Иллюзия Счастья

Иллюзия счастья
Публика аплодировала, люди хлопали и смеялись, я подарил им очередную иллюзию счастья и они были рады этому. Как же все таки глупо человечество, скажи прохожему на улице о том что он дурак, и он скорее всего обидеться на тебя или ответит что то грубое в ответ, а может да же и двинет тебе в лоб ( тут все зависит от пола и возраста). Но стоит тебе обмануть его красиво и выставить глупцом только лишь в своих глазах ( по тому, что только ты знаешь правду) и он будет рад этому. Он будет хлопать и смеяться как ребенок, обмениваться комментариями с другими неудачниками которых ты обманул и завуалировано выставил их глупцами.
       Я стоял и кланялся им, широко улыбаясь, им было невдомек, что я улыбался над ними, а не для них, они думали ,что я благодарен им за те деньги, что они кинули мне в шапку, за представление которое только, что разыграли перед. Я все клонился и кланялся, люди все хлопали и хлопали, ну а деньги все сыпались и сыпались мне в шапку, последнее меня радовало больше всего. Наконец-то я смогу поесть, поспать и отдохнуть с дороги. Приехав в этот странный город, я было решил, что тут мне опять не повезет и придется ехать дальше, но судьба была благосклонна ко мне, и в первый же вечер выступая возле площади я срубил не плохой куш. Денег вырученных за сегодняшнее представление я надеялся мне хватит на долго, а если быть точным, то до утра. Вы спросите меня почему же я все таки решил, что этот город странный? Ответ прост, ни где я еще не видел столь серых людей, нет не подумайте они не были измазаны сажей или серой краской, просто за то время, что я шел до центра города, где намеревался устроить выступление, я не увидел не одной улыбки, вообще не одной. Люди ходили по городу, разговаривали между собой, но ни кто не улыбался, даже намека на улыбку.
       Но что то я увлекся, начав свой рассказ совсем не представившись аудитории, а это с точки зрения артиста ( коим ваш скромный слуга и является) совсем не вежливо. Зовут меня Тибальт, когда то давно я услышал это имя и решил, что мне оно подходит, к тому же в мифологии скифов Тибальт был принцем котов, и мне это подходило как нельзя кстати. Я уличный артист, хорошо умею показывать фокусы, не плохо играю на различных инструментах, и так же хорошо могу играть на сцене и в жизни любую роль. Зарабатываю на жизнь я себе уличными выступлениями, разного рода, путешествуя из города в город. Но уличных фокусников, по сути пруд пруди, по этому бизнес этот не из легких, сами понимаете конкуренция. Но что-то я опять увлекся. С чего все началось? А началось все примерно лет семьсот тому назад. Да, да вы не ослышались, мне семьсот тридцать три года, милая цифра не правда ли? Я по какой то не понятной мне причине не старею ( хотя тут я кривлю душой, причина то как раз мне понятна просто я отчаянно не хочу ее признавать, вот уже триста лет) Я жил обычной жизнью, ну знаете, семья дети, работа дом и еще куча штампов. И вот однажды…..
       Не чего не случилось, и на следующий день то же, и так 33 года. Я вставал утром, шел на работу, приходил домой, играл с детьми, кидал палку жене, и ложился спать. И так по кругу. И вот что удивительно, как то раз утром я проснулся и понял, что не хочу так, просто не хочу, состариться, понянчить внуков, написать завещание ( тем самым кого-то обделив или же на оборот не заслужено вознаградив) умерев сидя на облаке веселиться над тем как мои дражайшие дети и внуки их внуков грызутся из-за накопленных мною деньжат. Ну так вот, придя к этому выводу я принял на тот момент единственное верное решение, а так как фантазия у меня была не богатая по этому я просто взял и ушел. Оставил все, с собой прихватил только минимум одежды и еды. Так и началось мое путешествие по миру, я был везде. В каждом городишке, время текло бурным потоком, но почему-то мимо меня. Вокруг сохли реки, рушились горы и поднимались новые, а мне хоть бы хрен, не одной морщинки, да же с эрекцией все в порядке ( тьфу-тфу-тфу). По началу я решил, что я типа просто офигенный долгожитель. Но эта иллюзия быстро разрушилась, когда меня убили в уличной драке. Помню, темно, затем яркий свет, голоса, лицо мамы и все как полагается в такие моменты. А потом я очнулся в морге, на теле не царапины, выбрался от туда по тихому, если вспомнить смешно было, хотя дворнику наверно не до смеха до сих пор, сидит на облаке зуб на меня точит. Так получилось, что я когда из морга вылезал, лез через окно с биркой на ноге, а он там, сердце слабое у мужика в итоге оказалось. И вот с тех пор я скитаюсь по миру, надуваю мыльные пузыри счастья для публики, зарабатываю денег, напиваюсь в хлам и утром еду дальше.
       Собрав остатки мелочи, лежавшей рядом со шляпой я двинулся в ближайший кабак. В кабаке, как и сотне подобных ему было, душно, накурено, и воняло чем то не знаю чем но ой как противно. Заняв столик в углу, я заказал выпить у тут же подскочившей официантки, начал я как обычно с одной кружки эля, через час компанию ей составило еще пять. Через два я потерял им счет. Пора бы уже и спать двигать, но тут мой взгляд приковала девушка сидящая у бара, выглядела она скажем прямо вульгарно, короткое платье с большим верезгом не скрывающие а скорее на оборот открывающее ее прелестный стан. Ну, в общем, проститутка каких сотни. Но вот, что удивительное, привлекло меня в ней не то как она была одета и не то, что она была чертовски сексуальна, нет. Меня привлекли ее глаза, большие изумрудного цвета два огромных блюдца печали. Глаза, это как известно зеркало души, и по ходу душа этой девушки ой как страдала.
       Заплетающейся походкой, медведя вышедшего из спячки я подполз к объекту воздыхания. Подойдя к ней, я оперся на борную
 стойку, сделав вид что мне безумно заинтересовал ассортимент выпивки и закусок представленных в этом заведении. Постояв так какое то время, я повернул голову в ее сторону и изобразив лицо какающего хомячка после недельного запора ( на деле же я хотел что бы это было похоже на «О, я тебя только что заметил) сказал
- О, привет – все, что четко смог выговорить
Она повернула голову в мою сторону, на секунду в ее глазах промелькнуло что то человеческое, но тут же погасло, включился рабочий взгляд, а именно меня взвесили, по мерили рост, размер кошелька и состояние алкогольного опьянения с точностью до промили. Видно было, что сегодня она уже «работала» и явно не в духе. Интерес в ее взгляде быстро угас и она уже собиралась отвернуться как… Звон монет, а если быть точным, то кошелька с ними как колокольчик раздался в баре. Ее взор тут же повернулся на источник, а точнее на владельца, глаза ожили, на устах заиграла улыбка. Короче шлюха. И самое обидное, что не одна она такая, не хочу сказать, что все женщины проститутки или же продажны. Но своя цена есть у всех и каждого, просто измеряется она по-разному, кого-то можно купить за красивые слава, кого то прельщают подарки ( которые они для самоуспокоения называют «жестами внимания») ну а кто то в открытую не гнушается продается за наличку.
- Привет, красавчик – произнесла она слега склонив голову в бок, томным и на ее взгляд, эротичным голосом. Во взгляде ее промелькнула надежда на то, что я вроде как пьян, то есть она сможет вытянуть из меня по больше, и уложить баиньки.
Ха, не на того напала.
-Ходить во круг да около не буду, по этому спрошу прямо. Сколько столь прелестная жрица любви берет за свои услуги излечения души страждущего? – и я лукаво улыбнулся
- Как можно, за кого вы меня принимаете? – обижено выпалила она на одном дыхании, еще бы ведь именно, она должна была сказать мне о том, что она «жрица любви» притом в нужный для нее момент, а если быть точным то как раз тогда когда кровь от моего верхнего мозга перетечет к нижнему ( все это кстати благодаря ее стараниям, и нежным рукам) и вот тут то она и сказала бы мне «Скажи красавчик а ты хочешь, чего ни будь по больше? Тогда это будет стоить для тебя ( дальше идет цена).
