Обезьяны и отцы

Kill the man become the monster.
       Coal Chamber “El Cu Cuy”

У меня свето- и водобоязнь, как у бешеной собаки. Свет лампочек раздражает, моюсь чуть ли не раз в неделю. Как-то и нормально, как в детстве... на улицу выхожу только за сигаретами. Коммунальные платежи не плачу. В темноте лишь огонёк сигареты и пустота. Заполненность темнотой. Раз живется – живу, всякая тварь живет по-истине. Живет не по-лжи, на самом деле. В стране обезьян. Уши потомков – рудименты. Хвосты и глазницы, смешно и остро.

Телефоны держу выключено
мне не о чем разговаривать с миром
я из него вырос
мир стал мне мал, как обосранные штанишки
я хотел бы упокоиться с ним.

Мир колышется предметами и все это ***та хует. Предметы застилают взор чистоты, пространства загораживают дома, как мир застилает собой нечто важное. Не по-лжи господствующего, а по шизофренической правде. Правда-матка. Рубите правду-матку! Зарубите – съешьте её мозги и гениталии! Силу обретете былую, силу отсутствующего субъекта потенциального всему. Бешеные собаки и нормальные людишки, не больные, ушастые рудименты. Используют тело по-назначению и получают соответствующее сахарок-вознаграждение. В форме хлеба и овчины, чтобы прикрыть срам. Мяса для усыщенья желудка, окорочка куриные. Тело нужно использовать по-произволу, по-правде имманентной, а не так, как задано, заложено жидовскимбогом, что сука, сотворил «всех нас» ублагоустроять своё недо-творенное. Ебите свою богомать, бо ложное по правде рождается! Ложное скалится и течет, как больное сердце останавливается в индивидуальной мистерии. Вверх или вниз? Какая разница, лишь бы прочь из этого мира, как говорил Бодлер.
Все было смешно и никакакими мелочными упорядочиваниями вещей не разрушить, не приукрасить порядок смешного. Надо было вырождаться в чистый горный смех, свободный… как тяжело смеяться в горах, за отсутствием воздуха, надобного воздуха для дыхания, для протекания жизни, для поддержания работы кишечных бактерий, в целях переваривания пищи.
Представители биологической популяции индивидиков, коих щедро наплодил капитализм в матричных пробирках **** каких-то чужих похотливых женщин, представители популяции исполняют предназначение своих тел по-назначению. Мое тело тоже где-то там родилось, только неисправное. Тело – неисправно функционирующий прибор. Как будто в траурном зале при свечах оно оплодотворяет в церкви мертвлянку. Трехдневный труп ****, а не двуного линованную женщину. Живых. Живое казалось смешным. Живое – это сознательная материя. В инстинктах. Инстинкты и сознание разумного ничем по сути не отличны. Все, чтоб только добывать пищу в пищевых цепочках. Насекомым так легче, людишкам сяк… Нагородили чушь и все, чтоб только укрыть от взора истинное, по-шизофренически единичественную правду. Неумолимую, как гильотина, острую, как перо маркиза де Сада. Дни вытекают спермой, сколько положено, клепсидры… не песок, нет, сконденсированное время. «Дети – это конденсированное будущее» - писал А. Платонов, так вот сперма – это время сконденсированное в пространстве. Прошлое и будущее вырабатывающееся в семенниках, потенциально живущее, безумное в свернутости, бредливое. Ежели семя не умрет – не оживет росток. Если тело не умрет, труп не встанет, не пойдет на возглас «Встань и иди!».
В чем причина неисправности тела? Надо ли её устранить? Тело было бы исправно функционируй оно в приемлемых условиях эксплуатации. Со светлой целью эксплуатации. В III Рейхе, или какой-никакой Сатья-Юге, хотя и неча на Кали-Югу пенять, коли карма крива. Да поебать ничтожную карму! Эту запись бухгалтерской книге жизни… ничтожные делишки, столь же ничтожные наказаньца, причина и следствие – выдумка жидов и математиков ученых евреев. Количественных считальцев, думают из одного другое, так погрязают в мелочной лавке мелочных вещишек, под тяжестью. Некуда деть тело, кроме как напоить допьяна в том веселье забыться или сдать в наем поштучно Капиталу, - пусть поебёт…

Kill the Man, become the monster!
Kill the Man, become the monster!
Kill the Man, become the monster!

