифоньер. – Ничего не пропало. Деньги целые, документы – тоже.
       Странное нападение. Не ясны мотивы и цель избиения женщины. Кто мог пойти на такое?

       - Я у нее почти каждую ночь ночую, - продолжала женщина. А вчера Анна Павловна (больная) сказала, что ей лучше и разрешила мне на ночь уйти. Я ее уложила, посидела рядом, радио послушали. Часов в одиннадцать вечера, когда Анна Павловна уснула, я ушла. Наружную дверь закрыла на цепочку и повесила незапертый замок. Утром сходила в магазин, купила хлеба и пришла к ней. Глядь, а замка нет, дверь открыта. Я подумала, кто пришел, окликнула. Никто не ответил. Зашла в дом, а тут … Я сразу к вам в милицию, а про больницу забыла.

       - Есть у нее родственники? Муж, дети?
       - Дочь далеко отсюда, на Урале. Муж был, но ушел от нее, когда она заболела. Уже лет пять. Он сейчас где-то в деревне у матери живет. Анна Павловна была старше него. Он, наверное, уже женился, нашел молодую, здоровую.
       - А давно он был здесь?
       - Я ухаживаю за Анной Павловной пятый год, но его ни разу не видела. Да и в лицо плохо знаю.
       Вышли на улицу. Подошел Матвеев, помогавший следователю в осмотре.
       - Семенович, я его знаю, лось такой, здоровый. Он бы ее одним ударом убил, а тут еще табуреткой молотил.

       - А кто же может быть? Что за маньяк, в центре поселка избивал. Она же кричала. да и стекло разбито. Кто-то должен слышать.
       Соседи ничего не слышали. А у Анны Павловны, оказывается, очень тихий голос, слабый голос из-за болезни. Врач в больнице сказал, что она в тяжелом состоянии, много крови потеряла, да еще ее болезнь. Разговаривать не может, находится в бессознательном состоянии.

       Неутешительно. Но искать преступника надо. Собрались у начальника милиции. Решили вызвать дочь. Необходимо проверить местонахождение бывшего мужа Дмитрия, ориентировали Саратов, соседние районы: преступник может быть в крови.

       Чакрыгин, Матвеев, Николаев на мотоцикле поехали в деревню, где жила мать Дмитрия. Чакрыгин его знал, встречался с ним не один раз. Дмитрий был вспыльчивым, особенно в нетрезвом состоянии. Под горячую руку не попадайся. Но Чакрыгина уважал и всегда слушался, хотя был старше на целый десяток лет.
       Мотоцикл оставили на соседней улице. Решили подходить с разных сторон. Кто его знает, может он дома, да еще и пьяный. Во дворе висит стираное белье, мать стирала.

       - Где сын?
       -Дома, пьяный. Второй день гуляет, из дома не выходит.
       Чакрыгин остался у окон, Матвеев у входа, а Николаев пошел в дом. В доме полумрак, окна закрыты: на улице жара. Заглянул в одну комнату – никого, во вторую ... Навстречу выходит верзила:
       - Чего надо?
       - Жильцов? Выйдем на улицу, поговорим. Там Семенович ждет.
       - Чакрыгин что ли? Пошли, - мужик был в явно хорошем настроении.
       - Привет, Анатолий! – Чакрыгин протянул ему руку. - Ты, что запил? Или горе, какое?

       В процессе разговора Николаев понял, что Анатолий брат Дмитрия. Удалось установить, что Дмитрий дома не ночевал, пришел рано утром, весь грязный, в какой-то краске. Кинул одежду матери, она стирает. Сам куда-то ушел. «Нагулялся, как кот», - высказался Анатолий. Больше ничего выяснить не могли. Где же его искать?

       На улице остановили бензовоз. Водитель – знакомый Чакрыгина.
       - Дмитрий со мной утром в райцентр уехал. Но вышел на окраине. Поеду, говорит, друзей проведаю. Трезвый был, но какой-то странный, молчал всю дорогу.
       - А каких же друзей?
       - Не знаю. Он все с пастухами из соседнего района встречался. Они пасли где-то рядом. Он же в начале сезона пас скот. Сейчас что-то отказался.
       Отошли в сторону, Матвеев сказал:
       - Семенович, я знаю примерно, где это. Сам родом из тех мест.
       - Давайте, вы с Николаевым гоните на мотоцикле туда, а я останусь здесь. Может появится.