-А, ну прости, ошибочка вышла – сказав, это я начал нарочно медленно отворачиваться.
Но она по ходу не собиралась упускать столь замечательный шанс развести пьяного у которого по ходу еще и наличность была
- 20 серебреных – выпалила она мне в спину.
- Сколько-сколько?! – удивление мое не было поддельным, за такаю цену я себе сотню таких как она мог бы купить
- Э..э.. 15 – она явно начала понимать, что сказала глупость
- 2, девочка моя, и не монеткой больше, или я пошел спать. Мне это уже как то не интересно
Примерно секунду может две на ее лице была буря эмоций. Затем опустив глаза и что то для себя решив, она тихо сказала
- Хорошо, но только деньги вперед.
Ладно вперед так вперед, для нее и так было тяжелым стрессом то разочарование, которое постигло ее когда она поняла что сегодня не получиться найти лоха. Ну а дальше все было по накатанной, мы поднялись в комнату на верх, там она разделась сама, затем раздела меня. И вот тут то я и применил свой семисот сот летний опыт общения с женщинами. Через несколько часов она лежала на кровати, по ее телу все еще пробегала легкая дрожь, дышала она явно с трудом.
Я сидел в кресле и курил трубку, хмель уже отпустил, скоро утро. Надо будет еще раз выступить и откланяется из этого города, все как всегда, все как везде. И тут я заметил, что она плачет, лежит на кровати, голая смотрит в потолок и ревет. Я если честно почувствовал себя неловко, не потому что мне ее стало жалко, или еще что то. Просто надо бы ее уже как то выставить, а уходить она явно не собиралась. Ладно, значит, придется успокаивать, затем уже только выставлять. Я сел рядом с ней, она тут же свернулась клубочком у меня на коленях, обняла меня и разрыдалась в голос. Что-то предательски кольнуло в груди, но тут же исчезло, теперь я думал о том как бы ее сопли не испачкали мою одежду. Проревевшись в сласть, она подняла свои печальные, красные от усталости глаза на меня, я по отечески улыбнулся ей, и погладил по голове.
- А ты знаешь, я ведь не всегда была такой – сказала она
Ну вот только этого дерма мне и не хватало, сейчас будет исповедь шлюхи, о том какая у нее печальная судьба, как ей плохо и одиноко от того, что она вот такая вот не кому не нужна, что у нее есть дети, ну или больная мама или бабушка или на худой конец собачка. Что кормить их не кому, и она такая героиня, от безысходности решила пойти на, это мерзкое дело, что все ей, это до коликов противно и мерзко, а принц все не идет и не идет. А болезни все копятся и копятся, а годы летят, и красота уходит и сил уже нет и т.д. и т.п. Весь этот бред я слушал еще час, потом она разок для верности всплакнула, да так искренне, что я права слово сам чуть не всплакнул с ней за компанию. Окончательно измазав меня своими соплями, она замолчала. Внимательно выслушав ее я встал, сел обратно в кресло и закурил.
- И ты думаешь я сейчас тут вместе с тобой расплачусь, отдам тебе все деньги, что у меня есть, или же выкуплю тебя у сутенера, и мы с тобой сбежим далеко-далеко, так что бы нас не кто не нашел, проживем долгую и счастливую жизнь и умрем в один день? Хрен ты угадала красавица, ты думаешь, мне тебя жалко? Ха, да мне признаться честно противно воздухом то с тобой одним дышать – чем больше я говорил тем больше становились ее глаза- Что ты смотришь на меня, как на врага народа? Ты думаешь, мне все это интересно? Ты девочка моя всего лишь падаль, да да не смотри так, падаль и не больше. Ты глупа и слаба, нет у меня к тебе уважения. У тебя не было изначально сил и желания думать и жить. Ты не справилась с жизненными трудностями, попробовав жить ты больно получила палкой по голове от судьбы, оправившись, ты по пребывала, вновь, и вновь, получила той же палкой по тому же месту, так повторилось раза три-четыре и все. Ты сдалась. Выбрала самый легкий путь, зачем думать головой и справляться с жизненными трудностями? Гораздо проще заработать на жизнь, продавая свое тело. И только не говори мне сейчас, что тебе все это противно и достало, в глубине души тебе нравиться так жить, тебе нравиться завесить от своих больных родственников, которые кстати сказать прекрасно понимают, то что тянут тебя на дно, толком не живя сами лишают жизни и тебя. Тебе нравиться нечего не делая через раз «получая удовольствие» зарабатывать деньги. Твой образ жизни на прямую повлиял на твое мышление, и с каждым годом то, что раньше тебе казалось аморальным и не пристойным прочно входит в твою жизнь, и начинает казаться нормальным. В общем, все, моралей хватит, собирай свои шмотки, крупицы достоинства если еще не все потеряла и продала, и на выход.
       Надо отдать ей должное, крохи достоинства все таки в ней остались, она, молча встала, и тут сделала то чего я от нее точно не ожидал. Распрямив плечи она улыбнулась, и посмотрела мне в глаза
- Знаешь, в детстве мама перед сном часто рассказывала мне интересную сказку, будто есть на свете такой человек, которому очень много лет, пожалуй он да же старше гор, и вот он ходит из города в город. Выступает там фокусником, дарит людям иллюзию счастья, а на утро он уходит. И так по кругу, говорят, что он не может умереть, и что сердце его полно печали, и что он ходит и ищет смерти, но не как не может ее найти. Странная сказка, ты не находишь? Вроде не чего в ней такого нет, ну ходит он и ходит, ну ищет и ищет, то же в принципе нормально. Но ты знаешь мне, она очень нравилась, и я всегда под нее засыпала. Я и сыну ее то же рассказывала, и он то же засыпал. – она по правила одежду. – Я сразу поняла, что это ты. А знаешь что тебя выдает? Твои глаза, в них отражается вся мудрость тех лет, что ты прожил, а знаешь что еще в них видно? Твою печаль, она как океан, не объятна и не постижима, и тебе по ходу нравиться упиваться ей, наслаждаться и купаться в этом океане. Потому, что кроме нее у тебя больше не чего и не кого нет, уже и не будет. Ты смеешься надо мной, говоря, что можно было подумать головой и не торговать телом? А ты посмотри на себя, у тебя есть, то чего нет у меня, сила. И дело тут не в моральной силе и выдержке, нет, все гораздо проще, у тебя есть физическая сила. Ты можешь дать отпор обидчику, или сам кого-то обидеть. А я не могу, знаешь сколько раз, меня били? Тушили об меня сигареты? Пинали ногами? Сколько раз меня насиловали? Сила правит миром, и тот, у кого она есть. Я боролась, я честно боролась, сопротивлялась, тонула и вновь всплывала. Но… когда они забрали моего сына… мне больше не чего не осталось. Власти отвернулись от меня, не кто не захотел мне помогать, и я сдалась, не ради себя… ради него, ради того что бы он мог жить, но ты знаешь… я только сейчас поняла, его уже нет… с тех пор, как его забрали я так и не видела его, я все утешала себя мыслью о том, что он просто далеко, и я все ровно его увижу. Но сейчас после того как ты мне это все сказал…. Как только я все, это сказала в слух, поняла, его больше нет.
       Она по смотрела на меня глазами полными слез, на ее лице все так же была улыбка, грустная правда….
       Когда дверь за не закрылась, я так и седел в кресле, трубка почти до тлела, за окном начинало светать. Быть может именно в этом городе я найду то что искал, так давно, как знать… с этой мыслью я провалился в сон
       Мой сон без сновидений был прерван звуком выбиваемой двери, затем меня грубо схватили, для верности пару раз пнули в голову и начали вязать. По началу я решил, что это дружки той шлюхи, что была вчера, она им пожаловалась на то какой я козел, и они решили меня наказать. Но я ошибся, через несколько минут, меня связного уже грузили в полицейскую карету.
