Глава-3
Дорога
На выходе с перрона, Стаса стали откровенно хватать за рукава всякие личности, и предлагать свои услуги таксистов и частных извозчиков. Не все были похожи на таких. Чувствовалась отработанная, навязчивая сервисная система, и если ты вырывался от одного цепкого благодетеля, то тут же переходил в сферу воздействия другого транспортного благодетеля. Перебор предложения транспортных услуг перед недостаточным спросом дорогого удовольствия, вынуждал их быть и артистами, и психологами одновременно. Малейшая нерешительность в отказе воспринималась, как возможное согласие, и тогда уже трудно было отказаться от настырности сервисного рэкета в ущерб своего кошелька. Тут же, быстро комплектовались команды попутчиков по направлениям, по достатку и по срочности. Желая заполучить тебя в своё авто, извозчики не скупятся на елей и свои широкие златозубые улыбки. Милейшие, всем проходящим люди. Но стоит только тебе категорически отказаться от предложения, почти халявных услуг, как можешь за своей спиной, или ударом в лицо, услышать такой непечатный презент в свой адрес на расставание, что уши твои свернутся в трубочку и развернуть их будет очень трудно радостью встречи с родными. Извозчики чутко уловили, что Стасу были нужны их услуги, а потому их предложения на сей раз были особенно назойливыми. Но для поездки в деревню, которая в это время года бывала занесена снегами, он нуждался не просто в машине, а в вездеходе, да чтобы четыре на четыре, поэтому, вырвавшись из агрессивного внимания городских извозчиков, он вышел для выбора подходящего транспортного средства на привокзальную площадь. Когда увидел нужное, то подошёл к непопулярной в перевозках, а потому, видимо, и единственной, «Ниве» стоящей на привокзальном пятачке. Рашен джип стоя без надежд на востребование. Водитель, был тоже не первой молодости и опытности. Как обычно, в надежде с первой попытки, срубить по лёгкому побольше деньжат, он загрубил и назвал нереальную сумму в полторы тысячи рублей. Стас мог бы рассчитаться и по этому запросу, но не желал выглядеть в его глазах простаком, которого легко обмануть и, зная, что расстояние не соответствует желаемой оплате извозчику, предложил вдвое меньше.
- Да ты что земляк, - возмутился тот, - ехать за город, да на такое расстояние, за эти копейки? Ищи лохов, их здесь навалом, как мусора на помойке. Это надо быть или дураком наивным, или пацаном сопливым. Скажи, похож я на первого или на второго? А может, я похож на обоих сразу?
- Нет, не похож, - подтвердил Стас, - и не сразу. Ты умный пожилой человек, а значит, знаешь, что до моего села всего тридцать километров. И считать ты умеешь, если не пацан. Так что моя цена вполне достойная, для тебя и твоей мыльницы . И дорога туда, не полоса препятствий, как в нашем престольном Оренграде. Ездил по ней не раз сам и знаю каждую кочку.
- Да я оттуда никогда обратного клиента не найду, а холостой пробег, сам понимаешь, это тоже деньги и время.
- Ну, этого тебе и за два конца хватит, да и зря ты так однозначно зарекаешься. Место то бойкое, да и ты не промах. Найдёшь клиентов. А вообще, - и Стас сменил тактику напора, - смотри сам, ты ведь здесь не единственный. Прошли те времена, когда на зелёный огонёк такси пассажиры бросались, как на амбразуру.
Водитель надеялся на торг, в свою пользу, но, почти, не получалось. Клиент оказался слишком несговорчивым и видимо, слишком бывалым. Но и Стаса устраивала только эта машина. Переговоры затянулись. А тут ещё, Стас увидел бегущего к нему знакомого цыгана. Тот подбежал и молча протянул ему, его же портмоне.
- В чём дело? – удивился Стас, - откуда и как он у тебя оказался?
- Всё нормально ром, - сверкнул золотой улыбкой тот. Обычай в нашем таборе такой. Если девушке нравится парень, то она должна его обчистить, чтобы показать своё умение и способность прокормить семью. А потом, когда она возвращает добытое ему, то он принимает решение. Как правило, это должно быть правильное решение, или жена с твоими же деньгами, или ты без денег и без жены, - и цыган снова улыбнулся, - иначе быть беде и ему и ей. Я, Розе объяснил, что ты не совсем наш, а светлый, потому что от пингвинов приехал, и обычаев нашего табора не знаешь. Она обиделась и швырнула мне твой кошелёк
Стас, вспомнил прильнувшую к нему девушку, и рассмеялся:
- Да, такая красавица любую цыганскую семью прокормит. Дураков на её век хватит. А сегодня у нас точно, дождь пойдёт.
- Да, она такая, - ответил цыган, и с гордостью добавил, - это моя сестра. А к чему ты брат про дождь? Это зимой-то и в мороз дождь?
- Да, а как же иначе, - продолжал смеяться Стас, - сам пойми. Где это видано, что бы цыгане бегали по вокзалу в поисках обворованного, да что бы вернуть ему кошелёк, как главную улику. Это точно к дождю среди зимы.
- Вон оно что, - понял цыган, - нет ром, я не знаю какие порядки там у вас на удивительных островах и среди пингвинов, а здесь мы живём по-простому, по-русски, и своих не обижаем. Я же говорю тебе, что понравился ты сестре, а не твой кошелёк. Цыганка за любовь может жить и с пустым карманом. Просто, обычай у нас такой есть. Наша девчонка пошутила и, видно, время пришло нам с отцом присматривать ей жениха. Ну, пока ром, и рот здесь больше не разевай, даже если тебя обнимет королева красоты. Тем более если королева. Чем красивее женщина, тем опаснее и дороже её объятия. Кстати в милиции всё решилось миром и студентка категорически отказалась писать заявление. Спасибо тебе ром. Но сестре на глаза с другой женщиной не попадайся. Зарежет! Спокойно и тихо закончил он, но Стас поверил больше чем крику.
Стоящих машин оказалось гораздо больше, чем желающих и способных на них ехать. Да и рассосались уже все прибывшие на этом поезде, а следующий будет только через два часа. Поэтому хозяин «Нивы», откровенно плюнув с досады, выдал своё согласие, за сердобольность и жалость к продрогшему клиенту. Он распахнул дверь охолодавшей от длительной стоянки своей машины. После обязательного небольшого прогрева двигателя они поехали на выезд из города в сторону райцентра Саманска.
- Что-то легко ты одет для наших мест и для такого времени года, - побеспокоился за Стаса водитель для разговора, - не местный, наверное, с югов приехал, что ли?
- Да местный я, - ответил Стас своему наблюдательному извозчику, - тут и родился, а то что с юга, так это точно, и ты угадал. Всего два дня назад, как из Индонезии прибыл в нашу степь.
- Ну, ты даёшь земляк. Отчаянный ты, однако, парень, если после такой встряски и цунами ездил туда отдыхать. Там говорят в конце декабря прошлого года, триста с гаком тысяч человек, только погибло, а раненых никто и не считал. Пальцев не хватает миллионы загибать. И тебя после такого ужаса потянуло в этот ад?
- Нет, почему же? – ответил улыбаясь Стас, - не потянуло. Я просто только что из него вырвался.
Водитель невольно притормозил и пристально посмотрел на Стаса, как бы пытаясь обнаружить на нём следы буйства стихии. А, не увидев, ничего особенного разочарованно спросил:
- Ну и как оно там, это ихнее цунами?
- Да так себе, небрежно ответил Стас, - цунами оно и есть цунами.
- Это точно, - спокойно согласился водитель, как человек видавший их каждый день, и на день по несколько раз, - вот и я так думаю, что ничего особенного. Наши метели, наверное, порою будут похлеще и покруче всякого цунами. Просто народ там, видимо, такой хлипкий, что даже под простой тёплой водой дохнет.
А после некоторой паузы добавил:
- Хотелось бы, однако, себе представить, что это за бяка такая, про которую до сих пор все телевизоры бормочут. И не как они показывают, а так поближе, - и после паузы добавил, - но желательно со стороны.
Очередная пробка у светофора, где произошла небольшая авария, предоставила ему такую возможность. Стас легко передал в его сознание, увиденное за несколько мгновений до отключения своей памяти в Банга-Ачех.
Грохот стихии, сменивший райскую идиллию, крики ужаса обречённых и гибнущих людей, стена воды над головой, готовая обрушить на землю, всё, что удалось собрать и уничтожить на своём пути. Всё это заполнило сознание водителя, сделав его невольным очевидцем и участником трагедии. Он выпучил глаза, невидяще глядя в лобовое стекло на впереди стоящую машину, но видел при этом, как наяву, только то, что видел Стас, перед тем, как его накрыло горой воды и обломков вперемешку с трупами людей.
Когда же назойливые сигналы задних машин вернули его к действительности, он тронулся и вытирая испарину со лба, заявил Стасу:
- Нет, брат, я думаю, что ты не прав, и не видел там настоящего горя. Цунами,… это, я думаю,… всё-таки цунами, и это страшно. Это, наверное, как конец света в отдельно взятом регионе. Это, пожалуй, будет похлеще всякой войны. Чистилище, прямо таки водное, где уничтожается абсолютно всё без разбора, и живое, им созданное одним взмахом каприза стихии. Нет цунами, это…, всё-таки цунами. А тебе земляк просто повезло, что был ты, в тот момент далеко от этого чудовища. А то осталась бы от тебя одна только светлая память да та ненадолго и не у всех.
- Тебе виднее, - согласился с ним Стас, - ты, видимо, человек опытный в этих делах, а я просто случайно там оказался, потому ничего и не понял.
- Шутишь? Это хорошо если после такого ужаса человек способен шутить. Так легче жить и выживать, по себе понял и знаю. Как только все пакости начинаешь принимать, как конец света и себя родимого, так всё становиться ещё хуже и чернее. Хмурые и злые люди чаще дохнут.
По пути никчёмные разговоры о том, откуда сам, да куда, да, как там, у них, привели незаметно, через тридцать километров к развилке на Саманск и Стасову деревню Ждалово, что была через несколько километров. Как у всякого уважающего себя провинциального районного центра, тем более стоящего несколько в стороне от основной магистрали, здесь, у дороги стояло обязательное сооружение, что имело кличку «Дай». Было оно в виде кирпичного сарая увешанного плакатами с призывами не забывать о безопасности дорожного движения, и о его опасности. А также призывы были помнить и о тех, кто её, эту самую безопасность, денно и ношно обеспечивает. На сей раз, бдительность дорожных стражей, видимо, притупилась, и водитель решил, что имеет реальную возможность проскочить мимо хозяев этого дорожного форпоста в глубинке без последствий. Он крякнул с удовлетворением от такой перспективы и хотел добавить газку, пока не открылись ненасытные двери домика, и не появился живой шлагбаум. Но не тут то было. Тот, в образе лейтенанта милиции, с опознавательными знаками принадлежности к её элите, называемой и ГАИ, и ДПС, и даже в одно время неприличным набором букв и звуков типа ГИ…и ЕБэ-Дэ-Дэ был, просто, за противоположным углом, куда его задвинул свежий зимний ветерок, и опыт работы. Зачем маячить на виду и заранее предупреждать, что ты не дремлешь. Бдительности своей, он не потерял, был начеку, а значит, ел хлеб государственный и был на иждивении налогоплательщиков не зря. Но зачем их об этом предупреждать, когда лучше и выгоднее неотвратимо покарать.
Стас в своё время поинтересовался, почему существует такое чёткое разделение сотрудников при ведомстве по внутренним делам одного государства? Словоохотливый знакомый сотрудник дорожного беспорядка, смеясь над дилетантом, разъяснил ему житейскую истину:
- Это, для того, чтобы иметь прикрытие своего беспредела по закону о защите милиционеров, а в случаях обращения наивных граждан с житейской бедой, можно было отмахнуться и сказать, что мы не милиция, а потом гордо добавить, мы из ГАИ.
Водитель «Нивы», в ответ на цирковое явление лейтенанта из засады, остановился, выматерился, достал документы из бардачка, и побежал на полусогнутых к нему. На очередное, на, всегда, неплановое, и нежеланное, но и неизбежное свидание. Протянутые им документы удостоились только небрежного взгляда, без их разворота. И пожалуй с таким же успехом за них сошло бы и брачное свидетельство бабушки водителя, и рекламная брошюра противозачаточных средств после которых гарантирована беременность двойней. Снисходительно улыбаясь, лейтенант не распылялся на такие мелочи, а смотрел в саму суть свидания. Он оценивал фактуру водителя, и товарный вид его автомашины, а также прикидывал возможные последствия создавшейся дорожной ситуации. Затем, он промямлил скороговоркой своё обязательное представление, из которого можно было разобрать только то, что он инспектор чего-то там исключительного. Да и какая разница для основного вопроса? Разве закону, сечас, не безразлично, кто им будет поворачивать, как дышлом, Иванов или Мамед-Оглы? Поэтому, он и приступил оперативно к тому основному, ради чего и вынужден был стоять здесь и мёрзнуть:
- Я смотрю не местный ты? Из города что ли, бедолага?
- Да командир, - подтвердил водитель, - вот приятеля везу домой, в соседнюю деревеньку Ждалово, а особенностей дороги вашей и условий движения по ней не знаю. Поэтому еду внимательно и очень осторожно. Стараюсь правила ваши бдить.
- Это хорошо, что осторожно, - одобрил лейтенант, - и людям тоже надо помогать, а то у нас общественный транспорт совсем плохо ходит. А сколько ты ему добрячок зарядил благодарностей за свою бескорыстную помощь? Не иначе как штуку, и не меньше?
- Да что ты командир, - возмутился водитель, - я вообще извозом не занимаюсь, а с приятелей разве деньги берут? Я, во всяком случае, никогда.
- Хорошо, хорошо, молодец, - успокоил тот его, - будем считать, что ты действительно, не от мира сего и способен на такие благородные жесты. Ценю я и понимаю твоё, и таких, как ты, доброхотов, бескорыстие. Ах, как же я тебя брат понимаю, и как мне это близко, потому как, сам я, такой же простой, добрый и наивный. Только дело не в этом благом твоём деле, коллега ты мой, по любви к людям и человекам. А всё дело в том, что ты, городской наш благодетель, грубо нарушил правила дорожного движения и первую его заповедь. Ты, бедолага, превысил установленную в зоне поста скорость. Вместо положенных и разрешенных мною сорока километров в час, пёр ты аж, до шестидесяти. И это в зоне прямой видимости моего поста, что вообще равноценно наглому вызову закону и святым правилам дорожного движения. Представляю себе, как ты носишься на своей мыльнице, когда вообще остаёшься без нашего присмотра. Посмотри-ка, для наглядности и уверенности в своей неправоте в наш прибор.
И он показал на прибитый к стене радар, индикатор которого действительно зловещими красными, жидкими, но кристаллическими цифрами добросовестно подтверждал обвинения гаишника. По иному и не могло быть, потому что других цифр он показывать не мог со времён последней настройки местными умельцами. Получалось так, что хоть тащи ты на своём горбу любое транспортное средство, но превышение скорости будет тебе успешно обеспечено. Однако опытный водитель, хотя и знал, что он ехал не более, сорока пяти, спорить не стал с хозяином «Дай». Себе же будет дороже. А потому, он, отбросив возможные контр доводы, и факты, плавно перешёл в следующую фазу вынужденного свидания. А именно в борьбу за финансовую безопасность участников дорожного движения:
- Извини командир грешного, увлёкся я разговорами с приятелем, а знака того и не заметил. Но теперь я всё осознал, раскаялся сам, и другим накажу, что бы ездили мимо твоего поста только на первой скорости и на холостом ходу двигателя.
- Это правильно, - похвалил лейтенант, - правила надо соблюдать, блюсти, а нелёгкий наш труд надо уважать, а не мечтать, как бы проскочить безнаказанно. Ну, пойдём бедолага, - предложил он, пряча корочки с документами в карман, - будем составлять протокол и писать мемуары твоего нарушения и искреннего раскаяния. Расскажешь мне и бумаге подробно и честно, на что ты надеялся и о чём мечтал проезжая мимо поста с превышением скоростного режима.
- Прости командир, на первый раз, - заныл водитель, - ни лихачество то было и не желание тебя обидеть неуважением. Простая человеческая невнимательность и расслабленность от пустынной дороги. Сам знаешь, что в правилах есть пункт про то, что водитель не должен своими действием и бездействием создавать помехи другим участникам движения. Вот я и решил, побыстрее, проскочить, дабы освободить тебе место перед постом для остановки настоящих нарушителей. Поверь, что это был мой единственный, первый и последний раз такое. И это за всю практику в двадцать лет. Веришь такому?
- Верю, - согласно кивнул в ответ на эту сказку, отвыкший удивляться, хозяин поста и прилегающих к нему километров, - да только на дороге бывает достаточно и одного раза, чтобы свершилась непоправимая трагедия. Потому, как, каждая строчка и буква в правилах движения, гражданин водитель, - тут он повысил тональность до суровой, - писана кровью невинных и винных жертв, от аварий и катастроф. А потом, ты и сам должен понимать и знаешь, что я не бог, а значит, могу, и обязан не прощать грехи дорожные, а только наказывать за них. Это значит, что я ближе по своим функциям к архангелу. Причём обязан, и могу делать это, только по всей строгости нашего справедливого и гуманного закона. Пойми меня и прости брат при этом, но судьба и работа у нас такая неблагодарная. Не кровожадный я. Я бы и не против милосердия, но служба того требует и я обязан. Короче, каждому своё. А это значит, что ты нарушаешь, а я пресекаю это, ради твоего же и окружающих блага. Да простит тебя всевышний, а я бы и рад, да не могу, прости и ты меня.
Водитель простил, и понял всё правильно, а именно то, что так просто и только этой нравоучительной лекцией ему на этот раз не отделаться. Поэтому, он быстро достал и протянул дорожному пастырю свой дежурный, заготовленный специально для таких бесед и для таких проповедников неотразимый аргумент и довесок к моральному покаянию. Однако, гаишник, взглянув на протянутый ему стольник, снова показал на дверь и пошёл, не спеша, к ней. Он давал водителю время на более полное раскаяние, и мог при этом не сомневаться, что тот, привязанный изъятыми документами, последует за ним, как на поводке. А тот понял, что и сюда достигло дыхание, неведомой ранее инфляции, и ставки видимо возросли, а поездка может оказаться убыточной. Малой кровью ему сегодня не отделаться.
- Командир, - обратился он снова, к такому принципиальному и честному постовому, - у меня в машине ещё один стольник есть. Последний, - добавил он быстро, дабы не распалять аппетит у служивого, - давай я сбегаю, принесу, и расстанемся мы с миром и к обоюдному удовольствию. И я наказан буду по закону и по полной программе, до последнего рубля, в соответствии тяжести своего преступления, да и ты не будешь в великой своей обиде на меня грешного.
- Стольник, говоришь, - призадумался лейтенант, готовый уже открыть дверь в своё логово, - итого значит двести. Двести разделить на двадцать твоих запредельных километров, это получается, - и он наморщил лоб, - по десять рублей за версту. Ладно, - смилостивился он, - для первого раза, и с таким искренним раскаянием, сойдёт. Давай, неси, но быстро, а то я здесь с тобой уже совсем замёрз.
Водитель подбежал к машине и раскрыв дверь со стороны Стаса, спросил того:
- У тебя стольник есть?
- Да, есть, конечно, - ответил тот, - вот, пожалуйста, возьми пятьсот рублей. Всё равно мне с тобой рассчитываться скоро надо за поездку.
- Нет, нет, - замахал руками водитель, - что ты, именно стольник нужен. Тут тебе не разменный пункт и не базар. Сколько ни протяни в эту прорву, все равно сдачи не получишь. Пятисотка, у меня у самого есть, но нужен именно стольник. На том сговорились, а я не идиот, чтобы кару себе множить.
- А что собственно случилось? – спросил удивлённо Стас, роясь в своих карманах, - ехал ты вполне аккуратно, трезв, документы есть. Так в чём же дело?
- Да всё, земляк, просто и обычно, как всегда, и как везде у нас в России. Хоть в Саманске, хоть в Мурманске, всё едино и понятно. Для гаишника, водитель вечный и самый удобный объект охоты и виноват он уже и в том, что тому хочется покушать. Да сладко при этом и желательно с выпивкой. Не за дорожниками же ему бегать и не думать про организацию безопасного и удобного движения. Это хлопотно и не благодарно. Проще когда зверь сам на ловца бежит. Это только законники наши считают, что в России нет платных дорог и они благодетели наши обеспечили население бесплатными ухабами. Попробовал бы кто из них бесплатно проехать, хоть сто километров без своей чиновничьей неприкосновенности. Давно за всё платим, только может не в тот карман? Ну, это уж куда показали, туда деньги и кладём. А что бы попроще был сбор дани, тут у них радар настроен на шестьдесят километров, а знак повесили сорок. При этом, каждый километр несоответствия теперь у них стоит всего червонец. Так что арифметика простая. Ладно, хоть по божески ребята работают, и не заклинили индикатор на ста кэмэ. Нет, что там не говори, а в деревне мужики более совестливые и честнее, чем в нашем городе. Они, видно, ещё не совсем перестроились на волчьи городские порядки.
- Но ты же и ехал только сорок, - возмутился Стас, - я специально глянул перед постом на спидометр, там было именно сорок. А значит это и не наказание за нарушение, а наглое вымогательство. А ты согласился с дорожным произволом, и даёшь ему элементарную взятку.
