Две ночи

1.
Она была восхитительна. Ее совершенное тело таяло и растворялось в лунном
свете, проникавшем в спальню через окна, занавешенные легкими ажурными шторами. На
большой, превосходной кровати они лежали, переплетаясь жгучими телами, и тихое
потрескивание дров в камине нарушали лишь тихие стоны и шелест атласного белья. В
комнате, несмотря на темноту, прорываемую лишь оранжевым огнем и белым светом с
ночного неба, этим двоим было уютно и хорошо. Два любящих тела сполна наслаждались
друг другом, без остатка отдаваясь друг другу. Черные кожаные одежды его... Белая,
полупрозрачная ткань нежнейших одеяний ее, лежали рядом беспорядочной красотой.
 Резкий удар вышиб двери, и в комнату ворвались шестеро, моментально разрушив
эту дивную ауру счастья и любви. В руках они сжимали оружие и факела.
 -Прекрасно. Вот здесь мы все и решим. - произнес тот, что стоял во главе ворвавшихся.
 Человек, за миг до этого так щедро и нежно ласкавший свою женщину, не
стесняясь своей наготы, поднялся. Возбуждение уже угасало, но его тело все еще пылало
огнем. На могучей груди блестели капельки пота. Глаза, серые, чистые, но в этой темноте
казавшиеся абсолютно черными, на миг полыхнули ледяным огнем.
 -Вас здесь не ждали, и вы очень пожалеете за то, что ворвались в мой дом. Вы просто
варвары, раз посмели учинить такое, и я с каждым днем все меньше понимаю, как вы можете
называть себя хранителями жизни.
 -Не нужно громких слов, у тебя было достаточно времени, чтобы одуматься, и заняться
действительно полезными делами. Тебе предлагали оставить свои эксперименты, предлагали
пойти с нами, предлагали стать достойным продолжателем наших традиций, но ты выбрал
иной путь.
 -Вы говорите сейчас, будто инквизитор, сжигающий на костре тех, кто не согласен с
вами. Путь, выбранный мной ничем не хуже вашего, и то, что он не идет в том же направлении не
делает его хуже или лучше. Он просто другой.
 Человек присел на кровать, и притянул к своей груди перепуганную
девушку, спрятавшей под одеялом свою красоту. Сильные, и одновременно нежные руки
человека притянули девушку, стараясь унять дрожь, что в этот миг сотрясала ее.
 -Не бойся, Любимая. -прошептал он ей на ушко, и легонько поцеловал, не сводя глаз с ворвавшихся.
- Эти люди сейчас уйдут, и больше нас не побеспокоят.
 Нежданные, да и незваные гости подошли ближе к постели, где сейчас сидели
влюбленные, и тот, что говорил до этого, вновь произнес:
 -Он прав, дитя мое, мы сейчас уйдем, но прежде сделаем то, зачем пришли.
 Вошедшие стали окружать постель, одновременно поднимая оружие. Главный
заговорил вновь:
 -Кассант, мы, истинные последователи учения Божьего, приговариваем тебя к смерти. К
смерти без воскрешения. Ты решил, что тебе дозволено слишком многое, и мы приняли
решение остановить это. В учении ясно было сказано, какие области познаний дозволены
нам, а какие нет. За попрание этих законов, ты умрешь. Твоя женщина так же умрет. Не
удивлюсь, если ты и ее научил своим "знаниям". Избавимся от риска, что она понесет дитя
тьмы.
 Пока звучали эти слова, рука человека, до сих пор сжимавшего в объятиях свою любимую
плавно скользнула под одеяло, и казалось, что просто любовник хочет напоследок
насладиться женской лаской. Губы человека в это время шептали на ушко девушки: "Не
бойся, Любимая, я тебя не оставлю, мы всегда будем вместе. Ничего не бойся".
 Рука мужчины, нежно гладившая под одеялом женщину, стала подниматься по ее
восхитительному телу. Девушка в истоме прикрыла глаза и облизнула пересохшие губки. Ее
дыхание стало тяжелее и чаще. "Гости" заворожено смотрели за этой картиной, слегка
сконфуженные и обескураженные, но, тем не менее, не терявшие бдительности. Тем
временем, ладонь мужчины поднималась выше по нежному телу девушки, и когда пальцы
коснулись мягких алых губ девушки, ее ротик обхватил указательный палец. Острый ноготь
легко и быстро прочертил кровавую полоску по язычку девушки, но никто этого не мог
увидеть.
 В следующую минуту произошло то, к чему никто оказался не готов. Девушка обмякла в
руках мужчины, и тот, казалось, в поцелуе прильнул к ее губам.
 -Нет! - дико закричал предводитель ночных визитеров. -Руби его, не дайте ему завершить
 свое колдовство! Он выпивает ее жизнь! Хочет набрать побольше силы!
 Слова уже звучали через шум бойни. Лязг металла по камню... Треск рвущейся ткани...
Глухие удары...
 Несмотря на все происходящее, непонятными для простых смертных силами, человек на
постели опустил на нее тело своей любимой, и закрыл его собой, даже не пытаясь
сопротивляться атакам. Он не хотел, чтобы тело его женщины было изуродованным холодным
металлом.
Прекрасные простыни и одеяла уже потеряли свой девственно белый цвет, а вышитые золотые
птицы, украшавшие собой ткани давно "погибли". Ажурный узор занавесей померк, словно
со смертью хозяина жизнь ушла и из него. Все было залито кровью.
 -Кажется, он мертв. Хватит. - взмахом руки и окриком остановил своих сотоварищей их
лидер. - Теперь мы соберем все кусочки их тел, и сожжем. Вы сами понимаете, что ни
частички не должно остаться на этой земле. Мы не должны дать этому порождению тьмы ни
единого шанса на воскрешение. Дом мы так же отдадим нашему помощнику и товарищу -
огню.
 Несмотря на различные саны и положения, люди принялись без удовольствия, но и без
особого отвращения собирать части тел тех влюбленных, чье счастье так бесцеремонно
они растоптали этой ночью.
 Собрав все в большой узел из простыней и одеял, визитеры окружили его, и лишь
убедившись, что все собрали, подожгли. Жадный, ненасытный огонь принялся за
шторы, кровать, ковры... Он пожирал все, что встречал на пути, и ему было мало.
Лишь рассвет коснулся крыш домов, а люди стали просыпаться, чтобы заняться
своими делами, как перед первыми пробудившимися предстала странная, и даже пугающая
картина. На том месте, где был большой дом известного чернокнижника Кассанта, считавшегося
жутким ( и небезосновательно ), адептом темного пути, сейчас зияла дыра. Дом
отсутствовал полностью, вместе с фундаментом исчезнув за одну ночь. Легкий
шепот, довольно быстро превратился в гул, сравнимый с шумом потревоженного улья. По
толпе пошел слухи, один ужаснее другого. Кто-то говорил, что мага поглотила его
тьма, другие уверяли, что своими ушами слышали, визги демонов, устроившие в доме мага
вакханалию этой ночью, а третьи и вовсе советовали собирать вещи, и перебираться в
другое место, опасаясь, что это очередной эксперимент колдуна, и ничем хорошим он не
кончится.

2.
 Боль пронзила все его естество. Крик был безмолвным, но так громко он никогда не
кричал. Все тело пылало болью, которой он не мог даже представить себе. Кассант
знал, где он, он знал, что мертв. Мертв, а тело сожжено. Знал, что эта боль, всего лишь
остатки, застывшие в том мгновении, когда он еще был жив. Знал, что это всего лишь
след, который скоро растворится, словно туман, но душа, лишенная тела прекрасно помнила
каждый разрез и каждый язык жадного пламени. Постепенно боль отступала. Глаза обрели
ясность, и окружающий мир вновь приобрел четкие черты и цвета. Вспомнилось все, что
происходило в тот миг в его спальне. Прекрасное, умиротворенное лицо его
Любимой, красоту которого он так пытался спасти от клинков... Луна за окном, ставшая
немым свидетелем расправы... Золотые птицы на белых простынях... И красные струи
крови, утопившие их красоту. Вместе с тем пробудились и остальные воспоминания, и
бестелесная рука скользнула к груди, где висело простенькое, игривое, но такое красивое
украшение, с зелеными и голубыми камушками - подарок его женщины. Сейчас один из
камней был гранатовым. Темно-красные искорки, словно живые трепетали и пульсировали
внутри камня. Кассант бережно погладил его пальцами, и поцеловал. Улыбка коснулась его
губ". Умничка, милая. Ты мое сокровище". Без особого труда Кассант вернул свой
облик, такой, к которому привык за долгие годы. Черная кожаная одежда вновь создавала
облик загадочности, мистики, и непонятной притягательной красоты.
 -Неплохо, не успел помереть, а уже начал осваиваться? хи-хи! -пропищал мелкий бес с
ветки сухого дерева.
 -По-твоему я должен был валяться, и удивляться, где я?
 -Хех. Ну я бы так не сказал. Все же ты не самый обычный наш посетитель, но
все-таки, после такой смерти было забавно, как долго ты будешь приходить в себя. Ребята
тут даже ставки делать хотели. -бес подмигнул.
 -Пусть делают ставки поскорее, потому как могут не успеть.
 -О, ты хочешь сказать, что скоро покинешь нас? -бес снова противно захихикал. -Не
думаю, хихи. Ты конечно был сильным магом в своем мире, но не здесь. К тому же, надеюсь
что не сильно огорчу тебя, но твое тело сожгли, так что боюсь, тебе не удастся нас
покинуть.
 -Заткнись, умник. У меня больше болит голова от твоего галдежа, чем от всего того, что
я испытал до этого. Я прекрасно знаю, куда я попал, как я попал сюда, и что сделали мои
"друзья", что бы мы еще не скоро встретились. Но у меня свои планы на сей счет, так что
просто помолчи.
 Бес прямо-таки подпрыгнул от возмущения:
 -Я сейчас вот пойду и наябедничаю хозяину, что ты хочешь от нас уйти! -бес скорчил
рожу.
 -Сходи, сходи. -согласился маг. -Только успеешь ли?
 -А что тут успевать! Вот он я тут. -бес щелкнул хвостом, и оказался за спиной у
Кассанта. -А вот он я уже здесь, хи-хи!
 Легкий и быстрый щелчок пальцами мага, и бес оказался скрученным в довольно крепкий
узелок, зависший перед лицом мага.
 -А вот ты уже здесь. -без радости, а просто констатируя факт произнес колдун.
 Постепенно распутываясь, бес как ни в чем небывало продолжал:
 -Ну ладно, ну вот даже если ты уйдешь, и что делать будешь? Зачем тебе обратно-то? Чтоб еще раз убили? Или хочешь отомстить? Хи-хи. Так ты не переживай, все тут
будут. -улыбаясь бес таращился на мага. -На мой взгляд, это полная ерунда, так
стараться, чтоб вернуться назад, ради того, что и так рано или поздно произойдет само
собой.
 Кассант удивленно глянул на беса:
 -Хм... А у тебя что, еще и свое мнение имеется? -губы мага изогнулись в улыбке.
 -Ну, а что здесь такого? Я конечно не такой великий как повелитель этих мест, и не
такой известный, как особо почетные гости, но все же тоже кое-что могу, и в том числе и
составить свое мнение по какому-нибудь вопросу. -теперь бес вновь сидел на
ветке, ссутулив плечи, и слегка подергивая хвостом.
 -В таком случае ты согласишься со мной, что раз все тут будут, то особой разницы
нет, окажусь я здесь сейчас или через много лет, и если мне хочется вновь умереть, то
ничего страшного тут нет.
 -Нуууу... -бес призадумавшись почесал бородку. -Ну наверно нет, конечно, но тут уж не
я распоряжаюсь, а мой хозяин, так что это уж ему решать, что с тобой делать, и что
вообще будет с тобой и твоей подругой!
 -Моя подруга останется со мной, и даже твой хозяин ничего не сможет ей сделать, а вот
я с ним охотно поговорил бы. Веди давай, только сразу предупреждаю, веди кратчайшим
путем, а не так как вы любите тут.
 -Да не вопрос. -огрызнулся бес. -Главное сам поспевай!
 Взмахнув крыльями, бес оторвался от ветки и полетел. Кассант легко подпрыгнул, и
подогнув одну ногу, невысоко повис в воздухе. Плавно покачиваясь, приноровившись к
такому забытому ощущению полета, маг принял самую удобную позу для такого полета, и
найдя глазами улетевшего уже далеко беса, полетел следом. Нагнав мелкое создание, чем
немало удивил его, Кассант негромко и с усмешкой в голосе сказал:
 -Ну раз ты у нас такой умный, как считаешь, есть у меня шансы?
Бес повернул голову на мага, и слегка удивленно моргнув, вновь отвернулся.
 -А кто его знает. Вот прилетим и узнаем.
Дальнейший путь они проделали в тишине.
 Место, куда привел бес, не отличалось какой-либо помпезностью или размахом
архитектурного торжества. Несмотря на то, что мир, в который попал Кассант был по
большей части холодным и пустынным, но оазисы не были редкостью, а потому и не особо
удивили его, ни небольшой каменный домик с цветущими растениями, ни журчащий
ручей, непонятно откуда бравший исток, и так же неизвестно где исчезавший вновь.
 На большом валуне сидел человек, (хотя кто может в этом мире поручится, что видит
то, что показывают глаза?). Довольно приятной наружности, высокий, с довольно длинным
вытянутым лицом, но не отталкивающим, а наоборот, каким-то
манящим, притягательным. Черные глаза открыто смотрели на прибывших, без особых
эмоций, но и без пренебрежения. Красивая рука, украшенная несколькими перстнями держала
прутик, которым человек выводил до этого какие-то узоры на песке. Совсем обыденно, без
каких-либо затей. Это было по-детски наивно, и в тоже время дополнительно привлекало.
 -Ну здравствуй. -мягкий, и приятный голос поприветствовал прилетевших. -Не скажу, что
для меня это неожиданность, но и так рано я тебя не ждал. Значит все-таки им не
понравилось твое увлечение! -человек искренне рассмеялся, запрокинув голову, и озорно
посмотрел на мага. -Ну и ничего страшного! Как видишь здесь не так и плохо, как это
описывают те смешные книжки, что так любят в церквях вашего мира.
 -Ну да, я смотрю, что у тебя нет ни рогов, ни хвоста, ни даже кривых и страшных клыков.
-пошутил в ответ Кассант.
 -Ну, это легко исправить. -слегка изменившимся голосом произнес человек, и на
миг, стремительный и скоротечный как вспышка молнии, изменился в жуткого монстра, но
затем вновь принял человеческий облик. -Но не думаю, что эта мишура кому-то здесь
нужна и интересна. Ты и сам умеешь придавать себе тот вид, который тебе удобен, и к
которому ты привык, так зачем же мне придумывать какие-то страшилки? Тем более, что ты
пришел поговорить, а разговор с разумным существом мне всегда приносит удовольствие.
 -Но вместе с тем, на пороге меня встречает вот такой незамысловатый чертенок.-
Кассант улыбнулся.
 -Ах это, хех. -усмехнулся в ответ человек. –Ну, ничего дурного не будет, если мои
шалости совпадут с какими-нибудь представлениями и мифами простых смертных. А то им
здесь, того и гляди, еще понравится.
 -И сколько примерно у вас здесь гостят простые смертные?
 -Кто как, на то и существует понятие "грех". Но в среднем лет пятнадцать-двадцать. А
тебе что? Уже не терпится отправиться дальше? -глаза говорившего все так же излучали
доброту и веселье.
 -Не совсем, мне бы хотелось прежде обратно вернуться, кое-какие дела закончить.
 -Ух ты какой шустрый. Мне так показалось, что твои дела там завершились в тот
момент, когда холодная сталь так жадно кромсала твою плоть.
 -И плоть моей Любимой.
 -Ну да, к сожалению, иногда те, кто следует за нами, разделяют нашу участь. Это не
ново. Пф... Ты меня не удивил.
 -Я вообще-то и не собирался удивлять тебя. Я просто хотел попробовать сперва более
простой способ вернуться назад, но если ты мне не хочешь помогать в этом, то мне
придется поискать способ потруднее.
 -Ох, как помпезно! А что, если я поищу тогда способ, что бы тебе не удалось вернуться?
 -Тогда мне будет еще труднее, но это всего лишь отдалит тот миг, когда я все же
исполню то что задумал.
 Человек с прутиком в руках вновь захохотал, далеко запрокинув голову.
 -Даааа... А ты весьма самоуверен, как я посмотрю. Но только не обольщайся, то что ты
можешь делать с моими бесами, не пройдет со мной, и не советую злить меня. При всех
твоих талантах и умениях, у меня все же поболее будет и того и другого. А про опыт я и
вовсе промолчу. Думаю не станешь спорить и делать каких-то глупостей. Лучше скажи, чем
же тебе так не угодили твои обидчики?
 -Ну ты же и сам можешь это увидеть, если захочешь. Зачем спрашиваешь?
 -Я могу видеть лишь то, что делают ваши бренные тела, оболочки. А вот то, что движет
душами для меня, увы неподвластно. Сомневаюсь, что тебе хочется всего лишь поквитаться
за свое изрубленное и сожженное тело. И даже за тело своей любимой. -опустив
голову, человек вновь усмехнулся. -Было бы забавно, если бы каждый, кого
"несправедливо" прикончили там, возвращался, что бы покарать обидчиков. Боюсь у меня не
хватило бы тогда терпения на каждого вновь прибывшего и на их капризы. -человек
усмехнулся своей шутке.
 -Ну что ж. Ты прав, дело не в том, что они убили меня с моей женщиной. Вторгнувшись в
наш дом, в нашу спальню, в нашу ночь они перешагнули то, что я мог бы им простить. Они
боятся меня. Боятся того, что я изучил. Они не знают и не в силах постичь моих знаний, и
потому я понимал их трепет перед этим. Но это не давало им права врываться в наше
счастье, в нашу ночь.
 -Кстати, весьма любопытно. -взгляд человека буравил грудь Кассанта в том месте, где
висело ожерелье. -Ты сам до этого додумался, или прочитал в каких-нибудь
фолиантах? Мм?
 Кассант знал, куда смотрит хозяин этих земель, и понимал о чем он говорит, и тонкая
иголка беспокойства кольнула все же под сердцем.
 -Не бойся. -человек вновь рассмеялся. -Над этим у меня власти нет. Как я вижу, это
единственное, за что ты по-настоящему боишься. Меня это радует. Терпеть не могу мелкие
душонки, что трепещут в первую очередь за свои жалкие клочки. Как ни странно, но о
тех, кто с ними находится в течении всей их жизни они не вспоминают и в десятую
очередь. В тебе же я ощущаю ту силу, что присуща истинному благородству. Потому мы с
тобой все еще и беседуем. Ну так что. Сумеешь убедить меня, зачем мне тебя отпустить
обратно?
 -Я хочу... -волшебник подбирал правильное слово. -Я хочу оградить мир от этих
шестерых, подарив им то, к чему они так охотно стремятся.
 -О! Уже интересно. И как ты намерен это сделать? Неужели ты считаешь, что убив их, ты
оградишь мир от их влияния в будущем? Ты ведь и сам понимаешь, что рано или
поздно, какие бы грехи они не сотворили при жизни, но они вернутся. И думаю, что как
человеку, изучавшему учение смерти, ты понимаешь, что их знания, а особенно, если они
достаточно обширны, со временем вернутся к ним, и пускай через сто, пускай через триста
лет, но они вновь вернутся в мир, где продолжат делать то, что делают и сейчас. Хотя
надо их похвалить. Они искренне идут по пути, который им начертал наш великий
создатель. -при этих словах человек вновь засмеялся.
 -Если бы ты считал, что я хочу их просто убить, то вряд ли стал бы слушать меня так
долго, и еще дольше говорить сам. У меня другое намерение. Я подарю им вечную жизнь. Я
оставлю их в том мире и времени навсегда. Мне нужны каменные яблоки.
 Человек склонил голову и пристально посмотрел в глаза Кассанта, настолько
глубоко, что почти физически проткнул его этим взглядом.
 -Ты знаешь про эти яблоки... -не то вопросом, не то просто констатацией факта
произнес он. -Откуда тебе стало известно о них?
 -Книжки читал. -коротко бросил в ответ маг.
 -Не дерзи. -тихо сказал человек. -Если я с тобой разговариваю, то это потому что я
снизошел со своей ступени к тебе, а не потому, что поднял тебя к себе. Про эти яблоки
знают считанные единицы существ, и я знаю, что ты не мог прочитать о них ни в одной из
книг и ни в одном из манускриптов, что ты так тщательно изучал столько лет. Кто тебе
сказал про них и когда? -взгляд человека был холодным и твердым.
 Кассант с минуту смотрел на человека, и затем произнес:
 -Хорошо. Тот кто, сказал мне это не слишком будет рад, если я скажу про него, но он и
не запрещал мне говорить об этом. Однажды в своих экспериментах я проникал в мир
фантомов. Это мир, в котором остаются образы всех-всех-всех когда-либо живших в нашем
мире существ. Я видел там слишком много интересных, красивых, страшных и необычных
существ. Там были и исполинские динозавры, как я понял неудавшиеся первые творения
создателя...
 -Ну... да, тогда мы вместе с Творцом еще создавали этот мир, и слегка перегнули с
размерами. -окунувшись в прошлое, с улыбкой произнес человек. -Они уж очень быстро
съели всю пищу, хех.
 -Много кого видел и встречал я там, но думаю тебе интересно узнать лишь о главном. Я
встретил там говорящий камень. По его утверждениям он самый древний и самый главный в
нашем мире. Он очень гордился собой, и хотя не слишком быстро говорил, но я никуда и не
торопился.
 -А-ха-ха-ха! -раскатистый хохот человека вновь оглушил мага и ему пришлось прервать
свою речь, что бы не пришлось перекрикивать этот приступ веселья. -Вот паршивец, это
он конечно посвоевольничал. Ну да ладно, не буду строг к нему. Он почти что ровесник
мне. Мы создали его самым первым, что бы он следил за порядком в вашем мире, а он
возьми, да и усни. Хех. Мы чуток неверно рассчитали его жизненный цикл. Мы многое попробовали
с создателем, и пока на земле произошли потопы, извержения и прочие катаклизмы, этот
негодник все проспал. Тогда-то мы и решили использовать его более рационально, раз уж
все равно создали - сделали те самые яблоки, и много чего еще. А потом уже как бы и
вовсе решили ничего не менять, да и зачем? Он такой забавный получился.
 Человек явно погрузился в воспоминания, которые были ему приятны.
 -Ну что ж... Ладно, с этим вопросом мы разобрались. Теперь второй вопрос. Ты
понимаешь, чего ты просишь у меня?
 -Разумеется я поним...
 Человек резко оборвал ответ мага.
 -Ничего ты не понимаешь. Ты изучал так долго свое ремесло, но не понял главного. Какой
бы ни была жалкой и мелкой душонка, но и эта капля важна. Не то, что бы мы с создателем
так уж сильно воевали... Но все же, иногда бывает повздорим, кого кем сделать в новом
мире... Но не суть важно... Именно благодаря грешникам, и тому периоду, что они проводят
здесь, до сих пор существуют наши миры. Нет, создателю не трудно стереть меня из памяти
вселенной. Заставить забыть даже ее о том, что я когда-то существовал, не в том дело. Но
ему интересно это. Ему, да и мне, пожалуй, тоже, интересно наблюдать, как себя ведут души
в тех или иных воплощениях. Даже одна душа, уже представляет для нас с ним интерес. Нам
интересно узнавать, как она жила в вашем мире, что делала, чем занималась, и достойна ли
она, что бы войти в новый мир. Это же все дети Творца, и он любит их, несмотря ни на
что. Ты же просишь яблоки для того, что бы шесть, ШЕСТЬ(!), пускай в чем-то мелких и
слабых, но в чем-то огромных и полноценных душ навсегда остались в том мире, где они
есть сейчас. Ты считаешь это достойной платой за твое разрушенное счастье?
 -Это плата не за мое счастье. Это плата за мою Любимую.
 -Не смеши. Это всего лишь были тела. Твое и твоей девчонки. Создатель их сделал, он же
и забрал обратно. Не стоит винить других людей за то, что они всего лишь из страха
приблизили тот миг, когда ваши души вновь помчались на поиски новых воплощений.
 -Ты мудрый и опытный, но ты и сам, как я погляжу, не понял того, что произошло. Я-то
прекрасно понимаю, что жизнь в том мире всего лишь переход в новый, более высокий
мир. Я так же понимаю, что пока мы не наберем достаточно знаний, умений, понимания
там, нам нечего делать в том, новом мире. Но дело все в том, что они хотели поглотить
душу моей Любимой и мою, как они сделали до этого несколько раз с другими особо
неугодными им людьми, и этого я им простить не могу.
 -Что ты сказал? Это что-то новенькое. Ты и правда меня удивил. Ну-ка, расскажи
поподробнее.
 -Ты знаешь, что означает в нашем круге фраза "Смерть без воскрешения"?
 -Красивая, хотя и высокопарная фраза, которой люди обычно устрашают толпу на
площадях, куда те так охотно приходят полюбоваться на казнь им подобных? -с усмешкой
спросил человек.
 -Ни черта ты не знаешь.
 Человек если и разозлился, но вида не подал.
 -Ну так может просветишь меня?
 -Существо, подвергшееся смерти без воскрешения не просто умерщвляется. Его тело
сжигают, а прах пускают по ветру. Душа же, остается беспомощной, и опытные маги, легко
найдут способ сожрать эту душу за тот период, что душа болтается, потерявшая свое
тело. В то же время, пока есть хотя бы частичка от земной оболочки, душа надежно укрыта
от их, таких жадных и ненасытных глаз и зубов. Именно этой участи они и хотели для
меня и моей Любимой.
 -Хм... Удивительные вещи творятся в мире... -человек удивленно поднял брови на
Кассанта, после чего вновь рассмеялся озорным смехом. -Надо почаще поглядывать к вам!
И давно у вас практикуются подобные вещи?
 -Я не знаю, потому как был занят изучением смерти, но на моей памяти такое
происходило дважды. В первый раз, когда исчез один вождь кочующих племен, которого так
боялись на западе. Говорили, что он сможет объединить все остальные племена, а так
же, что он заговоренный. Когда их знахари потеряли его, они не смогли даже учуять его
душу, чему были немало удивлены. Они никогда с таким не сталкивались. Во второй раз они
проделали такое с магом-самоучкой, видимо таким же неугодным, каким стал для них и
я. На беду последнего, он изучал природу и различные формы превращений в диких
зверей, и о смерти и душе не знал ничего, равно как не знал и того, что с ним могут
обойтись вот так. Его душу растащили по кусочкам, а он ничего не смог сделать.
 -Ну, с твоим-то телом так же обошлись нехорошо. -парировал человек. -Как же тебе
удалось избежать такой же участи? -человек вновь улыбался.
 -А что тут говорить. Особого секрета тут нет, тем более, что ты и сам догадаешься, если
постараешься. Так избавлю тебя от лишних хлопот. Я отрубил себе палец и надежно
спрятал его, предварительно защитив от различных эффектов гниения и разложения. Понять
смысл отсутствия пальца очень трудно даже опытному магу. На том пальце перстень, над
которым я трудился достаточно продолжительное время, и он поможет мне восстановить мое
тело, в которое я хочу вернуться. И если ты все же поможешь мне вернуться, и дашь то, о
чем я прошу, то наши святоши узнают, что даже у смерти без воскрешения иногда бывают
сюрпризы.
 -Ты зря иронизируешь по поводу их поведения. По вашим меркам они и правда почти
святоши, и так же свято чтят и следуют учению вашего Бога. -при этих словах человек
куда-то в сторону хитро прищурился и как показалось Кассанту подмигнул. -Другое
дело, что они, конечно, весьма ограничены, и не видят ничего, что находится чуть левее
или чуть правее их взора. Но и того, куда они смотрят, с лихвой хватает им, что бы стать
грозным оружием. Ты уверен, что справишься с ними? Представь на минутку, что будет, если
им в руки попадут эти яблоки и они узнают их тайну?
 -Не попадут. Я вполне уверен в себе, и я справлюсь с этим.
 -И все же. Какую цену ты готов заплатить за это удовольствие? -взгляд человека вновь
скользнул по груди мага.
 -Если такое все же случится... -волшебник не отрывая взгляда смотрел на
существо, которое разные люди называли по-разному, кто Иблисом, кто дьяволом, кто
сатаной, но здесь и сейчас было просто таким же человеком как и сам Кассант. -Если
все же такое случится, я останусь здесь вместо тебя. А ты сможешь заняться тем, что тебе более всего по душе. Ты будешь свободен от этого мира.
 Глаза человека полыхнули огнем ярости, изумления, и в какой-то мере даже боли.
 -Что ты сказал? Ты хочешь занять мое место здесь? А справишься ли? Или ты думаешь, что
это просто так я здесь сижу. От скуки гоняю по котлам грешников, да тыкаю им в зад
вилами? Ты и малейшего представления не имеешь о том, ЧТО я здесь делаю. Ты не видишь
даже тысячной части всего того, что я здесь делаю. Еще три с лишним тысячи лет назад
я, считавший себя всемогущим и непобедимым, вынужден был на коленях молить создателя
помочь мне спасти этот мир, когда блуждающий черный зев буквально рвал его на части. Или ты думаешь, что это для украшения и антуража здесь обрывки земли, уходящие
своими клочьями в бездонные пропасти? -речь человека становилась все жарче и громче.
-А когда в одном из миллионов миров случается война, и души сотнями тысяч в день
прилетают в этот мир. По-твоему определить каждой душе, кому куда, это как стакан воды вылить? А отбивать набеги астральных вампиров, которые так же не прочь полакомиться
сладкими душами, ожидающими своего нового воплощения? А огонь, так рвущийся из недр на
волю. Думаешь, он сам там сидит, кипит потихоньку? Создатель знает, я многое отдал
бы, что бы вновь с ним вместе создавать что-то новое. Но он так же знает, почему я не
там, с ним рядом, а здесь. И хоть я ненавижу этот мир, но я обожаю его, и я знаю, что
никто, кроме меня и создателя не может совладать с ним. Но у меня только одна
отличительная черта. Несмотря ни на что, мне этот мир дорог и люб, а создателю уже
давно наскучил, и если бы не то, о чем я тебе говорил до этого, то я уже давно исчез бы
вместе со всем, что вы называете жизнью.
 Кассант не дрогнув, выдержал эту речь, на последних словах превратившуюся уже в рев
дикого урагана, и когда человек, глядя своими глубокими, умными глазами неотрывно
изучал наглеца, волшебник не отвел взгляда.
 -В таком случае привнесу небольшое изменение в свое предложение. Я останусь в вечное
служение тебе в этом мире. Стану твоей третьей рукой. Останусь, чтобы выполнять всю ту
рутину, что так тебе опостылела за многие века.
 Человек несколько секунд смотрел на Кассанта, а потом вновь расхохотался безумным
смехом.
 -Да, а ты за словом в карман не полезешь. И что же это будет такое? Я с тремя руками?
Ха-ха-ха! Думаешь у меня нет здесь помощников? Впрочем одним больше лучше, чем одним
меньше. Ладно, не стану лишний раз иронизировать. Могу сказать тебе лишь одно. Если ты
не справишься, то ты и в самом деле пожалеешь об этом, потому что больше ты никогда не
увидишь свою любимую, которую так надежно укрыл, даже от меня. Она пойдет дальше, а ты
навсегда останешься здесь. И поверь, этот мир тоже не дураки создали, и у меня есть
способы, чтобы избавить тебя от разных глупых идей о побеге. Тебе придется выполнить
условия договора. Я об этом позабочусь.
       3.
Постепенно на площади перед домом мага Кассанта собралась такая толпа, что
даже самый ленивый уже знал о том, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Местный
князь, Валенсо Дарр, так же знал о том, что в его владениях происходит то, что не
слишком добавит популярности в глазах общественности и государя, а потому необходимо было срочно
что-то предпринимать. Хотя до поры из столицы смотрели сквозь пальцы на то, что
некоторые члены общества практикуют магию, открытой конфронтации с церковью не желал
никто. Гонцы разлетелись, словно голуби по разным уголкам государства. Шесть
призывов, шесть приказов, а на крайний случай и шесть скрытых и явных угроз несли с
собой эти "птицы". Князь не мог с уверенностью знать, как отреагируют те, кого он хотел
"пригласить" для беседы, потому наделил своих людей самыми богатыми полномочиями для
убеждения. Однако, к счастью, никого не пришлось запугивать или тянуть силком. Этого
князю совсем не хотелось. В свою очередь те, кому предназначались призывы, не были
дураками, и прекрасно понимали необходимость этой встречи, а потому сразу откликнулись
на призыв Валенсо.
 Из церкви был вызван первейший целитель и священник этого города Марк
Аргент. Высокий красивый и достаточно молодой для своего сана человек. Вообще красота
была отличительной чертой всех магов, но мало кто задумывался об этом, или специально
стремился использовать это в какой-либо выгоде себе. Марк служил лишь самые
ответственные службы, и многие недоумевали, как такому молодому человеку удалось
достичь таких высот в таком деле как служение церкви, но так могли подумать лишь
те, кто никогда не видел, как происходит чудо воскрешения. Это было подвластно лишь
этому человеку сорока трех лет отроду. Для служения Создателю этот человек был
неприлично молод, и многие церковные сановники считали себя несправедливо
потесненными, но кто посмеет открыто осудить чудотворца?
 За вторым светлым магом пришлось посылать в соседний город, где у того была своя
резиденция, или вернее сказать скромная обитель, в которой обитал второй по силе и
значимости целитель этого государства, уступавший первое место лишь Марку. Звали его
Летиций. Иного прозвища или какой-либо фамилии он не носил, но это не было чем-то из
ряда вон выходящим. Так поступали многие, кто оставлял какие-то свои воспоминания или
тайны лишь в своих сердцах. В государстве уважалось право на забвение прошлого, если
того хотел гражданин. Летиций отличался прямо-таки фанатическим упорством в борьбе с
обычными шарлатанами, выдающими себя за целителей, и попутно принимал больных в своем
доме. Ничем особо не выделяясь, он смиренно носил простые одежды, пренебрегая
ценностями или золотом, в отличии от того же Марка Аргента. Нельзя сказать, что они
были такими уж святыми как старались себя показать на людях, но и грешили не больше и
не меньше остальных. Одно лишь исключение составляло их увлечение магией, но они это
предпочитали облекать в форму божьего признания и божьей благодати. Что ж, пока это
всех устраивало, люди с охотно принимали помощь этих людей.
 Третьим был рыцарь ордена Чистого света. Верховный паладин. Он довольно умело
пользовался на поле брани магией исцеления, и практически никогда не получал в бою
серьезных ран. Люди искренне верили в его святость и шли за ним. Этот человек не
гнушался украшать свой гардероб какими-то парадными мундирами, весьма тонкой и
красивой отделки, но это нужно было лишь для таких светских приемов, как тот, что ему
предстояло посетить сегодня. О великом паладине Палиментосе Крите, предводителе
рыцарей ордена Чистого света слагались прямо-таки легенды, и многие имели под собой
весьма небеспочвенные основания. Так однажды, по слухам, он собственноручно задушил в
пустыне Поющих костей ядовитую мантикору, когда его отряд разметало налетевшей бурей
и он остался один на один с хищником. Как потом выяснилось, он не столько задушил
этого зверя, сколько держал ее за хвост с ядовитым шипом, в то время, пока кинжалом
пытался добраться до сердца чудища. Однако даже это не умаляло доблести этого
человека.
 Искать четвертого пришлось бы относительно долго, если бы тому так захотелось, потому как этот человек постоянно был занят изучением пространственных перемещений, и когда вам казалось, что через миг вы
сможете обратиться с какой-либо целью к этому человеку, он нередко мог в самый
последний миг исчезнуть у вас прямо на глазах, а после объявиться где-нибудь в
соседнем городе. Остальные маги не осуждали этого, но и не были в восторге от таких
фокусов их коллеги. Им больше по душе были занятия светлого волшебства, исцеления,
снятия наветов и порчи, но особо никто не роптал. В конце концов, все были друг другу
в чем-то полезны, и кроме всего, это никогда не запрещалось законами, что Создатель
подарил обитателям этого мира. Потому Ахмет ибн Шадир с удовольствием занимался этим
делом, время от времени используя свои умения с пользой для самого себя. В этот же раз
он не стал утруждать гонца князя погоней за собой, поскольку еще накануне, обсудив все
случившееся в своем кругу магов, они заранее решили, что в случае необходимости встретятся с князем
Валенсо, и изложат ему свою версию событий.
 За пятым магом пришлось забираться в горы, где тот обитал отшельником. И хотя его
уединение было довольно условным, никого это особо не беспокоило. Довольно часто Дэнэй
появлялся в городе, где совершал какие-то свои дела, и не менее часто он встречался с
остальными магами, в том числе и с Марком и Ахметом, которые обычно были довольно
далеки и неуловимы для простых жителей этого города, но для Дэнэя всегда оказывались
в нужное время и в нужном месте. Никто точно не знал, чем занимается этот маг, и за
счет чего живет, потому что большую часть своей жизни этот человек проводил в
медитациях и забвении. Что он видел в своих снах, и где бывал, и вовсе никому не было
известно, но его очень ценили все маги и правители, а потому его жилище было в
строжайшей неприкосновенности. Да, впрочем, никто особо и не стремился нарушить покой
старика. У людей хватало благоразумия не соваться к магам, а звери и сами чуяли, что
здесь им появляться не следует.