И я вспомнил. Только начав выступление, первые минут двадцать, на меня смотрели как на умалишенного, потом один за другим люди начали подтягиваться к моей импровизированной сцене, через тридцать минут они начали улыбаться. Да, все таки этот город был странным….
       - Эй, ребята, а чего собственно случилось? – спросил я у копов
- А он еще шутить вздумал – угрюмо бросил один из них, обращаясь к другому. Дальше мы ехали молча.
Примерно через час, мы приехали к зданию, меня вытащили из кареты, пронесли через зал и мешком поставили в центре . О том, что это суд я догадался почти сразу, во первых тут было полно стражи, во вторых в центре зала за трибуной восседал, забавный такой мужичек лет сорока пяти, в белом парике и черной мантии, в руке у него был молоточек
- Это он? – обратился он к тем двум, что привели меня
- Да, ваша честь – чуть ли не хором ответили они
Он с минуту, оценил меня взглядом.
- Виновен, учитывая тот факт, что он чужестранец казнить его не будем, пусть он по служит на пользу общества, год исправительных работ. Завтра отвезти его на место, сегодня ночь проведет у нас в отделении. – он стукнул молотком и отвернулся.
Меня без особых церемоний выволокли, из зала, дальше были коридоры, двери, сырость и другой тюремный антураж. Открыв дверь, втолкнули в камеру. Вот так, я решил остаться в этом городе на год.
       Камера не чем не отличалась от сотни ей подобных, голые каменные стены, окно с решеткой под потолком, пару коек, на них солома. На одной из коек сидел мужчина лет тридцати. Одет он был в обычную холщовую рубашку синего цвета и серые штаны того же материала и цвета. На голове у него была копна рыжих волос, он сидел, уперев локти в колени, запустив пальцы в волосы. Глаза его были стеклянными, он, что то шептал, и раскачивался взад и в перед. Вот только психов, мне не хватало.
       Я прошел мимо пассажира и улегся на койку, уставившись в потолок, ну чтож , место надо сказать не располагает к духовным и высокоинтеллектуальным думам. Так, что время тут нужно убить, как можно быстрее, а вот это то я и умел делать в совершенстве, благо опыта было в достатке. И вот уже погружаясь в полудремоту, в которой нет не чего кроме пустоты, я услышал голос своего соседа.
- За что тебя? – надо сказать голосом он на психа не был похож, ровный и спокойный такой голос – Ты прости, что я так тут сидел, не каждый день, тебя приговаривают к смертной казни .
Я повернулся к нему, взор его вновь обрел осмысленность.
- Не поверишь, не знаю. Просто виновен и все, а за что? По чему? Не кто, как то не взял на себя труд объяснить… - начал я
- А ты же тот уличный фокусник да? – перебил он меня – Я видел тебя вчера на городской площади.
- Да эт…
- Ну тогда не удивляйся тому, что ты тут – угрюмо бросил он – Что, завтра вместе будем на веревке болтаться? – и он не поверите, улыбнулся, но как то украдкой, бросив при этом косой взгляд на дверь – Понимаешь в чем дело, в
Этом городе улыбка равносильна убийству или краже, за нее вещают, или расчленяют или еще чего по хуже – «куда уж хуже то» по думал я – Вера в нашего бога запрещает улыбаться.
- И как же зовут вещего бога – задумчиво спросил я
- Лавандос без тени улыбки сказал он, это жестокий бог, и он не терпит не повиновения, каждый день мы приносим ему жертву : свое время, здоровье, силы, умения и таланты. Все для того, что бы он был с нами, по его канонам, нельзя развлекаться, улыбаться потому как, это трата времени и сил, которые принадлежат ему, и только он решает, когда и куда нам их тратить. А теперь представь, что ты сделал, из-за тебя сегодня утром повесили сорок человек, еще столько же повесят завтра по тому, что на сегодня мест уже нет.
Сказать, что я был в шоке это не сказать не чего, у меня да же рот при открылся. Как же так? Я видел ужасные вещи, геноцид, зверские убийства но что бы ТАК. Мой мозг отказывался воспринимать, эту действительность.
- Вижу, ты удивлен? Не переживай, у нас, это обычное дело, раз в пару лет приезжает уличный артист, и если стража не успевает его поймать он выступает, а люди в городе на столько изголодались по позитивным эмоциям, что подобно мотылькам летящим на огонь готовы, так рисковать. И если потом их не всех повесят, то те, кто останется в живых расскажет своим друзьям и близким, что он видел.
Я все еще не понимал… как… как же так… ужас…
-И.. –я прокашлялся, голос у меня дрожал – И вы это терпите? Почему же вы не уйдете от суда, ведь есть же другие города.
Он пристально посмотрел на меня.
-Многие пытались, их оголенные черепа, все еще украшают крепостные стены – он отвернулся.
- Ты тут из-за меня – осторожно спросил я.
Его взор вновь начал стекленеть, он обнял себя руками и начал раскачиваться из стороны в сторону, и что-то шептать. Через несколько минут он перестал, и сухо выдавил.
- Нет – лег на лежак, и отвернулся.
       За окном была ночь, я лежал и смотрел в потолок, в моей голове крутились события этих пары дней, та проститутка, этот город со своим богом. Да, пожалуй, это то самое место, что я так долго искал
- Я убил свою жену – раздался тихий голос с соседней койки.
Я решил не спрашивать почему, не потому, что мне не было страшно. Нет, я давно перестал бояться людей, не людей и того что многие называют богами.
- Я.. я узнал, что она мне изменяет, точнее я застал… их вместе. Меня как пеленой накрыло, понимаешь? А когда пелена спала я стаял весь в крови, и рядом была она… Я.. я не знаю как так получилось, я любил ее, больше жизни, возможно именно по тому, что ее сейчас нет, мне не страшно умирать. – он на секунду замолчал, на его лице появилась тихая улыбка - Я смотрел в ее большие глаза, и видел в них свое отражение, я любил запускать ей руку в волосы и прижав ее к груди вдыхать их чудны аромат. Когда она спала я часами лежал рядом, и смотрел, как она спит, нежно касаясь ее кожи я водил по ней пальцем, о боже, как она улыбалась во сне, когда ей снилось, что то приятное. Мы совсем недавно поженились, так что детьми так и не обзавелись. И вот тут она сказала мне что беременна, я был на седьмом небе от счастья, я носил ее на руках, каждый комок воздуха, что я проталкивал в свои легкие, был ради нее и того, кто был внутри нее. А сейчас, я до сих пор слышу ее голос, когда я подходил к спальне именно, это она говорила ему «Он не знает, но этот ребенок не его, он твой и от тебя, я не могу его бросить, он меня так любит, это убьет его. К тому же он неплохо зарабатывает, так что у твоего ребенка все будет. А к нему у меня чувства как к комнатной собачке». А ты знаешь, мы ведь редко занимались сексом, не потому что я много работал, уставал или у нас не было времени. Нет, она тоже работала, и говорила, что устает. И я уважал ее чувства, не настаивал и терпел, смешно но я честно догадывался о том, что у нее кто то есть, мне да же намекали на это. Но я усердно гнал от себя эти мысли, жил дальше, как же глуп и слеп я был.
Я сел, оперся спиной о стену и посмотрел на его. Человек напротив меня все так же лежал, казалось, он совсем не дышит, лишь приглядевшись можно было увидеть едва уловимое движение его груди. Он смотрел в ни куда.
Пожалуй, многовато моралей для меня за пару дней, но за последнею сотню лет мне стало совсем тошно, от такой жизни.
- Ты знаешь, этого было не избежать, того что она тебе изменит. И дело тут не в том, что ты ее слишком сильно любил, нет. Все было бы, точно так же если бы ты ее любил меньше. Просто она человек, такой же, как и ты, не более того. А люди по природе своей созданы с не большим набором функций, а одна из них это плодиться и размножаться. И каждый из нас ежесекундно находиться в поиске, партнера для спаривания, и нет не чего ужасного или же аморального в том, что это еще и доставляет удовольствие. Это всего лишь секс, мы можем переспать с сотней, но это всего лишь биологическая потребность организма, любить мы будем все ровно одного. Пойми, изменяют все, рано или поздно, но все, просто кто-то делает это мысленно ну, а кто-то делает это еще и физически. Каждый раз при общении с противоположным полом, мы проводим его оценку, как потенциального сексуального партнера, и если он проходит те критерии, что мы выставляем для него, в общение допускается флирт, и вот это то и есть самый ответственный момент, я бы да же сказал переломный. Сколько бы раз, это не происходило мысленно, однажды ситуация выйдет из под контроля и фантазии станут явью….