- Такого слова на дороге нет, - засмеялся водитель, - взятка это когда попался, да когда показали по телевизору, а здесь всё гораздо проще и называется это действо, как штраф на месте по добровольно принудительному согласию двух сторон. А не хочешь, на этом самом месте, так они тоже не против такого развития дорожных событий, и бегай себе потом на здоровье, как положено по закону. А после протокола, суда и кабинетной маяты доказывай, что ты не верблюд. Убытков не меньше, результат тот же, зато нервотрёпки по самое горло. Помножь это на своё потерянное время, поиски изъятого удостоверения, а потому, лучше скажи спасибо, что благодетель согласился принять денежку и не зарядил при этом ещё больше. Тут всё продуманно и учтено. Даже коньюктура рынка и та действует в наших отношениях. Если по закону и протоколу надо стольник, то на карман согласятся на половину меньше. А это, значит, водителю выгода прямая сдаться здесь и сейчас, чем в суде. Если находятся дураки, что готовы спорить и оспаривать незыблимую правоту инспектора, то и здесь всё просто. Разборки происходят, как правило, тетатет, а значит между равными по своей правоте двумя гражданами. Но его правота всегда правее рядового гражданина и ему больше веры. Он же государственный человек, а водитель, это простое, но доходное приложение к этому государству. Недавно отклонили наши законники положение об обязательных ауди записях переговоров сотрудников с нарушителем по спорным моментам. Думаю, правильно сделали. Пустые это хлопоты. и доходов им будет меньше, да и бесполезное это занятие. Просто научат они ментов и нас разговаривать языком немых жестов, или объясняться письменно.
А ты говоришь взятка.
- Да нет, - не согласился Стас, разглаживая найденную сторублёвку, - слово такое, как взятка, и его истинное понятие никто ещё не отменял со времён Даля. Даже в России и даже на её дорогах должен быть предел. Просто некоторым, иногда требуется напоминание, что служба и форма, это не кормушка, а дорога не частная лавочка. Ну, на, неси и мой стольник на алтарь мздоимства, - протянул Стас ему тщательно разглаженную и заряженную его волей индиго сторублёвку, - надеюсь, он вспомнит про это, а моими деньгами подавится. А вместе с ним подавятся и остальные, такие же принципиальные, но такие сердобольные от наших денег законники. Да и радар им надо срочно починить.
- Э, да ты, я смотрю, вообще, далёк от дорожной жизни, парень - заметил в ответ водитель, - покажи мне хоть одного гаишника или чиновника, который подавился бы деньгами, которые уже успел проглотить. Деньги, это, как раз, самая лучшая смазка для них, если не спели схватить во время за руку. Так что он, наш благодетель, даже не поперхнётся и проглотит всё, сколько ни подай, не то, что этим твоим мятым стольником.
- Ничего, - улыбнулся Стас, - моим, может быть и подавится. И будет жить после этого, как в своём самом страшном сне, это когда честно, и когда только на одну зарплату.
Водитель на это наивное заявление ничего не ответил, а просто рассмеялся, и побежал, назад, к постовому офицеру. Но при этом он не потерял надежду отыграть что-то назад. Вручаю первый стольник, он держал второй на виду но, не передавая его, затеял торг.
- А вообще-то, командир, я точно знаю, что ехал только сорок кэмэ и не метра свыше, это и пассажир видел на спидометре и готов это подтвердить.
- Может быть, - спокойно среагировал постовой, и сделал вид, что готов вернуть деньги, - Это мнение не моё, а радара. да только какая разница в том, что ты хочешь притянуть к нашим добрым отношениям и свидетеля? Если тебя не устраивает сумма штрафа в двести рублей, то ради бога. Я готов пойти тебе навстречу и давай выйдем на сумму, в рублей этак на пятьсот.
- Это, как это, как это? – опешил водитель, - за что командир такая щедрость?
- Да, за что угодно. Вот, например, ты и твой пассажир не были пристёгнуты ремнями безопасности. То есть, не бережёте вы своё здоровье и жизнь, которые так нужны нашему государству, а предоставляете эту заботу мне. Что же я готов, к такой нагрузке, гражданин водитель, но только и за это тоже надо платить. Потом, машина твоя отечественная, и не первой свежести, а это значит, что я без натяжек и напряжения найду в ней столько технических неисправностей, что придётся тебе снимать с неё номера и ставить на арест площадку. Дальше, хочешь? Так, пожалуйста. Твоё водительское удостоверение так затёрто, что вызывает сомнения в своей подлинности, и следует его изъять для направления на экспертизу. А потом, и вид у тебя какой-то не адекватный. Не иначе, как после приёма спиртного, а может и после наркотиков, которые, следует искать и обязательно надо найти. Сознавайся, бедолага, сколько нынче выпил? Или говори, чего накурился?
- Да что ты, что ты, - засуетился и сразу взмок на морозе водитель, - я же пошутил командир. Всё было именно так, как ты сказал. Пёр я, действительно в наглую, возле поста со скоростью за шестьдесят километров. Да и денег больше нет никаких. Вот возьми, мои последние, и спасибо тебе за доброту твою.
- Ладно, - милостиво согласился постовой, - осознай свою вину, и приезжай ещё.
После этого он вернул документы водителю, а сам зашёл в «Дай», что бы погреться и подбить итоги напряжённой рабочей смены.
Водитель вернулся за руль и после некоторого раздумья и молчания уважительно произнёс:
- Грамотный, однако…, сволочь. Такого по кривой не объедешь. Не смотри, что деревенщина, а так всё обставит, что за свои же утраченные деньги будешь ему благодарен и признателен. Наверное, совсем недавно проходил курсы повышения квалификации. Их, я слышал, периодически, собирают со всей области для обмена опытом. Поэтому они и шпарят на всех постах одно и тоже. И результат всегда одинаковый, если не дашь, так и не поедешь. Скажи мне, сколько ещё до твоей деревни таких «Дай» стоит?
- Да нет таких больше, - успокоил его Стас, - но и «На» не будет. Тут осталось-то всего километров шесть-семь. Вот, если только кто выедет сверхурочно на свободный поиск. Так этого не угадаешь на любой нашей дороге, а потому, смотри лучше в оба. Бывают иногда тут случаи, когда выползают с полосатыми палочками на дорогу, этакие патриоты правопорядка на ударную и сверх урочную работу.
- Ну, с этими попроще будет, - заметил водитель, - они сами с оглядкой стоят на дороге. И им не до протокола. Заработают на флакон, другой с простаков, и снова в кусты. Потому как за такую переработку сотоварищи могут и по шее накостылять, и зарядить штраф за не соблюдение условий распределения территорий и доходов. Поэтому вся их самодеятельность рассчитана на дураков, которые под каждой милицейской фуражкой видят гаишника. Я вот недавно с таким столкнулся на трассе, так ещё и навариться на нём сумел. Он после того, как снял с меня полтинник, вздумал доехать за мой счёт до дома. Я согласился, и привёз его под окна прокуратуры. Двери заблокировал и говорю ему. Сейчас начну сигналить, да так, что прибежит сам прокурор и сдам тебя по прямому назначению. Или же, плати пятисотку за доставку и верни мой полтинник. Рассчитался, как миленький, и ещё при этом даже извинился. Так что прорвёмся.
А ты как, может, накинешь за вредность и хлопоты? Сам видишь какие непредвиденные расходы несу ради твоей доставки.
- Ладно, - согласился Стас, - это наша общая беда, а потому и я за неё в ответе. Получишь ты по нашему уговору в чистоте, без расходов на взятку.
- Вот это по нашему, - оживился приунывший водитель, - вот это по братски и тепло. Редко такое бывает, но потому и приятно вдвойне. Сщас мы до твоего села мигом домчим. Сам говоришь Ждалово, значит ждёт тебя.
- Не слишком газуй, - осадил его Стас, - остальные штрафы за твой счёт.
- Да, да, - опомнился тот, - как говорил на заре туманной водительской юности мой наставник, тише едешь – дело мастера боится. Вот так и поедем, по мастерски.
И не зря. Потому что через несколько километров встречные машины стали моргать фарами, давая понять, что впереди, очередное искусственное дорожное препятствие. Водитель напрягся, а Стас от этого только громко рассмеялся.
- Ты чего гогочешь? – спросил раздосованно его тот, - рад, что у меня меньше будет навару от очередной встречи с гаишником?
- Да нет, что ты, - запротестовал Стас, - это тебе не грозит. Просто я невольно сравнил эту ситуацию с дорожными порядками на западе. Там каждый водитель сам по себе и даже срочно и с удовольствием настучит в полицию на нарушителя по любой мелочи. И только в России народ сплотился, как всегда бывает перед общей бедой, и готов осложнить жизнь служителям законного беспредела.
- А что ты хочешь от страны, где одна треть просидела в лагерях, другая их сажала и охраняла, а остальные кормили и содержали тех и других? У нас другое отношение к стукачеству.
Водительская информация не была ложной и вскоре их, вновь, остановил очередной сотрудник милиции, который стоял между двумя машинами.
- Проклятье, - и водитель грязно выругался, - у вас здесь деревьев меньше, чем ментов. Этому то, что надо?
Подошедший молоденький сержант поздоровался, чётко представился и обратился с неожиданной для водителя «Нивы» просьбой:
- Помогите, пожалуйста, водителю с «Москвича». Два часа, как у него заглохла машина, и он с женой совсем уже окоченели. Я мимо ехал, остановился и отогрел их, но мало что понимаю в технике, и не могу помочь им сам. Жалко людей, надо выручать.
- Много сейчас таких на дороге чайников, - неприязненно ответил водитель, - купят права, а ни рулить, ни чинить не могут. Если я для всех буду нянькой, так с голоду сдохну. Они ведь только за спасибо помощи хотят.
- А как же иначе? - удивился сержант, раз человек в беде, то какие могут быть счёты?
- И ты тоже сердобольный? – вспомнил водитель недавнюю беседу, - я смотрю на дорогах у вас, одни гуманисты стоят в погонах. Некогда нам, - ответил водитель, под впечатлением той, недавней душевной беседы с лейтенантом, и сделал попытку захлопнуть дверцу, - лови другого дурака, такого, что будет канителиться с этим «Москвичом» и с его хозяевами.
- Нет, - вмешался Стас, - если тебе сильно некогда, то можешь, конечно, ехать, но один. Потому что я пока не помогу им, не поеду. Беда она не только касается милиции но и всех нас. А были бы все такие, как этот сержант, так и бед было меньше.
Стас решительно вышел из «Нивы» и пошёл к стоящей сиротливо на обочине сломавшейся машине. Водитель насмешливо смотрел ему вслед, представляя какую беспомощную помощь окажет он этой развалюхе. Однако зря. Стас начинал свою водительскую жизнь именно с такого хлама, а потому и знал досконально все его слабые места.
- Свечи проверял? - спросил он хозяина развалюхи, - нет? Ну тогда и голову нечего морочить. Выкручивай и прочищай. Девяносто процентов, что дело в них. Забрызгало маслом и в нагаре. Остальные версии оставим на потом.
Хозяин действительно сильно продрог и поэтому долго выполнял задание Стаса, плохо послушными руками. Наконец он представил Стасу четыре свечи где нагара было больше чем металла.
- Чисть, протирай и ставь на место, - скомандовал Стас, - и не жди, что это я сделаю за тебе. Перед поездкой надо было думать своей головой. А не захотел головой, так делай теперь руками. Через них наука быстрее доходит.
Когда свечи были поставлены на место, то хозяин сделал попытку завести двигатель. но стартер, слабо фыркнув затих. Ясно было, что до этого из аккумулятора добросовестно выжали последние амперы.
- Сдох, - обречённо промолвил хозяин, - теперь только буксиром надо заводить. А у меня и троса с собою нет.
Он с надеждой посмотрел на «Ниву». Но Стас решил обойтись без помощи её водителя, что так и ждал признания своей незаменимости.
- Садись и пробуй ещё раз, - скомандовал Стас, - сейчас заведётся. Я поправлю клеммы и всё будет в порядке. Заводи по моей команде.
Он положил обе руки на клеммы аккумулятора передавая ему часть своей энергии индиго, и кивнул. Водитель повернул ключ зажигания, стартер взвыл, как на испытательном стенде и мотор заработал. Хозяин не мог выйти из салона, потому что был занят прогревом двигателя, а Стас, не дожидаясь его благодарности, пошёл к «Ниве».
- Спасибо вам, - услышал он от сержанта, - я был уверен, что кто-то всё равно им поможет.
- Спасибо и тебе брат, - ответил Стас, - потому что я был всегда уверен, что в нашей милиции работают и честные и порядочные люди. Остальное, как накипь, которая бывает в любой самой чистой воде. Надо просто постоянно её счищать и избавляться от вредных примесей.
Желания ехать дальше, с человеком, которому безразлично чужое горе, у Стаса не было. Да и до села оставалось километра полтора, от силы два. Поэтому, подойдя к «Ниве» он швырнул водителю тысячу рублей и, взяв свою сумку, пошёл по трассе пешком. Тихая морозная погода наполняла радостью простого бытия и красотою контрастов чёрно-белого пейзажа. Он так этими ощущениями увлёкся, что услышал нагоняющие его шаги только когда они его настигли.
Глава -4
Банкроты
В это время постовой офицер, в помещении «Дай» подбивал итоги своего нелёгкого трудового дня. А это было, порою, посложнее, самой работы на благо людей и государства. Потому что, здесь надо было уже отдавать, а не только брать. И не чужое, а то, что уже стало таким родным и своим раз побывало в кармане. И получалось, что брались деньги, как чужие а отдавались, как свои. Приходилось расставаться с кровным, нажитым нелёгким трудом и с риском, и отрывать, потому, по живому от души и тела, как материальный свой достаток. Но он честно и аккуратно разложил заработанное на две неравные доли, где меньшая часть была его, а большая должна идти своим путём дальше, вверх, по должностной лестнице. Куда, кому и сколько, его это не касалось, хотя и было по милицейски обидно, досадно и жалко. Он здесь, ради этих милых бумажек, пропахших потом, бензином и прочим парфюмом человеческих тел, постоянно, в зной и в стужу подвергал свою жизнь постоянному риску и превратностям судьбы. Он рисковал своей честью попасться на каждой взятке, а кто-то там, на верху, за здорово живёшь, получал дармовую пайку, только потому, что сидел в административном курятнике на шесток повыше его.
Но система не любила нытья и любопытства, а потому каждый должен знать и занимать только своё место, если не хотел потерять его и не мечтал о своём подъёме по той же самой лестнице. Лейтенант Сучков об этом мечтал, мечтал давно и даже всегда. Это постоянно подогревалось итогами его нелёгкой работы, где он был на самом низу в качестве рядового сборщика дорожной дани. Ну и что с того, что он лейтенант милиции, эка невидаль, да пусть хоть сержант, да на должности начальственной и более сытной. А офицерство, оно ведь само по себе не кормит, сейчас плюнь и то в офицера попадёшь. Давно размылось само это понятие в милиции. Не зря на западе в полиции воинских званий почти нет, одни комиссары, да инспектора, или всем заправляет умный нижний чин. Да что там далеко и за бугор ходить. В той же самой, в родной России были раньше отличия в званиях должностей и назначений карательных служб. Это чтобы в обществе не принижали их значение, не требовали салдафонства и муштры от полицейских, но ума и чести обязательно. Зато во времена чудес совкового периода, когда диктаторы готовы были одеть в сталинскую и любимую Мао униформу всё население планеты пошли дальше и проще. Для массового потребления и внедрения в широкие массы трудящихся обязательных качеств офицерства, взамен таким, как благородства, воспитанности и прочее, они стали давать и присваивать звания направо и налево. Принадлежность к звёздочкам предполагала и автоматическое приобретение таковых достоинств. И тогда, каждый прыщик на руководящем организме страны стал поневоле офицерским. Раз секретарь райкома или другого какого-то ОМА то уже автоматом и офицер. Красный директор, то, тоже становись в общий строй. И не важно, что ты лучше знаешь сопромат, чем строевой устав, и его ать-два, а важно, чтобы ты по субординации знал, что над тобой есть чин повыше. Офицерских должностей становилось всё больше и больше, и даже стало их гораздо больше, чем умных людей. Тогда-то и стали отличать полковников от настоящих полковников, а по количеству звёздочек на душу населения, нас и Китай до сих пор не догонит. Одни только пузатые генералы чего стоят, если их габаритами можно загородить, как живым забором всю нашу протяжённую границу.
В армии предполагается, что раз ты офицер, значит, командир и имеешь энное количество подчинённых, для которых ты образец и пример. А звёздочки в милиции для того, что бы не мог кто либо усомниться в компетентности и в значении для правопорядка, блатных выскочек и назначенцев, которые в итоге и вершат судьбы честных, но рядовых исполнителей. А в ГАИ, офицерство, это ещё, для пущей важности и для гонору перед водителями, которым всё равно кому отстёгивать плату за проезд, рядовому сборщику, или в звании майора. А потом это всё равно складывается в общую, обезличенную денежную реку, которая вопреки всем законам физики и подзаконным актам гравитации течёт снизу вверх.
Первым препятствием и порогом в этой реке для лейтенанта Сучкова был его взводный командир, а потому и настоящий друг Наиль. Сын руководителя райпотребсоюза, что подкармливал всё руководство и власть района, тот был пока непреодолимым барьером. Оставалось только ждать и надеяться на то время, когда папаша пристроит сына или в область, или здесь на более высокий пост. Это конечно, когда-то произойдёт, папаша и сынок, ребята были нахрапистые и пробивные. Но когда это случится, оставалось только гадать, ждать и надеяться. Других вариантов Сучков не видел, а потому всячески ублажал Наиля, что бы тот, уходя, рекомендовал его командовать всем взводом инспекторов дорожной дани. И кажется к этому шло, потому что Наиль не скрывал своих амбиций и намерений оставить после себя, на своём доходном месте, именно Сучкова. Ради такого можно поиграть и в дружбу и потерпеть убытки от чрезмерной своей честности. Последний раз, полюбовавшись стопками купюр, он убрал их в ящик стола и снова вышел на откормочный участок дороги. А в это время в столе зашуршали и зашелестели все сложенные денежки. Это Стасова сторублёвка передавала, как заразный вирус, им свою информацию, заложенную бывшим владельцем. Им теперь предстояло выполнять не только роль мерила стоимости денежно-дорожных отношений, но и быть обличителями российского мздоимства.
Сучков, как, оказалось, вышел вовремя. По дороге летел не частый для этих краёв представительский джип. Это событие согревало, потому, как сулило ему закончить смену более достойно. А зная возможность наглого поведения этой категории водителей, Сучков выскочил с жезлом на самую середину дороги. Готовые проскочить мимо него деньги, он намерен был остановить самым решительным образом. Кто не рискует, тот не ест, а если и ест, то мало. И это ему удалось. Машина остановилась в метре от постового, а из неё вышли два братка шкафного исполнения.
- Ты чего это идиот, как бык на красную тряпку кидаешься? – спросил водитель, - мы бы и так остановились. Может быть, - с не уверенностью добавил пассажир, - нам всё равно про дорогу расспросить надо было. Так чего тебе из под нас надо, служивый? Или случилось с тобой что? Так мы не скорая помощь, это звони по ноль один или ноль три. Своим, по ноль два можешь не звонить, они если и приедут, то последними.
Сучков понял, что с этими типами можно добиться желанных результатов, только официальным обращением. Простые объяснения причин остановки и дежурные угрозы для простаков здесь не помогут. Такие клиенты, способны при случае не только много дать, но могут и отнять, а волшебную полосатую палочку просто и отобрать. Козырнув им, и строго на вы, он повторил своё стандартное обвинение по скоростному режиму.
- Да? – удивился водитель, который точно знал, что ехал не меньше ста километров, - так говоришь, что мы плелись только на шестьдесят кэмэ?
- Так точно, - подтвердил Сучков, - посмотрите, на мой прибор это он зафиксировал точно, а техника не позволит мне вас обмануть.
И он указал на свой радар.
- Посмотрим, посмотрим на твою рашен супер технику, что научилась так нагло врать моей японской.
И они вдвоём подошли ближе к радару. А там чётко высвечивалось число сорок. Это их после некоторого изумления возмутило и одновременно насмешило.
Сучков, ожидавший обычного признания факта вины, удивился их смеху и тоже подошёл ближе. Неведомая раньше цифра сорок привела его в состояние ступора.
- Извините, наверное, он только что сломался, - пролепетал он, - а именно только что. Это всё от мороза, при нём техника и та не выдерживает. И честно вам говорю, что, только что этот радар показывал по вашей машине ровно шестьдесят километров. И вы превысили скорость движения, в зоне действия знака, на двадцать километров.
- Не на двадцать браток, а на все шестьдесят, это если по моему спидометру и навигатору, - глумился водитель, - да только твоему шагометру и технике деревенской надо верить больше, чем иностранной. Сам же про это сказал. А своё голое мнение и честное своё слово, ты к протоколу не пришьёшь, надо указывать показания прибора. А он и по русски и по арабски говорит нам чётко, что и он врёт, и ты врёшь с ним за компанию, и даже ещё больше.
- Предъявите тогда ваши документы, - решил зайти с другого края принципиальный постовой, - и документы на машину тоже ваши предъявите.
Но не тут то было. Народ попался не только борзый, но и грамотный в особенностях дорожных отношениях. Где прокол с каждой стороны участников вечного противостояния вызывал умелое его использование другой стороной.