 За шестым же особо долго гоняться не пришлось. Он обитал в этом же городе, но только
на окраине, выходившей в бескрайние горизонты лугов, лесов и полей. В отличии от Марка
Аргента, Арнизан Эбод жил не в церковных хоромах, а в громадном имении с обширными
садами. По сути этого человека на улице нельзя было бы принять за мага, и те, кто не
знал его могли пройти мимо, и даже не обратить на него внимания, но вот местные жители
были безумно счастливы снискать благодать этого человека. У него всегда и в любое
время года в доме буйно цвела различная зелень, в том числе и крайне экзотическая, и
очень часто у тех, кто получал благосклонность Арнизана в домах чудесным образом
начинали так же буйно и пышно цвести и играть красками и их скромные зеленые
насаждения. Этого человека можно было бы назвать друидом, если бы не его привязанность
к городу. Вместе с этой привязанностью для Анирзана Эбода были близки и прочие
радости городской жизни. Он с удовольствием пользовался серебряной посудой, с не
меньшим удовольствием наряжался в дорогие и шикарные наряды, порой даже щегольские, и так же с аппетитом и удовольствием питался самыми изысканными блюдами. Если кто-то и
мог сказать, что он чревоугодник, то над этим человеком посмеялись бы, хотя бы
потому, что несмотря на такие аппетиты этого человека, он был стройным, атлетической
комплекции, а седина, пробивавшаяся сквозь гриву черных волос, лишь прибавляла этому
человеку шарма и солидности. На его лице всегда была добродушная улыбка, но чем она
вызвана трудно было понять. То ли он рад видеть каждого, на кого падал его взгляд, то
ли ему нравилось то восхищение, что вызывал его дивный сад у любого, кто волей-неволей
видел его через низкие ограды поместья.
       Князь надеялся, что проблем не возникнет, хотя и опасался, что некоторые, особенно
независимые маги, откажутся прийти по его просьбе-требованию. К примеру, тот же Дэнэй
вполне мог полностью проигнорировать гонца князя, и в случае настырности последнего
предпринять некие меры. И хотя никто не мог пожаловаться на жестокость или просто
какие-то бедствия понесенные от магов, но все прекрасно понимали, что это ни о чем не
говорит. Достаточно было обратить внимание на ратные подвиги Палиментоса Крита, чтобы
понимать, что светлый маг, это вовсе не синоним слову белый зайчик. А уж страхи быть
отлученным от церкви самим Марком Аргентом действовали намного сильнее любой
магии. Однако князь все же понимал, что оставлять подобные события, как
исчезновения целых домов без каких-либо действий чревато серьезными неприятностями.
Магов хоть и терпели, но лишь потому, что пока не видели крайней нужды избавляться от
них. До открытой конфронтации еще ни разу не доходило, и все же нередко
государь задумывался над созданием специальных отрядов.
        4.
 Собирались маги не очень долго, и пришли практически вовремя. Веселый шутник Ахмет
явился самым первым, но опередил остальных ненамного. Он прекрасно знал, кто и когда
придет, и явился чуть раньше с логичным смыслом посмотреть, какова обстановка. Маги
особо не предполагали, что их могут звать на последнюю в их жизни аудиенцию, но вместе с тем не
исключали любых сценариев. Летиций и Марк Аргент явились вместе. Как у
магов, практикующих исцеление, у них всегда было о чем общаться, и они поддерживали
тесный контакт, несмотря на разделявшее их расстояние в повседневной жизни. Палиментос
Крит явился верхом на могучем белоснежном жеребце элитной породы. Золотые
крылья, символизирующие божественное начало ордена сияли на солнце, чем вызывали
бурный восторг мальчишек, и заставляли трепетать сердца юных девушек. На суровом и
красивом лице паладина была лишь решимость и непоколебимая жажда искоренять зло по
всему миру. Серые глаза паладина излучали силу и мощь. За таким полководцем люди пошли
бы и в ад, если бы тот решил совершить поход и туда. Дэнэй с Арнизаном так же пришли
вместе, и если первый шел мало обращая внимание вокруг, то господин Эбод лучился и
сиял направо и налево, щедро касаясь ладонями протянутых к нему цветов, рук и даже
младенцев.
 Комната, в которую князь пригласил гостей, была небольшая, но надежная. Находящаяся в
подвальном помещении, ее вряд ли кто мог было обнаружить. Она служила для многих
целей, и в том числе, для того, чтобы кое-какие посетители больше никогда отсюда не
вышли. На сей же раз, это был просто самый надежный уголок замка, в котором князь
Валенсо мог спокойно обсудить с высокочтимыми гостями сложившееся положение. Ему
позарез нужно было весьма существенное объяснение случившемуся. Не менее важным было
для князя понять, что это такое. То ли результат очередного эксперимента Кассанта, то
ли нечто иное. Когда все расселись, князь обвел гостей взглядом, после чего обратился
непосредственно к Марку:
 -Глубокоуважаемый первосвященник Марк Аргент. Поскольку вы являетесь первым лицом в
нашем городе, то именно к вам будет обращен мой первый вопрос. Известно ли вам, что
произошло в нашем городе этой ночью?
 Слегка склонив голову, волшебник негромко отвечал:
 -Князь, я всего лишь третье лицо, поскольку первым является наш государь, а вторым
Вы, но поскольку мы сейчас собрались для обсуждения весьма важного вопроса, то не
будем вдаваться в формальности, и оставим все эти титулы и прочее. Давайте говорить
прямо. Вас интересует, знаем ли мы причину исчезновения дома Кассанта, этого адепта
черной магии. Я отвечу Вам за всех нас. Нам эта причина известна, поскольку мы и
являемся ее инициаторами. Этой ночью мы, с благословения Господа нашего, уничтожили это
чудище, которое, если бы мы не остановили его сегодня, завтра могло бы поднять армию
мертвецов, или еще какой нечисти, для своих корыстных целей. Мы уничтожили его и его
любовницу, дабы не дать возможности злу, порождаемому ими расплодиться на наших
землях. Далее, что бы избежать возможного распространения заразы, а так же уберечься от
мародеров, которые наверняка, пронюхав об исчезновении хозяина толпой бы повалили в
его проклятый дом, мы сожгли все дотла. Ну и на последок, чтобы избежать каких-либо
сюрпризов, при помощи нашего достопочтенного друга Ахмета, -Марк легко поднял руку в
направлении колдуна, -Мы выбросили этот притон зла из нашего мира. Ахмет, куда ты его
забросил? -повернув голову спросил священник.
 Прицокнув языком восточный маг сперва развел руки в стороны, будто собирался
показать это прямо в комнате, затем задрал голову, и после, склонив ее набок, ответил:
 -А вот сюда я его и послал. -при этих словах между его рук появилась картина
пылающей лавы, и черных от сажи и копоти вулканов. Серные пары казались настолько
реальными, что Валенсо уже было хотел звать охрану, заподозрив магов, будто те хотят
отравить его, но вовремя спохватился. В этой жуткой для простого смертного картине
было мрачное безумие самых страшных кошмаров человеческих. Обгоревший и
полуразрушенный дом стоял на пике высоченной скалы, и грозился упасть прямо в
пылающий поток лавы. Огненные левиафаны в ожидании добычи кружили внизу, и время от
времени полыхали яростными языками, стараясь достать дом. Багряные
облака, перемежающиеся с черными клубами копоти и гари не давали просвета тому
месту, в которое забросил этот домик восточный колдун.
 Потрясенный увиденным, Валенсо не мог вымолвить и слова.
 Молчание оборвал Марк.
 -Как видите, князь, это не сказки, про ад и геенну огненную, и этот грешник уже попал
туда. Его душа сейчас пылает и сгорает в вечном пламени. Вечные стражи этого мира не
позволят никому безнаказанно попирать законы земного мира, и сурово накажут
грешников. Кассант посягнул на святое. Он наплевал на законы святости и заповеди
Господа нашего, за это он и расплачивается теперь в своем аду.
 -Невероятно... -единственное, что смог произнести потрясенный князь.
 -Невероятно что? Что Касснт согрешил? И при том страшно согрешил, или Вы не можете
поверить в наказание Господне?
 -Нет, нет, что вы, я свято чту писание и законы божьи. Нет, я вовсе не об этом...
-князь вновь запнулся. -Я просто не могу поверить, что у меня прямо под носом этот
вероломный колдун мог учинить такое... Но позвольте, Марк... Что же сообщить
государю, ведь он и так не особо жалует магов, а если он узнает, будто бы один из вас
был весьма близок к тому, о чем вы сообщили, он не станет больше терпеть этого, и тогда
начнется самый настоящий ужас.
 -А Вы и не сообщайте ему об этом. Просто сообщите, что лишь благодаря нашим
усилиям, силам святой церкви и ее верных служителей, мы предотвратили появление в
нашем мире порождений ада, которые избрали своим прибежищем дом Кассанта. Скажите
государю, будто узнали об этом, и попросили нас о помощи, поскольку Вам известна наша
сила и преданность Господу Богу нашему и государю.
 -Хорошо… я постараюсь устроить все так, что бы не навлекать на вас гнев... Но боюсь
что не могу ничего обещать.
 Однако князь переживал напрасно, потому как сам государь уже давно отказался от идей
выживания магов с его земель. С ними было намного проще руководить людьми, а потому полезнее было все же дружить.
 Расходясь после этого, не слишком затяжного совещания, маги тихо переговаривались
между собой:
 -И все же, думаю ты мог один прийти, Марк, поскольку этот Валенсо был перепуган до
ужаса и сам, а особенно когда Ахмет показал ему эту картину. -голос Дэнэя был тихий и
практически без эмоций, но видимо оттого, что почти все свое время он проводил в
медитациях.
 -Нет, Дэнэй, ты здесь чуть ошибаешься. Князь должен был видеть, что мы не замышляем
ничего дурного против него и против государства. Если бы пришел я один, он скорее
утвердился бы в мысли, что один из нас, а может и несколько могли бы что-то задумать, и для перестраховки вполне мог обратиться к государю принять решительные
меры. Порой люди доходят до такой стадии ужаса, что он пожирает все остальные страхи.
А, поверь, Валенсо боится нас. Он нас не понимает, и знает, что мы ему не по зубам.
 -Марк... Ты сейчас говоришь слова, но не нужно кривить душой. То что мы совершили
сегодня ночью было вызвано теми же причинами. -негромкий но твердый голос
Палиментоса даже в шепоте излучал силу.
 -Нет, друг мой. То что мы сделали этой ночью было совершено нами с благословения
Господа и во спасение всех нас от той части природы, что нам неподвластна. Ты опытный
воин, и ты прекрасно понимаешь, что врага лучше уничтожать до того как он обретет
полную силу.
 Летиций молчал, впрочем как и обычно. Он почти всегда безмолвно был согласен со всеми
речами своего друга Марка Аргента. Возможно общая ветвь познаний - исцеление так
роднила их, а может еще что, но он ни разу еще, за все время, что они были вместе не
произнес ни слова поперек речам священника.
 -Друзья, мы справились с этим, и незачем печалиться! -это говорил уже
весельчак Арнизан, как обычно жизнерадостный и не запинающийся на мелких и не очень
неприятностях, что преподносила ему судьба. Остальные маги подозревали, будто он
постоянно находится чуть навеселе, что и неудивительно, учитывая, что его вино было
самым восхитительным в мире. -Самое главное, что мы избавили этот мир от этого
мерзавца, и он нас больше никогда не побеспокоит.
 Марк, довольно хмуро поглядывал на зеленые одежды Арнизана, и так же хмуро произнес:
 -Арниз... У тебя восхитительно получается холить и лелеять твои сады, равным которым
нет во всем мире... Но к сожалению в вопросах души ты не так чувствителен как
мы. Дело все в том, что мы не сумели этой ночью навеки избавится от Кассанта. И я тебе
скажу даже больше... Его девка так же оказалась недоступна для нас. То что процесс
поглощения души трудный, нам всем известно, но я даже не нашел, за что зацепиться этой
ночью. Все мои попытки поймать душу Кассанта терпели неудачу. Для тебя это не слишком
удивительно, ты довольно слаб в этом, но ни я ни Летиций не новички. Нам частенько
приходится ловить душу, и не отпускать ее из этих бренных тел. Держать их до тех
пор, пока тело вновь не будет готово принять ее. С Кассантом же мы не сумели даже зацепиться, не то что как следует ухватиться за его душу. А когда мы хотели поймать хотя бы душу этой
потаскушки, то мы не обнаружили даже ее следов. Это заставляет нас задуматься, и
весьма серьезно. Либо Кассант нашел способ обходиться без тела, либо же не все было
сожжено в том огне.
 Арнизан перестал улыбаться, и дальше шел слегка сконфуженный.
 -Марк... -Палиментос вновь тихо произнес. -Мы все были там, и все тщательно
обыскивали дом... Мы не могли упустить ничего. Не пори ерунду. Мне это тоже не
нравится, но я не верю, что он когда-либо вернется. Огонь сжирает все.
 Священник остановился, и пристально посмотрел в глаза паладину. Тот выдержал не
дрогнув, поскольку и более страшные взгляды приходилось испытывать.
 -Знаешь, если бы я не знал твои поразительные способности тактики и стратегии, не
знал, как ты смел и отважен, не знал, что в бою ты полагаешься на свои силы, и не ждешь
чудес от бога, я бы подумал, что ты, подобно этим тюфякам, начисто лишен мозгов. Тебе
прекрасно известно, для чего мы ходили этой ночью в его дом. Тебе прекрасно
известно, что нужно было сделать, и мы это сделали, и сейчас я говорю тебе о том, что не
все прошло так как задумывали мы. Ты же пытаешься меня убедить, что все
в порядке... Пф... Точно дети...
 Палиментос ничего не ответил. Он верил в свои силы и в то, что огню подвластно все, и
даже если бы прямо сейчас перед ним возник Кассант, хоть бы прямо из ада, он всего
лишь вынул бы из ножен меч и принял бой.
 Дальнейший путь маги провели в безмолвии. Каждый думал о своем. Марк с непроницаемым
лицом, равно как и Палиментос, но у обоих эти маски были разными. И если у паладина
это было вызвано многолетней закалкой, и способностью справляться с любыми проблемами
решительно и без колебаний, то за маской Марка стоял опыт, знания и непоколебимая вера
в свою правоту, как посланника Бога на земле. Летиций как обычно имел смиренное
выражение лица. Во всем согласный со священником, он и в этот раз полностью разделял
его взгляды и каждое произнесенное им слово. Дэнэй, как всегда задумчивый и слегка
отстраненный был молчалив, но никто и не ожидал, будто этот человек будет вступать в
какие-то споры. Все знали, что он говорит лишь по делу, и потому никогда не донимали
его лишними расспросами. Арнизан же так и оставался сконфуженным, и даже слегка
обиженным, что его отчитали как мальчишку, хотя на самом деле он был весьма сильным
магом, и все знали об этом. Один лишь Ахмет, весельчак и плут был весел, и его
глазки-щелочки игриво поблескивали огоньками.
 Когда пришло время расходиться, Марк вновь обратился ко всем своим спутникам:
 -Друзья мои, я понимаю, что все мы здесь не дети, и тебя, великий маг цветов, прошу не
обижаться на меня за мои слова, но вместе с тем, я хочу, что бы вы понимали - мои речи
рождены не страхом, а анализом ситуации, и возможных последствий. Я не ставлю под
сомнение ни вашу доблесть, ни вашу силу, но хочу предупредить всех, что Кассант крайне
опасен, и опасен вдвойне, потому что занялся этим бесовским учением. Мы не
знаем, насколько он продвинулся в своих познаниях, и потому не можем с уверенностью
судить о его силах. К сожалению, я практически не сомневаюсь, что окончательно мы не
сумели его уничтожить, и когда-нибудь он может вернуться. Если бы дело заключалось
только в том, что бы очистить этот мир от его присутствия, я бы так не переживал, но
пока жива его душа, есть шанс, что он вернется. Боюсь, что тогда его месть будет
страшнее, чем мы можем себе представить... Друзья мои... -священник внимательно
окинул взглядом своих товарищей, -Я не знаю, что нас ждет завтра, но прошу вас, и
предостерегаю быть крайне осторожными, и если вас что-то насторожит, то
незамедлительно оповестить всех остальных. Ситуация крайне сложная и опасная. Пожалуй,
это все, друзья мои.
 И тут Дэнэй тихо произнес:
 -Он придет. И мы пожалеем о той ночи. Я о ней жалею уже...
 Все разом посмотрели на сухонького мага. Никто не вымолвил ни слова. Все полностью
были поглощены услышанным и своими мыслями по этому поводу. Наконец Палиментос
произнес:
 -Дэнэй. Как бы ни было, сделанного не воротишь. Но лично я ни капли не
раскаиваюсь. Кассант сам виноват.
 Вновь воцарилось молчание, но на сей раз гораздо короче предыдущего.
 Священник, как бы смешно это не выглядело, но совершил крестное знамение, после чего
опустил руку.
 -Надеюсь, что мы с вами будем здравствовать еще многие годы.
 После этих слов, маги распрощались.
5.
Кассант брел по ледяной, разрываемой ветрами пустыне. Разговор с хозяином
этого мира хоть и увенчался успехом, но это не означало, что сию же секунду темный маг
окажется дома, в своем уютном доме, целый и невредимый, как ни в чем и не
бывало. Человек, с которым разговаривал маг, всего лишь позволил ему сделать
задуманное, но вовсе не собирался делать это за него. Ему было в такой же мере и
любопытно понаблюдать за тем, что и как будет делать этот самоотверженный колдун.
 Первым делом Кассант хотел найти способ перенести каменные яблоки в наш мир, а
точнее найти способ отыскать их в своем мире, а не в этом. Даже зная, что эти яблоки
существуют, не так легко было обнаружить и добыть их. Для этой цели Кассант отправился
к Перворожденному камню, а вернее к его фантому. Камень сам так себя называл, и
вообще-то имел на то основания. Хозяин этих земель в единственном помог магу, да и
то, потому что тот был ему симпатичен и приятен. Кассант получил в подарок от дьявола
браслет, с которым мог входить в мир фантомов без лишних приготовлений, и вот теперь
маг брел по этому миру, пропитанному духами, призраками и тенями всех, кто здесь
когда-либо обитал. Ледяной ветер не давал Кассанту лететь, поскольку приходилось
тратить слишком много сил на борьбу с его яростными порывами, и потому маг предпочел
просто идти пешком. Несмотря на призрачность и нереальность окружающего его мира, в
нем было не меньше опасностей, чем в любом ином. Смерть, в той или иной форме
присутствует на всех слоях миров, и если в знакомом всем мире это всего лишь потеря
оболочки, то здесь можно было потерять много больше, нежели плоть.
 Проведя в дороге, по своим прикидкам дня три, Кассант почувствовал, что постепенно
начал осваиваться в чуждом для него мире. Тени перестали сливаться в
единую, грязно-серую массу. Исполинские призраки динозавров больше не вызывали того
трепета, как первый раз, когда он на считанные секунды сумел прорвать
барьер, разделявший его пространство и время, и эту сокровищницу жизни. Далее
странствия были все легче и дольше, и в скором времени Кассант научился оставаться
здесь так долго, как того требовала необходимость, но к сожалению подобные опыты
требовали сильных всплесков энергии. К сожалению мага, наилучшим стимулятором этого
была человеческая кровь, которая с легкостью проедала дыры между мирами. Нужно было
лишь суметь разглядеть их, и найти способ вернуться обратно. С первым проблем не
возникало, находились люди, которые соглашались по тем или иным причинам помогать
темному магу, но к сожалению это случалось редко, и кроме всего, самые сильные всплески
происходили во время самого процесса смерти. Мир реальный и мир потусторонний
прорывала вспышка энергии, и дыра от нее довольно долго не затягивалась. Порой
приходилось идти и на такие жертвы, что на самом деле крайне печалило и расстраивало
темного колдуна. Но одновременно с этим, он знал цену жизни, и доводил дело до смертельного конца
лишь в самых крайних случаях. Как правило, все заканчивалось солидными компенсациями
подопытным. Затем человеку давался отвар, якобы для восстановления потерянных сил, и на
утро тот просыпался и в самом деле, живой и здоровый, но вместе с тем, напрочь забывшим
все, что происходило с ним в ближайшие дни.
 Однако далеко не всегда можно было ограничиться лишь этим. Порой приходилось
забирать у человека все силы до последней капли. К выбору кандидатов на эти роли маг
подходил крайне ответственно. В такие дни он бродил по городу, заходил в различные
питейные заведения, и внимательно присматривался. Он искал того, для кого жизнь в самом
деле потеряла всякий смысл. Нет, он не хватал первого попадавшегося ему
юнца, разочаровавшегося в любви, и теперь переживавшим тяжкие душевные муки. Но он
находил тех, кто потеряв родных, близких, каждую ночь умирал от тоски по ним, а каждое
утро проклинал судьбу за то, что она все никак не хочет забрать и его. Были и другие
люди, так же отчаявшиеся, либо по тем или иным причинам разочаровавшиеся в жизни, и
теперь искавших встречи с Богом.
 Для Кассанта жизнь человека была священна, но он как опытный хирург, как врач, точно
знающий, что пойдет на пользу, а что лишь усугубит положение, присматривался и
искал. Справедливости ради надо сказать, что и в этом деле, как и в любой другой
науке, невозможно было полностью обойтись без жертв, и Кассант понимал это. Он был
ученым в не меньшей степени, чем магом.
 Давно, еще когда он был маленьким мальчиком, и лишь вступил на путь изучения секретов
смерти, к нему пришло понимание, и осознание всей тяжести бремени, которое он брал на
себя в то время. Не смотря на юность, он уже рассуждал вполне здраво, и многие взрослые
могли бы подивиться таким речам. Все считали, что из него получится прекрасный
врач, если его родители вовремя позаботятся об этом. Сам же Кассант хотел узнать
секрет смерти. Ему не давали покоя гравюры, изображавшие скелета, с косой, а иногда с
серпом в руках, который приходил к каждому человеку. Ему было непонятно, как она
успевает приходить к сотням, а то и тысячам людей одновременно, и не устала ли она от
своей работы. Он мечтал встретиться с ней, но не как очередной ее клиент, а как равный
с равным. Мечтал задать вопросы, и получить ответы. Тогда он многого еще не знал.
 И вот теперь он шел по миру, и для этого ему не приходилось рвать эту
мембрану, отделявшую настоящее от прошлого. Он просто открывал двери.
 Идя на встречу, Кассант не знал, как поведет себя камень на этот раз. Будет ли он так
же разговорчив, или он спит глубочайшим сном. Захочет ли он поделиться тайной, где
растут его дети - яблоки, или навсегда умолкнет.
 Перебираясь через очередной бархан, наметенный ледяным ветром, Кассант задумывался об
уникальности жизни и ее причудливых перипетиях. Люди часто разделяют мир на загробный
и тот, в котором они живут сейчас. На самом же деле, этих миров неисчислимое
множество. Мир теней и фантомов, неразрывно связанный с конкретной планетой, являющийся
кладовыми всей жизни на ней, являл собой бесценную сокровищницу. В то же время мир, в
который попала душа Кассанта, после учиненной над ними расправой был совсем далеко от
той земли, на которой вновь воплотилась его сущность. Собственно говоря, прямого пути
туда и не было, потому что не было какого-то определенного места, в котором существовал
так называемый загробный мир. Если призрачный мир был словно изнанкой мира людей, то
мир, в который попадали души, нельзя было подставлять под такие мерки. Самым
приблизительным аналогом можно было бы назвать сравнение, нашего мира координатами во
вселенной, в то время как координаты чистилища были скорее во времени, однако это
были лишь самые приблизительные определения. Эти два мира не могли
пересечься, поскольку жили по совершенно разным законам, но вместе с тем, души
неизменно попадали после смерти именно туда.
 В таких размышлениях Кассант наконец-то добрался до тихого ущелья между двух
исполинских гор. Здесь ветер практически не тревожил природу, не завывал, как в
барханах Поющих костей, и не леденил своими объятиями. Кассант решил, что здесь можно и
воспользоваться магией. Выбрав удобное место, он слегка подпрыгнул, и как и с
бесом, подогнул слегка одну ногу. Замерев в паре сантиметров над землей, он ощутил
мягкое и упругое сопротивление воздуха под ногами. Легкий взмах руками, и вот он
словно с горки по маслу легко двинулся вглубь ущелья. Мерно покачиваясь, он все
набирал скорость, пока не стало трудно делать повороты в особо крутых
местах. Преодолев расстояние в треть того, что он прошел пешком, в десятки раз
быстрее, маг практически добрался к месту, которое жизненно необходимо было посетить.
 Перед Кассантом предстал черный зев пещеры. Сталактиты и сталагмиты, выросшие
необычайно близко к входу в пещеру напоминали пасть какого-нибудь древнего чудища.
 Кассант некоторое время разглядывал пещеру, после чего зашел внутрь. Потолок был
довольно высок, однако его стенки были весьма гладкими. В Пещере стояло неприятное
зловоние, но можно было стерпеть. Шершавый пол под ногами цеплял за сапоги своими
неровностями, и плавно изгибался по мере углубления в пещеру. Несмотря на практически
полную темноту, маг довольно четко видел окружающее пространство, хотя и не до самых
стен. Еще через десяток метров проход стал все больше сужаться. С потолка свисал еще
один нарост, который немного отличался от обычных сталактитов своей каплевидной
формой, и хотя это выглядело довольно грубо, но каких-то особых ассоциаций не
вызвало. Кассант сделал еще несколько шагов в темноту, разглядывая стены и потолок, и
вдруг пол под его ногами вздрогнул. Мага прижало к потолку внезапно вспучившейся
почвой, и стало стремительно проталкивать вглубь пещеры. Влажные стены не позволяли за
что-либо уцепиться, в то время как скорость, с которой летел маг, все нарастала. Темнота
стала кромешной, и через какое-то время Кассант ощутил, что почва ушла из-под ног, и он
просто летит в пространстве. Моментально среагировав, он сделал лучшее, что мог в данной
ситуации, а именно, завис в воздухе, применив для этого все свое умение. В свое время
Кассант не так хорошо как Ахмет изучал свойства полета и это искусство в целом, а
потому оно давалось ему с трудом, но все же сейчас магу удалось замедлить свое падение, а вскоре
и вовсе зависнуть. Усилив способность видеть в темноте еще немного, Кассант понял куда
он попал. Под ногами, не слишком высоко, но и не так что бы вплотную к ступням
плескалась жидкость, а судя по вони, исходившей отовсюду, было ясно и понятно, что он
попал в желудок некоего исполинского существа. Это не слишком сильно обескуражило
мага, хотя радости по такому поводу он так же не испытал. Сейчас он пытался
понять, почему дьявол направил его сюда. Зависать в воздухе становилось все труднее, и
потому Кассант, поискав глазами место, куда мог бы присесть без вреда для себя, выбрал
самый большой валун, из тех, что в большом количестве находились в чреве этого
существа. Видимо в своих скитаниях по миру это чудище было не слишком разборчиво в
пище. Сидя на камне и восстанавливая силы, Кассант задумался. Если его послали
примерно сюда, значит Перворожденный камень должен быть примерно здесь. Возможно, что
чудище просто выбрало своим лежбищем именно Перворожденного, и сейчас эта огромная туша
преспокойно дрыхла на этом самом камне, но это была лишь одна из версий, которые пришли
в голову магу. В принципе Кассант видел его уже однажды, но только до этого момента
камень был во всей его величине и при нормальном освещении. И хоть сейчас было видно лишь
общие очертания места в которое он попал, но стоило попытаться найти что-нибудь и
здесь. Кассант начал внимательно вглядываться то в один, то в другой валун. Многие
казались похожими, но как определишь, кто является настоящим, если они все лишь маленькими кусочками выглядывают из едкой кислоты желудка? Однако камень сам пришел
на выручку. Им оказался соседний с тем, на который приземлился Кассант. В темноте
раздался протяжный звук:
 -Уууууууоооооо.... Яаааааа смоооооотрюууууу тыыыыы и сююдаааааааа
добрааааааалсяяяяяя..... чееелооовеееееееек....
 Кассант был рад такому обороту событий. Удача сопутствовала ему.
 -Ну здравствуй вновь, Перворожденный! -поприветствовал он валун.
 -Хооооо-хооооо-хооооо! -раскатилось по "пещере". -Ааа тыыыы, я смоооотрюууууу
мноооооогоееее узнаааааал... Вииидиимоооооо общаааааалсяяяяя с Девоооооннооооой.....
 -Да, пришлось побеседовать с ним, так уж сложилось.
 -Знаааачит и тыыыыыыы в своеееееемм миирррееееее меееееертвввв....... -последние
звуки стихали и практически превратились в шепот.
 -Да... Нашлись и такие, которые сочли за лучшее пораньше отправить меня на встречу с
хранителем переходного мира. Но вот только сюда я пришел с определенной целью, и ты
можешь мне в этом помочь.
 -Неееееееттт.... -тихо раскатилось под сводами. -Яаааа не стааааааанууу
помогааааааать.... Спааааать..... Спааааааааатььь.......
 -Подожди, мне в самом деле нужна твоя помощь! -Кассант пытался привлечь внимание
камня, прежде чем тот вновь погрузится в мир снов. -У меня есть незавершенное дело в
своем мире. Девонна отпустил меня обратно, и мне нужна твоя помощь!
 -Хаааа-хааааа-хааааааа... -Очень громко и гулко разнесся хохот, от которого через
Кассанта даже прошла довольно мощная вибрация. -Деееевоооонааааааа нииикооогооооооо
неее отпууускаааааеетт.....
 -Ты ошибаешься, Перворожденный. Я сумел убедить его сделать это, и если поможешь, то
узнаешь каким образом. -Кассант пытался сейчас в первую очередь не дать камню
уснуть. О том, что рассказать такую интересную подробность ему пришлось бы
делать и так, он скромно умолчал.
 -Неееееееттт.... Мееееняяяяя этоооооо неее интерееесуууууууеттт.... -так же
растягивая слова отвечал камень.
 -Дааа... А ты видимо забыл, для чего тебя создали. Кто тебя породил, и с какой
целью. Видимо и Перворожденным тебя теперь называть уже нельзя, раз ты никто и
ничто, предпочитаешь забываться в грезах, вместо того, что бы гордо нести свое имя. Ты
уже покрылся таким слоем пыли и патины, что немудрено, что про тебя все забыли, и даже
не уважают.
 -Меееееняяяяя забыыыыыылииии?!!! -в возмущении камень стал более оживленным.
-Нооооо чтоооооо яааааа мооогуууууу подееееелаааать, еееслииииии ниикооооомуууууу
неееееет деееееелааа дооооо тоогоооооо, чтоооооо яаааааа поооопаааааал в
брюууууухооооо этооооой тваааааарииииии....
 -А ты не пробовал выбраться обратно? -ироничный тон Кассанта еще больше раззадорил
камень, и он даже стал быстрее произносить слова, распаляясь еще сильнее
 -Чтооо тыыы несеееешь!!! Кааак яааа выыыберууусь отсюууууудаааа, еслиииии ууууу
меееняяяя неееттууууу даааажеееее ноооог!
 -Ну, а если выберешься, что делать-то будешь?
 -Яааа ещеееее нее решииииил...
 -Ты поможешь мне, если я помогу тебе? -Кассант с невинным видом сидел на
валуне, обняв руками свои колени, и с любопытством смотрел на камень. "Интересно, он
меня видит глазами, или как-то еще?", пронеслась мысль в его голове.
 -Еееслииии сууумееееююююю.... поооомооогууууууу....
 Кассант не стал терять времени. Он еще не знал, что именно поможет им освободиться из
такого необычного плена, но пальцы сами уже начали плести нити заклинаний, а губы
нашептывать разные слова.
 Перво-наперво Кассант оплетал себя надежным коконом защитных заклинаний. Тонкая
светящаяся паутина быстро-быстро оплетала мага. Ноги... колени... пояс... пальцам
становилось невероятно трудно творить заклинание дальше, но это было крайне важно, а
потому, прилагая все силы, маг не останавливался. Кокон делал движения Кассанта
вязкими как в киселе, но зато был надежной защитой. Следующим шагом было совершенно
иное заклинание. Кассант собрал все силы, и заставил подняться все содержимое этой
"пещеры" одним большим комком к горлу чудища. Это было невероятно тяжело
сделать, потому что он не был силен в левитации, а единственная доступная для усиления
заклинания возможность - жертвование крови, в этом мире была недоступна. "Озеро"
кислоты поднялось буквально на несколько сантиметров, когда Кассант понял, что ему не
под силу сделать задуманное. Это было плохо.
 Камень, до того безучастно смотревший на действия мага начал прикрывать "глаза".
 -Нееее пееерееееживааааай... Знаааачит нееее судьбааааа.... Яааааа ужеееее
привыыыыык.... Пооооокроооооееемсяаааааа пааааатииииинноооой и пыыыыыльюууууу
вмеееестеееее...
 Маг был слегка разочарован таким поворотом событий, потому что ему вовсе не
нравилась сама мысль сидеть здесь, в ожидании чуда. Светящаяся паутина защиты опала
потускневшими нитями и Кассант, подобрав ее, с силой зашвырнул подальше от себя. В это
время совсем недалеко от него с шумом в "озеро" плюхнулась очередная жертва
чудища, но попала как раз в те самые "сети", что так неожиданно оказались в этом месте
в этот час. Оставшись на поверхности озера, паутина не потонула, и словно рыбацкий
невод, надежно поймала очередную жертву чудища. Озеро забурлило, и его уровень поднялся
выше, подобравшись к самым ногам Кассанта. Зловонный запах резко ударил с новой
силой. Маг поморщился. И в эту минуту его буквально осенило.
 Кассант с легкостью поднял себя одного к самому входу, (а может быть и выходу) в
желудок существа и словно какой-то паук начал плести свою коварную паутину. Прошло
минут двадцать, когда сетка была сплетена, готовая принять любой предмет, угодивший бы
в него.
 Уставший, отдавший этому занятию изрядную долю своих сил, Кассант сейчас тяжело дыша
сидел рядом с Перворожденным камнем.
 -Ничего, сейчас выберемся! И не из таких передряг выбирались! -весело произнес
он, надеясь, что камень еще не уснул.
 -Сууетааааа... -только и молвил валун.
 А тем временем чудище поднялось, отчего в "пещере" где сидел маг начался нешуточный
шторм. Сил создать полноценный кокон уже практически не осталось, но ситуация была уже
в самом деле тяжелая, и гораздо медленнее, чем в первый раз тонкая паутинка начала
оплетать тело колдуна. Когда незащищенной осталась малая часть лица, чудище видимо
совершило резкое движение, отчего Кассант не удержался и свалился в кислоту. Руки
инстинктивно крепко прижались к лицу, стараясь уберечь его от жгучей жижи, окутавшей
все тело мага.
 В этот момент чудище поймало свою жертву, и проглотило. Ловушка, созданная Кассантом
сработала четко, и так как и задумывалось. Приличный ком остался в глотке, так и не
опустившись до дна. Когда новая порция так же отправилась в желудок чудища, то скопившаяся застрявшая пища начала вызывать спазмы. Такой нагрузки сеть Кассанта не выдержала и
оборвавшись с одного конца, пропустила свою добычу в "озеро". К счастью, первых
спазмов, и заминки, образовавшейся до того как сеть прорвалась, оказалось достаточно для
того, что бы секундное затишье превратилось в шторм, который изрыгнул свое содержимое.
 Остатки не переварившейся пищи, камни, копившиеся годами, вновь явились на
свет. Паутина, опутавшая Кассанта, местами была разъедена, но в целом выдержала такой
натиск. Несколько острых камней распороли ее на ноге, но уже было не страшно. Кассант
понял, что произошло почти сразу же, и потому довольно быстро среагировал. Пока вторая
волна не захлестнула первую, он сбросил с себя эти путы, и ловко вскочив на
ноги, перекатами быстро отскочил в сторону. Зловоние распространилось по поляне, но это
было не страшно. Кассант добился своего - освободился сам, и освободил Перворожденный
камень. Чудище какое-то время смотрело громадными глазищами на образовавшееся
месиво, после чего сморщившись развернулось и громыхая тяжелыми лапами двинулось
прочь.
 На лице Кассанта, по правой щеке прошел тонкий лиловый шрам... ладони не слишком
плотно защитили лицо, оставив незакрытый участок кожи, в который так жадно въелась
кислота. Щека пылала, но маг не обращал на нее внимания. Он быстро нашел нужный ему
камень, но при взгляде на него затруднился определить, правильно ли он стоит.
 -Ну что? А ты сомневался! -насмешливо произнес колдун.
 Ответом ему был мерный храп.
 -Так... Вот значит что ты удумал. Ну что ж... Это я предвидел, но надеялся, что не
придется делать.
 Кассант вновь прибег к помощи браслета, и в образовавшийся зев в этот мир попал тот
самый бесенок, который встречал мага в чистилище.
 -О, ты еще жив, хихи! Ну и зачем звал? -ехидное выражение мордашки не оставляло
сомнений, что тот рад напакостить или просто поразвлекаться.
 -Давай будить этого! -Кассант кивнул головой на камень.
 -Ты с ума сошел? Это же булыжник. Хи-хи-хи. Камни я будить не умею.
 -Ты поговори мне еще! -в голосе мага прозвучали жесткие нотки. -Твой хозяин, как и
ты, прекрасно знаете, кто это, и как его разбудить. Я тоже знаю кто это, но не знаю как
его разбудить. А ты так же знаешь и то, что твой хозяин согласился отпустить меня. Он
так же обещал не мешать.
 -Ну, помогать-то он тоже не собирался! -бесенок хитро прищурился. -Не буду помогать!
Тебе надо, ты и делай, тем более, что не так уж и сложно его разбудить.
 -Хм... Ну если его не удалось разбудить ни потом, ни вулканом, ни землетрясением, то я
не совсем понимаю, что тогда может помочь?
 -Эх ты... А еще великий темный маг. Вот оно и видно. Простые радости человеческой
жизни совсем забыл. Хи-хи-хи. Пощекочи этого бездельника, и он мигом проснется!
 Пока бесенок договаривал последние слова, Перворожденный камень и сам проснулся
(хотя как справедливо посчитал Кассант, он и не спал вовсе, а просто притворялся).
 -Нууууу чегоооооо рааасшуумеееееелииись тууууууттт..... Пооооспааааать
нееееее даааеоооооотееее....
 -Хи-хи-хи. Старый плут проснулся при одном лишь упоминании о щекотке! Хи-хи-хи!
-радостно захихикал бесенок.
 -Нееееет... Этооооо выыыыы тааааак гаааалдеееееелииии.... Рааазбууууудиииииилииии
меняааааа....
 -Да ладно тебе, старый плут, так и признавайся, что хотел избавиться от меня и от
своего обещания! -воскликнул Кассант.
