Автопортрет

Из цикла «Мужская любовь»

1

В сердце колом сидят петербургели,
На душе третью жизнь ленинградостно.
А навстречу - несвежие буркалы
Равнодушно посверлят - и гаснут.

Между злыми железными башнями
Ветер мечется перепугавшийся.

***

Балтийские дюны… Это северное чудо настраивает на размышления. Белый песок рассыпается сквозь пальцы, намекая, что жизнь уходит. Самая интересная для меня способность дюн – способность к движению. Крохотные желтые цветы Ботнических дюн закрепляют движение песка. Растения умиляют нежностью и стойкостью. Не перестаю удивляться: на пляже, где люди ходят, бегают, лежат на подстилках, играют в волейбол, цветы остаются не поврежденными, девственными и прекрасными. Немилосердные порывы ветра им ни по чем, холодящая душу свинцовая даль Балтики не страшна. Вдыхаю с удовольствием запах свежей рыбы, любуюсь новенькими катерами и стерильными лодками. Цветущие вдоль дорог белые мелкие розы, улыбки прохожих, порядок вокруг: чудная Скандинавия! Лето пришло, а пляжи полупустые. Здесь не бывает толпы, и можно «эксклюзивно» любоваться природой. Наверное, жители попрятались в игрушечные домики, чтобы не мешать. А может, ушли в море. А может, все происходит со мной во сне, а во сне всегда мало действующих лиц…

