Отдельные мгновения

Сумасшедшее движение. Улицы, дома, улицы и снова все сначала – по кругу. Выхожу. Иду, чувствую чей-то взгляд, уклоняюсь, перехожу на другую сторону улицы. Прямо передо мной неказистые дома: стекла грязные, цветы на подоконниках высохшие, а за окнами пустота.
Иду дальше. Понимаю, что следом за мной увязался ребенок, лет шести. Оборачиваюсь, всем своим видом стараюсь показать, мне не до него, ускоряю шаг. Чем быстрее иду, тем тяжелее дается шаг, но ребенок не отстает, идет практически уже вровень со мной, смеется. Лицо знакомое, хотя не видел его никогда раньше.
Решаю сдаться. Останавливаюсь, беру его на руки. Он улыбается, постепенно улыбка перерастает в дикий хохот. Становится не по себе, но я продолжаю нести его на руках. Успокаиваю себя мыслью, что всего лишь ребенок, он не может причинить мне вреда. Хотелось бы скорее дойти уже до места назначения. Делаю остановку. Понимаю, что места назначения попросту нет. Куда я шел? Зачем? Ребенок на руках начинает плакать. Я стараюсь рассмешить его. Он начинает злиться. Что-то шепчет и страх начинает пронизывать до костей. Странная реальность.
Стараюсь определиться с выбором маршрута. Иду с трудом, ноги, как будто ватные, не слушаются. Ребенок замолчал, уснул.
Вижу вдалеке толпу людей, одетых в яркие костюмы. Здесь действуют свои законы. Понимаю – это не просто люди. Это – люди судьбы, души, в которых, чтобы не происходило – все тайна. Тяжело. Тяжело среди них, ощущаешь себя страшно свободным, как было только в раннем детстве: первые руки, мячи, погремушки.
Понимаю, здесь я всего лишь созерцатель, не могу ничего сказать, не могу втиснуть ни слова. Здесь надо быть вершителем, надо воспринимать эту бешеную действительность, надо быть воином, царем своей жизни.
Пена отчаяния подкатывает к горлу при виде этих людей – отдельные мгновения одного движения, движения в одном мгновении.
Чувствую легкость в руках. Смотрю на руки. Ребенок исчез, растворился. Что это? Безвоздушное пространство? Смерть?
Где-то на высотах себя, начинаю по-безумному верить в происходящее. Хочется безмолвно подчиниться и остаться в толпе. Прошу, прервите! Теряюсь. Помню ли себя? Встретились кривизна и скудность! Кто-то помахал рукой, кто-то уверенный в своей неотразимости, кто-то чужой и пустой, неведомый, как глубина.
Иду в толпу. Люди хватают меня руками, куда-то зовут. Скольжу из рук в руки. Хочу лечь на дно этой толпы, уснуть, выйти из княжества мыслей, действий и слов. Спать с открытыми глазами.
Засыпаю. Слышу над собой долгий чей-то разговор. Они говорят с сонным. Больше не улавливаю ни звука. Наивнутрейшее успокоение. Свет потух, захлестнув пол неба, став пространственно-чуждым. Наивнутрейшее успокоение.
Что-то выталкивает наружу. Безнадежно! Проверяет все ли в норме, выходит, как змея из кожи. Забивает голову мыслями. Исчезает легкость.
Открываю глаза. Просыпаюсь. Красок больше, но они тускнее. Ручаюсь, вчера – сорвалось! Выхожу на крыльцо. Утро.