 -Ух ты! Какого это еще обещания? -бесенок игриво подергивал хвостом, и с
любопытством переводил взгляд то на мага то на камень. -Тебе удалось получить от
Перворожденного какое-то обещание? Невероятно!
 -Ниичегооооо яааааа нееее обещаааааал....
 -Да ты что? А ты видимо забыл в каком мы мире находимся? -усмехнулся колдун. -Даже
для этого бесенка не составит труда найти и увидеть отпечаток нашего разговора и
твоего обещания!
 -Аааааааааа.... -камень тяжело казалось вздохнул. -Хооооороошооооооо...
Проооосииииии, чееееем яааааа моогуууууу тееееебеееееее поомоооооочь...
 Кассант повернулся к бесенку.
 -Думаю, твой хозяин уже начал за тебя волноваться, наверняка там новых "гостей"
море. -С этими словами маг весело подмигнул бесенку, скорчившему в ответ рожицу.
 В раскрывшийся портал быстро нырнула мелкое тельце бесенка, напоследок весело
щелкнув хвостом, словно кнутом.
 Колдун повернулся к камню.
 -Что же это ты так... Позоришь свое высокое звание Перворожденного... Точно Девонне
пора бы узнать про твои фокусы... старый ты мошенник.
 -Лаааааднооо... проосиииии, чегооо ты хотеееелл.... ловкаааач....
 -Мне нужно найти в моем мире каменные яблоки. -слова прозвучали быстро, тихо но
четко и внятно.
 -Чтоооооо? -как показалось Кассанту, камень даже вытянулся от удивления. -Кааааак?
Яааа нее могуууууу.... Создаааатеееель неее простиииит.... Деевоооооннаааа
сооожреоооотт.... Неееетт.... Неее моогууууу....
 -Не бойся, Девонна не сожрет, он дал мне право на шесть яблок. А Создатель. Думаю, ты и
сам сознаешь, что он простит все, и даже более страшные прегрешения, чем это. А кроме
того... Те, кому они предназначены, сами взяли на себя ничуть не меньшую ношу. Они
лишили Создателя и Девонну не одной души, потому-то он и позволил мне вернуться и
претворить свою месть. И не забудь - ты обещал помочь.
 Перворожденный камень некоторое время молчал, но Кассант знал, что тот не
спит. Наконец прозвучал ответ.
 -Хооороооошооооо... Тееебееее нееее прийдеооооотсяаааа их дооооолгооооо
искаааать.... В своеоооооом миииирееее..... наааайдиииии мееняяаааааа….. иии всеоооооо буууудееет сдееееелаанооооо....
 -Хорошо, но только скажи, где мне искать тебя в моем мире?
 -Хааааа-хаааааа-хааааааааа.... -расхохотался камень. -Тыыыыы неееевееерояааааатно
глуууп поооорооойй..... Раааазумееееетсяаааа тааам жееееее, гдеееее яааааа
нааааахожууууусь иии в ээээтоооммм миииииирееееее.....
 -Спасибо тебе, Перворожденный.
 Кассант смотрел как камень, неуклюже, но устраивался поудобнее на новом месте, после
чего развернулся, и открыв портал, вернулся в чистилище.
        6.
-Ну что? Я смотрю тебе удалось кое-чего добиться? -с усмешкой произнес
человек, подаривший Кассанту чудесный браслет.
 -Да, и я благодарен тебе за твою помощь. -Кассант искренне был благодарен повелителю
этого мира. -Теперь я готов вернуться в свой мир.
 Девонна, не произнося ни слова, с улыбкой смотрел на мага. Кассант смотрел в ответ.
Наконец он нарушил тишину.
 -Помоги мне вернуться в свой мир.
 Усмешка не сходила с лица человека.
 -Я обещал не мешать, но не обещал помогать, или ты забыл?
 -Ты ведь уже помог, дал мне браслет.
 -А тебе этого мало?
 -Конечно нет, но тебе прекрасно известна цена подобной процедуры. Зачем ненужные
жертвы, если можно обойтись без этого. Тебе ведь не трудно одним лишь движением пальца
открыть мне путь в мой мир.
 -Не трудно, но я хочу посмотреть, как ты сам найдешь туда дорогу. Сколько тебе
понадобиться времени для этого, и настолько ли ты умен, как я о тебе подумал.
 Кассант прямо смотрел в глаза Девонне и произнес.
 -Хорошо... если ты хочешь посмотреть на это, и если тебе не жаль, значит быть тому.
 Рука колдуна резко дернулась к бесенку, который прыгал тут же и подергивал хвостом.
Крепко схватив его за голову, Кассант легким движением пальца вспорол и выпотрошил
бесенка. Острый ноготь и здесь сработал чисто. Все произошло настолько стремительно
быстро, что даже Девонна поднял одну бровь. Кассант все так же холодно смотрел в его
глаза, не испытывая ни малейшего удовольствия от того, что ему только что пришлось
сделать. Кровь и внутренности, обильно потекшие из бесенка, словно из решета, буквально
разъедали пространство. Через несколько секунд под ногами Кассанта зияла огромная
дыра, края которой играли и волновались, словно пытались закрыться, но натыкались на
горячую преграду и отпрянув, вновь стремились найти очередную лазейку.
 -Да, ты действительно оказался непрост. И откуда ты только все это узнал, колдун.
-Девонна усмехался и одновременно легким движением пальца притянул к себе
бесенка. Совершая некие движения, словно кукольник набивает мягкой ватой очередного
мишку, он совершал манипуляции с выпотрошенным телом бесенка. Еще через минутку он
провел пальцем по вспоротому месту, и отвесив этой жертве подзатыльник "включил"
его. Бесенок тут же начал грязно выражаться и ругаться, говоря что-то о том, что он
глубоко протестует против такого неуважения к своей личности, после чего щелкнул
хвостом и оказался на ветке сухого дерева неподалеку от своего хозяина и его гостя.
 -Ну что же ты, вперед. Мне даже интересно посмотреть, как ты будешь претворять в жизнь
свой коварный план возмездия. Поспеши, а твои друзья уже затеяли свою войну, как бы
раньше срока они не встретились здесь с тобой. -при этих словах Девонна
расхохотался.
 Кассант в последний раз посмотрел в глаза Девонне, после чего сделал шаг и
провалился в пустоту.
 Следующий миг, когда он пришел в себя был крайне неприятным и своеобразным.
 В темном лесу, надежно укрытый густым папоротником и вековыми древними елями, при
лунном сиянии земля начала вспучиваться и волноваться. Небольшой холмик приподнимал
дерн и мох, заставляя их расступиться перед тем, что пыталось выбраться
наружу. Окутанное зеленым сиянием, словно сотни светлячков облепили его, из-под земли
вылез сундучок. Источник сияния находился под крышкой, но даже она не могла полностью
скрыть той силы, что выдавливала этот призрачный свет наружу. Легкая пульсация
сопровождала это появление, и с каждой секундой она становилась все сильнее и
сильнее. Интенсивно нагнеталось напряжение вокруг сундучка, и даже звери и птицы, до
этого момента спокойно и мирно спавшие в своих норах и гнездах, беспокойно
зашевелились, завыли, зашумели... В какой-то миг крышка не выдержала и с диким треском
распахнулась, вырывая замок и запечатанную кованным железом полосу. Кто мог бы увидеть
происходившее, не поверил бы своим глазам. Ярко сияя и озаряя все своим светом, в
сундучке лежала уже почти целая кисть руки. Она интенсивно шевелила пальцами, и с
каждым новым движением к ней прирастала все новая и новая плоть. Пальцы без устали
чертили в воздухе руны и символы, не останавливаясь ни на секунду. Каждое движение
заставляло пространство вокруг пульсировать, и словно сердце, разгоняющее по венам кровь,
разгонять по лесу волны страха и ужаса. Через несколько часов на поляне уже было пол
человека, и лишь появились и сформировались шея и рот, как губы принялись очень быстро
и очень громко выкрикивать заклинания, отчего восстановление тела происходило гораздо
быстрее. От боли человек кричал, но не останавливался ни на миг, до тех пор, пока его
тело, окончательно сформировавшееся, мокрое от пота и крови не было завершено в его
идеальной красоте. Лишь тогда, нагой, отходящий от болевого шока человек начал
потихоньку затихать. Его пальцы, перенесшие колоссальное напряжение едва заметно
подрагивали, а глаза, прикрытые беспокойно вращались в своих орбитах под веками. Еще
через час дыхание стало спокойнее, и человек нашел силы открыть глаза. "Ну вот я и
дома...". Мысль пронеслась сама собой. Не теряя ни секунды времени, человек достал из
спрятанного неподалеку схрончика свои припасы, одежду и разные принадлежности для
личной гигиены. Смыв с себя в протекавшем рядом ручье остатки пота и крови, Кассант вытерся и облачился в привычную для себя кожаную одежду, после чего тут же основательно поел. С этого
момента начался отсчет его мести.
 Первым делом нужно было взять яблоки, но путь туда был не очень далек. Перворожденный
камень находился в этом же лесу, и Кассант не теряя времени направился на его
поиски. Несмотря на то, что идти было совсем недалеко, но эти миры разделяли сотни и
тысячи лет, и очень многое могло за это время измениться. Найти ночью в этом лесу
нужное место оказалось делом крайне непростым, и Кассант понял, что нужно действовать
совсем по-другому. Вспоминая свои путешествия в мир фантомов, Кассант замечал ту
тонкую для него прослойку, которая разделяла эти два мира. В тот момент он не придавал
этому значения, но сейчас задумался, над этим, и решил изучить ее поближе. Приложив
немного своего умения, Кассант умел разглядеть, что это не просто прослойка, а это
стенка, которая словно отпечаток, хранит в себе всю информацию о мирах, начальным из
которых был этот, а конечным мир фантомов. Приглядевшись еще сильнее, колдун увидел, что
таких отпечатков бесчетное множество, и что каждый из них уникален и нет другого
такого же. Это стало очень важным и полезным открытием. Сейчас же Кассант решил
попробовать заглянуть в один из таких слоев. Как оказалось, ориентироваться в нем
очень легко и просто, а его сил, даже после такого шока как перерождение, вполне
хватает для того, что бы беспрепятственно гулять. Перебирая прослойки словно страницы
в книге, Кассант выбрал тот слой, в котором, как ему показалось, более удобно можно было
сориентироваться. Относительно недолгая прогулка и вот он - Перворожденный камень! Выйдя
из этого мира в реальность, Кассант понял, что в этом мире он бы еще ОЧЕНЬ долго
искал Перворожденного, поскольку за долгие годы и века его практически полностью
зарыло землей и опутало корнями. Кассант положил свои ладони на холодную поверхность
камня, и ощутил, что под его руками словно бьется пульс. Словно камень имел кожу, и в
этот миг колдун ощущал размеренное и очень медленное сердцебиение.
 -Перворожденный, я пришел. Проснись!
 В ответ тишина.
 -Перворожденный! Ты дал слово! Проснись и дай мне то, за чем я пришел!
 Тишина.
 -Дорогого стоит же твое слово...
 В этот миг под землей что-то задрожало, и Кассант скорее почувствовал, чем услышал
некий шум. В какой-то миг, словно вспышка молнии в голове колдуна пронеслась одна
мысль. Отойдя на пару метров от камня Кассант сосредоточился, и произнес нехитрое
заклинание. Камень задрожал, корни, опутавшие его затрещали и разрываясь и лопаясь,
нехотя выпускали свою добычу, и Перворожденный взмыл над землей, осыпая куски
дерна, мха и сухих трав.
 -Нуууууууу наааакоооонеееееец-тоооооооо.... Каааааааак яяааааааа моооооог
отвееееееетить.... еслииииии мооооооой рооооооот пооооод зеемлееоооооой.......
 -Ну, извини, я не сразу об этом подумал. Решил, что ты снова прикинулся спящим, и хотел
было тебя уже щекотать. -Кассант и сам усмехнулся случившемуся конфузу, а камень поморщился от перспективы щекотки.
-Перворожденный, ты знаешь, за чем я пришел. Дай мне это.
 Камень слегка заворчал... заворочался... и в какой-то миг из-под его шероховатой
холодной поверхности образовались сперва едва заметные бугорки, а затем все более
явные шарообразные формы. Еще через какое-то время они практически отделились, и
Кассант собрал серые холодные плоды в припасенную для этого сумку.
 -Спасибо, Перворожденный, я этого не забуду. -Кассант поклонился.
 -Ууууж лууууучшееее быыы тыыыы забыыыыыыл прооооо меняяаааа наавсеееегдаааааа....
 С этими словами камень поворочался, зарываясь в свое обиталище, и как показалось
Кассанту порузился в свой долгожданный глубокий сон.
7.
  Тем временем вокруг государства, в котором происходили эти события, вершились
дела вполне земные. Племена кочевников все чаще совершали набеги на плохо укрепленные
станицы и деревни. Внутри же государства орудовали банды, которые весьма успешно
скрывались в лесах. Набеги стали настолько частыми, что не могли не волновать
государя. Жители все больше возмущались тем, что практически не предпринимаются меры
по их защите, хотя реально это было не совсем так. Просто земли были обширны, а войск
было не очень много. Чтобы достойно отражать набеги кочевников, нужно было обладать
хорошо тренированными и экипированными войсками, а это было довольно дорого. Кроме
того, любая стычка, хоть немного, но наносила ущерб. Те же армии нищих и бродяг, которые в последнее время стали чаще собираться в банды, по крохам, но тем не менее армию и "растаскивали". С трудом удавалось пополнять войска новыми рекрутами, которые не слишком охотно шли воевать.
 Совсем недавно завершился поход на север страны, где под предводительством Палиментоса Крита было отражено весьма серьезное нападение северных варваров. Только благодаря провидению одного из магов, а
именно Дэнэя, государь вовремя сумел предпринять контрмеры, но простым гражданам было
трудно понять, почему их оставляют без защиты.
***
 С востока же, совершали регулярные набеги те самые кочевые племена, которые в свое время едва не объединил молодой и подававший большие надежды воин, погибший при весьма загадочных обстоятельствах. Это было единственной, причиной, не позволившей им еще одержать верх на войском
государя. Также спасало превосходство в экипировке воинов, поскольку и оружием и
броней для кочевников служили обычно останки различных животных, что так часто гибли
в пустыне, но количественный фактор все же рано или поздно должен был сыграть свою
немаловажную роль.
 Жизнь кочевников была довольно тяжела, но вместе с тем, она закалила их, сделав
превосходными воинами. Помимо солнца и песка, закаливших нрав кочевников, здесь были и иные
смертельные опасности. Летающие мантикоры были пострашней любой бури, поскольку они падали
с небес практически бесшумно, в то время как их гнезда находились очень высоко на
скалах, время от времени выраставшими в этом безжизненном краю. Жили они как обычные
львы, прайдами, но в отличии от последних, обустраивали для себя гнезда, которые
охранялись самками, никогда их не покидавших. Несмотря на скудность жизни в пустыне,
эти чудища все равно находили для себя добычу, поскольку очень хорошо усвоили места, к
которым стекалась жизнь пустыни. Нередко гигантские жуки, ящеры, стервятники и гиены в
поисках пропитания забирались слишком близко к оазисам. Как правило, кочевники их быстро
замечали, и предпринимали соответствующие меры, но порой за эту добычу приходилось сражаться, с летающими чудищами - мантикорами. После таких битв, исход которых никогда нельзя было знать
заранее, либо мантикоры возвращались в гнезда с пищей, (что случалось чаще), либо же
кочевники получали прекрасные материалы для своих нужд. Было ли это мясо убитых
животных, ядовитые хвосты мантикор, или клешни, крылья, лапы и прочее, остающееся
от жуков, значения не имело... все шло в ход, и ничего не выбрасывалось. Если же кочевникам удавалось
заловить живьем какую-нибудь ящерицу, то это становилось существенной и ценной добычей.
 Пойманные ящерицы, на которых ездили кочевники отличались завидной проворностью. Рожденные в
пустыне, они довольно спокойно чувствовали себя в песках. За них нередко приходилось
особенно упорно сражаться, поскольку кроме врага в лице мантикор была и еще проблема -
эти животные довольно ловко пытались сбежать и зарыться в песок. У пойманных же ящеров было два дальнейших пути. Мелких, как правило, поедали, а тех, что были покрупнее, да пошустрее запрягали для
разведчиков, и угнаться за ними было практически невозможно. Некоторые из разведчиков
были вооружены трофейными луками, стрелы для которых делались из тонких костей, но их
было слишком мало, для создания ударных отрядов, способных в считанные секунды
совершать сокрушительные налеты. Передвигаясь бесшумно и очень быстро, эти ящеры вполне
могли и сами быть грозным оружием, поскольку имели весьма острые зубы, но до таких
стычек доходило крайне редко. Как правило, племена обитали недалеко от оазисов, за счет
чего и имели возможность как-то выживать, однако такое существование было слишком зыбким. Если бы нашелся человек, что сумел бы их объединить, то даже в том виде как сейчас, они стали бы огромной силой. Однако даже при этой разрозненности, они довольно удачно совершали набеги, в которых пытались
добыть различную утварь, оружие, одежду.
 С каждым днем во дворце нарастали волнения. Набеги кочевников пустыни
и банд внутри государства каждый день раскаляли народные массы. Северный
поход, совершенный орденом Света не слишком впечатлил простых граждан, у которых здесь
и сейчас отнимали то, за что они отдавали свои силы. Им нужна была реальная защита.
 Тем не менее, государь все же не сидел на месте, и в его распоряжении стали появляться все более и более подробные карты этой гигантской пустыни, на которой были отмечены любые, даже самые крошечные
оазисы. Где вода, там жизнь. Это было аксиомой, и любой военачальник прекрасно
понимал, что жители пустыни, постоянно перемещаясь от источника к источнику, не могут
позволить себе пропустить ни единого. С каждым днем военный совет собирался в
столичных палатах, чтобы самым тщательным образом подготовиться к решающему
походу, который должен был раз и навсегда пресечь дальнейшие набеги. Поскольку просто физически было крайне трудно собрать все войско единовременно для такого мероприятия, нужно было, как можно более тщательно продумать все последствия такого шага, а так же последовательность. Неясным оставался момент, могут ли кочевники в случае необходимости быстро собраться в единое войско, и насколько у них развита система оповещения. С одной стороны, они и сами нередко воевали друг с другом, но
перед лицом общего врага, с весьма большой долей уверенности можно было сказать, что
они объединятся. Большой проблемой было так же и то, что внутренние банды постоянно
отвлекали внимание. Не реагировать на них было невозможно, поскольку это грозило бы
массовыми народными бунтами, но и пока не решены эти проблемы, оставлять государство без защиты
было нельзя. В этой связи хорошо было бы создать региональные отряды ополченцев, но за
это приходилось бы дополнительно платить. Крестьяне, призванные в ополчение и
соответственно лишенные возможности выращивать урожай, просто не подчинились бы
этому приказу, и по всей стране вспыхнули бы массовые мятежи, да к тому же вооруженные
самим государем. На совете было предложено прибегнуть к влиянию магов, а так же
различных церквей. Для простых людей, на первое время, вполне было бы достаточно
какого-нибудь чуда, да поярче, чтобы идеи самопожертвования и благословения божьего
отвлекли их от насущных земных дел. Одновременно с этим предложением, была выдвинута и
другая идея, а именно, объявить во всеуслышание всеобщее прощение всем
бандитам, которые пожелают добровольно сложить оружие и вернуться к нормальной
жизни. Разумеется, это предложение несло в себе не только желание на время уменьшить
количество набегов, но так же возможность завербовать в армию новых солдат.
***
 Мало-помалу история с Кассантом стала забываться. Прошло уже три года с той поры как
свершилась ночная расправа, и дела мирские уже занимали головы магов гораздо
больше, нежели дела минувшего. Палиментос был все сильнее и сильнее занят разработкой
стратегических планов по уничтожению кочевников и бандитов, Марк Аргент и Летиций
создавали все более обширную сеть приверженцев их церкви, и если сам первосвященник
действовал в столице, то его друг и последователь разносил идеи вечной жизни по
отдаленным уголкам страны. Ахмет, как и Палиментос был занят на государевой службе, и
активно помогал в разведке территорий и детализации стратегических карт. Оставаясь
неуловимым для простых смертных, этому мастеру иллюзий легко удавалось выискивать
тайные станицы, обиталища и перевалочные пункты кочевников. Он изучал
обычаи, повадки, образ жизни этих племен, замечал те или иные различия в поведении, и
существенно обогащал познания государства. Дэнэй как обычно медитировал в своей
пещере, и его старались без крайней нужды не трогать, поскольку все знали и
понимали, что это может быть было поважнее всех заседаний и любых планов. Именно Дэнэй
вовремя сумел предвидеть как появление угрозы объединения племен, так и угрозу с
севера. Единственным человеком, никоим образом не влиявшим на политическую ситуацию в
стране был Арнизан. Он, как и прежде, был занят своими садами, был весел и
жизнерадостен. Ему никто и ничего не говорил, поскольку в случае чего и от него была
польза, но в то же время втайне недолюбливали за то, что в такие тяжелые времена он
заботился по большей части о себе. Единственное, чем мог быть полезен этот маг, так это
своим умением в кратчайшие сроки вырастить обильные урожаи. Благодаря ему всегда
можно было переживать спокойно любые, даже самые суровые зимы и времена затяжных войн
и осад. Конечно без крайней нужды Арнизан не слишком хотел расходовать свои силы на такие
"пустяки", поскольку все же считал себя выше этого, но на совете уже всерьез
обсуждалась возможность привлечь и его на службу. В том случае, если бы государь
твердо решил создать из крестьян ополченцев, необходимо было хотя бы гарантировать
избавление их семей от голода.
 После длительных совещаний было принято два существенных и решительных
шага. Во-первых, как и предполагалось, крестьяне были завербованы в армию ополченцев
для защиты страны от банд, орудовавших внутри страны. Для этого все-таки пришлось
обратиться к магу Арнизану Эбоду с настоятельно-рекомендательной просьбой о помощи.
 Вторым шагом было принятие решения о походе в Пустыню поющих костей для уничтожения
кочующих племен. Вопрос о мирном урегулировании здесь не стоял, поскольку никто
решительно не верил в возможность мирного сосуществования с этими дикарями, и кроме
всего, количество племен было настолько велико, что никто не мог дать гарантии, что
рано или поздно мирные договоренности не будут нарушены.
***
 Марк Аргент с Летицием вновь вместе удалялись с совещания. В этот момент они были
заняты обсуждением максимального смягчения недовольства народных масс. Для этой цели
было просто жизненно необходимо показать людям какое-либо знамение божье, а может быть
и пообещать тем, кто будет самоотверженно служить воскрешение в случае гибели. Оба
мага прекрасно понимали, что воскресить каждого они не смогут просто
физически, поскольку каждый такой шаг требовал колоссальной энергии, но люди должны
верить в то, что о них заботятся. Если бы Марк с Летицием изучали темную
магию, познаниями в которой обладал Кассант, они, возможно, научились и согласились бы с
необходимостью добавлять в заклинания некоторого количества крови, но эти люди были
фанатично преданны древним писаниям, и страшно боялись перешагнуть через запреты. Это,
правда, нисколько не мешало им совершать и некие сомнительные, с точки зрения морали и
греховности поступки, но для этой цели они всегда могли найти себе оправдание. Их
совесть всегда оставалась чиста как горный снег.
 Паладин ордена Чистого света оставался и после обсуждений во дворце, поскольку
именно ему предстояло возглавлять армию в этот поход. Необходимо было совместно с
людьми, от которых многое зависело составить план действий. Что больше всего смущало
Палиментоса, так это необходимость выдать оружие простым людям. Он реально
опасался, что те в последствии могут поднять мятеж, который обернется самыми
непредсказуемыми последствиями. Конечно, размышлял он, было бы неплохо взять их с собой
в поход, дабы пустить их в первых рядах. Тогда его элитные части, идущие вторым фронтом
будут свежими и готовыми вступить в бой с уставшим противником, в то время как даже
если крестьяне и погибнут тысячами, для него лично, да и на самом государстве это
особо никак не скажется. Арнизан вполне сумеет обеспечить жителей страны на многие поколения и едой
и питьем. Но вот если бы не банды... Оставить для их усмирения свои
войска он не мог. Опытные воины нужны были ему на поле боя, а кроме того, их в любом
случае было слишком мало для такой большой страны. Без их умений и навыков победить,
даже такие разрозненные банды кочевников, было бы крайне трудно, а может и вовсе
невозможно. Натренировать же более нескольких сотен тысяч профессионалов, и при этом
содержать их было баснословно дорогим удовольствием. Лишь благодаря
репутации Палиментоса и его легендарности ему удавалось выжимать из знатных граждан
суммы на содержание его армии. Ему не слишком допекали укорами в расточительстве, но и
платить за дополнительные войска явно не хотели.
 С тяжелым сердцем он согласился принять частичную милитаризацию крестьян, поскольку
кто-то в любом случае должен был заниматься помолом зерна, выпеканием хлеба, и многими
другими необходимыми делами. Вслед за этим пришлось углубиться в иную проблему, более
скучную, но не менее существенную. Нужно было экипировать армию, снаряжать обозы
провиантом и боеприпасами, решать массу административных вопросов. Прежде всего, нужно
было решить дату выступления, и определиться с назначением командиров небольших отрядов на местах. На вооружение и разъяснение ситуации обычным гражданам требовался по меньшей мере месяц. Далее, необходимо было строго соблюсти временные циклы пустынных бурь, чтобы построить маршрут максимально эффективно и в то же время, не давая кочевникам времени на передышку. «С одной стороны», думал паладин, «было бы неплохо собрать всех их в одном месте, и в единой, пускай и кровопролитной битве, но решить эту проблему на долгие годы, а может и навсегда!» Но в тоже время он понимал, что
многочисленная армия кочевников, вполне могла бы и одержать
верх над его войска. Хотя бы своим количеством. Да к тому же в землях, где проходит вся их жизнь, с момента рождения и до самой смерти, эти дикари гораздо лучше ориентировались и были более привычны к таким условиям.
 С этой точки зрения их разрозненность была ему на руку. Вырезать небольшие племена
плохо организованных, и еще хуже вооруженных кочевников для его, закаленных в сотнях и
тысячах битв солдат, было гораздо легче и с минимумом потерь. Единственное, что не
нравилось в этом Палиментосу, это то, что поход мог затянуться не на один
месяц. Пустыня была гигантская, и не более двадцати процентов этой территории было
разведано и известно картографам государства. Сведения доставляемые Ахметом также
указывали на то, что пустыня длится на неопределенное расстояние, но добраться туда не
рискует даже он, поскольку оазисов там все меньше и меньше, а вот различных опасных существ
все больше. Для него оставалось загадкой, чем эти твари питались, но выяснять
этот вопрос, как правило, было некогда. Запас сил у мага был не бесконечен, а под
палящими лучами солнца или в ледяной хватке ночи они утекали еще быстрее.
 Как бы там ни было, но решение было принято, и по государству разнесся указ о
частичной милитаризации мужского населения. Поначалу этот приказ вызвал массу
недоуменных возгласов и роптаний среди граждан, но первосвященник Марк Аргент с его
соратником Летицием провели хорошую подготовительную работу, благодаря чему довольно
быстро удалось убедить людей в необходимости этого шага, и в то же время дать
гарантии для всех в безопасности и избавлении от голода их семей. К
неопытным, но уставшим от постоянных набегов крестьянам были направлены
инструкторы, которые проводили с населением разъяснительные работы и начальный курс
обучения. Рассчитывать на непобедимость таких отрядов было, разумеется, несерьезно, но
вместе с тем, люди прошедшие хотя бы такую подготовку чувствовали себя гораздо
увереннее и в стычках с бандитами вполне могли дать отпор.
 Одновременно с этим указом повсеместно было объявлено о «помиловании и всепрощении для
всех преступников, кто выйдет из лесов и пожелает присоединиться к армии великого
рыцаря, предводителя ордена Чистого света, верховного паладина государевой армии
Палиментоса Крита!» В случае благополучного возвращения из похода, всем кто выживет
было гарантированно возвращение гражданства, (а, по закону, все преступники
автоматически лишались этого почетного звания - гражданин), возможность продолжить
службу в армии государя, либо же заняться земельными наделами.
 После этого указа к армии Палиментоса добавилось еще довольно много воинов. Не сказать,
что они были лучше простых крестьян, но вместе с тем, в качестве авангарда
было лучше выставлять именно этих бродяг. Разумеется, что и бандиты, решившие сдаться
прекрасно понимали, каким образом их собираются использовать в предстоящем походе, но
так у них оставался шанс на возвращение к нормальной жизни. Как бы ни казалось
беззащитным государство при их набегах и грабежах, но вместе с тем, в стычках с гарнизонами бандиты всегда отступали с довольно существенными потерями, и никто не мог гарантировать, что из
очередного набега он вернется живым. А кроме всего, у многих в лесах были семьи, и как бы там ни было, но каждый хотел для них спокойной жизни.
8.
 И вот начался решающий день. Огромная армия скопилась у юго-восточной границе
государства. Никогда, даже в северной кампании не было такого скопления войск. Жители провожали
армию цветами и какими-то безделицами, подарками, а то и просто скудным
провиантом. Все искренне верили и надеялись, что армия наконец-то избавит их от бесчисленных набегов диких кочевников.
 Возглавлял армию, восседая на белоснежном коне благороднейшей породы, разумеется
Палиментос Крит, предводитель рыцарей ордена Чистого света. Расшитые золотом полы его плаща
накрывали искусно выполненную попону и упряжь этого дивного жеребца, а золотые крылья на шлеме и кирасе придавали этому великому воину воистину божественную стать. Восхищенные взгляды не
отрывались до самого последнего мига. Рядом с ним ехал скромно одетый монахом
целитель и хороший друг Летиций. Все знали о его чудесах, которые он творил на поле
боя в особо тяжелых ситуациях. Даже паладин не мог лечить солдат так быстро и
эффективно, как этот скромный сухощавый человек. За ними ехал на самом обычном коне
не слишком старый, но и немолодой уже человечек восточной наружности с очень красивой
чалмой. Это был маг Ахмет ибн Шаддир. Весельчак и хитрец. Никто о нем толком ничего не
знал, но все почему-то любили его, хотя и сами не понимали, что в нем есть такого
притягательного. Ноги его украшали диковинные туфли с загнутыми носками, а роскошные
одежды, затягивавшие его тело, никак нельзя было назвать боевыми доспехами. Однако, судя
по улыбающемуся лицу волшебника, нельзя было сказать, будто это его сильно
беспокоит. Очевидно, он знал что-то такое, что наверняка позволило бы ему в случае чего
выйти сухим из воды.
 В то же время Арнизан Эбод вовсе никуда не собирался. Он, как и обычно, пребывал в
своих дивных садах, но в этот день с сожалением думал о том, что теперь ему придется
отдавать все свои силы не на свои восхитительные детища, а на самое банальное
выращивание самых примитивных культур. Марк Арген, лично приходивший к нему с
указанием государя вполне доходчиво объяснил Арнизану необходимость подобного шага, и
разговор этот не был слишком приятным. Арнизан сперва заартачился было. "Зачем тратить
то, что я копил столько лет на такую ерунду как рис, пшено, если для этих целей можно
оставить часть простых людей на полях"? Марк гневно отвечал, что ситуация такая, что
стоит людям разувериться в честности государства по отношению к ним, и в этой
бушующей массе погибнет не только его "чудесный сад", но и очень может быть, что и
чья-то голова улетит за ним следом. Недвусмысленный намек все же сломил сопротивление
мага, потому что он очень дорожил своей жизнью, но удовольствия ему не доставил.
 Сам же Марк срочно отбыл в отдаленные округа, чтобы вдохновлять
и напутствовать людей, остающихся оберегать государство на время отсутствия
армии. Этот шаг был крайне важен, поскольку проповеди чудотворца, совершившего чудо воскрешения, свидетелями которого были сотни, а то и тысячи людей, имели больше влияния, нежели такие же речи целой армии священников и проповедников самых разных религий. Марк слегка досадовал на необходимость отпускать Летиция в поход с
Палиментосом, поскольку этот человек мог бы почти так же хорошо помочь ему и здесь, но в
таком деле как военная кампания просто необходимо было, чтобы кто-то занимался
ранеными, ведь у самого паладина будет гораздо больше и иных более важных забот.
 Единственный маг, которого никто не решился побеспокоить, оказался Дэнэй. Этого
отшельника боялись тревожить без крайней на то нужды, и даже князь Валенсо, вызвавший
к себе несколько лет назад этого человека, вполне представлял, что могло бы случиться, если бы его
гонцов не ждали. В свое время он на своем опыте узнал, что обо всем происходящем тому и так
известно, и в том случае, если бы он хотел что-то сказать или сделать, то сам явился бы во
дворец. Однажды, когда в его владениях происходило некое торжество, его пытались
пригласить, и несмотря на все предостережения, все-таки весьма настойчиво вывели из
какого-то его очередного полета по неведомым мирам. Вернувшийся в себя маг был вне
себя от ярости. Его ни коим образом не смутило ни то, что гонцы были от самого
князя, ни то что с гонцами была вооруженная охрана. Этих людей просто ураганом
вымело из его пещеры, засыпав целым ворохом самого разного мусора и грязи, а на самом
торжестве внезапно появился огромный фантом мага, вовсе не такой каким он был в
обычной жизни, а неистовый гигант. И этот гигант одним небрежным движением перевернул
все столы, весившие, по меньшей мере по несколько сот килограмм, оборвал все
подсвечники и с диким грохотом разбил гигантскую люстру, бывшей гордостью
государя. Вслед за этим, безумный рык потряс всех присутствовавших в зале гостей.
Единственные кто остался спокоен, это были Марк Арген, Кассант и Палиментос Крит.
Марк негромко произнес, обращаясь к Валенсо: "Как я вас и предупреждал, не стоило этого делать... Когда Дэнэй в иных мирах, его нельзя трогать. "Я прошу прощения за свою дерзость", это было сказано уже чуть громче, "но я просил бы вас замять это происшествие. Все-таки это ведь вы
настояли на обязательном присутствии всех магов", при этом священник бросил
неприязненный взгляд в сторону мага, одетого в черные кожаные одежды, державшего в
руках, украшенных древними перстнями резной кубок. Взгляд его серых глаз не упустил ни
малейшей детали в поведении священника, и тот поспешил отвести взгляд.
***
 Ворота, выходившие к равнинам, степям, и далее к бескрайним пескам, выпускали черную
бушующую массу. Словно рой диких ос, потревоженный в улье, вылетали воины чтобы найти обидчика. Под городскими стенами ютились деревеньки и отдельные дома. Местами вспаханная земля, но
по большей части луга с пятнами зелени, на которых выпасали скотину крестьяне
оставались позади. С каждым днем армия все дальше продвигалась вглубь пустыни, а ветер все чаще и сильнее налетал на нее, словно предостерегая их от этого шага. Первые ураганчики песка пытались запорошить глаза, а перекати-поле уже перестали быть редкостью.
 Первый шаг этой кампании брал начало с оазиса Белых пальм. Это был один из крупнейших и ближайших к городу оазисов, и именно рядом с ним ожидали встретить первую стоянку одного из племен. Армия Палиментоса не собиралась подкрадываться либо таиться в песках, в попытках внезапно напасть на
дикарей. Слишком уж велика была армия для этого, тем более, что разведчикам на диких ящерах давно было известно о «гостях». Уже не таясь, они сопровождали войско паладина незваным эскортом. Однако же, несмотря на такую разведку, и предупреждение о грозящей опасности, дикари, не ожидали такого откровенного и масштабного шага. Они были просто в смятении, и не могли никак определиться, драться им или бежать в пустыню. Там, в глубине палящих земель, они так же легко нашли бы свою смерть от других племен, но надвигающаяся армия просто ужасала. Здесь было черно от вражеских войск. В спешке кое-как собрав свое нехитрое имущество, кочевники все же выдвинулись и ушли в глубь пустыни.
 Можно было сказать, что первую битву доблестная армия верховного паладина Палиментоса
победила без единого взмаха меча.
 Весть о походе быстро разнеслась по пустыне. Жители пустыни, первыми встретившие армию Палиментоса, разнесли ее, словно буря разносит песок. Перед кочевниками остро встал вопрос о предстоящих шагах, необходимых для спасения. Объединение было делом крайне
трудным, поскольку набеги совершались не только на деревни этого государства и торговые караваны, но нередко и к соседям по пустыне. Появление больших масс могло означать все что угодно, а дипломатия в этих краях была не в ходу. Несколько лет назад был один человек, который вполне реально
пытался осуществить объединение племен и их организацию в настоящую силу. Однако в
одну из ночей он погиб при крайне странных обстоятельствах. Шаманы не могли найти
способа вылечить его, и не потому, что этот человек получил серьезную рану или был
отравлен неизвестным способом, а потому что от него не осталось даже следа. Шатер, в
котором ночевал этот воин, в один момент объяло бешеное пламя, которое вмиг
превратило все находящееся внутри в черную пыль. Налетевший следом вихрь разметал пепел по пескам, навеки похоронив в себе все следы. Некоторые кочевники говорили, будто видели как несколько силуэтов
скользили по пескам и растаяли в темноте, но никто не мог с точностью сказать, была
это явь или мираж. Шаманы, поддерживавшие постоянную связь с душой этого воина,
внезапно потеряли ее, и никакими способами вернуть больше не смогли.
 Эта смерть довольно быстро разрушила все начинания молодого вождя, и вернула племена
к изначальному состоянию - подозрительности и желанию получить от противников как
можно больше любой ценой. С невероятными усилиями удалось им без кровавой резни разбрестись
обратно по своим стоянкам, после чем жизнь вернулась в прежнее русло - набеги, грабежи, охота.
В ту же ночь после "победы", в походном шатре Палиментоса был созван совет. Легкое взятие первого оазиса было, с одной стороны приятным событием, но с другой, вызывало опасения. Узнав о том, насколько большая армия вторгается в пустыню, кочевники могли решиться, хотя бы на временное перемирие, а так же начать устраивать ночные диверсии. Выставить дозорных в бескрайних песках, где угроза может прийти с любой стороны, было хоть и малоэффективной, но необходимой мерой. В эту ночь паладин
сожалел о том, что рядом нет Дэнэя с его советами и провидениями.