- С этого начинать надо было служивый за здравие, - нагло улыбался водитель, - а не этим заканчивать за упокой, после своего наглого вранья. Сказал бы сразу, подайте ребята детишкам на молочишко. Так, глядишь бы, мы тебе и подали за твой бросок под колёса. А теперь катись-ка ты козёл в погонах, куда подальше со своей рязанской техникой, к бабе между ног, а мы поехали своим путём.
Сучков ни стал настаивать и возражать. Ситуация была явно нелепой и привлекать излишнее внимание к ней не было смысла.
После их отъезда он постучал несколько раз по предавшему его помощнику, но тот отказывался от сотрудничества. На все проходящие с различной скоростью машины он реагировал одинаково в соответствии со знаком. А точнее не реагировал вообще и не менял своего подтверждения, что все невиновны, и строго соблюдают скоростной режим. Плюнув от обиды за подлое предательство в столь важный момент на радар, Сучков зашёл на пост, а через несколько минут подъехал и Наиль. Фамильярно обнявшись, друзья присели за стол. После некоторых дежурных вопросов постовой раскрыл ящик и достал деньги.
Взводный, взяв большую пачку и спросив, сколько, не стал пересчитывать ни её, ни меньшую. Долгая совместная работа и аккуратность в расчётах Сучка приучили его к доверию. Здесь же он подбил итог по всем сборам с других постов и патрулей, отделил свою долю по такому же принципу, тридцать процентов мне, остальное тому, неизвестному парню. Кучка и доля тех не известных, при этом выросла вполне заметно, и те парни не могли обижаться.
- Ладно, поеду к шефу, на недельную оперативку и доклад, - при этом взводный многозначительно посмотрел на деньги, - конечно это не летний улов, и когда больше, то всегда лучше, но тоже кое что. У тебя, кстати, Сучок, снова лучше всех результат по предупреждению дорожных правонарушений. Опять будешь на доске почёта весь месяц. Особая благодарность тебе от нашего депутата Санкова, того самого, что ты в понедельник пьяного сопроводил до дома. Я поговорю с шефом, может, напишет на тебя представление о присвоении досрочного звания. Считаю, что ты его заслужил, да и достоин, как никто другой. Думаю, что и накопил ты уже на эту награду? – Ну, как, угадал? - и он дружески ударил но плечу своего перспективного подчинённого.
- Да нет Наиль, наверное, не надо пока торопиться, - отказался скромно Сучков, - боюсь, что тогда в случае твоего повышения, мне не хватит денег на твою должность. А это лучше чем лишняя звёздочка. Ты же знаешь, что водители за звание нам платят весьма неохотно и мало. А по должности достаётся больше и не так канительно.
- Ну, как знаешь, согласился Наиль, - хотя имей в виду, что, я мог бы тебе при случае, и при необходимости, занять эти денежки под проценты. Ты ведь мне друг, а потому я готов тебя всегда выручить.
- Спасибо Наиль, не надо, да и беда у нас, - решился доложить командиру Сучков, - радар наш, тот, что кормилец, сломался и заклинил на сорока. Как будто теперь пошёл в обратный отсчёт выявленных мною нарушений. Трудно будет при такой ситуации без техники бороться с правонарушителями и выполнять напряжённый наш план законных поборов.
После некоторого раздумья командир успокоил друга и пообещал обязательно и срочно найти специалиста. Не все же левши перевелись на Руси.
Приехав в районное ГАИ, Наиль зашёл в кабинет начальника и подождав ухода внеурочного посетителя выложил предназначенное ему содержимое из своей сумки. Шеф брезгливо потрогал пачки и отчитал:
- Вы мне скоро начнёте носить рублями и копейками в мешках из-под картошки. Что не мог по дороге разменять на крупные купюры? Вот теперь сиди и распределяй сколько, кому, и какими.
- Извините товарищ майор. Боялся, что опоздаю, а потому после постов сразу в ваш кабинет, без задержки. И слышал я, на западе говорят, что мелкими купюрами всегда рассчитываться лучше, тогда меньше риска.
- Ты о чём это опасливый? - опешил майор, - я что зря до самой области развожу дань. Им интересны не риски наши, а денежки, поэтому всегда меня прикроют. Скажи лучше, как дела с дорожной нашей обстановкой? Чем здесь порадуешь?
- Всё хорошо, - ответил Наиль, - за неделю всего только тройка трупов, десяток раненых, да шесть угонов. Для нашего района, Сергей Михайлович, почти идеально. Особо надо отличить, при этом лейтенанта Сучкова, - и взводный уставился на пачки денег, - работает не за страх, а на совесть. Лучшие по взводу, а значит и по району, показатели.
- Молодец, - согласился майор, - скажи ему, что может он, выделенный на кормление ему пост обустроить и утеплить на пару лет. Но естественно, не за наш счёт, а по личной инициативе. Коттедж по евро не надо, а так, что бы было скромненько, но со вкусом. Чтобы не стыдно было привезти туда проверяющих и прочих гостей. Думаю, что средства и материалы такой ценный сотрудник найдёт сам. Других вариантов нет, и скидок на долю не будет.
- Хорошо, передам. А как насчёт сауны на посту? Не возражаете Сергей Михайлович? Я бы тоже помощь и вложения сделал в общее дело профессиональной реабилитации от наших постоянных стрессов.
- Я тебе счас, и здесь устрою такую сауну, - и майор от возмущения даже поднялся, - такую мини баню сделаю, что вмиг запаришься. Я тебе про показательный пост дорожного правопорядка толкую, а не про бордель. Может вам туда и бар поставить в комплекте с проститутками? Я же ясно сказал, скром-нень-ко. А это значит, чтобы было приятно во всех отношениях, но, без намёков на излишества. Пусть лучше пристроит гараж на пару боксов, а то угнанные машины уже некуда стало ставить. Вон вчера, твоим ребятам, прямо, в посадке пришлось тачку разбирать. На холоде. Ты хоть представляешь себе, каково это, крутить гайки на морозе?
- Извините товарищ майор. Всё понял. Разрешите выполнять?
И Наиль прищёлкнул каблуками своих модельных сапог.
- Идите, - смилостивился начальник, - проект принеси на предварительное согласование. Покажу сначала властям.
После ухода подчинённого ему предстоял каторжный труд подсчёта и распределения доходов по своей службе, а Стасова и другие заражённые деньги делали своё чёрное дело. Для отчётности майор выпотрошил сейф от пачек и одиночных купюр, полученных за разностороннюю деятельность почти государственного предприятия. Он уже прикидывал в уме сколько получилось от принятых с закрытыми глазами экзаменов, пройденных техосмотров, выданных блатных номеров, прощённых пьяниц, отмазанных аварий, и прочей мелочи. Получалось лучше, чем показатели прошлых лет. Прогресс был налицо, и можно было надеяться на поощрения от начальства. Достав из стола карту нахлебников, с нарисованными квадратами должностей он стал тасовать пачки и купюры. Крупные крупным и областным, мелкие всякой шушере, типа заместителей начальника отдела милиции. Самая крупная сумма оказалась на квадрате главы администрации. Майор призадумался и стал рассуждать:
- А что собственно такое голова района по нынешним временам? Так себе, привычка к почитанию власти. Ничего и не на что он теперь не способен. Сегодня он голова, а завтра, сам без головы. Не избрали тебя и ты ноль, - кучка была ополовинена, а следующим был прокурор, - этот зверь и его должность всё может, и если захочет надзирать, то оденет и наручники. Этот и голову может осадить и начальника направить в нужное русло, - кучка того заметно возросла. Доля судьи тоже заметно убавилась, - если дело дойдёт до того, так тогда и добавим, а сейчас не в коня корм. От процессов своих пусть пока питается. Доля зама по оперативной работе тоже была урезана, - этот не поделился, когда постовые килограмм героина отняли у дальнобойщиков таджиков. В итоге ни денег, ни дела, ни героина. Хватит с него и своих немереных уголовных доходов. За его отказные, прекращённые и просто незарегистрированные дела дают гораздо больше. Кучка заместителя по воспитательной работе возросла, - правильно воспитывает наши кадры, не донимает их совестливыми лекциями. Не душит у молодёжи на корню инициативу и деловую хватку. Не зря говорят, что скоро будет начальником райотдела. Начальник был перед пенсией, но его обижать майор не стал, - пусть старик перед отдыхом и забвением пожирует и потешится. Это он ведь дал ему путёвку в сытую жизнь.
Разложив свой отчёт по конвертам. он аккуратно подписал каждый. Это чтобы не спутать ветви генеалогического древа жизни района. Потом майор вздохнул от тяжкого труда и сложив всё в сейф оставил развоз до следующего дня. В сейфе пошла денежная суета, а вирус оставленный Стасом продолжал поражать все купюры. Взяв себе на вечерние расходы немного из доли прокурора, а не из своей, майор пошёл пешком домой. Благо в посёлке всё было рядом. Да и нравилось ему быть на этом отрезки пути уважаемым и узнаваемым человеком. Раскланявшись с десятком встречных земляков, он зашёл в магазин. Две старушки, собравшиеся в складчину купить булку хлеба, тщательно пересчитывали свои копейки у прилавка. Но, увидев майора, они отодвинулись в угол и затихли в почтении перед таким солидным покупателем. Продавщица Клава уже изучила и знала наизусть вкусы своего постоянного клиента, а потому ждала только его команды.
- Вам как всегда Сергей Михалыч? – спросила она, неприязненно уставившись на старушек, - с пакетиком или у вас свой?
- Нет, упакуйте Клавочка, - ответил бравый майор, который при каждой встрече с ней вспоминал с удовольствием прошлый летний пикник и тот куст боярышника, под которым они были не на вы.
Пока продавщица, крутя заманчиво обтянутым местом, что пониже спины, комплектовала ему пакет с продуктами и пойлом, майор достал и положил пятисотку на прилавок. Случайный взгляд на неё бросил его в пот. Поперёк купюры коряво, но понятно было написано проклятое всеми чиновниками слово «взятка».
Как бы случайно он смёл деньги на пол, а когда Клава протянула пакет, то он признался ей:
- Извините Клава, но я оставил деньги в кабинете и смогу занести только завтра. Если поверите и дадите мне в долг, то спасибо, если нет, то обойдусь. Так дадите?
- Конечно, же, вам дам, - улыбнулась Клава и добавила многозначительно, - я вам Сергей Михалыч завсегда и всё дам.
- Ну, спасибо, - засуетился майор опасаясь такого направления беседы и лежащей на полу пятисотки.
- Сынок ты денежку потерял, - остановил его на выходе крик старушки, - большая та денежка, почти, как моя пенсия.
- Ничего я здесь не терял, - буркнул майор, нет у меня сегодня денег.
Он быстро захлопнул дверь. А старушки, покрутив найденные деньги, безо всяких надписей, отдали Клаве на дальнейший просмотр и купили себе ещё два пакета молока. Сдача позволяла прожить им безбедно, по полста рублей в день ещё девять суток.
Майор далеко от магазина не отошёл, а остановился и стал анализировать события недели по каждому дню. Сам он денег от просителей давно уже почти не брал. На то были помощники, что раз в неделю приносили ему дань. Поэтому так просто подловить его было трудно. Им тоже вроде бы интереса не было. Все кормились из одного котла. Вот только Наиль в последнее время стал от рук отбиваться. Возомнил, видно, себе, что за папашиной спиной может отхватить куски и побольше, чем доля взводного командира. Хотя и ему резона нет, так и такую подлянку подставлять. Сам же первый и погорит с угнанными машинами. Может быть, эта купюра попала от ранних операций оперативников, что не изъяли из оборота помеченные денежки? А он когда распределял доли и пересчитывал деньги, просто не заметил надписи, или она была односторонней и находилась внизу купюры. Решив, что это наиболее верная версия, майор почти успокоился и пошёл домой. Там плотно поужинав и в меру выпив из Клавиного набора, майор достал оставшиеся деньги и внимательно их просмотрел. Всё было обычно и ничего лишнего, или особенного на них не было. Жена застав его за этим занятием стала, как всегда клянчить на свои расходы. У неё сразу в эти моменты рвались сапоги, бился хрусталь, расползалась шуба. А прочей мелкой напасти было не перечесть. Что бы избежать полного перечисления нескончаемого списка семейных проблем, пришлось выделить ей половину. Когда же она взяла в руки деньги, то на них проступило коряво написанное с обеих сторон слово «взятка».
- Что это Сергей? - удивлённо спросила она мужа, - и зачем мне от тебя взятка? Я тебе не очередная твоя проститутка, что будет спать с тобой и даст тебе, только за деньги? Мне ведь иногда и просто так хочется. А если сильно жалко, то так и скажи. Я обойдусь и мне семья наша дороже этих твоих поганых денег. Подавись ты ими, жмот несчастный.
Она при этом возмущённо швырнула деньги в мужа. Майор, давно уже привык к подобным сценам. После них, просто приходилось задабривать её ещё большими подношениями. Кряхтя, опустился он на корточки и стал собирать с пола меченные купюры. Когда он их снова разложил на столе, то обнаружил, что зловещие надписи потускнели, а затем пропали и вовсе. Покрутив невинные теперь дензнаки, понюхав их, лизнув, и попробовав даже на зуб, он не нашёл ничего отличительного. Но не так прост он был, чтобы ни придать должного внимания, такому необычному происшествию. Логического объяснения не было, значит, задача по разрешению такой неожиданной провокации осложнялась и требовала экспериментов. Он продолжал долго и мучительно размышлять, а потом попросил ласково жену:
- Ну-ка, теперь ты Люся возьми, снова какую ни будь бумажку. Да не бойся ты шалава, - успокоил он свою супругу, - они не кусаются, дура ты набитая, я уже их все проверил.
Та осторожно взяла тысячную купюру и на ней, вновь проявилось проклятие. Она неохотно, но опустила её на стол, и оно исчезло.
- Ну, тебя Серёжа с твоими дурацкими фокусами. Ты лучше завтра принеси настоящие деньги, а эти забери себе пока .
- Ладно, - согласился майор.
Он решительно сгрёб всё со стола и бросил в угли тлеющего камина. Подпитка оказалась, кстати, и огонёк весело заплясал по радужным бумажкам. На жару они оказались все равноценными независимо от написанных на них цифр.
- Что ты наделал идиот? – взвизгнула жена, - мы бы могли их разменять на настоящие, и с этими деньгами дней десять пожить нормально.
- Нет, дура, ты не угадала. Не десять дней, а гораздо больше, - ответил майор, - не десять дней, а десять лет, как минимум, я бы грыз на них сухари на нарах в зоне. Лучше уж никаких денег, да спать на коврике у двери дома, чем эти проклятые и под небом в крупную решётку. Я их сжёг, чтобы не потерять остальные и завтра принести ещё больше.
Ночь была для него бессонная и в стороне от тёплого бока жены. А урывки забытья сразу же наполнялись кошмарами сегодняшнего вечера. Это был не отдых, а муки, с видениями кадров вечного российского сериала про оборотней в погонах.
Наутро он побежал пораньше на работу. Но был он там не первый.
У входа в здание его поджидали командир взвода и инспектор Сучков. По растерянному виду и нерешительности подчинённых майор понял, что их пожелание ему доброго утра не сбудется.
- Что случилось, и почему в такую рань? – спросил он подчинённых, - авария какая-то серьёзная, или чэпэ по личному составу? Так могли бы позвонить домой. Я всё равно не спал.
- Да о таком, Сергей Михалыч по телефону не поговоришь, начал взводный, - А то, что чэпэ, так это точно. Вечером ко мне прибежал этот орёл, и стал настаивать на том, что его подлавливают на взятке. А всем нам надо быть настороже и работать честно. А деньги, говорит, у него все меченные. Вот послушайте, что он вам расскажет, этот сумасшедший.
- Товарищ майор, - начал Сучков, - вы же знаете, что я строю дом. Так вот зашёл я в землянку к своим нелегалам, к строителям, и дал им денег на питание. Смотрю, бригадир пересчитал и показывает их своим таджикам. А те залопотали про какие-то новые русские деньги. Я сначала не придал этому значения. Думал, что они просто забыли, как те выглядят. Я же с ними только лапшой, да хлебом рассчитывался раньше. Ну, обноски иногда давал. Всё равно выкидывать надо. Но присмотрелся я и увидел, что на всех деньгах написано большими буквами ругательное и неприличное слово: «взятка». Я, конечно, отнял те деньги и прямым ходом к Наилю. Вот и всё. А тот не верит мне. И не видит ничего.
- Да как же мне верить, - вскипел Наиль, - когда на твоих деньгах ничего ни я, ни ты сам не увидел. Это что же, я должен верить твоей совести и словам, и не верить своим глазам? Псих ты Сучков и нас хочешь сделать такими. Я тебе давно хочу сказать вот что. Не устраиваешь ты нас, да никогда и не устраивал. Если не можешь вынести тяготы нашей службы, и надломился, так скатертью тебе дорога, а не пост на той дороге. На ней останутся только достойные. Прости, но такова жизнь и место сломавшимся, сам знаешь из правил движения, только на обочине. Что бы не мешать тем, кто прёт по ней на всём газу.
- Успокойся, - осадил его майор, - пошли в кабинет и там спокойно обсудим эту ситуацию. Выводы будем делать потом и без горячки.
Он уже понял, что его случай был не единичным и положение усложняется. Не понимая причин, он решил разобраться и устранить последствия. Но, кажется, первоисточник неприятностей близок.
В кабинете, он, не рассказывая о своих проблемах, потребовал:
- Все деньги, все до единой копейки, на стол, - а видя, что Наиль хочет возмутиться, добавил, - Быстро, без разговоров и не бойся, - это не захват вас с поличным, а для дела.
- Всё равно, обыск прямо таки какой-то, - бурчал негромко Наиль, - а я человек честный, и ничего лишнего себе не оставил. Но если вам Михалыч и вчерашнего мало, так можно было это по человечески обсудить, а не отнимать наши кровно заработанные деньги, да ещё таким бандитским способом. Это уже, как служебный грабёж, Сергей Михайлович, натуральное гоп-стоп, а мы так не договаривались.
- А ты прокурору пожалуйся, - отреагировал майор, - он тебе посочувствует и поможет найти управу на начальника. – а, видя что те вытряхнули все карманы добавил, - потом ещё спасибо мне скажете господа потерпевшие.
Две стопки разнокалиберных купюр, от сторублёвки и выше подверглись его тщательному анализу. Всё было обычно и без того гадкого слова. Были, правда, разные мелкие пометки карандашом или ручкой с цифрами и галочками. То есть со следами неуважительного отношения к деньгам, их прежних владельцев. Но не более того. Майор задумался, а его подчинённые тоже молчали. Потому что не знали, что и думать про своего, взбесившегося начальника.
- Я же говорил, что ничего нет, стоял на своём Наиль, готовый снова разложить деньги по карманам, - это у Сучка завихрения с видениями.
- Да погоди ты, - остановил его майор, - не всё так просто, как ты думаешь. И дело тут не в Сучке, извиняюсь, не в твоём Сучкове. В наш век техники всего можно ожидать и поэтому никогда не надо терять бдительности на нашей опасной службе.
Новое в ситуацию внесла прибывшая на работу секретарша начальника Валя. Она загремела переставляемыми в приёмной стульями и дала толчок новым мыслям майора.
- Валя, - громко окликнул он её, - зайди ко мне.
- А почты не было Сергей Михайлович, - просунув голову в приоткрытую дверь, ответила та.
- Да не нужна мне твоя почта. Заходи сама и присаживайся.
Валя, зашла и уставилась на деньги, разложенные на столе.
- Садись, садись, умница ты наша. Ты сегодня молодец, не опоздала, даже на полчаса.
Понимаешь ли, Валя, дочка, - майор не знал, как объяснить девушке цель вызова, - понимаешь ли, мы тут проводим одну ответственную спецоперацию и нужно эти деньги разложить по разным конвертам. Дело секретное и делать его нужно здесь и сейчас. Я тебе сейчас дам два конверта, а ты пересчитаешь эти кучки и положишь их внутрь.
Валя понятливо кивнула и присела к столу. Начала она со стопки денег выложенных Сучковым.
- Ой, что это? – вскрикнула она, - тут Сергей Михайлович что-то написано,
Майор знал уже точно, что там могло быть написано, а потому даже не взглянул. Но Наиль подвинулся поближе и сильно усомнился, что у Сучка были галлюцинации. Последующие купюры были отмечены таким же образом. Значит, тот не врал, и это, сам Наиль, те надписи не заметил.
- Ничего, ничего, - успокоил майор секретаршу, - я ведь тебе сказал, что это спецоперация. Так что и удивляться тут нечего. Пересчитывай и складывай в конвертик.
Наиль решил, что на этом вся проверка закончена и протянул руку за своими деньгами:
- Стоять! – грозно рявкнул майор, - а потом Валя и следующую стопочку так же обработай, - продолжил он успокоительно, уже обращаясь к вздрогнувшей девушке.
Та, послушно закончила работу с первой частью и приступила к деньгам выложенным Наилем. Но первая же, взятая в руки денежка тут же представила злосчастную надпись о своём происхождении. Наиль плюхнулся на стул рядом с Валей и вытаращил глаза.
Когда девушка закончила и вопросительно посмотрела на своего начальника, то он решился продолжить исследования и выложил из конвертов, что были в сейфе перед ней новый ворох денег.
- Эти можешь не считать. Просто перебери и складывай в сторонку.