Он все так же лежал и смотрел в потолок.
- Для фокусника ты слишком умело разбиваешь иллюзии – тихо сказал он, и отвернулся. Говоря тем, что разговор закончен.
Ах, как бы мне хотелось, что бы ты ошибался, если бы ты только знал, как. С этой мыслю, я застал утро.
       Утром дверь открыли пару стражников, я и не заметил, как за дремал.
- Мы пришли за тобой – обратился один из них, к моему соседу.
- Я знаю – тихо ответил он, встал и направился к выходу. Проходя мимо меня он задержался на мгновение, плечи его поднялись, казалось он хочет что то сказать, глядя мне в глаза. Но помотав головой он так и прошел дальше, стоя в дверях, он бросил через плече
- Ты найдешь то что ищешь, гораздо раньше чем ты думаешь – И он ушел, ушел умирать….
Примерно через час пришли за мной.
- Собирайся, ты послужишь хорошую службу Лавандосу – коротко и сухо бросил один из стражников – Ты будешь работать на нужды города в кузнице.
Как скажите – по думал я про себя, мне, правда было без разницы. Тяжесть всех прожитых лет, вдруг разом навалилась на мои плечи, да так что я реально начал слышать хруст суставов. Пока мы шли до места, передомной проносились лица тех, кого уже нет рядом. Тех, кто будет жить вечно, но лишь в моей памяти, их нет, и назад уже не вернешь. Этот парнишка, что совершил ошибку и сейчас заплатил за нее, по чему то запал мне в душу. Мир жесток, и нет в нем места тому, что называют чувствами есть только холодный расчет и физиология, не больше, я слишком долго пожил на этом свете что бы понять это. Думаете, я скептик? Отнюдь, я просто реалист, разочаровавшийся в людях.
       Проходя через город, я вновь удивился тому какие все таки странные люди живут, в этом городе. Они как куклы, ходили взад вперед выполняя свои задачи, без эмоций. И казалось, нет для них не чего, что смогло бы их оживить.
Мы дошли до самой окраины города. Рядом стояло не больше здание с одной стеной на подпорках, судя по звукам, доносившимся от туда это была кузница.
- Ты поступаешь в распоряжение Мастера, будешь делать все, что он скажет, и без фокусов – последнее вроде как шутка, но страж произнес ее без эмоций.
- Как скажешь – сухо бросил я, и повернувшись спиной пошел в кузню
В ней, как и в подобных ей местах было жарко, горнило обдавало теплом, кузнечные меха, наковальня, на стене весела куча инструментов. Тут и там валялись сломанные инструменты, заготовки, куски метала. Вроде все как обычно, но.. все таки чувствовался беспорядок больший, чем обычно. Хаос царил во всем, и что такое порядок по ходу тут не знали. Возле стены был табурет, на нем сидел мужик, лет пятидесяти пяти, в руке у него была кружка, по ходу дела с элем. Он сидел, оперившись спиной о стену и пил пиво. Его слега хмельной взгляд скользнул по мне, не правильная это какая то кузница по думал я. Беспорядок, кузнец с элем, к тому же он был худым и лысым, да же бороды обычной для людей его профессии не было.
- Ты я так понимаю на отработку? – бросил он мне, голос его был мягок, я бы да же сказал женственен.
- Да- кротко бросил я
- Хорошо, зовут меня Мастер, вон молоток, там лежит заготовки – к вечеру ты должен сделать шестнадцать подков – все понял?
- А если я не умею их делать? – спросил я
- А это меня уже слабо интересует – сказал он и отхлебнул из кружки
Ладно, я тебе еще покажу, кто тут умнее – подумал я. Делать не чего, кончено подковы делать, я умел. За столь длинный срок, жизни я много чему научился. Но первым делом я навел порядок в кузне, разложил инструменты по местам, те что были сломаны пошли на переплавку. Весь мусор был то же убран. К середине дня помещение сияло. Не люблю работать в грязи и беспорядке.
Кузнец все так и седел молча на своем табурете и пил. Несколько раз я пытался заговорить с ним, но после пары не удачных попыток я решил спрашивать его только по делу, где что и как. Работа с подковами пошла споро, я любил работать руками, к тому же давно не занимался физическим трудом, изголодался по нему. Увлекшись работой я не заметил, как наступила ночь, кузнец все так же сидел в углу на табурете. Правда, было видно что он изрядно пьян. Рядом со мной лежало около шестидесяти готовых подков. Спать мне не хотелось, да и не устал я особо. А вот эля хотелось смертельно
- Слушай, Мастер. Может дашь мне глоток, а то сушит как то меня – обратился я к нему.
Его мутный от хмеля взгляд поднялся на меня, с минуту он смотрел на меня, затем на количество подков, и не чуть не удивившись, бросил.
- Спать будешь в сарае за кузней, есть тебе утром будет приносить моя дочь. Эля не получишь, вон там бочка с водой. Еще вопросы? – последнее он бросил уже стоя в проходе повернувшись, ко мне спиной. Вопрос, надо думать был риторическим.
Сарай был так себе, крыша была что твой дуршлаг. Стены облезли, в углу на полу была куча гнилой соломы, из-за чего запах был надо сказать так себе. Мусора была куча, в другом углу крысы свили себе гнездо. Приход чужака они гневно встретили злобным писком.
- Ну что могу сказать ребята, я сам не восторге от нашего соседства, но не чего не поделаешь, из нас с вами венец природы я, так что либо валите на хер, либо терпите. И с этими словами я взял метлу. Правда тут же ее выбросил, она давно сгнила и развалилась. Выйдя на свежий воздух я по смотрел на небо. Синяя наволочка плотно покрывала небосвод. То тут то там по ней были рассыпаны звезды, они сияния в ночи были вечными, только количество менялось да и только лишь. Сколько раз я смотрел вот так в ночное небо, сколько раз я молил его забрать меня, подарить мне тот вечный покой, что глупые люди по незнанию оттягивают всеми доступными им способами. И как, и тогда так, и сейчас небо было молчаливым. Спустившись с пригорка, я полез в кустарник, нарвав веток для метлы я вернулся обратно. Взятый из кузни нож пригодился как нельзя кстати. Навязав веревок я сделал себе вполне сносную метлу. Ночь была в самом разгаре, вдалеке виднелись огни города, порой ветер доносил обрывки фраз, ночных прохожих, лай собак, и еще кучу несвязного шума. Размышляя по сути не о чем, я наводил порядок в своем жилище, выкинул все солому, подмел пол, крысы пищали и шумели по углам. Они уже поняли, что сосед им достался не самый лучший. Рассвет я застал сидя, на пороге сарая, чистота внутри была идеальная. Осталось только подлатать стены и крушу, тогда жить можно.
       Из-за пригорка появилась макушка увенчания светлыми волосами, по мере того, как ее владелец подходил ближе мне становилось все больше понятно, что это идет мой завтрак. Девушка лет двадцати шла бодрой походкой, в руках у нее была корзина, аромат надо сказать исходящий из нее подсказал мне о том, что я не ел уже дня два. Девушка была стройной, правда нос был слегка крючковат. Но на фоне больших зеленых глаз этот недостаток не так уж и бросался в глаза.
