Кольцо

В четверг дочь пришла с работы и сообщила: ''В субботу наш колледж (дочь преподает в местном колледже английский и русский языки) устраивает для преподавателей и студентов экскурсию в Нью-Йорк, в ООН. Я там уже была два раза. Хотите поехать?»
Мы с мужем, конечно, захотели. За несколько лет жизни в Америке, в штате Коннектикут, в двух с половиной часах езды от Нью-Йорка, мы были там пару раз – посмотрели центр Манхэттена с обязательными для туристов достопримечательностями (Эмпайр-стейт Билдинг, Рокфеллер центр, Пятая авеню), походили по книжным магазинам Брайтон-бич, прошлись по Бруклину, где остановились у знакомых... А в ООН не были.
Если кому-то довелось побывать там, тот наверняка запомнил магазин на первом этаже, где продаются сувениры из разных стран, членов ООН.
Мы с мужем, конечно же, сразу кинулись к витрине с надписью «Армения» - и поразились убожеству выставленных там жалких сувениров: пара каких-то деревянных тарелочек, куколки в национальных армянских костюмах, несколько керамических подсвечников, пепельниц – и это было всё...
Вспомнились наш знаменитый ереванский вернисаж под открытым небом и многочисленные художественные салоны, галереи, способные поразить воображение любого туриста обилием и многообразием всяческих поделок и сувениров: тут и великолепная чеканка, и резьба по дереву, и ажурная резьба по камню(чего стоят одни наши знаменитые хач-кары, камни-кресты, уникальные в своем роде); и живопись, и искусно вышитые салфетки, скатерти; изумительной красоты ювелирные изделия, ковры ручной работы разной величины, от крошечных до огромных – всего и не упомнишь.
Обмениваясь впечатлениями, мы возмущались увиденным, переходя с русского на армянский, как нам казалось, не очень громко, но нас услышали: стоящая спиной у соседней витрины какая-то пара обернулась на наши голоса:
-Как приятно услышать русскую речь!- сказал невысокий, полный, лысоватый мужчина в очках.
Его спутница, маленькая смуглая женщина, молчала.
-Нам тоже приятно,- ответил мой муж,- хотя мы и не русские. Мы- армяне, из Армении, из Еревана, правда, сейчас живем в Америке. А вы, простите, откуда?
-Мы так и поняли, что вы армяне, услышали невольно ваш разговор. А мы с женой из Баку,беженцы(мужчина грустно усмехнулся), сейчас тоже живем здесь.
Я смотрела на эту пару, и у меня было ощущение, что с мужчиной этим я когда-то была знакома, во всяком случае, я его встречала где-то раньше. Женщину я видела впервые.
Мужчина во время этого краткого разговора несколько раз внимательно посмотрел на меня. И вдруг- внезапное озарение- я узнала его:
-Лева, это ты?!
И он меня узнал:-Господи, вот это встреча! Через столько лет! И, главное, где?!..
Это был мой однокурсник Лева Вассер, с которым мы когда-то, в далекие 60-ые годы, увы, уже прошлого столетия, учились в Баку, в АПИ им. М.Ф. Ахундова(Азербайджанский педагогический институт) на факультете русского языка и литературы. Проучились вместе, правда, недолго, всего два курса, потом я перевелась в Ереван, но успели за это время сдружиться.
Лева познакомил нас с женой Соней. Договорились встретиться после экскурсии(мы были в разных группах) у входа.
Сама экскурсия не произвела на нас особого впечатления, как ожидалось, - ведь мы входили в залы заседаний Совета безопасности и Генеральной Ассамблеи ООН, виденные много раз в газетах, журналах, кинохрониках, фильмах...
Мне запомнились, пожалуй, только оплавленные после атомного взрыва монеты из Хиросимы, которые показала наш гид – молодая миловидная японка, добавив при этом, что ее мать была родом из Хиросимы...
Все гиды в ООН, кстати, - представители разных наций и проводят экскурсии в своих национальных костюмах.
Экскурсия закончилась где-то к двум, а наш автобус отходил только в семь вечера,
так что времени у нас было предостаточно.
Пока мы ждали Леву с женой, обратили внимание на высотное здание прямо напротив ООН, на крыше которого была огромная надпись: TURKISH CENTER.