Первые же купюры попавшие в руки секретарши дали ему понять от чего его уберегла судьба. Он даже не мог представить себе возможные последствия, если бы вручил эти деньги прокурору и остальным своим благодетелям и покровителям. Теперь уже упал в кресло он сам. Отдышавшись, он решил довести операцию до полного завершения. Из сейфа он решительно достал последние свои деньги, которые сложил туда за ненадобностью. Это была его зарплата за несколько последних месяцев. Если уж избавляться, так от всего и сразу. На такой дерзкий поступок он был способен. Бросив деньги на стол в сторону девушки, он горестно подпёр кулаком лицо и уткнулся невидящим взглядом в лежащие рядом бумаги. Положение было таким, что впору было вешаться. Всё летело к чёрту, и никто его не будет здесь держать за красивые глазки. Система, которая создавалась многими годами, от первого голодного пролетарского постового, которого советская власть выгнала кормиться на большую дорогу с подобием современного асфальта, затрещала по швам. Та самая система-кормилица, которая тщательно полировалась десятилетиями методом проб и ошибок, давала явный сбой. Основанная, на фундаменте многих должностных взлётов и трагедий, она рушилась в одночасье, и это было только началом её краха. А у истоков этого краха был он. Очнулся от горьких дум майор, из-за громкого возгласа Вали. Девушка добралась до его зарплаты:
- Сергей Михайлович, а здесь ошибка.
- Какая ещё ошибка?
Не понял тот.
- Да надписей на этих деньгах нет. Вы наверное забыли их подписать. Будете их помечать?
Она вернула ненормальные деньги, что не хотели иметь нечего общего со взяткой и майор тупо уставился на них. А потом выдавил:
- Буду Валя, обязательно буду, это особенные деньги. Давай-ка их сюда, это будет уже другая операция. И всё на этом, ты свободна, иди и занимайся своими делами.
Когда девушка вышла, Наиль очнулся и попросил у шефа объяснений.
- Да ничего я и сам не понимаю. Это настолько ново даже для нашего технологического времени, что никакого вразумительного объяснения не находит. Но для меня ясно одно. Наше счастье, что мы удержались на краю пропасти. Мы сейчас стоим над ней на одной ноге и стоит только чуть неправильно пошевелиться, как рухнем все и всё вместе с нами. Нам предстоит раскрыть заговор против родной системы-кормилицы и попытаться спасти её.
- Но на моих деньгах не было ничего раньше, - упорствовал Наиль, - как и на тех, что вы последние отдавали.
- А на твоих и сейчас ничего нет, - ответил майор, - возьми и убедись.
Наиль с радостью схватил свой конверт и взяв в руки деньги увидел, что надписи исчезают, а вскоре и вовсе пропали.
- Ну вот, - облегчённо вздохнул он, - опять они настоящие и спасибо за развлечение. Не знал я, что вы ещё и фокусник, Сергей Михайлович.
- Нет Наиль, - унял его восторг майор, - я не фокусник, и не всё так просто, и как нам хотелось бы. Стоит тебе отдать эти деньги в другие… руки, - у него чуть было не вырвалось слово чистые, - как тут же это будет выглядеть расчётом от взятки.
Наиль испугано бросил свою добычу назад в общую кучу опасных бумажек. Майор даже рассмеялся от такой трусости и принялся быстро ставить мелкие галочки на тех деньгах, что оказались без надписи.
- И что нам теперь делать с этой макулатурой? - Наиль кивнул на стол, - ими ведь теперь, даже стены в доме не оклеишь.
- Сжечь, - категорично ответил начальник, - и протянул ему пакет, - предать их уничтожающему воздействию огня. Другого варианта я не вижу.
Наиль с Сучковым приступили к сбору разбросанных по столу денег, а закончив это Наиль протянул руку за теми, что были на столе шефа.
- Нет, - быстро среагировал тот и убрал их в карман, - не смей, эти не надо трогать своими руками, а тем более жечь.
- Это почему же?
Подозрительно спросил Наиль.
- Это другие деньги…, это настоящие деньги, это зарплата.
- Зарплата?
Удивлённо, как забытое слово переспросили одновременно и Наиль и Сучков.
В это время позвонил телефон. Это был начальник райотдела милиции:
- Сергей, вы там, что вообще с ума сошли от ожирения, - вместо приветствия начал он, - если твои подчинённые настолько зажрались, что стали разрисовывать деньги, так значит им надо ставки назначить такие, что бы они каждую копейку считали и берегли, как последнюю.
- В чём дело? – спросил майор, - но сам он уже предполагал ответ, - я не понимаю вас Иван Степанович.
- Не понимаешь? И не удивительно. Я сам ничего не понимаю, зачем твоим парням доводить до истерики население нашего района. Тут у меня сейчас в кабинете водитель такси, так он на грани сумасшествия. И есть из-за чего. Говорит, что подвозил нашего сотрудника, гаишника. Тот рассчитался с ним сторублёвкой и ушёл. Водитель, не глядя, сунул деньги в карман, а через пять минут зашёл в киоск за сигаретами и обнаружил на этой сторублёвке надпись «взятка». Вот и пришёл он к нам с повинной и в пред инфарктном состоянии. И я его прекрасно понимаю. Это надо же такому случиться. Человек проработал за рулём столько лет постоянно в объятиях вашей братвы, и вдруг такая беда. Гаишник даёт водителю взятку. Да тут у любого нормального гражданина, какое угодно сердце не выдержит. Вот я сейчас его водичкой в карвалолом отпою, и направлю к тебе с этой самой сторублёвкой. А ты уж Сергей, будь добр и займись своим личным составом, чтобы не наглели. А если появились лишние деньги, так на что я тебя там держу?
- Спасибо Иван Степанович, только и мог ответить в ответ майор, - вы всегда были мне защитником.
- Ты особо-то не распинайся, - прервал его шеф, - лучше не забывай, какое сегодня число и что пришло время Чэ. Время расчётов. А ты как бы и забыл.
- Нет, нет, ничего я не забыл и после обеда всё будет на местах. Все будут довольны.
Положив трубку, майор вытер рукавом мундира обильный пот со лба. Обречённо вздохнув, он спросил подчиненных:
- Кому вы ещё давали эти проклятые деньги?
- Я никому, - ответил Сучков, - отнял у таджиков и сразу же к Наилю. Предупредить об опасности.
- Я, кажется, давал, - смущённо ответил Наиль.
- Как это кажется? - возмутился майор, - ты не помнишь с кем, и за что рассчитывался?
- Да я не то что рассчитывался, но после ваших упрёков разменял я свои деньги на крупные у сержанта Бойко. Но когда он их пересчитывал, то никаких надписей не было.
- Экий довод, - презрительно усмехнулся майор, - тоже мне нашёл проверочную машинку. Как будто этот Бойко не из нашего гнезда.
После стука в дверь в кабинет вошёл пожилой мужчина.
- Меня к вам начальник послал, - неуверенно представился он, - тут, кажется, ошибка вышла и ко мне чужие деньги попали. А я не взяточник, гражданин майор, и если мне кто и суёт лишний червонец, то я конечно не отказываюсь. Но это, как мне знакомый адвокат сказал, чаевые и за них не судят. А здесь другое дело и я не хочу в тюрьму за чужие заработки и доходы.
Майор вскочил навстречу и заботливо засуетился перед водителем.
- Садитесь уважаемый, давайте те деньги, а мы во всём разберёмся.
- Тут никто не разберётся, потому как и сто свидетелей не докажут, что гаишник мог дать взятку водителю. И тут после любого приговора весь мир смеяться будет. Но зачем эта подлянка и что мне теперь делать с такими деньгами, где написано слово «взятка»? - он достал из нагрудного кармана сложенную пополам сторублёвку и протянул майору.
Тот медленно стал её разворачивать, давая время очиститься от пакостного слова. Потом, делая вид, что внимательно рассматривает купюру, он спросил у водителя:
- И где же вы увидели здесь это непотребное слово, которое мы давно калёным железом выжгли из нашей жизни? Это вам не гнилое Советское время, а демократический правопорядок, где все работают не за идеи, а за государственную зарплату.
Водитель изумлённо рассматривал абсолютно невинную купюру, которой крутил у него перед носом майор. Но его попытку взять её в свои руки тот пресёк и направился к столу. При этом переходе сторублёвка была обменяна на те деньги, что были выданы в качестве зарплаты.
- Так что же мы будем делать с вами, уважаемый? - спросил уже уверенно и даже резко майор, - вы продолжаете настаивать, что получили меченные деньги от нашего сотрудника?
- Да, вроде бы и да, - неуверенно подтвердил водитель, - я же видел надпись и читать умею хорошо.
- Ну, тогда иди сюда поближе грамотей, - пригласил майор его к столу, - и прочитай нам вслух, всё, что ты там видишь.
Водитель подошёл, покрутил в руках сторублёвку, но ничего там лишнего не обнаружил. Зарплата достойно прошла двойную проверку и честными, и ловкими руками. Это вселило надежду и уверенность, что ситуация не безнадёжная. Кураж от этого чувства так и попёр из майора.
- Знаю, что есть люди, которые плохо видят то, что написано. Это естественно, и я их понимаю. Такое может быть со всеми. оно или возрастное, или по пьяному делу. Но ты хочешь видеть то, чего нет, и никогда не было. Ты, что очередной провидец или просто, спорта ради оговариваешь всех честных работников милиции подряд, и готов для этого, даже отдать свои последние сто рублей. Это уже выглядит, как заговор и платный заказ клеветы и оговора. Остаётся только выяснить, зачем тебе это надо и кто твои сообщники?
- Да что вы товарищ майор, - опешил водитель, - простите, померещилось старому, - я же говорил вашему начальнику. Где это видано, чтобы гаишник давал взятку водителю. Я теперь думаю, что это не для меня, а для него, для вашего сержанта, были именные деньги и ко мне попали по ошибке. Давайте отдадим их ему. Может это ему сувенир был такой юбилейный, и человек теперь будет искать их и расстраиваться. Вы уж верните их владельцу по прямому назначению, а я обойдусь, как ни будь. Может мне это когда на дороге и зачтётся.
- Опять ты за своё, - взревел майор, - опять клевещешь?
- Всё, всё молчу. Я видно ничего не понимаю в нынешней рыночной жизни, а потому и страдаю. Простите старого дурня. А то возомнил себе, что теперь гаишники стали откупаться от водителей и возвращают им взя…. Всё, всё молчу.
- Правильно, - одобрил уже спокойно майор, - молчи, так будешь казаться умнее.
Лейтенант Сучков, оформите в приёмной официальный отказ водителя от своих заведомо ложных показаний, и пусть он катится на все четыре стороны.
При этом майор с явным сожалением расстался с частью своей зарплаты в виде чистой сторублёвки.
- И это верните ему под расписку. Нам чужих денег не надо. Хватает нам и зарплаты, что щедро платит наше государство.
- Ну, и что теперь будем делать командир? – спросил майор у взводного, - ты надеюсь, теперь понимаешь, насколько это серьёзно и опасно.
- Понимаю, - неуверенно ответил, тот, - но не знаю, что нам делать, - это было добавлено уже твёрдо, - в общем, как прикажете, Сергей Михайлович, так всё и сделаем.
- Ну, тогда слушай приказ! - и майор с подчинённым непроизвольно поднялись от таких торжественных слов.
- Приказываю! Первое, эту гадость немедленно уничтожить. И чтобы не единой бумажки не уцелело и не разлетелось.
Второе, немедленно найти Бойко, и изъять у него всю наличность.
Третье, объявить сбор всему личному составу по тревоге. Тоже всех обчистить от скверны и объяснить важность момента. И чтобы не единого больше рубля не брали с водил до особого на то указания. Всё делать только по нашим дурацким законам. А чтобы народ не роптал, на излишнюю и непривычную для него честность, то пусть больше и чаще прощают. Тут лучше недобдеть, чем перебдить. Пусть узнают нашу доброту. Может когда и вспомнят эти смутные времена и нас добрым словом. Короче, всю работу свернуть до лучших времён, если хотят до них дожить. Сможешь?
- Смогу, - подтвердил свою решимость Наиль демонстрацией увесистого кулака, - всё вышибу до последней копейки. Приказ начальника – закон для подчинённого, и я его выполню товарищ майор.
- Верю! И последнее, - это уже было сказано обречённо, - похоже, мы с тобой Наиль, да и вся наша система, банкроты. Дань сегодня нести надо, а денег, - и он кивнул на набитый пакет, - нет, и в ближайшей перспективе не предвидится. Но, свои платёжные обязательства системе выполнять нам надо, а поэтому объясни доходчиво это ребятам, но уже помягче, как положено, и пусти шапку по кругу на деньги от зарплаты. Займи, что можно у знакомых и родственников. Но план поставок нам срывать нельзя. Сам понимаешь, чем это чревато в современных рыночных отношениях. Сержанты, те ещё устоят на дороге, им наплевать, кто будет завтра командир и кому отстёгивать долю. А нам, с тобой не усидеть без подпитки и без отдачи. Я тоже, сейчас, займусь сбором пожертвований. Но смотри, чтобы деньги были идеально чистыми. Под расписки, договора и прочее. Не нести нельзя, иначе мы потеряем кредиторов и весь их кредит нашей безнаказанности и прикрытия.
- Ясное дело, - согласился взводный, - я понимаю, что мы с вами самые ответственные за порядок на дорогах нашего района. С нас будет и главный спрос. А только скажите Сергей Михайлович, как и на что нам теперь жить?
- На зарплату!
Как отрезал майор. А немного погодя добавил, - Это пока.
Вечером того же дня после развоза отчётов о проделанной работе в конвертах, майор лично объехал все посты. Нужно было убедиться, что подчинённые правильно перестроились и действуют в строгом соответствии со сложной и непривычной ситуацией. Всё было правильно и хорошо до противного. И он, самолично, видел, как скрепя зубами, те поворачивались задом к проезжающим мимо них машинам.
- Надолго ли вас хватит ребята? – думал он, - но крепитесь. Я понимаю, как тяжело на дороге работать вот так, без материального стимула и интереса. Сам такое проходил. Но если повезёт и всё уляжется, то потом мы наверстаем упущенное.
И только лейтенант Сучков разочаровал его своей неуёмной жадностью и неисполнительностью. Он мог свести на нет все жертвы личного состава.
Подъезжая к его стационарному посту, майор увидел, что тот, как и прежде бросается на проезжающие мимо машины и бойко ведёт работу с водителями. Несколько машин стояли на площадке без водителей в качестве задержанных. Это было горьким разочарованием для командира. От кого он не ожидал такого наплевательского отношения к своим указаниям, так это от Сучкова. Как он в нём ошибся. А ещё держал его в резерве на выдвижение и как возможную замену Наилю. Вот трудный момент и показал его истинную суть и его звериный оскал.
Не выражая своего гнева, майор дождался, когда Сучков сунул документы очередного правонарушителя в карман, и тот, как угорелый бросив перед постом машину, бросился в сторону посёлка.
- Пошли на пост, - шипящим шёпотом предложил майор лейтенанту, - там поговорим.
Не успели ещё закрыться за ними двери, как он вцепился в куртку Сучкова:
- Ты, что же это сволочь себе позволяешь? В то время когда твои товарищи и твои командиры лишились всех доходов и затянули пояса, ты жируешь и подставляешь всех нас. Ты же лично убедился, что мы под невиданным ранее колпаком, и под наблюдением, которого ещё никто не знал. Тебе, что деньги совсем разум затмили и ты действительно больной?
- Что за деньги? Какие деньги, товарищ майор? Да у меня в кармане только те гроши, что дала жена на карманные расходы и на обед. Остальные все выгреб Наиль по вашему указанию. Но он же и сказал, что надо изыскивать любые возможности, для спасения системы. Вот я и стараюсь.
- Как это ты стараешься? - не понял майор, но хватку ослабил, - ты старатель, что не понял, что нашу золотоносную жилу отравили и нужно время для её очистки?
- Да всё я понял Сергей Михайлович, - хитро улыбнулся Сучков, - сказано было денег не брать, я и не беру, даже когда суют сами в карман. Одному при этом пригрозил, что оформлю попытку подкупа должностного лица и дачи взятки. Но никто не запрещал брать натурой и потом превращать её в те же деньги. Заметьте, в чистые деньги товарищ майор. Проверено и испытано вашим способом, чужими руками.
- Как это? – не понял сразу майор, - что за комбинация? Давай по порядку и подробнее.
- Да всё очень просто. Водитель, как всегда предлагает штраф оплатить на месте деньгами. Я, конечно же, ни в какую. Но при этом намекаю, что это будет взятка, а вот если за хорошие отношения будет подарок продуктами, выпивкой или другим товаром, то тогда прощении обеспечено. Вот и натащили, - он при этом указал рукой на угол комнаты заваленный мешками, пакетами и свёртками, - кто картошки, кто кусок сала, кто водки, или блок сигарет. Короче ходовой товар.
Майор начал вникать в тему, но решил детализировать процесс до самого конца.
- А что ты говорил насчёт проверки? Что, если на этом шматке сала нет надписи «взятка», так думаешь, что он и чистый?
- Ага, - подтвердил Сучков, - я ел, вкусно, с чесночком и перцем. Деревенский посол, пальчики оближешь. Хотите попробовать, Сергей Михайлович? Вот хлеба только нет. С таким копеечным товаром никто ещё не проезжал.
- Пошёл ты к чёрту со своим салом и брюхом, которое читать не умеет. Докладывай быстро и по существу вопроса.
Договорить они не успели, так как вошёл прибежавший из села водитель с пакетом и обратился к Сучкову:
- Извини командир, тут у вас в деревне про коньяк «Наполеон» не слышали. Пришлось взять два молдавских «белых аиста». Так сказать эквивалент. Думаю, сойдёт, и если сильно не перебирать, то голова тоже болеть не будет.
- Поставь в угол, - кивнул Сучков, - а корочки твои в машине на сидении. - когда водитель вышел то он продолжил отчёт, - так вот утром, после первых подношений, я поехал в свой киоск, где заправляет тёща и сдал ей товар. Получил расчёт и тут же пустил деньги в оборот в соседнем магазине. Денежки прошли не одни и разные руки, но всё было чисто и без ругательных слов. После смены отвезу всё остальное, а завтра выручка снова потечёт в систему.
- Ну Сучок, извини Сучков, ну ты даёшь. Талант, одним словом. Это надо же такую многоходовку придумать, что впору чемпиону по шахматам. Только вот что, - и майор решил укрепить свои позиции в этой конструкции, - товар весь отвези в мой магазин. Сам знаешь, там место побойчее, да и у меня под контролем. Понял?
- Понял, - кисло ответил лейтенант, - а по какой цене будете принимать товарищ майор? По оптовой, или по розничной?
- Нет, вижу я, что переоценил твои умственные способности, Алехин ты наш дорожный, - рассмеялся майор, - естественно приём продукции без документов будет идти, как везде принято, за пол цены, - и добавил, подумав, - оптовой. И не унывай, а гордись. Теперь не вы со мной а я буду с вами рассчитываться. Тебе будет даже премия особая сверх доли. Можешь теперь, хоть прописываться на этом посту для постоянного проживания. На год, - добавил он тут же, - это что бы не зажрался и помнил про начальство. Всё пока, надо ехать к другим орлам, внедрять твой опыт и прогрессивные методы борьбы с дорожными правонарушениями.
Выйдя на улицу, майор заметил, что и там стало, как то светлее, теплее и уютнее, несмотря на зимний вечер.
- Эх, как жизнь порозовела, - радостно подумал он, - нет, видно не придумали ещё способов, чтобы победить нашу кормилицу Систему Дай. Она, как и Россия непобедима. И дай бог им крепкого здоровья и долгих лет жизни. А мы, государственные люди, с ней завсегда проживём безбедно и при всех видах власти. Что власть? Она приходит и уходит, а мы служивые всегда при деле и при Системе. Пусть, там на верху, байки рассказывают про борьбу с коррупцией, да со взятками. Это их такая работа, нашего же брата чиновника. Просто должности у них такие и кого-то подвинуть надо с доходного места. А потом всё тишь, да гладь, да наша благодать. Да и с чем бороться-то, если это испокон веков? Если даже божьи люди, попы и те за мзду грехи отпускают и продавали индульгенции. Так что брали и будут брать всегда. Брали при царях, брали при коммунистах, будем брать и при демократах. Скорее бы теперь ещё круче гайки подкрутили законники по нашей службе. А то во всём инфляция, рост цен и расходов, а у нас на дорогах всё застопорилось. А было бы, совсем хорошо и логично. Раз растёт благосостояние некоторого народа, значит и наше добро должно расти. Но для этого нужно больше да покруче штрафов, вот и будет больше и шире предложения. Но верится, и особенно сегодня, что это не за горами, и случится. Не зря же и им там на самом верху перепадает по каналам нашей Системы. Вон как глотки дерут некоторые, что бить надо рублями водил нещадно. А кто нищий, так пусть сидит в своих деревнях, или ездит на печи, как тот дурак Емеля.
Теперь, пожалуй, можно и к Клавдии наведаться для расчёта с долгом из зарплаты. И, похоже, расчёт будет полный и с процентами. Наверное, это может затянуться и до утра. Уж больно тоскливо по коровьи смотрит она на него в последнее время. Только что не мычит, как та тёлка, что познаёт бугая, только один раз, а дёргают её за титьки круглый год. Надо позвонить своей, что областной рейд с выездом в другой район по безопасности дорожного движения. В своём то она всё знает больше любого опера. У неё здесь осведомителей больше чем у всего уголовного розыска. Теперь только этот номер проходит. Прошлый раз вон позвонил, что у нас ловля опасного преступника, и я тоже буду всю ночь в засаде. Так она дура утром, вместо сочувствия, так орала и пытала, кому я так бесстрашно всю ночь засаживал, до помадных ран и засосов.
