как я был литературным негром

Середина 90-х. Время, когда было "копеечку ох как трудно с земли подымать!" (так говаривал мой ротный командир, капитан Белокопытько).

Я - на вольных хлебах: совмещаю сотрудничество с несколькими СМИ в качестве внештатного корреспондента с тяжелым физическим трудом. Таскаю мешки, ящики и вообще - берусь за любую работу. Лишь бы не устраиваться на постоянное место: чтоб было время для свободного творчества.

Приятельница-журналистка сделала мне однажды предложение:

- Моя знакомая работает хореографом в ночных клубах. Сама она несколько лет танцевала в Западной Европе. Теперь, вот, написала книгу воспоминаний об этом веселом периоде своей жизни. Но хочет, что текст был литературно обработан. Обратилась ко мне. Я одна не успею, давай - вместе: ты главу, я другую!

- Без письменного договора, конечно?

- Конечно! Какие договора бывают в наше время? Только устные!

- А она может кинуть?

- Теоретически, конечно, может.... Но она заинтересованна во мне: хочет, чтобы я про ее деятельность большую статью написала. Ей невыгодно со мной ссориться!

- Ну, давай! - согласился я. - Только предоплату возьмем!

Хореограф выплатила нам аванс, и мы взялись за работу. Текст был жуткий: безграмотный и бездарный. И чудовищно скучный: все об одном и том же - лирическая героиня танцует у шеста в ночном клубе. К ней домогаются: владельцы, секьюрити, посетители, важные персоны. Она, честная девушка, всех отвергает, ибо она - последняя на этой Земле, которая еще верит в принцев и в любовь до гроба. Принц на розовом кадиллаке все не является, да не является, домогатели назойливы, ей даже грозят расправой, если она не ляжет, под кого надо, и она увольняется. Ее преследуют - она бежит в другую страну. Конец главы. В новой главе сюжет повторяется в точности.

Я спрашиваю свою коллегу:

- А что, писательница такая же целомудренная, как и ее героиня? Какие-то "Записки монастырской послушницы".

- Какое там целомудрие, - отвечает коллега. - пробы уже негде ставить!

Мы сделали с текстом все, что могли. Но в шедевр его превратить нам не удалось. Мы просто слепили говно в форму конфетки и завернули этот кусочек говна в яркую обертку. А что еще мы могли сделать с говном?

Но наша заказчица заявила, что мы только "испортили" ее произведение, и отказалась выплачивать нам остаток гонорара.

Я говорю коллеге:

- Эх, таков современный мир вокруг нас: все друг друга кидают.... Ну, не бить же ее теперь за это?

Моя коллега ответила:

- Нет, бить ее нельзя! У нее слишком крепкая "крыша": ее любовник - офицер из отдела по борьбе с организованной преступностью. И сам мало чем от своих "клиентов" отличается: кого хочешь под асфальт закатает!

И тут моя коллега не выдержала и взорвалась:

- Ах, она сучка! Про*****! Минетчица! Подстилка ментовская!

Ну и так далее....

А книга, которую мы обрабатывали, так и не вышла, кажется. А даже если и вышла, то никто этого не заметил. Говна слишком много вокруг, и любое новое говно в старом неизбежно и без следа растворяется.