Шапталов Б. Монархическая сага. Ч. 1-2

       Шапталов Б.


       МОНАРХИЧЕСКАЯ САГА
 
       с философическим уклоном и в доступном изложении
       
       
       ( лицам старше студенческого возраста
       читать бесполезно)






       












       


       
       Попутное Слово

Я, местный краевед, Бруно Атавист, бывший студиозус и почитатель стародавних событий, обнаружил в местном архиве некую историю, несвязно изложенную в виде дневниковых и летописных заметок. Собрав листы в кучу и рассортировав по текучести событий, я предложил Обществу Истории Царственных Домов свои услуги, а именно: составить связное сочинение за малое материальное вознаграждение. Общество благосклонно отнеслось к предлагаемой затее. Почетный член Общества, достопочтенный хронограф магистр Прокопий, вызвался посильно помочь мне, прежде всего отеческими советами. Я согласился. Что из этого получилось, вы, Читатель, узнаете, если ознокомитесь с моим скромным трудом.
Со своей стороны, я клянусь рассказывать правду, всю правду, но не одну только правду, чтобы не исказить истину.
       
       Краевед Бруно




       Предуведомительное введение

Что может быть проще воды? Однако как она желанна для путника в раскаленной пустыне! Так и наши воспоминания. Все мы были молодыми и все состаримся. Но как бедна будет старость, если не о чем будет вспомнить из молодой поры? Воспоминание к случаю о прошедших славных денечках, что торт к чаю, а рассказ внуку о былом, как лекарство против сердцебиения. Иначе зачем проживать жизнь и стариться?
Все мы были молодыми, и все были принцами. А королями и королевами мы становимся (или не становимся) уже потом.
Рассказу дано излиться, как он был составлен в отчетах двора и сведен в единое полотно местным любителем краеведения. Но ввиду молодости данного краеведа по имени Бруно Атавист и понятной возрастной легкомысленности, определяемой временным отсутствием шишек и рогов, что выразилось в игривой манере изложения отнюдь не смешных событий, я, хронопист Прокопий, изволил иногда вмешиваться и вносить сдерживающие поправки, как бы привязывая к воздушному шарику подобающий груз, чтобы изложение окончательно не улетело в водевильные выси. С сим предисловием я умолкаю и вверяю рукопись предназначенной ей судьбе.
       Хронопист Прокопий



       ________



       Все имена являются подлинными. Любые совпадения не случайны и вписаны осознанно.





       Часть 1. Учение разума

       Сказ 1. ПРЕДЫСТОРИЯ ИСТОРИИ

Сии события произошли в тридевятых землях, что лежат юго-заходнее Северного полюса и северо-восходнее Антарктиды и называются Землей Величавых Монархов. Там правят короли, цари и прочие князья. Правят хорошо, на счастье местному населению и зависть неразумным республиканствующим соседям. Но в тех благополучных царствах не обходится без сложностей, впрочем, благополучно преодолеваемых. Как-то в одном из образцовых королевств случилась понятная беда. Тамошнему королю выпало по возрасту идти на пенсию. Надо так надо. Король давно с трудом переносил долгие заседания Тайного Совета. А длились они целый день, ибо шли по издавно заведенному порядку. В первой половине дня занимались придумыванием проблем для государства, а во второй половине разрабатывали пути по их разрешению. Это позвляло держать народ в тонусе, а аппарат в напряженной деятельности. В течении одной недели король дважды падал с трона, изволив нечаянно заснуть в самых острых местах доклада министров. В первом случае смело ставилась проблема сбора огурцов с окрестных полей, а во втором рассматривались нормы отпуска плательного материала для фрейлин. Вопросы эти имели важное политэкономическое и психологическое значение. Огурцы были любимой закуской подданных и неурожай овощей мог тяжко отразиться на отдыхе народа. Не меньшее зло принес бы самотек с расцветкой платьев у дам. Попытка одной выделиться среди других вызывала такой всплеск пересудов и жалоб, что король потом долго мучался мигренью, лишаясь на время способности руководить государством. Ссоры прекратили следующим образом: всем шили платья из одинакового материала и цвета сообразно статусу. Статс-фрейлины носили черный бархат, ординар-фрейлины – синий атлас, младшие фрейлины – зеленый крепдишин. Гардероб обновлялся раз в три года с одновременной сменой цвета ткани, - больше дамы не выдерживали, и как раз такой очередной срок настал. Намного лучше обстояло дело с ежегодным отчетом о мерах по сокращению управленческого аппарата. Тут уж король держал ухо востро, ибо затрагивались персоны друзей его детских игр. Кампании проходили удачно, ибо аппарат в ходе предпринимаемых жестких мер редко когда увеличивался больше, чем на десять процентов. Поясню. Борьба проходила двумя историческими циклами. В первом цикле аппарат разукрупнялся, и ведомства делились на более мелкие единицы, что увеличивало гибкость управления. Во втором, - ведомства укрупнялись, чтобы восстановить контроль над бюрократической стихией. В каждом разе число корпящих над бумагами планово сокращалось, правда, при том оное число каким-то образом увеличивалось. Над загадкой феномена издавна бились лучшие ученые умы человечества. Нашлись философы, которые в наличие этого таинства умудрились увидеть доказательство бытия Божия, в виде непознаваемой реальности. Но не будем судить о том, что нам неведомо и потому вернемся к более простой проблеме престолонаследия.
Незадача состояла в том, что заменить короля на почетном родовом посту было некому, хотя на первый взгляд с наследниками дело обстояло вполне благополучно. В свое время, при помощи законной супруги, король позаботился сотворить трех лобастых сыновей, коими гордилась нация и государственная статистическая служба. Однако старшенький, с гордым именем Плитцимус, лелеемая с горшка надежда трона, должный по статусу и традициям быть опорой династии, в семнадцать лет фигурально плюнув на фамильный герб, ушел в профессиональные футболисты, конкретно в команду «Прыткие бизоны». Он посчитал, что деньги, выдаваемые ему на карманные расходы, не соответствуют его возможностям. Но не от жадности король давал мало, а из-за отсутствия в местных землях серебряных рудников и золотых россыпей. А люди налогов норовили платить поменьше, а кушать побольше, отсюда и финансовые проблемы.
Надо сказать, что принц Плитцимус к быстрым играм был охоч сызмальства, и к ним весьма трудолюбив. Он, к примеру, побил немало окон, прежде чем научился выполнять крученый удар под названием «мокрый лист» (что это такое, нам неизвестно).
Средний же - Карис – краса и гордость, ростом с колокольню, разворотом плеч с диван, запросто гнувший подковы и прочий металлоинвентарь, ориентируемый астрологами идти по военной части, неожиданно исчез. Объявился он в отдаленном королевстве, где открыл элитарное похоронное бюро «Лучше нету того свету», в котором, как говаривали неуемные языки, продавалось все необходимое для усопших вплоть до патентованного средства от насморка. Обескураженные родители послали ему письмо с напоминанием о королевском достоинстве и о готовности принять обратно в качестве блудного сына, как то изображено на популярной картине. Карис в ответ написал, что судьбой доволен, среди сограждан он нелицемерно уважаем. Фирма, благодаря родовому гербу, пользуется увесистым престижем. Клиенты же не подводят и, вообще, это единственное дело, где не страшен кризис перепроизводства, а потому он уверен в завтрашнем дне.
Младший же, по имени Лотис, был так себе, разве что локонами выделялся, что свободолюбиво вились опричь его головы. Любил он слушать игру на свирели и бегать в догонялки с деревенскими девчонками, ничем не проявляя интереса к государственным делам.
Король-батюшка взял сухой паек и в великой тоске затворился во внутренних покоях, объявив особым рескриптом, что будет думать три дня и три ночи. Местный летописец (кстати, ведший записи редко и неряшливо) сообщает, что потрясенный невероятной по тяжести условия задачи отец в первый день, взвесив свои убывающие трепетные силы, чуть было не решился продать королевство с аукциона Сотби. Но, поразмыслив, вздумал отписать свои владения Академии Всяческих Наук, превратив, таким образом, всех подданных в ученых и лаборантов. Однако к исходу второго дня ему показалось, что изобилие ученых, а значит и научных открытий, может приблизить конец света. С отчаяния он чуть было не провозгласил страну республикой, но дражайшая супруга, зашедшая в покои по каким-то женским делам, благоразумно удержала его от столь опрометчивого поступка. А по утру третьего дня, испив лимонаду, король принял окончательное решение – наследником быть младшему сыну! Но так как его не готовили к царствованию, то ему надлежит отправиться в Институт Управления Королевского Хозяйства, дабы получить высшее монархическое образование с соответствующим дипломом и печатями. Вечером Высочайший Манифест был доведен до сведения благодарного народа, а заодно и принца. Так началась сия неординарная и местами поучительная история.

       ______


На первый взгляд резонно возражение: а для чего принцам, с их свыше данным правом, учится высшему образованию? Многие века так и считалось, - не нужно. Однако время сочилось по желобам вверенного ему пространства, и твердыни монархизма поддались прогрессу. Благодаря трудам светлых умов, вроде Нерона и Марка Аврелия, постепенно созрела и проклюнулась иная мысль-идея, что в наступившие времена революций и республиканизма надобно не только числиться, но и быть монархом во всеоружии. Для этого требуется две вещи: соответствующее воспитание и знание своего ремесла. Так родилось единственное учебное заведение для царствующих особ – подлинный светоч высшей монархической науки, гранитная скала в океане охлократических сумасбродств. Туда и вознамерился послать отпрыска наш король в надежде поправить свои династические дела.

       
(Примечание Краеведа: Не могу не заметить, что хронопист Прокопий изволил нелестно отозваться обо мне в своем предуведомлении. И сделал это совершенно напрасно. Я пишу для таких как я, молодых, с расчетом, что люди, способные делать «мудрые довески», совать в эту книгу нос не будут. Каждому, знаете ли, свое.)




       СКАЗ 2. ДОРОГА К ЗНАНИЮ


Дела в описываемом королевстве делались быстро и качественно, недаром во всех отчетах оно проходило как образцовое. Не прошло и месяца, как наследный принц получил благословение родителей и полфунта свежих, еще пахнущих краской ассигнаций. После чего ясным солнечным утром, пешком, в соответствии с традицией не отрываться от народа вначале, чтобы без угрызений совести сделать это в конце, отправился в путь с твердым намерением держать вступительные экзамены в Институт Управления Королевским Хозяйством имени Пипина Короткого.
Принц Лотис воспринял решение батюшки с полным удовлетворением. Ему, как и его старшим братьям, наскучила однообразная жизнь в глухой монархической провинции, хотелось выйти на бескрайние просторы свободной от родительской опеки жизни. Это был, может быть, первый случай, когда воля отца не разошлась с желанием сына.
Лотису было не привыкать к пешему перемещению в пространстве: старый король очень рекомендовал своим подданным и домочадцам такой способ движения, особенно после того, как рассеялись последние надежды отыскать нефть в родных пенатах, а также в связи с нежданным подорожанием цен на овес. Принц бодро отмеривал мили, версты и километры, надеясь в шесть дней быть в Храме Знаний и Диплома. Дабы сократить путь, он смело выбрал себе дорогу через темный, малотоптанный лес, служивший обиталищем духов, а в стародавние времена и разнокачественных волшебных сил. В чащобе долго было неспокойно и ее неоднократно посыпали дустом и окуривали керосиновыми парами. Потом спохватились и объявили остатки фауны заповедной зоной. И потому принц мог временами видеть сквозь заросли странного вида женщин, исстари определяемые словом «ведьма». Когда-то это было племя амазонок. Меряться с ними силой ходили завзятые богатыри. Чаще всего, завидев их, они сдавались в плен, и их охотно туда брали. Кто-то затем возвращался не солоно (пардон) хлебавши, кто-то застревал надолго. Но время шло, богатыри повывелись и амазонки изменились. Ныне они ездят на конгрессы феминисток и полностью разочаровались в цивилизации, изжившей богатырей. В отместку, наверное, к ним прикрепилось новое прозвание – ведьмы. Со временем многие из племени смирились и стали откликаться на новое прозвание. «Зато нас не путают с жителями реки Амазонки, - говорили они соплеменницам, - кои по сути дикари. А мы дамы почти цивилизованные. Кроме того, нас боятся, что почетно». Споры в их среде продолжаются, а значит, продолжается и прогресс.
Пару раз дорогу принцу преграждал леший и нудно звал выпить, но Лотис с презрением проходил мимо. Никакие соблазны не могли остановить его на тернистом пути к знаниям. Не устоял принц лишь в одном случае, когда на обочине тропинки повстречалась ему избушка Бабы-Яги с вывеской: «Чай, баня, гадание. Цены съедобные». Принц свернул с тропы и произнес знакомую с детства формулу: «Встань изба ко мне передом, а к лесу задом». Внутри избы что-то лязгнуло, громыхнуло, из трубы вырвался клуб черного дыма, и дом с ржавым скрипом чудесно повернулся к гостю некогда парадным крыльцом, ныне требующим изрядной реставрации и, к тому же, давно не мытым. На пороге стояла хозяйка, задрапированная в разноцветные тряпки, с увесистым крючковатым носом на полагающемся месте. На ее плече сидел старый филин, лупоглазо взиравший на темный для него белый свет.
- Чего тебе, молодец, надобно? – заученно вопросила Баба-яга.
- Чайку испить, гадание послушать, - заученно отвечал принц.
Филин удовлетворенно ухнул.
- Входи, красавец, получишь все по законному меню.
Дверь гостеприимно распахнулась, словно рот на приеме у дантиста. Внутренность избушки была искусно подделана под логово нечистой силы, с чучелами летучих мышей на стенах, паутиной в углах, черепом на подоконнике и, естественно, со ступой, на боку которой мерцала латунная бляшка с инвентарным номером. По всему было видно, что времена наступили мирные и всецело гармоничные, но старозаветные традиции блюлись. Принц с аппетитом попил чай, съел пирог с брусникой и перед сном соизволил вполуха выслушать гадание на растертом лишайнике и толченых пауках.
Мерцал кровавым глазом огонь в печке, мягко оттеняла сумрак леса желтая луна за окном, в углу, где у добрых людей висят образы святых, задумчиво таращился филин. Принц лежал на печке под бараньим тулупом и сонливо созерцал колдовские действа ветеранши. Было тепло, таинственно и не страшно. Старуха сожгла какой-то коричневый порошок в плошке, а золу бросила в котел с водой. Часть порошка тут же опустилась на дно, другая же расплылась узорами поверху. «Вижу, вижу, соколик, - зашептала гадалка. - Предстоит тебе дороженька дальняя, непрямая и особая. Сумеешь пройти ее – найдешь желанное. Много суетного будет. В суете сует обретешь постоянное, в хляби - твердь. Но это, если не изменишь себе. Понял, соколик?»
Лотису неудобно было сознаться в малоясности услышанного, и он предпочел кивнуть.
- Ничего, ничего, орленок, - бормотала почтенная женщина. – Иди, куда идешь, а дорога, она рассудит. На то она и дорога…
Под эти слова принц благополучно заснул. И снился ему рай с хороводами да самовар с бубликами.
Утром Лотис вторично попил чайку на лесных травах, расписался в книге почетных гостей с выражением благодарности за проникновенный сервис и покинул гостеприимную избушку. Баба Яга задумчиво помахала ему вслед лопухом, заменявший ей носовой платок, вспомнив зачем-то свою незрелую молодость.
Была она когда-то графскою дочкою и ухаживали за ней сразу две головы Дракона Гореоновича. Но нравилась ей лишь левая крайняя голова, которая звалась Антигоном. Глаза его отливали зеленым перламутром, а произносимые слова лились такие ласковые, что сердце не могло биться ровно. И убежала она с ним из дома, и жили бы они хорошо – подвластные земли у Гореоновича были в ту пору обширные и дань обильная – да вторая голова шибко ревновала. А третья насмехалась над обеими. Нервная обстановка окончилась стрессом. Во время сна вторая голова откусила голову Антигону, после чего началась война между оставшимися двумя. И шла междоусобица, пока, прослышав про внутренние распри, не заявился некий рыцарь, да не поотрубал Гореоновичу остальные головы. Повезло ему, ибо с тремя, да еще жившими в согласии, ни за что бы не справиться. Графская дочка в свою очередь на шею рыцарю отнюдь не бросилась, как тот, должно быть, ожидал, а укоротила ее на неподобающую для жизни величину. Так молодица осталась в лесу одна и вдовою. И долго мстила она людям, проходившим через ее территорию, пока не состарилась, и не пришел Прогресс. Предложено ей было перейти на работу лесничего либо отправиться в город, то ли к ученым в лабораторию, то ли вообще чуть ли не в зоопарк. Ни к охальным ученым, ни тем более торчать у всех на виду в зоосаде она не захотела, а смирилась и стала блюсти заповедник по мере ее убывающих возможностей, а ночами думала – так ли распорядилась своею судьбой и не вкралась ли где ошибка? То и нам неведомо, а потому судить не будем и продолжим повествование.
В следующую ночь Лотис заночевал в дупле, потеснив семейство белок. Те не обиделись, ибо бельчата уже выросли и разбежались делать карьеру на других деревьях. Принц лежал в дубовой колоде, смотрел на небесные огоньки, кои уже много веков на что-то усиленно намекали людям. Лотис, как и все до него, попытался разгадать их шифр, пока веки не сомкнулись. Снился ему пикник с рыбалкой да филин, глядевший удивленно-вопрошающе из окна избушки на окрестный мир.
И вновь неустанно шагал принц весь день и заночевал в стоге сена. Но на противоположной стороне копны долго не давали заснуть ругавшиеся между собой лисы. Лотис смотрел на желтый тазик в небе и вспоминал дворовых хохотушек по именам и лицам. А когда заснул, то приснилась ему жаркая битва с неприятелем и свое награждение орденом за отвагу.
Каждое утро Лотис вставал с удовольствием навстречу хорошей погоде и шел легко, ибо голова его была ясна, мысли же скользили подобно белым кучерявым облакам по небесному синему льду. Жить было хорошо, а молодость хоть имела начало, но вряд ли имела для него конец. Под настроение он нюхал цветочки, омывал ноги в ручье, собирал ягоды, посвистывал птичкам и был готов к книжным приключениям. Других он пока не знал.
На третий день дремучий лес кончился, и принц увидел аккуратно возделанные поля. То там, то сям среди нив трудолюбиво возились с созревшим урожаем пейзане. Все говорило о том, что в мире царил разумный порядок. Принц сверился с картой и уверенно направился по змеившейся дороге на восход. Там был обозначен постоялый двор. После тесного общения с природой, принц явственно ощущал потребность в омовении горячей водой и мягкой постели.
Карта оказалсь точной, гостиница находилась в указанном месте. Пока принц не был коронован, тесное общение с народом не возбранялось, и Лотис, удовлетворенный сознанием своего демократизма, отобедал в общей зале. Проезжие были интересны тем, что рассказывали о местах, где бывали, и расспрашивали о тех, куда направлялись. Узнавалось много нового. Запомнилась Лотису следующая быль дородного, но задумчивого взором купца.
- В далеких краях живет принцесса, прозванная Прекрасной Салерией. Она столь хороша, что у нее нет отбоя от женихов и прочих домогателей. Но никто ей не по нраву. Она говорит, что ждет возлюбленного, который был бы не только красив и умен, но и неисчерпаем в любви и нежности. Сначала все поняли ее заявление так, будто она необузданна в своих плотских желаниях, и ко двору ринулись всевозможные чемпионы по этому виду спорта. Но они повылетали из дворца в мгновение ока. Наведывались и культуристы, но тоже отбыли без обеда и победы. А от особо настойчивых женихов Салерия требовала, чтобы те писали ей конкурсные любовные письма. И всегда возвращала обратно с критическими резолюциями: «Глупо», «Банально», «Лживо», «Вымученно», «Вычурно». Ей пытались читать стихи и слагать песни – она же отвечала, что их можно адресовать кому угодно.
- Ничего, к старости станет разборчивее, - сказал один проницательный проезжий.
- А она не стареет. У нее на роду написано, что пока не встретит возлюбленного, будет оставаться молодой.
- Ну-у, тогда понятно, отчего ей мужчины не по вкусу! – разом вскричали слушатели.
- Нет, дело не в этом. У нее на роду определено, что пока не найдет возлюбленного, не будет ей дана радость от молодости.
«Хорошо бы найти и посмотреть на такое чудо», - подумал Лотис. Но участвовать в состязании он не собирался. Самокритично понимал, что силенок на такие подвиги ему не хватит.
Ровно через неделю, точно в намеченный срок, принц вышел на просеку, которую в незапамятные времена проложил сумасшедший дракон, теперь местами заасфальтированную. В конце ее, как и было обозначено в дорожной схеме, показался институтский тын. По стародавней традиции отпугивания недобрых духов, верх забора был утыкан головами подопытных животных. Времена, конечно, изменились, и в духов уже не верили, однако они сохранялись и ради самой старины, и так… на всякий случай. Подойдя к золоченым некогда воротам, принц постучал. Ответа не последовало. Лотис потянул на себя щеколду калитки, отчего часть тына с треском обвалилась, подняв столп пыли. Уцелевшие головы печально взирали на молодого варвара. «Вот какой я сильный!» - горделиво подумал принц и переступил невидимую черту, отделяющую знание от незнания. Его взору предстало большое здание чертога царственных наук. Внешним видом оно представляло собой корабль, где роль главной мачты выполнял высоченный шпиль, увенчанный указательный пальцем, устремленным вдаль - символом слова «Думай!». (В другом царстве ему предстоит узреть иную скульптуру, символизирующую результат думанья. Но об этом в своем месте и в свое время.) Громадные парадные двери, окованные фальшивым червонным золотом, были, как ни странно на первый взгляд, забиты досками, а прикрепленный к ним кусок пергамента бодро извещал: «К заднему ходу пойдешь – внутрь попадешь!» Туда принц и отправился.
Заколотили парадное лет двести назад. Рассказывают, что тогдашний верховный магистр Храма Знаний решил, что входить неофитам следует с заднего входа, а вот выходить с парадного. Потому парадные двери отворялись лишь в день получения диплома.
Тихое снаружи здание внутри бурлило полнокровной жизнью. Толпы принцев и принцесс сновали по его разъемистым коридорам. Были среди них и те, кого слуги несли в паланкинах. То были коронованные особы из восходных царств. Со временем и они впитывали в себя мудрые традиции монархического равенства и также переходили на пешее шествование и демократическое общение с себе подобными. Но метаморфоза происходила уже на старших курсах, когда объем выпитого перерастал в качество съеденного пуда соли. Среди быстротечного водоворота изредка проплывали дредноутами важные седобородые профессора в долгополых мантиях и треугольных шапочках. И принцы почтительно уступали им дорогу, ибо в стенах Института они были всего лишь студиозами, призванными постигнуть среди прочих предметов и науку почитания, чтобы глубже в будущем осознавалось прелесть низкопоклонства со стороны подданных.
Спросив Приемную комиссию, Лотис оказался в зале, где за длинным дубовым столом сидели серьезные, озабоченного вида мужи в одинаковых голубых мантиях. Принц отвесил подобающий поклон и достал из бархатной сумы с королевским вензелем надлежащие бумаги. Сидельцы придирчиво вчитались в грамоты принца, а затем приказали служителю взять из его пальца каплю голубой крови для удостоверения подлинности аристократической сущности. Предосторожности были не лишними, потому что в Институт не раз пытались проникнуть субъекты плебейского происхождения – самозванцы, двойники, внебрачные отпрыски и прочие узурпаторы.
После завершения всех формальностей принцу объявили о занесении его – сына Руана ХIХ по прозвищу Непорочный – в список абитуриентов на факультет Абсолютных Монархов. Новая глава в жизни принца была благополучно открыта.

       _______
       

В свое время батюшка, как и было принято в монархических домах, постарался дать сыновьям хорошее домашнее образование. Король издал указ обучить их «всем естественным и неестественным предметам, точным и неточным наукам, в гуманитарных и антигуманитарных областях. А также военному делу, благородным манерам и правилам ухода за лошадьми».
Чтобы с честью выполнить столь обширную энциклопедическую программу либерального толка (в тот сезон это было модно), решено было через посланных во все концы света гонцов пригласить лучших педагогов. Правда, вслед указу о наборе издали секретный циркуляр с требованием набирать учителей лучших, но по максимально дешевой цене.
Первым прибыл отставной полковник неизвестной службы, который, рассказав принцам во вступительном слове несколько по-солдатски соленых анекдотов, со следующего дня беспробудно запил.
Следом явился учитель то ли орфографии, то ли хореографии, а может быть даже географии. Этого точно выяснить не успели, потому что он исчез сразу же как только получил свое жалованье за месяц вперед. Причем исчез, подлец, вместе с хорошенькою дочкою обергофмаршала. Впрочем, через две недели она вернулась обратно с небольшим, легко объяснимым ущербом для себя, но к великой радости родителей и изнывающих от отсутствия детальной информации подруг.
Затем учителей понесло десятым валом. Они приезжали на велосипедах и дилижансах, приходили пешком и приплывали на кораблях. Прискакал на верблюде один йог, потребовавший, чтобы принцы отныне спали на гвоздях. И все эти лицами белые, желтые, коричневые и просто испитые педагоги просили одно и то же – еды, питья, жалованья вперед и лучших мест в гостинице. Король-отец уже был не рад своей затее. Надменных грамотеев то и дело ловили в чужих садах и постелях, а также порой били в местных трактирах как злостных неплательщиков.
Король закручинился и в поисках выхода от напасти созвал Тайный Совет. Заседали келейно всю ночь на королевской конюшне. Утром, окончательно протрезвев, постановили: «Оных педагогов, сиречь учителей, спровадить из великого королевства, но под благовидным предлогом, не роняя монаршего достоинства».
Сперва удалось избавиться от йога. Ему в кровать подпустили свору голодных клопов. Йог, верный традиции, с помощью медитации, старался не обращать на них внимания, продолжая спать на своем гвоздастом ложе. Но придворные стали замечать, что вечером, перед тем как идти в опочивальню, он все чаще стал задумываться, стоя на голове в позе лотоса. Продержался йог две недели. Однажды утром он выскочил из спальни и произнес длинную и горячую речь на своем йогском языке, после чего оседлал верного верблюда и ускакал в сторону Восхода.
Прочие же оказались покрепче. Клопов они морили, мышей пугали, змей ловили, пауков сшибали. После долгих обсуждений на очередном пленарном заседании Тайного Совета в районе рыбацкой заимки, когда уже жены прислали гонцов с ультимативным требованием закруглить заседание и явиться домой, решили прибегнуть к хитрости. Как-то прекрасным светлым утром глашатай зачитал царственное сообщение, а именно: из-за серьезной поломки печатного станка жалованье ученой рати будет задержано месяца на четыре, а может быть на полгода. Предписывалось обождать, продолжая занятия за свой счет. Ватага наставников очень взволновалась, помитинговала, а затем, сославшись на срочные дела, болезни, неподходящий климат и тому подобное, умчалась из королевства на всех видах транспорта, включая и собственные ноги. Правда, кое-чему принцев они научить успели. Некий шотландец, выдававший себя за геометра, привил старшому страсть к футболу. Другой, кажется из Восточной Америки, обучил среднего игре краплеными картами и банджо. Младший же остался глух к трудам всех учителей без исключения. Король-батюшка только вздохнул, оценивая плоды учения и, вспомнив как обучали его самого в пору невнятной юности, вооружившись длинной и прочной линейкой, чтобы не сразу обломать ее о чугунные лбы отроков, занялся обучением сам. Юнцы ежедневно приходили к отцу в урочный час и он излагал им все знания, какие помнил и накопил за прожитые годы. Однако к концу первой недели он явственно ощутил, что начинает иссякать и оттого повторяться. Сыновья почтительно помалкивали, но по смешливым бесятам в их глазах многоопытный король уразумел угрозу своему отцовскому авторитету. Пришлось опять спешно созывать Тайный Совет. Позаседав вволю в дальних покоях, что недалеко от кухни и наискосок от королевского буфета, многомудро порешили привлечь местные кадры на общественных началах. Это сулило казне изрядную экономию. Но, ввиду того, что никто из придворных не взялся обучать принцев, ссылаясь на загруженность и плохую память, то постановили, как и указывала традиция, идти в народ и искать там самородков. Таковых довольно быстро сыскали в богатом талантами населении королевства. Ими оказались конюх, пастух и звонарь. Конюх научил принцев пить стопками, рюмками и стаканами, популярно объяснил разницу между кобылой и жеребцом, заодно между мужчиной и женщиной. Пастух объяснил суть своего руководства стадом, посчитав, по-видимому, что большой разницы в искусстве управления нет, а в остальное время демонстрировал искусство сшибания кнутом верхушек одуванчиков. Звонарь убедительно, на базе близлежащих примеров, доказал, что все окружающее греховно, а все дела и поступки, кроме чтения духовных книг и раздачи милостыни – суть тоже грех. Вдохновенные книги читать было недосуг, денег не водилось, и принцы заключили – вертись не вертись, но от греха не уйти, а потому и избегать его не стоит. На том учение и закончилось. Где-то через год король вновь встрепенулся. Остерегаясь более звать заезжих учителей, он приказал мужавшим чадам ежевечерне приходить к нему и на сон грядущий читать по нескольку страниц ученых книг. Куда там! Старший и средний изо всех сил манкировали своими обязанностями в силу необходимости спешить на столь частые в эту пору половые свидания. Король-отец повоевал немного со столь прискорбными обстоятельствами и махнул рукой. Не в последнюю очередь оттого, что чтение старших сынов вызывало в нем головную боль и колики в животе. Так и повелось: книжки читал младший, и это ох как пригодилось ему на вступительных экзаменах.
Надобно сказать, что при всей кажущейся безалаберности домашнего воспитания в данном королевстве, принцы оказались во вполне благополучной для умственного развития ситуации. В прочих царствах господствовала классическая система образования, а именно: в одну педагогическую руку бралась личность, а в другую тома энциклопедии «Великая кладезь знаний». Затем второе впихивалось в первое. Делалось это следующим образом: в первый год учения заучивали первые десять томов энциклопедии, во второй - следующие десять…, в десятый последние десять томов. Считалось, что, пребывая на столь ответственном посту, монарх должен разбираться во всех накопленных на данный период эволюции человечества знаниях. Что действительно усваивали принцы, установить не удавалось, ибо проверить их осведомленность, когда они вступали на трон, никто уже не смел. Но отдельными умами было замечено, что великие государи появлялись в миру не в зависимости от оценок по усвоению «кладезя», а по каким-то иным причинам, отчего развелись критиканы, доказывавшие, что их светлостей надо бы учить, исходя из их природных склонностей, благодаря чему каждый принц займет то место в круговороте жизни, которое ему предназначено судьбой. Но «классики» с возмущением отвергали столь утилитарный подход, указывая, что Учителям негоже ждать милостей от Природы, а гоже поставить ее на службу Энциклопедии. Короче, наш принц знал не меньше и не больше прочих принцев.
       
       _______
       

На время экзаменов Лотису выделили покои в пансионе Царственных Особ II-й категории в виде комнатки-спальни с позолоченным рукомойником и потолком, расписанным сценами коронации. Там он просиживал ночи напролет, готовясь к ответственному испытанию. Единственное, чего он не мог понять, – отчего другие кандидаты готовились столь разно: одни жгли свечи до глубокой ночи, другие пропадали неизвестно где и являлись поутру усталые, но зело чем-то довольные, либо слонялись по апартаментам, болтая часами с себе подобными. «Наверное, домашние учителя у них подвизались не в пример нашим, и они готовы к испытаниям, как в пограничной крепости», - решил Лотис.
Первым экзаменом было сочинение. Кандидатам предложили тему: «Мое представление о монаршем величии и королевском управлении». Лотис исписал крупным почерком шесть листов мелованной бумаги, добросовестно пересказав все заветы батюшки, услышанные им за время домашнего обучения. Получив оценку «удовлетворительно, но не очень», пошел сдавать Историю Династий. Династий было до умопомрачения много. Перекрестные браки и дворцовые перевороты лишь усугубляли дело. Однако память у принца была еще по-молодому крепка, и ему удалось на 24 часа запомнить почти все изложенное в учебнике и получить оценку «отлично, но не совсем». Третьим и последним экзаменом было чистописание. Кандидаты должны были переписать кусок из «Хартии вольностей королей» сначала каллиграфическим уставом, потом полууставом и затем готическим письмом, после чего расписаться в содеянном царственной подписью. Писать красиво и подписываться пышно считалось одной из важнейших добродетелей монарха. Так сказать, в Историю он должен войти с красиво подписанными архивами.
Битых два часа Лотис, высунув язык, выводил письмена стародавним почерком, изо всех сил пытаясь писать красиво. Оценку ему поставили «Однако хорошо».
Сдав последний экзамен, принц почти уверился в неизбежности своего зачисления, о чем и поспешил уведомить родителей. На почте он столкнулся с принцем, приехавшим из одного небольшого, но почти центрального княжества. Он запомнился Лотису тем, что на экзамен приходил одетым по последней моде, то есть во все привозное. Лотису было немного жаль его, ибо без сомнений этот князек не мог поступить из-за своей царственной лени и недалекой родословной. Его дедушка исполнял должность Первого Министра Двора, разбогател таинственным образом, хотя его благодетель Князь нуждался в самом необходимом. В конце концов Князь залез в такие долги, что Первый Министр уговорил его продать трон, чтобы не сесть в долговую яму. Князь сделался Первым Министром, а Первый Министр – Князем. И хотя отец кандидата был уже женат на чистопородной принцессе, но все-таки голубая кровь у него была еще жидковата. Несмотря на все это, встреченный принц был бодр, высокомерен и весел.
- Письмо родичам? - осведомился он. - О чем пишите? О провале?
- С чего бы это? Я сдал на приличные оценки, и моя родословная позволяет мне… - начал было Лотис.
 - Ха-ха! - оскорбительно засмеялся нахал. - Да я сам слышал, что Вы, почтеннейший, не проходите по конкурсу.
Лотис обомлел.
- По-видимому, ваш папаша давно не был с государственными визитами?
- Да, это так, - подтвердил сбитый с толку Лотис, забыв даже обидеться на фамильярное «папаша». – Ну и что?
- Вот то-то и оно! Его никто не знает, а значит, и с Вами считаться не будут.
- Но у меня голубая кровь! – вскричал принц.
- Предложите ее дочке богатого лавочника. Они еще любят подобные штучки. Но вы не расстраивайтесь. Исходя из вашей родословной, Вас, возможно, примут на факультет Мелких Тиранов и Деспотов. Там в этом году недобор.
- А Вы сами-то прошли? - с вызовом спросил Лотис, предвкушая радость от чужого огорчения.
- Конечно. Я еще до экзаменов знал, что буду зачислен на факультет Абсолютных Монархов.
И он, сделав ручкой, царственно удалился.
Лотис не знал, что и подумать. Розыгрыш? Насмешка? А если это правда, то как ему следует поступить? Вызвать на дуэль? Кого? Гордо уехать не попрощавшись? Но домой не тянуло. Лотис поплелся назад. На пути ему встретился трактир под всеобъясняющим названием «Друг Студиозиса». У входа стоял толстый, улыбчиво-радушный хозяин в расписном переднике. Заметив принца, он услужливо распахнул дверь.
- Прошу, Ваше высочество!
Принц колебался ровно одно королевское мгновение, равное десяти обычным. «Нет, - затем сказал он себе, - не буду заливать обиду перестоявшимся нектаром. Если я поступлю, то так возьмусь за учение, что они поймут свою неправоту!»
Приняв столь принципиальное решение, принц легко и уверенно зашагал к Храму Знаний.

       ______
       

 Предсказание нахала из околоцентрального княжества сбылось. Лотис со скрипом был принят на факультет Мелких Тиранов и Деспотов. Но уже готовый к такому обороту, он не пал духом. Не успели начаться занятия, как принц пошел в библиотеку, набрал кучу книг и, обложившись учебниками, принялся грызть науку. Но грызлось с трудом, ведь предстояло изучить множество фундаментальных предметов, таких как Общая Теория Тирании, Основы Нелинейного Душегубства, Осмысленная Организация Труда Монарха, а также спецкурсы: История Пытки, О Разновидностях Доносов, Общие Принципы Генеалогии и, наконец, написать вполне ученое историко-аналитическое сочинение. На выбор предлагалось взять следующие темы: «О праве первой ночи сеньоров средневековой Франции как радикальном средстве укрепления добродетелей в народе», «О причинах тяги либералов к монархии и монаршей длани», или описать царствование одного из запавших в скрижали истории демократических тиранов.
Лотис взялся изучать царствование Педро Десятого. Наставник одобрил это намерение и посоветовал к руководству свой труд. Принц взял в библиотеке книгу и добросовестно ее проштудировал. В ней на трехстах страницах описывались доблести и благородство Педро Х Лучезарного, любимца подданных, очаровавшего своим умом весь ученый мир. Покоренный этим светлым образом, Лотис написал сочинение, итожившее деяния незабвенного и достопочтенного короля Педро в наставление начинающим монархам и отнес к мэтру. Мастер прочитал, перечеркнул написанное и сказал, что он читал устаревший труд и нужно взять другое издание. Принц вновь пошел в библиотеку и впрямь отыскал 2-е издание о Педро Х. Раскрыв фолиант, принц с ужасом узнал о том, что его герой, оказывается, был негодяем каких свет не видывал: развратником, лгуном и пропойцей. Даже видавшие виды тираны предпочитали держаться от него подальше. Лотис глазам не верил, но на титульном листе стояло имя его учителя. Принц вздохнул и заново переписал сочинение о злодее Педро Х Кровососе. Магистр же, прочитав оное, схватился за голову. «Где Вы все это берете?» – «В ваших трудах, - доверчиво отвечал принц. – «Господи праведный! Да возьмите же последнее издание! Прежнее не нужно!» Делать было нечего. Лотис опять поплелся в библиотеку и отыскал третье издание Истории Педро Х Кровососа. Однако то, что было там написано, очень удивило юношу. В книге пространно доказывалось, что король Педро был не без греха, как и все либеральные тираны, вынужденные раздваиваться между своим человеколюбием и несовершенством людской породы. Он сделал, по правде говоря, кое-какие ошибки, но кто их не делает, разве что тот, кто вообще ничего не делает. А в целом правление прошло ровно и гладко с определенными успехами и прогрессом в сфере культуры и народных ремесел.
Принц вновь, уже без энтузиазма, переписал свое сочинение и отнес мэтру. На этот раз мэтр остался доволен и поставил высокий балл - «почти безукоризненно».
- Вы не могли бы объяснить мне, Учитель, такую большую разницу в ваших трудах по одному и тому же вопросу? – почтительно спросил принц.
- Видите ли, дитя мое, история тем и хороша, что ее всегда можно переосмыслить. Вот, например, писатель сделать это со своим придуманным творением не может. Написал – и все! Оное сочинение остается в веках. А с историей - наоборот. Ее можно подправить так, как этого требует очередной полет растущего человеческого духа или, если говорить попроще, здравствующий монарх-благодетель.
 - А можно написать историю сразу… набело? – простодушно поинтересовался Лотис.
- К счастью, нет. История всегда будет отражать полет наличной человеческой мысли и от того всегда будет самой молодой, загадочной и ветреной женщиной.
- А как быть с Истиной? – спросил принц.
- История и есть истина. А истина всегда конкретна, - ответил мэтр, подняв указующий перст к потолку. Потом мэтр вздохнул и добавил:
- Историк пишет для современников и современности, а оное, увы, имеет свойство видоизменяться со временем.
«Значит надо писать для будущего», - самонадеянно подумал Лотис. Он еще не знал, что будущее это способ воспроизводства прошлого с поправкой на моду умствования.

(Примечание Краеведа: С этим вписанным замечанием, уважаемого Хронописта, я категорически не согласен.
Хронопист: Хорошо. Я готов вписать объясняющую поправку.)

- …Вообще-то, история пишется в двух случаях: для души, когда хочется узнать и поведать другим, как жили люди раньше, и для того, чтобы показать, какие наши предки были умные, а все прочие гады мешали им жить.
- А вы для души пишите? – поинтересовался Лотис.
Глаза мэтра загорелись, погорели чуток и потухли.
- Кое-что…. Но мне, как преподавателю славного Института, надо прежде всего разрабатывать вопросы воспитательной истории.
Получив исчерпывающее разъяснение, Лотис отправился дальше по стезе науки.
В программе был спецкурс черной магии. На занятие Лотис пришел в единственном числе и смиренно сел за черный от времени стол. Желтый, лысый дедушка в черном балахоне с некоторым удивлением рассматривал молодого человека.
       - Да-а, - произнес он могильным голосом, - мою науку перестали уважать. Проклятое время. Никто не верит в магию. Считают ее не эф-фек-тив-ной, - с трудом выговорил чародей. - Слово-то какое выдумали, произнести сложней, чем заклинание. Мне говорят: «Мир такой, какой мы представляем, а мы не хотим более видеть его прежним. Мы хотим – прогресс!» Да что в нем хорошего – в прогрессе? В воздух чаду напустили, в водоемы дребедени всякой. У русалок мигрень и желудочные расстройства. Попробуй тут парней смехом да игривостью в воду заманивать! Покоя, а не игр хочется. Дело дошло до того, что лешие создали профсоюз! Вурдалаки мельчают. Жалуются, что у нынешних людей гемоглобина в крови меньше стало.
Дедушка тяжело вздохнул.
- А ведь драконы, наверняка, от чаду повывелись. Хоть они и выдыхали всяку дрянь, но вдыхать любили чистый воздух. Эх, время, время… Теперь и верить-то перестают, что драконы существовали. Время губит веру. Без веры вся волшебная сила теряется, иссякает. В вере вся сила! Спохватитесь да поздно будет. Магия – константа постоянная, завсегда пригодиться может, ибо ясность нужна до поры до времени, да и пребывает она до той же поры. А там начинается муть и без магии не обойтись, - убеждал ветеран. Тщетно!
«Ну и ретроград», - подумал тогда принц. Он, как истинный представитель своего поколения, был безоговорочным сторонником прогресса. Надо сказать, что в тех краях общество развивалось волнообразно – от умиления прогрессом до испуга перед ним, и обратно. На данный момент оно переживало период упоения, а потому считалось, что магию скоро заменят моторчики.

(Хронопист изволил сделать примечание: Как меняется время! Трудно поверить написанному. Здоровые умы спохватились и вернули волшебству и чародейству права точных наук, и теперь спецкурс не испытывает недостатка в слушателях. Правда, старого магистра сменили на более проворную фигуру).

Старый алхимик еще что-то бормотал, кряхтел, вздыхал, но Лотис его больше не слушал. Как только прозвенел колокольчик, оповещающий об окончании занятий, он вышел из мрачной комнаты мага, расписанной бледными знаками зодиака, в светлый коридор Института, чтобы назад не возвращаться. (Придет время, и он об этом пожалеет.) А коридор Храма Знаний также посвятили вразумлению. Почти каждый дюйм стен был занят каким-нибудь портретом, обращением или нравоучительным призывом. Среди этой пестроты выделялись окантованные золотом большие мраморные доски, намертво прихваченные к стене серебряными болтами. То были заповеди монарха. Самая массивная доска оглашала


       Заповеди Абсолютного монарха

Помни:
1.Что Ты любишь свой народ, а народ боготворит Тебя.
2. Что Ты самый мудрый.
3. Что Ты гордость нации.
4. Что все великое – плод Твоих трудов, все плохое – результат ошибок министров.
5. Что среди советников нет умных, есть только умники.
6. Что Ты кумир женщин, а также церкви.
7. Что учиться нужно в меру, все необходимое дается Тебе при рождении.
8. Что Ты величайший полководец, но сам войска в бой не води.
9. Доведя народ до восстания, уверяй всех, что причина тому - строптивость подданных.
10. Испытывай чувство исторического оптимизма. Помни: эпоха Вырождения – истинная эпоха королей!

Эти заповеди к принцу не относились, поэтому он охотнее стал читать письмена следующей доски, больше его касавшиеся. Это
       

       Заповеди Деспота

Они гласили:
 1. Люби себя, ибо народ и так Тебя любит.
 2. Тирань народ изобретательно, не повторяйся, и народ полюбит тебя еще больше.
 3. Люби войны, но воюй только со слабыми.
       4. Открывай заговоры против себя не реже одного раза в год, в этом залог Твоего спокойствия.
       5. Помни: все тираны – веселый и общительный народ; любят празднества и простую, сытую пищу.
       6. Прилюдно печалься о судьбе народа.
       7. Пугай!
       8. Поощряй народные таланты. Меценатствуй. В этом твое будущее оправдание.
       9. Твое величие в твоих преступлениях! Потому не мелочись.
       10. Иди в ногу с прогрессом. Консерватизм удел абсолютных монархов.

Принц старательно переписал мудрость скрижалей к себе в тетрадочку и перешел к следующей доске. На ней значились


       Заповеди конституционного монарха

       1. Люби свой народ.
       2. Люби парламент, особенно верхнюю палату.
       3.Люби прессу, кроме левой.
       4. Люби Конституцию.
       5. Храни традиции, как зеницу ока.
       6. Улыбайся на людях.
       7. Имей хобби.
       8. Всенародно чти мать-королеву.
       9. Люби консерваторов, и приветливо внемли либералам, ибо все они суть подданные.
       10. Не ропщи на судьбу!

«Тяжелая у них жизнь, - сочувственно подумал принц, – даже ногой топнуть нельзя, а не то, чтобы казнить или миловать». И он пошел дальше, пока не столкнулся со знакомым князьком из почтицентрального княжества.
- А-а, провинция на марше! – воскликнул тот, завидя насупившегося Лотиса. – Ну, что, сбылось мое предсказание? Учитесь жить, Ваше высоколордство. Сразу скажу – батюшка учил Вас не тому и не так. Ну, не хмурьтесь. Как Вас зовут?
- Лотис, - процедил, не убирая игл оскорбленного самолюбия, принц.
- Это по древнегречески что-ли? Похоже на «Персей».
- Нисколько не похоже.
- А, ладно. Меня зовут Барбидон. А полное имя – Барбидон Уклопус Филадельф. Звучит?
- Еще бы, у нас такого нет! – простодушно восхитился Лотис.
- Я же говорю – провинция! У вас до сих пор всех монархов просто нумеруют, будто инвентарь. Вы-то каким по счету будете?
- Двадцатым… или двадцать первым…
- Вот видите чехарда какая. Хорошо хоть не Лопух Шестнадцатый. А я буду в единственном числе. У нас имена без повтору даются. Мы единственная династия в таком роде и вошли в моду. Туристы так и прут.
В этот момент служитель стал звонить в колокольчик, и Лотис стал выражать признаки нетерпения.
- Вы куда-то спешите? – осведомился Барбидон. – Не к девушке ли?
- Сейчас у нас занятие, - напомнил Лотис.
- Вы ходите на занятия? – удивился Барбидон. – Зачем Вам это нужно?
- Как же! – удивился теперь уже Лотис. – Чтобы знать…
- А чего Вы еще не знаете? – поинтересовался новый знакомый.
Вопрос заставил принца задуматься. Он не мог вот так сходу сообразить, чего он пока не знает.
- Вот видите, сами не знаете, чего Вы еще не знаете. Так что плюньте и пойдемте со мной играть в бильярд. Кон – один золотой.
- Нет, - отрезал принц сурово. – Я пойду на занятия. Там я узнаю, чего я не знаю. Ведь бывает так, что ты чего-то очень важного не знаешь, а сам об этом не ведаешь. Я пошел, до свидания.
- Всего хорошего. Мы еще увидимся… дуралей.
Последнее слово Барбидон добавил уже вслед, когда Лотис не мог его расслышать.

       ______


Следующим предметом была Мудрология. На кафедру взошел высокого роста и чрезвычайной худощавости человек, словно отдавший свою плоть духу познания. Его голубая до пят мантия отнюдь не свисала обречено до пола, а драпировала его статуарную, устрмленную ввысь фигуру. Он строго оглядел сквозь очки аудиторию и вдруг вопросил:
- А что есмь Мы?
Так как ответа не последовало, то он продолжал:
- А что есмь Бытие наше?
 «Вот, наверное, то, чего я не знаю», - подумал, сладостно замирая, Лотис.
- А «мы» есть консистенция того, чего знаем, того, что думаем, что знаем и того, что хотим знать, но мало понимая то, к чему и зачем, и потому пребываем в космической меланхолии, - сформулировал оратор. - А бытие есмь наше желание, наше представление, деленное на реалии, кои либо не соответствуют первым двум субстанциям, либо, что реже, соответствуют, благодаря нашему виталистски неорганизованному опыту…
Принц попытался в старании записать вышесказанное, но человечище на кафедре уже тек мыслью дальше.
- Раз бытие не поддается однозначному определению даже опытным путем, то возникает задача дать ему осмысление на, так сказать, высоко теоретическом уровне. И работа кипит вовсю уже не одно столетие. Но раз опыт не сводим к единому знаменателю, то несводимо и теоретическое осмысление бытия. И потому стали появляться направления толкований, оформляемые в школы со своими Главными Хранителями блуждающей истины. С их помощью все идеи уже высказаны, интересны лишь их формулировки. Существует много любомудрских школ. Кто из них прав? Кто последняя инстанция в постижении истины? Во-первых, те, кто присвоил себе это право и принудил остальных к этому тем или иным доступным способом. Во-вторых, чье любомудрие сегодня экстравагантнее других. И в-третьих… в третьих, все они могут стать истиной в последней инстанции, ибо одна и та же истина может подходить для одного и быть противопоказана другому, быть верной для одной духовной атмосферы и задыхаться в другой. Не бойтесь этого парадокса, Ваши светлости! Люди столетиями жили в плену одной ложной истины, чтобы затем органично перейти к другой ложной истине, и ничего им от этого плохого не делалось. Ибо нет Абсолютной Истины, по крайней мере на грешной нашей земле, а есть лишь путь к ее постижению, который, однако, никогда не будет пройден простыми смертными. Но вы можете спросить: как же все-таки жить без нее? Очень просто: следуйте инстинкту самосохранения и закону тяги к благополучию и вы проживете жизнь без особых хлопот. Люди обычно так и поступают, действуя, пусть и неосознанно, этому вектору, хотя и норовят осложнить себе существование, отклоняясь от него. Однако мы не можем поставить здесь точку, ибо жизнь чрезвычайно многообразна в предлагаемых нам обстоятельствах и в ответ любомудрские школы разработали множество концептуальных парадигм, кои нам и следует рассмотреть. Их 64…
Принц Лотис со вздохом закрыл свою тетрадочку и стал терпеливо ждать звонка, уже не надеясь постичь глубины всех 64-х великих теорий. Глупый отрок! Он и ему подобные еще вернутся к ним, но уже на практическом уровне с соответствующими накладными расходами. Он тогда еще не понимал, что если бытие нельзя объять одной формулой, это не значит, что его можно обойти стороной, и оно стукнет каждого из нас ровно 64 раза в течение жизни. Если вы, конечно, не получите детский мат значительно раньше…
       
       
(Примечание Хронописта: По поводу легкомысленного замечания молодого краеведа в конце предыдущего сказа я, хронопист Прокопий, замечу, что писать молодому о молодых не возбраняется, но суть поступков молодых понять может тот, кто уже отбыл этот срок и познал это состояние в совершенстве. О сути явления лучше судить с известного расстояния, вкусив ея плоды полностью.)


       
       СКАЗ 3. СОБЛАЗНЫ


Первое знакомство с Учением несколько остудило нашего принца, хотя он и не признавался себе в этом. Но после лекций ему в голову пришла прямо-таки философическая мысль: «А почему бы не поинтересоваться и другой стороной жизни, которая вся есть в сущности одно сплошное учение?» Эта невольная идея показалась ему столь вызывающе неординарной, что принц незамедлительно покинул комнату и пошел искать единственного пока в этих пенатах знакомого – Барбидона Уклопуса.
Чтобы найти его, Лотису пришлось методично прочесывать царственный пансион этаж за этажом, с некоторой робостью осваивая незнакомые территории. Помогла стихия. В царственном общежитии бытие бурлило, подобно ярмарке в воскресный день. Поток захватил Лотиса и понес его коридорами и анфиладами. Лотис с удивлением успевал подмечать, что широкие массы представителей голубой крови ведут себя совершенно противоположно тому, как следовало бы вести, исходя из правил этикета для царственных особ. Одни играли в карты на подоконниках, другие в салочки. На лестнице ему пытались продать гороскоп на его царствование, а в темном углу – набор открыток с освежающими видами королевских дочерей. Отказавшись от того и другого (по правде говоря, больше по финансовым соображениям, чем по нравственно-умозрительным), принц проследовал дальше. Он не ведал, что идет к пропасти. Как, впрочем, о том не ведаем и мы в подобных случаях.
В одной из зальных комнат он наткнулся на компанию, где не пили, не курили, не играли в карты, а горячо что-то обсуждали.
- Вы присоединитесь к нам? – тут же спросили Лотиса.
- Да! – бухнул он и немедленно был вовлечен в тесный круг страстно жестикулирующих единомышленников. Когда Лотис прислушался к тому, о чем говорят, – его прошиб холодный пот.
- Хватит дискуссий и речей! Надо начинать революцию немедленно! – кричал высокий, бледный юноша в пенсне.
- А тактика? Вы забываете про тактику! Где же тут стратегически выгодный момент? – споро возражал ему бледный лицом и скромного росточка принц, причем, похоже, возражал не столько по идейным, сколько по личностным соображениям. И оно было понятно, ведь рядом стояла и внимала диспуту златокудрая фея из породы «грандиозус сексуалис», махая ресницами, словно опахалами.
- Тактику диктуют баррикады! – свысока в прямом и переносном смысле ответствовал долговязый оппонент, что еще больше распалило не выдавшегося ростом соперника.
- Это провокационная авантюра, ставящая под удар всю организацию!
- Вы можете в акции не участвовать, раз так боитесь.
Бледнолицый явно проигрывал по всем позициям, но Лотису было не до психологического пасьянса. В его помертвевшем, захолонувшем царственном сознании булькала и перекипала одна-единственная мысль: «Это ведь бунтовщики… заговорщики!» Он никогда не видел революций, но в детстве, когда плохо ел кашу, родители пугали Лотиса тем, что тогда народ разлюбит его и сделает революцию. С тех пор родовой страх прочно угнездился в его внутренностях.
- Значит, поднимаемся прямо сейчас? – с решительностью в голосе вопрошала фея, воинственно взмахивая ресницами. Оппонент вынужден был обиженно заткнуться, а высокий субъект поставил точку:
- Только так!
«Мамочки мои!» – простонал про себя Лотис, не видя выхода из положения. Уйти нельзя, еще казнят как предателя. Участвовать же в революции для него противоестественно. Нужен был хоть какой-нибудь завалящий совет, но государев Совет из дома не выпишешь. Однако фортуна порой бывает милостива. Правда, часто так кажется на первый взгляд. В этот трагигамлетовский момент в комнату вошел давно разыскиваемый Барбидон.
Лотис опрометью бросился к нему и приник будто к родному брату. Но Барбидон не сходя с места, вылил на него фигуральный тазик холодной воды.
- А, и Вы здесь? Молодец, что с нами. В этот исторический момент не должно быть отсиживающихся!
Жизнь для Лотиса вновь поблекла. «И ты, Брут?» – возможно сказал бы он на это, если бы успел получить классическое образование. Но Лотис лишь тихо молвил: «Эх, ма…» с невнятным продолжением, поэтому его полновесные слова в хронопись не вошли.
- Мне даже не пришла в голову мысль поручить Вам войти в делегацию с нашим ультиматумом. Такой чести добиваются многие. Ну что ж, исправим ошибочку… Судари и сударыни! – повысил голос Барбидон. – Я хочу представить Вам этого молодого, неистового инсургента, мечтающего бросить на алтарь свободы свою жизнь!
Лотис зарделся от такой пылкой характеристики, тем более что златокудрая спустила свой взор с вершины фигуры пламенного революционера и удостоила внимательным взглядом «рвущегося» в бой принца.
- Это мой лучший друг, - продолжал Барбидон, - и я знаю, как он мечтает войти в делегацию.
- Вместо тебя? – спросили его со зловредной ехидцей.
- Разве я могу отказать другу? - возмутился Барбидон. – Как говорит наша народная пословица: «Большому кораблю – большое плавание, большому человеку – высокий пост!» Давай, друг, у тебя и биография благороднее.
- Ну, хорошо, значит, он идет и… кто еще?
Из толпы принцев вытолкали двух молоденьких, алевших от смущения индивидов. Пенсненосец торжественно извлек из кармана свернутый в трубку документ и подал Лотису.
- Отнесите Верховому Магистру и обязательно дождитесь ответа. Срок ультиматума истекает через десять минут после его подачи.
Лотису ничего не оставалось делать, как взять сей смертный приговор. По бокам встали два других члена делегации, и они все направились к дверям.
- Подождите!
Лотис проворно оборатился со вновь вспыхнувшей надеждой уберечься от указующего перста рока. Но им навстречу выпорхнула златокудрая и расцеловала всех трех по очереди в щечки. Теперь пути были отрезаны. Трое смертников отправились на заклание.
Перед дверью, за которой помещался сам Верховный Магистр Института, их остановили, быстро выспросили, что и зачем им тут нужно. Отобрали свиток, прочитали. Оказалось, что речь идет о требовании отмены пудинговых дней в институтской столовой. Ультиматум отнесли не к Верховному Магистру, а куда-то в боковую дверь. Ждать делегатам и впрямь пришлось недолго. Не успело истечь отпущенное ультиматумом время, как из боковушки им вынесли решение: высечь и выселить из царственного пансиона. В случае же повторения подобного отослать домой с соответствующей характеристикой, дабы пороли их отцы, а не милосердные мужи науки.
Дальнейшее происходило не менее быстро. Их отвели в другую комнату – поменьше, с низкими сводчатыми потолками и всыпали там на широких, удобных для экзекуции скамьях по десятку розог. Пока длилась процедура, Лотис успел прочитать на стенах следующие вразумляющие сентенции, оставленные предыдущим поколением вразумляемых: «За битого двух небитых дают», «Жизненный опыт многообразен» и даже такую: «Все познается в сравнении». Последнее особенно понравилось Лотису (если так можно выразиться, учитывая обстоятельства сопутствующие чтению).
Что думали другие принцы, осталось невыясненным. Только один из них, по виду маменькин сынок, пытался вырваться крича: «Оставьте меня, я тут второстепенный член предложения!» На что ему веско отвечали: «Или ты учишься у жизни, или жизнь учит тебя».
       
