Магда и Печальный ящер

       

В подъезде было темно и пахло кошками. Магда ощупью поднялась на пятый этаж и, остановившись на площадке, начала рыться в сумке в поисках ключей. Нет, это просто безобразие какое-то! Она же только вчера вкрутила новую лампочку над своей дверью – и опять полная тьма… Как всегда, вместо ключей под руку попадались мелкие монеты, выпавшие из кошелька, зеркальце, авторучка… Вот, наконец, пальцы ощутили знакомый холод металлического брелка: она выудила ящерку за хвост и не без труда нашла замочную скважину.
Захлопнув за собой тяжелую дверь, девушка поторопилась включить в прихожей свет. Желтоватая лампа осветила в зеркале ее бледное лицо с широкими скулами и усталыми карими глазами; волосы выбились из-под шапки и длинными светлыми прядями в беспорядке рассыпались по плечам. Да-а, вид у нее, прямо-таки, неважный: поскорее в душ и чего-нибудь перекусить.
Все еще ежась от осенней сырости, забравшейся даже под теплый мохеровый свитер, Магда прошла на кухню и поставила на плиту чайник. Странно, что Ботинок ее не встречает: обычно еще в коридоре в ногах вертится.
Она обнаружила своего рыжего кота на шкафу, приютившимся между фарфоровой куклой в кружевной шляпе и вазой с сухими цветами. Увидев хозяйку, кот забеспокоился, заерзал, непривычно жалобно мяукнул, но со шкафа не слез.
- Что, и даже не поужинаешь? Такого с тобой еще не бывало!
Магда попыталась дотянуться до мохнатого проныры, но тот попятился и оказался в полной недосягаемости. Она махнула на него рукой и занялась своими делами. После шести уроков, проведенных в школе, и четырех - в изостудии, она чувствовала себя совершенно разбитой: у нее болели ноги и ныла спина от постоянных наклонов над мольбертами, а возле правой брови противным маленьким комочком пульсировала мигрень.
В ванной Магда открыла душ на полную мощность и долго стояла под горячим потоком, чувствуя, как расслабляются плечи, и тепло разливается по телу. В тот момент, когда она выключала воду, ей показалось, что она слышит какой-то шуршащий звук за стеной, со стороны кухонной кладовки… Мыши, наверное. А может, и крысы, не дай бог. Оттого и Ботинок так испугался, трусливый лентяй!
Закутавшись в теплый халат, она устроилась в кресле перед телевизором. Вот понежится так минутку-другую, а потом приготовит себе что-нибудь вкусное. Кот по-прежнему сидел на шкафу, обернув пушистым хвостом передние лапы; глаза его были закрыты, и он едва заметно покачивался из стороны в сторону как китайский болванчик.
       На экране телевизора, призывно извиваясь и хрипло растягивая слова, перепевала древний шлягер полуголая девица. Цвет декораций был настолько кричащим и ядовитым, что Магда невольно зажмурилась. Малышня в ее классе и то лучше краски подбирает! А здесь, что ни цвет, то сплошные химикалии! Ну его, этот телевизор… Без него как-нибудь обойдется. У Полинки, которая вместе с ней в изостудии работает, его вообще нет. Книг, слава богу, полно, картину для выставки закончить нужно, гитару совсем забросила – даже пальцы отвыкли, стали мягкими и нежными.
Магда рассеянно обвела взглядом комнату: книжные переплеты на полках уютно поблескивали тусклым золотом, любимые безделушки и кристаллы убаюкивали, напоминая о приятных событиях ее жизни.
Иногда вещицы странным образом переносились в ее картины: ваза, в виде красиво изогнувшейся девы в мраморно-зеленом платье, превратилась в садовую фею, таинственно улыбающуюся среди розовых кустов; ветку сосны, которая поразила Магду своей причудливой формой, художница оживила, подарила ей печальные глаза, корявый нос, проросшие первыми листочками уши, и сделала древним, покрытым мхом и паутиной деревом в весеннем лесу…
В кухне сердито и настойчиво засвистел чайник. Магда встрепенулась и отправилась готовить ужин. Так, что у нас здесь есть… Молоко, яйца, остатки колбасы – можно состряпать отличный омлет. С помидорами.
Она покрутила ручку приемника – ни звука. Сломался, наверное… Можно, конечно, и в комнате музыку включить – что-нибудь веселое, джазовое.