Муж грустно заметил: - И мы еще чего-то хотим, еще надеемся, что Америка признает армянский геноцид...
Через несколько минут появились Лева с женой.
-Как вы относитесь к индийской кухне?- спросил Лева. Тут недалеко индийский ресторан
«Бухара», где мы с Сонечкой пару раз были, неплохо готовят.
Нам было все равно, мы никаких ресторанов в Нью-Йорке не знали. « В «Бухару»- так в «Бухару»- и мы отправились туда.
Пока шли, обмениваясь впечатлениями от экскурсии, я сбоку разглядывала Леву:''Господи, куда подевалась его пышная рыжеватая шевелюра?!'' Лева был почти лысым, только по бокам головы остались жалкие седые остатки волос... В остальном Левка вроде бы не очень изменился: он всегда был что называется выше средней упитанности, сейчас чуть прибавил в весе, ну морщины, конечно, появились...А глаза за стеклами очков были те же: живые, с лукавинкой, Левкины голубые глаза...
Я слушала Левку(говорили в основном он и мой муж) и вспоминала наш институт, однокурсников... Сблизились мы с Левкой буквально через месяц: как рыбак рыбака чувствует сразу, так и мы , заядлые книгочеи, почуяли родную душу друг в друге...
Невысокий розовощекий толстячок-очкарик казался очень общительным, но на самом деле держался особняком, ни с кем особенно не сближаясь.
Как-то на лекции по Устному народному творчеству(был такой предмет на филфаке, сокращенно УНТ), который нам читал довольно занудно преподаватель Асланов( да и сам
предмет был, мягко говоря, малоинтересным), мы с Левкой очутились рядом.
Этот же Асланов читал нам и «Русскую диалектологию»- забавно было слушать, как он, с его ярко выраженным азербайджанским акцентом, пытался воспроизвести разные русские говоры: акающие, окающие, чокающие, цокающие...
Так вот, на одной из лекций Асланова мы с Левкой оказались рядом. Он вытащил из своего потертого портфеля(Левка был единственным, кто ходил в институт с портфелем) маленький томик- на обложке стояло: А.Ахматова. Избранное.
Конечно, я знала об Ахматовой( все мы знали) из знаменитого ''Постановления ЦК ВКП(б) 1946 года о журналах «Звезда» и «Ленинград», где ее творчество было подвергнуто жесточайшей критике, благодаря чему Ахматова фактически была отстранена от литературы.
Мы штудировали это злосчастное ''Постановление ''и в десятом классе школы, и в институте, слушая курс «Введение в литературоведение», но ничего в те годы из ее произведений не читали: творчество таких «крамольных» поэтов не изучалось...
Я попросила Левку:
-Дай почитать,а?
-Тебе дам, ненадолго. Только обещай, что никому не покажешь и не передашь.
-Лев, честное слово! Я быстро прочитаю!
С этого и началось: Левка приносил мне книги, которых ни в одной библиотеке не было.
Как-то Левка пригласил меня к себе. Он жил в старом доме, в центре, в районе Торговой улицы(официального названия улицы я не помню, впрочем, все бакинцы ее только так и называли) , вместе с бабушкой. Родители его погибли в автокатастрофе, когда Левка был школьником средних классов, это я узнала потом от него.
Я впервые была в такой квартире: высокие потолки с лепниной, старинная мебель; на стенах, оклеенных темными обоями, множество фотографий, тоже старинных- мужчины во фраках, женщины в больших шляпах и длинных платьях- я смотрела во все глаза...
Левка притащил спиртовку(думаю, чтобы окончательно поразить меня, так как в доме был газ) и начал варить кофе в джезве(турке, как ее называют в Росссии), которое я тоже увидела впервые – у нас дома кофе вообще не пили, только чай и иногда какао.
Появилась бабушка – невысокая, толстенькая старушка с характерной, как мне тогда показалось, еврейской внешностью, поздоровалась, представилась(''Сусанна Михайловна,
Лёвина бабушка''), поставила на стол поднос с печеньем, вазочку с конфетами – и исчезла.