       ______


Читателя, обреченного жить без голубой крови, порет сама жизнь, причем без явных педагогических целей, а просто в качестве разминки, потому он уверен, что рай на земле существует только во дворцах. Следует развеять это заблуждение.
Порку, как элемент воспитания Царственных Особ, ввел один из первых Верховных Магистров Храма Знаний в неправдоподобно давнем веке отец Пафнутий, по прозвищу Почтисвят (ибо свят один Создатель, если, конечно, не пенять ему за сотворение Змея-искусителя). Предание донесло до нас его веские слова: «Не может быть уважаемого монарха без гордыни, и не может быть гордыни без усмирения ея». Это был принцип, на котором предстояло построить величественное здание Храма Монаршего Воспитания, где происходило бы наполнение сосуда, сиречь вверенного родителями тела, особым абсолютистским духом. Само понятие говорило о необходимости двигаться к возможному земному абсолюту, который по замыслу Свыше заключался во Власти. Монарх мыслился устремленным ввысь, подобно стреловидному монументу, но стоящим на твердой почве реальности. И в этом противопоставлении верха и низа не было злостного противоречия. Педагогика Храма Знаний покоилась на прочном, зацементированном столетиями фундаменте, исключавшим парадоксы. О том, какое это зло – парадоксы, ученые умы осознали во время краткого пребывания на посту Верхового Магистра герцога Фукаляроша, который вступил в должность под девизом: «Хранилище Знаний должно быть их Чертогом, но не Склепом!» То было время моды на античные редкости и всевозможные свободомыслия. Однако первоначальные упования на обновленческую деятельность свежих умов против зачатых темными веками слепых догматов вскоре пожухли и сменились расколом в тех же самых головах. После себя Фукалярош оставил массу сомнительного по нравственному запалу фольклора. Студиозы с удовольствием повторяли его перлы по разным конкретным поводам, типа:
«И так он свихивался, пока не стал гением» (это о Диогене).
«Беда этого профессора в том, что он путает понятия «действенность» и «девственность» (это об уважаемом профессоре… Впрочем, не важно о каком).
«Вначале было Слово. И оно было матерным» (это о другом уважаемом коллеге).
«Лучшая ложь – это полуправда» (Каково? Все политики и адвокаты взяли этот тезис на вооружение.)
Или вот еще, всем известное: «Пока не соврешь – ни за что не поверят». Это тоже от Фукаляроша.
На балу одна дама, общаясь с герцогом, воскликнула: «Вы хулиган, сэр!» - «Зато – сэр!», - с достоинством ответствовал он.
Вольнодумство так и перло из него, затопляя окрестности. Что могли вынести принцессы из лабиринтов образования, если герцог любил повторять такую выношенную им опытным путем мысль: «В каждой добропорядочной даме должны быть задатки порочной женщины. И наоборот». Не мудрено, что в Европе началась Реформация. В королевских домах вошло в моду заводить парламенты и слушать ученых, рассуждающих о дате рождения Бога. Тогда все, кому был дорог прежний естественный порядок вещей, подступили к герцогу с укоризною. Тот вспылил и с криком: «Все, хватит, я ухожу в женский монастырь!» покинул Храм Знаний. А его преемникам пришлось много потрудиться, чтобы вернуть сущее на круги своя. В том числе и при помощи розог. Верховный Магистр Эразмуил Инквизиторский сначала теоретически пришел к мысли, что розги являются самым весомым и вразумляющим аргументом в любом споре. И хотя его совесть бунтовала против проверки горних высот теории низменным опытом, он с сожалением перешел к практике. На эту тему им был написан приличествующий сложности трактат и издан весомый приказ. С тех пор так и повелось. «Главное вовремя напугать», - заявил Эразмуил. Сначала этот тезис восприняли как ретроградство (на дворе Декамерон и Пантагрюэль все-таки!), но когда из королевств посыпались благодарственные царские письма за хорошее воспитание вернувшихся в отчие дома отпрысков, тут даже прогрессисты призадумались. И стали внимательнее слушать изречения своего начальника. Он же глаголил мудрые истины без устали:
«Не поротая молодость – пропащая молодость». (Краеугольный постулат.)
«Воспитание есть передача по наследству ошибок отцов с попыткой последующего их исправления, что позволяет наследникам убедиться, что они такие же дураки, чем сохраняется гармония преемственности». (Это самый философичный постулат из всех произнесенных Магистром. По нему защищено множество диссертаций.)
«Чтобы управлять, надо сначала научиться подчиняться!» (Взято на вооружение.)
«Хочешь быть начальником – будь им!» (Самое туманное изречение магистра.)
«Чего не успел я, сделаете Вы, и возможно хуже». (Напутствие выпускникам.)
Этот экскурс в историю дан для того, чтобы рельефно вылепить мысль о том, сколь сложен процесс омонаршивания монархов, где свобода и ее противоположность – порка - суть нерасторжимое благодетельное единство. Недаром Средние века стали эпохой расцвета диалектики, к многочисленным почетным творцам которой принадлежит и Эразмус Инквизиторский.
Но вернемся к пострадавшим. Трое принцев после порки, не зная, что делать дальше, в смущении топтались у ворот Института. До сих пор решения принимались за них, когда вдруг колесо фортуны повернулось к ним задней осью и скрип сей возвестил им о наступлении времени желанной свободы, то есть о праве выбираться из незавидного положения самим. На руках у них были официальные листы с двумя параграфами. В первом им выносилось порицание и предупреждение, во втором сообщалось об их выселении из королевского общежития, дабы они не совращали другие неокрепшие молодые умы. Последний пункт списка неудач был, пожалуй, самым болезненным, ибо тянулся во времени много дольше, чем экзекуция. Надо было искать жилье и платить за него из собственных, непредусмотренных на этот случай государством статей расходов. Даже неискушенным в экономике принцам сразу стало ясно – мороженого им теперь не видать! Принцам пришлось бы еще долго переминаться в поисках выхода, если б один из них, привычно озираясь в поисках потолка, не узрел пришпиленный на заборе линялый лист гербовой бумаги. Объявление гласило: «Высокородная царственная особа сдает комнаты. При себе иметь свидетельство о благородном происхождении. Адрес…». Бездомные принцы вняли очередному указующему персту судьбу. Так как у всех троих кареты оказались в починке, они пешком отправились искать новый приют, уверяя друг друга, что моцион после порки очень полезен. По дороге и познакомились. Компанию принцу Лотису составили принц Адмус и принц Одарис. Каждый из них рассказал, откуда он родом и как попал в высокочтимый Храм Знаний, а в его стенах – в члены делегации. Лотис поведал то, что уже нам известно, а вот что рассказали другие принцы.
Принц Адмус был пятым сыном в семье, и корона ему могла достаться лишь в случае истребительной войны, мора или других ужасных бедствий. Но он не был настолько честолюбив, чтобы молить судьбу о чем-то подобном, а потому большую часть времени проводил на дворцовом чердаке с голубями. Когда он подрос до уровня социальной зрелости, отец-король послал младшего сына в Институт Королевского Хозяйства с наказом: учиться, жениться, обзавестись связями. Выполняя последний пункт программы, Адмус и вляпался. Он вступил в крамольный кружок ради знакомств и дал по неразумности уговорить себя пойти с ультиматумом. («Хорошо, что ты не начал выполнять отеческую программу с женитьбы», - успокоили его новые друзья.)
Принц Одарис родился в малоудельной королевской семье. Оттого ли, что их всячески притесняли соседние сильные королевские фамилии, то ли в силу неведомой генетической мутации, но их род регулярно поставлял на мировой рынок завзятых радикалов, требовавших со всех трибун равенства и братства среди королевских и княжеских фамилий. Поэтому, когда Барбидон предложил участвовать в несении петиции, то Одарис почел это мероприятие за свой фамильный долг.
Так, за содержательными разговорами они вошли в город и по его приветливым улочкам с бойкими вывесками и опрятными фасадами домов направились прямо туда, куда звало их объявление. Сим благодетельным местом к удивлению и радости изгнанников оказался настоящий и довольно внушительных размеров каменный рыцарский замок. Что он именно рыцарский, а не какой-либо иной, удостоверял геральдический щит, выкованный из доспехов поверженных неприятелей и горделиво приколоченный над воротами. Стоит добавить, что замок окружал тенистый сад, и на ветвях деревьев беспечно пели о своем личном разнокалиберные птахи.
- Ничего хибарка, - молвил принц Адмус. – Боюсь только, что за эти красоты с нас попытаются содрать три шкуры… совокупно, конечно.
- И далеко от Института, - вздохнул Одарис. – Придется рано вставать.
Надо отметить, что принц Одарис представлял из себя в меру упитанного, румяного юношу, из тех, кто радовал бы глаз людоеда, если бы они еще водились в описываемых местах, и охотно верилось, что вертикальному положению он предпочитает горизонтальное.
- Но зато никто нам не будет больше морочить голову, - возразил Лотис. – И, думаю, в совокупности, это обойдется дешевле.
Аргумент Лотиса перевесил груз сомнений, да и деваться было некуда.
На стук колотушки ворота открыл старый дворецкий в не менее старом камзоле, некогда расшитом золотом. Ветхость дворецкого навевала мысль, что он еще помнит девятый крестовый поход. С третьего раза старик бодро смекнул, что от него требуется и повел новых жильцов в замок.
Дворец оказался коммуналкой, где в дальних покоях доживали век две принцессы-пенсионерки и один видавший виды постоялец, всего лишь графского звания, но близкий родственник некоего короля. В свое время он попытался неудачно свергнуть сводного брата с престола и теперь пребывал в изгнании. (Все эти сведения доложил словоохотливый дворецкий, пока они шли от ворот в приемную залу, что заняло примерно три четверти часа. Быстрее шествовать дворецкий попросту не мог.) Зато остальная и большая часть замка безраздельно принадлежала экс-королеве Бесмезии, которая и вышла им навстречу.
При ее появлении принцы поклонились, но про себя с молодой беспощадностью отметили, что собственно от королевы осталась изрядно побитая молью горностаевая мантия и осанка. Единственно, чем могла сверкнуть эта дама, так это бриллиантовым зубом, что подарил ей супруг на серебряную свадьбу.
Зябко кутаясь в меха, королева сурово оглядела робевших гостей и веско произнесла:
- Господа, я не терплю трех вещей: молоденьких дам в доме, беспорядочного шума и отсутствие аристократизма!
Сказав это, она вопросительно посмотрела на принцев. Первым смекнул Адмус. Он подскочил к королеве и приложился к ее ручке. Королева оттаяла. Тут подоспели Одарис и Лотис. А Одарис даже сочинил на ходу комплимент:
- Мы польщены находиться в Вашем присутствии.
- Кажется, я смогу принять Вас в моем доме, - проговорил королева. – Дворецкий проводит в ваши покои. В пять часов прошу на чай. Помните: здесь не принято опаздывать.
И она величаво удалилась. Проржавевший от времени дворецкий, поскрипывая суставами, исполнил указание хозяйки.
- Плата – десять золотых в месяц, - напоследок прошамкал он.
- Так много? – удивились принцы.
- Королева никогда не мелочится! – ответствовал дворецкий гордо.
Принцы получили три комнаты с подобающими удобствами: кроватью под балдахином, бюро из красного дерева позапрошлого века, объемистым резным шкапом, креслом с подставочкой для ног, расписным фарфоровым вазоном за ширмочкой и портретами в позолоченных рамах. Их вещи еще не прибыли, так что на освоение ушло немного времени. Без двух минут пять они дружно вошли в столовую.
Во главе огромного стола под готическими сводами сидела королева-вдова. По правую сторону от нее – две экс-принцессы: милые, хлопотливые старушки, ставшие похожими на сосуды для хранения ушедшего времени. По левую руку угнездился неудачливый претендент на трон: желтый, ссохшийся от царственного горя джентльмен.
Принцы поклоном поздоровались с присутствующими и заняли свои места. Королева хлопнула в ладоши. Дворецкий, выполнявший одновременно обязанности лакея, наполнил чашки чаем. Лотис проголодался настолько, что чувствовал, как во рту пахло котлетами. Но увы, на столе кроме печенья, булочек, конфитюра, молока и тонких ломтиков сыра ничего больше не было. Однако для алчущих телесной пищи принцев и эти припасы были очень кстати, и они, стесняясь, но с неодолимой силой принялись методично истреблять выставленное.
Неудачливый претендент, наоборот, выделялся отсутствием аппетита. Его занимали совсем другие заботы. Сделав маленький глоток из своей чашки, он спросил у молодежи:
- Скажите, Вы все являетесь кровными принцами?
Те кивнули.
- Я тоже… был. Но покойный родитель, поддавшись наветам моих врагов, растоптал мои права и передал наследство молочному брату. Однако народ любит только меня.
Он вздохнул мечтательно.
- Из-за меня лучшие люди страны жертвуют собой ради торжества справедливости! Вот, например, очень скоро отправляется тайная экспедиция с целью возвращения престола законному наследнику…
- Ах, оставьте, граф, - проворчала королева.
- Нет, право… Пойдут все благородные молодые люди. Самые честные и храбрые. Еще бы! Какой молодец не захочет проявить свою удаль! А ваши высочества не хотели бы примкнуть к сему проекту?
Все трое обмерли.
- У нас семестр начался, - нашелся Адмус. – Мы в следующий раз… обсудим.
Неудачливый претендент надулся и уже больше ни с кем не разговаривал до конца чаепития.
- Власть – та единственная женщина, которую любят до гроба, хотя ради нее приходится терпеть столько хлопот, - продолжила разговор королева. - Я, например, ужасно не люблю всякие заговоры и перевороты. Мы с покойным мужем пережили три заговора. Правда, два организовал сам покойный, но все равно неприятно, когда вслед за мужьями приходилось подвергать опале их жен, моих фрейлин.
- А третий заговор? – с придыханием спросили принцессы-пенсионерки, ожидавшие услышать жуткую историю.
- Во время чествования Академии Наук какой-то бородатый мужик крикнул: «Долой царя в голове!» Его тут же схватили. Он сначала пытался отвертеться, утверждая, что крикнул спьяну, но на дыбе признался в подрывных идеях.
- Страху не знают, - вздохнула одна из пенсионерок. – А все от многознания. В наше время народу давали читать только то, что полагалось. И он свято верил, что за пределами страны живут рогатые, лукавые и каннибалистые народы, и что нет на свете добрее и умнее их родного короля. А ныне многие пребывают в сомнении и задумчивости.
Вторая раздражено звякнула ложечкой в чашечке и продолжила, как и полагается в ее ретроградном возрасте:
- Ученые вещают всем, кому не попадя, что земля круглая, тогда как раньше все твердо веровали в ее пирамидальность. На вершине собственное царство, чуть ниже союзники, а ближе к пропасти все остальные, особливо враги. Теперь же, раз все кругло, то находятся те, кто с ехидцей спрашивают: чем же тогда другие царства хуже нашего?
- Усложнили картину мироздания, а для чего? – согласилась отставная королева. – Если бы это кого-то осчастливило, тогда другое дело. А то от сложностей только в мозгах путаница.
Но нити беседы прочно перехватили старушки. Отжив свое, они теперь увлеченно пережевывали чужое.
- Думаю, - закончила мысль вторая, - что все беды от реформаторства.
- Что верно, то верно, - согласилась первая. – Неразумно молодым позволять брать скипетр. Зеленый монарх прыг на трон и ему тут же новизну подавай. Потом, в зрелые годы, сам же за голову хватается от содеянного. На престолы надобно сажать по достижении шестистепенной молодости, не менее.
- Ох, что верно то верно, - зашелестела вторая старушки. – Сколько глупостей тогда не сделалось бы.
Молодые принцы возражать не посмели и до конца чаепития просидели в строгости и чинности.
- Пришел, увидел и… не наелся, - подытожил Одарис, после окончания трапезы.
- Все же, это лучше порки, - возразил Адмус.
Принцы мысленно с ним согласились.
- Интересно, а в их возрасте мы также будем рассуждать? – задумчиво спросил Лотис.
- Всенепременно! – отвечал Одарис. – У нас в роду все в молодости начинали как дворянские революционеры, а потом… разве что в паутину не кутаются.
- Я не против рассуждать в соответствии с возрастом, лишь бы с перспективой успокоения на собственном троне, - умозаключил Адмус.
И принцы с этим суждением согласились. Так им были получены и осмыслены первые перлы духовного опыта вне теплого отчего дома. А значит, началась подлинная жизнь, о чем они, впрочем, не подозревали.
       
(Примечание Краеведа: По поводу замечания хронописта Прокопия в конце третьего сказа. Так вот, о мокроте воды лучше судить находясь в воде, а не созерцая ее со стороны.)



       СКАЗ 4. НАСЫЩЕНИЕ ЗНАНИЕМ


Получив урок жизни, Лотис твердо решил вновь вернуться к знаниям и больше не отрываться от бьющегося ключа. Барбидону он лишь холодно кивал при встрече. К тому же сам Уклопус делал вид, что они едва знакомы и даже ни разу не поинтересовался деталями провала петиционного восстания. Но Лотис теперь был не один. Горькая судьба спаяла его дружбой с Адмусом и Одарисом. Они учились на одном факультете и нашли естественным быть неразлучными и дома, и на занятиях. Правда, ни Адмус, ни Одарис не проявляли особых склонностей к таинствам наук. Одарис мог дремать на лекциях, Адмус любил играть с соседом в морской бой. Зато Лотис был неутомим.
Запомнился ему предмет «Жизненравие» или, выражаясь по ученому, «Общая теория закономерностей бытия» (ОТЗБ, или «от зуба» на студиозном жаргоне). Подвижный, как ртуть, с красивым орлиным носом, доктор умственных наук, по-вороньему взмахивая рукавами мантии, хорошо заточенным языком вещал следующее:
 - В своих размышлениях о сущности жизни наши ученые открыли ряд основополагающих принципов бытия. Они делятся на два класса: а) основный класс, объединяющий законы и принципы повседневной нашей жизни, и б) дополнительный, то есть встречающийся при определенных, натруженных нами же обстоятельствах. Это обширная и подробная классификация, занимающая не один том. Наша Академия Наук льстит себя надеждой в скором времени издать полное изложение с подробными комментариями в 20 книгах. Приведу ряд доходчивых примеров из будущей антологии жизненных законов и принципов. Например, Вы отправились к большому, очень занятому начальству с целью подписать важную бумагу. Выстояв огромадную очередь, входите в кабинет. Начальствующее лицо очень мило Вас встречает, готово удовлетворить незамедлительно вашу просьбу… как вдруг вы вспоминаете, что забыли эту бумагу дома! Это принцип «интересной фигуры». Только не думайте, что столкнулись с частным случаем, недоразумением, так сказать. Проверьте себя на следующем наблюдении, которое известно науке, как «Закон подлости и парадокса». Предположим, у вас упало две вещи: одна нужная, другая – нет. Что произойдет? Не нужную вещь вы найдете у своих ног, а вот нужная закатится так, что ее придется долго искать. Или вот еще пример. Вы едете в карете по пустынному тракту. Никого нет. Вдруг вдали показывается телега с большой копной сена. Вы подъезжаете к ней и… как раз с другой стороны видите другую карету, после чего встает неизбежный вопрос: кому пропускать встречный транспорт? Если пропускаете Вы, то, возможно, мимо Вас с форсом промчится какой-нибудь неотесанный барон. Если опередите Вы, то увидите, что перегородили дорогу соседу-королю, у которого собирались подзанять сущие пустяки в пару миллионов золотых. Резюме: если Вы твердо решили достичь какой-то цели и распланировали свои действия и сроки, то, задумав все это, спокойно ложитесь спать, ибо оное произойдет в точности наоборот самым парадоксальным образом. Все эти законы и принципы сводятся к одному: они осложняют нашу жизнь самым подлым и нелогичным способом, и не дают нам вкушать счастье своего бытия в его полном парадном объеме. Отсюда второй раздел нашей науки, который мы будем, не покладая рук, проходить: что нужно, чтобы быть счастливым? Одни мудрецы говорят: познай себя, вторые: служи другим, третьи: обрети счастье в семье, четвертые видят оное в познании удовольствий, пятые – в обладании деньгами и властью, шестые – в творчестве, седьмые…
- Ну-у, это все равно, что ходить с фонарем в поисках самого себя, - пробурчал Одарис.
- А Вы сами как считаете? – не выдержал Лотис.
- Мое учение заключено в афоризме: «Тебе видней»!
Поучительно проходили лекции и по «Психологии царственного управления», тем более что предмет перекликался с «Жизненравием». Вел предмет милый и спокойный ученый муж. Сцепив пальцы на вместительном животе, он мерно прохаживался между кафедрой и противоположной стеной, и столь же мерно и плавно повествовал:
- Жизнь, надо отметить, друзья мои, это процесс закономерных случайностей. Король мог подавиться рыбьей костью и в сердцах казнить попавшегося под горячую руку канцлера, а историки потом веками будут спорить о скрытом механизме внутренней политики данного царствования, пытаясь отгадать загадку интриг противоборствующих сторон. И это хорошо! Запутывайте историю, Ваши высочества! Ясность деяний монарха порождает у историков сомнение в Ваших умственных способностях. Если хотите крепко войти в историю, натворите что-нибудь позапутаннее и позамысловатее. И не гонитесь за мотивами и логикой. Запомните: логика – материя общеупотребительная и доступная большей части населения. А это нехорошо! Все должно быть, как в современных детективах. Нелогичные, но удобные для описания поступки персонажей искупаются набором тайн и ужасов. Если будет много непонятного в Ваших действиях, исследователи примутся бесконечно спорить о темных местах Вашего царствования и на каждую отгадку, ими предложенную, найдется тот, кто ее опровергнет и выдвинет свою гипотезу. И дискуссии пойдут за дискуссиями, и сочинения будут выходить за сочинениями, написанных как о Вашем царствовании, так и о тех, кто слагал свои труды, посвященные Вашему труду на троне. И чем круче заварится эта каша, тем прочнее будет Ваша слава. Но не дай им счастья разгадать Вас с вашими хитростями. Интерес сразу угаснет, и все бросятся на другого, ибо нет ничего интересней загадки, даже если она выкушанного яйца не стоит. Этот случай я бы назвал «парадоксом кроссворда». Толку от его разгадки особого нет, а разгадать все равно хочется. Возьмем другой аспект проблемы. Письменная история, что описывает жизнь монарха, есть в сущности продолжение царствования, ибо Его деяния должны жить в веках. Каждый монарх должен заботиться о том, чтобы остаться в памяти потомков надлежащим образом. Но здесь нужна мера. Вот поучительный пример. Одному царю захотелось узнать, что о нем напишут после смерти. Он объявил о своей кончине и целых двадцать лет скрывался от всех на заморских курортах. Потом вернулся и казнил одних и наградил других историков. Но сердце его наполнилось печалью, ибо ни в каких сочинениях он не нашел самого себя и своих мыслей и чувств. Всяк трактовал его по своему разумению, меряя на свой аршин. Царь умер в горести, а историки, убоясь нового подвоха, уже не писали более о нем, и его вскоре забыли совсем.
Рассказ вызвал у Лотиса глухое томление и задумчивость, но осмыслить его до конца он еще не мог, да и напирали новые впечатления. Лишь в тетради остались странные его слова: «Жизнь – это сон, а история – записанные сновидения».
Понравился Лотису и курс «Землеописание». Вел его говорливый удалой старичок, объездивший, по его словам, весь свет. Он много рассказывал о своих впечатлениях и разного рода приключившихся с ним случаях. Все саги строились в следующем духе:
- Рано утром мы вышли на клипере в открытое море, держа курс к островам Кентавров, едва уйдя от бушевавшей на суше песчаной бури. Песок сыпал так густо, что нам приходилось моргать разновременно. Однако на середине океана начался шторм и бурные, пенистые волны ударяли в наши хрупкие борта. Вороны, честное морское, летели задом наперед, такой дул сильный встречный ветер. Но мы держались!
Внимающим оратору слушателям занимал вопрос: кто держал в тот миг самого одуванчика? Но плескавшаяся в нем энергия заражала. Вот бы тоже выйти на клипере в бурю! Оратор считал, что будущим монархам нужны не географические детали, а их образы, – пользы будет больше.
Особое место в учении занимал курс «Военного искусства». Непреложно считалось, что все монархи должны являть из себя великих полководцев. Бравого вида отставной ветеран с лихо закрученными усами зычно вдалбливал царственным недорослям:
- Ваши высочества, помните, если противник ударит всей силой своим левым флангом, будто колом в задницу, бейте всей силой противоположным ему правым флангом. Ваша диспозиция тогда будет следующая: свою ставку держите того фланга, где больше ваших войск и меньше неприятельских. Если враг опрокинет ваш левый фланг, а вы ихний правый, то диспозиция повернется кру-у-го-о-м! Тогда Вы окажетесь там, где была ставка неприятельского короля и можете сравнить убранство вашего шатра с заграничным…
Он знал, что советовать. Все равно искусству войны научить нельзя. Это как музыкальный слух: или он есть, или его нет. Человек «со слухом» подходил к нему после лекции и спрашивал примерно следующее: «Скажите, полковник, почему при Каннах пятый резервный легион не попытался расположиться в каре и отразить атаку конницы Ганнибала?» Остальные же старательно конспектировали диспозицию с шатром. Лишь на войне солдат может показать себя, а в мирное время он подобен рыбе на берегу, о которой трудно представить, как ловка и быстра она в водной стихии. А вот семинары по «Небоведению» проходили довольно странно для столь ортодоксального предмета. Лотис никак не мог разобраться в персоне вещающего магистра, который явно не производил впечатление догматом стукнутого человека, а потому о надземных сферах повествовал довольно вольнодумно. Суть известного конфликта он излагал так: «Вседержатель свои благостные повеления по творению Земли и населяющих ее тварей поручил осуществлять архангелу по имени Денница. Когда прочие ангелы осмелились спросить о причине такого доверия (тогда еще понятие «первый министр» не сложилось), Держитель ответил: «Уж больно он все проворно делает». И лишь когда будущий падший ангел в открытую надерзил Демиургу, обвинив его в организационном бессилии, - раскаялся в своем доверии. Что поделать, Небесный Творец – прежде всего поэт. Только поэтическая личность могла создать цветы и бабочек, изумительные ландшафты, родники и горные озера. А поэт, увы, по определению плохой администратор. Но это не причина в открытую критиковать его, как и монархов. Пришлось с сожалением расстаться с дерзителем. Обидившись, разжалованный Ангел запутал всю отчетность, смешал сущности вещей, исказил картину Истины, после чего гордо сбежал по ту сторону хрустальных сфер. Плоды того давнего сотрудничества мы наблюдаем по сей день в виде противоречивости нашего бытия, начиная с факта пожирания зверьми друг друга и кончая духовым каннибализмом среди людей. Это то, что древние называли дуализмом, то есть двойственной сутью земной юдоли. Исправить сие уже невозможно, ибо дело это настолько сложное и хлопотное, что никто из архангелов браться за починку не берется, а других организационных единиц под рукой Организующего не оказалось. С тех пор на Земле так и повелось: Падший Ангел курирует земные дела, а Высший Судия – небесные. Получилось, возможно, не очень складно, но очень интересно для мировой истории. Для вас сей опыт поучителен тем, что мы впервые сталкиваемся с основным монархическим принципом - принципом разделения ответственности. Он гласит: властитель правит, министры управляют, а народ несет всю полноту ответственности за содеянное, в силу чего монарх награждает своих подданых или карает. И нам есть на кого равняться. Ведь именно для этого был создан сам Человек. Из происшедшего на Небе прискорбного случая также вытекает главный принцип отбора кадров: монарх не может возвысить подчиненного равного себе по уму и силе а потому должен неустанно искать удобную по интеллекту и способностям фигуру.
Лотис с удивлением отметил, как все это заинтересовало Одариса. Он проснулся и внимательно выслушал речь мэтра. На предложение дать определение веры, Одарис вдруг поднял руку и ответствовал: «Вера есть признание за истину того, что провозглашают авторитеты». Магистр улыбнулся и сказал: «Похвально». Тут пришла очередь задуматься Лотису. Лишь к концу занятия он осознал, что его беспокоило, и он задал вопрос лектору: «Скажите, господин магистр, если вера сопрягается с авторитетами, то есть материей онтологически необъективной (тут Лотис блеснул знаниями из курса Мудрологии), значит, нам следует с неизбежностью задаться вопросом: что есть «истинное»? Мэтр опять улыбнулся и сказал: «Похвально». И заявил, что Бог познал истину, а познав, ему стало скучно, ибо не осталось во Вселенной ничего неизведанного и непонятного. И тогда Бог создал Человека, и Истина вновь растворилась в тумане. Теперь нам предстои познать ее грани.
- И как… дело пошло?
- И да, и нет, - ответил магистр. – Да, в смысле, пошло, и нет в смысле сдвинулось…
-Так что же есть истина? – настаивал Лотис.
- Этот вопрос уже задавали одному авторитету пару тысяч лет назад. И если бы ответ был получен, история познания могла пойти иным путем. Но Он (мэтр развел руками) - промолчал. Впрочем, молчание тоже своеобразный ответ. Истина объективно в вас, молодой человек. Вам и ответ держать. Правда, для этого нужно некоторое количество времени. Примерно в жизнь…
Лотис тогда не понял магистра, зато Адмус удовлетворенно хмыкнул.
- Значит, я сам себе авторитет, - заявил он Лотису. – На то я и будущий Великий Князь, в конце концов!
- Но как найти путь к истине? – спросил Лотис у Адмуса и Одариса.
Одарис пожал плечами, Адмус же беспечно махнул рукой.
- Дело известное: по обстановке решать будем.

       ______


Беспечное замечание Адмуса имело под собой веское практическое основание. В дальнейшем принцев ждало некое одновременно любопытное и в чем-то ужасное испытание. В каждом большом деле должна быть интрига, без оной все равно, что поданый к столу суп без соли. А разве могут обойтись без интриг королевские дворы? Разумеется, нет. Потому все царственные особы проходили особый искус, в ходе которого им предстояло продемонстрировать свои потаенные качества.
Интрига назначалась на Тайном Ученом Совете. К ее разработке привлекались лучшие сочинительские умы всех королевств, царств и княжеств. Они разрабатывали для принцев сюжеты и загадки, а ученые мужи – Конечную Цель и Высокую Мораль, кои должны были достичь и обрести царственные студиозы. Какое из происходящих в их жизни событий являлось подлинным, а какое случайным, подстроенным, студиозы не знали. Хотя, конечно, немалое число испытуемых догадывалось, но большинство не могло прийти к определенному мнению, теряясь перед водопадом происшествий. Но ведь нечто подобное происходит и в царственной политике. О чем-то правители догадываются и принимают меры, а другие вещи и явления ставят их в тупик. И все равно они должны как-то действовать и от этого «как» зависит их царственное будущее и благоденствие подданных. Потому искушение интригой было важным элементом воспитания монархических особ.
Сами испытуемые грозящих трудностей не боялись. Придумки детективщиков были трафаретны: подозрение в преступлении поочередно падало на четырех человек, а преступником оказывался тот, кто им вообще-то быть не мог. Например, если происходило похищение бриллианта из государевой казны, то подозрение последовательно падало на кучера (он перевозил сундук с добром), лакея (он тащил его до дверей), дворецкого (он сундук принимал), фрейлину (она была женой дворецкого и имела в наперсниках сердца юного пажа), но похитителем оказывался, ну, например, министр. На деле, в жизни, похитителем является сам государь, которому нужны были неподотчетные средства для приобретения серег королеве ко дню золотого юбилея, ибо деньги, выделенные на эти цели в бюджете, ушли на… Думаете на молоденькую вертихвостку? Это у сказителей так: неправдоподобно, зато эффектно! А на практике все по-другому, - на покупку астрономических приборов для наблюдения за приближающейся к Земле комете! Ну любил венценосец астрономию! Она была его истинной страстью. Разве звезды не могут быть предметом безрассудного влечения, а только молоденькие глупые головки? То-то же… Хуже приходилось тем принцам, чьи задания писали театральные драмаделы. Тут уж держись. И не потому, что интрига получалась заковыристой, а оттого, что распутывание хитросплетений шло через «душу». Принцы должны были влюбляться в пастушек, а принцессы в простолюдинов героических профессий – кузнецов или моряков, после чего выяснялось, что пастушку хотят насильно выдать замуж либо за урода, либо, наоборот, за холодного красавца (варианты устанавливались Ученым Советом в зависимости от предрасположенности испытуемого к ревности). Страсти мезальянской любви усугублялись продуманным валом катастроф. Например, начиналась война, и объекты страсти, в одночасье, оказывались подданными враждебных королевств, и потому встретиться любимым становилось чрезвычайно сложно и опасно. Но на этом нагромождение трудностей не заканчивалось. Среди приближенных принца (или принцессы) оказывался платный предатель (вариант: неудачливый соперник), который доносил кому следует об обстоятельствах щекотливого дела. И вот тут принцам (принцессам) надлежало проявить смекалку и напористость, которую большинство из них и демонстрировало с родовым королевским размахом и к полному удовлетворению экзаменаторов. Происходили, порой, прелюбопытные истории, которые потом сказители, как лица, имеющие авторские права на фабулу, записывали в свои записные книжечки, затем публиковали, выдавая за свое, и становились знаменитыми или, по крайнем мере, срывали хороший гонорар. Но подлинные герои, узнавая себя в книгах, на лавры не претендовали. Принцы возвращались во дворцы и женились на принцессах (а принцессы, соответственно, на принцах). Пастушки же обзаводились хорошенькими дитятями, из которых потом получались ученые, художники и узурпаторы. Что делалось с кузнецами и моряками? Рассказывали в старости о своем приключении в молодости, да только им никто не верил. Лишь однажды произошел непредвиденный казус. Проезжала как-то почтенная царица, мать заслуженного царского семейства. Рассеянно созерцая из окна кареты окрестности, она остановила свой взгляд на фигуре пожилого, но еще крепкого мужчины. Карета двигалась дальше. Лошади легко перебирали копытами по мощеному тракту, продолжало светить меж кустистых облаков солнышко, и лишь царица отчего-то побелела до белизны кружев. Она откинулась, закрыв глаза, на спинку сиденья, и слезинка вдруг медленно-медленно вытекла из уголка глаза. Прошел день, наступил вечер и время ужина. Всю трапезу она молчала, а по окончании поцеловала уже взрослых сыновей, мужу некстати дважды сказал «прости», и ушла в свои покои. Утром она не вышла, день настал, а там и вечер наметился… Когда же, сломав замок, вошли в ее опочивальню, то комнату нашли пустой. Лишь распахнутые створки окна постукивали о стены. Больше никто ее не видел. Впрочем, рассказывали позже, что один рыбак, расставлявший полуночные сети, усмотрел над травой скользившее видение в белом, и будто бы из темноты шагнул к ней мужчина, и сошлись они, склонили головы, а месяц из-за тучки серебрил их волосы. Постояли они так обнявшись, а потом растворились в темноте. Так это было или это уже придуманная кем-то легенда, нам не ведомо.
Но вернемся в монарший мир выверенных азимутов.
Особым порядком шел Курс «Державного Красноречия». Будущие короли и князья должны были произносить речи, которые не дано произнести простым смертным, а именно: коронационные, тронные, исторические для потомков. Все они записывались летописцами в соответствующие скрижали. Конституционные же монархи обязаны были блеснуть проникновенным государственным словом при открытии и закрытии сессии парламента. Но полюбому ответственность на всех налагалась преизрядная, отсюда и значимость курса. Принцы это осознавали в полной мере и ходили на занятия без пропусков. Опозориться на первой – коронационной – речи не хотелось никому. Просвещал монархическую публику большой знаток своего нужного дела – магистр особых наук Велизарий Пропс. Ему перевалило за девяносто и на своем веку он помог готовиться к публичной самодемонстрации множеству правителей. Его руководящим принципом, который он вдалбливал юным монархам, было: «Когда все сказано, а надо говорить дальше, то необходима драматизация банальностей».
- И не бойтесь забыть речь, а тем более отдельные слова и предложения, - поучал Велизарий. – Главное не заикаться, не повторяться, не шепелявить, не произносить слова-подпорки, свойственные плебсу, вроде «так сказать», «это самое», «на самом деле» или неблагозвучные звуки вроде «м-м-м», «ну», а также шмыгать носом и озираться по сторонам в поисках сочувствия. В выступлении главное - тембр, уверенность и осанка и можете пороть чушь, но складно, Ваши высочества, скла-а-дно! В официальном коммюнике речь все равно будет подправлена нужным манером. И запомните: что бы Вы ни сказали, найдутся те, кто мысленно оспорит Вас, и те, кто склонится перед Вашей мудростью, ибо Вы – сила. А сила всегда привлекает и дисциплинирует. Потому аплодировать будут все – и потаенные критики и доброжелатели. И это главное!

       _______


Было в Институте знание и другого рода. Как-то вечерком заглянули в кабачок «Друг студиозиса» и наши принцы. Он представлял собой замаскированный под старину подвальчик со сводами из нетесанного камня, с камином у одной стены и небольшой сценой у другой, где с восходом луны играл ансамбль народных инструментов «Нецелованные мальчики». Остальное пространство занимали дубовые столы для благополучной публики из Храма Знаний. Она поедала жареных каплунов с дробью, запивая сладким вином с фисташками, и танцевала в перерывах между блюдами. Кабачок посещался многими поколениями студиозов, чей духовный опыт отложился на стенах заведении. Наши принцы с интересом читали и классифицировали их. Первенствовали афоризмы на вечную тему «мужчина и женщина». Например, такие:
«Мужчины ищут, женщины находят!»
«Чужая жена ближе к телу!»
«Хорошо быть генералом, но еще лучше генеральской дочкой!» (Тут же была дана трактовка мысли: между «лучше» и «генеральской» кем-то была вставлена буква «с»).
«В каждой женщине должна быть изюминка; в каждом мужчине – гвоздик».
«Женщина помнит во что она была одета, мужчина – как она была раздета».
Были и житейские признания, вроде следующих:
«Мы целомудрием непорочны!» или «Я хочу кормить грудью приемных детей!»
Встречались афоризмы философического рода:
«Я чихаю — следовательно, существую!»
Нарисованная на стенах мудрость наводила на размышления.
- Заметьте, друзья, наш жизненный опыт пока не позволяет нам сформулировать такого рода сентенции даже в первом приближении, - сказал Лотис.
- Не беда, наверстаем, – отмахнулся Адмус.
- А чего вы бы хотели достичь? – спросил Лотис у друзей.
Беспечно дуя на пенный эль, Одарис отвечал в том духе, что был бы счастлив, если бы его никто не трогал: «Чтоб я был сам по себе».
Адмус раздумчиво поскреб подбородок перстнем с сапфиром и отвечал более пространно:
- Я бы не прочь стать примерным правителем и войти в историю в этом качестве. Вопрос в том, как ухватить перо счастья? Думаю, для начала нужно удачно жениться. Приданое в половину королевства меня бы устроило. А ты чего хочешь?
- Я пока не знаю, - отвечал Лотис. - Хочется многое, почти все! Но на чем остановиться – не знаю. Оттого томление в груди ощущаю, будто призван я для чего-то важного, хотя и не обязательно величавого по размаху. И если смогу отгадать эту загадку, мне кажется, ход вещей может чуточку измениться.
И ах!… Что-то фантомное прошелестело в воздухе, задев их крылом. Ведь известно, что в мире есть нечто, чего мы не знаем, но о чем лишь смутно догадываемся. Впрочем, принцы ничего не заметили.
Друзья сидели скромно, не приставая к девушкам, а принцессы не обращали на них особого внимания, находясь еще в том сладостном возрасте, когда предпочтение отдается зубозаговаривающим и умело соблазняющим. Нашим принцам понравилось сидеть за кружкой бодрящего напитка и созерцать окружающую жизнь, особенно когда невдалеке укоренилась уже знакомая стройная блондинистая фея со своими поклонниками. Принцы с уважением косились на волны ниспадавших волос, пухлые, словно готовые к поцелую губы, скалолазную длину ног… Словом, на все то, что завещала созерцать матушка-природа. За феей увивался разный люд, среди которых богатством, родословием и важностью выделялся эмир с курсов повышения квалификации восходных деспотов. Было крайне любопытно и поучительно наблюдать за чемпионатом на приз живой богини Ники. Соревнующиеся показывали высокие образцы финтов и дриблинга, не гнушаясь подножками и прочими фолами в виде язвительных замечаний друг о друге. Принцесса же кокетничала и капризничала напропалую.
- Хочу фимиама! - томно ворковала она. И свита суетилась.
Адмус и Одарис заключили пари: первый в пользу эмира, второй же проявил патриотизм.
- Если мы не конкуренты, пусть чужому достанется, - не таил своих завистливых чувств Адмус.
Одарис возражал в том смысле, что патриотизм всегда означает самопожертвование. Жениться на такой красавице все равно, что взойти на костер.
- Пусть уж горит кто-нибудь из-за нее с наших краев. А то еще ненароком случится война с княжеством эмира из-за женщины, как это уже было при Гомере. Пусть лучше красота спасет мир! – заключил Одарис.
- Хорошо это ты выразился: «красота спасет мир». Надо бы куда-нибудь его вставить. В тронную речь, например, - продемонстрировал Адмус хозяйственную жилку. – Мол, «красота монархической идеи спасет мир».
- У нас говорят, что самая красивая вещь на свете – деньги. Они всем нравятся, - возразил Одарис.
Кто знает, за кем осталась бы победа за обладание вниманием феи, не появись на пороге Барбидон Уклопус. Возникнув в проеме дверей этаким романным героем, ибо был полностью экипирован в черно-красный бархат и увенчан широкополой шляпой с пером. Барбидон задумчиво осмотрел зал, задержал взгляд на принцессе, и направился к оркестру. Одна из монет пришельца перекочевала в карман музыканта, раздалась проникновенная танцевальная мелодия и Барбидон материализовался рядом с феей.
Это было нечто. Он повел ее ритме танго так, как будто сочинил страстную музыку сам, специально в предвидении этого случая. Он танцевал, полностью подчинив партнершу своей власти. И всем стало ясно, что он уже ее не выпустит из этого ритма. Искусителен же был этот Барбидон, как Черт в эпоху декаданса! Такие вот и влюбляют в себя принцесс не в сказке, а в жизни.
Данное событие привело к спору среди друзей, и на одной из лекций Мудрологии принцы подошли к хранителю мудрости и задали простой вопрос: «Скажите, мэтр, что есть любовь?»
- Этого толком не знает никто, и над этой загадкой уже тысячи лет бьются миллионы мужчин и женщин, ученые, писатели, да все!
- Что в ней такого загадочного?
- Мощностью таящейся энергии! Она может воспылать ярким пламенем, чтобы вскоре затухнуть, словно костерок под мелким сетчатым дождем, а может в одночасье рвануть с силой вместительного порохового погреба, а может истекать вулканической лавой, тягучей, плавящей все препятствия на своем пути. И остановить лаву можно лишь одним способом – охладить ее. Каждому из вас дано будет прикоснуться к источнику любви, но не каждый сможет выдержать ее силу. Ох, не каждый, - задумчиво заключил мэтр свой монолог.
Принцы были удовлетворены объяснением. До поры до времени конечно.
       
       _______
       

В ином ритме протекала жизнь в замке.
На ужинах королевы Бесмезии принцы чувствовали себя словно на экзамене.
- Ну-с, чему же вас сегодня учили, Ваши высочества? – вопрошала она, взирая на них с высоты своей многоопытности.
Принцы старались удивить ее эрудицией, втроем пытаясь складно воспроизвести услышанное на занятиях, но это редко когда удавалось. Экс-королева могла легко подхватить рассказ, доказывая, что память ее держит еще немало заученного в молодости.
- Глубокую теоретическую подготовку дают. Похвально, похвально, - заметил незадачливый претендент. Звали его, кстати, Урбан Аврелий. Последнее имя он присовокупил к родному после изгнания в знак протеста.
- Это, конечно, хорошо, но никакое теоретическое обучение не заменит опыта. А этому не научишь. Еще никому не удавалось передать опыт другим, - заявила отставная королева. – Опыт - словно вода в ладонях: попробуй донеси до страждущего!
- Истинно так! – поддакнул Урбан Аврелий. – Чему меня учили в отрочестве? Не верь людям, упреждай их в пакости. Такова была теория. Пока я ее переваривал – потерял трон, ибо был доверчив к соперникам, вместо того, чтобы утопить их, проклятых, без промедления, а потом уже думать, правильно ли я сделал.
- Что поделаешь, управление есть вечная борьба за обретение равновесия между должным и сущем, - утешила экс-королева.
- М-да, хочется всегда побольше, а имеешь столько, сколько получится, - согласился со вздохом Урбан Аврелий.
Королева не только экзаменовала, но и сама могла преподать урок. Однажды выдался вечер особого рода. Как-то после чая она предложила принцам взглянуть на «самое дорогое, что у нее есть». Что ж, на дорогое всегда приятно посмотреть, и принцы с благодарностью согласились. Королева поставила лишь одно условие – сменить домашнее платье на парадные костюмы. Принцы послушно поднялись в свои покои и переоделись. И вот час таинства настал.
Впереди пошел дворецкий, торжественно, как жезл, держа подсвечник с четырьмя зажженными свечами. Королева шествовала в трех шагах от него, а следом гуськом принцы. Длинными каменными коридорами они прошли в подземелье замка. Молча миновали зал оружия с гроздьями алебард, пик и сабель на стенах; зал пыток с дыбой, «испанскими сапогами» и другими хитроумными приспособлениями для добычи правды. Прошли мимо винного погреба, затянутого паутиной, и, наконец, остановились перед дубовыми дверьми. Звякнул ключ, дворецкий отомкнул запоры и процессия вошла в темное помещение. Чиркнуло кресало, и огонь по шнуру побежал вдоль стен, зажигая факелы, расположенные полукружьем. Посередине хмурой залы на постаменте стоял хрустальный саркофаг. Это было нечто! Прозрачный покров преломлял свет от огня на тысячи переливающихся бликов, кои отражались даже на потолке, словно пришедшие в движение звезды. Внутри, будто вмерзшая в глыбу льда, лежала мумия в расшитой золотом мантии, увенчанная короной. Худое восковое лицо, почти что череп, являл собой пример потусторонней отрешенности от суетного. Зрелище было сколь торжественное, столь и жутковатое.
- Это мой покойный супруг, - молвила королева. – Он будет покоиться здесь, пока я жива. Значит – долго. Смотрите, Ваши высочества, проникнитесь и запомните: то царствование достойно уважения, от которого осталось хотя бы тень величия! Забота о жизни после смерти – сердцевина деяний монарха. Мой муж самолично заказал сей чертог. Когда я уйду в царство теней, гроб сей будет выставлен в Британском музее и войдет во все путеводители. Мой муж нашел такой способ удлинения жизни, вы же должны найти свой…
И принцы до дрожи в суставах прониклись монаршей мудростью. Они знали, как это трудно, ибо с каждым новым поколением королей и князей прессовались анналы истории, и запасть в них становилось все сложней. А надо было. В этом состоял высший смысл монаршей жизни.

       ______


Перед сном принцы занимались личными делами. Им так нравилось быть вместе, что они часто собирались в одной комнате, что позволяло одновременно делать дела и обмениваться мыслями. Адмус составлял письма батюшке и матушке, а также отчеты расходов министру финансов. Лотис читал, а Одарис нередко играл на флейте. И это у него неплохо получалось.
- В случае революции Одарис не пропадет, - заметил Адмус, прислушиваясь к игре. – На паперти заработает изрядно. Хотя, почему бы тебе, Одарис, не попытаться сочинять песенки, раз ты сведущ в нотах? Знаешь, как доходен шлягер типа «К тебе пришла я задарма, но не застала дома»? Ого-го!
Одарис, застенчиво потупившись, проговорил в ответ:
- Я хотел бы сочинить такую музыку, о которой кто-нибудь сказал: «Послушайте, послушайте, вот здесь… щемяще».
- Мечтами и я полон. Вот только подсчет моих расходов печалит министра финансов почище любой трагической симфонии, - ответствовал Адмус, переходя к завивке висков. (Надо сказать, Адмус был приятен лицом, и делал на это определенную ставку. Кудри на висках в сочетании с карими глазами отдаленно напоминали байроновский снобизм, трагизм и загадочность. Во всяком случае так ему казалось.)
- Мечтать можно, как минимум до получения диплома. В этот промежуток времени надобно узнать, что из всех мечтательных замыслов для нас важнее, - подвел итог Лотис.
Кстати, о важном. В жизни студиозов был особенный день, случавшийся раз в три месяца. В праздник святого Гуго (осенью), блаженного Паскуале (зимой) и мученицы Патрисии (весной) в Институт приезжали министры финансов, дабы выдать очередную сумму государственных средств на обучение и пропитание будущих светил монархической идеи. Из иных карет выносили сундуки, и несли их двое, а то и четверо носильщиков, а из других – небольшую опечатанную шкатулку. Несведущие, особенно простолюдины, цокали языками при виде сундуков, не замечая скромных шкатулочек. И ошибались. В сундуках везли провизию и одежду, а в шкатулках золотые дукаты, дублоны и динары. Наши принцы относились к категории «богатых». Каждый квартал им доставлялись тяжеленные ящики и увозилась прежняя кованная железом тара. Им выгружались также бочонки с ветчиной, соленьями (грибы, огурцы царского посола), паштетами, вареньем. Помимо пищи телесной присовокуплялась пища духовная в виде грамоты батюшки с отеческими наставлениями, и письмом маменьки с рассказом о местных новостях и просьбами сообщать чаще и подробнее о своем здоровье. И принцы начинали жить припеваючи два с половиной месяца, чтобы затем загрустить над страницами календаря до очередного приятного дня.
А занятия шли своим чередом, и незаметно для принцев их мозги набухали от соков знания, как весенние почки на деревьях. Да и как не взбухнуть от чтения красочных биографий испанского короля Альфонса Мудрого, французских королей Людовика I Благочестивого, Людовика IX Святого, английского Иоанна Доброго, и от уяснения природы царствования Иоанна Безземельного? К чему клонили преподаватели было понятно, однако принцессы предпочитали зачитываться жизнеописаниями Филиппа Красивого (1285–1314) и Карла Красивого (1322-1328), а особы мужского пола по молодой снисходительности насмешливо знакомились с подвигами Карла Лысого (843-877), Карла Толстого (877-887), Людовика II Заики (877-879), Карла Простоватого (898-922), Людовика IV Дитя (900-914), Генриха I Птицелова (919-936), Филиппа Длинного (1316-1322), Карла Безумного (1380-1422)… Хуже студиозам давались биографии восточных правителей Сурьявармана, Сенканискена, Сауссадаттара и совсем не ценилось жизнеописание Сивепалахухпака. Летописные деяния монархов давнего прошлого утверждали ту простую истину, что времена меняются, но не суть монархического правления, а именно – все зависит от личности правителя. Он может запечатлеть свой след, в иной случае мир оставит на царствовании свой отпечаток. А потому, учись, будущий монарх, познавай себя, куй свою натуру и приступай к Делу!