 Теперь приглушенные звуки любимой музыки немного скрашивали вечер, но Магде все равно было тоскливо: ведь кроме Ботьки ей некому составить компанию. Родители и сестренка - в другом городе, она их два года не видела, только звонят по воскресеньям. Сейчас она примирилась бы даже с обществом ворчливой тетки, которая завещала ей эту маленькую квартиру – но тетку уже не вернешь…
Магда резала колбасу тонкими кружочками, когда в кухню опасливо заглянул кот.
- Ага-а, все-таки унюхал ужин и явился! Ну иди, иди, может, что-нибудь и перепадет!
Ботинок мялся на пороге, не решаясь войти. Он обнюхивал дверь кладовки, фыркал и нервно подергивал кончиком хвоста. Потом зашипел, выгнул спину дугой и ретировался в коридор. Что же его так испугало, в конце концов? Надо будет хорошенько порыться в кладовке после ужина.
Магда стояла возле раковины и мыла помидоры. На сковороде, шкворча, жарился лук. Вечерняя хандра начала понемногу рассеиваться и Магде вспомнилась забавная детская песенка, которую она давным-давно вычитала в какой-то книжке. Она тихонько стала напевать:
       И ночи, и дни
       Скитались они,
       Покуда в прибрежном лесу
       У края земли
       Свинью не нашли
       С кольцом обручальным в носу.
Внезапный шум из кладовки заставил ее обернуться… Сердце ее подпрыгнуло и забилось где-то в затылке, она вцепилась в кромку раковины, чтобы не упасть. Дверь кладовки медленно открылась, и в проеме показалась темная вытянутая голова с пористыми бугорками ноздрей. Магда закричала. Она продолжала кричать, пока все большое зеленое тело ящера, сверкая чешуйками и царапая когтистыми лапами пол, выползало на кухонный линолеум. Потом голос предательски сорвался, и крик перешел в хрип; от ужаса и невероятности происходящего Магда не могла двинуться с места – ноги будто налились свинцом, стали холодными и чужими. Боже, и ничего под рукой, чем бы она могла защититься! Ни до ножа, ни до швабры она не дотянется…
Ящер лежал на полу, тяжелый и неподвижный – лишь его выпуклые глаза с золотой искоркой изредка застилались белесой пленкой – моргали. Когда он вдруг заговорил, Магда без сил опустилась на корточки, опершись спиной о мойку.
- Прошу меня извинить, - сказал он приятным рокочущим басом, - я вовсе не хотел вас напугать. Собственно, я оказался здесь совершенно случайно, даже не по своей воле.
 Магда закрыла глаза. Все это просто дурной сон. Она заснула в кресле перед телевизором и теперь мучается от кошмаров. Сейчас она проснется… Но нет, зеленая рептилия осталась на прежнем месте - топорщит свой ребристый гребень и … говорит.
- Я, с вашего позволения, присяду, - ящер с трудом вскарабкался на табурет и устроился на нем по-собачьи, чего Магда никак не ожидала от такого массивного коротколапого существа. – Когда проведешь целый день в стенной кладовке, скрючившись между пылесосом и мешком с картошкой, приятно размять косточки!
- Как вы сюда попали? Что вам нужно? – спросила Магда и сама себе удивилась: она не только разговаривает со своей галлюцинацией, но еще и называет ее на «вы».
- Я сейчас все объясню, вы только не волнуйтесь. Присядьте, а то на полу холодно. Вот так. Вы, кажется, собирались перекусить? И я не против.
 Магда, стараясь не думать о том, как глупо все это выглядит, дрожащими руками заварила чай, выключила газ под сковородкой с пережаренным луком, сделала бутерброды.
Ящер печально вздохнул, вылакал блюдечко чая, съел бутерброд и, положив чешуйчатые лапы на стол, начал рассказывать:
- Дело в том, что мир, где я обитал до сих пор, существенно отличается от этого тесного и душного помещения, и то, как и почему я сюда попал, остается для меня загадкой. Я вылупился из яйца в теплом песке пенистого морского залива, где у берега прямо из воды растут большие удобные камни: на них я часами нежился на солнце, подставляя его лучам то спину, то брюшко. Родственников поблизости у меня не было, но я никогда не скучал. Если я хотел есть, то нырял в прозрачную воду залива и ловил ленивых толстых рыб, которые паслись среди морской травы. Я хватал рыбу за хвост и видел, как ее душа белым облачком плывет дальше, даже не заметив кончины плотного крапчатого тела. Еще я любил собирать камешки и раковины; я прятал свою коллекцию в маленькой пещерке на берегу и каждый день перебирал гладкие разноцветные голыши и ажурные домики моллюсков, выкладывал из них красивые узоры. Однако самым захватывающим было падение со скалы в море: я карабкался на вершину и, разбежавшись, летел вниз – вниз, вниз, все быстрее и быстрее, так что сердце замирало и голова кружилась, а потом – бултых – и я погружался в зеленую глубину, распугивая стайки морских лошадок…
Ящер смолк и задумчиво устремил свои печальные золотистые глаза в пустоту. А он симпатичный, даже красивый. Вон какая нарядная у него чешуя, какой узорчатый гребень, и взгляд… совсем человеческий.
