Счастлив с девушкой

       
Я счастлив с девушкой. У меня есть все, о чем можно только мечтать – любящие родители, готовые мне всегда и во всем помогать; собака, с которой я гуляю утром и поздно вечером; квартира, купленная на мои собственные, честно заработанные, деньги; работа, которая мне, безусловно, нравится; машина, оснащенная по последнему слову техники; девушка, искренне ко мне привязанная, любимая и заботливая; горячий кофе, свежая газета и чистая рубашка по утрам. Вообщем, все, как положено.
Стабильная, размеренная жизнь приводит к тому, что в будущем возникает потребность эту размеренность поддерживать, и, не дай Бог! разрушить. Для этого мы поженились и родили ребеночка.
Но одно небольшое происшествие расстроило естественный ход моей жизни.
Я сидел в баре (в пятницу вечером, с официального разрешения жены), пил безалкогольные коктейли (я правильный до безобразия) и поглядывал по сторонам. В двух шагах от меня пристроилась шумная компания молодых людей, обсуждающих какую-то, ну просто грандиозную, премьеру в театре. Один из юношей время от времени бросал на меня заинтересованные взгляды. Примерно еще четверть часа мы переглядывались. Не знаю, почему, но он мне понравился. Было в нем что-то такое цепляющее, некая изюминка, которая притягивает мое либидо. Для более ясного представления и понимания, опишу его.
Этот молодой человек – оживший прообраз рок-звезды, в истинном понимании этого слова. Раскованный, слегка дерзкий. Отстраненный от окружающего мира, своеобразный. В наличии также имеется тяжелый чувственный взгляд, кошачья пластика, свойственная рок-героям атрибутика – сигарета, стакан виски, одежда в темных тонах. Могу также отметить тонкую и гибкую фигуру, темные волнистые волосы до плеч, кожу, цвета слоновой кости, изящные кисти рук и длинные тонкие пальцы.
Я обрисовал его внешний вид, оттенки его характера, проявляющие себя в поведении, но обозначить то очарование, которым он зацепил меня, я не могу. С одной стороны, он выглядит, как картинка, некий секс-символ. Его внешность идеально подошла бы к иллюстрации истории о томном и печальном вампире. Принц тьмы, дитя порока. Но с другой стороны, он такой живой, естественный, искренний. Неподдельный.
Я очень ясно понимал, что если сейчас не уйду от греха подальше, то не смогу сдержать себя и подойду к нему. Когда я рассказывал о себе, о своей жизни, я забыл кое-что упомянуть – мне в равной степени нравятся и женщины, и мужчины. Просто я иду по проторенной, проверенной столетиями дорожке – рождение, детство, юность, семья, потомство, смерть. Отношения с мужчиной не вписываются в общественное представление о правильно прожитой жизни, а я не люблю провоцировать общество. Тем более, в наше время однополая любовь не приветствуется, не то, что в Древнем Риме или Греции, например. Но именно такие мужчины, как этот незнакомец, выбивают меня из привычной колеи. Именно в такие моменты я вспоминаю, наконец, кто я такой, что в действительности люблю, а к чему равнодушен.
Видимо, я очень пристально смотрел на него, так как он поднялся со своего места и спокойной уверенной походкой направился ко мне. Присел на соседнее сидение за барной стойкой, заказал еще виски и только после этого повернулся ко мне.
- Я, наверное, слишком долго смотрел на вас. Извините, если это вам помешало, - я начал разговор первым, он же молча глядел мне в глаза.
- Все нормально, - у незнакомца умопомрачительный голос, даже это словосочетание звучало, как песня – меня зовут Ян. А как ваше имя?
- Дейв.
- Очень приятно.
- Взаимно.
- Так что ты там говорил про слишком пристальные взгляды?
- Прости?
- Я думал, ты хотел мне что-то сказать?..
- Мне кажется, что я уже не вспомню, что хотел сказать…
- Да, это и непринципиально.