Во сне я испытала такое физическое состояние, при котором тело вздрогнуло, как от сильного наслаждения, сердце упало от любви к мужчине. Часто во сне я проваливаюсь в ямы, целиком отстраняясь от себя, своего тела. Мне много раз удавалось сбрасывать его, как змея кожу. В такие моменты я вверяла себя тому, с кем сердце билось в унисон, увы, в моем воображении. Просыпаясь, я плакала от счастья, так как наступало ощущение полноты и радости бытия. Оно почти весь день сопровождало меня, я улыбалась сквозь слезы и любила всех, уже наяву. Я истолковывала такие сны, как вещие. Как правило, они сбывались: что-то хорошее случалось со мной. Однажды приснился Теему, с которым я работала в середине девяностых. Два предпринимателя, Осси и Теему, приехали покорять Петербург. Я закончила курсы переводчиков и искала работу в финской компании. Моя фотография находилась в буклете, представлявшем наш выпуск. Организаторы курсов позаботились о рекламе. И вот однажды мне позвонил финн. Приятный голос, спокойная манера, минимум вопросов. Мы договорились о собеседовании. Я приехала на корабль «Кронверк», где в ресторане увидела двух блондинов в строгих костюмах. Я была неопытной переводчицей, согласилась работать за очень маленькую зарплату. Моим шефом оказался Осси, крепкий, невысокий, с очень светлыми глазами. «Чудь белоглазая» - вспомнила из учебника истории. В белесых глазах я читала только функции, которые обязана понимать. Его компаньон был совсем другим. Тонкий, женоподобный, даже элегантный, он сразу вызвал во мне противоречивые чувства. С одной стороны, у Теему были повадки гея, и по взглядам, которые парень бросал на Осси, я угадала характер отношений приятелей. Но с другой стороны Теему смущал меня тем, что пристально и развязно рассматривал мои губы, ярко накрашенные в то время. Бесстыдный взгляд скользил по ним, заставляя меня кокетничать. Если с Осси были только деловые разговоры, то с его компаньоном у нас велись почти экзистенциальные беседы. Выпив, Осси замыкался в себе, а Теему, наоборот, начинал болтать. Однажды мы выпивали втроем на кухне. Осси побежал в ларек за добавкой. Теему вышел из туалета, держась за зад и морщась от боли. Он совсем не скрывал от меня, почему ему было больно.
- Теему, я не понимаю. Неужели настолько тонкое удовольствие? Мне кажется, это унижение, моральное разложение.
- А я не понимаю, когда говорят о морали применительно к сексу! Мораль действует на государственном уровне, и Финляндия ведет себя относительно морально. Да и мы с Осси не совершаем преступлений, мы не воруем, не насилуем, не убиваем, не развращаем малолетних, - голос «финика» звенел и вздрагивал.
Вернулся Осси. По деревенскому обычаю снял ботинки, не обращая внимания на грязный паркет.
- Осси, садись рядом со мной!- пригласила я начальника, убирая с кресла русско-финский словарь. – У нас ведется серьезный разговор, - сказала, наливая себе джин-тоник в стакан.
- О чем? О международном положении? – улыбаясь, спрашивает босс.
- Мы говорим об анальном сексе, - на чужом языке мне почему-то легко говорить о вещах, о которых не смею заговаривать в русской компании.
- Ого! – Осси чуть не захлебнулся. Он как раз пил из горлышка «Синопскую». – А что, собственно, тебя интересует?
Я не ответила, потому что не понравился тон вопроса: с шефом невозможно вести раскованные беседы! Я встала, прошлась по квартире. Она находилась на Чайковского в бывшем «доходном» доме, широкая лестница которого пахла кошками и питерской сыростью. Две комнаты, сдаваемые какой-то бабусей, живущей за границей, отданы в распоряжение жильцов со всем скарбом. Видимо, покойный муж бабушки был интеллигентом, возможно, писателем. Дубовый стол с зеленым сукном – наверное, времен Достоевского! – расположен у окна, из которого видна стена, высокая, с облупившейся краской. Несмотря на то, что к финнам приходила уборщица, в квартире царил «поэтический» беспорядок. Петербургские раритеты перемешивались с современными предметами, не вынесенными на мусорку или не убранными на свое место. Письменный стол «а-ля Достоевский» был завален исписанными листками, старинными фотографиями, раскрытыми порнографическими журналами, российскими глянцевыми изданиями, финскими буклетами и проспектами, прайслистами, визитками и фотопортретами женщин. На полированном журнальном столике, вызвавшем у меня приступ ностальгии - точно такой столик был в квартире моих родителей - лежали листы белой бумаги со следами, оставленными от чашек, стаканов, кастрюль и тарелок. Одноразовая посуда валялась тут же, под столиком, среди сдавленных пивных жестянок. Разбросанные пыльные калькуляторы, пластиковые папки хранили штемпеля кофейных и винных разводов. Из резной деревянной шкатулки топорщились рублевые бумажки. Самое интересное ожидало меня в спальне. Наверное, она служила кабинетом какому-то выдающемуся человеку. Вдоль стен стояли высокие книжные стеллажи из красного дерева. Толстые стекла на многих полках закрывали старинные книги. На некоторых полках стекла отсутствовали, и рядом с книгами лежали какие-то пожелтевшие рукописи, старые журналы. Иногда они падали с верхних полок, находя пристанище на паркетном полу, скрипящем от песка. Диван-кровать разместили между двумя стеллажами. Кипы бумаг с журналами падали и на него. Ни простыни, ни покрывала, ни подушек на диване не было. Скомканное белье хранилось в углу возле окна под газетами.
- Теему, как вы можете жить в этой берлоге ? – удивляюсь, знаю привычку финнов к чистоте и уюту.
- Знаешь, здесь есть ощущение Петербурга. И потом в клоаке уютно заниматься нашим, как ты поняла, нетрадиционным сексом, - чувствую иронию в словах Теему и кляну себя за то, что затронула щекотливую тему. К счастью, больше мне не представилось случая говорить с финскими друзьями о всяком вздоре. Когда подвернулось более выгодное предложение, я ушла на работу в фирму, производящую торговое оборудование. Потом я вышла замуж и уехала в Финляндию. Через коллегу-переводчика узнала, что Осси кончил трагически. Его нашли мертвым в квартире на улице Чайковского. Бизнесмен умер от кровоизлияния в мозг. Через несколько лет я встретила на улице Хельсинки Теему. Это произошло в тот день, когда мне приснился эротический сон. Теему уже не производил впечатления развратного повесы. Он получил постоянную работу на заводе, производящем запасные части для подъемных кранов. Поразил бронзовый цвет кожи Теему. Оказывается, он несколько лет работает в Саудовской Аравии. Теему пригласил меня в итальянский ресторанчик рядом с Эспланадой. Мы пили виски и слушали музыку в стиле ретро. Было грустно, говорили об Осси, его преждевременной смерти.
- Я удивляюсь, как у нас было с ним: радость и наслаждение, поднимающие тело вверх. Любовь самая настоящая. И в то же время отвращение, у меня до сих пор есть чувство брезгливости от того, что мы позволяли себя тогда, в Питере. Ты знаешь, я почти уверен, что Осси наказан Господом за наши общие грехи, – Теему говорил такие вещи, от которых у меня округлились глаза. Не ожидала! Я уже свыклась с тем, что западные люди лишены той духовности, которой привыкли гордиться мы, русские.
- Я убежал в пустыню, не могу ни с кем жить после Осси. Ушел в работу, - продолжал финн. – Стал много путешествовать, летаю несколько раз за год в Джидду, а также в Юго-восточную Азию. Мне нравится смотреть на расстилающиеся подо мной огромные пространства – сибирскую тайгу или бесконечные пески Гоби. Испытываю восторг оттого, что мое тело спрессовано душной атмосферой салона, а внизу – простор и много воздуха.