       Чакрыгин – опытный участковый, решил взять руководство розыском в свои руки. Матвеев – за руль, Николаев - в коляску, и поехали в соседний район. Вначале по проселочной дороге, потом по асфальту. Доехали до поворота на заброшенную деревню. До нее километра два. От деревни полтора дома осталось. В одном пастухи от дождя и зноя прячутся, а в хорошем добротном сарае – склад. Шкуры, иногда зерно завозят – опять же для пастухов.

       - Родина моя. – Матвеев показал на склоны и лощины, где когда-то была деревня: от домов остались одни бугорки. – Деревня небольшая, домов пятнадцать было. Я здесь родился перед войной …. Вон, стадо на стойле. Значит пастухи около дома.
       Подъехали к единственному дому. Около дома навес от солнца и от дождя. За домом в тени деревьев привязаны две верховые лошади, под седлами. Под навесом на самодельной лавке сидят трое мужчин. Рядом костер. Пьют чай.

       - Иди со стороны лошадей, а я – прямо. Кто к лошадям подойдет, останавливай и веди к столу, - распорядился Матвеев.
       - Привет, мужики!
       - Здорово, - вразнобой ответили мужики, но с места не поднялись.
       - Жарко, а вы чаек попиваете? – поинтересовался и посочувствовал Матвеев.
       - Казахи все лето чаи пьют в жару и … ничего. А у нас с водки на жаре сдуреешь, ответил один из мужиков, по виду пастух.
       Николаев пытался определить, кто же из них Дмитрий. Все трое рослые, кажется, на одно лицо. Мордастые, руки у всех большие, кулаки огромные. Присмотревшись, понял, что тот, кто почище одет и не слишком разговорчивый – Дмитрий. Он оказался прав. Матвеев, как бы невзначай, спросил:

       - А ты, Дмитрий Степанович, что здесь делаешь? На работу в соседний район перебрался?
       - Да нет, Слав, друзей старых наведать решил, спокойно ответил Дмитрий. – Ты-то, как сюда попал? За мной что ли?
       Матвеев не ожидал прямого вопроса и не знал, что ответить.
       - Семенович тебя ищет, - нашелся все-таки он.
       - Так он вас за мной прислал? А сам где?
       - Да, да. Говорит, разговор у него к тебе есть. Должок что ли? – обращаясь к Дмитрию, Матвеев весь подобрался, как к прыжку.
       - Где он ждет? В милиции?
       -Доедем до милиции, а он там будет, - хитрил Матвеев.
       - Не хочется как-то ехать, а надо, - сказал Дмитрий, и попрощался со своими друзьями. Тяжело вздохнул:
       - Не скоро теперь встретимся.
       - Ты, что Дмитрий, уезжать собрался? – искренне спросил один из пастухов.

       Николаев догадался, что Дмитрий им ничего не говорил о том, что он натворил. А то, что Жильцов совершил преступление, ради которого они здесь, был уже уверен.
Жильцов махнул рукой и стал усаживаться в коляску мотоцикла, выехали молча.
       - Сколько дадут? – на спидометре мотоцикла стрелка колебалась около цифры 70. Жильцов был спокоен.
       - Да, ты что, Дмитрий, - Славка явно трусил, - сейчас доедем, и Семенович все объяснит.
       Николаев, напряженно держась правой рукой за запаску на коляске, следил за каждым движением Жильцова.
       «Кинется на Славку, за руль схватится …, смерть всем троим, или калеками останемся, если выживем» - Николаева не покидали эти мысли всю дорогу, и он контролировал движения Жильцова.
       Подъехали к райцентру. Оставив Николаева и Жильцова около милиции, Матвеев сказал: «Я сейчас!» И улетел на мотоцикле.
       «За Семеновичем», - догадался Николаев и пригласил Дмитрия на скамейку около отдела.
       - А я подумал, что ты меня в милицию поведешь, в камеру сразу посадишь? – Жильцов сел на скамейку и закурил.
       Николаев облегченно вздохнул и сел рядом.
       - Семеновича дождемся. Его сейчас Славка привезет. Ну, он и решит.- Николаев не хотел нарушать уговор.
       - Да чего он решит. Прокурор будет решать. – Жильцов жадно затягивался сигаретой, будто боялся, что у него отнимут сигареты, и он не успеет накуриться.