Ян без капли стеснения смотрел мне в глаза, и это было похоже на взгляд удава, который подначивает бедного кролика прыгнуть ему в пасть. Не очень-то это приятно, оказаться в роли подобного кролика. Я отвел глаза и отпил из бокала коктейль.
- Надеюсь, ты не возражаешь – я закажу тебе виски.
- Я не пью алкогольные напитки.
- Правда?.. – Ян придвинулся чуточку ближе и провел рукой по моим волосам.
- Хотя, пожалуй, не откажусь от мартини.
Это невозможно описать словами. Он меня с ума сводит, а мы едва знакомы. Что я делаю? Умом понимаю, а сердцем… А сердце сбивает меня с толку. Еще секунда – и я больше не смогу сдерживать весь тот шквал эмоций, который так долго покоился где-то глубоко внутри меня. Но я не могу себе этого позволить!
Принесли мартини. Я сделал порядочный глоток и сказал:
- Ты меня извини, но я пойду.
Ян удивленно посмотрел на меня.
- Ты уверен, что не хочешь остаться со мной?
- Вполне…
- Как знаешь. Я буду ждать тебя завтра вечером здесь же.
- Не стоит. Я вряд ли приду.
Я поднялся и хотел пройти мимо него к выходу, но Ян схватил меня за руку чуть выше локтя и прошептал на ухо, оставляя на коже горячие дорожки своего дыхания.
- Я буду ждать тебя. И я знаю, что ты придешь. Ты чувствуешь то же, что и я – искра, которая проскочила между нами. Разве ты не заметил этого?
Я высвободился и побежал к выходу.
Он спокойно сказал мне вслед:
- Завтра, в то же время.
Завтра, как же.


- Добрый вечер.
- Не вижу в нем ничего доброго.
Ян рассмеялся, обнажая два ряда безупречных зубов.
- И еще, я не знаю, что я тут делаю. Не понимаю, зачем ты назначил эту встречу.
Ян улыбнулся еще шире.
- Дейв, ты меня пугаешь.
А ты пугаешь меня. Вгоняешь в лихорадочную дрожь, опустошаешь мои мысли и сбиваешь с правильной дороги. И, что самое страшное, мне это нравиться. Ты обладаешь невероятной привлекательностью, быть может, ты сам этого до конца не осознаешь. Или, наоборот, ты прекрасно об этом знаешь и, расставляя свои невидимые сети, разбиваешь сердце очередной жертве.
Ты говоришь:
- Когда я был ребенком, моя мама любила ставить на мне опыты. Она была практикующимся психиатром, но очень быстро сама сошла с ума.
Я пью мартини, порцию за порцией, а ты продолжаешь:
- Так вот. У неё была навязчивая идея. При помощи психотропных препаратов она пыталась отделить мои эго, суперэго и ид друг от друга. Тогда я пожаловался своей учительнице по математике и у матери отняли лицензию. На этой почве у неё появились маниакальные мысли, и она оказалась в своей больнице, но уже в качестве пациента. Я тогда чувствовал себя очень странно. Мне всего пятнадцать и я предоставлен сам себе. Три раза в неделю со мной занимались врачи, исправляя то, что сделала мать. Правда, до конца это так и не удалось сделать.
- И в чем это проявляется? – спрашиваю я.
- Ну, иногда я разговариваю сам с собой. Бывает, что я не нахожу границу между реальностью и фантазией. Но это обычные вещи, и они бывают у всех. Не обязательно в детстве участвовать в опасных опытах, чтобы десять лет спустя начать разговаривать с воображаемыми персонажами. Наверняка, у тебя тоже случается что-нибудь в этом духе?
- Не припомню.
- Жаль, жаль… Однако, еще не все потеряно. Мне продолжить?
- Конечно, - я и, правда, с удовольствием тебя слушаю.
- В шестнадцать лет я начал курить травку и зарабатывал тем, что распространял её среди подростков. Спустя пару лет мне все это осточертело, и я занялся любимым делом, вкладывая в него все время и все средства. Я нашел область, где смог объединить два своих увлечения – рисование и литературу – в одно.
