Ампутация

1943 год. Бельгия. Немецкие войска атакуют северную границу страны. Бельгийские войска третий месяц удерживают позиции.

Легкие облака приятно выделялись на фоне ясного неба. В нескольких местах на небе остались белые нити от пролетевших истребителей. Две самые свежие из нитей воткнулись в облако. Внезапно из непроглядных изгибов этого облака резко возник истребитель. Казалось он образовался ниоткуда. Через некоторое время выскочил второй. Это были бельгийские, самолеты возвращавшиеся с задания. По траектории описываемой самолетами было видно что у пилотов веселое настроение. Пилотом первого самолета был подающий надежды новичок двадцати лет Гюнтер Файсберг, за штурвалом второго самолета сидел двадцатипятилетний ас Пол Лорн.
Не вдалеке впереди пилоты увидели огромный крытый павильон в котором производилась сборка стратостатов. Рядом с ним стояло несколько больших палаток красного креста.
Пол улетел далеко вперед, и был уже почти над павильоном.
После далекой панорамы взгляд Гюнтера упал на фотографию его кота Пепе, который ждет его дома. У друзей Гюнтера в кабине пилота были прикреплены фотографии девушек. Гюнтер тоже хотел иметь девушку, но у него никогда не получалась поговорить ни с одной из них по настоящему «по душам». Однако у Гюнтера тоже какое-то время висела полуголая девушка, но он постоянно на нее отвлекался и так и не смог привыкнуть. А кот никогда не отвлекал, и когда Гюнтер все же смотрел на него, то сразу вспоминал что Пепе из всех членов семьи уважал только его, хотя главной хозяйкой кота считалась сестра. Гюнтер всегда знал что это только потому что он никогда не пренебрегал моментом дать коту пинка. Сестру Гюнтера всегда бесило что кот весь день бегавший от любящих пинков Гюнтера, в конце конце-конце приходил спать в его постель.
Вдруг самолет мощно тряхнуло. Гюнтер посмотрел вперед – он больше не видел самолета Пола, горизонт был чист. Была видна только какая-то непонятная увеличивающаяся точка. Гюнтер только в самый последний момент понял что это двигатель самолета Пола, со все еще движущимися деталями. В следующее мгновение двигатель врезался в винт самолета Гюнтера. Ноги тут же чем-то прижало. Самолет загорелся, но все еще планировал. Посмотрев вниз Гюнтер понял что стало с Полом. Место где был павильон со стратостами горело как Солнце, кое-где мелькали сине-зеленые вспышки, от красного креста не осталось и палочки. Истребитель Пола разворотило взрывной волной. Гюнтер понимал что если даже ему удастся посадить самолет, надо будет тут же из него убираться. Но ноги плотно застряли. Невероятным усилием Гюнтер вытащил левую ногу, кожу порвало до мяса. Самолет быстро снижался. С правой ногой дела обстояли хуже: её прижало сильнее и в нее воткнулась деталь двигателя.
Гюнтер отличался от других тем что в такие экстремальные моменты ему все становилось ясно, и он действовал решительно и быстро. Он понял что ногу он вытащить не сможет. Гюнтер быстро достал из кармана швейцарский складной нож, открыл его, пригнулся и начал резать ногу на две ладони ниже колена, вглубь. Кровь хлынула фонтаном. Слезы застилали глаза, рот наполнился слюной, зубы крошились от давления друг на друга, одежда тут-же прилипла из-за пота.
Нож уперся в твердое. Гюнтер понял что это кость. Одна из самых толстых и твердых костей человека. Любой решительности есть предел. Гюнтер не мог заставить себя сломать собственную ногу, панику усиливало еще и то что он не знал как это сделать. В этот момент самолет вонзился в гигантскую стену пожара. Вместо оранжевого и красного, все в кабине окрасилось в сине-зеленый цвет. Плазма огня полыхала за стеклом исключительно агрессивными сине-зелеными оттенками. Отовсюду раздавались тягучие разносортные стоны. Приборы начали не только показывать беспорядочные данные, но и со скрипом изгибаться и мерцать, одежда начала дергаться сама по себе, резина на штурвале запульсировала под руками. Гюнтер не мог в полную силу воспринимать увиденное из-за болевого шока. Как только он понял что не сможет сломать свою ногу, какой-то глубинный инстинкт самосохранения взял командование на себя. Гюнтер даже не осознал что резко подался вперед уперев лезвие ножа в кость. Гюнтер заорал так что заболели внутренности. Раздался хруст, который он услышал не через воздух, а через свое тело. На все про все ушло не более пяти секунд. Гюнтер посмотрел на ногу с хлещущей из среза кровью, потом перевел взгляд на дребезжащую от вибрации глубокую лужу крови на полу, и понял что это еще не конец. Надо еще сажать самолет, и самое главное перетянуть ногу ремнем. Благо хоть эта зелено-синяя шизня прошла. Самолет вылетел из области пожара, но был объят огнем почти полностью, скоро огонь должен был проникнуть в кабину, это уже был нормальный огонь.
Верхушки деревьев замелькали вокруг кабины. Через пару секунд Гюнтер увидел небольшое озеро прямо под самолетом, и тут же толкнул штурвал вперед. Истребитель резко врезался в воду, увлекая глубоко за собой миллионы пузыриков воздуха. При столкновении Гюнтер потерял сознание. Вода заполняющая кабину может его разбудить, но может и не разбудить. Кабина погружалась во тьму. Пепе равнодушно смотрел с фотки.