Проводив довольным взглядом очередного вернувшегося из села гонца, прошмыгнувшего в строение не с пустым пакетом, майор уселся в свой джип, замурлыкал любимую мелодию и поехал к Клавке. Слов той песни он всех не помнил, да и не полном их порядке. Да и зачем ему это? Главное, чтобы было в тему и что там были некоторые такие душеные и близкие слова. Это особенно, когда про «Наша служба и опасна и трудна».
- Ничего сейчас уже немного полегчало.
Улыбался он и это благодушие было надолго.
Глава 5
Попутчица
Скрип шагов по снежному насту, позади, оказался неожиданным и застал Стаса врасплох. Да и не удивительно. Он так залюбовался открывшимся видом с пригорка на свою давно знакомую, но с других ракурсов деревню, что среагировал на них только тогда, когда они уже были, совсем рядом, буквально за спиной. Чувствовалось, что человек шёл, явно, быстрее его и нужно было или ускорить шаг, или уступить местному торопыге протоптанную однорядную тропинку. Стас предпочёл второе, а невольно при этом, оглянувшись, он остановился и сделал шаг в сторону очередного бокового сугроба, да так и замер в позе широко раздвинутого циркуля. И было от чего. На него надвигалось милое чудо. Оно было в образе, а точнее в теле незнакомой девушки одетой явно не по сезону. Но это было всё вторично и не вызывало удивления, потому что всё заслоняла вспышка великолепной улыбки. Она, как главное женское оружие, явно была давно на взводе, предчувствовала его реакцию, и выстрелила точно, во время и без промаха в цель. Потом, как разрыв, прозвучал её смех, когда лёгкое и неизбежное касание на узкой дорожке повергло Стаса из неустойчивого состояния в падение на снег. Дальнейший хохот этого создания стоящего над ним заставил засмеяться и его. Это было как реакция на своё нелепое положение не обидно повергнутого, сильного человека более слабым существом и радость от жизни вообще, и от такой встречи, тем более.
Чтобы там не говорили ханжи и показные семьянины, но каждая встреча мужчины с любой незнакомой женщиной это событие, которое заставляет вздрогнуть и подтянуться его не только брюшным прессом, но и всём своим естеством. Это потом уже приходит рассудочное, практичное осознание и невольная примерка к своим возможностям по возрасту, росту, желаниям и возможным последствиям. Но первая природная искра от встречи с любой незнакомкой у мужчины, если он таковым является, то неизбежна. Вопрос, загорится ли от неё, что-либо в будущем? Как правило, и чаще всего, нет, но здесь была сплошная неопределённость.
Протянутая ему для помощи ручка, не сразу нашла благодарного контакта. Стасу было приятно сейчас, вот так беспомощно лежать в этом снежном сугробе, после пляжей Индонезии, и рассматривать снизу свою невольную и милую обидчицу. Опрокинутый таким образом, любой мужчина не способен ни сопротивляться, ни обижаться на победительницу. Так было и с ним. Тем более что рассматривать было что. Высокая стройность фигуры девушки подчёркивалась пропорциональностью её составляющих, которые не были размазаны ворохом тёплой зимней одежды или балахоном шубы. Всё это оттенялось лёгким плащом, плотно облегающим тело и перетянутым в талии. Копна густых и ярких рыжих локонов, явно, была естественного происхождения, потому что она обрамляла лицо такой белизны и чистоты кожи, которая свойственна только этой части цветовой гаммы волос человечества. Рыжие люди вообще существа исключительные, а рыжая в естественном облике женщина, это удар по воображению любого художника. Возраст же, был настолько неопределённым, что ей можно было дать и восемнадцать и двадцать пять лет.
Всё это время, а может быть и всего лишь мгновение, смех их не прекращался и не казался обоим неестественным и неуместным. Это смеялись и радовались от удовольствия встречи два молодых и здоровых тела. Рассудок и сознание в такие моменты отключаются, и забываются все условности и надуманные обществом поведенческие правила. Во всяком случае, такое было сейчас со Стасом. Он, при этом, готов был поклясться, что ни кого подобного и похожего, из числа местных жителей, здесь раньше не встречал и не знал. Блестящие ярко зелёные глаза, приковывали всё внимание и заставляли забыть про остальные прелести её женского существа. А они были. Точно были, и она это знала, потому-то так уверенно себя и чувствовала, и вела.
Стас мысленно перебрал всех соседей по деревне, и не найдя среди них ближайшего соответствия, решил сам спросить её об этом, а первое, что пришло ему в голову и конечно же нелепое, было озвучено, как вопрос:
- Ты, чья это будешь?
Это ещё звонче заставило зазвенеть колокольчики её смеха, в перерывах которого прошла игра слов:
- Чья, я буду?... Ну откуда же мне знать,… чья я буду…, да и буду ли и когда. Может быть и твоя…, если захочу этого.
- Вот как? – перестал смеяться и смутился Стас, - ну, тогда сначала помоги подняться, а то мы ещё незнакомы, а я уже у твоих ног.
Приняв протянутую руку, он вздрогнул от её жару, который трудно было назвать теплотой и он ей, почти, не воспользовался, а вскочил сам, но, не выпуская обжигающей руки, представился:
- Станислав…, Стас, местный житель по регистрации в паспорте и нечастый гость в своём домике в этой деревне.
- Нана, - безо всякого кокетства и даже как-то странно произнесла это грузинское, а потому и странное для этих мест имя девушка, - вот решила навестить и проведать кое-кого из знакомых местных жителей, и уже не доходя до деревни, одного из аборигенов сбила. Если здесь все такие неустойчивые, то, как бы мне не пришлось об мужчин спотыкаться и перешагивать через них, как через брёвна.
- Это тебе, пожалуй, гарантировано, - согласился Стас, - и безо всяких на то усилий. Тут, после обеда, а порою и в любое время суток, часто можно встретить лежащих мужиков, вдоль дороги и даже в лужах. Но это всё больше будут поклонники не твоей красоты, а главной мисс Россия, гражданки Самогонки, чья красота для них, вне конкуренции даже по сравнению с твоими прелестями. Так что на первое место ты опоздала красавица. Да и остальные места, давно заняты другими пристрастиями и проблемами. Тебе достанется роль золушки из раздела про то, что хороша Маша, да не наша. А потому без особых претензий на обладание, как на нечто недоступное для немедленного употребления. Да и кажется мне, что тебе всеобщее мужичье поклонение ни к чему. Думаю, что ты девушка слишком для этого разборчивая.
- Правильно ты думаешь, Станислав Стас, - согласилась Нана, - девушкам, конечно, хочется, чтобы любили их все, но самим любить хочется только одного единственного, самого, самого, и который сильнее и лучше всех. Тут есть такой?
- А как же, - поддержал её игру Стас, - тебе повезло, и ты попала на богатейшие залежи такого товара, который почти в каждом дворе имеется или залежался. И, не найти здесь мужика, который бы сказал тебе, что он не пуп земли и не самый, самый и не исключительный. На том держится весь смысл семьи, брачных союзов и элементарное соблазнение. Кому же нужны завалящие мужички, и главное, признавшие свою никчёмность. Все мы мним себя принцами по рождению и по назначению, да только непризнанными становимся неблагодарными дамами, что тоже родились принцессами, а превращаются в наших жён.
Бесенята в глазках Наны выстрелили «браво», и она прошла по тропинке вперёд, предоставив ему право идти следом. Стас не рассматривал и не оценивал её тело со спины. Он смотрел только на эту редкую, по своему естеству и яркости, рыжую шапку волос. Как художника его трудно было удивить красотою женского тела, но этот золотистый нимб мог удивить и свести с ума кого угодно.
- Тебе не холодно? – спросил он, - намекая на лёгкую одежду спутницы и непокрытую голову, - всё-таки не май месяц, по которому ты одета, да и худовата ты для моржа.
Нана приостановилась для ответа, и вынудила Стаса сделать тоже самое.
- Ты о чём это Станислав Стас? Да у вас тут жара, как тропическая, но со снегом.
Она при этом зачерпнула из-под ног горсть рассыпчатого белого окружения и швырнула в него. Однако невинный морозный снежок ударивший в плечо, вместо того чтобы рассыпаться, как песок, показался Стасу ледышкой, а с пальцев Наны стекали капли воды. Он вспомнил необычно горячую руку девушки. Теперь Нана, похоже, не торопилась. Более того, она каждый раз заговаривая со Стасом, останавливалась, оборачивалась к нему, изучающее вглядывалась в глаза и они превращались не в мало знакомых попутчиков, а походили на гуляющую пару. Путь, который можно было спокойно преодолеть за 15 -20 минут они шли почти час. Стас от такой медлительности уже чувствовал, что становится прохладно, но этого нельзя было сказать про его спутницу. Во всяком случае, она не делала даже попыток застегнуть верхние пуговицы своего плаща, и не собиралась ускорить шаг, для согревания и скорейшего прибытия в тепло. Сначала умиляло, а потом стало удивлять и надоедать двойственное название его имени, и он спросил её об этом.
- Но ты ведь так назвался, - ответила она, - поэтому я так тебя и зову, Станислав Стас. Или это неверное твоё имя, и ты мне солгал?
- Да нет, всё правильно, и, правда. Но все же прекрасно понимают, что это одно и тоже, и я просто предоставил тебе право выбора. Тебя, ведь тоже можно называть по-разному, уменьшительно, ласкательно, фамильярно. Но это будет всё равно твоё имя. Правильно?
- Нет неправильно, - категорично ответила та, - я только Нана, и никак иначе. Но хорошо, я выберу одно твоё имя, - и она на мгновение призадумалась, - я выбираю твоё имя Стас, оно более рациональное, потому что более краткое. На его произношение уходит меньше времени и энергии.
- Ты всегда, такая рациональная, да разумная? – спросил, удивившись, Стас, а, решив, что эту тему она хочет превратить в новое направление для шутливого разговора продолжил, - и это в твои-то годы столько голого практицизма, и неприятия вариантов? Если это есть уже сейчас и такими темпами пойдёт дальше, то тебе с годами грозит участь сплошной тоски и скуки.
- Скука, удел бездельников и созданий, не имеющих конкретных целей, а это мне, как раз и не грозит, - произнесла она уверенно, но без обиды, - так что здесь ты Стас не угадал. И вообще мне пора в другую сторону, - добавила Нана, когда они приблизились к околице и перекрёстку дорожек, - тебе направо, а мне налево.
- Ты знаешь, где мой дом, - удивился Стас, - а почему же я ничего о тебе не знаю?
Девушка ничего не ответила и даже не рассмеялась, а молча и быстро пошла своей дорогой.
Стасу ничего не оставалось, как последовать её примеру, озадаченно покачав головой. Пройдя некоторое расстояние, он не выдержал и оглянулся, что бы ещё раз увидеть свою странную попутчицу, но её и след уже простыл. Как она могла так быстро добежать до ближайших строений, оставалось только гадать. Просто удивительно, но девушка как бы растворилась в зимних сумерках. Однако гаданием заниматься было некогда, потому, как рядом был уже свой дом, тоска по которому была сейчас сильнее всех других чувств и впечатлений.
Домик этот он приобрёл несколько лет назад, после развода с женой. Стас не хотел растягивать и усугублять эту неприятную процедуру, и превращать её в театральное действо по разделу имущества. Если женщина решила и намерена была перепробовать всех смазливых самцов, то бесполезно её в этом препятствовать, а даже нужно помочь, предоставив свободу выбора и действий. Тем более что детский вопрос не успел порадовать их недолгий семейный союз. Поэтому когда та привела домой компанию друзей и подруг, чтобы отметить новую девичью свободу, он, молча и быстро собрал свои вещи и ушёл к матери. Через два дня, по объявлению в газете, он снял, а затем и выкупил небольшой домик в пригородной деревне Ждалово. Там Стас с хозяйством не мудрил, а потому многое смог сделать и достичь в живописи. Местные жители, поначалу, посчитали его чудаком за несколько поделок и скульптур из дерева и известняка, которые он понатыкал во дворе, а потом перестали обращать на это внимание. Не то чтобы он стал для них своим, но и не дачником, как они презрительно называли городских, скупающих у них дома для отдыха и развлечений. И хотя он со временем мог бы приобрести новую квартиру в городе, Стас решил, что лучшего места ему не хочется. И даже «удобства во дворе», отопление от печи и уговоры родных не могли пересилить этого решения. А потом тридцать километров до цивилизации при автотранспорте и современной связи, это не ссылка. Зато здесь можно в любое время укрыться от надоевшей городской суеты, что он частенько и делал. Имея хорошие отношения с соседями, Стас был спокоен за сохранность нехитрого своего скарба. Он при этом не хотел дразнить их и оскорблять тяжёлую нищенскую жизнь выживших Оренградских селян возможными при его средствах излишествами.
Незадолго, перед своим отъездом в Индонезию Стас пустил на проживание и для небольших поручений местного одинокого погорельца Николая Мухина. Мужика средних лет, инвалида афганца, и по местным меркам пьющего не очень много, и в соответствии того мизерного пособия, что швырнуло ему, как подачку, благодарное государство. Этот экземпляр отработанного машиной общественного устройства живого материала приносил ей теперь одни только растраты от того, что смог выжить и вернуться не грузом двести. Тех-то можно разок другой вспомнить за казённый счёт, да и забыть на год. А выжившим приходится каждый месяц куски бросать. И куски-то невеликие, да расплодилось этих выживших слишком много. Уж на что их добивали в Чечне, чтобы наверняка, даже арабов, как специалистов по резке голов напустили, да только и оттуда умудрялись возвращаться солдаты недобитыми. Николай, однако, не унывал и не жалился и при этом сочувствующим говорил:
- Властей может быть много и разных, и белых, и красных, и коричневых, и зелёных, и демократических, а родина, она одна.
Как и другие селяне, почти все здесь, он имел свою уличную кличу. Звали его запросто Шипом, видимо за острый язык и дерзкий характер, который не усмирили даже тяжёлые ранения в Афганистане. Они быстро привязались друг к другу, и Стас прощал ему не только многие безобидные выходки, но и даже случаи пьянок. Но при этом отправлял ночевать в баньку, чтобы самому не задохнуться от сивушного запаха и не оглохнуть от неизбежного в таких случаях громогласного храпа со всевозможными руладами и переливами. Сейчас, судя по дымку из трубы всё дома было в порядке, и Шип был на месте. С подхода чувствовалось, что дом не покинут и это жильё человека, а не медвежья берлога, занесённая снегом. Дорожки были не протоптаны, а аккуратно прочищены, значит, не зря он выбрал в охранители именно этого человека. Выскочившая из подворотни, милая дворняжка Пальма, заскулила от непередаваемой собачьей радости встречи с хозяином. Стас присел и позволил ей облобызать себя. Собачка это оценила больше, чем положенный рядом кусок колбасы, специально приготовленный для встречи. Нет, что там не говори, но ни одна порода холёных иноземных псов не сравнится с чистопородной русской дворняжкой. Это существо получилось и вывелось историей самого народа, которая переварила во времени всех мыслимых завезённых и прибежавших собак и сотворила такое чудо. Нигде, на западе так ласково не называют это случайное слияние генов. Там для них однозначное прозвище «ублюдок» и только на Руси, это Дворняжка, значит, хозяйка двора.
Потрепав последний раз по загривку эту солидную по возрасту четвероногую леди, что расстилалась у его ног с щенячьим восторгом, он прошёл дальше.
В своём доме не до церемоний и Стас, естественно, сразу вошёл в сенцы, на кухню и далее в комнату без стука. Шипа там не было, и оставалась только спальня, дверь в которую была приоткрыта. Когда же он её открыл шире и заглянул, то невольно опешил, а затем и отпрянул от увиденной картины. Посреди комнаты, на полу разметала ноги во сне полуголая женщина с задранным подолом юбки на грудь, где покоилась, как на самой нежной подушке и косматая голова Шипа. Он тоже был без брюк, одна штанина которых, однако не успела сняться, отчего нога казалась неестественно длинной. Ясно было, что утомлённая пара отдыхала от трудов праведных и не считала их законченными.
Стас тихонько снова прикрыл дверь и также осторожно ретировался назад, до крыльца. Там он стал сильно топать, сбивая с ботинок несуществующий снег, потом громко заколотил кулаком по первой и последующим дверям, не торопясь преодолеть эти препятствия.
Шип встретил его в проёме третьей двери.
- Какого хрена надо? – заорал он, не видя во мраке входящего, - здесь не проходной двор и визиты запрещены. Ну-ка выметайся во двор пьянь навозная, там и поговорим. Нечего мне тут полы топтать. Пошёл вон на улицу.
Стас молчал и продолжал стоять, давая возможность полностью излиться красноречию, так некстати потревоженного своего эконома. Того это молчание и нежелание немедленно выполнить его требования распалило ещё больше. Чувствовалось, что Шип готов был кинуться на непрошенного посетителя и как минимум при этом применить приём борьбы Сумо по выдавливанию противника, за пределы своей территории. Однако перед броском он решил выяснить личность нахала.
- Ты кто идиот? Я ведь всем сказал, что без хозяина здесь в доме не будет ни одного человека.
- Я, вообще-то и есть хозяин, - не выдержал Стас, - если ты меня не уволил. Как дела Шип?
Пауза была вполне предсказуемой, но она явно затянулась. Шип пытался сообразить, как вывернуться из неловкого положения со своей гостьей.
- Станислав Иванович, - растеряно и уже тихо произнёс он, - Стас, Иваныч, хозяин, - громко, и почти уже на крике продолжил он, - хозяин приехал. Наконец то приехал, а я тут совсем заждался тебя.
При этом Шип не освобождал дверной проём и даже подняв руки, вцепился ими в дверной косяк. Стас, зная ситуацию и причину такого радушия, не стал его отталкивать, а спокойно ждал продолжения действий. Сигнал был услышан и правильно понят. Через мгновение из-под правой руки хранителя входной амбразуры проскользнула женская фигурка и, чуть не сбив Стаса, выскочила на улицу. Стас проводил её взглядом, а когда повернулся к двери, то увидел, что проход свободен и Шип стоит в стороне.
- А как же насчёт того указания, что бы за время моего отсутствия здесь не было ни одного человека? – спросил, смеясь, Стас. Или есть и были исключения?
- А и не было ни одного человека Стас, никаких исключений тоже не было. Я за это отвечаю.
- Как не было? – опешил от такой наглой лжи Стас. Мне, что же привиделось это, только что, и мне не верить своим глазам, а верить твоей совести?
- Так это же баба была Стас, - невинно гнул своё оправдание Шип, - А мы насчёт них с тобой не договаривались Стас. Пришлось позвать на помощь. Ну, помыть что. Постирать там, прибрать. В доме порядок поддерживать надо. Вот посмотри как всё чисто и аккуратно, - продолжал хитрец, делая при этом широкий приглашающий к обзору жест, с явным намерением перевести разговор в другое русло.
Стасу осталось только рассмеяться, и, пройдя в уже виденные, действительно чистые комнаты, он стал раздеваться. Шип при этом старался всячески угодить. И хотелось надеяться, что это не из-за провинности, а он действительно рад возвращению хозяина дома и друга. Одежда была заботливо убрана, ботинки нашли своё место у печи. Тапочки и халат были, как будто заготовлены заранее.
Стас не нуждался в прислуге, но и не перечил, потому что за время длительного отсутствия позабыл уже, где что лежит.
- Поужинаем? – предложил Шип, - я тут без тебя особых разносолов не творил, но яишенку на сале сварганю мигом, да и соленья-варенья есть. Так как?
- Нет, - отказался Стас, - это мы потом с тобою устроим пир, а для начала….
- Банька, - перебил его Шип, - угадал?
- Угадал, угадал. Конечно же, банька. Да со снежком после парной. Как я по этому делу соскучился. Казалось бы, чего надо? Был у океана, воды вокруг неоглядная даль, а всё равно нашего тазика с кипяточком из баньки в нём мне не хватало. Прорубь-то нашу ты не запустил?
- Да нет, Стас. Как можно? Я там экранчик и морду ставлю. Не густо, но за неделю на приличную уху набираю рыбёшки. Да только давно не удаётся приготовить и самому попробовать. Сейчас великий пост настал, вот батюшка и повадился ко мне за скоромной пищей, а мне духовную взамен преподносит. Да я и сам не против, потолковать с умным человеком, да когда ещё и выпить не на что.
Ну а ты то Стас, как съездил в жаркие края? – Шип явно не хотел упускать инициативу в разговоре, что бы отвлечь Стаса от житейского конфуза. – Смотрю, загорел, а брови, так аж выгорели, да и сам как-то заматерел. Что хлебнул солёной водички на цунами, или бог миловал?
- Миловал, миловал, да ещё как, - улыбнулся Стас, а, вспомнив свою схватку с акулой добавил, - а океанской водички нахлебался вдоволь, на всю оставшуюся жизнь. Ты лучше расскажи как тут дела деревенские? Что нового в нашей маленькой кормушке России?
- Да, в принципе, за твоё отсутствие, и ничего особенного Стас, - ответил Шип, наморщив лоб в воспоминаниях последних великих деревенских событий, - Вот две бабки, Наталья и Валентина, что жили в нижнем конце, представились. Да так им повезло, что в самые морозы, а потому лежали после трёх дней хранения в гробах, как новенькие. Затянули мы конечно с похоронами, да землю мёрзлую долбать было тяжко. А потом, что и куда спешить им. Зато все родственники и те, кто хотел выпить, успели и простились. Вволю помянули двух дружных доярок, у которых раньше было по полсотни коров, а в конец не стало и кружки молока. Ладно, что почтальонша отдавала не всю им пенсию, а продуктами. Иначе последние бы свои гроши они относили на гостинцы внукам.