- И что же было потом? Что потом? – Магде не терпелось узнать подробности жизни своего невероятного гостя. В глубине души, она все еще надеялась, что он – галлюцинация, и это ее немного успокаивало.
       Ящер уселся поудобнее и продолжил рассказ:
- Однажды ко мне пришел человек. Он был очень приветливый, волосы его напоминали снег, а серые глаза смеялись. Человек сел со мной рядом на камень и угостил меня сдобной булкой с изюмом. Потом он погладил меня по голове и сказал, что я очень вырос и похорошел с тех пор, как был яйцом. Он стал приходить каждый день, мы прогуливались вдоль берега и смотрели на чаек. В конце концов, человек предложил мне пойти с ним в его дом. Я видел издалека этот красивый терракотовый дом на скале: он был окружен садом, и из окон часто доносилась чарующая музыка. Я, конечно, не мог отказаться и отправился с ним.
Человек поселил меня в своем саду. Там жили мраморные львы и сфинксы, из голов их росли цветы. Еще, в кронах деревьев порхали разноцветные птицы, а по лужайкам бродили странные животные. Я помню, там было существо похожее на вас, оно часто сидело у окна в прекрасных струящихся одеждах и играло на арфе.
Иногда я вставал на задние лапы и заглядывал в комнату, где работал человек. Она вся была заставлена книжными шкафами из темного дерева; между двух бронзовых подсвечников мерцало зеленоватое зеркало, в котором отражались туманные глобусы и небесная сфера, медленно вращающаяся под потолком. Человек рассматривал книги, что-то записывал на желтых пергаментных листах, доставал из огромного сундука чертежи и рисунки, а потом исчезал в черноте соседней комнаты. Ее окна были зашторены, и я не видел, что там происходит. Однако порой оттуда доносились странные запахи и звуки: пахло дымом, морским ветром, цветочной пыльцой, мокрой шерстью, рыбьей чешуей, молоком и земляникой; что-то взрывалось и шипело, кричало, тявкало, мяукало, пело, скреблось о каменные стены терракотового дома. А потом в саду появлялся новый зверь или невиданное растение, и человек был весел и счастлив, играл с нами в прятки и чехарду.
Так, незаметно, шли дни в чудесном саду. Одни животные появлялись, другие исчезали без следа. Как-то раз человек угостил меня белым хлебом и фруктами и спросил, хорошо ли мне живется, не хочется ли мне чего-нибудь еще. Я даже не знал, что ему ответить. Все было прекрасно… Но однажды днем, когда я по обыкновению грелся на солнышке возле лап мраморного льва, мне вдруг стало так тошно… Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг подумал, что можно жить как-нибудь по-другому, интереснее… Небо над головой было безупречно синим, еда таяла во рту, цветы дурманили своим ароматом… Но чего-то не хватало. Азарта, риска, неизвестности… Безумная идея! Зачем только она пришла мне в голову! Бр-р-р!
Ящер сокрушенно покачал головой и всхлипнул. Магде захотелось пожалеть его и погладить, но она удержалась.
- В общем, как только я это подумал, раздался хлопок, я потерял сознание и очнулся уже в темной кладовке среди ржавых труб и пыльных мешков. Я сидел там целый день – боялся вылезти. Иногда к двери подходил рыжий зверь и шипел. Ну а потом… вы и сами знаете… Кстати, у вас не найдется сдобной булки с изюмом?
- К сожалению, нет. Но могу предложить бутерброды с колбасой и овсяное печенье.
Магда снова подогрела чайник и угостила ящера бутербродами. Поев, он немного повеселел. Попросил рассказать ему о его «новом мире». Магда повела ящера в комнату, показала свои книги, картины, любимые вещи. Ящер медленно ползал по комнате и внимательно все рассматривал – его зеленое тело почти сливалось с узором на ковре.
- Но знаешь, наш мир огромен, - объясняла Магда, - А это лишь его крошечная частичка, что-то вроде твоей пещеры в скале.