       - А как же получилось? – осторожно спросил Николаев, желая, чтобы кто-нибудь вышел из отдела, и он не оставался бы один на один с Жильцовым. Как назло, из отдела никто не выходил.
       - Да сам и виноват во всем. Не сдержался, психанул. А потом в голову, что-то ударило. Ну и … пошел ….
       -Тяжело, наверное, на душе? – продолжал Николаев.
       - Да, некому душу излить. Семенович что ли приехал бы быстрее, - с нетерпением поглядывая на дорогу, вздохнул Жильцов. – А, то, что-то внутри поднимается
Николаев с опаской поглядел на Жильцова: «Сдернет сейчас, ищи потом».
       - Да ты успокойся, Дмитрий Степанович, покури, заметив, что Жильцов выбросил докуренную сигарету, стал уговаривать Николаев. – Если жарко, пойдем в кабинет, Семенович мимо не пройдет. Он же просил тебя к нему привезти.

       - Сразу в камеру? – проговорил Жильцов, заходя в дежурную часть.
       - Нет, пойдем в кабинет, - Николаев был подчеркнуто вежлив. Хотя и разговаривал на «ты».
       Жильцов понял и пошел следом. В кабинете было прохладно. Он немного успокоился и сел на стул.
       - Все равно мне сидеть. Лет пятнадцать дадут, а может и расстрел. – Жильцов пригнул голову и ухватился за нее руками.
       - Из-за чего все произошло? – Николаев осмелел.

       - Из-за дома. Я хотел ее в дом инвалидов отправить. Она не согласна. Мне мужику баба здоровая нужна. Да и дом наш в центре. Рассчитывал на ее согласие. Дочь забирать не хочет. Мне с ней жить тоскливо стало. Стирай, готовь, убирай за ней. Не по нутру. Я несколько вечеров ходил около дома, да сиделка у нее ночевала постоянно. А тут выследил – ушла она, я – туда. Спала она. Я ее разбудил. Она руками махать стала, пищит: голоса-то нет. Я ее уговаривал, уговаривал, документы, мол, оформил в дом инвалидов. Надо только ее согласие. Она ни в какую. Рожу мне исцарапала. «Уйди! - пищит, - не хочу тебя видеть и разговаривать не желаю». Я и психанул, схватил табуретку, рядом сидел, и по голове ее, потом за волосы на пол стащил. Чем бил, не помню …. В голову зашло. Не помню, как до деревни добежал.

       Зашли Чакрыгин с Матвеевым.
       - А, Семенович, сажай меня! Я свою бабу грохнул.
       - Да жива она, будет жить.
       - Значит «вышки» не будет.

       Жильцова осудили на десять лет лишения свободы. Анну Павловну оформили в дом инвалидов. Дочь продала дом. Жильцов освободился из колонии и пришел в дом матери, которая умерла.
       Счеты с жизнью Жильцов завершил через десять лет после освобождения: покончил с собой, убив свою новую жену.







       

       14) ПОСЛЕДНИЙ ИНТИМ

       Прибыла она в район из приемника-распределителя города Саратова. Устроили ее и такую же подругу в колхоз «Восход» доярками. Подальше от райцентра, в село Атаевку. Колхоз выходил из положения тем, что принимал на работу «бичей», лиц без определенного места жительства, судимых. Таковыми были Валентина и Ольга, которых председатель колхоза привез весной: рабочие руки нужны. Валентина долго в колхозе не проработала. Коров доить, навоз нюхать не по ее профилю: в колонии ее научили шить, а на свободе она умела воровать (две судимости за кражи). К лету Валентина решила уйти «на вольные хлеба». В один из июньских дней она с заезжим шофером «съехала» из колхоза, забрала все свои вещички и прихватила часть Ольгиных. «Ей к коровам не все равно, в чем ходить». Себя она считала красавицей «Я больше в колхоз ни одной ногой, буду около театра зарабатывать, там больше платят» - и уехала.

       Ольга переживала. Ее личность не привлекала мужчин. Была у нее фигура, все остальное, …но вот лицом не вышла.
       «В крапинку», - шутила ее подруга Валентина. После ее отъезда пришлось зарабатывать хотя бы на самую необходимую женскую одежду. И вот, к концу августа, Ольга, получив деньги, купила себе юбку, блузку, джемпер (к осени сгодится).
       Решив в новой одежде немного «блеснуть», она поехала в райцентр, посмотреть на людей, себя показать.