Да вот Степан, который скотником был у городского фермера, что кличут Башмаком, без глаза стал и загибается от простуды. Видел ты его, это тот самый юродивый, что со скотиной и жил. Недоглядел он на рождество, при водопое промоину во льду и телок, один, провалился. Прибежал Башмак и заставил Степана лезть в ледяную воду, а тот и летом то никогда дальше и выше щиколоток в реку не заходил и плавать отродясь не мог. Отказывался он, как мог, а когда сволочь Башмак ударом нагайки выбил ему глаз и сказал, что выбьет и второй. Тогда Степан замычал, как обречённая на заклание корова и полез на верное утопление. Да только набежавшие мужики и бабы не позволили такому случиться. Вытащили сначала самого Степана, потом телка, потом швырнули в промоину Башмака. Но тот долго не бултыхался, а жаль. Сам скотина вылез, а вечером привёз из города бригаду братков, нанял и прикупил к ним пару ментов, и устроили они нам разборки со всеми заступниками. Милиция привозила к нему на ферму мужиков, как для официального разбора и опроса, а братки им там рёбра ломали, да почки отбивали, как за сопротивление властям. Всё по закону и под законом. К тебе за мною тоже ломились, однако козёл Башмак сказал, что дом художника трогать не надо. Опасался видно, что ты по приезду сам с ним разберёшься, а ты ведь не бесправный деревенский лох. Короче выбили они, из таких свидетелей чистый материал по вынужденной самообороне со стороны Башмака, да и укатили с фермерскими подарками.
Потом, что ещё? Да, вспомнил. Опять нас газом траванули, Стас. На радость токсикоманам, это с той трубы, что за околицей села. Но молодцы, те, что газ прём, оперативно сработали. Быстро перекрыли трубу, устранили протечку, и мы снова забыли, чем тот газ пахнет и для чего существует. Спросили мы когда же у нас в домах это благо появится. Получили обычный ответ, что мы не Европа, поэтому обойдёмся кизяком и соломой. Одной только МЧС целая свора налетела. Оно и понятно, дело то денежное, это не пожар деревенский, как с моим бывшим домом. И снова наши бедные, и нищие газовики погнали тот наш газ мимо нас в дальнее Забугорье. Они ведь там, которые иноземцы, дровами и навозом топить не могут, а нам и так дедовским способом сойдёт. Сорок лет уже нашу деревню обещают очистить от копоти и газифицировать нашим же добром, да всё руки у обещалкиных не доходят. Заняты, значит, те ручки шаловливые подсчётом барышей. А с нас, что возьмёшь? Уже и так всё отобрали. Теперь даже судебные пристава приезжать в деревню перестали. Скука сплошная без концертов по экспроприации имущества у нищих. А то ведь как ведь весело было раньше, когда раздали селянам бумажки на землю. Обозвали собственниками, а самой земли-то и нет. То они её не поделили, то не намеряли, то не распределили, то не оценили. А налоги требуют. Давай плати за тех, кто этой земелькой пользуется за нас, да скотину последнюю сгоняет с пастбищ. Короче отлучили нас от дел и ещё обзывают бездельниками. А и действительно, дел то никаких и нет, и от безделья того не то что сопьёшься, а взвоешь благим матом.
Вот и все наши новости и радости Стас. Каково тебе наше бытиё и деревенские художества?
- Да было бы смешно, если бы не было печально, - ответил Стас, - Но жизнь не остановишь Николай, и теперь только приходится надеяться, что всё и у нас образуется, как у людей. Кажется, порядки в последнее время стали меняться, а тухлятина и гниль из головы нашей страны стала выветриваться. Да только такую махину сразу не промоешь и не проветришь, ещё долго будет смердить загаженное. Нужно немалое время и ума нужно немало, для разбора очередных исторических завалов Это развалить и сломать ума не надо, а в остальном, ну никак без этого качества не обойтись.
Ну, хватит, пожалуй, о грустном. Неси-ка мой телефон, надо позвонить родным и знакомым, доложить, что прибыл. Кого-то обрадовать, а кого-то и огорчить.
Шип прошёл в спальню и долго не выходил. Потом послышался шум передвигаемой мебели, а его заглушил непечатный призыв к телефону найтись. Наконец, выйдя распаренным от поисков, Шип развёл руками.
- Ничего не пойму Стас. Всего неделю назад видел твой мобильник и переложил с видного места подальше, чтобы меньше пылился, да подзарядил его заодно. А сейчас всё перерыл, но он, как испарился. Как будто черти унесли.
- А может чертовки? - спросил Стас, - из тех, что только что выскочила. Мы ведь тоже насчёт присутствия нечести в моём доме не договаривались.
- Стоп! – хлопнул себя по взмокшему лбу Шип, - как это я сразу не догадался. Точно это только Ленка могла сделать. Не зря же она так около него всегда крутилась, и нахваливала.
Схватив шапку и куртку в охапку, он кинулся к двери.
- Я сейчас у неё вытрясу тот телефон хоть из-под юбки.
Бросил он уже на выходе.
- Смотри при этом ещё там что ни будь там не прихвати, - бросил вдогонку ему Стас.
Потом, воспользовавшись временем ожидания, он осмотрел более пристально своё жилище. Особенное внимание он обратил на прежние свои же картины. Многие из них представлялись, как-то по-новому, и по сюжетам, и по цветовой палитре. А в иных чётко проступали мелкие штрихи и нюансы, на которые раньше никто, и в том числе он не обращал внимания. Видимо пережитое повлияло и на восприятие своего же творчества. В углу, на обычным месте, он обнаружил под накидкой и мольберт.
- Ну, здравствуй мой верный соавтор, - обратился Стас к нему, - Что стоишь понурый? Или тоскуешь по жаркой Джакарте, где побывал и ты, и, где невольное было наше свидание? Или думаешь, что я тебя там не узнал, а красота той страны ушла навсегда? Ну не унывай товарищ, мы теперь к этой теме вернёмся не раз и не два. Мы постараемся с тобой передать и весь ужас цунами, и прелести страны и её народа. Мне есть, что вспомнить, и ты первый узнаешь про это.
Так, Стас пообщался почти с каждой давно покинутой вещью, восстанавливая вновь домашний контакт, от которого становилось всё уютнее, а Шипа всё не было.
Тот в это время вёл жаркие переговоры с известной деревенской утешительницей Ленкой. Наскок, которым он собирался получить у неё Стасов телефон, не принёс успеха. Та, закалённая в разносторонних отношениях с мужчинами, никогда ещё не возвращала ни содержимое ополовиненных бумажников, ни вещей оказавшихся у неё на память о свиданиях. Кричать до нестерпимого визга она умела похлеще резаной свиньи, огласки и общественного мнения не боялась, а воспринимала, как рекламу, своей востребованности, чего не скажешь про обиженных. На рукоприкладство к женщине, опять же, не каждый мужик способен, а тем более Шип. Да и в этих случаях она умела постоять за себя. И если бывали моменты появления её на улице с «фонарями», то обидчик был не с меньшими знаками прошедшей схватки. Атака Шипа вскоре захлебнулась и переросла в уговоры, но и это не принесло результатов. Ленка упорно стояла на том, что ничего не видела и не брала, и здесь не помогали даже предложения о возможном выкупе.
- Нет у меня никакого телефона, - упорно стояла она на своём, - свой и тот месяц, как сломался. Да и не нужен мне он в деревне, я вам не девочка по вызову, кому надо и через забор докричатся. Ты если сам не пропил его то ищи дома.
- Да всё перерыл я уже там, - обречённо ответил уставший от переговоров Шип, - не иголка ведь, что бы не заметить.
- А ты возьми, у кого ни будь другой, позвони на свой и походи по дому, как с миноискателем, глядишь тот и отзовётся.
Это было уже предложено в явно издевательском тоне, но продолжения не последовало, потому что в её хибарке ясно послышался телефонный звонок. Она застыла с открытым, для следующей идеи ртом, потому что твёрдо знала, телефон был отключен. Звук не умолкал, он шёл по нарастающей и уже превратился в трель будильника, которая явно слышалась из-под многострадальной кровати, которую местные мужики давно называли станком любви. Опешивший, вначале, Шип направился на звук, но хозяйка его опередила.
- Уйди скотина, это мой телефон, он, наверное, починился.
И зная точно место, где она спрятала его, Ленка имела фору в броске под кровать, а потому, трезвонящий аппарат оказался в её руке. Шипу ничего не оставалось, как, пыхтя и отдуваясь, выползать назад из узкого проёма. Зато Ленка не торопилась повторить его путь и явно под кроватью чувствовала себя безопаснее. Она наугад тыкала во все кнопочки, стараясь отключить звон, но он только нарастал, а тут ещё Шип поймал за ногу и стал выдирать её из под кровати. Узкое пространство не позволяло оказывать должного сопротивления. Вместе с собранной на полу пылью и телефоном женщина была извлечена из укрытия, но не сдавалась. Она накрыла свой трофей, крепко зажатый в руке своим телом и явно готова была скорее пожертвовать им, чем добычей. Шип растеряно ходил вокруг, не зная с какой стороны подступиться к этому настырному созданию, никак не желающему признавать своё поражение. Это походило на танец под аккомпонимент трелей звонка, которые не могло заглушить крутящееся на полу тело Ленки. Вдруг наступила тишина, которая заставила замереть обе фигуры. Они растерянно посмотрели друг другу в глаза, лихорадочно думая, что произойдёт дальше. А дальше из телефона так же громко раздался голос:
- Лена верните телефон и положите его на место.
Та криво улыбнулась, эти требования, о возврате украденного были ей привычны и никогда не выполнялись, так что она опять была в своей стихии. Но голос монотонно повторял одно и тоже требование раз за разом не меняя интонации и не вступая с ней в пререкания, когда женщина ругалась и посылала всех и вся в различные интимные места. Звук с каждым повтором нарастал и от его грохота уже начало вибрировать и накрывшее телефон тело. Все попытки давить, обоими, руками на нежный маленький аппаратик, вплоть до желания выдрать его кнопки, ничего не изменяли. Несколько минут мук и борьбы с собственной жадностью и Ленка сдалась. Её сломило отсутствие видимого противника, в которого можно было бы вцепиться своими ногтями или швырнуть в него, что-либо, подручное. Таким противником был сам телефон и она, заплакав от бессилия и обиды, решила расправиться с этой вредной вещью. Пристав на колени она, что было сил, размахнулась и швырнула эту дрянь в Шипа. Тот мгновенно пригнулся и зажмурился в ожидании грохота удара аппарата о стену. Но кроме монотонного голоса, как с заевшей патефонной пластинки, ничего не прозвучало. Когда же он открыл глаза то увидел, как Ленка трясёт рукой с зажатым в ней телефоном, как бы пытаясь стряхнуть прилипшую грязь, но побелевшие от хватки пальцы не разжимались. Это её настолько напугало, что она уже не обращала внимание на призывы к возврату телефона. Слёзы обиды высохли, а на их месте проступили капли страха. В Шипе она уже видела не противника, но единственного человека, способного ей помочь. Потому-то сразу сменилась тональность и манера их общения.
- Коля, миленький, помоги, сделай, что ни будь, - бормотала растеряно Ленка, протягивая к нему руку, - Поверь, я не крала этот проклятый аппарат. Я просто взяла его на память и хотела, чтобы ты вспомнил про меня и пришёл в гости. Нам ведь так хорошо было в тот последний раз.
Шип, почти достигший своей цели и не переносивший слёз, успокоился и подобрел.
- Давай свою лапу, но только не надо мне про хорошо. Тебе с любым мужиком хорошо, пока есть что с него взять. Так что лирику оставь для залётных, это для тех, кто тебя ещё не знает, а здесь у тебя, видимо, простая судорога. Ты так вцепилась, как в родное, что даже пальцы побелели. Давай мы их, сейчас начнём потихоньку и по одному разгибать. Начнём с мизинчика.
Но стоило только Шипу приступить к этой процедуре и слегка отжать его, как раздался визг Ленки от нестерпимой боли.
- Скотина, ты мне палец ломаешь, - поблагодарила она отскочившего спасителя, - я же сказала, что отдам твой проклятый телефон, только не могу разжать руку... Коленька, не что же мне делать?
- Не знаю, - растерянно ответил тот, - может быть ехать надо в райцентр в больницу и там тебе сделают операцию.
- Какую ещё операцию, - ужаснулась девушка,- ты, что это несёшь придурок? Мне что же пальцы будут отрезать?
- Может и не пальцы, а только кисть, - издевательски успокоил её Шип, - но не будешь же ты вечно жить с этой орущей игрушкой?
А очередной призыв из телефона натолкнул его на гениальную мысль:
- Ленка, а что если выполнить его требование. Пойти в дом Стаса и положить его на место.
- Да как же я пойду с этим граммофоном через всю деревню, - заныла та, - Это завтра же надо будет от такой славы съезжать из деревни, а то и из района. А куда и на что жить?
- Ну, подруга, это, кажется не твои проблемы. Славы очень много не бывает и лишняя, на тебя уже просто не сможет налипнуть. А если съезжать, то тоже не пропадёшь. Родни и знакомых у тебя полно, бабский расчётный счёт всегда при тебе, талант на любовь ты не пропила, так что живи и радуйся. Ну, что скажешь, пошли?
Девушка раздумывала недолго и резко сменив настроение на озорное она сверкнула загоревшимися глазками и решительно встала.
- А что, и пошли. Дам я вам свой последний сольный концерт, что бы запомнили надолго меня, да было бы о чём языки потом потрепать. Помоги мне одеться Коленька, да побыстрее. Мой номер уже объявили, я уже в образе и пора на сцену.
Однако концерт срывался. Стоило ей только одеться и направиться к выходу из дома, как телефон замолчал. Это сразу же навело Ленку на мысль, про возможную импровизацию и отмену выхода, но судорожно сжатая кисть требовала разрешения вопроса до конца.
- Коля, скажи, а поможет мне то, что я его положу на место. Может он меня заманивает, а там милиция и приехали. Взяли с поличным и со свидетелем. И вообще я про такие телефоны не слышала. Понятно, что он навороченный, не то что наши «привет-ответ», но что бы до такой степени, это вообще, как в кино. Так что скажешь, дружок?
- Ничего я тебе не скажу, - пробурчал в ответ Шип, - я сам ничего не понимаю, да и Стас ничего не рассказывал про это. А по связи я разбираюсь не дальше той ротной радиостанции, что были у нас в Афгане. Тут можно гадать, что угодно. Это просто твой единственный шанс и надо его опробовать, а не попробуешь, так и не узнаешь. Насчёт Стаса не беспокойся, он мужик с понятием и за мелочи не цепляется. Для него главное, что телефон нашёлся, и он сможет позвонить матери в город.
- Так Стас вернулся? – удивилась Ленка, - а ты мне ничего об этом не говорил.
- Я тебе сказать и не мог, даже если бы и сильно захотел. От такого визга не трудно забыть зачем и приходил. Да и какая разница, я же сказал тебе, не бойся и всё будет нормально.
- А я и не боюсь, - фыркнула девушка,- и приезд его не событие. Подумаешь одним кобелём на деревне больше или меньше. Все вы одинаковые, из одного и того же места пришли и туда же лезете. А в постели разницы нет, что скотник, что художник. Мужик он и есть мужик.
- Ну, это ты, наверное, лучше меня знаешь, хотя и зря, - засомневался её спутник, - Стасу такая без надобности.
- Такая, как сейчас, может быть и не нужна. А отмой меня, приодень, да похоли с недельку в салонах красоты, так и Стас твой будет оглядываться и спотыкаться.
- Может быть, - неуверенно согласился Шип, осмотрев внимательно её фигурку.
Они продолжали путь по тропинке, и девушка чувствовала, как напряжение в кисти руки спадало и она уже не ныла зубной болью. Это навело на грешные мысли, и на очередной развилке Ленка приотстала, затем шагнула в сторону от удаляющегося спутника. Через несколько шагов неверного курса она вздрогнула и даже невольно присела от рёва телефона:
- Лена, верните телефон и положите его на место.
Автоматически, бессознательно выругавшись она бросилась догонять Шипа и телефон замолк. Собаки всей деревни взвыли и подняли такой вой, что во многих домах захлопали двери потревоженных селян.
- Ты чего это вытворяешь дура? – спросил оглушённый Шип, - или без руки хочешь остаться? Так для такого твоего удовольствия, я и от телефона готов отказаться. Чего только не сделаешь ради женского каприза.
- Да всё нормально Коля, - успокоила его испуганная девушка, - я просто решила отойти в сторонку и присесть по нужде, а эта сволочь, - она с ненавистью посмотрела на зажатый в руке телефон, - как заорёт. Ему хорошо, ему не надо это делать, вот он и не понимает нас, живых. Дурак, всю деревню перебаламутил.
Когда они вошли в дом, то Стас сидел на кухне с кошкой на коленях, уткнувшись в новостную программу телевизора. Он сделал вид, что ему это настолько интересно, что не до них. Шип кашлянул для привлечения внимания, но, не добившись своего, доложил:
- Стас, мы тут вот с Ленкой вместе поищем телефон. Она недавно прибиралась и видела его. Теперь покажет куда он мог свалиться за мебель. Ты не возражаешь?
- Да какие могут быть возражения, - ответил Стас, не поворачиваясь к ним, чтобы скрыть невольную улыбку от такого вранья, - Ищите, ищите мне важен только результат и телефон.
Когда искатели прошли в спальню, и Ленка подошла к тумбочке, то кисть её руки непроизвольно разжалась и выронила на пол проклятый ей не единожды за дорогу аппарат. Шип боязливо до него несколько раз дотронулся, а потом убедившись в безопасности взял в руки. У его спутницы возникла другая проблема и пальцы руки отказывались повиноваться. Сказалось длительное напряжение и отсутствие нормального кровообращения. Шип стал массировать руку, а девушка довольная от внимания и такой процедуры прижалась к нему всем телом.
- Спасибо Коленька тебе.
- За что, - не понял тот, за то, что не отлупил тебя?
- И за это тоже спасибо, - но тут же сверкнула глазами и добавила, - это ещё неизвестно кто кого. Может твоё счастье, что руки не распускал, а то ходил бы завтра по деревне, как драный кот. А спасибо тебе, что не сдал меня, не захотел мне неприятностей. Это дорогого стоит, для бедной девушки, когда каждый ищет только повод, что бы ей попользоваться.
- Да ладно, чего уж там, - засмущался Шип, продолжая растирать ожившую кисть, - ты же слышала, что сказал Стас. Важен только результат и телефон. А раз всё на месте, то чего шум-то поднимать? Мне от чужих неприятностей лучше не становится. А ты мне вроде, как и не чужая, ну не совсем чужая. И он сам обнял девушку.
- Придёшь?
Шёпотом спросила та.
- Да как к тебе идти, когда и на других нарваться можно?
- Дурак ты, - отстранилась от него Ленка, - такой же дурак, как и все вы мужики. А как, скажи мне умник, выжить в деревне без работы и без родных бедной девчонке, которой порою и пожрать нечего. А у вас одно только на уме. Вон месяц назад пошла к Башмаку дояркой наниматься, так тот схватил за груди, и говорит, что согласен взять, если я и сама доиться буду. А я ответила, что после случая с несчастным Степаном, скорее лягу под его бугая, чем под него.
Был бы у меня нормальный мужик, опора, так другие и на дух не нужны. Так придёшь?
- Приду, - заверил Шип, - а сейчас пошли, отдадим Стасу телефон.
Они подошли к нему, и Шип протягивая аппарат доложил:
- Вот возьми, нашлась пропажа. За тумбочку завалился, а я и не заметил, ладно Ленка помогла, иначе бы ты подумал, что украли или я его пропил.
Стас не выдержал и съязвил:
- Действительно, спасибо Лене, а то мы такие мелочи сами найти не можем. Как ещё что потеряем, обязательно её зови.
- Ты звони, куда хотел, - предложил Шип, - сам говорил, что срочно надо.
- Ладно попозже.
Ответил Стас, и зная, что с телефоном не всё в порядке, отложил его в сторону. Но Шип, желая убедиться в дальнейшей безопасности аппарата, настаивал.
- Звони сейчас, я хочу убедиться, что он работает, а то мало ли что за это время с ним случилось. Вдруг от падения током стал бить, или ещё что.
Звони, прошу тебя, а ты меня знаешь, я не отстану.
- Ну зануда, ну пристал, покоя нет в собственном доме. Ты точно даже не Шип, как тебя зовут, а настоящая заноза, которая будет донимать до тех пор, пока её не вытащишь.
Стас знал, что в телефоне нет сим-карты, а потому хотел предоставить девушке возможность это устранить, но настырность Шипа поломала все его планы. Он взял в руки телефон, набрал номер и мысленно установил связь. Поднял трубку брат. Радостно поздоровавшись, он сообщил, что мать уже спит и они с нетерпением ждут его визита к ним. Радость младшего брата была неподдельной. В этом Стас не сомневался, потому что каждый его приезд брат расценивал, как реальную возможность выклянчить у него денег на очередную дозу героина. Ограничившись дежурными приветами и расспросами о здоровье матери, Стас пообещал вскоре их навестить и отключился.
- Доволен?
Спросил Стас у Шипа, глядя на его широкую улыбку, что обнажила проёмы выбитых зубов. И на девушку, что изумлённо таращила на телефон глаза. Она то точно знала, что деталь телефона, без которой он не мог работать находится у неё в кармане.