Ей было страшно за этого неповоротливого верзилу: из прекрасного солнечного мира он попал в грустный сумеречный… Корыстные и злые люди, захламленная природа… Как же ему придется туго.
 Ночевать ящер устроился в кресле. Он долго вертелся, пытаясь уснуть, а со шкафа на него с изумлением и ужасом смотрел похудевший за вечер Ботинок.
Магда лежала на диване и слушала, как ворочается ящер. Мысли ее путались. Она то думала о том, где же отыскать для него теплое чистое море и безлюдный пляж, то убеждала себя, что все это галлюцинация и завтра никакого ящера в ее комнате не окажется. Наконец она заснула: ей снились песчаный залив, кружевные волны и человек со смеющимися глазами.
На следующее утро Магда проснулась рано: вечером она забыла зашторить окно, и осеннее солнце тонкими паутинками окутало комнату. Кресло напротив пустовало. По ковру с наглым видом расхаживал Ботинок и требовал завтрака.
Магда вздохнула с облегчением. Слава богу! Она слишком устала накануне – вот и почудились всякие глупости. Сегодня воскресенье, и она устроит себе настоящий отдых. Долгая прогулка, ее любимые эклеры с миндалем, романтический фильм – и вся эта чепуха с ящером вылетит у нее из головы. Надо же! Ящер! Говорящий! В ее кресле! Ну и фантазии!
 Магда сладко потянулась, откинула одеяло и опустила ноги в мягкие тапочки. Ботька, надеясь, что она собирается пойти на кухню, нетерпеливо мяукнул и начал подлизываться. Сейчас, сейчас она его покормит, небось, всю ночь от голода мучился!
Из кухни доносились звуки музыки – играли на арфе. Вот и радио заработало, слава богу! Одной заботой меньше.
 Магда вошла в кухню и обомлела… Около плиты, спиной к ней, стоял мужчина. На нем был зеленый вязаный свитер и потертые джинсы, русые волосы спадали на высокий воротник. Услышав ее шаги, мужчина обернулся – в руке он держал венчик для сбивания теста.
- Я вот пытаюсь приготовить омлет… Вы мне не поможете?
Он был не слишком красив: чересчур высокий лоб с залысинами, крупный нос, тонкие ниточки губ, - но глаза… глаза были прекрасны – темные, почти черные, с золотыми искорками.
- Извините, вчера я забыл представиться – я Бальтазар, - он неуклюже переминался с ноги на ногу, и Магда заметила, что он босой. – Никак не могу привыкнуть к новому облику… Но признаться, он мне нравится.
- Вам бы что-нибудь на ноги… Холодно…А я Магда… Магда я…
Голова ее закружилась, тело захлестнула приторно-сладкая волна слабости, а ноги подкосились. Последнее, что она помнила, прежде чем потерять сознание, было удивленное лицо Бальтазара, его низкий рокочущий голос и большие руки, подхватившие ее в последний момент.





Через месяц Бальтазар устроился на работу в цирк. Его удивительные способности воздушного гимнаста неизменно приводили публику в восторг. По воскресеньям Магда приходила на представление и садилась в первом ряду. Она смотрела вверх, где под самым куполом Бальтазар кувыркался и перелетал с трапеции на трапецию, а потом падал вниз, вытянувшись стрелой, и его зеленый костюм сверкал как чешуя. После выступления Магда отправлялась к Бальтазару в гримерку, и они вместе шли домой, прижимая к груди охапки цветов, подаренных зрителями.
Они жили очень дружно в своей маленькой квартирке под самой крышей, заполненной книгами и камнями, по выходным завтракали сдобными булочками с изюмом, слушали арфу, гуляли с Ботинком в парке.
Бальтазар был любопытен как ребенок, все на свете интересовало его и приводило в восторг: он читал, пел, сажал цветы и деревья, лепил фигурки из глины, катался на коньках, занимался борьбой, играл в шахматы, мастерил воздушных змеев, готовил штрудели. Если случалось что-нибудь неприятное, он печалился, но печаль эта не длилась долго и не была глубока. В такие минуты Магда видела, как его лицо светится знанием и памятью, и ей самой становилось легче и спокойнее на душе.
Иногда он садился в зеленое кресло у окна и подолгу смотрел на новую картину Магды, висевшую над комодом: на ней был изображен морской залив с прозрачной водой, светлые камни, растущие у берега, выбеленные солнцем скалы, а высоко, на скалах – терракотовый дом с садом вокруг. На большом плоском камне у самой воды сидел человек в белом. Его лица нельзя было рассмотреть, но Бальтазар знал, что глаза его смеются.