- Ты тот работник, что теперь будет отрабатывать у отца? – с ноткой веселья в голосе спросила девушка, правда голос у нее был грубоват
- Угу, а ты, я так понимаю мне по есть принесла? – в тон ей спросил я
- Ишь, какой быстрый, а может я просто мимо шла, а ты уже на еду мою заришься – скорчила рожицу девушка
- Ну нет, дык нет – и я отвернулся
С минуту она по стояла рядом, видимо ожидая когда я по вернусь к ней и продолжу беседу. Так и не дождавшись, она поставил корзину рядом, приговаривая что то вроде «Фу, какой грубиян, ну и сиди тут один» ушла.
Закончив завтрак я пошел в кузню. Кузнец уже сидел на своем табурете, кружка в его руке то же была не месте.
- Сегодня та же норма что и вчера - бросил он и отпил эля.
Делать не чего, придется работать. И я принялся за подковы. К обеду количество готовых подков перевалило за сотню. С такими успехами через месяц можно будет подковать средних размеров армию - подумал я.
Пришла утренняя гостья, вновь принеся еду. Она о чем то поговорила с отцом. Пару раз покосившись на меня оставила корзину и ушла. Кузнец жестом подозвал меня к себе, говоря о том что пора пообедать. Мы, молча разделили трапезу, и каждый вернулся к своим делам, я ковать он пить. Так наступил вечер. Мастер опять был пьян, ковыляя к выходу он бросил мне, что если я буду работать по ночам, это мне как дополнительное время отработки не зачтется. Но я если честно и не надеялся, правда спать уйти, то же не получиться, должен был приехать поставщик метала, и нужно его дождаться. Он должен приехать еще днем, но так и не приехал. Кузнец сказал, что это нормально, потому что он один на весь город и не всегда успевает объехать всех днем. Ближе к полуночи я услышал скрип колес. Из за поворота появилась угрюмо шагающая кабала, серого цвета запряженная в большую телегу груженную металлом. На возницах сидел мужичек, не чем в принципе из серой толпы не выделяющийся. Он подъехал к кузнице.
- Ей, Мастер я железо при.. – тут он увидел меня – а где Мастер? – спросил он оценивая меня, и явно думая о том не вор ли я. Его рука скользнула к кнуту которым он погонял кобылу, оружие надо сказать не очень, но отпугнуть способно.
- А он ушел домой, попросил меня дождаться тебя, меня зовут Тибальт, я по суду год тут буду отрабатывать – как можно дружелюбнее сказал я.
- А, ты тот фокусник, ну чтож принимай тогда товар и он слез с телеги подходя к борту и отстегивая крепежи так что бы было удобнее разгружать.
- Куда грузить, спросил он – и ухватился за железную балку, которая была тяжелее его раза в два.
- Кхм, да тут можешь положить, мне в принципе без разницы – показал я рукой в пространство.
Поставщик кряхтя и пыхтя начал таскать железо туда куда я ему показал. Через две три ходок он явно начал уставать, обильно потеть, и делать частые передышки.
Я подошел к телеге взял железную болванку и потащил ее к тем, что он успел выгрузить. Глаза возницы стали похожи на глаза какающей белки.
- Ты.. ты.. ты что делаешь? У меня нет денег тебе заплатить, а профсоюз тебе то же денег не даст, к тому же ты не чего не докажешь…. – начал он быстро быстро лепетать, пытаясь отобрать у меня железо.
- Да мне не надо твоих денег, я просто так тебе помогу – удивленно сказал я
Его глаза стали еще больше, да на столько что мне честно не придумать аллегорию, что бы описать их размер.
- Как не надо денег- он кажется сам не верил, что смог сказать эту фразу в слух
- Так, не надо, ты весь день мотался туда, сюда, надо думать не одну такую телегу разгрузил, а я кроме подков сегодня не чего не сделал, к тому же мне не сложно- с этими словами я отодвинул его в сторону и отнес бурс, вернувшись за новым я повторил операцию. Возница так и стоял рядом, рот его то открывался, то закрывался, казалось он силиться, что то сказать, но так и не может этого сделать.
Когда железо кончилось, я подошел к нему, хлопнул по плечу и сказал.
- Спасибо тебе мужчина, всего тебе. – и отвернувшись пошел в свой сарай.
- Слушай… эм… Тибальт… это….. спасибо тебе – услышал я в спину
Повернувшись я улыбнулся и походу окончательно его испугал, увидев мою улыбку он вновь применил прием «глаза какающей белки» и вскочив в телегу начал хлестать бедную кобылу так будто за ним гналось стадо демонов. Улыбнувшись еще раз, я отправился спать.
       Утро началось как обычно, пришла дочь кузнеца принесла еду, мы перекинулись с ней парой слов о погоде о природе и я пошел работать. Не сказать, что эта работа мне не нравилась, нет, мне она да же чем-то нравилась, не знаю правда чем. Как и до этого я делал подковы, и на следующий день то же, потом мне это наскучило. И я выполнив ту норму, что говорил мне Мастер, начал делать, что то для себя, в начале я сделал себе хороший нож, давно хотел себе такой. Затем я по думал и сделал новых инструментов, а потом…. Я сделал свою первую поделку, лошадь из метала ( подковы из головы видимо не шли) маленькую такую лошадку, с ладошку, получилсоь на мной взгляд очень да же не плохо. К тому же каждую деталь я обработал с особой любовью, так что коняшка получилась почти как живая. И понеслась, я делал разные фигурки, людей, животных существующих и выдуманных. Кузнец не чего против не имел, он вообще со мной не разговаривал, сидел, пил, ел, ходил мочиться, но не работал и не разговаривал, я лишь изредка задавал ему вопросы по делу, да и только. В очередной раз когда пришла его дочь, она заметила мои поделки.
- Ой какая красота, это ты сделал?
-Да, делать особо не чего было вот и сделал, хочешь, можешь взять себе то, что понравилось – наотмашь бросил я ей не отвлекаясь от работы.
-Ой-ой-ой спаасибо тебе больше - и она не мешкаясь схватила изящный цветок , прижав его к груди, убежала в сторону города.
Я сидел возле остывающего горнила и курил трубку, в голове крутились мысли о вечности и о том, когда же она меня отпустит, за спиной раздался скрип колес. Очередная поставка металла. Как и в прошлый раз был все тот же возница, только вид его был еще более усталый. Глаза и щеки впали, руки тряслись, он лишь вяло по возражал, когда я начал разгружать телегу, и молча откинувшись на спинку телеги смотрел как я работаю. Когда я закончил, мне по чему то захотелось поговорить с кем то, простая знаете человеческая речь. К тому же мужика мне этого было жалко.
       Я сел рядом, забил табака на двоих раскурил трубку, после пары затяжек я передал ему, он то же пару раз затянулся. Глаза его наполнились удовольствием, он расслабился всем телом и по смотрел на небо. Яркая и чистая как отмытое блюдце, в небе сияла луна, звезды хаотичными брызгами белизны были разбросаны по ночному небу, картина право дивная, да же за столько лет я не устал ей любоваться.
- Слушай, а много у тебя заказов ? – после длительной паузы спросил я.
Не много по медлив, не охотно и медленно возвращаясь из грез, все же ответил.
- Да считай весь город, мой босс верный слуга Лавандоса чтит его, поэтому не раскидывается его блажью. Так что я один – и он вновь затянулся. Пока клубы дыма улетали в высь, я все таки решился предложить ему то, что хотел.
- Друг, мне кажется ты порядком устаешь на этой работе, нельзя же так, в могилу себя загонишь.
Он посмотрел на меня как то обреченно.
- Вся наша жизнь это служение Лавандосу, и подругому быть не может. Если я не буду работать, то его внимание на меня не падет с неба.
- Кхм, а давай так, я не местный и ваших порядков не знаю. И в Лавандоса в вашего не верю, так что давай я тебе помогать буду по ночам, мне не трудно, а ты отдохнешь не много. Это ненадолго, пару месяцев, тебе хватит разгрузиться. И сам потом сможешь работать, к тому же мне не очень прельщает весь год за тебя таскать железки к себе в кузню. Ну что как, по рукам? – и я, улыбнувшись, протянул ему руку.
Он помедлил, я видел в его глазах смятение, смешенное с радостью. Сразу видно ему запросто так не кто и не когда не помогал.