 Лишь только луна неохотно уступила место палящему солнцу, как армия была на
ногах. Следующими объектами были сразу два оазиса. Они были двумя единственно возможными путями на пути к оазису Белых пальм. Без этих двух оазисов большим армиям невозможно было
пересечь пустыню, поскольку для этого были нужны достаточно большие запасы провианта и
воды. Палиментос прекрасно знал, что у отступивших племен таких запасов было крайне мало, а
потому не сомневаясь в безопасности тылов дал команду к выступлению. Армия шла средним темпом, и
подошла к оазисам почти одновременно, примерно через две с половиной недели. Один отряд вел
сам Палиментос, а другой возглавил его офицер Марсий Каллит - хороший стратег, но, к
сожалению, начисто лишенный каких бы то ни было способностей к магии. Глава ордена
Чистого света, с долей сочувствия думал о том, что какой бы блестящей ни была карьера этого
молодого воина, но ему и близко не достичь того уровня, планку которому сейчас
поднимал он сам. Также во втором отряде шел и Летиций. Несмотря на
то, что формально отрядом руководил именно Марсий, все важные шаги он координировал
именно с Летицием. Целитель и паладин были магами, а потому имели связь, суть которой простые люди постичь не могли. Узнавая об обстановке от Летиция, Палиментос мог спокойно продолжать выполнять намеченный план действий. Марсий же был необходим как командир в битве, поскольку Летиций никоим образом не разбирался в военных действиях, а могло случиться так, что действовать нужно будет
быстро.
 Ахмет, выполнявший разведку, был практически неуловим как для врагов, так и для
своих же товарищей, поскольку постоянно то появлялся, то исчезал, и найти его не представлялось
возможным. Однако несмотря на это, он всегда и везде оказывался вовремя, а потому
как-то жаловаться на него причин не было. Добираться из этих мест в столицу, а оттуда,
то к одной армии, то к другой, ( а несколько раз Ахмет наведывался и в пещеру
Дэнэя, что было совершенно точно), было постоянной заботой этого восточного
мага. Сведения, доставляемые им были оперативны и точны, но в тоже время очень много
загадок таила в себе большая часть других его перелетов и действий.
***
 Оазис, к которому вел воинов паладин, оказался пуст. Его покинули так же как и первый, при чем
довольно спешно. Судя по следам, кочевники покинули его практически сразу, как только
стало известно о судьбе Белых пальм. Это вполне устраивало Палиментоса, поскольку давало людям возможность спокойно закрепиться и передохнуть на новом месте.
 Несмотря на то, что паладин разделил армию на две, но даже такому количеству людей было крайне тесно у
этого оазиса. По большому счету он был мал даже для торговцев, количество которых редко доходило до
тысячи одновременно, потому двухтысячную армию паладина по сути просто негде было бы
разместить, но выбора особо не было. Палиментос изначально знал об этом и потому
предусмотрительно отправил с Марсием основную часть своей армии. Оазис, к которому шла
вторая армия был существенно больше, чем этот. Примерно в то время, как воины Палиментоса закончили располагаться на новом месте, от Летиция он узнал, что во втором оазисе все оказалось не так просто как
здесь. Придя на место, люди Марсия еще издали увидели бурые пятна и останки людей, еще
не обглоданные падальщиками, но уже весьма истрепанные песчаными порывами. Судя по
всему, сбежавшее племя разделилось на два отряда, как и армия паладина, с
целью, очевидно, предупредить тех, кто обосновался в данный момент здесь. По
предположениям, в оазисе, куда шел Палиментос дикарям удалось убедить кочевников в грозящей беде, и они вместе продолжили путь в глубь пустыни, а вот в оазисе Марсия все прошло по
иному. Было очевидно, что чужое племя приняли за грабителей. Кочевники, остановившиеся здесь, дали решительный отпор, и все закончилось кровопролитной схваткой. Как минимум половина "наступающих" и не меньше трети защитников остались навсегда в этих песках. Что было дальше трудно
установить, поскольку больше никого из живых здесь не осталось, но вполне вероятно, что
беженцам все же удалось объяснить и убедить тех кто жил здесь в грозящей неминуемости беды.
 С этого момента нужно было более серьезно определить следующий шаг.
Территории, лежащие глубже в пустыне были плохо разведаны, и даже
сведения, доставляемые Ахметом, были приблизительными. Задавать
ему вопросы попросту не успевали, поскольку в минуты, когда он был рядом, говорил по
большей части он сам, после чего, не дожидаясь ответных реплик, вновь исчезал и когда
появится снова, было решительно неизвестно.
***
 В ночном лагере Ахмет возник так же внезапно, как и всегда, но в этот раз на довольно продолжительное время. В шатре Палиментоса они обсуждали события и планы ближайших дней:
 -Ух. Ну и место тут, должен заметить! Днем жарища, ночью мороз. Хотя я и провел все
детство в пустынях Киританга, но по сравнению с ней, эта просто какой-то ад.
 Палиментос кинул лишь короткий взгляд на мага, после чего вновь углубился в
карты, которые сейчас разложил перед собой на столе. Тем временем Ахмет продолжал:
 -Вот замотался я с этими перелетами. Слава богу, пока что в государстве все
более-менее спокойно. Даже не было попыток грабежей. С той поры как мы вооружили
крестьян, они вполне надежно защищают свое хозяйство от посягателей.
 -Надо бы после похода еще как-то забрать это оружие, а крестьян вернуть в их поля. –не поднимая глаз от карт, хмуро ответил паладин. -Как бы не пришлось нам потом в свой дом пробиваться
с боями.
 -Хехе. Какой ты все-таки зануда! -молвил Ахмет. -Не волнуйся, Марк вполне успешно
ведет свою пропаганду наших святейших деяний, и ни у кого пока что нет даже и
помыслов о том, что бы поднимать мятежи или что-то в этом роде.
 -Это пока. А когда люди поймут, что вся та тяжелая работа, которую они, и их предки, делали на
протяжении многих лет, легко выполняется всего лишь способностями Арнизана, они всерьез могут задуматься: «А стоит ли и впредь гнуть спину в полях тысячам людей, когда можно нагнуть спину всего лишь одного, и получить за это не просто обильный урожай, а такой урожай, о котором они и мечтать не могли?»
 Впервые в глазах Ахмета промелькнул огонек беспокойства.
 -Нет, я сомневаюсь, что они на это пойдут, они сейчас все, просто затаив дыхание, ждут
вестей с поля битвы, и с нетерпением обсуждают, когда великая армия вернется с победой на
копьях домой!
 С усмешкой Палиментос хлопнул Ахмета по плечу.
 -До чего ж ты наивен. Заметно, что ты рос в пустыне, где о земледелии и не слыхивали. Когда тебе ради одного колоска нужно гнуть спину и днем и ночью, молясь богам, что бы они не погубили своей прихотью
урожай, то волей-неволей тебе станет крайне обидно, что в это же время другому
человеку достаточно одного движения пальца, что бы за ночь вырастить целые поля
отборнейшей пшеницы. Не знаешь ты простых человеческих мыслей... великий
маг. Нееет. Наш поход, это лишь начало битвы... Помяни мое слово...
 Взгляд паладина устремился куда-то вдаль.
 Ахмет смотрел на Палиментоса,а потом попытался возразить:
 -Может я рос в пустыне и мне неведомы тяготы землепашцев, но и у нас жизнь была не
менее лег...
 Ахмета оборвал на полуслове дикий вопль, донесшийся снаружи шатра. Выскочившие маг и паладин
увидели весьма жуткую картину. Посреди поляны, в отблесках костра, орудовали мощными
лапами три гигантских мантикоры. Одна была определенно крупнее других, и вела себя
агрессивнее. Одним движением лапы она смела неосторожно подбежавших к ней солдат с
короткими мечами. Кто-то пытался попасть ей в морду копьем, но взмахом крыла она легко
отбила этот трусливый выпад. Люди, которых застали врасплох, были поражены и находились в смятении. Для организации защиты нужны были секунды, но из-за патрулей, потерявших бдительность от легких побед над кочевниками, эти секунды перерастали в минуты. Никто не ожидал подобного нападения. Упавшие с воздуха, на своих могучих крыльях, чудища в один момент внесли сумятицу в отдыхавшую после перехода армию.
 Не раздумывая ни секунды, Палиментос достал лук, и натянул тетиву. Стрела, промчавшаяся сквозь ночную мглу, попала в цель настолько мощно, что пробила одной мантикоре череп и прошла ее навылет. Пораженное чудище конвульсивно забило крыльями по песку, разметав при этом поленья из костра. Несколько головешек закатились в ближайшие шатры, но внимание людей было приковано к зверю. В это время другая мантикора, которая была крупнее остальных, одним мощным ударом хвоста пробила
неосторожного воина. Нанизав добычу, она повторила такой же трюк и с другим, после чего
в молниеносном прыжке рванулась к небольшой кучке людей. Схватив мощными зубами еще
одну жертву, мантикора совершила еще один невероятно могучий прыжок, но на это раз
вверх. Гигантские крылья шумно уносили чудище в логово, а ночь надежно спрятала ее
в своих объятиях, не дав возможности отбить несчастных. В это время третья мантикора, вонзила
свои гигантские клыки в тело своего сородича. Эти твари не брезговали поедать и себе
подобных, но только если жертва была уже мертва. Открытые стычки между ними происходили
крайне редко, да и то, больше за территорию, нежели для пропитания. И вот сейчас, с добычей в пасти,
тварь собиралась вернуться в логово, но ее сил оказалось недостаточно. Вес мертвой мантикоры был слишком велик, и не позволил взлететь. Стало понятно, что все попытки тщетны, и крылатый зверь решил оставить добычу, но не тут-то было. Мощные зубы слишком глубоко засели в крепких костях поверженной твари. Заканчивались последние секунды, что оставалось жить этой мантикоре. С их истечением сразу четыре копья пронзили брюхо, грудь, лапы и морду чудища. Дикий рев огласил ночную пустыню. Сплетясь в клубок, две мантикоры барахтались и катались по земле. Одна, еще живая, и другая - мертвая, надежным якорем оставшаяся у земли. Мощный удар молота по голове живой твари прекратил ее конвульсии.
 С рассветом стали ясны потери. В первые минуты схватки погибло пятеро воинов, что
грелись у костра, и не смогли оказать ни малейшего сопротивления тихой
смерти, опустившейся стремительно и беспощадно. Угли из разбитого кострища сожгли две
палатки, но ничего особо ценного в них, к счастью, не было. Несколько человек получили
серьезные увечья - когти мантикор были крайне острыми. Кочевники порой делали из них
крепкие и острые ножи, либо наконечники для копий. Троих солдат забрал с собой
гигантский лев, и на их спасение вряд ли можно было рассчитывать. Еще одна жертва
оказалась и после этой сумятицы. Растаскивая утром мертвых тварей, одному воину
достался удар ядовитого хвоста, вероятнее всего конвульсивный, но от этого не менее
смертельный. Отравленная кровь, пылающим потоком разнеслась по телу
несчастного. Спасти его не удалось. Одно утешало Палиментоса, что среди погибших были, пока что, лишь сдавшиеся бандиты. До сих пор не видевшие таких чудовищ, в эту ночь они поняли смысл
поговорки: "Оседлать мантикору". Так говорили порой заезжие купцы, когда им
предлагались крайне невыгодные сделки. Они так и отвечали: "Любезный, как же так
можно, я не могу дешевле продать вам эту вещь! Да вы просто хотите, что б я оседлал
мантикору, отдав за бесценок этот прекраснейший шедевр!" В то же время, про особо ловких и смелых людей, частенько говорили что-нибудь вроде: "Этот малый и мантикору сумеет оседлать!"
 Первый сюрприз, который преподнесла пустыня ее покорителям, заставил более
внимательно и осторожно следить не только за землей, но и за небесами. Для следующего
шага, Палиментосу необходимо было решить один очень важный для себя вопрос. Достаточно
ли напуганы кочевники, и достаточно ли они осознали, что против них идет полномасштабная война, для того, чтобы объединить свои войска? По сведениям, которые приносил Ахмет, можно было заключить, что
вожди еще в сомнениях. Во-первых, им казалось маловероятным, что армия этого белого
гиганта будет забираться еще глубже в пустыню. Скорее всего, эта атака была всего лишь чем-то
вроде отпугивания от их границ, и если выждать пару месяцев, то потом вполне можно
будет вернуться к прежним занятиям. Во-вторых, эти пришельцы ничего не знают о
пустыне, и потому, если они так глупы, что продолжат свои попытки уничтожить
кочевников, то им в любом случае придется сразиться не только с их грозными
воинами, но и с силами песков и жары. Ну, и в-третьих, по мнению вождей, чужакам крайне трудно
будет найти укрывшихся в пустыне воинов, и если они не откажутся от своих попыток, то
их всех ждет смерть в этих песках.
 Эти сведения вполне устраивали верховного рыцаря, но следующие удары необходимо было
произвести стремительно. Если и на этот раз кочевники сумеют уйти, то у дикарей
больше никаких сомнений в серьезности намерений Палиментоса не останется. Племена объединятся, и
там, в глубине пустыни крайне трудно предсказать итог битвы. По данным карт, от этих
оазисов, обозначенных как "оазис Изобилия" и "оазис Спасения" дорога вела в двух
направлениях. Северное вело в соседнее государство, которое никак не страдало от
набегов, поскольку давно отгородилось от пустыни гигантскими стенами и рвами. Этот путь был самый распространенный для караванов, и именно потому торговцы назвали этот оазис "оазисом
Изобилия". Здесь чаще всего во время стоянок встречались караваны, и именно тут можно было встретить много интересных людей, вещей, еды и питья. Если бы кочевники не устраивали набег на этот оазис, то жизнь в нем и в самом деле могла бы быть изобильна. И хотя дикари не слишком часто заходили в этот оазис, поскольку он был довольно в неудобном месте, но когда не было иного выхода, забредали и туда. Сейчас это место захватили войска Палиментоса, а бывалые вояки в очередной раз недобрым словом
помянули их соседей, спрятавшихся за своими высокими стенами. Где-то там, в нескольких неделях пути башни этих стен своими шпилями утопали в облаках, а в глубину уходили на десятки метров. Совершить подкоп или взять штурмом эту крепость не представлялось возможным даже для армии Палиментоса, не
говоря уже о простых кочевниках. А потому жители этой страны были крайне замкнутыми и
эгоистичными людьми, и спрятавшись в своей "ракушке" они и не подумали бы прийти на
помощь в поход против кочевников. Их это не волновало, и потому они предпочитали не
вмешиваться.
 Других путей в пустыне, по сути, не было, поскольку именно оазис Изобилия и оазис Белых
пальм были одними из самых безопасных, и именно через них проходил торговый
путь между двумя странами. Когда выходило одновременно слишком много караванов, то им
волей-неволей приходилось разделяться надвое. Оазис Изобилия был слишком мал, чтобы
принять очень много караванов. До оазиса Спасения, а оттуда к оазису Белых пальм путь был длиннее, но когда выбора не было, приходилось идти и туда. Этот оазис чаще подвергался атакам кочевников, но хорошо защищенные караваны вполне могли дать достойный отпор. Когда этим путем шло несколько караванов, то и вовсе можно было спокойно путешествовать. Кочевники, останавливающиеся рядом с этими оазисами не всегда нападали на караваны, и нередко даже пытались что-либо выменять у
них, однако так бывало лишь во время стоянок. В пути же всякие перемирия заканчивались. Это было
удобно, поскольку всегда можно было свалить всю вину на "другое племя, дикое, злое". Торговцы знали, что если поблизости от оазиса стоянка кочевников, то
лучше немного переждать. Дикари редко задерживались на одном месте дольше чем на
неделю, и лишь в глубине пустыни имели более-менее постоянные жилища. Они любили
селиться поблизости от скальных образований, где было много полостей и пещер. К
оазисам же, как правило, стекались молодые семьи и жаждущие приключений юнцы, которые
еще недостаточно насытились жизнью и приключениями, чтобы доживать свой век в пещерах.
 Очевидным было то, что дальше в пустыне было не выжить. Те места, что лежали в востоку
от оазисов были так же страшны и не изучены как океанское дно, где по слухам моряков
обитали левиафаны и гигантские чудища. Ахмет за время своей разведки узнал очень
многое о пустыне, ее обычаях, повадках, и вместе с тем узнал так же, что и сами дикари
панически боятся углубляться в глубь песков. По их верованиям, за определенной чертой
начинается не что иное, как переход в мир демонов, из которого нет возврата
назад. Насколько это было истинной трудно было сказать, поскольку никто и никогда не
мог подтвердить или опровергнуть этих суеверий, но весь мир и состоит и того, что мы
принимаем, а что нет. Каждый был волен на свой страх и риск развенчать мифы, либо же
сгинуть под их жестокой реальностью.
 В связи с освобождением этих территорий от кочевников, Палиментос решил дать государю
весть об успешном захвате этих мест, и возможности обложения налогами всех
караванов, желавших пройти через эти земли (это была еще одна выгода, ради которой совершался поход). Пока что, разумеется был неясен исход битвы, но особого сопротивления уже никто не ждал, и эти три оазиса войска паладина уже по праву считали своими. Теперь, когда тылы были безопасны, нужно было воссоединить армии в оазисе Спасения, дающему единственный выход в открытую пустыню. Армия Марсия с Летицием должна была ждать Палиментоса с его людьми, и приготовить к моменту встречи все
необходимые припасы для продолжения пути.
 По известным данным на юго-востоке было примерно 5-6 оазисов, которые практически
все время были заняты то одним, то другим племенем. Ахмет бывал там несколько раз, и
отметил одну странную особенность тамошних земель. Чем глубже к востоку, тем более
сумрачными и темными были небеса. По слухам, в самом сердце этой пустыни росло
гигантское дерево, в кроне которого жила ночь, и которая никого не подпускала к своим
тайнам. Охраняли его хищные птицы-оборотни, для которых не было преград ни в песках, ни
в воздухе, ни в воде. Чем ближе к этому месту, тем более темным и пугающим становилось все вокруг. Ураганчики становились более жестокими, порой достигая размеров гигантских смерчей, а песчинки не просто жалили и кусали кожу, а срывали ее с мясом. Складываясь в причудливые фигуры, песчаные бури порой создавали поистине фантастические картины. То гигантский жук ползет по пустыне, не спеша собирая что-то, понятное и видимое лишь ему одному… а в следующий миг, по прихоти ветра, этот жук взлетает, и превращается в дракона, который расправив крылья, и играя длинным парит в небесах… а еще через миг этот фантом растворяется во мгле, не оставив после себя и следа. Все происходящее было похоже и на сон, и на ужасную реальность одновременно. Миражи, а может прихоть природы, творили картины, сравнимые с не в меру дикой и богатой фантазией некоторых художников. Увидеть само дерево никому так и не удалось, поскольку обилие бурь попросту не давало ни малейшего шанса, чтобы приблизиться к этому месту. Сами же кочевники панически боялись его, и суеверно избегали подолгу смотреть в ту сторону. Все их шатры по этой же причине, как правило, смотрели на запад. Никто не хотел прогневить ужасные силы, скрывавшиеся в песках.
***
 Рассматривая карту, Палиментос обратил свое внимание на гигантскую горную гряду, которая была целым
комплексом переходов и лабиринтов, в которых вполне могли прятаться кочевники. Она располагалась, вдоль пути, между только что захваченными оазисами, и создавала природный барьер от ветра и бурь, приходивших с востока. Одним краем скалы уходили на восток, и где оканчивались никто не знал. Другим же, тянулись довольно далеко на юг, где резко обрывались, открывая вход в ту самую часть, где было скопление шести более-менее крупных оазисов. На юге и востоке за ними рассыпались незначительные островки зелени, вода в которых, то появлялась, то исчезала, из-за чего рассчитывать на них было рискованным делом. Многие из них были настолько мелким и незначительным, что их даже не нанесли на карту. Эти островки были последней чертой жизни, за которой начиналась Великая пустыня, с ее смертельными ужасами.
Продолжая изучать карту, Палиментос обратил внимание на эту самую гряду, и начал опасаться, что
кочевники, прижатые в этом "котле шести оазисов" могут решиться обойти скалы по краю, и зайти в
оазис Изобилия с северо-востока. Сказать с уверенностью о том, возможно это или нет было
крайне трудно, но исключать такой возможности было нельзя. К тому же, паладин опасался, что в скалах
могут быть сквозные проходы, через которые, пусть небольшими группами, но могут выйти
кочевники, и нанести удар в спину. Это крайне осложнило положение и сделало его весьма
опасным. Чем больше паладин размышлял об этом, тем больше склонялся к идее немного
изменить маршрут. Сейчас, когда он своими глазами увидел, как все это выглядит, он не
был так беспечен как какой-нибудь другой полководец на его месте. Особо совещаться он
не собирался, поскольку привык все решать сам, и твердо верил в свои силы, но вот
поставить в известность Марсия об изменении планов было необходимо. Палиментос хотел
таким маневром сделать сразу два шага. Во-первых, пресечь возможные попытки удара с тыла, а во-вторых, в случае, если переходы все же имеются, то найти их и нанести в свою очередь удар, который заставит в панике бежать армию врага, даже если они окажут сопротивление. В том же случае, если кочевники знают о тайных проходах через гряду, они попросту будут отсечены от него амией Палиментоса. Эта идея все больше и больше нравилась рыцарю. Легкой тучкой сомнения маячила лишь мысль о том, сможет ли Марсий организовать вторжение в котлован оазисов? Хватит ли у него опыта и сил для этого? Но с ним был Летиций, а если понадобится, то и Ахмет, а значит, они вполне могли справиться.
 Сообщив о своем намерении продолжить движение двумя отрядами в двух направлениях он не слишком обрадовал лекаря, но вот Марсий наоборот, почувствовал свой шанс проявить свои военные качества, и потому охотно поддержал этот план. Он активно принял на себя роль главнокомандующего своими
подопечными, и к вечеру армия уже выступила в решительный поход. Что лежало за этими оазисами было неизвестно, но то что кочевники дальше вряд ли сунутся, было практически наверняка. В этих оазисах дикари и останутся навсегда.
9.
Палиментос был настроен весьма решительно, но ему необходимо было
скоординировать свои действия с действиями армии Марсия. К своему сожалению он
понимал, что такое неожиданное повышение может негативно сказаться на поступках этого
молодого офицера, но поделать что-либо было уже поздно, и потому оставалось лишь
выполнят задуманный план. Постоянно поддерживая связь с Летицием, паладин имел весьма
полное представление о происходящем. Ахмет, то появлявшийся, то вновь исчезающий
по-прежнему докладывал о событиях в стране, а так же информацию о
происходящем впереди на пути двух армий. Пока что все новости вполне удовлетворяли
верховного рыцаря, но вот наконец-то оазис оказался совсем далеко позади, и лишь
скрывающиеся в облаках башни неприступной скалы все так же тянулись по правую
руку. Казалось, конца ей не будет. Пару раз солдаты замечали кружащихся в небесах
мантикор, но те были вне досягаемости для их стрел, и потому безбоязненно высматривали
добычу. Спустя день пути скала ненадолго оборвалась, открыв небольшой проход. Куда он
ведет, было неизвестно, и это подтвердило опасения Палиментоса о том, что кочевники
вполне могут знать о подобных переходах и лазейках, и использовать их для успешных
диверсий. Нужно было решить, как поступать. Исследовать куда ведет проход, или продолжить
путь дальше. Горная гряда могла длиться еще километры и километры, и возможность преодолеть их за
два-три дня была вовсе не очевидной. С другой стороны, если это ущелье вело насквозь через
скалы в стан врага, то тем опаснее было оставлять его за спиной. Долго решать в такой
ситуации было нельзя, и паладин дал приказ сворачивать в ущелье. Дромадеры выступили
вперед, производя разведку, и держались на относительно небольшом расстоянии. Время от
времени они то скрывались за поворотами и изгибами ущелья, то появлялись вновь на
прямых участках дороги. Так прошло несколько часов, пока в какой-то момент армия не
вышла в похожий на колодец участок. Разведчики остановились у самого выхода, и ждали
остальных, чтобы определиться, куда идти дальше. Из этого места вели сразу несколько дорог, словно на гигантском перекрестке. Подошедшие войска с любопытством оглядывались. Палиментос так же внимательно рассматривал участок, который им предстояло пересечь, и его внутреннее чувство вдруг проснулось, и явно твердило об опасности. Конечно, был шанс на то, что кочевники могли где-то здесь
устроить засаду, и когда они войдут в этот колодец, устроить им перекрестный
обстрел, но он чувствовал, что это не то. Он еще раз пристально осмотрел
все, вплоть до мельчайших деталей, но так и не сумел обнаружить ничего
подозрительного. С тяжелым сердцем паладин все же дал отмашку, и отряд двинулся
дальше. И в этот миг в его голове пронесся нечеловеческий крик предостережения, который
мог принадлежать лишь одному человеку, который мог в отличии от всех остальных
увидеть незримое. Дэнэй увидел нечто, что могло послужить причиной смертельной
опасности, но видимо все же на доли секунды опоздал. Однако крик предостережения был каким-то далеким, и внезапно оборвался. Рука, вскинутая рыцарем, заставила отряд замереть на месте, но
люди, только-только набравшие ход не сумели в ту же секунду остановиться. Песок под
копытами лошадей и верблюдов начал стремительно осыпаться, словно в гигантскую яму, и
тут все встало на свои места. Это была ловушка одного из песчаных жителей.
Муравьиный лев, который под действием каких-то неведомых сил вырос в просто невероятных размеров монстра, устроил здесь свою западню, и на этот раз его добыча была крайне обильной. Лошадь Палиментоса едва-едва не соскользнула в эту пропасть, и под мощным рывком паладина отпрянула, но почти сотня человек и животных вместе с перевозимым имуществом посыпались в яму. Из своей норы тут же выскочил "охотник", который очень ловко орудуя челюстями и лапами начал неимоверно быстро собирать добычу, и
затаскивать ее в свою нору. Буквально за доли секунд большая часть упавших уже была
вне поля зрения оставшихся наверху, а сам гигантский хищник начал вновь строить свою
западню для очередной жертвы. Песок, смоченный выделяемой им жидкостью, слипался и
вновь образовывал тонкую и опасную как полынья корку. Через некоторое время ветер
добавит и свою лепту в это сооружение, и очередные жертвы так же беспечно провалятся
в яму, из которой им уже не выбраться.
 Потрясенные случившимся, люди заметно занервничали,, во всяком случае, это было заметно
на небольшой группе, собранной из беглых преступников. Самые верные и закаленные в
боях воины паладина лишь нервно смотрели туда, где минуту назад сгинули их друзья и
товарищи, с которыми они прошли не одну битву. Теперь стало известно и об очередной
опасности, которая может подстерегать людей. Палиментос отправил это безрадостное
сообщение Летицию, предостерегая его от возможных ловушек на их пути. Дальнейший путь
проходил уже без шуток и разговоров в отрядах. Люди были, кто испуган, кто насторожен, а
кто просто старался не потерять головы. Солнце сюда попадало не так сильно как на
открытой местности, но за день скалы раскалялись настолько сильно, что в самом ущелье
вместо желаемой прохлады было еще жарче. Горячие камни, словно стены печи норовили
спалить, высушить, убить путников. Сориентировавшись на месте, Палиментос выбрал
дорогу, что вела на северо-восток, хотя в данной ситуации это могло и не иметь под
собой какого-либо основания. Дорога петляла настолько сильно, что вполне могла бы
оказаться и лабиринтом. Армия шла уже довольно долго, но ущелье все так же извивалось и
никак не хотело выводить их на какое-то более-менее открытое пространство. Войско
растянулось по ущелью, словно гигантская змея, и в этот момент произошла вторая серьезная неприятность. Мантикоры, до этого кружившие на высоте, и боявшиеся нападать, резко набросились на замыкавших шествие людей. Хватая их своими крепкими когтями и клыками, они раз за разом совершали налеты, и
всякий раз уносились к своим гнездам с добычей. Развернуться и приготовиться
маневрировать в таких условиях было очень трудно, а атаки становились все активнее и
активнее. Завал из коней и верблюдов, которых не сумели утащить с собой эти хищники
еще больше осложнил возможность маневров, а кроме того перегородил
дорогу людям, в случае, если бы они решили повернуть обратно. Что оказалось еще
хуже, растянутые в такую длинную цепь люди не сразу сумели донести эту новость до
тех, кто шел во главе войска, и первая треть солдат сумела уже отойти на приличное
расстояние, прежде чем до людей донеслась эта весть. Ситуация становилась уже воистину
критичной. Палиментос про себя ругался последними словами, начиная с того, что не
предусмотрел такой наглости хищников, и заканчивая тем, что помочь замыкавшим
шествие было практически невозможно. И в этот момент разведчики сообщили, что
впереди, не слишком далеко, дорога заходит в пещеру. Приказ молнией разнесся до самых
последних рядов, и армия, насколько это было возможно галопом рванула вперед, в
укрытие. Неизвестно было, ни размеров этой пещеры, ни опасностей, что могли подстерегать
внутри, но сейчас это было не важно. Палиментос надеялся, что всех кто выживет вполне
хватит для того, что бы в случае встречи с кочевниками дать им бой. С высоты птичьего
полета картина открывалась ужасающая. Поднимая тучи пыли, по направлению к скале
неслась черная масса, а следом за ней, кровавыми ошметьями оставались растерзанные
тела. Казалось, что гигантская змея, истекая кровью, пытается заползти в свое укрытие.
По сути, конечно так и было, но зрелище поражало и ужасало.
***
 Пространство внутри пещеры оказалось довольно обширным. Те, кто выжил вполне сумели в
нем разместиться, и в эту минуту отгоняли не в меру обнаглевших мантикор, словно еж
ощетинившись копьями. Потери, к сожалению, были ужасающие. За один день, Палиментос
потерял, чуть ли не четверть своего войска. Сначала песчаный лев... затем
воздушные... С момента как его отряд вошел в ущелье, Палиментоса не покидало
тревожное ощущение. Что-то очень не нравилось ему во всем этом. Было каким-то
нарочитым. Трудно было понять, что именно не нравится ему, но беспокойство тупой иглой
засело внутри рыцаря.
 Тусклый свет, с трудом проникавший в пещеру высвечивал измученные и изможденные лица
солдат. Разделившись на группы, сейчас они сидели, и ждали решения, которое примет Палиментос. Окрыленные предыдущими успехами их предводителя, преданные ему воины и в этот
раз не теряли оптимизма и веры в свои силы. А вот беглецы, скрывавшиеся от закона в
лесах были крайне напуганы. Они ожидали схватки с людьми. Ожидали встретить врага в
честном бою, и заслужить свое прощение. Но быть растерзанными чудищами, о которых
многие даже не слыхивали, было для них слишком большим испытанием.
 Палиментос совещался со своими людьми, обсуждая сложившееся положение, когда к ним
подошла небольшая группка, человек в пятнадцать. Пришлось обратить на них свое внимание.
 -Мы не соглашались на то, что бы нас использовали как корм для каких-то тварей!
-агрессивно начал тот, что стоял во главе отряда.
 Палиментос лишь удивленно приподнял бровь, и не удостоив того даже ответом вернулся
к своим людям.
 -Послушайте, мы согласны драться с кочевниками, согласны сложить головы в битве за
нашу свободу, но за все время нашего похода, мы еще не видели толком ни единого
противника, а наши потери уже стали достаточно существенными! Нас пожирают какие-то
твари, а мы даже не знаем, откуда они берутся, и что собой представляют. Вы ведете
нас, но никаких пояснений не даете. Пока мы шли на войну с кочевниками, мы готовы были
следовать за вами, но теперь, когда все превратилось в какой-то кошмар, мы требуем либо
объяснений, либо что бы вы вывели нас обратно! -говоривший распалялся все больше и
больше, эмоционально высказывая все, что накипело.
 -Вернитесь в строй, солдат, и отдыхайте как все, у нас впереди еще может оказаться
много сюрпризов, и желательно быть к ним готовыми. -ответил паладин, и на этот раз
давая понять, что продолжать разговор не намерен, обратился к своим людям: -Надо еще
что-то решить, как быть с животными. В пещере лошади вмиг сойдут с ума от запаха верблюдов, а следом за ними и мы. Здесь вообще нет вентиляции, и нужно решить, как поступить. Бросать их совсем не хотелось бы, поскольку нам на них еще домой потом добираться.
 Видя, что аудиенция закончена раньше времени, человек, обратившийся к паладину, словно
взбесившись, вынул из ножен меч: "Да вы не слушаете нас вовсе! Вам на нас
наплевать! Твари!" -после этого крика его примеру последовали все остальные, обнажая
оружие. Толпа разделилась на два лагеря - преданные государству и лично Палиментосу
воины, и перепуганные, желающие лишь спасения своих жизней бандиты. Удар
кулака, закованного в тяжелую перчатку, проломил череп бунтовщика, поднявшим меч
первым. Сила Палиментоса была воистину неимоверна, и этот удар послужил сигналом к
бою. По всей пещере вмиг разнесся звон и лязг металла. Опытные воины легко справлялись
с малочисленными, но решительно настроенными бандитами, но в то же время, и среди
последних находились настоящие профессионалы, которым удавалось достойно сражаться, и
прикончить несколько человек. День, показавшийся Палиментосу неудачным, преподнес ему
дополнительный сюрприз. Армия поредела еще больше, и в нынешнем ее виде ее можно было
принять уже за обычную, хотя и довольно крупную банду.
 Возвращаться в ущелье было опасно, и этот вариант решили оставить на самый крайний
случай - если пещера окончится тупиком. Волновало то, что Ахмет давно уже не
появлялся, а как оказалось позже, и связь с Летицием тоже была нарушена. Небольшой
отряд оказался практически в изоляции. Это, конечно, не могло напугать никого из
оставшихся, но вот неудобства определенно доставило. Пещера была довольно большой, с
высоким сводом, и потому можно было передвигаться пока что верхом. Вглубь
уводил тоннель, и на разведку послали троих человек. Сообщенные ими сведения оказались
любопытными. Внизу оказалось довольно большое озеро, по краям которого местами
попадались некие странные камни, продолговатой формы, похожие на большую гальку, а при
приближении к ним людей, они начинали светиться. Чем ближе, тем ярче был свет от
них. Люди стали спускаться вглубь пещеры. Когда все спустились к озеру, камни уже так ярко и сильно сияли, что внутри стало светло как днем. Людей это в какой-то мере даже успокаивало и благотворно повлияло на их настроение. Местами стали слышны даже шутки, а перешептывания и разговоры вновь придали ощущение пчелиного улья. По расчетам время приближалось к ночи, и было решено сделать привал. Люди устали от перехода, а последние события извели их морально, а вдобавок запах от животных становился довольно сильным, и выдерживать его становилось все труднее и труднее. Расположившись по краям озера, поближе к светящимся камням, воины занялись своими делами. Кто чистил оружие, кто
проверял тугость тетивы, кто просто отдыхал. Постепенно люди ложились спать, и лишь часовые
оставшись на посту внимательно осматривали все вокруг. Сейчас они не удивились бы и
какому-нибудь водному чудищу, выползшему из озера, а потому внимательно следили и
за ним. Шло время, и все оставалось тихо и спокойно. Лишь лошади начали нервничать
из-за усиливавшегося запаха верблюдов, поскольку они особенно остро чувствовали
его. Кое-кто из часовых не выдержали... легли прикорнуть. Несмотря на всю
тренированность, переход измотал и их.
 Некоторые из бодрствовавших охранников заметили волнение лошадей, и тут один конь с
шумом упал на пол. Сперва солдаты рассмеялись и даже пошутили, что-то насчет запахов и
выносливости лошадей, как тут, будя всю остальную армию, один за другим начали падать и
остальные кони и верблюды. Солдаты вскакивали с мешков, кто-то хватался за
оружие, кто-то пытался понять, что случилось, а кто-то оставался лежать как ни в чем не
бывало.
 Палиментос, проснувшийся в тот миг как зазвенела упряжь первого коня, смотрел на
происходящее, и тихо шептал про себя: "Боже, за что! Мы верно служим тебе! За что ты
насылаешь на нас свой гнев?", но уже через миг отдавал быстрые приказы просыпаться и
как можно скорее отходить наверх. Кто мог подняться сам, вставал, кто не мог, тех
пытались унести, но попытки спасти их окончились неудачей, поскольку появилось
обстоятельство, давшее разгадку случившемуся. Камни вокруг озера прямо-таки полыхали, и
свет в них пульсировал. Все кто приближался к ним, тут же начинали ощущать слабость и
были попросту не в состоянии выбраться оттуда без посторонней помощи. Моментально
люди стали обвязываться веревками, и бежать на подмогу. Схватив, кто одного, кто двоих
человек, они крепко сжимали их, а те, кто оставался наверху, вытаскивали их
назад. Постепенно вытянули всех, кто был, но, к сожалению, очень многие оказались уже
мертвы, и помочь им ничем было нельзя. Камни, лишенные своей пищи постепенно вновь
угасали, но некоторые, особо крупные даже без подпитки извне сияли и лучились. В глазах
людей появился страх, и все чаще и чаще они бросали тревожные взгляды на своего
предводителя. Палиментос же лишь хмурился. От его двухтысячной армии осталось всего-то жалких человек триста-пятьсот, да и то вряд ли. Лошади и верблюды в большинстве своем так же пали у камней, но они были слишком тяжелыми, чтобы их спасти и вытащить. Камни видимо из них начали забирать энергию, как из самых больших источников таковой, и именно благодаря лошадям люди сумели вовремя
проснуться и избежать их участи. Ситуация становилась критической. Даже если сейчас
людям удастся выбраться из этих пещер, им уже совсем будет не до войны с
кочевниками. Другой вариант был пойти обратно... Но даже если предположить, что удастся
прорваться через этот каньон, и не стать жертвой пустынных хищников, то провианта
может не хватить даже на то, чтобы дойти до оазиса. Была надежда на контакт с Летицием, или что прилетит Ахмет, но, к сожалению, Палиментосу никак не удавалось восстановить связь. Не без труда и внутренней борьбы с самим собой, паладин решил все же последовать вглубь пещеры, и попытаться найти выход. Люди не высказали такого же рвения как в самом начале похода, но все же никто и не роптал по поводу выбора пути. В конце концов, все оказались в одной западне, и только держась вместе можно было найти выход.