- Дай угадаю, ты – карикатурист? – алкоголь разбудил во мне потрясающе плоское чувство юмора. Но ты шутки не понимаешь и с тихой яростью в голосе говоришь:
- Не карикатурист, Дейв, а автор графических романов.
- Ну, если бы я был карикатуристом, я бы тоже так говорил.
Некоторое время между нами царит напряженная тишина, после чего ты возобновляешь разговор:
- А чем занимаешься ты? Мне тоже угадать?
- Ну, зачем же.
И я рассказываю о своей размеренной пресной работе, о своей красавице-жене, хнычущем сыне и капризной псине. Ты понимающе качаешь головой и заказываешь выпивку.
- Да, Дейв, ты прав. Твоя жизнь гораздо интереснее профессии карикатуриста.
- Издеваешься?
- Понимай, как хочешь.
- Ян, уже поздно. Я пойду домой, мне завтра на работу еще идти.
- Боишься получить от жены нагоняй? Оставь мне свой телефон, пожалуйста.
- А ты позвонишь?
- Посмотрим.
- Ну, до встречи, Ян.
- До свидания, Дейв.
Такси в мгновение ока доставило меня домой. Моя жена сидела в кресле гостиной и делала вид, что читает книгу, хотя ни разу не перевернула страницу. Мой сын уже давно спит. Она была одета в шелковую с кружевами прелесть, что выгодно подчеркивала все её достоинства. Но сейчас она не казалась мне особо красивой – её губы, красивые розовые губы бантиком, сжаты в полоску, а глаза припухли, словно она плакала.
Я ввалился в гостиную и сел на диван, в двух шагах от неё. Стянул с себя пиджак и кинул его на спинку дивана.
Моя прекрасная добродетельная супруга с выражением крайнего неудовольствия на лице, произнесла:
- Я думала, что мы договорились, что вечера мы будем проводить вместе дома.
- А я думал, что я взрослый самостоятельный человек и могу сам распоряжаться своими веерами.
- Я целыми днями забочусь о твоем ребенке, готовлю тебе ужин, убираю и стираю твои вещи! По-твоему, я не заслужила проводить это время вместе со своим мужем? – в голосе Евы, моей Евы, проглядываются истеричные нотки, но она пока держит себя в руках.
- А я целыми днями работаю, чтобы обеспечить тебя и ребенка. Но я, значит, не заслуживаю провести вечер так, как мне этого хочется?
- Конечно, заслуживаешь, - она немного растерялась – я была уверена, что ты тоже скучаешь по мне, ведь мы так долго не были наедине друг с другом…
- Даже если и не скучаю, что с того?
- Да ты пьян, Дейв! – Ева приблизилась ко мне и почувствовала запах алкоголя.
Я молчал.
Моя жена вскочила со своего места и убежала в спальню, хлопнув дверью. Значит, сегодня буду спать на диване. Я улегся поудобнее, и закрыл глаза.
Это было необыкновенно. Необыкновенно и прекрасно. Я словно двадцать лет пролежал в коме и только сейчас проснулся. И все то удивительное, что есть в мире, накрыло меня с головой. И все то, что мне только предстоит увидеть, обволакивало каждую клеточку моего тела, все глубже затягивая в объятия Морфея…


Меня зовут Дейв. Это – моя жизнь. Это – мой дом. Это – мой диван, на котором я провалялся всю ночь и все утро в отключке. Это – моя жена Ева, она держит в руках чашку крепкого кофе и укоризненно говорит:
- Я знала, что однажды это случиться.
Это – мой сын, он ползает под столом, пытается встать на ножки, ударяется головкой о столешницу и заходится плачем.
А вот это – мой надрывающийся мобильный телефон в кармане мятого пиджака. Я, понимаете ли, всю ночь спал на нем.