Я не смогла рассказать Теему про свой сон, в котором он прижал меня к сердцу и не отпускал. Я заплакала от счастья: наконец встретила своего человека! Проснувшись, вспомнила историю Осси и Теему, представила, что если бы у нас начался роман с Теему, я бы отучила этого дурачка от гомосексуализма. Сейчас, слушая неожиданную исповедь, я поняла, что ошиблась. Теему любил по-настоящему. Странные они, эти мужчины!
Заговорили об аравийской пустыне. Я никогда не видела настоящие барханы.
- Расскажи о климате, природе, обычаях! – попросила.
- Да мы работаем по две смены, нам платят хорошо только с учетом сверхурочных. Хочу привезти белый мерс! – смеется Теему.
- Чтобы катать мальчиков? - подначиваю.
- Это не ко мне! – серьезно отвечает Теему.
- Скажи, а правда, что лица у женщин до сих пор спрятаны, а тела укутаны в одежды с головы до пят?
- Угу! Еще и в черные. Я своими глазами видел, как сауд (так Теему называет арабов) наказывал жену на улице.
В пятницу Теему освободился раньше обычного и направился в ювелирный магазин, чтобы купить золотую цепочку. Одновременно с ним вошел араб с тремя женами. Что-то произошло между ними, и муж выгнал женщину на улицу, указав на поребрик. Та опустилась, араб достал ремень и стал избивать жену. Затем вернулся в магазин, купил женам кольца, вышел на улицу и повторил экзекуцию. Так он проделал несколько раз.
- Теему, а у тебя изменилось отношение к женщинам? – осторожно спросила я.
- Ты знаешь, я должен тебе рассказать кое-что, - уклонился от ответа приятель.

Он возвращается к покойному Осси. Разбирая бумаги, Теему наткнулся на дневник, в котором наш общий знакомый писал в том числе и обо мне. Я стала читать.

+
Говорил с Л. семь раз за день. Не понимает! Придется поставить в ее квартире факс и отправлять распоряжения в письменном виде. Пусть работает со словарем…
+
Л. пришла в гостиницу. Отвратительные духи, жевачка во рту, пакет вместо сумки. Она как базарная женщина, надо ей подарить дипломат – чтобы не позорила фирму. Зачем эта женщина кокетничает? На что надеется? Наверное, думает, что ее ломаный язык меня возбуждает…
+
Забавное недоразумение: смотрю на губы переводчицы, хочу понять, что же она говорит. А она думает, что я испытываю какие-то чувства. Смущается…
+
Сегодня сидел с Л. на заднем сидении почти впритык, пришлось подбросить клиентов до дому. Мягкая, обыкновенная баба…
+
Наконец договорились о квартире. Хорошее место в центре. Вечером приехала Л. В соседней комнате уборщица, молодая и симпатичная. Надо уговорить ее оставаться на ночь. На меня что-то нашло: когда были вдвоем в узкой комнате, я вдруг захотел Л. Затмение!
+
Не хочу, чтобы Теему узнал, что Л. моя любовница. До чего русские сговорчивы, я не плачу даже проституткам…
+
Л. замучила телефонными звонками. Одолела ревность, она ненавидит уборщицу. Отдаю трубку Светлане, прошу сообщить, что у меня дама. Пусть Л. позлится!
+
Роман с Л. мешает делу. Мне надоели истерики и примирения в постели. Я открыто сказал о своих пристрастиях. Она соглашается на все…
+
Переводчица нас предала, ушла в другую компанию. Конечно, у нас никакой прибыли. Я спиваюсь…


- Ну, что скажешь? Как я должен относиться к женщинам? – мстительно глядит на меня Теему.
- Мне надоело вытаскивать твоего компаньона из кабаков, объяснять жене, где он находится. У твоего Осси перебывал весь Питер! Мне рассказывали, как ржали менты: труп буквально тонул в использованных презервативах. Не понимаю, как ты мог любить такого человека!
- Людмила, а ты знаешь, что Осси написал мне предсмертное письмо, в котором просил прощение у всех и… не падай! – он бы хотел, чтобы я женился на тебе.

