Мама, где ты?

       Они рядом с нами, мы можем протянуть им руку,
       можем дать им самое важное – семью,
       но часто даем только пустую надежду…




Ему четыре года.
Он не помнит, когда он родился, но знает, сколько ему лет, что его зовут Сережа, что фамилия у него такая же, как и у многих тут, не смотря на то, что они не родственники.
Коротко остриженный затылок, слегка торчащие уши, линялые хлопчатобумажные колготки, растянутый свитер не по росту – так выглядит каждый приютский ребенок. У него нет своей одежды, своих игрушек. Даже своих трусиков – на всем проставлен порядковый номер, все кипятится регулярно, выдается стопкой.
У него нет мамы, нет папы, есть только старый медвежонок, с которым он спит ночью, и сидит подолгу в углу днем. Откуда взялся этот медвежонок? Его подарила та женщина, которая как-то приходила в группу, разговаривала с ним долго, все время вздыхала. Потом, из слов воспитателей он понял, что его могли бы взять. Но не взяли, потому что у него плохая наследственность. Что это такое, Сережа тогда не понял, но видел, что женщина однажды ушла от них с другим мальчиком, видел, как по дорожке до ворот она несла чемодан, а за самими воротами их ждал автомобиль, и мужчина помог положить в багажник вещи, а потом взял на руки того мальчика…
Больше Сережа ничего не видел – глаза застилали слезы, - он впервые испытал чувство горечи. Может, оно настигало его и раньше, но этого он не помнит.
Он мог бы играть с ребятами, но те не берут его с собой, потому что он самый младший в группе, и участвовать в их шалостях не может, да и не очень хочется. Только если бы он был с ними, у него появилось бы хоть какое чувство защищенности, принадлежности к той же группе.
Но он не с ними, он один. И чтобы не чувствовать себя таким одиноким, он кутает в подол великоватого свитера своего медвежонка, и что-то тихо напевает под нос. Это песенка без слов. Она о том, что где-то есть его мама, и она обязательно найдет его, - он до сих пор еще в это верит…
***

В конце ноября, когда стало подмораживать так, что вода в душевой застывала на полу, и по утрам умываться было очень холодно, Сережа заболел. К ночи у него поднялся жар, и его увезли в больницу с воспалением легких. Там мальчик провел две недели.
Если бы не кашель, то он чувствовал бы себя как в раю: белые высокие стены, люди в белых халатах, тут даже давали тефтели. А одна добрая медсестра пришила медвежонку потерявшиеся глаза: теперь у того были две новые коричневые пуговички, и он смотрел как-то веселее – он наверно, как и мальчик, впервые видел большие красные яблоки, творожные сырки в шоколаде…
Когда Сережа пошел на поправку, к нему зашла эта медсестра сообщить, что его завтра выписывают, и мальчик очень огорчился – в больнице кормили лучше, и все врачи были внимательны к нему, и он даже не плакал, когда ставили уколы, и об этом он сказал той медсестре. Он сказал, что не хочет обратно в детдом, что готов терпеть уколы, даже капельницы, лишь бы еще остаться тут. Медсестра охнула, присела рядом с ним на кровать и обняла его за стриженую голову.
Назавтра, во время выписки, она к нему подошла, вызвалась проводить, и доктор передал пакет с вещами и карточку, поблагодарив, что не пришлось делать это самому.
 От больницы до приюта было несколько кварталов, они шли пешком, и женщина держала его за руку, и все расспрашивала его о том, что он любит кушать, какие мультфильмы ему нравятся, помнит ли, как осиротел. И Сереже было может быть впервые хорошо где-то внутри – ему снова хотелось плакать, но слезы были уже не теми, горькими, они стали теплыми.
Уже перед самыми воротами женщина повернула его к себе за плечи, и сказала, глядя в глаза: «Знаешь, а я ведь твоя мама»…
Потом он снова слышал разговор воспитателей, но теперь говорили, что Сережа Иванов скоро съезжает, что бумаги уже оформляются.
Этой ночью ему снились цветные сны, а плюшевый мишка лежал с ним рядом на подушке и лупился в потолок своими пуговичными глазами. Может быть, он тоже видел сны, но какие, - не знает никто.
01.11.08.