- Возьми, наконец, телефон! Малыш с ума сходит, когда его слышит! – взвизгивает Ева и убирается из комнаты вместе с плачущим ребенком. А я беру телефон и чуть хрипловатым голосом отвечаю.
- Дейв, доброе утро. Как спалось?
- Лучше не бывает. А тебе?
- Не так прекрасно, но тоже неплохо. Что ты собираешься делать сегодня вечером?
- Жду твоих предложений.
- Может, мы пообщаемся поближе, у меня дома? Обещаю, что не буду к тебе приставать! – Ян усмехнулся – Я хочу, чтобы ты лучше понял меня, а содержательнее самого человека о нем может рассказать его дом. Ты принимаешь предложение?
Мне слышится: «Ты принимаешь вызов?»
Ева кричит мне, стоя на крыльце:
- Мы с малышом уезжаем к моей маме. Надеюсь, когда ты отоспишься и протрезвеешь, ты все-таки извинишься! – дверь громко хлопает, мотор её машины заводится с пол оборота и моя милая супруга уезжает.
- Конечно, я принимаю.
- Я очень жду тебе, Дейв.
Ян прощается своим умопомрачительным голосом и кладет трубку.


Итак, я стою перед его домом. Вернее, перед домом, в котором Ян снимает квартиру. Это элитный высотный дом с подземной парковкой, швейцаром и охраной. Архитектурное чудо. Я знаю, что Ян живет практически на самом верху. И адрес, и этаж, и мелкие подробности, вроде наиболее удобной подъездной дороги, я узнал из еще одного телефонного разговора, который состоялся между нами примерно за четверть часа до того, как я все-таки решился прийти. Собравшись с мыслями, я вошел в сверкающие двери, вымученно улыбнулся швейцару за стойкой и попал в лифт. Вместе со мной туда вплыла пожилая дама, божий одуванчик, с маленькой визгливой собачкой на руках. Она – словно призрак прошлых времен. Этажом выше к нам присоединилась эффектная блондинка. На ней было роскошное коктейльное платье со стразами, туфли на громадных шпильках и яркий макияж. Она окинула меня оценивающим взглядом и глубоким, чувственным голосом спросила:
- Простите за любопытство, но вы не раскроете мне тайну вашего прибытия?
- Я еду к другу, - я немного запнулся на слове «другу», и зачем-то уточнил – к Яну.
- К Яну? – блондинка нахмурила лобик – Ян Либсман?
Пришлось признаться, что я не знаю его фамилии.
- Вы с ним знакомы?
- Давай на ты, - она протянула мне руку для рукопожатия – кстати, я – Ким!
Я назвал свое имя. Мы доехали до нужного этажа, и вышли в просторный и светлый коридор. На этаже было всего две квартиры – по правую и левую руку от нас.
- Не знаешь, в какой квартире он живет? – спросил я у Ким.
- Идем, я как раз к нему.
- Правда?
- Я – натурщица, Ян попросил меня ему сегодня попозировать, он сказал, что к нему придет… друг. Он, наверное, тебя имел в виду.
Ким тряхнула волосами и направилась к левой квартире. Все, что мне оставалось сделать – идти следом. Дверь не была заперта и девушка вошла в темное помещение.
- Ян?
- Привет, Ким. Привет, Дейв.
Ян вышел из-за ширмы, которая делила огромную гостиную на две половинки.
- Ким, ну зачем ты так ярко накрасилась и оделась? – он критически оглядел девушку.
- Ты сам просил соответствовать образу женщины-вамп, - нахмурилась Ким.
- Иди в ванную и смой с себя весь этот кошмар.
Ким обиделась, но послушалась.
- Ты не говорил, что пригласил кого-то еще.