- По рукам – и он пожал мне руку – завтра в девять вечера я за тобой заеду, ты уже закончишь работу?
- Да, должен.
На том и по решили, мы еще с десять минут по сидели, молча, докурили трубку, каждый погруженный в свои мысли и разошлись.
       Утром меня разбудил голос дочки кузнеца, она пришла раньше чем обычно я догадался об этом по тому что, я всегда просыпался до ее прихода. Она стаяла в дверях, вся раскрасневшаяся и растрепанная, был видно, что она бежала.
- Я.. это… прости меня, я продала твой цветок – и она опустила глаза в пол.
- И из-за этого ты так торопилась? Не вижу смысла, я же сам его тебе подарил, так что ты вольна поступать была с ним так как тебе заблагорассудиться – я и правда решительно не понимал к чему такие переживания.
- Да, нет. Дело то тут не в этом, понимаешь я не собиралась его продавать. Просто по пути домой я встретила знатного господина, он спросил где я взяла этот цветок. Я честно рассказала, где, и что его сделали руками. Он предложил мне продать его, да за такую блажь Лавандоса, что я в жизни в руках не держала. И вот я тебя хочу спросить, можно я буду продавать те штуки что ты делаешь? Тебе же они не к чему, а нас с отцом Лавандос вниманием не балует. Сам понимаешь….
- Да конечно если хочешь, мне не трудно. На оборот если хочешь я буду по больше их делать – бросил я через плече одеваясь по пути к бочке с водой что бы умыться.
- Ой, правда-правда? Ой спасибо – и она повисла у меня на шее, по целовав в щеку. Кстати сказать, она была легкой, и кожа у нее была нежной, и пахло от нее приятно, молоком и мылом. Да еще в добавок я почувствовал ее грудь, прижавшуюся к моему торсу. В общем, давно у меня не было женщины. Она же тем временем, как то лукаво по смотрела мне в глаза, дельно покраснела и убежала в сторону кузницы бросив на бегу
- Ну, я тогда заберу их, ладно? Можно?
- Да можно, можно – забавная девочка, да и только.
День в кузне прошел как обычно, единственое, что я на сделал по больше фигурок.
Вечером, как и обещался, приехал возница, он помахал мне рукой. Как обычно без улыбки, я уже начал привыкать к тому, что тут не кто не улыбался. И мы двинулись в путь, съездили на местный завод, потом еще в пару кузнец потом еще куда то. Короче к утру я был измотан так, что еле дышал, возница привез меня обратно и по прощавшись уехал, вечером обещал быть вновь. Так прошел месяц, я все так же работал на кузнице, делал поделки из железа. По ночам развозил железо с моим новым знакомым, чуть было не сказал друг… эх как же давно я не говорил этого слова, я перестал привязываться к людям. Я все так же любил помогать им, но так и не научился доверять. Нет, и не будет у меня друзей, слишком часто я прыгал с разбегу на одни и те же грабли… Слишком много хочу от себя, еще больше хотел от других, не дали когда надо было… а сейчас уже пожалуй поздно, вот и все.
       Теплое лето начала менять осень, прекраснейше время года, увядание всего живого, умиротворяющее зрелище все живое погибает. Своей жертвой давая жизнь чему то новому. Принципы природы просты, и все живое давно уже смерилось с таким ходом вещей, все кроме человека. Ему всегда всего мало, ему подавай постоянную зиму, весну, осень или же вечное лето. И невдомек ему, что вечность не дар а проклятье а постоянство ведет лишь к скуке и безразличию.
Я залатал крышу и стены своего «дома» сколотил вполне сносную кровать, сделал стол и пару стульев. Часть досок я приобрел на ту блажь Лавандоса, что выручали с моих поделок кузнец с его дочкой, а часть смешно сказать мне подарил возница. Ох, до сих пор мне не забыть его лица, когда он дарил их, бедняга краснел и не знал куда деть руки. Сказал что, это как бы плата за то что я ему помогаю, но скорее всего, это было отмашкой не для меня а для него самого. Шутка ли если да же цветы в этом городе при ухаживании не дарили, а продавали своему объекту воздыхания, не удивительно, что они тут не улыбались вовсе. Все бы не чего но сентябрь того года я не забуду не когда слишком много всего, произошло за этот месяц, пожалуй да же слишком для одного месяца.
 Утро начиналось как обычно, утренний туалет, завтрак из в вчерашнего ужина, хорошо что ночи еще были не такими холодными. Потом приходила дочь кузница, приносила еды мы болтали, о то о сем и начинался рабочий день. Но, то утро было каким то не таким, я кожей ощущал давление. Желтая трава казалась не обычно яркой, и раса на ней была подобно жемчугу. Я стоял в дверях и любовался ею. Утренний туман, подобно разлитой простокваши лежал над ней, не сдавая свои позиции теплу солнца. Как обычно из за пригорка показалась уже знакомая макушка, вот только шла она как то необычайно медленно. Как будто несла не корзину с едой а неподъемный груз вселенной. Дочь кузница медленно поставила корзину с едой рядом со мной. В глаза она мне не смотрела, постояв так с минуту, она достала из фартука конверт.
- Это тебе, на конверте написано было имя, а в городе больше нет, не кого с таким, вот и решили что оно для тебя – она передала мне бумагу и не разу не оглянувшись ушла.
Я решительно не чего не понимал, писать мне было не кому, да и по сути не зачем. Но конверт все таки вскрыл, пока я его читал я по радовался тому, что земля за меня пустила слезу в виде росы на траве, потому что моих слез уже не осталось.
       « Дорогой Тибальт, прости, что так начала. Долго думала как… но в голову не чего не приходит кроме «дорогой», мы провели с тобой всего одну ночь.. всего одну… и дело тут не в интимной близости, нет. Ты запал мне в душу своими словами, и что бы я не делала они не выходят у меня из головы. Ты назвал меня слабой, пусть так. Но я решилась… я собрала всю волю в кулак, и решилась… это не так просто, как хотелось бы и, как мне казалось, но хотя бы на, это у меня еще есть силы. Я решила уйти из этой жизни, вот так просто, взять и сдаться. То существование (язык не поворачивается называть это жизнью) что я влачила, делала ради своего дитя, но я еще тогда, а теперь и полностью уверилась в том, что его больше нет, и меня получается то же. Ты знаешь, не встреть я тебя тогда… может быть еще бы дальше оттягивала, это решение. Но теперь все решено… Ты наверно недоумеваешь к чему это какая-то глупая шлуха, тебе пишет? Ответ прост, я хотела сказать тебе спасибо, спасибо тебе за то, что ты сказал то, что я боялась признать… И черт возьми, ты слишком хорошо для фокусника разбиваешь иллюзии »
       Я сидел на крыльце и смотрел вдаль, на дымный шумный город… Глупая девочка, я не это хотел тебе сказать, совсем не, это. Жаль, что ты умерла, так и не поняв, что жизнь не бессмысленна, какой бы жестокой она не казалась, в ней всегда есть смысл. Потому, что всегда остается шанс, что своим существованием, случайным словом, жестом да хоть чем. Ты сделаешь кого то счастливее, на чуть-чуть, совсем на маленько, но счастливее, и ради этого стоит жить… всем нам… чудеса бывают и творят их не высшие силы, их вторят сами люди и их души
Весь день у меня все валилось из рук, работа не шла, не поделки не подковы, не чего. Кузнец все так же сидел на табурете и пил, его замутненный взор казалось, не видит не чего вокруг себя, на секунду он меня взбесил своим без различием но потом я по смотрел на себя со стороны и вспомнил сколько раз и в скольких городах я проходил мимо чужих страданий, мимо не справедливости, тогда мне было безразлична чья то судьба, и по чему я вдруг начал думать о ком то именно сейчас?. Вечером возница не приехал, я подождал его час, но он так и не появился. Не знаю, может у него что то случилось или же он как, то узнал про письмо, не знаю, мы так и не по говорили с ним на эту тему. Я не спросил его потом, а он не сказал.
