Последний день жизни

Последний день жизни Дмитрия Александровича Карнауза



«Темно… душно… Кто это? Всадник! Жарко, жарко. Он приближается! Меч! Бежать, бежать! Куда? Догоняет! А! Меч! Он замахнулся! Голова, моя голова!..»
- А-а-а!
«Я проснулся. Фу! Это был сон, только сон. Как жарко. Так, я, наверное, кричал. Значит, сейчас прибежит дежурная. В этой больнице она всего одна. Бэлка зовут. Надо ж было человека так назвать – Бэла Николаевна. А она очень даже хорошенькая. Хотя в таком месте любая покажется богиней…
Ах, да! Я ведь не представился: Дмитрий Александрович Карнауз. Но здесь меня все называют Док.
Вообще, я снайпер. Сейчас нахожусь в больнице, напичканный транквилизаторами, что бы не сбежал. Вокруг моей палаты охраны столько, сколько хватило бы для захвата небольшого государства, наверное. Место, куда я попал – запретная зона. Отсюда не возвращаются живыми. И я не надеюсь. Мы называем эту территорию S-35. Потому, что людям, попавшим сюда, жизнь не светит. И поэтому им предлагается на выбор один из тридцати пяти способов умерщвления. «Чернуха», - скажите вы. И будете правы. Однако от этого выбора тут ещё никто не уходил.
Официально в нашей стране запрещена смертная казнь. Но это так, для придания государству вида гуманности, демократичности и человеколюбия. Но, тем не менее, для определённой категории населения мерой пресечения является именно лишение жизни. Наверное, это правильно.
А знаете, за что я сюда попал? А ни за что. Когда нас отправляли на бои, то некоторые отряды готовили по особым, так сказать, методам. Во-первых, с нами проводили зомбирующие занятия, после которых перед глазами вырастала только одна цель: убивать. Во-вторых, нам вводили какое-то особое то ли наркотическое, то ли химическое вещество, под действием которого мы теряли страх и приобретали невообразимых размеров силу. После приёма одной такой дозы все просто зверели. Подчиняться могли только голосу одного человека, на которого нас заблаговременно программировали. Это вещество имеет ограниченный срок действия: пять дней. По истечении этого времени, мы теряем всякую надобность. Все силы тратились на бои, причём в таких количествах, что они не подлежали восстановлению. Мы буквально не могли двигаться первое время. Но когда стали понемногу приходить в себя, объявили, что нас не могут отправить домой из-за секретности проекта. Короче, мы слишком много знаем. А из этого, как вы уже догадались, следует, что нас необходимо ликвидировать, как слишком опасных обладателей информацией. Так что нас, да, тех, кто добровольцами шёл на эту долбаную войну, берут, как последнее дерьмо, и отсылают на полное уничтожение, к настоящим, кстати, маньякам и убийцам в зону S-35.
Вы спросите, почему я не убегу? А вот почему – это не возможно.
Сейчас я под транквилизаторами, а до этого находился в бронированной камере, как в коробке, с дырками размером с кулак, вместо окон. Да и, честно признаться, уже не смогу жить нормальной людской жизнью. Моя нервная система настолько испорчена, что ни один врач не сможет даже подправить её, не то, что вылечить. А жить, как растение не очень-то хочется. Греет лишь мысль о том, что я не зря прожил жизнь. Недавно сообщили, что наши усилия не прошли напрасно: наши прорвались.
Сегодня меня казнят. Или может это слово не совсем подходит ко мне. Ну, ликвидируют, зачистят, отправят на заслуженный покой. Вот, даже шутить могу. Просто я хочу остаток этой жизни счастливо. Они исполнят любой мое желание. Конечно, которое в их силах осуществить. Я знаю, что смерть может быть безболезненной потому, что я – доброволец, а не убийца.
Бэлки что-то нет. Даже не знаю, сколько времени тут нахожусь.
На рассвете, когда воздух необыкновенно свеж, когда лёгкий ветерок будет шевелить траву, ветки деревьев и мои волосы, когда я увижу свой последний в этой жизни восход солнца, услышу последний крик птицы, вдохну аромат луговых цветов – моя жизнь в этом мире оборвётся. Меня повесят, друзья.
Раздаётся стук. Слышите? Это солдаты, или как их там ещё называть, идут за мной. Звук отпираемого замка. Нет. Я не отдам блокнот и ручку до последней секунды. А потом, пускай возьмут эти листы и сохранят где-нибудь в архивах. Кто-то, да найдёт…
Я иду. Хотя рядом поддерживают под руки, что бы не упал. Все-таки транквилизаторы…Меня провожают туком по стенам. Стучат, похоже, руками. Я чуть улыбаюсь. Мы вышли на огромный луг, заросший разными цветами. Во-он невдалеке виднеется синее озеро. На траве лежат, как алмазы, капли утренней росы. Лёгкий ветерок треплет мне волосы. Где-то близко необыкновенно красиво поёт ранняя птичка. В трёх шагах влево от меня, оплетённая плющом, фикусом, лианами, какими-то вьющимися цветами, что пахнут свежестью, находится моя дверь в другой мир. Я дышу полной грудью и не могу насладиться этим чистым горным воздухом. Да, это то место, где бы я, наверное, хотел умереть. Ступеньки наверх, выложенные из обточенного водой камня. Ворота из цветов, обкатанный с двух сторон пенёк, лиана, закрученная внизу кольцом.
Вот он. Вход. И я иду туда. До свидания этот мир! Здравствуй другой! Голова в кольце. Нет, не надо. Я сам откачу бревно. Движение ног, тесно шее, темнеет в глазах…
Свет, свет! Яркий свет! Всё ещё пишу, и не важно, что я уже умер. Ворота из цветов, трели птиц, дуновение ветерков, колыхание озерной глади, шум травы и свет, мой родной Свет…