Доктор Торенберг пинцетом удалял железные осколки из живота раненного офицера, которого только что принесли в палатку. Его нашли недалеко от павильона для стратостатов. Два санитара держали руки офицера, так как анестезия не подействовала. Война очень быстро сделала из молодого ассистента Ральфа Торенберга, потертого, уважаемого, полевого врача. После удаления последнего кусочка, доктор Торенберг вытер рукавом лоб и собирался зашивать, но тут раздался нарастающий гул, падающего самолета, а затем громкий всплеск больше похожий на взрыв. И уже через пару секунд ботинки залило водой. Палатка красного креста доктора Торенберга, как и многие другие, стояла возле озера. Это озеро имело всего пятьдесят метров в диаметре так что падение самолета расплескало воду на десятки метров вокруг.
Доктор Торенберг велел ассистенту зашить рану и побежал к озеру. На поверхность озера никто не всплывал. Санитары прыгнули в воду. Через некоторое время все вернулись ни с чем. Доктор велел им приводить палатку в порядок, а сам на пару минут остался наблюдать за гладью озерца. Сбоку к доктору полз, непонятно откуда взявшийся, весь мокрый, пилот. Когда доктор Торенберг подбежал, пилот сказал:
-Доктор, это моя нога.
И положил в руку доктора свою отрубленную ногу.

Гюнтер очнулся через два дня. Его разбудил зуд в ноге. В правой ноге, ту которую он отрубил. Гюнтер был бледен как простыни окружающие его. Он лежал в хорошо освещаемой палатке, был уже вечер. Вдоль нескольких десятков раненных ходили медсестры. Гюнтер так ослаб что тяжело было даже пошевелить пальцами, а не то чтобы откинуть простыню и посмотреть что с ногой. Но почему-то казалось что пальцы на ней, под простыней, шевелятся, тогда как на левой не шевелились.
Гюнтер загляделся на одну из медсестер, казалось, она тоже на него поглядывает.
-Ну привет сержант Файсберг – сказал доктор Торенберг. Он только-что вошел в палатку.
- ничего нового я не спрошу, так что: как самочувствие? - с улыбкой добавил он.
-Привет доктор. Как моя нога? – спросил Гюнтер, еле шевеля губами.
-В общем я редко слышал об успешном сживлении оторванных конечностей, но в твоем случае решил попробовать. К тому же со стратостатного завода раненных почти не приносили. Там всех убило. Ну и поэтому время с тобой повозиться было много. – ответил доктор Торенберг.
-А что случилось вообще? – спросил Гюнтер.
-Так. Ты много не говори. Можешь опять сознание потерять. Я тебе сам все расскажу. – сказал доктор – в общем кто-то заминировал павильон со стратостатами, и баллонами. А стратостаты наполняют либо гелием либо водородом, то есть двумя самыми взрывчатыми веществами на земле. Рвануло так что у нас за три километра от них чуть палатки не снесло, и ошметки пол дня прилетали. И как мне рассказывали, там над ними как раз твой коллега пролетал, его просто в щепки разнесло. Моментально. Ты, насколько я понимаю, там дальше летел… Ну а теперь ты конечно хочешь посмотреть на свою ногу да?
Гюнтер кивнул.
-Тадаа! – сказал доктор убрав простыню.
Нога была загипсована полностью, было видно только пальцы. Но эти пальцы были розовыми и здоровыми. И еще они постоянно шевелились. Гюнтер перевел взгляд на другую ногу – та безжизненно наклонилась налево и казалась серой как у мертвеца. В целом создавалось впечатление что пришитая нога выглядела лучше чем сам Гюнтер.
-Я пол дня там все сшивал. И на кость металлическую накладку пока поставил. – сказал доктор Торенберг. – ювелирная работа.
-Спасибо доктор – сказал Гюнтер
-Девушка то есть? - спросил доктор
-Есть – сказал Гюнтер. Он почему-то подумал что не хорошо такому хорошему человеку говорить плохую новость.
-Ну вот и хорошо. Это у меня основная уловка. Спрашиваешь у раненного о девушке и ему сразу становится охота жить, даже если у него девушки нет. Держись короче. Кстати когда ногу твою мыл, обеззараживал, она блин постоянно шевелилась. Спазмы видать, от перепада давлений.