       А ночью пришла она, дочь кузнеца. Она постучалась ко мне в дверь, разогнав моих демонов бессонницы, и вошла. Я в недоумении смотрел на нее. А она поставила на стол бутылку вина, пару кружек, сыра, не много мяса и налила по бокалам. Бутылка в тишине опустела наполовину.
Она, молча сидела на табурете и пила вино, я сидел на кровати и делал то же самое, с той лишь разницей, что ее глаза были направлены в пустоту, а мои на нее. Затем она встала, разделась и легла со мной в ложе. В ту ночь тишину ночи наполнило много звуков, не один из них не был словом.
       Вот так прошла осень, я успел сделать себе печь и утеплить свой сарай по максимуму, так что ночи стали более или менее сносными для тела. Но душа все так, же мерзла, иногда мне грела милая девочка что приходила ко мне в последнее время не только по утрам. Поначалу мы молчали, но затем после того, как тишину нарушило одно слово, их поток после мы не в силах были остоновить, мы говорили обо всем и не о чем сразу. И потихоньку мое сердце и душа начали согреваться, у нее не было сверх разума или же божественной красоты, нет. Но ее глаза, боже как, же я любил тонуть в них, как два бездонных озера, я смотрел в них и видел свое отражение. И самое главное я видел в них отражение того что ее душа (нет не разум), а именно душа меня понимает, и это то меня и ослепило. И я понял, что ради жизни проведенной глядя в эти глаза, я готов отказаться от свей, вечности и бессмертия. Все ради того, что бы без спасательного круга утонуть в них. Хоть я и не знал о ее жизни за пределами, моего скромного жилища ровным счетом не чего, я все же готов бы рискнуть, всем и сразу… так пришла зима….
       Кузнец все реже и реже приходил в кузницу, Она сказала, что он начал часто болеть. И врач рекомендовал ему по меньше ходить, странно, но мне по чему то его не хватало, не скажу, что за то время я работы у него мы хорошо друг друга узнали. Нет, напротив, мы все так же не разговаривали, он молчал и смотрел в никуда, порой смотрел на меня, но так и не проронил не слова, ну а я к нему не лез. О том, что он не немой я знал, все таки пару предложений он говорил правда только те что касались работы, но не более. А я тем временем строил для себя то, что я так любил дарить зрителем, я строил иллюзию счастья, строил ее для себя. Я засыпал рядом с ней, и проснувшись без нее, вновь ждал вечера, ожидая когда она придет, она так и не научилась улыбаться мышцами лица, но глаза ее порой по детски озорно светились улыбкой, и этого мне хватало.
Однажды днем, в конце февраля, когда ветер уже начинал дуть с юга, Она пришла днем, и пришла не одна, вместе с ней пришел мужик. Толстый, с засаленными волосами, с явной зеркальной болезнью, свисающей неприлично низко, до уровня колен. На толстых коротких ножках, лицо его лоснилось от жира, а пальцы были измазаны едой, впрочем, как и бока об которые он их по ходу дела изредка, но вытирал.
- Это тот мастер – обратился он к Ней, голос у него был высокий, чем он мне очень сильно напомнил кастрированного борова. Хотя не это, меня привило в бешенство, а то, как он на Нее смотрел, он просто поедал ее глазами.
- Да, это от мастер – казалось Она не замечает его взгляда, или же делает вид что не замечает. – Тибальт, познакомься, это мэр города, верный почитатель Лавондоса и ревностный его поклонник, он хочет сделать тебе предложение.
Боров тем временем с трудом оторвав взгляд от дочери кузница перевел взгляд на меня.
- Скажи мне, каторжник, твои поделки… хм, а ты бы смог сделать и отлить нечто большее, чем те, что ты делаешь? Все ресурсы я тебе предоставлю
- Смогу, от чего нет – ну вот, чувствую, что подписался, на что-то не очень хорошее.
А кабанчик тем временем, потер довольно руки и достал из кармана макет.
- Вот, посмотри. В начале лета, в городе будет праздник, и мы решили отметить его, отдав дань должного великому и ужасному богу который любит нас детей своих, а именно Лавандосу– и протянул мне макет.
Меня аж передернуло, в ладонях у меня был макет бедующего памятника, на нем были забрежены мужчина и женщина, они стояли бок о бок, в руках у них было по внушительному мешку с золотом. Лица их и фигуры были до не приличия толстыми, но самое мерзкое было то, что лежало у их ног. В ногах у них лежали люди, худые, обезображенные, кто без рук, кто без ног, младенцы и старики, они обнимали друг друга и плакали. А мужчина показывал своей подруге на их жалкие фигуры, и лица обоих светились от удовольствия, осознавающее то, что у них есть все, а у этих несчастных нет не чего, и не кто им уже не поможет.
Видимо глаза мои через чур о круглились, и да же наверное рот приоткрылся, по этому мэр видимо решил, что мне нравиться.
- Да, да каторжник я вижу, ты все правильно понял, памятник призван показать всем, что блажь Лавандоса дана не всем, и что делиться грех. Миром правит лишь тот, кто чтит нашего бога и не считается не с чем не с кем, ради его внимания. К тому же эта статуя будет очень символичной, потому, как много кто теперь в городе выглядит так же как и основание, после того как мы собрали крупицы его милости, у тех кто богохульствовал, для изготовления, этого памятника.
Я решительно не знал что сказать, меня тошнило, голова кружилась перед глазами плыли круги, я не мог понять… как… как так можно? Руки у меня тряслись. И тут меня осенило, что так нельзя, так не правильно и так не должно быть… мне жутко захотелось засунуть эту статуэтку мэру туда где у не бывает света, хотя глядя на его рожу, я подумал что мог и ошибаться…. Но затем я взял себя в руки, по думал и решил. Да же если я с превеликим удовольствием засуну ему, этот макет туда, куда хочу да по глубже, помогая себе раскаленной кочергой. Это все ровно не чего не изменит, не я дык, кто то другой, а для меня это шанс, шанс получить свободу и забрать Ее остуда, уехать далеко далеко… где нет этой грязи.
- Хорошо я сделаю эту статую – глухо бросил я.
- Вот и хорошо, вот и молодец, Лавандосом, это конечно не зачтется, да же не рассчитывай. Но от меня спасибо тебе будет. Это я тебе обещаю – и хрюща мне заговорчиски подмигнул. – Завтра придут рабочие, что бы переоборудовать, это место для работы и ты сможешь, все сделать в срок – он ушел, на последок бросив – да прибудет с тобой Лавандос.
Меня чуть не стошнило. Я вернулся к работе.
- А что, это ты делаешь? – блин не заметил, того что Она еще не ушла, я поспешно закрыл спиной верстак и повернулся к ней – Не чего любимая моя, всего лишь не большой сюрприз – и как смог мило улыбнулся.
- Ммм, ну хорошо, жду не дождусь – она послала мне на прощание воздушный поцелуй и ушла. Ах, как же жаль, что Она так и не научилась улыбаться, ну не чего когда мы от суда уедем я Ее научу, обязательно научу. Я вернулся к работе, а делал я вот что. Из всего того золота, что мне доставалось с продажи фигурок я решил сделать ей подарок. Я делал птицу, красивую, с длиной шеей изогнутой и изящной, ее крылья были раскрыты и она силилась взлететь, но не как могла сделать этого, казалось, что она просто не умела этого, или же по просто не знала, того что птицы умеют летать. Ну а в клюве у нее было кольцо, то самое что я одену на пальчик той, что была мила моему сердцу и душе, как раз тогда когда подарю птицу. Я мечтательно улыбнулся и с еще большим рвением принялся за работу.
А ночь она не пришла…. Я прождал до рассвета, но она так и не пришла. Зато пришли рабочие, принесли еды, сказали молодая хозяйка просила передать, и принялись переделывать и расширять кузницу. Я за беспокоился, на следующею ночь она то же не пришла, я решил, что случилось неладное с Мастером, и ждал. Но она так и не появилась, тем временем наступала весна….