 В отсветах угасающих камней можно было разглядеть очертания двух тоннелей уходящих все глубже
под землю. Вновь и вновь перед людьми становился выбор, и каждый раз от правильности
решения зависело слишком многое. Долго думать было уже просто невыносимо, потому что
совсем никаких особых причин выбрать левый или правый коридор не было, и тогда поступили самым простым и древним способом - бросили монету. Монетка указала на право.
 Осторожно спускаясь по пологому спуску, солдаты тревожно сжимали в руках оружие, и
факелы. Очертания выступов, ям и наростов были самыми диковинными, а в отсветах
пламени становились просто жуткими. Озеро брало здесь продолжение, и водная гладь
тянулась слева и справа от тропы, по которой шли сейчас воины. Никаких особых
опасностей не было видно, и люди даже слегка ускорили шаг. Шли практически
бесшумно, поскольку тяжелой брони почти ни у кого не было, а единицы, умевшие с ней
обращаться хорошо заботились о ней, и она была надежно смазана и где нужно уплотнена
мягкой обивкой. Сверху в озеро падали капли, и это придавало какой-то живости
обстановке. Дорога петляла и разветвлялась, время от времени тоннель
расширялся, становясь большими залами, но основная линия никуда не исчезала, и воины
продолжали путь. Люди в основном молчали, и лишь продолжали свой путь глубже и глубже в
пещеру. Через час пути капель стала казаться все назойливее и назойливее. Она уже
начинала давить и раздражать. Люди начинали ворчать по каждому незначительному
поводу. Разговаривать под шум падающих капель оказалось невозможно, и это раздражало
еще больше. Еще через полтора-два часа петляния в этом лабиринте стало казаться, что
эти капли повсюду. Некоторые пытались закрывать руками уши, но монотонный шум капели все сильнее и
сильнее давил на беззащитных людей. В глазах стало двоиться, слышались голоса, кто-то
замечал прошмыгивающие тени на стенах, кому-то казалось, что пол уходит из-под
ног. Люди сходили с ума, а капли все падали и падали. Отражаясь бесконечным эхом в
огромных залах пещеры, звук разил беспощадно и не зная устали. И вот первый человек, не
выдержав этой пытки с воплем побежал, и со всей силы врезавшись в
колонну, образовавшуюся из пещерных наростов, замертво упал. Это словно сигналом
послужило еще для нескольких людей, и те стали биться в конвульсиях, бросаться в
ледяную воду озера и рвать себя ногтями. Происходившее ломало одного за другим
воинов, еще два дня назад считавших себя готовым к любым испытаниям. Ужасающая картина
давила людей, сводя их с ума и убивая психику. Все, у кого еще оставались силы, бегом
побежали по кажущимся бесконечным коридорам и залам. И вот спасение! Тоннель пошел
вверх. Узкий лаз с трудом пропускал в себя людей, но это было уже не страшно. Люди
нашли выход! Те, кто первыми выбрались из узкого лаза в просторную пещеру, увидели
ошеломляющую по красоте картину. Все небо было в прекрасных голубых звездах. Созвездия
были незнакомые, но это было не важно. Самое главное, что в этой непроглядной тьме ночи
люди вновь увидели звездное небо! Меньше сотни сумело выбраться из смертельной
ловушки. Грязные, уставшие, перепуганные, на грани срыва... но выжившие! Люди словно
зачарованные смотрели на звезды... и звезды стали приближаться к людям. То одна, то
другая. Глаза отважных воинов застыли стеклянными сферами, когда они вблизи увидели
"звезды". Обреченность, ужас и нежелание умирать в безмолвной мольбе пронеслись в них
быстрее молнии, в то время как хищники, опускаясь на своих паутинках, стали
облеплять и обвивать свою долгожданную пищу. Личинки, спускаясь мириадами огоньков
гасли, когда достигали цели, и начинали методично пеленать в паутину застывших в ужасе
людей. Это стало последней каплей... Кто-то пытался сопротивляться... кто-то хотел
разрубить нападавших... но все было бесполезно. На месте порванной паутины тут же
появлялось три новых нити. Личинок было так много, и они так быстро опускались на
своих жертв, что шансов на спасение не было. Попытавшись вырваться из пут, и вернуться в пещеру, люди с удивлением обнаружили, что лаз, через который они зашли куда-то исчез. Отчаяние сожрало людей окончательно. Палиментос, обладавший самой большой силой воли, держался на грани. Первые "мешки с
пищей" уже стали подтягиваться к потолку. Исчезая во тьме, они давали знать о себе лишь
тихими стонами и невнятным мычанием, которое продержалось совсем недолго. Последним
остался паладин. Все еще лежа на земле, до конца не спрятанный в свой кокон, он
боролся до последнего, но ничего не мог поделать, врагов было слишком много. Разрывая
очередную паутину сетей, он лихорадочно искал лаз, через который они проникли
сюда, когда его взгляд привлек неясный блик в темноте. Затем еще и еще. По пещере
раздавался мерный звук шагов. К нему кто-то приближался. Подняв почти
безумные глаза, даже он не сумел подавить крик. Перед ним стоял Кассант.
10.
Гигантская армия Марсия вышла из оазиса Спасения и не спеша двинулась на
юго-восток. По картам, через четыре дня пути они должны были войти в долину оазисов, и
планомерно зачищая один за одним, прижать кочевников к самым дальним границам
известных территорий. Летиций, морщась под капюшоном прищуривался и смотрел
вдаль, пытаясь найти хоть какой-нибудь ориентир, и думал о том, что гораздо лучше было
бы ему оставаться с Марком, и помогать ему в стране. Все-таки он не воин. Из раздумий
его вывел легкий оклик Марсия.
 -Как вы считаете, достопочтенный Летиций, падут ли дикари перед нашей армией
сразу, или после того как наш доблестный рыцарь ордена Чистого света погонит их на
нас как стадо баранов?
 -Все мы стадо в руках Божьих, и только он наш единый пастух. Вы легкомысленно шутите
об этом, а ведь и сами еще не знаете вашей судьбы.
 -Почему же не знаю. Она мне очень хорошо известна. Мы разобьем этих дикарей, и
вернувшись с победой будем пировать и праздновать. Мне наверняка будет оказано должное
вознаграждение.
 Летиций лишь покачал головой и усмехнулся.
 -Надеюсь, что все будет именно так, потому что если вас сразит первой же шальной
стрелой, то, думаю, лично вам уже будет абсолютно все равно, победим мы или нет.
 -Вы слишком пессимистичны, а так же слишком верите в свой фатум. Я принимаю, что меня
создал бог, но свою судьбу теперь вершу я, и только от меня зависит, погибну я сегодня
и здесь, или через многие годы у себя в постели.
 -Не смею спорить с вами, но я останусь при своем мнении. -ответил лекарь.
 Усмехнувшись, Марсий пришпорил коня, и помчался вперед колонны. Его распирало от
желания начать поскорее военные действия, и он с трудом сдерживался от приказа
пустить коней галопом, поскольку, к его сожалению, от Палиментоса был четкий
приказ, сохраняя такой темп двигаться к котловану оазисов. Люди, лениво держась в
седлах, поглядывали по сторонам, и пару раз замечали то в небесах черные точки, то в
песках быстроногих ящериц, но ничего необычного пока не было.
 Барханы сменялись большими дюнами, и никаких ориентиров кроме солнца не было. От
горизонта до горизонта тянулись пески, и лишь далеко на востоке была видна, казавшаяся
отсюда монолитной, скальная гряда. Зная о возможных опасностях с небес, Марсий старался
не вести людей близко к горам, и правильно поступал. Как показала ночь в оазисе
Изобилия, мантикоры были смертельно опасны, и не в меру наглыми. Не боялись атаковать даже такую большую армию. Здесь, в пустыне, где они были гостями, и многого не знали, не стоило лишний раз провоцировать удачу.
 Они шли уже сутки, когда от Палиментоса пришло сообщение.
 -Они нашли в скалах узкий перешеек и хотят выяснить, нет ли в нем сквозного прохода в долину оазисов. -произнес Летиций.
 -Хм... -Марсий наморщил лоб, будто размышление над этой новостью вызвало у него
приступ мыслительной деятельности, после чего ответил:
 -Ну так замечательно! Если там есть переход, то мы еще быстрее сможем приступить к
окончанию битвы, и вернуться домой победителями, а если нет, то будем спокойнее себя
ощущать, и будем твердо знать, что дикари не ударят нам в тыл!
 На самом деле Марсий был очень рад этой новости, поскольку если бы Палиментоса
задержали исследования его ущелья, то все почести от победы над кочевниками он смело
мог бы приписать к себе, а кроме всего, проявив свои качества полководца, сумел бы
расположить к себе общественное мнение и внимание государя.
 -А мне вот что-то не очень нравится эта затея. Как-то легкомысленно ведет себя наш
друг. Всех дыр все равно нам не найти, а вот сложить голову в таком месте легко. Не
нравится мне это...
 Кинув искоса взгляд на лекаря, Марсий произнес:
 -Ну Палиментос не маленький, думаю он сумеет за себя постоять, если его слава не
надуманна.
 Уловив в словах молодого полководца насмешку, Летиций неодобрительно посмотрел на
него, но вновь ничего не ответил. Пожалел только, что Палиментос оставил армию на
такого честолюбивого мальчишку.
 Тем временем армия Марсия приближалась к последней черте. Перед ними предстала необъятная
пустыня, слева и справа от которой, словно ворота возвышались неприступные скалы. До
первых оазисов было полтора дня пути. Оставалось лишь последнее - войти в котлован и
растянувшись цепью пройтись от края до края, сметая все на своем пути. Воодушевленные
первыми победами, войска были готовы и в этой битве получить сияющий венец победы. В
этот миг Летиций получил сообщение Палиментоса, о ловушке песчаного льва, в которую они угодили. Эта новость лишь усилила беспокойство лекаря.
 Они ехали дальше, и не заметили сразу появившегося рядом Ахмета. Как всегда веселый, и
как всегда неуловимый. После недолгого разговора он отдал Летицию некий свиток и
вновь исчез. Развернув пергамент, лекарь прочитал:
 "Дорогой мой друг! Боюсь, что если вы в скором времени не сумеете завершить боевых
действий и не вернетесь через месяц, то у нас тут может быть довольно жарко. Еще
неделю назад мне казалось, что работы по умиротворению и успокоению народных масс
идут успешно, и я до сих пор не могу понять причин, по которым сейчас мне приходится написать
тебе это письмо, но все чаще и чаще среди людей происходят вспышки недовольства. Крестьяне начали все чаще возмущаться тем, что Арнизан давным-давно мог своей магией облегчить им всем жизнь, в то время как и пальцем для этого не шевелил. Кто-то, но я не пойму пока кто, мутит воду вокруг всего этого, накаляя
ситуацию в стране. Я практически не успеваю уже ездить из одного города в другой со
своими проповедями. А однажды, после того как я три дня провел в Стафитре, объясняя
жителям о необходимости быть сильными в такой трудный для страны момент, я узнал, что
на следующий же день как я уехал, там попросту перестали работать, а все те, кто кивал
головами, делая вид, что слушают меня, прямо с площади направились в кабак, который
потом же и разгромили, выплескивая свой гнев. В общем, я не понимаю, что происходит, но
чувствую, что за всем этим явно кто-то стоит. Надеюсь, вы вернетесь как можно
скорее, поскольку без влияния Палиментоса, боюсь, мы не справимся. Когда не работает
пряник, приходится браться за кнут, друг мой".
 Сообщение, полученное от Марка не предвещало ничего хорошего, а в купе с происходящим
сейчас в пустыне, и вовсе не обрадовало Летиция. Ему очень хотелось посоветоваться
с Палиментосом, вопрос был крайне серьезный, но выйти на связь с ним он не мог. Они
только что общались, и кристалл, который помогал им в этом, вновь набирал энергию. Для
этого нужно было как минимум пол часа времени. Конечно Ахмет мог бы слетать к Палиментосу, и передать сообщение, но тот улетел, и был вне досягаемости. Чем дальше они шли, тем тревожнее становилось на сердце у лекаря. Летицию нужно было посоветоваться с паладином, но такой возможности не было. Тогда он решил поговорить хотя бы с Марсием, и пришпорил коня.
 Тот выслушал тревоги и переживания Летиция, но не выказал такого же беспокойства. В
душе он ликовал, поскольку исчезновение Палиментоса было ему только на руку. Переживать за него тоже не стоило. Закаленный тысячами битв, защищенный своими какими-то способами, этот воин навряд ли пропадет даже в пустыне, а потому, ничего страшного произойти не могло. На словах же он произнес только:
 -Я уверен, что дома сумеют справиться с этими трудностями и без нас, и будет лучше, если мы продолжим операцию. Я уверен, что рано или поздно Палиментос даст о себе знать, и ему будет приятным сюрпризом, если мы окажемся в нужном месте в нужное время.
 Смотревший на него с укором Летиций ничего не произнес, поскольку он ничего не понимал в боевом ремесле, но вот явное желание молодого офицера отличиться на поле боя все более явно просматривалось в его интонациях. Мысленно сожалея о такой необходимости, Летиций лишь помолился про себя, и с тяжелым сердцем двинулся дальше.
 Чем ближе армия приближалась к "воротам", тем чаще они замечали мантикор, кружившихся
в небе. Лучники держали наготове свои короткие легкие орудия. Быстрые, ловкие, меткие
стрелки были готовы дать отпор любому врагу, и сейчас самыми опасными и коварными
противниками были эти чудовищные львы. Люди, уже успевшие привыкнуть к жаре и
песку, лишь щурились. Спокойствие царило в сердцах людей. Легко покачиваясь в
седлах, армия вошла в ущелье. Первые воины, тут же стали занимать такие позиции, чтобы
в случае внезапной атаки или засады не перекрыть дорогу и сектор обстрела для тех
кто ехал следом. Парящие высоко львы не решались спускаться ниже, но и не
улетали. Каких-либо сюрпризов не произошло, и это в отчасти даже разочаровало Марсия, который уже просто таки изнемогал от жажды битвы. Постепенно заполняя равнину в котловане, армия выдвинулась к первым целям. Сохраняя средний темп, войска шли по пустыне, зорко высматривая любых возможных врагов. Первые два оазиса были уже близки, и через несколько часов армия уже могла
видеть их своими глазами. В этом месте оазисы были расположены так, что если бы такая
большая армия как та, которая пришла сейчас вытянулась в линию, то они могли соединить
их, и потому кочевникам негде было прятаться. Тем удивительнее было отсутствие каких-либо признаков пребывания здесь человека. Конечно предполагалось, что дикари до последнего будут оттягивать момент схватки, но по тем данным, что имелись у пришедших сюда, кочевников было так много, что им практически негде было уже прятаться. Оставалось лишь самое невероятное, что племена ушли на восток, но раз они решились на такое, то это было так же вполне достаточно. По крайней мере можно
будет не опасаться набегов многие годы. Однако сам Марсий в душе досадовал. Не такой
победы он хотел. Его душа рвалась в битву, а острый меч давно заскучал в ножнах.
 Расположившись в первых оазисах, люди уже не ждали, ни нападения зверей, ни тем более
кочевников. Утром решили продолжить путь, и если вновь окажется, что никого не будет, то
не останется ничего, кроме как возвращаться домой с вестями о победе.
 По лагерю слышались шутки, смех, и чувствовалось, что люди полностью расслабленны. Они
чувствовали скорое возвращение домой, и не жалели больше ни провианта, рассчитанного
на долгий поход, ни воды, которой в избытке могли черпать из оазисов. У одного и у
другого источника расположились воины, и никто не смог бы справиться с ними.
 Разбивать палатки не стали, поскольку ночь была тихая и никаких песчаных бурь не
предвиделось. У одного костра собрались предводители и значимые фигуры в армии
Марсия, и они отмечали предстоящий поход, суливший им почет и славу по возвращении
домой. Сам Марсий в этот миг поднялся от пышного стола, накрытого прямо на песке, и поднял свой
бокал, наполненный хорошим вином, которое он взял с собой заранее именно для такого
случая.
 -Господа! Позвольте мне поднять этот тост за нашу предстоящую победу, когда мы сметем
этих дикарей и установим в этих землях власть нашего великого государя! Сегодняшняя
ночь станет последней ночью для пустынных варваров, столько лет грабивших наших
крестьян, уводивших наших женщин и детей, разорявших посевы и убивавших ни в чем не
повинных людей. Запомните эту ночь, поскольку она станет рубежом! Началом отсчета новой
жизни для всех нас!
 Марсий высоко поднял свой бокал, и в этот миг его горло насквозь пробила и там и
застряла зазубренная стрела, самая обычная, костяная, такая, какую могли изготовить
только кочевники. Летиций, сидевший в этой же компании заглянул прямо в глаза
умирающего полководца, а тот смотрел в ответ. В головах обоих проносился их недавний
разговор. Летиций, хоть и не одобрявший излишнего бахвальства и рвения молодого
офицера, все-таки с горечью смотрел на него, и понимал, что уже ничего не сможет сделать, ничем не сможет помочь... Марсий смотрел в ответ, и взгляд его выражал полное недоумение и непонимание того, как могла произойти такая несправедливость и почему сбылось пророчество лекаря. В этот короткий миг мир вокруг этих двоих словно замер, хотя на самом деле вслед за этой стрелой, противно взвизгивая и рассекая воздух мчались все новые и новые. Армия Марсия была огромна, но кочевников было
больше. Солдаты были лучше вооружены, но пустынные жители были более стремительны. Люди
были пьяны и расслабленны, а наездники ящеров безжалостны и предельно отчаянны. Нападение было стремительным и внезапным, но люди сумели все же сгруппироваться, и теперь давали достойный отпор. Быстро формируя защитные построения, солдаты надежно укрылись от легких стрел кочевников, сила которых заключалась лишь в их скорости и внезапности. Мощности луков не хватало пробить броню
солдат, не говоря уже о крепких и надежных щитах, за которыми те сейчас укрылись. Арбалеты и мощные луки завоевателей, наоборот, с легкостью пробивали не только костяные, но и трофейные металлические пластины доспехов кочевников, а порой были способны прошить насквозь и наездников и их животных. Зажигая стрелы в кострах, люди быстро повели обстрел пылающими снарядами, освещая пустыню и высвечивая все то, что так надежно спрятала от их глаз ночь. Огромная армия кочевников сейчас
спокойно, не спеша надвигалась прямо на расположившийся лагерь захватчиков, а вокруг них сновали разведчики на ящерах, как всегда стремительно-неуловимые. Еще несколько минут, и начнется настоящая сеча. Впервые за время похода люди почувствовали гадкий и противный страх, который прошелся по ним обжигающей ледяной волной, словно по воде круги. Здесь и сейчас перед солдатами наконец-то предстала
настоящая угроза. Настоящая битва, от исхода которой зависит все. Крепче сжимая оружие в руках, небольшие отряды ожидали приказов своих офицеров, которые уже в достаточной степени сумели взять контроль над ситуацией. Еще миг... и орущие толпы схлестнулись в рукопашном бою.
 А стеклянные, теперь уже пустые глаза Марсия бесстрастно взирали на то, к чему он так стремился, и что так несправедливо быстро для него закончилось.
***
       Рассвет застал остатки двух гигантских армий, с трудом наносящими удары, и с не
меньшим трудом отбивающими таковые. Пески были полны кровью и телами, и сюда уже
потянулись орды хищников и падальщиков, в этот миг уже не обращавших внимания на
сражающихся и убивающих друг друга людей.
 Предводитель кочевников, скрытый под черным бурнусом издал команду, которая заставила
всех остальных кочевников остановиться и прекратить атаку. Остатки армий стояли, и
созерцали друг друга. Тяжело дыша, с трудом удерживая в руках оружие и доспехи, люди
взяли минутную передышку. Лидер кочевников легко соскочил из седла, и прошел сквозь
остатки солдат, целенаправленно двигаясь к одному из немногих, кто в эту ночь не
сражался с оружием в руках. Летиций смотрел и буквально ощущал физически, какая сила
исходит от предводителя дикарей.
 Лицо, скрытое под маской и капюшоном почему-то вселяло ужас… смертельный ужас… Возможно за счет
своей бесстрастности, а возможно потому, что маска не давала возможности увидеть того, кто ее надел. Холодные и пустые глазницы маски прятали глаза того, кто сумел объединить и повести за собой этих диких людей. Подойдя к Летицию, человек долго изучал его, а затем что-то произнес на незнакомом лекарю языке.
 -Я тебя не понимаю. -ответил лекарь не сводя глаз с человека.
 Коротким жестом кочевник подозвал к себе человека, и тот на ломаном языке, слегка коверкая слова, но начал переводить речь своего предводителя.
 -Вы сильны, но мы сильнее. Вас много, но нас больше. Мы не ищем крови, но мы живем по
своим законам. Мы не хотим истребления народов. Мы хотим жить и плодиться.
 Летиций слушал и не мог понять, чего именно от него хотят эти дикари.
 -Вы нападаете на наши земли. Грабите и убиваете людей, уводите в свои гаремы женщин и делаете рабами наших детей! Чего же вы ожидали от нас!
 -Ты преувеличиваешь, человек. Мы никогда не делали детей рабами, мы забирали их и воспитывали в своей вере и в своих обычаях. У нас мало женщин, и нам надо выживать. У нас мало детей, и нам нужно спасти нашу культуру, наши традиции, нашу духовность. Мы убивали лишь когда в этом была необходимость. Мы грабили лишь, когда нам нечего было есть.
 -Но вы забирали у других то, что вам не принадлежит. Вы лишали жизней людей, защищавших свои ценности, духовные, семейные.
 -Я еще раз повторяю. Это были вынужденные меры.
 -Чего ты хочешь сейчас от меня?
 -Ты остался последним, кто может принимать ответственные решения, и я хочу прекратить
эту резню. Мы достаточно крови пролили этой ночью. При желании мы сейчас можем вас перерезать, но за это нам придется заплатить дорогую цену. Нас больше, чем вас, и хоть мы хуже вооружены, но мы сумеем окончательно смести вас с лица земли. Но нам это не нужно. Вступить с вами в диалог было бы невозможно. Вы не пошли бы на это, предпочтя разговорам битву, потому нам пришлось вынудить вас к тому силой. Сейчас мы разговариваем, и мы предлагаем вам мир. Вы возвращаетесь домой, и не вторгаетесь на наши земли. Мы же обещаем в течении двадцати лет не трогать ни одного каравана, ни одного крестьянина и не совершать ни одного набега на ваши земли.
 -Значит, ты хочешь, чтобы мы вернулись домой, побежденные вами, и смирились с тем, что
рано или поздно вы вновь начнете свои грабежи, набеги и убийства?
 -Не побежденные, но и не победители. Мы разойдемся миром, и согласись, это не так страшно как может показаться. Разве не разумнее своим решением сохранить тысячи жизней, нежели сложить их в бессмысленной резне? Дать тебе обещание мира на веки вечные было бы с моей стороны глупо. Поколения сменяются, и обещания забываются, но я даю нашим народам возможность жить в мире хотя бы до тех пор, пока его выполнение зависит от меня.
 Летиций молча смотрел в глаза говорившему, и пытался разглядеть его. В какой-то миг
ему казалось, что он узнал этого человека, а в следующий миг уже нет. Казалось что маска была живая. Она играла на лице кочевника, скрывая, пряча и утаивая его облик. Наконец человек поднял руку, и ему принесли небольшой мешочек, из которого он достал красивое яблоко.
 -Прими это яблоко как знак мира. Пусть его соки подарят жизнь и долгие годы радости нашим народам, а семена дадут ростки, которые никогда больше не увидят крови между нашими людьми.
 Летиций смотрел на яблоко и на человека, и, наконец, понял, что он не готов еще умереть. Даже за те идеи, с которыми они шли в этот поход. Он принял фрукт из рук кочевника и откусил его сочную, сладкую плоть. Солдаты облегченно выронили свое оружие, и словно буря облегчения пронеслась над пустыней. Люди разве что не кинулись обниматься. Лишь только Летиций и предводитель кочевников оставались на своих
местах, продолжая разглядывать друг друга. Черный бурнус взметнулся, когда кочевник развернулся и направился к своему ящеру, и тут Летиций не выдержал.
 -Постой. Могу я хотя бы взглянуть, с кем говорю?
 Вскочивший в седло кочевник подъехал к лекарю, и одним движением снял свою маску, пронзив Летиция взглядом своих холодных серых глаз.
 -Узнал? -Кассант спокойно, без каких-либо эмоций продолжал смотреть на лекаря.
 В следующий миг он резко рванул поводья своего ящера, и вместе со своей армией умчался.
 Летиций молча смотрел ему в след, а люди вокруг него, радостные, что сумели избежать смерти, и в то же время не так и плохо завершив этот поход, начали собирать свои вещи и седлать животных. Вдруг Летиций скорее почувствовал, нежели услышал звенящую тишину, образовавшуюся вокруг него, а в следующий миг острые когти, безумно сильных лап мантикоры впились в его грудь, подхватили и понесли в свое гнездо. Ошеломленные люди лишь смотрели ему вослед, и его крик горьким эхом пришпорил сборы. Не прошло и десяти минут, как остатки некогда могучей армии уже во весь опор мчались домой из этого
адского песчаного края.
11.
С момента как на плечи Арнизана свалилась новая обязанность, его настроение
резко ухудшилось. Каждый день он занимался лишь одним - тратил свои силы на то, чтобы
поля колосились зернами, а колосья были полными и могучими. На сад времени
практически не оставалось, но поделать было нечего. Если он откажется делать эту
работу, его товарищи-маги вполне могут впоследствии отомстить ему, а люди будут
презирать, и даже его сила не поможет ему совладать с этим. С тоской смотрел он сейчас
на свои виноградники, времени для которых практически не оставалось. Могучие лозы, едва
удерживающие огромные сочные ягоды, могли привести кого угодно в трепетный восторг, но
только не Арнизана. Сейчас он явно видел, что они и в половину не такие, какими он
столько лет делал их. Бормоча про себя ругательства, день за днем он отдавал свою
силу, и с нетерпением ждал, когда наконец-то завершится этот поход. Никогда прежде его
не привлекали к такой работе, и никогда до этого он не считал, будто война это
настолько плохо. Сегодня же, когда это напрямую зацепило и его, он проклинал и
кочевников, и бандитов, и вечно жаждущего битв Палиментоса, и Марка, за то, что они развили такую бурную деятельность. Все чаще он начал прибегать к услугам своего погребка. Как он оправдывал сам себя, ему нужно было восстанавливать силы. Вооружившись этим основанием, он частенько напивался, а однажды его слуги даже заметили на его роскошных одеяниях винные пятна, что дало довольно яркий повод для слухов и сплетен о том, насколько низко скатился этот вечноцветущий маг.
 Марк, разгуливая со своими проповедями, давно не давал о себе знать, но Арнизану было
хоть какой-то отрадой, что священника нет в городе, и тот не может постоянно давить на
него. Все-таки, при всех своих умениях и способностях, а авторитет Марка был
существенно выше. По правде сказать, и Арнизан сам осознавал это, единственное что он
умел делать и делать хорошо, это помогать природе лучше поглощать энергию, которая
отовсюду окружала все живое на земле. Арнизан был всего лишь проводником или
посредником, между природой и всемирным источником энергии. Частенько он завидовал
Ахмету. Тот всегда мог исчезнуть, и появиться когда захочет, и никто не мог обвинить
его в чем-либо неблагопристойном... Дэнэй постоянно сидел в своей пещере, и наверняка
сам придумывал всякие пророчества и прочее, лишь бы его оставили там в покое...
Палиментос... тоже хорош был... Вечно командует кем-то и сидит весь в белом чистенький
такой... а Марк с Летицием, так и вовсе, два сапога пара, ничем кроме словоблудия-то и
не занимаются... Да, раз в год воскресят кого-нибудь, но так они и тратят сил-то всего
ничего...
 С такими мыслями Арнизан начал просыпался с каждым днем все мрачнее и
мрачнее. Настроение, как и аппетит, все больше ухудшались, и уже практически ничто не
радовало его так, как еще какой-нибудь месяц назад. Однажды, когда он на самом деле
уставший, но еще не пьяный, вновь сидел в своем погребке, и чуть прикорнул, он услышал
от своих слуг весьма неприятный и встревоживший его разговор.
 "Опять надрался наш "Великий маг", ехидно произнес чей-то голос, кажется одного из
помощников повара.
 "Точно! Он так все на свете проспит, и жизнь свою тоже!", отвечал в ответ
глухой, хорошо знакомый Арнизану голос, принадлежавший сыну домоправителя.
 "А ведь народ так просто не захочет вернуться в поля, вот помяни мое слово, то что
наш хозяин делает сегодня, им весьма понравится, и они не захотят так просто брать в руки мотыги да плуги", вновь произнес первый голос.
 "Дааа... а ведь они тоже по-своему правы".
 "Ну уж нет, каждый должен делать свою работу! Наш хозяин все-таки хороший человек, и
имеет право тратить свои силы на то, на что хочет сам"
 "Ну да, ну да... попробуй только объяснить это крестьянам..."
 После этих слов Арнизан почувствовал, что его поднимают, и как обычно, сейчас поведут
в его комнату, уложат отдыхать, а завтра вновь будут ни свет ни заря будить. Он решил
притвориться таким же пьяным, каким бывал и обычно, но в голове его не осталось ни
капли хмеля. Его мозг начал лихорадочно соображать, что делать и как из всего этого
выкрутиться. Он знал, что слова прислуги гораздо правдивее, чем любые доводы, пусть даже
самого Марка, и если толпа захочет и дальше использовать его силы в своих нуждах, то
его жизнь превратится в кошмар, избавлением от которого будет лишь смерть. Арнизан
очень боялся умереть. Нет, этого он допустить не мог и не собирался. В голове мага
начал зреть план побега, или как минимум, способа обезопасить себя от натиска толпы.
 Утром новые заботы вновь захватили Арнизана и вчерашний разговор слуг вылетел из
его головы. Вспомнил он об этом лишь, когда поварята стали приносить ему очередные
блюда, которые на этот раз стали существенно скромнее, чем в мирное время. Маг
вглядывался в лица поварят, пытаясь угадать, кто вчера разговаривал с сыном
домоправителя, но оставил это занятие. В конце концов, они простые люди, и им видно
многое из того, что ни один маг не увидит. Это так же специфика социальной среды общества, в
которой они обитают. Богачи редко знают о заботах нищих, зато и радости у всех самые
разные. Когда порой, утопая в роскоши, люди заживо хоронят себя под золотым налетом
лоска и блеска, они превращаются в рабов своих денег, каждую минуту дрожа от страха
потерять их. У нищих же и так ничего нет, и новая кукла, купленная ребенку по случаю
какого-нибудь события, наполнит дом гораздо большей радостью, чем самый шикарный наряд
или имение какой-нибудь баронессы или графини. С такими мыслями Арнизан добрался до
десерта, состоявшего из груш и яблок, которые он просто обожал. Дополняли большое блюдо с фруктами несколько пиал с медом разных сортов, со сливками, с соком вишен, лимонов и ананасов. Единственная отрада, это такие сочные и превосходные фрукты! Пожалуй, это было единственное, чего было в избытке. Овощи и фрукты, благодаря умениям Арнизана, превосходно и обильно давали урожай, но конечно же не могли заменить собой мясо и рыбу. Хотя женщины и дети могли пасти скот, но это было в масштабах своего хозяйства, а никак не промышленное разведение. К тому же, забивать скот, разделывать и готовить к хранению свежее мясо было некому. Все мужское население было либо на войне, либо в ополчении, либо
занято на сборах пшеницы и изготовлением муки. Для себя, время от времени, мужчины еще
могли забить кабанчика или коровку, а вот чтобы массово...
 Завтрак подошел к концу, но Арнизан не спешил приступать к работе, а отправился в сад. В таком чудесном, родном, обожаемом им саду, ему гораздо лучше думалось. Может быть впервые в своей жизни перед ним возникла серьезная проблема, решить которую ему предстоит самостоятельно. В это утро он впервые ощутил, как по спине пробежал холод грядущих перемен. Сегодня нужно было решить важный вопрос. Бежать или остаться. Если бежать, то куда? Если остаться, то как вырваться из этого водоворота, из кабалы народных масс, из давления своих товарищей-магов... Оставить свой сад, свое имение, всю ту жизнь, которая так нравится, или по крайней мере нравилась ему... Это было крайне тяжело. Глядя на утопающую в зелени равнину, от горизонта до горизонта раскинувшей свои крылья, Арнизан сжал кулаки и... не решился к такому шагу. По лицу соскользнула слеза. Губы тряслись, и побелели. Арнизан почувствовал себя крайне нехорошо. Лишь тихо шепча про себя, "За что? За что? За что?", он продолжал вглядываться в даль, а мутная пелена перед глазами уже полностью смысла все краски воедино. Вытирая слезы рукавами, Арнизан жалел себя, и лишь воробьи могли видеть эту картину. Быстрым шагом вернувшись в дом, Арнизан прошел в свою комнату, и велел своим слугам на все вопросы передать, что сегодня он не сможет выйти, и чтобы его никто не беспокоил. Заперевшись в своей комнате он почувствовал себя таким одиноким и таким брошенным, словно был жертвенным ягненком на одре. "Да... меня просто сделали козлом отпущения... они решили пожертвовать мною... избавиться от меня... пожертвовать ненужной фигурой в своей игре...". Панические мысли все сильнее и сильнее захватывали мага, а отчаяние все глубже вгрызалось в его душу.
 Так прошел этот день. За ним еще один, и еще, и еще... И вот в один прекрасный день на пороге имения появился маленький сухонький человечек. Он изъявил желание увидеться с хозяином этого имения, на что получил отрицательный ответ привратника. Однако незнакомец проявил настойчивость, и уже довольно повелительным тоном, от которого у слуги мурашки пробежали по спине, повторил свою просьбу. Привратник согласился доложить, но без гарантий. К своему изумлению, Арнизан тут же согласился принять старика, и посетитель, держа в руках какую-то корзину, поднялся в комнату к магу.
 -Оставьте нас пожалуйста. -произнес старик слуге, когда хозяин дома вышел и радушно
поприветствовал посетителя.
 Слуга, тут же сообразивший, что это видимо какой-то хороший знакомый, тут же
вышел, затворив за собой дверь.
 -Добрый день, повелитель трав и природы! -поприветствовал гость хозяина.
 -Добрый день. -ответил ничего не понимающий маг. Он не мог понять, как оказался здесь этот человек, кто он, зачем пришел, и вообще, что произошло. Последние десять минут он видел словно в мутной дымке сна. Спрашивал ли слуга разрешения привести к нему гостя? Да, спрашивал... А почему он разрешил незнакомому ему человеку подняться? И почему так радушно приветствовал? Арнизан решительно ничего не мог понять, и от этого ему стало не по себе. Тем временем старичок поставил на стол свою корзину и глядя в упор на мага сказал:
 -Я знаю, повелитель трав и природы, как Вы дорого цените своих чад, и я пришел к Вам с просьбой. У меня есть редчайший сорт яблок, которых больше нет нигде и ни у кого. Только Вам под силу сберечь этот бесценнейший вид. Таких нет больше ни у кого. И уверяю Вас, если Вы спасете их, то не пожалеете.
 Арнизан был крайне удивлен. Он и представить себе не мог, что на свете есть такой сорт яблок, о котором бы он не слышал.
 -Позвольте, но у меня, в моем саду, имеются абсолютно все виды фруктовых деревьев, и уж
тем более царицы фруктов - яблони.
 -Я думаю, что увидев и отведав этих яблок, Вы признаете, что этого сорта нет нигде и ни у кого, и Вы единственный, кому под силу спасти этот вид. -затем льстивые слова потекли сладчайшим нектаром, и Арнизан в нем буквально утонул.
 Потирая подбородок, он с все большим любопытством смотрел на корзину, пока гость, нахваливая его могущество, в самых восхищенных тонах рассказывал про свои яблоки. Затем старик легко стянул золотистую шелковую ткань, скрывавшую содержимое корзины, и маг обомлел.
 Корзина была наполнена яблоками невиданной окраски и размеров. Десяток яблок занимал всю корзину, и они были воистину прекрасны. Большие, сочные, сияющие... Золотистые отблески постоянно казалось убегают из-под взгляда наблюдателя, а румянец яблок так и умоляет: "Съешь меня!". От удивления Арнизан никак не мог отвести взгляд от корзины.
 -Поразительно... Что это за сорт? Как он называется? Где вы достали их? Почему я про них ничего никогда не слыхал? -вопросы потекли из мага нескончаемым потоком, и он, не замечая ничего вокруг, лишь смотрел на фрукты, не в силах отвести взгляд.
 -К сожалению, место, откуда я их принес настолько труднодоступно, что там нет ни зверей, ни людей. Единственное что мне доподлинно известно про них, это то, что они обладают чудодейственными свойствами.
 -Хм... Любопытно... какими это еще свойствами? -маг взял яблоко в руку и внимательно разглядывая, изучал его. Яблоко, казалось тихонько пульсировало в руках, и в какой-то момент восхитительный окрас на неразличимый миг приобрел сероватый оттенок.
Легкий морозец сомнения вновь пробежал по спине своими маленькими ножками... Арнизан с тревогой бросил взгляд на старика, и вновь посмотрел на яблоко. Оно было таким же как и миг назад. Румяным, красивым, сочным, аппетитным.
 -Попробуйте, я уверен, Вы никогда не пробовали подобного. Все в Ваших руках, и если Вы сочтете, что этот вид достоин спасения, то я буду Вам бесконечно признателен!
 Арнизан еще с минуту посмотрел на яблоко... вдохнул полной грудью его аромат... Поднес ко рту... и откусил.