- Доволен, - ответил Шип, - пост сдал в полном порядке. Пойду, провожу быстренько Ленку и займусь банькой.
Когда они вышли на улицу, то девушка протянула ему сим-карту.
- На, вставишь её, как ни будь незаметно. И осторожнее Коля с этим дурацким телефоном, - добавила она заботливо, - Я его уже боюсь больше, чем бродячих собак. Как он мог звонить без этой картонки? Ничего не понимаю, а вроде и не дура. Ну да ладно, хорошо, что всё хорошо закончилось. Я побегу, а ты занимайся баней. И запомни, я жду.
Девушка уже развернулась для бегства, но Шип остановил её:
- На вот тебе, на пока, - он сунул ей в карман свой последний ещё не пропитый стольник, - я приду на днях.
Глава 29
Наивная девушка
Вернувшийся с улицы Шип, сразу же стал, с виноватой суетливостью, заниматься приготовлением нехитрого, но сытного холостяцкого мужского ужина. При этом, и потому, он это делал привычно умело и по-деревенски просто. По принципу, много и всё, что есть, а главное без особых выкрутас в сервировке. Была бы посуда чистой и что бы немного её было. Он знал, что Стасу тоже нравится простая еда. и он не сторонник того чтобы из неё делать фетиш. Шмат сала не обретёт других свойств, если его нарезать прозрачными листочками. Творить из продуктов произведение искусства, для того чтобы потом его просто сожрать не подавившись, но с большим аппетитом? Превратить красоту в помои. В объедки и прочие нечистоты? Какое уж тут насыщение, это, скорее всего пресыщение, неведомое нашим предкам. Ну, не извращение ли это? вот те были правы, когда к пище, как к таковой в любой её форме относились, как к божьему дару и благодарили при этом создателя молитвенно и до и после насыщения. Пожалуй, да, от пресыщения современного и от бытия праздного отдельных личностей всё это. Простая польза и мера здесь не на первом плане. И не зря чревоугодие отнесено к разряду грехов смертных.
Это когда питание оценивается не физической потребностью и естественной нормой калорий, а переведено в разряд массового и повсеместного греко-римского выпячивания своей исключительности у кормушки. Возможностью насыщаться отличительно от других, показать избыток пищи, когда она уже просто так не лезет и её надо подавать обходными способами, умеючи. Надо обманывать естественные желания организма. Когда больше нечем выпятится, а очень хочется, так хоть процесс насыщения пусть в этом поможет. Эти бы заботы, да миллионам погибающим от голода на планете. Но, как правило, сытый голодного не разумеет, потому что всё имеет.
- Особо не напрягайся Николай, не всё сразу выставляй и не много. Гостей нет, и не будет. Только слегка перекусим и всё, – осадил активность Шипа Стас, - отдадим только небольшую дань голоду, а остальное наверстаем после баньки.
- Понятно и правильно, - согласился Шип, - Туда ведь, как в атаку. надо налегке идти. Но для этого нужно подготовить плацдарм и боевые позиции, чем сейчас и буду заниматься. Что бы жару-пару было, как в настоящем пекле. Это мы, вернее я, тоже сейчас организуем. Там, в баньке, можно сказать, у меня Стас всё готово, дровишки подсушены, стружка осиновая обновленная. Да и вообще всё прибрано. Твой наказ, никого не приводить домой, я соблюдал, так что порядок и гигиена Стас полная. Сам прибирал за собой, - торопливо добавил он, - там, не то что посторонних людей не было, но даже баб не допускал.
Стас рассмеялся:
- А кто же спину тебе тёр израненную? Или три месяца уже, как она не мытая мочалкой?
- А это не проблема, я сам собой тёрся, - не растерялся и пояснил тот, - мне не привыкать к самообслуживанию. Это, как бритьё без зеркала, всё делается по памяти. Прижмусь к полкам и давай делать приседания и прочие телодвижения. Типа танца живота, вид с тыла. Ну, как корова о плетень чесался я, от души и с удовольствием, только что шкуру не сдирал. Хорошо! Ни одна тёрка и баба не сравнится с этим. Благо, что полки у нас осиновые, заноз не было. А если что и было, так только на пользу, как китайская иглотерапия по русскому варианту. Но, всё равно Стас, баня без тебя была не полноценной. Дело банное не в спине вообще, и не в помывке тела Стас. Всё-таки, это не самое главное в русской бане, там больше должно быть душевного, чем телесного.
- Да? – удивился Стас, - а что же в ней главнее этого?
- Главное то, что это культовое место не только для мытья тела, но и для общения, чистки душ, а его то, как раз, мне в нашем храме очищения и не хватало. Ты, вот Стас, как думаешь, почему городской народ, и даже сытый, тоже ходит в общественные бани? Что они не могут прекрасно и с комфортом помыться у себя дома, в квартире? Или, в персональной парилке? Однозначно, что могут и многие. Благо у нас в России воды много и Байкал в резерве. Но, всё это не то, потому что нет там основного для человека в том процессе стимула. Об-ще-ния нет там, - нараспев протянул он, - Нет банного базара, охов, ахов, парного кряхтения и протчего ритуала и атрибута. Я вот, ради такого удовольствия. пару раз ходил к Мухе. Скажу, что банька у него, конечно дрянь, неухоженная, но зато всегда с коллективом, а это уже большой плюс. Согласен?
- Согласен, - подтвердил Стас, - и сегодня мы это дело поправим, от души и с полным удовольствием. Я на заморских пляжах тоже об этом мечтал и не раз. Пообщаемся мы Николай с тобой, и покряхтишь ты у меня под веничком, будет тебе сегодня великая русская веткотерапия. Мало будет тебе дубовой прелести, так мы возьмём челижную метлу. А не хватит и такого общения, так штакетник от забора рядом, или возьмём у соседа на время оглоблю.
Шип расхохотался:
- Ну, вот сам понял, что банное дело с самого начала тема для шуток и общения. Получишь и ты не меньше моего, да со снежком и под морозцем, - добавил Шип, - Я, для этого, специально пятачок чистый и не утоптанный берегу на задах. Мягкий, как невестина перина из приданного, Давай присаживайся готово, - предложил он Стасу. – замори пока червячка, а я заправлю сейчас быстренько дровишек в баньке. По такому морозцу не очень скоро она прогреется. А тебе ведь, как я понимаю, с дороги и устатку, нужно до предела?
Стас молча утвердительно кивнул. Потому что рот уже был занят маринованным груздем. А может и нет. Грибы нам нравятся не названием, а вкусом своим.
- Может, сам посмотришь, что там к чему? - предложил Шип, поглядывая на телефон, - вспомнишь свою баню, да где что лежит.
Получив в ответ такой же молчаливый, но отрицательный кивок, он вышел, раздумывая, когда же улучить момент и вставить симкарту.
Стас тем временем, в промежутках между подходами с вилкой к столу, стал осматривать свои картины. И те, что были развешаны по стенам, и те, которым не хватило стен. Они были, просто прислонены к углам. Ему и не надо было их переворачивать. Воображение и память сразу же проецировали их изображение. Разное там накопилось за годы, и не всё нравилось ему и раньше. Но сейчас, после пережитого и нового восприятия окружающего мира, всё воспринималось совершенно по-другому. Как ни странно, но некоторые, из них, из своих творений, ранних и не очень, что ранее он обзывал замухрышками теперь, как-то стали ярче и доходчивее. Зато другие, что были вылизаны и со строгими академическими линиями смотрелись и воспринимались, как шаблоны глянцевых этикеток. Поэтому он тут же сделал перестановку в местных табелях о рангах и они заняли своё достойное место на полу и в тёмных углах. У некоторых личностей надо вовремя отнимать их творения. Иначе их вечные самокопания и недовольство сделанным приводят к краху всего. И неизбежным жертвам.
. Тут же вспомнились картины видений потустороннего мира и возникло непреодолимое желание попытаться их написать. Жажда творчества, сильнее голода. Вилка была швырнута на стол, мольберт вновь был готов заменить всё. Перебрав заготовки холстов Стас не нашёл ничего подходящего, а потому пошла в дело одна из старых больших картин. Жалости не было, как не было и сопротивления от стилизованного пейзажа с изображением сплошного неба над тонкой полоской осенней степи. Грунт с радостью и надёжно превращал всё это в прочный фундамент будущей картины.
- Это если получится, - подумал Стас, но при этом он просто разыгрывал сам себя, - Получится! Не может, не получится такое. Тем более, что это было видено и пережито лично, да ещё как. Во всяком случае, это будет понятно мне, а это сейчас главное. Как другие к этому отнесутся, сейчас для меня не суть как важно, хотя и весьма интересно. Они ведь там не были, потому результат, похоже, предсказуем. Но, как знать, как знать. Не загадывай художник про эмоции зрителей и не решай всё за других. Но, кажется, что и жизнь будет полегче потом, если я смогу выплеснуть то неестественное, с чем я столкнулся после цунами. Это станет, как разделённая беда. Выговорился, и полегчало. Всё решено, нечего рассиживаться и раздумывать, надо работать. Теперь, пока не закончу, покоя мне не будет, а значит выход один. Работать!
Вошедший квартирант с докладом о результатах подготовки и протопки банной печи негромко окликнул Стаса:
- Стас, Иваныч, Станислав Иванович.
Стас, замерший у мольберта, ничего не слышал. Он уже видел в воображении, то, что предстояло перенести на холст, и был он занят этим до полного отключения от реальности звуков и других образов. Потому что картина для него уже существовала, а сделать её видимой другим, это было делом техники.
Шип знал такие моменты в жизни Стаса и был сейчас этим доволен.
- Вот и отличненько господин художник, - оценил он шёпотом ситуацию, - рисуй и не отвлекайся от своей глупости Стас. Остальное я всё сделаю сам и гораздо лучше, чем с тобой.
Когда телефон вновь стал полноценным средством связи, то Шип снова посмотрел на Стаса и укоризненно покачал головой.
- Это надо же так увлечься. Да главное чем? Была бы работа какая настоящая и интересная, а то мазнёй какой-то занят. Лучше бы стены да двери в доме покрасил или расписал узорчиком наличники на окнах. А сейчас, хоть святцы из дома выноси, а он, всё равно, будет занят своим разноцветным. Так и не заметит даже того. Хороший конечно человек, но, по-своему больной, как и все мы. Всё он, куда то скособоченный. Вот что значит городской житель. Эти причуды у них, наверное, от безделья, когда нет ежедневных забот про дом, скотину и пропитание.
Больше в доме особых и важных дел не было, а банное мероприятие требовало постоянного присутствия, то Шип вышел во двор. Предстоящее событие требовало много хлопот и его участия. В первую очередь он сделал тщательную ревизию вверенной ему территории и строений на предмет посторонних предметов. Посторонними здесь и сейчас могли быть следы дамского пребывания. Всё было в порядке и лишнего не обнаружено. Это и естественно, если современные леди сами облегчают процесс сокрытия улик. Ни подвязок тебе, ни шпилек, ни перчаток. А порой и комплект нижнего белья не полный. Хвала прогрессу, эмансипации, просвещённости и практичности.
Кроме обнаруженных нескольких длинных волосков, всё было в порядке. Это хорошо, что они попались именно ему на глаза и вовремя. Трудно было бы объяснить их появление в бане. Сами по себе эти предательские нити не произрастают даже в самых благоприятных условиях. Тщательность поисков Шипа объяснялась не страхом перед хозяином дома, он знал, что Стас всё поймёт, и даже, может быть, не обратит внимания на такие мелочи. У них давно сложились приятельские отношения, но ему хотелось выглядеть в его глазах более исполнительным в просьбах и наказах. За суетой, грохотом тазов, треском горящих в печке дров, Шип не услышал приближение и присутствие постороннего. Зато, подсознательные чувства, проявившиеся во времена афганской войны и развитых до звериного уровня подсказали ему это и он резко обернулся, готовый встретить любую опасность. Хотя, что здесь и сейчас могло ему угрожать. Но разумное осознание приходит потом, а сначала проявляется естественная реакция на всё неожиданное, заставшее тебя своим возникновением неожиданно врасплох.
Увидел он стоящую у входа в дом незнакомую, а значит не местную девушку. Внешность её для него, в этот момент не имела значения, поэтому последовал быстрый, как выстрел вопрос:
- Ты кто?
- А где Стас?
Было её ответом.
- Ааа, - затянул Шип, давая себе время на обдумывание и включение в неожиданную ситуацию, - так ты к нему, к Стасу значит? Тогда проходи дивчина смелее и дальше в дом, там и найдёшь его.
- Нет, вы лучше позовите Стаса, скажите, что Нана пришла и просит выйти на минуту.
Шипу пришлось бросить свои занятия и подойти к дому и к девушке. За это время он успел рассмотреть гостью и разулыбался. Его развеселила возможность подколоть Стаса этим визитом, который давал ему шанс свести к ничье их отношения с прекрасным полом. Ясно, это не соседская бабка пришла занять червонец до пенсии и забыть его вернуть.
- Ну, Стас держись, - не без злорадства подумал Шип, - ишь, какой правильный. Не успел появиться в деревне, а девки к нему уже в очередь выстраиваются. Надо будет спросить, чья такая, что-то не припомню, среди своих деревенских.. Наверное, из тех, что раньше увезены были в город родителями, подальше от деревенской безысходности, и в поисках лучшей доли. Теперь, видно, потянуло в родные места, или к оставшимся родственникам. Но почему Жучка наша её так спокойно пропустила? Да и сейчас, ноль внимания, как на очень своего, или, как на пустое место.
Значит Нана говоришь зовут?, переспросил он для верности, - Ну Нана, так Нана. Мне без разницы, а вот, что скажет Стас, это мы сейчас увидим.
А Стас сразу ничего и не сказал, пока Шип откровенно не толкнул его. А когда по глазам определил, что тот вернулся в реальность из своего творческого небытия, то и обрадовал:
- Там к тебе девушка пришла, просит выйти.
- Какая ещё девушка? – не понял и не поверил Стас, - ты, что-то сегодня помешался на девушках? Отстань со своими глупыми шутками, и не мешай мне работать.
- Да точно я тебе говорю, а кто на ком помешался до глупости, так это ещё вопрос, - и Шип откровенно рассмеялся, - Она вся такая из себя, сознавайся Стас где и когда подцепил? А главное, это то, что сразу себя предлагает. На-на говорит, на-на.
- Ах, это попутчица, что ли? - дошло до Стаса, - это имя у неё такое редкое и странное, так зови её сюда. Морозная улица не лучшее место для разговора с гостями. Да, насколько я помню, и одета она не очень по сезону. Очень уж легко.
- Не желает она проходить к тебе в дом Стас, я предлагал, зови сам, – и Шип не упустил случая выпустить очередную шпильку, - тебя, наверное, боится Стас. И конечно же не зря. Такие красивые девушки должны опасаться мужиков, и особенно, когда они художники. Это не наши разбитные обветренные на солнце и морозе огородницы, которых больше используют, как двуногую рабсилу. А тут могут прийти в голову и другие мысли о другом предназначении женщины. И даже, боюсь. греховные.
- Прекрати, - осадил его Стас, - мы с ней и виделись то всего несколько минут, по дороге с трассы.
- Конечно, конечно, - не унимался Шип, - у тебя всё быстро делается. Всего несколько минут пообщался, а обнадёжил девушку надолго. Иди теперь попутчик выкручивайся, объясняйся теперь сам, со своей дамой. Нечего меня в прокладку ваших отношений превращать.
Стас чертыхнулся, накинул на себя первое попавшееся на вешалке одеяние и выскочил на улицу. Резко открыв двери, он чуть было не сбил стоящую рядом девушку. Та непроизвольно откачнулась назад, а, желая сохранить равновесие, так же быстро наклонилась вперёд и естественно упёрлась в Стаса. Тому мешала отступить назад закрывшаяся дверь, а отступать сама Нана не пожелала.
- Ты что? Что случилось?
Только на примитивные вопросы и был способен Стас в этой ситуации. Та молчала, прижимаясь плотнее.
- Замёрзла, - решил Стас, глядя на её непокрытую голову, - и это не удивительно в такую погоду. Ну, и девчонки, на что только не готовы пойти ради привлекательности. Пошли.
Они так и вошли в дом, полуобнявшись. Теперь инициатором такой позы был, пожалуй, Стас. Он считал, что таким образом девушка быстрее согреется
Войдя, они продолжали так стоять, потому что Нана, своими замершими на спине Стаса руками давала понять, что хочет этой близости.
Шип, полюбовавшись ими, некоторое время с улыбкой, решил, что ничья закреплена вполне достаточно и рявкнул:
- Брэк!
- Что?
Не понял Стас.
- Брэк говорю, брэк. Что боксом никогда не занимался и не входил в клинч? Разойдитесь. Каждый шаг назад, а потом можете снова продолжить бой, если раунд не кончился. Только помоги, сначала, гостье раздеться. А можно, я помогу вам Нана сам, раз Стас такой недогадливый? – и он ощерил свой щербатый рот в смехе.
- Да, ради бога, пожалуйста, - прозвучало согласие, но от Стаса, который резко отстранился от девушки, - тем более, что, боюсь, у меня руки все в краске.
- Не хлопочите, я сама с этим справлюсь, - ответила уже девушка, смеясь над ними, - Возьмите, - плащ легко слетел и был протянут Шипу, - я не знаю, где тут у вас вешалки. А можете его просто положить в уголке, он не мнётся.
- И в этом ты ходишь зимой? – удивился Шип, приняв плащ, - да у нас полиэтилен толще на парниках. Разве под этим согреешься?
- Согреешься, - подтвердила Нана, - он сам греет. Это современная высокотехнологичная ткань, она способна автоматически преобразовывать энергию холода в тепло по заданным при производстве параметрам. Жаль, что не ваш размерчик, а то бы вы убедились в этом сами.
- Что за чушь, - возмутился Стас, какая может быть энергия у холода? Это, как раз, вся энергия планеты и человечества уходит на борьбу с холодом, во всех его проявлениях, кроме холодильника.
- Вот, вот именно, - подхватила Нана, - на борьбу. А нужно не бороться, а научится и уметь использовать его, как благо и один из двух полюсов любой энергии. Тепло и холод, разве не навевают эти противоположности раздумья на признаки полюсности? Свет и тьма, разве не подобные противоположности? Абсолютный мрак чёрных дыр тоже имеет колоссальную энергию, не меньшую, чем свет. Это уже понято, но нет понятия о возможности использования и управления такой невиданной силой. Но это со временем придёт и мы надеемся на вас. А пока вы только и можете, что использовать абсолютный холод для свойств сверхпроводимости энергии. А мрак используете только, как фон для видения света.
- У вас, у нас, вы, мы? – удивился Стас, - и как это понимать прикажете?
- Да всё очень просто, - ответила девушка, но тут же замялась с последующим ответом, как бывает, когда человек скажет большее, чем хотел, - Я…, я хотела этим сказать, что у вас, у простых людей, слабо знающих возможные перспективы науки, в отличии от более просвещённых в этих вопросах.
- А ты, значит, не простая девушка, а сложно просвещенная? И даже настолько глубоко, что никто этого не понимает и не знает?
Спросил Стас с иронией, но более внимательно осмотрел свою спутницу и незваную гостью.
- Да, - односложно ответила та, а, желая отвлечь его, предложила, - но, давайте лучше прекратим разговор на эту скучную вам тему и вернёмся к более простым вещам, более понятным всем
- О, правильно, - согласился с радостью Шип, который в это время стоял рядом с открытым ртом, - я всегда говорю, что простота в общении верный путь для любого решения, - он, при этом подмигнул Стасу, - ладно вы тут, пока пообщайтесь без меня и без заумных разговоров, а я продолжу общение с банькой. Она, моя красавица, сейчас требует к себе внимания больше любой девушки.
Повесив аккуратно бережно и даже с невольной опаской плащ Наны на плечики и настенную вешалку, он выскочил на улицу.
- У тебя, что ни будь случилось?
Спросил Стас Нану, имея ввиду, её неожиданный визит, на который не было даже намёков при их прощании. Он не против был их встречи, но как то не решился намекнуть об этом девушке, а та не дала повода надеяться, что тоже готова на продление случайного знакомства.
- А, что может у меня случится? – ответила она вопросом, - У меня ничего не может случится, и не случается, всё идёт, как надо.
Стаса опять удивили её самоуверенность и категоричность. При этом не было и тени намёков на сомнения и размышлений над любыми вопросами.
- Ну, может быть, не застала своих родственников или знакомых, к которым приехала, - неуверенно продолжал он, - мало ли что может быть при визите в такую глухомань. А теперь тебе негде остановиться и переночевать. Если это так, то я могу предложить остаться у нас. Если тебя, конечно, это не смутит, - добавил он, - и хотя у нас мужская компания, но порядочность я гарантирую.
- Я подумаю, - со смехом ответила Нана, - но боюсь, что у вас тогда будет слишком тесно и неуютно. Вас двое, да ваша порядочность, а тут ещё и я. Многовато, для нормального общения Стас. Не правда ли?
- Как знаешь и выбор за тобой, - сам, смущаясь, ответил Стас, - при этом он решил дать время гостье на освоение их территории, - ты пока присаживайся, а я тут должен закончить несколько штрихов, пока не забыл и не застыли краски.
Но, подойдя к мольберту он понял, что прошлые видения картины исчезли и сейчас их возврат в присутствии девушки невозможен. Окинув с досадой это виновное создание Стас понял почему это произошло. Нана, своей броскостью и необычностью сама собой заслонила остальное. А значит….