- Прости, Дейв. У меня появилась кой-какая задумка, я надеюсь, ты поможешь мне. Идем, - Ян взял меня за руку и провел за ширму. Со стороны двери в гостиной стоял диван и журнальный стол, по стенам тянулись высокие книжные шкафы, было также широкое окно, закрытое тяжелыми темными шторами. За ширмой находилось что-то вроде мастерской – небольшая сцена с софой и двумя креслами, напротив сцены – стол, усыпанный бумагой, перьями для туши и всевозможными художественными приспособлениями, а также еще один диван. На одной из стен висели наброски, рисунки, фотографии и небольшие черно-белые картины. Я подошел ближе, чтобы получше рассмотреть работы Яна, но он преградил мне путь:
- Как бы странно это не казалось, но я суеверен, и не показываю свою работу до её окончания.
- Красиво. О чем она?
- О страсти, о ненависти, о том, что сильнее разума – о любви.
- Дашь почитать, когда закончишь?
- И даже поставлю автограф! – Ян улыбнулся искренне и тепло, но слегка отстраненно. Подошел ко мне вплотную и взволнованно произнес:
- Дейв, ты не сделаешь для меня одну вещь? Пожалуйста!
Я немного растерялся:
- Что именно?
Сейчас он еще, не дай Бог! попросит меня быть алтарем в каком-нибудь сатанинском ритуале, или они с Ким принесут меня в жертву, или…
- Попозируй мне немного. Ты идеально подходишь на роль главного героя моего нового романа.
- Хорошо. Но что я должен делать?
- Просто жить. Сейчас объясню.
Из ванной комнаты вышла Ким, без макияжа и в простом черном платье. Отсутствие толстого слоя грима лишь украсило её и без того красивое лицо. Некоторая вульгарность и сексуальность на убой уступили место легкой грусти, мягкости во взгляде и серьезности во всем облике.
- Ким, Дейв, садитесь на диван, - распорядился Ян – не важно как, главное – представьте, что вы видитесь в последний раз, прощаетесь. Вы не встретитесь больше никогда, то есть вообще никогда – ни завтра, ни через неделю, ни через десять лет, понимаете? И ничего не говорите. Последний взгляд, прикосновение – и только.
Ким, конечно, играла очень профессионально, а вот мне пришлось труднее. Я прекрасно понимал, что от меня требуется, но не мог изобразить этого на своем лице. Ян раздражался, хотя и не показывал этого, терпеливо объяснял, показывал, в конце концов. И ту я кое-что вспомнил. Когда мне было лет семнадцать, я возвращался домой, от приятеля, кажется. В тот день у меня было не просто великолепное настроение, а какое-то особое эмоциональное состояние, когда ты любишь весь мир вокруг себя и просто не замечаешь ничего плохого. Я шел мимо оживленной дороги, предаваясь сиюминутным счастливым мыслям, и не сразу услышал позади себя крик. Наконец обернулся и увидел позади себя девушку, перебегающую эту самую дорогу. Она даже не была моим другом, просто знакомая. Кажется, её звали Ясмин, но это уже не важно. Она увидела меня и, видимо, хотела мне что-то сказать, или о чем-то спросить, поэтому и выбежала туда. Где-то на середине пути она неудачно подвернула ногу, обутую в босоножку на высоком каблуке и упала на колени. Машина, ехавшая прямо на неё, взвизгнула тормозами, но не успела остановиться. Я бросился было к девушке, но тоже не успел. Она кинула на меня затравленный взгляд, а в следующее мгновение её хрупкое тело подбросило в воздух. Ясмин перелетела через капот и замерла на асфальте с неестественно вывернутыми ногами и руками. Не знаю, зачем, но я подошел к ней и взглянул в её лицо. Долю секунды она смотрела на меня осмысленным взглядом, а потом её зрачок застыл. И хотя у меня не было особого повода горевать о её смерти, я на всю жизнь запомнил этот взгляд. Думаю, она тогда очень хорошо понимала, что видит этот мир в последний раз, и прощается с ним. В её глазах было все: боль, разочарование, горечь, а также спокойное восприятие самого факта смерти, и, даже, немного светлой