       Приехав в райцентр, прошлась по улицам, поглазела на товары в магазинах. Денег не было. Билет на обратный рейс на автобус был на руках. Чтобы скоротать время, вышла на берег реки. Здесь она увидела, сидевшего на берегу мужчину. Познакомились быстро. По известной поговорке: «рыбак рыбака видит издалека». Вольный человек: ни крыши, ни денег. Отсидел, вышел, места жительства не имеет.
       - Выпить хочется.
       - Денег нет.
       - Найти надо.

       В поисках «добычи» пошли по улице вдоль реки, попали в соседнее село.
       В дежурную часть подъехал на мотоцикле молодой парень:
       - Обокрали дом. Взяли носильные вещи, транзисторный приемник, часы.
Быстро выехали на место происшествия. В доме находилась женщина.
       - Вот мать, она ходила в магазин, а я находился на огороде. Дом не закрыт. Мать пришла и обнаружила кражу: пропал транзистор, он у нас вместо радио. Меня спросила, не брал ли. Я пошел домой и не обнаружил своих брюк, свитера и пиджака. Часы наручные еще пропали.

       Николаев оставил следователя делать осмотр, вышел с молодым хозяином на улицу.
       - Вор не должен далеко уйти. Пойдем до магазина по улице. Спрашивать будем.
Около магазина стояли, судачили женщины. Николаев, поздоровавшись, спросил, не видели ли подозрительных, чужих людей. Женщины переглянулись.
       - Подходили мужчина с женщиной. У мужчины сверток какой-то был в руках. Предлагал часы купить.
       
       - Вот я и купила у него часы, еще новые, с ремешком по дешевке, - одна из женщин показала часы.
       - Это мои часы, - опознал хозяин, - только что украли.
       - Они в магазин заходили, потом пошли за магазин, к реке.
       В магазине установили точнее приметы мужчины и женщины. Они купили водку, ушли вдоль берега. Николаев с потерпевшим пошли следом. Никто не попадался. Время уходило. Солнце перевалило зенит. Николаев уже ориентировал сотрудников милиции. Все разошлись по райцентру.

       «Может уехать на поезде, значит, надо на вокзал», - подумал Николаев.
       Дежурный по вокзалу рассказал:
       -Ходил какой-то по перрону, предлагал свитер шерстяной.
       По приметам похож на разыскиваемого.
       - Один или с женщиной?
       - Был один. Бич какой-то, сам грязный, а пиджак на нем чистый, новый.
 
       Значит где-то здесь. Преступника Николаев узнал издалека. Мужчина лет 35-40. Помятые брюки, не первой свежести рубашка, стоптанные полуботинки. В руках хозяйственная сетка. В ней какое-то тряпье.

       - Мужик, задумаешь бежать, прибью, - Николаев схватил за руку неизвестного. Поверхностный осмотр: оружия нет.
       - Пошли на вокзал.
       - Чего прицепился? Граждане, помогите! – мужчина попытался вырваться и убежать. Стали оглядываться прохожие. Помогать Николаеву или мужчине явно никто не спешил. Завернув руку за спину, Николаев повел незнакомца к вокзалу. Тот продолжал вопить и вырываться.

       На перроне Николаев прижал мужчину к скамейке и позвал дежурного по вокзалу:
       - Вызывай милицию, скажи, Николаев преступника задержал.
       Машину не пришлось долго ждать. Сотрудники милиции в форме забрали неизвестного и доставили в отдел. В милиции установили незнакомца. Петров Александр Петрович, 1931 год рождения. Две судимости, обе за кражи. Вначале он от всего отказывался. Брюки и свитер, обнаруженные в хозяйственной сетке, Петров посчитал своими. Даже пиджак считал своим. Но когда потерпевший из внутреннего кармана достал комсомольский билет на свое имя, Петров сник.

       Пришлось признаваться. Однако он утверждал, что был один. Знал, что за групповую кражу дадут больший срок.
       - Воровал один, а женщину, что видели со мной, встретил около магазина. Транзистор ей подарил. – Он помолчал, а потом, ухмыльнувшись, добавил, - за интимную услугу.
       - А если мы ее найдем?
       - Ищите, все равно, я ее не знаю.