Убей в себе человека и прочих. Нет человека – нет проблемы. Не будь человеком - не будет проблем. Не будет ни желудочно-кишечнной жизни, только сумасшедше-вопиющее само за себя Непонятное, Иное.
Вопрошая про себя – «Быть или не быть?» мы как бы признаем гегемонию бытия над собой. Быть или не быть – в чьей-то власти прекратить or not. Мыслимое и осуществимое – меж ними параллель и бездна зияет дыра. Осуществляет осуществляющее, мыслит мысленное. Разные органы в диалектическом противоречии Гамлета.
Главное – встать на рельсы, а там уж эшелон пойдет куда-то. Встать на пути и пути разбегаясь дорожками выведут в чаемому. Да будут петли висельников нитью Ариаднами. Главное забыть все прошлое и нечто, свято место пусто не бывает - забьет кластеры содержащие воспоминания. Чем забьет? Неизвестным.
Дешевым чиферём вытравливали душу. Детей высасывали из нерожденных детьми женщин. Обезьяны и их отцы не стеснялись собственной реализации в виде обезьян. Что делать если мы всего лишь обезьяны? Преодолевать? Превозмогать ничтожество? К чему, к высокому… подобно карлику, что встал с коленей. Встать с задних ног на передние. Самец пигмея оплодотворял самку ниже пояса. Пигмеи скалились, будто японцы. Все одним говном мазаны и обязаны демиургом – «сейте и размножайтесь».
Мы еще сойдет с ума до абсолютного безумия. Прогресс в прогрессировании болезни тоже Прогресс. Да и какаяразницев он. Он внутреннего дерьма тошнит. Будто съел при первом глотке воздуха что-то не то. Заорал - А! запнулся и ногами вперед, поперхнулся материнской грудью. Мне бы хватило и внутриутробного развития. Зачем развитие вообще, не лучше ли стоять или сойти с остановки? Трамвай гремел, звезды нагло появлялись на небе. Мочеточник был полон мочой. Сознание заполнилось всепоглощающим желание пойти отлить.
Непьющие на посошок собственного существования варились на медленно-бессмысленном огне пищеварения. В кастрюлях и котлах в аду их самих. Бессмыслица пулей настигла его в самом начале пути. Бессмыслица чего-то важного. Поразила пневматическим снарядом, а затем сразила наповал. В дыму и чаду кухонном будет рожать соплеменников. Варите до победного! Ешьте триумфально! Да не минует вас чаша сия! Сыты будет собой, ведь органы пищеварения есть независимо от пищи. Также и с жизнью. Навешаны на организмы словно тряпки принцип организации. Чем ниже уровень самоорганизации, тем больше организационных вопросов. К вопросу о Фаусте. Оставалось только есть, как ergo быть «есть» и удивляться – чудны дела твои господи, какие замечательные кишки ты навесил на меня, будто вкусовые вериги!
Трамвай саморазвития мнил себя послеродовой травмой. Мчался Восьмиглазый троллейбус бежал реальности, как страшной чумы. Ибо чумны дела твои господи, ибо делать тебе воистину не ***! Нужно было как-то устанавливаться, как-то вживаться в наличное исходя из возможного действительничать себе потихоньку, собой помаленьку, ведь большего не дано представителю вида происходящего от женщин.

Утра застигали его врасплох. Сонного будили к якобы новому дню. А дни все были одинаково окрашены. Не выносила еще явь твой труп-эмбриона, оттого и развиваешься – из ягодки – в хордовое, из хордового - в позвоночное, из позвоночного гордо расправив плечи - в сверхчеловеческий труп. Труп всякой лакомки - последнее волеизъявление жизни. Труп – это хорошо и влажно. Из простых смертных можно выбиться только в мертвые. «Будьте мудры яко змии и просты яко голуби». Будьте удовлетворены течением жизни и затеканием всякого притока в воды Леты, легкой рыбёшкой, задумчивым карасем бороздящим пруд из кофе.
Премудрые харчки спермы точно в яблочко искушения материнского лона, а не мимо на простынь умудрялись собственным течением. Раз переживается превращение – знать так и надо. В конце концов Превращение превращается тобой. А не я превращаюсь. Где скрытые механизмы? Воскресение претерпевает косточка Луз, а не тело-труп. Из мертвых воскреснуть может только мертвое. Для якобы новой жизни. На *** мертвому бывшему мертвым снова двигаться? Движение - главное условие, главный атрибут жизни, сущность неотъемлемая, как только нечто застывает - оно окаменевает подобно древнему истукану. Так получаются боги…