       _______


В трудах и отдохновении незаметно прошел семестр, ординарные занятия завершились, пришло время держать ответ за услышанное и усвоенное. На первом году экзаменов было мало – всего два. Причем один был на выбор испытуемого. Трое друзей вместе со всеми написали сочинение «Моя первая тронная речь». Требовалось раскрыть степень своей грядущей заботы о подданных, возвести обоснованную хулу на республиканствующих врагов абсолютизма, ревнующих монарха в этом занятии, и объяснить творческие принципы своего грядущего незабываемого правления.
Лотису поставили «однако посредственно» за излишнее попустительство к подданным. Одарис получил «в целом удовлетворительно» за излишнее равнодушие к подданным. Адмуса одарили «весьма похвально» за отеческое понимание нужд подданных (шпаргалил, фрукт).
Вторым испытательным предметом принцы выбрали: Адмус – Теорию нелинейного душегубства, Одарис – Белую магию, Лотис – Мудрологию.
- Надо учиться пугать других, ибо меня уже крепко напугали жизнью, - объяснил свой выбор Адмус.
Одарис сослался на лелеемую им надежду найти рецепт сыворотки, повышающей музыкальные способности. Лотиса о причинах выбора не спрашивали. Предмет хотя был и трудный, но в целом полезный. Общеизвестно, что мудрология абсолютным монархам ни к чему, она их только портит. Другое дело – конституционные монархи. Тех даже заумь не может лишить трона. А вот тирану мудрология не помешает на деле. Любомудрствующие подданные придут в восторг от просвещенного деспота и начнут испытать сложные чувства, которые ученые окрестили малопонятным словом «садомазо». Как бы то ни было, наши учащиеся получили по «хорошо» с вручением грамот об окончании первого курса. А дело происходило так.
На экзамене Одарис смешал все вытребованные им вещества в общую массу и добавил туда принесенный с собой порошок. Поставил на огонь и по зале распространился вкуснющий аромат чего-то съедобного. Магистр повел носом, поднял глаза от раскрытого фолианта и задумался. Потом сглотнул слюну. Еще подумал. Подошел к колбе и заглянул в нее.
- Что это? – спросил он заинтересованно.
- Зелье для заманивания мужчин. Выдается женщине, ищущей заблудшего мужчину.
- Осмысленно! – согласился с подходом мэтр. – Откуда ингредиент?
- Матушка дала, - простодушно ответствовал Одарис.
- Гм. Значит рецепт проверенный?
- Многократно! Досталось от бабушки, а той…
- От прабабушки… Есть еще?
- Да.
- Выдайте мне его и подайте экзаменационный лист…
А вот Адарису пришлось попотеть, рисуя на доске схемы контроля над умами и душами подданных. Красным мелком обозначались контуры механизмов всевластия, синим – противодействия со стороны злодеев-конкурентов, белым – массу народного покоя. После чего требовалось изложить соответствующие параграфы учебника.
- Слово «тиран» и «деспот» порочатся врагами монархии, - бойко вещал Адмус, стоя на тронном возвышении перед двумя седобородыми мужами, - хотя слово «тиран» древнегреческое и означало правителя, кому власть вручена народным собранием, чтобы поправить дела, расстроенные анархией. «Деспот» также греческое слово и означает «повелитель».
- Повелитель чего?
- Э-э, повелитель обстоятельств, что говорит о первоначальном положительном значении данного слова.
- Верно. Продолжайте.
- Повелевать же, и тем спасти запутавшийся в многочисленных свободах народ, можно в том случае, если с дороги убираются все препятствия и препоны. Делать это надобно в силу того, что Повелитель знает куда вести народ, и как прийти к цели в предлагаемых судьбой обстоятельствах.
Мужи одобрительно кивнули.
- Для этого следует предпринять следующие меры…
И Адмус неплохо перечислил их, сопровождая свою речь показом на схемах. Он уже уверился в том, что оценка «великолепно» у него в документе, как один из экзаменующих – хмурый, похожий на засушенного крокодила – задал дополнительный вопрос:
- А как Повелитель может доказать народу, что указуемая им дорога единственно верная?
- А разве деспот и тиран должен кому-то что-то доказывать? – удивился Адмус.
- Увы, друг мой, увы. Особенно в начале пути. Тиран – не наследуемая должность, это разновидность искусства. Это музыкант, играющий на страстях человеческих, и создающий симфонию, от которой подданных, согласно партитуре, бросает то в дрожь, то в упоительный восторг. А деспот – не самодур, как думают наши оппоненты, а мастер высокой интриги, из которой сплетается хитроумная сеть его политики. И хотя Вы еще не проходили «Курса теоретической и практической демагогии», но прибыли из действующего царствующего дома и потому должны были основные положения впитать с молоком матери!
В общем, ограничились оценкой «весьма хорошо».
«Не повезло с кормилицей, - попенял на судьбу Адмус. - Хоть и была взята из деревни, но могла бы впитать в себя придворную атмосферу!»
Тяжелее всего пришлось Лотису. Ему предстояло прочитать и законспектировать кучу папирусов по темам Мудрологии, запомнить и затем изложить все заученное красивым слогом. Но Лотис спокойно впрягся в телегу познания, чтобы, как поэтично поведал он друзьям, добросовестно «преодолеть эффект Сизифа».
- Только не брякнись оттуда с легендарным эффектом, - напутствовал его Адмус, провожая на испытание.
- И не свихнись, - поддакнул Одарис. – Мудрость – дело темное…
И он поведал следующую историю. Его дядя в молодости решил стать умным и тем удивить мир. И сделал на этом пути первую глупость - заявил о своем желании родственникам. Те сильно удивились ходу мысли дяди. Раз он заявляет, что хочет стать умным, рассуждали они, из этого следует, что он… не умный! Это умозаключение оказалось сильнее последующих трудов дяди на стезе умопостигания, и к нему пожизненно приклеилось наименование «Простоватый».
- Вот так возникают прозвища королей, а потомки принимают их за истину.
Этот выпад Лотис встретил с холодным, прямо таки мудрым, спокойствием. Однако Адмус добавил перчика:
- А у нас народная пословица гласит: «Дурак тянется к дураку, а умный тем более».
- Это почему так? Умный должен тянуться к умному, - возмутился Лотис.
- Это у вас может быть так, а у нас умный ищет дурака, чтобы облапошить его. Иначе, как доказать окружающим, что он умный?
- Ах, ваши сиятельства, - встрял Одарис, - давайте не будем углубляться в эти паутинные материи. Иди, Лотис, и докажи, что ихнюю мудрологию любой дурак постичь может…
Лотис оказался единственным смельчаком, посмевшим выбрать в качестве экзамена сей заковыристый предмет, и потому был благосклонно принят экзаменатором.
- Похвально, Ваше Высочество, что Вы рискнули простереть свою умственную пытливость к горизонтам интеллектуального океана. Будущее за монархами, каковые смогут дискутировать с заграничной оппозицией на уровне высших абстракций. Там, по крайней мере, блуждать безопасней, чем в конкретных политических вопросах.
Но Лотиса интересовали не столь отдаленные и туманные перспективы. Ему хотелось выяснить степень своего понимания того, что он прочитал и услышал на лекциях. Если через любомудрость, что преподавалась в универсальных чертогах знаний для простолюдинов, оценивалась мера абстрактного в уме каждого индивида, независимо от его положения в иерархии, то мудрология сосредоточилась на осмыслении сущности тех явлений, с которыми могли столкнуться призванные управлять самой судьбой, то есть монархи.
- Мудрология – наука, систематизирующая ошибки уже сделанные, - сообщил еще в вводной лекции магистр, - а потому ее задачей является…
- …не повторение их, - закончил один из умников, сидевший в первом ряду.
Вместо похвалы он удостоился укоризны.
- Не мудро выскакивать вперед знатока вопроса, и вдвойне не мудро Ваше умозаключение. Наука пришла к выводу, что все ошибки не только уже сделаны, но будут делаться и впредь. Причем те же самые и в таком же количестве на единицу исторического времени. Такова природа нашего ума. Но, делая их, вы должны знать, как преподнести подданным свою оплошность, дабы они еще больше уверовали в Вашу непрогрешимость, которая основана на фундаменте научной логики (ибо есть еще логика обыденного сознания), но монархического разлива. Логика есть наука о непротиворечивом соединении причины и следствия. Но монарх не может уповать на логику, ибо в жизни следствие нередко подменяет собой причину (меняются местами, как сказали бы плебеи) и получается результат необъяснимый с позиций логики. Только монарх способен совладать с ситуацией в силу обладания высшим авторитетом, позволяющим ему сказать: «Соизволяю быть этому, хотя оно и абсурдно!» И коловращение в умах успокаивается. Подданные понимают, что они ничего не поняли, но ситуация обрела форму, соответствующую высшему содержанию. И логика вновь вступает в свои права, где монарх причина, а его воля к действию - следствие.
Далее на лекциях рассматривались основные положения, их называли «фигуры». Им присваивались имена правителей («фигура Бонапарта», «фигура Луи XVI»), или носили символические названия – «фигура абсциссы», «фигура абракадабры»… Их было много, десятки, а описание и комментарии к ним обширны, а подходы разных научных школ еще более затрудняли скорость усвоения. Но Лотис дерзнул, ибо батюшка, в числе прочих нажитых опытом истин, рекомендовал ему учиться на чужих ошибках, дабы не было стыдно за свои. Когда дело касалось вопросов управления государством, Лотис был послушным сыном. Все-таки отец правил тридцать лет без видимых потрясений. Недаром его образ дважды отображался на странице почета в журнале «За наше монаршее дело!». Вот Лотис и зубрил в усердии учебник: «Ошибка есть производное от действий других лиц, на которых монарх вынужден реагировать. Потому в своих ошибках виноват не сам монарх, а те, кто эти действия производили. Сии действия сродни колебательным явлениям, распространяемые в разных сферах и при участии разных лиц неравномерно, неравноценно и зачастую непознаваемо, а посему в науке описываются в виде парадоксов». И т.д.
Мэтр задал Лотису три вопроса: 1) в чем суть «фигуры Платона», 2) в чем ошибочность подхода партии демоса в оценке «фигуры Демосфена» и 3) как решается парадокс «Мудрец и бабочка»?
Правильный ответ на первый вопрос гласил: суть в желании достичь идеального состояния среды состоящей из неидеальных элементов. Отсюда вывод: не стремись к идеальному на деле, но стремись к оному на словах, ибо первое неосуществимо, а второе благотворно.
Правильный ответ по второму вопросу заключался в тезисе: ошибочность состояла в попытке воспеть справедливость и свободу, противопоставляя их идее консенсуса в объединяющих рамках монархического принципа, который объединял то и другое в гармонии.
Суть третьего парадокса состоял в следующем: некий мудрец проснулся в яркий, солнечный полдень и узрел красивую бабочку. И подумал мудрец: «А если это я снюсь бабочке? И это в ее представлении я лежу под тенистым деревом? Как узнать истину?» Ответ звучал так: мудрецу надо раздавить бабочку, а бабочке – мудреца. Кто выживет, тот и носитель сна.
Лотис бойко ответил, как по писаному и был благосклонно отпущен.

       ______


По окончании экзаменов королева Бесмезия дала праздничный ужин. Это означало, что помимо настольных свеч были зажжены канделябры, на стол выставлены хрустальные фужеры, в меню добавили бургундское вино и перепелов, коих изжарили прямо в камине на шпагах. Весь ритуал с огнем, словно жрец, исполнил дворецкий, оказавшийся в этом деле, несмотря на свою ветхость, подлинным мастером жареного.
- Пятьдесят лет в строю! - сообщил он, заметив интерес молодых людей к его священнодействию.
Такие приготовления не могли пропасть даром. Молодежь вкушала с большим удовлетворением. Впрочем, остальные тоже. Это располагало к неторопливой и глубокой по содержанию беседе.
За десертом, на сытый желудок, разговор свернул на философическую тропку и дошел до дискуссии понимания сущностного. Тон задала сама королева.
- Все мы расследователи, - заявила она.
- Расследователи? – не поняли принцы.
- Ну как называется сейчас человек, ведущий расследование?
- Детектив, – откликнулся Урбан Аврелий.
- Пусть будет дэ-тэк-тив… Каждому человеку на роду написано быть великим дэтэктивом и написать свою дэтэктивную книгу. Человек за свою жизнь должен найти одну потаенную ценность и раскрыть одну тайну.
- Какую ценность? Какую тайну? – разом спросили заинтригованые Адмус и Лотис.
- Найти самого себя и понять близкого тебе человека.
- Ну-у, разве это расследование, - соизволил усомниться Адмус. - Я - это я, мне предназначено править, а близкого человека… Жену что ли? Так ее мне дарует Традиция.
- Ах, ваше высочество, Вы еще слишком молоды, чтобы понять вышесказанное королевой, - с печалью в голосе возразил Урбан Аврелий. – Возьмем меня в качестве наглядного пособия. Перед вами сидит животрепещущий пример былого заблуждения по причине молодой самоуверенности. Вместо того, чтобы познавать скрытое в близких, а проще говоря, узнавать кто с кем шепчется и о чем, я проводил время черт знает как, черт знает с кем.
- Граф! – остерегающе вскричали старушки.
- Пардон. Каюсь, нельзя поминать черта всуе. Так вот… О чем это я?
- Неважно, Урбан, вы уже все сказали, - остановила наметившийся поток нравоучений королева. – Наши принцы сами поймут, о чем идет речь.
- Но разве нельзя их предостеречь? – упирался Урбан Аврелий.
- Вряд ли их будут лишать трона молочные братья.
Его светлость вздохнул и обмяк, словно кончился завод. Принцам стало жалко его, но они знали – жалость среди царственных особ, тем более к павшим, не имеет места быть. Что делать, издержки профессии. Зато они с удовольствием приняли подарок отставных старушек – большой ягодный пирог в дорогу.
- Не исхудайте в пути, - пожелали они.
Принцы заверили, что будут питаться строго по часам, и на следующий день мажордом, величаво ступая, вывел их к воротам, за которыми открывался новый, еще неизведанный мир.
       
(Примечание Хронописта: Считаю, что господин Краевед излагает события чересчур заумно. Берет факты и ныряет в глубину. Не утонуть бы! Но я сижу на берегу с удочкой интуиции, спасательным кругом опыта и уверенностью, что любой купающийся и резвящийся аки рыба, все равно выйдет на берег, пресытившись радостью новизны и присоединится к созерцанию хляби, сидя на тверди.)
       
       СКАЗ 5. НА ДОРОГЕ
 

Завершение теоретического курса не означало завершения испытания знанием. Наоборот, они только начинались. В соответствии с профилем факультета студиозов посылали по государствам на практику: кого в монархическую республику, кого в деспотическую монархию. На руки выдавали подорожную грамоту, подъемные и карту с маршрутом следования. Дело было известное, и учащиеся принцы и принцессы устраивались обычно заранее. Родители подбирали отпрыскам государства поинтереснее, потеплее, ближе к дому, изыскивали внушительные рекомендательные письма. Получив соответствующее приглашение, студиозы садились в кареты, яхты, на воздушные шары с расписными гондолами и отправлялись в места своей деятельности. Следом за ними, дождавшись, когда уляжется пыль на дороге, закинув узелки на плечи, отправлялись остальные принцы, с опорой на внутренние резервы, да на попутных. У всех трех наших принцев кареты задержались в починке, и они решили, не теряя времени и не дожидаясь окончания сезонного ремонта, отправиться к месту назначения пешком. А путь был не близкий, ибо им досталось отдаленно-провинциальное и скучное княжество. Но принцев это необескуражило. Принцы пока находились в таком золотом возрасте, что их вообще ничего еще не обескураживало долее чем на четверть часа.
В день похода они встали раньше обычного, одели походные сапожки-полуботфорты, сунули во внутренние карманы камзолов грамоты, а в походные сумки одноразовые жабо, затем спустились в столовую и плотно позавтракали яичницей с гренками. Королева Бесмезия приказала подать на посошок по рюмке пуншу. Старушки благословили. Граф, пока не прервали, успел дать несколько советов об осторожности. С тем и вышли в путь.
Шли ходко и весело. Солнышко светило ярко, ветерок обдувал ласково, температура округ держалась комнатная. Чтоб скоротать время, болтали о том о сем. Понемногу перешли к беседе о девушках. Лотис в связи с этим пересказал услышанную им на постоялом дворе легенду-быль о принцессе Салерии, опрометчиво отвергающей всех женихов.
- Задумчивая история, - согласился Адмус. – Я бы не стал пробовать свои силы на подобном ристалище. Жена-красавица и к тому же заколдованная кем-то принцесса – сокровище сомнительное.
- Такой красавец и неужто не веришь в себя как в мужчину? – удивился Одарис. – А мне тогда каково?
- Нет, я в себе уверен, чего и тебе желаю, но я исхожу из высоких политических соображений. Во-первых, женщина-простолюдинка обрадовалась бы, если бы ее завоевали, а вот простит ли этот факт принцесса, будущая королева – не уверен. Во-вторых, красавица-принцесса – повод к войнам, а я в себе данных полководца не ощущаю и проводить жизнь в боях никакого желания не испытываю. А ты к чему нам эту историю рассказал?
- Знаете, - застенчиво сказал Лотис, - я бы хотел посмотреть на нее…
- Всецело поддерживаю твое желание, - неожиданно поддержал Адмус. – Так и надо – с открытым забралом в чужой огород!
За разговорами они незаметно дошли до границ чужих земель, знакомство с которыми должно было обогатить их этнографические познания и раздвинуть духовные горизонты. Во всяком случае так говорилось в сопроводительной инструкции. «Взирайте на все вещи внимательно, ибо все, что вы увидите окрест себя – совершенствуется под эгидой неувядаемых форм монархического правления. Искусу критики не поддавайтесь, ибо то, что не понравится, то Вам пока непонятно по скудости знаний и жизненного опыта».
Но принцы и не думали критиканствовать в адрес чужестранных земель: от родителей им достались характеры покладистые и не завистливые. Проходимые земли им очень нравилась. А почему бы не понравится, когда окрест порхали, щебеча, птички, невдалеке деловито шумел лес, в сладостной неге раскинулись изумрудные лужайки и желтые поля? А распахнутость солнечного дня уносила души юных принцев высоко вверх, к самым синим небесам. Хорошо быть молодым и свободным в летний погожий день!
На второй день пути странники заметили на большом поле не меньшую по размерам толпу празднично одетых людей. Они усиленно пели и плясали. В поднебесье с флагштоков реяли разноцветные ленты и вымпела. Разом наяривала дюжина духовых оркестров.
- Наверное, коронация, — попытался отгадать Лотис.
- Нет, так празднуют победу над врагом, - возразил Адмус.
- Давайте спросим, - разумно рассудил Одарис.
Они подошли к гуляющим и, высмотрев под деревом притомившегося от плясок мужчину, утолявшего жажду пивом, направились к нему.
- Скажите, почтеннейший, в честь какого события такое празднество?
- Сразу видно нездешних! – вскричал хмельно человек. – Мы утерли нос Великой Умбертии! До сих пор эта страна во всем превосходила нас. Нам было обидно, и наш король решил сравняться с ней. И вот, ура! Вчера мы по уровню дурости превзошли ее! Начало положено. Скоро сравняемся и во всем остальном!
Принцы подивились такому сообщению, но, памятуя об инструкции, не стали выносить своего суждения, а продолжили путь, не желая более отвлекать людей от торжества незрелыми расспросами.
Идя дальше, они встречались со все новыми любопытными явлениями и событиями. Так, пришли они в царство с удивительным названием, чему даже сначала не поверили. Царство называлось «О». Просто «О». Коренные жители его, правда, произносили его как «О-О» или «О!» или даже «О?» в зависимости от ситуации. Когда принцы спросили, почему у царства такое короткое название, им ответили, что и так все ясно и добавлять всевозможные «ция» и «ия» не стоит. Сама же страна была знаменита тем, что житель, осиливший школу средней ступени и, доказавший наличие у себя умственных способностей, получал категорию «Б». А именно: он получал право на опубликование своей биографии в будущем. Ее напишут уже после безвременной кончины данного персонажа другие люди, получившие почетное задание изучить его жизнь и деяния. На вопрос о смысле этого обычая принцам любезно объяснили, что люди в этом государстве вынуждены постоянно сверять текущую жизнь со своей будущей биографией, что позволяет им избегать многих неправедных и нечестных поступков, жить разумнее, дабы их дети и внуки могли не стыдиться своих предков. Правда, некоторые биографии приводят к неожиданным результатам, производя немалый шум на страницах местной печати. Так биограф докопался, что всеми уважаемый владелец овощной лавки в прошлом имел вторую семью на стороне. Другой историк доказал, что усопший градоначальник столицы брал взятки с дам за право ходить в библиотеку в декольте. Потому выход биографии всегда с нетерпением ждут соседи, друзья и сослуживцы упокоившегося. Слабонервные эмигрируют в соседние княжества и в «О» их презирают за то, что трусливо бегут от собственной биографии.
А в одной незнакомой местности принцы увидели, как некие мужи нещадно драли троих мальчиков.
«Провинились!» – смекнули принцы. И полюбопытствовали о вине поротых.
Мужи пожали плечами.
- Да ни в чем они не виноваты!
- А за что же вы их так?
- Чтобы запомнили этот день на всю жизнь.
- Что же в сегодняшнем дне такого особенного?
- Я купил дом у этой почтенной семьи, - отвечал рыжебородый мужчина, указывая на отирающих пот сограждан.
- И что же?
- Нужны свидетели. Вот поротые и запомнят, при каких обстоятельствах их пороли и всегда могут выступить как свидетели.
- А разве нельзя записать акт покупки на бумаге?
- Дак мы все здесь неграмотные.
И удивились принцы вопреки инструкции такому способу оформления сделки, а еще убедились в благотворности всеобщей грамотности.
Путь был долог, и принцы притомились отмеривать нескончаемые версты, потому решено было остановиться на пару-тройку дней в столице среднего по размерам и ценам царства и целеустремленно отдохнуть. Выбор пал на главный город княжества Барбенция, представлявшего собой строгий и величественный ансамбль зданий в романо-готическом стиле. Вдоль узких улочек тянулись дворцы, палаццо и прочие уже не обремененные архитектурными излишествами дома обывателей. Город как бы говорил: я храню традиции, я стою на традициях, я сам воплощение традиции. К слову, именно таким и оказался девиз столицы.
Принцы-практиканты решили с пользой провести время и в промежутках между осмотром достопримечательностей и разглядыванием местных девушек, вознамерились посетить здешний чертог науки – лицей имени местного короля.
К огорчению принцев, особенно Лотиса, Храм Знаний пустовал по причине каникул. Лекций, разумеется, никто не читал и почерпнуть новых знаний было неоткуда. Помог счастливый случай. Гуляя по гулким коридорам, принцы забрели в самый отдаленный, глухой угол здания, где увидели небольшую дверь, украшенную резьбой в виде знаков зодиака. Любопытство заставило открыть ее, и они узрели темноватую каморку с одним маленьким оконцем. За черно-коричневым от времени столом сидел старец в хламиде, с надвинутым на лоб капюшоном. На груди елозила приличествующая положению и возрасту белая борода. Отшельник вслух, но про себя, читал толстый фолиант с желтыми страницами. Полумрак разгоняла одинокая свечка, время от времени капая воском на страницы. Традиции соблюдались и впрямь безукоризненно. Дедушка, услышав скрип открываемой двери, неторопливо оторвался от чтения и вопросительно посмотрел на принцев. Те вежливо извинились. Воспитание не позволило им просто сказать «извините» и выйти. Традиционный рыцарский извинительный оборот включал в себя не менее тридцати слов и междометий, в ходе которого объяснялась также причина обстоятельств, приведших к досадному вторжению.
- А-а, так вы пришли за знаниями, юноши, - воскликнул старче, выслушал первую половину оборота. – Так проходите, побеседуем!
Принцы охотно подчинились. В каморке стояла в меру длинная скамья, служащая и ложем и местом сидения. На ней и разместилась благородная троица.
- Есть знания двоякого рода, - начал старик, - формальные и субъективные. Формальные – это те, что вы заучиваете в готовом виде, а субъективные те, над которыми приходится размышлять самостоятельно, делая проверенные временем выводы. Оба вида используются в преподавании, и вы с ними постоянно имеете дело. Есть же еще одна разновидность, я бы назвал ее иносказательно-умственной или, выражаясь научным языком – логико-метафорической. Если хотите, я могу просветить Вас в малой степени по части иносказательно-умственных знаний по библейской системе, самой древней и уважаемой.
- Я знаю эту систему, - воскликнул Адмус. – Был у нас дома такой учитель, пока его не сослали на галеры за какую-то повинность. Я даже запомнил одну из его притч.
- Что ж, - давайте послушаем, - отозвался отшельник науки.
И Адмус начал свое повествование.

       Легенда о семи мудрецах

Жил-был царь, который увлекался умствованием и очень уважал любые оттенки мудрости. Он прочитал все, что было философического в библиотеке его царства, после чего решил пригреть около себе живых философов. Выбор пал на мудрецов восходной стороны, ведь истинная мудрость зародилась в тамошних краях еще за тысячу лет до появления мудрологии на Закатной стороне.
Царь послал заказное письмо с приглашением и, не прошло и пяти лет, как со стороны солнца прибыло семь мудрецов. Государь самолично встретил их, пригласил к обеду. Они чинно посидели и удивили царя одним замечанием. Оглядев белоснежную скатерть, мудрецы чуть ли не хором изрекли: «Скатерть должна быть чистой. Чистота - это хорошо». Царь поначалу растерялся от такого подхода к факту бытия, но, поразмыслив, понял глубину сказанного. «И то верно. Перед глазами должно быть чисто. Даже во время еды с неизбежными крошками и объедками. Но чистота скатерти понуждает есть смиреннее. Так и в жизни должно быть». И умилился властитель мудрости мудрецов.
Их поселили в уединенном доме, вдали от шумов, чтобы ничто мешало не мерному течению их мыслям.
Когда мудрецы отдохнули с дороги, царь послал им записочку с вопросом: «Что есть Жизнь?»
На следующий день гости прислали ответную записочку: «Жизнь – это хорошо».
«Верно, - подумал царь, – жить и впрямь хорошо. Это лучше, чем в гробу без дела лежать».
На второй день от мудрецов пришла новая записочка: «Бескрайнее небо – это хорошо».
«Мудро, - подумал царь. – Именно хорошо, что небо бескрайнее и птицы могут летать, не стукаясь о небосвод».
На третий день пришло новое послание: «Звери и птицы – это хорошо».
«Это так, - подумал царь, - особенно на охоте или когда птицы поют, а звери в цирке всякие штуки делают».
Каждый день приходили записочки, где сообщалось, что луна и звезды – это хорошо, леса и поля, моря и реки, горы и долины. Выходило, что все хорошо. К исходу второй недели царю это стало надоедать. А еще через неделю он не выдержал и послал новый вопрос: «А запах пота от светской дамы – это тоже хорошо?»
Мудрецы молчали три дня, а на четвертый прибежал слуга и сообщил, что они торжественно приняли яд.
Рассказчик умолк. Лотис с Одарисом в задумчивости уставились на потолок.
- Что-то я не уяснил, - первым признался Лотис.
- Потому, что не знаешь, что сказал царь на это, - отвечал Адмус.
- И что он сказал?
- Он сказал: «Теперь я понял, то были настоящие мудрецы. Дворянин ответил бы: «Плохо». Мужик не имел бы ничего против. Дурак бы осудил даму. Торговец бы пришел в возбуждение от перспективы продать средство от потливости. И лишь мудрецы смогли схватить это явление со всех сторон, во всей его сложности, только они смогли заглянуть в пропасть вопроса и узреть его бездонность. Они свели счеты с жизнью потому, что на этот вопрос нет однозначного ответа и, выходит, нет ответа на все остальное. Гармония разрушилась безвозвратно. Мне кажется данного учителя оттого и сослали на галеры, что усмотрели маскируемый подкоп под веру в гармоничность монархической идеи.
- Занимательно, - пробормотал обескураженный Лотис. – А вы что скажите, Учитель?
- Если хотите, я расскажу Вам свою притчу.
Принцы выразили желание внимать.
И старец начал свой рассказ.

       Притча о божестве

В некое царство однажды прибыло божество и спросило: «Ничего, если Я немного поживу у вас, воду из ваших минеральных источников попью?». Конечно, народ царства очень этому обрадовался. Значит, с урожайностью будет все в порядке, а о болезнях и говорить не приходится. Ведь то, что дыхание божества все болезнетворные бактерии убивает, – строго установленный научный факт. Не дремали и верхи. Царь созвал всех советников, а также ученых мужей, и спросил их: «Как еще мы можем использовать пребывание божества у нас в гостях?» Помимо предложений наладить выпуск сувениров и организовать туристический маршрут «По божественным местам», поступило и такое. Один из присутствовавших академиков заявил: «А давайте с Его помощью создадим теорию всего сущего! Ясно, что секреты сущего Оно нам не откроет, но пусть глаголет только - правильно или нет мы движемся по стезе истины».
Всему ученому миру это предложение очень понравилось, ведь с созданием такой теории царская Академия прославилась бы в веках, а они утерли бы все, что полагается утереть коллегам из прочих королевств. Да и сам царь прославился бы, и международный авторитет страны укрепился б еще более… Короче, единодушное согласие было получено.
Пошли к божеству. Оно выслушало делегацию и вяло махнуло верхушками деревьев: «Валяйте», и ученые засели за дело. Через полгода теория была готова, и свой труд они понесли на суд божества. «В целом верно, - молвило божество. – Но только все на деле значительно сложнее». Ученые пришли в восторг. Главное ведь то, что они на правильном пути!
Поработали еще год и пошли к божеству. «Правильно, - отвечало оно. – Но только все значительно сложнее».
Еще три года упорной работы промелькнули. «Правильно, - речет божество. - Но все значительно сложнее». Затем божество снялось и улетело по своим делам, а ученые продолжали работу. «Эх, жаль, - порой говорят они, - что божество так рано улетело, ведь мы уже почти закончили создание теории всего сущего – гармоничной, целостной, непротиворечивой».
Но некоторые ученые рассказывают, что иногда во сне им слышится некий таинственный голос: «Правильно, но все…»
- Да-а, раздумчиво начал Лотис, - нам еще предстоит удостовериться во всем этом самим.
- Наверное, так, - согласился кельник.
На том принцы и расстались. Но на следующий день вновь пришли к мафусаилу от мудрости, и тот, оторвавшись от своей книги, поведал им новый рассказ:


       О левой и правой руке

Давным-давно один просвещенный король решил превратить свое королевство в образцовое. Он приказал чище подметать улицы, не сквернословить вслух, не перебегать суетно перед проезжающими экипажами, в газетах и в прочих литературных изданиях писать только о положительном и достойном подражания. В целях утверждения линейности порядка царь также включил в список преобразований пункт о том, чтобы левши непременно переучивались на праворуких. И этому пункту неукоснительно придерживались из поколения в поколение. Как только замечалось, что ребенок склонен есть, рисовать, брать игрушки левой рукой – к нему тотчас прикрепляли опытного педагога, который усердно переучивал малыша праворукому действию.
Однако ничто не вечно под луной, и в один из очередных периодов дарованного свыше либерализма нашелся умник, печатно вопросивший: «А какая, собственно, разница – будет ли человек писать левой или правой рукой?»
Когда Министру Порядка прочли этот возмутительный вопрос в недавно созданном парламенте (впрочем, его скоро опять разогнали), тот мигом вскочил и раскрыл рот, дабы объяснить нахалу причину… Но, увы, так и остался стоять с раскрытым ртом, ибо голова ничего не смогла подсказать языку в данный момент по данному вопросу. Тогда немедля послали за Председателем Ассоциации Поддержания Великих Традиций, чтобы он с научной точки зрения растолковал мудрую необходимость старозаветной меры.
Председатель прибыл, ознакомился с глупым вопросом и тут же уехал обратно в свое учреждение для более глубокого и разностороннего рассмотрения с коллегами. Надо сказать, что ученая ассоциация исповедовала теорию решета: говори, что хочешь, умное да зацепится. Заседание проходило бурно и заняло полтора месяца с перерывами на обед и перекуры. По материалам дискуссии было защищено четыре магистерские и шесть бакалаврских диссертаций. Вышло девять книг и двенадцать комментариев к ним. Было установлено, что левой рукой в основном управляет правое полушарие головного мозга, а правой – левое. Кроме того, они управляют и ногами, однако установлено, что левоногих людей не бывает, хотя в армии почему-то предпочитают ходить именно с левой ноги. В принципе, и левое полушарие может управлять левой рукой и правое правой. Что, наверное, иногда и делается. С экономической точки зрения праворукость означает правостороннее движение на улицах, а значит и возможность производить унифицированные педальные автоколяски с левым расположением руля. Ученые мужи установили также, что страницы книг легче переворачивать правой, а не левой рукой, и много других интересных фактов. Когда подошло время дать точный ответ, Совет представил кабинету министров (ибо парламента уже не существовало) доклад в сафьяновым переплете, где категорично и неопровержимо на веки вечные указывалось, что праворукие угодны обществу и народу. А ежели все пустить на самотек, то произойдет форменная анархия. Праворукие – это дисциплина, порядок, послушание и правый образ мысли. На этом держится любая власть, а монархическая в особенности.
Доклад с высокой похвалой был одобрен, а любителя задавать непрошеные вопросы постановили изгнать из королевства.
Мораль, юноши, такова: сила науки безгранична! Правда, слышал я, что нынешний наследный принц левша и переучиваться не желает. Что теперь будет?
- Будет революция! – убежденно сказал Адмус. – Все большое начинается с малого. У них там все так окостенело, что тронь один кирпичик - порушится все остальное. Оттого и парламенты не приживаются. Продолжение тирании праворукости – единственный выход.
- Время рассудит, - ответствовал почтенный мудрец.
- Знаю я это государство, - вдруг заявил Одарис по пути в гостиницу. – Это Будузия. К нам как-то прибыла их дипломатическая делегация по вопросу об урегулировании регулярных таможенных сборов с проезжающих транзитом через нашу территорию их купцов, имеющих предписание…
- Еще короче, - попросил Адмус.
- Так вот. В делегацию, как водится, входил эксперт по общим вопросам, член Академии Всеобщих Наук, он и рассказал о тамошних порядках. Борьба с леворукостью - это частный случай. У них разработана и задействована более обширная система. Их ученые, после долгих исследований, пришли к заключению, что мозг человека представляет собой конфедерацию двух государств, где левая часть (или правая, уже не помню, но это не важно) представляет собой собственно наш ум. Мы мыслим левой половиной, разговариваем, благодаря ей щелкаем математические задачки, и даже переходим улицу, руководствуясь этой половиной. А в правой части сосредоточена эмоциональная жизнь. Она творит чувства, те, что мы называем «радостью», «огорчением», «удовольствием». Благодаря правой части мы смеемся и плачем, любим или гневаемся. Но это все присказка. Теоретики Будузии сделали любопытные выводы. Наличие двух самостоятельных половинок мозга не просто подтверждает наличие универсального принципа симметрии в мире, но это еще одно свидетельство того, что в каждом человеке «сидят» две личности – эмоциональная и рациональная. Они столь разные, что нередко начинают конфликтовать между собой. Например, господину Рацио не нравится женщина по вполне веским причинам – она ветрена, непостоянна, поверхностна. Зато господин Эмоция может втрескаться в нее по уши, и как раз за те качества, что отталкивают г-на Рацио – в ее легкость, веселость, кокетливость, яркость, легкомысленность…
- Сколько эпитетов! Уж не влюблялся ли ты в такую вопреки господину Рацио? – озабоченно спросил Адмус.
- Сейчас речь идет не о моих полушариях, - строго заметил Одарис.
- Продолжай, Одарис, а ты, Адмус, не перебивай, пожалуйста, - попросил явно заинтересовавшийся Лотис.
- Продолжаю… Итак, Рацио может не видеть резона в том, что узреет в восхищении Эмоция (кстати, там этих господ называют просто «Рац» и «Эмоц»), и между ними вспыхнет конфликт. Каждый будет настаивать на своем. И эта ссора может оказаться неразрешимой, ведь каждый прав со своей стороны.
- Ты меня пугаешь, - не удержавшись, воскликнул Адмус. – Я побоюсь теперь влюбляться.
- Так ведь там тоже испугались! Что, мол, получается, нет одного цельного человека, а сплошное двойничество! Подумайте, что в этом хорошего? Перед вами физиономия честного царедворца или генерала, а на самом деле их каждого по два! Один готов служить честно, а второй? Поди разберись. Начальник охраны общественной безопасности схватился за голову: все, оказывается, должны быть под подозрением, а они ротозейничали! А как должен относиться жених к невесте, если их на самом деле две? Одна, возможно, готова быть верной, а вторая? Да и вы сами, что можете ждать от себя, если одно «я» начнет воевать с другим «я»?
- Да-а, это непростая проблема, - с задумчивостью в голосе произнес Адмус. – Вот значит, почему я порой сам себя понять не могу.
- Именно так, мой дорогой! Мы себя иногда понять не можем, не то что других! Более того, два индивида в одном теле означает, что один может предать другого. Представляете? Я могу предать самого себя! Выходит: не зевай, держи оборону и с фронта и с тыла. Вот как на деле сконструирована наша жизнь.
- И они решили это дело поправить?
- Да. Они решили пресечь путаницу в знаменателе и начать борьбу не только с леворукостью, но и с двойничеством.
- Ну и… чем кончилось?
- А черт его знает. Больше к нам делегаций оттуда не прибывали.

       _______
       

На третий день старец поведал другого рода поучительную историю.

       Легенда о старике, который ходил с мешком,
       полным разбитых сердец

По словам старца получалось, что жил не так давно веселый, с лучистым взглядом дедуля с приметной окладистой бородой. Таскался он по городам и весям, сбирая в латанный, не первой свежести мешок разбитые сердца. Зачем они были ему нужны? А пек он из них вкусные, с легкой пикантной горчинкой коржики и шанежки. Старичок знал, что чужое горе горьким не бывает, а даже, в известной степени, совсем наоборот. Торговля шла бойко, пока не купил коржик какой-то мужичок. Едва откусил, как кусок встал ему поперек горла, и он чуть было не задохнулся. Насилу люди откачали. Оказалось, что тому человеку попался кусочек собственного разбитого сердечка. Придя в себя, он схватил старика за шиворот и потащил его к царю на суд и расправу.
- Царь-батюшка, - возопил бедный человек, войдя в палаты, - покарай прохиндея, который печет никуда не годные коржики!
Царь, как водится, потребовал от обвиняемого обстоятельного ответа. Старичок ответил в том духе, что сие негаданное происшествие произошло совершенно случайно. А именно: данному господину попал в рот кусочек собственного разбитого сердца. Случай прискорбный, но единственный, и вряд ли когда-нибудь повторяемый.
- Зачем ты собираешь такой товар, как разбитые сердца? – вопрошал его царь. – Разве другого дела прибыльнее нету?
- Дел других много, - отвечал старичок, - но и это не хуже прочих. Одни собирают пустые бутылки, другие макулатуру, а я – разбитые сердца. А чего им валяться, сердешным, и без того всякой дряни на улицах и дворах полно, отчего дворникам бесконечная забота. А я их сбираю и вновь пускаю в дело. У-ти-ли-за-ция называется.
- Так это как? – вскричал царь. – Что, люди без сердца остаются? А вдруг их можно склеить?
- Нет, - отвечал старичок смиренно, - без сердец они, люди, не остаются. У них новые вырастают, прочнее прежних. Закаленнее. Хотя, порой, их твердость становится сродни камню. Ну, а если разбитые сердца склеивать, то ничего хорошего из этого не получится. Разбитую чашку вы перед гостями на стол уже не выставите. Так и сердцами склеенными, к примеру, жениху и невесте срамно обмениваться. Нет, уж лучше выбросить, чтобы глаза трещинки и щербинки не мозолили, не напоминали. Так легче жить.
- А хорошо ли так жить? – спросил задумчиво царь.
- Не знаю, - отвечал старик. – Но только многие люди так живут.
Царь еще подумал и со вздохом отпустил старика.
- Какие выводы будем делать? – спросил Лотис у друзей.
- Стараться обезопасить свое сердце! – ответил Адмус.
- Не разбивать чужих сердец, - сказал Одарис.
Лотис принял к сведению оба варианта. Вопрос о сердце так затронул его, что перед уходом Лотис спросил старца:
- А вы случаем не знаете что-нибудь о Великой Салерии?
- Слышал… Немного.
- А что именно?
- Рассказывали, будто жила она в хрустальном замке на бело-белом облаке. И жили там король с королевой и их дочь Салерия. Король правил орлами, а королева ласточками. Орлы, паря в вышине, манили мужчин покорять вершины, а ласточки сообщали людям о приближении невзгод. Сама же принцесса следила за цветами, ибо от их количества зависит число влюбленных. Так они и жили бы, если б… Жизнь наша - прямая и гладкая дорога, если б не попадались кочки да канавы. Так и у них. Одни говорят, что хрустальный замок был разбит прилетавшим метеором. Убило и короля. Другие - что дочь просто отправилась на Землю искать жениха, ибо в ихних высях таковые не водились. Но все сходятся на том, что Салерия живет среди нас и не вернется назад, пока не отыщет по каким-то только ей ведомым признакам свою второю половину. Но где именно она живет и как она выглядит никто из говоривших со мной не ведал.
       _______

К сожалению, практика звала принцев дальше в путь и продолжать беседы у почтенного старца они более не могли. Увы, современная цивилизация не оставляет места для повторения «1001 ночи», - среди многих вещей она открыла время. «Пущенная стрела обратно не возвращается», - возвестили открыватели, и тем отворили врата не только прогрессу (ибо девиз его «поспешай, а то не успеешь!»), но и печали («все хорошее когда-нибудь кончается»). Ну да, последнее утверждение к нашим героям пока не относится, ибо хорошее у них еще и не начиналось.
В промежутках между посещениями кельи принцы добросовестно знакомились с достопримечательностями столицы. На центральной площади стоял памятник Гуго Великолепному, славному воину и правителю. Однажды он в трехдневной битве освободил 78 рабынь-девственниц, увозимых маврами в неволю. А затем в три дня овладел и самими одалисками, или, как было сказано в хронике: «сорвал покрывало с их тайны». Богатырь был росту 7 вершков и 3 пальца, что в современной мере будет 160 сантиметров. Но зато он отличался истовой неутомимостью в любой работе. Его потомок, князь Бимбон, унаследовал все государственные таланты великого Гуго, кроме одного. Возможно, из-за своего роста – 190 сантиметров, в пространстве которого растворились добродетели прадеда, посему в свои 30 лет он был вынужден объявить об отмене права первой ночи. Этот шаг Бимбон VI мудро преподнес, как знак великого благодеяния и прогресса нравов. Следует отметить, что женская половина была этим даром не довольна, так как издавна повелось все девичьи грехи сваливать на князей-злодеев.
Возможно, общая наследственность, присутствовавшая в генах жителей княжества, повлияла на разразившиеся вскоре события, опасно угрожавшие чести и бокам наших принцев. А началось все с того, что, пытливо взиравший на местных девушек Адмус стал подмечать, что те не только не отводят взоры, а даже как будто подмигивают в ответ. Сей важный вопрос требовалось выяснить незамедлительно, и он приступил к действию.
Сбор состоялся в гостинице на окраине города, где проживали принцы, в их тихой комнате на втором этаже. Лотис и Одарис уже готовились отойти ко сну, когда Адмус пришел с двумя хохотушками и за бутылкой вина стал деликатно выяснить причину их веселия. Девицы, застенчиво вкушая напиток, объявили, что пришли к ним в гости пожить до утра. Лотис с Одарисом, занявшие место за столом в качестве поддакивающих друзей, в смущении созерцали, как развязываются не только языки девиц, но и многочисленные завязочки на их одеждах. Дело понемногу приближалось к фортимиссимо, как в предусмотрительно запертую дверь требовательно постучали.
- Кто там? – с неудовольствием спросил Адмус.
- Открывай! Тут мои дочери, паршивец, - отвечал чей-то грубый голос из-за двери.
Принцы обмерли. Девицы кокетливо потупились.
- Что вам нужно? – пролепетал Адмус растерянно.
- Вы лишили их целомудрия! Так женитесь же, черт возьми, поочередно!
- Ничего подобного, клянусь честью. Мы даже не прикасались!
- А это акушер проверит!
- Так ведь это… - задохнулся Адмус от возмущения. – Они уже как воду пить…
Девушки грустно закатили глазки.
Принцы переглянулись. Адмус героически приосанился.
- Не хотелось бы ждать. Хотелось бы всем сразу, нас здесь трое! – прокричал Адмус задорно.
- Это не страшно, - отвечал голос. – У меня еще одна есть…
- Ну уж дудки! – вскричал Адмус. – Дураков здесь нет, одни умные.
- Тогда я обломаю тебе ребра! – посулили из-за двери.
- Только попробуй, старый осел! – весело отвечал Адмус, считая, что трое против одного – вполне приемлемый расклад сил. Но он пожалел о своей реплике, как только за дверьми взревело басом: «Ломай дверь, ребята!». И тут же раздались гулкие, увесистые удары. Судя по их силе, петли могли выдержать не более двух минут.
- Я живым не дамся! – возопил Адмус и ловко выпорхнул в окно, не забыв на лету прихватить свою королевскую котомку.
Лотис и Одарис переглянулись и под вскрик девиц: «Папа`, они удирают!», последовали примеру товарища. Счастливо расположенная клумба, спасавшая любовников во все времена, сыграла свою смягчающую роль и на этот раз. И под пришпоривающие крики: «Держи их!», они резво побежали вдаль.

       _______


Ночь пришлось скоротать в стоге сена, а утром, дав себе клятву больше нигде без нужды не задерживаться, а если уж задерживаться, то не вступать в контакт с местным населением, а если уж вступать в контакт, то не с девушками, а если с девушками, то не с хохотушками, а если с хохотушками, то предварительно объявив, что они давно женаты, зашагали дальше.
В дороге принцы видели много всякого и не могли не задаться вопросом: «А нельзя ли оное изменить к лучшему?» По молодости лет, они часто решали в пользу того, что «то» и «это» стоит изменить, ибо оно недостаточно хорошо. Так пришли они к пещере, где над входом была высечена надпись: «Входящий, будь мудр в выборе пути». Но вход был один и галерея внутри тоже одна. А когда они прошли ее, то уперлись в глухую стену с табличкой: «Идущий вперед, поверни назад, там выход». Удивились принцы, не уразумев всей глубины сего символа.
А проходя через земли племени тихихаков, они заметили мельницу, перемалывающую пустоту.
- Почему вы ее не остановите? – спросили принцы у проходившего мимо тихихакца.
- Не нами она заведена, не нам ее и останавливать, - мудро ответил тот. – Раз ее запускали, значит, так было надо.
- Но смысла в ее работе нет, - стали пороть горячку принцы.
- Почему нет? Раз ее заводили, значит, смысл был, - достойно ответил тихихак.
- Но ведь сейчас… - не унимались принцы.
- А что сейчас? – прервал их прохожий. – Как мы без нее? Пока она крутится – нам спокойнее.
Возразить было нечего и принцам пришлось ретироваться.
Удивило их и центральное учреждение в землях тихихакцев. Его название звучало гордо: Департамент неразрешимых проблем. В нем усердно трудились сотни чиновников, исписывая регулярно целые подводы бумаг. Правда, все прекрасно знали, что проблемы, над которыми они бились, совершенно неразрешимы. «Но надо работать! – говорили они. – Главное много и хорошо работать!» И следует признать, что в своей сфере они и впрямь работали хорошо. «А может это главное для тонуса народа? – смекнули принцы. – От примера, говорят, можно заразиться». И точно: у них долго в мозгу вертелось: «Работать надо, надо много работать!» Тьфу…
Посетили принцы и местную Великую Думу, славящуюся своим либерализмом: среди ее достопочтенных депутатов была женщина. Из-за чего произошел один конфуз. Когда репортеры после выступления дамы-депутата спросили у главы одной из фракций, что ему больше всего понравилось в ее речи, тот по рассеянности брякнул: «Грудь».
Святым местом, которому правоверные тихихакцы поклонялись, служил огороженный участок с кучей камней посередине. Раньше из них был сложен то ли храм, то ли памятник кому-то. Суть дела подзабыли, но форму величия чтили. В священном молчании постояли там и принцы.

       _______
 

Принцев ждало еще одно дорожное приключение, которому стоит уделить особое внимание из-за будущих последствий. А дело было так. Принцы остановились в придорожном замке для царственных особ III-й категории, а также приравненных к ним благородных господ. Замок представлял собой готическое двухэтажное здание с большими обеденным и гостевым залом на первом этаже, украшенными всеми видами оружия и геральдических гербов, а на втором размещались покои для отдыха гостей. Принцы мирно обедали, пока Лотис не приметил обезьянку, прикованную к ножке стола. За столом восседал тучный владыка в парчевом тюрбане, с аппетитом вкушавший разнообразную снедь. Кое-что перепадало и обезьянке. Кусочки падали меж увенчанных перстнями толстых пальцев на пол к ногам смирно сидевшего существа. Лотис нахмурился. Обеспокоил его не сам процесс кормления – не за стол же сажать обезьянку, а… Лотис указал на господина своим друзьям.
- Чудится мне что-то, а не пойму что…
Адмус не увидел в предлагаемой картине ничего примечательного. Разве что бант на шее обезьянки понравился. Белый с фиолетовыми горошинами, он придавал ей милое очарование.
Зато Одарис взволновался.
- Обезьянка-то не простая… В ее глазах стыд! Ей очень неловко, что мы смотрим на нее.
- Позвольте, - оторвался от салата с крабами Адмус, - то есть как это «она стесняется»? Животному должно быть все равно, кто и как на нее смотрит.
- А она стесняется! – упрямо заявил Одарис. – Потому что это не просто обезьянка, а заколдованная девушка!
Лотису и Адмусу оставалось только поразиться такому сообщению. Они присмотрелись к существу и увидели правоту Одарису, - обезьянка старалась спрятаться за ножку стола от нескромных взглядов.
- Я готов поверить в колдовство и магию… но не до такой степени! - пробормотал Адмус.
С ним согласился Лотис.
- И я… Мне Баба-Яга…
- Кто?
- Так на нашей стороне ветеранов чащобных сил зовут… Так вот, она призналась, что у них в лесу уже позабыли эти фокусы.
- Ну, не везде же регресс. Что будем делать? Жалко девушку.
Лотис решительно отставил салат и поднялся во весь свой средний рост.
- Вызволять!
И он храбро направился к вельможе восходного облика. За ним встали Адмус с Одарисом. Обезьянка притаилась за ножкой стола.
- Приношу букет извинений, что отвлекаю от содержательной трапезы, но у меня к Вам есть потрясающее предложение.
Восходный сатрап как жевал рябчика, так и продолжал истреблять его.
Лотис без смущения повторил свою вежливую речь. Наконец вельможа дожевал птицу и спокойно ответил:
- Я ее не продам!
- Увы, вы меня неправильно поняли. Я пришел, чтобы забрать ее по праву сильного. Это соответствует аристократическому кодексу чести, часть первая, параграф шестнадцатый. А потому предлагаю Вам на выбор – поединок на шпагах, ятаганах, кинжалах, копьях, дротиках, арбалетах…
- Мне это не подходит. Предлагаю другой вариант.
Вельможа поднялся, высокомерно оглядел троицу, и гордо последовал к выходу. За ним на повадке засеменила обезьянка. Принцы завороженно проводили эту процессию, а потом решительно, шеренгой, двинулись следом.
На улице свечерело, лениво колыхались под напором ветра верхушки деревьев, на небосводе зависла луна. Вельможа стоял монументом, рядом ежилась обезьянка. Адмус и Лотис шагнули вперед. Одарис в задумчивости остался в тыловом резерве.
- Представьтесь, пожалуйста, - потребовал Лотис. - Мы подозреваем, что дело с этой обезьянкой нечистое.
Вельможа пронизывающе посмотрел на соперника.
- Вы мне не соперник. Ведь я чародей, а потому могу и Вас превратить в обезьяну. Будете жить на необитаемом острове в компании с другими мартышками.
И вельможа рассмеялся. Он долго и гнусно хохотал, показывая, какой он плохой человек. Принцы терпеливо ждали окончания веселья. Лезть в драку сходу им не позволяла голубая кровь.
- По-моему не плохо получилось, - пробормотал чародей, отсмеявшись. И произнес уже громко и высокомерно:
- Ну, поняли с кем связались? А зовут меня визирь Чадвиг!
Однако визирь Чадвиг принцев не напугал, о чем и пожелал официально заявить Адмус.
- Разрешите вам возразить по двум пунктам, достопочтенный визирь Чадвиг.
- Пожалуйста.
- Во-первых, вы дурак. А во-вторых, я умный. Теперь вам ничего не остается как приянть вызов.
Визирь задумчиво повращал глазами и, поняв, что в философском споре он вряд ли одержит победу, перешел к другому виду наступления.
- Зря грубите в ответ на мою грубость. И зря храбритесь. Вы бесталанны, а я могу делать то, что в ваших краях и не снилось. Сейчас я вам покажу, что такое дарование!
Вельможа взмахнул руками. Из рукавов посыпались и заискрились, словно при пуске петард, маленькие зеленые, голубые и розовые звездочки.
Принцы и глазом не моргнули.
Маг подул, зычно выкрикнул формулу заклинания и щелкнул пальцами. В воздухе нарисовались знаки зодиака. Они покрутились хороводом и стали потихоньку лопаться, пока не остались три знака.
Принцы зевали.
- Признаете ваши знаки?
- Да, это наши знаки, и что?
- Если я узнал ваши знаки, то могу использовать их во благо или во зло вам.
- Смотрите, подеремся! – предупредил Лотис.
- Ах, не будем возбуждаться по мелочам, - безмятежно промурлыкал Одарис, выходя из-за спин. И взмахнул руками.
В воздухе вспыхнул беззвучный фейерверк. Когда погасли последние брызги огня, в атмосфере остался висеть знак зодиака.
- Ваш? – спросил Одарис.
Чародей оторопел.
- Мой, - согласился он, и густо покраснел.
- Разойдемся с миром или еще порисуемся? – с отрепетированной еще в детстве змеиной улыбочкой осведомился Адмус.
Чародей почувствовал себя личностью, которую собираются бить.
- Разойдемся, - согласился вельможа и взмахом рукава вызвал коня.
За углом материализовался белый скакун с длинной шелковой гривой. Садясь на него, визирь перепутал стремена и сел в седло задом к голове.
- Для волшебника это не имеет значения, - объяснил он.
- Мы понимаем, - кивнул Одарис.
Визирь вяло махнул рукой на прощание и исчез. Обезьянка осталась. Принцы задумчиво смотрели на нее.
- И как будем ее расколдовывать?
- Кажется, сделать это будет просто.
Одарис наклонился и развязал ее бант.
- Похоже, это и есть тот магический обруч, который держит колдовство вокруг ее астрального тела.
Только успел Одарис закончить свое объяснение, как бант стал съеживаться и растворяться, а обезьянка расти, сбрасывая при этом шерсть и меняя облик. И произошло чудо обновления. Перед принцами возникла девушка с большими миндалевидными глазами, чьи черные волосы волной ниспадали до плеч. Одета она была в восходном вкусе – в белую блузку, короткую курточку без рукавов, в шаровары расшитые бисером и с полоской голого живота в качестве завершающего штриха. Сюда следовало бы добавить остроносые туфельки, кажется, сафьяновые, но взгляды принцев до туфелек не дошли. Обувь их не интересовала. Узрев перед собой очаровательное создание, принцы отвесили подобающий поклон. Бывшая жертва разрумянилась и, сверкнув из-под ресниц своими клинками, сделала вполне европейский книксен.
- Благодарю Вас, мои избавители. Спасибо и разрешите удалиться.
- Так быстро! – вскричал Адмус, готовый больше к ухаживанию, чем к расставанию, – Но скажите нам хотя бы кто Вы, откуда, и как оказались заколдованной?
- Я ухожу, но я… останусь с Вами… точнее с одним из Вас. А зовут меня…
Девушка пристально посмотрела на Одариса и произнесла почти по слогам.
- Ма-ри-ка.
Одарис наморщил лоб, силясь что-то вспомнить.
- Я дочь придворного при дворе Аль-Рашида. Меня превратили в обезьянку, чтобы наказать и вернуть назад в таком виде. Не удалось благодаря Вам. Спасибо. И прошу извинить меня. Но я должна незамедлительно удалиться. Мне пора возвращаться. К счастью, в прежнем облике и, хотя прошло несколько лет, в прежнем возрасте. И еще… я нашла того, кого искала, и увидела то, что хотела. Потому прощайте. Спасибо за заступничество.
Принцесса отвесила легкий поклон и растаяла в воздухе.
Принцам ничего не оставалось, как вернуться к своему столу.
- Этот… визирь… кто был? Представитель темных сил? – спросил Адмус, наливая себе охлаждающего лимонаду.
- Несомненно, - подтвердил Одарис. Он выглядел бледнее обычного и лунатически смотрел куда-то вдаль.
- В детстве мне рассказывали про чертей, демонов и прочую нечистую силу. Так они взаправду существуют? – не унимался Адмус.
- А-а, - отмахнулся Одарис. – Это все хорошо организованный карнавал для почтенной публики. Пугать ведь надо с выдумкой. Нам, детям тиранов, это ясно как божий день. Всевластие не должно быть скучным. Власть должна быть вполне литературной, - изрек уже твердым голосом Одарис, окончательно приходя в себя.
- И что за власть у темных? – заинтересовался Лотис.
- Задача темных сил – оттенять свет и принуждать людей к добру…
- …делая им зло?
- Люди сами творят зло без чьей-то помощи и понуждения. К тому же… ведь ты учил в курсе Мудрологии метод контраста. Так вот, чтобы лучше ощутить блаженство, надо предварительно испытать побольше неудобств. Потому нас заставляют ходить по пыльным дорогам, как простолюдинов, чтобы, оказавшись на троне, мы ясно осознавали преимущество своего положения и…
… проблему обустройства дорог, - поддакнул Лотис.
- А ты где научился волшебству? – осведомился Адмус, возобновляя работу над салатом.
- Нигде, - чистосердечно отвечал Одарис. - В нашем королевстве магия давно не практикуется.
- Тогда как же ты сумел?
Одарис выглядел озадаченным.
- Сам не знаю. Когда увидел, что делает тот господин, почувствовал, что смогу то же самое. Будто вспомнил. Только не могу понять, как вспомнил то, чего никогда не делал?
- Чудеса!
- И я того же мнения. Мне кажется, я уже встречал эту девушку, хотя точно знаю - в нашем королевстве таких нет. И имя помню… Марика. И двор Аль-Рашида как будто знаком… Но там я отродясь не был.
- Наверное, это приключение подстроил Ученый Совет, - предположил Лотис. – Если это так, то мы проверку прошли.
Адмусу такое умозаключение понравилось.
- Пожалуй, ты прав. Поднимем же бокалы за счастливое завершение испытания!
…Лотис проснулся от колеблющегося света. Он открыл глаза и содрогнулся. У его постели стояло приведение в белом и со свечкой во длани.
- Я понял, я понял! – произнесло приведение голосом Одариса.
- Ты Одарис или Приведение?
- Одарис…
- Уф. Ты меня напугал. Вдруг, думаю, опять волшебник явился…
- Извини, не смог дождаться утра. Я вспомнил про Марику и двор султана Аль-Рашида.
- Поздравляю.
- Марика, визирь, Аль-Рашид – все это я читал в одной почтенной книге. Принцесса прибыла из книги. Это не живой человек. Это литературный персонаж!
- Подожди. О чем ты? Я сам ее видел!
- Это и меня удивило, когда я вспомнил, откуда знаю имя принцессы и прочее. Полночи думал, а потом осенило! Она нарушила закон и переместилась в нашу жизнь. Ее захотели вернуть. Заодно и наказать, превратив в обезьянку. В той книге чародей Ибизир проделывал такие штуки, пока не напоролся на светлого волшебника. Ну, да ни к чему пересказывать сказку. Я вот о чем подумал: а вдруг я в следующей жизни перемещусь в ту книгу и стану восходным принцем из какого-нибудь рассказика «Тысяча и одна жизнь»? Вдруг я этакий кочующий литературный персонаж?
- Как ты можешь кочевать, если ты в данный момент – это ты, а там восходный принц?
- Характер-то остается. Их не так много и потому они кочуют из книги в книгу.
- Вот каким ребром ты ставишь вопрос. Твое утверждение не противоречит логике возможного, - осторожно начал Лотис. – Но даже если это так, перемещение душ в разрезе сказанного тобой это не самый плохой вариант. Только о своем открытии не извещай Адмуса. Он такой впечатлительный…
Одарис вздохнул, извинился за вторжение, и отбыл. Лотис попытался поразмышлять над услышанным, но быстро заснул. Во сне ему явился Барбидон Уклопус, и насильно прочитал лекцию о вреде курения. А вот Одарис долго ворочался и вздыхал о чем-то своем, сокровенном.
Утром принцы продолжили путь. Одарис был молчаливее и рассеяннее обычного. На вопросы к нему обращенные отвечал с существенной задержкой, что обеспокоило Адмуса.
- Кажется, исполнение волшебного номера истощило Одариса. Может, нам основиться на денек, отдохнуть, поставить ему пиявки?
Лотис уговорил продолжить путь, но Одарис был столь не в себе, что Лотис не удержался и высказался-таки о его парадоксальной идее.
- Если мы литературные персонажи, хорошо бы познакомиться с нашим писателем и уговорить его сделать нас богатыми и умными.
- Думаешь, писатель – наш возможный покровитель? – немедля откликнулся Одарис.
- Если ты прав в своем предположении…
Адмус испытывающе поглядел сначала на Лотиса, потом перевел взгляд на Одариса.
- Вы это о чем, ваши высочества?
- Да вот Одарис озаботился, – а вдруг мы герои чей-то книги и нас ведет не долг принцев и даже не перст Ученого Совета, а прихотливая мысль некоего писателя-демиурга.
- Причудливо мыслите, не спорю. Но я-то думаю так, как хочу и, смотрите, поднимаю руку потому, что я так захотел, а не какой-то там ваш писатель. А вот сейчас я плюну прилюдно… Нет, не удалось, это противоречит моему аристократическому воспитанию. Но все равно я свободен в своих поступках!
 - Резонны твои рассуждения и показательны примеры, - охотно согласился Одарис. – Возможно, моя гипотеза еще сыра.
- Скажем так: Одарис своего ангела-покровителя называет Писателем, - подытожил Лотис.
- Его можно еще назвать Драматургом, - подсказал Одарис. – Созвучно слову «демиург».
- Вы что, из меня марионетку пытаетесь сделать? – недовольно спросил Адмус. – А если писатель окажется малоталантливым, - он ведь мне всю жизнь может испортить!
- А если, наоборот, окажется талантливым, то представляешь, как расцветит твою, в ином случае, небогатую биографию? – возразил Лотис.
- Я бы лучше не рисковал, - упорствовал Адмус.- Мои ошибки – они мои. Тем более что, по моей небогатости натуры, как вы изволили намекнуть, ваше высочество, они и будут невеликие. А за чужие отдуваться, да еще сделанные с подачи несостоявшегося гения – увольте.
- Опасность такая есть, - согласился Одарис. – И ей нужно как-то противостоять. Если Драматург воздействует на нас, то разве мы своими деяниями не можем воздействовать на Драматурга? Мы же не просто литературные персонажи. Мы – принцы!
Адмусу промолчал, а Лотис произнес задумчиво:
- Значит: нас пишут, но и мы, наверное, можем писать свои судьбы. По мере сил, конечно.
На этом философском умозаключении они завершили свой диспут.