Я фыркнула, мне неприятны были те воспоминания и город, от которого я сбежала. Выпив виски, осмелилась рассказать самое главное:

- Теему, я видела тебя во сне… Твоя высокая фигура уходила от меня. Светило закатное солнце. Все говорили, что ты умер. Надо было идти на похороны, но я не верила. Понимаешь, некому было рассказать – такая боль! У меня уже было такое в жизни. Первую свою любовь увидела в гробу. Написала, но он не ответил. Судьба разлучила. Да, потом эта история с Осси. Но ведь он для меня был просто начальником, бес попутал. Ты знаешь, а ведь незадолго до его смерти я была на Чайковского. И у нас произошла близость, хотя я отшатнулась от Осси: вдруг почувствовала, что лежу с мертвецом. Вечером, когда приехала домой, позвонила его новой переводчице, рассказала. Я хотела предотвратить смерть, но что мы могли сделать? Девчонка ничего не поняла, а я закрутилась. Через несколько месяцев Осси нашли с кровоизлиянием в мозг в той квартире.


***

Самое интересное во всей этой истории то, что Теему прислал мне по электронной почте одно стихотворение, которое произвело впечатление на финна. Вот оно:

Бьют часы на Спасской башне,
Приближая День Вчерашний.
Путин, Сечин и Сурков -
Победили всех ...кого?

Нет, само собой, врагов
Посадили на параши.
Четким строем ходят "Наши"-
Враг России будет смят!

Смешной мальчик, мой Теему! Уже год мы состоим в переписке, он рассказывает о саудах, а я о питерцах.

2

Сахарница

Он не выспался, болело сердце. Душа ныла. Снились женщины, которых любил. «Эх, запутался я в вас, подруги», - говорил сам себе и смеялся. Смеяться в одиночку уже давно привык, и говорить вслух сам с собой тоже. Под утро приснилось, что подслушал разговор между женой и любовницей. Было удивительно, что о Тауно, виновнике и собственно предмете разговора, женщины не промолвили и слова. А было бы интересно, что думает каждая. Хотелось бы, чтобы говорили о нем в третьем лице. Но куда там! Безобидная болтовня ласковых друг к другу кумушек.

Встал по привычке в шесть. Включил телевизор, новости: в России авария, погибло сто двадцать человек. «Надо же, какая НЕбезопасная страна», - в который раз противопоставил безопасную Финляндию взрывной «Руссии», как ее называют часто в Финляндии.

Поставил «капать» кофе, сходил за почтой. Пролистал свежую газету, заинтересовался футбольным матчем и конкурсом песен для танго. «Финское танго самое аргентинское», - прочитал рекламу. Не понял, но согласился.

Будет жаркий день. Июльская жара отнимет последние силы, есть смысл накопить их и прилечь на диванчик сразу после завтрака. Еще недавно в спальной была широкая кровать, на которой они с женой проспали ровно пятьдесят лет. Не было у него никакой любовницы, это во сне все придумал. После смерти жены сны стали отдушиной. Там проходила настоящая жизнь.