грусти, символизирующей некую готовность к переходу в иной мир. Это так запало мне в душу, что теперь любая разлука (серьезная, конечно) ассоциируется у меня именно с этим взглядом. Я в мельчайших подробностях восстановил его в своей памяти и попытался изобразить на своем лице. Ян, не произнося ни слова, схватил фотоаппарат и начал работать. Он специально не стал рисовать, утверждая, что так можно упустить отличный момент, а фотографий можно сделать сколько угодно и, отобрав лучшие, использовать их в качестве материала. В конце концов, снимки были сделаны и мы уселись в небольшом баре в спальне Яна. Ким вызвалась сделать напитки и уже через четверть часа мы с Яном пили «белый русский», а Ким клубничную «маргариту». Эти двое завели разговор об искусстве и очень быстро углубились в какую-то узконаправленную область фотографии, незнакомую мне. Я встал с высокого табурета и, делая вид, что разминаю конечности, прошелся по спальне. На самом деле мне было просто интересно рассмотреть спальню Яна. В ней не было ни одного окна. Единственная более или менее освещенная на данный момент времени часть комнаты – бар, остальное тонуло во мраке. У самой дальней стены – кровать, покрытая чем-то пушистым и наверняка очень приятным на ощупь. Над ней – огромная картина в тяжелой черной раме. Из-за отсутствия света я не до конца разглядел, что на ней изображено, но кажется, что это портрет черного мужчины. У противоположной стены – телевизор, и полки с дисками, книгами; перед ним софа, укрытая таким же покрывалом, что и кровать. Неподалеку имелась дверь, в ванную комнату, наверное. Я побродил еще немного, когда услышал за спиной слова Яна:
- Дейв, у тебя не найдется закурить?
- Нет, я не курю.
Я медленно вернулся к бару. Ян щелкнул зажигалкой и я понял, что он прикуривает.
- У тебя же не было сигарет.
- Я нашел в кармане. Хочешь? – он протянул мне открытый портсигар.
- Я же сказал, я не курю.
- Нет, ты куришь, - его глаза внимательно меня изучали.
- Да, но я бросил.
- Это ненадолго.
Я усмехнулся, но смолчал.
Ким потянулась, как сытая, но уставшая кошка и посмотрела на часы.
- Дело движется к ночи. Пожалуй, я пойду.
Она опрокинула в два глотка «маргариту» и упорхнула. Мы с Яном остались один на один в темной квартире. Один на один с противоречивыми чувствами и смутными желаниями. Мне очень хотелось преодолеть препятствие в виде барной стойки и обнять его. Прижаться к его стройному телу, ну, и все в том же духе…
- Чей портрет висит у тебя над кроватью? – я резким движением отбросил греховные мысли.
- Джимми Хендрикс. Символ свободной и счастливой жизни в гармонии с собой и окружающим миром. Для меня, по крайней мере.
- Понятно, - я не знаю, чтобы такого нейтрального сказать.
Ян улыбнулся и, пряча нотки раздражения в наигранно – веселом тоне, сказал:
- Успокойся, никакой содомии не планировалось изначально. Спи на диване в гостиной, или, если хочешь, я могу уступить тебе спальню.
Я с благодарностью посмотрел на него и сказал:
- Диван в гостиной.
Что-то должно было случиться, но я никогда не отягощал себя особым сентиментализмом и все делал не по плану. Большую часть моей жизни. Я, наверное, очень практичный и трезвомыслящий. Естественно, первый раз попавшись на крючок собственных эмоций, впервые затягивая на своей шее липкую удавку извращенных желаний, не мог не растеряться. Но! Я знаю, что Ян рядом. Через стены, мыслимые преграды, я чувствую тепло его тела и жар его разума, гулкое сердцебиение, трепещущие нервы. Я знаю, что он ждет меня, жаждет... как бы это сказать… нечто большего, чем просто совместной выпивки. И поэтому я сам никогда к нему не приду. Он любит меня любовью пятнадцатилетнего мальчишки, и за его знойными провокационными глазами кроется взгляд щенка, который с надеждой смотрит на потенциального покупателя. Я знаю. А этого вполне достаточно.