       ______
 

В пути принцев ждало еще одно незапланированное приключение. На довольно глухом тракте, заросшем по обочине кустами, встретился им человек, возлежащий в оных зарослях, и, судя по мощной щетине, достаточно давно. Увидев их, человек проворно вскочил и со знанием дела поклонился. А именно: взмахнул шляпой, дважды подпрыгнул с переменой ног и трижды отвесил поклон, касаясь земли кончиком безымянного пальца правой руки, а левую руку с отогнутым мизинцем вздымая к небу под углом 47 градусов перпендикулярно пояснице изящно изогнутой валиком. Принцы сразу поняли: перед ними не темный селянин и даже не рядовой горожанин, имевший возможность наблюдать выезды короля, а истинно придворный человек. Поэтому, когда человек воззвал о помощи, принцы отнеслись к его просьбе со всем вниманием.
- О какой помощи идет речь? – сухо осведомился Адмус, с неприятным чувством уездного банкира, слышащего от должников вечные жалобы на нехватку денег.
Однако речь шла о совершенно невероятном случае, - требовалось освободить попавшего в беду рыцаря!
- А вы, я вижу, сами рыцари.
И человек указал на их походные кинжалы.
Просьба принцев озадачила. Выручать кого-либо из беды им не приходилось, а уж тем более рыцарей.
- Что за чушь? – тихо озвучил общее мнение Адмус. – Какие рыцари в наше время?
- Сейчас подумаем… Мы свободны выбирать, идти нам или нет, - успокоил его Лотис.
- Знаете ли, сдается мне, что любая свобода выбора на деле – пролог к несвободе, - заявил Одарис.
- А мне сдается, что это и есть Испытание, задуманное Ученым Советом, – шепотом сказал Лотис. – Во всяком случае, поглядим-увидим. Идем?
И принцы пошли.
Проводник шел впереди, и через полчаса они оказались в дремучем лесу. Через чащобу змеилась едва видимая тропинка, по которой уверенно шел их проситель.
- Не иначе, это прогулочная дорога для лисиц и нам остается встать на четвереньки, - недовольно пробурчал Адмус, уворачиваясь от веток.
Но настроение его улучшилось, когда пять минут спустя провожатый отодвинул лапы ельника и они узрели большую поляну с каменным замком в центре.
- Чье это жилье? – спросил Лотис.
- Замок сей принадлежит члену Круглого Стола славного короля Артура.
Принцы почтительно склонили головы перед именем родоначальника современных королей и принцев.
Давно это было: до плавания Колумба и открытия рецепта самогоноварения. Имперский Рим уже пал, а новый не народился. Мир пребывал вне искушенности и народы уподоблялись первым людям, не знавших еще греховного вкуса дефицита бюджета, тайной дипломатии, засилья журналистов (герольды знали свое место, иначе плаха) и … Много еще чего не знали те люди из щедрот современной цивилизации. Волшебники посильно врачевали и туманно прорекали будущее куда лучше нынешних ученых-футурологов, вурдалаки не рассуждали о гуманизме, злые колдуны не выдавали себя за борцов за права человека, а честно и открыто делали свое дело - старались подпортить жизнь благородным героям-рыцарям и проложить путь к трону записному негодяю. Рыцари же скитались в поисках подвигов и, увидев другого рыцаря, храбро вызывали того на поединок. Победитель не добивал побежденного, а говорил ему: «Отправляйся ко двору короля Артура в Карлион, расскажи ему о моем подвиге и поклянись в верности королю и рыцарям Круглого Стола!» И побитый, прихрамывая, и впрямь перся бог знает в какую даль, чтобы в точности исполнить взятые на себя обязательства. Причем рыцари шлялись по свету не столько ради короля Артура, сколько из-за того, чтобы рассказ о них услышали некие любопытствующие маленькие ушки. И на это занятие уходили годы. Так развилось женское любопытство и мужская непоседливость. В наше время оно переродилось: у женщин в страсть к сплетням, а у мужчин – к рыбалке. Кто же из них любит экстрим, тот, вероятнее всего единоутробный потомок рыцарей тех прямодушных времен.
Проводник трижды стукнул висящей на веревочке колотушкой в дубовые створы, и они сами собой отворились, открыв уходящее в полумрак пространство залы. Составленные из больших каменных блоков стены заканчивались сумрачными сводами. Не только камни, но и сам воздух был окрашен в сине-серые тона. Длинные седые разводы паутины под потолком свидетельствовали о древности, таинственности и заброшенности.
- Как же мы здесь будем кормиться? – шепнул Одарис.
Но его друзей занимало другое: в подобном месте может случиться такое, что отобьет аппетит навсегда. По скрипучей деревянной лестнице они поднялись на второй этаж и оказались в полукруглой зале, посредине которой стоял большой каменный стол. Он походил на мельничный жернов, возложенный на обтесанный валун, втянуть который наверх мог разве что великан, кои еще жили во времена короля Артура.
- Прошу вас садиться, - предложил проводник.
Сам он остался стоять, а принцы воссели на каменные стулья с высокими спинками из гранитных плит. «Стульев» было двенадцать, и принцы, повинуясь какому-то родовому чутью, сели не рядом друг с другом, а в разных концах стола, так что между ними остались свободные сиденья. И уж тем более никто не посмел занять место с выбитой на спинке короной.
- Благодарю вас, - сказал проводник. – А теперь расскажу суть дела. Много-много столетий назад этот замок был одним из тех, куда поочередно съезжались лучшие рыцари мира, чтобы поведать о своих подвигах и пообщаться среди равных себе. Этим они заложили традиции английских закрытых клубов, практики рейтингов, а также казино, ибо любили играть в кости на привезенную с собой добычу. Страстью рыцарей были турниры, громкие подвиги и любовь! Эти три страсти легли в основу современного спорта, политической рекламы и гламура. Но эти же страсти приводили к неожиданным последствиям. Отдохнув, рыцари покидали своих прекрасных дам для свершения очередной порции подвигов, чтобы трубадуры затем воспели их перед народом. Этим была заложена традиция командировок и современной эстрады. Однажды некая Прекрасная Дама решила воспротивиться отъезду своего рыцаря. Она посчитала, что пусть лучше он будет дома, рядом, творя подвиги с ней, чем шататься неизвестно где, плодя детей от простолюдинок. Выношенный долгими одинокими ночами замысел был исполнен с женским коварством. В соседней комнате есть потайной люк, ведущий в подвал, о котором рыцарь не знал. Сделан он был в его отсутствие. Когда он вошел в комнату и вступил на одну из ее плит, пол разверзся под ногами и доблестный рыцарь провалился, можно сказать, в преисподнюю. О чем он и прокричал в полете. Но Дама утешила его, объявив истинную причину его падения и заявив, что не выпустит его, пока он не даст клятву на щите, что больше не покинет замок ради подвигов. Сами понимаете, сколь тяжким было такое предложение для истинного рыцаря. Этим он лишался не только свободы передвижения, но и возможности сидеть за Столом с рыцарями у короля Артура, обсуждая свои деяния и тем нарушить складывающуюся традицию мужских разговоров о трех вещах – спорте, политике и женщинах. О чем в раздраженной голосовой форме было заявлено наверх. В ответ Прекрасная Дама сказала, что она хочет нарушить складывающуюся традицию женских разговоров о нарядах, детях и неизвестно где шляющихся мужьях. «Мне нужен не подвигосовершатель, — заявила она, — а муж, мирно храпящий рядом и обнимающий меня за талию». Переговоры зашли в тупик. Рыцарь предпочел гордо умереть в винном погребе, а Прекрасная Дама долго жила в верхних покоях, безутешно горюя на плече трубадура. Этим была заложена традиция… ну, да ладно. Так вот. Дух рыцаря остался заточенным в этом подвале, ибо рыцарь пал не на поле битвы, а при неромантических обстоятельствах. И потому он не может присоединиться к рыцарям Круглого Стола в райских кущах. Дух рыцаря вознесется не раньше, чем свершится подобающий его званию подвиг. Он должен сразиться с другим рыцарем. И вот мы, потомки трубадура, по завещанию хозяев этого замка, сидим при дороге и ожидаем, когда мимо будет шествовать рыцарь, чтобы пригласить его в замок для достойного завершения жизни сэра Агробердайна, кавалера ордена Малого и Среднего Щита, победителя 16 великанов, трех драконов и 6 турниров Большого Шлема!
Принцы почтительно встали в память о славном добром прошлом и его творцах.
- Наконец, спустя несколько поколений, в жизни нашего рода настал столь желанный миг, - я встретил сразу трех рыцарей! Итак, Вы, ваши высочества, согласны исполнить волю покойного?
- Разумеется, - отвечали принцы. – Это наш долг.
- Благодарю вас за понимание.
- Что от нас требуется?
Потомок трубадура чуть призадумался, потом неуверенно произнес:
- Спуститься в подвал, а там… действовать по обстоятельствам. Надо сделать так, чтобы дух смог совершить подвиг.
- Хорошо, - подал голос Одарис, - но я пойду туда не раньше, чем поем что-нибудь.
- О, конечно! – встрепенулся проводник. – Хотя я и не живу в замке… знаете ли, с приведениями жить беспокойно, не высыпаешься, но запасы здесь имеются.
- Надеюсь, они не со времен короля Артура? – запривередничал Адмус.
- Что вы! За исключением вина запасы свежие. Время от времени здесь проводятся экскурсии (жить-то надо), и наша семья заботится о буфете. Я сейчас принесу закуски и напитки.
Оставшись одни, принцы решили посовещаться.
- Что будем делать? – обратился Адмус к друзьям. – Придем в подвал и начнем махать шпагами? А если подвиг этого рыцаря заключается в том, чтобы убить нас или хотя бы одного? Подвиг – дело священное, но у нас тоже свой обет – сдать зачет по госуправлению!
- Тем более что убить его мы не сможем, ибо он уже почил, - подытожил Лотис. – А ты, что думаешь? – обратился Лотис к Одарису.
Одарис хотел добавить умное слово, но ничего не получилось. Не придумалось.
- На пустой желудок я плохо соображаю, - пробормотал он в оправдание. – Но чувствую, вы правы оба и наши шансы сомнительны.
- Узнать бы доподлинно: это есть наше Испытание, и тогда нам ничего не грозит, кроме низкой отметки, или все взаправду?
- Мудро задаешь вопросы. Осталось послать запрос в Институт либо начать пытать проводника, - отозвался Лотис.
- Да, тут сократовским способом истины мы не найдем, - вздохнул Адмус обреченно. - Остается одно – исходить из того, что практика - критерий истины, то есть идти в подвал.
В это время проводник принес еду на большом подносе: соления, окорок, пироги, в общем, было на что переключить внимание молодым, растущим организмам; расставил снедь на столе и удалился.
Есть начали в молчании. Длинная дорога требовала возмещения затраченных сил. Но затем, мало-помалу заботы о грядущем вновь завладели вниманием принцев.
- Разрешите все-таки поставить очередной вопрос, - не удержался Адмус. - Если мы поможем совершить подвиг рыцарю Агробердайну, то не означает ли это, что совершим подвиг и мы тоже, хотя бы и косвенно?
- Если умрем – то да, а если станемся в живых, какой это подвиг? – ответил оживший после съеденного Одарис.
 - Вынужден резонно возразить, - вступил в беседу Лотис. - Все королевства начинались с подвига. Без оного царства не создашь - слишком много желающих. А раз так, то много ли родоначальников династий погибли? Совсем нет! Иначе откуда бы взялись династии!
- Но о тех, кто не выжил на пути к обретению царства, мы же не знаем, - возразил Адмус.
- А какие подвиги совершили ваши родоначальники? – поинтересовался Одарис, желая перевести разговор в более приятную плоскость.
- О, это вдохновляющая для потомков история! – откликнулся Адмус. – Она произошла за тысячу лет до моего рождения, и первой сказкой моего детства стал рассказ о моем предке – Лахтиморе Матрадоре, что переводится с местного диалекта, как Лохтимор Прямолинейный.
Адмус в предвкушении обстоятельного рассказа отпил эля из кубка и начал излагать факты голосом рапсода, помогающего себе перебором струн на лютне.
 - В одном воинственном роде на далеком севере жило два брата столь сильных и смелых, что вскоре стало ясно – после отца им не поделить власть над племенем. И тогда младший брат по имени Лахтимор снарядил лодку и отправился искать новую землю и племя, которым будет править. Плыл он три дня и три ночи, избрав в качестве путеводной звезды Марс, пока не увидел устье широкой реки, и повернул туда. Он плыл еще некоторое время, наверное, опять три дня и три ночи, пока не увидел большую деревню. Он причалил к берегу, вылез из лодки, поднял меч и 99 раз стукнул им об землю. И с каждым ударом в домах отваливались двери. Жители выбежали посмотреть на чудо явления пришельца.
- Ого! – сказали они. – Ты что, почтальон?
- Нет, - отвечал Лахтимор, - Я тот, кто рожден править.
- Ага, - сказали жители, - раз так и ты сможешь защитить нас от других желающих править, мы согласны кормить тебя.
- И подчиняться мне!
- Ну да, - ответили жители, – если человек попался умный, отчего бы и не подчиниться.
- А я умный, – подтвердил Лахтимор.
- Да мы и так видим, - согласились жители.
На том и порешили.
- Зачем же он мечом об землю 99 раз бил? Разве одного раза не достаточно? – спросил Лотис.
- Дело не в том, как было на самом деле, а суть в том, что записано в предании, - возразил Адмус. – Главное – подвиг был совершен! Ты бы смог «постучаться» 99 раз мечом так, чтобы двери повылетали?
- Во-первых, я не стал бы пугать детей, во-вторых …
- Чем спорить, послушайте лучше, с чего началось наше королевство, - отозвался со своего конца стола Одарис.
И он рассказал нижеследующую историю.
- Мой предок бы пилигримом. Любил странствовать…
- А, то есть был туристом древности! – сказал Адмус.
- Вроде того, только не по собственной воле. Его звали Готфрид, по прозвищу Непоседливый. За живость характера наложил на него местный епископ епитимью на три года. Это время надо было провести в дороге, посещая все известные к тому времени святые места. Делать нечего, отправился он в путь. Ходил долго, пытаясь честно совладать со своим темпераментом. И понял, - это невыполнимо. Тогда решил Готфрид уйти в самые дальние края и там пропасть навеки. Вскоре подходящий случай и впрямь представился. В дороге он встретил народ, страдающий от власти жестокого людоеда. Тот приходил раз в месяц и требовал отдать ему по жребию кого-нибудь из людей. Понятно, что такая рулетка была им не по вкусу, поэтому в качестве указующего перста жребия они использовали проходящих через их земли путников. Ничего не подозревающего Готфрида приютили, накормили, спать уложили, а утром он проснулся связанным. Уяснив в чем дело, Готфрид заявил, что их план ему не нравится. После недолгих препирательств, Готфрид предложил иной вариант – убить людоеда и тем навсегда освободить их от дани, иначе придет время, когда путники будут обходить эти земли стороной, и что тогда? Резон был в том, что погибать ему придется все равно, так уж лучше с честью. Людям племени идея в целом понравилась, загвоздка заключалась в том, что Готфрид мог пойти искать чудовище в противоположную от него сторону. Попрепирались на эту тему еще некоторое время. Сошлись на том, что жители поставят капканы, а леса там стояли густые, тропинок наперечет, и при попытке изменить взятому обязательству они возьмут его как дичь. Ударили по рукам. В случае негаданной победы посулили отдаться под его рыцарскую руку и провозгласить своим королем. После чего развязали пленника, покормили напоследок и отправили к горе, где в пещере жил людоед. Задумал же Готфрид подкрасться тихо и убить злодея во сне. Подобрался он к поляне, за которой началась гора. Выглянул из кустов. Видит - пещера, у входа людоед на солнышке греется, урчит от удовольствия. Был он размером в два средних человеческих роста, широкий телом, ручищами с лодку. Драться с таким бесполезно, оставалось ждать ночи. Да вот незадача: видит Готфрид – к нему волк бежит. Учуял, завыл. Еле от него убежал. Оказывается у людоеда волк жил вместо сторожевой собаки. Охранял хозяина за долю добычи. Значит, ночной визит отпадал. Что же оставалось делать? Долго думал Готфрид над своим положением. Ни убить, ни подкрасться… И вдруг его осенило. Раз нельзя взять противника в лоб, почему бы не попробовать сделать это с самой что ни на есть тыльной стороны? Он…
Одарис сделал эффектную паузу и выпалил:
- Он стал искать людоедку!
- Зачем? – вскричали принцы.
- Готфрид на голодный желудок рассуждал так: почему люди встречают людоедов, но никто не видел людоедих? Может потому, что они не едят людей? Но где-то они были и чем-то занимались. Готфрид стал искать их. И нашел! В двух часах пути обнаружил еще одну пещеру, где обитали мать и дочь. Они делали то же, что и все люди – выращивали на поляне злаки, пасли домашнюю живность, кажется, коз.
- Зачем ему понадобились женщины из племени людоедов? – озадачился Адмус. – А, понял, взять в заложники!
- Вряд ли у него хватило бы сил на это. Людоедки по размерам ненамного уступали людоедам. Готфрид поступил иначе. Однажды утром дочка нашла рядом с собой цветок. А у ручья целый букет. У жаровни – венок… Она находила цветы и даже одну алую ленточку для волос, которую не преминула вплести в свой пучок на голове. Мать сердилась и грозно потрясала палицей из цельной сосны, но дочь… дочь разрумянилась, отыскала кусок отполированной бронзы и как могла прихорашивалась. И мы, мужчины, представить себе не можем, как глодало ее любопытство! Через три дня она просто изнемогла от желания увидеть своего воздыхателя. И Готфрид явился. Он возник из зелени леса с обнаженным торсом, горящим от голода взором и букетиком лесных цветов в руке.
- Я люблю тебя! – прокричал он снизу вверх.
Девушка обомлела. Она явно ожидала увидеть мужчину своего племени. А тут… человек небольшого роста. Но какая девушка отвергнет любовь, особенно если нет другой?
- С каких это пор ты стал специалистом по женской психологии? – подозрительно спросил Адмус.
- Успокойся, это родовое. И не перебивай, пожалуйста, хотя бы в патетических местах. Так вот. Несмотря на первое неблагоприятное впечатление, потрясение от смелости молодого, красивого, белокурого мужчины перевесило. Готфрид попросил девушку нагнуться и, как только та опустилась на колено, пылко поцеловал ее. Людоедочка отпрянула, нахмурилась, потом, поразмыслив, вновь придвинулась и была обласкана с еще большим жаром. Она разом ослабела и ничего более не помнила, пока не очнулась от грозных криков матери и настоятельного голоса своего воздыхателя. Мать махала над головой Готфрида палицей, а тот, прикладывая руки к сердцу, отчаянно просил отдать дочь в жены, клянясь сделать ее счастливой. Трудно сказать, чем бы кончилось дело, если б дочь не вскочила проворно и не изрекла внятно и весомо:
- Это - моё!
- Да не может быть! – опять не удержался Адмус.
- Однако это быль. Мамаша вынуждена была дать согласие, после чего дочь отправилась к батюшке за благословением. Что там было, описать не берусь. От обоюдного рева разбежались все звери в округе. Только Готфрид сам видел сломанную пополам дубовую палицу папаши. Папа-людоед приплелся к их пещере уже смирный. Долго недоверчиво косился на Готфрида, но, в конце концов, простер родительскую длань над их головами. В качестве приданого он отдал молодоженам земли подвластных ему людей. Готфрид пришел к ним победителем, и они провозгласили его королем согласно уговору. Так счастливо завершилась эта история.
- Подожди-подожди, - обеспокоился неугомонный Адмус. – А как же Готфрид избавился от дочери людоеда?
- А он не избавлялся от нее, - безмятежно ответил Одарис. – Они прожили долго и вполне счастливо. Оказалось, что женщины из племени людоедов самые верные, любящие и заботливые жены на свете. Рассказывают, что Хельга, так стали звать ее люди, любила брать мужа на руки и часами созерцать свое сокровище. Готфрид был не только тронут ее нежностью, но и оценил ее женские прелести, которые были, так сказать, велики и обильны. Ему завидовали многие мужчины. Так, Готфрид свершил свой подвиг – подвиг любви!
- Ваш род пошел от союза человека и людоедки? – ахнул Лотис.
- Да, наш род пошел от человека и дочери людоеда.
- То-то у тебя аппетит всегда хороший, - заметил Адмус. – Кушай и мою порцию, золотце. Я сыт. А ростом почему ты не в прапрабабушку?
- В семье один я такой, остальные уродились хорошего роста. Я получился в прапрадеда.
- И это хорошо, - убежденно сказал Лотис. – Нам спокойнее, что ты в мужскую линию. Ну, а теперь моя очередь поведать о том подвиге, что лег в основу нашего королевства.
Он сделал приличествующую случаю паузу и начал рассказ мерным голосом.
- Это событие произошло во времена заката варварства и наступления эпохи Просветления. То есть людей продолжали убивать без счета, но делали это не из дикарской жестокости, а в силу борьбы гуманизма истинного с гуманизмом ложным. И все шло хорошо, пока некий мудрец не задал вопрос следующего свойства: а как различить гуманизм правильный, подлинный от гуманизма неправильного, ведь рыцари и их слуги из обоих лагерей, истребляя друг друга, искренне считали правыми только себя. Вопрос показался не пустым, и потому решили собрать Высокое Собрание, дабы обсудить возникшую проблему. Тему диспута определили следующим образом: «Конгрециальные источники дисперсного гуманизма». Победителю посулили высшую премию тех времен – дарование домена в только что открытом глухом углу полуцивилизованного мира. Тема на вид показалась легкой, и потому на диспут прибыло много профессиональных ораторов и просто желающих получить дармовой удел. Приехал и наш пращур. Он был молод, по силам начитан, а главное уверен в том, что он гений, хотя бы потому, что не встречал других живых гениев. Как человек умный он не совершил распространенной ошибки – не полез выступать вперед всех. Он обосновался в задних рядах и стал спокойно наблюдать за развитием диспута. Оный проходил на большой поляне близ священной дубовой рощи. Старцы сидели на большом стволе дерева, опираясь на посохи и оглаживая длинные белые бороды, а выступающие ораторствовали или просто орали за неимением таланта с огромного пня некогда священного дуба, срубленного на местные хозяйственные нужды. Наш предок заметил одну особенность развивавшегося спора, а именно – все говорили долго, упиваясь своим красноречием, знанием и просто желанием произвести неизгладимое впечатление на старцев, и чем больше они старались, тем быстрее изглаживались из памяти по окончании речи. Проще говоря, ораторы здорово надоели внимающим, ибо вещали в общем-то одно и то же и часто не по делу. Спустя три дня такого словоговорения мой предок решил, что пришло его время. Он взобрался на священный пень и сказал примерно следующее:
 - Отличить первое от второго на основе единственно верного постулата невозможно, ибо мы, признавая первое ложным, унизим рыцарские чувства одной стороны, а, признав ложное второе, незаслуженно оскорбим умозаключения другой. Остается одно – дать обеим сторонам выявить свою правоту в рыцарском поединке, где победитель и будет прав. Сия истина примирит побежденного и удовлетворит победителя в силу самого положения вещей. Эту основу справедливости я предлагаю назвать «принципом состязательности» и на нем (на ней) успокоиться. Аминь.
Этот призыв был благодарно услышан вконец изнуренными старцами и, посовещавшись, они постановили прекратить прения и вознаградить оратора. По нынешним временам этот вывод довольно банален. Но в те времена такой подход был форменным открытием в сфере проявления ума. Данный принцип лег в основу всей современной юриспруденции, и в судах отныне ищут не истину, а выявляют победителя в рыцарском словесном поединке между прокурором и адвокатом. Потом многие короли и принцы нашего рода мечтали о возобновлении традиции, ведь самое трудное не доказывать, а убеждать! Разумеется тех, кто не зависит от тебя. Однако, увы, никому сие не удалось. Ведь прежде чем начать убеждать надо уяснить, что ты хочешь доказать, а это оказалось тяжким делом. Так это желание со временем и заглохло. Не всем же подвиги патриархов повторять.
- Не переживай за своих предков. Все мы живем за счет чужого ума и пришлых талантов, - утешил Одарис.
- Все так, но что нам делать в данных обстоятельствах? – спросил Лотис. – Нам придется воспользоваться своим умом и имеющимися на данный момент талантами.
Принцы помолчали, а Одарис еще и поел.
- Эврика! Нашел! – вскричал Лотис. – Что значит предваряющая делу беседа. Нужно помочь духу совершить такой подвиг, который позволил бы ему основать свое королевство!
- Где? – усомнился Адмус. – На небесах?
- Нет! Здесь! Пусть этот замок станет его королевством. Королевством Призрачного Рыцаря. Красиво?
- Или Лунного Рыцаря - тоже хорошо, - подхватил Одарис.
- Позвольте, но он же мечтает покинуть эти пенаты и улететь к членам Круглого Стола.
- А почему бы рыцарям Круглого Стола, как в старые добрые времена, не собираться здесь?
Адмус думал несколько мгновений и радостно хлопнул в ладоши.
- Гениально! Чем ему тут плохо? Он будет здесь хозяином, а не двадцать каким-то по счету рыцарем. И слуги у него есть. Вон сколько поколений семьи трубадура служит замку. Для них и служба сохранится, да еще с большим жалованьем. Экскурсии в замке приведений наверняка дадут устойчивый валовой доход.
- Рад, что мы вместе нашли выход, - скромно ответствовал Лотис. – Остается продумать осуществление плана.
Закусок еще оставалось столько, что их хватило на все время обсуждения задуманного. Принцы пришли к выводу: как было бы хорошо вновь воссоздать прежние традиции! Им представилось, как светлый обломок героической эпохи навсегда поселится в замке и будет служить маяком для всех ныне здравствующих кандидатов в рыцари.
- Восстановилась бы связь времен, - мечтательно добавил Лотис.
- Если бы мы этого добились, то зачет Ученого Совета был бы нам обеспечен, - рассудил Адмус.
- Если это Испытание, а не случайная встреча, - отозвался Одарис.
- Ладно, гадать бесполезно, за окном, гляжу, смеркается, пора нам спускаться вниз, так сказать, в преисподнюю, - со вздохом произнес Адмус.
Принцы, не совсем уверенные в успехе замысла, прискорбно помолчали, свесив головы, после чего встали и решительно направились к дверям.
Проводник услужливо провел их по анфиладам состарившихся комнат и крутым щербатым лестницам к подземелью. На пороге перехода в иную стадию бытия он достал с полки три подсвечника с тремя свечами в каждом и торжественно вручил принцам.
- Желаю удачи, Ваши высочества!
И с чувством выполненного родового долга облегченно удалился.
Перед принцами, запахнув створы, громоздилась дубовая дверь, приспособленная к заглатыванию винных бочек с человеческий рост. В замочной скважине торчал здоровенный, как лопата, медный ключ, приглашая сделать усилие и повернуть его на другой бок.
- Ну-с, была не была, а чего не было, того и не произойдет, - подбодрил сам себя Лотис и ухватился за ключ. Ржаво прокряхтев, дверь поддалась и отступила в темноту. Принцы, держа свечи над головой, переступили порог подземелья.
Как отпрыски старинных родов, они все знали о духах и призраках, тем более аристократических. Они знали, что призрак из рыцарей не будет заниматься глупостями, пугая скрипами и шорохами, мельканием в белом саване, заимствованном в прачечной, и прочими плебейскими штучками. Призраки, в коих прежде текла голубая кровь, появляются перед избранными в приличествующей театральной позе позднего классицизма и в развевающемся плаще (если поблизости есть подходящий для этого сквозняк). А потому принцы, не особенно робея, принялись осматривать обширные подвалы замка.
Подземелье было разгорожено и обустроено в полном соответствии с древними традициями: одно помещение отводилось под кладовую съестных припасов, другое - под винный погреб, третье - под пыточную, четвертое - под арестантскую… Все как обычно, нет смысла перечислять.
В винном погребе Адмус по-хозяйски простучал бочки. Большинство из них глухо откликнулись на один манер: мол, полны, родимый, полны…
- Вот, пожалуйста, перед вами вино с тысячелетней выдержкой.
- В нашей семье неоднократно пытались создать коллекционный запас, - откликнулся Одарис, - для чего закапывали бочки в глухом лесу, иначе вино каким-то образом расходилось в течение года. Куда там! Либо путь к захоронению забывался, либо их находили местные лешие. Пришлось выпивать по мере поступления.
Звуки голосов явственно разносились под сводами, и призрак не мог не слышать их. Пора ему было обнаружиться, вот только в каком зале он посчитает сподручнее это сделать?
Принцы собрались было идти в пыточную, где мрачная обстановка могла, исходя из обстоятельств дела, больше подходить для его появления. Однако нет.
- Здорово, ребята! – раздалось где-то рядом.
Принцы резво поворотились. Призрак стоял в углу и сморкался.
- Извините, господа… сырость. Не до традиций. Надоело все, знаете ли…
Принцы в ответ почтительно поклонились.
- Приветствуем Вас и в Вашем лице эпоху рыцарей короля Артура, - с подобающим чувством и почтением высказался Лотис.
И принцы вновь отвесили поклон.
Призрак с видимым удовлетворением отвесил аналогичный поклон.
- Спасибо за добрые слова. А говорят молодежь у нас плохая… Давайте присядем, господа.
В винном погребе находились не только бочки. У стены стоял шкап с кружками и бокалами, рядом массивные седалища из буковых колод и овальный стол. Там и разместились.
- Нам, призракам, все равно — что сидеть, что висеть, что стоять. Лучше висеть. Распластаешься в воздухе и качаешься, как на морской волне. Отдыхаешь… Вот только от чего отдыхать-то? И так сплошной отдых.
Но призрак выглядел отнюдь не свежо, а, наоборот, как-то изнуренно. И дело было не в понятной бледности и лазурной прозрачности. Что-то в его некогда орлином облике скукожилось, увяло.
Принцы искренне огорчились за славного рыцаря.
- Мы готовы помочь Вам перебраться в мир иной, как можем, - сказал Одарис.
Но призрак отмахнулся.
- Не хочу. Разузнал я про тот мир с помощью спиритизма. Не по мне он. Дисциплина там, как в современной армии. Врут вам про райские кущи и вечное блаженство. Ругаться там нельзя, драться тоже, совершать подвиги можно, но только духовные. А мне, в соответствии с натурой, нужны подвиги, основанные на силе руки и глазомера. И хвалебные гимны там надо петь и постоянно благодарить за то, что тебя туда, грешника, взяли. Конечно, культ личности нужен. И он закономерно принят в монархических домах. Но не вечный же! Должно же быть какое-то обновление восхваляемых лиц! Нет, это не по мне. Я душа свободолюбивая, к тому же моя Прекрасная Дама ждет меня не дождется, чтобы сказать все, что обо мне думает. Не хочу туда. Нет счастья на земле, но нет его и выше! Лучше я здесь буду обитать, сам себе хозяином, среди этих бочек, издающих славный запах, от которого дух мой бодрится. Вот только…
Призрак вздохнул.
- Скучно мне одному. Не могу же я постоянно плавать в воздухе. От избытка времени даже чтением газет занялся. Это правда, что появились государства без королевской власти, республиками называются?
Принцы поморщились и вынужденно подтвердили сию новость.
- Тьфу, какая гадость. Ну, значит до конца света недолго осталось… Однако надо это время как-то скоротать. У меня к вам нижайшая просьба – научите всем азартным играм, какие знаете, и заодно обеспечьте необходимым инвентарем.
Не передать словами, как сладко было слышать нашим героям столь разумные речи призрака.
- С превеликим удовольствием, - первым откликнулся Адмус. - Мы и сами подумали: мол, чего Вы там наверху забыли, когда и здесь все слава богу? Что до азартных игр, то я знаю шесть карточных игр, не считая фокусов…
Одарис вызвался обучить рыцаря шахматам, Лотис – шашкам и нардам (во времена короля Артура ничего подобного еще не было), а также городкам. Далее перешли к практической части. Фигурки для шахмат Одарис смастерил из свечек, карты Адмус нарисовал на пергаменте (для чего пришлось сбегать за первым и вторым наверх), а шашки Лотис слепил из глины. И началось…
Принцы просидели в подвале четыре дня и три ночи. Подниматься наверх им было без надобности, в кладовых хранились соления и сыры, а жажда утолялась из бочек.
Призрак был в восторге и даже разрумянился, если так можно выразиться о призраке. Он преобразился, представ перед принцами почти в том, давнишнем боевом задоре и вкусом к жизни.
- Шах! – выкрикивал он смачно, или кричал, словно боевой клич. - Бью тузом!
В карты играли вчетвером, а отсыпались принцы по очереди, когда призрак переходил к шахматам или шашкам.
- Ну-с, теперь я могу пригласить своих старых товарищей сюда, вспомнить былые дни и развлечься на славу!
- Как же Вы вызовете их сюда?
- Вызову. Есть способ. Я давно установил с ними спиритическую связь. Они из рая уже подкоп почти заканчивают. Скоро будут здесь. И я смогу их встретить и развлечь не хуже былых времен! Ваш ход, мои друзья!
Наверх принцы выбрались похожими на призраков – бледными, легкими и тихими.
- Живы? – ахнул проводник, и искренне обрадовался столь благополучному исходу дела. - А что с сэром Агробердайном? Улетел в небесные пенаты?
- Нет, но получилось еще лучше. Он остается в замке и к нему будут приходить гости - рыцари короля Артура. Заседания Круглого Стола возобновляются! Так что днем туристов сюда водить можно и нужно, а ночью лучше не соваться.
- Понял, - подтвердил получение информации проводник. – Будет исполнено. И знаете… я доволен! Иначе пришлось бы мне идти в слуги к скороспелым графам из разбогатевших лавочников.
Так счастливо закончилась это нежданное испытание.
- Как вы думаете, рыцари смогут выдержать испытание карточным столом? – вопросил Лотис, когда они вновь вышли на прямую дорогу.
- В смысле – научатся ли хорошо вистовать?
- Нет, в смысле сумеют ли сохранить свое рыцарское достоинство в условиях гедонистической жизни?
- Не знаю, - ответил за всех Адмус. – Это уже не наше испытание и теперь не наша забота.
- Все-таки славно, если они вновь соберутся вместе, - с мечтательным чувством произнес Одарис. - Рыцари должны почивать не в райских кущах, а обитать в замках.
И друзья согласились с ним.


(Приписка Краеведа. Люди с возрастом устают от плавания в радостях жизни и оную усталость принимают за мудрость. Берег нужен для отдыха, чтобы набраться сил и опять нырять, и доставать дно. Сам берег есть, в сущности, осушенное дно. И тем, кто сидит с удочкой в надежде на удачу, самим в пору держать спасательный круг, если опять твердь зальют волны разочарований.)




       СКАЗ 6. ПРАКТИКА


Как бы ни длинна была дорога, но и она устает стлаться по земле и тогда втягивает свою голову в большой город, передохнуть. Пришел день, когда принцы вышли к высокому полосатому столбу с надписью на указателе: «Халалейское княжество». И ниже: «Образцовое».
- Вот мы и пришли! – хором сказали принцы и, предъявив подорожную часовому в будке, переступили границу.
Во дворцовой канцелярии им выписали командировочные на время пребывания в княжестве, отвели покои в задних дворцовых хоромах и сообщили час аудиенции с монархом.
- Вас примет сам Великий князь Халалей ХХ, Любимец Небожителей и Друг Новоселов, - сказал чиновник.
- Друг Новоселов? – вырвалось у Лотиса.
Чиновник поскучнел, посмотрел в окно и ответил:
- Да, Друг Новоселов. Таков титул. Так звучит импозантней.
Принцы за сим откланялись и оставшееся до аудиенции время посвятили осмотру столицы. Город был опрятен, в меру скучен, без видимых следов порока, полный благопристойности и благоразумия. Девушки попадались часто прехорошенькие, и принцы отвешивали им поклоны. Но их внимание отвлекла следующая поразительная сцена. Около благообразного в духе города, неспешно шествующего господина с седыми бакенбардами и округлым брюшком под жилеткой, вдруг остановилась черная карета. Из нее вышли двое полицейских чинов, громко провозгласивших:
- Сиянием закона вы арестованы, господин Мамзель!
- За что именно? – нисколько не удивившись, сохраняя полное спокойствие, спросил господин.
- За кражу со взломом!
- Ага! - обронил арестованный загадочное междометие и проследовал в карету.
Прохожие на улице, уловив суть дела, быстро разошлись разносить новость. Обмениваясь впечатлениями, проследовали дальше и принцы.
- Никогда бы не подумал такое на этого человека, - сказал Лотис. – Тем более с его комплекцией.
- Никому не верь, говорил мой батюшка, и в дураках останутся другие, - отвечал Адмус. – Правда, ему этот тезис не помог. А мне и подавно…
- Преступность здесь имеется, значит, можно представить проект Моральных Реформ в качестве курсовой. Вдруг он понравится князю и за практику поставят «весьма хорошо», - мечтательно произнес Одарис.
Тут они вспомнили о приближающемся часе аудиенции и всецело сосредоточились на деловых вопросах. Вернее, вопрос-то был один – в каких сферах они могли бы приложить свои силы, с тем, чтобы достойно отработать практику? Одарис подумывал о военном ведомстве, Лотис – о законодательстве, Адмус – о дипломатии. С этими мыслями принцы и прибыли во дворец. Почтенно-старый и гордый как утес гофмаршал провел молодых людей в Тронную залу.
С легким трепетом вступили принцы в княжеские покои. То было, разумеется, не плебейское волнение перед величием власти. Принцы опасались: что если князь им не понравится как человек, а они - ему, и возникнет международный конфликт с обсуждением в высших сферах их неудовлетворительных оценок за практику. А этот пункт немало учитывается при составлении династических браков. Но… прочь сомнения! Вот раздался звук горна, бархатный полог на дальней стене распахнулся, как это бывает в театре, и на свет божий явился трон с восседающем на нем монархом в эффектной алой мантии. В общем, все как полагается по протоколу.
- Великий князь Халалей ХХ Просвещенный, Сын своего Отца, Светоч своих подданных, Сущность всех Вещей и Мера всех Понятий! – объявил гофмаршал.
Великий Князь поднялся. Невысокого роста, в меру упитанный, отчасти полысевший, с приятно, по-бурбонски, выпяченной нижней губой, издали он выглядел довольно важным и глубокомысленым. Лоб его морщился в умственных усилиях, а глаза то и дело обращались к потолку, не в силах созерцать презренную земную юдоль.
Едва монарх привстал, как сзади раздалось протяжное и троекратное: «Сла-а-ва! Сла-а-ва! Сла-а-ва!» После чего Великий Князь опустился на трон, сделав какое-то едва уловимое движение рукой.
- Его величество просит подойти вас к трону, - прошептал гофмаршал.
С учтивым поклоном, сочетающим уважение к открывшемуся величию и собственное сакральное достоинство, принцы приблизились к монаршему седалищу. После церемониальных приветствий и обоюдных расспросов о крепости здоровья Князь перешел к делу.
- Я специально направил в Институт просьбу прислать мне практикантов, как с целью ознакомления с современной передовой молодежью, так и с желанием передать отрокам обретенную долгим опытом мудрость моего правления. Заодно хотелось бы получить практическую пользу для моего благоденствующего княжества. Только молодость способна дерзать!
Князь наклонился и заговорил по-отечески.
- В зрелые годы на то, чтобы дерзать остается меньше сил и еще меньше желания. Опыт полученных от судьбы затрещин мешает. А вы еще непуганые жизнью... М-да.
И Князь вновь вернулся в скорлупу величавости.
- Подробности предстоящих дел вам расскажет моя правая рука – Великий Администратор.
Вновь затрубил горн, сзади пропели «Слава», и полог скрыл Князя от глаз людских. Зато откуда-то сбоку вынырнул человек неопределенного возраста в черно-белом одеянии. У него были не только черные волосы, но и черные усики и глаза, а вот кожа – бледно-белая. Кожа настоящего чиновника, проведшего свою жизнь за столом в кабинете, сокрытом портьерами. Этот черно-белый человек, мягко, по-кошачьи ступая, как и принято у отрицательных персонажей, бесшумно приблизился к принцам и произнес мягким голосом кошки, принимающей в гости мышь:
- Я Великий Администратор. Мне поручено проводить в жизнь мудрые указания Великого Князя. Я был администратором так долго, что все позабыли мое имя. Поэтому зовите меня как все – Великий Администратор. А теперь к делу.
Великий Администратор выпрямился, его осанка приобрела черты монумента.
- Вам, в качестве практического задания, надлежит составить проекты дальнейшего преуспеяния нашего цветущего княжества. Лучший из ваших проектов будет осуществлен в рамках разумного эксперимента, чтобы оценить его реальные результаты. Срок на обдумывание – три дня. Мысли нужны, молодые люди, мысли, но… определенные мысли!
Принцы загробно молчали. Этим напутствием аудиенция закончилась. А на выходе гофмаршал вручил им карточки с приглашением отобедать у Князя и Его Супруги.

       ______


Принцы шли к столу, не ведая о подоплеке приглашения. Когда их высочеств ввели в обеденную залу, то им предстала княжеская чета в лице Князя, его Супруги и Дочери. Принцы замерли на мгновение, а затем церемониально отвесили глубокий поклон. Пока принцы занимались делом, их внимательно, но незаметно осмотрели зеленые бойкие глазки.
- Три грации! – прыснула дочь князя. – Смотри, маман: один маленький, другой высокий и третий среднего роста. Три грации.
Княгиня, в меру моложавая и опытная женщина, улыбнулась и спросила тихо, кто ей нравится больше.
- Пожалуй, тот, что среднего роста. Но это не твердо.
- Познакомьтесь, моя дочь, принцесса Ава, - громко объявил Князь, когда гости преодолели пространство между дверьми и княжеским семейством.
Принцы еще раз поклонились, уже полупоклоном, равнодушно скользнув взглядом по веснушчатому лицу рыжеволосой принцессы. От такого взгляда иная девушка потеряла бы всякую надежду, но они не знали Авочки.
Званый ужин по традиции прошел в чинном ковырянии блюд и расспросах о родителях и местной погоде. Кстати, погода, как и родители, во всех королевствах оказалась разные. В пенатах Одариса часто сушило, у Адмуса мочило, а у Лотиса все было вперемежку. Причем Адмус высказал тонкое знание цен на овес в зависимости от времен года.
Закончив официальную трапезу, принцы чинно удалились в свои покои. Удалилась и княгиня. Роль мамы взял на себя папа Халалей:
- Ну-с, дочка, кто понравился тебе больше?
- Высокий… который наречен Адмусом.
- Почему так?
- Средний выглядит каким-то романтичным, способным пылко полюбить даже статуэтку. А полненький – явно тюфяк, что было бы ничего. Он бы у меня под каблучком спал, но боюсь, от такого может наследник не появиться. А высокий подходит во всем. В меру красив, в меру умен, без лишнего романтического ветра в голове. Конечно, он заведет себе любовницу, но и я ему не уступлю. Думаю, мы идеальная пара. Но все будет, как решишь ты, папа.
- Я одобряю твой выбор, дочка. Грезится мне, что ты права в своих рассуждениях.
А в покоях принцев пошел разговор на аналогичную трепетную тему.
- Кажется, принцесса смотрела на Адмуса чаще, чем в свою в тарелку, - обозначил позицию Лотис. - А у нас так народ глаголет: «Если мужчине нравится женщина – он хочет овладеть ею. Если женщине нравится мужчина – она хочет женить его».
- Да, я пряник, меня женщины любят, - похвастался Адмус.
- Ныне отбор идет не по суетному влечению, а по способности произвести впечатление на зарубежные дворы, - продолжал рассуждать Лотис тоном опытного царедворца, и напоследок воспоизвел подслушанное у фрейлин. - Что поделаешь: современные дамы рациональны, хотя бы потому, что им в наше время приходится самим выбирать себе мужей.
- Пожалуй, я бы женился на принцессе, если князь в приданое отдаст полкняжества, - подперев подбородок рукой, с задумчвостью во взоре отвечал Адмус. – Девица она, конечна, не очень чтобы очень, но ей же только царствовать нужно. Остальное, мне необходимое, я найду в другом месте – она не узнает. А красавицу с хорошим приданым можно всю жизнь проискать.
- Дело хозяйское, но она – ей-ей – штучка. Не верю я ей, - предостерег Одарис. - Что-то в ней от кошки. Нет ничего хуже зубной боли и неверной жены, говорят у меня на родине.
- Что-то вы не по летам здраво судите, - заметил Адмус.
- Так ведь со стороны виднее.
- А у нас же в таких случаях говорят: «Это дело неразрешимое, ибо ты прав, потому что считаешь умнее себя. Но и я прав, потому что думаю, что умней тебя»,- отвечал Адмус. – Вы еще вспомните мою предусмотрительность. «Молодость коротка, - говорил мой батюшка, - зато старость длинна, потому готовиться надо именно к ней».
Последнее замечание возмутило Лотиса и Одариса, но доспорить не дали. Пришел слуга с гербовой бумагой, в которой объявлялось о высочайшем повелении начать практику завтра с полдникового времени, для чего им надлежало явиться в Тронную залу на ознакомление с образцовым приемом народной депутации.
На следующий день принцы в указанный срок стояли на пороге дворца. Гофмаршал по пути объяснил им, что Князь, как закоренелый правдолюбец, неисправимый реформатор и посаженный отец народа, раз в год принимает выборных от всех слоев населения, дабы выслушать их чаяния, как говорится, накоротке.
Принцев усадили сбоку от трона, у стеночки, так, чтобы им все было видно и, в тоже время, чтобы они не бросались в глаза своей чужеземностью. И принцы в созерцательной неподвижности тихо просидели всю аудиенцию.
Депутация была многочисленной и, чувствовалось по вышколенному поведению, хорошо подобранной.
Князь встал с трона, величаво оглядел своих подданных и произнес:
- Хочу сказать не по сути, а по существу. Но прежде чем приступить, необходимо выяснить…
И, понизив голос, спросил:
- Жалобы есть?
По толпе пробежала легкая дрожь.
- А просьбы?
В ответ замахали руками.
- А предложения?
Народ безмолвствовал.
- Что ж, я так и думал, ведь мы стараемся не покладая рук, печась о всеобщем благе. Мое кредо – всегда с народом! Мой лозунг: излишества за счет излишеств! Мои мысли направлены на неусыпный поиск новых добродетелей. Будучи сам самим собой, я хочу познать связь времен и переход одного в другое. И кто, я спрашиваю, способен еще решить эту титаническую задачу?
Депутация, помертвев, пала на колени.
- Но я вас не оставлю, - благосклонно молвил Князь, и вздох облегчения вырвался из десятков сердец.
Далее Князь перешел к текущим животрепещущим вопросам, как то хроническое засорение канализации, осыпание штукатурки в общественных зданиях, тусклое свечение уличных фонарей по вечерам...
Подняв в ораторском пылу кулак над головой, Князь в яркой, захватывающей обертонами речи сообщил, что необходимое:
…поднимем, как позволят обстоятельства…
…осуществим по мере реализации…
…недостатки ликвидируем, как дойдут руки…
…требуемое добудем по возможности…
а также:
…разберем в ближайшее свободное время…
…рассмотрим, как только соберемся…
…посмотрим, лишь только увидим…
…внесем поправку в исправимое, устраним непоправимое…
…опубликуем, как только подсчитаем…
…обяжем службы служить, работающих работать…
И закончил речь словами:
- Выше головы! Тверже взгляд! Больше веры!
Депутация возопила в восторге и кричала «Виват!», бросая вверх картузы. Князь устало, но благосклонно созерцал на то, на что приходится отдавать сил немерянною мерой.
- Молодые люди, - говорил Князь после приема, - запомните: речь, обращенная к народу, должна быть самолюбивой, самовлюбленной и подчеркнуто самоумной. Из всего выступления должно вытекать, что здесь, - он показал себе на язык, - сосредоточена вся мудрость, а остальное есм бледная немота. Любая банальность в Ваших устах (а что еще мы можем сказать в эпоху, когда все умное сказано до нас?) достигается интонацией и подбором слов. Совокупно с Вашими деяниями все это сделает ваших подданных счастливыми, независимо от хода дел. Учитесь, молодые люди. Эх, и что вы будете делать, когда все старики вымрут? – мимоходом взгрустнул князь.
- Новые состарятся, - буркнул Одарис, но так, что его не услышали. Зато Адмус был в восхищении.
- Вот это да! Вот это урок! – восклицал он по дороге домой. – Обязательно законспектирую наставления Князя.
- Уж больно сложно для меня, - пожаловался Одарис. – Я так вряд ли смогу.
- И я так не смогу, - признался Лотис. – Как-то это все… не так!
- Эх, вы, провинциалы, - усмехнулся Адмус. – То-то вас облапошил Барбидон.
- Но ведь и тебя тоже, - язвительно напомнил Лотис.
- Да, но в первый и в последний раз! Теперь бы я с ним разговаривал на равных!

       _______


Несколько последующих дней принцы посвятили обдумыванию будущих проектов преуспеяния на практикуемой территории. В своих вылазках по городу они могли убедиться, что не все ладно в данном государстве. Не хватало позолоты на фасаде княжества. Было как-то покладбищенски уныло, «с печатью осени», как поэтично выразился Одарис. Пахло пылью и липой. Что-то витало в воздухе… А может быть, принцы поддались желанию отличиться и им это все чудилось? Если что-то где-то не так, то, что надо сделать, дабы оно исправилось? Практика показывает: критиковать легко, исправить же… Как правило добром исправления не кончаются. Вместо одной проблемы возникают четыре новые. Короче, трудно придумать оригинальное решение, даже если ты управленец от рождения!
В блужданиях по улицам их развлекла лишь новая встреча.
- Смотрите! – вскричал Одарис. – Видите вон того господина? Ведь его арестовывали за кражу в день нашего приезда!
Адмус с Лотисом присмотревшись, тоже убедились, что шествующий им навстречу благообразный джентльмен с тросточкой тот самый арестованный. Но не успели они сойтись, как около него остановилась карета с зарешеченными окнами и оттуда выскочили два полицейских чина.
- Господин Мамзель, вы арестованы! – объявили они.
- За что? – нисколько не удивившись, спросил преступник.
- За покушение на честь совершенно невинной девицы! – отрапортовали полицейские.
- О, господи, в мои-то годы! – вздохнул г-н Мамзель и полез в карету.
Прохожие останавились на мгновение в созерцании неординарного события, а затем резво побежали разносить весть о происшедшем.
«Странно все это», - сделали вывод принцы.
- Или это отъявленный злодей… - проговорил Адмус.
- Или что-то здесь другое, - закончил Лотис.
Но то был лишь внеплановый эпизод в их размеренной жизни. Если днем принцы обгуливали столицу Халалейского княжества, пытаясь обрести вдохновение для составления проектов его благоуспеяния, то вечером Лотис с Одарисом коротали время за шахматами. Адмус же нашел себе другое почтенное занятие. «Ваш объект внимания – объективная реальность, мой – интимная данность!» - заявил он друзьям. Короче, Адмус убегал к окнам принцессы Авочки и посвистывал ей как перепелочке в ожидании ее выхода во дворцовый сад. Там они чинно выгуливались по темным аллеям или, притомившись, уединялись в садовой беседке.
- Ну что? – спросили его друзья после очередного возвращения.
- М-да-а, - отвечал им Адмус задумчиво, – сексационная пастушка. Это с одной стороны. А вот с другой… Знаете, мой дядюшка понял, кто будет главой семьи, узрев, как его невеста взбивает подушки. Но было уже поздно. Как узнать свою судьбу заблаговременно? Ах, мне эти девушки с лирическим взглядом. – И добавил со вздохом. – Брак – это западня. Весь вопрос – для кого?
Но продолжал храбро ходить на свидания.
А дни бежали и надо было завершать обдумывание.
- Ничего в голове не рождается, - жаловался Одарис, лежа на диване в горестном созерцании пученогих ангелов на потолочных плафонах. – После всех наших экскурсий былое просветление сменилось затмением. Может, лучше вообще ничего не трогать? Ах, я прямо сама себя не понимаю… - закатил он жалобно глазки.
- Ладно, ваше задумчивое высочество, на тебе шпаргалку; от старшекурсников осталась, - сжалился Адмус. – Я себе уже прожект придумал.
Зато Лотис целеустремленно разминал мозги. Он упрямо отмеривал большими, уверенными шагами пространство, прикидывая варианты.
- Ну, настоящий король, - восхитился Одарис. – Эффектно будет смотреться перед войском накануне сражения, или на возвышении перед бурлящим народным собранием.
- Или в камере в ночь перед эшафотом, - подтвердил наблюдение Адмус. – Но бесспорно, думать ему к лицу.
       