       Остановились пока на этом. Николаев стал вспоминать, на кого похожа напарница Петрова, его интимная подруга. Перебирая в памяти всех судимых женщин (Николаев был уверен, что она будет ранее судимой), вспомнил, что весной он ставил на учет двух подружек, ранее судимых. Они уехали в Атаевку. Но вот живут ли они сейчас там? Звали их Ольга и Валентина. Опять вызвали Петрова.
       - Знакомился ты со своей дамой? Как она представилась?
       - Ольга, - вырвалось у Петрова.- А если найдут? - подумал он. – Может и по-другому, как зовут, вроде бы так, а может быть, и нет, - засомневался Петров.
       «Ольга, Ольга! Есть такая и конопатая, кажется?» - Николаев стал припоминать.
Нужна машина, съездить в Атаевку за Ольгой. Дегтярев, оставшийся за начальника милиции, категорически отказался давать машину.

       - Искать ветра в поле? Ольгу какую-то вспомнил? Машину не дам. Ни сегодня, ни завтра. Желаешь ехать, ищи попутную машину.
       Утром на следующий день Николаев встретил своего хорошего знакомого. Тот был на своих «Жигулях». В салоне сидели два его товарища.
       - Виктор, надо провернуть одну авантюру. В Атаевку сгонять, преступника задержать.
       - Литр и гуся!
       - Гуся не обещаю, а остальное будет.
       - Садись, вчетвером мы его скрутим.
       «Затарились» и поехали.
       - Где пить будем? – товарищам не терпелось промочить горло.
       - На обратном пути, на берегу Медведицы.
       - Это долго.
       - А как преступника по пьянке брать будем?

       Согласились. Доехали быстро. В душе Николаев радовался успеху. Машина есть, понятых искать не надо. Только бы Ольга оказалась на месте, не сорвалась куда-нибудь. Он был уверен, что Ольга – соучастница Петрова.
       В Атаевке в правлении колхоза узнали, что Валентина скрылась в июне. Ольга на месте, живет одна, ведет себя скромно, спиртным не увлекается, на работе замечаний не имеет.
       Подъехали к дому. Во дворе на веревке сушатся женские вещи. «Дома» - обрадовался Николаев.

       - Здравствуйте, я из милиции, - представился Николаев.
       - Здравствуйте, я вас ждала, что приедете, но не думала, что так рано.- Ольга грустно посмотрела.
       Николаеву стало ее немного жаль: «Опять срок, опять колония. Так жизнь и пролетит. Не заметит, как старухой станет».
       - Раз ждала, собирайся.
       - Собирать-то нечего. Одену на себя, досохнет, а вещей у меня никаких нет.
       - Выкладывай, что чужое, - Николаев пригласил понятых. Товарищи Виктора с интересом смотрели за действиями Николаева: не каждый день им приходилось быть понятыми, а может и впервые.
       - Вот это мне досталось. – Ольга поставила на стол транзистор, положила женскую кофту.
       - Это все? – строго спросил Николаев.
       - Больше я ничего не брала, - откровенно ответила Ольга.

       Оформили документы. Ольга надела на себя полусухое белье, спортивное трико, блузку и джемпер. Полотенце и юбку положила в сумку.
       - Все, я готова. – Ольга осмотрела свое жилище, на глаза навернулись слезы.
       Вышли на улицу.
       - Прощай, теть Лиза, обращаясь к стоявшей во дворе соседке, пошла к машине. Соседка стояла с Виктором, который ввел ее в курс дела (по дороге Николаев рассказал о цели их поездки).
       - Прощай, горемычная, - тетя Лиза вытерла набежавшую слезу. Она уже привыкла к трудолюбивой соседке. Жалко ведь. Такая молодая и опять за свое.
       - Ключ отдашь завхозу. Пусть заберет постель, а то вытащат.- Ольга села в машину.
Поехали молча. Ребятам хотелось высказаться, поговорить, но стеснялись Ольгу. Доехали до реки, съехали с дороги, остановились.

       - Иди, купайся. Долго не придется на природе быть. – Николаев разрешил Ольге выйти из машины. – Только не дури, а то …- он многозначительно похлопал по кабуре с пистолетом. – Мы вот здесь будем, а ты сходи, искупайся за кустами.
       - Вот мыло, - предупредительный Виктор протянул мыло Ольге.
       - Нет, нет, я не буду мыться.
       - Иди, иди, а мы пока посидим.
       Ольга поняла, что ее жалеют и доверяют.