Впервые за последние несколько лет я могу спокойно выспаться, не беспокоясь о том, что меня разбудит жена, ребенок, собака. Вследствие этого события мне даже ничего не снилось. Я спал, как младенец, и проснулся только поздним утром, часов в одиннадцать.
Некоторое время лежал, просыпаясь и прислушиваясь к звуковому фону квартиры. Удивительно тихо и безлюдно. Я поднялся с дивана, размял конечности и постучался в спальню Яна. Никто не ответил. Тогда я приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Постель была убрана, и в комнате никого не было. Зато на барной стойке я заметил лист бумаги. Это был набросок меня самого, спящего и безмятежного. Рядом лежала записка:
«Ты отлично выглядишь, когда спишь. Извини, не удержался и подсмотрел. Боюсь, что ты проснешься в одиночестве – у меня неотложные дела. Позавтракать вместе мы уже не успеем, а вот пообедать вполне. Жду тебя в полдень в кафе за углом. Ян».
Я выудил из холодильника бутылку виски и плеснул себе в стакан остатки. Принял душ и оделся. Там же, на стойке, я обнаружил связку ключей. Запер дверь и спустился на лифте вниз. Швейцар почтительно мне улыбнулся и кинулся открывать дверь. Я уточнил, где находится кафе, и бодрым шагом направился туда. Яна я заметил еще на улице (он сидел у окна), попивающего кофе и неторопливо курящего. Рядом сидела Ким. Она заметила меня еще тогда, когда я появился в дверном проеме, и радостно улыбнулась, будто сто лет не видела. Мне и оставалось только, что улыбнуться в ответ. Я также заказал себе кофе и смирился со своей участью – слушать их разговоры о высоком. Так мы и просидели все утро – я много пил, много ел, смотрел по сторонам, скучал; Ян – курил, пил кофе, сыпал терминами, в которых без ста граммов и не разберешься; Ким – что-то жевала, раскатисто и заразительно смеялась, отвечала на слова Яна еще сложнее выговариваемыми терминами. И что прикажете делать? Ну, не бить же их, в самом деле! И тут, когда я совсем уже было, отчаялся, Ян задал сакраментальный вопрос, ехидно на меня поглядывая:
- Дейв, как ты считаешь, я привлекателен?
Нить разговора я потерял уже давным-давно, поэтому только удивленно посмотрел на него.
- Мы ставим социальный эксперимент – может ли мужчина по достоинству оценить внешнее и внутреннее очарование другого мужчины.
Я мысленно присвистнул. Загнул!
- Ну, если бы я был женщиной…
- В смысле, женщиной?! – встрепенулась Ким.
- В смысле, если бы я руководствовался женской логикой, то думаю, да, я посчитал бы тебя привлекательным.
- Уверен? – Ян вопросительно приподнял бровь.
- Да, - секундная заминка и предательская дрожь в голосе – да.
- Хорошо. Тогда начнем с другого конца. Сделай милость, расскажи о моих недостатках с твоей точки зрения.
- Ты одержим…
- Случается, - он не удержался и прокомментировал.
- … жаждой преобразования мира; эгоистичен; перфекционист, хотя в последнем я не совсем уверен.
- Прекрасно, - Ян одобрительно кивнул – но, делая вывод из всего этого, ты все равно продолжаешь считать меня привлекательным?
- Да, в общем и целом, да.
Ким рассмеялась:
- Эксперимент провалился. Мужчины, равно как и женщины, - она обернулась к Яну – не замечают твоего отвратительного склада личности, делая ставку на внешние качества. Ладно, время не стоит на месте – мне пора на работу.
- Я думал, ты работаешь у Яна.
- Если бы я работала только у Яна, - Ким одарила прощальным поцелуем сначала его, а потом и меня – то очень быстро обанкротилась бы – он в последнее время не очень-то часто пользуется моими услугами!
- Не преувеличивай! – крикнул ей вдогонку Ян и повернулся ко мне.