       _______


Наконец наступил день поднесения проектов. Одев свои праздничные камзолы, принцы направились ко дворцу. По пути с ними приключился маленький, уже становившимся традиционным эпизод. Вот только эмоций он вызвал опять предостаточно.
Началось с того, что Одарис вдруг встал столбом, тараща глаза на приближавшегося человека с аккуратным брюшком, прошептав:
- Мне уже дурно…
- Не мог же он сбежать! – удивился Адмус, вглядевшись в приближающееся чудо.
- Я спрошу его, в чем все-таки дело, - решился Лотис, как только пришел в себя при виде неуловимого г-на Мамзеля.
Он и впрямь храбро подошел к господину с чрезмерными криминальными склонностями и, учтиво представившись, спросил его о сути двух недавних происшествий.
- А-а, так вы не здешние, - с приветливой улыбкой отвечал г-н Мамзель. – Меня арестовывают непрестанно по самым разным обвинениям. Правда, сразу и отпускают, ибо я ничего предосудительного не совершаю. Но в этом-то и заключается, так сказать, моя планида – страдать за всех и ни за что!
Лотис хотел расспросить жертву подробнее, но тут странного господина… опять арестовали.
- Черт знает что! – взорвался Лотис, провожая взглядом тюремную карету. – Даже выражаться хочется. Человеку не дают прогуляться и с полчаса.
- А ты походатайствуй перед Великим Администратором, - посоветовал Адмус. – Уверен – это его рук дело.
- Не знаю как вы, а мне что-то не хочется общаться по скользким вопросам с этим человеком, - сказал Одарис. – Я хоть и принц, но меня в озноб бросает от одного взгляда на его персону.
- А я спрошу, - отвечал Лотис. – Хотя я тоже брезгливо отношусь к змеям.
Так за разговорами они пришли во дворец. Вновь под гром литавр Князь воссел на трон. Сбоку встал Великий Администратор. Принцы застыли в трех шагах, держа в руках свитки проектов, аккуратно перевязанные пышными бантами. Первым слово получил Одарис.
- Ваше Великолепие! – слегка заикаясь, начал он. – Я предлагаю Вашему высокому вниманию следующий план. А именно: собрать большое войско, произнести перед ним пламенную речь, а затем завоевать соседние княжества. Это даст увеличение подданных, доходов, рыбных водоемов, пашен…
-…охотничьих угодий, - мечтательно вставил князь.
- И их тоже. Увеличится Ваша слава и торговый оборот княжества, а вместе с ним пошлины, взятки… то есть дары и прочие прибытки.
- Н-да, хорошо придумано в силу наличия величия в данном проекте, - одобрил Князь. – Какое будет мнение на сей счет нашего Администратора?
- Предложение бесспорно интересно, вот только есть одна сложность: для войска нужны финансы, а у нас нет финансов, - бесстрастно произнес Великий Администратор.
Поволока в глазах князя растаяла.
- Да, пожалуй, без финансов войско не собрать, - согласился он.
Князь вздохнул и попросил огласить следующий проект.
- Мой проект прост и потому гениален, - не без высокомерия стал держать речь Адмус. – Я предлагаю только одну меру: все запретить!
- Что «все»! – удивился Князь.
- А все, и баста! Чем больше будет запретов, тем скорей народ поверит в необходимость таковых.
- Что ж, им и размножаться запретить? – язвительно спросил Князь.
- Нет, отчего ж. Пусть. Запреты для того и существуют, чтобы их…
- Обходить? – показал свою эрудицию Князь.
- …обставлять исключениями. Так сказать, что «положено Юпитеру…» Пусть испрашивают разрешения на исключения. Тогда будет порядок. Потому что Власть всегда будет знать, кто что из подданных хочет, а зная, всегда можно потакать одним желаниям и упреждать другие.
- А как же быть со свободой, когда кругом запреты? Что скажут соседние князья? И что ответить общественному мнению монархов?
- Что у нас свобода в запретах!
Князь глубоко задумался. Ничего не придумав, он обратился за советом к Великому Администратору.
- Разумно! – ответил тот. – Сей проект свидетельствует о многообещающих задатках принца. Кстати, есть исторический прецедент. Князь Визибор вошел в анналы приказом подданным: «Зарыть таланты в землю и ждать особых распоряжений!» Но сейчас иное время. Мы, конечно, не стоим на месте, только сдвинуться не можем. Боюсь, что молодежь от запретов окончательно разбежится по сусекам. Запретить разбегаться можно, но для исполнения нужна стража. А для содержания необходимого количества стражи нужны финансы. А финансов…
- Да что же это такое! Все разумное неосуществимо! – пригорюнился князь. Но тут же взбодрился, как полагается властителю, и назидательно произнес:
- Жизнь есть искусство ограничений.
- Да Вы понимаете, что такое сказали?! – вдруг вскричал Великий Администратор.
- Да-а… конечно, - не совсем твердо ответствовал Князь.
- Вы сказали вещь прямо-таки гениальную!
- О! Теперь я понимаю лучше то, что я сказал. Прикажите летописцу внести вышеприведенные слова в книгу Царствования. Пойдем дальше. Так-с, остался третий прожект. Если у Вас он тоже невыполнимый, - обратился Князь к Лотису, – то никому практику не зачту. Тиран я, в конце-то концов, или не тиран!?
Лотис покраснел от такой ответственности, но голосом не дрогнул.
- Мой проект, Ваше величество, заключается в следующем. По-моему мнению, одной из причин некоторого оскудения княжества является уход молодежи в не столь периферийные, как Ваше, владения. Убыток молодых сил сказывается на рождаемости, воинской повинности, общей веселости, а также на пополнении рядов налогоплательщиков. Население же в составе отцов, матерей и других близлежащих родственников теряет способность к радости, задумывается и смотрит за горизонт. Предлагаю…
Лотис набрал побольше воздуха и провозгласил:
- …провести Карнавал! С танцами, музыкой, потехами, фейерверками, ряжеными, пивом и весельем до упаду. Молодежь, которая еще не ушла, – останется, а та, что ушла, – вернется, хотя бы на денек. Все будут рады, а оптимизм – этот базис благополучия – увеличится.
- Гм, - произнес Князь раздумчиво, когда Лотис окончил речь.
- В этом что-то есть, - молвил Великий Администратор.
- А денег хватит на этот… карнавал? – поинтересовался Князь.
- На него хватит. От торговли прибыток даже может получиться.
- Веселье – это хорошо, - продолжал мыслить Князь. – Что дешево – это тоже хорошо. Резюмирую: идея мне нравится.
Грянули литавры, из-за кулис прокричали «Славься», и Князь скрылся за занавесом.
Ободренный успехом, Лотис тут же решился переговорить с Великим Администратором об участи несчастного г-на Мамзеля. Выйдя из тронного зала, принц почтительно подошел к Великому Администратору и попросил выслушать его.
Великий Администратор вперил в Лотиса испытывающий взгляд своих черных глаз, и принцу захотелось опустить свои очи долу. Но, вспомнив, кто он и зачем, решился говорить, заставив себя смотреть прямо и подобающе гордо. Однако Великий Администратор продолжал стоять недвижно, молча, глядя, казалось, прямо в душу, и принц почувствовал, как внутри у него все напряглось, взбухло, мелко задрожало.
«Вот оно! Сейчас или никогда!» - пронеслось в голове Лотиса. И он, словно переступил невидимый порог, и внутри его что-то лопнуло и осклизко опустилось на дно.
- Тэк-с! – произнес Великий Администратор. – Что ж, пойдемте, мой друг, я выслушаю Вас.
Он резко повернулся на каблуках и направился к себе в кабинет. Там, в огромной, слабо освещенной комнате, с полом, выложенным под шахматную клетку, он остановился посредине и сказал голосом доброго волшебника:
- Я само внимание, Ваше высочество.
- Высокочтимый Великий Администратор, - начал Лотис, стараясь придать голосу твердость. – Меня удручает своей странностью один фокус. За время пребывания в княжестве нам уже неоднократно встречался некий г-н Мамзель, которого беспрестанно арестовывают по самым диким обвинениям. А затем отпускают, чтобы повторить процедуру снова. Разве это возможно?
- Возможно, милый принц, возможно, - отвечал Великий Администратор. – В нашем деле и не такое бывает.
- Но как же так! – воскликнул Лотис в праведном возмущении.
- А так. Тот человек с картонными мозгами, которого Вы так благородно пожалели, – наша легальная оппозиция. Дань времени, знаете ли. Он думает, будто он думает. Ха!
Глаза Великого Администратора сверкнули огнем презрения.
- Ну, так вот. С оппозицией надо уметь работать, мой друг. И через нее внушать народу истинные ценности. Когда люди видят, что их защитничка хватают с самыми ужасными обвинениями, они ужасаются тоже. И, сравнивая моральный облик сего господина с обликом Князя на портретах, делают нужные нам выводы.
- Но вы же его отпускаете, а значит, признаете его невиновность! – опять вскричал Лотис.
- Не просто отпускаем, нет! а за недостаточностью улик, мой дорогой друг, - отвечал Великий Администратор теперь уже голосом доброй бабы-яги. – Ясно?
- Теперь, да!
Великий Администратор подбоченясь, снизу вверх взглянул на принца-акселерата и усмехнулся:
- Знаю я Ваши мысли, молодой человек. Думаете, вот он – злодей. Как хорошо было бы его изгнать. Так? А теперь задумайтесь хорошенько над тем, что я вам скажу. Нет добра без его противоположности. Как нет света без тени, иначе как узнать, что есть добро? Представьте, что стало бы с миром не будь изначально в нем зла? В мировой культуре произошло бы форменное опустошение. Исчезли бы многие великие имена, посвятившие свои произведения теме зла во всех его проявлениях. А не будь войн – ведь это тоже зло – и человечество не узнало бы имен Цезаря и Наполеона! Ум народов не пленялся бы смакованием великих сражений и побед. Люди не узнали бы имен своих героев от Сцеволы до нынешних ветеранов, служащих назидательным примером молодежи. Да и вообще, на чем бы оттачивалась сама Доблесть? – всплеснул руками Великий Администратор. – Как распознавали бы филистера и краснобая от самоотверженного и храброго человека? Последние часто скромны и их благородные черты раскрываются лишь в крайние моменты схватки со злом! Если бы не было зла – мир погряз бы в унылой серости бытия и быта. Не имея возможности распознать лучшую свою часть, человечество бы попросту выродилось! Нет титанов без борьбы, как нельзя стать чемпионом в спорте, исходя из умозрительной оценки сил соперников. Лишь сама борьба, жесткая, бескомпромиссная, определит, кто на что способен. Поэтому, когда станете монархом, Ваше высочество, не изгоняйте из своего царства зло. Без него Вы погибнете среди лести и пресмыкательства и погубите в довольстве свой народ. Дайте шанс честному и храброму проявить себя в схватке со злом! В этом философская суть тирании, на коем факультете, кстати, Вы учитесь. Теперь о себе. Да, я злой человек. – И Великий Администратор гордо, однако без вызова, вскинул голову. – Но кто-то ведь должен быть злым! Вы-то не хотите? И я вынужден нести свое бремя, чтобы через мои деяния выявлялось в народе все лучшее, что ему присуще: непокорность судьбе, неверие в голые слова и пустые обещания, предприимчивость, добрая злость, здравый смысл. К тому же, раз есть благоденствующие верхи – должны быть и недовольные низы. Это аксиома! А я служу громоотводом. Ведь персона Князя должна светиться на моем фоне до голубого сияния. Однако всему есть своя мера. Я был бы врагом государства, если бы только давил недовольных. Нет, я даю им возможность оттачивать свои способности на моей персоне. Человек развивается через противодействие. Вот пусть и дерзают! Поэтому я предпочитаю чехлы на мозгах, мозгам изъеденных молью.
Великий Администратор умолк, и наступила тишина, как после бури. Пузырившиеся от напора энергии флюиды вновь умиротворенно рассеялись. Лишь в тишине мяукнул из угла котенок.
Лотис молча сделал шаг назад и откланялся под взглядом спокойных, внимательных глаз Великого Администратора. Принцу нечего было возразить, хотя он твердо знал – это не его геометрия.

       ______


В местной столичной газете «Вести Геральда» опубликовали высочайший монарший указ, дарующий народу за успехи в личной жизни праздник, именуемый карнавалом. Предписывалось всем к ближайшим выходным дням настроиться на безудержное веселье. После чего началась подготовка к ярмарке веселия. Из поступивших в редакцию откликов явствовало, что народ одобрительно отнесся к указу. И забили в барабаны глашатаи, затрубили в горны гвардейцы, в разные концы света, но в пределах видимости с ближайшей горки, бросились гонцы с необычной вестью. Старики кряхтели: «Ох, кабы чего не вышло», молодые же радовались новому. Девушки стали готовить наряды, парни разучивали на щипковых инструментах приличествующие событию песни. На главной площади столицы принялись развешивать гирлянды, а также бубенцы, коим надлежало мелодично позвякивать в такт танцующей публике.
Распорядок празднества был рассмотрен и утвержден с помощью Великого Администратора самим Князем. Он состоял из трех генеральных пунктов: 1) Открытие карнавала с веселием. 2) Празднества с весельем. 3) Закрытие веселия.

       _______


Карнавал начался ровно с восходом солнца в субботу и продолжался до его захода следующего дня.
Утро отводилось для разогрева населения. На площадях разжигали костры, где жарилось мясо, продавалось пиво и вино.
По случаю праздника организовали спортивный турнир «Халалейские звезды». Помимо местных необузданных сил, на состязание пригласили гостей. В повестку дня входил турнир рыцарей и футбольный матч халалейцев с приезжей командой. Матч начинался в три часа пополудни на большом лужайном поле близ дворца. Это позволяло Князю милостиво наблюдать с балкона ход состязания через лорнет.
Лотис пришел на площадку, когда заканчивали ставить ворота, а приезжие футболисты выходили из дорожных карет. Он сначала глазам не поверил – то были «Прыткие бизоны»! Значит, он мог увидеть своего брата наяву и в деле. Среди стриженных голов плечистых парней он вскоре углядел лобастую голову блудного принца.
- Плитцимус! – прокричал Лотис в полном восторге от увиденного.
И через мгновение братья обнимались на глазах почтенной публики.
Плитцимус выглядел свежим, бодрым и довольным.
- Значит, все в порядке? – обрадовался Лотис.
- Разумеется. Я создан для футбола, а не для заседаний Тайного Совета в буфете. Моя стихия – движение и столкновение с соперником! Но лучше мне воевать на поле, чем затевать настоящие войны.
- Наверное, ты прав. Главное — найти свое истинное призвание. Я вот ищу, но пока не нашел.
- Ищи и найдешь, малыш, иначе, что за жизнь без организованных тобой приключений!
- Как тебе сегодняшний матч?
- А что, матч как матч. Мы проиграем со счетом 2-3.
- То есть как? - поразился Лотис. – У нас-то и команды толковой нет.
- Мы подыграем так, что будет…
- Разве вы специально приехали проиграть?
- Не проиграть, а устроить вам праздник, ведь это неофициальная встреча. Попробовали бы ваши попасться нам в игре за Кубок Содружества Монархов! А сегодня все оплачено по честному.
- Оплачено? Кем?
- Вашим администратором.
- Великим Администратором?
- Ну не знаю, великий он или нет. С этим вы сами тут разбирайтесь. Но заплатил он золотыми, в меру облегченными монетами. Однако мне пора переодеваться. Спрашивать о родителях не буду. Министр внешних сношений посылает мне регулярные приветы от матушки. Ну, пока!
И Плитцимус исчез за пологом шатра команды «Бизонов».
Игра прошла чудесно. Обе команды сражались на славу, но халалейцы оказались еще славнее, вырвав победу на последних секундах матча. Растроганный князь прислал игрокам пирожные со своего стола. Футболисты галантно передарили их окружившим победителей девушкам, а сами предпочли газированные напитки. Все были довольны.
«Бизоны» уехали тотчас после матча. Лотис успел перемолвиться с братом лишь несколькими фразами. Больше всего его волновали династические вопросы.
- Неужели ты навсегда отказался от королевского звания?
- Нет! Просто наступили другие времена, и я это звание транс - фор – ми – ровал, - с некоторым провинциальным трудом выговорил Плитцимус. – Или можно сказать иначе: перевел в другие активы. Так говорит мой юрист, и он прав. Я - принц футбола! У меня масса подданных. Их на нашем языке называют «болельщики». Обо мне уже написали в прессе столько, сколько не написано о батюшке за всю его царственную жизнь. Я желанный гость на самых высокопоставленных раутах. А денег я зарабатываю столько, что даже после расчетов с моим юристом у меня остается на беззаботную молодую жизнь. Видишь ли, дорогой брат, принцами и королями с некоторых пор можно стать в любой сфере деятельности. Теперь даже актеры могут стать знаменитее и богаче королей!
- Ну, скажешь тоже, актеры, - усомнился Лотис. – Им подают на пропитание, если они сумеют рассмешить публику, но кто же отдаст им влияние и свою казну?
- Эх, Лотис, и я когда-то был таким же отставшим от бега времени. Не только отдают, но и провозглашают «королями» и «королевами»… сцены. А подданных у них вообще не счесть.
- Странные вещи ты рассказываешь. Королем надо родиться! Что толку если мышь назовут львом. Нарушаются пропорции между высшим и нижним, искажаются истоки мировой гармонии! Все смешивается! Ты глаголешь о приближении конца мира, не иначе.
- Экий ты, брат, ученый стал. Тогда не будем больше о грустном. Просто скажу – я на своем месте, и я доволен своей судьбой.
Когда Плитцимус погрузился в карету вместе с остальными членами команды, Лотис долго махал вслед постепенно уменьшающемуся дилижансу с исчезающим братом. «Мы живем, чтобы встречаться и расставаться», вспомнил Лотис восходную мудрость. «И все зависит от того, как мы встречаемся и с кем расстаемся», - добавил он от себя.
Сгуститься печали не дала возникшая рядом дама в карнавальной маске львицы.
- Ах, так вы накоротке со звездами мирового футбола, молодой человек? – спросила маска с улыбчивостью в голосе.
- Стараюсь держаться ритма эпохи.
- Теперь вы можете быть накоротке и со мной!
- В таком случае за мной танец! — галантно ответил Лотис. - Танцы будут вечером. Вы прибудете?
- Будьте начеку, а мы посмотрим…
Обмен любезностями наверняка мог продолжиться, но Лотиса окликнули друзья. Приближалось время рыцарского турнира.
Турнир проходил с другой стороны дворца, под самым балконом и на глазах королевской семьи. На земле соорудили скамьи для приглашенных, где почетные места заняли принцы. Народ мог восторгаться происходящим на другой стороне ристалища. Как было заведено в веках, облаченные в доспехи воины выезжали на конях с длинным копьем в одной руке и геральдическим щитом в другой. На разных концах поля выстроились по шесть всадников. То были халалейские придворные и гости из соседних княжеств. Встреча имела международный статус.
Лотис видел такое впервые. У них турниры не практиковались и потому принц смотрел на происходившее с подобающим интересом. Для Адмуса, наоборот, они были не в диковинку, и он на правах искушенного знатока объяснял Лотису тонкости схваток.
- Главное – крепко держать копье. Кто упористей, тот и собьет противника.
Первая пара сшиблись с такой страстью, что оба вылетели из седел.
- Оба хлюпика, - прокомментировал Адмус. – Сидеть в седле не умеют. Ноги слабые.
Во второй паре верх взял гость, а в третьей – халалеец.
- При сближении надо сильно пришпорить лошадь, чтобы врезаться в противника на полной скорости, - объяснял Адмус. – Есть еще одна хитрость – резко наклониться вперед перед самым ударом…
В этот момент Адмусу подали надушенную записочку. Адмус прочел и вспыхнул алым цветом.
- Что за дама тебя высмотрела, о, счастливчик? – осведомился Одарис.
- Какой там счастливчик. Авочка жаждет увидеть меня в рыцарских доспехах, - вскричал Адмус.
- Поздравляем!
- С чем? Я-то специалист и знаю, что это такое, когда в тебя грохают с лету железным ломом.
- Тогда проигнорируй. Сделай вид, что забыл очки.
- С удовольствием…
Но принцы поняли, что Авочка предусмотрела и такую возможность. Слуги уже несли доспехи и вели под узды белого коня.
- Ну да бог с ней и черт тебе в помощь! – обреченно напутствовал Одарис.
Адмус побледнел, но держался мужественно. Вокруг раздались аплодисменты.
Его ловко облачили в тяжелые латы, водрузили на лошадь, сунули орудия труда в руки и отвели на позицию. К этому времени все пары закончили рыцарское мордобитие. Двоих унесли на носилках. Один сумел ухромать сам. Победители гарцевали вдоль лужайки, собирая цветы и рукоплескания зрителей, впитывая приветственные крики женщин.
Адмус изготовился: опустил копье и закрылся щитом как можно тщательнее.
- К чему это Авочка затеяла испытание? – размышлял Одарис вслух.
- А сие мероприятие относится к естественному отбору, - догадался Лотис.
- Вряд ли для Адмуса биться о железный лоб естественно.
- Что поделать, но, похоже, сейчас решится его статус на ближайший год.
Дискуссию прервал рев горна, требовавший начать схватку. Соперники пришпорили своих коней и ринулись навстречу судьбе.
Одарис зажмурился. Лотис привстал. Оба железных человека со всего маху врезались друг в друга. Лязг железа огласил окрестности. Оба всадника зашатались в седлах, кони же проскакали дальше. Вдруг один из рыцарей поверженной статуей грянулся оземь.
- Кто? – выдохнул Одарис, открывая один глаз.
- Кажется… Да! Адмус остался в седле.
И оба принца бросились на поле. Они сняли Адмуса с лошади, усадили на травку и открыли забрало. Оттуда глянуло на них обалдевшее лицо друга.
- Чтоб я… еще… когда-нибудь… - прошептали его уста.
Лотис с Одарисом собрались было отнести тело в прохладное место, как вдруг мягкие девичьи руки отодвинули их и перед взором Адмуса из тумана проступил лик Авочки.
- Ты мой Герой! – прозвучало в воздухе.
И Адмус расплылся в блаженной улыбке. В конце концов, главное не участие, а конечный результат: раз нужны герои, они будут!
По завершении турнира провели спортивные состязания для простолюдинов. Им предстояло показать свою классовую ловкость на трех дистанциях. На длинную вышли бегуны на ходулях, на среднем расстоянии бежали традиционным способом движения в монархиях - задом вперед. На коротком отрезке соревновались прогрессисты - бегуны в мешках. Князь хотел было в горяча организовать самый трудный вид бега – от самого себя и в сторону, но его уговорили отложить на потом. Победителей ждали ценные призы натурой – пивом, жареными утками и леденцами на палочках. Все были очень довольны.
Вечером, еще при свете летнего заходящего солнца, провели всевозможные конкурсы. На поэтическом состязании неожиданно победил Лотис. Требовалось прочитать самое длинное стихотворение. Друзья долго и терпеливо слушали претендентов. Вперед вырвался некий потертый господин, прочитавший свою поэму длиной в 16 минут. И здесь Лотис, раззадорившись, встал в круг. Он прочел стих следующего содержания, который рассказывала ему няня в долгие зимние вечера, пока он блаженно не засыпал, а такоже использовался в качестве методологического руководства при составлении сказаний о деяниях былинных богатырей:

       Мне сказали: надо съездить.
       Съездить надо? Я готов!
       Я поехал. Вижу мост,
       На мосту ворона сохнет.
       Я ее - под мост,
       Пусть ворона мокнет.
       Еду дальше, вижу мост,
       Под мостом ворона мокнет,
       Я кладу ее на мост,
       Пусть ворона сохнет,
       Еду дальше и дивлюсь,
       Что же приключилось?
       Отчего ворон округ
       Так много расплодилось?
       День проходит и второй.
       А за ним и третий.
       Еду дальше, снова мост!
       На мосту ворона сохнет.
       Я ее - под мост,
       Пусть ворона мокнет.
       Еду дальше, вижу мост,
       Под мостом ворона мокнет,
       Я ее кладу на мост,
       Пусть ворона сохнет.
       Еду дальше и дивлюсь…

Лотис вдохновенно декламировал, подняв очи к небу, пока изнемогшее жюри не остановило его. Принцу торжественно вручили главный приз – хрустальную бутыль с живой жабой. Выбираясь из толпы почитателей, он увидел, как на него одобрительно глядела львиная маска.
Ну, а когда окончательно свечерело, то объявили о начале танцев. Оркестр под купой деревьев, олицетворявших пасторальную идиллию, заиграл томную музыку, и на лужок вышли первые пары. Среди любопытсвующих Лотис нашел и привлекшую его маску.
Они встретились в отсветах огней факелов и при благосклонном свете луны. Среди сотен людей на поляне легко затерялись еще двое – молодой человек в зеленом камзоле с кружевным жабо и женщина в длинном сине-бархатном платье и маской на лице. Дама положила руку на плечо Лотиса и сказала:
- Будьте моим кавалером до конца и не уступайте меня другим.
- Это совпадает с моим желанием. Я готов танцевать только с вами, - ответил Лотис.
Они танцевали, пока музыканты не выдохлись и не объявили перерыв до следующего дня. Люди, удовлетворенные, стали расходиться по домам, а наши знакомые пошли гулять.
- Вы не устали? – спросила дама.
- Нисколько. Мне хорошо с вами, хотя чудится мне, что не ради меня самого вы избрали мою персону.
Дама помедлила, а потом произнесла тихо:
- Вы отчасти правы, однако вы симпатичны мне и сами по себе.
- Спасибо за откровенность.
- Не хотелось бы, чтобы вас задело мое признание.
- Нисколько. Что для меня зазорного в том, что я мог напомнить вам кого-то уже далекого, но еще дорогого? Я еще никогда не танцевал так долго, и вы первая дама, которая подарила мне целый вечер. Спасибо!
- Даже в деликатности вы похожи на него, - проговорила она.
- Почему вы не с ним?
- Потому что есть такое понятие – долг. Я должна была пожертвовать собой во имя долга. Вы должны понимать, что это такое.
- Я бы не пожертвовал любовью ради долга, - с горячностью вырвалось у принца.
- Любовь проходит, милый мальчик, а долг всегда с тобой. Потому вы, как я слышала, и учитесь в Институте, чтобы научиться быть монархом, ибо без сознания долга идея монархизма обречена на вырождение и гибель… Все! Ни слова о прошлом, только о сегодняшнем.
Они гуляли, пока не забрезжил быстрый летний рассвет, и дама объявила, что ей пора.
- Это тот вечер, когда не требуется продолжение - лучше уже не будет, - прошептала она. - Недавно проснувшись, я застала ночных фей, сбрасывавших паутинки на мое лицо. Я прогнала их, но эти проказницы будут прилетать вновь и вновь.
 - «Паутинки» на лицо? Ах да!…
 И принц вспомнил, что маленьких ночных фей боятся все женщины мира, и с определенного возраста, вставая утром, сразу бросаются к зеркалу в поисках отметин от их проказ…
- Вы, правы, я скоро уеду. А у нас останется самое ценное – прекрасные воспоминания. Но вы так и не сказали, кто вы и как вас зовут?
- И не скажу, ибо я замужняя женщина.
- У меня все время было ощущение, что я с вами где-то встречался.
- Такое бывает. Вам показалось.
- А где ваш муж?
- Думаю, что ждет меня.
- Как!?
- Я хотела, чтобы он приревновал меня хотя бы на одну ночь! В благодарность примите это…
Она отвернулась, закрыла лицо платком и, повернувшись, протянула маску.
- Возьмите мою маску, она мне больше не понадобится, а вам может пригодиться.
Они расстались, и тем закончился этот вечер для Лотиса. Дама исчезла столь же таинственно, как и появилась. А потому принц не видел, как ее платье мелькнуло в дверях дворца и не услышал знакомого голоса: «Ну куда же ты делась, Клотильда, я так волновался!» Лотис же вертел маску на вытянутой руке. «Носить мне ее или не носить, вот в чем вопрос? - подумал он пафосно. – Нет, попробую обойтись без нее и быть самим собой!».
На следующий день карнавал продолжился. Отметил свое участие в происходящем и Одарис (надо же было зарабатывать оценку за практику). В ознаменование празднества он вызвался поставить нравоучительную и одновременно веселую пьесу, пригласив для этого бродячих развлекателей. Два дня они репетировали в роще за городом, раззудев любопытство горожан. Даже сам Великий Князь с княгиней и принцессой Авой решил почтить своим присутствием представление, хотя Князь был настроен скептически, как он выразился, к «цивилизации актеров».
- Им приходится играть то, чем монархи живут ежедневно, - насмешливо отпустил он нечаянный афоризм.
Перед дворцом поставили шатер из парусины, соорудили помост, на нем с помощью бельевых веревок натянули занавес с наклеенными фигурками из журналов. На занавесе бурлила бумажная жизнь: люди воевали, любили, творили, взрывали, созидали… Получилось дешево и с претензией на авангард.
После нескольких томительных минут, когда все расселись и приготовились внимать, занавес дрогнул и как бы нехотя раздвинулся. Актеры высыпали на сцену и стали хором думать, что бы такое сыграть перед почтенной публикой. После долгих споров со взаимными колотушками и подковырками актеры решили обратиться к зрителям. «В заморских краях, мы наслышаны, - говорили меж собой лицедеи, - есть самоуправление, где каждый себе голова. Пусть и тут публика посамоуправничает».
- Итак, почтенная публика, чего вы изволите хотеть видеть? – обратились актеры и зрителям.
Почтенные помялись, пораскинули умишком, а затем самые смелые стали выкрикивать желания.
- Про то сыграйте, как некий господин нашел богатство и обрел дом большой и влиятельное положение, - пробасил мужчина со среднего ряда.
- О заморской жизни поведайте, да о тамошних чудесах, - попросили молодые люди.
- Про любовь, пожалуйста, изобразите, - пискнули две барышни и прыснули в ладошки.
А некий господин в очках и сюртуке очень веско произнес:
- Хотелось бы насладиться драматическим произведением про духовные искания образованного человека, обретшего на том пути истину, однако затравленного завистливыми коллегами.
- Да играй что попало, лишь бы весело! – прокричал хмельно мужик в заднем ряду.
На него цыкнули и тот притих. Дошла очередь до Князя. Тот в задумчивости почесал нос, так как явно ничего не придумывалось. Выручила принцесса Авочка.
- Позвольте мне сказать.
- Извольте! Извольте! - закричали со сцены.
- Слышала я про одну девушку, которая спасла французское королевство. Она повелевала мужчинами и побеждала, пока не доверилась им, и они ее предали.
- Понятно, - отвечал за всех Одарис. – Очень заманчивая тема. И все же последнее слово за Государем.
 Молчать далее при народе было неудобно, и Князь изрек первое, что пришло на ум:
- Не прочь я увидеть комедию про честного человека, который делает то, что хочет и, в то же время, всегда выходит сухим из воды, и оттого беззаботен.
Поклонились в пояс актеры и приступили к действу. На сцене появился рыбак, который закинул невод и поймал золотую рыбку. Да не просто прибыльно-золотую, а говорящую. И та проникновенно попросила себе свободу, посулив в обмен исполнение трех желаний. Рыбак обалдел от неожиданной удачи, долго бегал по сцене с криком: «Что же придумать? Что же захотеть?». Затруднение вызвало сочувствие в зале. Зрители принялись подсказывать, причем одни напирали на меркантильную сторону, другие на духовную; кто-то выразил вотум недоверия рыбе, считая, что та пытается надуть наивного рыбака, и предлагал просто снести водоплавающую в ювелирную лавку. Прочие горячо оспаривали предлагаемые варианты. В двух местах даже подрались. Наконец, счастливец на сцене перешел к ковке своего счастья. Он попросил рыбку сделать его царем. Сказано – выполнено. И стал рыбак правителем. Первым делом он затребовал себе всяческих кушаний, вин, дорогой одежды. И пировал с утра до вечера. Подходили какие-то люди с бумагами, он подписывал их не вникая (вникай не вникай, поди разберись, что там в них. Тут Князь осуждающе нахмурился и даже топнул ногой.) Приходили еще какие-то люди и спрашивали, что им делать по военным, дипломатическим и финансовым вопросам. Ничего не мог сказать правитель, и когда сообщили ему, что в стране начался голод с эпидемией впридачу, и войной идет сосед, не в радость стали сладости, не хмелило приятно вино, и надоели дорогие одежды. Задумался правитель, что делать, но не мог ничего придумать. Размышлял он до тех пор, пока не ворвались к нему какие-то рассерженные личности и не выбросили его в окошко. Пока летел, успел крикнуть: «Рыбка, хочу загадать желание!» И очутился он вновь на берегу, и выплыла золотая рыбка с вопросом: «Чего ты хочешь во второй раз?» Подумал рыбак тщательнее и ответил: «Надоела мне государева ответственность, хочу быть медведем свободным. Шататься по лесу в свое удовольствие и быть хозяином его».
Рыбка исполнила желаемое, и стал рыбак медведем сильным и могучим. Наступили счастливые времена. Он бродил по тенистому лесу, нежился на полянках, разгонял белок, отгонял лисиц, мирил волков. И было все хорошо, пока не появились охотники с собаками. Начали они гонять бедного мишку, палить по нему из ружей и травить собаками. Понял медведь, что пришел его последний час и взревел: «Рыбка, хочу видеть тебя!»
Вновь оказался рыбак на берегу, и спросила его рыбка: «Чего ты хочешь на этот раз? Думай лучше над своим последним желанием».
- Желаний у меня уже нет. Ведь ты меня больше не выручишь. Хотя нет, есть одно желание. Скажи, что я делаю не так? Что я должен делать, чтобы стать тем, кем надлежит мне быть?
Рыбка взлетела на самую высокую волну и ответила:
- У тебя есть все необходимое. Сумей воспользоваться тем, что имеешь.
После этих слов она махнула хвостиком и исчезла в пучине моря-океана.
Опали разноцветные тряпочки, изображавшие дворец, лес и океан. Актеры вышли на сцену и кланялись под громкие аплодисменты зрителей.
- А теперь давайте спляшем в хороводе, - закричали артисты. - И да будет каждому воздано в лучшем из миров!
Взявшись за руки, зрители и актеры, извиваясь пестрой лентой, стали танцевать под звуки разрешенных законом инструментов. И всем было хорошо. Не забыли и о сладостях для детей. В соответствии со сценарием взрывы петард и хохота прогоняли ночную дремоту. Старики и старухи сыпали из окон конфетти и брызгали водой на праздношатающихся. Молодежь, свободно хлебнув пива, распевала старинную шаловливую песенку:
       Я маленькая девочка,
       Глупая маленечко.
       Ко мне милый подошел
       Что-то сделал и ушел.
       А я, а я наивная была…

Взявшись за руки, люди в масках зверей и клоунов водили хороводы.
 И так было два дня и одну ночь. Народный бал метеором пронесся по небосклону городской жизни и угас, уступив место будням следующего дня. Карнавал закончился, и кончился Великим Ничем! Опустели улицы и площади, опали стяги. Усталые люди разошлись по домам. Нашлось несколько человек, которые не ушли мирно почивать в свои постели, а, замечтавшись, сказали себе: «Пожалуй, это было лучшее в нашей жизни».
Задумчиво теребил бородку Князь, слушая через три дня отчет Великого Администратора.
-...Итого: убытков нет, жертв нет, веселие удалось в намеченных размерах. С высоты птичьего полета все обстоит прекрасно.
Князь вздохнул.
- Хорошо быть оптимистом, когда дела идут хорошо. Но доносчики доносят, что скучно стало горожанам после праздника, как в зимний вечер при вспоминании о летнем дне.
- Истинно так, Ваше Великолепие. Что есть, то есть, - согласился Великий Администратор. – Когда не знали, что такое веселье – думали, что так и нужно жить. А ныне хлеб пресным кажется, после сладких коврижек. Ну, ничего, привычка вещь великая, свое возьмет. Образуется.
- Озабочен я. У молодежи, доносят доносчики, лица задумчивее стали, - не унимался Князь. – Как бы не замыслили бегство из-под нашей длани.
- Замечено и такое. Но можно посулить новый, даже больший Карнавал в следующем году. Они и останутся.
- А вам его хочется?
- Уже нет. Хлопотно. Да и последствия непредсказуемы. Но обещать – не значит выполнять. Может, например, случится военная угроза откуда-нибудь, так мы маневры вместо карнавала проведем и перенесем его на следующий год. И так далее. Пойдем проторенным путем.
Князь подумал, и повеселел.
- Хорошо, Великий Администратор. Жалую тебя за труд по устройству праздника орденом Малой Бабочки «За услуги монархии третьей степени».
- Мерси, - склонился в поклоне Великий Администратор.
Его аккуратная плешь на затылке излучала спокойствие и невозмутимость, ибо он знал наперед, чем все начнется и чем может кончиться.
- А выдумщик этот… Лотис, пусть-ка идет восвояси, - подвел черту князь. – И практикантов приглашать больше не будем, тем более что жених Авочке, кажется, сыскался. Человек в жизни проходит три стадии: веселости, затем осознания драматичности бытия и заканчивает ее в созерцательности. Я как раз в пору перехода к созерцательности. Проще говоря, мне скоро уходить на покой и требуется достойный преемник.
- Зачем спешить, Государь?
- Знаешь, если честно, хочется побыть самим собою, а Клотильде – просто женщиной.
Великий Администратор промолчал, задумчиво глядя вдаль.
       
(Приписка Хронописта: Заметьте, читатель, чем больше погружается Краевед в реку времени, тем меньше у него резвости. Придет время — и мы сядем на берегу, задумчиво держа в руках удочки и будем неспешно вспоминать былое. Так было всегда и так будет во веки).




       СКАЗ 7. ФИНИТА


Все кончается, кроме глупости. Вот и друзьям пришло время прощаться. Адмус оставался на неопределенное время, но с определенными видами скоропостижно жениться. Лотис и Одарис, получившие за практику оценку «сносно», оказались свободны. Можно было возвращаться домой на каникулы. Утром следующего дня они простились с Адмусом, пожелав ему всяческих успехов на новой стезе, и покинули город.
Обратный путь, хотя был неблизким, но уже не казался Лотису трудным. Он шел размеренной и твердой походкой человека, знающего, что мир требует ремонта. Одарис же каждую свободную минуту беззаботно играл на флейте, соревнуясь в музыкальности с окрестными птицами. Когда они достигли границ княжества, настало время расстаться. Они остановились в неловком молчании, не зная, то ли просто пожать друг другу руки до будущей встречи, то ли обняться.
- Смотри, - сказал Одарис, - этот пограничный столб являет собой пример философской субстанции. Он разделяет частное от целого, единичное от множества. Правда, забавно?
Лотис кивнул.
- Знаешь что, давай я сыграю тебе мелодию, которую сочинил в кабачке «Друг студиозиса»? С ней я и уйду, а ты с ней – останешься.
Лотис опять кивнул.
Одарис поднес к губам флейту, подмигнул и заиграл утреннюю веселую песнь. Маленький, полненький человек с кожаной котомкой за плечами и в шляпе с пером уже скрылся за косогором, а звуки вместе с пчелами и бабочками продолжали витать над Лотисом. Он чувствовал, что вместе с ним что-то ушло безвозвратно. Ушла же былая безмятежность и легкость бытия.
Назад принц пошел другой дорогой, желая увидеть больше мудрого и нового. И впрямь он видел еще много чего. Как люди упоенно били палками какого-то растрепанного человека. Принц спросил: «За что, собственно?»
- Он гений, - охотно откликнулся дюжий, цветущего вида мужчина, остановившийся, чтобы отереть пот со лба.
- !?
- Ничего. Мы ему потом памятник поставим.
       - Но сейчас за что?
- Потому что он в будущем, а мы в настоящем и тем нас забижает. Вот когда его будущее станет нашим настоящим, тогда и воздадим ему почести.
- А если он к тому времени умрет?
- Мы воздадим ему посмертные почести!
Возразить было ничего, - логика была безупречной.
 В другом государстве оппозиция едко критиковала власти за то, что та не умеет грамотно воровать. Правительство виновато оправдывалось.
 Однажды принц чуть не пострадал, оказавшись в гуще сражения. То с местным тираном вели борьбу две противобуйствующие группировки. Одна боролась за свободную независимость, другая – за независимую свободу. Время от времени они дрались между собой, так как одна освободительная сила крала огурцы с огорода у другой. Заодно независимо друг от друга они свободно реквизировали носильные вещи у проходящих путников. Лотиса спасло проворство ног и не расстроенное табаком молодое дыхание.
 Посещал он и разномастные светочи знания. В одном некая проворная контора продавала убеждения, которых не было. Но товар был столь наряден и универсален, что клиенты шли густым нерестом. В одной почтенной академии он присутствовал на диспуте ученых антитрадиционалистов, которые истрепанными в спорах языками доказывали, что 2+2= -4, и люди не хотят этого понимать, чтобы не сделалось страшно.
 Он видел секту людей занимающихся отталкиванием абсурдности мира, и секту, втягивающих оное в себя. Попался принцу человек, проповедующий мудреную теорию: будто весь их мир написан кем-то и они персонажи чьего-то романа. И живут на свете потому, что их «читают».
 - Надо же! Мой друг говорил мне примерно то же самое! – воскликнул Лотис.
 - А говорил ли он, что будет, когда последний читатель закончит свое чтение и навсегда захлопнет Книгу? Нет? А придет тогда забвение. Наша всеобщая гибель!
 - Что же нам делать?
 - Я думаю над этим… Сдается мне, что для этого надобно написать свою книгу, со своими персонажами, и тогда мы станем авторами и хозяевами положения.
 После чего он взмахнул руками – и убежал. Должно быть, придумал сюжет, а Лотис продолжил свой путь. Но сказанное запало в душу. «А вдруг это так и есть? И тогда вправду одно спасение – написать свою Книгу. Вот только какую и о чем?»
 А дорога все вилась привычно и беззаботно вдаль, суля бесконечность. И пришел момент, когда Лотис устал от впечатлений и решил идти уже нигде не останавливаясь. Лишь один раз любопытство оказалось сильнее, когда над одинокой хижиной он увидел доску с истлевшим именем хозяина, но с еще ясно различимой то ли должностью, то ли профессией: «Отопитель Вселенной».
 Лотис заглянул в оконце и сквозь тусклые стекла узрел старика-отшельника с длинной до пола и белой, как снег, бородой. Старче сидел за столом, сжимая в пальцах гусиное перо, а перед ним лежала большая книга. Отдельные страницы ее были уже написаны, а многие девственно чисты. Принц постучал в дверь и, когда ему было отворено, то почтительно спросил старца о роде занятий, и тот снизошел до ответа юнцу. Пестуемую им летопись, объяснил отшельник, нельзя написать последовательно с начала и до конца, как нельзя в жизни довести все дела. Каждая строчка ложится строго на предназначенное ей место, и она не впишется, пока не будет выношена в умах и деяниях особых людей, достойных войти в Великую Летопись.
       Поблагодарив за ответ, Лотис не стал мешать Отопителю и пошел дальше, но ему подумалось, что странствия его не были бы напрасными, если б удалось вписать в эту книгу хотя бы полстранички.
 Принц шел, а стороной тянулись холмы, перелёски, селения, серебристой змейкой вились речушки, но Лотис шел не сбавляя шага, осознав, что иначе не обретет прежней безмятежности. Так он и прошел бы мимо чуда, не услышь хрустального, как журчание ручейка, пения. Голос заставил его остановиться, а любопытство принудило пойти на чарующие звуки. Раздвинув ветви орешника, он увидел девушку нездешней красоты. Все было в ней как у прочих девушек и все же, будто сквозь марлю, проступало иное, им невиданное и не прочувствованное. Шла она по полю и собирала цветы, хотя среди всех цветов мира – Лотис мог в этом поклясться – она была самым прекрасным, благоуханным и нежным цветком. Ее васильковое платье плыло среди трав, как кусочек небесного свода, а льняные волосы струились навстречу грешной, топтаной земле.
Зачарованный принц, с трудом преодолевая робость, приблизился к сказочному созданию.
 - Здравствуйте, - приветствовал он. – Какая сегодня хорошая погода. Она так идет к вашему платью.
 - Здравствуйте, - отвечала она, отрываясь от своего занятия. Девушка посмотрела на принца и щеки ее зарделись.
 - Что Вы здесь делаете? – спросил Лотис.
 - Я собираю цветы, - ответила она. - Цветы бывают беспечные, деловитые, рассеянные… Я собираю задумчивые.
 - И много Вы таких собрали? – продолжал расспрашивать Лотис, начиная сам покрываться розовостью на щеках.
 - Я собрала… раз, два, три… пока шесть цветов, - отвечала девушка.
 - А Вы знаете, как они называются?
 - Да: синецвет, огнилов, сероглазка…
 - А Вы… - начал было принц и смутился. Девушка же стала пунцовой и даже прикрыла свои бездонно-голубые глаза ресницами. И тени упали на зардевшие щечки.
 - Что-то я хочу сказать такое, особое, - выдавил из себя Лотис,- но не хватает слов. Ох, как я деревянно все говорю!
 - А Вы скажите про то – особое, как можете, - молвила девушка не поднимая ресниц.
 - Странно, что я не нахожу слов, ведь меня начали обучать ораторскому искусству! Наверное, я плохой ученик… Увидев Вас, я почувствовал себя счастливым и потому осмелился приблизиться к вам.
 - Ах, говорите еще, - прошептала девушка.
 - Я право не знаю, как выразиться словами. Мне показалось, что мир изменился. Я никогда не видел такого мира: такого ясного неба, такой зеленой травы, таких милых цветов в Ваших руках и…
 Лотис тут запнулся.
 - Что, что? – спросила девушка в нетерпении.
 - И такой девушки как Вы, - тихо сказал Лотис и вздохнул. – Но этот мир не для меня. Чем больше я брожу по нему, тем больше убеждаюсь в этом. Я какой-то не такой, нескладный…
 - Какой вы статный, - молвила девушка.
 - Не умеющий связно сказать девушке несколько слов…
 - Какой велеречивый…
 - С полным отсутствием мужественности на лице…
 - Какой сильный…
 - Вечно получающий посредственные отметки по предметам…
 - И умный…
 - О чем Вы? – удивился Лотис. – Вы как-то странно обо мне рассуждаете.
 - Ах, если бы я могла назвать Вас своим другом. Как сладко было бы покоряться Вашей воле и смиренно отвечать на ваши вопросы о погоде и цветах. Но я недостойна Вас…
 - Не достойны? – переспросил, будто громом пораженный от услышанного Лотис. – Почему? Как вас зовут?
 - Салерия.
 - Великая Салерия? Так это не легенда?
 - Я не уверена, что «великая». Зовите меня просто по имени. А недостойна потому, что я слишком худа…
 - Вы стройны и гибки!
 - У меня дурной характер и я отвергаю всех женихов.
 - И я сделал бы то же самое на вашем месте!
- Скажите: если бы девушка призналась в своей любви к Вам, чтобы Вы ответили ей?
- Я бы сказал, что люблю другую.
Девушка в васильковом платье погрустнела.
- Потому, что я люблю Вас! – выпалил принц.
Ее ресницы вспорхнули вверх, как стайка вспугнутых ласточек, и на принца взглянули огромные глаза с синевой горных озер.
 - Правда?
 - Да, я влюбился в Вас! – твердо и обреченно сказал принц, вздохнул и пошел прочь.
 - Куда же Вы? – вскричала принцесса.
 - А на что я могу надеяться? – угрюмо ответил Лотис, не оборачиваясь. – Вы прогнали и не таких, как я…
 - Но ведь и я люблю Вас! – закричала Салерия.
 Далее в летопись вкрались странные слова:
 «И небо опрокинулось на землю, прижавшись к полю в забытьи. Их души прикоснулись мимолетно, в момент творения Земли…»
 - Но я слышал, что у Вас было много женихов.
 - Много-то много, но Вы же один! Я так ждала, так высматривала вас в толпе чужих! Но Вы все не приходили.
 И девушка устало вздохнула.
 - Как ты меня измучил…
 Лотис в удивлении развел бы руками, если бы они не оказались заняты более важным делом. К тому же он почувствовал, что вина мужчины в глазах женщины выглядит иначе, чем о том думает сам мужчина. Он безропотно принял упрек и, сам того не зная, вступил на дорогу любви и супружества с единственно верным для мужчины чувством – чувством вечной вины перед возлюбленной.

 (Краевед: Я не понял. За что мужчина должен чувствовать вину?
 Хронопист: За боль будущих родов. За угрозу быть брошенной. За страх раннего старения. За возможные измены… Много за что мужчина виноват перед своей будущей женой. И его любовь в супружестве – это долгий путь очистительного покаяния.)

       Далее Хронопист изволил сделать следующую приписку: «Так закончилась первая часть пути. Токмо еще не ведали отроки, что любовь в королевских домах не поощряется, а заменяется династическим долгом. Но о том нет смысла говорить здесь, тем паче напоминать в такую минуту сим влюбленным. Они в тот миг созидали свой мир, со своими законами, и не будем тыкать грубым материальным знанием сопромата в его хрустальные своды. Пусть они парят под ними как можно дольше. В этом уповании остаюсь преданный вам, читатель,
       Прокопий Хронограф Эст».


       Примечание Краеведа: Конец первой части. Передохните…





























       Часть 2. Испытание
       
       Сказ. 8. УСЛОВИЕ

Переведя дух после первой части, мы, краевед Бруно и хронопист Прокопий, продолжим повествование. Чем же занялись принцы на каникулах? Из сообщений светской хроники в местных изданиях любопытствующий историк мог узнать, что, приехав домой, принц Одарис организовал фольклорно-симфонический оркестр, где сам выступил в роли дирижера. Игрались местные мелодии, разложенные на партии для двадцати инструментов с вариациями ля-бемоль в стиле Генделя и до-мажор в духе Баха. Во всяком случае, так написал местный репортер, прослушав выступление. Нам остается поверить, тем более что ля-бемоль от до-мажора мы отличить все равно не сможем. Но звучит красиво, как, наверное, и сама музыка. При встрече друзья спросили его о смысле этого события.
- Лучше дирижировать оркестром, чем политикой, - ответил Одарис.
- Неужели легче?
- Не легче, но мне приятнее…
Адмус же изволил обручиться. По правилам царствующих домов срок обручения растягивался на все время обучения. Так что у Адмуса было в запасе несколько полу-холостяцких лет.
Хуже дело обстояло у Лотиса. После того, как он совершенно вдруг и совершенно негаданно влюбился и ему также неожиданно ответили взаимностью, эта быстрая пара сразу отправилась ко двору отчима Салерии, короля Вальдаса V.
Замечено: когда все идет хорошо, - это нехорошо. Примета сработала и на этот раз.
Родитель Салерии сходу отверг кандидатуру Лотису как мелкотравчатую, на что Лотис гордо ответил: «На самом деле я значительно больше, чем выгляжу…»
- В каком смысле?
- В духовном.
Это замечание окончательно отвратило опекуна, испугавшегося за будущее своей единственной приемной дочери. (Правда, кто кому как приходится Лотис узнал позже.)
- Я бы предпочел материальное выражение происходящего у Вас роста, - ответил король. Но, понимая, что отделаться от молодого принца и блажи неопытной дочки ему не удастся, перешел к переговорному процессу.
- Вот что, золотой мой принц (золотой, увы, по заботам), нашли бы Вы сокровище в какой-нибудь пещере. Каникулы-то у Вас долгие. Знаете, как в сказках, пошли бы Вы не знаю куда и нашли известно что. А найдя, мои векселя бы оплатили. Делов-то, не правда ли? Даю на размышление, как и полагается, три дня. А теперь удалитесь оба, Я расстроен и буду дуться.
Данное заявление монарха Лотиса ни капельки не удивило. Заботясь о государственном интересе, король мог использовать для улучшения своих дел дела матримониальные, а конкретно замужество дочери. Точнее, как истинный король, Его Величество просто обязан был использовать это обстоятельство. Для чего же еще рождались в королевских семействах принцессы? Зато перед Лотисом возникла дилемма: а) бежать с Салерией к своему отцу и просить политического убежища от тирана, б) найти сокровища. Что выбрать? Сбежать к батюшке можно, но, - размышлял трезво Лотис, - не обретет ли он в его лице нового тирана, усердно попрекающего своим благородством? И еще неизвестно поделят ли Салерия и мать-королева кухню? Нет, проще найти сокровища и дело с концом! Тут высказалась и Салерия.
- Бежим! – предложила ему Салерия, и это решило сомнения Лотиса.
- Нет, - ответил он твердо, голосом будущего главы семьи. – Я хочу добиться тебя, доказав свое право подвигами. Иначе слишком легко ты мне достанешься. А счастье наше должно пройти испытание, чтобы было о чем в мемуарах писать, а летописцам из чего легенды складывать. Ведь мы царских кровей, а не простолюдины. К нам особый счет.
- Ты, конечно, прав, милый, - отвечала принцесса. – Но неужели мне у окошка сидеть, тебя выглядывать? Давай я с тобой поеду?
Лотис обрадовался такому предложению: с любимой в обнимку веселее сокровища искать. Но потом представил, как Салерия в хрустальных туфельках по грунтовым дорогам ноги сбивает…
- Нет, милая, - решительно заявил он. - Подвиги полагается свершать мужчинам, а принцессам ждать результатов содеянного.
Салерия решила показать свое послушание и приняла решение суженого как данность в виде плохой погоды за окном, главное, чтобы не угасал огонь в камине.
Найдя решение, Лотис задумался, где ему узнать о возможных районах залегания пещер с сокровищами. Думал о происходящем и родитель: «Странно все это. Юноша как юноша. С чего это она так быстро в него влюбилась?»
- Солнышко светило ярко, вот и припекло тебе головушку, - убеждал он дочь при встрече. - Остынь в тени забот фрейлин, у тебя будут еще варианты.
Салерия же упрямилась, лепетала о любви и каждую секунду стремилась побежать к своей мечте, обитавшей, кстати, в местной гостинице. После холодного приема Лотис не мог пребывать во дворце, хотя король и предложил свое гостеприимство. Но к обоюдному облегчению Лотис выбрал нейтральную территорию. Трудность гостиничного обитания состояла лишь в том, что молва о романе быстро проникла за стены дворца и на странный выбор Салерии, к которой сватались принцы куда осанистее выбранного, приходили смотреть даже из дальних деревень.
Лотис сидел взаперти и терпел. Куда менее терпеливым был король. Он старался найти выход из непонятного ему положения. И нашел!
- Хорошо, - сказал отец, обращаясь к дочери, - раз ты так настойчива, как и полагается принцессам, а я упрямый, как и полагается королям, то давай обратимся к Маргиусу. Послушаем, что он скажет, что сделает, и что из всего этого получится. Тогда и поговорим. А теперь оставь меня - я расстроен и буду дуться.
Салерия без колебаний согласилась пройти испытание.
Господин Маргиус слыл успешным полумагом (откуда в наше рационалистичное время настоящие маги?) и был видной фигурой в королевстве, можно даже сказать, экспортным продуктом, ибо к нему приезжали даже из дальних стран. Маргиус специализировался на самом распространенном заболевании после насморка - на сердечных недугах. К нему приезжали с извечными заботами о сохранении парности. Одним требовалось заговорить мужа (вариант: жену) быстрее возвратиться в семью, другим заговорить, чтобы оный из нее скорее ушел. Иногда магу приходилось туго: когда сходились два клиента по одному и тому же субъекту с просьбой сделать два противоположных действа. Маг честно выполнял требуемое. И тогда бедолага, сам не зная почему, впрягался в заботы по содержанию двух семей разом, становясь примерным семьянином и тут, и там. Немудрено, что король решил воспользоваться служебным положением для просветления своей печали.
Без пяти минут до полудня Салерия с Лотисом приехали к дому врачевателя. Через фрейлину принцесса передала послание короля. В нем повелевалось проверить обоих, доказав молодым наглядно, что их встреча случайна.
«Проверьте их не на чувство, а на совместимость, - писал король. – Любовь явление преходящее, а жизнь константа постоянная».
Маргиус потому и занимался успешно любовными делами, что еще не был стар и помнил молодость и, в тоже время, был в тех летах и опыте, когда мог смотреть на женщин объективно, то есть без личной корысти. Жил он уединенно в большом доме с дровяным отоплением, садом и пчелиными ульями на заднем дворе. Поговаривали, что уход в маги был вызван талантом, открывшимся ему после потрясений несчастной любви, развеявшей его иллюзии. Осталась лишь тяга к опылению в виде пчел да понимание такого липко-сладкого предмета, как любовь. Так что дело Лотиса и Салерии попало в надежные руки.
Маг радушно принял молодых и без задержки назначил им три испытания: 1) возрастом, 2) обыденностью и 3) соблазнами.
Маг подвел их к волшебному зеркалу и показал их в старости. На них глянули малознакомые люди с морщинами и седыми волосами.
- Будешь ли ты любить такую? - спросил маг у Лотиса.
Лотис возразил:
- Она-то еще красивая, а вот я что-то выгляжу не очень… Будет ли она любить меня?
Салерия вскрикнула и закрыла лицо руками.
- Ну вот, так оно и есть, - расстроился Лотис. – Я не нравлюсь!
Салерия покачала головой.
- Ты и в старости хорош, а я… Нет-нет, не хочу смотреть на себя! Ты меня разлюбишь!
Тут началось такое между ними, что маг насилу прервал поток взаимных уверений молодых.
- Странно, Вы первые, кто не испугался старости, - пробормотал он.
Затем маг поместил молодых в глухую комнату и оставил наедине, запретив прикасаться друг к другу.
- Посмотрим, как Вы заполните паузы.
Салерия и Лотис просидели за тихими разговорами многие часы, а когда темы кончались, просто смотрели друг на дружку или спокойно занимались своими делами: он читал, она шила или рисовала, напевая.
- Ну, ладно, - сказал маг, - спустя несколько дней. - Кажется, Вы способны переварить друг друга.
- Неужели это так сложно? – удивилась Салерия.
- Увы, очень сложно, - ответил Маргиус. – Изначально совместимых пар мало.
Лотис не удержавшись перед искусом нового знания, спросил:
- А есть секрет совместимости?
- Есть. Он прост. Секрет вытерпеть друг друга заключается в том, чтобы жить интересами друг друга. Вот только удается это немногим.
Осталось последнее испытание, но тут маг заупрямился.
- А соблазнами пусть проверит Вас сама жизнь.
На том они и расстались, а маг отослал результаты лабораторных испытаний королю в письменном виде с выводом: «Освидетельствование показало: данная пара пребывает в любви и согласии. В чем и расписываюсь. Доктор Маргиус». В постскриптуме он уверил в своей верноподданности, которая, однако, не может быть выше его профессионального долга. А про себя подумал: «И все же странно быстро они прониклись чувствами друг к другу, будто когда-то уже были знакомы».
Король-отец смирился с результатами, но вида не подал. Раз озвучен монархом приказ искать пещеру – пусть ищет, нечего менять решение и ломать воспитательный процесс будущего зятя. Да и кто его знает, может быть, уйдет жених да и зачахнет та поспешная любовь? А нет, значит, так тому и быть! – подытожил свои размышления родитель. Последняя мысль его огорчила, и он надулся.
Для Лотиса же сидение в гостинице обрело теперь особый смысл. Предстояло подготовиться к путешествию: выбрать маршрут, приобрести снаряжение, фонарик, например… На это ушло три дня. Фонарик был куплен, с маршрутом же вышла заминка. Лотис часами сидел над картами, пытаясь угадать, в какой стороне искать пещеру? Явно ее не могло быть в обжитых местах, а также в пустыне и вообще на ровной поверхности. Пещеры бывают в горах, покрытых густыми лесами, иначе их давно бы заметили люди. Перспективные места в мире еще сохранились, и даже немало. Но лежали они в разных сторонах света, а двигаться надо было как нарочно только в одну сторону. Тут в дверь постучали. На пороге возник юноша с вышитым серебром горном на груди, - знак гонца.
- Вам послание, - объявил гонец МОПСа (Межкоролевской Объединенной Почтовой Службы) и протянул пакет с царскими печатями.
«От батюшки, - решил принц. – Дошли вести…»
Вскрыв конверт, Лотис с удивлением узрел, что письмо было от Адмуса!