Пока Левка варил кофе, я продолжала рассматривать комнату, две стены которой были сплошь заняты книжными полками почти до потолка.
Господи, чего только тут не было, даже подшивки старых, дореволюционных журналов ''Нива» и еще каких-то. Я запомнила большие тома ''Энциклопедии'' Брокгауза и Ефрона, ''Жизнь животных'' Брема.
Собрания сочинений Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого, Тургенева, Чехова...Жадными глазами шарила я по полкам: Блок, Есенин, Цветаева, Мандельштам, Гумилев, Северянин,Белый, Хлебников, Ходасевич, Кузмин, Пастернак – некоторые имена я увидела впервые...
Рядом со шкафами, в углу, на стенке – небольшой клочок(именно клочок) выцветшего старого ковра.
-А это что, Лёв?- с удивлением спросила я.
- А это кусочек ковра из бабушкиного дома в Турции,- здесь Левка сделал паузу,- все, что осталось от огромного старинного ковра,- сказал Левка и замолчал.
Я даже не полюбопытствовала, почему это бабушкин дом был в Турции(просто не обратила на это внимания) и почему от огромного ковра остался этот неровно обрезанный по краям клочок.... ''Пожар, наверное, был'',- так я решила. Левка больше ничего не сказал. Возможно, он ждал дальнейших моих вопросов, но я ничего не спросила.
Позже, уже перед сном, перебирая в памяти всё, что я увидела в Левкином доме, я вспомнила этот клочок ковра и Левкину фразу:''Это все, что осталось от большого ковра из бабушкиного дома в Турции». '' В Турции... Почему в Турции?''
И тут я невольно вспомнила мою близкую подружку, одноклассницу Стеллу Абрамянц: когда мы учились то ли в восьмом, то ли в девятом классе(это было в 1957-ом или 58-ом году), у Стелки отыскалась в Краснодаре, в Доме престарелых, родная бабушка, мамина мать. Стелла объяснила:'' Бабушка раньше жила в Турции, а потом бежала оттуда ( она так и сказала :
''бежала'') с моей крошечной мамой и потеряла ее. И всю жизнь искала''.
Я знала, что тетя Лена, Стелкина мама, выросла в детском доме, где, кстати, и познакомилась со своим будущим мужем, Стелкиным отцом. Тетя Лена привезла свою мать в Баку уже очень старой и больной, она прожила у них совсем недолго, примерно года полтора – и умерла. Стелла и ее младший брат Ромка даже не успели к ней привязаться....
И даже тогда ни я, ни другие наши близкие подружки не поинтересовались: почему это бабушка Стеллы бежала( не уехала, а бежала!) из Турции, а потом очутилась в Краснодаре( где Турция – где Краснодар...), потеряв при этом дочку, словно это была вещь- почему?!
Но мы в свои пятнадцать-шестнадцать лет и не задумывались над этим...
Помню, что ни Стелла, ни ее мама, ни бабушка, пока была жива, никаких подробностей об этом не рассказывали , вообще об этом не говорили ( а я почти каждый день бывала у них, мы жили в соседних домах).
Страх, как я понимаю сейчас, глубоко сидел в старой женщине, пережившей эту трагедию...
Вспомнив про бабушку Стеллы, я даже не удивилась такому странному совпадению: раньше и Левкина, и Стелкина бабушки жили в Турции.
Сейчас-то я понимаю причину моего, вернее, нашего нелюбопытства: мы ведь абсолютно ничего не знали об армянском геноциде 1915-23 г.г. в Турции, ничего. В те годы эта тема была под запретом в СССР, даже в Армении на нее было наложено ''табу'', что уж говорить об Азербайджане...
Кроме того, я была уверена, что Левкина бабушка – еврейка, потому, наверное, никакой связи между ее судьбой и судьбой Стелкиной бабушки-армянки не увидела.



...Дошли мы до индийского ресторана, где в самом деле довольно вкусно кормили, и просидели здесь часа три-четыре, рассказывая о своей жизни, – шутка ли, мы не виделись и
ничего не знали друг о друге почти 45 лет...