 В голове тут же пронеслось дикое "Нееееееееет...", надрывное... отчаянное... оборвавшееся резко, словно удар бокала, с диким звоном рассыпавшийся на осколки, и тут же потонуло в волне нахлынувших метаморфоз. Голос показался знакомым, но в произошедшем далее это Арнизан не обратил на это внимания. На глазах мир начал резко меняться. Стоящий рядом старец наливался силами, лицо потеряло бледный оттенок, седые волосы выпадали космами, а на их месте в момент выросла красивая черная грива волос, принадлежавших лишь одному человеку. Простая серая одежда исчезала освобождая место для черной кожи и шелка. Каждый миг преображал старика, и вот, наконец, перед магом предстала жертва давней ночной расправы... Кассант.
 Руки Арнизана задрожали... яблоко выпало из них, и его остатки тут же сгнили без остатка, превратившись в тлен, а корзина просто растворилась в воздухе, не оставив после себя и следа.
 -Что ты мне дал, ты отравил меня!? -не то вопрошая, не то утверждая произнес маг.
 -Я не могу сказать, что дал тебе, но убивать тебя не собираюсь, не волнуйся, скорее наоборот. -усмешка коснулась губ колдуна. -Ты же так боялся смерти, так я тебя избавил от этого неизбежного зла. Ты будешь жить вечно.
 Взгляд Арнизана выражал недоверие, вперемешку со страхом.
 -Как это?
 -Ты волен делать что хочешь, ты бессмертен.
 Арнизан все никак не мог поверить в то, что произошло, и еще меньше мог понять, для
чего Кассант сделал это. Когда он обернулся, колдуна уже не было...
 Наступила ночь, а гость хозяина и не думал выходить. Слуги знали, что порой у него бывали гости, но это было еще в мирное время, но даже и тогда никто не задерживался у него в комнате допоздна, для гостей всегда были прекрасные покои, в избытке имевшиеся в доме. Поднявшись к магу на этаж, слуга прислушивался к происходящему в комнате, но оттуда не доносилось ни звука. Сам хозяин даже не вышел к обеду или ужину, что уже было неслыханным, а если учесть, что у него был гость, то и вовсе невероятно. На другой день один из слуг робко постучал в дверь, чтобы узнать, как себя чувствует хозяин, но ответа не дождался. Обеспокоенный он побежал доложить об этом домоправителю, и тот, после таких же безуспешных попыток получить ответ, принял решение взломать дверь. Вооружившись ломами, двое крепких рабочих сорвали дверь с петель, и ввалились в комнату. На постели сидел совершенно седой и высохший старик. За одну ночь цветущий и пышущий здоровьем мужчина превратился в дряхлого старика. Домоправитель перекрестился и попятился из комнаты. Рабочие так и застыли на пороге с ломами в
руках, не в силах сделать шага, а старик, сквозь рыдания, лишь бормотал про себя:
"Бессмертный... бессмертный... бессмертный..."
12.
Дэнэй медитировал в пещере, когда внезапно почувствовал, что он здесь не один. Это не было обычным присутствием, какое могло быть вызвано зверем или человеком. Медленно открыв глаза, маг обвел взглядом темноту своей пещеры. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь кроны исполинских деревьев игрался с пылинками. Легкое дуновение ветра тревожным знамением дохнуло в лицо... гораздо холоднее... мертвый ветер... Страха не было, Дэнэй знал свои силы, был уверен в себе и не боялся ничего. Мир словно померк перед его взглядом, когда он окинул свое жилище окончательно прояснившимся взглядом. Побеспокоить его в этой пещере посмел бы лишь тот, кто так же был уверен в себе, либо же тот, кто не знал, куда он забрел, а таковых здесь не было. Поднимаясь из позы лотоса, в которой он пребывал большую часть времени, Дэнэй понял, что гость совсем не прост. Глаза мага на миг закрылись, и вновь открылись. Мир запылал буйством красок. Солнечные лучи пылающей оранжевой феерией гоняли холодные голубые кристаллики пыли. Темные углы пещеры пульсировали и тянули свои черные
щупальца к краскам, стараясь поймать как можно больше и сожрать, а те игриво ускользали, игрались и вновь возвращались на свои места. Солома, устилавшая дно, растекалась ядовито-желтой массой, и словно перепуганная медуза норовила свернуться клубочком.
 Весь мир пульсировал и дышал. Глаза мага вновь закрылись на мгновенье. В следующий миг серые, едва уловимые оттенки вновь наполнили мир вокруг. Мир словно замер. Острые как бритва лучи, четкие, резкие, словно иглы, по прежнему прошивали сплошное полотно белесого марева. Гротескно застывшие стены на этот раз замерли ледяными глыбами и казались высеченными из гранита. Каждый изгиб, каждый излом был с предельной четкостью очерчен, способный поразить своим контрастом воображение даже самого искусного художника. Дэнэй вытянул руку вперед. В этом мире она была сухая и костлявая. Сжатая в кулак, она резко раскрылась, растопыривая когтистые пальцы. Словно бумагу распорол пространство этот жест, и мир лоскутами начал оседать, вновь представая в своих обычных красках и формах. Лоскут за лоскутом опадали куски призрачного мира, не оставляя после себя какого-либо следа ни на полу, ни в воздухе. В пещере послышался четкий стук каблуков. Кто-то мерно вышагивал по комнате. Дэнэй резко обернулся. Пустота. Глаза мага закрывались и открывались так часто, словно ему в глаз попала соринка, которую он пытался выморгать. Видения сменялись видениями, но узреть невидимого гостя никак не удавалось. Руки совершали самые разные пассы, высекая из стен искры и оставляя на них закопченные пятна, сливавшиеся и растворявшиеся в черноте теней, в то время как взгляд выискивал незваного гостя.
 -Где ты! Покажись! -наконец выкрикнул маг.
       В этот миг мир за пределами пещеры начал меркнуть, словно гигантская черная дождевая туча закрыла все небо. Игривые лучики солнца пропали, и вслед за солнцем куда-то исчезли все краски. Мир внутри пещеры стал черно-белым. Краски вместе с жизнью покидали этот мир, и словно в водовороте исчезали за пределами пещеры. Вместе с тем, словно стянув незримое шелковое покрывало, скользя к выходу из пещеры, они четко выявили образ гостя. Высокий, широкоплечий человек молча стоят напротив входа в пещеру сложив руки на груди.
 -Покажись! Кто ты? -вновь произнес Дэнэй.
 Ответом ему был легкий смешок, слетевший с губ человека, и в этот миг пещеру залил белый свет, ударивший по глазам мага, и в один миг разогнавший тьму, так уютно устроившуюся здесь. Вместе с тьмой пещеры исчезло покрывало тьмы, скрывавшее облик гостя. Дэнэй молча смотрел на Кассанта.
 -Так значит, я не ошибся... Марк тоже был прав... -интонации в словах мага была такие же серые и безжизненные, как и само пространство в пещере. Казалось что из этого мирка исчезло ВСЕ. Цвета, звуки, запахи, ощущения, эмоции...
 -Ты знаешь за чем я пришел. -скорее утвердительно сказал Кассант. -Ты так же знаешь, что это произойдет.
 Рука в черной перчатке протянула абсолютно серое и холодное яблоко магу. Взгляд Дэнэя перемещался с руки на яблоко, с яблока на лицо колдуна, оттуда пытался проникнуть в глубь серых глаз, и вновь возвращался к руке, повторяя все по замкнутому кругу. Глаза Дэнэя расширились, и губы, казалось, дрогнули. "Нет... прошу тебя, не надо...", почти шепотом едва сумел вымолвить этот могучий и один из самых сильных магов.
 -Вы знали, на что шли, когда ворвались в мой дом! Вы знали что делали, когда убивали нас! Вы знали, что этого уж точно нет в законах Создателя! И ты знал, что за этим последует! Ешь! -несмотря на то, что мир внутри пещеры замер, голос Кассанта обжигал, нещадно резал, хлестал Дэнэя, и с каждым словом, казалось все более неподъемная ноша ложилась на плечи мага. Он сгибался и сникал под этим взглядом. И рука сама
потянулась к яблоку. В миллиметре от него Дэнэй в последний миг застыл, с мольбой на лице, глядя на Кассанта, и затем его глаза закрылись. Пальцы сомкнулись на холодной шероховатой поверхности яблока. В этот миг другая рука мага рванулась вперед. С пальцев срывалось заклятье, прорезавшее пространство острыми ножами, поникая сквозь него на всех слоях. Отводя удар, Кассант сделал легкий шаг влево, одновременно с размаху нанося удар ногой по руке Дэнэя. Могучий удар раздробил кисть, едва не оторвав ее целиком. Маг упал на пол, скривился от боли и заскулил, словно побитый пес. Прижимая руку в груди, он затравленно смотрел на колдуна. Холодный взгляд пронзил его насквозь, заставив замереть на полу. Опустившись на колено, Кассант сжал лицо мага, и слегка надавил, заставляя раскрыться рот. Это окончательно сломило Дэнэя. Он откусил яблоко.
 -Ну вот и все. -сказал Кассант, поднимаясь и глядя сверху вниз на поверженного противника.
 Дэнэй лежал, приходя в себя, и пытался понять, что произошло. Он не умер, он был вполне здоров, если не считать поломанной руки, но он понимал, что то, что случилось, было не просто каким-то желанием накормить его яблоками. Глаза затравленно смотрели на колдуна, заслонившим собой выход.
 -Я знал, что ты придешь... но я не смог увидеть для чего... Что ты сделал?
 Кассант усмехнулся, и, подойдя к выходу, стал в пол оборота к Дэнэю. Затем рукой легко прикоснулся к невидимой занавеси, которая могла бы закрывать вход в пещеру. От этого прикосновения по всей пещере пошли круги, как остаются после камня, брошенного в воду.
 -Ты будешь жить вечно, но я запираю тебя в твоей пещере. Ты сможешь видеть все что будет происходить в мире, но не сможешь ничего изменить. Ты больше никогда не сможешь никому ничего рассказать. Ты мечтал о покое и об отшельничестве, и я исполню твою мечту. А я покидаю тебя. Жаль, что той ночью ты поддался на эти глупости Марка... Мне больше нечего тебе сказать, да и не хочется.
 С этими словами Кассант прошел сквозь невидимую дверь, растворяясь в мире, где словно бушующий ветер, цвело буйство красок, и кипела жизнь.
 Дэнэй кинулся следом, но лишь уперся в непроницаемую стену. Он бил ее не обращая внимания на боль в руке, пинал ногами, кричал и плакал, но этого уже никто не слышал. В том мире пещера исчезла, словно ее и не бывало.
13.
Ахмет метался, словно сумасшедший между десятками самых разных мест, и лишь со стороны могло показаться, что ему легко. На самом же деле он в прямом смысле слова не успевал всего, что надо было сделать. В городах все меньше и меньше было результатов от проповедей Марка. Людям обещали рай на небесах, а им хотелось его на земле. Марк постоянно отправлял сообщения государю о необходимости принятия каких-то мер. Палиментос так же должен был узнать о ситуации, что бы как можно скорее завершить свой поход и вернуться для наведения порядка. Мысли о перспективе стать такими же рабами своего народа не прельщали и его. Арнизан уже и без того явстенно сломался, и потому можно было ожидать всего чего угодно. Но он в столице, а Марк на самых дальних западных окраинах страны. Ахмет носился как заведенный. В один из разговоров с Марком священник сказал ему:
 -Мне все очень не нравится это, ты только посмотри, люди просто никак не реагируют на мои проповеди. Порой даже доходит до того, что они откровенно расходятся еще до завершения таковой. Мне даже пришлось в одном из городишек припугнуть их всех отлучением, чтобы они хоть чуть образумились и вспомнили, кто они, а кто мы.
 Ахмет посмотрел с любопытством на Марка. Он никогда прежде не слышал от него подобных речей о разделении уровней простых людей и их.
 -А кто мы? -с усмешкой спросил он.
 Марк на миг нахмурился, поняв, что сказал лишнее, но все же ответил:
 -Ты пойми, просто церковь всегда была и есть основа любого общества. Вера, это то единственное, главное и важное в жизни, для чего стоит жить, и чему стоит посвятить свою жизнь, потому что лишь в искреннем служении Господу нашему мы можем обрести внутренний мир, покой и рай, когда наши души перенесутся в более высокий мир. Мы священники, мы всего лишь являемся устами Господа на земле, донося его слова до
простых людей. Когда люди перестают уважать церковь, уважать ее служителей, уважать ближних своих, они перестают уважать Господа, они отрицают его, и наша задача спасти этих заблудших. Вернуть их на стезю Господню.
 Ахмет чуть не засмеялся.
 -Марк, дружище, да ты видно и впрямь перетрудился. Кому ты все это рассказываешь? Хех. Спасем мы всех, Аллах всех примет в свои объятия. Даже самые испорченные грешники никогда не потеряют его любви, и даже для самых отпетых негодяев может найтись место на ложе в раю рядом с Аллахом. Если люди одумаются, искренне раскаются, обратят свой взор к богу, если они начнут чтить его заветы, Аллах простит их и заберет к себе. Лишь в искреннем служении богу у души вырастают крылья, и она сможет вознестись в рай.
 Марк с недоумением смотрел на собеседника, и рассмеялся.
 -Как видишь, любезный друг, богословской риторикой я владею не хуже тебя, а вот в чем я на самом деле мало смыслю, так это в том, как влиять на людские массы. В отличии от тебя, у меня этого никогда не получилось бы, в то время как у вас с Летицием это выходит мастерски. И потому мне сейчас особенно непонятно, отчего вы не в силах справиться с гражданами нашего государства. У вас всегда это получалось, и несмотря на то, что нынешний поход связан с более серьезными событиями, вашей силы, тем не менее,
вполне должно было хватить на то, чтобы граждане были счастливы и довольны.
 -В том все и дело, Ахмет... Кто-то мутит воду... Не бывает так, ни по каким законам не бывает, чтобы так просто люди отворачивались от бога, чтобы в один миг переставали внимать всему тому, что говорю им я, Марк Аргент, первосвященник государства нашего. Если ты можешь найти время, то я хотел бы предложить тебе пойти со мной на следующую проповедь, и ты сам увидишь реакцию людей.
 -Не знаю, дружище, забот очень много. У меня так же есть много вещей, которые я понять не могу и с которыми мне нужно еще разобраться. Палиментос разделил сейчас свою армию и они решили попытаться взять кочевников «в клещи». Сейчас отряд Палиментоса идет в обход, а вместо себя он оставил Марсия руководить остальной армией. Летиций, конечно, приглядывает за ним, но что он может сделать? Также надо понять, что происходит с Арнизаном. Хлеба, который с его помощью вырастили крестьяне, вполне хватает пока, но он уже почти неделю не выходил на работу.
 При этом известии Марк нахмурился, поскольку это создавало дополнительные проблемы с людьми, которых и так с трудом удается пока что держать в узде. Если же сейчас пропадет и еда, то трудно представить, как справляться с такой толпой, и не придется ли Палиментосу по возвращении брат штурмом родную страну.
 -Мне нужно узнать, в чем причина его поведения. Кроме того, я хотел бы наведаться к Дэнэю, мне нужен его совет по одному вопросу. Да плюс еще разведка на поле боя. Фууух… Как же это уже измотало меня. Ну, надеюсь, поскорее закончится эта война, и мы вновь будем заниматься своими любимыми делами. -с этими словами он подмигнул Марку, и вновь улыбка заиграла на его губах.
 -Если нам дадут. Я чувствую, что все это неспроста.
 -Какой же ты все-таки зануда! -ответил Ахмет, и поднимаясь оправил свой роскошный халат. -Ладно, мне пора сейчас, но надеюсь что я сумею послушать одну из твоих речей. Кстати, когда это будет?
 -Думаю через полтора-два дня. Отсюда до следующих поселений день пути, разумеется придется скакать во весь опор, время слишком дорого сейчас, да плюс нужно время чтобы собрать людей. Я уже не уверен, что это будет очень просто. Они как-то странно все-таки реагируют на мои слова. Да, и еще, передай Летицию мое письмо. -Марк протянул Ахмету свиток, перехваченный бечевкой и запечатанный его личной печаткой.
 -Ладно, постараюсь успеть. -с этими словами Ахмет погляделся в зеркальце, пригладил усики и бородку, после чего спрятал его и свиток в полы халата, и поклонившись растворился в воздухе.
 Марк остался один, и задумался над тем, что все-таки могло бы служить причиной его неудач. Это нельзя было назвать, конечно, полным провалом его миссии, но она была близка к тому. Может быть, стоило бы отозвать к себе Летиция. Судя по вестям, что приносил Ахмет, у них там нет пока что не только погибших от рук кочевников, а даже хоть сколько-нибудь серьезно раненых. Полевые врачи волне смогли бы справиться с какими-то неприятностями. Ахмет как назло только что улетел. Теперь придется ждать его
возвращения, а за это время армия может уйти еще глубже в пустыню, а значит Летицию придется еще дольше добираться обратно. А что если Ахмет мог бы как-то научить его так же перемещаться? Надо будет у него об этом спросить. Конечно в мире магов не принято спрашивать о секретах магии других, но все же. Сейчас ситуация крайне серьезная, и может быть есть более легкий и быстрый способ вернуть Летиция.
 Ахмет же тем временем открыл дверь в иной мир. Здесь не было времени. Проходя по бесчисленным коридорам, дорожкам, лесам, полям маг не чувствовал ни усталости, ни какого-либо неудобства. Он знал, что ровно через доли секунд как он исчез в своем мире, он появится там, где ему нужно, и там время побежит, как и прежде. Застывшие фигуры, словно тени наполняли этот мир. Он был очень похож на мир фантомов, но туда Ахмет боялся проникать. Там его силы утекали, словно вода через детские, неплотно сжатые ладошки. К тому же мир фантомов был намного опаснее этого мира. Здесь же были всего лишь «отпечатки» жизни. Каждый миг, каждая секунда жизни оставалась своим, отдельным, неповторимым каким-то слепком, и по этим слепкам он перемещался, неподвластный ни времени, ни погоде, ни каким-либо иным преградам. Застывшие люди неясно виднелись. Их образы были слабо различимы. Они замерли в одном единственном миге. Порой Ахмету было любопытно разглядывать их, порой неприятно, но это в любом случае было интересным занятием, и когда у него было время, он с удовольствием путешествовал по этим мирам. Подглядывая, изучая, он легко мог узнать как мелкие грешки любого человека, так и страшные тайны. К сожалению, в этих слепках ему было подвластно лишь то что уже случилось. В этом отношении Ахмет слегка завидовал Дэнэю, который мог предвидеть будущее.
 Дверь в повседневный мир открылась, ослепляя яркими солнечными лучами палящей пустыни. По левую руку от Ахмета ехал Летиций. Не слишком довольный такими фокусами восточного весельчака, несмотря на теплое приветствие, взгляд лекаря был хмурым.
 -Приветствую тебя, я смотрю вы собираетесь уже штурмовать эту долину? -весело
произнес Ахмет, чем вызвал нервную реакцию лекаря, испуганно вскинувшим плечи.
 -И я тебя приветствую. Да вот же. Наш юный друг рвется в бой. Не нравится мне это, Ахмет. С момента как Палиментосу ударила в голову идея, будто кочевники могут ударить нам в тыл, она накрепко засела у нег в голове. Видать все же в какой-то из битв ему крепко врезали.
 -Ох! Что-то вы такие стали все сердитые. Ты, Марк. Вы же образцы смирения и добродетели, а говорите такие вещи о своих друзьях. Нехорошо как. -Ахмет укоризненно покачал головой.
 -Война это нехорошо, а я говорю что думаю. Я не могу выйти на связь с Палиментосом. С той поры как его отряд попал в западню какого-то чудища, я смог лишь один раз связаться с ним, да и то, он сам предупредил нас об опасности, после чего сказал, что следует дальше в ущелье.
 От этих слов Ахмет застыл и непроизвольно покрылся ледяным потом, несмотря на дикую жару.
 -Как это? В какое это ущелье он собрался?
 -Ну они исследуя тот участок пути наткнулись на какое-то ущелье. Палиментосу показалось, что это может быть сквозной проход через скалу, и он направил своих людей туда. Там они дошли до небольшого участка, окруженного скалами, от которого шли несколько дорог. Что было дальше, я не знаю, он так и не вышел больше на связь, и я тоже не могу его найти. -Летиций обеспокоено посмотрел на мага. -Что случилось, Ахмет? Почему у тебя такой вид?
 -Там нет никакого прохода или ущелья... Я бывал там несколько раз, и уверяю, там нет и следа какого-либо ущелья минимум в трех днях пути...
 -А как же... А... А что же... -Летиций удивленно смотрел на Ахмета и не мог вымолвить ничего внятного.
 -Ладно, я смотрю, дело принимает крайне серьезный оборот... Я сообщу об этом Дэнэю. Он единственный, кто может помочь разобраться в том что случилось. Ах, да, чуть не забыл.
-Ахмет вытащил из рукава свиток и передал его Летицию. -У Марка проблемы, это он просил передать тебе.
 С этими словами он вновь растворился в воздухе, правда, на сей раз без поклона. Видимо у него были какие-то свои соображения, перед кем кланяться, а перед кем нет.
 Летиций молча развернул свиток, и по его выражению лицу было понятно, что веселее ему
не стало.
***
 Ахмет мчался по очередному слепку к пещере Дэнэя. На его пути попадались застывшие фигуры людей, исполинские деревья, доисторические папоротники и животные. Он всегда с любопытством разглядывал все это и не упускал случая полюбоваться чем-нибудь интересным, но сейчас, полностью погруженный в свои мысли о Палиментосе, он не замечая всего этого, брел к тому месту, где была пещера его друга. Преодолев более сотни километров за один короткий миг, он вынырнул из этого слепка... и с удивлением обнаружил, что пещеры нет. Ошарашенный, он стоял и смотрел на то место, где еще совсем недавно зиял черный
зев жилища Дэнэя. Прикрытая нависающими лапами гигантских елей, излучающая некую ауру загадочности, эта пещера была здесь, сколько себя помнил Ахмет. В недоумении он начал осматриваться вокруг, предположив практически невероятное, что он перепутал место, и попал совсем не туда куда надо. Однако, как и старался, даже следа пещеры найти не удавалось. В это время на него сквозь слезы смотрел Дэнэй. Кричал, бился кулаками и телом в непроницаемую преграду, навеки оторвавшую его от мира людей. Он прекрасно видел и недоумение на лице Ахмета, и то, как он оглядывается в поисках возможных ориентиров, и что есть силы, пытался до него докричаться, но восточный маг его не слышал. Дэнэй предпринял отчаянную попытку. Погрузившись в глубочайший транс, он собрал все силы, и направил их единым всплеском в сознание Ахмета, пытаясь сказать ему о случившемся. Мощный всплеск энергии буквально физически выстрелил в направлении мага, но словно луч света в зеркальной комнате отразился от невидимого барьера, преграждавшим выход и эта дикая энергия невероятно быстро и бешено стала метаться внутри относительно маленькой пещерки. Она обжигала и оплавляла стены и солому. Искрилась и рассыпалась дикими вспышками, когда попадала на какую-нибудь преграду. Дэнэй в ужасе пригнулся, закрыв руками голову, когда почти рассеявшийся пучок энергии резко прочертил искрящийся след у него над головой. Осыпающиеся искры упали на одежду и солому, отчего те сразу же вспыхнули. Маг едва сумел погасить их, прежде чем пещера заполнилась дымом, и тут заметил, что его руку покрывает гигантский
волдырь. Большая искра упала на нее, когда пролетала у него над головой, а он и не заметил этого. Теперь же рука начала ныть, а волдырь моментально разрастаться. Пока он смотрел на то, что происходит с его рукой, за пределами пещеры Ахмет тер глаза, виски, и раздумывал, что сделать. Это был тот случай, когда тебя выбивает из колеи совершенно непредвиденное событие. Он мог ожидать всего чего угодно, начиная с того, что Дэнэй не захочет его принять или выйти из своего транса, и заканчивая тем, что тот покинул свою
пещеру, и ушел погулять по лесу, но отсутствие самой пещеры повергло Ахмета в шок. В этот миг ему показалось, что он слышит чей-то крик. Этот крик показался ему таким знакомым, и в то же время настолько глухим и коротким, что трудно было поручиться, а был ли крик? Еще раз оглядевшись по сторонам, и особенно пристально вглядевшись в то место, где должна была быть пещера, Ахмет хотел было улететь, когда ему в голову пришла идея. Он прикинул, когда был здесь в последний раз, и сделал шаг в один из недавних слепков. Внимательно изучая застывшую картинку, он абсолютно ясно и четко видел, что пещера была, и именно в этом месте, и он не ошибся, когда пришел сюда. Выйдя же из слепка, он вновь обнаружил, что пещеры нет. Дэнэй, заметивший, что Ахмет то появляется, то исчезает, сперва думал, что он просто совещается с Марком или Летицием, но тут же сообразил, что происходит, и надежда затрепетала в его груди, выразившись в учащенном сердцебиении. Про себя он молился богу, умоляя его помочь Ахмету разобраться в том, что случилось, и тогда они, быть может, смогут спасти его из этой тюрьмы. Ахмет же чуть ли не минута за минутой просматривал слепки, пытаясь поймать момент, когда же пещера исчезла. Силы мага потекли как сквозь решето, и последние разы ему было уже очень трудно совершать шаги в слепок и выходить обратно. К своему неудовольствию Ахмет поздновато заметил, что сил у него осталось
довольно мало, и теперь до города ему придется добираться либо пешком, либо же остаться для пополнения сил здесь хотя бы на ночь. В таком состоянии он боялся что у него может просто не хватить сил выйти из слепка, а перспектива навеки застрять там совсем не прельщала мага.
 Ахмет решил что заночует, а завтра тогда полетит к Марку. Во-первых, послушает его речь, да поглядит, как люди вообще реагируют на него, а так же расскажет о случившемся. С этими мыслями он стал выбирать себе место для ночлега. Не очень хотелось ложиться на сырой земле, да и камни не слишком грели. Произнеся негромко какое-то заклинание, маг поднял руки и из его рукава стал выползать похожий на гигантскую мурену ковер. Когда он окончательно сформировался, то оказался относительно небольшим. Кроме самого мага на нем вряд ли кто мог уместиться. Ахмет забрался на коврик, после чего тот в месте с ним легко поднялся над землей на небольшую высоту. После всех необходимых приготовлений ко сну, сладко свернувшись на боку, Ахмет подложил руки под голову, и по-детски как-то улыбаясь, предался забвению. Ковер сам ласково укрыл его появившимся откуда-то покрывалом, и таким образом Ахмет оказался в чудесной постели. Как ни были необычны события сегодняшнего дня, а сон все равно легко
и быстро пришел к нему, оградив от всех земных тревог.
 Утро оказалось солнечным и теплым, и за ночь Ахмет прекрасно отдохнул. Он чувствовал прилив сил, и был полностью готов к любым действиям. Прежде чем лететь к Марку, он решил все-таки попытаться еще раз найти момент, когда пещера пропала, и погрузился уже в самые ближайшие слепки. Вот он за час до появления. Пещера есть. Пол часа. Есть. Десять минут. Есть. Минута. Есть.
 Ахмет был поражен. Неужели пещера пропала за секунду до его появления? Очередной вход в слепок - пещера на месте. Он решительно ничего не понимал. Через десять минут после прилета - пещера есть. Ахмет был поражен. Он не мог понять как такое возможно. Он вновь зашел в слепок, и на сей раз, заглянул внутрь пещеры. Там было пусто.
 "Все! Хватит, о Аллах, что это еще за проделки Иблиса...". Бормоча про себя всяческие проклятия и ругательства Ахмет решил встретиться с Марком сию же минуту, и окончательно растворился в пространстве.
 Дэнэй, все эти минуты, затаив дыхание смотревший за действиями друга, в отчаянии сел на пол. Он был раздавлен. Он вспоминал, как в свое время легко преодолевал пространство одним лишь усилием мысли, а сейчас его самого сделали заложником в тюрьме. Его самого надежно спрятали и засунули где-то между мирами и временами... Ах... если бы только подать друзьям хоть какой-нибудь сигнал о грозящей беде... Если бы только предупредить их... Он еще раз попытался в отчаянии послать Ахмету какую-нибудь мысль, но все его попытки, даже самые отчаянные, как с Арнизаном, Палиментосом или сейчас, с Ахметом заканчивались лишь легкими, практически неощутимыми всплесками, которые можно было принять максимум за галлюцинацию или простой шум...
 Как рвалось сердце Дэнэя, когда он следил за Палиментосом и видел, что пустынный хищник приготовил им свою ловушку... Как он задыхался от избытка эмоций, видя как этот глупец Арнизан, поддавшийся на лесть кусает яблоко... И как он осознавал, что Кассант не случайно пришел к нему первому... понимал, сукин сын, что лишь ему под силу увидеть его шаги и предупредить остальных... Тварь...! А затем заставил
мучаться, предоставив возможность наблюдать за своими друзьями, и не иметь возможности ни предупредить, ни помочь, ни спасти их... Словно издеваясь, желая показать, как и остальных достанет его костлявая рука мести...
 Дэнэй просто задыхался от нахлынувших мыслей и размышлений, когда вход в пещеру вновь зашевелился, складываясь в очередную картинку. И на сей раз его взору открылся зал постоялого двора в одном из
пригородов. Комната, которую увидел Дэнэй, была большой и светлой, и, несмотря на то, что это не было столичным или крупным городом, но обставлена весьма хорошо и даже довольно роскошно. Большая кровать, вырезанная искусными мастерами, с гравюрами изображавшими любовные сцены, огромный шкаф красного дерева, который поражал красотой оттенков и текстуры. Большая хрустальная люстра, шелковые занавески, стулья из того же комплекта, что и шкаф, письменный стол, а в углу комнаты большое, почти в человеческий рост зеркало. Полы были устланы дорогими коврами, поверх мореного паркета. В комнату вошли сначала слуги, которые быстро накрыли стол скатертью и приготовили все в обеду, а затем, в нее вошли Марк и Ахмет. Когда все приготовления были закончены, слуги удалились, и маги остались вдвоем. Как сквозь какую-то искажающую звуки и голоса пелену, к Дэнэню доносился их разговор.
 -...там в самом деле ничего не было. Я не понимаю, как это может быть, но в "памяти"
она есть, а в настоящем нету! Здесь точно не обошлось без чьего-то вмешательства!
 -Не думаешь же ты, что Кассант вернулся?
 -Я не знаю, сомневаюсь, конечно, но, а кто тогда? Кто посмел бы?
 -Может это какой-нибудь его сын или ученик, о котором мы не знаем?
 -Вряд ли сын... Даже если бы он оставил потомство, его дети были бы еще слишком
молоды... не думаю...
 -Ну, хорошо... А ученики? Ты можешь найти любые по давности следы в "памяти", ты видел хоть что-то, отдаленно напоминающее об этом или дающее основания подозревать?
 -Я смотрел, но не думаю, что что-то такое случалось. Хотя в последние пол года он исчезал несколько раз из "памяти", но это было, когда он забирался в мир теней. Да и времени мало для того, чтобы кого-то обучить. Ты и сам понимаешь, что это невероятно.
 -Скажи-ка мне дорогой мой Ахмет... -задумчиво поглядывая на хрустальный бокал произнес Марк. -А не мог ли он в то время исчезнуть из нашего мира, а затем появиться где-нибудь снова, и в этот промежуток времени оставить какой-нибудь сюрприз?
 -Хм... я не задумывался над этим... А пожалуй ты прав, я сейчас же попробую найти его, может быть и в самом деле, его прогулки были не так безобидны как нам казалось.
 -Ладно... Расскажи мне сейчас, как дела у Палиментоса и Летиция?
 -Да вот же! -Ахмет хлопнул себя руками по бедрам и по лбу. -У них там тоже какая-то непонятная вещь творится. Летиций сказал, будто Палиментос в поисках пути в обход скальной гряды пошел на восток, и по пути нашел какое-то ущелье, в которое и свернул, рассчитывая обнаружить там возможный сквозной переход.
 -Ну и? Что здесь такого? По-моему вполне разумный план, каковыми и являются, по сути, все замыслы нашего Палиментоса.
 -Так в том-то все и дело... что НЕТ там никакого ущелья! -Ахмет смотрел на Марка вытаращив глаза, с настолько растерянным видом, будто пытался понять, где он и что происходит вокруг.
 -Ничего себе... Это как же так? Неужели у кочевников была какая-то ловушка?
 -Не знаю, но сомневаюсь, будто это их рук дело... Ты же знаешь, что Палиментос не первый год в своей стихии, и ловушки он чует за версту! К тому же... не представляю себе, как они смогли бы реализовать такое... Нет, дорого мой дружище... сдается мне, что это посерьезней будет. Тут ведь вот еще какая штука, ни я ни Летиций не можем найти Палиментоса или выйти с ним на связь. Он как в воду канул... или в песок...
 -Черт. -вырвалось у священника. -Как же некстати это все.
 -А неприятности и не бывают кстати. Они приходят и их нужно решать, вот и все.
 -Ну да, разумеется, я не к тому... –Марк, казалось, погрузился в свои мысли. -Ну а что же нам сделать с Дэнэем? Как найти его? У тебя есть какие-то идеи?
 -Понимаешь, у меня есть, конечно, подозрения, но я не уверен, что сумею их объяснить или подтвердить. Вот смотри. Когда я вхожу в "память", я исчезаю в этой реальности, но появляюсь в той. То есть я есть либо здесь, либо там. Пещера Дэнэя есть в том мире, а его самого нет. Ты понимаешь, о чем я?
 -Ну... приблизительно, то есть ты хочешь сказать, что Дэнэй остался где-то здесь да?
 -Не совсем, я боюсь, что Дэнэй застрял между мирами. Его пещера пропала, а ты ведь прекрасно знаешь, что без причины он ее не покидает, а уж тем более сейчас, когда такая ситуация, он вряд ли стал бы куда-то уходить. Но пещеры-то нет! Зато она прекрасно остается в "памяти", а это значит, что ее кто-то переместил из этого мира в некий иной. Она ведь оставляет свой отпечаток и сейчас, значит, она где-то существует.
 -Слушай... Не стану кривить душой, я слабо разбираюсь в вопросах параллелей и
потусторонних реальностей, я просто хочу сейчас понять, что с Дэнэем. Жив ли он или
умер? Ты можешь это как-то выяснить?
 -Ну, мне кажется, что он жив. Когда я появился перед его пещерой, то мне показалось, будто я слышу чей-то голос, и скорее всего именно голос Дэнэя. Но вот найти его я не сумел.
 От этих слов у Дэнэя сердце просто заликовало, ведь если они уже знают о случившемся, значит, они, скорее всего, сумеют спасти его! Тем временем действие в комнате продолжилось.
 -Хорошо, тогда нам обязательно нужно придумать, что мы можем сделать, чтобы найти его. Знаешь, я думаю тебе сейчас нужно все свои силы направить именно на решение этого вопроса. На счет Палиментоса, пока что, думаю, волноваться не стоит, он человек твердый и опытный, думаю, он справится с любой проблемой, и кроме всего с ним его люди, так что за него я пока не стал бы волноваться.
 В этот момент в комнату вежливо постучались, и слуга объявил о том, что на площади
собралось достаточное количество людей, и что все готово к выступлению.
 -Ну что? Посмотришь на мое выступление?
 -Да, но, пожалуй, из окна этой комнаты. Не хочется выходить отсюда.
 -Хорошо.
 С этими словами Марк вышел на улицу и пошел на подмосток, который специально по случаю соорудили на этой площади. Взошедший на трибуну священник практически спиной стоял к Ахмету, а тот пристроился на окне, и с интересом наблюдал за толпой.
 Еще до того как началась речь, Ахмет увидел, что среди толпы, то тут, то там есть некоторые люди, которые сразу же показались ему странными. Они ничем таким не выделялись из толпы, но что-то привлекло в них внимание мага. Он внимательно вглядывался в них, пытаясь сообразить, что же в них такого. Вроде бы они точно так же как и остальные смотрят на трибуну. Как и все не сводят глаз с Марка, и как и все лишь слегка подаются вперед, когда над головами людей разносятся пылкие речи, и тут он прислушался к словам своего друга:
 -...мы должны быть сильными в этот тяжелый момент, потому что Господь нас учит смиренно терпеть все невзгоды, что выпали на нашу долю. Его сыну было во сто крат труднее чем вам, но он терпел! За всех нас терпел, и вы теперь платите ему такой черной неблагодарностью!
 Ахмет поднял брови от изумления, когда услышал последние слова Марка. Он не верил своим ушам, в то время как священник продолжал речь:
 -...и когда каждый из нас предстанет перед ликом его, что сможем сказать мы в свое оправдание? Как жили мы? Были ли сильными и верными учению его или же поддались искушению Бесноватого? Кто из вас может сказать, что так же чист как я?
 Ахмет вновь не поверил ушам своим. Неужели Марк так все и задумал? Странные тогда у него проповеди какие-то.
 -...никогда мы не моги столько сделать для своей страны, для своих граждан и для своих семей, сколько делает сейчас для всех вас один человек! Он заботится о вас, он отдает безвозмездно свои силы, талан, умения и все ради вас! Господь даровал ему его чудесный дар на благо всех вас, и вы по праву сейчас пользуетесь плодами его чудес. Он кормит вас, поит, и вы должны брать с него пример, а не прятать свои жалкие душонки по темным углам ваших бренных тел!
 Ахмет прекрасно теперь понял, откуда такая реакция народа на проповеди Марка, но кое-что еще привлекло его внимание. Люди, что до этого привлекали его внимание, еще раз обратили его на себя. Каждый раз, когда Марк совершал подобные "оговорки", кто-либо из толпы легонько хлопал себя ладонью по лбу. Теперь стало все понятно. Марк просто не слышал себя, потому что эти люди наводили искусный морок на него, и понятное дело, что такие пламенные речи, сдобренные подобными нелицеприятными высказываниями не могли вызвать в слушателях позитивных эмоций.