- А значит будем писать её. Пока эта чудная фактура здесь рядом.
Решил Стас. Такой типаж ему ещё никогда не встречался, и ему захотелось изобразить портрет девушки. Вернее главное, что сразу бросалось в глаза, её лицо с копной ярко рыжих волос. Как ни странно но, несмотря на уличный ветер и непокрытую голову они не выглядели растрёпанными и сооружение на прекрасной головке, вполне было похоже на оригинальную причёску.
- Ты сможешь посидеть немного спокойно, - спросил он её, - и объяснил для чего, - если тебя это, конечно не затруднит. А я быстренько набросаю карандашом эскиз.
- Быстренько, это значит плохо?
Рассмеялась та.
- Нет, почему же? Совсем не обязательно и не всегда. Порой, за мгновение, можно сказать и сделать больше и лучше чем за годы безвкусной мазни и пустых дел.
- Ну тогда я замерла, - согласилась Нана, - твори хорошее.
Заменив холст на лист бумаги, Стас взял цветные карандаши и снова, уже профессиональным взглядом окинул лицо девушки. Явно требовалось изменить позу и направление света. Несколько раз Стас пересаживал её, а потом подошёл поправить угол наклона головки. Извинившись, он хотел взяться за личико, но тут же отдёрнул руку. Она наткнулась на неестественный жар.
- Ты больна? – испугался он, - ты простыла?
- Ты что? – рассмеялась она, - ничего подобного нет и быть не может. Может быть, ты, таким образом и заботой хочешь просто выразить мне своё мужское внимание?
Сразила она Стаса своим бесцеремонным вопросом.
- Извини, - только этим и нашёлся Стас ответить, - но у тебя явно повышена температура.
- А разве это плохо?
- Да, ведь это признак болезни, и воспалительных процессов.
- Или способность к более активному метаболизму, - добавила за него девушка, - ты же должен знать. Что у многих созданий. У птиц, например, постоянная температура тела и за сорок градусов бывает. Но они при этом чувствуют и живут вполне прекрасно. И кто решил, что тридцать шесть лучше?
- Природа, наверное, и не за время одного поколения.
- Она дура, эта природа и часто совершала ошибки. Не зря же столько брака она смастерила в своих глупостях. Сколько загубила ценного строительного протеинового материала. Одни динозавры чего стоили.
- Вот так жестоко и бескомпромиссно ты относишься матери всего сущего, к природе?
В очередной раз Стас удивился её категоричности.
- При чём здесь я, - раздражённо буркнула Нана, - это не мной вынесено ей определение, что природа не храм, а мастерская. Вот и твори мастер. Не отвлекайся от своих дел.
Мольберт, и то, что получалось с его помощью, постепенно захватило всё внимание Стаса, и он, даже односложно перестал отвечать на вопросы Наны. А главное, что она действительно замерла. Да так, что ни один мускул и ни одна ресничка не двигались на этом теле. С одной стороны Стасу это облегчало работу и его задумку, а с другой, всё смазывалось ощущением, что он копирует скульптуру, жизни там и на рисунке не было. Тогда он стал отвлекаться на разговор со своёй, слишком усидчивой и дисциплинированной натурщицей.
Но ничего это не изменило. А когда он в очередной раз шуткой попытался расшевелить настроение Наны, чтобы поймать хоть на миг её чувства и более живое восприятие окружающей обстановки, то обнаружил невероятное:
Он слышал ответ и смех, но при этом полуоткрытые губы девушки не шевелились. Он слышал, как бы звуки бездушного динамика, и не был уже уверен, что именно с этого направления. Списав это на свою возможную усталость. Стас швырнул карандаш в сторону.
- Всё можешь расслабиться и отдохнуть. Я уже доработался до видений. Значит, ничего, более путного сегодня не получится.
Когда же Нана сделала попытку подойти к мольберту, то Стас запротестовал:
- Нет, нет! Извини, но, как говорил мой учитель, дуракам и знатокам незаконченные вещи не показывают.
- Как знаешь, - равнодушно среагировала девушка. – мне это без разницы. Картинки меня не интересуют. Я, вообще, удивляюсь тупости таких людей, которые могут так нерационально использовать своё время, и внимание, когда часами пялятся на мёртвые вещи, картины, скульптуры, горы, дома. Стоят и смотрят в том же Париже клубки ржавого железа по имени Эйфелева башня.
Или закопчённые выхлопными газами статуи в Риме.
Вдруг она замолчала и впилась взглядом в набросок снятой ранее с мольберта картины.
- Что это?
Стасу, даже показалось, что он заметил в интонации, что-то похожее на волнение.
- Да так, - небрежно бросил он, - небольшие задумки моего воображения.
- Ты что, этого не видел?
Удивилась Нана.
- Да можно сказать, что почти нет, - не стал вдаваться в подробности Стас, - Это случается, как прикосновение к невидимому и нереальному миру. Я говорю тебе, что это больше походит к определению воображения и фантастики. Или, если более понятно, то, как сон. Его понимаешь, но не ощущаешь физически.
- И часто ты видишь этот сон и этот мир?
И девушка впилась в него взглядом.
- В принципе нет, - и Стас пожал неопределённо плечами, - сны, как правило не повторяются. Разве ты этого не знаешь? И какая тебе разница, если это картинка и далеко не завершённая?
- Нет! – не согласилась и довольно резко Нана, - это не картина, а мир, который я давно ищу. Допиши и отдай его мне.
Это уже звучало, как требование и приказ. Такого тона Стас не терпел ни от кого. Но, желая смягчить свою реакцию, он попробовал всё перевести в шутку.
- Ну, девушка, вы даёте. Я же говорил, что у вас повышена температура и жар. Вот оно и проявляется в неожиданном внимании к незавершённой картине
Уже поэтому я её не отдам, а потом я ещё не решил, что с ней делать дальше. Как видите, - и он показал на другие полотна, - я далеко не всё отдаю и продаю. И даже нередко кое что просто уничтожаю.
- Стас, я не больна и не шучу, - не унималась та, - мне нужен этот мир. Прекрати мне выкать, а говори, что ты хочешь взамен? Хочешь меня, или деньги? Или то и другое? Я согласна и проси что хочешь и сколько угодно. Всё тебе будет.
Стас вообще опешил и не сразу нашёлся как ответить. Но потом он решительно прислонил картину к стене, отвернув её от обозрения и обрубил неприятный разговор:
- Нет! И прекрати торговлю унижением. Иначе мы немедленно простимся и ты окажешься опять на улице. Я девушек не покупаю и сам не продаюсь.
Неожиданно, и как ни в чём не бывало, Нана мило улыбнулась,
- Прости Стас, я пошутила и мне твоя мазня не нужна.
Но глаза её, при всей доброте слов и мимики, излучали плохо скрытое озлобление.
- Давай лучше продолжим мой портрет, - предложила она, как компромисс, - надеюсь это ты уж мне точно отдашь. Карандаши ведь недорого стоят?
- Вопрос, что и как ими нарисовано. Наскальные рисунки, охрой и сажей написаны, а они бесценны.
- Ты уж тогда Стас не особенно старайся, попробуй что попроще сделать, - жеманно среагировала Нана. А то от тебя опять не откупишься.
Стас не стал реагировать на откровенное приглашение к флирту. Молча и почти не глядя на девушку, он по памяти наносил нужные штрихи.
Не получая ответа на свои вопросы замолчала и Нана. Поняв что теперь Стаса не особенно интересует её неподвижность, она постоянно. хотя и украдкой переводила взгляд на брошенный в угол холст. Потом Стас вздрогнул от её неожиданного и неуместного хохота:
- Похоже Стас, что у тебя во дворе пожар.
- Что?
Не понял Стас.
- Пожар! Горим!
Прокричала просунутая в дверь голова Шипа и тут же исчезла.
Инстинктивно Стас бросился на выход, забыв про всё остальное.
Действительно во дворе полыхала поленица дров, заготовленных и аккуратно уложенных, с осени на зиму.
Шип уже, как ветряная мельница, матерясь и чертыхаясь, махал снеговой лопатой и уничтожал ближайшие сугробы. Стас тоже присоединился к нему, а вскоре подоспел и ближайший сосед Халява, со своими домочадцами. Положение осложнялось тем, что огонь полыхал из самого центра немалой горки дров. Но снег и дружные действия умножающихся помощников уничтожали его прыть.
К моменту победы над стихией во дворе дома собралось уже пол деревни. Как никакая беда, пожар собирает всех способных двигаться. Пусть многие будут там стоять с открытыми ртами, или давать бестолковые советы, но присутствие обязательно. Оно у нас приравнивается к участию. Здесь, забываются ссоры, обиды, и даже ненависть. Потому что у всех деревенских в крови понятие того, что огню напревать на их правоту или прошлые счёты. А плевать он может такими искрами и так разгуляться по скирдам сена и крышам, что погорельцами может стать любой и все, и будет не до разборок. Душить красного петуха надо в зародыше быстро и дружно.
Что и сделали. Народ суетился и даже метался по всему двору. А когда из поленицы перестал идти даже парной туман, то Шип дал волю своим матознаниям полную волю. Увы, но русские эмоции и доходчивость объяснений и здесь проявились в полной своей красе. Вернее в неизбежном безобразии.
- ……. Вот п…р…с…т, - объяснял он, сидя на обгоревшем чурбаке, - надо же такому случится. И ладно я хоть на улице, рядом с поленицей был, а не в доме или бане. И даже смотрел в её сторону. А она, как полыхнёт, сволочь…, будто туда бочку бензину кто плюхнул. Так и от молнии деревья не горят. Да и пламя какое-то…, дурацкое вспыхнуло, синее такое, как….. Ну, как от газовой горелки поганой. Чудеса!
Неизбежный перекур на месте события с байками прошлых и не всегда действительных пожаров затягивался. Многие уже разошлись по домам, но самые стойкие мужики, готовы были выслушать и не такое. Они топтались вокруг Шипа и многозначительно поглядывали с надеждой на Стаса.
Тот всё понял и подошёл к ним.
- Спасибо вам мужики! Извините в дом не зову, только что приехал. Вас и угостить толком нечем, но вот, - он протянул Шипу пятисотку, - возьми Николай мужикам водочки. Выпейте с устатку.
- Ага, - быстро среагировал Халява и перехватил купюру, - как же водочки им. Мы в деревне эту гадость не пьём, да и нет её. Пошли мужики к Клавдии, она вчера такого первача нагнала, что дури всем хватит, а запах свой есть. Я утром хватанул у неё стакан на халяву. Знаю чётко, качество отменное. А потом же зачтёт наверно, что берём оптом, скидка будет, - глянув на пятисотку добавил, - и на халяву.
Мужики засмеялись и все быстро тронулись на выход вместе с Шипом. На прощание один в благодарность посочувствовал и пожелал Стасу:
- Это ничего. и ещё не пожар Станислав Иванович, это мелочи, да и в сторонке от моего дома. Так что если такое случится, я и мы завсегда поможем тебе. Будь спокоен и не волнуйся, раз ты с понятием.
- Да, - развернулся в растерянности и Шип, - Стас Иваныч, там, в бане печь заправлена и все причиндалы готовы. Пока прогорит, я и вернусь подложить, да с водичкой разобраться.
- Конечно. Конечно, - не возражал Стас, - можешь за это не беспокоится.
На особое беспокойство он и не рассчитывал. Настроение у команды было боевое и денежки были. Да и повод для разговоров был вполне достаточный. Так, что это будет не пьянка, а нормальное сельское собрание. Быстро они на Руси не проходят. Любая тема может спокойно перерасти во все стороны вселенской политики. Могут добраться и до звёзд. Свои проблемы всё равно не решаются, так надо хоть порешать чужие.
- Ну, держись Америка и кто рядом, - подумал Стас, - Сера-Папуоне всякие тоже трепещите, и остальные, кто ещё дальше. Своя власть срочно подмывайся и начинай икать, чесаться, оправдываться словоблудием от обязательных, скорых и весьма лестных упоминаний про тебя. Остаётся при этом только удивляться, что никого это особо не пугает, и не волнует. А главное, что в принципе ничего и не меняется. Видимо не знают, как это сделать? Так послушали бы русского поддатого мужика на народных дискуссиях. Вот вам и будут готовые бесплатные рецепты про всё, и на все случаи жизни чужой. Правда при этом остаётся ещё одно знать. Кто бы это делал? Но это вопрос особый, и его пока не пришло время обсуждать. А главное решать. Когда ни будь и он решится, конечно. Но хотелось, чтобы не другими мужиками и не другим народом. У этих, у своих, ловчее получится, если только по трезвому, и без шумных собраний. Это когда мы научимся говорить тихо и меньше.
Вернувшись в дом, Стас не обнаружил Наны. Однако, лёгкий плащик её, висел на месте, и он решил, что видимо, девушка тоже вышла из дома и была на улице. Опять удивило её наплевательское отношение к погоде и своему здоровью.
Но на улице он её не видел. Хотя в происшедшей суматохе и суете это и не удивительно. Столько было народа и суеты, что рассматривать всех было некогда, да и не нужно. Подождав немного, Стас забеспокоился и вышел на поиски.
Сначала позвал по имени, потом обошёл двор, заглянул в пристройки и в баню.
В последнюю очередь, и просто для успокоения совести. он навестил стандартный деревенский санузел. Ясно было, что никого, кроме его самого, на улице не было.
Когда он вернулся в дом, то первое, что ему бросилось в глаза, это было отсутствие на вешалке и вообще, то есть рядом, злополучного плаща. Удивившись такому событию, Стас уже стал подумывать, что девушка его разыгрывает и спряталась здесь же. Но нет, немногие углы, не позволяли это сделать и остаться незамеченной. Зато нашлось другое. Не было той картины, в которую пыталась вцепиться Нана, а возле мольберта валялся порванный на мелкие клочки лист с портретом странной девушки.
Ни того, ни другого теперь особенно жалко не было. Было до неприятного непонятно поведение, и напрашивалась связь всех этих загадок с неожиданным и необъяснимым пожаром.
- Она ведь первая объявила о нём, - вспомнилось Стасу, - да с такой радостью. Как ребёнок, которому удалось добиться своего и получить желанное лакомство.
Загадки надоели и прибрав небольшой беспорядок Стас решил не ждать Шипа, а идти отмывать пожарную копоть без прелестей банного общения. Ясно, что великого жару там пока нет. Но да ладно, надо не посиделки устраивать, а мыться. На это там явно тепла уже хватало.
Когда он вернулся, то оказалось, что очень даже вовремя. Звонил телефон и это был Гарри.
- Хоть одна радость за весь день.
Подумал Стас.
- Привет мой друг, - приветствовал Гарри Стаса, - Как добрался домой бродяга?
- По всякому, на перекладных.
- Это, как это? У вас, что не отменили почтовые кареты и ямщиков?
- Отменили, изжили и заменили, - успокоил его Стас, - но оставили само понятие таких поездок. Это когда прыгаешь с транспорта на транспорт, и пока доберёшься до места, то перепробуешь всё и много раз. Ладно, мы к этому привычны, расстояния к тому приучили. Ты лучше скажи, когда определишься с новой работой и будешь у нас в России?
Гарри молчал, а точнее сопел в трубку.
- Что уже тебе она это доложила? – спросил он, явно имея ввиду Еву, - я же говорил, что с вами не соскучишься. А главное то, что вы не даёте себя удивить и обрадовать.
- Да рад, рад я тебя и слышать и видеть писака ты наш. И дважды даже, когда сказала Ева и сейчас, когда слышу тебя. Потому что журналисты, хоть и кляузный, занудный народ, но без них было бы скучно. Вот, как мне сейчас. Так что скачи к нам самым скорым путём, а здесь уж я тебя найду и отловлю
- Ты опять за своё Стас? – но обиды в голосе Гарри, явно не было, - не забывай, что у меня тут в заложницах твоя подруга. Смотри, как бы я не назначил за неё тебе выкуп. Или продам какому ни будь толстосуму. Тогда заговоришь по другому.
Стас рассмеялся:
- Грозился телёнок волка сожрать. Ты лучше смотри, а то таким грозным бугаям у нас в ноздрю кольцо вставляют и водят на поводке спокойно, как болонку. А в твой нос любой кольцо пролезет.
- Давай, давай, наседай пока. Но я так и знал, что ты коснёшься этой темы. А раз угадал, то, считай счёт ничейный. А с твоей подружкой ты прав, с ней шутки плохи, но и здесь я не промах. Она просится со мною в штаты. Там подождёт моих формальностей и намерена также в моём обществе посетить Россию. Понимаешь, сколько у меня времени и возможностей будет для нё дрессировки? Смотри Стас, а то доиграешься, да так, что при встрече она и смотреть на тебя не будет.
- Всё считай, что напугал, сдаюсь. - шутливо ретировался Стас, - тем более что у нас уже ночь, а во сне мне кошмарики не нужны. Хочу увидеть только приятное, это вас всех. Хоть вместе, хоть отдельно. Мне на сегодня страшного хватит, так что не добавляй неприятностей и ухаживай за Евой по полной программе. Помнишь, как тогда в порту Джакарты?
- Нет уж, нет уж, - отказался Гарри, - опять ты мне свинью хочешь подложить. Если тебе это не будет неприятно, то и мне зачем тебе делать одолжение. Нет, на этот раз я категорически отказываюсь от такого подарка. Мне бы что ни будь попроще и безопаснее. Ой! Ой!
Неожиданно взвизгнул Гарри и в трубке послышался голос Евы.
- Салют Стас! Пришлось этому нахалу дать подзатыльник и отнять средство передачи информации. Другое ничто на него не действует. Не поймёт, то поставлю в угол, на колени, а Марата попрошу приехать и принести камней. Что бы сделать из них, для этого проныры, коврик. Знаешь Стас, он, этот, вечно рыщущий писака, тут, без тебя, совсем распоясался. Только в своих бесчисленных притонах ведёт себя прилично. Молчааать! – взвизгнула Ева, - на место! Наглец! Он ещё трубку будет у меня вырывать. Я тебе покажу, как обижать слабую, бедную девушку.
Смех был общим с двух сторон связи.
- Ладно, Стас, до свидания! Целуем мы тебя. Впрочем, не все. Ты знаешь, этот нахал ещё морщится и косоротится. Знай же теперь какой у тебя друг. Придётся мне и за него поцеловать тебя при встрече. Пока.
Стас стал готовиться ко сну, не дожидаясь Шипа. Его возвращение было явно проблематичным. А приятное общение смело всё другое.
- Индиго, что случилось? – вдруг возник в сознании голос Евы, - я не стала спрашивать при Гарри, но чувствую, что произошло что-то неприятное.
- Да с чего ты взяла? – удивился Стас, - всегда что-то происходит, но не обязательно совсем уж неприятное. Так что, и на этот раз ничего особенного не произошло. Просто, не большой пожарчик у меня во дворе случился. Так костерок деревенского масштаба. Да с девушкой какой-то странной познакомился. Совсем случайно, и без особого желания, но знакомство состоялось. Хотел ей помочь, а она, возьми, да пропади. Вернее, как сбежала.
- Индиго, не обижайся, но пожалуйста подробно всё расскажи. Это очень важно. Я, как ни странно, не вижу, ни той девушки, ни событий.
= Да, пожалуйста, - согласился Стас, - тем более, что никаких тут тайн нет.
Он подробно описал ей встречу с Наной и то, что произошло потом.
- Значит, они тебя вычислили и нашли, - грустно ответила Ева, - жаль, и больно уж быстро и рановато, но это видимо неизбежно.
- Кто они? Какие там ещё страсти по моей персоне? Проклятие! Сегодня, что открытый день, с распахнутыми дверями для загадок? Ева, ты, почему меня пугаешь?
- Нет, Стас, я тебя не пугаю, а хочу предостеречь. Как, говоришь, звали эту девушку?
- Нана. Я понимаю что имя странное и редкое. Но такие на Кавказе бывают. Да и какой умысел и смысл гадать по именам. А если насчёт странностей, то все живые со своими странностями. Это только мёртвые становятся все одинаковыми.
- Правильно! - согласилась Ева, - но только если касается именно имён. В твоём случае всё, абсолютно, по-другому. Это не имя, а суть свойства, название которому дало человечество. Разве ты не слышал сочетание этих букв, в другом применении?
- Почему же, слышал. Так называют какие-то маленькие, как пыль частицы и технологии по их созданию, и применению.
- Примерно так пока, - согласилась Ева, - но человечество лезет всё глубже в эту пыль, а она способна и становится разумной. Но разум без души, это уже беда для всего мироздания. И она будет жить по своим законам и ей наплевать на всё живое вообще. Более того, оно ей не нужно и мешает. Вы лезете из кожи вон в поисках кварков, как частиц бога, а того не понимаете, что вас уже изощрённо ведут в чёрную дыру. Что такое мрак и кто там властвует, думаю тебе объяснять не надо?
- Понятно, - опешил Стас, - да так, что голова пухнет от понятия.
- Ладно! Всё подробнее объясню потом при встрече. А сейчас прошу только об одном.
Береги себя индиго! Вы последняя и единственная надежда не только человечества, но и всего мироздания.
Связь с Евой пропала, а Стас понял, что теперь дождётся загулявшего Шипа.
Глава 30
/ Извините за дозировку, но не копируется всё и сразу /
В. И. -2 главы
© Copyright: Виктор Любимов, 2008
Свидетельство о публикации №208110300718
Свидетельство о публикации №208110300718
Рецензии