В последний раз мы виделись(это я помню точно) летом 1962-го, перед моим переездом в Ереван, когда я устроила для друзей что-то вроде прощальной вечеринки... Мы с Левкой не переписывались и не видались, когда я приезжала домой в Баку, на каникулы, даже не знаю, почему. Возможно потому, что жили довольно далеко друг от друга: я - в Завокзальном районе, а он – в центре. Телефона у нас в те годы не было, так что общение было довольно затруднительным. И я вообще забыла Леву.
И только один раз потом вспомнила его – и точно помню, где и почему это случилось:в Будапеште, году в 76-ом или 77-ом.
Был когда-то в Будапеште магазин русской, вернее, советской книги ''Дружба''( а может, и сейчас есть, хотя навряд ли), куда устремлялись некоторые туристы и командировочные из СССР( их, конечно, в те 70-ые было не так уж и много, особенно командировочных, но все-таки были) – там можно было купить такие книги, которые в
Союзе не продавались, их можно было ''достать''(именно ''достать''') только на черном рынке за немалые деньги.
Попав в этот магазин впервые( я была в Венгрии в полуторамесячной командировке, преподавала русский язык на летних курсах повышения квалификации учителей русского языка в венгерских школах – в те годы русский был там обязательным школьным предметом), я застыла: на полках стояли томики Цветаевой, Мандельштама, Гумилева, Ахматовой, Пастернака, Северянина, Ходасевича...
И вот тут я вспомнила Левку Вассера – ведь именно в его доме я увидела на книжных полках тех же авторов. Можно сказать, благодаря ему, я их впервые прочитала, а некоторых полюбила на всю жизнь...
Потом, в каждую свою командировку в Венгрию( я ездила туда несколько раз), я ходила в этот магазин и закупала книги в нескольких экземплярах – для подарков друзьям( продавцы не удивлялись, прекрасно все зная и понимая). Один чемодан у меня был битком забит книгами...
... И вот судьба свела нас снова, через – страшно сказать – почти 45 лет... И где?!
Так далеко от Баку, города нашего детства, юности, а для Левки – и всей, можно сказать, жизни...
Мы рассказали, как попали в Америку: дочь после Спитакского землетрясения в Армении в 1988 году, работая переводчицей с американцами, вышла за одного из них замуж и переехала в Америку; сын-физик, учился здесь в аспирантуре, получил докторскую степень в Йельском университете и тоже остался здесь, работает. Десять лет мы с мужем жили в Армении одни, без детей, а потом переехали сюда – короче, жизнь так сложилась...
Живем с дочерью, растим внучку. Привыкнуть никак не можем (боимся, что это – навсегда!): всё чужое, языком владеем плохо – тяжело менять страну, когда тебе за шестьдесят... Тоскуем по Родине, дому, друзьям, соседям, но нужны здесь – помогаем дочери, да и сын здесь, в Америке...
Лева с женой жили в маленьком городке Тенафлай, в штате Нью-Джерси.Дети, сын и дочь, живут отдельно- дочь преподаватель музыки в том же городке, а сын-программист недавно с семьёй переехал в Сиэтл, где нашел хорошую работу:''Вы же знаете, в Америке живут там, где есть работа'',- сказал Лева.
''Знаем,- ответила я,- у нас вот сын тоже живет в Калифорнии, в Силиконовой долине, так бы хотелось перебраться к нему поближе, но, увы: у него работа там, у дочери – здесь''...
- Лёв,- спросила я,- а вы-то почему попали сюда из Баку как беженцы, как ты сказал, вы ведь евреи, не армяне?
- Ну, я – наполовину еврей, по отцу, а если уж быть совсем точным – на четверть: мама была стопроцентной армянкой, а папа – еврей наполовину, по отцу, по матери- тоже армянин. Сонечка,- он нежно посмотрел на жену, которую называл только Сонечкой, - тоже чистая, стопроцентная армянка. Так что мы бежали оттуда, спасая свои жизни...
Лева помолчал и добавил:''Моя семья уже второй раз переживает геноцид...''