Ну ты и гусь, ваше высочество, - прочитал Лотис в первых строках сего письма. - Из бульварных газет я узнал о твоих матримониальных злоключениях и о твердом желании их преодолеть, рискуя всем. Так что ж меня не зовешь? Или я уже не друг? Авочка хмурится. Говорит, у тебя, оболтуса, даже друзей нет, которые захотели бы опереться о твое плечо. Вот как ты уронил меня в глазах невесты! Короче, если не позовешь меня искать твою пещеру, объявлю тебе войну!
Ответ перешли с гонцом, что сейчас таращится на тебя.

       Принц Адмус.


Лотис попросил гонца отдохнуть и зайти за ответом через час. Не успел гонец спуститься в ресторацию, как примчался другой. Из рук гонца в руки Лотиса перекочевал еще один пакет с цветными печатями. «Вот теперь от батюшки», - подумал Лотис. Письмо же было от Одариса.

Многоуважаемый задавака! – писалось в послании. – Наслышан о Ваших успехах по женской части (что не мудрено) и Ваших проблемах (что естественно). Одно только с моей невысокой колокольни кажется непонятным: это чем я Вас прогневал, Ваше высочество, что Вы не соизволили сообщить мне о необходимости помочь Вам в предстоящем многотрудном предприятии? Надеюсь, Вы исправите оплошность или откровенно и прямо пошлете меня к черту. Один из вариантов пошлите с сим гонцом.

       Всего лишь Ваш друг Одарис.


 Лотис немедля сел писать ответы. Адмусу он отвечал так:

 Мой друг! Ты совестишь меня напрасно. Я знаю, что ты должен быть со своей невестой, как и я. Но обстоятельства разлучают меня с ней, иначе бы я, забыв обо всем на свете, сидел у ее ног и слушал ее речи, упиваясь взором ее глаз. Но судьба заставляет меня испить горькую чашу и не в моих правилах предлагать ее друзьям. Вот если бы она была наполнена нектаром люб…

В этот момент в дверь аккуратно постучали и после возгласа «Не заперто!» в проеме двери вдруг нарисовалась физиономия Одариса.
- Извини, что не вовремя, - проговорил он, не переступая порога. – Я ехал мимо и решил заглянуть…
Восторженный рев прервал излияния Одариса.
- Как хорошо, что ты здесь и мне не нужно писать ответ в стиле рыцарского романа!
Тогда осмелевший Одарис прошел в покои, чтобы обняться с товарищем.
- Я боялся обеспокоить тебя.
- Как ты не прав! Мне как раз нужен твой совет. Посмотри на эти карты, видишь, сколь обширны обозначенные на них земли, и я не погу решить, куда двигаться в поисках сокровищ.
Одарис немедля углубился в изучение расстеленных на столе листов. Не успели Лотис и Одарис по-настоящему задуматься, как в дверь громко постучали.
- Не заперто, - крикнул Лотис, и дверь немедля распахнулась.
 На пороге стоял сумрачного вида Адмус. Увидев Одариса, Адмус всплеснул руками и вскричал тонким голосом:
 - Так он тебя позвал, а меня нет! Хотя, понимаю - без флейты Лотису будет скучно в пути. А с меня, что возьмешь, кроме занудства!
 - Да нет же. Я тоже набился в друзья, как и ты, - отвечал смиренно Одарис. – Он боялся, что меня будет трудно прокормить в пути, и к тому же я могу потребовать долю предполагаемых богатств. А это не позволит выкупить Салерию.
 Лотис стоял красный, как сваренный рак. Оправдываться было глупо. Друзья явно потешались над ним. Широким жестом приглашать их к путешествию, когда они уже прибыли, тоже было неумно.
 - Я думал, что Вы очень заняты и хотели отдохнуть на каникулах, - наконец, нашелся что ответить Лотис.

       _______
       

Адмус благоразумно не рассказал, с какими трудами ему удалось вырваться из гнезда Авочки. Когда он объявил о желании уйти в экспедицию, Авочка терпеливо выслушала гордо ронявшего ей короткие рубленные фразы, напыщенного в предвкушении подвигов жениха, а затем неожиданно выбросила вперед ручку, и Адмус, скосив глаза, увидел перед своим носом конфигурацию из трех пальчиков.
- То есть? – опешил наш герой.
- А если тебя там убьют? А если околдуют? А если еще что? Мне остаться вдовой, не вкусив сладости первой ночи, или, что еще хуже, остаться брошенной куклой? Я твоя невеста, вот и будь рядом с невестой и дыши на нее, а не по сторонам!
- Но ведь я не могу бросить друга, - попытался возразить Адмус и осекся, поняв свою ошибку в разговоре с женщиной.
Авочка не преминула воспользоваться ею.
- Ах! – возопила она. – Друга нельзя бросить, а невесту можно!
И понеслось…
Адмус попытался исправить положение, но получилось еще хуже: он начал объяснять, однако от мужской логики Авочка разъярилась еще больше.
- Езжай, а я пока наставлю тебе рога со своим шутом! Дура буду, если не сотворю их поветвистей! – бушевала Авочка.
- Ну и пожалуйста, - неуверенным голосом ответствовал Адмус. И, решив обидеться, ушел в свои покои. А рано утром понуро стоял на ступенях дворца, провожаемый будущим тестем, самим Халалаем.
- Не принимай близко к сердцу. Бабы они и есть бабы, даже с голубой кровью, - утешал князь. – А другу надо помочь. Это по-мужски. Да и… проветриться перед бракосочетанием не помешает.
Они расцеловались по-родственному. Тесть дал несколько напутственных советов, - больше для формы, чем для дела, и со спокойной душой возвратился во дворец. Адмус же в разбитых чувствах отбыл в межконтинентальном дилижансе по выписанной тестем командировке к месту событий.
Ехать надо было три дня. Поездка проходила монотонно, пока во время одной из остановок Адмус не узрел неказистую вывеску, сколоченную из широких, едва окрашенных досок:
       
       «Привал мудрецов»
       Питейное заведение
       А также прорицание будущего

- Пожалуй, мне нужно и второе, и третье, тем более что мы не дураки, а значит, подходим и под первое, - решил Адмус, прочитав вывеску. И решительно проследовал к дверям утешительного дома, разрисованного затейливыми вензелями.
Небольшой трактирный зал пустовал. За стойкой сидел уныло-бородатый хозяин и сверял счета.
Адмус подошел и попросил дать ему то, что указано в рекламе.
- Сей момент! – отозвался хозяин. – Пройдите вон туда, за полог. К вам явится видение. Вот вам рюмка для бодрости. Войдя туда, надо возжечь три свечи и сказать: «Приди зазеркалье, я жду». И не удивляйтесь ее просьбам. Если они будут, конечно. За ее работу я беру один золотой, если по минимуму. Если хотите прорицание по максимуму…
- Нет, мне достаточно на один золотой, - поспешно отозвался стесненный в средствах Адмус.
- Как будет угодно.
И хозяин приглашающе указал рукой на темно-бордовую портьеру.
Адмус отогнул полог и шагнул внутрь.
В темной комнате стоял круглый стол с подсвечником и два стула. Адмус сел, зажег свечи и произнес требуемую формулу вызова. Через мгновение воздух задрожал и в углу возникло свечение. Померцав, оно оформилось в женскую фигуру. На глазах субстанция сгустилась до уровня материального существования и шагнула к столу.
- Здрасьте, - поприветствовало видение гостя.
- Рад вас видеть в добром здравии, - откликнулся Адмус, с любопытством обозревая растрепанное создание. - Не хотите ли чего откушать, может, что-нибудь из напитков?
- С удовольствием. Пинту пива, если не возражаете.
- Не возражаю.
Адмус вернулся к портьере и отдал распоряжение. Хозяин споро принес жбан с увесистой рукоятью и водрузил на стол.
Видение надолго приложилось.
- Мерси, - перевела она дух, отрываясь от источника наслаждения. И благодарно рыгнула.
- Кажется, мы поладим, - с задумчивостью молвил Адмус.
- Чего изволите узнать? - заблагодушествовало видение.
- Тяжела ли будет дорога, и какую тропку лучше выбрать из предлагаемых судьбой?
- Значит, так, - сосредоточенно проговорило видение. – Дело ваше дрянь, а тропинки, какую ни выберете, все приведут к большому и недвусмысленному испытанию вашей силы. Еще чего изволите узнать?
- Да вы и так много сказали.
- Пожалуй, что так.
- Но к каждой дырочке должен быть свой ключик.
- Несомненно…
- Ну и?…
- Скажу без затей: держитесь за юбку, и не пропадете. Такова Ваша планида.
Адмус озадаченно почесал за ухом. Видение откашлялось.
- Мне вообще-то пора.
- Еще вопрос. За все юбки держаться или чью-то конкретную?
- Эх, молодой человек, а еще принц. Вы же не гуляка какой-то, - пристыдило вдруг видение.
- А хорошо ли советовать мужчине в расцвете моральных сил держаться за подол?
- Вы хотите, чтобы я соврала вам? Польстила? Говорю, как есть. Как оно вам лучше будет.
- Ну, хорошо. Идите, ваша прозрачность, к себе. Кстати, как там у вас?
- Сыровато…
- Сочувствую.
- Мерси.
- Ну хоть весело?
- Приходите к нам, увидите.
- Спасибо.
- И я того же мнения.
На том и расстались.
Вынырнув из-под полога, Адмус замер, стараясь проморгаться на ярком свете.
- Ну, как, узнали необходимое? – спросил хозяин.
- Узнал…
- М-да, голос не звонкий, - пробормотал хозяин. - Что поделаешь, но это приведение не врет. Проверено. Обману нет, хотя вид у нее, согласен, не товарный. В то же время не обессудьте, все по деньгам. За два золотых она выдала бы более кучерявое пророчество.
- Да нет, и этого достаточно.
Адмус попрощался с хозяином и вышел за порог. Предстояло решить, что делать дальше. Вариантов было два: первый – вернуться назад к юбке, второй…
Адмус вздохнул. Его ли дело сопровождать Лотиса? Но чувство долга перевесило чувство самосохранения.

       _______


- Приступим к составлению плана? – бодро вопросил Адмус. Вид карт на столе звал к действию.
- Хорошо составленный план – половина дела, - поддакнул Одарис.
- Остается составить его, - заключил Лотис. После чего наступила долгая пауза.
Принцы задумчиво осматривали разложенные листы с очерченными морями и не затонувшими кусками суши.
- Пещеры должны быть в горах, - заявил Лотис уверенно.
- Резонно, - согласился Адмус. – Значит, надо идти в горы.
- Пещеры могут быть на островах, в заросших кустами скалах. Так легче сохранить сокровища от рудокопов, - возразил Одарис.
- Резонно, - согласился Адмус. – К какому острову поплывем?
- Необитаемому, - ответил Лотис. – На обитаемых уже нашли все пещеры.
- Резонно, - хором ответили Адмус и Одарис.
- Какое у нас поразительное единодушие, - сказал Лотис с подозрением.
- А на фига нам дискутировать? – ответил Адмус. – Дело-то ясное.
- Резонно.
- Тогда едем в порт, наймем бриг и поплывем к необитаемому острову.
- Какому?
- Последовательно ко всем, пока не отыщем искомое.
Разумный план был принят единогласно.
       
       _______

       
А в это время Салерия грустила в своей спаленке, сидя в креслице у окна, подперев кулачком щечку. Она смотрела вдаль, где за горизонтом, куда клонилось солнышко, маялся ради нее возлюбленный. Ее не радовало естественное для девушки чувство гордости, что за нее сражается юноша. Ей не хотелось бежать к подружкам, чтобы пообсуждать и невзначай похвастаться этим обстоятельством. Салерии хотелось другого - быть рядом с Лотисом и только. В это неурочное время у ворот появилась походная коляска - кто-то решил нанести визит. Салерия вздохнула. Выходить не хотелось, но этикет требовал хотя бы минутного общения с королевской особой. А что приехала именно королевская особа свидетельствовал герб на дверце и два трубача на конях по бокам кареты. Из кареты выпрыгнула незнакомая девушка. Она не с королевской скоростью промчалась от кареты до портала дворца и юркнула внутрь. Салерия, проводив глазами неизвестную, вернулась к своим неотрадным мыслям. Через пять минут в дверь постучали.
- Войдите! – крикнула Салерия, не оборачиваясь. Явно пришла фрейлина звать ее отдать дань вежливости гостье, а так не хотелось отрываться от своих дум.
- Здравствуйте, - услышала она незнакомый голос. – Меня зовут Ава!
Салерия обернулась. На пороге стояла рыжекудрое создание со сверкающими очами и с маленькой коронкой принцессы на голове.
- Ах, извините, что не встретила Вас внизу. Я не думала, что Вы приехали ко мне, - воскликнула Салерия.
- Я и сама не думала ехать к Вам еще три дня назад. Но Ваш жених нарушил мои планы.
- Лотис?
- Да! Он ушел, насколько мне известно, искать пещеру с сокровищами.
- Верно. Проходите, садись вот здесь и рассказывайте дальше.
Обе взволнованные принцессы расселись округ изящного столика и возобновили беседу.
- Какое отношение имеет мой Лотис к Вам? - спросила Салерия. И вдруг вспыхнула алым цветом. – Неужели Вы и Лотис…?
- Нет-нет! У меня свой нечитанный роман и свой необструганный жених. Его зовут Адмус. Он, к моему несчастью, имеет честь быть другом Вашего жениха. И, представляете, как только прослышал о затеваемом походе, тут же бросился к нему на помощь. Я понимаю его порыв, но я ведь не игрушка, которую можно на время отставить в сторону, до следующего желания поиграть.
- О, как я Вас понимаю! Я немедля пошлю гонца к Лотису с просьбой отговорить Адмуса следовать за ним.
- Ни в коем случае! Представляю с каким обиженным видом он вернется ко мне. А главное, в случае удачи, он будет всю жизнь корить меня, что я лишила его лавров, а при неудаче будет грызть себя за то, что послушался меня и не подставил плечо другу.
- Что же делать?
- Помочь им!
- Им? Мужчинам?
- Поверьте, они будут нуждаться в помощи. Это же еще дети! Нашего уровня развития они достигнут лет через пять, не раньше.
- Интересный подход.
- Какой там подход - жизненный опыт, - устало проговорила Авочка. – Уверяю Вас, что они заплутаются, влипнут в какую-нибудь историю, и, на худой конец, их могут соблазнить какие-нибудь вертихвостки. Вы же знаете, мужчины – народ базисно очень неустойчивый.
- Я верю Лотису.
- И я верю Адмусу. И еще больше буду верить, когда он будет на моих глазах.
Салерия не нашла, что возразить столь разумному доводу и потому перешла к более прозаическим вещам.
- Как же родители отпустили Вас?
- А я сказала, что еду к подруге детства похвастаться своим замужеством. Папа весь в делах, а мама промолчала. Поняла, что мне надо ехать, а то хуже будет. И вот я здесь, а гонец с сообщением о моем благополучном прибытии уже отбыл. А следом отбуду и я… в другую сторону. Единственная просьба – приютить до моего возвращения двух моих фрейлин. В дороге от них проку не будет, одни оханья…
- А они не сообщат домой о Вашем исчезновении?
- Не посмеют, иначе не получат приглашения на мою свадьбу. Придется им не в нарядах перед кавалерами крутиться, а во внутренних покоях сидеть.
- Да, перед лицом такой угрозы они будут молчать. Я все устрою, им здесь будет хорошо. Но в таком случае я попрошу взять и меня. Теперь я точно не смогу сидеть перед окном в ожидании возлюбленного.
- И прекрасно! Мы не героини древнего романа, чтобы чахнуть в замке, пока мужчины нанизывают на свои копья приключения.
Тут Авочка на миг задумалась, будто увидела нечто, и передернула плечиками.
- Я рада обрести в пути подругу.
- Я тоже.
И они торжественно обменялись поцелуями.
- Но как ты покинешь дворец? – обеспокоилась Ава.
- Тихо, но быстро. Тайком. Этой ночью. Нет. Рано утром. Все будут спать. Решено! Итак, осталось подготовиться к отъезду. Мамы у меня нет. А отцу я напишу, что еду к известной ведунье погадать на новых женихов. И без фрейлин. Мол, так положено. Поверить или нет – его дело.
- Думаю, не поверит, но сделает вид, что поверил, - уверенно заявила многоопытная Авочка.
- С чего начнем? – спросила Салерия. – Мы не вооружены, что мы можем в таком состоянии сделать?
- Да, нам надо экипироваться, - согласилась Авочка. – Я лично с собой прихватила дубинку.
- Дубинку?
- Да, такую увесистую и удобную в руке… Видишь ли, раз у моего папы не родился мальчик, то он меня посылал стажироваться в войско. Говорил, что в доме всегда должен быть хоть один мужчина. Но это не главное. Прежде всего надо одеться для похода. В платьях с кринолином будет неудобно. Ах, если бы мы могли носить штаны, как мужчины! Мне рассказывали, что в далеких краях женщины носят брюки!
- Не может быть!
- Уверяю тебя. Сведения получены из достоверных источников - от одного проезжего купца.
- Ну, это, наверное, амазонки.
- Нет, просто девушки.
- Тогда это простолюдинки.
Авочка призадумалась.
- Да вроде бы и принцессы могут носить. Хотя не знаю доподлинно. Но только жаль, что такой моды нет у нас. Брючки с оборочками по талии и шлейфом до щиколоток мне бы пошли. Придется надеть простые платья без рюшечек и сменить туфельки на ботиночки.
- Я согласна, - мужественно ответила Салерия.
- А я - нет! Мне так идет платье с кринолином! Ну, Адмус, я тебе это припомню, - погрозила она кулачком в открытое окно.
       



       Сказ. 9. ПОИСК

Ранним погожим утром шествующий по делам прохожий мог заметить, как из боковой двери дворца вышли две молоденькие девушки в скромных нарядах. По садовой тропинке они направились к ограде и через калитку далее в поля. С собой они несли небольшие корзинки, куда обычно кладется снедь, и походные ридикюли с тем набором, без которого девушки не пойдут даже в камеру смертников. По пути они оживленно обсуждали все придворные новости, начиная с позапрошлого века и кончая нарядами попадавшихся на глаза пастушек. Дойдя до почтовой станции, девушки дождались дилижанса и отбыли к морю, в портовый город Корибаль, куда, как сообщал Лотис в последнем письме, он намеревался отправиться. Дорога была не близкая, ночевали девушки в гостиницах, а днем терпеливо тряслись в почтовой карете. Но время проходило не без пользы. В пути они заглядывали в лавки и понемногу приобретали необходимые вещи – крем от загара, путеводители, географические карты… Наиболее значимую покупку они совершили в маленьком городке, в аптечной лавке.
На столбе был прибит щит с бодрой рекламой. Под живописным портретом румяной с головы до пят девушки значилось:
       
       Двенадцать лет я болела несварением, псориазом, насморком и косоглазием. И вот удача! Приняла порошок «Огого» и тотчас излечилась. Я стала красивой и вышла замуж за аристократа.

Принцессы доверчиво прочли афишу и вошли в аптеку. Но хотели они купить средства на случай ранений. Приобретя бинты и вату, Авочка попросила что-нибудь успокаивающее. Хозяин же предложил иное.
- Мне кажется, судя по вашим походным костюмам, Вам больше подойдет укрепляющее. Купите эликсир силы. Только для Вас, ибо остался всего один пузырек. Не пожалеете. Сварено на совесть.
И он извлек из-под прилавка темную невзрачную бутылочку.
- Ага, допинг! – воскликнула Авочка возбужденно.
- Чего? – не понял аптекарь.
- Я говорю, покупаю.
- А-а, тогда с вас пять золотых.
- Как скоро подействует?
- Сразу после приема и в течение часа. Принимать по надобности. Один глоток – прилив сил. Два глотка – бурление силы. Три глотка – вам все нипочем, что не скажешь о вашем противнике…
- Понятно.
Авочка забрала склянку и еще раз оглядела помещение.
- А вот там цветочек алеет. Это тоже какое-то средство?
- Совершенно верно. Это приворотный цветок. Мужчина нюхает и расслабляется. После чего влюбить его в себя становится намного легче.
- А если девушка нюхать будет?
- Ей без пользы. Не почувствует ничего, кроме аромата.
- А что еще девушке нужно? Аромат! – воскликнула Салерия.
- И то верно, - согласилась Авочка. - Нет, не возьмем мы цветок. В нас должны влюбляться сознательно. Мы того стоим!
Аптекарь кивнул.
- Вера окрыляет…
- Кстати, о вере… А где ныне живет особа, излечившаяся от косоглазия?
- Это моя жена. Я в ней косоглазия не замечаю, привык, знаете ли.
- О псориазе тогда не спрашиваю. А вы разве аристократ?
- В своем деле я - король!
- Остается поверить и проверить на этом пузырьке,…

       _______


А в это время Некто внимательно вчитывался в заметку репортера «Вестника Геральда». Как всегда пресса точно излагала непреложные факты. Заголовок гласил:

       Принц ищет сокровища
       (Монархам всегда мало)
       
И далее:
       
«Король Вальдас нашел очередного претендента на руку своей дочери принцессы Салерии. Однако Ее высочество в очередной раз отвергла соискателя. На мольбы отца смягчиться она, в конце концов, снизошла, но выдвинула непременное условие – найти тайник с сокровищами известного разбойника Али-Бабы, впрочем, как утверждают эксперты, уже найденного археологом Шлиманом. В качестве варианта предложено отыскать то, чего еще никто не находил, убив при этом чудовище, и протрубить о сем подвиге на весь мир. Нам остается следить за развитием событий».

- А что? – вслух сказало неизвестное нам лицо. – У этого соискатели может получиться в соответствии с народной приметой: дуракам везет. Надо только помочь ему двигаться в нужном мне направлении.
После чего таинственный господин звякнул серебряным колокольчиком и на пороге незамедлительно появился слуга.
- Вызови мне Зеленого… того, из болот. К вечеру. К девяти часам. Да пришли приглашение Колдуну. Пусть приедет поскорее…

       _______


А между тем Салерия и Авочка вели меж собой разговор, решавший судьбу искателей сокровищ.
- Полночи я не могла заснуть, представляя, как они будут плыть от одного острова к другому и ничего не находить, - говорила Салерия. – Это может длиться годами.
- И я думаю о том же, - со вздохом согласилась Авочка. - Предприятие может затянуться до старости, а я уже через год буду выглядить на все двадцать…
- И вот к какому выводу я пришла. Я сожалею, но нам придется пойти на обман.
Авочка оживилась.
- Обман? Какой? Девушки имеют право на праведный обман. Говори.
- Надеюсь, ты не подумала, что мы попытаем счастья с другими?
- Что ты! Почти не подумала. Тем более относительно тебя. Говори, я вся в нетерпении.
- Раз все это закрутилось из-за меня, то я возьму содеянное на себя…
- Ну-ну!
Авочка даже притопнула от нетерпения.
- Я куплю ларец, наполню его дорогой бижутерией и заложу в пещеру. Принцы ее найдут с моей помощью…
- С нашей, с нашей помощью, не отделяй меня, пожалуйста, оттого, что касается обмана мужчин, - попросила Авочка.
- В общем, найдут ларец, примут его содержимое за сокровище и вернутся назад
- А как же ваш папа?
- Дома я заменю бижутерию на настоящие кольца, ожерелья и сережки. Положу свои.
- Ах, какая ты умница! – умилилась Авочка. – Изящное решение. Я в качестве свадебного подарка добавлю кое-что свое. Твой отец останется доволен.
- Спасибо.
       - Ах, это тебе спасибо за ловкий ход. Он в моем вкусе. Принцы вернутся довольные собой, а мы – собой. И по вечерам я буду благосклонно слушать, как Адмус рассказывает о своих рыцарских приключениях. Так и должно быть. Ну, я отвлеклась. Итак, остается закупить бижутерию и заманить наших первопроходцев в нужную пещеру. Кстати, нам ее придется каким-то образом найти, и, боюсь, это будет сложнее, чем отыскать приличный магазин с красивыми побрякушками.

       _______


Служащий туристического бюро «Загляни за горизонт» был удивлен просьбой двух девушек подыскать им уютную, но совершенно дикую пещеру на необитаемом острове. Удивлен же он был не просьбой, - исполнялись и более экзотические желания клиентов, а тем, что приключения жаждали не мужчины, уставшие от дел, а особы девичьего пола. Но вида не подал. «Вот и к нам пришла эмансипация», - с грустью подумал господин из бюро, а вслух произнес любезно:
- Вы желаете, чтобы на необитаемом острове в кустах была одна горничная или две? А в дикой пещере за камнем ванна или только душ?
Принцессы переглянулись.
- А почему бы в пещере с сокровищами не быть удобствам? Разве разбойникам чужд комфорт? – высказалась Авочка. – Пусть ребята помоются с дороги.
- Хорошо. Только ванна должна быть по конструкции трехвековой давности, не меньше.
Служащий послушно записал требование в свой блокнотик.
- Так, ванна… позеленевшая от времени… Вода дождевая или родниковая?
- Родниковая - она холодная, - поежилась Авочка. – Пусть будет дождевая.
- Какие туалетные принадлежности дамы предпочитают?
- Те, что нужны мужчинам.
- !?
- Пещера будет предназначена для мужчин, - поспешила разъяснить Салерия.
- А-а, - обрадовался служащий. – Теперь все ясно. Вы хотите подарить своим знакомым романтическое путешествие.
- Истинно так.
- Тогда рекомендовал бы Вам присовокупить охоту на рябчиков. Десяток стоит всего три золотых. Можно добавить в меню пляски дикарей-людоедов у костра в полночь с душераздирающими криками и беглянками… Э-э, стоп. Просто пляски диких дикарей.
- Так вот чем занимаются турфирмы, - желчно заметила Авочка. – То-то наш сосед, идеальный семьянин, так любит путешествовать.
- Мадам, Вы меня неправильно поняли!
- Все я поняла. Все вы мужчины одинаковы. Не зря мне мама говорила…
- Мы не за этим, - тихо напомнила Салерия Авочке и уже громко сказала:
- Пляски, пожалуй, излишни. Достаточно пещеры с ванной, мылом, одеколоном и… сеном в качестве постели. И больше никого на острове!
- Записано.
- И острову не обязательно быть далеко от берега, - добавила Авочка.
- Найдем!
- И чтоб в подзорную трубу я могла наблюдать за всеми плясками.
- Обеспечим!

       _______


Когда принцы прибыли в порт назначения, то в гостинице старый, потрепанный штормами моряк с деревянной ногой и черной повязкой на левом глазу, будучи под хмельком и в большой материальной нужде, продал им карту острова с сокровищами. Принцам оставалось лишь нанять шхуну и отплыть в заданном направлении.
Адмус купил себе тельняшку, трубку и очень жалел, что не успел отрастить шкиперскую бородку. Лотис великодушно предложил подбить Адмусу глаз, чтобы тот мог гордо носить черную повязку. Однако Адмус предпочел остаться с тем, что уже имел. Одарис купил сладостей в дорогу и на этом ограничил свои приготовления к походу.
Шхуна нашлась не менее легко, чем карта сокровищ. Не успели они приблизиться к порту, как им навстречу попался бравый капитан с плакатом – «Ищу приличного вида пассажиров в круиз по желанию гостей». Принцы спросили о цене и к своему приятному удивлению услышали более чем удобоваримую сумму. Причем шхуна была готова отправиться хоть в сей момент. Принцы обрадовались и за час погрузились на борт. Три матроса ловко распустили паруса, и корабль отправился в опасное путешествие.
Плыли недолго, всего полдня, после чего матрос с сооружения типа «воронье гнездо» прокричал «Земля!» и капитан объявил, что они прибыли.
- Как! – вскричали принцы. - Уже?
Капитан сделал честное лицо и отрапортовал по-военному:
- А чего тянуть, мы же не в такси. Я мог бы возить Вас больше месяца и заставить раскошелиться на пополнение провизии и напитков. Но я честно привел свой крейсер в тот квадрат, на ту широту и долготу, что Вы сказали. Но если хотите, можно продолжить. Скоро ожидается шторм с хорошей качкой и…
- Достаточно, - поспешно ответил Адмус. – Ваши объяснения исчерпывающи.
- Все же жалко, что мы не дождались бури, - буркнул Одарис и направился к шлюпке.
Лотис объяснил капитану, что за ними надо прибыть через день, а они пока отдохнут на острове.
- Понимаю, - кивнул капитан. – Когда я сильно выпью, то пою песни так громко, что лучше бы мне оказаться на необитаемом острове. Желаю хорошо повеселиться, джентльмены.
Дальше было еще проще. Лотис с Адмусом подгребли к пологому берегу, выгрузились и отправились искать пещеру по карте. Их не обманули! Сначала они увидели большое дерево с развесистой кроной, расщепленной молнией надвое, справа от него - большой можжевеловый куст, а раздвинув ветви - темное жерло пещеры.
- Ура! – шепотом воскликнул Одарис.
- Пока все идет как по писанному, - произнес Адмус и троекратно сплюнул, чтобы не сглазить наметившейся успех.
Лотис промолчал, а лишь зажег фонарь и уверенно полез в узкий лаз. Следом со свечой Адмус, за ним с леденцом на палочке - Одарис.
И вскоре принцы увидели желаемое.
Посреди обширного подземелья на внушительном камне у дальней стены покоился запыленный, весь в благородной паутине ларец. Принцам оставалось только подойти к нему и открыть. А открыв, увидели блеск и сверкание камней и желтого металла.
- Вот они, сокровища! – возопил Одарис.
- Конец путешествию! – закричал Адмус.
- Ну, какие же мы молодцы! – радовался Одарис.
- С первого раза и – в яблочко! – гордился Адмус.
- Это я сказал: «Вон в той горе наверняка пещера», - напомнил Одарис.
- А я, как влез сюда, первым увидел… стоит, - умилился сам себе Адмус.
- А ты чего молчишь? – обратился Одарис к Лотису.
- Эка его проняло, - отметил Адмус. – Рад-то как, аж язык отняло.
- Это Салерия…
Лотис протянул руку и нежно погладил ларец.
- Ну, конечно, для Салерии. Думаешь, мы тебе предложим пропить сокровища?
- Я не о том… Это ларец Салерии.
Адмус с Одарисом переглянулись. Первым понял суть дела Одарис.
- Ты думаешь, что…?
- Что? Что такое? – озаботился следом и Адмус. – Что-то не так?
- Этот ларец принесла сюда Салерия, - сказал Лотис.
- Зачем?!
- Чтобы я скорее вернулся назад.
- А драгоценности подлинные?
- Вряд ли. Наверное, она думала подменить их своими уже дома.
В пещере стало тихо. Где-то в угулу отчетливо капала вода со стелактита.
- Вот это да! – выдохнул Адмус. - Меня бы так Авочка полюбила – препереться в такую даль! Да перестань гладить ларец – от трения возгорится. Лучше скажи, что теперь делать?
- Я думаю, есть два нетривиальных варианта, - первым отозвался Одарис. – Первый: сделать вид, что мы поверили, и вернуться домой. Второй: выйти из пещеры и объявить Салерии, что ее план раскрыт.
- Я не могу делать вид, что клюнул на бижутерию и притворяться лопухом! – взвился Адмус. – Я принц, а не комедиант. Что скажет Авочка, если узнает, как меня надули?
- Значит, идем на второй вариант, - сказал Одарис. – Но как нам вызвать затаившуюся Салерию? Как пить, сидит она где-нибудь в дупле и наблюдает за нами в подзорную трубу издалека.
- А давайте сделаем так: я и Одарис вынесем на плечах Лотиса с кинжалом в груди. Будет выглядеть, будто мы сокровища не поделили. Тело бросим под куст и начнем заваливать его камнями. Большими такими камнями...
И осекся, встретившись с укоризненным взглядом Лотиса.
- Салерия с ума сойдет…
- М-да… дурацкое предложение, - согласился Адмус. – Лопухнулся я. Правда, у нас в подобных случаях говорят: «Да, я дурак, и что тут такого?»
- А у нас в ходу такая поговорка: «Если бы дурак понял, что он дурак, то стал бы умным», - подбодрил Одарис.
- А у нас…
- Спасибо вам за совет. Надо и вправду выманить Салерию. Я хочу, чтобы она вернулась домой, где ее уже, наверняка, заждались. Только сделать это надо безболезненно для нее.
- О чем речь! Ну, конечно! – согласился Адмус. – Принцессы они хлипкие, и в обморок упасть могут. Короче, вынесите с кинжалом в груди меня. Салерия испугается за тебя и выйдет.
- На этот раз Адмус дело говорит, - поддержал Одарис.
- Пожалуй, тебя укокошить можно, - задумчиво проговорил Лотис. – Вид у тебя вполне скорбный, да и нести легче, чем Одариса.
- Только камнями заваливать не надо. Я темноты боюсь.
- Ладно, сбросим с утеса. Так будет красивее.
Через некоторое время из пещеры показалась маленькая процессия: двое несли третьего. Сначала нельзя было разобрать, что там у них случилось. Когда же двое положили свою ношу на траву, в лучах солнца явственно блеснула сталь кинжала, торчащего из-под мышки вроде градусника. Но издалека разобрать детали было невозможно. Двое постояли немного, озираясь, потом вернулись в пещеру. В тот же миг неприметная рыбачья лодочка рванула к берегу…
Адмус даже задремал на солнышке, как услышал шуршание и с широкой улыбкой открыл глаза, готовясь произнести: «Здравствуйте, мадемуазель Салерия». Но увидел перед собой бледное, испуганное лицо Авочки.
Оба ахнули. Адмус тихо и ошарашенно, Авочка - громко и испуганно.
- Что ты тут делаешь? – пробормотал Адмус, вскакивая.
- А ты… ты?
И Авочка показала на упавший кинжал.
- А-а это… так. Репетируем батальную сцену.
И тут, заметив Салерию, расплылся в ехидной улыбке.
- Так вы заодно? Нас – мужчин! – решили провести? Но это вы напрасно… Хотя хвалю за усердие.
Вдруг Авочка с пронзительным визгом вцепилась в волосы Адмуса. Оттаскивали ее трое - Салерия и подоспевшие Лотис с Одарисом.
Возвращались в одной лодке. Обронзовевшая Авочка и обнявшая ее Салерия сидели на корме, Одарис, пыхтя, усердно греб совместно с владельцем лодки, надувшийся Адмус расположился на носу вместе с Лотисом.
По прибытии на берег разместились в местной гостинице. Принцессы в левом крыле, принцы – в правом. После чего встал вопрос, что делать дальше? Переговоры вел Лотис. От своего имени он попросил Салерию отъехать домой и ту же просьбу, от имени Адмуса, передал Авочке. Салерия за себя и подругу дала согласие. После чего Авочка выбросила бутылку с допингом: «Чтобы я ради него в ярость приходила? Никогда!»
Ну, что с них взять, с молодых!


(Примечание Хронописта: Молодость – это порок изживаемый, и изживаться он должен самими носителями оного.
Примечание Краеведа: Тут явный намек на ветреность, свойственной молодости. Только как же без оного ветра распустить свои крылья, готовясь к взлету?
       Хронопист: Увы, мудрость приходит с уходом желаний. И наша жизнь есть провожание одного качества ради другого.
       Краевед: Не перестараться бы…)

       _______
 

Жизнь не бывает без «вдруг», без того, что зовется удачей. Будто кто-то свыше вписывает в устоявшееся повествование новый абзац, меняющий направление сюжета. В жизни каждого человека, а тем более принцев и принцесс, хоть один раз да случалось это «вдруг». Ну, а если не случалось, значит, данное лицо ничего не хотело серьезного и не искало существенного на своем пути. А нашим принцам нужна была именно удача, именно «вдруг», что позволило бы им узнать, куда идти. И желаемое случилось!
Они завтракали в очередной, ничем не примечательной корчме, когда к ним обратился человек, сидевший напротив, - случайный посетитель, как и они сами.
- О чем думаете-гадаете, Ваши Высочества? Не могу ли я вам помочь? Я побывал во многих краях, видел почти все, что написано в путеводителях и прочих книжках с картинками. Единственно о чем бы я попросил взамен, так это возместить мне расходы на сей завтрак по причине окончания финансового года в моих карманах.
Честная речь незнакомца принцам пришлась по душе. Они не любили любителей нищенства и профессионалов займов. Тут же все было по делу. И вряд ли принцессы стали подстраивать новый фокус.
- Да вот обдумываем, куда нам идти, чтобы найти то, что нужно человеку для личного счастья, - за всех ответил Лотис.
- Я так и думал. Сдается мне, что я смогу Вам помочь.
И незнакомец поведал следующее.
- Есть одно живущее в лесах в меру отсталое племя. Оно поклоняется Мудрому Пню. Пень сей и вправду имеет разум и сокровенное знание. Чрез него племя узнает свое будущее и получает другую полезную информацию. Чтобы его разговорить, дикари делают так: ровно в полночь расставляют вокруг закадычного места светящиеся гнилушки и, стоя на коленях, воздев руки, вопрошают его о грядущем. И Мудрый Пень речет глухим басом прорицания, правда, часто не очень внятные. Дикция у него неважная. Но все же это лучше, чем ничего, правда? Тем более, всегда находятся индивиды с хорошим слухом и способностью внятно перевести реченное. К счастью, развитие племени не позволяет им спросить о методах разработки сверхоружия или способах получения новых болезней. Оттого и я не рассказываю прочим людям о данном феномене. Но вы-то другое дело, не так ли?
Принцы подтвердили, что они – это другое дело.
- Как идти туда, что взять с собой и что делать, чтобы он дал совет, я расскажу…
 Идти за советом к сомнительному месту не очень хотелось, но, чтобы не пребывать в дальнейшем неведении и меланхолии, принцы все же решились.
Идти пришлось недолго – три дня и три ночи. Ориентиром служила голубенькая звездочка левее Малой Медведицы. А пока они шли без приключений, у принцесс состоялась судьбоносная встреча с незнакомцем.

       _______


Уже после беседы в корчме в ту же гостиницу въехало некое таинственное лицо. Данное лицо имело простую цель – найти принцессу Салерию и действовать далее в сответствии с намеченным планом. Первый пукт выполнить оказалось делом простым, но далее возникли непредвиденные осложнения. Таинственное лицо и не предполагало насколько объект осмотра станет интересен ему.
Незнакомец, узрев Салерию, изволил остолбенеть. Но только на мгновение. А затем галантно раскланялся. Дело происходило в общей зале гостиницы, куда принцессы спустились, чтобы распорядиться о своем отъезде.
Принцессы ответствовали кивком головок.
- Ну, начинается, - прошипела Авочка. – Хоть мне он и не нужен, а все равно не очень приятно лицезреть, как ухаживают за твоей подругой.
- Этот господин пока что ничего не де…
- Сейчас бу… - огрызнулась Авочка.
И точно господин изволил развернуть нос своего корабля в солнечную сторону.
Одет он был элегантно или, как говорится безукоризненно, а манеры демонстрировал самые изысканные. В нем сразу можно было бы признать отрицательного героя, если бы девушки успели ознакомиться с мировой литературой. Но и без опоры на нее принцессы встретили незнакомца холодными взглядами. Впрочем, по разным причинам. Салерия из любви к Лотису, Авочка больше оттого, что взоры господина адресованы не ей.
- Хотя я вижу вас впервые, но сразу определил в Вас голубую кровь. Признайтесь, что Вы принцессы, путешествующие инкогнито.
- Не признаемся, - ответила Авочка голосом старой бонны. – Вам-то что?
- Я бы почел за честь рассказать Вам о местных достопримечательностях и, в случае надобности, помочь в путешествии.
- Спасибо за любезность, но мы уезжаем и потому… - начала было Салерия, когда некстати объявился портье со словами:
- Госпожа Салерия, вот ваш счет.
Незнакомец удивился необычайно.
- Как! Вы сама Салерия!
- Что вы имеете в виду? – спокойно спросила Салерия.
- Невеста Лотиса?
- Да.
Незнакомец подумал немного, а потом меланхолично улыбнулся.
- А ваша спутница, как я догадываюсь, невеста Адмуса?
- Да, «ее спутница» - невеста Адмуса, - с вызовом подтвердила Авочка.
- Ах, извините, принцесса. Я к Лотису питаю… нежные чувства. Поэтому забылся и все внимание сосредоточил на том, что его окрылило на подвиги.
- Меня тоже… окрылило, - недовольно отвечала Авочка.
- Да-да, припоминаю Адмуса. От такого окрылишься.
- Что вы имеете в виду, сударь?
- Лопух ваш Адмус. Извините за откровенность. Я бы посоветовал найти более достойную кандидатуру. Пока не поздно, разумеется.
Авочка вспыхнула, как стог сухого сена от поднесенной спички.
- Не забывайте, сударь, что, нападая на моего жениха, вы бросаете вызов и мне, а это, предостерегаю вас, намного серьезней, - гордо заявила Авочка.
- Это почему же? – удивился незнакомец.
- Потому что я могу простить обиды, нанесенные мне, но моему будущему мужу – никогда!
- Да почему же?
- Вам не понять, вы не принц крови! – пресекла Авочка начавшуюся дискуссию.
- Откуда вы знаете, какая у меня кровь?
- Чувствую!
- Теперь Вы пытаетесь обидеть меня, а я тоже злопамятный. Значит, буду вредить вашему жениху! Злодей я или не злодей!?
- А вы злодей?
- О, еще какой, если захочу!
- Что ж, мы друг другу все сказали, остальное пусть решит поединок.
- Ой, как страшно! Возвращались бы Вы домой, к рукоделию, Ваша светлость. До свидания!
- До встречи! – отчеканила Авочка и, круто повернувшись на каблучках, покинула гостиницу, открыв себе дверь хорошим пинком.
- Ну и манеры у нынешней золотой молодежи, - проворчал незнакомец. – Впрочем, и я к ней принадлежу. Но на Вас я свою критику не распространяю, - с поклоном добавил собеседник, обращаясь к Салерии.
- Вы правы, я - ангел. Что для вас еще хуже.
И Салерия величаво покинула залу.
- Ты так заступаешься за своего жениха, что сразу видно – любишь, - сказала Салерия, догнав подругу.
Авочка удивлено взглянула на нее и ответствовала твердо:
- Я защищаю его потому, что он будет отцом моего сына – будущего короля!
Салерия смутилась.
- А любовь?
- Пусть завоюет меня! А там посмотрим…
- А меня Лотис не завоевывал. Я сама влюбилась.
- Но ведь он пошел искать эту треклятую пещеру, несмотря на твою явную любовь. Значит, завоевывает, а мой… мужскую дружбу, видите ли, защищает. А я его! И ты хочешь, чтобы я после этого в него влюбилась? Нет! Я ему эту поездочку припомню!
Чем больше распалялась Авочка, тем явственнее играла на губах Салерии лукавая улыбка.
- А вот и расписание дилижансов, - объявила Салерия, останавливаясь у щита на станции.
Они долго и задумчиво изучали расписание, хотя дилижансы проезжали всего два раза на день.
- Я остаюсь, - наконец произнесла Авочка.
- Разумеется, - отвечала нисколько не удившись Салерия. – Этот господин недвусмысленно дал понять, что имеет претензии к Адмусу, потому возвращаемся в гостиницу.
- Ты тоже? – тихо спросила Авочка.
- Этот вопрос излишний.
И принцессы решительно направились обратно.
Но вернемся к нашим блуждающимся принцам, не подозревающим, что по их следу идут не только их решительные подруги, но и другая, не менее серьезная, но пока что недооцененная и даже не известная им сила.
       
       _______


На третий день, согласно указаниям доброхота из корчмы, принцы вышли к огромному и довольно мрачно-тенистому лесу. На опушке они увидели главную примету – огромный замшелый валун с невнятными письменами. На его щербатой поверхности было выбито что-то вроде - налево пойдешь… и направо… и вообще, куда ни пойдешь, везде облом.
- Знаем мы эти штучки, - проворчал Лотис, нисколько не пугаясь. – Куда ни пойдешь, все заканчивается трактиром.
Но судьбу искушать не хотелось. Требовалось иное решение. При осмотре местности была замечена малохоженная тропинка. Она начиналась сразу за камнем и наискосок от угрожающего указателя вела вглубь леса.
- Нам по ней, - уверенно предположил Лотис. – Есть примета: если истоптанные дороги сулят проблемы тупика, ищи нехоженные тропинки. На том постулате стоит вся мировая наука и искусство. А мы чем хуже гениев?
И то! Через триста шагов и три шага, как было оговорено доброхотом вначале путешествия, они увидели искомое.
Принцы остановились перед явлением в почтительном отдалении. Что можно сказать об увиденном ими? Пень как пень. Был покрыт мхом и закован в коричневую броню коры. Но Лотис не смутился неказистостью обнаруженного. В легком волнении он в одиночку выдвинулся вперед, черпнул из коробочки большую щепоть порошка и жестом сеятеля обсыпал пень дустом. Вскоре из щелей невесело побежали таракашки. Через некоторое время что-то благодарно крякнуло. Верхушки деревьев зашелестели в знак того, что можно приступать к расспросам. Лотис вынул написанный в корчме под диктовку лист бумаги и стал распевно зачитывать содержимое:
- Приветствую тебя, о мудрейших из мудрых. Пришел я к тебе за советом. Советом не простым, но судьбоносным. Не откажи, прикажи. Да приказав, помилуй. А помиловав, снизойди. А снизойдя, да подскажи мне горемычному». Уф! Короче, куда мне идти, Мудрый Пень, дальше?
Долго ничего не происходило. Потом нечто округ дрогнуло, всхрапнуло и даже как будто зевнуло. Принц терпеливо ждал. Наконец из мохнатых глубин прорвалось глухим подобием человеческого голоса:
- Че-г-о-о те-б-е-е на-а-д-о-о конкре-е-тно-о-о?
- Скажите, пожалуйста, куда мне двигаться, чтобы найти пещеру с богатством? Не для себя стараюсь, а токмо волею пославшего мя тестя, - поторопился добавить Лотис, боясь, что его примут за меркантильное существо.
Мудрый Пень долго молчал. Принц уже обеспокоился, - вдруг таких пещер в мире не осталось, - как вновь раздались утробные звуки:
- Иды-ы а-о и-у-ы на за-а-а-д по-то-ом пове -е-ть ю-ю-г…
- Пожалуйста отчетливее, – попросил Лотис.
Помолчали. Затем послышалось что-то вроде откашливания. И вновь в пространстве возникли звуки. На этот раз более внятные.
- Иди… по дороге… иди пока… она не кончится.
- А потом?
- Ищи новую дорогу, но в продолжение старой и найдешь то, что ищешь, и себя вдобавок.
Окрест вновь нечто дрогнуло, шелестнуло, и мир погрузился в покой.
«Заснул», - сочувственно подумал Лотис.
Лотис вернулся к друзьям и сказал, что пень ему все объяснил. Надо возвращаться назад. Раз такое дело, то троица зашагал прочь, как вдруг один торопливо вернулся назад.
- А мне можно спросить? – почему-то шепотом осведомился Адмус.
- Внемлю, - через минуту пророкотало из недр пня.
- А мне надо идти, с учетом того, что свою стезю я уже, кажется, нашел?
- Не мне решать за других, - рек Мудрый Пень. – Выбирай сам.
- И то верно, - легко согласился Адмус и побежал догонять товарищей.
…- Дорога-дорога, опять речь про дорогу, - не шумно возмущался Одарис. – А что, сидя на месте нельзя обрести себя? Мои родители домоседы, и что в этом плохого? Если бы они шлялись по свету, кто озаботился бы государственными делами?
- Ну, в данном случае, сидя на месте ничего не высидишь.
- Я это понимаю. Ну, так и скажи: идите в пункт Б., обрящете там искомое и возвращайтесь по домам.
- Идем-идем, лентяй, - подбодрил Адмус. – Чтобы понять прелесть сидения, надо намозолить ноги.
А в это время… А в это время таинственный господин, назовем его до поры до времени господином Икс, беседовал с не менее старым субъектом, чем Мудрый Пень, которого тоже в определенной степени можно назвать «пнем», и даже в чем-то «мудрым».
Удобно расположившись в обширном мягком кресле и позвякивая серебряной ложечкой в чашечке заморского напитка под названием «какао», господин Икс с легкой улыбкой обозревал стоявшего перед ним позеленевшего от времени чуду-юду. То было определенно смышленное существо из роду, если не леших, то каких-то болотных обитателей. Оно задумчиво чесало тинного вида бороду и в такт мыслям двигало ушами. Из-под просторного балахона в стиле «художник на пленэре» выпирал округлый, почтенного вида животик. Глядя на эту округлость, невольно возникали предположения, что хозяин кормит оное лягушками и стрекозами.
 - Предстоит тебе дело простое, но ответственное, - величаво разъяснял суть задания господин Икс, - оскорбить одну принцессу так, чтобы она убралась отсюда, и напугать другую так, чтобы она прижалась к моей груди в чаянии обрести защиту и покой. Сумеешь – награжу. Не сумеешь – отправлю назад в болота.
- Понял, - рекло чудо-юдо. – Дело накатанное. Сколько я по таким заказам девок на своем веку перепугал до обморока – не счесть.
По тону чувствовалось, что чудовище завирает, но в данном случае дело было не в истине, а в готовности исполнить темное дело.
- На этот раз не все так просто. Эти принцессы не деревенские девки. Они учены – и мистики не боятся. Перед тобой будут, так сказать, плоды просвещения. Потому, кто кого успеет напугать – дело неясное.
- Ха! Кто они и кто я!
Господин Икс вздохнул.
- Кто они - я знаю, и кто мы с тобой - тоже. Они личности светлые, а мы, фигурально выражаясь, темные. Уверенность принцессам придает то обстоятельство, что они начитались книжек, где светлые силы всегда почему-то побеждает темные. Отсюда исторический оптимизм. Пока докажешь обратное – много времени уходит.
- Я не темный, я – зеленый, - вдруг изволило возразить чудо-юдо.
- Анархист ты. И все вы там в болотах власти нормальной не знаете. Мы же из бездны. Ты из болотной, а я - из социальной. Это нас объединяет.
- Я в том смысле, что мое дело маленькое, - пугать девок да инспекторов рыбнадзора.
- Ошибаешься. Ты из болота! А значит, ты представитель организующей субстанции.
- Чего?
- А то, что из болота все появляется и в болото все погружается.
- А-а.
- Итак, поговорили. Инструкции философского и целевого характера я тебе дал. Летописец за ширмой все умное из сказанного мной записал. Действуй!
- Есть, Ваше Высочество!