С минуту мы пристально изучали друг друга, после чего, не сговариваясь, кликнули официанта и счет.
Теплое свежее утро плавно перетекло в моросящий, пробирающий до костей холодом, дождь. Я был в одной футболке, и Ян накинул мне на плечи свой пиджак.
- Ты вовсе не обязан отдавать мне свои вещи, - он только улыбнулся – промокнешь и замерзнешь!
Он снова улыбнулся и покачал головой.
- Ты не понимаешь.
Мы добежали до его дома и через несколько минут снова оказались в квартире.
- Ну вот, пиджак превратился в мокрую тряпку, - неуверенно прошептал я.
- Так сними его.
Ян как всегда неподражаем и уверен в себе.
- Я помогу.
Он приблизился ко мне и осторожно снял с меня пресловутый пиджак, который на проверку оказался не таким уж и мокрым. Но это абсолютно никого не смущало. Ян коснулся влажными после дождя пальцами моей щеки, но почти тотчас отошел. По инерции я хотел последовать за ним, а точнее, к нему, но что-то неуловимое меня остановило.
- Когда я рисую прототип какого-либо человека для своих романов, - тихо начал он, глядя куда-то в сторону от меня – я всегда смотрю ему в глаза, ибо, как известно, глаза – зеркало души. Я писал многих, и на протяжении последних нескольких лет меня преследует некая мечта. Она связана с поиском человека, в чьем взгляде я желаю увидеть страсть. Понимаешь, человеческая сущность такова, что мы не можем без остатка отдаваться чему-то одному, в данном случае, любви. Страсть тоже бывает разной. Я видел страсть к деньгам, славе, сексу, но это все не то. И вот, совершенно неожиданно, я встречаю человека, в котором плескается нерастраченный океан страстей, и мое собственное естество бунтует и пламенеет от осознания этого факта. Дейв, может это судьба?
Ян грустно улыбнулся и ушел в спальню, оставив меня, морально раздавленного, стоять посреди гостиной и переваривать его слова. Думаю, он не ждал ответной реплики, но задуматься стоило. В первую очередь о том, какой непростительный промах я сделал, что услышал такие слова? Есть еще, конечно, вариант, что это обыкновенный эмоциональный всплеск, но, в конце концов, мы же не дети, чтобы играть в подобные игры: «Я не скажу тебе, что люблю, лучше скажу, как я выстрадал это чувство, как мучился в нерешительной схватке долга и чувства и проч., проч., проч.». И почему некоторые люди в состоянии полюбить только тогда, когда дашь им морального пинка? На эмоциональном фоне изощренный мазохизм выматывает сильнее, чем на физическом, но влюбленному человеку этого не объяснить. Палач и жертва, страсть и ненависть, верность и предательство – все когда-то через это проходят.
- Дейв, выпей со мной! – позвал меня из спальни Ян.
Я решил не предпринимать поспешных действий. Будем плыть по течению, а там разберемся.
Ян сидел на постели со стаканом в руках. Я налил себе и присел рядом.
- Что дальше?
- В смысле?
- Что мы будем делать дальше?
- Например…
Что толку описывать, как это было? Фразы будут слишком банальными. Горячие руки, губы, дыхание. Агрессия и поцелуи изголодавшегося зверя. Острое наслаждение от боли. Время, текущее сквозь пальцы, потому что счастливые часов не замечают. А после спокойное удовлетворение и волна нежности, накрывающая с головой.
- Дейв, спасибо тебе за то, что ты у меня есть. Ты можешь переехать ко мне прямо сегодня. Что думаешь?
Наивный влюбленный ребенок.
- Ты ведь расстанешься со своей женой? Ты говорил, что уже совсем не интересуешься ею, ведь так?
Ян прижался к моим губам и долго не отстранялся.
- Дейв, я люблю тебя!
Я неторопливо оделся, глотнул виски и застыл в дверном проеме.
- Прости, Ян, но я счастлив с девушкой.