И тут Лева рассказал историю своей семьи. Он обратился ко мне:
- Ты помнишь мою бабушку Сусанну, ты ведь бывала у меня дома в Баку?(я кивнула:
конечно же, помню).Она вообще-то Шушаник, Шушаник Мисаковна Куюмджян, это в Баку она превратилась в Сусанну Михайловну. Восемнадцатилетняя бабушка, в 1915-ом году бежала, вернее, чудом спаслась из Аданы,- Лева криво усмехнулся,- есть такой милый городок в Турции, где турки вырезали около тридцати тысяч армян, почти всю армянскую общину города. Всю большую бабушкину семью – отца, мать, трех братьев, трех сесстер, бабушек,дедушек, теток, дядей – всех, а дом сожгли...
Бабушка уцелела, потому что ее в тот момент просто дома не было... Она никогда никаких подробностей не рассказывала о тех страшных днях, не знаю, почему... А может, родителям моим рассказывала, не знаю, но мне – никогда, боялась, наверное, моей реакции...
И я очень долго ничего не знал...
И от всего их большого, богатого дома у бабушки остался клочок ковра(бабушка потом тайком пробралась на пепелище) да еще кольцо, бриллиантовое, которое ей подарила мать на ее восемнадцатилетие – вот и все...
Тут я вспомнила тот клочок ковра на стене дома у Левы и спросила:''- Это тот клочок, что висел у вас в Баку?
- Он и здесь висит у меня дома, в Америке,- сказал Лева,- и продолжил:
Ну, потом бабушка попала в Ростов, как – это долгая история. Там она познакомилась с моим дедом, который тоже остался круглым сиротой. Он был из Трапезунда, из знаменитого рода Балянов – их род дал много известных людей: архитекторов, музыкантов, врачей, ученых...
Особенно архитекторов... Один из двоюродных братьев деда попал в Литву, стал там знаменитым архитектором, много строил... Дед потом ездил к нему.
Какие-то годы они жили в Ростове, где родилась моя мама, а потом деда пригласили в Баку, где не хватало врачей, а дед был известным врачом-урологом... Ну, вот так они и оказались в Баку. Потом моя мама Кнарик( так звали мою прабабушку, бабушкину маму) уехала учиться в Москву, в Первый медицинский институт, жила там в общежитии. Там же жил и мой отец, они были земляками и жили, оказывается, на соседних улицах. Там, в Москве, они поженились и вернулись домой.
Наши поначалу переживали, хотели своего, армянина, ну а потом смирились: отец мой по матери был армянином, а со временем дед с бабушкой просто полюбили его...
Ну а потом, - тут Лева помолчал, - и с трудом продолжил, - потом они разбились на машине... Я тогда учился в пятом классе...Родителей отца уже не было в живых, они довольно рано умерли( тоже были, кстати, известными врачами: дедушка-глазник, а бабушка-педиатр) – и я остался с дедой и бабушкой Сусанной...
Мой деда( так он называл отца матери) не выдержал маминой смерти – через год и его не стало. Остались мы с бабушкой одни... Переселились в квартиру папиного отца( ты туда к нам приходила), бабушка не могла оставаться в своем доме после мамы и деды...
Ну что еще? Кончил я институт, какое-то время работал в школе, не выдержал, ушел работать в Публичную библиотеку – с книгами мне всегда было интереснее и легче, чем с людьми... Там же и Сонечку встретил...
Когда начался весь этот ужас, сначала в Сумгаите, потом в Карабахе, Гяндже, а потом и у нас в Баку, мы на время уехали в Ереван, к Сонечкиным родственникам. Сын в это время был первокурсником Политехнического института, а дочь заканчивала Консерваторию. Думали: переждем, все утрясется – и мы вернемся домой...
Да, с фамилией Вассер нам вроде бы можно было и не уезжать, но все соседи прекрасно знали, что Сонечка – армянка, помнили моих деда с бабушкой, знали, что и сам я по матери армянин, так что остаться мы не могли... Да и не хотели больше там оставаться, прежнего Баку уже не было...
Ключи оставили соседям по площадке- русским. Вроде дружили... Вернулись через пару месяцев(детей, к счастью, оставили в Ереване), поверили, что армяне могут возвращаться и спокойно жить в Баку... Вернулись и увидели, что все самое лучшее из мебели, одежды, посуды, книг( ты помнишь нашу библиотеку?- Лева обернулся ко мне,- я кивнула:''Еще бы!'')-
все очутилось у соседей. Они объяснили:''Чтобы не унесли азербайджанцы, они грабили пустые квартиры. У нас будет надежнее''.