Рассвет ознаменовал очень ясное утро. Со дня появления Гюнтера в палатке прошло шесть дней. Силы медленно возвращались. Гюнтеру было досадно что он потерял фотку Пепе. «А живой Пепе бы сейчас сел на больное место и все бы прошло» - думал Гюнтер, но когда попытался представить себе это, Пепе подобравшись к ноге почему-то резко отпрыгнул, выгнулся дугой и зафыркал. После этого Гюнтер открыл глаза встряхнул головой и с трудом сел, затем убрал простыню и посмотрел на свои вытянутые ноги. Шрамы на левой ноге начали срастаться, гипс на правой посерел и пальцы постоянно чесались. Вот и теперь Гюнтер решил почесать высовывающийся из гипса большой палец. Но когда начал чесать отвалился ноготь. Гюнтер взял ноготь с простыни, посмотрел на него, потом посмотрел на палец без ногтя. Странное было зрелище. Под ногтем оказывается образовались какие-то складки. Теперь ноготь не мешал и складки начали выпрямляться. Гюнтер пригляделся.
-ДОООК!!! ДОКТОР!!!!! ТОРЕНБЕРГ МАТЬ ТВОЮ, БЫСТРО СЮДА!!!!! ДОКТОР!!
Подбежала та самая медсестра.
-Не кричите! Разбудите раненных! Что произошло? – спросила она.
-ДУРА, МНЕ НАСРАТЬ НА ЭТИХ МУДАКОВ!!! БЫСТРО ЗОВИ СЮДА ТОРЕНБЕРГА!
Медсестра испуганно посмотрела на Гюнтера и побежала за доктором Торенбергом.