       _______


Мудрый Пень указал идти по дороге. Но дорога-то была одна и вела обратно к городу, откуда пришли принцы. И шли они по ней до логического конца – до дверей гостиницы. Лотис в пути засомневался в мудрости Пня. «Какой смысл переться назад?» И лишь зайдя в прежнюю обитель передохнуть перед выбором новой дороги, устыдился своему неверию. В гостинице он застал Салерию с сообщением! Дело было так. Утром Лотиса потрясли за плечо. Беспокоил Одарис.
- Вставай.
- Ох, я лучше лежа постою. Говори, чего надо.
- Наши женщины на горизонте.
- Так что же ты молчишь!
 Лотис едва приоделся, как вошли Салерия и Авочка и с порога сообщили:
- Услышали, что ночью прибыли трое запыленных молодых людей. Мы сразу догадались, что это вы.
Лотис обрадовался и возликовал, увидев свою половину. Ему было приятно, что Салерия задержалась в этих краях. И даже Адмус, узрев Авочку, испытал душевное волнение. «Все же приятно, когда тебя ждет девушка», - подумал он, жмурясь аки кот, но виду не подал. Он галантно подвинул дамам кресла к столу, где уже был накрыт завтрак, и предложил совместно откушать. Не забыл завести светский разговор с Авочкой. «Надо дать понять, кто в доме хозяин», - поставил он перед собой педагогическую задачу.
- Как ваша мама, как ваша папа?
Авочка зыркнула на него испепеляющим взглядом.
- Мерси. По-прежнему.
Адмус принял огненный взор невесты хладнокровно.
- Слушайся маму, - посоветовал он.
- А папу?
- А папа слушаться сам заставит.
«А я тебя», - задыхаясь от злости, подумала Авочка.
- Итак …глупый вопрос я задал, - проговорил раздумчиво Адмус, будто перебирая в памяти пункты повестки дня. – Теперь надо что-то умное спросить?
- Если вопрос твой глупый, зачем ты его задал?
- Мне знающие люди говорили, что женщинам время от времени необходимо задавать глупые вопросы, чтобы при ответе они могли почувствовать себя умными.
- Считай, что я почувствовала…
- Я рад.
- А уж как я рада…
Когда удовлетворение первых минут спало, Лотис поведал принцессам о результате похода к Мудрому Пню.
- Мудрый Пень говорил, что надобно идти по дороге в продолжение старой. А вот где это продолжение, я пока не вижу, - сказал Лотис. - Земля, как утверждают, круглая, можно идти по ней бесконечно.
- Может, бросим орел-решку? – предложил Адмус беспечно.
- Вспоминается мне один казус, - вступил в беседу Одарис. - Муж задушил жену. «Пошто поступили с ней так? Изменила вам?» – спросил его судья. – «Не, - отвечал страдалец, - содеял ради профилактики». Мораль сей басни такова: не переусердствуй! Давайте посидим, посмотрим, что-нибудь да выскочит на нас. Сдается мне, - должен быть знак!
- Конечно, денек обождите, заодно отдохнете, - поддержала Салерия.
На том и порешили. После чего возник естественный вопрос к принцессам: почему они остались? И принцессы рассказали о незнакомце, который грозился. А еще по ночам в комнатах вдруг стали возникать какие-то тени, в углах иной раз сверкали глаза, но при осмотре ни кошек, ни других существ обнаружить не удавалось. Страшно было – жуть! И догадались принцессы, что дело нечисто, что это, похоже, незнакомец над ними насмехается, запугивает — и устроили засаду. Когда спустилась ночь, они изобразили на кроватях фигуры, завернутые в одеяла, а сами спрятались за штору. И вот в полночь зажглись глаза в углу и послышалось утробное завывание. Тут они мигом осветили оное пространство светом ламп и фонарей и увидели… Зеленого Человека!
- Ух ты, - выдохнули принцы, сжимая кулаки.
- И был тот Зеленый Человек бородат, пучеглаз, большерот и лайяй, - продолжала рассказ Авочка с широко раскрытыми глазами.
- Как это?
- Подвывал… то ли по собачьи, то ли по волчьи, то ли по кошачьи, не поймешь.
- Микширование называется, - заметил Одарис.
- Кто вы? – мужественно вопрошали принцессы явившийся перед ними образ, стараясь не показывать свой страх («а завизжать, между прочим, ужас как хотелось»).
- Я чудо-юдо болотное! – вскричал Зеленый Человек. – Ух, я вас сщас!
- За что «сщас»? И что именно собираетесь с нами делать? – полюбопыствовала Авочка, дрогнув голосом лишь в четвертом безударном слоге.
- Кровь люблю девичью пить! Вот сщас и примусь.
- Неправду вы говорите, дяденька, - усомнилась Салерия.- Зачем вам кровь чью-то пить? Вы что, комар? Давайте лучше я вас чаем напою. Душистым. С вареньем. С печеньем. После болота вам хорошо будет его отведать. Согревно для души и тела.
Чудо-юдо позеленело еще больше. Пошевелило ушами. И сказало неуверенно:
- Считаете? А как же насщет испуга?
- Да попугаете вы еще, вся ночь впереди!
- И то верно. Наливайте, барышни.
Авочка старалась держаться подальше, а Салерия проворно накрыла стол, сбегала за кипятком, заварила чайничек, достала варенье и разложила приборы.
Зеленый Человек все это время сидел на стуле и сопел.
Когда закончились приготовления, принялись за чай. Сперва разговор не клеился. Девушки без аппетита вкушали из чашек, а Зеленый Человек, хотя ел охотно, но все же не вполне уверенно.
- Как в ваших местах погода? - начала светский разговор Авочка.
- Одинаково во все времена. Сыро…
- Ревматизм вам не страшен?
- Не-а. У нас пиявки хорошие, от всех болезней помогают.
- А у нас местность летом сухая, зато осенью грязь непролазная и сырость в помещениях разводится невообразимая. Каминами только и спасаемся, - пожаловалась Авочка.
- Ну надо же, - огорчилось чудо-юдо.
- Есть ли у вас дети? – спросила Салерия.
- Есть. Четыре штуки.
- Не балуются?
- Какое там. От рук отбиваются.
И Зеленый Человек подробно изложил свои взгляды на современную молодежь, которая, в отличие от прежних времен, пошла непутевая и не послушная.
- Ничего, это временное явление, - успокоила Салерия. – Молодые хотят быть непохожими на взрослых, пока не повзрослеют. Все равно дети пойдут в родителей, если те будут достойны, чтобы с них брали пример. Вы же похожи на своего батюшку?
Чудо-юдо подумало ушами и ответило утвердительно.
- Вот видите, и ваши пойдут по вашим стопам.
- Кровь что ли у людей пить? – не удержалась от язвительного замечания Авочка.
- Ну, зачем же. Будут такими же умными, добрыми, отзывчивыми и приятными собеседниками.
- А я, что, умный? – озадачилось чудо-юдо.
- Конечно. Вы так хорошо осветили вопрос о состоянии современной молодежи, что мне даже стало немного стыдно, что я принадлежу к их числу.
Щеки чуды-юды зазеленели.
- Вообще-то про молодежь я давно думаю, мысли выношенные. Только на свой счет, пожалуйста, не принимайте. Я лишь своих оболтусов имел в виду.
- Но я же чувствую, что ваши мысли выношенные, а не просто так произнесенные.
- Вы мне… комплимент говорите? Я понимаю…
- Но мне же приятно их произносить. Неужели вы думаете, что я, принцесса, каждому мужчине их буду говорить?
Чудо-юдо зазеленело с отливом, едва ли не как радуга.
Когда на городской башне пробило полпятого, Зеленый Человек встрепенулся и стал откланиваться: мол, пора.
- Давно мне так хорошо не было, - с чувством проговорил он.
- Мы тоже получили удовольствие, - сказала Салерия. – Во всяком случае, я точно.
- Как ты его обманула! - восхитилась Авочка, когда они остались одни.
- Ну что ты, я не обманывала его. Он и вправду мне интересен. Разве тебе не понравилась его сказка?
- Что за сказка? – поинтересовались принцы.
- Точнее было бы сказать оправдание.

       Оправдание Зеленого Человека

В некоем тридевятом царстве за морями и пустынями есть королевство, где проживает местное население. Обычные люди, однако нездешние. Не с нашей планеты, а заброшенные волей тамошнего божества в ссылку с глаз долой по причине постоянных надоедливых просьб о вспомоществовании. Даден им был зарок: как исправятся, так позволят им возвратиться на прежние места обитания. Поселенцы погоревали немного, а потом обустроились и зажили худо-бедно. После рабочего дня думали, как исправиться и на родину вернуться. А уже дети подросли, а у тех детей свои дети завелись. И родина у них уже была та, где они родились. А прежние места у них навроде мечты стали. Мол, есть земля хорошая, бетованная, эх туда бы попасть, да вот обстоятельства мешают. Так и жили, пока не прилетело божество и не спросило их: «Ну как, мол, осознали?». Те отвечали обрадованно: да! Ну, тогда так и быть, возвращайтесь! На сборы отведено было три дня и три ночи. Первый день люди радостно бегали, переживая свалившееся счастье. Второй день провели в задумчивости. Третий день в жарких спорах. А на утро четвертого дня вышли к божеству, поклонились и предложили… ему остаться здесь. Ибо тут они уже корни пустили и детей нарожали. «Грешниками вы были, дураками и остались», - заявило божество и улетело. Должно быть, навсегда. Так и мы, сказал Зеленый Человек, давно могли бы, кажется, из болот перебраться, а не можем. Потому что – отчизна! И как были мы грешниками и дураками, так с этой ношей и жить будем, ибо иначе нам еще хуже. С умных спрос больше, а уж со святых тем более.
- Так что не будем его осуждать, - заключила Салерия. – У каждого своя судьба.
- Интересно, если бы он из вас кровь выпил – это тоже судьбой было бы? – возразил Лотис.
- Я бы отравы ему подсыпала, да вот дома забыла. Ну да еще порошок пригодится, - озабоченно проговорила Авочка.
Адмус отчего-то поперхнулся куском пирога.
А в это время Зеленый Человек, понуро стоя перед Господином Икс, задал философский вопрос:
- Я имею право на свою порку или нет?
- Зачем это тебе нужно?
- В самовоспитательных целях. Я провалил задание. Напугать принцесс не удалось. Правда, проверил их в ближнем бою. Увы, мне эти барышни не по зубам. Я лучше вернусь к селяночкам.
Господина Икс данное сообщение не удивило и с виду даже не огорчило.
- Спасибо за службу и солдатскую прямоту.
- Рад стараться!
- Все ж ты пока останься… в резерве. С женщинами не справился - это понятно. Сердце у тебя доброе. Но скоро подтянутся ихние мужчины, с ними и повоюешь по-солдатски.
- Лучше я пришлю своего братца. Тот гад редкостный. Даже меня от него порой воротит.
- Чудесно, зови!
На том и расстались.
«Хорошо, что я вызвал Колдуна», - подумал господин Икс обескуражено. То, что Салерия не падет в его объятия в ближайшее время, его несколько опечалило. «Все более убеждаюсь в истинности поговорки - дуракам везет. Бьешься-бьешься, а тут приходит некто и берет бриллиант играючи», - подумал он, имея в виду Лотиса. Последовал тяжелый вздох. «Но есть и светлая сторона данного дела. Значит, пещеру точно найдет. Хотя многое придется делать самому, не полагаясь на безмозглых сообщников. Когда же я смогу отдохнуть от забот и всецело предаться утонченному разврату, дабы навечно попасть в анналы Истории?» И господин Икс устало открыл книгу «Императоры Древнего Рима».

       _______
       

Очень скоро к Господину Икс пожаловал новый гость.
- Меня прислал брат, из болот…
- А-а, это хорошо. Он о вас лестно отзывался. Как вас зовут?
- Люди кличут Живоглотом.
- Ну, это чересчур резко. Если не возражаешь, я буду звать тебя Живоглотусом.
- Не возражаю, Ваше…
- Прошу здесь без чинов. Зови меня по-простому – Господин Икс.
- Слушаюсь.
Господин Икс придирчиво осмотрел внешние данные нового персонажа и остался доволен.
- Вы не пробовали просить милостыню у нищих? У вас получилось бы. Шутка… А теперь перейдем к делу. Оно у нас одновременно простое и сложное. Разбираться будете не с очень умными чудаками, но везучими! Это значит, что облапошить их не трудно, но держать ухо надо востро. Будешь следовать моим указаниям и я щедро вознагражу.
Господин Икс назвал цифру в твердой валюте в пересчете на болотные радости.
- Я ваш! - с чувством сказал Живоглотус и благодарно заморгал.
- На сегодняшнее число у тебя простая, но важная задача – внушить неким постояльцам этой гостиницы, принцам по крови, чтобы они шли по той дороге, какая нужна мне. Простота дела в том, что они ищут сокровище. И я ищу, только другое, чем они, и то, которое не дается мне в руки. А эти могут найти. Гороскоп на них указывает. Потому ты должен направить их в земли тихихаков. Там по легенде находится нужное мне сокровище.
- Задача ясна, господин.
- Приступишь сегодня же вечером.
- Можно вопрос?
- Можно.
- А что потом?
- Потом ты это сокровище у принцев отберешь. А теперь давай прорепетируем твое выступление…
Репетиция прошла успешно и это окрылило Зеленого Человека.
«Принцы, видите ли. Будущие короли. Ха! Вы у меня будете рабами обстоятельств, и эти обстоятельства создавать буду я!» - думал Живоглотус, душевно радуясь заданию.
Вечером к ужинающим принцам подошел пожилой человек болотного вида и в черных очках.
- Подайте на пропитание слепому, молодые люди, - прошелестел он слабым голосом.
Принцы из человеколюбия отдали ему кусок жаркого.
- Не разрешите ли примоститься на минутку с краю и съесть имеющееся?
Принцы разрешили.
Человек опустился на стул, пододвинул тарелку и принялся неторопливо есть, а в промежутках пересказал легенду о заговоренном сокровище.
- Дело это давнее, происшедшее в долетописные времена. Некое божество, жившее на Земле, решило эмигрировать в другую галактику. Какое-то у него сердечное дело там появилось. Задумано – сделано. Багаж был упакован и отправлен, кроме тех вещей, что были потребны только для Земли, а на другом конце Неба - без надобности. Божество сложило их в сундук. А сундук спрятало в пещере и запечатало вход тайным словом. Кто это слово отгадает, тот и попадет в пещеру со всеми вытекающими последствиями в виде сундука. Я бы сам пошел искать, если бы не природная слепота.
Стоит ли говорить, как заинтересовал сей рассказ наших прямодушных принцев. Они вспомнили, что, идя на практику, проходили краем эти земли.
- Откуда люди прознали, что делало божество перед отлетом?
- Кое-кто из жрецов помогал подтаскивать. А перед смертью под большим секретом рассказал кое-кому. Тяжкое это дело — помирать с секретом, в гробу потом извертишься. Так тот жрец и сказал: есть тайник божества, кому охота пусть ищет, но дастся он лишь достойному. А вы достойные?
Принцы подтвердили, что они люди достойные.
Увечный человек, покушав, отбыл, а принцы стали держать совет. Загвоздка состояла не в поездке в вышеназванную землю, а в способе отыскать там заколдованную пещеру и угадать заветное слово.
… Когда Живоглотус доложил об исполнении, Господин Икс задумчиво произнес:
- Интересно, как трое простофиль разгадают эту загадку, если даже я со своим могучим изощренным умом не в состоянии ее решить?
- Чем сложнее загадка, тем проще ответ, - рассуждали в это время принцы.
И ответ пришел почти всем одновременно.
- Верно! – вскричал Лотис, - Это единственный путь к объекту.
- Тем более что подсказка содержится в самой легенде, - поддержал Одарис.
- Тогда в путь! – подытожил Одарис. – И прямо с утра. Часов эдак с двенадцати…
       
       _______


Наверное, некоторые читатели уже догадались, куда и к кому решили направиться наши герои в поисках координат пещеры. Нет? Ничего страшного. Я тоже не сразу догадался. А пока что путешественники простились с принцессами: Лотис и Салерия нежно, Авочка с Адмусом - прохладно. Адмус аж вспотел, пока длилась аудиенция. Зато потом с легким сердцем отправился в путь подальше от предбрачных треволнений.
…До замка да по знакомой дороге добрались быстро. У ворот царило пестрое оживление. Одна группа туристов собиралась входить в дом, другие выходили, громко делясь впечатлениями.
- Ах, какие мужчины! – донесся голос полной дамы неопределенного бальзаковского возраста. – Жалко, вымерли вместе с динозаврами.
Мужчины же обсуждали перспективы загробного клубного существования.
Руководил потоком знакомый принцам служитель.
- О, мои добрые знакомые! – сразу признал он гостей. – Тоже хотите на экскурсию или есть важное дело? Я к вашим услугам.
- Мы хотим видеть сэра Агробердайна, - сказал Лотис.
- Я передам. Только подождите вечера, когда замок опустеет.
Так и поступили. Принцы вернулись, когда смеркалось. Слуга встретил их на пороге.
- Прошу. Вас ждут.
В знакомой зале почти ничего не изменилось с того времени, когда они побывали здесь. Все та же паутина, сумрак и холодный камень. Хотя… Середина зала была застелена ковровой дорожкой, а невдалеке стояла урна. Еще на стене появилась стрелка-указатель: «Туалет».
- Дела идут неплохо? – поинтересовался Адмус.
- Совершенно верно, Ваше высочество, - подтвердил служитель. – С тех пор как была воссоздана традиция Рыцарей Круглого Стола, призраки в покоях замка появляются регулярно. Не проходит дня, чтобы какая-нибудь дама не падала в обморок. Все довольны.
- Значит, рыцари вернулись сюда?
- О да! Им здесь нравится. Почти все как в прежние времена... кроме подвигов.
- И турниров, - сказал с легкой грустью Адмус.
- Ну что вы! Турниры проводятся регулярно. Только… особые – карточные и шахматные.
И принцы с пониманием переглянулись.
Отомкнулась уже знакомая дверь в подвалы замка, и вскоре принцы могли лицезреть старого знакомого.
Агробердайн висел в воздухе. По лику его было видно, что он блаженствовал.
- Приветствую Вас, друзья мои! Рад видеть всех в здравии.
Принцы отвесили подобающие поклоны.
Призрак усадил их за стол, где уже стояли напитки и кушанья.
- Подкрепитесь с дороги и извините, что заставил Вас ждать до вечера. Иначе нам бы не дали спокойно поговорить.
Принцы заверили, что всем довольны и спросили хозяина о самочувствии в свете нового положения.
- Все отлично! Я вам очень признателен. Существование мое теперь изменилось в лучшую сторону. Я даже готов утверждать, что счастлив! У меня есть друзья и приятное времяпрепровождение.
Лотис осведомился, где пребывают сейчас рыцари Круглого стола.
- Они отдыхают. Днем в меру пугали туристов и красовались перед дамами, а сейчас набираются сил перед турниром. Жалко, что я не могу представить Вас рыцарям. Живым не стоит много общаться с призраками напрямую. Это чревато. Что же до меня, то…
Агробердайн понизил голос.
- Я там не был.
Он поднял палец вверх.
- А значит, я еще земной. Но они нас слышат. Потому говорите. Вы будете услышаны и поняты.
Лотис внятно изложил свою историю с Салерией.
- У меня остается один путь – найти эту пещеру. Или жить с разбитым сердцем. А найти ее сложно. Мне нужна лишь одна подходящая пещера. Та, которую оставило эмигрировавшее в другое созвездие божество, да будет Ему там покойно и хорошо. Я пришел к Вам, достопочтенный рыцарь, спросить: нельзя ли узнать о ней… по своим каналам?
Агробердайн задумался.
- Надо помочь, - раздался вдруг чей-то властный голос.
- И я того же мнения, Ваше величество, - незамедлительно откликнулся Агробердайн.
- Но не случится ли так, что мы нарушим предустановленный ход вещей в земном мире? – отозвался другой голос.
- Не нарушите, - вдруг услышали принцы женское бельканто. – Любовь вписывается в ход вещей. Вашу помощь она растворит в себе и земное не пострадает.
- Кто это? – спросил Адмус.
Агробердайн смутился.
- Это… Это моя Прекрасная Дама. Она тоже здесь. Вернулась в гнездо.
И рыцарь слегка порозовел ликом, после чего со вздохом произнес:
- Все-таки трудно обходиться без женского общества, даже призракам.
- Поздравляем! – хором отозвались принцы.
- И то! Что это за рыцарь без Дамы! – добавил Лотис.
Было видно, что Агробердайн остался доволен словами гостей. Он доверительно добавил:
- Знаете, раз в сто лет все-таки хочется, чтобы тебя попилили…
И уже в полный голос объявил:
- Что же до Вашего дела, то прошу подождать, а мы обсудим, что можно сделать.
Призрак уплыл, а принцы славно закусили тем, что было на столе.
Когда часы пробили полночь, появился Агробердайн.
- На совете решили помочь вам, и гонцы на поиски пещеры уже посланы. А пока поднимайтесь наверх, отоспитесь, а вечером приходите сюда. Сведения уже поступят.
Принцы так и сделали. Отоспались с дороги. Днем погуляли в окрестностях замка, а вечером прибыли в заветный подвал.
Агробердайн излучал мягкий голубой свет, - по земным понятиям сиял от радости.
- Наши гонцы разыскали необходимую вам пещеру, - объявил он. Но затем слегка нахмурился. – А вы уверены, что вам нужна именно эта пещера и именно те сокровища?
Принцы чуть ли не хором подтвердили: да!
- Ну что ж, надеемся, что вы с умом распорядитесь ими. Пещера находится в государстве тихихаков, в горе на юго-востоке от столицы. Зовется - гора Волшебная. Чтобы найти скрытый вход, надо в полнолуние, запомните, обязательно в полнолуние, встать лицом к северному склону и произнести: «Ну вот я и вернулся». А дальше действуйте сообразно обстоятельствам.
Принцы горячо поблагодарили за помощь. А утром незамедлительно отправились, так сказать, в последний путь.

       _______


Когда принцы удалились в поисках своей цели, принцессы не остались одни. Кто-то постоянно если не сверху, то сбоку пристально наблюдал за ними. И даже действовал. Принцессы регулярно встречали почтительно здоровающегося Господина Икс. Он желал им доброго утра, приятного дня, хорошего вечера, а при случае и спокойной ночи. И дарил цветы… Их ежедневно букетами и корзинами приносили гостиничные слуги. Лепестки сыпались с неба, когда принцессы выходили из гостиницы, они находили по цветку у порога своих комнат.
- От постоянного цветочного запаха у меня начинается мигрень, - пожаловалась изнуренная вниманием Авочка. – Лошадиные дозы романтики не для меня.
- А я люблю цветы, - ответила Салерия.
Авочка покосилась на подругу, но промолчала.
А Господин Икс продолжал действовать. Ближе к вечеру в гостиницу прибыл еще один гость, имеющий отношение к нашим героям. Звали его по-простому – Колдун. Как назвала его мама, знали только трое: мама, сам Колдун и, возможно, папа. Колдун представлял собой среднего роста мужчину, средней внешности, но с длинной бородой и кустистыми бровями. Они совокупно указывали на его необычную профессию - мага и чародея. В руках он держал докторский саквояж, где, по-видимому, хранились волшебные принадлежности, а на ногах влито, будто копыта, сидели штиблеты с загнутыми носками, чтобы не зачерпывать ими дорожную пыль. Колдун любил чистую, незапыленную одежду.
Приезжий снял комнату и справился у портье, где номер Господина Икс. Через несколько минут он уже стучал к своему нанимателю.
Мы опустим предваряющий разговор и изложим суть.
- Поколдуй мне вот на эту особу.
И Господин Икс протянул Колдуну сделанный местным художником портрет Салерии на прогулке.
- Извольте. По какому рецепту?
- Давай по классическому…
В ту же ночь Салерии явился сон. Именно явился. Как будто нечто втекло струйкой в ее опочивальню, змейкой проструилось к изголовью и окутало бедную головку принцессы. И предстал перед Салерией сон не сон, явь не явь. Она увидела долину, залитую желто-голубым светом. Застывшие на небе темные пухлявые облака. Луна, что разместилась между ними, не светила, а испускала всего один луч. На самом конце его, упертого в землю, клубился комочек. Он стал разрастаться, темнеть. Салерия поняла, что это приближается к ней. И вот клубок разросся до размеров человека. И перед ней предстал некто, напоминающий Господина Икс.
- Кто вы? – спросила Салерия.
- Я тот, о ком Вы мечтали, но приняли меня за другого.
Салерия хотела возразить, но не смогла раскрыть уста.
- Вы ждали того, кто выведет Вас в иное измерение, где Ваше истинное место, потому отказывали всем. Вы ждали меня!
Дух подошел к Салерии и поднял ее на руки.
- Я могу подарить Вам все, что пожелаете. Выбирайте!
И вознес принцессу на вершину холма, откуда открывались бескрайние дали.
- Все земли до горизонта будут Вашими. Я подарю власть над ними.
- Зачем мне власть над миром? – прошептала Салерия. – Женщине нужна власть над сердцем одного – своего мужчины. Сможешь ли ты подарить власть над своим сердцем?
Исчез холм, и пронесся призрак над землей, и перенес ее в подвал, где стояли в ряд кованные неподъемные сундуки. Призрачный человек одним взмахом открыл все крышки разом, и глаза ослепил блеск золотых монет и бриллиантов.
- Вы будете богаты, как ни одна из женщин. Вы затмите их всех! Они будут завидовать Вам.
- Я не хочу вызывать зависть женщин, - прошептала Салерия. - Это принесет мне несчастье.
И тогда увлек дух принцессу к звездам и поставил ее на хрустальный небосвод.
- Здесь нет земного времени, - сказал Призрак. – Здесь живут бестелесные создания, которым не нужны мелкие радости Земли. Здесь царит вечное веселье. Отсюда Вы можете наблюдать за жизнью каждого человека. И раз в год вы будете иметь право вмешиваться в эти жизни. Здесь Вы будете вечно молодой и сможете наблюдать, как стареют красавицы… Правда, прекрасное предложение? Старость всех уравнивает, а Вы всегда будете…
- Красивой, молодой и… несчастной? И потому все более злобствующей в отстутствии любви? Нет, мне ваше предложение не подходит. Я хочу детей, а затем увидеть детей моих детей. А в конце жизни сказать мужу: «Мы прожили хорошую жизнь».
- Ну что это за женщина, если ее нельзя соблазнить! – вскричал Призрак. – Это ненатурально.
- Это так, - впервые согласилась Салерия. – Женщина создана для того, чтобы ее соблазняли. Но у вас это не получается. Прощайте.
И Салерия проснулась.
Утром ей опять встретился Господин Икс.
- Почему у меня не получается с Вами? – спросил он задумчиво. – Обычно у меня нет проблем с дамами.
- Потому что для вас я Ангел, а вы для меня Демон. А эти субстанции несовместны.
- Пожалуй, Вы правы. Я не смогу соответствовать Вам, а Вы… Хотя… Хотя Вы можете стать Падшим Ангелом!
- Уже было...
- Не совсем. Женского пола среди падших ангелов не было. У Вас есть шанс войти в историю.
- Спасибо за лестное предложение войти в историю. А вы чем, собственно, занимаетесь?
- Я деловой человек! Суть моего бизнесдела в том, чтобы мои огромные доходы перекрывали мои огромные расходы.
- И все?
- А еще… Я борец за права! - гордо произнес господин Икс.
- За какие права?
- За права всех и вся!
- За права всех? В том числе и…?
- Да, в том числе. Я полагаю, что свободы должны в одинаковой мере распространяться и на Денницу со слугами, и на ангелов. Все должны быть одинаково равны и одинаково свободны! Мой девиз: «Долой неравенство в гражданских правах!»
- Но ведь одни исповедуют добро, а другие - зло, как же вы можете равнять их?
- Силы добра и зла должны соединиться в одном походе против обреченности мира. И разве это не происходит наяву? Недавно математически доказано, что зло – оборотная сторона добра. Я лично исхожу из принципа: если живешь и никого не трогаешь, то тронут тебя. Так уж лучше «трогать» самому. А еще все зависит от того, сколько ниточек намотано на твоих пальцах и с каким мастерством ты дергаешь их концы, чтобы те, внизу, танцевали любимые тобой танцы.
- Понятно. Тут мы с вами не сходимся и не сойдемся никогда, господин хореограф.
- Вы пока полны предрассудков. Война между противоположностями должна отойти в прошлое, и вместо вражды пусть воцарятся мир и взаимопонимание. Ведь все мы из одной колыбели под названием «Эдем».
- И вы готовы послужить великой цели единения двух систем?
- Отчего же не быть готовым, если чувствую в себе всевозможные одаренности. По секрету скажу: Я - талант и потому право имею! А талант надо развивать, тогда прав еще больше будет.
- О каких правах изволите говорить?
- О праве творить! И требовать за оное свое! Посудите сами. Чтобы быть по-настоящему добрым или злым, надо иметь талант. А талант явление редкое, оттого люди не добры и не злы, а совмещают в себе средненькое и серенькое. Только такие как мы знаем во всей мощи и красоте, что есть Добро и Зло! Мы настоящая пара, настоящие Король и Королева. Каждый велик в своей ипостаси. Мы – две стороны одной медали! Две параллельные линии судьбы! Два олицетворения Неба и Земли! Дня и Ночи! Жары и Хлада! Великого Милосердия и Великого Наказания!…
- Достаточно. Неужели вы такой великий в своей ипостаси?
- Пока нет. Но я учусь и стану…
- Я помешаю вам. По мере своих скромных сил, конечно.
- Значит, отказ? Жаль. Что ж, пусть наши судьбы пересекутся в другой плоскости. Рад буду иметь такую противницу.
И они отвесили друг другу вежливые прощальные поклоны.

       _______
       

А принцы привычно шли по зеленой прекрасной реальности. Шли и примечали интересное. Как-то к вечеру наткнулись на стихосложца, который под тенистой яблоней сочинял и тут же декламировал вслух:
       Я хочу объять,
       Я хочу создать,
       Я хочу творить
       Я хочу вкусить,
       Я хочу…
Тут он запнулся и нервно зашагал вокруг тенистого древа, бормоча: «Я хочу… я хочу… что я хочу? Хочу-то я ее, да вот не рифмуется!»
Творческий поиск!, догадались принцы и благоговейно удалились. А Лотис огорченно подумал: «Вот так обычно и бывает: захочется высокого, а достаешь бутерброд с ветчиной».
Лотис озвучил свои сомнения, и принцы заспорили. Каждый о своем.
Адмус заявил, что самые прекрасные растения произрастают из грязной земли и удобряются сами знаете чем. Так задумано, чтобы высокое имело корни в обыденном. И это понятно, иначе люди были бы ангелами, что нарушило бы прерогативу других. А ведь мир стоит на принципе иерархичности, без чего оный пребывал бы в хаосе. Собственно, вы, как будущие монархи, об этом с колыбели знаете. Вся монархическая идея на этом основана: короли не святые, но должны свято блюсти неподъемное святое дело.
Одарис выразился в том смысле, что гармония вещь непознаваемая, но анализируемая и, когда он берет в руки флейту, то это всего лишь кусок палки с дырочками, и, чтобы она зазвучала надо вдувать туда не воздух, а душу. И по звукам слушатель может понять, жива она у музыканта или пребывает в спячке.
Лотис согласился и с первым и вторым заявлениями, но остался при своем мнении, о котором так и не поведал друзьям. А именно: все так, но есть еще что-то, для него пока неуловимое, хотя он его и почувствовал, когда встретил в цветочном поле Салерию, и признал в ней Это! Только что именно он пока не понял…
К исходу третьего дня принцы добрались до указателя, на котором значилось: «Страна тихихаков. Ну и что?»
Последнее полу-восклицание полу-междометие входило в официальный герб в качестве надписи на ленточке. Наверное, в былые времена тихихакцев достали всякими расспросами. Рядом стояла скульптурная композиция, которая что-то олицетворяла. Но что именно было не очень понятно. Вернее, совсем непонятно. Представьте себе большой кукиш, устремленный в небо и перечеркнутый двумя дубовыми ветками, кои можно было трактовать и как отрицание, и как украшение композиции.
- Занятно, - молвил Одарис.
- Ну и что? Выпендриваются все могут, - ответил Адмус.
- Похоже, у них сложная философская история княжества, - предположил Лотис. – Недаром нас к ним прибило.
Мощеная дорога из желтого кирпича вела вглубь их странной страны. И они пошли по ней в направлении горизонта, из-за которого маячили верхушки домов и дворцов.
- Инкогнито войдем в столицу или как? – спросил Одарис.
- Зачем? Породу не скроешь, - гордо ответил Адмус.
При входе в город висел большой щит с красивой надписью: «Это столица». И ниже: «Приезжий, воспользуйся услугами Службы Экскурсий. Так лучше будет». Под щитом спал воин в полном боевом облачении.
- Охрана традиционно спит, - сказал Адмус. – Но пройти, уверен, не даст.
И точно, едва принцы поравняться со щитом, как воин открыл один глаз и оглядел их.
- Пошлина три монеты, - звучно сказал он, тихо зевнул и проворно встал, гремя саблей.
Адмус победно посмотрел на товарищей. Мол, какова выучка!
Получив просимое, охранник вытянулся во фрунт и громко отчеканил:
- Приветствуем Вас в царстве отборного народа тихихакцев!
- Почему «отборного»?
- Наш монарх говорит так: «Все народы и государства равноценны. Особенно наш народ и мое государство. Поэтому наше государство лучше всех!» И это верно. У нас даже рабы самые свободолюбивые среди рабов.
- Ваш монарх истинный философ, - сказал Лотис. – Уверен, что он закончил Институт управления имени Пипина.
- Так точно!
Довольные принцы проследовали дальше.
- До полнолуния два дня, а здесь, кажется, столь много интересного, что нам и впрямь следует обратиться к услугам Службы Экскурсий, - предложил Лотис. – Иначе мы тут радостно запутаемся.
На предложение провести время в познании окружающей действительности возражений не последовало. Следуя указателям, принцы быстро достигли дверей почтенного учреждения, в задачу которого входило просвещение и просветление.
Приветливый распорядитель за стойкой спросил, какую именно экскурсию хотели бы заказать гости?
- У нас есть показы архитектурных достопримечательностей. Есть демонстрация успехов за прошедшие сто лет, и есть за последнюю тысячу. А есть поход по культурно-образовательным местам с лекцией.
- Нам подойдет последнее, - сказал Лотис.
- Извольте. Вот вам гид, - и распорядитель указал на человека в углу, - он и возглавит процессию.
Человек встал, поклонился и представился:
- Я - Гид. Так меня и зовите. Это удобнее, чем запоминать наши длинные имена. Желаете начать немедленно или с завтрашнего утра?
- Давайте с утра, а пока покажите гостиницу.
Гид сделал первое, а с утра приступил ко второму.
Столица мало чем отличалась от прочих монархических столиц за исключением особого духа, витавшего над ее крышами да странной скульптурой на въезде в город.
Принцы полюбопытствовали о глубинной метафоре сего изваяния.
- Это посвящено нашему Небесному Покровителю.
- А кто у вас Небесный Покровитель?
- Вообще-то, их несколько, и мы зовем их Писатели. Писатели – те, кто творят вторую, третью и прочие реальности. Они это делают, когда по каким-то причинам не хватает первой, обыденной.
- А чего именно недостает? - поинтересовался Лотис.
- Энергии движения! – с пафосом воскликнул Гид. – Это очень сложное и капризное явление. Оно склонно к рассеиванию. Попробуйте удержать в руках солнечный свет или воду. Неудачное то будет занятие. Это вам не твердый предмет – держи, сколько хочешь. Хотя свет и вода – суть неизведанные океаны энегии. А ведь энергия – это движение, и наоборот, движение суть проявление энергии. Все, что движется, питается какой-то энергией, иначе со временем любое движение неизбежно замирет. В то же время движение создает условие для появления энергии. Без мельничного колеса не будет и работы молотилки. Этот общий физический вывод имеет к нам прямое нематериальное отношение. Чтобы подстегнуть действительность, Писатели создают вторую реальность. Она многоцветна и раскована в мысли. Она есть мир, где можно экспериментировать вволю. Энергия мысли и замысла, энергия творения и борения с другими мыслями и замыслами рождает особую, необычайную силу. Эта сила распирает вторую реальность, требует выхода, и он есть. Это наш мир! Энергия из второй реальности перетекает в первую, то есть в нашу реальность. Большие корабли на море или воздушный шар сначала создают Писатели во второй реальности, а потом уже идея перетекает как практическое воплощение как в первую, самую что ни есть реальную реальность. Чтобы народ не застыл в спячке, они создают Героев, и те входят в реальность, как Жанна д`Арк, и люди идут за ней или другими героями, как будто они из настоящей жизни. Но переизбыток энергии во второй реальности может вызвать взрыв такой мощи, что он разметет и первую реальность. Поэтому избыточный избыток сбрасывается во Вселенную, отчего зажигаются новые звезды. Таким образом, Писатели, расширяя Мир, создавают и третью, а возможно и какую-нибудь неведомую нам четвертую реальность.
Принцы были поражены представленной им картиной мироздания по тихихакски. Они-то думали-представляли, что мир есть стертая подошвами лужайка, поделенная на квадраты государств. А тут на тебе…
- Да-а, в таком случае еще неизвестно какая реальность первая, - промолвил Лотис, приходя в себя. - А кто, по-вашему, создает самих Писателей?
- Есть предположения.
- Расскажите, пожалуйста.
- Вкратце, гипотеза такова. Мир на деле состоит из многих миров, где один уровень, то есть одна реальность творит другую. Нас создают одни, мы создаем других, а те создают, в свою очередь, иные миры. И такая цепочка может быть очень длинной.
- Писатели создают новый мир, а самих Писателей рождают в других мирах? И где же конец, или, вернее, начало? – спросил Одарис. - Не могут же акты творения продолжаться бесконечно.
- То нам неведомо. Хотя наш мудрец Касефонт Загоризонтный предполагает, что миры закольцованы – самый последний уровень является созданием самого первого. Как бы то ни было, у нас поклоняются Писателям в посвященных им храмах. Там возносят хвалу Великому животворному Слову, началу всех начал. У Писателей просят лучшей для себя судьбы. Ведь Писатели могущественны. Жрецы утверждают, что они могут создавать даже империи. Некоторые считают, что только по воле Писателей они и создаются.
- А сколько их, Писателей?
- Подлинное их число есть число «пи», но в сумме они троелики, и потому простые верующие, не обремененные грузом философских знаний, считают, что их трое, хотя это большое упрощение. Один лик дарит свет, тепло, веселье и любовь. Другой – силу, жестокость, отвагу и любовь. Третий – разномыслие, мудролюбие, неудовлетворенность и любовь.
- Насчет любви поясните, пожалуйста, - откликнулся Лотис. – Как такие разные лики управляются с одной категорией?
- Любовь бывает в трех ипостасях: любовь телесная, любовь умственная и любовь сердечная. Любовь телесная… это вам, молодые люди, должно быть понятно. Любовь умственная нужна ученым и философам, а сердечная присуща всем: родителям, детям, влюбленным.
- Любовь народа к монарху – это, должно быть, любовь умственная? - предположил Одарис.
- Совершенно верно, - согласился Гид. – Но внушают ее не Писатели, а только сами монархи. Писатели могут помочь, если захотят, но даже жрецы в этом сомневаются. Писатель может вдохнуть любовь одному человеку, но вряд ли всем людям разом.
- В чем тогда их могущество?
- Они влияют на судьбу Героя. Если Писатель обратит на него свой благосклонный взор, то Герой не утонет в быстрой реке, не разобьется, сорвавшись в пропасть, увернется от меча и любой другой напасти. Он становится заговоренным, как, например, великий Александр Македонский или не столь великий, но более известный Наполеон Бонапарт.
- Вот бы нам обратить на себя внимание Писателя! – воскликнул Лотис. – В нашем деле это здорово бы пригодилось.
Гид улыбнулся.
- Не все так просто и не все так гладко. Жизнь Героя короче, чем у простых смертных, потому что Писатель не может долго вести своего Героя по стезе судьбы. Для этого требуется много энергии. Потому Он скоро выдыхается и ставит Точку.
- Какую точку?
- Писатель насыщается делами Героя и перестает помогать ему. А когда перестает, то быстро приводит его к концу.
- Как с Александром и Наполеоном?
- Как и с ними тоже.
- Вот те раз! А я обрадовался. Так зачем люди просят Писателей о помощи?
- Хочется пожить хоть немного да хорошо, особенно по молодости лет, когда кажется, что старость – это уже как бы и не жизнь. К тому же наши жрецы утверждают, что бывают исключения. Их не так уж мало. Все может закончиться благополучно, если Писатель произнес над своим Героем магическую формулу: «И жил он долго и счастливо». Тогда все будет в порядке.
- Да и первый вариант не так уж плох, - смело возразил Лотис. – Александр, Цезарь и Наполеон умерли не старыми, но их слава живет в веках.
- Их даже не номеруют, - поддержал Одарис. – Никто ведь не говорит Наполеон Первый или Александр Пятый. Хватает имени.
- Я бы предпочел или второй вариант, или никакой, - признался Адмус. – Я готов прожить своим умом и с родительской помощью, но долго и без особых хлопот.
- И это неплохо, - согласился Одарис. – Чтоб тихо и без забот.
- Ну не всем же быть Героем, - не унимался Адмус.
- Не всем, не всем, - покивал Лотис. – Хотя укротить Авочку уже геройство.
- Да ну вас, - решил немного обидеться Адмус. – Нашли над чем посмеиваться. Над самым дорогим…
- Продолжим экскурс? – спросил Гид.
- Извольте, мы готовы.
- У Писателей прочие люди называется Персонажами. Писатели им, в отличие от Героев, не помогают, а используют по своемумере надобности. Но и Герой со временем разжалуется в персонажи.
- Наполеон тоже стал персонажем?
- Конечно, и прочие немыслимые поначалу везунчики.
- Почему все же Писатели бросают созданных ими Героев, превращая их в персонажей?
- Думаю, потому, что невозможно довести их деяния до логического конца. А логический конец у правителя один - сделаться повелителем всех земель. Но тогда наступит скука, тупик. Не будет места другим Героям. Не будет место драме! А драма – это когда всем интересно. Писатель должен постоянно творить, причем нескучные истории. И желательно запутанные. Потому Он и создает Героя, чтобы через какое-то время красиво и драматично избавиться от него и начать лепить новых.
- Не хотел бы я стать Героем, - заявил Адмус. – Я хочу быть самим собой.
- Как знать, может быть, все мы персонажи чьего-то вымысла в худшем случае и замысла в лучшем, - подытожил Лотис.
- Да-с, неуютно слышать такое. Сидит где-то Писатель и играет нами, чтобы кому-то не скучно было, - проворчал Адмус. – А те, прочтут и скажут: скучно! И нам кранты.
Друзья грустно помолчали.
- Но говорят, иногда Герой сам может завладеть Писателем и начать диктовать ему ход действия, - с оптимизмом в голосе продолжил Гид. - Правда, как это происходит, никто не знает.
- Здорово! – восхитился Одарис. – Вот бы придумать что-нибудь этакое для нашего Писателя, чтоб не чувствовал себя полным хозяином положения.
- А почувствовал бы себя хоть разочек полным идиотом, как его персонажи в момент краха надежд, - одобрительно подхватил Лотис.
Им, принцам чистопородных кровей, не нравилось, что кто-то может управлять ими, как болванчиками. Гиду же не понравилась молодая горячность.
- Не спешите судить опрометчиво. «Что есть наша жизнь? – вопрошает наш мудрец Касефонт. - Возьмите зажженную лампу и войдите в темный подвал. Что увидите при свете той лампы, то и есть ваша жизнь». Но как узнать, что за поворотом, что внутри ящиков и бочек? Вот для этого нужен Писатель. Ученые создают материальную реальность, Писатель – умозрительную. А есть еще другой Создатель, который создает их всех скопом. И каждая реальность дополняет друг друга. Однако, говорит наш мудрец, сложность не в этом. Одним миром может править божественная ошибка, другим - писательская описка. Но есть разница между первым и вторым.
- А мы разве не можем обойтись своим умом?
- Нет. Либо не успеете, либо заблудитесь, либо набьете шишек об углы… Да мало ли еще каких «либо»!
Принцы переглянулись.
- А мы все-таки попробуем! – хором заявили они с молодой горячностью.
Гид вздохнул.
- Мое дело рассказать о сути учения. Хотя…кто знает, может, у Вас получится. Кое-кто утверждает, что Писатели – это бывшие люди, возвысившиеся до божественного уровня Творцов. Может, и Вам дано вознестись? У нас некоторые пытаются. Пишут…Творят… Вытворяют…
- А что нужно, чтобы сделаться Писателем? – спросил Лотис.
- Написать несколько Выдающихся Книг, - ответил Гид. – Только вот как узнать, что ты написал выдающуюся книгу? Мы выдающейся книгой считаем ту, объем комментариев к которой превысит саму книгу в три раза. А великой книгой ту, комментарии к которой превысят объем первоисточника в десять раз. Хорошим писателем мы считаем того, кто написал одну такую книгу. Выдающимся того, кто написал две таких книги. А великим – у кого их три.
- А если пять или десять? – спросил Лотис.
- Такое невозможно. У писателя не хватит идей и сюжетов. Будет повторяться. Или тащить у других.
Так за умными разговорами они подошли к храму. Сложенное из тесаных каменьев, здание пирамидально уходило к небу. Внутри храма было тихо и прохладно.
Алтарь представлял собой гранитное, отделанное мрамором возвышенье с раскрытой книгой наверху. Прихожане молились, взывая негромко: «Возьмите меня в Вашу Книгу, дайте мне вторую жизнь!»
Принцы улыбнулись такому желанию. Они-то знали, что обязательно попадут в Книгу по факту своего рождения - в Летопись царствования. Хорошо быть принцем!
Рассказ Гида и все увиденное произвело на друзей столь сильное впечатление, что они вознамерились посетить местного мудреца Касефонта Загоризонтного.
- Не знаю, захочет ли он вас принять, - усомнился Гид. – Мудрецы любят уединение, а не праздношатающихся туристов.
- Ну, во-первых, вряд ли к вашему мудрецу каждодневно ломятся принцы с чистотой крови 1-й категории, а, во-вторых, мы сами занимаемся науками в Институте Королевского Хозяйства, - веско заявил Лотис.
- А-а, тогда другое дело, - смягчился Гид. – Попробую достучаться.
И он повел принцев на окраину города, а оттуда – в лес, и далее в дебри глухой чащобы. Там и стояла неприметная хижина со всеми удобствами, называемая в здешних местах «дачей». На крылечке сидел бодрого вида старик и освобождал от накипи чугунного вида котел. Столь прозаическая картина несколько обескуражила принцев. Они привыкли видеть мудрецов за дубовым столом, заваленным толстыми старыми фолиантами.
- То-то у меня с утра поясницу ломило, - молвил старик. – Думал к дождю, а оказывается - к гостям. Учту на будущее.
- Всех вам благ, почтенный Касефонт, - произнес Гид тонким почтительным тоном и троекратно поклонился. – Не устоял от уговоров вот этих отроков, принцев по рождению и профессии, что приехали в наше государство из дальних краев узнать о нашей вере. А, узнав, очень захотели услышать Ваши комментарии.
Принцы также отвесили уважительные полупоклоны.
- Что ж, гости мне не в тягость. Хотя, признаюсь, не люблю лицезреть зевак и отвечать на праздные вопросы. А то приходят и спрашивают томно: «А что такое счастье?» Это молодые по молодости счастье ищут. А в старости понимают - счастье, когда ты здоров, не бегаешь по врачам и тебе не закрыты еще все дороги. Или простенький вопрос задают: «Чем правда отличается от истины?» Приходится объяснять. Правда – это когда вы говорите: «может, он в чем-то и не прав, но я за него». Другой вылазит: «А можно объять необятное?» - «Объять нельзя, говорю, но осмыслить можно». А иные вообще начинают проверять меня на интеллигибельность, вопрошая: что первично – курица или яйцо? Отвечаю: петух! Смеются по глупости, но отстают. М-да… Бродят люди в потемках, боятся их, а потому хватаются за первый попавшийся светильник и провозглашают с облегчением: «Вот он, светоч истины!» А оказывается, это всего лишь старый фонарь. Однако гостям на пороге читать нравоучения не должно, так что проходите в палаты.
Зато дом внутри полностью отвечал представлениям молодых людей о жилище мудреца-отшельника. Темные вековые стены были утыканы книжными полками, прогибающимися под весом толстых томов с обложками в палец толщиной. На столе и комоде громоздились некие колбы, реторты и змеевики научного вида. В углах покоились пузатые бутыли с разноцветной жидкостью.
Поймав взгляд принцев, старец произнес загадочную фразу.
- Не предлагаю из тех бутылей, ибо не поспело еще.
- Чем вы занимаетесь? В каких научных трудах пребываете? – вежливо осведомился Адмус.
- Наша местная пословица гласит: «Истину можно узнавать, либо вглядываясь в небо, либо погружаясь в свою душу, либо вникая в мысли людей». Я пытаюсь делать все понемногу. На чердаке у меня ночная труба для осмотра звезд, на полках – книги, а остальное пространство занимаю я сам.
- Но это слишком традиционный путь, - осмелился возразить Лотис. – Все ищут отгадки чего-то вечного, то в небе, то в себе…
- И не находят, - поддакнул вдруг старец. – В том-то и дело, что если бы нашли, то мы потеряли бы смысл своего дальнейшего существования. Разгаданный и заполненный кроссворд кому нужен? Пока есть тайна, мы существуем. Но чтобы тайна была, ее надо обозначить. И даже… возделывать!
- Мудро, - согласились принцы.
- А раз так и беседа наша началась, то садитесь за стол и отведайте моего клюквенного морса. Я испробовал кучу вариантов, пока не пришел к удовлетворяющему меня рецепту. Морс ядренен, в меру кисл, бодрящ, полезен из-за несгубленной при варке нутряной силы ягод, красив на цвет и даже имеет запах, чего нет в обычном морсе.
Принцы чинно расселись по простым табуретам и с удовольствием отведали предлагаемый напиток. То ли с пыльной дороги, то ли и вправду морс был хорош, но он принцам очень понравился. Градусов там было не меньше, чем в заморском эле.
- Запатентовать бы надо, - озабоченно сказал Касефонт. – При должном подходе пошел бы он в массы с хорошим прибытком. Однако недосуг, да и суетно это.
- Почему вы живете один, не стремитесь к ученому сообществу?
- Один мудрец – это хорошо. Но двум мудрецам лучше не сходиться. Они начнут противоречить друг другу и тем испортят все. И вообще, мудрость – это опыт, который нельзя передать другому словесно.
- Отчего так, отче?
- Оттого, отрок, что невозможно тебе объять руками платяной шкаф, точно также никому не дано объять истину. Потому люди живут в соответствии с той стороной шкафа, то бишь истины, к которой стоят лицом.
- Ага, значит, многое зависит от того, к какой стороне повернут человек? – подхватил нить беседы Лотис.
- Верно. А если кто хочет познать побольше, тот должен двигаться…
- Что мы и делаем! – радостно закончил Адмус.
- Получается, что так, - согласился Касефонт.
- Но если исходить из вашей метафоры о платяном шкафе, двигаясь этаким образом, мы когда-нибудь обойдем его и придем к прежнему месту, - не унимался Лотис.
- Совершенно верно, - кивнул отшельник. – Но уже обогащенные знанием о других сторонах «шкафа».
- Можно вопрос? – поднял руку Одарис.
- Слушаю, молодой человек.
- А в шкаф заглянуть не пробовали? Что там внутри находится?
Старец радостно хлопнул в ладоши.
- Молодец! Именно к этому мы, мудрецы, и стремимся всю свою жизнь, чего и вам желаю.
- И как, получается?
- Есть два способа познания внутреннего пространства «шкафа». Первое – заглянуть в щелочку, второе - залезть внутрь целиком. В первом случае вы увидите немного, но не потеряете представление о внешнем виде шкафа. Во втором, вы узнаете все, что находится в шкафу, но перестанете видеть то, что происходит снаружи.
- Ну и выбор! – возмущенно вскричал Адмус.
- Увы, мой друг, увы.
- А как-нибудь по-другому нельзя?
- В общем-то, можно, - разломать шкаф!
Принцы задумались.
- Пожалуй, только не мы, - озвучил общее мнение Лотис.
- Но и это еще не все. Драма человеческого разума состоит в том, что он не в состоянии охватить все стороны объекта разом. Каждый видит свое и свидетельствует о том, что видит. И при случае будет отстаивать свою правду. И он будет прав! Но только со своей стороны. От этого происходит много раздоров, даже войны. Все уверены, что они правы. И они правы. Только со своей сугубо односторонней стороны.
Касефонт развел руками.
- Увы, но правда не есть истина.
- И как ко всей этой ситуации следует относиться? – поинтересовался Одарис.
- Наверное, философски. То есть осознать свое место, свои возможности и, исходя из этого, строить свою жизнь. Одному хорошо жить, прислонившись к стене шкафа, другому - находясь в движении, а третьему следует залезть внутрь. И при этом желательно не делать вселенскую драму из своего ограниченного умопостигания. Но и не складывать крылышки от этой мысли!
- И еще вопрос, если позволите, - не унимался Лотис.
- Готов ответить в меру своих познаний и разумения.
- Как вы думаете: мы в Книге, или мы сами по себе?
- То нам не ведомо. Что же о книгах, то они делятся на две основные категории: те, в которые авторы вкладывают свои мысли и впечатления, и те, где пишущий следует за сюжетом, пытаясь понять, что хочет сказать сама книга, точнее ее персонажи. Я бы пожелал Вам быть во второй.
- И я того же мнения, - воскликнул Лотис.
Его товарищи согласно кивнули.
- Нам посчастливилось повидать старцев, посвятивших себя мудрости. Знаете ли вы о них? – продолжал расспрашивать Лотис.
- Конечно. Познание мудрости не под силу одному уму. Лишь сообща можно обозреть разные стороны объекта. Мы переписываемся, чтобы понять, а поняв, приступить к созиданию. Мы желаем создать новую реальность! Первая реальность – это то, что нас окружает и нашими же трудами дополняется. Вторая – то, что продолжает создаваться помимо нашей воли. А вот если мы познаем законы творения, то сможем создавать свою реальность целеустремленно. И даже не одну, а много! И тогда воплотить в ней наши мечтания и желания.
- А зачем создавать новые реальности?
- Если жить в одном мире долго, становится скучно. И вообще, мир надо обновлять, улучшать, ремонтировать, наконец.
- Теперь окончательно все понятно.
Тут мудрец вздохнул.
- Только, как выяснилось в ходе исследований одного философа, самое главное не знание законов творения, а как раз наши мечты и желания.
- Разве что-нибудь вымечтать так сложно?
- Оказывается, очень сложно. О чем мечтает обычный человек?
Принцы задумались.
- Ну-у, о прибытке…
- Так.
- О здоровье…
- Так.
- О власти…
- Так.
- И так далее, - завершил список Адмус.
- А еще некоторые мечтают о справедливости, - добавил Одарис.
- Так.
- О гармонии мира.
- Так.
- Ну… и так далее.
- А теперь дайте определение справедливости, гармонии и так далее, чтобы оное устроило всех.
- Это невозможно! – воскликнул Лотис, мгновенно припомнив прослушанный им курс Мудрологии.
- Вот именно, дети мои. Так из чего прикажите лепить третью реальность? Из споров мудрецов и мудрствующих? А если в оное еще и дураки встрянут? А они обязательно встрянут, на то и дураки, слава богу!
Принцы скорбно вздохнули, осознав тяжесть сего малоподъемного груза.
- И где выход? – поинтересовался любознательный Одарис.
- Слева и прямо, - буркнул в ответ мудрец, очевидно и сам расстроившись.
Но затем смягчился.
- И все-таки придуманная жизнь часто намного интересней обыденной. Поэтому люди будут искать способы создания новых реальностей и поклоняться тем, кому удастся их создать. Хотя бы иллюзию таковой.
Не желая больше испытывать терпение хозяина, принцы решили откланяться, поблагодарив за науку.
Касефонт дал на дорогу флягу с морсом, и вновь принялся чистить отставленный котел.
А в это время Господин Икс, получив некое письмо от некоего адресата, незамедлительно рассчитался в гостинице. Редкие прохожие могли лицезреть, как поздно вечером спешно грузилась дорожная карета. И еще — как Господин Икс постоял под окнами принцесс, точнее одной из них. Постоял, потом послал окну воздушный поцелуй. Тот взлетел и долго бился о стекло. Но безуспешно. Господин Икс вздохнул и, резко поворотившись, ушел. А занавеска чуть шелохнулась. Но как было на самом деле нам доподлинно неизвестно.
       