       После первой рюмки молчавшие понятые разговорились.
       - Что, ее теперь посадят?
       - Конечно, у нее уже есть судимость.
       - Жалко ее, такая конопатенькая, вроде безобидная…
       - Ей дорогу никто не выбирал, - Николаев прислушивался к плеску воды. Как не доверяй, а все-таки, черт знает, что у нее в голове. – Сама вступила на нее. Теперь жалеет. Да, от судьбы никуда не денешься.

       От водки Ольга отказалась. Села недалеко от компании и ждала терпеливо, когда окончится мужская «трапеза». От еды не стала отказываться.
       Доехав до милиции и сдав Ольгу дежурному, Николаев поблагодарил Виктора и его товарищей.




       



       15) ДОБРОВОЛЬНЫЙ ПОМОЩНИК

       Опергруппа уже работала в селе, когда Николаев и проводник служебно-розыскной собаки со своим Дунаем подъехали к магазину.
       Преступник проник в магазин через окно. Оно было разбито. Осколки валялись на песке под окном. Остались и следы – характерный след кроссовок. Таких следов было множество и около магазина. В магазин не заходили: ждали проводника с собакой. Что похищено – неизвестно.

       Проводник с собакой зашли в магазин, прошли на склад. Собаке необходим был последний запах. Ведь последним из магазина должен уходить преступник. С момента кражи прошло достаточно времени. Если кража была ночью, около одного часа ночи, то прошло более десяти часов.
       - Может след не взять, - предупредил проводник, - около магазина как стадо слонов прошло. Все истоптано.

       Около магазина столпилось столько народа, что собаке работать было невозможно. Собрались смотреть, как собака будет искать вора. Глупые люди ждали все утро около магазина, узнав, что привезут сыскную собаку из Калининска, даже всю траву утоптали, чтобы ей «удобно было искать».

       - Сергей, вот под окном следы кроссовок, давай визуально по следам, собака все равно след не возьмет,- сказал Николаев.
Сказал это тихо, чтобы слышал только проводник.
       - Следы ведут за магазин, вниз по огороду на дорогу, - опять тихо сказал Сергею.
       - Дунай, след, ищи, ищи.
       Собака «потянула» за магазин.

       - Взяла след, смотри, пошла, - раздались восторженные голоса из толпы.
       - За собакой не бегать, не мешайте ей работать, - на ходу крикнул проводник людям, которые уже стронулись с места и целой толпой решились бежать за собакой.
       - Дикари какие-то, - уже Николаеву, - никогда собаку не видели, что ли.
       Побежали от магазина вниз по огороду, засаженному картофелем.
       - Стой! Бутылки!
       Проводник придержал собаку.
       - Ищи, Дунай, ищи.
Сказал тихо, но настойчиво. Собака поняла его и, принюхиваясь, пошла кругами по огороду.
       - Вот еще.

Стоявшие за магазином люди и среди них следователь Комаров увидели, что Николаев несколько раз нагнулся, а потом крикнул:
       - Здесь, в картошке водка, несколько бутылок. Мы по следу пошли.
Собака, пройдя по огороду, повела на тропинку, которая выходила на дорогу. Здесь пыль, проезжали машины.

       - Сергей, следы кроссовок по обочине. Идем правильно. Давай оторвемся подальше.
Ушли на соседнюю улицу. Остановились.
       - Нет, Дунай не возьмет. Жарко, пыль, трактор проехал. Все запахи перебиты. Давай, Володя, вместо собаки работать будем.

       Вор в магазине взял спиртное, разменную монету. Был в кроссовках и один. Наступил на спецковрик, обувь должна быть окрашена.
       - Пойдем по следам. Куда приведут. Пока не потеряем.
       Пошли по улице, вышли за село. На проселочной дороге были хорошо видны следы кроссовок. В сторону села и обратно. Следы то пропадали на твердой почве и траве, то вновь появлялись на пыльной дороге.

