Глава четвёртая

- Петрович, ты просматривал температурные режимы за прошлые смены?
Один из операторов, мужчина лет сорока - сорока пяти, услышав вопрос Андрея, развернулся в своём кресле к клавиатуре компьютера, ловко и быстро пробежал пальцами по клавишам и вызвал на экран монитора графики температур. Секунды две он всматривался в хитросплетение разноцветных кривых и только потом ответил:
- Да всё нормально, Андрей Иванович, всё как всегда. – Он посмотрел в глаза дежурного инженера станции, выискивая тень тревоги. – А что? Что-то не так?
- Пока не знаю. На графических диаграммах в точке номер 183У отмечен всплеск.
Оператор ещё раз посмотрел на монитор, его пальцы вспорхнули над клавиатурой, вызывая на экран кривую температуры указанной точки. Хмыкнув, он пожал плечами и, опять повернувшись лицом к Андрею, ответил:
- Здесь всё в норме, никаких скачков. Может, у КИПовцев с датчиком какие-то проблемы? Или с самописцем?
- Может быть. Миша, вызывай дежурных КИПовцев, пусть проверят своё хозяйство.
- Понял, Андрей Иванович, сейчас вызову.
Второй из операторов, молчаливый по своему характеру Миша Ляшко, ставший напарником у Петровича совсем недавно, ткнул пальцем кнопку «КИП» коммутатора и поднёс телефонную трубку к уху.
И в этот момент на Андрея что-то нашло – перед глазами замелькали кроваво-красные пятна, в голове появилась страшная пульсирующая боль, уносящая куда-то осколки сознания. А в ушах загрохотал тот же голос, что не давал спать ему по ночам, ломающий волю и подталкивающий к немедленным действиям.
В три шага Андрей очутился около пульта, протянув одну руку к ключам управления циркуляционных насосов, перегоняющих перегретый пар в общий коллектор, откуда тот подавался на турбины генераторов, а второй к автомату безопасности, включающего систему аварийной остановки реактора.
Глаза у Степашина были пусты. Зрачки сузились до крохотных чёрных точек, а в голове тревожным набатом грохотал страшный голос, говоривший на непонятном языке. Движения рук были какие-то дерганые, судорожные, как будто не Андрей ими двигал, а кто-то невидимый и неумелый дёргал его за привязанные ниточки, как куклу-марионетку. Губы искривились в хищном оскале, исказив черты лица почти до неузнаваемости.
Не успел он коснуться ключей управления, как рука Петровича схватила его сзади за воротник халата и мощным рывком отбросила от пульта.
Не устояв на ногах, Андрей упал и на спине проскользил ещё метр-два по гладким керамическим плиткам пола.
- Мишка, держи его! – закричал Петрович замершему в кресле с телефонной трубкой в руках напарнику и бросился всем телом на пытающегося встать Степашина.
Навалившись с подоспевшим Мишкой уже вдвоём, операторы с трудом сумели удержать Андрея, бившегося под ними в судорогах.
Через пару минут, когда судороги прекратились, тело обмякло, и глаза Андрея стали осмысленными, они осторожно встали со Степашина, с трудом переводя дыхание.
Кое-как встав на дрожащие ноги, под бдительным надзором Петровича и Миши, Андрей проковылял к стулу, стоящему около входа в щитовую.
Сев, он вытер тыльной стороной ладони бисеринки пота со лба, и, подняв глаза на операторов, как-то нерешительно спросил:
- Мужики, а что со мной случилось то, а?