И они же, я думаю, эти соседи, донесли, что мы вернулись, правда, потом помогли нам перебраться на их балкон( когда в нашу дверь ломились озверевшие бандиты) и спуститься по веревке вниз, с третьего этажа...
У Сонечки была сумочка с документами нашими, а на пальце – кольцо бриллиантовое, бабушкино, то, что ей когда-то ее мать подарила на восемнадцатилетие, старинное, дорогое кольцо... Не сообразила Сонечка снять и в сумочку спрятать... Да все равно бы отобрали...
Ну, нас '' бойцы'' их так называемого ''народного фронта'' посадили на паром, в Красноводск. А в последний момент один из ''бойцов''( Лева иронически усмехнулся) заметил кольцо на Сонечкином пальце и приказал:''Снимай!'
Я пытался его уговорить:''Это единственное, что осталось от бабушки, оставьте, прошу вас! Это память...''
-''Обойдешься без памяти! Скажи спасибо, что живые остались!''
Все равно в итоге все туркам досталось – через столько лет они и это кольцо забрали...
Слава Богу, что бабушка моя до второй резни в своей жизни не дожила, она умерла в семьдесят пятом...
Ну, добрались мы на пароме до Красноводска. Не буду описывать, как... Вокруг лежали избитые, раненые... Стоны, плач, крики, причитания – некоторые потеряли там, в Баку, родных и даже похоронить не успели...
Лева хотел еще что-то добавить, но молчавшая до сих пор Сонечка сказала тихим голосом:''Не надо, хватит об этом''.
Лева помолчал, а потом закончил:''Прибыли мы в Красноводск, оттуда самолетом переправили в Ереван, где нас ждали дети. Потом мы уехали в Москву( спасибо Сонечкиным родственникам- помогли деньгами), получили статус беженцев в американском консульстве - и попали сюда...


 Мы долго молчали после рассказа Левы. Да и что тут можно было сказать?! Что?!
Конечно же, мы обменялись адресами, телефонами. И тут выяснилось: Лева сменил свою фамилию Вассер на фамилию деда – Балян. И имя тоже. Теперь он – Левон Балян.
- Лев, а это зачем?- спросила я, - ведь в Америке тебе с фамилией Вассер легче жить. Поверь! И детям твоим тоже.
- Сын мой оставил фамилию Вассер, дочь вышла замуж за армянина из Ирана, тоже армянскую фамилию носит. И ее дети. Ну а я сделал это чисто сознательно и принципиально: моих предков убили в Турции за то, что они – армяне, мою семью в Баку могли убить по этой же причине... Я и так на три четверти армянин, хочу быть им полностью, носить фамилию деда – чтобы никто не сомневался, кто я.
Ну, а насчет трудностей- когда армянам было легко, а? Вот мечтаем с Сонечкой в Турцию поехать – в Адану, Трапезунд, с духом собираюсь, нелегко это...
Хочу им сказать: Баляны живы! И деда просил об этом, хочу его просьбу выполнить...
 
...Теперь мы с Левой Вассером, вернее, с Левоном Баляном перезваниваемся, посылаем друг другу и-мейлы, книгами обмениваемся, как в старые добрые времена...
Обещают они приехать к нам с Сонечкой в гости. Ждем.

P.S. Недавно один наш знакомый армянин побывал в Турции ( тоже выполнил наказ деда – побывать на его Родине) и привез путеводитель по Турции на русском языке. Дал нам почитать.
Открываю наугад. Читаю: Стамбул. Архитектурные достопримечательности (рядом фото): Мечеть Ортаксу, построена в 1853 году придворным архитектором Никогосом Баляном во время царствования султана Абдулмечита.
Мечеть Долмабахче, 1855 год, архитектор Карапет Балян.
Дворец ''Чираган'', архитектор Саркис Балян.
И это – только в Стамбуле...
Сделаю ксерокс с некоторых страниц этого путеводителя и пошлю Левону- пусть посмотрит...

Мелик-Мартиросян Джульетта

Фармингтон, Коннектикут, США
Февраль 07 г.