       Ветер теперь дул только с юга, кругом все таяло и расцветало, прилетели птицы, и весло щебетали, прыгая с ветки на ветку, кругом зияли проталины подобно черным дырам на белом покрывале. Дни становились теплее и длиннее, а ночи стали короче, и наполнились звуками весны, журчанием воды и запахом перемен. Я плеснул себе воды в лицо, прошло уже около двух месяцев с той поры, что я не видел Ее, она так и не пришла. Поначалу я ждал, не спал не ел, все ждал и ждал, затем я винил себя во всех грехах, в том что не подарил подарок, что не сказал ей того что хотел. Но потом началась серьезная работа над статуей, меня тошнило от того, что я делал, от тех лиц, что я создавал. Но ночам мне снились кошмары. Но ради нашего, с ней будущего я работал, как проклятый до крови закусывая губу. Я все так же ждал Ее, мне казалось ей просто нужно по думать, и судя по тому, что кузнец так и не приходил я надеялся на что она ухаживает за ним. поэтому и не может прийти. И вот в одну, из тех коротких ночей она пришла, постучала в дверь моего скромного жилища и не дожидаясь ответа вошла. К слову сказать, мой дом уже давно нельзя было назвать сараем, я полностью залатал все дыры, обил с наружи его железом, а изнутри теплыми пародами дерева, вырезал окно, поставил стекла, сдала пару шкафов. И обзавелся кухонной утварью, мне все, это по большому счету было не к чему, но вот для Нее мне казалось это с играет роль.
Она вошла, и комната наполнилась ее запахом, я лежал на кровати и смотрел в потолок. Она подошла и села рядом. Мы оба молчали, я ждал, что Она скажет, а она по ходу собиралась с мыслями.
- Я вышла замажу – тихо сказала она.
Но мне показалось, что эти слова прогремели подобно грому, а молния ударила мне прямиком в сердце.
Я хотел сказать - Как… как ты могла – но язык мой отказывался поворачиваться, прожив столь длинную жизнь, я думал, что на моем сердце уже нет места для шрамов, но как оказалось место еще есть…в достатке
- Ты так не чего и не понял да? Ты дурак! Ты затуманил мой разум, ты говорил мне такие слава, так смотрел на меня, так… так был со мной, что я невольно начала сходить с ума, мое сердце трепетало рядом с тобой – слезы градом лились из ее глаз – Но потом мэр вернул меня на путь истинный, он напомнил мне кто я и где я живу. Он напомнил мне, что самое главнее в жизни это Лавандос – ее глаза начали святиться фанатичным блеском – Он и только он, определяет то кого и как на любить, то как нам жить, и он решает кто прав, а кто виноват, и я вышла за муж за сильного миро сего, за мэра – она закончила, и казалось ей было стыдно, но стыдно не за то что она только что сказала, а за то что ей приходиться мне это все объяснять.
Я лежал в темноте и слушал как осколки моего сердца по одному осыпаются в пустоту небытия…
- Но ты не переживай, если хочешь я буду приходить к тебе, не так часто как раньше но все ровно буду, и мы будем с тобой делать то что так хорошо делали до этого – она эротично и зазывчево улыбнулась. От той милой и не винной девочки что я по встречал год назад не осталось и следа.
Меня от этой улыбки пробил озноб, с трудом я выдоили
- Нет…
Она скорчила обидчивую рожицу, обвела глазами комнату, и остановила свой взгляд на птице сделанной мной для нее, птица все так же силилась взлететь…
-Это, ты мне хотел подарить? – глумливо спросила она
-Да, возьми, ты то же уже ни когда ни взлетишь… - я поразился спокойствию в своем голосе.
Она, молча, встала, взяла статуэтку и так же молча ушла. Закрыв за собой дверь, а вместе с ней ушла и часть меня, право я да же не знаю, лучшая ли из них. Голова начала вновь четко работать с глаз, как пелена спала, спать мне больше не хотелось. И так слишком на долго усыпил свой разум. Я встал и пошел в кузницу, у меня еще было много работы….
       Так я застал лето, кузнец с тех пор так и не появился, а от возницы я узнал что он умер, поговаривали, что он скончался сразу же после свадьбы своей дочери, еще кто-то говорил о том, что его жена когда ушла от него к другому, более любимому Лавандосом, но правда это или нет не кто не знал.
Мэр пару раз приходил потом, проверить работу, статую я ему так и не показал, сказал лишь, что все идет по плану и что она на столько прекрасна, что изменить всю его жизнь и не чуть не лукавил душой говоря это. Но сейчас смотреть на нее нельзя. Увидев огромное нечто, накрытое полотном он мне поверил и решил не проверять. И вот настал тот день, когда работа была закончена, я смотрел на плод своих творений и понимал, что моя душа окончательна пуста и сил во мне всего не чего. Пришли рабочие, статую грузили вместе с полотном, так что ее пока не кто не видел. Но судя по лицам, рабочих им этого хотелось меньше всего. Они видели макет.
       Мы приехали на главную площадь, как раз на ту на которой я год тому назад дал свой концерт, казалось с той поры прошло лет сто. На площади не было свободного места, похоже собрался весь город. У меня закрались смутные сомнения на тему того добровольно ли, стражи было порядком и горожане боязливо оглядывались на них. Поодаль стояло возвышение на котором восседала элита, среди них был и мэр, и судья, что обрек меня на отработку и Она то же там сидела, как обычно не кто не улыбался. Наше появление на площади сопровождала тишина, не звука, лишь скрип колес и тихая песня ветра загнанного узником средь узких и вонючих улочек. Рабочие помогли мне при помощи крана спустить статую на постамент. Когда все было готово, мэр приподнялся поднимая руку, показывая всем что сейчас он будет говорить. Кстати сказать, брюхо у него свисало еще больше, почти доставая до земли, а за слоями жира на лице глаз почти не было видно, да же губы казалось у него стали толще.
       - Год назад этот человек совершил грех перед нашим богом, за что по платился, думаю вину он свою осознал но не думаю что искупил. Я продлевая срок его работ на десять лет – его поросячьи глазки лихорадочно блестели – Но я обещал тебе каторжник, что от меня тебе будет благодарность, по этому я позволяю тебе открыть статую, показав добрым горожанам то какой должны быть их жизнь под лоном Лавандоса.
Меня била мелка дрожь, я так долго ждал этого дня…. Я сдернул полотно. Толпа ахнула…
Я повернулся спиной к ним и еще раз бросил взгляд на то, что я сделал.
Статуя представляла собой двоих, мужчину и женщину…. Они стояли бок о бок . В руке у женщины был…. Ребенок, он нежно обнимал мать за тонкую изящную шею, уткнувшись лицом в нее. Одна рука мужчины сжимала другую руку, своей прекрасной и чистой как снег в своей красоте спутницы, другая была протянута в сторону народа, он протягивал ее не для того что бы указать на чей то недостаток, нет.. Он протягивал ее что бы помочь, они оба улыбались, чистой искренней и доброй улыбкой, такой которой могут улыбаться лишь счастливые люди… А на монументе была надпись « Богат не тот у кого много денег, истинно богат тот у кого ВСЕ есть».
Я вновь повернулся к толпе и… И был изумлен, почти все включая стражу стаяли на коленях, их взоры были прикованы к статуе, их лица улыбались а из глаз текли слезы, слезы осознания того кем они стали, кем были и кем будут…
Я услышал тихий голос, подобно шепоту, но затем он стал громче и четче прислушавшись я узнал его. Это был голос возницы.
- Для фокусника ты слишком чертовски хорошо умеешь разбивать иллюзии.
И толпа взорвалась, по началу, это были крики оваций, затем смех, затем аплодисменты. А я стаял и кланялся, а люди все хлопали и хлопали, а слезы из моих глаз все текли и текли. И впервые за долгие семьсот тридцать три года я был счастлив, по настоящему счастлив.
Пожалуй, я нашел то, что искал, столько времени. И нашел там, где да же не ожидал. Ну чтож, как не прискорбно огорчать тебя читатель на этом моя история подошла к концу, и прислонившись спиной к памятнику, под звуки оваций и смеха я увидел свет….