 "Ну что ж... значит все-таки это магия... и значит нужно быть настороже", подумал про себя Ахмет и отошел от окна. Слушать речи Марка было бессмысленным занятием, а забот хватало вполне и сейчас. По возвращении священника, он расскажет ему все свои наблюдения, и они будут уже тогда решать какие шаги предпринять, а пока что можно отдохнуть, или просто навести лоск. Ахмет очень следил за своей внешностью, и тщательно ухаживал за бородкой и усиками. Красивый, статный, одетый в расшитые золотом, сотканные из наидрагоценнейших тканей одежды, с великолепнейшей чалмой, украшенной огромным рубином, который он время от времени менял на другие камни, в зависимости от общей цветовой гаммы, Ахмет походил минимум на какого-нибудь султана или пашу. Стоя перед зеркалом и оглядывая себя с головы до пят, он не мог не восхититься собой. Пригладил усики, бородку, и вновь полюбовался собой. Затем повернулся к столу, и взял гроздочку винограда. В этот миг Дэнэй не смог удержать вырвавшегося от
удивления и неожиданности стона.
 Из зеркала прямо в комнату шагнул человек. В один шаг он переступил через отделявшее его от Ахмета расстояние и крепко схватил его в свои сильные руки. Ахмет выронил виноград, и от неожиданности не понял что произошло, когда Кассант вновь исчез в зазеркалье. Вместе с Ахметом он исчез из поля зрения Дэнэя, и он от отчаяния вновь обессилено рухнул на пол. В этот миг он осознал, что ему очень хочется есть... Он не ел уже более трех суток...
 Тем временем из зеркала вновь появился Ахмет, но только Дэнэй сразу увидел, что он стал другим. Ахмет сделал несколько движений, присел, раскинул руки в стороны, понагибался, словно делал разминку, и затем, улыбнувшись, посмотрел вокруг себя. Затем он достал из-под пол своих одежд яблоко, и положил его в большую вазу полную фруктов. Дэнэй с ужасом смотрел на это, когда лжеАхмет обернулся и в упор
заглянул в его глаза. Усмешка искривила его губы, и он весело подмигнул своему невидимому зрителю. От этого по спине Дэнэя пробежали ледяные мурашки, которые противно заставили сжаться все внутри этого человека. Через какое-то время в комнату вошел Марк.
 -Ну ты видел? Это же совсем непонятно что творится. Если вначале все слушали меня, то под конец речи я уже не был уверен, что они не разбредутся раньше времени. Я ничего не понимаю.
 -Да, я видел твою речь, и боюсь у меня для тебя есть плохие вести. -сочувственно ответил лжеАхмет. -Против нас в самом деле работает чье-то коварное волшебство. Ты не видел, но в толпе стояли некие агенты, которые заставляли тебя делать оговорки. На тебя навели морок, при чем очень сильный. Жаль, не могу воспроизвести твою речь, но вот лишь некоторые твои оговорки. И он повторил Марку некоторые из самых грубых его фраз. Марк, пораженный такими новостями, присел на краешек постели, и потер ладонями лицо, а затем стал легко массировать виски.
 -Дааа... Нам нужно срочно решить эту проблему. Знаешь... Я почти уверен, что Кассант жив, и он вернулся. Я не представляю, кто еще мог бы столь же коварно и жестоко действовать. И у кого еще мог бы быть на нас зуб? -Марк в своих мыслях уже далеко ушел от "Ахмета", и говорил большей частью для себя. -Но как такое возможно? Как он сумел вернуться? Черт... Жаль, что мы не довели дело до конца в ту ночь...
 ЛжеАхмет подошел к вазе с фруктами, и взял два яблока. Откусил одно, а второе протянул
Марку.
 -Съешь этот чудесный фрукт, он развеет твои мрачные мысли. Тебе сейчас трудно переварить столько новостей, и нам нужно на трезвую голову обсудить все произошедшее.
 Яблоко было таким аппетитным, но Марк даже не взглянул на него.
 Дэнэй, наблюдавший за этим, все силы направил к Марку, только бы тот не взял яблоко. Он смотрел на это, и сердце его разрывалось от бессилия что-либо сделать.
 Марк же, не замечая ничего вокруг, обдумывал сложившееся положение. Ему сейчас очень нужно было посоветоваться с Дэнэем, или хотя бы с Летицием.
 -Ахмет, ты можешь сейчас, срочно, привести мне Летиция? Это возможно?
 Ахмет поморщился, поскольку маги не любили раскрывать своих секретов никому, а подобная просьба подразумевала необходимость обучить постороннего, но ситуация была критическая, и надо было чем-то поступиться, дабы не проиграть окончательно.
 -Марк, ты устал, зачем он сию секунду тебе? Ты ему не сможешь даже толком объяснить что произошло, не говоря уже о том, чтобы как-то решить эти проблемы. Давай немного подождем, и решим все на свежую голову? Сейчас вот лучше яблоко съешь.
 -Какое к чертям собачьим яблоко? -Марк нервно взмахнул рукой, и выбил протянутый ему фрукт, и он упал на постель. -Ты что? Не понимаешь, что против нас сейчас ведется настоящая война? Не та, что в пустыне, а куда более серьезная и смертельная! Что нашлись силы, с которыми нам не совладать ничем, кроме наших общих усилий? А ты тут печешься о своих секретах!
 Ахмет холодно посмотрел на Марка, отчего тот легка смутился.
 -Ну, извини, я не хотел тебя обидеть, но, в самом деле, сейчас не время для секретов, и всем нам надо как можно скорее встретиться и обсудить положение.
 -Я все понимаю, и я исполню твою просьбу, но ты не понимаешь, что пока не остынешь, вести какие-то разумные беседы невозможно. -Холодно ответил Ахмет, а затем добавил: -А обидел ты не меня, а ни в чем не повинное яблоко. Вкусное, между прочим.
 С этими словами он вышел из комнаты, оставив Марка сидеть на постели и переживать свою вспышку гнева. Священник сидел, и обдумывал сцену, что только что произошла здесь. Обдумывая слова Ахмета и свой поступок, Марк ощутил, что совесть начала слегка терзать его, но он тут же пресек ее попытки проснуться окончательно. В конце концов, как будто он для себя старается. Затем он взял яблоко в руки, повертел его, любуясь дивным румянцем фрукта, и откусил.
 Видя все это, Дэнэй окончательно утратил остатки надежды на спасение. Съев яблоко, и Марк не избежал этой участи.
 В это время священник вдруг подумал, отчего это Ахмет ушел через дверь, если он всегда предпочитал просто исчезать, и в этот миг дверь вновь открылась, и восточный маг стоял на пороге.
 -Ахмет? Зачем ты вернулся?
 Не слушая и не обращая внимания на Марка, тот подошел к зеркалу, и лишь там обернулся к тому, кого только что навеки проклял. На глазах изумленного первосвященника, облик Ахмета начал меняться, а на пол упали и роскошный халат, и чалма, и огромный рубин, отколовшийся и подкатившийся к ногам Марка. Сейчас перед ним стоял Кассант.
 -Ну вот мы и встретились. -холодно произнес колдун.
 -Так все-таки ты!
 -Не беспокойся. Еще двое, и я уйду. Извини, мне пора. Один меня уже заждался. -с этими словами Кассант шагнул в зазеркалье и исчез.
14.
Ахмет не успел сообразить, что произошло, когда чьи-то сильные руки крепко схватили его, не давая возможности вздохнуть, и куда-то потащили. В какой-то короткий миг мир перед его глазами, словно вспышкой, ослепило мимолетным сиянием, а в следующий момент он оказался в каком-то царстве безумия. Он был в своей комнате, но она невероятным образом изменилась. Шкаф, до того поражавший своей красотой, сейчас источал зловоние гниющей, мертвой древесины. Поеденные насквозь стенки кишели насекомыми, которые, не стесняясь никого и ничего с громким шумом продолжали свою работу. Фрески на постели изменились с красивых любовных сцен на картины грязного разврата. Мутные стекла окон отдавали болотной гнилью. В этот момент он услышал на улице шум, и, выглянув, тут же отпрянул, едва сдерживая крики ужаса. Из земли били ядовитые гейзеры, а на площади толпились орды каких-то чудовищных уродцев. Столпившись вокруг эшафота, они громко пищали и улюлюкали, словно дикие
звери. На самом же эшафоте извивался гигантский червь, который время от времени выхватывал кого-нибудь из толпы, пожирал, обливая всех своими нечистотами и продолжал извиваться. Набравшись чуть мужества, Ахмет вновь выглянул в щелочку, и опять взглянул на толпу. Рогатые, кривые, горбатые, с копытами, с гниющими нарывами и обглоданными конечностями... Самый разнообразный сброд поражал сознание мага, и он просто не мог поверить тому, что видит. Едва живые, полуразложившиеся тела, гниющие заживо глубоко поразили его. Изредка в толпе мелькали более-менее пристойные лица, но их было крайне мало. Ахмет не смог дольше это созерцать, и вернул взгляд в свою комнату. Единственное, что выделялось во всем этом хаосе, это ваза со свежими и нормальными на вид фруктами. Ахмет сидел, прислонившись спиной к окну, и пытался понять, что произошло, и не мог. Куда он попал? Как отсюда вырваться? Что вообще произошло? Этого он понять никак не мог. Кое-как поднявшись, он подошел к столу. Фрукты были единственным, что сохранило свою форму. Почему? Ахмет протянул руку к виноградной грозди, и оторвав одну ягодку, повертел ее перед глазами. Ягодка потемнела, сморщилась, а
затем раскисшей слизью сползла по его пальцам. Брезгливо стряхнув ее остатки с руки, Ахмет задумался над этим. Почему ягода сгнила, лишь только он прикоснулся к ней? Это связанно с ним или с миром, в который он попал?
 В этот момент в комнату влетело какое-то насекомое, без какого-либо страха село Ахмету на щеку, и очень больно ужалило. Вскрикнув, маг замахал руками, пытаясь сбросить это насекомое, но оно крепко впилось лапками и жвалами в кожу. В какой-то миг боль отступила в достаточной степени, что Ахмет сумел подойти к зеркалу, и крепко ухватив летающего паразита вырвал его вместе с кусочком кожи со своей щеки. Длинный хоботок остался в коже, и по нему что-то продолжало проникать внутрь его тела, отчего новый
приступ острой брезгливости овладел Ахметом. Выдернув это жало, маг наклонился к зеркалу, и вглядываясь в свое отражение, не сразу сообразил, что зеркало было другим предметом, которое никак не изменилось. Щека распухла, а вокруг раны появились подозрительные бугорки. "Скорее всего, эта гадость отложила в меня свои яйца...", пронеслась мысль в голове Ахмета. Он попробовал придавить кожу в пораженном месте, отчего новая порция резкой и острой боли пронзила его тело. Лопнувшее яйцо кладки обжигало и разъедало его лицо изнутри. Какое-то время маг катался по полу, в приступе боли, и слезы непроизвольно навернулись на глаза. Кое-как поднявшись, Ахмет вновь взглянул на свое лицо, и увидел, что кожа в том месте посинела большим пятном, и еще чуть припухла. Всегда красивый, шикарно выглядящий, сейчас маг имел вид какого-то пьяницы, которого выбросили на улицу из трактира, предварительно хорошенько отделав кулаками его лицо. Лишь сейчас Ахмет заметил, что и его шикарный наряд тоже изменился. Одежда, потускневшая, местами в больших пятнах, дырах, потертостях могла бы
подойти разве что какому-нибудь бродяге, но никак не великому магу. Чалма же, гордость любого жителя мест, в которых родился Ахмет, выглядела настолько жалко, что если бы его увидели на улице, то просто поколотили бы палками за такое неуважение. В голове у Ахмета все просто перемешалось и поплыло. Он крепко зажмурился, словно стараясь разогнать дурман и морок, но когда открыл глаза, все осталось по-прежнему - грязная комната, гнилая мебель, и противная вонь, с каждой минутой все больше усиливающаяся.
 Через некоторое время Ахмет взял себя в руки. Он закрыл плотно окно, двери, и подошел к зеркалу. Оглядывая свое отражение, он думал о том, как быть и что можно сделать, и в этот миг из большого зеркала вышел еще один Ахмет. Не в пример красивый, ладный, именно такой, каким был он сам еще каких-нибудь несколько часов назад. Не обращая внимания на настоящего Ахмета, двойник прошел в комнату, где нагло развалился на кровати, после чего обратил к нему свой взгляд.
 -И как тебе здесь нравится? -спросил гость.
 -Что это? Где я? -недоуменно вымолвил настоящий Ахмет.
 -Это? Это зазеркалье. Тебе здесь нравится? -спокойно ответил лжеАхмет.
 -Этого не может быть. Зазеркалья нет. Есть параллельные реальности, но зеркала, они всегда лишь отражали наш мир!
 -Ты в этом так уверен? Тогда где же ты?
 -Я ничего не понимаю...
 -Разумеется. А разве это не есть отражение нашего мира? То, какой он есть на самом деле?
 Ахмет смотрел на пришедшего, и не мог произнести больше ни слова. Он лишь смотрел на свою копию, и слушал.
 -Выгляни в окно, кого ты там увидишь? Разве ты не узнаешь их? Это же вы!
 -Нет, это какие-то адские порождения!
 -Адские? А кто как не вы сами создаете себе ад каждый день? К тому же, ты слишком сильно преувеличиваешь ужасы ада.
 Ахмет вновь удивленно и растерянно смотрел на говорившего.
 -Ты прав, зеркала отражают наш мир. Они отражают его таким, какой он есть, с одной лишь разницей – зеркала не врут. Но помимо этого, существует и зазеркалье. И вот здесь-то, именно здесь и существует НАСТОЯЩЕЕ отражение сути вещей. Когда люди прикасаются к чему-либо, они уничтожают это. Посмотри на этот дивный шкаф - рука лжеАхмета легко взметнулась в направлении объекта разговора. -Когда-то это было прекрасное дерево. Красивое, нежное, но самое главное ЖИВОЕ. Люди, в своей жажде обладания, не задумываясь, присвоили себе его красоту, заставив служить своим жалким, сиюминутным прихотям. Эстеты, ценители красоты отнимают ее у других. И зеркала все это видят. Они копят это все здесь, и не дай бог, чтобы эти миры пересеклись. Если правда, которую делают люди, встретится с правдой, которую хранят зеркала, то понятие «ад» утратит свой изначальный смысл, став жалким подобием реальности. К счастью за этим достаточно серьезно следят, и не допускают подобного. Вот и ты. Красавчик, умница, остроумный человек, веселый шутник, добрый друг, а посмел посягнуть на то, над чем не имеешь ни малейшей власти.
 При этих словах лицо Ахмета нахмурилось, чем вызвало новый приступ боли в щеке, хотя и менее слабый.
 -О чем ты?
 -А ты сам как думаешь? -лжеАхмет полулежал на кровати и слегка улыбался.
 -Послушай, я всегда чтил заветы Аллаха, и никогда не совершал ничего противного. Я исправно соблюдаю его законы и мне не в чем себя винить.
 -Да? Давай проверим? Глянь-ка в зеркало, оно не врет, мы посмотрим сейчас, правду ли
ты сказал, или как обычно пытаешься малодушно выкрутиться!
 Оба посмотрели в зеркало, и лицо Ахмета вытянулось от удивления. На голове у него стали расти заячьи уши, только рыжего, как у лисы, цвета, а изо рта высовывался, и вновь прятался раздвоенный змеиный язык. Прикрыв от удивления рот руками, Ахмет заметил, что кисти рук порылись не слишком сильным, но вполне заметным пушком.
 -Что это? Что ты делаешь со мной? Шайтан! Ты Иблис да?! Кто ты?!
 -Я ничего не делаю, -спокойно отвечал лжеАхмет. -Это ты делаешь. Я тебе только что все рассказал. Ты врешь, ты совершаешь зло, ты живешь и мешаешь жить другим? Зеркало все видит, и его нельзя обмануть или договориться, как нельзя договориться с ветром или дождем. Сейчас ты трусливо пытаешься убедить меня в том, что ты почти святой, словно лис пытаешься выкрутиться, и я тебе мог бы охотно поверить, но зеркало не верит.
 -Аааааай... -рот Ахмета раззявился в агонизирующем молчании. -Я не хочуууу... Верни меня обратно, я отдам тебе все, что ты пожелаешь!
 -Смешной ты. У меня и так есть все, что мне нужно.
 -Это ты меня сюда привел! Я знаю, это был ты!
 -Не стану скрывать, это был я, и что дальше?
 -Верни меня обратно... умоляю... -Ахмет упал перед своим двойником на колени.
 -А зачем? Тебе, плуту, обманщику и просто упивающемуся своей властью, своим превосходством над другими, именно здесь и место.
 -Но за что? Что я тебе сделал?
 -Я смотрю, у тебя еще и память совсем плохая стала... Ну что ж, ладно, может быть так вспомнишь. -С этими словами лжеАхмет поднялся с постели, и стал гораздо крупнее, чем настоящий маг. Облик восточного мудреца растворился, уступая место истинному лику этого человека. Через несколько секунд перед агонизирующим Ахметом стоял Кассант.
 -За что ты мучаешь меня? Это ты расправился с Дэнэем? Ты убил Палиментоса да? Я знаю, это ты Арнизана подбил прекратить работу! Это ты, все ТЫ! Я знаю!
 И в этот миг глаза Кассанта блеснули такой яростью, что он, не сдержавшись, схватил за грудки лохмотьев постаревшего от всех событий лет на двадцать Ахмета, и притянув, заглянул в самую глубину его глаз, обжигая ледяным огнем своих.
 -Да мне плевать было и на тебя, и на Марка, и на всех вас! Я простил бы вам, если бы вы ушли. Я простил бы вам, если бы вы уничтожили мой дом. Я простил бы вам, если бы вы даже просто убили нас! -голос колдуна сорвался на крик, который в этом мире гремел подобно грому. -Но я НИКОГДА не прощу вам того, ЧТО вы хотели сделать с нашими душами!
 -Эээ... э-это все Марк! Марк, Палиментос и Летиций, это все они предложили! –заикаясь, лишь и сумел произнести до смерти напуганный Ахмет.
 -Ты прекрасно знаешь, тварь, что без вашей помощи они не смогли бы сделать этого, и ты, и этот дурак Арнизан! Вы знали, что ваша помощь нужна! Вы знали, на что шли! И Дэнэй... уж у него всегда была своя голова на плечах, а он пошел с вами!
 -Прости, прости нас! Прости! Умоляю, прости меня и верни в наш мир! Я все отдам! -дальнейшие звуки слились в единое бессвязное нытье, от которого Кассанту стало до крайность мерзко.
 -Тварь. -не зло, а скорее констатируя факт, произнес колдун, и вырвался их рук Ахмета.
 Подойдя к зеркалу, Кассант посмотрел на распластавшегося на полу мага, и тихо сказал.
 -Ахмет...
 Тот мигом поднял глаза. Кассант бросил ему яблоко.
 -Если хочешь получить шанс вернуться, ешь яблоко.
 Ахмет на лету поймал его, и тут же жадно вгрызся в него. Из глаз текли слезы, а взгляд, в котором постоянно страх сменялся благодарностью, затем болью, затем раскаянием не сходил с лица колдуна.
 -Прощай. Теперь у тебя будет достаточно времени, чтобы найти выход. -произнес Кассант и шагнул в зеркало.
 -Подожди! А как же я?! Как мне выбраться отсюда?!!!
 Крик Ахмета утонул в полусгнивших стенах комнаты.
***
Марк оставался в комнате, и обдумывал то, что произошло. "Кассант вернулся, и если ему это удалось, значит, он гораздо сильнее, чем они могли предполагать. Не зря они все же наведались той ночь в его дом. Вот жаль, что не сумели довести дело до конца."
 От этих размышлений его отвлек все нарастающий шум с улицы. Свою речь Марк закончил уже как два часа назад, и люди давно должны были разойтись, и потому это вызвало дополнительное любопытство. Выглянув в окно, Марк увидел, что людей под окнами собралось существенно больше, чем на его проповеди. Это было особенно удивительно, поскольку никаких особых причинах к этому не было, а в свете военного положения, так и подавно быть не могло. Толпа, между тем, все прибывала, и Марк с подозрением выхватывал из общего гула такие фразы как: "Это пугало в рясе совсем обнаглело, давайте подожжем его и посмотрим, как оно будет гореть!" или "Нам пудрят мозги, в то время как сами за наш счет хотят жировать!"
 Это обеспокоило священника, и он стал задумываться о причинах таких настроений. В этот момент его увидели с улицы, и кто-то закричал: "Вон он! Он в этой гостинице! А ну, ребята! Давайте-ка его сюда!" И после этих слов толпа повалила дом. Марк заметался. Что делать? Куда бежать? Что произошло, и чем он вызвал недовольство граждан? Мысли метались, словно перепуганный зверек, в голове священника.
Шум внутри помещения стал громче, и Марк понял, что толпа уже штурмует лестницу, и через минуту будет выламывать двери его комнаты. Номер на третьем этаже, был самым лучшим в этом городке, но сейчас он оказался ловушкой. Раздумывать было некогда, первые удары в дверь заставили Марка двигаться очень быстро. Приложив все силы, он придвинул кровать к двери, а затем опрокинул и шкаф, дополнительно подпирая баррикаду. Быстро пройдя к окну, Марк выглянул на улицу, чем тут же вызвал новый гул толпы. На него показывали пальцами и улюлюкали. В дверь громко стали колотить чем-то тяжелым. Собрав все мужество, Марк вылез из окна. Узкий карниз заставлял сердце сжиматься от страха, но
рев разъяренной толпы пугал еще больше. Нащупывая пальцами малейшие щелочки в стене, священник целиком выбрался из номера. До крыши было не очень высоко, но он никогда не занимался физическими упражнениями, и ему было крайне трудно совершить подобный трюк. На углу дома рифленая кладка позволила бы гораздо легче выбраться на крышу, но до нее было метров пять. Стараясь не смотреть вниз, и не слушать крики толпы, Марк осторожно полез к углу. Один, шаг, еще один, еще, кончиками пальцев он почти дотянулся до первого уступа. В этот момент рядом с ним в стену врезался камень. Рядом еще один, и снова. Следующий камень попал прямо в ногу, и лишь за счет того, что Марк уже как-то успел ухватиться за угловой выступ, он не упал. Острая боль, пронзившая в этот миг ногу, заставила священника припасть на нее, но желание выжить не давало останавливаться. Вот он целиком уже захватил угол, а высунувшиеся из окна люди пытались дотянуться до него палками. Марк, с невиданной доселе ловкостью, вскарабкался уже под самую крышу. Камни, время от времени зацепляя, колотили его по спине, рукам и ногам. И вот наконец-то крыша. Рукой священник хватается за черепичную кладку... другой... прилагая все силы, в отчаянном рывке он подтягивает свое тело наверх... и перед глазами возникает он... Кассант... сидит, ухмыляется, и издевательски смотрит.
–Не спеши, больше некуда бежать. -голос колдуна источает насмешку, а затем добавляет:
–Последнее осталось. –чернокнижник, повертел перед глазами яблоко.
 Марк не в силах пошевелиться, почувствовал, как руки слабеют, и запас сил иссякает. Задрожали кисти рук... локти... плечи... Напряжение стало нестерпимым, и в этот миг в голову с силой врезался булыжник, брошенный чьей-то меткой рукой. Перед глазами все потемнело, и священник полетел вниз. Под радостный крик толпы, доставшей свою жертву, Марк потерял сознание.
 Над толпой пронесся чей-то крик: "Распять его на кресте! Праведника дьявольского!", и ответом был дикий рев обезумевших людей. Очень скоро трибуна превратилась в эшафот, на котором возвышался крест со своей жертвой, которая дивным образом, корчась от боли и нестерпимых мук, оставалась живой.
 Зеркала не врут.
15.
 Кассант основательно подготовился к мести. Повернув законы природы вспять, он сумел вернуться, и теперь летел в ночном небе. Едва не задыхаясь от ветра, Кассант двигался к своей первой жертве. Начать нужно было именно с этого человека. Только он мог помешать Кассанту в осуществлении его плана, и потому ужасный путь должен был начаться с него. Задолго до того как Касант подлетел к пещере, он спрятался в сеть заклинаний. Сейчас его не увидел бы ни человек, ни зверь, ни птица. Кассант вошел в пещеру. Как он и ожидал, Дэнэй медитировал. Некоторое время напряженная тишина повисла в пещере. Дэнэй открыл глаза. Кассант стоял прямо перед ним, но увидеть его маг был не в состоянии. Дэнэй закрыл глаза, и вновь открыл. Колдун знал, что он его ищет. Дэнэй вновь закрыл глаза. Кассант отступил в очередной слепок, и вновь ускользнул от его взгляда. Дэнэй начал совершать заклинания. Срывая и распарывая эти слепки, он пытался хоть таким образом нащупать незримого гостя. Очередной слепок облетел засохшими лепестками, и Кассант счел за лучшее перейти в другое место. Его шаги гулко
отозвались в пещере. Руки Дэнэя начали источать пылающие полосы огня, которые безжалостно полосовали камень.
 -Где ты! Покажись! -прозвучал голос Дэнэя.
 В этот миг Кассант решил, что пора заканчивать. Он отнял достаточно сил у мага, и теперь можно сделать то что он хотел. Словно за ширму, потянул он за невидимую нить, и мир вне пещеры провалился в один из слепков. Краски, звуки и даже само время, словно пузыри воздуха, стали стремительно утекать сквозь вход, и мир внутри пещеры погрузился в серую пустоту. Теперь не было возможности прятаться в слепках, и Кассант сумел лишь оставить единственную защиту - тень. Его фигура оставалась черным силуэтом, но и в этой маскировке уже практически не было нужды.
 -Покажись! Кто ты?
 Кассант, уже не таясь, усмехнулся, и словно покрывало, сбросил последние тени. Дэнэй, пораженный, смотрел на колдуна.
 -Так значит, я не ошибся... Марк тоже был прав...
 -Ты знаешь зачем я пришел... Ты так же знаешь, что произойдет.
 Кассант протянул Дэнэю яблоко. Фрукт холодил пальцы даже через перчатку. Дэнэй испуганно и тревожно начал смотреть, то на яблоко, то на Кассанта, и его губы беззвучно что-то шептали. Видя что маг колеблется и еще на что-то надеется Кассант резко, словно бичом хлестнул его своими словами.
 -Вы знали на что шли, когда ворвались в мой дом! Вы знали что делали, когда убивали нас! Вы знали, что этого уж точно нет в законах Создателя! И ты знал, что за этим последует! Ешь! -его взгляд пылал яростью.
 Дэнэй нерешительно поднес руку к яблоку, и так же медленно положил свои пальцы на его ледяную поверхность. Его глаза выражали такую муку, что Кассант едва не сжалился над ним. В следующий миг другая рука Дэнэя резко рванулась вперед, и три острых невидимых ножа, вспарывая со свистом пространство и время, сорвались с пальцев мага. Кассант едва сумел сделать шаг в сторону, и все остатки сочувствия растворились в едином, наполненном ярости ударе. Крепкий ботинок с такой силой врезался в запястье Дэнэя, что перемолол, чуть ли не все суставы. Взвизгнув словно собака, маг упал на пол, прижимая руку к груди, и боль намертво сковала его сознание и тело. Кассант навалился коленом на грудь мага, одновременно прижимая его руки к его же горлу. Затем одной рукой разжал челюсти, и заставил Дэнэя откусить и проглотить фрукт.
 -Ну вот и все. -Кассант слегка подрагивал, а внутри так и вовсе его бил дикий озноб. Он совершил то, за что сам вечно будет разрываем совестью, но назад пути не было.
 Дэнэй, все это время смотревший на него безумными глазами, наконец, вымолвил:
 -Я знал, что ты придешь... но я не смог увидеть для чего... Что ты сделал?
 Кассант, уже открывший было переход между мирами, готовый сделать последний шаг, и навсегда запереть здесь Дэнэя обернулся, и через секунду ответил:
 -Ты будешь жить вечно, но я запираю тебя в твоей пещере. Ты сможешь видеть все что будет происходить в мире, но не сможешь ничего изменить. Ты больше никогда не сможешь никому ничего рассказать. Ты мечтал о покое и об отшельничестве, и я исполню твою мечту. А я покидаю тебя. Жаль, что той ночью ты поддался на эти глупости Марка... Мне больше нечего тебе сказать, да и не хочется.
 После этих слов Кассант вышел из этого, теперь уже навеки затерянного в пространстве и слоях мире, и полной грудью вдохнул чистый и сладковатый воздух. Не оборачиваясь, он пошел дальше, но он знал... сейчас за его спиной... не жалея, ни сил, ни энергии, Дэнэй пытается вырваться из своей тюрьмы, куда по его милости он теперь заперт навечно... Затерянная между мирами, между времен, между слоев, пещера навсегда исчезла из этого мира. Как и небывало.
 Теперь нужно было лететь на поле боя. Армия уже выступила в поход, и заняла первые позиции. Первые оазисы пали перед натиском врага, сдались без боя. И армия скоро двинется дальше. Нужно было несколько намеков. Прозрачных, невидимых, как дуновение ветра, внезапных и случайных. Достать Палиментоса из его логова. Оторвать от его людей. Заманить в ловушку. И свершить свою месть.
 В ту ночь Кассант невидимым призраком проник в лагерь паладина. Войска отдыхали, и разведя костры, готовились к завтрашнему дню. Не предвидя беды, они уютно обустроились, и в этот миг колдун нанес свой первый удар. С небес, потревоженные внезапным зовом, непонятным, необъяснимым, сорвались из своих гнезд три мантикоры. Испытывая непонятную ярость к пришельцам, набросились они на армию паладина. Суматоха разгорелась, словно в огонь плеснули масла. Люди забегали, засуетились. Вот сам Палиментос вышел, и натягивает тетиву. Стрела сражает чудище. Люди достаточно заняты, и можно совершить очередной шаг. На карте появляется невидимое пятно, и Кассант знает, что оно словно цветок влекущий пчелу, привлечет теперь Палиментоса, и он уже не сможет противиться его зову. Так все и вышло. Верховный рыцарь ордена Чистого света принял "правильное" решение, и передал Летицию весть о своем
плане окружного пути.
 Заманивая его и его людей все глубже и глубже в ловушку, Кассант с особым тщанием, словно коварный паук, строил свою паутину. Каждый шаг солдат теперь будет играться по нотам, которые сочинил и написал он, черный маг и колдун. Войска вошли в ущелье, и пришло время устроить им первый сюрприз. Вырванный из своего доисторического мира, когда Девонна с Создателем еще лишь только примерялись к
размерам, гигантский муравьиный лев построит здесь свою западню. Он будет очень голоден... и добыча будет вполне обильной. Как и ожидалось, все прошло по плану, и только Дэнэй, наблюдающий за всем происходящим отчаянно пытался помочь своему другу. Направляя Палиментоса дальше, Кассант загнал его в выстроенный на пустом месте мирок. Построенный в параллельном мире, по сути вырванный из него в наш мир, он как нельзя лучше подошел для планов колдуна. Очередная тюрьма для очередной жертвы.
 Вот наступил миг, когда разъяренные мантикоры начали нападать и безжалостно пожирать солдат, загоняя людей в пещеру, будто собаки загоняют стадо овец в загон. Палиментос, все еще не осознавая, в какую ужасную ловушку попал, вел своих людей все дальше и дальше, не теряя надежды не спасение. Следуя повсюду за армией, Кассант с удовлетворением отмечал, что его месть воплощается в жизнь как нельзя
лучше. Здесь, отрезанный, теперь уже навсегда от своих товарищей, паладин и найдет последнее пристанище. Осталось совсем недолго ждать.
 Кассант, ловко манипулировавший слабыми умами солдат, легко спровоцировал мятеж, и тем самым лишил Палиментоса дополнительных войск. Погнал людей дальше, в глубь пещеры, к озеру…
 Люди, расположившиеся у озера, даже не подозревали, что в этот миг их энергия утекает только для пропитания коварных каменных паразитов. Для этой ловушки Кассанту даже не пришлось беспокоить Перворожденного вновь. Об этих вампирах, так обожающих тепло живых тел, Кассант узнал еще в тот год, когда всерьез увлекся вампиризмом. В попытках продлить свою жизнь, он открыл столько способов, и столько нового, что банальное выпивание крови выглядело просто смешным. Абсолютно нерационально использующаяся энергия, поступающая с кровью, была единственным доступным для вампиров источником
поддержания вечной жизни. Кассант же нашел еще как минимум семь видов продления жизни, при этом четыре из них даже не убивали жертву. И это были только явные пути. Сейчас же, ничего не подозревающие люди расположились на отдых, собственноручно отдавая себя на съедение. Животные, которые были чувствительнее к таким вещам, вели себя беспокойно и тревожно, но в такой пещере никто не обратил на это внимания, решив, что это запах верблюдов так действует на лошадей. Кассанту было искренне жаль животных, которые небыли ни в чем виноваты, но большая игра и стоила больших жертв. Приходилось идти на этот шаг.
 После того как первые жертвы раскрыли коварную ловушку, необходимо было заставить людей двигаться дальше. Нельзя было позволить им вернуться. Это оказалось не слишком трудно, поскольку теперь на руку колдуну играло и упрямство паладина, который твердо решил выйти через эти скалы в котлован пустыни.
 В своих изысканиях Кассант, в свое время, очень многое узнал не только о людских телах и душах, но и о некоторых особенностях работы мозга и сознания. Теперь он применял это на практике. Несколько часов поводить людей по лабиринту... вытеснить все мысли из их голов шумом... заставить сконцентрироваться лишь на одном... на нестерпимом и непреодолимом шуме бесконечной капели...
 Это была в самом деле изощренная пытка, и она поразила тех, кого еще не сломили все предыдущие события. Кассант знал, что Палиментос это выдержит, но нужно было как можно ближе подвести людей к последней грани, к финальной черте, из-за которой уже возврата не будет. Шум падающих капель в пещерных озерах был особый, и он по особенному действовал на сознание людей, и как ни странно, но в этом даже не было ни капли магического вмешательства. Об этих особенностях спилиологических наук Кассант узнал из научных трудов, написанных известными путешественниками. Уже тогда он понимал, какое это счастье, быть ребенком в обеспеченной семье, и иметь доступ к таким сокровищам как книги.
 Тем временем жалкие остатки армии уже достаточно набегались по бесчисленным коридорам и тоннелям этой пещеры, построенной злым гением колдуна. Пришла пора открыть им последнюю комнату, которая станет тюрьмой для Палиментоса. Здесь Кассанту вновь пригодились его знания в области живой природы. Он знал про повадки очень многих, на первый взгляд безопасных для человека существ, и в этот раз выбрал одних из самых коварных. Слегка видоизменив при помощи магии силу, размеры и крепость пещерных
червей, Кассант подготовил все для решающего удара. Личинки, зажгли свои фонарики, которыми в природе с легкостью ловили бабочек и мотыльков, и сегодня расставили свои сети для более крупной добычи. Как и ожидал Кассант, люди, обрадовавшиеся звездному небу, сразу же кинулись прямиком к ним в
ловушку. Потревоженные рефлексы червей сразу же дали команду, что пришла пора быстро шевелиться, иначе добыча ускользнет, и они принялись очень быстро оплетать дополнительными нитями паутины попавшихся в них людей. Это окончательно сломило дух воинов, и они практически не сопротивлялись. Единственным, кто до последнего боролся был Палиментос. Кассант всерьез опасался, что этой ловушки может оказаться недостаточно для такого могучего воина, и на всякий случай запечатал выход, тем самым
пресекая любые попытки людей выбраться. Однако даже в такой ситуации Палиментос не сдавался, и все еще пытался разорвать крепкие путы. Первые коконы уже потянулись к потолку, готовые обеспечить червей на многие недели пищей, и это оказалось сильным даже для повидавшего многое паладина. Кассант решил, что пора ему выйти наконец-то из тени, и сделать то, для чего он устроил эту постановку. Палиментос не сразу заметил приближение колдуна, и лишь когда начал судорожно искать выход, к которому мог бы
попытаться доползти, его внимание привлекли неясные блики и звуки шагов. Кассант был, как и при жизни, весьма эффектно и красиво одет. У Палиментоса непроизвольно вырвался негромкий крик, и колдун понял, что он добился своего. Не просто завлек его в ловушку, а сумел сломать его волю.
 -Ну, вот мы и встретились. Сегодня ты вспомнишь и ту ночь, и ту девушку, и те две жизни, что вы так беззаботно оборвали своими грубыми руками.
 -Как ты! Как ты вернулся!? -Палиментос почти рычал от ярости и бессилия. Он начал активно пытаться освободиться, и прилив адреналина позволил ему практически разорвать паутину, опутавшей его плечи.
 Кассант, всерьез опасавшийся возможности того, что даже эти сети не смогут удержать могучего рыцаря, нанес ему удар ногой по лицу, и навалившись всем телом слегка придушил. Несмотря на то, что сам колдун отличался завидной силой и здоровьем, с Палиментосом ему было бы крайне трудно тягаться в открытом бою. Палиментос перестал дергаться, и наконец-то успокоился.
 -Ублюдок... - паладин сплюнул сгусток крови, и попытался повернуться так, что бы кровь не заливала ему горло.
 Не ответив на этот злобный выпад вояки, Кассант присел рядом и тихо сказал.
 -Я не собираюсь тебя убивать, ты и так практически мертв. Я завлек тебя в эту ловушку. Я разрушил твою ауру непобедимости. Я отомстил тебе за ту ночь, и теперь, я удовлетворен. Я разрушил твою жизнь, как ты разрушил мою, и больше мне от тебя ничего не нужно. Своего я добился. Остается лишь вопрос чести и совести. Мне твоя жизнь не нужна, и теперь лишь твоя совесть должна дать тебе ответ на вопрос – жить или умереть... Ели ты считаешь, что после всего этого достоин жить - съешь это яблоко, и ты будешь жить. Если ты считаешь, что все-таки вы зря это сделали, не трогай его. Поступай, как подсказывает тебе совесть.
 Кассант достал яблоко, и поднес его ко рту Палиментоса. Тот с минуту смотрел на него, а затем откусил. Кассант поднялся, и тихо произнес:
 -Я так и думал, что твой выбор будет таким. Что ж... ты будешь жить, и жить будешь вечно. Но из этой тюрьмы тебе выхода не будет. Прощай.
 -Как это!? Ах ты тварь!
 В этот миг мириады новых огоньков быстро спустились на своих тончайших нитях, чтобы наконец-то забрать свою последнюю жертву, с которой так долго общался хозяин.