       - А, что там? – Сергей показал по направлению, куда шла дорога.
       - Хутор. Домов десять, не больше. Километра три-четыре.
       - Следы ведут туда. Пошли, может собака и поможет.
       Дошли до хутора. Дуная взяли на поводок. До этого он бежал свободно. Одна улица. Дома то справа, то слева. Между ними сады. Следы довели до одного дома. Дунай повел во двор, обошел его, остановился у двери в дом, и стал царапать ее лапой.
       - Дома кто-то есть.
       - Пойдем.

       Осторожно открыли входную дверь. Дунай потянул в комнату. Николаев успел бегло оглядеть коридор и заглянуть в чулан. «Что-то есть». В мешке звякнули бутылки. В темноте чулана Николаев нащупал мешок, в котором было не менее пяти-семи бутылок.
Из комнаты раздался громкий возглас и брань. Николаев поспешил туда. Посреди комнаты стоял заросший мужчина в брюках и майке. Рядом стоял Дунай и внимательно на него смотрел. Едва мужчина пошевелил рукой, Дунай «осклабился» в улыбке, обнажив ряд белых зубов, и зарычал. Мужик замер.
       - Как фамилия?
       - Трубицкий.
       - Кто еще дома?
       - Никого, я один.
       От хозяина пахло перегаром.
       - Где ночью был?
       - Спал.
       - Собака привела в дом из села. Ходил туда ночью?
       - Нет, я дома был, может сын? А в чем дело?
       - В селе обокрали магазин, а собака по следу привела в дом. Будем делать обыск.
       - Ищите, если найдете, меня позовете.
       - Нет, пойдем с нами.

       Вышли во двор, Дунай начал лапой скрести по половице крыльца. Заглянули под крыльцо. Ласково блеснув, на них глядели две бутылки водки.
       - Это откуда?
       Хозяин недоуменно пожал плечами. Так же на свет божий появился и мешок с бутылками из чулана. А, когда Николаев поднял половицу в чулане, достал оттуда три бутылки коньяка, одна из которых была окрашена, хозяин не выдержал:
       - Придет домой, башку оторву. Скотина такая … - далее следовал набор нецензурных слов.

       Установили, что у Трубицкого есть сын, несовершеннолетний оболтус. В совхозе работать не хочет, шляется по ночам по улицам, приходит домой, когда захочет. Носит кроссовки. «Вторую пару добивает за лето», - показывая на забор, сказал отец. Там висела пара кроссовок. Рисунок такой же, как и у магазина. «Две пары сразу купил, - пояснил отец, - с одной партии».

       Обратно до села добирались быстрее, несмотря на то, что Николаев нес мешок, в котором позвякивали и булькали бутылки.
       В магазине шла ревизия. В сельском совете объяснили, что Дегтярев и Бондаренко на совхозном «УАЗе» уехали в соседний район, а следователь Комаров, директор совхоза и водитель-милиционер уехали обедать на совхозный ток. Там есть телефон.
Машина пришла быстро. Приехали на ток в столовую. Комаров уже пообедал и сидел, беседовал с директором. По быстрому перекусив, Николаев подсел к ним.
 
       - Трубицкий? – переспросил директор. – А вон он, около собаки кружится, - показал на парнишку лет семнадцати, который «обхаживал» Дуная.
       - А это наш помощник, - дополнил Комаров, смышленый парнишка. Он здесь в селе почти всю ночь пробыл. Видел грузовую машину, солдаты приезжали из соседнего района. Машина стояла внизу, за магазином, у огородов. Там, где в картошке водку нашли. Дегтярев и Бондаренко уехали к соседям.

       - Дядя Володя, когда в село поедете, меня завезите, - парнишка обратился к Комарову.
       - Обязательно.
       «Даже нужно», - подумал Николаев, до конца не рассказав, что они с Сергеем и Дунаем наработали. Поэтому, на вопрос Комарова ответил уклончиво: «В совете поговорим».

       В совете он пригласил добровольного помощника в кабинет, где никого не было, заставил разуться. Осмотрев подошву, заметил следы красителя. Оставив парня с водителем, зашел к Комарову. Положил кроссовки и мешок со спиртным на стол. «Взяли у него дома, а кроссовки с него сейчас снял, на кроссовках краситель, Вот такой ваш помощник». Комаров не поверил. Проверка показала, что на кроссовках тот же краситель, что и на коврике в магазине.

       - Зачем же ты нас обманывал?
       Злые и голодные подъехали к вечеру Дегтярев и Бондаренко. Узнав о случившемся, оба готовы были разорвать парнишку.