-Срань господня… - сказал доктор Торенберг, осмотрев палец.
-Что это за херьня док? – спросил Гюнтер
Они оба смотрели на большой палец пришитой ноги Гюнтера. Из этого пальца торчал маленький нос. На том месте где был ноготь.
Мозг доктора Торенберга сразу же выработал странную, но наиболее вероятную гипотезу.
-Это какая-то невероятно усложненная форма автоиммунного процесса. – сказал доктор Торенберг
-А можно нормальным языком а? – спросил Гюнтер
-Нет нельзя. Судя по всему это серьезная болезнь, так что привыкай к терминологии сразу… Короче автоиммунный процесс это когда одни здоровые клетки организма без причины начинают атаковать другие здоровые клетки…Помнишь ты мне рассказывал про какое-то зеленое сияние ? И то что одежда на тебе шевелилась? – спросил доктор Торенберг.
-Ну. –ответил Гюнтер, нервно грызя ноготь на руке.
-Дело в том что… Как бы тебе сказать то… ну короче все с самого начала говорило о том что… в твоей ноге теперь что-то не то. Кто-то не тот. Тупо звучит, ну короче скажу. Понимаешь за пару секунд до того как ты пролетал над заводом, там очень много народу погибло. Около пяти тысяч. – сказал доктор Торенберг
-Ты «чё» мне сейчас хочешь сказать что их души вселились в мою ногу? – спросил Гюнтер
-Думаешь у меня после семи лет обучения точным наукам язык повернется объяснить что-нибудь с помощью слова душа? – спросил доктор Торенберг.
-Ну, давай, давай! Вперед! –сказал Гюнтер.
Торенберг немного задумался, а потом начал:
-В человеческом организме все работает на энергии: сердце бьется благодаря разности биоэлектрических потенциалов в желудочках сердца; кости растут благодаря усложненному электролизу; переваривание тоже частично благодаря электролизу; мозг тоже весь на биотоках. Короче в организме все на энергии, и… выходит…что она вполне осязаема, и ее количество имеет определенную величину. Когда человек умирает, эта энергия медленно рассасывается в воздух или просто заканчивается или там в землю уходит; короче куда-то постепенно растворяется… Но те пять тысяч человек умерли мгновенно. Не просто умерли, их тела просто нафиг расщепило, мы ни одного куска мяса не нашли. То есть энергия осталась, а носителя больше нет, его вообще нет. И тут её заметало повсюду, она в панике, как и ты тогда. Везде пытается внедриться, но там наверху не было ни одного вещества со способностью переносить подобного рода энергию, ни одного вещества со способностью жить… Кроме тебя и твоей ноги. Ты был занят своей энергией. А ногу ты уже почти отрезал.
-Звучит это все как-то дико, но полюбому давай ты мне ее сейчас опять отрежешь, пока она не срослась? – спросил Гюнтер.
-Так и поступим. Каролина неси все. – сказал доктор Торенберг.
Через десять минут доктор уже разломал гипс. Обмыл срез и начал срезать швы. Гюнтеру сделали анестезию.
Пришитая нога постоянно дрыгалась и вырывалась.
Кожа и мышцы почти не срослись поэтому швы отходили легко. Но потом доктор вдруг остановился и сказал:
-Каролина, смотри.
Медсестра посмотрела на срез – кость полностью срослась.
Пила не сумела оставить на кости даже глубокой царапины.

Канада. Три года спустя. (1946 год)
Директор парка развлечений ведет по своему парку высокого, дорого одетого, мужчину. Парк уже несколько часов как закрыт.
-Вы надеюсь понимаете мистер Фелчер что я этим занимаюсь не потому что мне это приносит удовольствие, а лишь потому что это приносит прибыль – говорит директор парка развлечений Клаус Брент.
Мистер Фелчер кивнул.
-Понимаете, после войны люди хотят отвлечься. И буквально толпами ходят в парки подобные моему. Я понимаю что это пережиток старых варварских времен, но то что вы захотели видеть, должен иметь каждый уважающий себя парк. – продолжал Брент. – я также понимаю что это ваша специализация, вы знаете рынок для таких вещей, и делаете на этом деньги, поэтому я решил именно вам предложить этот экспонат. Несмотря на то что в этой области вас очень сложно удивить.
Фелчер и Брент вошли под арку с надписью «Шоу уродов».
-Вы слышали что психологи что-то там придумали что у человека может быть раздвоение личности? – спросил Брент
-Я сам психолог. – сказал мистер Фелчер
-Вот и хорошо. Вот и отлично. Так вот у этого человека это не раздвоение, а намного больше, и не психологическое… а физическое. Это по настоящему - «зрелище». Страшное зрелище. – сказал Брент
-Если он так хорош, почему вы хотите продать его мне? – спросил Фелчер.
-Ну… Дело в том что… люди… Люди разбегаются просто. Как только занавес поднимают. У многих истерика, так как сразу видно что это не спецэффект. Умерло два человека, один из них взрослый здоровый мужик. Сердечный приступ. Меня чуть не прикрыли… Ну вот мы и подошли.
Мужчины подошли к темно-бордовому замшевому замасленному занавесу. Занавес слегка пошатывался. Когда он так шевелится – ты сразу понимаешь что за ним кто-то есть.
Брент засунул руку за занавес, вероятно нашел там какой-то канат и потянул.
Занавес начал медленно подниматься.
Мистер Фелчер отшатнулся назад и прикрыл рукой рот чтобы не закричать.