 Заставил себя пойти в комиссионный. Надо избавляться от мишуры, напоминающей о жене. У купленного места – длинного стола с выставленными вещами - толпилось несколько человек. Миловидная женщина с полной грудью рассматривала сахарницу, привезенную из Советского Союза в качестве сувенира. От женщины пахло молоком, а сама она похожа на козу. Голова в мелких светлых кудряшках, удлиненное румяное лицо, глупые и веселые глаза. Рот приятный, наверное, сладкий на вкус. Неожиданно для себя Тауно протянул вещицу женщине. Она отрицательно замотала головой.
- У меня нет денег, - ответила с акцентом «коза».
- Посчитал обязанным отдать дань русско-советской дружбе. Миру мир! Матрешка, водка, сотрудничество! – вспомнил молодость, не отрывая глаз от округлых оголенных плеч и декольте. - И кроме того, приглашаю вас в гости, на чашечку кофе!
- Сотрудничество? - похоже, это слово иностранка поняла как-то по-своему. – Вы предлагаете работу? Будете платить по-черному? - удивилась, встряхнув кудрями и задрожав от переливчатого смеха. «Коза» взяла Тауно под руку, для чего ему пришлось свернуть ее калачиком, выпятить грудь и услужливо наклонить голову. Он не без удовольствия почувствовал себя приказчиком, фотографию которого видел в книге о русской пище. Если бы не страх возвращения в пустую квартиру, он отнесся бы к такому приглашению как к рецидиву холодной войны, то есть диверсии. Угостил бы барышню двойным пивом и отправил бы восвояси. Но проживший пятьдесят лет с одной женой, не разлучаясь более чем на неделю, он панически боялся одиночества. У «козы» оказалось странное имя Люда. По-фински оно звучит как «лута» и имеет два значения – «метла» и «шлюха». Но даже имя не смутило вдовца, распахнувшего перед новой знакомой двери новенькой машины. Птичкой залетела она в автомобиль. Освоилась мгновенно, открыла «бордачок», накрасила губы перед зеркальцем. Непонятное мяуканье радовало Тауно. Сначала приходилось напрягаться, чтобы понять чужой язык, но вскоре Тауно научился понимать спутницу. Подъехали к шестиэтажному дому, прошли в подвал, оборудованный клетушками-складами. Поднялись в лифте с большим зеркалом – женщина поправила кудряшки – на четвертый этаж. Вышли на лестничную площадку. Тауно нажал на выключатель, яркий свет озарил коридор.
- Ой, у вас лицо покрылось капельками, - испугалась Мила и протянула платок.
- Ничего страшного, сейчас коньячку, и все будет тип-топ, - бодрым голосом ответил Тауно, но рука дрожала, когда он открывал дверь.
В гостиной усадил гостью на плюшевый диван. Занялся сервировкой стола с серьезностью радушного хозяина. На столе мгновенно появились две маленькие чашки фирмы "Arabia". Каждая уютно располагалась на двух блюдцах в соседстве с чайной ложечкой и свернутой салфеткой. Печенье красовалось на стильном блюде. Молоко в молочнике, а сахар в сахарнице. Мила это отметила, так как знакомая молодежь, угощающая гостей кофе, часто ставит на стол молоко в картонной упаковке, а сахарный песок в пакете. Какое хамство!
Окно занавешено жалюзи, сквозь них яркий свет рассеянно подглядывает в комнату. День улыбается. Дверь на балкон приотворена, прохладный ветер совсем не мешает.
- Смотри, белка! - закричала Мила, указывая на сосну, на рыжем стволе замер зверек, распушив серый хвост. Тауно улыбался. Давно не было так громко в его квартире. Мила исследовала обитель так, как будто собиралась в ней жить.
- Так, так… В туалете пол с подогревом, сауна с чистыми, почти новыми, досками. В спальне уютно, - она остановилась напротив узкой кровати, застеленной вышитым покрывалом, у небольшого дивана. Жена украсила его шелковыми маленькими подушками, на которых виднелись семейные вензели.
- Можно тебя попросить об одной любезности? - обратился Тауно.
- Конечно, теперь все можно! - Мила продолжала разглядывать вещи и мебель.
- Сядь на край дивана и смотри в окно! - почти требовательным голосом сказал он.
Мила уселась, как в театре. Шаркающей походкой Тауно приблизился и прижался к ее боку. Замер. Женщина покраснела… На прощанье Тауно целовал ей руки в коридоре... Ну вот и все. Мила очень скоро позабыла историю с сахарницей. Безделушка сначала валялась в кладовке, а потом в огороде. Дочка «заиграла». Что поделаешь – приходится расставаться и с более ценными вещами!

3
Сашка

Мы порой жалуемся на одиночество, на «невстречу» и слепнем от обиды на судьбу. Хочу поделиться случаем, который преподал мне урок: настоящее проходит мимо, и винить судьбу за это грешно. Моя история посвящена человеку, которого назову Александром (Сашкой), покойному. Случайно – все же судьба намекает, подбрасывая знаки – я нашла в своем компьютере переписку. Тогда, три года назад, мне казалось, что это виртуальный флирт, ни к чему не обязывающие отношения «ищущей» женщины и одинокого мужчины. Мой знакомый был одинок по-настоящему. Он умер в своей квартире, сослуживцы хватились только через несколько дней. Мне не хочется писать этот рассказ с грустным настроением, так как Сашка был очень веселый, остроумный и, как мне казалось, легкий человек. Сейчас я думаю о дюнах, о которых, кстати, мы говорили в переписке. Мы сумели договориться, что дюны будут для нас песчаной планетой, все время меняющейся и живой. Я поражалась способности природного рельефа к передвижению, а Сашка уверял, что всегда найдется в песках растение, которое остановит их движение. Но я не верила, потому что была слишком легкомысленной. Читая письма Александра сегодня, я понимаю, что он был прав.

У нас были разные установки: Саша, возможно, хотел серьезных отношений, я дурила. Мой юмор был такого уровня: Ржевский однажды услышал анекдот о Пушкине. Рассказчик, загадочно улыбаясь, рассказал следующее. Пушкин с дамами выехал в лес на пикник, от скуки компания стала игpать в пpятки. Пушкин спpятался в мох, а дамы его ищут.
- Пушкин, где вы?
- Во мху я!

Делюсь подобной «игрой слов», чтобы показать, какую роль – опять игра словами - тогда выбрала я. Сашка, как мог, подыгрывал, только его юмор был совсем другим.