***
 Кассант двинулся к очередной жертве своего плана. На душе был горький осадок от того, к какой жестокости пришлось ему прибегнуть, чтобы навсегда обезвредить Палиментоса. Кассант до последнего момента не был уверен, что паладин поступит так как поступил. Страхи и слабости остальных ему были прекрасно известны, но с рыцарем все было сложнее, и удача на сей раз, не изменила ему. Стремительно мчась к Арнизану, своей следующей жертве, Кассант торопился, потому что Ахмет в любую минуту мог отправиться к Дэнэю и раньше времени обнаружить беду.
 Кто-то когда-то сказал: "Если вы хотите добиться чего-то от самовлюбленного Нарцисса, достаточно всего лишь добавить к своим речам сладкую патоку лести". Сегодня эта фраза нашла свое отображение с Арнизаном. Это было настолько легко и просто, что Кассант ни секунды не сомневался в успехе предстоящего.
 Зайдя в дом, Кассант поразился тому, насколько скучно можно жить, и насколько ленивым был, по сути, хозяин. Ожидая, что слуга может не проявить достаточно усердия, Кассант решил, что вполне может рискнуть, и напустил на Арнизани легкий морок. С распростертыми объятиями встретил его маг. Две капли лести, восхваление его способностей, и трогательная история, которая дополнительно возвысит значимость Арнизана, и результат готов. Кассант не стал запирать его ни в какую особую тюрьму, потому что знал, что Арнизан не станет даже пытаться найти способ спастись или как-то развить свои способности. Максимум на что его хватит, это довольствоваться своей жизнью, а теперь уже вечной жизнью, выращивая все новые и новые виды растений. Когда маска была сброшена, Кассант уже ни секунды не сомневался в правильности своих предположений, и теперь спокойно мог отправиться готовить почву для очередного удара.
 Массовые сборища, которые устраивал Марк были вполне обычными, и как и всегда в таких случаях, ничего особо интересного в этом не было. Кассант же привнес в выступления священника свои изменения. Из города в город за ним следовало тончайшее заклятье. Речи Марка были настолько проникновенны и вдохновенны, что люди, того и гляди и правда, подобно стаду овец покорно следовали бы за своим пастухом, исполняя все его заветы. Из толпы Кассант выбирал несколько человек, и накладывал и на них ответную часть морока, который неразрывно связывал их со священником. Кассант был практически
уверен, что Марк без посторонней помощи не сможет даже заметить этого, и оказался прав. Совершая оговорки, и произнося различные несуразности, Марк веселил толпу, но когда Арнизан отказался выращивать хлеба, и заперся в своем доме, люди стали проявлять недовольство, которое с каждым днем все сильнее, и все более явно просматривалось в их отношении к государственной власти и к его идеям. Жить за счет магов, и практически ничего не делать, людям нравилось гораздо больше, чем работать и гнуть спину в полях с утра до вечера.
 Кассант искусно готовил почву, и каждый его шаг оказывался удачным и приносил свои положительные плоды. Когда готовилось очередное выступление Марка, к нему примчался взволнованный Ахмет, и Кассант понял, что теперь им известно и про Дэнэя и про Палиментоса, и вероятнее всего, они догадываются про Арнизана. Настал момент, когда нужно было убить двух зайцев одним ударом. Назначенная встреча не осталась без внимания колдуна, и свою первую ловушку он устроил именно там. В тот день, когда Марк в очередной раз пытался наставить людей на путь истинный, Ахмет остался в номере один, и с любопытством прислушивался к тому, что происходило на площади. Кассант знал, что этот
плут в самом деле может оказаться весьма ловким, и даже ему не под силу будет поймать его между различными слоями пространства, а потому пришлось выжидать. Слыша все их речи, Кассант знал, что они твердо еще не уверены в том, кто за их спинами вершит эти дела и мутит воду, а потому он не торопился раскрываться перед ними. Речь Марка подходила к концу, а удобного момента, поймать Ахмета, все не представлялось. И вот маг отошел от окна, и в ожидании друга прошелся по комнате. Полюбовался на себя в зеркало, пригладил усики бородку, посмотрел, хорошо ли сидит его красивый халат, и удовлетворенный, повернулся к вазе с фруктами, выбирая что-нибудь повкуснее. Он и не знал, что в тот самый миг из зазеркалья на него, глаза в глаза, смотрел ледяной взгляд серых глаз Кассанта. И вот Марк замолчал, и с площади слышались только неясный шум толпы, время от времени прорываемый чьим-нибудь свистом или особенно громким выкриком. В тот миг, лишь только Ахмет отвернулся от зеркала, как Кассант понял, что
это и есть тот долгожданный шанс. Быстро выйдя из своего мира, он крепко схватил Ахмета, одновременно довольно сильно придушив его, что бы не дать произнести возможное заклинание. На самом же деле, Ахмет оказался настолько не готов к подобному нападению, что даже и не подумал о том, чтобы уйти в иную прослойку мира. Он ничего не мог понять, и даже когда оказался в зазеркалье, не сразу сообразил, что это не его номер, а совсем другой. В своих путешествиях по мирам он достиг высокого уровня в отделении слепков самых тончайших прослоечек, но вот в иные миры, наподобие мира фантомов он боялся соваться, и потому практически ничего не знал о них, а о существовании зазеркалья даже не подозревал. Видя все, что творится вокруг них, зеркала с бесстрастной честностью строили аналогичный мир в свой реальности, ни капли не приукрашая и не скрывая сути вещей. Мертвый шкаф именно таковым и был, потому что в тот
день, как для его постройки было срублено первое дерево, жизнь из него утекла быстрым и стремительным потоком. Как ни странно, но люди уничтожали практически все к чему прикасались, и в этот мир, мир жестокой и страшной правды и запрятал Кассант Ахмета. Разбираться с ним сейчас не было времени, и видя, что с минуты на минуту в номер обычного мира вернется Марк, колдун поспешил туда, предварительно позаимствовав облик Ахмета.
 Выйдя из зеркала, он слегка поразмялся в неудобной для него форме, и чуть освоившись, вдохновленный тем, что все так гладко получается, даже подмигнул невидимому для него Дэнэю, потому что знал, что тот сейчас смотрит за происходящим из своей пещеры, и всеми силами пытается помешать ему свершить свою месть. В этот миг дверь в номер открылась, и вошел обеспокоенный Марк.
 -Ну ты видел? Это же совсем непонятно что творится. Если вначале все слушали меня, то под конец речи я уже не был уверен, что они не разбредутся раньше времени. Я ничего не понимаю. -слова так и текли потоком из уст священника.
 Кассант решил слегка подыграть, и приоткрыть Марку глаза на происходящее, а потому ответил:
       -Да, я видел твою речь, и боюсь, у меня для тебя есть плохие вести. Против нас в самом деле работает чье-то коварное волшебство. Ты не видел, но в толпе стояли некие агенты, которые заставляли тебя делать оговорки. На тебя навели морок, при чем очень сильный. Жаль, не могу воспроизвести твою речь, но вот лишь некоторые твои оговорки.
 Кассант повторил особо впечатлившие его отрывки, и наблюдая за реакцией Марка с удовлетворением обнаружил, что тот даже и не подозревал, что мог сказать такое.
       -Дааа... Нам нужно срочно решить эту проблему. Знаешь... Я почти уверен, что Кассант жив, и он вернулся. Я не представляю, кто еще мог бы столь же коварно и жестоко действовать. И у кого еще мог бы быть на нас зуб?
 Дальше Кассант разобрал лишь смутное бормотание, больше похожее на мысли, произнесенные вслух. Марк был в нужной стадии, для того, что бы съесть не только яблоко, но и самый обычный булыжник. Он бы этого и не заметил, а потому Кассант сделал вид, будто пытается успокоить приятеля, протянул ему очень аппетитное яблоко.
       -Съешь этот чудесный фрукт, он развеет твои мрачные мысли. Тебе сейчас трудно переварить столько новостей, и нам нужно на трезвую голову обсудить все произошедшее.
 Однако видимо произошедшее произвело слишком сильное впечатление на священника, потому что он не только не обратил внимания на фрукт, но даже не заметил, что лжеАхмет ему что-то дает. В голове Марка зрела какая-то идея, и эта мысль полностью поглотила его.
 -Ахмет, ты можешь сейчас, срочно привести мне Летиция? Это возможно?
 Кассант прекрасно понимал и знал, как ревностно маги берегут свои секреты, а потому продолжил играть и ответил:
 -Марк, ты устал, зачем он сию секунду тебе? Ты ему не сможешь даже толком объяснить что произошло, не говоря уже о том, что бы как-то решить эти проблемы. Давай немного подождем, и решим все на свежую голову? Сейчас вот лучше яблоко съешь.
 Однако это вызвало в Марке буквально взрыв гнева, который, правда, очень быстро угас.
 -Какое к чертям собачьим яблоко? Ты что? Не понимаешь, что против нас сейчас ведется война? Что нашлись силы, с которыми нам не совладать ничем, кроме наших общих усилий? А ты тут печешься за свои секреты! -Нервно отмахнувшись, он нечаянно ударил друга по руке, и это сразу охладило его гнев, и следом за этой вспышкой пришло раскаяние. -Ну извини, я не хотел тебя обидеть, но, в самом деле, сейчас не время для секретов, и всем нам надо как можно скорее встретиться и обсудить положение.
 -Я все понимаю, и я исполню твою просьбу, но ты не понимаешь, что пока не остынешь, вести какие-то разумные беседы невозможно. -Кассант старался играть достоверно, а потому напустил на себя холодное спокойствие, и добавил : -а обидел ты не меня, а ни в чем не повинное яблоко. Вкусное, между прочим.
 Последние слова, те, что касались яблока, сделали свое дело, и занозой остались в голове Марка. Он сидел, и понимал, что не следовало кричать на друга, и тем более доводить до рукоприкладства, хоть и неумышленного. Глядя на лежащее яблоко, Марк подумал, что оно и правда весьма красивое и наверняка вкусное. После произошедших событий он вдруг ощутил, что очень хочет что-нибудь съесть, а потому рука сама взяла яблоко, которое тут же обдало его приятной прохладой. Яблоко оказалось и на вкус вполне съедобным, хотя и не таким, как обещал его внешний вид. Доедая яблоко, Марк раздумывал, отчего это Ахмет не растворился в воздухе, как он любил, а ушел через двери, и тогда Кассант решил, что наконец-то и с этим можно покончить. До этого стоявший под дверью, и следивший за тем, чтобы Марк съел яблоко, он вернулся. Теперь можно было и открыть карты.
 Войдя в комнату, и пройдя через нее, не замечая священника до последнего момента, Кассант буквально на глазах изменял свой внешний вид на тот, в котором его конечно же узнает этот лживый и трусливый Марк.
 Не сразу понявший, что происходит, священник спросил:
 -Ахмет? Зачем ты вернулся? -и тут же замолчал, пораженный этим преображением колдуна.
 -Ну вот мы и встретились. -стоя у самого зеркала Кассант обернулся, и глядя прямо в глаза священника, чуть ли не физически заморозил его, приковав к постели.
 -Так все-таки ты! -рукой Марк коснулся щеки, и медленно опустил ее. Остатки яблока покатились по полу, сгнивая и превращаясь в прах в считанные доли секунд.
 -Не беспокойся. Еще двое, и я уйду. Извини, мне пора. Один меня уже заждался.
 Говорить что-либо еще Кассанту больше не хотелось. Ему сейчас хотелось поскорее разобраться с оставшимися Ахметом и Летицием, и он шагнул в зеркало.
***
 Мир, в который сейчас вошел Кассант был действительно ужасным местом, но таковым его сделали люди, а потому нужно было всего лишь набраться смелости, и открыто посмотреть правде в глаза. Признать, что это люди, беспощадно убивают и забирают чужие сокровища природы и окружающего мира, ради своих низких корыстных целей. К тому моменту как Кассант закончил с Марком и вернулся к Ахмету, с тем уже успела произойти неприятность. Одно из насекомых, так обильно расплодившихся в этом мире, (кстати, к зазеркалью никакого отношения не имеющих!) сделало свою ядовитую кладку на лице мага. Внутри Кассанта даже передернуло от зрелища, в которое превратилось лицо его жертвы, но это нисколько не смягчило ожесточения и жажды мести.
Сейчас Кассант выглядел антиподом Ахмета. Красивый, статный, он давал возможность магу полюбоваться на себя со стороны. Полуулегшись на постели, Кассант наблюдал за Ахметом, после чего спросил:
 -И как тебе здесь нравится?
 Ахмет пораженно смотрел на своего двойника, и не мог ничего понять.
 -Что это? Где я?
 -Это? Это зазеркалье. Тебе здесь нравится? -в голосе Кассант проскользнула насмешка, которая поразила Ахмета до глубины души.
 -Этого не может быть. Зазеркалья нет. Есть параллельные реальности, но зеркала, они всегда лишь отражали наш мир!
 -Ты в этом так уверен? Тогда где же ты?
 -Я ничего не понимаю...
 -Разумеется. А разве это не есть отражение нашего мира? То, какой он есть на самом деле? Выгляни в окно, кого ты там увидишь? Разве ты не узнаешь их? Это же вы!
 -Нет, это какие-то адские порождения!
 -Адские? А кто как не вы сами создаете себе ад каждый день? К тому же, ты слишком сильно преувеличиваешь ужасы ада. -постепенно Кассант начал распалятся, видя, что даже в этой ситуации до Ахмета не доходит, что пришла расплата за его грех, совершенный той злосчастной ночью. -Ты прав, зеркала отражают наш мир. Они отражают его таким, какой он есть. Но помимо этого, существует и зазеркалье. И вот здесь-то, именно здесь, и существует НАСТОЯЩЕЕ отражение сути вещей. -и в запале
Кассант резко и жестко, словно хлыстом бичуя Ахмета, высказал ему что думал. -...Вот и ты. Красавчик, умница, остроумный человек, веселый шутник, добрый друг, а посмел посягнуть на то, над чем не имеешь ни малейшей власти.
 Ахмет пытался понять, к чему клонит его двойник, но ничего не мог понять, потому что был слишком поражен случившимся. Он сумел лишь невнятно ответить, что никогда не делал ничего предосудительного или неугодного Аллаху, и этот лепет вызвал в Кассанте желание тут же разорвать это ничтожество, но он взял себя в руки, и с усмешкой подозвал Ахмета к зеркалу.
 -Да? Давай проверим? Глянь-ка в зеркало, оно не врет, мы посмотрим сейчас, правду ли ты сказал, или как обычно пытаешься малодушно выкрутиться!
 С Ахметом стали происходить метаморфозы, которые окончательно сожрали присутствие духа в маге, и он завопил, едва не срываясь в слезы:
 -Что это? Что ты делаешь со мной? Шайтан! Ты Иблис да?! Кто ты?!
 -Я ничего не делаю, -Кассант получал сейчас моральное удовлетворение от происходящего эффекта, и спокойно продолжал: -Это ты делаешь. Я тебе только что все рассказал. Ты врешь, ты совершаешь зло, ты живешь и мешаешь жить другим? Зеркало все видит, и его нельзя обмануть или договориться, как нельзя договориться с ветром или дождем. Сейчас ты трусливо пытаешься убедить меня в том, что ты почти святой, словно лис пытаешься выкрутиться, и я тебе мог бы охотно поверить, но зеркало не верит.
 На самом деле Кассант в этот миг слегка приукрасил ситуацию, и при помощи своего колдовства заставил измениться внешность Ахмета. Зеркало не имело силы что-то менять в этой реальности, но магу об этом незачем было знать.
 -Аааааай... –Ахмет завыл. -Я не хочуууу... Верни меня обратно, я отдам тебе все что ты пожелаешь!
 -Смешной ты. У меня и так есть все что мне нужно.
 -Это ты меня сюда привел! Я знаю, это был ты!
 -Не стану скрывать, это был я, и что дальше? -Кассант наконец-то решил заканчивать игру с очередной жертвой.
 -Верни меня обратно... умоляю... -Ахмет упал перед своим двойником на колени, и от этой картины Кассанту стало мерзко.
 -А зачем? Тебе, плуту, обманщику и просто упивающемуся своей властью, своим превосходством над другими, именно здесь и место.
 Кассант решил, сбросить маску. Этот спектакль ему уже надоел. Поднявшись с постели, он изменялся и холодно смотрел на распростертого перед ним Ахмета. Грязного, оборванного, с начавшим уже гнить нарывом на щеке, сейчас он вызывал не только духовное, но и физическое отвращение. Его невнятные стенания и бормотания практически один в один повторяли то же, что и с предыдущими магами, и Кассант почти крикнул:
 -Да мне плевать было и на тебя, и на Марка, и на всех вас! Я простил бы вам, если бы вы ушли. Я простил бы вам, если бы вы уничтожили мой дом. Я простил бы вам, если бы вы даже просто убили нас! Но я НИКОГДА не прощу вам того, ЧТО вы хотели сделать с нашими душами!
 Ахмет пытался как-то оправдаться, но колдун, пресекая этот скулеж, продолжал:
 -Ты прекрасно знаешь, тварь, что без вашей помощи они не смогли бы сделать этого, и ты, и этот дурак Арнизан! Вы знали, что ваша помощь нужна! Вы знали, на что шли! И Дэнэй... уж у него всегда была своя голова на плечах, а он пошел с вами!
 Ахмет полностью потерял человеческий облик, и уцепившись руками за одежды Кассанта начал ныть и молить того о пощаде, чем окончательно вывел его из себя.
 -Тварь. -Кассант понял, что этого человека но не просто сломал, а растоптал и размазал, но одновременно он не знал, к кому правильнее отнести произнесенное слово... к Ахмету… или к себе…
Кассант подошел к зеркалу, и уже оттуда тихо позвал свою жертву.
 -Если хочешь получить шанс вернуться, ешь яблоко. -и с этими словами, бросив фрукт, Кассант мысленно
погасил в себе просыпающуюся совесть. У него больше не было совести, а значит он не станет терзаться из-за Ахмета и других, а доведет дело до конца...
 Все эти мысли пронеслись в его голове, пока Ахмет жадно поедал яблоко, и Кассант
лишь сказал: "Прощай. Теперь у тебя будет достаточно времени, чтобы найти выход ", после чего покинул этот мир, в котором сейчас свершилось человеческое падение, не менее мерзкое, чем весь этот мир. Крика Ахмета он уже не слышал, да и не хотел слышать... крик совести был гораздо сильнее и больнее...
***
 Выйдя из зазеркалья, из Кассанта словно дуновением свежего ветра унесло остатки угрызений совести, и он заметил, что здесь развитие событий практически подобралось к своей развязке. Толпа уже вовсю гнала Марка на крышу, и тот только что выбрался из окна, и в этот момент подбирался к углу дома. Марк был бессмертен теперь, но он этого не знал, а потому отчаянно искал спасения от разъяренной толпы. Кассант же наблюдал за происходящим как за игрой. Времени у него было вполне достаточно. Армия Марсия еще
только-только вошла в котлован, а значит, у него есть как минимум сутки, а то и больше, чтобы прийти в облике мессии в лагеря кочевников, племена которых он сумел объединить, запустив всего лишь несколько пророчеств и вещих снов в головы их шаманов. Сейчас же он с интересом наблюдал, сумеет Марк выбраться на крышу или нет. Вот начались первые обстрелы каменными снарядами, выдранными из мостовой, и первый камень наконец-то настиг свою цель. Кассант переместился на крышу, в ожидании Марка, и в очередной раз поразился тому, на что способен порой человек, во спасение своей жизни. Этот красивый, но совсем не атлетически сложенный человек сумел вытащить себя на крышу, и очень может быть, что сумел бы и сбежать от своих преследователей, если бы в эту минуту Кассант не сидел на крыше, играясь яблоком, и забавляясь над священником.
 - Не спеши, больше некуда бежать. Последнее осталось. -гадкая улыбка и насмешливый тон в один миг вырвали из сердца Марка весь запал и силы, с которыми тот пытался бороться за свою жизнь.
 Священник со злобой в глазах продолжал смотреть на Кассанта, когда очередной снаряд положил конец этой игре гляделки. С разбитой головой священник полетел вниз, и при первых криках и диких желаниях толпы, Кассант в очередной раз убедился, что эта толпа мало чем отличается от той, что сейчас, быть может, пытается разорвать Ахмета... разве что внешне...
 Пора со всем заканчивать. Остался последний, и Кассант отмстит и ему... а дальше... что будет дальше, он еще не решил.
16.
Произошедшее никоим образом не сказалось на планах Марсия по завоеванию пустыни, но в отличие от него обеспокоило Летиция. Каким бы ни был неуловимым Ахмет, но тем не менее хоть иногда, но он появлялся. Марк тоже, так или иначе, посылал бы свои весточки, и Палиментос мог бы выйти на связь. Ничего этого не происходило, и лекарь очень волновался. Люди вошли в пустыню, и сейчас все их мысли были о предстоящей битве. В то же самое время Кассант, разыгрывал последний акт своей ужасной паутины мести. С далекого востока, гораздо дальше, чем забирался кто-либо, к полудиким племенам явился могучий воин. Он сидел верхом на мантикоре, и это одно уже поражало пустынных жителей. Первые недоуменные возгласы собрали вокруг него большую толпу, и Кассант с удовлетворением обнаружил, что и здесь ему сопутствует удача. Очень быстро весть о великом воине, появление которого предсказывалось шаманами, облетела все племена, что в последней надежде на спасение, сейчас забрались максимально глубоко в пустыню. Легкое неверие быстро сменилось воодушевлением и ликованием, настолько явной и сильной была волна этих вестей. Разведчики, разносили сведения очень оперативно, и в короткий миг Кассант сумел построить людей и сформировать большую армию. Он понимал, что с таким оружием, какое было у его новоиспеченных товарищей, им не справиться с хорошо защищенными солдатами Марсия, но на его стороне была внезапность, количество и вера людей. Огромная армия, которая еще два дня назад не знала, как ей выжить, и готовилась вонзить свои ножи в тела своих соплеменников, сегодня была единым целым. Монолитным морем самоотверженных фанатиков. Последние племена ушли из оазисов, которые вот-вот должны были захватить войска Марсия, пополнив многотысячную армию Кассанта. Столько силы было в этом человеке, что за ним нельзя было не пойти. Эффектное появление, аура спокойствия, уверенность в своих силах, и умение вселить эту веру в других, все это моментально очаровало кочевников. Сегодня они даже и в мыслях не могли подумать, что несколько дней назад готовы были убить любого посягнувшего на их территорию. С того момента как явился мессия, они стали единым народом, готовым
переносить любые тяготы вместе.
 И вот наступил тот день, когда войска Марсия пошли в решающую атаку. Заблаговременно расставленные укрытия, ловушки и тайники, позволили Кассанту спрятать больше тысячи воинов. Искусство магии на не очень долгое время, но скрыло основную армию, и лишь только ночь опустилась на пустыню, колдун повел свое войско.
 Разведчики доложили, что противник не подозревает даже о предстоящем сражении, а значит можно смело наносить удар. Кассант снял "покрывало" с людей, и внезапно появившаяся армия открыла стрельбу из коротких луков. По иронии судьбы, первая стрела попала прямо в предводителя армии противника, и Марсий упал, так и не взмахнув ни разу мечом. С этого мига оазисы превратились в поле боя. Внезапно налетевшие войска дикарей вели огонь из луков направо и налево, не слишком разбирая, кто свой, кто чужой. Целиться было некогда. Ящеры хватали попавшихся под их зубы людей, а выскакивающие из своих
укрытий диверсанты уже всаживали свои ножи в спины только-только берущих в руки оружие людей. Для людей Марсия этот внезапный удар оказался полной неожиданностью, но многолетняя закалка позволил им быстро сориентироваться. Большая часть стрел либо ломалась об крепкие нагрудники, либо застревала в щитах, в то время как длинные копья ловко вышибали из седел ревущих дикарей. Умело занимаемая оборона позволила относительно быстро сформировать защитные построения, полностью неуязвимые для таких атак. Кочевникам придется сражаться врукопашную, а в этом умении солдаты превосходили их по всем параметрам. Огромные двуручные мечи с легкостью разрубали по несколько тел за один взмах. Легкие одежды и броня дикарей были для них таким же препятствием, как и трава под взмахами косы умелого крестьянина. Слабое оружие, сделанное преимущественно из костей и зубов хищников с трудом могло нанести серьезные раны противнику, и нужно было разить либо с хирургической точностью, находя малейшие щелочки в броне, либо с исполинской силой. Для кочевников это было очень тяжело. Но соотношение сил все равно было не в пользу армии Марсия. Людей у Кассанта были десятки и сотни тысяч, и они все прибывали и прибывали. Вооружаясь оружием, убитых солдат, дикари становились все более и более опасными соперниками, и там где не помогало умение, прекрасно работало количество. Летиций лечить раненых уже не успевал, и ему оставалось лишь с ужасом смотреть за тем, как подобно воде, вырвавшейся из плена русла, кочевники проникали в группки его армии. Да, солдаты умело отбивали атаки, и очень хорошо сражались. Никто не побежал и не бросил оружия, но вместе с тем, поднимать и обрушивать на противника удары с каждой минутой становилось все труднее и труднее. Начало светать, и можно было уже разглядеть, как пустынные падальщики и различные хищники вышли на самый богатый пир, что когда-либо бывал в этих местах. Из многотысячной армии, что вышла несколько недель назад под флагами Палиментоса, осталось не более двух-трех тысяч воинов, сбившихся в единую ощетинившуюся копьями и мечами толпу. Словно большой еж, ворочающийся на песке, солдаты, стараясь не упускать из виду кочевников, неотрывно следили за ними. Все вокруг было завалено телами дикарей, и от их количества было черно. Живые же, хоть и в гораздо меньшем количестве, но все равно, достаточном, чтобы легко подмять бы под себя остатки государевой армии, окружили их, и замерли в ожидании приказа своего предводителя. Кассант, пересевший для удобства, на самую крупную и могучую ящерицу, не спеша поднял руку, и выехал вперед. Кочевники опустили оружие, и это позволило слегка расслабиться солдатам. Кассант не обращая ни малейшего внимания на копья и мечи врагов, просто и легко пошел прямиком к Летицию. В недоумении воины опускали оружие и расступались перед ним, и вскоре между Летицием и предводителем
кочевников оказался живой полукруг из оставшихся в живых людей.
 Глядя прямо в глаза Летицию через свою маску, которую надел перед битвой, Кассант заговорил с ним на языке кочевников, зная, что лекарь не поймет ни слова. Он умышленно хотел заставить Летиция волей-неволей играть по его правилам, и для этого человека нужно было оставить лазейку на спасение. Подошедший дикарь, сам не сознавая этого, стал для Кассанта переводчиком. В эти короткие секунды Кассант смотрел на своего врага, и обдумывал все то, что он уже совершил, и что осталось сделать. Да, обманом... Да, угрозами... Да, лестью... Но, так или иначе, он заставил своих врагов расплатиться за ту одну
единственную ночь, и теперь пришел черед последнего. Как обойтись с ним? Так же припугнуть смертью? Вряд ли... Летиций в какой-то степени фанатик, не то что Марк или Арнизан. Польстить ему? Тоже не годится, такой человек не настолько глуп, чтобы потянуться на красочные слова. Значит, придется пойти на обман. Точнее даже не на обман, а на полуправду... Все слова, что будут произнесены сейчас будут правдивы, а в том, что останется недоговоренным, никто не виноват... Итак...
 -Вы сильны, но мы сильнее. Вас много, но нас больше. Мы не ищем крови, но мы живем по своим законам. Мы не хотим истребления народов. Мы хотим жить и плодиться. -голос переводчика звучал не менее сильно и твердо, чем и голос самого Кассанта, хотя и слегка коверкая слова, в чем, впрочем не было ничего удивительного.
 -Вы нападаете на наши земли. Грабите и убиваете людей, уводите в свои гаремы женщин, и делаете рабами наших детей! Чего же вы ожидали от нас! -прозвучал в ответ возмущенный и обвиняющий голос лекаря.
 -Ты преувеличиваешь, человек. Мы никогда не делали детей рабами, мы забирали их и воспитывали в своей вере и в своих обычаях. У нас мало женщин, и нам надо выживать. У нас мало детей, и нам нужно спасти нашу культуру, наши традиции, нашу духовность. Мы убивали, лишь, когда в этом была необходимость. Мы грабили, лишь когда нам нечего было есть.
 Полемика между двумя людьми получала свое развитие, но Кассант уже знал, что попал в точку, избрав эту тактику, и теперь плавно подводил все к финалу.
 ...-Прими это яблоко как знак мира. Пусть его соки подарят жизнь и долгие годы радости нашим народам, а семена дадут ростки, которые никогда больше не увидят крови между нашими людьми. -голос выражал полнейшее желание прекратить кровопролитную войну, и подарить людям покой. Оставались считанные секунды, до последнего и решающего момента, после которого свершилась окончательная и бесповоротная месть. Летиций взял яблоко, и съел его.
 Внутри у Кассанта словно подводя финальную черту, прогремел гулкий и звонкий удар. Он закрыл глаза, и не желая больше смотреть на Летиция вскочил в седло. Ему хотелось просто умчаться теперь подальше от всех. Он завершил то, что задумал, он отомстил, он жестоко наказал этих чванливых ханжей, и теперь он может вернуться... Вернуться к своей Любимой. Освободить ее из своего тайника, и с ней унестись в бескрайние просторы новых воплощений... Пора... Но почему-то ощущение радости не появлялось… В душе ничего не зашевелилось, предвкушая счастье... Сердце билось так же спокойно…
 Из этих мыслей его вывел голос Летиция:
 -Постой. Могу я хотя бы взглянуть с кем говорю? -и от этих слов иголка досады почему-то кольнула сердце колдуна.
 Злясь на себя и на лекаря, Кассант подъехал к нему, и легко снял маску.
 -Узнал?
 Не дожидаясь ответа, Кассант рванул поводья своей ящерицы, и та быстро унесла его, скрывая от взглядов солдат и Летиция за барханами, а еще через мгновенье исчез и сам всадник, навсегда растворившись в песчаной буре.
17.
Кассант вновь брел по ледяной равнине, и его вновь весело поприветствовал его старый знакомый бесенок. Игриво попискивая, он перепрыгивал с одной сухой ветки на другую. Внутри у Кассанта все просто разрывалось от боли и обиды. Он ненавидел себя за то что сделал, ненавидел своих убийц за то, что сделали они. Бессильная ярость жгла в груди свое ядовитое пламя, и сейчас Кассант неосознанно высматривал, куда направить эту дикую энергию.
 -Это было любопытно, а порой и впечатляюще. -вместо приветствия произнес внезапно появившийся Девонна.
 Кассант ничего не ответил, а лишь посмотрел исподлобья холодным, и одновременно полным горечи и боли взглядом, а тот продолжал:
 -Особенно мне понравилось с Ахметом. Такого падения я давно не видел. Жестко ты с ним обошелся.
 Не отвечая, Кассант пошел дальше, но Девонна возник перед ним.
 -Не хочешь общаться? Но ведь ты сам этого хотел, не так ли?
 Кассант грубо оттолкнул человека, и пошел дальше. Еще миг, и он сорвется. Над головой прошмыгнул бесенок, и залетев чуть вперед Кассанта, начал, передразнивая своего хозяина, попискивать:
 -Ты сам этого хотел! Ты сам! Сам! Ты сам хотел! Хи-хи-хи! Сам! Сам!
 Это стало последней каплей, и резкий взмах руки незримым волшебством разорвал бесенка на миллионы частей, забрызгивая все вокруг гадкими остатками. Пространство вновь стало разъедаться, словно кислотой, но Девонна подошел, и легким движением, словно тряпкой собрал все в один комочек, и открыв рот, заглотил образовавшуюся массу. Затем выдохнул, и словно мыльный пузырь, надул нового бесенка.
 -Ну что, теперь успокоился?
 Кассант сел на землю, и обхватил руками голову.
 -Зачем им нужно было все это делать... ЗАЧЕМ!?
 -Ну, кто знает. Сколько живых существ на свете, столько и различнейших мотивов движет ими. Ты же сам хотел этой мести, и ты блестяще справился с этим.
 Кассант поднял глаза на Девонну, и с горечью покачал головой.
 -Я даже не подозревал, до чего сам дойду в этой безумной жажде мести...
 -Подозревал, не подозревал, а сделал. Теперь шесть душ навеки останутся прикованными к вашему миру. Кстати, Палиментоса уже почти сожрали. Он долго мучался, когда его заживо стали есть. Впрочем, как и распятый Марк. Они потом его и подожгли, и очень удивились, что тот никак не умрет.
 -Замолчи! Не говори мне всего этого... я прошу тебя... Я сделал наверно самый ужасный поступок за время существования всего человечества...
 -Ну, ты преувеличиваешь свои способности. -Девонна усмехнулся, -поверь, до тебя находились существа, делавшие и более ужасные вещи. Одни только вампиры, населявшие вашу землю незадолго до вас вытворяли такое, что даже меня мороз пробирал порой. Ты же, по сравнению с ними, просто нашаливший мальчишка.
 -Мне нужно побыть самому.
 Девонна, не говоря ни слова, отошел, а бесенок, чудесным образом вновь оживший, подпрыгивая, бежал следом. Кассант снял украшение, столько лет обнимавшее его шею. Пальцами перебирал один камешек за другим. Голубой... зеленый... голубой... зеленый... голубой... красный... На красном пальцы задержались. Нежно погладили его. Потерлись. "Прости, Любимая...", едва слышно произнесли губы Кассанта, а затем с нежностью прижались к камню. Теплый поцелуй проник в камень, и искорки, вновь, радостно заиграли внутри. Кассант смотрел на ожерелье, и горячая слеза, сорвавшись из уголка глаза, разбилась об гранатовый камешек. Огоньки беспокойно забегали, когда влага, вслед за поцелуем стала проникать внутрь, а еще через миг по всей поверхности камешка пошли трещинки. В следующий миг послышался негромкий хруст, и осколки камня посыпались на землю, освобождая самое дорогое, что было у Кассанта. Прекрасная, сияющая, белая душа его Любимой расправила свои белоснежные большие крылья. Словно после долгого сна разминая тело, она несколько раз вспорхнула, поделала различные движения, после чего подлетела к Кассанту, и нежно обвила его своими сияющими бархатными руками. Глаза девушки сияли, губки улыбались, а волосы искрились и грели своим глубоким теплом.
 -Милый! -едва слышно, словно дыхание, вырвалось из нее слово, в котором уместилось очень много всего.
 Кассант поднял на нее свои, до краев переполненные болью и горечью глаза, и легонько потянулся к ее лицу рукой. Пальцы бережно коснулись нежной щечки, и легонько погладили ее.
 Душа затрепетала, волнуясь, пытаясь понять, что произошло, она оглядывалась по сторонам, и не могла найти врага, который посмел обидеть ее Возлюбленного. Затем она кинулась к Кассанту, и крепко обняв, укрыла его собой, рыдающего, умирающего у нее на руках от той боли, что разрывала его душу.
 -Нет! Нет, Любимый! Все хорошо, Милый! Я рядом, я здесь!
 Кассант вновь поднял на девушку взгляд, и лишь губы прошептали:
 -Прости, Любимая...
 В этот миг к ним подошел Девонна. Девушка, с пылающим взглядом, резко обернулась к нему, готовая любой ценой защищать свое сокровище, своего Кассанта.
 -Ох, да вы меня сейчас прямо спалите одним только взглядом, я уже задымлюсь сейчас. -и то ли шутки ради, то ли и правда, из-за спины человека пошел дым.
 -Почему ты не остановил меня... Зачем позволил сделать то что я сделал... –глухая горечь сделала слабеющий голос Кассанта едва слышным.
 -А с чего это мне командовать тобой? Ты мне не нужен, и сам волен поступать как считаешь нужным. В конце концов, ты взрослый мальчик уже.
 Кассант, обессиленный, осел на землю, и девушка вмиг подхватила его, покрепче держа руками.
Тем временем дым за спиной Девонны стал сильнее, и за его спиной вовсю уже разгоралось пламя.
 -Ладно, хватит вам тут валяться. Лучше приготовьтесь.
 Кассант из последних сил поднял голову, и насторожился. В последнем, неистовом рывке руки непроизвольно потянули Любимую к себе, а сам чернокнижник стал поворачиваться боком к Девонне, стараясь закрыть от него душу своей милой.
 -Что ты задумал?
 Человек усмехнулся, а потом расхохотался.
 -Ну что за люди, то он умирал, а теперь сам готов убивать. Да не бойся ты. Успокойся. Всего лишь сжигаю то, что не должно было случиться, и тем более повториться.
 -Как это? Что ты имеешь ввиду? –силы вновь стремительно покидали Кассанта.
 -А сам не догадываешься? Ну же! У тебя ведь есть голова на плечах, неужели не догадываешься? Неужели ты думал, что я вот так возьму, и отдам тебе шесть душ? Я сжигаю прошлое. Сейчас оно догорит. Надеюсь только, что все вы хорошо запомните этот урок.
 Кассант смотрел в глаза Девонне и ничего не мог в них прочитать.
 А затем крепко обняв Любимую, он целовал ее, и слезы счастья текли по его щекам...
***
Она была восхитительна. Ее совершенное тело таяло и растворялось в лунном свете, проникавшем в спальню через окна, занавешенные легкими ажурными шторами. На большой, превосходной кровати они лежали, переплетаясь жгучими телами, и тихое потрескивание дров в камине нарушали лишь тихие стоны и шелест атласного белья. В комнате, несмотря на темноту, прорываемую лишь оранжевым огнем и белым светом с ночного неба, этим двоим было уютно и хорошо. Два любящих тела сполна наслаждались друг другом, без остатка отдаваясь друг другу. Черные кожаные одежды его... Белая, полупрозрачная ткань нежнейших одеяний ее, лежали рядом беспорядочной красотой... В эту ночь расписные птицы играли на простынях своим золотом до самого утра, и солнце поприветствовало влюбленных, с нежностью, щедро лаская теплыми лучами их переплетенные обнаженные тела. Девушка лежала, обняв своего мужчину, и ее нежный, сладковатый аромат дурманил голову. Подложив одну руку под головку, девушка нежно, легонько подула в щеку мужчине, и его губы дрогнули в улыбке.
 -С добрым утром, Любимый!
 -С добрым утром, Любимая!


Конец.