       

       Сказ. 10. ОБРЕТЕНИЕ


Так, за вразумляющими беседами пролетели два дня, приближалась ночь полной луны. Пришло время стать богатыми и счастливыми. У Гида они уже выяснили путь к горе Волшебной, заодно спросили, почему она так называется.
- По легенде там спрятаны сокровища.
- И… нашли? – поинтересовался Лотис, усиленно изображая безмятежность.
- Конечно, нет. Ведь это легенда, хотя гору на всякий случай основательно перерыли. Пусто!
Лотис аж взмок, слушая такие страсти.
Осталось непонятным: то ли рыцари потустороннего мира ошиблись в прогнозах, то ли гора умела хранить вклады не хуже приличного банка.
Когда сумерки упрятали землю от бодрствующих граждан, а звезды высыпали на небо, чтобы продолжать усиленно на что-то намекать желающим летать, принцы отправились к горе.
Издалека их можно было принять за разбойников, так внушительно шли они шеренгой в надвинутых на глаза шляпах, сверкая в нестойком лунном свете клинками кинжалов. А на средней дистанции у них можно было бы предположить наличие крыльев за спиной, ибо сапоги идущих едва касались подошвами дорожной пыли. Видно незримая радостная сила несла их к цели.
Попетляв себе в охотку, дорога привела их к массивной возвышенности, напоминающей пирамиду в стране гиппопотамов. Они остановились в почтительном созерцании объекта, отмеченного божьим промыслом. Вот он, пуп мироздания на сегодняшний день!
- А теперь определим северную сторону, - произнес Лотис.
- Ну, это просто. Она обращена к северу, - отозвался Адмус.
- И вообще, там, где северная сторона, там и север, - согласился Одарис. – Там еще мох должен расти. Правда ночью мы его не увидим. Но да все равно. Пошли?
Но сам не шелохнулся. Недвижим оставался и Адмус. Оба с интересом смотрели на Лотиса.
Тут Лотис озадачился. Дело было не только в том, что сторон света было аж четыре, но и соединений было не меньше. Потому предстояло не только отличить заход от севера, но юго-восход от северо-захода. Только сейчас он понял, что кое-чего не учел, а именно объема своих познаний. Но в решающий момент сбить Лотиса с толку было не просто.
- А мы сделаем так: скажем заветные слова на каждой стороне. Та, что откликнется, и будет северным склоном.
- Хорошо все же иметь дело с гением, - удовлетворился предложенным Адмус.
И принцы немедленно стали исполнять придуманный способ установления севера.
Трое лунных теней подходили к подножию горы и громко заявляли по очереди: «Ну, вот я и вернулся». Гора оставалась равнодушной. Когда они обошли ее три раза, то поняли: тут что-то не так.
Адмуса эта ситуация стала раздражать, а Одарису захотелось есть, пить и спать одновременно.
- Либо тут клада нет, либо северной стороны, - высказал предположение Адмус.
- Мы просто чего-то не учитываем, - попытался внести ясность Лотис.
- Я лично понял, что именно. Как гласит распространенная у нас присказка: «Сам дурак, так еще с дураками связался!» – окончательно раздражился Адмус.
Одарис смягчил выпад.
- У нас же народная мудрость учит: «Ты получаешь то, чего добиваешься. Если тебя сажают на кол, значит, ты того долго добивался».
- Хорошо бы разобраться, кто эти проблемы нам создает: Ученый Совет, Писатель или они естественного происхождения? – пробормотал Лотис.
Адмус капризно отмел эту гипотезу:
- На фиг мы сдались Писателю, когда принцев и без нас достаточно?
- Резонно. Тогда Ученый Совет?
- Вот это вполне возможно, - согласился Адмус.
- Есть еще варианты? – осведомился Одарис.
- Есть, - откликнулся Лотис. – Возможно это и завиральная идея, в духе приключенских романов, но представим, что существует еще кто-то, кто хочет добраться до пещеры раньше нас. Узнал из сообщений прессы, подумал и понял – это его шанс. Нам-то дал задание, возможно, Ученый Совет, а у неизвестного появляется возможность влезть на чужом горбе в райские кущи. Ведь найти пещеру можем только мы!
- Почему только мы?
- Потому что это задание для нас! Мне не дает покоя тот незнакомец, что подослал Зеленого Человека. Неспроста это!
- Логично и потому убедительно, - согласился Одарис.
- Я - как вы, - поддержал всех Адмус. – Тогда мы должны перехитрить параллельного персонажа, который следит за нами и держит нас в качестве…
Адмус запнулся в поиске нужного определения.
- Приманки?
- Нет.
- Наживки?
- Что-то вроде этого. Но не так. А! Мы для него проводники, а он – хозяин положения.
Лотис с Одарисом переглянулись.
- А ведь, пожалуй, этот первокурсник прав больше других, - раздумчиво проговорил Одарис.
- С виду простофиля, а выдал неожиданно интересный результат, - согласился Лотис.
- Что за манера у вас появилась меня подначивать. Два разномерных сапога!
- Мы просто завидуем, - примирительно сказал Лотис. – Остается догадаться, кто этот кандидат в Хозяева?
- Да чего вы глупости городите, - взорвался Адмус. – Пещеры-то ведь нет! А мы рассуждаем, будто внутри сидим и лениво злато перебираем. Вернусь к Авочке, а та спросит: ну что, приключенец, много ли золота-бриллиантов намыл без меня? Тьфу…
И принцы загрустили. Они сидели на камне под полной луной, насмешливо испускавшей бренный свет, мысленно перебирая нити своей неудачливости.
- Неужели я ни с чем вернусь к Салерии, - проговорил тихо Лотис. - Приду весь облупившийся с дороги и скажу: ««Ну, вот я и вернулся». А она посмотрит на меня грустно и промолвит…
Но узнать, что скажет Лотису Салерия, глядя на его бедность, принцы не успели. Гора вдруг будто вздохнула, что-то в недрах ее шевельнулось, и скальный бок неожиданно разверзся. Оторопевшие принцы увидели черный зев. Пещера!
- Оказывается, все дело в интонации, - проговорил озадаченно Лотис.
- М-да, ко всему подход нужен, - глубокомысленно изрек Адмус.
- Ура, мы победили! - шепотом вскричал обалдевший Одарис.
А в это время…

       _______
 

В это время Авочка и Салерия… А что они могли делать в это время, как не подъезжать к землям тихихаков? Дело было так. В то же утро принцессы узнали, что надоедливый постоялец из гостиницы тихо и раненько съехал. «Не к добру»,- проницательно решили Авочка с Салерией.
- Наверняка он узнал, где наши принцы и пустился за ними, - сказала Авочка.
- Нам остается сделать то же самое, - ответила Салерия. – И помешать ему.
Оставалось узнать, куда уехали принцы. Принцессы поглядели друг на друга, глаза в глаза, и Салерия сказала:
- Не поверю, что ты упустила Адмуса из виду. Признавайся, каким образом ты наблюдаешь за ним?
- Больно мне надо следить. У меня таких женихов…
- Ава!
Авочка дернула плечиками.
- Ну... купила я тут в одной окраинной лавочке волшебное блюдце.
И она вытащила из-под подушки овальный предмет.
- И как оно действует?
- Передвижение Адмуса отражается красной точкой, а вот эта стрелка указывает компасное направление его местопребывания. Еще к нему прилагалась одна штучка… та, что наводит это блюдце на цель. Ее я зашила в подкладку камзола Адмуса.
- Похвальная предусмотрительность, - одобрила Салерия. – Итак, мы можем следовать за ними. Поехали?
Уже на выходе Авочка наклонилась к подруге и спросила с невинным личиком:
- А как ты смотришь за Лотисом?
Салерия зарделась и потупилась.
- Я же обещала не следовать за ним…
- Об этом я в курсе. Так как же?
Салерия виновато вздохнула.
- Я была в той же лавочке и зашила Лотису то же самое.
Авочка победно взглянула на Салерию и усмехнулась:
- Все мы женщины одинаковы!
       
       _______


Принцы зажгли заранее приготовленные факелы и несмело вошли под своды пещеры. Перед ними открылся извилистый коридор. Зачем божеству было пролагать путь столь не прямолинейно, было совершено непонятно. Пока принцы шли, им казалось, что в горные недра их вела сама капризная судьба, которая в любой момент могла завести их в полный тупик. Впрочем, ко всему хорошему (а впрочем, и к плохому) дорожка завсегда извилиста, главное – чем она кончается. В данном случае коридор кончился дверью с массивным засовом. Лотис набрал в грудь воздуха и с усилием отодвинул засов. Затем надавил плечом на последнее препятствие и дверь распахнулась. Принцы оказались в просторной зале с парой сталактитов. Посередине стоял он - его величество Сундук! Сундучище. Сундучилище. Сундучок-с.
- В одном почтенном и древнем учении утверждается, что весь наш мир – иллюзия. А вот перед нами, что ни на есть доподлинная реальность, - сказал очарованный Лотис. – Как порой неправы бывают древние.
- Пойдемте к реальности, – откликнулся Адмус, - поосязаем.
И принцы, чеканя шаг, подошли к сундуку. Он потемнел от времени, но был хорош своей резьбой, изображавшей мифологические сцены уже непонятные современному просвещенному уму. Замка на нем не имелось и Лотис, натужившись, поднял тяжелую крышку.
Злата там не было. Внутри лежала огромная книга. Принцы помолчали, потом Адмус поворошил содержимое сундука. Реальность не изменилась. Ничего кроме книги не было.
- А что это за учение, где утверждается, что мир наш – иллюзия? – спросил Одарис.
- Может, книга бухгалтерская и там записаны закладные и долговые расписки? – предположил Адмус. Но раскрывать книгу не стал.
Сделал это Лотис. Раскрыл, полистал, почитал отдельные места и удручающе покачал головой.
- Нас просто обманули. Послали не за тем, что нам было нужно, а за тем, что нужно было кому-то другому.
- Это Слепой! – воскликнул Адмус.
- Слепцами были мы, - мужественно ответил Лотис.
- Зачем ему эта книга, и почему он сам ее не искал? – задумчиво спросил Одарис.
- Так он же – слепой! – возразил Адмус.
- Доверчив ты не по годам…
- Это тот случай, когда ответ может быть сложнее самой задачи, сказал Адмус. – Чую я, что хозяин положения кто-то пофигуристей, чем актер, работавший под слепого нищего. Вот только кто?
В это время дверь с размаху отворилась и на пороге возник…
- А вот и кандидат в ферзи, - Барбидон Уклопус Филадельф собственной ясноликостью! – вскричал Одарис.
- А кто же еще! – сплеснув руками, проговорил Лотис. – Можно было догадаться, кто метит в хозяина положения. Теперь все понятно.
- Что тебе понятно? – осведомился Адмус, растерянно взирая на гостя.
- Предложение искать сокровища, возможно, замысел Ученого Совета, а вот Уклопус – придумка Писателя.
- Зачем тому нужна пещера?
- А ты посмотри, что в Книге…
Адмус полистал ее.
- Сюжеты.
- Вот именно. Десятки, сотни сюжетов – детективных, фантазийных, любовных… А такоже идеи. Роскошные, не мелкотравчатые идеи! Богатство для Писателя, это его сила, там его Слава. Писатель силен сюжетами и идеми. Есть они – он Бог! Творец! Создатель миров! Нет сюжетов или они трачены, то Он умирает, а на его место приходит другой Творец, другой Бог.
- Разобрались? – спросил Барбидон ровным голосом. – Тогда перейдем к делу.
И обвел принцев спокойным, ясным взглядом.
- Продайте Книгу. Я дам столько, что хватит на свадьбу.
Лотис вспыхнул.
- Я принц, в отличие от вас - родовой! Как вы смеете предлагать мне подачку?
- Пардон…
Барбидон смутился. Возможно, впервые в жизни.
- Пардон, старая привычка мерить ситуацию всеобщим эквивалентом. Я готов приобрести найденное вами, ибо знаю, как им воспользоваться. И вы тоже будете полновесно удовлетворены. Ваша миссия будет выполнена. Каждый получит свое.
- Сначала вопрос: как ты нашел нас?
- За вами следили.
- Это понятно. Но как?
- Есть у меня знакомый, который может идти по запаху следов. Возможно, скоро с ним встретитесь.
- Это нехорошо, - сказал Одарис. – Следить…
- Нехорошо, - согласился Барбидон. – Но надо было. Для общей пользы. Вам нужны средства на свадьбу? Я дам. А мне нужна эта книженция. Давайте меняться.
Тут Лотис выпрямился прямо-таки богатырем и веско сказал, как отрубил:
- Не дам! Догадываюсь для чего она. Пусть твой Писатель сам сочиняет сюжеты и вынашивает идеи.
- Смотри, Лотис, не ссорься с кем ни попадя. Тебе, да и вам, Адмус и Одарис, могут отомстить. Окажитесь нежданно нищими, лишенными царств, да еще в заточении. А так вас будет ждать награда. Писателю ничего не стоит одарить вас богатствами и даже произнести заклинание: «И жили они долго и счастливо».
Принцы переглянулись. Подумали. Потом Лотис сказал за всех:
- Заманчиво, и мы бы согласились… если бы это предложение исходило не от тебя. Сдается, что твой Писатель такой же пройдоха, как и ты, Барбидон. А это опасно и для нашего мира, да и для параллельной нам реальности, потому ответ будет отрицательным.
- Вот именно. Хрен вам, а не редька! – храбро, хотя и не в попад, поддержал Адмус.
- Ну, дело ваше, - примирительно сказал Барбидон. - Осел почему упрямый? Потому что у него развито чувство собственного достоинства. Вот только… не все ценят его качество.
- Знаешь, есть такой вопрос: что предпочтительнее – позолоченное зло или сермяжное добро? – откликнулся Одарис.
- И каков ответ? – с подозрением спросил Барбидон.
- Да нет ответа, иначе какой же это вопрос!
Барбидон деланно вздохнул.
– Ну тогда разрешите откланяться.
Он отвесил полупоклон и величаво удалился. Довольные собой принцы вновь вернулись к находке, не обратив внимание на одну существенную деталь, – дверь за Барбидоном тихо, но надежно захлопнулась. Принцы же извлекли книгу. Они смотрели на то, из-за чего им пришлось идти так далеко и не по своей воле. Молчание нарушил Одарис.
- Один из наших подданных предложил читать книги от конца к началу. Утверждал: «Начиная с конца, я стремлюсь узнать, как автор развертывает суть дела. Ведь главное конец, а не начало, понимая это, я могу найти логическую ошибку в построении».
- И этот метод помог ему?
- Не знаю, но он создал теорию «итогового начала». Даже какую-то премию получил.
- Ну а мы все же начнем с начала, - сказал Лотис.
 Принцы раскрыли манускрипт и… увлеклись чтением. Ах, какие сюжеты там были! Какие судьбы живописались! Какие любовные многоугольники возникали. Какие приключенческие схемы описывались! Какие детективные интриги плелись! А какие глубокие мысли напрашивались! Тут было из чего творить историю героев и персонажей.
Насытившись найденными сокровищами, принцы, наконец, решили подняться на свежий воздух. Первым к дверям направился нетерпеливый Адмус, уверенный, что его злоключения закончились, и свой долг он выполнил. Однако он встал перед дверьми, как вкопанный, а за его спиной уже переминались Одарис и прижимавший к животу увесистую книгу Лотис.
- Нельзя ли чуть быстрее, - попросил Одарис.
- Уже нельзя, - глухо откликнулся Адмус. – Дверь не поддается.
- А ты плечом нажми, петли заржавели наверное.
- Боюсь, что даже с разбегу и головой не поможет.
И тут до Одариса с Лотисом стало доходить…
- Мы заперты, камарады, - объявил Адмус, оборачиваясь, и являя свой отчего-то просветлевший лик. – Так что приключения продолжаются, а для меня тем более. Как хорошо, я так доволен, что не остался дома, а то было бы скучно жить.
Он удовлетворенно оглядел мощные стены и спросил Одариса:
- Ты бы не мог применить свое волшебство?
- Какое волшебство?
- Ты же владеешь волшебными приемами. Как ты уделал Чадвига тогда в гостинице!
- Я не владею волшебством, Адмус. И никто им не владеет. Все волшебство – это всего лишь фокусы. Ловкость рук вкупе со знанием химии и физики. Увы…
- Как рационально! – разочарованно пробормотал Адмус.
- Что делать. Мир устроен рационально, хотя и запутанно. Правда, в наших силах расцветить его чудесами. Только не волшебными, а вполне земными. Настоящий волшебник — тот, кто не знает истинного источника своей силы.
- А если знает – он фокусник?
- Может быть фокусником, а может – ученым, сверхудачливым правителем или полководцем, пророком, наконец.
- Я знаю, в чем моя сила, - заявил Адмус, - потому я не волшебник. Ну, хорошо, пусть волшебник не знает источника своей силы, но свершает волшебство, тогда что?
- Значит, кто-то управляет им.
- Я знаю, кто управлял этим Чадвигом, - заявил Лотис. – Писатель!
- Возможно и такое, - согласился Одарис.
- Как хорошо, что мы не волшебники и нами никто не управляет! – сказал Адмус. – Не будь я принцем и будущим монархом – удавился бы от избытка гордости.
Довольный таким обстоятельством, он устроился поудобнее на земле и озабоченно зевнул.
- Однако время отхода ко сну подошло.
Он вынул из кармана часы, и маленькая кукушка не замедлила высунуться из скворечника и сказать:
- Ку-ку, ваше высочество.
- Что я говорил! Пора спать, ночь на дворе!
Порядок есть порядок, и принцы стали укладываться спать.
- Спокойной вам ночи на новом месте, - промолвил Одарис, затихая.
- Всем того же, - отозвался Лотис, чувствуя себя вполне сносно на теплой куртке и походной сумке под головой, где свое достойное место заняла Книга Сюжетов.
       
       _______
       

Утром принцы проснулись голодные и озабоченные. Позавтракали остатками взятого накануне сухого пайка.
Адмус окинул потухшим взором своды пещеры и вздохнул.
- Знать бы наверняка, что это испытание Ученого Совета. Если испытание, нам ничего не грозит. Попугают немного и выпустят. А если нет, то нам…
- … надо выбираться самим, - подхватил Лотис с максимальной твердостью в голосе.
Адмус оценивающе оглядел своды.
- Ну что, начнем или приступим? Сюда бы три кирки, мы бы в три смены за пять лет запросто пробили в этом граните тоннель хоть до родимого дворца.
- Особенно при трехразовом горячем питании, - поддакнул Одарис.
- …которые приносила бы юная официанточка в белом фартучке, катя перед собой тележку с судком горячего супа…
- И горкой горячих пирожков с яблоками, - продолжил Одарис.
- Нет, я без птичьего мяса бить киркой не согласен, - уперся вдруг Лотис.
- А если не сезон перепелов ловить, выберешь в меню баранину?
- Ну, не знаю, - упрямился Лотис. – Если только это будет молодая баранина.
- Я киркой вряд ли смогу рубить камень, у меня пальцы собьются, а я ведь какой-никакой, но музыкант, - вспомнил о себе Одарис.
- Тэк-с, кирка отпадает, а с ней и трехразовое заслуженное питание, - подытожил Адмус. – Какие еще будут варианты?
- Я могу сыграть на флейте, - откликнулся Одарис.
- О! Вот это хорошо. Лучше слушать концерт, чем махать кайлом.
- Тем более Одарис у нас еще и дирижер, - напомнил Лотис, - а значит, в музыке разбирается не хуже нас. Просим!
Одарис достал из сумки инструмент, вышел на середину и объявил:
- Ноктюрн. Почти. Ибо не закончен. Но да ничего. Композитор принц Одарис. Играет принц Одарис. Исполняется впервые.
Зрители зааплодировали.
Одарис дождался тишины и поднес инструмент к губам. Через мгновение пещера наполнилась эфирными звуками, которые уперлись в ее пределы. И они поддались! И раздвинулись, причем весьма ощутимо. Приятно было сидеть в подземелье, чьи стены отодвинулись на пол-лье в длину и три аршина в высоту. В воздухе запорхали бабочки, запели птицы, и пастушок неброско оповещал коров и девушек о своем присутствии.
Когда ноктюрн закончился, наградой творцу были долгие, горячие аплодисменты.
- Маэстро, просим еще, - кричали в первом ряду.
- Просим, просим!
Однако Одарис отказался выступать во втором отделении.
- Как ни хорошо слушать музыку в интимной туристической обстановке, но пора возвращаться к делам. А их у нас много. Мужчина должен и начинать, и заканчивать. Есть к тому же хочется и на солнце поглядеть. Какие будут веские предложения на этот счет?
- Не права была старушка, переходя улицу в неположенном месте, - со вздохом ответствовал Лотис.
- Да если б старушка знала, чем все кончится, - отвечал Одарис.
- А вот одну старушку предупреждали, - откликнулся Адмус, - а ей все равно надо было.
- Это кто же ее предупреждал?
- Нашлись добрые люди, - уклончиво отвечал Адмус. – А в целом, какой-то политический экстрим получается, товарищи!
Одарис озадаченно взглянул на Адмуса.
- Что это за диковинные слова ты произнес?
Адмус задумался и потом пожал плечами.
- Не знаю, откуда они во мне взялись. У нас в королевстве так не говорят.
Принцы замолчали. Идей в наличие не было. Что делать, было совершенно непонятно.
- М-да, положение хоть в гроб прячься, - тихо проговорил Одарис.
- Может надобно помолиться Писателю, чтобы помог? Он же, говорят, все может, - предположил Адмус.
- И впрямь, отчего не обратиться с нижайшей просьбой, - с сарказмом в голосе поддержал Одарис.
Но Адмус насмешливого тона не воспринял, а встал, сложил руки на груди, сосредоточился и, воздев руки к мрачному своду пещеры, начал распевно и задушевно:
- О, всемогущий Писатель! Творец нашего мира и утешитель наших душ. Соблаговоли помочь нам в этой безысходной ситуации. Только Ты один можешь выручить Героев, так снизойди и до нас и укажи путь к новой главе нашей жизни. А мы в ответ берем на себя обязательство жить не скучно и не напрасно, влековые по стезе… м…м…
Адмус запнулся. Ум его лихорадочно перебирал варианты нименования влекомой силы: Рок? Фата-моргана? Фатум? Моральный императив?… О! точно!
-… влекомые по стезе Морального Императива, - закончил Адмус.
Лотис с Одарисом зааплодировали. По молодости лет они не верили во всемогущество Писателя.
- Редиской будет твой Писатель, если после такой молитвы нам не поможет, - заявил Одарис.
И тут снаружи послышался явственный шорох и поскребывания. Принцы навострили уши не хуже лягавых.
- За дверью кто-то есть, - произнес шепотом Адмус.
- Уф-ф, да это Уклопус вернулся, - догадался Одарис. – Решил, что попугал нас достаточно. Оно и верно – достаточно.
- Сомневаюсь. Это кто-то другой, - высказался Лотис.
- Да кто бы там ни был. Лишь бы открыл, - воскликнул Адмус и бросился к дверям. – Мы здесь! Здесь! Отворите!
На миг за дверью стихло, будто прислушались, а затем вновь явственно начало лязгать.
- Отмычки что ли подбирает к засову? – удивился Лотис.
Наконец запор поддался корявым рукам, проскрипели петли и ржаво простонала отворяемая дверь.
- Ура! – выкрикнул Адмус и осекся. В проеме показалась отвратительная морда.
- Ты – кто? – пролепетал Адмус.
- Я – Живоглотус! Чудо-юдо болотное. Большой друг вашего нехорошего друга Барбидона Уклопуса.
- Ну знаете, вот вас мы почему-то не ждали, - пробормотал Адмус.
- Выходит сюрприз? - усмехнулась морда. – Мне от этого приятно. И еще вдвойне приятнее, что вам неприятно! – рявкнул Живоглотус, открывая зубастую пасть.
Принцы отпрянули, обнажая кинжалы.
Злодей удовлетворенно захохотал.
- Это точно не испытание Ученого Совета, - тихо молвил Лотис.
- Тогда Писатель старается, – решил Одарис. - Только на чьей он стороне?
- Писатель против нас, - ответил Лотис. – Ему нужна Книга.
Пока принцы уясняли ситуацию, а Живоглотус заполнял паузу зловещим смехом, в пещере появилось еще одно, на этот раз легко узнаваемое лицо.
- Слепой! – разом выдохнули в изумлении принцы.
Однако теперь он производил вполне зрячее впечатление.
Свысока оглядев ощетинившихся принцев, мнимый слепой изрек:
- Я не слепее вас, слепцы! Я – Колдун! Могу такое наколдовать, что… ого-го-го!
И он тут же продемонстрировал свои возможности. Махнул рукой, и из рукава выскочили три мыши. Одна белая и две серых. Выскочили и разбежались в разные стороны, ища норки для своей новой жизни.
- Потому предлагаю, детки мои, проявить благоразумие и я не буду превращать вас в мышей. Давайте договоримся по-хорошему: вы лезете в мешок, а мы делаем свои дела и уходим. Доставай! – приказал он Живоглотусу.
И тот извлек из-за спины три объемистых холщевища.
- Не знаю, фокусник он или настоящий чародей, но мышью предстать перед Авочкой я не могу, - проговорил Адмус. – Тогда она меня точно съест.
Из уважения к аристократии мы опускаем детали пленения. Силы были слишком не равны, а мышами существовать не хотелось, пришлось залезать в мешки.
- Зачем им все-таки нужна Книга? – спросил Адмус, сидя на корточках в потемках и размышляя о превратностях судьбы.
Ему глухо ответил… кажется, Лотис.
- А представь, что у Бога иссякло вдохновение! У богов таланты тоже… разных объемов. И вот пришло время, когда он почувствовал, что все сказал, а надобно творить дальше. Что тогда? Где найти источник вдохновения? А тут, оказывается, есть запрятанный резерв. Значит, его надо найти.
- Это что-то вроде колодца в пустыне, - добавил другой голос, должно быть Одарис.
- Понятно. Не понятно, чего же он нашими руками стал искать?
- Так Писатель бесплотен. Вот мы и стали его орудием.
- А почему не стал им Барбидон?
- Он слишком рассудителен и холоден для такой безумной авантюры, как поиск сокровища.
- А мы, выходит, глупы и безрассудны?
- А ты разве этого еще не понял? Много ли попалось на петицию? Только мы. Другие бы предварительно разузнали в чем, собственно, дело. А кто бы еще поперся неизвестно куда за компанию с влюбленным принцем?
- Доказательство теоремы принято, - отозвался Адмус. - Осталось сделать выводы.
Тут встрял другой голос, кажется, Одариса:
- Через энное количество лет выводы нами будут сделаны, и никакая любовь и страсть к знаниям не заставит нас подняться с дивана.
- Ты меня утешил, - взбодрился Адмус. – Осталось выбраться из мешков и добраться до дивана.
В ответ раздался противный, как у всех отрицательных персонажей, смешок. «Не иначе Живоглотус сидит рядом на страже», - подумали принцы. И они не ошибались. Их сторожили, пока Колдун нес Книгу к Барбидону.

       ______


Барбидон Уклопус вел образ жизни аристократа в шестом поколении. Это означало, что к 11.30 он должен был принять легкую ромашковую ванну, сменить батистовую рубашку и отзавтракать беконом с чашечкой кофе. А посему, убедившись, что ловушка захлопнулась, а искомое сокровище найдено, он отбыл в отель-люкс дабы привести себя в порядок, передав завершение дела подручным. На то они и были подручные, чтобы завершать дело, вернее, грязное дело, вроде посадки принцев в мешки. Кодекс чести не позволял аристократу присутствовать при унижении людей своего круга людьми низкого звания. Итак, Барбидон занимался туалетом в люкс-номере, чтобы встретить Колдуна с заветной Книгой в полной красе и соответствии великому моменту.
И Колдун спешил, предвкушая великую награду в виде злата-серебра и отдыха на курорте для ревматиков. Он так спешил, что вначале не обратил внимания на двух девиц, сближавшихся на встречном курсе. Причем одна из них держала в руке почтенного вида дубинку. Когда же заметил, то несказанно удивился.
- Не как принцессы? Как вы здесь оказались?
- Где Адмус? – запальчиво спросила одна.
- В мешке, конечно, - растерялся Колдун. – А что?
Мысли у него путались, все стало дробиться, и он никак не мог собрать себя в единое целое.
- Как в мешке? - стала возмущаться первая, а вторая молчала, но от ее молчания веяло таким холодом…
- Иди, Авочка, посмотри, в чем там дело, – проговорила вторая.
Принцесса смело бросилась бежать по темному каменному тоннелю, а вторая ласково заглянула в глаза Колдуна. И показалась ему, что девушка как будто стала расти, голубые глаза ее сделались фиолетовыми и заслонили полмира, а сама она превратилась в бабочку. Крылья ее затрепетали, и ветерок сковал Колдуна сильнее самых железных цепей. А затем раздался тихий голос. Такой тихий, что напряглись перепонки в ушах. Голос легко преодолел их и проник в самую душу. И услышал Колдун слова: спи, спи и тебе приснится детство. Ты на руках кормилицы слушаешь ее песню…
И Колдун заснул.
Авочка пробежала коридор за несколько мгновений. Даже увесистая дубинка в руках не мешала ей. Когда она распахнула дверь, то увидела такую картину: посередине залы громоздились три объемных мешка, рядом сидела зеленая образина и поедала чеснок.
- По какому праву? – воскликнула возмущенно Авочка.
Чудо-юдо поморгало удивленно на нежданное явление, а потом спросило:
- Ты хто?
- Я невеста Адмуса. Хочу забрать его!
- Это который?
- Я здесь, Авочка! – выкрикнул кто-то отчаянно.
Зеленый Человек усмехнулся.
- Не получится, самому нужно.
- Да не думаешь ли ты, дорогуша, что я тебе своего мужчину отдам?
- А как ты мне помешаешь? – хохотнуло чудище. – Разве что расцелуешь меня так, что я уступлю тебе твой мешок? Договорились?
- Договорились! - рявкнула Авочка.
- Не наставляй мне рога с ним, - подал голос Адмус жалобно. – Лучше уж с кем-нибудь другим.
Живоглотус расхохотался.
- Да нет уж, милый, с ним и только с ним я свой роман закручу, чтоб знал, как уходить из дома без моего согласия. Ну-ка, иди ко мне чудушка, отведай моего поцелуя.
И Авочка ринулась вперед с такой скоростью, что чудовище не успело моргнуть, как получило тяжеленный удар по лбу. Отморгав, оно узрело в руках злодейки увесистую дубинку с шипами на конце.
- Чья это штука? – удивился Живоглотус, потирая ушибленное место.
- Папина! – гаркнула Авочка звонким голосом и вдарила еще раз.
Тут чудовище вскипело гневом и перешло в атаку. Пока оно вскипало и переходило, получило еще сильнейший удар. Завязалась нешуточная битва. Через пару минут чудище поняло, что зря ввязалось в это дело. Во-первых, больно, во-вторых, противник попался чересчур проворный, а в-третьих… ну что возьмешь с разъяренной женщины?
Чудище подалось назад, потом еще, а затем просто выскочило из пещеры и побежало за поля, за леса, воя и нещадно ругаясь.
- Адмус, ты где? – спросила Авочка.
- Здесь я, - ответил один из мешков.
- Вот и славно, - сказала Авочка и принялась развязывать другие мешки. Когда очередь дошла до Адмуса, он высунулся из нежеланного жилища, оглядел мир окрест сначала диким взглядом пришельца, занесенного с другой планеты, а потом, проморгавшись, узнал своих.
- Авочка, - простонал он, – как хорошо, что ты не изменила мне с этой мордой!
- Я, может, тебе рога и наставлю при случае, но в беде никогда не брошу, - ответила Авочка.
- Спасибо за откровенность, буду стараться, чтобы тебе не пришлось делать ни первого, ни второго, - ответил по-рыцарски Адмус.
Авочка поцеловала его в лоб и помогла выбраться из недр мешковины.
- Как же ты победила эту чуду, а я нет? – напоследок спросил Адмус.
- Ты дрался за других, а я за свое! – подвела итог невеста.

       _______


Когда Колдун проснулся, солнышко уже было на закате. Он сладко потянулся… и вскочил, будто ошпаренный. Мир был тих и уютен. Зиял вход в пещеру, щебетали птички, росла себе никого не трогая окрестная трава, а рядом стоял задумчивый Барбидон.
- Эка ты уморился от трудов праведных. Не добудишься, - проговорил он с холодным спокойствием в голосе.
Колдуна аж передернуло.
- Ты что-нибудь помнишь из случившегося?
Колдун тщательно наморщил лоб, но вспомнить ничего путного не смог.
- Живоглотус рассказал, что явилась какая-то рыжая кошка, набила ему морду, а ты в это время сладко спал. Как это понимать?
Колдун ничего объяснить не смог. Барбидон посмотрел в небо и процедил тем же спокойным голосом опытного могильщика:
- Кто-то со мной пошутить изволил.
Интересовался происшедшим и другой наш герой.
- Что это было? – воскликнул Лотис.
Когда принцы выбрались из мешков, то к своей радости в тоннеле нашли валявшуюся в пыли и прахе Книгу. Салерия их ждала у входа. Принцессы ничего толком объяснять не стали, кроме того, что решили попутешествовать и случайно забрели в эти края, где случайно узнали о приезде трех принцев, после чего случайно решили осмотреть окрестности горы Волшебной, и случайно увидели то, что и принцы видели. Друзей такие объяснения, конечно, не устроило, но свое любопытство они благоразумно направил в другую сторону. Улучив свободную минуту, принцы нашли Гида и, соблюдая меру, откровенно рассказали о происшедшем с ним в окрестностях горы Волшебной.
- Что это было? – спросил Лотис.
- Обычное дело в нашем необычном мире, - ответил Гид. - Схлестнулись две реальности.
- То есть?
- Поясню примерами. Как появляется наш мир? Одни люди говорят: мир создали боги. Другие люди утверждают, что как раз люди создали богов силой своего ума и воли. Кто прав? Наверное, истина в том, что боги создают земной мир, а люди - небесный. Они влияют друг на друга, переливая одну реальность в другую. После этого уже не понять, кто от кого больше зависит. Мы зависим от Писателя, а Писатели попадают в зависимость от нас – персонажей. Они творят вокруг нас обстоятельства, мы творим их творческую судьбу. Писатель, который хотел через Барбидона добраться до кладезя сюжетов, теперь не станет знаменитым. Только и всего. Для нас это пустяк. А в мире Писателя - нет. Впрочем, для нас это тоже важно.
- Какая разница – одним известным Писателем больше или меньше? – поинтересовался Адмус.
- Разница есть, ибо Писатели творят параллельный нам мир. Мир Читателей. О нем нам вообще ничего не известно. Это даже не четвертое измерение. Пятое, наверное. Вот от него наши Боги зависят сильно. И мы каким-то образом тоже.
С новым знанием принцы вернулись в гостиницу.
- Что будем делать с найденным? – спросил Адмус друзей. - Кому отдадим Книгу?
- Может, в Академию Всех Наук? – предложил Одарис. - Или мудрецам. Пускай творят свои реальности.
Лотис задумчиво созерцал потолок.
- Что-то не так? Чего могильно молчишь? – спросил Адмус.
- Да вот думаю…. А зачем ее кому-то отдавать? Лежала книга тысячи лет и без нее обходились. Может, пусть и дальше пребудет в безвестности?
- Как же так, разве человечеству не нужны свежие сюжеты?
- Свежее оно, конечно, дело хорошее. Но все равно создание реальностей зависит от меры таланта. Бесталанный испортит самый свежий сюжет, а талантливый перелицует старый так, что любо-дорого будет глядеть. Что же до новых сюжетов… - продолжал размышлять Лотис, - а вдруг появится сюжет сюжетов, в котором не будет предусмотрено королевств и прочих царств, где нет принцев и принцесс, нет драконов и мудрецов, размышляющих о сущем? Давайте оставим все как есть. Пусть идет как шло.
- А не скучно будет?
- От нас зависит.
И Адмус с Одарисом, подумав, согласились.
Салерия потом спросила Лотиса о Книге: что, мол, в ней?
- Среди прочих, там был сюжет про трех молодых королях, бывших друзьях, которые пошли войной друг против друга.
- И как их звали?
- Не надо имен! – попросил Лотис.
Куда принцы дели свой клад нам неведомо. И что сказать по этому поводу мы не…

(Краевед: Я знаю: они испугались и тем, может быть, затормозили прогресс!
 Хронопист: Или проявили не свойственную молодости мудрость и спасли наш мир.)

       _______


У Барбидона оставалась последняя надежда - Колдун.
- Добудь вещь, - приказал он. – Придумай что хочешь, но добудь.
И Колдун, поразмыслив, направился к принцессам.
После приключения в пещере вся компания поселилась в гостинице. Принцессы заняли покои для дам, а принцы разместились этажом ниже. Этим и воспользовался Колдун. Под вечер он решительно постучал к девушкам. Открыла Авочка.
- Я по очень важному делу, которое касается прежде всего Вас.
Не без колебания, Авочка впустила Колдуна, и он не замедлил изложить суть проблемы.
- Мне нужна Книга. Вам она ни к чему, а мне пригодится для разных неотложных дел. Это в Ваших интересах, принцессы, ибо я чародей и могу натворить таких бед, что сам буду плакать в унисон с вами.
- Вы пришли нас шантажировать? – уточнила Салерия.
- Совершенно верно.
- А если мы не поддадимся? – спросила Авочка.
- Не рекомендую. У меня есть личные причины наколдовать посильнее. Я вам завидую и я разозлен. А зависть и злость – мощные энергетические силы.
- Почему разозлены – понятно. Но почему вы нам так тяжко завидуете? – спросила Салерия.
- А потому, что Вы такие милые и приветливые, потому что у Вас изначально есть то, к чему другие стремятся, осеняя свой путь рызными трудами. Власть Вам предназначена сызмальства. И возвеличивать себя не надо, Вы уже родились принцессами и вам незачем портить себе характер, как… некоторым.
- Сразу видно, что вы не принадлежите к миру аристократии. Мы такие же, как все. Отличаемся же от всех одним: сознанием долга! И ничего более на самом деле, – ответила Салерия.
- Ничего более?! Издеваетесь? Чистенькими себя выставляете? Знаем мы ваш «долг», кровопийцы трудового народа! Наколдую так, что Вы красоту свою потеряете. Посмотрим, как будет выполнять муж свой долг с вами!
Салерия ответила наглецу ангельской улыбкой.
- Неужели вы посягнете на мой образ? Ах, как это не вежливо.
Колдун зыркнул на нее и постарался сделать страшное лицо. Но на него глядели такие безоблачно-синие глаза, что он не нашелся что ответить. А потому отыгрался на другом объекте.
- А Вас, - и он ткнул пальцем в Авочку, - и заколдовывать не надо, - уже природа Вас из рыжей драной кошки вырядила в принцессу для смеха.
Авочка ахнула и закрыла лицо руками.
- Вы что себе позволяете, господин нехороший! - повысила голос Салерия.
- Ничего особенного, порчу буду наводить!
- Это пожалуйста, наводите. Отрывайте крылышки мухам, смешивайте помет летучих мышей с потовыделением жаб, но зачем же оскорблять девушку? Вы же по статусу почти джентльмен! – сердито отчитала Салерия Колдуна.
- Знаете что, устал я от вас, а по сему откланиваюсь. И подумайте насчет…
- Книги у нас нет, но советую вам покопаться в углах пещеры. Не все ценно, что на виду.
На том встреча завершилась.
Когда пришло время ужина, наши друзья заглянули в покои принцесс и застали горько плачущую Авочку, притулившуюся у окошка с видом на сторону отчего дома, и утешающую ее Салерию.
- В чем дело? – бодро спросил Адмус. – По какому случаю слезки?
- Меня обидели-и, - сообщила Авочка.
И сказала, как и кто.
- Ну, стоит ли из-за слов какого-то колдуна так переживать? – пробормотал Адмус, оглядываясь на друзей.
Лотис с Одарисом дружно поддержали: мол, не стоит.
Авочку их мнение не успокоило, даже наоборот, вызвало новую волну слез.
- Я принцесса! Как он смел!
- Надо было ударить его как Живоглота, – воскликнула в сердцах Салерия.
- Я не могу… Тогда я билась за жениха, а за себя не могу-у. Меня должен защитить жени-и-х.
И она опять горько заплакала. Лотис с интересом стал наблюдать за лицом Адмуса. Сначала оно помидорно покраснело, затем побледнело, потом покрылось пятнами, сначала крупными, следом они преобразовались в мелкие.
- Какой любопытный колорит! – услышал Лотис тихий голос Одариса. Он тоже с большим интересом наблюдал за превращениями физиономии Адмуса.
Остаток вечера Адмус упорно молчал, и все попытки друзей развеселить его успеха не имели. А ближе к полуночи Адмус исчез. Наутро Лотис с Одарисом хватились его. Они обсуждали, где им искать Адмуса, и, когда уже было решено идти в разные стороны и встречаться посредине, вошел Адмус.
Ну и вид у него был!
Камзол изорван, лицо и руки исцарапаны и к тому же закопчены.
- Ты, что, с пожара?
Адмус молча прошел к скамье и обессилено опустился на нее. В руках он держал ком чего-то волосяного. Одарис вежливо, но твердо изъял оное из сжатых пальцев Адмуса.
- Что-то сей волос мне знаком, - проговорил Одарис.
Развернув предоставленную вещь, Лотис с Одарисом признали в ней длинную бороду Колдуна.
- Как ты сумел? – ахнули друзья.
- Надавал ему по крупу и вырвал бороду, - просто объяснил Адмус. – В следующий раз крепко подумает, прежде чем мою невесту оскорблять, селезень этакий.
- Ничего себе! Как это тебе удалось? А колдовством ударить тебя он разве не пытался?
- Пытался… И огнем пыхал и кота сотворил когтистого. Но и я порезвился. У него нос распух – глаз не видно, - удовлетворенно подытожил Адмус. – Молотил от души, без перерыва на обед.
- Ну и дела! – только и мог сказать удивленный Лотис. – Побить колдуна! Как это могло случиться? – спросил Лотис у Одариса.
Одарис подумал и вспомнил.
- Читал я, что колдунам подвластны лишь люди, озабоченные собой. Тогда они легко входят в их сознание со своей магией. А вот если человек озабочен иным, и его мысли всецело заняты другим человеком, то к нему в сознание забраться много сложнее и заклинания слабеют многократно. Они… они соскальзывают
- А разве обязательно колдунам наше сознание?
- Конечно! Ведь камень не заколдуешь, сколько ни старайся, ибо ему все равно.
- Ай, да Адмус! Никогда бы не подумал, что этот эгоцентрист может так сильно думать о другом… то бишь о другой.
- Я тоже удивляюсь, - согласился Одарис, - однако факт на его лице.
Зато Авочка ничему не удивилась. Увидев Адмуса в закопченно-царапанном состоянии, она, ни о чем не спрашивая, незамедлительно сбегала за склянками с мазями из своих запасов и принялась сосредоточенно колдовать над суженым. И друзья могли убедиться по замутившимся глазам Адмуса, что в этот раз магические пассы на него действуют.

       ______


По прошествии суток в сумраке подземелья двое копались в углу пещеры. Точнее копал один, с невероятно опухшим и расцвеченным синевой лицом, а другой, приятной наружности молодой человек, неравнодушно следил за процессом.
- Нет, здесь ничего, - иногда начинал канючить первый, исходя потом.
- Копайте, копайте, должно быть.
- Четвертую яму выкапываю…
- Четыре угла, четыре ямы. В одном из углов что-нибудь да будет, - упорствовал второй.
Наконец, что-то звякнуло под лопатой. Еще несколько мгновений и к ногам второго был положен ящик обитый бронзой. В меру большой и в меру тяжелый, как раз для хранения сокровищ.
- Сподобились… Может, там сапфиры? – взволновался первый.
- Не дай бог такую мелочевку! Нам нужны вещи нематериальные, а значит, самые дорогие. Мы ищем не для себя, а для Писателя! А вот у него мы уже попросим хоть золота, хоть драгоценных камней с бочку.
- Чего же Вы раньше об этом не сказывали?
- А вдруг бы не нашли, ты бы расстроился и меня списал…
Он откинул крышку и кладоискатели увидели стопу листов папируса.
- Есть! – удовлетворенно сказал второй. Он зажег несколько свечей и расставил их вокруг. Из мрака выступили лица Барбидона и безбородого Колдуна.
Барбидон извлек несколько листов и принялся внимательно изучать их.
- Так… Печать на месте. Резюме тоже. А эти бляшки что означают? А, срок годности… Нам это не надо, а потому…
И он принялся отрывать какие-то ярлычки.
- Что в этих бумагах?
- Здесь излагаются идеи и сюжеты по созданию новых реальностей. Слышал, наверное: «В начале было Слово»? А ярлычки указывают срок их реального существования после творения.
- И что?
- А то, что означенное творение увядает и без остатка растворяется во времени. Но мне до этого дела нет. Мое дело доставить Писателю требуемое.
- Понял. Значит, ваш Писатель захотел стать великим, для этого ему и понадобилась Книга с сюжетами и литературными идеями?
- Солдат мечтает стать генералом, генерал – полководцем, принц - королем, а король мечтает стать великим королем, ну и так далее.
- А колдуны мечтают стать великими волшебниками, - со вздохом поведал Колдун о своем и почесал обильно смазанный йодом подбородок.
Закончив дело, Барбидон с Колдуном устало примостились на ящике с вожделенными бумагами и задумчиво раскурили трубки. Жизнь продолжалась. Даже такая, как у падшего демона.

       ______


Пришло время принцам прощаться. Теперь они могли смело сказать: «Мы те части, которые больше целого!»
Лотис оглянулся. Адмус и Ава стояли, взявшись за руки. На фоне вечереющего неба они смотрелись как две античные статуи. Глядя на них, наверное, любой согласился бы с утверждением, что королевское хозяйство попадет в надежные руки.
- А ты домой? – спросил Лотис у Одариса.
Он отрицательно помотал головой. Одарис наклонился к его уху и прошептал:
- Я должен прорваться к Марике… Она меня ждет, и я ей нужен. Это моя Салерия.
- Вот это да! Как же ты сделаешь это? Ты хочешь стать Писателем?
- Нет. Я попытаюсь пробиться на музыкальной волне. Музыка будет моим ковром-самолетом!
- Ух ты! – удивился Лотис. – Что ж, попробовать стоит. Когда начнешь сочинять?
- Сегодня под звездами и начну.
- Тогда счастливого тебе одиночества и сопутствующего вдохновения.
- Спасибо, что ты меня понял.
И они обнялись.
Через несколько дней Лотис самолично предстал перед очами Вальдаса V.
Король вперил в принца орлиный взор и громовым, хорошо поставленным за долгие годы царствования голосом вопросил:
- Вы пришли с обретением или без?
- Увы, сокровищ я не добыл, - понуро признался Лотис.
- А что же Вы добыли?
- Незабываемые впечатления. Еще мысли разные…
Это заявление, на удивление Лотиса, удовлетворило короля.
- Если они на пользу, то Ваши обретения сродни золоту. Думаете, принц, я послал Вас за сокровищем? Ну нет! Я не бедняк! У меня казна в полном порядке! Мое сокровище – моя дочь! А вот какое сокровище приобретает она в Вашем лице, это мне и хотелось узнать.
- И каково заключение? – поинтересовался Лотис.
- Будьте зятем, - просто, без затей ответил король-отец.
И они по-родственному облобызались.
- Жалко, матушка не видит нас, - вздохнул тесть.
- А кто она, о ней я так ничего и не знаю, - спросил Лотис.
Король опечалился.
- Это непростая история. У нас был мезальянс, и мы вынужденно расстались.
- Она не голубой крови, - понял Лотис.
- Да нет самой что ни есть голубой.
- Вы не голубых кровей? – удивился еще более Лотис.
- Ну что Вы, принц. Я тоже из чистейших родников, так сказать. Дело в другом…
Король опять вздохнул и посмотрел куда-то вверх.
- В жизни иногда случается такое, что расскажи людям, не поверят. Скажут – сказка, зато свято будут верить во всякую чепуху. Могу только сообщить одно: мы любили друг друга, но она не могла оставаться здесь навсегда. Поэтому я уговорил ее оставить маленькую Салерию. А теперь я оставляю ее Вам.
И от такой мысли король расстроился… Лотис не стал расспрашивать далее, а поспешил срочно удалиться, зато Салерию спросил, но только о своем:
- Чем занимаются демоны?
- Переменой реальности.
- Гм. А чем занимаются ангелы? Восстановлением реальности?
- Они делают вот так…
И Салерия чмокнула Лотиса в щеку.
- Понял! – просиял Лотис. – Мне нравится. А сам подумал: «Люди должны охранять данную им реальность».

(Краевед: У меня вопрос. Я не понял, что понял принц.
 Хронопист: И это понятно, ведь Он - принц, а вы вышли из простолюдинов. Лотис понял сказанное потому, что монархическая идея основана на постулате «изменяться внешне, не изменяя сути».
Краевед: А при чем здесь «простолюдин»? Мне обидно…
Хронопист: Не обижайтесь, я тоже из них. Для простолюдинов поиск истины заключен в формуле «ин вино веритас» или что-нибудь в этом роде. А у аристократов духа подход иной, хотя ничто человеческое им не чуждо. Только природа человеческая у нас и у них разная. Что же до сути дела, то люди сначала создают новую реальность, любуются ею, играют с ней, а потом незаметно попадают в зависимость от нее. Там появляется свой бог, который начинает играть с создателями. Если это добрый бог, то он приносит удачу. А если нет – иллюзию ее. Плохо то, что, создавая новую реальность, не знаешь, какой бог там народится, а точнее, какой из богов там победит).




       Сказ 11. ВОЗВРАЩЕНИЕ


Лотис возвращался домой полный реформаторских идей, особенно по части повышения доходности доходов, а также по распространению просвещения в низах. Но главное, ехал он вместе с Салерией, да в приличного размера карете. Так что прогресс был налицо. По привычке Лотис подмечал все интересное. Так проезжали они мимо высокой горы, на вершине которой стоял человек и, простерши к небу руки, кричал в Космос: «Я Зосим Горный! Я есм! Я мыслю! Я существую! Услышьте меня, братья по разуму!» Братья слушали, но молчали, не понимая, что именно кричал человек во Вселенную. Не обошлось без некоторых дорожных событий. В царстве Бомуссия увидели как нескольких дюжих молодцов с разбегу пытались пробить лбом стену, хотя рядом находилась гостеприимно распахнутая дверь. Невдалеке сидело трое ученого вида мужей, которые занимались решением вопросов научной организации труда пробивания твердых препятствий лбом путем выведения коэффициентов ударной силы под разными углами в разную погоду. Лотис не поленился выйти из кареты и сообщить страдальцам, что вход рядом. Это сообщение вызвало изрядное удивление присутствующих.
- А мы и не подумали оглядеться!
Довольный собой, Лотис уже садился в карету, когда вновь услышал мерные звуки долбежки. Обернувшись, он узрел прежнюю картину проламывания стены. Лотис не поленился вернуться и спросить о причине упрямства.
- Мы тут посовещались и решили, что в дверь и дурак пройти может. А вот попробуйте-ка через стену! Мы решили идти прежним, самобытным, путем и даже сделать пробитие стен национальным видом спорта. Пусть нам бросят вызов из других царств, поглядим у кого лбы крепче!
«А ведь найдутся желающие», - подумал Лотис.
Не проехала карета и часа, как пытливые глаза Лотиса заметили новую странную картину: трое интеллигентного вида мужей усердно плутали в трех соснах.
- Очередной национальный вид спорта, по-видимому. Пойду, посмотрю, - сообщил Лотис Салерии.
- Судари, не могли бы вы сказать о роде вашей деятельности? – с полным уважением обратился к ним Лотис.
- Мы ищем выход! – ответили мужи.
- Откуда?
- Отсюда!
- Разве это трудно?
- Еще как! Бьемся-бьемся… Но теперь у нас есть план. Вот азимуты…
И один из них показал принцу листок ватмана, расчерченный разноцветными линиями. Оглавление гласило:
       Выход из лабиринта. Вариант №46.

Расстроенный Лотис вернулся к Салерии.
- Оказывается, все они надо мной смеялись!
- Почему ты так решил?
- Ведь эту чушь они не могут творить на полном серьезе.
- Отчего же чушь? Люди заняты делом. Одни пробиваются к заветной цели, другие – планомерно ищут выход. В чем же чушь?
Лотис подозрительно покосился на Салерию.
- Ты тоже надо мной подтруниваешь?
- Что я, вертихвостка какая-нибудь? Я принцесса, нам не положено над будущим королем подтрунивать. Ну, посуди здраво. Сосны ведь не сами в таком порядке выросли. Их посадили, растили, лелеяли. Затем в них благодарно заплутались. Мужи самозабвенно заняты своим делом. Они ощущают наполненность своего бытия. Жены горды за них. И после всех трудов взять и легко выпутаться? Тогда трудовая жизнь потеряет смысл. А те ребята со стеной… Они закаляют характер, раз все остальное закалено.
Лотис лишь вздохнул в ответ на справедливые слова.
- Либо я дурак либо они умные.
Поразмыслив еще немного, Лотис спросил:
- Как ты считаешь, почему люди ищут Истину, но никак не могут обрести ее, а потому придумывают искусственные трудности?
- Потому, что они воспринимают лишь то, что отвечает их желаниям. А истинная Истина слишком часто не совпадает с ними. Приходится конструировать свою, домотканную, но близкую по душе и эстетическим пристрастиям.
Наконец за окном показались знакомые места. Год назад юный принц шел здесь, не разбирая дороги, к Храму Знаний. Пейзаж окрест не изменился, но как-то по-другому он теперь воспринимался. Лотис решил проверить впечатление и заехать с ночевкою к Бабе-Яге.
Филин сначала удивленно ухнул при виде знакомого лица, а рассмотрев с кем это лицо, ухнул еще три раза навроде фанфар. С тем Лотис и Салерия вошли в избушку.
Ничего внутри не изменилось, даже паутина. Баба-Яга приняла радушно, в соответствии с прейскурантом: накормила, напоила, постель приготовила. Уставший Лотис сразу после чая полез на печь, а Салерия принялась разговаривать с хозяйкой о том о сем. И затянулась беседа за полночь.
Лотис засыпал, но сквозь сонный туман мог слышать душевный разговор двух женщин.
-…А я хотела с людьми жить, - отвечал один голос на вопрос другого. – Решила в артистки податься. Каких только чувств во мне не клокотало…. Прихожу в театр. Мне роль так и быть дают. Кого бы ты думала? Бабы-Яги! Я сначала хотела отказаться, но потом подумала: «А кто собственно кроме меня лучше изобразит судьбу-судьбинушку Бабы-Яги?» Я ведь сказки читала. Нас там, лесных жителей, не иначе как злодеями изображают. Никакой политкорректности. Так вот, стала репетировать… Да ты угощайся вареньем. Ежевика как мед…. Значит, репетирую я. Вдохновилась вся. А этот, самый главный, орет с шестого ряда: «Не верю!» Я его спрашиваю: «Чему не веришь, милок?» Он говорит: «Не верю тому, что на сцене Баба-Яга. Бабу вижу. Ягу – нет». Дала я ему в сердцах по башке ступою, чтоб поверил, и ушла обратно в лес. Мне тут легче с людьми взаимопонимание находить.
- Ну, а…
Голос перешел на шепот.
- Да как же без этого. В лес много мужчин захаживало. И охотники, и лесники, и дровосеки, и грибники. Курьеры с депешами скачут. Поскачут-поскачут да остановятся в непогоду. Помню, однажды случай был…
Лотис хотел было послушать про случай, но тут же уснул сном младенца. Наверное, Баба-Яга не желала свои секреты распространять слишком широко, потому и мы их тоже не будем описывать.
Утром гости собрались в путь. Салерия обнялась с хозяйкой, Лотис подмигнул филину, и они отбыли.
Пока ехали по лесу, Лотис еще одного знакомца встретил. На дороге этаким разбойником возник леший и стал нудно звать выпить.
Лотис, выглянув в окошко, отвечал неприветливо. Салерия же выпорхнула из экипажа и завела разговор.
- Ты почему, лешенька, выпить хочешь? Скучно тебе?
Заросшее волосами и тиной существо моргнуло два раза большими болотными глазами и ответило тоненько:
- Зубик болит…
- Так вырвать его надо.
- А у меня их мало. Жалко…
- Тогда полечить его надо. Ты пока садись на пенек, а я травки чудодейственной нарву. Пожуешь ее и легче станет.
Так оно и случилось. Трава подействовала.
- Теперь зубик, лешенька, болеть не будет и пить не надо будет.
- А по праздникам можно?
- Можно. Мы дальше поедем, а дня через три приедет посыльный с зубной щеткой и зубной пастой всемирно известной марки… (последнее вычеркнуто хронопистом Прокопием. – Краевед). Чисти два раза в день, и зубы никогда болеть не будут.
На том и расстались.
- Надо же, сколько внимания раритетному существу, - недовольно отозвался Лотис.
 - Он в жизни доброго слова не слышал. Пусть услышит! – ответила Салерия. – Ведь в молодости он был совершенно иным. Но… не повезло. Добрый человек подобен воздушному шарику: стремится ввысь, а веревочка жизни тянет к земле, и хорошо, если не напорется на острое.
- А меня учили другому - парадоксам из серии «дело спасающих – топить утопающих», - проворчал Лотис. Он понял, почему в легенде его Салерию звали великой - она будет Великой Утешительницей! Будет врачевать душевные раны, перед которыми бессильны обычные лекари. Сначала Лотис обрадовался такой перспективе, а потом, поразмыслив, опечалился: чем больше Салерия будет отдавать себя другим, тем меньше будет оставаться ему. Но… на то воля Писателя!
А тут показался отчий дом, а на крыльце среди толпы Лотис увидел две одинокие фигуры…
 Не важно, как выглядит твой дом - замком или дровяной избушкой, он один. И на пороге всегда стоят они, не важно, кто по званию – короли или простолюдины. На пороге всегда ждут своих детей отец и мать. Так было и так будет во веки веков, пока существуем мы и наши мудрые Писатели, изобретающие нам дорогу и препятствия на ней. На сем мы, хронопист Прокопий и краевед Бруно Актавист, прервем сие жизнеописание. Будьте деятельны и тем счастливы.