Иногда мой друг принимал тон романтический. Например, как в этом письме:

Моя дорогая! Двери уже закрыты, и пыльный ветер кружит меня. Лишь на мгновение пелена песка поредела, и мне почудился дверной скрип. Я думал, что, наконец, увижу тебя, неспешащую, у реки. Журчание фонтана было бы замечательным фоном для моих слов, обращенных к тебе. Мне хотелось так много сказать тебе, пока я принимал нелепые решения, рисовал никому не нужные знаки и отдавал глупые приказы. Я думал, что двадцати минут хватит, чтобы сказать самое главное. Я ошибся.

Александр – надо же, как Пушкин! – старательно озвучивал роль нетерпеливого возлюбленного, который знает, что встречи не состоится. Я же пыталась изобразить роковую женщину:

Мой дорогой! Я сделаю так, что ты не будешь думать двадцать минут. Ты заметишь, уйдя от меня, что время способно остановиться. Закроются двери, и пыльный ветер закружит тебя. Ты опять будешь принимать решения, рисовать знаки и отдавать приказы. Однажды ты вернешься ко мне. Я буду на месте, а вода в фонтане продолжит журчание. Я никуда не спешу. Я жду тебя у реки…

Так мы морочили друг другу головы, пока однажды Сашка не стал писать человеческим языком. Я сразу ответила, что живу с мужем, воспитываем дочку. Но мне скучно, и я флиртую налево и направо в Интернете. Раз флиртую, то значит, надо писать «эротически», хотя в разговоре с Сашкой победила ироническая манера. Я полушутя, полувсерьез писала, что главное оружие женщины - грудь. Мне хотелось, чтобы меня представляли полногрудой сексбомбой. На самом деле я выкормила грудью троих детей, последнюю девушку, саамочку, кормила до двух лет. Я очень комплексовала оттого, что грудь остается полной, поэтому я уверяла виртуального любовника, что кручу обруч, и вместо живота у меня настоящее «талиё». Жаловалась, что мой русский муж-интеллигент - поклонник француженок, а я была для него барышней-крестьянкой, толстопятой, хотя и с высшим образованием.

Сейчас без смеха не могу читать своих писем! Особенно про то, что, оказывается, у бывшего мужа моего «элита петербургская в крови». Чувствуя, что несу полную чушь, окончательно добивала Сашку заявлением «Я тебе доверяю - я всем людям верю - потому что Нина Крылова сказала: "Александр - мой друг", а мы с Ниной переписываемся, и довольно тесно.

Виртуальный знакомый соглашался со всем, даже с «тесной перепиской». В ответ он писал:

Да, Нинка мне тоже понравилась. Каждую встречную да поперечную я бы в кафе не пригласил! Удивительная способность людей чувствовать через равнодушные буковки своего человека!

Далее он прошелся по моему семейному «бэкграунду» своим обалденным юмором:

Ну и мужики же у тебя! Один алкоголик с элитной кровью, другой молчалив, как Луна.
Сегодня я не в форме и своего св. Георгия тебе не предоставлю. Срочно надо готовить на обозрение апрельские тезисы, поскольку они созрели в моих замыслах, их срочно надо обнародовать, пока не забродили и не сделались бражкой. На всякий случай через вырез ночной рубашки правой рукой дотягиваюсь до твоей роскошной груди, левой залезаю в твои кружевные трусики, приятно ощущая при этом бархатистость убранства твоей пещерки...

Прошу прощения, что указала такие подробности нашей переписки, но кружевные трусики убрать я никак не могу. Далее Сашка писал:

Не, не остановлюсь! А чтоб тебе не было скучно, предлагаю тебе вторую серию из цикла "Революционное восстание". Всё так в действительности и было, я ничего не выдумывал, просто списывал со своей жизни... Я снял этот народный бунт по понятным причинам. Революция произошла без народа! Обнимаю твою крепкую грудь, вновь залезаю под твои кружевные трусики, ласково прижимаюсь к тебе...Георгий вылез из трусов и показал свою разбухшую головку.
- Спи, - шлёпнул я его по голове, и он покорно свернулся в калачик.
Милка, чтоб ни слова Нине о наших интимных отношениях! А то брошу!
Слушай, а ты мне сбрось своё фото в той ночной рубашке, о котором я сообщал. Я бы повесил бы её (ночнушку – примечание автора) перед монитором, и моим фантазиям не было бы предела. Ты там настолько хороша... В твою постель вместе с приятелем Георгием постараемся зайти завтра вечерком. А теперь - просвещайся! Всего хорошего! Успехов в искусстве умения мяукать!

И я просвещалась…

Привет, моя милая Милла! Написал сегодня вечером тебе письмо, влез в тебя - а у тебя там новое сообщение. Чувствую, что неравнодушна ты ко мне и потому радуюсь счастьем общения. Ну, и судьба у тебя - двух мужей обслуживать! Добрая ты! А трусы мне лучше в синюю полоску, как в своё время заказывала Амалия Викторовна. Но у меня с ней, кроме обмена планами вооруженного восстания, ничего близкого не было. Расцветка рекомендуемых трусов запомнилась. А теперь то, что я тебе намолотил сегодня. Прочитал твою биографию, Милла. Впечатляет. Однако послушай мою. Отставим на время св. Георгия, надо же немножко познакомиться, прежде чем мяукать.

Далее я должна сделать комментарий. Саша подробно описывает свою жизнь. «По понятным причинам» - пытаюсь соблюсти его стиль – я изменю реалии. Почему? Ну потому что этот рассказ все-таки вымысел.

Итак, родился на Дальнем Востоке в большом казачьем селе, куда перебралась мама из города Партизанска с двумя детьми после того, как отец ушёл на фронт. Чудом уцелел, после войны родился и я. Мама из-за болезней, полученных во фронтовые годы, умерла рано, мне было девять лет. В шестидесятых годах, чтобы пристроиться в жизни, жил у брата в г. Дальнереченске, где закончил 8-ой класс школы. Потом поступил во Владивостокский Механический техникум. Не боись – матом я там не ругался, хотя к нему и насильственно приручали. Потом служба в стройбате в г. Инта, что на Севере. После окончания службы решил вновь быть студентом и поступил в ЛИСИ, Ленинградский инженерно-строительный. Там познакомился с Татьяной – моей будущей женой. За коренную ленинградку не пошёл – гордость не позволила. Воспоминания о жене, пожалуй, самые мягкие и лирические за всю мою беспутную жизнь. Нашёл предприятие, где обещали жильё – тогда ещё посёлок Парголово рядом с городом, сейчас недалеко от метро. Работал в «ящике», через два года получил квартиру. Там родились мои два сына. Жены не стало три года и три месяца назад. С тех пор живу один, и не хочется мне менять судьбу, поскольку привык к свободе. Писать начал почти два года назад. До этого сочинял стихи сотрудницам по случаю юбилея или дня рождения. К очередному Новому Году попросили что-нибудь юмористическое, поскольку мне это присуще было. Если будет скучно после моих слов, то вернись к Георгию…

Александр понимал, что мы разные, и ему казалось, что меня нужно в основном развлекать. Я действительно не очень разобралась в его ситуации, не протянула руку помощи. Он просто хотел общения. Но не буду драматизировать – о живом, так о живом!

Сашка бесстыдно льстил:

А ты шикарна была в «Как я выбирала боди»! Неужели я спал с ней прошедшей ночью? Слушай, если ещё хочешь Эротики, то могу предложить свои рассказы. Я пишу только по личным впечатлениям. Я обещаю тебе настоящий Эрос, поскольку твоё симпатичное личико, твоя необъятная грудь и прелестная талия не могут оставить меня в покое… Охватываю нежно твои ароматные груди сзади, тихонько поглаживаю их и также тихо шепчу: «Продолжение следует, Милла!».

Сейчас мои ароматные груди поднимаются, так как я глубоко вздыхаю: «Ах, Сашка-Сашка»… Не было никакой эротики в нашей переписке. Саше нужен был собеседник:

Вы меня разбудили, Милла! Ещё только 6-ой час утра, а я уже у монитора, у Ваших миленьких ножек с закруглёнными пяточками. Давайте я их почешу, если это Вам нравится (про себя: надо же, Сашок, никогда ты не пробовал этот вид интимных услуг).
Чешу, чешу, чешу…. Возбуждаюсь.
- А Вам нравится такая щекотка, - чмокаю я в милленькую щёчку.
Сонная, Вы мне понравились тем, что, вновь уходя в дремоту, Ваши губы едва слышно прошептали мне: «Ваша М.»

Отплатить Вы можете только своим вниманием ко мне, полным расслаблением и передачей своих чувств через буковки. И ещё, если можно, то фотографией, чтобы у меня перед глазами стоял Ваш образ, и, глядя на него, я бы сочинял в душе ласковые слова, и, не выходя из этого сумбурного состояния, мои бы пальчики барабанили бы на клавиатуре Вам моё состояние души. Зазвонил будильник… Брррр! Я очнулся… Сегодня же на дачу надо ехать! Но ничего, есть ещё времечко потолковать с Миллой.
Да, насчёт фоток. Я как-то попросил Светлану Аркадьеву (мой любимый писатель в столбце рекомендуемых) после прочтения её «Моя родословная» выслать мне фотографию её отца, о ком она чудотворно повествовала всему миру. Так она вдобавок выслала десяток своих. Прелесть женщина! Да не кривите Вы губами, Милла!
Вы тоже хороши, хотя и недоступны пока виртуально мне! Так вот, недавно был романчик с Акулиной Савраскиной (она первая предложила), просил я её фотку свою выслать. Не шлёт… Тогда я ей фотку Аркадьевой подсовываю: «Попробуй переплюнь». Результат – нет ответа, и бросила писать и Прозу, и Стихи. А ведь способная и шибко симпотная. А Светлана … Артистка театра и кино, певица, стригальщица собак, прекрасный писатель деревенской прозы, спортсменка (кончила поначалу физкультурный техникум, а потом уж театральный институт), наконец - просто красавица и очень тонкая и умная женщина. Почти, как Вы! : ))) Её биография висит в Википедии. Ей нравились мои длинные письма, мне – её короткие, но по существу. С ней я больше, чем полгода, переписывался. Чисто дружеская переписка двух симпатизирующих друг другу людей. Кончилось тем, что она уехала из Испании к своему единственному любимому человеку, которому изменяла с мужем…
С тех пор молчит её почта, замерла её страничка на Прозе.ру…
Я очнулся… Что это я всё о своих прошлых сердечных делах.
- Да ты, Ляксандр, цену себе набиваешь!
- Наверное, - устало поддакиваю я. – Где же наша Милла?
- Да вот она!
Мне приятно Ваше прикосновение к моей щеке… Очарован! Только не надо лить слёзы. Подушку нашу измочишь! Сегодня вечером встретимся…Не против?

Я была совершенно очарована. И отвечала, как умела:

Да? А что я делала сонная? Прижималась к вашей колючей щеке? или лягалась?
Когда вы последний раз гладили женские пятки? Я так Вам благодарна, что тратитесь на меня - ведь интернет стоит! Как я могу возместить убытки? Мне очень приятно Ваше внимание. Мне его не хватает. Меня один пожилой человек заставил печататься, главный довод у него: «Милочка, тебя все будут любить!» Он так расстраивался, что я засыпаю одна. С того виртуального романа - а я просто бросилась в его объятия - я перестала осторожничать с людьми. Я всех люблю: и мужчин, и женщин. Наверное, у северной природы так много энергии, что мне надо ее выплескивать. Трусь о вашу щеку, заглядываю в глаза. Хочу плакать вместе.

На это я получила:

Спокойной ночи, или свежего утра, Милла! Вам так идёт это имя, хотя я где-то читал у Вас официальное признание, что Вы - Людмила. Мне не совсем нравится оно, Милла - гораздо приятнее и нежнее. Тем более, что оно по окончанию всё же совпадает с Вашим настоящим именем. Да, я уделил немало времени, чтобы разобраться в Ваших чувствах в предложенном мне для разборки произведении. Меня оно увлекло, как Ваш образ: тонкий, причудливый, строптивый немножко. Но перец тоже нужен, как приправа для остроты ощущений.
Сегодня в пятницу очередной раз помыл полы, собрал невидимую мне пыль (не подумайте, что я слеп, на работе я всегда отличу резистор от сопротивления), но пыль мне не всегда удаётся отыскать.
- Вон, - ссылаюсь я старшему сыну на соседку слева по лестничной площадке, - у неё сначала кухню метлой надо откшрябать, а только потом уж можно веником подмести.
Это не ко мне, а к своим друзьям на день рожденья приезжает мой старший сын, теперь уже из Москвы со своим семейством. Наконец-то увижу я свою несравненную любимую внучку! Хотите видеть её портрет? Светлана Аркадьева, с кем Вас я хотел бы впоследствии познакомить, оценила её улыбку в 100 миллионов.
Завтра с утра еду на дачу, чтобы очистить яблони от надоедливого лишайника. Вечером вернусь, чтобы продолжить разговор. А, может быть, и ранним утром, если испарится жбан любимого пятницкого пива, которое я себе позволяю перед выходными днями.
Мне многое хотелось бы Вам сказать, да часов не хватает. Позвольте растянуть это на несколько писем, поскольку я не могу круглосуточно сидеть перед компьютером.
Ваш, вечерний пятницкий пришелец, Александр.
P.S. А сонная, Вы мне больше понравились! Спасибо за приятно проведённый вечер.

Это было последнее письмо от Александра. Перечитывая всю переписку, я заметила, что как-то незаметно перешла на «Вы». Он не стал упрекать. Правда, добавил: «А сонная, Вы мне больше понравились!» И я отвечаю: «Ты тоже мне понравился, Саша!»